Вместо того, чтобы атаковать тащивших девушку, я с лету толкнул ее саму. Получилось, Лиза улетела в сторону, упав в угол между контейнером со строительным мусором и стеной. Я, по дороге задев одного из парней, ввинтился между ними и упавшей девушкой.

— Привет, ребята! Далеко собрались? Извините, это моя девчонка и лучше будет, если она уйдет со мной. Нет? Да? Согласны? Вот и я так думаю.

Я не частил, но старался говорить так, чтобы они не могли вставить слово. Пусть наберут побольше, потом поговорим, сейчас… Сейчас я буду сдавать экзамен по конфликтным переговорам в заведомо проигрышной ситуации.

Тот, что повыше, вытащил из кармана толстый цилиндр и вдавил кнопку на торце. Очки снова отрапортовали об отсутствии доступа к Сети, из внешних функций действовала одна запись.

— Готово. Валите его. — Вот так, ни угроз, ни растопырок? Просто шагнули и…

Первая сшибка вышла по нулям. Один слишком понадеялся на преимущество в росте и попытался достать прямым в голову, угодил вскользь по уху, получил в кадык и я вытащил его за руку, поставив между собой и вторым, пару раз пробил по корпусу и оттолкнул. Третий, с «глушилкой», стоял поодаль, не вмешиваясь.

Мне катастрофически не хватало маневра. Все поставленные мне схемы требовали движения, но за спиной возилась Лиза, и я не знал намерений нападавших и не мог пустить хоть одного к ней. И это плохо — против троих, настроенных серьезно, я могу не продержаться. Да, я точнее их видел рисунок движений, но что толку, если это мой первый бой вживую?! Опыт против спортзальной техники… мне конец. Надо самому валить кого-то.

Вторая попытка достать меня, снова в мою пользу, опять порадовал первый, дав уцепить себя за ворот куртки, и я секунд двадцать мотал им, пока второй не отступился, лишь тогда пнул в живот, отталкивая. Теперь меня достали по второму уху, но это ничего, не ушами дерутся.

Было непонятно, почему они не уходят, похищение провалилось, а стоит нам выйти к участку работающей Сети и данные на этих трех пойдут сразу, им не уйти… если они не убьют меня.

Не дать себя схватить. Вытащат из угла и запинают.

Тот, что командовал, характерно повернулся и я всерьез задергался; так прикрывают нож, мне это показывали, я и сам умею, только я настоящим ножом лишь манекен дырявил, а он… А он сдохнет!

— Тревога, угроза жизни! Трое нападающих, ножевые ранения, одна раненная союзница.

Хрен с ним, отдам руку, главное шею уберечь.

Ножик в его руке, короткая выкидуха, а мне бы хоть палку… не принято по госконторам с оружием ходить, даже пустячным, вроде моего складника. Дубина, оставил бы на входе! Мусорка пустая, жаль. Второй, утерев кровь из носа, пугнул, быстро выбросив руки, я не обратил внимания.

— Вы вообще в курсе чья это дочь? Да за вами будет бегать половина милиции и все дружинники. Ребят, нам не нужен конфликт, давайте вы идите, я остаюсь с девушкой, все при своих. Подумайте, вы же…

Думать они не стали. Один остался сзади, все еще пытаясь разогнуться, двое кинулись с разных сторон, точнее попытались, контейнер мешал. Тот, что с ножом, пытался ткнуть снизу, второй постоянно ловил руку, чтобы не дать мне увернуться. Они не ругались, не спорили, пытаясь ударить, ловко, азартно, но однообразно. Спасало лишь эта однообразность, ну и еще армейская куртка, надетая специально для похода в военкомат. Впрочем, это же не броник, так что пару раз меня уже обожгло… ничего, еще минуту я продержусь.

Очки отсчитывали время.

— Оба-на! Махач! Бей толстых! — Трое еще раз подтвердили, что они не профи, дружно оглянувшись в сторону говорившего. Еще десять секунд в плюс. Я проверил руку — хреново, капает. Лиза? Ударилась, падая, головой и лежит, пытается встать.

У выхода из проулка стояли двое.

— Поймал толстяка — дои не спеша! Мужики, делитсь над! — Пьяненький парень лет двадцати и за ним здоровый, спортивного вида мой ровесник. Так, если они за этих, то я убегаю. Прости, Лиза.

В руку сзади ткнулось холодное, я чуть не отпрыгнул, потом глянул — бутылка, обычная грязная пивная бутылка. Перехватить, удар по краю контейнера…

… тут же отшатнулся и в ответку полоснул по пальцам третьего, надеясь обезоружить. Получилось только вспороть кожу, но он отпрыгнул с такими ругательствами, что остальные двое инстинктивно подались назад. Еще десять.

— Урод, кто так делает! Дай я! — Пьяный хотел что-то сделать, но явно более сильный спортсмен оттащил его за шиворот. Впрочем, уходить он не собирался, продолжая мрачно осматривать происходящее. Плохо, что он не видит Лизу, может и вмешался бы.

Длинный, продолжая прокашливаться, отошел так, чтобы я не смог пробежать мимо него к выходу из проулка и этим двоим.

— Мужики, это моя девушка. Шли бы вы отсюда, тут сейчас менты будут. Вас трое, девушка одна, да эти вот двое прохожих. Эй, ребятки, а вы чего тут стоите? Мне уже лапку поцарапали, вам тоже бобошу сделают. — Будут не только менты, но сказать это трем социкам, которые по пути с митинга решили помять курочку из «толстых»? Нет, двум социкам, потому у этих двоих и оружия нет, даже номинального. — Идите, идите. Вон люди ходят, сейчас еще кто-то зайдет, вы спалитесь. Идите по-хорошему.

Мы стояли несколько мгновений, ожидая, кто первым начнет дергаться. Если бы работала Сеть, сюда уже несся бы милицейский патруль, но она не работала. Как и половина функций моих очков, завязанная на связь. Простые «глушилкой» вообще вырубило бы в шлак.

Тот, что с ножом, дернулся вперед, мелкими шажками начал подходить, я не сразу понял, что смотреть надо не на него и пугнул «розочкой» длинного, пытавшегося зайти сбоку. Они уже почти зажали меня, когда внезапно у прохода с визгом затормозил микроавтобус, донесся знакомый звук-свист, я рефлекторно, как на учениях, упал на Лизу, накрыв ее собой, и зажал уши руками. Кажется, меня еще пнули, но это было последним, что успели сделать нападавшие — свист усиливался, быстро переходя в невыносимый, оглушающий визг. Представив, что сейчас происходит там, где стенка контейнера не защищает от волны звука, я даже смог чуть-чуть позлорадствовать, насколько хватило мыслей. В голове было пусто, ревущий свист выбивал все слова и желания, кроме одного — только бы это кончилось!

Меня схватили за ногу и вытянули из угла. Я не сопротивлялся, во-первых процедура эвакуации не предусматривала комфорта спасаемого, во-вторых она не предусматривала моего согласия, буду дергаться — оглушат и утащат. Только ухватил Лизу и поднял руку, все так же прижимаясь к ней и молясь, чтобы никто не забыл вводной — двоих вытаскивать, и чтобы эту вводную в лихорадке выезда кто-то довел до бойцов тревожной группы. Вот подняло в воздух, ударило в живот, несколько раз толкнуло, перевернуло… и наконец уронило на твердое. К сожалению комфорта тоже не предусматривалось, никогда не любил ездить на плече. В ушах еще гудело, когда за спиной закрылась дверца машины, меня прижали к полу и начали ощупывать. Я только прохрипел «Рука, левая» и тут же куртку потащили с плеч.

Кроме четырех порезов руки я получил еще пару жутко болезненных уколов в ногу. Видимо, когда я уже упал, а рев излучателя еще не перешел в парализующий, тот, что с ножом успел нагнуться и пару раз ткнуть меня наугад, но это и все. Повезло.

— Лиза?

— В другой машине! — Мне кричали в ухо, но я слышал только обрывки звуков. Рывком прояснилось сознание, из-под носа убрали вонючую пробирку, высокий, громоздкий в своей боевой сбруе эсбешник нагнулся ко мне:

— Виталий Олегович, девушка в другой машине. Вы понимаете меня?

Я кивнул, тут же ощутив, что сейчас это было сделано зря. Санитар, накладывающий жгут, тут же помог нагнуться, но я как-то удержался. В голове билась смешная мысль, что десерт был слишком хорош для этого пола. Резкий укол от шприца, ватка с «вонючкой», сунутая мне в пальцы, жгут на левую руку, которой больше досталось, повязка поверх штанины на бедро. Санитар делал все быстро, уверенно, четко.

— У Лизы отец. Свяжитесь с дежурным, пусть оповестит.

— Уже.

Ну да, эти ребята умеют действовать в таких ситуациях.

— Домой?

— Сейчас к медику. Лучше перестраховаться.

От кивка я в этот раз удержался, хотя, кажется, я бы уже смог.

В окне было видно, как вторая машина срывается с места. Двух «зрителей» уже положили, и сейчас рядом с бойцами-эсбешниками стоял милиционер, что-то выясняя в регистраторе. Кроме двух наших машин стояли две милицейских, уже выставили оцепление.

— Как он?

Как я? Да нормально. После укола вобще могу бегать и плясать!

— Глубокие царапины,

Ага, и ребро, кажется, сломано. Или два.

— Учтем. — Мне тут же ощупали бока. Значит, про ребра я вслух?

— Лиза?

— Порядок, оглушили и еще нос сломали.

Нос это я. Черт, медведь косорукий, нафиг было так толкать?!

В голове все плыло. В двери заскочили еще трое бойцов, машина дернулась и покатилась, набирая скорость. В больницу? Или в ментовку.

Я с дрожью отмякал от напряжения драки. Не первый серьезный бой, но первый бой всерьез. В самом деле трясет. И еще хочется. Или нет?

В мешанине образов, запахов «вонючки», нарастающего нытья в руке и ноге запутался, вернувшись в реальность только в коридоре санчасти районного отделения. Из штанов окончательно сделали шорты, дырки зашили, быстро и деловито наложив скобки, теперь я сидел почти не отличаясь от тех дебоширов, что задержали после митинга. Ну, разве что рядом со мной стоял… нет — возвышался даже, боец-эсбешник, в полной штурмовой экипировке и с оружием. Проходящие менты на него косились, но молчали.

Наверное, уже можно было бы пойти домой, скинув материалы по Сети, но я хотел дождаться Лизу.

— Привет.

— Так вроде виделись. Ты как?

Девушка села рядом.

— Нос сломала. Второй раз уже.

— Извини, я не хотел.

— Я понимаю. — Она покосилась на мои повязки и слабо улыбнулась. — Нас будут опрашивать?

— Зачем? Я им запись скинул, там все есть.

— У тебя разве очки не вырубило?

— Нет, это инженерная модель с автономными накопителями. Связь екнулась, но запись шла.

— Понятно, почему они такие громоздкие. Ты в них на студента из старой комедии похож.

— Я же слесарь. Был. Пару раз пригодилось.

— Зачем?

— Ну представь — опрокидывается ковш с расплавленным металлом, кубов этак на тридцать, и все на меня. Я встаю, отряхиваюсь, смотрю очки, и иду предъявлять претензии. Не, инструмент должон быть прочным!

Она тихо захихикала, но тут же скривилась.

— Перестань! Мне смеяться больно!

— Извини, я не нарочно. В смысле толкнул.

— Ой, подумаешь, ударилась. Мне как-то ребенком в голову прилетело.

— Кем? — Эсбешник тоже заинтересовался, повернув голову.

— Ребенком. Я же инструктором работала. Вот с десятиметровой вышки один охламон и прыгнул. Чуть не утонула!

— Ваша служба и опасна и трудна. Не, в слесарях куда как спокойнее.

— Ничего себе «мирный слесарь»?! Дрался как лев! Я запись смотрю. — Она постучала по ободку своих очков. Ну да, моим, значит, удивляется, а у самой тоже спецмодель? Хотя кто их там знает, инструкторов.

— Мне мама оплатила пару уроков карате.

Она опять улыбнулась, снова поморщившись. Нос ей, конечно, вправили, но наверняка придется что-то лечить. Когда из машины вытаскивали я даже бояться за нее начал, все лицо в крови, сама в бойца вцепилась, еле двигается. А теперь три полоски пластыря и повязка. Словно поняв, о чем я думаю, девушка поправила волосы и с непонятным выражением оглядела кофту. Не, с ней точно все будет в порядке, уже естественные реакции восстановились!

Мы еще трепались ни о чем, гораздо свободнее чем там, на улице, когда пришел вызов.

— Лиз, связь. Мама беспокоится.

Девушка кивнула, улыбнувшись.

— Виталик, как ты?

Я редко видел маму такой. Сейчас со мной говорила не Олька-«Драконека», а глава отдела крупнейшего в регионе холдинга, спокойная, собранная и готовая снести любую преграду, если та сдуру не согласится уступить.

— Норма, мам. Как после тренировки на выживание у Ильича. Может, парой швов больше.

— Хорошо. Можно было без этого?

Я подумал. Недолго.

— Можно. Сбросить координаты голосом, их успели бы найти. Но в городе сейчас… Я не хотел рисковать.

— Понятно. Девочка?

— Норма. Она рядом.

— Я вижу. У меня полный доступ на твои очки, прости.

— Знаю, мам. Года три уже засек. Вы, старички, совсем не разбираетесь в технике.

Она улыбнулась.

— Умница. Я в тебе не сомневалась. Тогда не забудь попросить прощения!

— Если ты ни в чем не виноват…

— Вот-вот! Ладно, малыш, я тут тогда задержусь.

— Угу.

— Не поломай слайдер! Сам с Олькой будешь объясняться! Пока!

— Угу. Пока!

Интересно, какой она вечером мультик поставит? «Бемби»?

Рука ныла, нога болела, спина, почему-то, чесалась. Что будет, когда пройдет действие обезболивающих и представлять не хотелось. Но показать слабость перед девушкой? Никогда!

— Лиза! — От дверей шел здоровенный мужик. Нет, реально большой, ему шкуру и секиру — вылитый Конан!

— Папа!

Они обнялись, тут же о чем-то вполголоса начали говорить. Вот еще одна загадка, которую я вряд ли разгадаю сам — это было намеренное похищение, или ребятки развлечения ради ухватили первую девчонку? Утащить в машину, пока Сеть вырублена, увезти… обычная тактика и профессиональных похитителей и всякой сволочи.

Мужик, проверив девушку, как-то уместил ее под рукой, закрыв почти совсем, мельком глянул на моего охранника и протянув мне руку серьезно поблагодарил:

— Спасибо! Я Андрей Дмитриевич, отец Лизы. Спасибо, Виталий!

Пожав, я ответил нейтрально:

— На моем месте так поступил бы каждый… Князев.

Он вдруг ухмыльнулся:

— Ага, слышал. Все равно, спасибо! Буду должен, обращайся если что! — Он крепко сжал мое плечо и тут же развернулся, кивнув ожидающему милиционеру. Тот без слов кивнул обратно, посторонился, пропуская отца с дочерью (Лиза успела помахать, прощаясь) и шагнул ко мне.

— Капитан Нелидов. Виталий, запись вашу мы посмотрели, вы можете сейчас говорить?

— Могу. — От снятия показаний не увильнуть, хотя чего тут снимать?

— Хорошо. Пройдемте?

Тон вопросительный, но он повернулся и пошел не дожидаясь ответа.

Загончик почти посредине перегороженного прозрачными стенками зала, стол, несколько стульев. Рядом, в таком же прозрачном, но изолированном отсеке сидят остальные участники конфликта. Точнее — свидетели. Нападавших увезли сразу в суд, я запись с очков еще в машине скинул, так что там все однозначно. Но были еще те двое, что стояли и смотрели, как меня пытаются подрезать. Формально они не при чем, но забрали их вместе со всеми, вот они и сидят, до выяснения. Тот, что пьяный, трясет головой, неслышно ругается, видимо, досталось. Второй, «спортсмен», все так же мрачно смотрит вокруг. Чего он такой напряженный? Вряд ли они полные граждане, значит вмешательства от них никто и не ждал, Сеть вырублена, могли, конечно, пройти дальше к стационару, но…

Я быстро вызвал поиск, нашел обоих. Бухарик — социк, на судебном договоре. Спортсмен… я еще раз посмотрел на него, почти не удивляясь. Ну, примерно таким его и представлял, только одет не так мрачно. Ладно, что там на них накатали? Должно быть что-то вроде «недостаточной социальной активности», не больше…

Пока я искал в куче слов те, что относятся к интересующим меня людям, капитан обернулся к охраннику:

— Дмитрий, да? Вы там присутствовали, как я вижу, так что давайте я и ваши показания возьму? На всякий случай? Отчетность, знаете ли.

Эсбешник замер, видимо советуясь с координатором, потом кивнул и милиционер тут же подсунул ему бланки.

Так, сигнал, усиленный наряд по форме… ну да, сотрудничают они с нашими. Хм, плохо, в спешке кого-то сбили из расходившихся митингующих, потому и милицейская машина была одна, «усиленный» это два экипажа. А, нет, оказывается, машины пытались задержать, туда сбитым и дорога. Прибыли, применены спецсредства, оказано сопротивление… эй, стоп.

«Пятеро задержанных оказывали сопротивление.»

Пятеро?!

— Дмитрий. Ничего не подписывайте пока что.

— Но Виталий Олегович, здесь же…

— Дмитрий, здесь неточность, и надо выяснить причины возникновения.

— Да нет, все так и…

— Выполнять.

— Есть! — В голосе эсбешника звучало недоумение.

— Господин капитан?

— Слушаю, Виталий? Что-то не так?

— Да. Здесь неверные данные. Эти двое, — я кивнул, — указаны как участники нападения. Хотя их даже сюда привезли как свидетелей.

Капитан пожал плечами и улыбнулся:

— Ну, обычная процедура. К участникам массовых мероприятий повышенные требования. То, что они не вмешались заслуга вовремя прибывшего патруля, слова одного из них однозначны, так ведь? Они явно сочувствовали правонарушителям, было бы разумно…

Я перебил:

— Насчет повышенных требований — в санкционированном митинге участвовал только один. И он… так, есть. Вот — вызвал соседа, чтобы тот сопроводил его до общежития, как и рекомендуется в таких случаях. — Записи контактов всех участников конфликта был, как и положено, уже в файле. — Так что непонятно, как эти двое проходивших мимо — я выделил, — граждан внезапно оказались в списке нападавших?

Милиционер посмотрел на охранника, потом на меня и слегка понизил голос:

— Ну, скажу не под запись — Андрей Дмитриевич попросил внимательнее отнестись к делу. Вашу запись я смотрел, суду все ясно, как говорится. Социк и сам собирался напасть, реплики слышны ясно, а второй… Вы, я, Дмитрий — любой нормальный человек на его месте вмешался бы. Так что лагерь по ним всем пятерым рыдает, ну согласитесь?

Краем глаза я заметил, что эсбешник кивнул. Дело, действительно, ясное, но вот в данном случае…

— Что делает в милиции человек, который не хочет соблюдать закон, так откровенно подтасовывая факты? — Капитан улыбаться перестал.

— Работает. И неплохо.

— Скажите, господин Нелидов, вы в самом деле считаете, что привлечение к ответственности невиновных и утаивание части материалов, имеющих значение при вынесении решения суда — это ваша работа?

— Виталий, я могу…

— Если я приведу полную запись в деле, дополнив собственными показаниями, что вы сможете им инкриминировать?

Он вздохнул с сожалением.

— Ничего.

— Если я заявлю в суд, согласно… — Я процитировал, высветив в очках, статьи кодекса. — То каким будет решение?

— Не в мою пользу, скорее всего. — Теперь в его голосе звучала усталая печаль. Мол чего тебе надо, богатенький мальчик, которого мы сегодня из задницы вытащили?

— Тогда скажите, почему я не должен подавать жалобу на вас? Не как внук Артура Князева, а как полноправный гражданин своей страны, наблюдающий беззаконие?

Мы бодались взглядами секунд пятнадцать, потом он отвел свой, молча протянул руку к регистратору. Спустя минуту документы были исправлены, теперь нападающих значилось трое, очевидцев (не свидетелей) двое. И приложена полная версия записи с моих очков.

Кивнув бойцу я снял копию, подписанную капитаном, сам поставил подпись и встал. Из-за прозрачного пластика на меня смотрел «спортсмен». С неприязнью, но без ненависти. Готов спорить, что когда ему сообщат об изменении статуса неприязнь никуда не денется.

Но не в нем дело.

— Дмитрий, мы уходим.

Эсбешник тут же доложился наблюдению, привычно заняв место сбоку. Вот еще непонятка, почему со мной направили силовика? Тут должен был быть кто-то из «умников», а то и сам Ильич навестить ради порядка?

О, легок на помине!

У дверей машины, ждущей рядом со входом в отделение, ждал начальник дедовой, а стало быть и всей семейной службы безопасности.

Ко мне он шагнул не торопясь, одновременно заканчивая какой-то разговор.

— Виталий?

Я поднял руку, останавливая, и демонстративно повернулся к бойцу.

— Простите, Дмитрий. Вы где служили?

Краем глаза я держал в виду Ильича, стоявшего одновременно рядом и совершенно отдельно.

— Морпех. — Он назвал ничего мне не говорящие, но видно важные для него номер и часть.

— Звание?

— Старший сержант.

Он нависал надо мной, но уже старался как-то это скрасить, чуть-чуть горбясь и опуская руки. Плохо, не должен твой человек себя принижать в таком разговоре. Эх, мне бы опыта! Фимку натаскивали куда строже.

— Во время службы вы стали бы комментировать решение, скажем, старлея из другой части?

— Кхм. Нет. Простите, я…

— Вы были правы. — Я кивнул, показывая, что согласен со словами, прозвучавшими там, в отделении. — Только в данном случае поправлять старшего по званию, пусть и со стороны, немного… не разумно. Тем более при чужих. Замнем, но больше так не надо. Вы согласны?

Он кивнул, и рядом, чувствуя момент, всплыл из какой-то тени абсолютно серьезный и при этом чуть-чуть улыбающийся Ильич. Ну да, ему мои игры в статус самое то посмеяться…

— Виктор Ильич, я подал жалобу. Пожалуйста, проследите за ее обработкой и сообщите мне о результатах. И данные по тому парню-урезанцу, которого он пытался закрыть, мне тоже нужны.

— Виталий, ты уверен, что это нужно продолжать? У нас хорошие отношения с милицией, сейчас не стоит портить.

Я снова согласно кивнул, и пояснил:

— Виктор Ильич, этот конкретный мент попытался использовать в своих целях мое имя, не ставя меня в известность. Он хотел, чтобы на заведомо ложном обвинении была моя подпись и подпись вашего сотрудника. Пожалуй, такое не оправдывает никакие хорошие отношения. Если они забываются — им нужно напомнить. Я прав?

Он секунду размышлял, потом кивнул:

— Я понял, Виталий. Проследим.

Наверняка сольют тему, дня через три попросят отозвать заявление, что-то выторговав. Никому не нужна война, тем более в такое время.

— Кстати, спасибо за скорость. Отслеживали?

— Конечно, Виталий. При проведении любых массовых мероприятий…

Он не закончил, разведя руками. Ну да, стандартная процедура.

Пока я стоял и пытался сообразить, что делать дальше, наши рассосались. Рядом со мной, видимо, в качестве наказания для нас обоих, остался сержант Дмитрий… черт, надо отчество узнать, и фамилию, а то нехорошо, это же он меня из переулка на плече выносил. Еще не стемнело, но солнце било вдоль улицы, простреливая на всю длину и украшая тротуары длинными тенями. Интересный день. И опыт тоже познавательный. Сколько всего случилось-то. Кстати, Лиза там, на кушетке у медпункта, была чуть-чуть другой, чем в кафешке. И отец у нее в самом деле бугай-бугаем. И капитан этот странный. Рука ноет, я уже «царапал» ее, но это было в летнем лагере, там все как-то веселее, хотя распороли мне лапу может и серьезнее, чем сейчас. Наверное, устал?

Внезапно Дмитрий заставил дернуться. Боец не напрягся, а просто как-то неощутимо перешел из состояния «бдительность» к состоянию «готовность», всего лишь посмотрев мне за спину. Но, по крайней мере, не кинул меня сразу в сторону и не начал стрелять, значит, ничего серьезного.

Я оглянулся. На выходе из участка стоял «спортсмен», мрачно глядя на меня, на бойца, снова на меня. Потом подошел, чуть помолчал и без эмоций поблагодарил:

— Спасибо.

— Мне-то за что?

— В «стакане» всегда есть терминал с доступом к материалам дела. Не знал, «толстый»?

Не знал. Я там никогда не был.

— Не за что. Тебя подвезти?

— Сам дойду. — Вид у него был самый непримиримый, непонятно отчего. Ладно, Ильич скинет, что на него найдется, тогда понятнее станет.

— Тогда пока. — Я повернулся, открыл дверь, и хоть не собирался этого говорить, все же кинул через плечо:

— В самом деле не за что. Крылатые должны помогать друг другу, Марат.

И, не оборачиваясь, сел в машину.

Лекарства лекарствами, а болело все сильнее.