По утрам цветы умывали головки росой. Они тихонечко смеялись от удовольствия и, шаловливо встряхивая лепестками и листьями, обрызгивали друг друга прохладными сверкающими бусинами. Потом они шептались меж собой или с ветерком, или просто молча нежились на солнышке.

Их поляна была огромной и очень нарядной. А лес вокруг казался тёмным и неприветливым.

Бабочка-Шоколадница, только что появившаяся на свет, испуганно крутила головкой, настороженно шевелила усиками, стараясь получше рассмотреть высоченные деревья.

— Не бойся, — пискнул малипуська Одуванчик, — скоро твои крылышки окрепнут и ты сможешь летать далеко-далеко за те деревья.

— Да зачем мне туда? — удивилась Бабочка. — Здесь столько разных дивных цветов… Я со всеми хочу познакомиться и подружиться.

— Я Одуванчик, — пискнул малютка.

— Погоди, малыш, — произнёс Василёк, — дай поговорить старшим.

— Ты тоже очень красивая, — закивали головками разные цветы.

— И похожа на цветок, — сказал Василёк.

— Понюхай меня для знакомства, — предложила Ромашка.

— И меня, и меня, и меня, — вторили ей другие цветы.

— А я хочу, чтоб ты отведала вкус пыльцы на моих тычинках, — приказал горделивый полевой Мак.

— И у меня, и у меня, и у меня, — повторили за ним другие.

Шоколадница, чтобы никого не обидеть, порхала с цветка на цветок, вдыхала ароматы, пробовала на вкус пыльцу и шалила, щекоча усиками их тычинки.

Цветы очень полюбили Бабочку. И наперебой приглашали её, уставшую в первые дни от полётов, присесть отдохнуть и порассказать — где была и что видела.

Шоколадница подружилась и с птицами. От них она узнала много о красотах необъятной земли. И заветной её мечтой стало взмыть высоко-высоко, выше всех деревьев леса и самой увидеть реки, горы и леса…

— Нет, нет! И не пытайся, — чирикнул Шоколаднице Воробей, — это даже не всем птицам под силу! А если — буря… О, нет! Лучше не мечтай!

Но чем невозможней казался дальний полёт, тем горячей Бабочка о нём мечтала. Не только из любопытства, но — и из желания порадовать свежими рассказами своих прелестных друзей.

С утра до захода солнца Шоколадница, чтоб укрепить крылышки, вспархивала вверх — всё выше и выше с каждым днём, затем подолгу кружилась над поляной.

— Скоро, теперь совсем скоро я смогу… — взбадривала себя Бабочка.

— Молодец! Такая упорная, — восхищались цветы, — она ведь и впрямь осилит долгий и трудный перелёт.

— Никогда такого не бывало, — говорили цветы постарше. — Вот если б у нашей красавицы мог появится сильный друг, то вдвоём…

И надо же было такому случиться, что в полёте Шоколадница столкнулась с кем-то…

От удара она свалилась вниз — хорошо ещё, что попала прямехонько в самый большой Одуванчик.

— Кто это был? — опомнившись, спросила у опешившего цветка Бабочка.

— Что ж-ж-е ты не соображ-ж-жаеш-ш-шь — куда летиш-ш-шь, — вдруг недовольно пробурчал кто-то большой, мощный, иссиня-черный.

— Простите, — пролепетала Бабочка, испугавшись грозного голоса.

Это был Жук, красивый и сильный.

Так они познакомились, а потом и полюбили друг друга.

— Ж-ж-жж… — жужжал Жук так властно и горделиво, что у Шоколадницы сердечко замирало от нежности, а тонкие крылышки её начинали быстро-быстро трепетать.

— С ним мне не страшна даже буря, — делилась с друзьями счастливая Бабочка, — ведь он такой смелый и надежный!

Цветы дружно кивали головками, соглашаясь.

— Мой любимый обещал полетать со мной над деревьями, а потом… потом — на край света.

— Скорее возвращайся с края света, — попросила за всех Ромашка, — мы с нетерпением будем ждать тебя и твоих рассказов.

И этот счастливый, долгожданный миг наступил.

Важно расхаживая вокруг подруги, Жук произнёс, наконец:

— Всё ж-ж-же ж-ж-жаль, что у тебя не такие крылья, как мои… Но всё ж-ж-же отваж-ж-жусь с тобой лететь. Я ж-ж-же всё-ж-ж-же могу подставить тебе своё крыло для опоры. Да! Я такой надеж-ж-жный. Ж-ж-ж!

— Да, да! Ты надежный, ты благородный… — прошептала Бабочка. И друзья её согласно закивали головками.

Свершилось. Жук с Шоколадницей поднялись вверх, долетели до края поляны, взвились выше самых высоких деревьев и скрылись из виду.

— И кто бы мог подумать, что та-а-кие жуки бывают романтиками, — перешёптывались цветочки Незабудки.

— Нечего удивляться, — заявила самая старшая из Ромашек. — Все влюбленные становятся романтиками.

Если б они знали, чем закончится эта любовь…

А тем временем Шоколадница смело летела за любимым и властное его жужжание словно прибавляло ей сил.

— Ах! Как прекрасен мир! Какие необъятные просторы… — почти задыхаясь от восторга, воскликнула Бабочка. — А где же край земли?

Ничего не ответив, Жук неожиданно закружился на одном месте.

— Что случилось? Неужели ты устал? — удивилась Шоколадница.

Словно не слыша её, Жук завис над чёрным пятном внизу, затем сделал несколько кругов, спускаясь ниже, ниже… И вдруг жужжание его стало таким мощным и восторженным, какого Бабочке прежде не приходилось слышать.

Жук стремительно ринулся вниз. Бабочка в растерянности последовала за ним, боясь увидеть там соперницу.

Но её любимый плюхнулся в большую тёмную вонючую жижу и слился с ней, жужжа всё громче и восторженней. Жук так блаженно урчал и чавкал, что подруга его почуяла неладное.

Опуститься ниже к другу она не смогла из-за мерзкого зловония жижи. Зависнув повыше, Бабочка крикнула:

— Разве такой край света? Такой… такой… — Бабочке не хотелось обижать любимого. — А что же тогда те просторы впереди?

— Отвяж-ж-жись ж-же, — огрызнулся Жук, продолжая жадно чавкать. Он всё быстрей и быстрей елозил по жиже и глубже закапывался в неё. — Мой ж-ж-же край света располож-ж-жен там, где есть такая ароматная кормеж-ж-жка. Теперь отвяж-ж-жись! Ты мне не нуж-ж-жна!

Потрясенная грубостью и вероломством Жука, Бабочка, всхлипывая, отлетела подальше.

— За что он так со мной? И почему он назвал свой край света ароматным?! А я думала, что аромат — совсем другое, как у моих друзей цветов… И что я теперь смогу им рассказать?

Взглянув последний раз на Жука, совсем недавно казавшегося ей надежным другом, печальная Шоколадница отправилась в обратный путь.

Друзья были очень рады снова видеть Шоколадницу. Благодарная, она стала сочинять для них сказки. И все были счастливы.

— Помните — я удивлялась, что такой жук может быть романтиком? — спросила самая старшая Ромашка.

— Да, да, помним. А почему? — отвечали цветы.

— Да потому, что он — навозный! И этим всё сказано, — объяснила Ромашка.

— Я слышал, что каждому — своё счастье, — пискнул шустрый малипуська-Одуванчик.

Все дружно рассмеялись, и с той поры про Жука больше никто никогда и не вспомнил.

Вот так.