В летописи «Наньюэ» указывается, что в местности Сиань часто поднимаются тайфуны. Ураганный ветер дует с четырех сторон. Тайфуны чаще всего бушуют в пятом и шестом месяцах. Накануне не лают собаки, не поют петухи. В «Удивительной хронике Горных вершин» говорится также, что между летом и осенью на небе появляется ореол вокруг луны, похожий на радугу, называемый «матерью урагана». Он предвещает неизбежный тайфун.

В Середину осеннюю ночью Путник в дверь постучался ко мне. Он промолвил, на тучи рукой указав: «Как свиреп Дух морской! Это доброе знаменье или худое —                                 неведомо нам, Только радуга с неба упала, из моря                                 воды напилась И на север ушла; Только красные тучи, сжимая осеннее                                 солнце, Устремились на юг. Значит, скоро тайфун! Приготовьтесь к нему, господин!» Человек досказать не успел этих слов, Вижу — дом цепенеет, Слышу — листья зловеще шуршат. В небе птицы тревожно галдят, Как безумные, в разные стороны звери                                         бегут. Вдруг… взметнулся табун лошадей И помчался быстрей и быстрей, И вдогонку за ним Шесть могучих орлов понеслись. Тут ударил по дамбе неистовый шквал, В каждой щелке и в каждой норе— Ветра свист!.. Вышел из дому, сел И, свой длинный халат подобрав, Изменился, наверно, в лице. Человек же сказал: «Нет еще… Настоящий тайфун не пришел, этот                              ветер — предвестник его». А потом — Ветер дверь распахнул, ставни с окон                              сорвал, Черепицу разбил, все жилище растряс… Катит множество каменных глыб по земле, Гнет, затем вырывает с корнями деревьев                              стволы, Хочет выплеснуть воду из устья реки И земную, мне кажется, ось расшатал! Может быть, повелитель ветров —                              всемогущий Бин И В этот час во владенья Ян Хоу проник,                              повелителя вод, Чтоб расправиться с ним? Высоки — в целых тысячу чи —                              поднимаются к небу валы, Устремляются воды в просторы                              бескрайних долин. Ветер грязь и песок захватил в свой                              огромный кулак И бросает, бросает их яростно, Рушит стены утесов и скал! Десять тысяч коней ветер вихрем несет, И не менее тысячи вслед им летит                              колесниц! Леопарды и тигры от ужаса смолкли, Уплыли в глубины киты… То ль не бой при Цзюйлу, Что всю землю потряс? То ль не сеча Куньминская, Обратившая в прах много тысяч людей? …Я от страха дрожал. Дыбом волосы встали на моей голове, И дыхание сперло, и ноги свело. Ночью, сжавшись на ложе в комок, Девять раз просыпался и менял                            положенье свое. Днем три раза молил черепаху                            предвестие доброе дать… Через день и два дня утром стих ураган… …Старики приходили, выражая сочувствие                            мне. Приказал я вина принести, чтобы                            должное слугам воздать. Страх прошел, и теперь лишь о том                            наша речь, Как деревьям и травам в беде их помочь, Как поправить стропила и балки на доме                            моем, Как на крышу опять уложить                            тростниковый настил, чтоб она не текла, Как построить разрушенный ветром                            участок ограды-стены. Тихо-тихо кругом. Не шелохнутся горы, леса. Ни волны на просторе морском. Встряска кончилась. Гром отшумел. По небесному своду, зелена-голуба, Одинокая, светлая-светлая, проплывает                             луна… Тут невольно вздохнул я, как будто                             очнувшись от сна, И не понял никто, почему я вздохнул. О, увы и увы! Что мал о по размеру, а что велик о — Мы привыкли судить из сравнения форм, Радость что вызывает и что вызывает                             печаль — Мы привыкли решать в столкновеньях                             сторон бытия. Что ж касается ветра — Как измерить нам силу его? Дуя тысячу раз, Он свою проявляет по-разному мощь! Ветер для муравья: Нам достаточно только подуть —                             и повергнем его. Ветер для комаров: Мы рукою махнем — разлетятся они кто                             куда. Эти ветры не могут природу саму                             сотрясать, Но иным существам — комарам,                             муравьям — Эти ветры страшны. А с другой стороны: Гриф ударил крылом по воде — И взлетел на три тысячи ли, И потом со своей высоты Он глядит на тайфун, в чистом небе                              паря, И, наверное, смотрит, как я, недостойный,                              дрожу… Разумеется, он, как и я, понимает, Что тайфун — это ветра большое                             дыханье — не вздох. Но опять-таки спорно: огромно иль только                             ничтожно оно? Ибо зренье и слух не объемлют всего, А в природе — увы — все изменно вокруг. Десять тысяч существ лишь поднимутся                              к жизни — и снова развеются в прах, Блеском лишь мимолетно ослепляя наш                              взор И лишь отзвуком жизни до нас доносясь. Вот заметите в небе Вдруг вспыхнувший молнии луч И скажите тогда: это правда иль ложь — Представленье мое о причинах,                              вселяющих страх. Жаль, что сам, поздно сам я об этом                              узнал!