Не буду оригинальным, если скажу, что мысли о самоубийстве, хоть раз, каждого из нас посещают. По разным поводам. Поставили в школе двойку, обидели на работе. Неудача, потом опять неудача, потом опять неудача в личной жизни. Представить себе свою кончину, а потом учительницу, которая идет за гробом и плачет – что может быть слаже в мечтах о мстительных путях восстановления справедливости.

И, возможно, многие бы и попробовали уйти из жизни добровольно, назло всем, если бы не одно обстоятельство: больно. Вот, если бы не больно… Если бы существовал, к примеру, такой выключатель, которым щёлкнул – и нет тебя. И нет никаких проблем. Человечество уже изобрело разновидность такого выключателя. К примеру, курок на пистолете. И, хотя ни один пистолетный самоубийца никому не рассказывал о своих ощущениях, но его вид после депортации почему-то не наводит на мысль, что в последний миг почувствовал он, будто его комарик укусил.

В общем, потребность у народа в специальном выключателе имеется. Не зря же придумали уже эвтаназию. Не двойка уже в дневнике, не обидное слово любимого человека. Болезнь, старость, одиночество. В какой-то момент жизнь, действительно, становится невыносимой. Нужен выключатель. Только нужно, чтобы выключенный человек после всего, либо выглядел хорошо, либо – чтобы его не было совсем.

И ещё нужно, чтобы, уходя, человек не думал о смерти. А – так – сел в поезд и уехал. Билет купил, как на поезд. Чтобы сам путь до этого поезда превратился в ожидание праздника. Не смерти, нет! Но – другой, лучшей жизни. Построить такой специальный вокзал с максимумом комфорта. Кассу, где продают эти самые билеты. «Рай» – конечная остановка. Не больно ни капельки. Щёлк – и ты в Раю.

Разумная, цивилизованная транспортировка человека из мира материального в мир духовный – уже давно назревшая проблема.

Ведь ежечасно, ежеминутно умирают, уходят под землю эшелоны людей. В муках, страданиях. Учёные изобретают эликсиры бессмертия. Но, когда, например, из стволовых клеток секвойи, выделят, наконец, драгоценный экстракт, смерть человечеству всё равно останется нужна. Жизнь – это такая человеческая работа. И от неё тоже устают. Её прекращают, когда работа, которую отдельный человек должен был проделать на земле, оказывается закончена. Это естественно.

Со старостью происходит ощущение необходимости ухода. Круговорот жизни уже не приносит новых открытий. В какой-то момент наступает ощущение просмотра фильма, который киномеханик склеил на кольцо, а сам ушёл, забыл о своих зрителях…

Старики, ещё, бывает, здоровые, в здравом уме и светлой памяти, начинают вредничать. Они придумывают тысячи мелочных замечаний для своих детей, чтобы сделать сосуществование поколений невыносимым. У них нет на сей счёт никакого злого умысла, старики исполняют это на уровне подсознания. Пришла их очередь освободить место для внуков и правнуков. И дедушки-прабабушки делают всё, от них возможное, чтобы их уход был менее болезненным. Чтобы горе утраты их, самых любимых, самых близких, не захлестывало тех, кому нужно идти по жизни дальше…

В идеале смерть стариков должна вызывать не горе, но – облегчение. Тесно было в такси вшестером. Двое вышли. Хорошо-то как стало!..

Вот и выходит, что смерть – благо, и без неё никак нельзя.

Единственная, блин, проблемка – умирать больно. В космос летаем, из сои мясо научились делать – от настоящего не отличишь, а умирать без боли не получается.

Просто наука ещё всерьёз этим вопросом не занималась. Не ушли пока дальше примитивной эвтаназии.

Но эвтаназия – это всё-таки убийство.

Применение этого способа, как ни крути, сродни удушению, расстрелу. Жертва знает, что её должны убить. Пусть мягко, безболезненно, но – убить.

Живодёру, маньяку, насильнику по приговору суда вводят снотворное.

По соглашению врачей и родственников смертельный яд вводят вашему близкому человеку. Да, он больной, он страдает, вы спасаете его от жутких болей, вы даёте согласие.

Возможно, и близкий ваш человек на это утвердительно кивает вам головой.

И ему вводят яд. Как маньяку. Как убийце…

И вот мы вернулись к тому, откуда начали.

Смерть, безусловно, нужна, но переход в иной мир должен быть не просто безболезненным, он должен быть праздничным. Как поездка куда-нибудь на Канары по льготной путёвке.

Вы получаете известие: у вас путёвка! Вы купили миллионную буханку хлеба «Бородинский», а каждому покупателю миллионной буханки хлеба «Бородинский» положена путёвка на Канары.

И, что вы – плачете? Заламываете руки – на кого я вас всех покину?..

Да вы прыгаете до потолка от радости! Вы рассказываете о своём счастье всякому встречному и поперечному!

А все вам завидуют: «Повезло же дураку!..».

И бегут в магазин товаров повседневного спроса, чтобы – так, на всякий случай, – прикупить буханочку «Бородинского».

Но – нет. Не придумали пока праздничного перехода в праздничную жизнь после смерти.

Из года в год переходы совершаются по-старинке: с болью, слезами и безо всякого желания.

Когда человек захотел быстро передвигаться по земле, он придумал самодвижущиеся механизмы. Когда захотел разговаривать на расстоянии – придумал телефон, Интернет. Появляется потребность – что-то обязательно придумывается.

Я об этой человеческой потребности уходить из жизни с удовольствием и без боли давненько раздумывал. Только не знал, что именно у меня получится найти этот замечательный способ.

Вообще-то ни одно открытие не появляется случайно. Ни одна чума. Высшие силы регулируют количество народонаселения на земле. Напускают на людей эпидемии, сталкивают их в войнах… На месте оспы появляется СПИД. Там, где не взрывается бомба, возникает Чернобыль.

Я сделал своё открытие, когда пошёл в поле за телёнком.

Кто-нибудь замечал, как таинственно уходят из жизни кошки? Вот она есть, бегает, мурлычет. И, вдруг – пропала. Вы её ищете кругом, зовёте. Оставляете ей чашечку со свежесваренной мышкой, но – нет вашей Мурки. И нигде нет. Никаких следов. Испарилась.

И, да! Они испаряются! Я увидел это собственными глазами!

Я шёл за телёнком в поле, который по весне пасся недалеко от дома на весенней травке. И увидел соседского кота Корнета. Он сидел и грыз какую-то травку. А Кеншилик его уже двое суток искал. Говорил – пропал Корнет, наверное, собаки разорвали. Нет, не разорвали Корнета. Вот он, в бурьяне сидит, за обе щёки травку уплетает. Я направился к нему, стал звать. Оглянулся на меня лохматый кошак – и опять за своё. Присел я рядом на корточки, а рука моя… провалилась… в ничто… Будто и не было передо мной грязного лохматого Корнета. Более того, через несколько мгновений исчезло и изображение. Корнет пропал, растворился.

Тем не менее, кустик, который он обгрызал, остался на месте. Обгрызенный. Конечно, обгрызенный, я же видел, как его грыз Корнет. А Корнета не было…

На всякий случай я пощупал себя. У меня всё на месте. Нос, руки, ноги. Нос холодный – значит, всё нормально.

Внимательно осмотрел кустик, который обгрызал Корнет. Знаю я его. В конце мая часто встречаются они в степи. На стеблях как бы лёгкий пушок, мелкие цветочки в виде высоких бокалов для вина. Недолго они цветут. Как и всё в степи, стараются использовать весеннюю влагу, чтобы скорее показаться мошкам-опылителям, выносить семя, осыпаться и засохнуть, сгинуть до следующей весны.

Я сорвал остатки кустика. Походил по степи, нашёл ещё несколько.

Потом, уже дома, отнёс веточку в сарай, бросил кролику-производителю. Здоровенный такой у меня был, серый красавец.

Говорю «был», потому что не стало у меня производителя. Пропал. Исчез. Растворился. Ни клочка шерсти не осталось в клетке. Только круглые кролиные котяшечки…

Вечером зашёл ко мне друг, Сергей Георгиевич. Он работал в школе учителем биологии, образование своё получал при Советской власти, так что предмет свой знал, пестики с пистолетами не путал.

Я ему рассказал свою удивительную историю. Сергей Георгиевич выслушал меня с недоверием. Высказать напрямую свое мнение по этому поводу он стеснялся, потому что был человеком интеллигентным. Его прямое мнение про то, что я, наверное, идиот, сильно бы меня обидело. Поэтому Сергей Георгиевич только посмотрел на меня, как на идиота, но ничего не сказал вслух. Вернее, вслух сказал, что есть у него некоторые сомнения по поводу достоверности моего рассказа. Так, между прочим, как доктор, осторожно меня спросил – не пил ли я. И, если пил, то что? И сделал вид, что поверил. Потому что настоящий друг. А друзьям нужно верить всегда.

Женщина с мужчиной и наоборот, никогда друзьями не бывают, поэтому в отношениях между собой могут допускать по поводу одних и тех же событий совершенно различные толкования.

Я дал Сергею Георгиевичу кустик степной травки, и у него на следующее утро пропала корова. Замки на сарае все были на месте, ошейник с цепью лежали на дощатом полу. Собака за всю ночь ни разу не гавкнула. А корова пропала. Только запах остался. Стойкий, как «Шанель».

Сергей Георгиевич бледный был от этого события. Вообще, от коровы он уже давно хотел избавиться. Тяжело её стало держать после пятидесяти лет. Суставы болят – больше часа приходилось в сарае сидеть, животное за дойки дёргать, чтобы добыть парного молочка. И хотели они с супругой по взаимному согласию при случае продать свою Веруську.

Продать. Но – не выкинуть же, неизвестно, куда!.. Как одуванчик, фу – и нету!

(Веруська – имя у нас в посёлке для коровы единственное. Называют обычно новорожденных теляток по первой букве месяца, чтобы дополнительно помнить, когда каждый из них родился. В марте – Мартик, в декабре – Дебрик. – А почему Веруськой вы свою корову назвали? – спросил я однажды Панкратова. – Так она же у нас вапреле родилась, – объяснил Сергей Георгиевич).

Ну, и вот – пришёл ко мне Панкратов. Вид у него на этот раз был такой, что теперь уже я мог на него интеллигентно, как на идиота, смотреть.

Я отнёсся к Сергею Георгиевичу со всем возможным участием. У меня были подозрения, что потерянное душевное состояние моего друга-биолога как-то связано с нашими маленькими новыми тайнами. Но я решил не опережать события. На лице изобразил живейшее участие с лёгкими тонами соболезнования. – Что, говорю, Сергей Георгиевич, опять беременная учительница выкрала у вас мел и съела? – Нет, Александр Иванович, – ответствовал Панкратов, – какой там мел!.. – Что же? – наивно продолжал вопрошать я. – Корова… – Что корова? – весь превращаясь во внимание и непонимание, – опять настаивал я на полной откровенности Сергея Георгиевича.

Ну, он и сознался во всём.

Дал он вечером, как обычно, своей Веруське дроблёночки, сена пахучего приличный клочок. А потом, ради смеха, сунул и мою колючку.

Ну, вот и вся история. Коровы наутро не стало.

Супруга Сергея Георгиевича, Виолетта Владимировна, настояла на вызове милиции из самой Адамовки. Да, что они могут!

Когда у фермера Бусыгина бандюганы отобрали «пятнашку» за неуплату ежегодного налога, он тоже обращался в милицию. Даже назвал им там фамилии бандитов, сказал, что ездят они теперь на его машине в соседнем Новоорске. Менты-полицейские в ответ на это даже не почесались. Посоветовали по-дружески забыть. Потому что сам виноват. Уплатил бы бандитам налог вовремя – и спал бы теперь спокойно…

Ну, у Панкратовых случай был посложней. Трудно было разобраться, кто украл корову. Если свои, то один разговор. Если кто чужой, залез красть не на свою территорию – то с ним нужно бы отдельно разобраться.

А тут совсем получались непонятки. Кого ловить, с кого спросить за оформление документации, расход бензина?..

Стоят эти двое Панкратовых, руками разводят и сами мычат: «Мы-ы!..», «Мы!..». Что «Мы»? Смотреть за скотом надо!

На всякий случай зашли милиционеры к Акушу, местному бобылю, сделали у него обыск. Заломили ему руки за спину, повезли в Адамовку, чтобы допросить в рабочей обстановке.

Коровы так и не нашли.

Мне Панкратов всё это пересказывал, будто извинялся. Он-то знал, что сам виноват в пропаже коровы, отправил её, неизвестно куда. Но односельчанам нужно было представить нормальную версию пропажи коровы. Украли – всем понятно. Милиция не нашла – тоже всем ясно.

А вот рассказывать, будто Веруська поела травы и растаяла – это потерять репутацию.

В посёлке уже есть свой брехун, свой пьяница, свой юродивый. Даже блядь есть своя, как положено, на каждый посёлок. Вакансии все уже расписаны. Панкратов – учитель. Претендовать на второго брехуна или юродивого – излишне напрягать население. Не поймут.

В общем – украли Веруську – и всё тут!..

Но вопрос-то остался!..

Меня исчезновение Панкратовской коровы опечалило значительно меньше, чем потеря собственного кролика. Я лицемерно посочувствовал. Но голова моя в это время уже была занята совсем другими мыслями.

Если живые организмы могут пропадать без следа от степной травки – почему бы не использовать это замечательное, весьма полезное для экологии, явление?.. Не нужны будут крематории, кладбища. Никогда уже не понадобятся Дахау и Бухенвальды. Но и это уже – дело десятое.

Если кошка или корова, поевши травки, переселяются в иной мир без всякой боли и переживаний, то можно будет продумать несомненные выгоды и для человеческой расы. Вот оно – открытие века! Смертельная болезнь, невыносимые боли, да, наконец, безысходность и одиночество отступят перед этим романтическим растворением в эфире.

Пришли к тебе омоновцы в масках, чтобы в квартире пошариться, а ты порошочек в рот всыпал – и покатилась под панфары вся спецоперация.

Я поделился своими размышлениями с Панкратовым. В идеях моих был изъян, который нельзя было никак оставлять без внимания. Это всё-таки – страх перед небытием, а, попросту – перед смертью.

Может быть, и расстрел, не такая уж страшная процедура – кто там об этом может рассказать? Недострелённые не в счёт. Мгновение – и тебя нет. Уже ничего не болит, никакие мысли о непогашенных долгах не беспокоят.

Но – ожидание этого мгновения – в этом же главный ужас! Если и боль – то какая-то доля секунды, а потом – свет в тоннеле и ангелы в белых халатах. Но до этого нужно пройти несколько шагов до стенки, на эшафот… Укакаться при этом от страха – дело обычное.

Панкратов биолог. Ну, и – человек. Которому многое из того, что я говорил, понятно и по собственным ощущениям и объяснимо с точки зрения науки.

Но тут он просто молча пошёл к себе в гаражик и вынес оттуда небольшую серую капсулу, размером литров на семь – девять. Стал сразу рассказывать.

В 1967 году в нашем Адамовском районе приземлялся экипаж космического корабля «Союз 1». Все погибли. Но, когда кабина с космонавтами спускалась, никто ещё о трагедии не знал. Жители окрестных посёлков увидели огромный оранжевый парашют, какой-то предмет, который тянул его книзу. Предмет упал, рядом разметался парашют. Местное население со всех концов поехало и побежало посмотреть на диковину. Парашют тут же разорвали, расхватали по кускам. Модницы Адамовского района даже спешно стали шить себе халатики из яркого парашютного шёлка. Но восторги эти длились не долго. Нашлись завистники, которым шёлк не достался, они накапали, куда следует и материал у всех изъяли.

Время уже было не строгое. Никого за присвоение секретного государственного имущества не расстреляли и даже просто не привлекли. Взяли подписку о неразглашении. Все подписались, но кто же про такое говорить удержится!..

Были ещё какие-то части аппарата, обломки. Панкратов сам туда не ездил. Он перехватил школьника Петьку Касымова, который к себе в сарай тащил серую капсулу. Оттуда, с места падения аппарата. Опасные и подозрительные предметы у школьников нужно забирать. Панкратов и отобрал.

Но в милицию и никуда потом не сдал. Потому что было очень самому интересно, что это за диковина.

Когда подвернулся Сергею Георгиевичу соответствующий досуг, устроился он в гараже напротив загадочной капсулы и внимательно стал её рассматривать.

Края кругом округлые, вообще ёмкость яйцеподобная – ни закорючки на ней, ни загогулинки, чтобы зацепиться. Но пощупал её Панкратов со всех сторон, погладил и, видимо, до какой-то эрогенной точки этого яйца коснулся. Внутри него что-то щёлкнуло, и верхняя часть странной находки стала отвинчиваться. Там оказалась крышечка, которая сначала отвинтилась, а потом и вовсе упала на цементный пол гаража.

Вообще Сергей Георгиевич не мальчик был уже. Учитель. И стаж педагогический уже к сорока годам подходил. И ОБЖ Виталий Владимирович преподавал. Учил детишек языком в мороз железки не лизать, палец в любую дырку без надобности не совать, в речку с обрыва в незнакомом месте не прыгать. А тут повёл себя, как несмышлёныш-первоклашка. Не принял никаких мер предосторожности. Ну, хоть бы перчатки надел, противогаз. Мало ли что берут в космос наши советские космонавты. Может, послание другим цивилизациям, а, может, портативную атомную бомбочку профилактическую, против нашего вероятного противника.

А, может, обыкновенный, простой и надёжный фосген, табун, хлор, заман, зарин, циклон. Чтобы не нюхали, когда открывали.

Можно сказать, Сергею Георгиевичу повезло. Ничего страшного на этом этапе обследования для него не произошло. Хотя не было на нём не только комбинезона, но даже элементарного учительского пиджака с галстуком. Время было летнее, и в гараж наш исследователь пришёл в одних семейных трусах в полосочку.

Учил детей пальцев в незнакомые дырки не совать, а сам руку, как только крышечка отвинтилась, внутрь серой колбы запустил. И опять ему повезло. Руку никто не откусил, она не отсохла, не отгорела, не покрылась волдырями. Она вполне безболезненно пошарилась внутри колбы и достала бумажный пакет в пластиковой обложке.

Панкратов достал очки и стал читать, что в том пакете русскими буквами было написано. От содержания у биолога и специалиста глаза полезли на лоб, и обязательно бы туда вылезли, если бы не помешали очки. Перед ним была инструкция-описание по применению препарата, который помогал космонавтам переживать самые тяжелые психологически ситуации. Затосковал по дому – съешь специальную таблетку. Поругался с напарником – таблетку. Отвалился навсегда очень нужный для космического корабля хвост – съешь таблеточку – и тебе всё будет по фиг.

Никаких побочных явлений у препарата, никаких осложнений. Нет привыкания. Проходит действие – остаётся хорошее настроение, свежесть, бодрость, желание жить.

Естественно – таблетки эти страшно секретные, только для космонавтов. Одна такая лежит в ядерном чемоданчике Президента. Видно, чтобы у него было хорошее настроение после того, как он на кнопочку нажмёт.

И вот теперь это сокровище – у Сергея Георгиевича в гараже!

А, нужно сказать, что на тот момент полоса в жизни Сергея Георгиевича была не из лучших. Чтобы не вдаваться в подробности, можно сказать, что чувствовал он себя примерно, как тот космонавт, который смотрел в иллюминатор на удаляющийся хвост корабля. И Панкратов что-то даже и не очень раздумывал. Запустил руку опять в круглый бидончик, нащупал таблеточку и, как профессор Плейшнер, к себе в рот закинул. И так же, торопливо её ещё разгрыз…

Сергей Георгиевич не рассказывал мне подробностей. Только ощущения. Это было счастье. Восторг. То, что в нашем представлении связано со словом «рай». Как пытался объяснить свои ощущения Панкратов, он попал в ту часть своих воспоминаний, которые были ему особенно дороги. Естественно, как человек взрослый и осмотрительный, он не рассказывал, какие.

Но это были не просто воспоминания.

Панкратов в них жил. И это не было каким-то фиксированным эпизодом, записанным на кольцо. Жизнь в воспоминаниях развивалась. Фиксированным оставался вектор счастья. Что бы ни происходило, все новые события рождали фон положительных эмоций. И ещё. Счастливая жизнь каким-то образом программировалась в соответствии с самыми заветными мечтами Панкратова.

Вот, например, мечтал он поймать на удочку карпа весом в двенадцать килограммов. И – поймал. И летнее утро было замечательным. И клёв такой, что, казалось, даже кошке сегодня ничего не наловить. И тут – вот ЭТО! И не просто так – клюнуло-вытащил. Без труда рыбка из пруда не ловится. А – долго пришлось удилищем поводить, помотать этого карпа. А потом уже почти вытащить его на сушу, да, скользкого, упустить. Запрыгал серебристый по траве, вращая хвостом и плюхнулся обратно в воду. Но хорошо – у самого берега. Панкратов кошкой, леопардом кинулся на бурунчик у берега. Руками, лицом, в одежде. И – схватил, поймал беглеца! Упал на траву, обняв обеими руками драгоценную добычу. В губы и в жабры её целовал! Вот это было счастье!..

Когда нам про рай рассказывают – там нет таких историй.

Потому что на самом деле никто не знает, что это такое…

Ну, в общих чертах, я понял. Классные таблетки. Любой президент, конечно, предпочёл бы рыбалку, или какую другую свою мечту, чем тягостную необходимость топить в государственном туалете всяких там, бурундучков и хомячков.

Только таблетка у него в чемоданчике одна. Примет её президент в самом крайнем случае. Так что рыбалка до этого крайнего случая остаётся на втором месте.

– Ну, и как вы из этого состояния выходили? – спросил я Панкратова. И – зачем? Если там, куда вы попали, вам было так хорошо, то уже бы там и оставались!

– Вот тут-то и мудрость изобретателей таблеток, – ответил Сергей Георгиевич. – Если бы космонавт съел таблетку и захотел в отключке навсегда остаться со своим счастьем, то это уже была бы не психотерапия, а диверсия. Никто из космонавтов уже никогда бы на Землю не вернулся. А так…

Я очнулся где-то через неделю, в школе, в своём кабинете по биологии. В прекрасном настроении, полный сил, бодрости. Сидел за столом, листал классный журнал. Постепенно ко мне вернулись воспоминания о том, что произошло. Все эпизоды моей счастливой жизни, вместе со всеми их продолжениями, ясно отпечатались в памяти. Так, как будто всё это когда-то происходило со мной на самом деле.

Всю же неделю я, оказывается, ходил в школу, преподавал свою биологию. После приёма таблетки внешне не изменилось ничего. Я как бы разделился на две части, двух Панкратовых. Один из них вернулся домой, поужинал, посмотрел телевизор, лёг спать. Другой же – отправился в свои счастливые грёзы. Так в двухъядерном компьютере каждое ядро, вне зависимости от другого, может самостоятельно заниматься своим объёмом работ.

Грёзы, воспоминания, приятные ощущения производили в организме радикальное обновление. Антиоксиданты, эндорфины, серотонин, тестостерон… Всё это выделялось в оптимальных соотношениях. Весь психологический негатив стёрся, растворился. Зоны плохих воспоминаний заблокировались. Я теперь не могу, как раньше, растравить себе душу тяжёлым воспоминанием из прошлого. Такие воспоминания губительны. А, вот, вспоминая про рыбу… И – не только…

И тут Сергей Георгиевич заулыбался, просветлел лицом…

Да, таблетки действительно, замечательные…

– А что, – говорю, Сергей Георгиевич… Рисковый вы всё-таки человек… Я, конечно, ценю ваше доверие, но… Ведь, если какие-нибудь наши честные органы с холодным сердцем про вашу находку пронюхают, то придёт вам кирдык безоговорочный. Самое безобидное, что можно представить, так это с живого шкуру снимут. Им же надо будет узнать, как вы провернули всю эту операцию по похищению секретного продукта? Естественно, не в одиночку. И не бесплатно. Кто вас финансировал?..

Вам тогда лучше, если успеете почувствовать запах жареного, съесть сразу этих таблеток целую жменьку – и, как Катерина, в речку нашу, в Алгабаз, с высокого обрывчика…

И тут меня осенило! Вот же оно, решение проблемы, над которой я уже сколько раз задумывался! Открытие века лежало передо мной на поверхности, на блюдечке с голубой каёмочкой!

Ведь, если сбалансировать эффект моей травы и космических таблеток, то можно получить тот самый замечательный препарат, который безболезненно, при полном счастливом состоянии человека, будет превращать его в атомы и нейтрино, в часть общей природы, не пахнущую никакими продуктами разложения! Выпил таблеточку, пожевал травки, отделился от тела мечтами и мыслями, отправился на свой личный островок счастья. А тело в этот момент аннигилируется на мельчайшие космические частицы. Дунул ветерок – и понеслось оно над землёй, смешалось с остальной материей, растворилось…

Прошло действие таблетки, а возвращаться всем этим вашим духовно-астральным образованиям уже и некуда. Пришла домой царевна, а Иван-дурак уже сжёг её лягушачью шкурку…

Вот и придётся в своём счастье оставаться навечно. И так ли уж это плохо? Вот она перспектива, о которой все мечтали, человечества сон золотой!

Моё открытие удачно совпало с достижениями науки. И – с экономическим кризисом. Наши военные заводы снова стали делать крышки для консервирования, скороварки, сою из нефти, пуленепробиваемые пояса целомудрия для жён олигархов.

Я нашёл закрытое предприятие, которое изготавливало чудесные космические таблетки. В Интернете всё можно найти. Связался с ними. Подарил им идею и кустик нашей степной травки.

– Нет, мне ничего не надо, ничего не надо, – я им всё время это повторял.

Не хотел, чтобы меня усыпили, как собачку, чтобы я случайно попал под машину. Будешь заявлять об открытии, попросишь, хотя бы рубль – и ты уже шпион. И ты уже не жилец.

Я ничего не брал и мне ничего не надо. Я хотел счастье подарить человечеству.

Пришёл, сказал и уехал.

Остальное я узнавал уже из печати. Вернее, из Интернета. Что можно узнать из наших газет, которые сообщают позавчерашние новости, дозволенные к публикации?

А Интернет рассказывал вот о чём.

Будто наши биологи, совместно с программистами, придумали модель своеобразного коллайдера. Который может лечить практически любые болезни, решать любые проблемы. И приводился перечень: облысение, импотенция, омоложение, возвращение утраченных органов, приворот, снятие венца безбрачия, увеличение суммы денег на банковских счетах. Кроме того – переезд на другие планеты, где замечательная экология и молочные реки с кисельными берегами. В общем, Мавроди с Малаховым и со стариком Хоттабычем просто отдыхают. Процедура чудес на коллайдере носила двухмоментный характер. Сначала пациентам предлагалось за небольшую плату пройти через металлическую подкову, подобную той, что устанавливаются в аэропортах. И вот после этого с ними происходило то, о чём мне рассказывал Панкратов. Счастье, восторг. Желание жить. И – повторить процедуру.

У лысого не вырастали волосы, но он хотел туда ещё!

И лысые, хромые и обманутые приходили опять.

И уже не возвращались.

Как я понимал, мои идеи нашли своё материальное воплощение. Сотрудники закрытого предприятия, с которыми я имел риск пообщаться, ещё раз доказали, что ребята они башковитые. И довели мои открытия до совершенства. Они исключили участие желудочно-кишечного тракта в чудесных превращениях. Изучили механизм, нашли код, перевели всё на язык цифр. Если уже меньшие братья наших мозгов – компьютеры – работают от розетки, то почему бы от розетки или батарейки не распылять в прах наши организмы? Уже, правда, в этом направлении многие годы успешно работают электрические стулья, но это каменный век. И наука ушла уже далеко вперёд. И люди стали тоньше, чувствительней…

В общем, математика – код – программа – компьютер. Только и делов. Ну и ещё, собственно, железо – коллайдер.

Поток желающих воспользоваться услугами владельцев коллайдера всё возрастала. Люди уже не хотели тратить время и деньги на предварительную прогулку через металлическую подкову. Они отдавали все свои сбережения и уходили сразу, как им обещали – на другие планеты, хоть куда, но – от боли, от страданий, от невыносимости и неразрешимости своих земных проблем.

Был выстроен специальный роскошный комплекс, к которому вначале потянулась огромная очередь людей, как в Мавзолей. А потом и этого оказалось недостаточно. И тогда сотрудники новой компании стали формировать Поезда Счастья. (Поезда – моя идея. Оказалась не такой уж и бредовой…)

Они заполнялись пассажирами, желающими улучшить своё физическое, моральное или материальное состояние и отправлялись в горный массив, где скрывались в огромном тоннеле. Там был установлен, собственно, сам коллайдер, спрятано его чудовищное кольцо с энергоблоками и ускорителями.

В поезде – климатконтроль, любые напитки, компьютерные игры. Не было только проводников и машинистов.

Через кольцо коллайдера состав проходил в полностью автоматическом режиме.

Потом, не останавливаясь, выходил из тоннеля уже с другой стороны гор и возвращался обратно, за новой партией пассажиров.

Фирма стала зарабатывать большие деньги.

Наивно было бы предположить, что факт этот проходил мимо Всевидящего Ока нашего правительства. Око сразу заметило, какими тут пахнет перспективами. Попросилось в долю. Владельцы компании их с радостью приняли, а потом решили и вовсе от участия отказаться. Им дали грамоты и медали за патриотизм, за вклад.

Ведь, положа руку на сердце, главная проблема всякого государства – это лишние рты. Новое изобретение деликатно её разрешало. К обоюдному удовольствию, как самого государства, так и его лишних ртов.

Телеканалы стали наперебой расхваливать способности нового аппарата. После материнского капитала это был дальнейший, гигантский скачок в регулировании демографии в стране. В другую, правда, сторону, но, главное – использование прибора напрямую вело к улучшению благосостояния народа. Пока одна его часть отправлялась в духовно богатые райские кущи, другая получала возможность занимать пустые квартиры, машины, дачные домики. Ну, как ещё совсем недавно в наших братских национальных республиках.

А ещё другая – делила бабки от нефтяной трубы, и их всё меньше нужно было отваливать на всякие пенсии и пособия.

Правительство даже пошло, наконец, навстречу «несогласным»: издало Закон, по которому всех «несогласных» в Поезда Счастья пускали в первую очередь, и бесплатно. Не все, правда, откликнулись. Помогать пришлось, помогать… Кого – уговорами, кого – под белы руки, в спецмашину – и прямо к поезду. Всё в точном соответствии со всеми европейскими законами. Опять-таки – бесплатно…

Уже через несколько месяцев в стране значительно повысился ВВП. Улучшилась экология, потому что закрывались вредные предприятия, потому что на них некому стало работать, да и продукция их никому уже была не нужна.

И товаров в стране стало завались! Ешь! Пей, сколько хочешь! Смотри телевизор с экраном на всю стену!..

Новому спецпредприятию недолго оставалось сохранять монополию на свою деятельность. Об этом узнали, конечно, в первую очередь, китайцы. Где-то нашли фотокарточку и быстренько соорудили свой коллайдер. Взяли в аренду у алтайского губернатора на триста лет Алтайский хребет. В обмен на аренду под охотничий домик для губернатора Алтайского края дворца династии Цинь. Тоже на триста лет. И нашу территорию, с помощью чудо-коллайдера китайцы стали освобождать от нашего населения и заселять своим. Так и делали – один поезд в тоннель. Другой, полный китайцами – из Китая.

Потом махнули рукой и построили ещё один коллайдер, уже у себя. И стали в нём катать тех китайцев, которым обещали, что их отвезут в Россию.

Собственно, какая разница, каким способом разгружать свои территории.

Главное, что не больно.

И все счастливы.

Нет такого человека, который бы не мечтал стать счастливым. Если тебе обещают счастье, то, как можно от него отказаться?

И скоро коллайдеры заработали по всей земле. Дело это оказалось прибыльным. И популярным у всё убывающего населения.

В конце концов, остался один поезд, в который загрузились организаторы туров «Поезда счастья». С мешками денег и драгоценностей. Все едут, всем хорошо, почему бы и самим не попробовать? Чем они хуже?

Это, как, к примеру, какому-нибудь оператору поездок на Бали, или Соломоновы острова никогда самому не воспользоваться услугами своей же фирмы. Почему нет?

И – пусто стало на Земле. Ветерок пролетал над травами, волнуя их. Летали птицы, мошки. Без людей ходили кошки и слоны. Пустые города. Брошенные машины, заводы.

И вот на поле, где в небе высоко пели жаворонки, а само оно после дождей притихло в ковыле и бесчисленных степных разноцветах…

И вот на это поле беззвучно опустилась летающая тарелка. Небольшая такая, цвета кофе с молоком. Обыкновенная. Внизу открылся люк. Из него по лесенке выкатились две серебристые капли, похожие друг на друга, как две капли воды.

И заговорили друг с другом, залопотали, но так, что им обеим было понятно.

И содержание их беседы было приблизительно таким: – Красота-то какая! А воздух! А природа! Ну, вот, можно теперь сюда всем нашим и переезжать!

Это одна капля такое сказала.

А другая хихикнула: – Ага. И будем мы тут жить и размножаться. Пока какой-нибудь умник с другой планеты незаметно не подкинет нам забавную травку.

– Или что-нибудь ещё, – добавила другая капля.

Капли переглянулись, каждая со своим отражением в другой, и забулькали, засмеялись.

У них в это утро было очень хорошее настроение.