1

Мириады ярких звезд сияли в полуночном небе, не затеняемые ни единым облачком. Медленно проявляясь из черноты, они преобразовывались в обычные свечи, чьи огоньки отражались от хрустальных подвесок на канделябрах. После ослепительного колдовского сияния такое освещение казалось тусклым, к тому же сетчатка глаз все еще хранила зеленоватый отпечаток жертвенного костра. Но вот уже можно различить фигуры мужчин в тогах и дам в хитонах. Две из них спешили на помощь Кэйд.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, — запротестовала герцогиня. — Дело в том, что сегодня я слишком долго простояла на ногах. Теперь все в порядке… если вы поможете мне встать.

Маршал Ити принес стул, который освободила Уомайя, и с помощью двух дам усадил на него Кэйд. Та, вспоминая, как растянулась на полу, почувствовала себя полной дурой.

Освещенность зала все еще казалась недостаточной. Хранители исчезли. Император, попрежнему сидевший на Опаловом троне, выглядел несчастным. Опершись локтями о колени, он спрятал лицо в ладонях. Придворные пребывали в смятении.

Рэп и Иносолан также исчезли.

Трагедия произошла на глазах Кэйд, но она отказывалась понимать случившееся. Герцогиня попрежнему была убеждена, что Боги не могут быть столь жестоки.

Внезапный хлопок оборвал нестройный хор голосов. Головы повернулись Изумленные люди умолкли.

Инос…

Она стояла перед троном… на том же самом месте, с которого исчезла, поглощенная жертвенным костром. Симпатичное личико обрамляли великолепные золотистые локоны, белоснежный хитон вновь спадал с ее плеч мягкими складками, соблазнительно очерчивая девичьи прелести; ремешки сандалий из мягкой кожи красовались на стройных ножках. У Кэйд от изумления глаза на лоб полезли. Ведь герцогиня своими глазами видела, как горел хитон, как обугливались волосы, как пылало тело племянницы, а теперь на Инос не было ни малейших следов ожогов…

Улыбнувшись уставившимся на нее зрителям, девушка сказала:

— Привет!

Услышав ее голос, люди шарахнулись, словно узрев привидение.

Император взирал на нее, не смея верить своим глазам.

Первым рискнул действовать Азак. С опаской приблизившись на несколько шажков к возникшей из ниоткуда жене, он с безопасного расстояния оглядел ее и осторожно спросил:

— Инос, это ты?

— А кто же еще? — с томной рассеянностью, попрежнему улыбаясь, промолвила она. Девушка выглядела ошеломленной, но довольной.

— Что произошло? — более уверенным тоном продолжил Азак.

— Где? А, там! — задумчиво щурясь, прошептала она и добавила, но погромче: — Ну, это трудно объяснить… — Немного поразмыслив, она заверила: — Честно говоря, объяснить слишком трудно. Я не смогу.

— Где Рэп? — жестко спросил император.

Инос медленно повернулась лицом к Эмшандару и удивленно уставилась на него.

— Рэп? — перепросила она. — Ах, Рэп! Потерпите минуточку, сир. Он скоро присоединится к нам. Он сказал, что ему нужно уладить небольшое дельце.

Кэйд дернулась, пытаясь подняться, но ктото чрезмерно заботливый удержал ее.

— Инос! — выкрикнула Кэйд. — Ты в порядке?

Теперь девушка повернулась к тетушке.

— Тетя? Вот ты где. Не тревожься. Со мной все в порядке. Разве что голова немного кружится.

— Скажи, пожалуйста, что произошло? — требовал император.

На этот раз Инос просто повернула голову и, глядя на Эмшандара, произнесла:

— Это сложно, ваше величество, очень сложно объяснить. Может, Рэп сумеет рассказать вам, когда вернется. А я не сумею. Уверена, что не сумею. Но мы оба в полном порядке. И я. И он.

Поверив, что Инос не призрак, Азак, пошатываясь, подошел к жене, схватил ее за плечо и прорычал:

— Что это значит?

Инос недоуменно заморгала и, вглядываясь в джинна, переспросила:

— Что «это»? Ты о чем? — Ее голос твердел по мере того, как она говорила.

— Как ты посмела приблизиться к мужчине, а потом исчезнуть с ним?

— Руки прочь, джинн!

— Сука! — Разъяренный султан схватил ее за плечи и начал немилосердно трясти. Зрители, растерявшись, даже рты разинули, а потом возмущенно загомонили.

— Султан! — Император пытался призвать джинна к порядку.

Но Азак, казалось, никого не видел и не слышал, начисто забыв, где находится.

— Шлюха! — гремел варвар. Отпустив плечи жены, он сжал кулаки и размахнулся, метя в лицо женщины.

Инос вовсе не казалась испуганной. Она спокойно шагнула назад и с невероятной ловкостью увернулась от удара.

— Да как ты смеешь! — возмутилась она.

— Смею? Ты жена мне, и я… — Джинн снова попытался пустить в ход кулаки.

Император прорычал приказ, и несколько гвардейцев ринулись вперед. Но помощь их опять не понадобилась: султан вновь промахнулся. Инос вышла из состояния эйфории.

— Скотина! — не на шутку рассердилась она. — Гнусная скотина! Ударить вздумал? Меня ударить? Ну так вот, Азак ак'Азакар, я по горло сыта и твоей дикой ревностью, и твоим гневом, и твоей яростью. — Резко повернувшись лицом к императору, Инос спросила: — Сир! Ведь вы и главный судья Империи, и высший священнослужитель, не так ли?

Старик встрепенулся и кивнул:

— Это так. Ну и что? — Казалось, он мгновенно забыл про усталость.

— То, сир, что мое замужество с этим человеком никогда не было завершено брачными отношениями. Я прошу вас аннулировать соглашение.

Азак взвыл, как тигр, у которого изпод носа вырвали добычу, и попытался вцепиться в Инос, но ему опять не повезло. Девушка скользнула прочь от султана и проворно подбежала к ступеням Опалового трона, словно ища защиты у императора. Не раздумывая Азак последовал за беглянкой, но путь ему заступил высоченный трибун. И хоть оружия у гвардейца не было, вид сверкающего золотом мундира отрезвил Азака.

— Молчать! — рявкнул Эмшандар, и фигуры застыли. — Дитя мое, как давно свершена над вами церемония бракосочетания?

Поколебавшись и припоминая, Инос сообщила:

— Месяца два… Нет! Больше…

Старик улыбнулся вполне благожелательно. В этом не было ни малейших сомнений, но обтянутое иссохшей кожей лицо императора навело Кэйд на мысль о черепе.

— Месяца более чем достаточно. — фыркнул Эмшандар и объявил: — Новобрачный, в течение одного календарного месяца не подтвердивший брачный договор с невестой интимными отношениями с ней, предполагается импотентом, а посему их брак считается аннулированным, и…

— Импотентом! — взревел, как раненый бык, Азак и рванулся вперед так решительно, что трибун вынужден был вновь вмешаться и применить силу, чтобы остановить джинна. — Нет такого закона в Араккаране! — прохрипел Азак.

— Зато здесь есть! — отрезал Эмшандар и снова, улыбаясь, оскалился, выставив напоказ все свои крупные зубы. — Мы разрешаем тебе удалиться, ваше величество.

Султан стоял, словно язык проглотил.

— Всего наилучшего, Азак, — пропела Инос тихим, мелодичным голоском и с ласковой улыбочкой на лице. — Большое спасибо за помощь, ты был хорошим другом.

— Что ты мелешь, женщина? Ты моя жена!

— Уже нет. — Инос приблизилась к джинну и печально посмотрела на него снизу вверх. — Все равно из нашего союза добра бы не вышло. Я всю жизнь была бы несчастна.

— Ты клялась…

— Увы, да, и мне очень жаль… Я ошиблась. Позже я поняла это. И я думаю, что ты тоже не был бы счастлив, ведь тебе так важно знать, что ты любим. Я знаю, ты бы старался… очень старался… но я бы не могла ответить… Нет, не смогла бы, поэтому разумнее будет разойтись похорошему.

Гигант сжимал и разжимал кулаки в бессильной ярости, испепеляя женщину взглядом. Затем султан вонзил глаза в императора, сидящего на троне.

— Как я понимаю, ты жаждешь мира между нашими странами, не так ли? — угрожающе прохрипел джинн.

Придворные оцепенели, а Эмшандар вздрогнул. Кэйд с горечью припомнила, что война, бывало, начиналась и изза куда менее серьезного предлога, чем жена правителя…

А Инос попрежнему улыбалась. Склонив голову набок, она задумчиво разглядывала султана.

— Послушайка, Азак, — промолвила она, — если я не ошибаюсь, раньше тебе колдовство не по вкусу было, правда? Ну так вот, теперь я адепт.

— А… кто? — отшатнулся султан.

— Адепт, дорогой мой. Рэп разделил со мной два из своих слов. У него изза них скопилось слишком много силы, понимаешь? На мирском векторе такая мощь сжигает… — Наморщив носик, Инос помолчала, раздумывая, а потом, вздохнув, продолжила: — Я не уверена, что все правильно поняла. Лучше пусть Рэп объяснит, когда появится здесь. Но он шепнул мне два из них, и, как только я получила волшебные слова, все стало в порядке. Итак, Азак, теперь я адепт.

— Колдовство!

Продолжая ласково улыбаться, Инос промурлыкала:

— А знаешь, муженек из тебя вышел бы неплохой — особенно теперь, когда я в состоянии укротить твою природную дикость. Хочешь меня в жены — будешь под каблуком.

Азак молча пятился и энергично тряс головой.

— Не хочешь? Что ж, тогда прощай, Азак.

Она потянулась к султану, будто собираясь поцеловать его. Джинн отскочил, как укушенный.

— Мы разрешили тебе удалиться, султан, — твердо напомнил император.

Азак зарычал.

— Ты любил меня, как умел, Азак. Я это знаю, — прошептала Инос. — И поверь, в твоей искренности никто не сомневается.

Собравшиеся затаив дыхание ждали ответа. Молчание становилось невыносимым…

— Любовь! — сердито буркнул султан. — Хочешь сказать… я сам навлек на себя этот позор?

Глядя в пол, джинн сдержанно поклонился трону. Развернувшись на каблуках и четко печатая шаг, надменный великан с уязвленным самолюбием быстро ушел в темноту.

Зрители облегченно завздыхали и зашушукались.

Иносолан подошла к Кэйд. Придворные, все без исключения, торопились уступить ей дорогу.

— Все в порядке, тетушка, — шепнула Инос. — Абсолютно все в порядке.

— Я рада, дорогая, — растрогалась Кэйд. — Очень рада.

Она поднялась со стула, и на этот раз чьято заботливая рука помогла, а не помешала ей встать. Обнимая племянницу, Кэйд чувствовала слабый запах жженой материи пополам с ароматом свежести, присущим Инос. Если у герцогини и были сомнения в реальности Инос, сейчас они рассеялись окончательно. Уверенная, что теперьто наконец сюрпризы исчерпаны, Кэйд мысленно поблагодарила Богов.

Вокруг шушукались придворные. Маршал Ити с поклоном поздравил Инос и поцеловал ей руку. Какаято дама в красном хитоне тоже бормотала поздравления. Кэйд мечтала о мягкой постели, но император упорно продолжал сидеть на троне, явно дожидаясь своего колдуна, хоть и клевал носом от усталости. Ночь близилась к концу, о чем свидетельствовали догорающие в канделябрах свечи. Все устали, но уйти никто не смел, пока сам император оставался на троне.

— Сир? — с глубоким поклоном обратился к Эмшандару Ипоксаг.

Император тряхнул головой и протер глаза, а затем ответил:

— Слушаем тебя, достойный сенатор.

— Осмелюсь спросить, ваше величество, признает ли Империя за моей кузиной права на королевскую корону Краснегара?

Эмшандар слабо улыбнулся, на мгновение прикрыв веками глаза, и произнес:

— Кажется, она отказалась от всех притязаний на Араккаран, не так ли? Хранители… — Пустые разноцветные троны бесполезно торчали под канделябрами с догоравшими свечами. — Ну что ж, мы не видим препятствий к тому, чтобы признать ее королевский статус.

Иносолан весело рассмеялась и, обняв Кэйд, подвела тетушку к императорскому трону. Довольная Кэйд не сопротивлялась, и они обе присели в реверансе перед императором. Сенатор церемонно поклонился королеве и только потом поинтересовался:

— Инос, ты абсолютно уверена, что с мастером Рэпом все в порядке? Он действительно вернется?

— О да, — легкомысленно откликнулась Инос. — Он обещал вернуться, а слово Рэпа надежно. Я уверена, он скоро будет здесь.

Ипоксаг удовлетворенно сверкнул глазами и вновь повернулся к трону.

— Сир! — елейным голосом начал сенатор. — Сегодняшний день останется в анналах истории как самый необычный, а вечер — и вовсе незабываемый. Еще бы! Все мы стали свидетелями первого развода, произведенного правящим императором, за очень долгий срок, скажем так. И это не говоря уж о прочих чудесах. Но стоит ли останавливаться на грустном? Не лучше ли расходиться на покой с радостными улыбками на устах?! Свадьба — это прекрасно!

— Свадьба! — ахнула изумленная Кэйд. — Сейчас?

— Да! Да! — воскликнула, подпрыгивая, Инос и даже в ладоши захлопала. — Вы ведь можете? Сделаете? Я хочу сказать, благословите нас?

Исхудавший за время болезни, уставший от долгого бдения, старый император изумлен был не меньше Кэйд. Подозрительно косясь на сенатора, Эмшандар мрачно пошевелил бровями и перевел взгляд на встрепенувшуюся Инос, пытаясь угадать, уж не насмехаются ли над ним. Убедившись, что это не так, старик пожал плечами и расплылся в улыбке, обнажив желтые зубы. Идея сенатора ему явно понравилась:

— Вряд ли ктонибудь посмеет возразить, пожелай я соединить любящие сердца крепчайшими узами. И если этот брак — то, чего жаждет твой колдун, королева, тогда я буду счастлив угодить ему, потому что я перед ним в неоплатном долгу.

— Инос! — забеспокоилась Кэйд. — Не торопись. Ну что за спешка? Откуда такая необходимость, чтобы обязательно сегодня?

— Вот именно, тетя. Необходимость! — в полном восторге воскликнула Инос.

Деликатно покашляв, сенатор стал объяснять:

— Дорогая Кэйд, в Хабе частенько практикуют подобные свадьбы. Этот обычай давнымдавно узаконен. Подготовка к большой свадебной церемонии в храме требует значительных затрат времени. А юная кровь горяча, зачем же томить молодых? Краткий договор гражданского союза — благоразумное решение проблем. Его не афишируют, но это вполне законный брак.

— Ооо, — протянула Кэйд.

Относительно горячей молодой крови герцогиня была полностью согласна с сенатором. Но приличен ли столь скоропалительный брак для королевы, она несколько сомневалась. Но коль скоро они в Хабе, стоило ли пренебрегать столичными обычаями?..

— В гражданском браке нет ничего неприличного, ваше высочество, — заверил император. — Сенатор лишь хотел сказать, что храмовая церемония непременно состоится, но позже. И с великой пышностью.

Возражать императору Кэйд не стала, полностью доверившись властителю.

— Ах, тетя, вспомни повеление Богов, — лучась триумфальной улыбкой, тормошила старушку Инос. — Довериться любви!

Веселье Инос, похоже, заразило и зрителей. Блаженная эйфория радости растекалась по залу, как круги по воде. И холод и усталость на время забылись. Люди толпились вокруг Инос, заранее поздравляя ее. Действительно, почему бы не отпраздновать свадьбу? Законная верховная власть восстановлена, война окончена, кровожадный тан мертв, престолонаследие гарантировано…

— Если такова воля вашего величества, тогда у меня, разумеется, нет возражений, — промямлила Кэйд.

В любом случае возражать было бы глупо. Инос — совершеннолетняя, да и к тому же королева. Вдруг Кэйд почувствовала себя очень несчастной. Она вспомнила о своем возрасте, и, если ее задача выполнена и племянница пристроена… кому нужна теперь старуха?

— Очень хорошо! — Эмшандар выпрямился на троне. — Сегодня вечером Рэп кое в чем открылся мне, так что я не думаю, что у него есть какиелибо возражения против задумки сенатора. Но доставьте сюда жениха!

Будто услышав зов императора, появился Рэп. Выглядел фавн попрежнему: высокий, косматый, в простой одежде из мягкой кожи. Что бы он такого ни делал там, откуда явился, далось это ему нелегко. Таким понурым стоял он несколько мгновений, потом, сделав над собой усилие, Рэп повернулся к императору и, с грустью глядя на властителя, произнес:

— Сир, если в Империи найдется какойнибудь неприкаянный колдун, то пригласи его, потому что Западный дворец теперь пуст.

От этих слов придворные содрогнулись, но Эмшандар удовлетворенно кивнул:

— Ты совершил благое деяние, колдун, и славно потрудился не столько для меня, сколько для всей Пандемии. Пожалуй, немногие будут скорбеть о Зиниксо.

Обнаружив, что рядом стоит Инос, Рэп слабо улыбнулся ей и тихо, почти неслышно, пробормотал:

— Спасибо!

— Я был бы рад, — продолжал Эмшандар чуть погромче, — видеть тебя на Алом троне. Прими его!

— Я? — изумленно переспросил фавн. — Нет, только не я, — категорически отказался Рэп и воззрился на Инос, словно ее лучезарная улыбка озадачивала его.

Раздосадованный император нахмурился. Не в его привычках было получать столь безапелляционные отказы, но тут о себе напомнила Инос.

— Сир! — умоляюще произнесла она.

— А… Да, да! Очень хорошо, — кивнул старик и поднялся на ноги. Оставив щит и меч возле трона, император, пошатываясь, спустился вниз. Затем властитель стал оглядываться вокруг, будто выискивая когото. — Как же это делается? — бормотал Эмшандар. Он потер лоб, вспоминая. И, набрав в себя побольше воздуха, начал изрекать. — Если здесь, среди присутствующих, имеется ктолибо, кому известна причина, по которой этот мужчина и эта женщина… Шанди! — чуть не взвизгнул император, поперхнувшись на середине фразы.

Пулей вылетев из темноты, юный принц бросился к Рэпу и обхватил ручонками колени фавна.

— Рэп! Рэп! Ты здесь? Ты в порядке?

— Да, Шанди, — засмеялся колдун, похлопав мальчика по плечу. — Со мной все хорошо. А как у тебя?

— У меня все отлично! — энергично закивал принц.

— Шанди! — укоряюще воззвал император, но мальчик продолжал цепляться за Рэпа.

Рэп взъерошил волосы принца и устало промолвил, хотя попрежнему смотрел на Шанди:

— Извините, сир! Вы чтото сказали?

«Все устали», — сочувственно вздохнула Кэйд.

Она была права — отдохнуть желали все присутствующие. Особенно в этом нуждался старый император. Но и мастер Рэп казался вялым и изможденным, будто провел без сна по крайней мере несколько дней. Зато Инос была бодрой и веселой.

— Любой, кто знает причину… — продолжил император с того места, где его прервали, но уже более нетерпеливо и громким голосом. Вновь остановившись, он махнул рукой на формальности. — А, ну его, этот кусок. Берешь ли ты эту…

— Тебе ведь нравятся лошади, Шанди, — говорил Рэп прильнувшему к нему мальчику. — Завтра, если хочешь, мы покатаемся.

Восторженный вопль принца потонул в крике категорически возражавшей Инос и реве из императорской глотки.

— …женщину в жены?

— Что? — выдохнул Рэп. — Жена? — переспросил он.

Повнимательнее вглядевшись в обступивших его Ити, императора, Инос, сенатора и Кэйд, он разобрался в ситуации. Инос рядом с ним выглядела счастливой. Ипоксаг держал ее руку как посаженый отец; тетушка улыбалась с материнской озабоченностью; маршал гордо взирал на окружающих как истинный шафер жениха; император стоял перед ними, готовый в любую минуту возложить руки на головы жениха и невесты…

Рэп ошеломленно уставился на Инос, будто впервые увидел ее.

У Кэйд от дурного предчувствия засосало под ложечкой. Видимо, этот суматошный день собирался преподнести очередной скверный сюрприз.

— Жена? — прошептал Рэп, бледнея. — Жена? — воскликнул он. — О Инос! Нет! Не теперь!

Инос вздрогнула и отшатнулась, как от удара:

— Что? Почему? Азака нет, я в разводе! Я свободна, теперь я свободна! — убеждала она. — Рэп, я люблю тебя! Я уже говорила и повторю: я люблю тебя. И я знаю, что и ты меня любишь…

— Нет! Я не могу, Инос! — Он отступал шаг за шагом, а лицо его было маской отчаяния и ужаса. Врезавшись в маршала, Рэп даже не заметил Ити. — Нам нельзя!

— Почему?! — рассерженно крикнула Инос.

— Потому что… — тряс головой Рэп. — Потому что… Слова…

— Да какое мне дело до того, что ты колдун, тупица ты стоеросовая? — гневно топнула ногой Инос, тогда как в голосе ее дрожали слезы.

— Но… в этомто все и дело! Я не колдун! Я… Я… О Боги! Нет! Нет! Нет!

Фавн развернулся на каблуках и, продолжая выкрикивать «нет», умчался в темноту… вслед за Азаком. Очень скоро шум его шагов затих в отдалении.

— Тетя! — со стоном повернулась Инос к Кэйд. — Что случилось? — допытывалась она. — Что не так?

— Я не знаю, дорогая! Не знаю! — вздыхала Кэйд, обнимая племянницу в бесплодной попытке утешить ее.

Но чтото и впрямь было не так. Сильно не так.

«Должно быть, дело тут не только в неприязни мастера Рэпа к свадьбам. Но в чем же?» — думала герцогиня.

 

2

Погода резко переменилась, будто приветствуя возвращение императора. Солнце посылало свои золотистые лучи в этот послеполуденный час на дворцовые парки в решительной попытке порадовать последние пожухлые розы, ставшие похоронным гимном ушедшему лету.

Через открытые окна музыкальной комнаты выплывали чарующие звуки. Инос пела, аккомпанируя себе на спинете. Ее легкие пальцы порхали по клавишам в сложных аккордах, арпеджио и пассажах, превращая мелодию простенькой песенки в изысканный набор вариаций.

Ах, Джалон, услышал бы ты!

Она оборвала мелодию на диссонансном аккорде и, развернувшись на трехногом вращающемся табурете, строгим взглядом окинула всех собравшихся. Люди толпились в дверях, но большая часть их торчала за окнами. Секретари, лакеи, легионеры — оказались они там, конечно, случайно… Возмущенная столь откровенной назойливостью, Инос захлопнула крышку инструмента и резко встала, сверкая гневным взором. Слушатели испуганно попятились, а затем ударились в паническое бегство.

С тех пор как она стала адептом, прошло только два дня, а ее уже тоска заедала. За что бы она ни бралась, все получалось как бы само собой. Верховая езда — никаких проблем, сколько угодно и на чем угодно. Рисовать она всегда очень любила, но теперь эскизы не радовали: несколькими штрихами она сразу же достигала сходства. Поэзия, рукоделие… результат превосходный. Когдато с трудом дававшаяся стрельба из лука отныне потеряла прелесть преодоления! Бравый гвардеец и неутомимый танцор… Инос довела этого милого юношу до полного изнеможения, заставив протанцевать с ней ночь напролет.

Ни в чем больше не было ничего особенного. Абсолютно ни в чем!

Но, во имя всех Богов, где же Рэп?

Отыскав недавно сброшенные туфли и сунув в них ноги, Инос отправилась на поиски императора. Решительно поджав губы, она шла по лестницам и коридорам дворца.

Миновать анфиладу комнат оказалось невозможно даже для адепта: герольды, лакеи, камердинеры множились, вырастая словно изпод земли. Этот мощный бюрократический заслон надежно оберегал покой императора. Страх потерять голову за допущенный промах был мощным противоядием любому очарованию. Чтобы получить аудиенцию, требовалось иметь разрешение. И когда пятый или шестой бедолага, заикаясь, соглашался содействовать просительнице, первый начинал приходить в себя и слезно умолял Инос не лезть напролом.

Наконец она уступила их полным ужаса мольбам и опустилась в кресло — дожидаться вместе с прочими просителями, а таких было человек сорок, если не больше. Рядом, на жестком диване, покорно сидел тихий как мышь имп из Богами забытого городка в Северном Питмоте. Его заботила лишь однаединственная проблема — водоснабжение родного города, до всего остального ему дела не было. Как Инос ни пытала импа, ей не удалось вытрясти из бюрократа ничего интересного. Ради блага родного города сей достойный муж готов был просидеть в бесплодном ожидании императорской аудиенции хоть целый месяц.

Инос жаждала найти возлюбленного. Кроме того, ей нужно было позаботиться о своем королевстве. Добираясь из Араккарана в Хаб, она натерпелась достаточно мытарств, чтобы теперь чтонибудь могло ее остановить.

К счастью, ее терпение не подверглось слишком долгому испытанию. Из двери во внутренние покои вышел старший герольд в камзоле, изукрашенном таким количеством золотого позумента, что это одеяние походило на кирасу и весило не менее сотни футов. Встав в дверном проеме, он провозгласил:

— Его императорское величество извещает, что сегодня никто более не будет допущен в его личный кабинет. Примите мои искренние сожаления, господа, и возвращайтесь, если желаете, завтра. С утра будут рассмотрены списки и названы получившие аудиенцию.

Никто из ожидавших не сдвинулся с места.

Герольд тоже не спешил уходить. Изза спины он извлек грифельную доску и, надув губы, полюбовался на то, что было на ней написано; затем снова засунул ее за спину. Окинув взглядом собравшихся, он вновь начал провозглашать:

— Ее величество королева Иносолан, ее сиятельство герцогиня Кэйдолан, доктор Сагорн. Если ктолибо из названных присутствуют сейчас здесь, назовитесь. Император ждет вас.

Встав с кресла, Инос приблизилась к герольду. За ее спиной просители зашевелились, пряча в мешочки свои драгоценные свитки пергамента, чтобы на следующее утро извлечь их оттуда. Ни Кэйд, ни Сагорна Инос среди этой толпы не увидела.

Герольд вел Инос через длинную анфиладу пышно убранных комнат, в которых возвышались величественные, но не зажженные камины. Переходя из одного помещения в другое, Иносолан невольно замечала скрытые за панелями небольшие потайные дверки, которыми пользовались, похоже, довольно часто. Действительно, стоит ли заставлять важную или нужную особу толкаться среди черни, если существует более короткий путь к властителю?

Добравшись наконец до императорского кабинета, Инос и там не увидела Эмшандара. Герольд ввел королеву Краснегара в небольшую уютную гостиную, находившуюся сразу же за кабинетом. Здесь в камине пылал веселый огонь, а в сторонке — небольшой столик с хрустальными графинами и кубками. Высокие, от пола до потолка, окна выходили на парковый цветник. Сырость затяжных дождей и холод приближающейся зимы надежно погасили яркие краски ушедшего лета, так что пейзаж выглядел угнетающе. Эмшандар стоял, облокотившись о камин и изучающе поглядывая на графины. Когда Инос собралась склониться в официальном глубоком реверансе, император махнул рукой и кивнул ей на одно из ближайших кресел. Слуг в комнате уже не было. Они ушли незаметно, тихо прикрыв за собой двери. Эмшандар подошел к столу и сам наполнил искристым вином хрустальные кубки. Этикет вынуждал Инос скрывать нетерпение. Внешне невозмутимая, она опустилась в предложенное кресло, всеми силами пытаясь выглядеть спокойной.

Но покоя не было. Тогда она стала внимательнее разглядывать интерьер гостиной. Простенки по обе стороны камина украшали портреты кисти Джиосиса, придворного художника. Другие простенки от пола до самого потолка скрывались за книжными полками, да к тому же тонули в тени. Но два волшебных слова обострили зрение Инос настолько, что и с этого места она могла разобрать, что за книги читает император. Право, история, экономика — сущая скучища для любой девушки. Убедившись, что ковры действительно из загонской шерсти, а маленькие фарфоровые статуэтки на каминной полке — керитские, Инос порадовалась за императора. Зато возвышающаяся в самом центре крупная статуэтка являлась подделкой, хоть и гениальной.

Император выглядел усталым, но с той ночи в Круглом заде сил у старика заметно прибавилось. Эмшандар был закутан в теплую мантию с горностаевой оторочкой. Видимо, день выдался хлопотный, и император только к вечеру смог переодеться во чтото менее официальное. Редкие седые волосы обрамляли лицо, обтянутое иссохшей, как пергамент, кожей, отчего старик казался ожившим скелетом, однако проницательные глаза смотрели твердо и уверенно. Неторопливые движения пожилого человека в просторной мантии, кубок с вином в его руке, кресло подле камина и то, как он в него усаживался, навеяли на Инос воспоминания, грустные и, казалось бы, давно забытые, о кабинете отца и докторе Сагорне. Он точно так же поднимал кубок за ее здоровье… Но как мог имп, пусть даже истощенный, костлявый, хоть и такой крупный, как Эмшандар, вообще напомнить джотунна? Скорее всего, воспоминание пришло из песни, которую она пела, и ароматного букета вина, искрящегося в ее кубке.

— Вино великолепно, сир! Эльфийское, конечно?

— А поточнее? — поднял седую бровь Эмшандар.

Она вытянула руку с хрустальным кубком и полюбовалась искрящимся напитком, потом вдохнула аромат и рискнула уточнить:

— Вальдоквифф. Пятьдесят третьего года, не так ли?

— Сорок седьмого, — торжествовал император.

Зардевшись с досады, Инос стала оправдываться:

— Вряд ли раньше мне когдалибо попадался сорок седьмой.

— Согласен, вино этого сбора — редкость, но Вальдоквифф ты верно определила. Мне докладывали о некоторых твоих подвигах. Я рад, что ты неуклонно развиваешь свои таланты, дитя мое.

Конечно, слухи и сплетни для дворца — норма жизни, а она с недавних пор главный центр внимания, так что терпеть ей придется и дальше. Император тактично сменил тему:

— Как самочувствие твоей тетушки? Она в добром здравии?

— О, вполне, благодарю вас. Кэйд неутомима и скоро перезнакомится со всем Хабом. Осмелюсь ли я спросить, как ваше здоровье, ваше величество?

— О, превосходно! За каждой трапезой я ем за троих и становлюсь втрое сильнее. Но самое приятное — я с чистой совестью сваливаю собственные промахи последних десяти лет на беднягу Итбена, что вконец уничтожает его репутацию. Впрочем, за несколько коротких недель он столько дров наломал! Однако, — пригубив вино и хитренько усмехаясь, перешел император к сути дела, — девушки не ходят к старикам просто так. Тебе нужна моя помощь, не так ли?

— Даже не знаю, сир… Рэп…

— Да, да, я его видел, — закивал старик. — Они с Шанди неплохо проводили время. Рэп очень помог моему внуку.

Слушая императора, Инос закусила с досады губу. Как она могла забыть о Шанди?

— Может быть, вы знаете, где я могу найти его? Рэпа, я имею в виду.

Император сделал все, чтобы не рассмеяться.

— Конечно, знаю, — заверил старик. — Парень собирается в Феерию.

— В Феерию?

— У него там какоето срочное дело. Так он сказал, — фыркнул Эмшандар.

«В Хабе у него дело срочнее некуда, — досадовала Инос. — Вот уж чем ему следовало заняться в первую очередь!»

Император сдержанно кашлянул и предостерег:

— Но информация строго секретная. Он просил сообщить это только тебе и больше никому.

«Час от часу не легче! — расстроилась Инос. — Если Рэп с легкостью предвидит каждый мой шаг, значит, он намеренно избегает встречи! Да как он смеет!»

— Ты виделась со своим кузеном герцогом? — спросил Эмшандар.

— Сегодня утром… — пробормотала Инос. Ее даже дрожь пробрала, когда она вспомнила Анджилки. — Считалось, что он бодрствовал, но… Я поняла, что Рэп уже был у него. Доктора в полной растерянности… Бедняжка Анджилки, он совсем как малый ребенок.

— Рэп объяснил мне, что удар герцог получил особенный, колдовской. Утраченную память теперь уже никаким способом не восстановишь, но жить он будет и постепенно коечему научится.

«Императору сказал, — обиделась Инос, — а мне? Ладно, колдун ты или нет, но дай мне только добраться до тебя, и я тебе уши оборву!» — мстительно пообещала Инос.

— У меня есть и другая печальная новость. Я передал пакет в твои апартаменты, но раз уж мы здесь… Вдовствующая герцогиня, матушка Анджилки, преставилась.

— Ну уж по нейто я плакать не буду! — резко ответила Инос. — Изза нее все мои беды, во всяком случае многие…

— Оо? Это не королевский ответ. Пусть она очень дальняя родственница, но приличествующая случаю толика уныния необходима.

Инос приняла упрек к сведению и извинилась. Глубоко запавшие и потускневшие за долгий век глаза старика неотрывно следили за малейшим изменением выражения лица девушки. Это убедило ее в том, что репутация Эмшандара как проницательнейшего из властителей вполне заслуженна.

— Возникает проблема с Кинвэйлом, — медленно произнес он, предоставляя Инос самой додумать недосказанное. Видя, что Инос молчит, император добавил: — Герцог теперь недееспособен, а его дочери пока еще несовершеннолетние.

— Дочери!

— Да. Пожалуй, Кинвэйл — чуть ли не единственный удел, где титул и земли передаются исключительно по женской линии наследования. Встает вопрос, кто станет опекуном наших двоюродных кузин? На кого мне взвалить эту хлопотную обязанность — растить новую герцогиню?

Инос предпочла уклониться от ответа, полагая, что Кэйд с готовностью предложит свои услуги. И тут она подумала о собственном будущем, которое тоже пока оставалось неясным. Но император опередил ее вопрос.

— Коечто у нас есть и о Краснегаре, — вздохнул Эмшандар и кивнул на одну из полок, заваленную свитками пергамента и кипами бумаг.

— Так дорога открыта?

— Нет, никоим образом! Перевалто мы удерживаем, но Пондаг нам не принадлежит. Вернее сказать, место, где он когдато был. Даже двенадцатый легион, мое любимое подразделение, не справился с зелеными бестиями. Гоблины не отдают без боя ни одно дерево, ни один камень!

Если не по суше, то по морю… Плохо только, что гавань Краснегара открыта лишь летом. Путь займет несколько недель, сначала по реке до моря, потом вокруг Пандемии. Кроме того, чуть запоздай, и корабль вынужден будет возвращаться в Империю.

— А в самом Краснегаре как, сир?

— Скверно, — поморщился император. Тяжело поднявшись, он подошел к полке и стал рыться в бумагах. — Не успел я вывести оттуда войска, как заявился некий Гристакс, приплыл на галере, полной отпетых мерзавцев. Сей джотунн назвался братом Калкора и провозгласил себя королем. А, вот оно. Здесь полный обзор событий.

Книжица напоминала бортовой журнал, но очень тоненький. В кожаном переплете находилось около десяти страничек, исписанных аккуратным каллиграфическим почерком. Инос быстро, но внимательно пролистала журнальчик и вернула, потрясенная до глубины души.

— Благодарю… сир… — прошептала она.

Эмшандар невесело усмехнулся, швырнул книжицу обратно на полку и вернулся в кресло.

— Ты почти так же проворна, как мастер Рэп; правда, ему даже страниц переворачивать не понадобилось.

Инос была не в том настроении, чтобы воспринимать юмор.

— Этим известиям немало месяцев, не так ли? Сир, сколько же людей претерпело мучения с тех пор, а сколько погибло?

— Про то лишь Боги знают, — печально промолвил Эмшандар, пристально глядя на нее поверх кубка. — Со временем насилие наверняка пошло на убыль. Те, кто могли сопротивляться… с ними покончено, остались лишь запуганные. С прошлой весны… В общем, войска там были… сущий сброд типа пондагского отряда, ни на что, кроме гарнизонной службы, не годились. Насчет убийств предполагать не берусь, а вот относительно голода сама понимаешь.

— Да, с продовольствием всегда было нелегко, — кивнула Инос, все еще находясь под впечатлением прочитанного.

Торговля не заладилась. По крайней мере два корабля вернулись, не разгрузив трюмы. Капитаны не пожелали иметь дело с задиристыми джотуннами, считавшими себя владыками Краснегара. Импы же, уходя, разграбили город так основательно, как только могли. В результате население проводило корабли голодным взглядом, не имея возможности чтолибо купить. Оставалось лишь надеяться, что Форонод совершит чудо, сначала посеяв, а затем собрав урожай. Иначе острову грозила голодная смерть.

— Мне нужно ехать, — сказала Инос. — Я должна как можно быстрее добраться до Краснегара.

Император сочувственно качал головой. Разъяснять нужды не было. Хватило минутного раздумья, чтобы понять, что одолеть заснеженную тайгу не под силу даже отборным имперским войскам, а моря несудоходны до лета. Помочь мог только Рэп.

— Рэп все это читал? — спросила Инос.

— Конечно. И не только это, но и более ранние отчеты по Краснегару. Кстати, их крайне мало. К твоему сведению, в архивах Империи о Краснегаре нет ни одного упоминания. Иниссо постарался превратить свое владение в страну, неприметную для остального мира.

— Иниссо умер столетия назад!

— Правильно. Но когда я впервые услышал о Краснегаре, я почувствовал себя довольно глупо, обнаружив, что не знаю даже, где он находится. Я потребовал из архивов все, что там было об этой загадочной стране… и не получил ничего. Тогда мне пришлось пойти на крайнюю меру и обратиться к соответствующему Хранителю. Но Блестящая Вода ответила мне бессвязным бредом.

Инос только вздохнула, не желая обсуждать колдунью. Несомненно, та поддерживала гоблинов, а вовсе не имперских легионеров, с которых начались все ее неприятности.

— Олибино коечто рассказал мне — его заботили войска… По существу, чиновникам пришлось заново собирать сведения. Был проведен поверхностный анализ краснегарской экономики и социальной структуры. Тебе, его королеве, я уверен, будет интересно ознакомиться с ним.

— А буду ли я королевой? — спросила Инос скорее себя, чем Эмшандара.

«Может быть, и буду, если Рэп захочет. Все зависит от него — и изгнание джотуннов, и добрая воля жителей принять свою королеву».

Воинственный задор горожан сильно поостыл, это несомненно. Но если она прибудет туда с колдуном, возможно, коечто еще удастся сделать. В противном случае — к лету там будет кладбище.

«Где Рэп? Если он сделает меня королевой, я с огромной радостью сделаю его королем».

Отчаяние прокралось в сердце Инос и замутило ее взор непрошеными слезами. Она вдруг поняла, что император напомнил ей не Сагорна, а покойного отца. Хотя Эмшандар нисколечко не был похож на Холиндарна. Разве что манерой держать кубок и греться у камина, развалившись в кресле… Чтото отцовское… Не сдержавшись, она всхлипнула.

— Извините, сир! Я и утомила вас, и времени отняла слишком много…

— Останься! Выпей со стариком еще вина. И так коротая время, обсудим все твои проблемы.

Инос попыталась было протестовать, но старик умел повелевать, и она подчинилась. Эмшандар вновь наполнил кубки и так прочно устроился в своем кресле, словно собрался именно в нем провести остаток вечера и даже всю ночь.

— Ты, наверное, знаешь, султан Азак уехал.

— Да, тетушка говорила. Он заходил попрощаться. Очень мило с его стороны! Жаль, что я в тот момент была на верховой прогулке. Кэйд простилась за меня и с Азаком и с Чаром. Рэп и его исцелил!

Теперь пришлось объяснять Эмшандару, кто такой Чар и что с ним случилось Император молча выслушал, взял грифельную доску и, сделав на ней пометку, отложил ее в сторону.

Жить без Азака ей будет, безусловно, легче, но радоваться пока было нечему.

— Рэп занят по горло, — заметила она, горько усмехаясь. — Колдуй здесь, колдуй там…

Эмшандар на это только вздохнул и молча сцепил пальцы рук. Потом бросил взгляд на сгущающийся за окнами сумрак угасающего зимнего дня. Усыпанные жухлыми листьями газоны тонули в розоватооранжевых отсветах закатного солнца.

— Инос… Могу я так тебя называть? — Слабый кивок вполне удовлетворил властителя, и он задумчиво продолжил: — У меня большой опыт общения с колдунами. Когда начались вылазки гоблинов и Блестящая Вода делала все, чтобы помешать мне разобраться в этом вопросе, я призвал на помощь Олибино. Он заслал в Краснегар лазутчика. Через сутки он вернул его в Хаб. Отчет лазутчика занял целый час. Так я сумел узнать и о тебе, и о твоем королевстве задолго до прибытия осведомителей. Это рядовая любезность колдуна императору… — Помолчав, он продолжил: — Я хочу, чтобы ты поняла, что я действительно хорошо знаю колдунов. И будь уверена, они не похожи на других людей!

— Как это?.. — содрогнулась Инос.

— Они, — понизил голос император, — мыслят иначе. Да, не так, как мы.

— Помню, Рэп сказал: «Колдовство в конце концов превращает людей в нелюдей». Неужели это так? — спросила Инос.

— Видимо, да, — кивнул император. — Во всяком случае, когда я пришел в себя, первый, кого я узрел, был Рэп. Тогда он показался мне совершенно обыкновенным, немного меланхоличным, быть может, но человеком. Он все время пребывал в раздумье… Видя его неопытность, я не слишкомто удивился, узнав, что этот умный и приятный юноша стал колдуном всего несколько часов назад. Но с той ночи в Круглом зале, когда ты и он… С тех пор как он вернулся, он, как это ни печально, очень изменился.

Инос молчала. Что она могла сказать? С Рэпом она пока так и не встретилась. Но утверждение императора: «Очень изменился» — встревожило ее. Ведь, став адептом, она и сама теперь была иной.

Эмшандар смотрел на нее с нескрываемым любопытством.

— Расскажешь мне, что именно случилось с вами в ту ночь? — попросил он.

«Вот оно что! — развеселилась Инос. — Старый лис опростоволосился! Сколько ни болтал с мастером Рэпом, но так ничего и не вызнал! Если Рэп таится, зачем мнето откровенничать? Впрочем, а что я скажу?..»

— Сир, если бы я могла! Я попрежнему в растерянности, как и в ту ночь. Рэп перенес нас обоих в… какоето магическое пространство. Так это он назвал. Это совершенно иной мир. Он словно бы и рядом, и вне, и внутри нашего мира, и нигде… нет, — с сожалением вздохнула Инос, — не могу объяснить.

— Вы явно кудато переместились. Попробуй описать то место, — настаивал император.

— Не могу. Слов таких нет, — в отчаянии воскликнула она. — Нет у человека понятия на несвет и нетьму одновременно. Как назвать одним словом несоединимое — шум и тишина? Там нет ни времени, ни пространства. Это как ускользающий сон — тщишься запомнить, а рассказать не удается. — Внимательно всматриваясь в собеседницу, Эмшандар вдумчиво слушал, поэтому она заставила себя продолжать. — Как только Рэп шепнул мне два из пяти своих слов, он сумел обуздать взбесившуюся энергию. От наших ожогов не осталось и следа, и мы снова оказались в одежде… Потом он отослал меня назад. — Инос раздражало, что ярчайшее переживание ее жизни почти забылось. — Думаю, он позаботился оградить меня от неприятных воспоминаний, заблокировав мою память. Но то, что огонь жег, я помню, а боль забыла.

Эмшандар серьезно кивнул и продолжал выжидательно вглядываться в Инос.

— Как странно! — промолвила она. — Я только сейчас поняла… Зиниксо шепнул Рэпу пятое слово, рассчитывая сжечь его и тем самым удержать звание Хранителя. Но Рэп разделил со мной силу, отдав два из своих слов. Мощь уменьшилась, и он смог ее контролировать. Но как же?.. Если потом он убил Зиниксо, то вся мощь слова гнома должна была достаться Рэпу, а судя по всему, это не так.

Эмшандар в глубоком раздумье медленно поднес к губам кубок и сделал добрый глоток вина. Заговорил он, осторожно выбирая слова:

— Я так понимаю… Зиниксо не убит… Что именно сделал Рэп с Хранителем Запада, он, ясное дело, не скажет, но, пожалуй, гном больше никого из нас не побеспокоит.

Инос содрогнулась. Единственно, что она великолепно помнила из того, что происходило в том таинственном «нигде», куда они умчались с Рэпом, это то, что фавн был очень зол. Она и помыслить не могла, что он способен так распалиться. Рэп испугал ее.

— И еще одно я хочу знать, — тихо, спокойно продолжал допрос император. — Рэп был живым горнилом, печью огненной. Как ты решилась броситься в пламя и обнять его?

— Тетя всегда говорила, что импульсивность — мой основной порок.

— Импульсивность? Чума меня заешь, женщина! Тут не одна импульсивность… еще чтото было… было!

— Верно, сир, было. Встреча с Богами.

Она ожидала града вопросов, но Эмшандар просто сказал:

— Я знаю.

Видимо, тайн для императора не существовало.

— Может быть, вы знаете и то, что посоветовали мне Боги — доверять любви? Я долго не могла правильно понять смысл этих слов. Но когда увидела, что Рэп вотвот умрет столь жутким образом — у меня словно глаза открылись. Человек, которого я любила и который любил меня, нуждался в моей помощи. Все, казалось, сходилось, и я сделала то, что должна была.

— У меня нет слов, чтобы выразить, как я восхищаюсь тобой. За тебя! — восторженно воскликнул Эмшандар, приподнимая хрустальный кубок с искристым вином — Найдись у моих легионеров хотя бы десятая часть твоей смелости, я бы правил всем миром.

Даже адептам свойственно краснеть. Инос густо покраснела. Скрывая смущение, она спросила:

— Неужели Рэп не объяснил, что произошло?

Сумерки вползали в комнату, заставляя огонь в камине светиться все ярче и ярче.

— Нет. — Эмшандар сокрушенно покачал своей костлявой головой. — Но что бы там ни было, это происшествие, кажется, напугало Хранителей до потери сознания. Блестящая Вода все время бормочет какуюто белиберду. Литриан исчез из своего дворца, видимо, прячется в Илрейне, а Олибино, тот знать ничего не желает, только твердит, что этого не может быть, потому что быть того не может. Жаль, что эти слова ему мало чем помогают.

— А Рэп? Почему он меня избегает?

— Не знаю. К сожалению, он ведь упрям и если уж о чем не захочет говорить, то… Вот и о тебе молчит. Но он очень изменился, Инос. Конечно, мне трудно судить, как глубоки изменения, ведь я его прежде не знал, но я сравниваю сегодняшнего Рэпа с тем, каким помню его в нашу первую встречу. — Император пристально смотрел на языки пламени, мечущиеся в камине. После недолгого молчания он произнес: — Звучит, безусловно, абсурдно, но… похоже, ему нужна помощь. Я бы сказал — он в серьезной беде.

 

3

Двое суток минуло с достопамятной беседы Инос с Эмшандаром, когда элегантная двухместная одноконка упрямо пробиралась на южную окраину Хаба, петляя по узеньким улочкам некогда зажиточных, а теперь нищих кварталов, пока не догромыхала колесами до невзрачного домишки. Любопытные глазели по большей части изза занавесок, лишь немногие смельчаки рискнули задержаться на улице. Карета, эскортируемая четырьмя преторианскими гвардейцами, остановилась здесь впервые. Великолепные молодцы в сияющих шлемах с высокими плюмажами, как правило, так далеко от Дворца не забирались.

Командовал ими высоченный детина с маленьким изящным подбородком. Как только карета замедлила ход, он сложился чуть ли не пополам, чтобы заглянуть в окошко.

— Пожалуй, это то самое место, — произнес он, указывая на невзрачную, исхлестанную непогодой дверь, к которой вела лесенка в несколько ступенек.

Кэйд этой дверью прежде не пользовалась, но знала о ней. Окно ее спальни выходило именно на эту улочку, она сразу же узнала разношерстные здания, высившиеся напротив ее первого пристанища в Хабе.

Одним легким движением гвардеец ловко соскочил на мостовую.

— Я доложу о твоем прибытии.

— Подожди! — остановила его Кэйдолан. — Честь велика, Тиффи, но мне лучше самой постучать.

Гвардеец обидчиво нахмурился, но открыл дверцу кареты и подал герцогине руку, помогая сойти с подножки.

— Почему? — не выдержав, спросил он.

— Ну, пожалуй, никого не окажется дома, встань ты перед дверью. Знаешь, у тебя на редкость устрашающая внешность.

Щеки Тиффи зарделись от удовольствия.

— О, послушай! Это правда? У меня столь бравый вид? — спрашивал он, поднимаясь вслед за Кэйд по лестнице на крылечко.

Гордая широкая улыбка сияла на его лице, пока он изображал охрану. Оказавшись перед дверью, Тиффи затрезвонил в колокольчик что было сил. Нужды в таком шуме не было, так как Кэйд еще с тротуара успела заметить колебания портьеры. Дверь открылась.

— Доктор Сагорн, — прощебетала Кэйд.

Старик выглядел рассерженным и в то же время испуганным, с всклокоченными волосами и в неряшливо наброшенной одежде. Он раздраженно кивнул Кэйд и подозрительно покосился на начищенный до сияющего блеска нагрудник возвышавшегося рядом с ней юнца, свирепо хмурящего брови.

— Слишком много чести этому дому, — буркнул Сагорн и нехотя отступил в глубь коридора, освобождая проход.

Тиффи, с неудовольствием, пристально изучив низкую притолоку, начал снимать свой шлем. Кэйд остановила юношу, накрыв ладонью его руку.

— Это будет конфиденциальная беседа, Тиффи.

— О? — Гвардеец недоверчиво уставился на Сагорна.

— Медицинская консультация, — пояснила Кэйд.

— А! — успокоился гвардеец и, метнув на взъерошенного врача последний грозный взгляд, опять застегнул ремешок шлема. Потом парень спустился вниз, цокая шпорами по ступенькам, и остался на улице дожидаться герцогиню.

Сагорн провел Кэйд в комнату, в которую прежде она не удосуживалась заглядывать. Вдоль стен тянулись бесконечные полки, на которых покоились внушительные фолианты, во множестве стояли стеклянные банки, чемто наполненные и украшенные длинными, исписанными странными знаками этикетками, и другие банки, покрупнее размером. В них плавало то, что Кэйд и рассматриватьто не стала. В углу кабинета пылился неизменный атрибут — скелет. Скупой интерьер дополнялся стульями и письменным столом. Чуть погодя Кэйд заметила еще один стол, крепко сбитый, деревянный, заляпанный зловещими пятнами, а за ним несколько стоек с инструментами. Посреди комнаты торчало два сундука устрашающе огромных размеров. Один уже упакованный и перевязанный толстой веревкой, другой — раскрытый. До половины он был заполнен книгами, одеждой и хирургическими инструментами.

Выбрав самый приличный из стульев, Кэйд устроилась на нем. Сагорн подвинул другой и сел напротив. Выжидательно поглядывая на гостью, доктор пригладил волосы, заодно размазав по лбу грязь. Свое скверное настроение он даже не считал нужным скрывать.

— Из города сбегаете? — выпалила Кэйд.

— А вы догадливы!

— Можно спросить почему?

— Сами знаете, — свирепо рыкнул старик.

— Глупости! — тряхнула головой Кэйд. — Императору нужен ваш совет. Да такая удача — гарантия благосостояния на всю жизнь, какой бы долгой она ни была!

— Удача? Чушь!!!

Сагорн вскочил со стула, высокий, мрачный, и начал метаться по кабинету, благо места хватало.

— Вы прекрасно знаете, как старательно мы охраняли свой секрет. Мы долго таились, но теперь с нас сорвана маска! О нашем проклятии начнут судачить на каждом углу. Мы станем посмешищем для горожан и легкой добычей колдунов. Хранители узнают о нас, император им все разболтает. А бедствие это постигло нас изза нашего мягкосердечия. И зачем мы только ответили на приглашение Холиндарна и притащились в Краснегар?!

— Не будьте смешным, — спокойно посоветовала Кэйд. — Ваша тайна останется при вас.

Досада Кэйд росла как на дрожжах.

— Надо же, какое чудо — вы сами пакуете вещи! Что же вы не поручили эти хлопоты комунибудь другому, помоложе? Или на сей раз остальные компаньоны не согласны с вашим решением?

— Бог Жалости! Кэйд, вы же знаете, я не могу контролировать поступки других!

— Прежде, кажется, они действовали согласно вашим рекомендациям, не так ли? Ведь ваш голос был решающим?

Старик фыркнул, презрительно и раздраженно.

— Говорите, чего от меня надо, и уходите.

— Вы виделись с Рэпом?

— Нет, после похорон Гатмора не встречались. — Перестав бесцельно метаться по комнате, он замер перед раскрытым сундуком, мрачно уставясь на его содержимое. — А… вы не знали? Примите мои извинения, мэм.

— Так я и думала, — печально промолвила Кэйд. За время долгого пути из Араккарана герцогиня научилась восхищаться грубым моряком, найдя в нем немало скрытых достоинств. — Смерть Гатмора както повлияла на решение мастера Рэпа сразиться с Калкором?

— Еще бы! Целиком и полностью.

Кэйд горестно вздохнула. Она прекрасно знала, как нужно постараться, чтобы фавн изменил принятое им решение.

— Я скорблю о случившемся. Хорошо, что Гатмор отомщен. Жаль только, что вы не знаете, где Рэп. Вы не знаете, почему он избегает Инос?

Старик доплелся до стула и снова сел.

— Избегает ее?

— Определенно. Знаете, теперь Рэп — колдун. Вы, наверное, слышали, что он сделал? А Хранители его оправдали.

— Я немало наслушался про колдунафавна, который бродит по Хабу. Этих побасенок расплодилось больше, чем крыс в столичных канавах. Но я думаю, что истина проста: он поцапался с Зиниксо. Инициатива исходила либо от гнома, либо от фавна, это не суть важно. Важно, что он вернулся с победой. Так что Рэп — новый Хранитель Запада.

— А вот и нет. Он отказался от этой чести.

— Похоже на него, — презрительно буркнул Сагорн.

— Относительно пламени. Это Инос спасла его, но с той ночи Рэп так ни разу и не поговорил с ней. Но он в Хабе. Герцога Анджилки исцелил, насколько был способен, и покалеченного слугу Азака тоже вылечил. Я знаю, что он много времени проводит с принцем и юным гоблином. Прошел слух, что он уезжал из столицы, но уже вернулся. И все же к Инос он не подходит!

Сагорн откинулся на спинку стула, не сводя с Кэйд цепкого взгляда. Скрестив вытянутые ноги, доктор улыбнулся, состроив зловещую гримасу:

— А когда вы видели его в последний раз?

— Сегодня утром, — призналась она. — Я возвращалась к себе по безлюдному коридору, и вдруг он вышел… нет, появился изза угла. Мы перекинулись парой фраз, и его не стало. Он исчез! — Кэйд старалась выглядеть беззаботно, но старый пройдоха видел ее насквозь.

— Что именно он сказал? — Видя колебания Кэйдолан, доктор заявил: — Как я могу советовать, если вы от меня таитесь?

— Ладно! Он произнес: «Скажи ей, что я действительно люблю ее!» Это все.

Старик помрачнел, задумался и снова спросил:

— Каким он тебе показался?

— Огорченным, пожалуй. И глаза какието дикие.

— Бешеные, как у мокрой кошки. И хватит гадать, — потребовал Рэп, закрывая за собой дверь кабинета.

От неожиданности Кэйд вздрогнула и укоризненно глянула на Сагорна. Но доктор сам был перепуган насмерть.

Рэп засунул руки за пояс и сердито уставился на Кэйд:

— Негоже пересказывать личную беседу!

— Негоже подслушивать чужие разговоры, — парировала Кэйд.

Рэп выглядел как самый заурядный конюх, к тому же взбудораженный и рассерженный.

— И незачем через вторые руки заверять девушку в любви, если обходишься с ней так жестоко, — продолжала старушка. — Она очень страдает.

Рэп помрачнел, но смолчал.

— Ну, по крайней мере объяснението она заслужила! — выкрикнула Кэйд и поразилась, как болезненно исказилось лицо Рэпа. Она даже испугалась — не болен ли он.

— Не будет объяснений, — хрипло ответил Рэп. Окинув рассеянным взглядом багаж Сагорна, он насмешливо взглянул на самого ученого. — Я здесь, чтобы исполнить обещание.

Старик сглотнул комок, застрявший в горле, и облизал тонкие бледные губы. Подавшись вперед, он с такой силой вцепился в подлокотники кресла, что побелели костяшки на пальцах.

— Видишь? — мстительно хихикнул Рэп. — Он удирал не от императора. И не от Хранителей.

— От тебя, — ахнула Кэйдолан.

— Именно. Он отлично знал, что я сдержу свое слово и обязательно приду. Сейчас он может получить то, что всегда желал. Но он уже слишком стар, чтобы пользоваться этим в одиночку, не так ли, доктор? Ты прожил сто лет, и с перерывами ты мог бы протянуть еще столько же. — Горько рассмеявшись, Рэп повернутся к Кэйд. — Он не верит другим. Не смеет доверять компаньонам, они ведь моложе его.

— Пожалуй, мне пора, — вежливо произнесла Кэйд и начала подниматься.

— Нет уж, останься и смотри, — приказал Рэп. — Будет забавно. Я готов приступить, доктор Сагорн, — тягуче произнес фавн и, склонив голову к плечу, впился в старика взглядом. — Кто вышел из дома колдуна? — резко спросил Рэп.

— Я, — прохрипел Сагорн. Он сидел нахохлившись на своем жестком кресле и все еще цепляясь за подлокотники.

— Встань, пожалуйста, — попросил Рэп.

Сагорн побледнел и неловко поднялся со стула. Рэп двинулся вперед, а старик испуганно попятился, но фавн просто сел на крышку упакованного сундука и уставился на доктора. Под пристальным взглядом колдуна старый умник забился в нишу окна.

— Прекрасная работа! Раша была права, жаль портить такой шедевр, — печально покачал головой Рэп. — Кто исчез последним? — жестко вопросил он.

— Тинал, — проблеял Сагорн дрожащими губами.

— Будет лучше, ваше сиятельство, если ты закроешь глаза, — буркнул Рэп.

— Ты вроде бы предложил мне смотреть?

— Ведь их же еще одевать надо, — заметил Рэп.

— О! — Кэйд зажмурила глаза.

— Можешь открывать.

Кэйд уставилась на Тинала, стоящего рядом с Сагорном. Воришка таращился снизу вверх на старика широко открытыми, изумленными глазами, и одежда была парню впору. Сагорн взирал на главаря шайки с не меньшим изумлением. Почти столетие назад, когда они вынуждены были расстаться, Сагорн был самым младшим из пяти.

— Ну, что скажешь? — усмехнулся Рэп.

— А неплохо, — осклабился Тинал. — Очень даже неплохо. Благодарю тебя.

— Нет, — хохотнул Рэп, — какая уж тут благодарность!

Осунувшееся лицо Сагорна озарил лучик надежды, но он промолчал. Тиналу было настолько не по себе, что он не мог сдержать сотрясавшую его дрожь. Даже прикусил костяшки пальцев, чтобы зубы не стучали, но это не помогло.

— Феери спрашивала тебя, — продолжал Рэп. — Помнишь, она хотела знать твое заветное желание, а когда ты сказал, она не поверила твоим словам.

Кэйд в растерянности хлопала глазами, не понимая, о чем речь. Она ничего не знала про феери, но, видя, как Рэп играет с людьми, почувствовала себя неловко. Только сейчас Кэйд поняла, насколько сильно изменился Рэп. А он продолжал допрос:

— Кто ушел перед тобой, Тинал?

— Джалон, Рэп, — покорно промолвил парень.

— Закройте глаза, Кэйд.

Не прошло и пары мгновений, как их стало трое. Миниатюрный менестрель был бледнее трупа, а в его глазах застыли ужас и отчаяние.

Следующим объявился Андор. Этот лучше других умел лицемерить. Обаятельная улыбка расцвела на красивом лице, когда он произнес:

— Здравствуй, старший брат.

— Ах, падаль паршивая! — взвизгнул Тинал.

Вор выглядел лет на десять моложе красавца. Он был не только ниже ростом и худощавее, но и безобразнее Андора; и все же семейное сходство в их внешности проскальзывало.

И наконец вынырнул Дарад. Сразу же в просторном кабинете стало тесно. Гигант довольно долго рассматривал четверых компаньонов, взирая на них сверху вниз, и вдруг восторженно захохотал. От его грубого хохота задрожали не только стены, но и весь дом.

— Я знал, сэр, что ты это сделаешь! Я знал, что ты освободишь нас!

Рэп фыркнул с нескрываемым презрением.

— Вот, ваше сиятельство, взгляните, вся шайка перед вами. Наконецто они все пребывают в одночасье вместе. Что скажешь?

Кэйд внимательно рассматривала пятерых людей, которые таращились друг на друга. Для них не существовало ни колдуна, ни герцогини.

— Знаешь, Рэп, пожалуй, тебе стоит спросить их…

— О нет, — зло рассмеялся фавн. — Они получили то, что упорно требовали. Разве не так? Почти сотню лет они добивались освобождения. А теперь полюбуйся на них!

Кэйд удивилась, почему Рэп бурлит от злости? Во время путешествия из Зарка он был совсем иным.

Пятеро все еще не могли оторвать взгляд друг от друга.

— Не о чем мне их спрашивать, — фыркнул Рэп. — Они получили именно то, что, им казалось, они хотели бы получить, — но они не хотят этого! Итак, — добавил он, — я сдержал обещание.

Поднявшись, фавн решительно зашагал к двери. Дарад всегда был тугодумом, но именно он крикнул:

— Подожди!

— Чтото не так? — остановившись, ласково спросил Рэп.

Джотунн изо всех сил морщил лоб, пытаясь подобрать слова:

— Нам бы поговорить об этом, а?

— О чем? — изумленно переспросил Рэп.

— Ты отлично все сформулировал, — едко произнес Сагорн. — Мы старательно обманывали себя все эти годы. Не проклятие то было, а величайшее благо…

— …по меньшей мере, — продолжал Андор, — раз уж мы достали хоть одно волшебное слово. Теперь мы не хотим существовать разделенными!

Остальные энергично кивали.

— Так вы что же, желаете, чтобы я вас снова собрал? Я правильно понял?

— Когда воспоминания одного принадлежат всем… — заговорил доктор Сагорн.

— …это означает, что мы, в сущности, стали… — добавил Тинал.

— …одним человеком, — неуклюже закончил Дарад.

— Мне показалось, что в последнее время вы чаще, чем прежде, меняетесь друг с другом, не так ли?

Не глядя на Рэпа, все пятеро разом кивнули. Они все еще не могли отвести глаз друг от друга.

— Это так, — согласился Сагорн, обращаясь к Андору.

— С тех пор, по крайней мере, как мы влезли в это приключение, — подсказал Джалон обоим компаньонам.

— В Араккаране, — проинформировал Дарад Тинала.

— Особенно в ту ночь, когда мы извлекали его из темницы, — согласился вор, глядя на своего брата.

— Но теперь, когда мы порознь, и наше слово тоже расщепилось! — пожаловался Андор Джалону.

— Да, об этом стоит поразмыслить, — признал Рэп. — Сотрудничество — вещь полезная.

— Сложи нас обратно, Рэп, пожалуйста! — захныкал Тинал.

— Я дал вам, что обещал! — рявкнул колдун.

Кэйдолан затаила дыхание.

— Пожалуйста, Рэп! — В льдистоголубых глазах Джалона дрожали слезы. — Мы никогда не забудем! И всегда будем помогать!

— Подожди чуток, — прогрохотал Дарад. — Знаешь, ты должен прекратить такое свинство, чтобы меня придерживали целыми годами. Особенно этот старый хрыч Сагорн. Как зароется в свои книги, так о нас, остальных, начисто забывает!

— Несправедливо обвиняешь, — вспыхнул Сагорн, — ведь видишь же мои седины…

— Не к нему стоит предъявлять претензии! — вмешался Андор. — Мой драгоценный братец — вот кому я не доверяю! — И красавец ткнул пальцем в тщедушную фигурку.

Тинал вздрогнул и съежился.

— Что он сделал? — спросил удивленный Джалон.

— В томто и дело, что ничего! — воскликнул Андор. — Именно это я и твержу! Вы никогда не задумывались, почему он так мало шляется? Не успеет появиться, как чуть ли не сразу снова вызывает когонибудь из нас? Он выжидает, пока наши жизни не кончатся, понимаете? Через однодва столетия мы одряхлеем почище, чем Сагорн сейчас. И тогда кто унаследует всю нашу память и весь наш опыт? Вот этот вот уличный мальчишка, вот кто! Он заранее обкрадывает нас!

Тинал энергично запротестовал, но остальные были полностью солидарны с Андором, и все пятеро раскричались не на шутку. Кэйдолан в растерянности взглянула на Рэпа. Фавн наблюдал за спором с той задумчивой, полунасмешливой улыбкой, которая ему некогда была присуща. Это продолжалось мгновение, затем, посерьезнев, он кашлянул, и немедленно воцарилось молчание…

— Ну? — спросил он.

— Пожалуйста, Рэп, не оставляй нас вот так, — умолял Джалон. — У меня такое ощущение, словно я черепаха, с которой содрали панцирь. Мы же помогли тебе получить то, что ты хотел, не так ли, и…

— То, что я хотел? — Рэп подпрыгнул, кипя от гнева. Все в ужасе отшатнулись. — Вы думаете, это то, что…

Он мгновенно подавил злость, словно книгу захлопнул. Кэйд содрогнулась. Столь нечеловеческий контроль над своими эмоциями испугал ее сильнее, чем сама непонятная ярость.

— Ладно, будь повашему, — тихо сказал Рэп. — Я наложу на каждого из вас временное ограничение. Устраивает? — спросил он и оглядел кивающие головы. — Все ли вы хотите быть собранными обратно?

Пять голов слаженно кивнули.

С легким шорохом одежда Дарада упала на пол. Следующий ворох образовался после Андора… Джалона… Тинала… Остался лишь Сагорн.

— Все, доктор, — резко заявил Рэп. — Успешно проведенная операция завершена. Переделывать не понадобится? — Не ожидая ответа, фавн повернулся к Кэйд. — Когда бы вы хотели отправиться в Кинвэйл и в Краснегар?

— Почему ты не спросишь об этом Инос? — поинтересовалась она.

— Я спрашиваю вас.

— Нужно ли спешить?

Рэп застыл, всматриваясь в неведомые дали, а его широко открытые глаза вдруг затуманились.

— Нет, — произнес он после минутной задумчивости. — Нет, время терпит. Еще неделядругая задержки в любом случае не повредит. Вы хотите провести здесь Праздник зимы, не так ли?

— Да, — призналась Кэйд. — Да, я хочу, а вот Инос — нет.

Эйгейз неистово готовилась к грандиозным торжествам. Веселье в Кинвэйле — ничто по сравнению со столичным, заверяла она. А в Кинвэйле в этом году в любом случае никакого празднования не ожидается.

— Балы да банкеты? Инос всегда любила танцы. Передай ей, чтобы она как следует повеселилась! Краснегар — не слишком подходящее место для шикарных балов.

— Да пропади они пропадом, эти балы! Мы готовы отправиться в любой момент.

— Оставайтесь, — велел Рэп. — Но после праздника… захочет ли Инос отправиться домой?

— Почему ты не спросишь ее?

— Я спрашиваю вас.

— Да. Если ты поможешь.

Он уставился на Кэйд, словно та сказала величайшую глупость.

— Конечно, я помогу! — выпалил Рэп. — Вы же знаете — это был и мой дом.

Затем, развернувшись на каблуках, фавн пересек комнату и исчез через дверь. Не открывая ее.

— Ну, доктор? — спросила Кэйд.

— Что «ну»? — недовольно буркнул джотунн.

— Поставь диагноз нашему колдуну.

— Я не силен в магии.

— Но какието предположения вы можете сделать?

— Как здоровье Инос?

— Превосходно.

— Скажите, что случилось, когда Инос и Рэп исчезли в пламени?

— Не знаю. У Инос слишком путаные воспоминания.

— А! — откликнулся Сагорн и принялся собирать одежду своих компаньонов, оставленную колдуном. — Извините, но фактов маловато.

Рассерженная Кэйд медленно встала и произнесла:

— У меня имелось немало причин, чтобы прийти, но самая главная — это стремление уверить вас, что приглашение императора — отнюдь не ловушка, а великолепный шанс обеспечить ваше будущее, доктор. Но если вы продолжаете капризничать, я позову сюда гвардейцев, и они силой доставят вас во дворец. Повторяю, для вашего же блага, они это сделают!

Сагорн испепелял ее свирепым взглядом, но, подумав, пожал плечами.

— Чего вы хотите? — сдался доктор.

— Что вы думаете о Рэпе?

— Что за вопрос! Судя по всему, его терзает нестерпимая боль.

 

4

Соперничество между высокородными дворами Империи никогда не утихало, но наибольшее ожесточение этих баталий проявлялось в подготовке к ежегодному Празднику зимы. Каждое семейство из кожи лезло вон, чтобы перещеголять остальных. Подготовка занимала долгие месяцы и проходила в глубочайшей секретности: трудились портные, собирались оркестры, отыскивались и перекупались друг у дружки повара, доставлялись редкостные вина, измышлялись невиданные забавы. Никаких денег не жалелось, чтобы пустить пыль в глаза всему Хабу.

Кэйд передала племяннице пожелание Рэпа «как следует повеселиться». Какие бы тревоги ни терзали Инос, она доверяла Рэпу и послушно таскалась по празднествам. Впрочем, иного выбора у нее не было. Как почетная императорская гостья, она не могла отказываться от приглашений, даже если очень этого хотела. Ведь такой отказ расценивался бы как оскорбление.

Прошлогоднее дурацкое увлечение турнирами ушло. Вернулись кружева, оборки, рюши и гофрированные манжеты с воротничками. Кринолины стали такими широкими, что даме, чтобы пройти в двери, требовалось поворачиваться боком. В этом сезоне наиболее модными оттенками считались бордо и гиацинтовый. Наряд обильно украшался кружевом и бантами, отделывался драгоценными камнями и бусами, богатой вышивкой. Для украшений использовались даже раковины. Прически с помощью начесов, каркасов, шиньонов превращались в сложные архитектурные сооружения, усыпанные жемчугом и драгоценными камнями.

Мужчинам мода диктовала свои глупости. Повседневные камзолы и панталоны отменялись, а облачаться предписывалось в белые шелковые трико и бархатные фраки самых ярких и броских расцветок, причем фалды висели исключительно низко, а перед срезался выше широкого пояса. Делалось это для того, чтобы ничто не мешало любоваться гульфиком, непомерно украшенным драгоценными камнями и вышивкой. Массивность такой набивки была вопросом вкуса для кавалера, головной болью для его портного и темой обсуждения для дам.

Жизнь превратилась в последовательность балов. Надушенные листки приглашений сыпались на туалетный столик Инос как снежные хлопья. До полудня девушка отсыпалась, вставала и начинала наряжаться на очередной бал, потом танцевала ночь напролет. Кто оплачивал ее туалеты, украшения, лошадей и прислугу, она не осмеливалась спрашивать. Ее постоянно преследовало опасение, что император перед ее отъездом предъявит кошмарный счет, сумма которого превысит валовый доход… нет, ценность всего ее королевства.

Иносолан являлась неоспоримой королевой праздника. Ее фурор объяснялся интригующими событиями в Эминовом Круглом зале и окутывавшей ее оккультной аурой. Молва связывала ее имя с таинственным фавномколдуном, спасшим династию.

Но в дополнение к этому грациозность движений и красота Инос была несравненна, ее остроумие ошеломляло. Светские девицы злобно шушукались меж собой о ее магических чарах.

Вряд ли ктонибудь из них был способен понять, что в юной королеве кавалеров привлекал не ее ум, не ее изящество, даже не красота, а скорее грустная задумчивость, которую они воспринимали как романтическую меланхолию и которая являлась отражением боли разбитого сердца.

На каждом балу Иносолан получала по меньшей мере по четыре предложения руки и сердца. И как правило, два из них всегда исходили от Тиффи. За весь праздничный марафон Инос отметила пятерых, а то и шестерых юношей из весьма достойных фамилий, каждый из которых, окажись год назад в Кинвэйле, теперь вполне бы мог быть правителем Краснегара.

«Слишком поздно! Слишком поздно!» — колоколом гудело у нее в голове.

Каждая ночь пролетала в блеске свечей, громе оркестров, вихре танцев. А когда брезжил рассветом новый день, Инос уезжала обратно в Опаловый дворец, запиралась в спальне и горько плакала в подушку.

О Рэпе она совершенно ничего не знала. Пожалуй, Шанди был вообще теперь единственным, кто встречался с фавном. Инос попробовала с мальчиком передать послание.

— Скажи Рэпу, что я очень люблю его, — попросила она.

На следующий день Шанди принес ответ, устный.

— Рэп сказал, что он знает это, — улыбнулся принц.

Окрыленная успехом, Инос продолжила перекличку:

— Скажи Рэпу, что я хочу помочь ему.

Но сообщение, принесенное Шанди, ошеломило ее:

— Он засмеялся и сказал, но не тебе, а просто так, что ты — последняя, кто может помочь ему.

Продолжать этот странный диалог через посредника она не решилась, подозревая, что Рэп и на этот раз прав.

Инос маялась между двумя страхами, противостоящими друг другу. Она боялась магического пространства, о котором у нее остались весьма смутные воспоминания как о зловещем полумире открытого небытия. Ее страшило то, что Рэп, похоже, проводил большую часть времени там — так как его, повидимому, не было нигде больше. Инос с ужасом представляла, что неведомое пространство захлопнет его в ловушку и оставит там навсегда.

В то же время ее донимал другой страх — тот кошмар, который она увидела в волшебном окне — мучительная смерть Рэпа в гоблинском логове. Ужасная судьба, но была ли она теперь неизбежна? Возможно ли, что именно изза этого Рэп прятался от нее? Говорили, что Иниссо свело с ума нечто, увиденное в волшебном окне. Может быть, и Рэпу уготована подобная участь? Но сколько Инос ни ломала голову, попрежнему оставалось неясным, почему он должен остерегаться ее.

За два дня до Праздника зимы состоялся грандиозный императорский бал. Тысячи приглашенных распределялись по рангам в соответствии со знатностью. Прием проходил в двенадцати бальных залах, а обслуживало его семнадцать оркестров, множество циркачей, кочующих из зала в зал, и масса буфетчиков, едва успевавших наполнять столы отборными деликатесами. Таким количеством снеди можно было бы накормить весь Зарк. Да и заготовленных свечей, верно, перевалило за сто тысяч. Эйгейз оказалась абсолютно права: кинвэйлские торжества по сравнению со столичными — детский утренник.

Августейшая принцесса Ороси тоже прибыла во дворец в сопровождении мужа, герцога Лисофтского, и детей. Шанди с восторженным воплем тут же исчез в шумной свалке, устроенной кузенами вместо церемонных приветствий. У Инос оборвалась последняя ниточка, ведущая к Рэпу.

* * *

Наступила великая ночь последнего бала Праздника зимы. Торжественный полонез начинала первая пара — император и Инос. Эмшандар подал руку королеве Краснегара, и оркестр грянул величественным аккордом. Второй парой к шествию присоединились Лисофт и Ороси.

К императору вернулся здоровый цвет лица, Эмшандар перестал казаться живыми мощами. Физически он стал много сильнее, чем до болезни. Ни у кого не возникало и тени сомнения в том, что Империю он держит так же крепко, как и в самые лучшие свои годы. Конфликт с гномами был благополучно улажен; а легионы в Гобле дожидались лишь весны, чтобы вернуться в Хаб. Послушный Сенат разобрался с Актом о престолонаследии быстрее некуда. Жизнь Империи входила в положенное ей русло.

Собираясь на бал, император предпочел вспомнить, что он верховный полководец, а посему облачился в парадный мундир, где толстая воловья кожа заменялась особой замшей мягкой выделки, а массивный бронзовый нагрудник — его золоченой имитацией из тонкой жести.

Инос, пренебрегая модными расцветками сезона, отдавала предпочтение в своих нарядах зеленым тонам. На сегодняшнее торжество она выбрала платье из переливчатого атласа цвета морской волны, который шелестел совсем как пенный прибой. А декольте корсажа было не менее смелым, чем у любой модницы. Впрочем, у Инос и тени сомнения не закрадывалось, что ктолибо может затмить ее красоту. Императорский бал являлся кульминационным событием зимнего сезона в Хабе и в силу обстоятельств пиком ее триумфа. За короткие три недели она покорила столицу Империи, и сегодняшняя ночь принадлежала только ей.

Большая часть юных имперских щеголей с великой радостью упала бы к ее ногам, но единственного, в ком она нуждалась, среди них не было.

Эмшандар с удовольствием улыбался ей, когда они шествовали под торжественные звуки музыки.

— Меня неизменно восхищает, — восторженно произнес он, — как женской красоте всегда удается затмить искусство портных!

Инос смущенно зарделась — теперь она отлично умела это делать — и промолвила:

— Ваше величество бесконечно добры!

Пока они шествовали в танце, открывавшем бал, процессия, которую они возглавляли, становилась длиннее и длиннее, потому что в хвост шеренги пристраивались пара за парой, но сначала гости приветствовали императора и его даму. Эмшандар и Инос вежливо отвечали на поклоны и неторопливо вели меж собой ничего не значащую светскую беседу. Вдруг, не меняя выражения лица, Эмшандар спросил почти шепотом:

— О Рэпе попрежнему нет известий?

Инос слегка вздрогнула, но тут же справилась с волнением. Ее рука осталась неподвижно лежать на перчатке императора, щедро украшенной драгоценными камнями.

— Никаких, сир, — выдохнула она.

Тонкие губы императора раздвинулись в печальной усмешке:

— А ведь я приказал ему присутствовать. Ладно, подождем и посмотрим, кто правит в Империи, не так ли?

Новые улыбки и новые кивки; сенатору, недавно ставшему консулом, его хорошенькой жене…

— Ты знаешь Птицу Смерти? — поинтересовался Эмшандар. Его дикция была превосходной, несмотря на то что говорил он, едва шевеля губами.

— Нет, сир, чтото не припоминаю.

— Я имею в виду гоблина, которого привез с собой Калкор. У него вроде есть и другое какоето имя, однако Хранители называют его Птицей Смерти, не объясняя почему.

Инос широко улыбнулась Кэйд, в паре с которой выступал сенатор Ипоксаг. Затем вновь заговорила с Эмшандаром:

— Гоблина я знаю, это Маленький Цыпленок Рэп упоминал, что это — его раб.

Император внимательно обшаривал взглядом залы, которые они проходили, поэтому продолжал разговор с Инос, не оборачиваясь к ней:

— Олибино в ярости. Он убежден, что гоблин — шпион. Будто бы сей зеленый юнец загримировался под импа и слонялся по тренировочным лагерям.

Инос с трудом сдержала неподобающий случаю смешок:

— Как можно перекрасить гоблина под импа? Вымочить его в крепком чае? — И она подарила маршалу Ити одну из своих чарующих улыбок.

— Колдовством, моя дорогая, колдовством.

Подозрения императора не понравились Инос, и, нарушая этикет, она, посмотрев ему прямо в глаза, без обиняков сказала:

— О нет! Извините, сир, но для гоблина быть гостем и в то же время быть шпионом — немыслимо.

К тому же глупо шпионить здесь, когда войска — там. В любом случае зимний холод и гоблинское упрямство вынудили Двенадцатый легион оставить перевал Пондаг, и это было самым унизительным отступлением импов за многие годы. Инос слышала, что в помощь потрепанным колоннам выслано подкрепление.

В глазах Эмшандара, продолжавшего внимательный осмотр присутствующих, зажегся огонек нетерпения. Однако вдове знаменитого сенатора он ответил на приветствие очень вежливым кивком.

— Знаешь, дитя, Рэп попросил предоставить ему полную свободу действии, и я сгоряча тут же согласился, а зря. Сегодняшний вечер следовало оговорить как исключение. — Эмшандар усмехнулся, будто вспомнил чтото. — Недавно у меня был Олибино, все возмущался насчет шпионажа. Так я предложил ему жаловаться непосредственно Рэпу. Этот курицын сын побелел как полотно и исчез!

Следующий танец был обещан Тиффи. Живой фанданго задумывался сразу после полонеза для того, чтобы очистить танцевальное пространство зала от пожилых пар. От быстрого танца прическа Инос растрепалась. Торопливо извинившись перед следующим по списку партнером, она поспешила в дамскую комнату, чтобы подобрать выбившиеся пряди.

Возвращаясь, Инос шла очень быстро, только что не бежала, и все же она мгновенно замерла на месте, едва почувствовала, что Рэп рядом.

— Рэп! — едва слышно произнесла она.

Инос стояла, боясь шелохнуться, не смея даже глаз поднять. Какимто шестым чувством она поняла, что Рэп замер в проеме одной из дверей. Время словно остановилось. Было так тихо, что Инос ясно слышала биение своего собственного сердца. Уверенность, что фавн смотрит на нее, не исчезла.

Очень медленно Инос подняла голову, попрежнему опасаясь взглянуть Рэпу в глаза. Неожиданно ей вспомнился лес и то, как она сталкивалась в чаще с диким оленем или лисой. Стоило ей сделать резкое движение — и животные убегали. А вдруг Рэп мгновенно исчезнет?

Он выглядел франтом не хуже иного кавалера, а может быть, даже и лучше. Таким она его себе не представляла. Туфли с серебряными пряжками, белоснежное трико с непременно вычурным гульфиком, отороченным кружевами, галстук с рюшами и бархатный фрак.

И, великие Боги, его волосы были уложены в гладкую прическу!

В конце концов она рискнула заглянуть в его глаза — дикие, они смотрели на нее с затаенной болью. Рэп уставился на Инос с немым желанием.

Татуировок вокруг глаз не было.

Вот это он сделал ради нее — в этом Инос не сомневалась. В прежние времена она никогда бы не смогла убедить Рэпа вот так вот нарядиться и причесаться, даже если бы он владел магией и умел колдовать.

Инос мягким движением вытянула руку и приблизилась к Рэпу на несколько шагов.

— Молчи, — тихо сказала она, держа свою руку протянутой, словно приглашая осторожную белку взять с ее ладони орешек. — Просто пойдем танцевать.

Рэп кивнул и сглотнул, будто галстук мешал ему дышать. Он робко подошел к ней, как будто девушка была призраком, который исчезает от малейшего прикосновения. Едва заметив, что он собрался чтото сказать, она качнула головой, не позволив ему сделать это.

Потом она неторопливым, но уверенным движением вынула свою танцевальную карточку, решительно разорвала ее надвое и бросила. Даже не взглянув на падающие обрывки, Инос снова протянула ему руку и улыбнулась. В ответ Рэп изобразил слабое подобие улыбки, и она поняла, что теперь все будет в порядке.

Ее кавалер терпеливо ждал. Бедняга побелел от ужаса, когда увидел ее с фавном, а Инос проплыла мимо него, не обратив на несчастного ни малейшего внимания.

Рэп будет танцевать с ней! Ни о чем ином Инос не думала. Колдуны, безупречные во всем, и в танцах являлись великолепными партнерами, грациозными и элегантными. Какой бы сложной ни была фигура танца, как бы ни обменивались партнеры партнершами, на какое бы расстояние ни расходились пары в вихре танца, Рэп не сводил глаз с Инос. Ни разу. Он молча плыл в танце и смотрел на нее с тем же немым страстным желанием.

Он танцевал, как эльф. Нет, лучше. Ночь пролетела как один миг, а Инос все танцевала с Рэпом. Менуэты и сарабанды, тарантеллы и мазурки, гавоты и куранты. Рэп был рядом!

За всю долгую, бурную ночь Инос вряд ли проронила хоть одно слово. Она улыбалась изумленным друзьям, она кружилась при обмене партнерами со знакомыми или незнакомыми мужчинами, но ни на миг она не сводила глаз с Рэпа. Этой ночью она танцевала только с ним. И уж в одномто Инос была абсолютно уверена: какое бы еще несчастье ни уготовили ей Боги, они не смогут вычеркнуть из ее жизни эту ночь.

Хаб всегда и во всех делах придерживался традиций. От королевы праздника и партнерши императора ожидалось вполне определенное поведение. Бальный ритуал диктовал обязательных партнеров для определенных танцев: молодых консулов, маршала Ити, сенаторов и других важных господ. Но Инос танцевала с Рэпом, и никто не смел перечить колдуну.

Однако восход солнца неподвластен даже воле колдуна, пусть и самого могущественного. Не желая верить собственным глазам, Инос замечала вконец оплывшие свечи в канделябрах и люстрах, усталых лакеев, раздвигавших тяжелые портьеры, чтобы позволить бледному свету утренней зари просочиться сквозь высокие окна. Танцевальная зала почти опустела. Музыканты, с покрасневшими от напряженной работы глазами, отяжелевшими руками водили смычками по струнам, заканчивая затихающими звуками мелодию последнего танца.

Куда оно ушло, время счастья? Она могла бы танцевать вечно!

Традиции Хаба! Бал завершался прощальным объятием и поцелуем. Танцоры исправно и с удовольствием выполняли этот ритуал. Инос протянула руки к Рэпу и подняла вверх улыбающееся личико, чтобы принять поцелуй.

Фавн отпрянул.

— Рэп!

Он дико затряс головой.

— Рэп, поцелуй меня!

— Нет! — воскликнул он. — Нет! — повторил он тише. А потом заговорил чуть ли не со слезами в голосе: — О Инос! Неужели ты думаешь, что я бы не сделал этого, если бы смел?

— Не смеешь? Почему, скажи мне! — умоляла она, приближаясь к нему. — Ты колдун! Ты одолел сильнейшего из колдунов! Кого ты боишься?

Он задыхался, пытаясь произнести хоть слово. Хватая ртом воздух, Рэп наконец вымолвил:

— Себя!

— Нет! — отчаянно замотала головой Инос.

— Да, да, не тебя. Себя!

И исчез.

«Рэп! Это жестоко». Но у Инос уже не было сил кричать.

Ошарашенная, плохо соображая, что делает, она побрела к двери и нашла там Кэйд.

Кэйд, которой бы следовало сейчас мирно досыпать в постели, покинув бал много часов назад.

Кэйд, которая обняла Инос, чтобы та могла выплакаться.

 

5

Инос вновь увиделась с Рэпом в день Праздника зимы. Колокола призывно звенели, сзывая горожан в храмы. Зимнее утро погрузило весь мир в серый сумрак. Белесые небо и земля словно разом поседели, а башни Белого дворца, маячившие в отдалении, казались жемчужносеребристыми призраками. Небо точно замерзло и тихо осыпалось на землю алмазным кружевом. Иней одел камни и окоченевшие деревья белым холодным пухом.

Тем ярче выделялся праздничный кортеж императорской семьи и свиты придворных. Дамы и кавалеры в разноцветных плащах, подбитых мехом, протянулись длинным, извивающимся хвостом по каменной мозаике плит обширного дворца. Люди кутались в теплые плащи, прятали уши и носы в высоких воротниках, но упрямо щеголяли мягкими шляпами с пышными перьями. На фоне снега их пестрые наряды выглядели вызывающе. Любопытных собралось совсем немного, большинство горожан уже разбрелись по храмам или же сидели по домам, намереваясь отметить праздничный день застольем. Вокруг дворца слонялись лишь те, кому либо дома вовсе делать было нечего, либо не с кем стало разделить торжество праздника.

Инос скромно брела гдето в хвосте блистательного кортежа, сопровождаемая Тиффи. Шпоры гвардейца не звякали, а дребезжали при каждом шаге. Чуть впереди неторопливой поступью шествовали Кэйд и сенатор Ипоксаг, а императорская семья уже скрылась под сводами храмовых ворот. Колокола радостно звонили, морозный воздух весело искрился, а пестрый кортеж уверенно втягивался через сводчатую галерею с колоннадой в дворцовый храм. И пока легкие снежинки припорашивали ей ресницы, Инос повторяла про себя то, о чем она собиралась молить Богов. Вопервых, Рэп, затем Краснегар. Она намерена править, а потому ей необходимо стать мудрой, смелой и самоотверженной. И еще ей нужна стойкость, чтобы доверять любви; об этом тоже следовало бы помолиться. Но главной ее заботой конечно же оставался Рэп: что бы его ни тревожило, все должно быть преодолено.

Когда Инос приблизилась к древним аркадам, она почувствовала, что он — там и ждет ее. Оккультных способностей у нее не проявилось, несмотря на то что теперь она имела два волшебных слова, поэтому девушка ни секунды не усомнилась, что ее позвал Рэп.

Она торопливо обшарила взглядом колоннаду и наконец заметила одинокую фигуру около последней из колонн.

Торопливо извинившись перед Тиффи и обворожительно улыбнувшись, Инос отделилась от процессии. Тиффи проводил ее влюбленным взглядом — на него ее улыбки действовали зажигающе, как масло на тлеющие угли. Крепкий морозец заставил Инос поплотнее запахнуть плащ и спрятать в высоко поднятом меховом воротнике замерзшие уши. Обогнув колонну, она увидела Рэпа.

Фавн стоял, скрестив руки на груди. В его спокойных глазах не отражалось никаких чувств. На Рэпе вновь была простая одежда. Ни теплого пальто, ни шапки фавн не носил. Ну да, разве у колдуна могут отмерзнуть уши?! Волосы Рэпа вновь буйно торчали во все стороны, словно вереск на краснегарской пустоши, и дурацкие гоблинские татуировки опять обезображивали его лицо.

— Ты звал меня?

Он кивнул.

— Любопытно, что ты намеревалась делать?

— Я собиралась пойти в храм и поклониться Богам.

— Как раз то, чего я и боялся, — с горечью произнес он.

— О Рэп! Как странно ты говоришь. Объяснись, пожалуйста!

— Попробую, — презрительно скривил губы фавн. — Колдуны забавляются, играя судьбами людей. Хранители жонглируют целыми народами. А как, ты думаешь, чем развлекаются Боги?

Впервые в жизни Инос слышала столь циничное богохульство. Это повергло ее в шок. У девушки даже дыхание перехватило.

— Ты видела Богов! — не спросил, а скорее заявил Рэп с явным нажимом.

Двери храма закрылись с глухим хлопком. Колокольный звон прекратился. С заснеженного и истоптанного в серую грязь двора разбредались последние зеваки.

— Да, — ответила Инос, — и Они велели мне доверять любви.

— А гадать, что бы это значило, оставили на твое усмотрение, не так ли? Вот ты и ломала голову, не Андор ли это. Или, может быть, Азак? Теперь очередь Рэпа, разве нет? Конечно же ты знала, что он всего лишь обыкновенный кучер, но коли Боги велели… значит…

— Значит, мне должно спасать тебя.

— Значит ли? — пожал он плечами. — Ведь полностью ты все еще не уверена. А тебе не кажется, что двусмысленность приказа уже доказывает некомпетентность повелевшего? А как насчет Их искренности? Устроить неразбериху, а потом полюбоваться в свое удовольствие, как все повернется?

— Рэп, прекрати это! Я и слушать не хочу!

Он вновь пожал плечами. Инос быстро затараторила:

— Ночью ты сказал мне, что ты лишь маг, а утром ты стал уже колдуном. Рэп, как ты добыл четвертое слово?

— Не будем об этом.

— Кэйд подробно рассказала мне, где ты получил третье слово, и я видела, как тебе досталось пятое. Рэп, откуда у тебя четвертое? Ведь ты пришел ко мне именно за словом, но у меня его не было. Рэп, кто поделился с тобой словом? Чем ты заплатил за это?

Инос заметила, как он вздрогнул, и от ужаса у нее голова пошла кругом.

— Блестящая Вода! — дрожащим голосом прошептала она.

— Чушь!

— Я так не думаю. Из своих, может быть, и не дала, но устроила все так, чтобы ты наверняка получил его. Она ведь пылинки сдувает с этого гоблинского чудища, и…

Рэп тряхнул головой.

— Она тут ни при чем! Поверь мне, я знаю, что говорю. Словом поделился Маленький Цыпленок. Но не беспокойся об этом!

— Скажи мне, чем ты заплатил за это слово! — выкрикнула она, резко стукнув кулаком по заиндевевшему камню колонны. Вокруг все было тихо и пустынно. — Как может гоблин пытать колдуна, если только сам колдун не соглашается… — Голос Инос сорвался на хрип.

— Это верно. — Впервые слабый отблеск усмешки сверкнул в глазах Рэпа. — Пожалуй, даже с его согласия не получится. Трудно представить, как можно умудриться не противиться, когда тебя начинают мучить.

Инос вздохнула с величайшим облегчением. Кошмар, который преследовал ее изо дня в день в последние недели, улетучился.

— Значит, его не будет? Я о третьем пророчестве.

— Это не пророчества — я ведь говорил тебе. Но пожалуй что и не будет. Абсолютно полной уверенности у меня нет, и будет лучше, если ты не станешь затрагивать эту тему в разговоре с Маленьким Цыпленком. Думаю, он не станет настаивать на выполнении обещания. Выбрось из головы эту проблему с гоблином! Когда ты намерена отправиться в Краснегар?

— «Настаивать»? — ошеломленно повторила Инос.

— Да забудь ты о гоблине! — воскликнул Рэп и снова спросил: — Когда ты намерена отправиться в Краснегар? И еще, что ты собираешься делать, когда окажешься там?

— Что ты посоветуешь?

— Если хочешь быть королевой, то тебе нужно научиться принимать собственные решения.

— Рэп, не ты ли возмущался глупыми играми, а сам туда же? Не пора ли прекратить? Ты там был?

Рэп смущенно кивнул:

— Да, но меня там никто не видел.

— Хорошо. Докладывай. Пока я не знаю ситуации, ты не можешь ожидать от меня какихлибо решений.

— Все гораздо хуже, чем я предполагал, — поморщился фавн. — Гристакс — просто дубина, жестокий варвар. Он даже внешне напоминает Калкора. Его «люди» не более чем амбициозные мальчишки. Гристакс не тан, а его поход — озорство хулиганского недоросля. Он прослышал о намерениях Калкора, взял корабль и пришел требовать наследство именем брата.

— А что бы Калкор сказал на подобную выходку?

— Сказал? — недобро усмехнулся Рэп. — За такую наглость он всех перерезал бы.

— Сколько людей у Гристакса?

Инос спрашивала о пиратах, а сама пыталась вспомнить Краснегар, тонувший зимой в снегах и темноте. Его улицы, заваленные сугробами, драгоценный торф, ценящийся в лютые ночи дороже золота, и белых медведей, забредающих по льду в порт.

— Сорок человек.

— Что ты говоришь? И эта горстка ребятишек, как ты их назвал, держит в страхе целый город? — Инос не могла поверить, что ее подданные столь трусливы.

— Тебе легко смеяться, Инос. Ты здесь, а не там, и у тебя нет ни детей, ни родителей, ни сестер, ни малолетних братьев. Да, сейчас в Краснегаре осталось сорок джотуннов, но было больше. Это здоровенные, крепкие ребята из Нордландии, они отменно вооружены и, разумеется, абсолютно безжалостны. Импы не только обобрали Краснегар, они забрали у населения все оружие, какое сумели найти. А эти молодцы вошли в гавань на следующий же день после ухода легионеров. Они убивают любого, кто выкажет недовольство. Шестеро или семеро воинствующих негодяев спровоцировали ссору, их прикончили. Гристакс, мстя за них, расправился с половиной города. Немало домов сгорело, жителей не щадили, убивали даже младенцев.

На первый взгляд казалось невозможным, что несколько десятков юнцов способны терроризировать целый город. Но краснегарцы никогда не отличались воинственностью.

— Он правит именем Калкора, — пристально глядя на Инос, сообщил Рэп. — Кто осмелится выступить против него? Уйти тоже никто не может. Смельчаки сгинули трудами гоблинов, в доказательство чему прислали мешочки с их глазами. Бесплатно импы на свои корабли никого не пустят, а денег ни у кого нет.

Инос содрогнулась.

— Пожалуй, я понимаю. А что ты можешь сделать, чтобы помочь?

Фавн так удивился, что на мгновение забыл о своей напускной иронии.

— Я? — переспросил он. — Все, что пожелаешь. Я же придворный колдун. Скажешь разрушить замок — разрушу.

— Ну это уж слишком.

— Тебе решать. Когда будешь готова ехать, заложи карету.

— Рэп! — торопливо позвала Инос, испугавшись, что он вотвот исчезнет. — Подскажи хоть чутьчуть!

Фавн нахмурился.

— Я дал тебе подсказку. Иди, посоветуйся со своими Богами! — Его взгляд заледенел. — И еще одно — забудь о нас, Инос! Нет тебя и меня в твоем будущем! Если тебе необходим мужчина, с которым ты намереваешься разделить трон и который согрел бы твою постель, тебе придется подыскать себе какогонибудь другого парня. Не меня! — выдохнул он и сжал челюсти так, что на скулах заходили желваки.

— Но, Рэп, почему…

— Никаких «почему»! — выкрикнул он. — Прими это как неоспоримый факт. Если хочешь, считай это реальным пророчеством.

— Я люблю тебя, Рэп.

— И я люблю тебя, — пожал он плечами, — в этомто и беда!

На сей раз он исчезал медленно. В его взоре Инос читала желание, боль и любовь.

— Рэп, подожди!

Фавн отрицательно качнул головой. Голос, когда он заговорил, слышался из далекого далека, но слова звучали отчетливо:

— Дополнительная подсказка: вспомни, когда жители Нордландии отмечают Праздник зимы!

Наконец он совершенно исчез. Инос стояла под аркадой, насквозь продуваемой ветром, однаодинешенька. Мороз сковал льдом плиты пустого дворца. Инос направилась было к двери храма, но тут же передумала. Она то и дело вздрагивала, не понимая, от холода или от горя. Поплотнее закутавшись в плащ, она решительно повернула обратно во дворец.

 

6

После Праздника зимы минуло два дня. Пришло время прощаться. Первым отбыл наследный принц. Шанди уезжал с тетей. Он будет гостить в ее доме до весны. Уомайю видели крайне редко, наследник почти не вспоминал о матери. Теперь мальчик выглядел гораздо более здоровым и счастливым, чем во времена регентства. Гости из Лисофта подали пример остальным, и все гости заторопились с отъездом.

Кэйд и Инос пришлось сделать множество прощальных визитов. Обеим понадобилось крепко потрудиться. Добрый десяток юношей поклялись, что с первым же кораблем прибудут в Краснегар. Расставаясь с Кэйд и Инос, Эйгейз плакала и утешала себя, потребляя несчетное количество конфет. Ее отец был более сдержан. Инос радовалась, что его карьера не пострадала от того, что он помогал ей. Более того, авторитет Ипоксага настолько упрочился, что можно было не сомневаться, что он будет избран консулом. Тиффи стенал, что его сердце разбито, и клялся, что непременно оставит гвардию и укроет свое неизбывное горе за стенами храма. Инос заставила его отложить исполнение решения хотя бы на неделю. Она не сомневалась, что к тому времени чьинибудь нежные ручки исцелят несчастного.

Кэйдолан одна поехала прощаться с Сагорном и его компаньонами. Инос отказалась от этого визита.

Император предложил заключить договор о дружбе между Краснегаром и Империей. Инос развеселила сама идея практически бессмысленного пакта, но она была искренне благодарна хитрому, дальновидному старику, который умудрился одним росчерком пера поднять ее авторитет как правительницы и подтвердить неоспоримые права на корону Краснегара. Ознакомившись с таким документом, никому из ее подданных не придет в голову оспаривать ее притязания. Сагорн одобрил этот манускрипт. Эмшандар же, подписав пергамент, усмехнулся и заверил, что это единственный честный договор, который он когдалибо заключал, но благодарности не принял, сказав:

— Королева Иносолан, ты мне ничего не должна, это я в неоплатном долгу перед тобой. Если бы не ты, мастеру Рэпу незачем бы было спешить в Хаб. Я обязан тебе жизнью и моей Империей.

— Если быть до конца честными, то всем этим, сир, вы обязаны глупости Рэпа.

— Блаженны глупцы, ибо они не ведают сомнений. Но более всего и ему и тебе, вам обоим, я обязан жизнью моего внука.

— Шанди сейчас далеко. Вы будете скучать о нем.

— Вот для чего внуки — чтобы старикам можно было мечтать; обещание будущего в обмен на утерянное прошлое. — Хитрые глаза императора затуманились. — Знаешь, что сказал мне Рэп?

— Нет, сир.

— Величие! Он сказал, что предвидит величие Шанди!

Затем старый плут тихо посопел и заговорил о другом.

Плотно закутавшись в меховой плащ, Инос спускалась по ступенькам вместе с Кэйд. Их ждала запряженная карета. Инос ничуть не удивилась, увидев, что одинокий лакей на запятках ухмыляется ей, демонстрируя зубищи, которые могли бы украсить тяжеловоза, а его лицо имеет зеленоватый оттенок.

«Тем лучше, — подумала Инос, — холод не обеспокоит его».

Она прошла вперед, к кучеру, который оглаживал правую лошадь первой пары и чтото шептал ей в ухо.

— В Нордландии Праздник зимы отметят в ночь ближайшего полнолуния, — тихо сказала она.

Немалого труда ей стоило разузнать это в Хабе.

Рэп коротко кивнул и ободряюще улыбнулся.

— Само собой, они будут праздновать, не так ли? И произойдет это ночи через три.

— Пировать будут?

— Да.

— Рэп… Я так благодарна тебе. Если есть чтонибудь…

Улыбка на его губах погасла. Очевидно, с деловыми отношениями все было в порядке, а вот с личными — нет.

— Подумай как следует, Инос! — хмурясь, промолвил он. — Эта поездка определит всю твою дальнейшую жизнь. Долг и обязанности властителя лишат тебя свободы выбора, а слова благодарности ты можешь никогда не услышать.

— Народ примет меня?

Рэп пристально разглядывал ее несколько мгновений.

— После того, через что они прошли? Разумеется. К тому же я помогу. Но действительно ли это именно то, что ты хочешь?

— Да. Это второе мое величайшее желание.

Фавн сердито сдвинул брови, резко повернулся и продолжал шептаться с лошадью.

* * *

В огромном, вместительном экипаже расположилось четверо пассажиров. Карета громыхала по Эгринову проспекту, устремляясь к Западной дороге. Спасаясь от зимней стужи, путешественники кутались в меха и грели ноги с помощью горячих кирпичей.

Впавший в детство герцог Анджилки бессмысленно улыбался. Он мог вот так, не мигая, просиживать часами. Выныривал он из этой прострации только затем, чтобы, хныча, поклянчить еду или попроситься в туалет. Мастерство Сагорна оказалось бессильно вернуть Анджилки к нормальной жизни. Теперь бедняга будет коротать свой век как еще один наглядный памятник злу Калкора.

Кэйд целиком углубилась в чтение. Из своей необъятной сумки она, как только устроилась в карете, извлекла длиннющий свиток, густо покрытый витиеватым, неудобочитаемым почерком. Она его не столько читала, сколько изучала. Полгода назад, прошлым летом, она ни за что бы не смогла разобрать в нем ни словечка без очков и уж конечно не способна была бы на этот подвиг в прыгающем по мостовой экипаже.

Инос уселась в карету в совершенно расстроенных чувствах. Она глазела на проплывающие мимо великолепные здания, не видя их. Инос прибыла в Хаб и покорила столицу. Невероятное приключение близилось к завершению — Кинвэйл, Зарк, Тум, Илрейн, Хаб и в конце концов снова Краснегар. Ей предстоит организовать там жизнь заново, исцелить раны и свои и чужие, отыскать новых друзей или восстановить прежние связи, приспособиться к одиночеству и показному блеску властительницы. С на долгие годы перекрытыми перевалами сухопутного тракта Краснегарское королевство станет суровее, чем когдалибо, и все проблемы крошечного удела лягут на ее хрупкие плечи. Хуже того, рядом не будет Кэйд, чтобы посочувствовать в трудную минуту.

С колдуном любая забота станет мелочью, а без него любая ерунда превратится в неразрешимую проблему.

Она не могла и помыслить жить рядом с Рэпом и не любить его.

Столь же невыносимым было опасение, что его не будет рядом.

И еще, в конце концов, это ее королевский долг — преподнести стране наследника.

«Он сказал: „Какогонибудь другого крепкого парня“, — с горечью думала Инос, — но он единственный из крепких парней, который мне нужен».

Ей было велено «доверять любви». Что это — доброжелательное указание, каковым она считала его до недавнего времени, или насмешливая издевка, как уверял Рэп?

Четвертым трясся в карете секретарь герцога, Одлпэр. Это был почтенный лысеющий брюзга. Он придерживался презрительнонадменной манеры с любым собеседником.

Едва карета успела миновать зловещий Алый дворец, попрежнему венчавший собою Западный холм, Одлпэру опостылело молчание.

— Вот что, дамы, — заявил он, — давайтека сыграем в тали. Фишки у меня с собой. Ну, неужели никто из вас не желает?

— Эта игра мне не по вкусу, — откликнулась Инос, с необъяснимой ностальгией вспоминая оазис Высоких Журавлей.

Секретарь гаденько завздыхал:

— Что ж, возможно, в другой раз вы будете сговорчивее. Впереди у нас много дней! Да что я — недель.

— Недель? — изумилась Кэйд, невинным взглядом окидывая пройдоху. — Дней? О, думаю, вряд ли. Рэп, — продолжала она, не удосужившись повысить голос, — здесь несколько прохладно. Не будешь ли ты так добр сделать чуточку потеплее?

Одлпэр стал белее мела и сидел разинув рот.

— Фавн? — испуганно икнул он.

В кучера, как правило, нанимали фавнов, но секретарь должен был бы понять, кто способен без форейтора, только с козел править восьмеркой лошадей.

— Фавн, — спокойно подтвердила Кэйд и поинтересовалась: — Ведь это ты был секретарем герцога, не так ли? Я тут рассматриваю копии счетов, представленных с последним налоговым поступлением из Кинвэйла… некоторые цифры выглядят немного странно. Уж не ты ли подготовил этот отчет?

Икота вконец одолела секретаря, но он нашел в себе силы кивнуть.

— Полагая, — продолжала Кэйд, — что дальнейшая строительная деятельность поутихла, а то и вовсе была свернута, сколько, по твоему компетентному мнению, рабочих могло быть отчислено с государственной службы?

Инос с трудом подавляла невыносимое желание расхохотаться. Она даже к окну отвернулась. В прежние года Кэйд не раз приходилось подменять Экку в управлении Кинвэйлом; герцогиня то болела, то рожала. Если мастер Одлпэр ожидал найти в Кэйд, новой наместнице и опекунше, безмозглую куклу, каковой та обычно притворялась, то его ожидало мучительное разочарование.

Незаметно для пассажиров карета набрала скорость, а снегопад и вовсе превратился в метель. Ни разу не меняя лошадей, кучер правил сквозь снег и ветер. Незадолго перед обедом карета замедлила ход и свернула на проселочную дорогу. Инос бросила рассеянный взгляд сквозь залитое дождем и заляпанное мокрым снегом окно кареты и узнала ворота Кинвэйла.

 

7

Кинвэйл стоял тихий, мрачный и потому странный до жути. Лишенные гостей залы тонули в темноте и тишине — ни тебе дневных чаепитий, ни вечерних банкетов. Инструменты оркестрантов дремали в футлярах. Мебель тоже по большей части стояла зачехленной. Из погасших каминов тянуло сыростью.

Рэп и гоблин поставили лошадей на конюшню, а потом исчезли неведомо куда. Слуги приветствовали Кэйд радостным гомоном, а герцогские дочери с восторженными воплями бросились обнимать родственницу. Все вздохнули с великим облегчением, оттого что кончилась неопределенность. Император при всем желании не мог бы найти опекуна ни более желанного, ни более подходящего. Кэйд тут же приступила к своим обязанностям, отметая опасения и разбрасывая вежливые просьбы, которые заставляли слуг бегом срываться с места.

Инос в одиночестве бродила по пустым, отсыревшим помещениям, словно привидение, последняя из плеяды блестящих девиц, из года в год стекавшихся во дворец, чтобы составить достойную своему положению партию. Если бы ее отец не отверг совет Сагорна и заглянул в волшебное окно, она бы никогда не отправилась в Кинвэйл. Сейчас у нее сердце обрывалось, стоило ей представить на своих руках курносого, смуглого малыша со взлохмаченными вихрами…

Инос тут же одернула себя, напомнив, что такого с королевской дочерью никогда бы не произошло. Однако вполне возможно, что Холиндарн, почувствовав приближение конца, позаботился бы о своем здоровье, хотя бы ради дочери, или принял бы должные меры, чтобы подготовить ее к правлению королевством, а совет убедил бы признать ее права на трон? Так ли, нет ли — былого не вернешь. В то время она была своевольным и капризным ребенком. Скорее всего, Форонод и остальные джотунны заартачились бы и отвергли бы королеву, не потерпев над собой власти женщины. Но если бы они приняли ее, то Рэпа на одном с ней троне они бы не допустили.

«Любопытно, что скажут краснегарцы сейчас? Уцелели ли Форонод, епископ, мать Юнонини?»

Следующим же утром она приказала заложить экипаж и отправилась за покупками в Кинфорд. В Краснегаре ее столичный гардероб был бы неуместен; в любом из туалетов попросту замерзнешь, а кроме того, большинство из них консервативное общество сочтет непристойными. Инос довольно быстро выбрала все, что нужно, сообразовываясь с практичностью, простотой и добротностью вещи.

В тот же день она к вечеру закончила упаковывать сундук и, в сущности, полностью подготовилась к отъезду. Остаток вечера и два следующих дня Инос не знала, куда себя девать. Чтобы приглушить глодавшие ее душу страх и мрачные фантазии, она слонялась по пустынным комнатам и коридорам, слыша лишь эхо собственных шагов.

Когда одиночество становилось невыносимым, Инос негодовала: да как Рэп смеет покидать ее? Не раз она бегала на: конюшню, пропитанную резким запахом навоза и конского; пота, и, топая ножкой, кричала: «Рэп! Сейчас же приди! Ты мне нужен!» — но ответа не было. Она пробовала звать фавна и в других помещениях, но безрезультатно. Только слуги, напуганные странным поведением Инос, начали с опаской коситься на нее.

На третий день Кэйд покончила со счетами и вышла, помахивая длинным списком гостей, которых она собиралась пригласить уже этой весной.

— Шести месяцев траура более чем достаточно, — весело заявила она. — Новые лица и добрая компания непременно пойдут на пользу герцогу.

«Чепуха, тетушка! — улыбалась про себя Инос. — Свежие лица нужны тебе самой».

Одно было несомненно, скоро Кинвэйл вернет себе прежнюю привлекательность и опять станет самым жизнерадостным и веселым местом на земле.

Вдруг Инос подумалось, что муки одиночества и соблазн кинвэйлских праздников специально подстроены Рэпом, чтобы еще раз проверить ее стойкость. Уже одно подозрение в этом обратило ее волю в камень. Да как он смеет сомневаться в ней? Как он смеет!

Наступил вечер третьего дня, а о Рэпе и гоблине все еще не было ни слуху ни духу. В сумерках на северовостоке взошла полная луна — огромная, красная, зловещая. Желая подольше оставаться с тетушкой, Инос предложила ей поужинать вдвоем, но идея оказалась из неудачных. Как ни старались родственницы подбадривать друг друга, их усилия оказались тщетными.

Инос ждала Рэпа, не сомневаясь, что он придет. Какими бы недостатками ни отличался фавн, он был хозяином своего слова.

Вернувшись к себе, Инос оделась потеплее — для Краснегара в самый раз. Однако она пока еще находилась в натопленной комнате Кинвэйла. Поэтому, держа тяжелую шубу под мышкой, королева Краснегара осталась в длинном шерстяном платье. Но даже так ей было невыносимо жарко. Она вызвала, слугу и велела увязать дорожный сундук. Теперь она полностью была готова к отъезду.

Накинув шубу и прихватив с каминной полки толстые: меховые перчатки, она пошла дожидаться Рэпа в библиотеку. Там круглосуточно горел камин, а сидеть и ждать, когда колдун соизволит прийти за ней, было безусловно веселее, глядя на жизнерадостное пламя.

Когда она открыла дверь, то услышала голоса и замерла на пороге.

Библиотека представляла собой большую комнату, обычно милую и уютную. Сегодня в ней теснились таинственные тени. Мебель в чехлах казалась горбатыми глыбами закутанных в саван призрачных бизонов. Напротив двери, в дальнем конце библиотеки, подле камина, развалясь в большом кресле, сидел Рэп. С другой стороны камина, в точно таком же кресле, устроился гоблин. На каминной полке дрожащим огоньком чадила свеча.

Инос ни за кем не собиралась шпионить, а потому повернулась, чтобы уйти, но тут же замерла на месте. Она вспомнила замечание отца о том, что колдуна, без его позволения, никто не может подслушать. Решив, что Рэп специально вызвал ее, чтобы показать чтото, Инос замерла на пороге, все еще держась за дверную ручку.

— …королевой, — говорил Рэп. — Это произойдет сегодня же вечером. Еще пару дней мне нужно, чтобы убедиться, что устроилась она основательно.

«Пара дней?» У Инос, несмотря на жару, похолодели руки.

Гоблин удовлетворенно хрюкнул и пробормотал чтото неразборчивое. Вероятно, потому, что сидел, держа локти на коленях и подперев щеки кулаками, а слова цедил сквозь зубы.

— Нет, — ответил Рэп. — Если хочешь, оставайся ждать здесь. Впрочем, можешь пойти с нами, это не суть важно. Просто мне нужна еще пара дней, и тогда я буду готов сдержать свое обещание.

Сердце Инос замерло, а руки задрожали. Маленький Цыпленок откинулся на спинку кресла. Пытливо вглядываясь в Рэпа, он спросил:

— Сейчас скажешь? Очень хочется знать, какой такой большой секрет? Все еще не хочешь говорить? Когда скажешь?

— В Тотеме Ворона обязательно скажу. Времени у нас там будет предостаточно. Не один день потребуется, чтобы созвать соседей на пир, — усмехнулся Рэп.

От его черного юмора Инос вся содрогнулась.

— Нет!

— Что «нет», Птица Смерти?!

— Не хотеть быть Птица Смерти. Не хотеть больше твое обещание. — От волнения гоблин заговорил с акцентом.

Инос от всей души возблагодарила Богов — всех Богов, скопом.

— Ты должен получить свое имя, Птица Смерти!

— Не хотеть тебя убивать. Не хотеть, — упрямился гоблин.

— Ты должен! — вздохнул Рэп. — Пожалуй, мне следует коечто сказать тебе. Помнишь Хранителей, колдунью и колдуна, тех, которые пытались заглянуть в твое будущее? Теперь я могу видеть то же, что видели они. Тебе уготована великая судьба. Нет способа избежать того, что должно произойти. Я предвижу ошеломляющие перспективы!

— Расскажи!

— Помнишь импа в вычурном шлеме? Его имя Иггинги. Он совершил то, что до него ни один не удосуживался сделать — он двинул легионеров на твой народ. Он прошел через тайгу, огнем и мечом сметая тотемы со своего пути. Империя никогда прежде не вступала в схватку с гоблинами! Издревле повелось, что легионы идут лишь туда, где есть богатая добыча, чтобы с лихвой окупить кампанию, а на севере грабить, в сущности, нечего.

— Ха, скарб копить! Гоблины что, с ума съехали? — заржал его собеседник.

— Вот именно! — негромко усмехнулся Рэп. — Но этот случай стал поворотным моментом в истории обоих народов. У Империи длинная память, и не в ее правилах забывать унижение. На этот раз отступив к Пондагу и закрепившись на нем, они временно уймутся. Заключат договор о мире, и какоето время соглашения будут соблюдаться. Но с поражением легионы никогда не смирятся и двинутся вновь, теперь уже не ради добычи. Они вернутся в тайгу, обязательно вернутся.

— Память гоблинов тоже не дырявая. Непрошеные гости? Пусть идут. Встретим.

Рэп встал и, сделав шаг к камину, повернулся спиной к огню. Он не бросил взгляда на приоткрытую дверь, но конечно же он знал, что Инос там. Слова Рэпа предназначались не только гоблину, но и ей.

— Да, гоблины будут готовы к этой встрече. Возможно, даже выступят первыми — я не потрудился точно проверить. Но для этого гоблинам необходимо начинать готовиться уже сейчас, дружище.

Гоблин резко каркнул:

— Готовиться как?

— Война — дело расточительное. Тебе понадобится много воинов; от всех тотемов.

— Хм! — хрюкнул Цыпленочек, завозившись в кресле.

— Гоблинам придется поменять традиции. И сделать это молниеносно, чтобы все мальчики могли выжить и вырасти крепкими воинами. Вам со многим придется свыкнуться: я говорю о дисциплине, маршировке, стрельбе из лука. Но главное — это объединение племен. Оно необходимо. Гоблинам необходим вождь, и это та судьба, которая уготована тебе, Птица Смерти. Ты — вероятно, первый в истории гоблин, узнавший мир за тайгой. Ни одному гоблину никогда не довелось помотаться по белу свету так, как тебе. Импы, джотунны, феери и людоеды — все эти народы ты повидал, познакомился с их обычаями и образом жизни. Тренировочные лагеря легионеров ты тоже видел и знаешь их вооружение.

— Я шлялся — другие дрались.

— Прячась за деревьями и как попало бросая копья? Я толкую тебе о твоей земле; о скором вторжении за перевал!

— Не выйдет, — решительно мотнул головой Маленький Цыпленок. — Нет татуировок! Колдовством посадить метки на лице — тоже не годится. Гоблины, как и моряки… не любят колдовства. Татуировки магией — мошенничество!

— Именно об этом вот уже битый час я и говорю! Тебе необходимо честно заполучить свои татуировки. Любой, кто хочет чтолибо изменить в старых обычаях, должен добиться, чтобы люди его слушали, а для этого ему придется делом доказать уважение к старым порядкам. Это правило относится не только к гоблинам, оно верно везде и применимо для всех народов. Так что ты должен забрать меня в Тотем Ворона как пленника, чтобы отвоевать назад свою честь и заслужить почетные знаки, долгими и изощренными пытками доведя меня до смерти. Ты должен устроить превосходное зрелище — зрелище, о котором будут слагать легенды, зрелище, память о котором останется в веках.

Инос стояла и слушала, не смея шелохнуться и отчаянно борясь с приступами дурноты. Ей хотелось бежать, кричать, но она была вынуждена молча слушать эти страшные речи.

— Я обещал тебе великолепное зрелище, — тихо промолвил Рэп, — и я сдержу слово. Пытки продлятся много, очень много дней. И соплеменники пойдут за тобой. Через год ты станешь вождем Тотема Ворона. Вот тогда ты сможешь начать настоящую подготовку. Продвигаться вперед придется не торопясь, по шажочку. А это долго, ох, как долго! Но однажды ты возглавишь объединенные тотемы и двинешься через перевал против легионов Империи.

— Воевать Империю? Хочешь этого? — полюбопытствовал гоблин.

Инос затаила дыхание, желая услышать ответ.

— Нет, не хочу, но этот вопрос я не вправе решать. Такова твоя судьба и таков круговорот мироздания. Это столь же неизменно, как историческое прошлое. Здесь решаю не я, а Боги.

Гоблин скорчился в своем кресле в три погибели.

— Не буду! Не хочу убивать тебя, Рэп.

— Мне казалось, я звался Плоский Нос?

— Выбирай любое прозвище, какое хочешь! — рявкнул Маленький Цыпленок. — Ты стал мне другом! Ты мне нравишься, Рэп, я восхищаюсь тобой. Пожалуй, даже люблю тебя! Теперь я понимаю, как неправильны наши обычаи. Они плохи не только для самой жертвы, они вредны для всех гоблинов, для самой их жизни. Мне очень хотелось, чтобы с подобной кровавой жестокостью было покончено. Я отказываюсь пытать друга. И никто никакими способами не заставит меня изменить решение! Вот и все.

Инос вздохнула с глубоким облегчением и дрожащей рукой отерла взмокший лоб. Однако ее колени все еще подгибались, поэтому она продолжала цепляться за ручку двери.

— Тебе придется выполнить предначертанное, — настаивал Рэп. — Это твоя судьба.

Гоблин огрызнулся, но Инос не разобрала, что он сказал, скорее всего, Цыпленочек непристойно выругался.

— Боги дали тебе судьбу, а я дал тебе обещание!

— Ааа! Да пропади оно все пропадом! Вот тебе назад твое обещание… и впредь не заикайся об этом!

Рэп сразу рассмеялся, так знакомо, так звучно, что у Инос навернулись слезы на глаза. Этот смех фавна она бы узнала везде. Вот только вспомнить не могла, когда последний раз ей доводилось слышать, как он смеется.

— Увалень ты зелененький, чудище неразумное! — заговорил Рэп. — Сколько же несчетных недель я из кожи вон лез, чтобы добиться от тебя хоть одного доброго слова, а ты только глазами посверкивал. Теперь же ты пренебрегаешь самими Богами ради меня?

— Сколько же несчетных недель, — откликнулся гоблин, — я с трудом сдерживал острейшее желание выцарапать тебе глаза! Все пальцы в кулаки сжимал и мечтал о том, как стану копаться в твоих внутренностях. Только потому в здравом уме остался, что измышлял, какими такими особыми пытками я потешу себя и соплеменников в концето концов… но теперь все! Я передумал. Пусть твои кишки останутся в твоем брюхе. Для негоблина ты уж очень приятная падаль, Рэп.

— Неужели ты не хочешь стать верховным вождем гоблинов?

В библиотеке повисла тишина…

— Не на этих условиях, — буркнул Маленький Цыпленок.

— Кошмар! — всплеснул руками Рэп. — Простодушного дикаря развратили пороки цивилизации!.. Послушай… если я теперь Рэп, то это, должно быть, Плоский Нос.

Новоприбывший бесшумно вылился из теней, сгустившихся за спинкой кресла гоблина. Инос, затаив дыхание, вытаращила глаза. Маленький Цыпленок, в отличие от Инос, отреагировал на появление еще одного существа весьма бурно. Он сначала подозрительно посопел, а потом глянул через плечо и… прыгнул из кресла столь стремительно, будто его пружиной подбросило. Гигантским скачком одолев добрую половину комнаты, гоблин приземлился по другую сторону камина далеко за креслом Рэпа, вопя: «Ааа!»

Сейчас в библиотеке находилось два Рэпа. Дубль был и пониже ростом, и постройнее, да и одет в испачканные жиром и сажей скверно выделанные оленьи шкуры. Подбородок и скулы грязного лица украшали пучки растительности, которые вообщето принято считать бородой. Инос вспомнила прошлую весну и Рэпа близ Пондага — новичок был его точной копией. Хорошо, что девушка стояла далеко от камина библиотеки — запах прогорклого медвежьего сала с прокисшим потом был незабываем. Дубль приблизился к краю каминного коврика и замер неподвижно, как статуя. На его губах блуждала слабая, добродушнорассеянная улыбка, точно такая же, какую Инос видела ежедневно на лице Анджилки.

— Колдовство! — прошипел гоблин.

— Разумеется, — поддакнул Рэп, критически изучая дубля. — Это существо лишь внешне походит на человека — настоящих людей дано творить лишь Богам. Но этот типчик вполне годится для твоих нужд: и кровью будет истекать, и корчиться, и даже кричать. Правда, знает он всего одноединственное слово «спасибо».

— Злое колдовство! — процедил сквозь зубы Маленький Цыпленок и, бочком подобравшись к дублю, ткнул лжеРэпа толстым, коротким пальцем… никакой реакции, только безмятежная улыбка и пустые глаза.

— Нет в этом никакого зла, — не согласился Рэп. — Убедись сам. Видишь его глаза, Птица Смерти? Личности как таковой в этом создании нет. Нет разума и нет души, зато со стороны будет казаться, что оно и страдает, и умирает. А главное, у столба пыток оно будет держаться долго, очень долго, все время повторяя «спасибо», и закричит только перед самым концом.

— Я же сказал тебе: пытать не буду — я так решил. Кроме того, это ведь мошенничество, как и магические татуировки.

Но чтото в тоне гоблина подсказало Инос, что он борется с соблазном.

— Мне казалось, что я достаточно доходчиво объяснил тебе, как ты можешь покончить с отжившими обычаями. Вот он, инструмент, перед тобой! Надеюсь, ты все еще помнишь те экстравагантные идеи, которыми ты меня развлекал?

— Еще бы! — признался Маленький Цыпленок, поедая; глазами дубль. — От Калкора я перенял коечто поистине новаторское, — задумчиво переминался с ноги на ногу гоблин.

— Вот и используй это! Легендарная пытка войдет в анналы истории! Это необходимо. Итак, он или я, и знаешь, я был бы тебе чрезвычайно признателен, если бы ты выбрал его. Кроме того, с ним наверняка безопаснее. Я могу рассердиться.

Рэп протянул Маленькому Цыпленку руку. Гоблин колебался не долго, он ухмыльнулся и тоже протянул руку. Что произошло потом, Инос так толком и не разобрала, только Рэп вдруг перелетел через плечо гоблина и впечатался спиной в пол так крепко, что стены содрогнулись Маленький Цыпленок прыгнул вслед за Рэпом и рухнул всей тяжестью на него… Из темноты до слуха Инос долетало пыхтенье и шум возни. Потом маленький круглый столик, перевернувшись, с дребезжащим грохотом откатился в сторону, и затем уже гоблин взлетел под потолок и, вращаясь, пронесся по воздуху, как стрела. Миновав кресло, он грузно плюхнулся на дубля, который стоял в течение всей этой потасовки, бездумно улыбаясь. Гоблин и его жертва рухнули, и приглушенный голос Рэпа сказал откудато снизу: «Спасибо!» Настоящий Рэп поднялся на ноги, отдуваясь и одергивая одежду:

— Не хочешь еще разок, крепыш?

— Нечестно, — ворчливо донеслось с пола. — Магией воспользовался!

— Как аукнется, — весело отозвался Рэп. — Ты ведь тоже чарами усилил свою мускулатуру — сейчас, во всяком случае. Эй, ты слишком поспешил сломать ему ногу. Вставай и дай мне привести мою копию в порядок.

Инос стояла в дверном проеме, пытаясь проглотить ком, застрявший в глотке, и никак не могла это сделать. Эта куча мала, вероятно, была мужским способом бурного проявления эмоций.

Гоблин захохотал, все еще лежа на полу. Потом заговорил, снова переключившись на гоблинский диалект:

— Баловство в последний раз. Возможность была — больше нет. — И он проворно вскочил на ноги. — Вот так разбрасывать братьев вокруг, кричать будут «колдовство!» Раз, раз, и моя шкура стену шатра украсит… не хочу терять шкуру, как бы маленький зелененький дикарь ни заслуживал этого. Еще! Не будет пива, доброго имперского пива. Вот горе! Ты не представляешь, какое горе!

— Тогда это многое объясняет, — отсутствующим тоном откликнулся Рэп, пристально вглядываясь вниз, в распростертого на полу дубля. — Я все удивлялся, почему в твоей судьбе нет ничего волшебного, но теперь догадался. Пожалуй, это имеет смысл. Как ни жаль, но тебе до конца своих дней придется скрывать свою силу. Вряд ли соплеменники решатся последовать в бой за сверхчеловеком.

Протянув руку, Рэп помог дублю встать на ноги.

— Полная луна, — произнес Рэп, — добрая спутница в походе на север.

— Полная луна — время звать соседей на праздник, — согласился Маленький Цыпленок. Но голос гоблина был грустным.

Рэп снова было протянул руку, но вместо рукопожатия он вдруг шагнул вперед и обнял гоблина.

— Да благословят тебя Боги, Плоский Нос.

— Да пребудет с тобой во веки вечные Добро, — тихо промолвил Рэп. — Оленьи шкуры? Медвежье сало? Ну и ну! Уф, ладно! Я поставлю вас у ворот Тотема Ворона.

В мгновение ока гоблин и дубль исчезли, растаяв без следа.

Итак, третье пророчество магического окна будет выполнено.

Рэп повернулся к огню и, широко раскинув руки, облокотился на каминную полку. Голова его опустилась, и он весь както сник. Инос оставалось только гадать, что он испытывает в этот миг. Потом Рэп выпрямился и повернулся к двери. Отыскав взглядом Инос, он поклонился.

— Добрый вечер, ваше величество, — подчеркнуто официально поздоровался Рэп.

Напоминая себе, что она должна придерживаться чисто формальных отношений, Инос прошла в библиотеку и наконецто смогла сбросить тяжелую шубу на кресло. В воздухе близ камина все еще висело зловоние прогорклого медвежьего сала.

— Добрый вечер, придворный колдун. Где ты пропадал эти последние несколько дней?

— Бегал по лесам с гоблином, — последовал спокойный ответ.

Рэп стоял, повернувшись к огню спиной, и лицо его пряталось в тени, но в любом случае оно было бы непроницаемо — в этом Инос не сомневалась.

— Это помогло ему сделать правильный выбор?

— Несомненно.

— Ты все знал заранее, иначе не позвал бы меня слушать.

— Немного не так. До сегодняшнего дня полной уверенности у меня не было.

— Любой другой колдун заставил бы его принять нужное решение.

— Может быть, — равнодушно согласился Рэп. — Но это, знаешь ли, могло бы подпортить его судьбу.

— Почему ты показал мне все это?

— Я хотел, чтобы ты не задавала вопросов, — пожал он плечами. — Я не долго задержусь в Краснегаре, Инос.

— Спасибо за заботу, — поморщилась она, представив себе Краснегар без Рэпа.

— Не за что. А каковы приказания вашего величества на этот вечер?

Примостившись на подлокотнике кресла, которое занимал гоблин, Инос мечтательно промолвила:

— Представим, что я появляюсь в Краснегаре вдруг, да не одна, а с придворным колдуном, который в два счета разорвет на мелкие кусочки ненавистных джотуннов. Тото восторга будет! Ура Иниссо Второму!!! И колдуна сажают на трон.

— Тебе бы это понравилось, — согласился Рэп с иронией, но улыбка его была вполне добродушной.

— Еще бы! — кивнула она.

— Кому как, — фыркнул Рэп.

— Ничего не поделаешь, — вздохнула Инос, — видимо, придется подбить краснегарцев освобождать себя самим, а это значит — вооружить их.

— И снабдить предводительницей. Лишь когда они купят свою свободу дорогой ценой, только тогда они станут по достоинству ценить ее.

Рэп улыбался, и он будет продолжать дружескую беседу, пока разговор идет о делах. Но вздумай она рассказать ему, как тоскливо станет ей без него в Краснегаре, то он либо вмиг исчезнет, либо заявит, что она мелет вздор. В общемто, обсуждать уже было нечего.

Рэп упорно косился на нее лукавым глазом, всем своим видом подтверждая, что пора в дорогу. Сердце Инос билось все быстрее и быстрее.

Рэп защитит ее на первых порах, пару дней позаботится о ней, как он сказал гоблину, а потом… потом она будет предоставлена самой себе.

Утонуть или плыть. Победить или сдаться. Жить или умереть.

Вот ее выбор. И теперь она твердо и бесповоротно должна решить: остаться стрекозой в Кинвэйле или стать муравьем в Краснегаре. Время раздумий кончилось. Отвечать требовалось Немедленно.

Инос вспомнила гоблина. Его сердце тоже разрывалось Меж двух миров: с одной стороны — соблазны легкой жизни Империи, с другой — чувство долга, призывавшее его домой.

Гоблин попал между молотом и наковальней, Инос — тоже. Именно это было истинной причиной, почему Рэп показал:? И отбытие Маленького Цыпленка.

«Кто я такая, чтобы призывать людей взяться за оружие? По какому праву я отправлю их на смерть за мою корону?» — мелькнула мысль.

Молчание затягивалось, нужно было сказать либо «Пошли!», либо «Нет, я боюсь».

«Я обещала отцу. Как же мне быть?!» — мучилась Инос.

Щелкнула ручка двери, и на пороге появилась пожилая дама: низенькая, пухленькая, в безукоризненном туалете и в меру увешанная драгоценностями; очень аккуратна — ни один волосок не выбился из прически. Она неторопливо проплыла по комнате и сурово взглянула на собеседников:

— Вот вы где, — проворчала Кэйд. — Рэп, у меня жалоба.

Колдун вежливо поклонился и спокойно произнес:

— Ваше сиятельство, я в отчаянии слышать это.

Кэйд поджала губы, кивнула Инос и вновь обернулась к Рэпу.

— Я так надеялась, что Кинвэйл вновь станет таким, как в добрые старые времена — мирным и неизменным: ведь теперь Анджилки уж не станет вести бесконечное строительство, как было последние десять — пятнадцать лет.

— Тетя! — вспылила Инос. — К чему ты клонишь?

— Мой будуар! Ты же знаешь, как я люблю мое маленькое гнездышко!

— Да, тетя, я превосходно знаю, как ты любишь свою комнатку. Так что?

— Там дверь объявилась. В северной стене торчит, а час назад, я совершенно в этом уверена, стенка была в полном порядке.

Вконец расстроенная новой неожиданной неприятностью, Инос повернулась к колдуну и уперлась в него взглядом:

— Рэп?

Как ни прятал фавн в тень свое лицо, белозубую, широкую улыбку скрыть было бы невозможно.

— Я полагал, что ты не откажешься время от времени проводить часокдругой в тесной и милой компании. Быть может, заглянуть к тете на чай…

— О Рэп! — задохнулась от восторга Инос. Изумленно глядя на колдуна, она уточнила: — Ты хочешь сказать, что это новшество на северной стороне тетиного будуара ведет в Краснегар?

— Магический портал, очень полезное устройство для неожиданных вторжений на чаепития, обеды и прочая…

— Рэп! О Рэп! — прижимая руки к груди, восклицала Инос.

Наличие магического портала кардинально меняло перспективы. Теперь плечо Кэйд постоянно будет рядом, и Инос, по мере надобности, всегда может поплакаться на нем. Не было больше абсолютно никаких причин задерживаться здесь. Теперь Инос казались абсурдными ее недавние сомнения, идти ли ей вперед. Она уже потешалась над своими колебаниями минутной давности.

— Рэп! — вновь восторженно завопила Инос, спрыгнула с подлокотника кресла и вихрем метнулась к фавну, явно стремясь обнять его.

Со вскинутыми вверх и простертыми вперед руками, она влетела в незримую патоку… клей… кисель… в нечто, задержавшее ее и не пустившее к Рэпу. Он был совсем рядом, всего лишь на расстоянии ладони, и все же недоступен, а в глазах его металась откровенная паника.

— Идиотка! — громко выкрикнул он, и, хоть лица их были рядом, Рэп продолжал орать на нее. — Сколько раз тебе говорить? Нам нельзя!

— Рэп!

— Никогда! Ни единого раза. Даже на прощанье.