1

Представление Рэпа о красоте в подметки не годилось искусству герцога Анджилки. Будуар Кэйд был невелик, но изящен: полированные деревянные панели сияли белизной, а над ними цвели нежнорозовые розы шелковой обивки. Новая дверь на северной стене казалась темным наростом: красное дерево с вычурной, обильно позолоченной резьбой и ручкой литой бронзы.

Все трое стояли перед творением Рэпа, а фавн, лишь теперь осознавший, какое уродство состряпал, смущенно почесывал голову.

— Пожалуй, я мог бы передвинуть ее за шкаф или еще куданибудь, — пробормотал Рэп.

— Ни в коем случае, — возразила Кэйд. — Я в восторге от нее! Теперь, когда я поняла ее назначение, я ее обожаю! Правда, — виновато добавила она, — я подергала ручку, но ничего не получилось. Кажется, с той стороны заперто на засов.

— Именно, что кажется, — кивнул Рэп. — Чтобы ручка повернулась, нужно произнести особое слово: «Холиндарн». Итак, ваше величество, ты готова?

При наличии магического портала у Инос отпала необходимость таскать за собой багаж. Старательно заглушая страх, от которого противно сосало под ложечкой, она медленно застегивала шубу.

— Еще минутку, придворный колдун, — дрогнувшим голосом прошептала Инос.

— Я буду рядом, — тоже шепотом заверил Рэп. — Но тебе не стоит появляться на людях в обществе конокрада, так что для посторонних я буду незаметен, попросту незапоминаем. Взгляни.

Инос обнаружила подле себя вооруженного легионера, одетого позимнему. Боковые пластины конического шлема обрамляли мясистое лицо, изрытое оспой, смуглое, как у любого импа. На ногах — обычные солдатские башмаки на толстой подошве, дополненные меховыми гетрами. Инос вспомнила, что однажды видела Рэпа приблизительно в такой же одежде и не узнала его.

Видение продержалось несколько мгновений, а затем Рэп опять стал прежним. Ободряюще улыбнувшись, он шагнул к порталу и оттащил с пути Инос обитое пестрой тканью кресло.

— Вперед, — пригласил он. — Попытка — не пытка!

Инос повернулась к Кэйд, обняла тетю и расцеловала:

— Если завтра мне не помешает какоенибудь сражение, я загляну к тебе на чай и подробно расскажу обо всем… обо всем… — пообещала Инос, удивляясь, как хрипло звучит ее голос.

— Вот и расчудесно, дорогая моя. Непременно приходи. — На мгновение Кэйд прильнула к племяннице, а васильковые глаза старушки затуманили непрошеные слезы. — Инос… — Герцогиня задохнулась от избытка чувств. — Мне уже поздно становиться сентиментальной, да я этого и не хотела, но… Я не могу не сказать… Знай, твой отец гордился бы тобой!

Инос тоже разволновалась, даже не сразу ответила:

— Подождем до завтра. Там будет видно, что бы он сказал.

— Я восхищаюсь твоей смелостью, дорогая, вот чем действительно стоит гордиться. Главное — попытка, а ты пытаешься… Что же до результата, то… время покажет.

— О, тетя! Я и не знала, что ты моралистка!

— Это потому, что ты слушать не желала. Никогда. Но сейчас я серьезна и вновь повторю: твой отец благословил бы тебя. Он был бы рад убедиться, что у его дочери есть чувство долга и мужество следовать ему.

— И он полностью одобрил бы все, что ты сделала, тетя, для меня и для Краснегара. Теперь мне действительно нужно уходить, иначе я опоздаю на резню.

С этими словами Иносолан высвободилась из объятий тетушки и повернулась к волшебному порталу.

— Холиндарн! — воскликнула она.

Протянув руку, Рэп нажал пальцами на резное дерево. Прошедшие недели представлялись Инос годами. Памятуя, как тогда чмокнула его в щеку, девушка подумала, что, повернись она попроворней, ей, может быть, вновь удастся коснуться его щеки. Но портал уже открывался, и в образовавшуюся щель с пронзительным воем ворвался ледяной ветер, закружив по будуару Кэид снежные хлопья. Портьеры взметнулись испуганными птицами, бумаги с бювара устроили хаотичный хоровод, камин задохнулся, выплюнув в комнату густой клуб дыма, Кэйд вскрикнула и в ужасе схватилась за голову.

— Извините! — послышался сквозь завывание бури голос Рэпа. — В следующий раз такого не повторится!

Фавн толкнул посильнее, и портал раздвинулся достаточно, чтобы Инос могла проскользнуть в холодную тьму.

С громким хлопком дверь закрылась, но ледяной ветер попрежнему хозяйничал в помещении. Инос не сомневалась, что Рэп последовал за ней, но она не заметила, как он это сделал. Она все еще не могла освоиться с холодом, за время странствий основательно подзабыв, каким бывает настоящий морозный воздух.

— Аах! Как мрачно! — откашливаясь, произнесла Инос.

Постепенно ее глаза освоились с темнотой, и она различила справа от себя залитое лунным светом окно. Впереди тоже было окно, но оно лишь угадывалось, оставаясь во мраке.

— Узнаешь? — с горьким смешком спросил Рэп, стоявший позади.

— Комната Иниссо! — прошептала королева.

Она осмотрелась вокруг. Магический портал представлял собой заполненную чернотой арку, по бокам которой располагались окна, тоже обрамленные арками. Инос с любопытством заглянула в одно из них. Далеко внизу угадывались заснеженные крыши и бастионы замка. Еще дальше раскинулся Краснегар, круто спускавшийся к гавани. Сама гавань выглядела бескрайней снежной равниной, посеребренной луной. Городские трубы щеголяли друг перед другом дымными шлейфами, медленно уходившими в кристально прозрачные небеса. В воздухе не было ни ветерка. Сердце Инос сжалось, она едва сдерживала слезы, наворачивавшиеся на глаза не совсем только от холода.

«Дома! Наконецто дома!» — радовалась она.

— Окно! Что ты с ним сделал?

— Избавился от него. Скверная это штука — волшебное окно. Поверь, без него тебе будет лучше. Вместо волшебного окна — портал. Правда, у нас, колдунов, довольно своеобразный юмор. Со стороны Краснегара это просто вход. Никогда не забывай произнести пароль, переступая порог, иначе магическое пространство поглотит тебя и не выпустит. А! Вот оно что!

Смутно различимый силуэт Рэпа переместился к западной стене комнаты, откуда раздавался скрип приоткрытой створки окна.

— Задвижка сломана, — пробормотал фавн, захлопывая разбухшую от непогоды раму. — Готово!

Инос следила за белым облачком своего дыхания, ощущала ледяные иглы, вонзавшиеся ей в горло и попадавшие даже в легкие при каждом вдохе, и все глубже осознавала, что она вернулась в Краснегар. Вернулась точно также, как и покинула его, с помощью колдовства и на то же самое место.

— Рэп! Объясни попонятнее, что значат твои слова, что волшебное окно не пророчествует?

— Не совсем так. Вообщето это похоже на пророчества, но они, как бы это сказать, самонаводящиеся.

— Доктор Сагорн сказал…

— Сагорн измышляет, свято веря в то, чего и на дух не знает, — безапелляционно сказал Рэп. — Разумеется, он не понимал, как функционирует окно! Заглянувшему в него человеку окно ничего не посоветует, только чтото покажет, но не для того, чтобы помочь любопытному. Этому устройству нет дела до людей. Это даже не отражения какихлибо событий будущего, ничего общего с зеркальным прудом. Волшебные окна — штуки постоянные и заботятся исключительно о благоденствии дома. В данном случае дома Иниссо.

— Сомневаюсь, что понимаю тебя. Кому какая польза от гоблинских пыток?

— Оно указало на важность Маленького Цыпленка, что помогло гоблину в Хабе. Гоблинам не обойтись без верховного вождя. Тотем Ворона — самое северное из всех племен. Став верховным вождем, Птица Смерти не станет тревожить Краснегар, в память обо мне. Будь королем ктонибудь другой, он, возможно, повел бы отряды не на юг, а на север.

— О! — с сомнением качнула головой Инос.

— Волшебные окна — зло, — настаивал Рэп. — Окно вынудило меня мошенничать, выманивая у Сагорна слово, и оно же заставило Калкора убить Гатмора. Раша тоже создала в Араккаране волшебное зеркало — полагаю, не слишкомто хорошее, — но что получилось? Сначала оно приводит Рашу к тебе, потом притягивает в Араккаран меня, и, наконец, чем все это закончилось? Благоденствие Араккарана оказалось важнее благоденствия колдуньи! Ну полное отсутствие благодарности к своей создательнице.

Инос оставила бесплодный спор, но подумала, что с ней окно поработало не менее эффективно, устроив события так, что Иносолан вернулась в Краснегар в сопровождении колдуна, который позаботится, чтобы ее претензии на корону не остались тщетными.

— Осторожно, не оступись, — предупреждал ее Рэп, озаряя мерцающим светом фонаря дорогу к двери.

Рэп чуть приподнял фонарь, луч света вырвал из темноты занесенные снегом матрасы, одеяла, подушки, кипы одежды — все это вперемешку с огрызками, корками, бутылками, пустыми или разбитыми.

— Извини, я не успел прибраться, — оправдывался Рэп, сопровождая Инос, когда она, подобрав юбки, осторожно пробиралась через все это безобразие. — Импы, видимо, устроили здесь казарму.

Толстая дубовая дверь вновь была в полном порядке, надо полагать, стараниями Рэпа. Хорошо смазанные петли, открываясь, даже не скрипнули. Они спускались по винтовой лестнице, фавн шел впереди, освещая ступеньки. Чем ниже они спускались, тем сильнее колотилось сердце Инос. От волнения у нее даже губы пересохли. На полдороге Рэп остановился и замер, то ли прислушиваясь к чемуто, то ли вглядываясь во чтото.

— Башня пуста, — сообщил он через пару мгновений. — И все в ней вверх дном!

— Рэп, послушай! Я вот о чем подумала: около года назад я поднялась в эту башню и исчезла. Теперь я появилась в этой же башне и спускаюсь к людям… а что я скажу, когда меня спросят, где я была?

— Тебе ничего не надо объяснять, — фыркнул Рэп. — Что тебе за дело до их вопросов? Заяви, что ты голодна, и потребуй завтрак.

— Рэп!

— Спрашивать никто не станет. Это им и в голову не придет, ведь ты — королева, — говорил колдун, спускаясь вниз. Инос шла следом. — Монархам вопросов не задают. Ты только не забывай смотреть на них с надменной властностью.

«Легко сказать, — мучилась про себя Инос. — Емуто что? Он — колдун, а я не привыкла распоряжаться».

Наконец они добрались до покоев ее отца. В спальне стоял кавардак: на полу валялись грязные матрасы и циновки; оставшаяся мебель оказалась поломана или попорчена, большая ее часть, видимо, пошла на дрова. Два фамильных портрета над камином были исчерканы углем и изрезаны — ими пользовались как мишенями для метания ножей. Везде валялось тряпье, бутылки и миски. Видя разорение родового гнезда, Инос начала закипать гневом.

Следующая комната — отцовский кабинет — представляла собой не менее жалкое зрелище. Малая гостиная отцовских покоев выглядела еще хуже, хотя, конечно, тогда, когда Инос видела ее в последний раз, она тоже выглядела не блестяще, с обуглившимися коврами и осколками фарфора на полу. В ней прибавилось зловещего вида пятно перед камином. Вниз и вниз…

В зале квартировали офицеры. Здесь чувствовались признаки заботы об уюте — подернутые золой угольки в камине все еще были теплыми и тихо тлели под пеплом. Инос заметила несколько тюфяков с наброшенными на них мятыми одеялами. Ее дом был осквернен, и джотуннская кровь яростно требовала мести.

На последней ступеньке винтовой лестницы Рэп остановился. Фонарь потух, а потом и исчез вовсе, за ненадобностью. Инос не было нужды прислушиваться, изза дверей доносились звуки музыки и крики. Рэп сжал ее запястье и прошептал:

— Не бойся, на нас будут чары невидимости.

Обещанные чары оказались палкой о двух концах. Пробираясь вперед шаг за шагом, Инос прекрасно различала слабый свет, вырывавшийся изза угла, но собственных ног она, к сожалению, не находила и то и дело спотыкалась. Рэпа перед собой она тоже не видела, только чувствовала его крепкую руку. Лишь благодаря его поддержке девушка могла устоять на ногах. Так, друг за другом, они осторожно вошли в тронный зал и окунулись в шум беспутного веселья.

В камине жарко пылал торф. Королевский трон стоял посреди зала. На нем восседал молодой детина с девкой на коленях.

Ближе к стенам размещались столы. Все свободное пространство предназначалось для танцев. Но пока в центре зала довольно неуклюже кривлялись две полуголые девицы. Наверху, на антресолях, куцый оркестр нестройно наяривал джигу.

Все пираты были здесь: кто за столами, а кто на столах с подружками. Испуганные девушки, по большей части нагие, не смели пикнуть, а пирующие, основательно подогретые вином, хохотали, глумились и наперебой отпускали грубые шуточки над неумением и страхом танцовщиц.

«Они все моложе меня, совсем девочки! — возмущалась Инос. — Здесь нет ни одной зрелой женщины!»

Иносолан стало нестерпимо горько при виде этих несчастных. Волна возмущения и ярости захлестнула ее, доводя до белого каления. Инос задыхалась в меховой шубе, но отнюдь не от пышущего жаром камина. Отирая пот с лица, она вспоминала Азака и сидов.

Захватчики, все как один, были джотуннами и ходили полуголыми. За время своих скитаний Инос успела забыть, какие громадины чистокровные джотунны. В зале кутили юнцы, но до чего же рослые! Белокожие, пугающе огромные. Тот, на троне, несомненно Гристакс, судя по всему, толькотолько утратил юношескую невинность. Он напоминал Калкора, только юного.

«Он скоро умрет… Но не самой же мне его убивать!» — содрогнулась Инос.

Джотуннам не было свойственно расставаться с оружием. Даже веселясь на Празднике зимы, все держали под рукой и мечи и кинжалы. Суетясь и снуя взадвперед, дворцовые слуги спешили угодить бандитам, старательно снабжая их угощением и выпивкой. Инос узнавала не только слуг, но и девушек, по крайней мере некоторых из них.

«Неужели эти молокососы перебили всех женщин? — мелькнула у Инос ужасная мысль. — О Боги, Боги, Боги! Как стерпеть такое?!» — бормотала она себе под нос.

— Сорок один, — подсчитал Рэп и удовлетворенно добавил: — Все они, поганцы, здесь. У тебя остались какиелибо сомнения… колебания?..

— Никаких! Они умрут! Все!

— Правильно. Теперь поскорее уйдем отсюда, ладно?

— О да! — поспешила согласиться Инос, заметив, как с одной из девочек срывают последнюю одежонку, и догадываясь, какого рода развлечение последует за этим. В порыве возмущения она чуть было не приказала своему придворному колдуну поразить джотуннов молнией, но тут же передумала, сочтя, что это была бы для них слишком милосердная кара. К тому же ей предстояло удерживать власть без помощи колдовства. Значит, и завоевывать корону придется, не прибегая к магии… во всяком случае — так должно казаться людям.

Рука невидимого Рэпа крепче ухватила ее запястье, и фавн шепнул:

— Сейчас выберемся.

В следующее мгновение мир крутанулся вокруг нее, и ослепленная Инос ощутила зверские укусы морозного воздуха.

Тьма и холод обрушились на нее. Вокруг был только снег, либо скрытый мраком, либо посеребренный дорожками лунного света. Инос, сбитая с толку неожиданной сменой тепла на холод, вскрикнула.

— Очень жаль, но из замка придется выбираться пешком, иначе не получится, — извинился Рэп.

Инос все еще не могла освоиться с темнотой, когда фавн положил ее руку на какуюто вертикально торчащую толстую доску. Постепенно, свыкнувшись с темнотой, девушка рассмотрела, что держится за створку ворот, и догадалась, что они на малом дворе Инос осторожно выбралась наружу. Следом за ней появился видимый теперь Рэп.

Они стояли перед замком и смотрели на высеребренную высокой полной луной заснеженную поляну. Небо тоже было затоплено лунным светом, лишь коегде мерцали звезды. Мороз колол ноздри при каждом вдохе, заставлял слезиться глаза. Животворное тепло вырывалось изо рта радужным туманом, но, к счастью, стояла безветренная тишь. Из дымовых труб ввысь поднимались призрачные колонны, белые в свете луны.

— Что не получится?

— Щит не пропускает, но теперь мы уже вне его влияния, — пояснил не очень вразумительно Рэп и снова взял Инос за руку. — Сейчас нырнем под крышу.

Как ни старался Рэп предупреждать ее, магические переносы каждый раз заставали Инос врасплох. Ощутив под ногами каменные плиты пола, она споткнулась и удержала равновесие лишь потому, что Рэп обхватил ее за талию. Когда девушка более или менее пришла в себя, то разглядела чадящие факелы в держателях, грубо стесанные деревянные стены и потолок, а также ряд плотно закрытых дверей городской улицы. Ясно, что сейчас Рэп перенес их в один из бесчисленных крытых проходов, служивших улицами. Укрытые снежной шубой, эти туннели были сравнительно теплыми.

— Готова ли ты предстать перед подданными? — весело спрашивал Рэп, но смотрел он на нее очень заботливо.

— Да, — кивнула она, — но не торопи меня. Дай отдышаться.

— Хорошо, — согласился он. — Нас никто не побеспокоит. Откинь капюшон.

Инос нащупала шнурки и стала тянуть, прислушиваясь к неясному говору, приглушенно доносившемуся изза одной из дверей. Судя по вывеске, это был вход в таверну. Теперь Инос сориентировалась, где она — близ доков. Каким маленьким было ее королевство! Каким убогим и жалким!

— Здешние завсегдатаи — джотунны. Мы легко можем зажечь их и увлечь на драку. Потом отправимся за импами. Тебе нужны воины, и они у тебя будут, — убеждал ее Рэп.

— А вдруг не захотят рисковать?

— Все в твоих руках. Дайка мне…

Колдун приблизился почти вплотную и принялся поправлять ее волосы. Инос машинально расстегивала шубу. Она почти физически ощущала его близость, а он действовал поделовому и, казалось, ничего не замечал.

— Теперь смотри! — подставил Рэп неведомо откуда взявшееся зеркало.

Инос вглядывалась в собственное лицо с искренним изумлением. На нее смотрена бледная, но суровая дева, а вовсе не напуганное, ошеломленное создание, какой она на самом деле себя ощущала. Ее золотые волосы лежали красивыми волнами, а прическу, достойную лучшего парикмахера Хаба, украшала изумрудная тиара. Платье, видневшееся изпод распахнутой шубы, искрилось блестками и матовым блеском жемчужин. Явно у Рэпа были свои представления о том, как должна выглядеть королева Краснегара. Впрочем, возможно, он лучше, чем она, представлял себе вкусы ее подданных.

«Да, неплохо! — подумала Инос, приосанившись, что, как ни странно, не прибавило величия ее царственному обличию. — Я это или не я? Или это его рук дело?»

— Рэп! Это тиара из сокровищницы Эйгейз! Она давала мне ее, только чтобы я могла покрасоваться на императорском балу…

— Нет, другое, хоть и скопировано с украшения Эйгейз. — Зеркало исчезло так же необъяснимо, как и появилось. — Тиара — мой подарок тебе на коронацию. Проси любое оружие, какое пожелаешь, у меня все есть. Теперь иди к людям, королева Иносолан, и провозгласи свои права!

Все еще собираясь с духом, она молча кивнула. Вдруг глаза их встретились.

— Поцелуй меня, только один малюсенький разик!

Вся напускная деловитость слетела с лица Рэпа, как ненужная шелуха, сменившись мучительной болью.

— О, Инос! — простонал он. — Нет, не могу… нельзя… даже кончик твоего пальчика.

Инос не понимала колдуна. Зажмурившись, она заявила:

— Позже ты объяснишь мне это. Я хочу понять, чего ты боишься.

Когда она снова взглянула на фавна, он открывал дверь. Инос глубоко вздохнула и вздернула подбородок.

Из распахнутой двери вместе с разогретым паром, густо пропитанным вонью дешевого пива, вырвался нестройный гомон, перемежаемый пьяными выкриками. Масляные лампы больше чадили, чем освещали обширное помещение. Низкий, закопченный потолок словно придавливал грубо сколоченные столы из оструганных досок, за которыми коротали время несколько десятков мужчин, горланя песни, громогласно скандаля и даже буйствуя от избытка чувств.

Инос двинулась мимо Рэпа к наиболее освещенному месту, которое только здесь было. Какойто тип вскочил с табуретки и, никого не замечая, поплелся к стойке бара. Чтобы встать на освободившийся табурет, Инос приподняла юбки и проворно вскочила на импровизированную трибуну.

Гам почти сразу же стих. Люди ошарашено пялились на нее. Из чадного полумрака глядели бледные лица, обрамленные белокурыми или седыми космами. Это была обыкновенная пивнушка, но сейчас, помимо завсегдатаевджотуннов, в ней околачивалось и несколько импов. Весьма обнадеживающий признак. Инос предстояло объединить оба народа, но, видимо, совместно пережитые бедствия сближают лучше речей.

Посетители сгрудились вокруг табуретки, на которой стояла Инос; задние, чтобы лучше видеть, наваливались на плечи передних.

— Принцесса! — благоговейно произнес ктото, а другие подхватили: — Принцесса! Принцесса!..

— Королева! — выкрикнул некто из дальнего угла. И этот возглас эхом пронесся по комнате. Даже прогрохотали кулаки по столам. Затем повисло напряженное молчание. Инос почудилось, что полумрак вокруг нее словно рассеялся, и она оказалась на ярко высветившемся пятачке посреди потускневшей комнаты.

— Я — королева Иносолан, — звонко выкрикнула Инос. — Я вернулась заявить свои законные права на престол! — Вновь вдохнув побольше воздуха, она поспешила продолжить, чтобы никто не осмелился насмехаться над ее словами. — Я дам вам оружие и призываю вас обнажить мечи за свою королеву и отомстить джот… захватчикам!

Рэп картинно швырнул на стол объемистый узел, который звучно лязгнул, ударившись о деревяшку. Неожиданно возникшая тяжесть на левом бедре подсказала Инос, что теперь она опоясана мечом. Сунув руку под шубу и выхватив меч из ножен, Инос взмахнула им над головой.

— Кто со мной?

Тишина, длившаяся минуты две, показалась Инос бесконечно долгой.

— Клянусь силами, я! — завопил какойто джотунн, сидевший на расстоянии пары столов от нее. Парень вскочил, весь раскрасневшийся от многочисленных кружек пива, выпитых в этот вечер. Он был так долговяз, что белокурая макушка едва не стукнулась о потолочные доски.

«Кратаркран, кузнец», — шепотом подсказал голос, прозвучавший прямо в ухе. Но Инос уже сама узнала Крата и удивилась, как он вырос за этот год.

— Кузнец Кратаркран, я рада приветствовать тебя в рядах моей армии. Поручаю тебе собрать отряд и назначаю тебя его капитаном. Раздай воинам оружие и веди отряд к замку. Во дворе замка я встречу вас с остальными воинами. Пираты пируют в зале. Мы убьем их! Всех!

— Смерть им! — завопил Кратаркран.

Его дискант никак не вязался с внушительным ростом.

Но начало было положено, и вслед за Кратом повскакали другие, отшвыривая табуретки и грохоча грубыми башмаками.

— Боги, храните королеву! — крикнул Кратаркран, и дружный хор подхватил: — Боги, храните королеву!

Снова Рэп сжал ее запястье. Инос поняла, что пора убираться из пивнушки, и спрыгнула с табуретки. Ее меч, к великому облегчению, чудесным образом исчез. Зато шуба преподнесла сюрприз, зацепившись за табуретку, и, если бы не незримая поддержка Рэпа, Инос упала бы и испортила бы впечатление от зажигательной речи. Рэп увлекал ее к двери, и Инос охотно поспешила за ним, в то время как сзади нарастало буйство пьяных мстителей, слышался звон металла и стук разбрасываемой мебели.

За дверью в крытом проходе Инос бежала, едва поспевая за Рэпом.

— Отлично сработано! Ох, как отлично! — нахваливал он ее.

— Брось! Это твоя заслуга, не моя! — весело рассмеялась Инос, и он обернулся, чтобы улыбнуться ей.

С ходу распахнув двери очередной таверны, Рэп втащил Инос внутрь прежде, чем она успела перевести дыхание после интенсивной пробежки. Потолки в этой забегаловке были еще ниже, чем в предыдущей, а масляные светильники, казалось, задыхались в чаду. Здесь накачивались пивом и дешевым вином импы. Тем с большей яростью они примут участие в облаве на джотуннов, хоть после этой вылазки мало кто из охотников уцелеет.

Вновь Инос вспрыгнула на табурет, вновь оказалась в столбе яркого света, вновь заговорила с той же убежденностью, что и прежде. Она начала даже раньше, чем полностью улегся нестройный гул голосов:

— Я — королева Иносолан. Я вернулась заявить свои законные права на престол!.. — И так на одном дыхании до конца речи.

Завершающим аккордом были грохот оружия и потрясенное молчание слушателей…

…и оно подозрительно затягивалось…

…это ужасающее, леденящее душу молчание!

Краснегарцев импского происхождения расшевелить оказалось куда труднее, чем их земляковджотуннов. Недавняя эйфория Инос тоскливо угасла. Она необыкновенно ясно представила, как ее доморощенный бунт захлебывается в крови, уничтоженном безжалостными юнцами, что пируют там, в замке. Или, того хуже, перерождается в кровавую междоусобицу победоносные воины — джотунны и импы — направляют свои окровавленные клинки друг на друга. Инос воочию видела эти несчастья.

— Что, струсили? — презрительно бросила она. — В замке полсотни пьяных джотуннов. Неужели никто из вас не желает отомстить за своих сестер и дочерей?

Этот выпад в какойто мере подействовал.

«Хононин, конюх, справа от тебя», — подсказал тайный советчик.

— Мастер Хононин! Куда подевалась твоя преданность?

Морщинистый, как печеное яблоко, старик с трудом поднялся на ноги, но так и не смог полностью разогнуть сгорбленную спину. Год назад он не был таким дряхлым. Он сердито сверкал на Инос глазами, крайне недовольный, что его потревожили:

— Я не боец, принцесса.

— Королева! — поправила Инос.

— Пусть королева, — равнодушно согласился конюх.

— Я тоже не воин, но я дочь Холиндарна, и я не из трусливых! Иногда жизнь заставляет всех, от мала до велика, встать за правое дело! У меня есть оружие, и оно для вас! Или вы предпочитаете укрыться по домам и попрятаться под кроватями, а благое дело и мечи оставляете джотуннам? Так мне все мечи отдать им?

— Нет! — послышались неуверенные возгласы некоторых робких душ.

— Ну, коли так… — Гневные старые глаза Хононина перебежали с Рэпа на Инос и снова метнулись к Рэпу. Инос оставалось только гадать, какие чары наводит фавн на импа. Мгновения не прошло, как старый конюх выпрямился, расправил плечи и, моргая, обозрел мрачную забегаловку. — Если уж ты так ставишь дело, мэм, я не возражал бы собственноручно пустить кровушку парочке этих скотов.

Инос почувствовала такое облегчение, что у нее голова кругом пошла. Она даже покачнулась на своем возвышении и тут же ощутила на своих плечах незримые руки друга. Поддержка была очень своевременна.

— Хорошо сказано, Хононин. Назначаю тебя капитаном. Собирай мстителей, вооружай их и веди во двор замка на соединение с другими! Месть! — выкрикнула она напоследок.

— Месть! Месть! — завопила толпа. Среди всеобщего крика Инос послышалось несколько возгласов: «Боги, храните королеву!» И здесь Инос не задержалась и лишней минутки, как только увидела, что люди зашевелились.

— Получилось лучше некуда! — ликовал Рэп, увлекая ее по крытому проходу.

Закутанная в шубу, Инос задыхалась, обливаясь потом. Рэп чуть ли не втащил будущую властительницу вверх по лестничному пролету в третью забегаловку.

Именно там, впервые за время странствий по кабакам заметив женщин, Инос добавила к своей речи новый призыв:

— Женщины, присоединяйтесь к мстителям! Кому как не вам заняться несчастными девочками, похищенными этими скотами?! Бедняжек нужно спасти, нельзя допустить их погибели!

Женщины откликнулись мгновенно.

Далее был «Золотой корабль»… потом «Верноподданный»… затем «Три медведя»… и многие другие…

Инос прежде никогда не задумывалась, сколько же на самом деле в маленьком Краснегаре кабаков. Получалось чтото уж слишком много, а ведь они и трети холма не одолели. Блуждание по крытым переходам и пробежки по лестницам продолжались. Инос давала себе зарок подразнить Рэпа его прекрасным знанием топографии злачных мест Краснегара, как только выдастся свободный часок.

Но вот гонка закончилась. Рэп притянул ее в проулок и сказал:

— Прислушайся!

Инос не понадобилось делать этого. Город гудел, как растревоженный улей. По крытым переходам разносился грозный рев. Он окружал их, то приближаясь, то отдаляясь и все время усиливаясь. Обретя оружие и готовясь к бою, люди сновали, как муравьи.

— Краснегарцы!

— Рэп! Мы расшевелили их! Мы сделали это! Нет, ты сделал это!

— Это целиком твоя заслуга, — тихо произнес колдун.

Все же, скорее всего, именно наличие мечей подвигло людей к действию. Никакой адепт не смог бы своим обаянием подтолкнуть к бунту безоружных. К тому же колдун наверняка наложил на нее чары величия. Но Рэп не оставил ей времени задавать вопросы.

— Застегни шубу на все пуговицы, — распорядился он. — Добрая половина краснегарцев наверняка уже в пути. Мы навербовали достаточно сторонников, а они увлекут за собой остальных. Надо спешить. Ты готова?

Конечно же она не была готова! Но…

Холод и тьма обрушились на Инос, как удар дубины… Она задохнулась и, ловя ртом воздух, спряталась в шубу, покрепче запахивая непослушные полы.

— Рэп! Ты поторопился! — пожаловалась она, коекак справляясь с пуговицей.

— Недосуг ждать! — отрезал фавн.

Они находились у тех же самых боковых ворот, откуда не так давно вышли в город. Рэп пристально смотрел через заваленный сугробами двор, затопленный лунным светом. Только узенькая, проторенная множеством ног тропка соединяла замок с городом. Главные ворота, через которые въезжали фургоны, были закрыты до весны, но саму дорогу еще не занесло снегом. Именно по ней двигалась основная масса народа, мерцая светом факелов. Правда, ни самих людей, ни даже факелов видно не было, только желтый отсвет, как из городских труб, под поднимавшимися вверх облаками белого дыма.

— Боги! — усмехнулся Рэп. — Весь город стекается к замку!

В тихом воздухе слышалось отдаленное пение. Инос сообразила, что ее армия разделилась на две неравные части, одна, воюя со снегом, пробивает себе дорогу вверх по улицам и дальше по полю на вершину холма к воротам, а другая змеится по крытым переходам, взбирается вверх по лестницам. Инос запретила себе думать о возможных упавших и затоптанных. Она подбила людей на бунт, развязала силы, которыми управляют собственные законы, и теперь должна заплатить цену, какой бы она ни оказалась.

Мороз пробирал до костей, зубы Инос начали выбивать дробь.

— Извини! — рассеянно пробормотал Рэп, и Инос тут же окунулась в уютное тепло. Она согрелась с головы до пят. Теперь она уже не удивлялась странному безразличию Рэпа к теплой одежде. Фавн остался в панталонах с чулками и башмаками и в полурасстегнутой куртке. Даже рубашка была из тонкого полотна, годная разве что для юга, а голова неизменно оставалась непокрытой.

Рэп озабоченно рассматривал боковые ворота — они ему явно чемто не нравились. Как правило, восемь месяцев в году главные ворота замка были забаррикадированы снежными сугробами. Только небольшие ворота на малый двор связывали замок с городом, да и то их створки оставались раздвинуты лишь настолько, чтобы пропустить человека или лошадь. Подобная щель для армии не годилась.

Рэп просунул голову внутрь и огляделся, затем снова вышел.

— Пакостная штука этот щит, — проворчал он и уставился на главные ворота, угадывавшиеся на противоположной стороне двора. — Если пираты вовремя заметят опасность и доберутся сюда, они заблокируют эту щель и сумеют сдержать целую армию. Случись такое, мне поневоле придется выложить карты на стол и показать свое истинное лицо, а делать это я не хочу. Пожалуй, я устрою коечто другое. Пошли!

Колдун оттащил Инос по тропинке на десяток шагов. Даже скрип снега под ногами не помешал ей услышать скрежет петель главных ворот. Мерно, шумно и, безусловно, с помощью магии, две гигантские створки начали распахиваться, отодвигая огромные сугробы. Раздвинув их наполовину, Рэп прекратил воздействие.

— Вот и достаточно, — сказал он. — Любопытно, придет ли комунибудь в голову поинтересоваться, кто открыл ворота.

Пение слышалось теперь значительно громче, а пар от дыхания и жар от факелов клубился над головами толпы светлым облаком. Первая линия факелоносцев появилась в поле зрения. Люди взбирались по холму вверх, пробиваясь сквозь сугробы и кляня на чем свет стоит снегопады. Передние не могли остановиться, даже если бы захотели, их подталкивали задние. Таким образом, толпа сама себя выдавливала на холм с той же неумолимостью, с какой Рэп раздвигал ворота. Эта неотвратимо ползущая по холму масса людей была столь же сокрушительна, как подвижка пакового льда. Любой упавший будет безжалостно затоптан, и толпа даже не заметит этого, но передовому краю приходилось труднее всего. Остальные двигались по проторенному пути, и именно они распевали песни. Внезапно крытый проход изверг еще одну толпу. Именно они первыми влились во двор замка.

— Пошли! — распорядился Рэп, снова крепко сжав запястье Инос, и они, возглавив толпу, повели людей по подъемному мосту в заснеженный двор замка.

Инос помнила, какую упорную битву вел ее отец каждую зиму со снегом, чтобы двор оставался хотя бы относительно проходимым, и каждый раз король проигрывал сражение. Но в этом году никого не заботила заснеженность двора. Инос, барахтаясь в глубоком снегу, пробиралась сквозь сугробы, когда Рэп подтянул ее к ступенькам арсенала.

— Стой здесь и держи вот это. Смотри, они идут! — говорил Рэп спокойным, ровным голосом. Инос видела, что его дурацкие башмаки полны снега, а он и не замечает этого. И он совсем не казался усталым.

Инос осмотрелась и обнаружила себя на вершине стены с увесистым, чудовищной величины факелом в руках. Он шипел и трещал, извергая языки пламени по меньшей мере в руку длиной. Факел был так тяжел, что она чуть не уронила его.

Проход под аркой ворот замерцал огнями факелов краснегарцев и загрохотал от их топота. С обнаженными мечами, сияющими в красноватом свете, звучно хрустя промороженным снегом и распевая песни, толпа, как ураган, сметающий все преграды, ворвалась во двор.

Инос почувствовала, как ее сердце переполняется восторгом и на глаза наворачиваются слезы умиления. Она пришла к своему народу и призвала его на борьбу, и они, как один, сплотились вокруг своей королевы. Она готова была произнести речь, как только авангард повстанцев достигнет ее насеста. Героическим жестом Инос еще выше взметнула пылающий факел и воскликнула:

— Мои верные подданные…

Вопящий вал прокатился мимо нее. Никто из горожан не смотрел вверх. В любом случае ее голос потонул бы в людском гомоне, и, сколько бы она ни вещала, ее никто бы не услышал. Капитаны, назначенные самой же Инос, вели своих людей мимо кухонь, конюшен и каретных сараев прямехонько в зал. Краснегарцы нескончаемой вереницей текли и текли мимо Инос.

В полной растерянности она огляделась, разыскивая Рэпа, и нашла его забившимся в угол между ступенями и стеной арсенала. Колдун, сгибаясь пополам, умирал от смеха. Инос не могла вспомнить, чтобы когданибудь Рэп хохотал вот так заразительно и весело. Разобиженная до невозможности, Инос яростно швырнула в фавна факелом.

— Идиот! — завопила она. — Там же людей убивают! Сделай чтонибудь!

Рэп с легкостью вспрыгнул к ней на стену. Хохотать он перестал, но прежняя, хорошо знакомая ей полунасмешка дрожала в уголках его губ.

— Ты желаешь, чтобы я вызвал их назад во двор слушать твои речи?

— Нет, конечно. Извини, я вспылила. Но неплохо бы и нам войти внутрь!

— Совершенно верно, — бодренько согласился Рэп и в мгновенье ока перенес их обоих в тронный зал.

Тронный зал с тактической точки зрения был важнейшим пунктом дворца, ибо здесь находились все пираты. Кутилы только сейчас осознали грозную опасность, нависшую над ними. Крики и суматоха не помешали парням нацепить шлемы и опоясаться мечами, а некоторым, особо зарвавшимся, натянуть штаны. Оркестр замолк. Наконец давно трещавшие от ударов извне огромные двери с грохотом распахнулись, и в тронный зал ворвался яростный вал краснегарцев, пенящийся поблескивавшими мечами и дымным шлейфом факелов.

Инос торопливо сбросила шубу и отшвырнула меховые перчатки. Потом, стряхнув с ног ботики, потребовала:

— Туфли!

— Подай и все тут? А где «пожалуйста»? — пошутил Рэп, но обувь наколдовал. Странность чувства юмора у колдунов подтвердилась — туфли жали.

Юные джотунны не были трусами. Они знали, как сражаться в западне. Они быстро сформировали клин и ударили по нападавшим, но дверь взять не смогли. Новые волны взбунтовавшихся горожан одной своей массой вдавили пиратов назад в тронный зал. Слуги, музыканты и девушки, вопя, побежали к противоположной стене зала. В зале звенели мечи, лилась кровь, громыхала разбиваемая мебель и посуда, с глухим стуком падали мертвые тела и разносились вопли и проклятия раненых, а также яростное рычание бойцов.

Первой же бросившейся к ней девушке Инос отдала шубу, чтобы бедняжка прикрыла свою наготу. То была Уки, младшая дочь мельника. За ней последовали и другие девочки, перепуганные слуги и музыканты. Взобравшись на стул, Иносолан вскинула вверх руки и крикнула: «Стойте!» Паникеры замерли на месте, словно споткнувшись о преграду, и недоверчиво вытаращилась на фигуру на стуле.

Почти сразу послышались шепотки: «Инос!» и «Принцесса!»

— Я ваша королева! — заявила Инос и добавила, повысив голос: — Краснегар освобожден!

Собравшиеся радостно загомонили, но их возгласы потонули в воплях яростной битвы, продолжавшейся в зале. Завладев вниманием аудитории, Инос продолжала распоряжаться:

— Наверху над нами теплая комната, — крикнула она, надеясь, что Рэп примет намек к сведению и обо всем позаботится. — Женщины — наверх! — указала она взмахом руки.

Первыми выполнять повеление кинулись нагие девочки, сбившиеся в испуганную стайку. В дверях образовалась пробка из мешанины одетых и обнаженных тел. Мужчины, включая Рэпа, заинтересованно наблюдали за этим зрелищем.

Инос повернулась в другую сторону. Она с волнением всматривалась, как по залу мечутся люди, махая окровавленным железом, с воплями падают раненые и убитые, обагряя ужасающе яркой кровью каменные плиты пола. Ни на нападавших, ни на обороняющихся не было брони. Бойня началась и завершалась в мерцающем свете факелов. Мятежники взяли верх исключительно числом. Не только воинственные джотунны, но даже импы, воодушевленные призывом королевы и разгоряченные кровавой схваткой, позабыв всякий страх, вопили до одурения, набрасываясь на захватчиков. Разбойники отступали. Еще чутьчуть — и с ними будет покончено.

Придерживая юбку, Инос спрыгнула со стула и быстро пошла к трону, уверенная, что придворный колдун последует за ней. Когда она опустилась на алую подушку, она спросила себя, что бы подумал обо всем этом ее отец.

«Надеюсь, Кэйд окажется права, и отец сейчас гордится мной, ну хоть чутьчуть».

Битва иссякла, когда последнего полуголого пирата зарубили сразу трое импов прямо на ступенях трона, у ног Инос. Крики стихли, но возбуждение осталось, подогреваемое ревом толпы, бесновавшейся снаружи. Помещения замка оказались маловаты, чтобы вместить всех желающих повоевать, и теперь они воплями выражали свое рвение.

Рэп был рядом с троном. Инос протянула руку и наткнулась на его взъерошенные волосы.

— Колокол! — шепнула Инос, и тут же замковый колокол громко возвестил о себе. Бумм! И чейто восторженный голос ликующе заорал:

— Боги, храните королеву!

Верноподданнический клич подхватили, и вопли: «Боги, храните королеву!» — сопровождаемые мерными ударами большого колокола, перекинулись из зала на улицу.

Бумм! Бумм! — плыл над Краснегаром победный глас.

Люди упивались победой, размахивая над головами окровавленными мечами. Светлые и смуглые лица равно ухмылялись, приветствуя законную королеву. Людское море колыхалось, тая в самом себе великие беды и головную боль для властительницы. Иносолан собрала толпу, разбудила зверя и теперь какимто образом обязана была обуздать его. Краснегарцы в большинстве своем не были воинами, но сейчас в их руках оказались мечи. Многие пошатывались — кто изза предыдущих неумеренных возлияний, а кто опьяненный видом крови. В королевстве издавна не водилось лишнего оружия. Если сейчас ктонибудь когонибудь случайно заденет, последствия будут катастрофическими — Краснегар зальет кровь междоусобной войны.

Инос подняла руки, призывая всех к молчанию. Шум голосов начал стихать, но недостаточно быстро.

— Успокой их, пожалуйста, — тихо попросила она колдуна, и наступило молчание.

— Осмотритесь вокруг, — зычным голосом повелела королева. — Отыщите тела всех пиратов! Они — жители Нордландии, так пусть убираются к себе. Сбросьте их останки с северной крепостной стены!

Это приказание всем понравилось. Под одобрительные выкрики люди, вложив мечи в ножны, занялись делом. Не давая им опомниться, Инос продолжала:

— Помогите раненым добраться до каминов! — О погибших краснегарцах она решила пока не упоминать, предпочитая сначала утвердиться на троне. — Я королева Иносолан. Этот трон и корона — мое наследство, поэтому я здесь Я требую то, что принадлежит мне по праву!

Послышались одобрительные выкрики, но очень уж жиденькие.

— Деньги! — прошептала она.

— Деньги? — изумленно переспросил Рэп, воззрившись на Инос.

Помнится, он сам рассказывал ей, что горожан обобрали дочиста, поэтому ей было непонятно удивление фавна. Инос не могла уразуметь и другое: каким чудом люди могли существовать без денег — разве что пользовались натуральным обменом. Повидимому, так оно и было.

Она внимательно вглядывалась в лица окружавших трон людей, и единственным, кого она узнала, был старый конюх. Невысокий, сутулый старик стоял, засунув обе руки в карманы, и с усмешкой взирал на королеву. Видимо, он сразу же избавился от врученного ему меча, осчастливив этим подарком какогонибудь молодого забияку. Несомненно, Хононин был хитер, но Инос помнила его как честного и уважаемого человека.

— Мастер Хононин! Выбери себе помощника и установи стол подле дверей. Кроме мечей, я привезла с собой деньги. Теперь, когда отзвенело железо, пора зазвенеть золоту! Выкупайте мечи — по пять крон за клинок.

— Пять? — ахнул конюх, да так и забыл закрыть рот.

Бумм! — ударил колокол.

— Пять крон за клинок! — подтвердила королева. — Сержант, передай этому человеку деньги.

Рэп презрительно фыркнул, но в его руках оказались объемистые кожаные мешки. Старый конюх, вновь ставший центром внимания, сердито проталкивался вперед, очень недовольный свалившейся на него напастью. Однако он не посмел ослушаться королевского приказа и попытался взять один из мешков в руки. Вероятно, он не верил, что тот полон золота, потому что тут же выронил его. Смачно звякнув, кошель словно прилип к полу. Это происшествие заставило всех умолкнуть.

— Советники моего отца, те из них, кто сумел уцелеть, прошу вас подойти и уделить мне внимание! — выкрикнула Инос и тут же шепотом обратилась к фавну, показав глазами на старика: — Помоги ему, Рэп!

Недовольство Хононина испарилось, едва он дотронулся до золота. Теперь он деятельно выбирал себе помощников. Не прошло и минуты, как оба кожаных мешка поплыли к двери. Осталось последнее — очистить зал, пока люди еще подчинялись ей.

Поднявшись с трона, Инос провозгласила:

— Сегодня все празднуют освобождение города и королевства. Пиво бесплатно! Каждый хозяин городской таверны может прислать в замок счет за все поднятые в честь королевы тосты. Королева платит!

Замок содрогнулся от восторженных воплей. Толчея у двери была похожа на водоворот, с таким рвением подданные спешили выпить за здоровье своей королевы, прежде чем в погребах города иссякнут запасы пива — а они безусловно иссякнут, если Рэп не удосужится вмешаться.

За недолгое время пребывания в Краснегаре Инос так накричалась, что у нее болело горло. Массируя шею, она молча обдумывала свой следующий ход.

Еще не успев собраться с мыслями, Инос увидела, как через толпу пробирается высокий человек, и у нее душа ушла в пятки. Она даже не заметила, кто именно помогал ему проталкиваться.

Советник и управляющий Форонод был безошибочно узнаваем по своим волосам, гладким и длинным. Все же теперь его шевелюра стала скорее белоснежной, чем пепельной. С прошлой весны, на взгляд Инос, этот человек постарел чуть ли не на десять лет. Он сильно сутулился и приволакивал ногу… Один глаз прятался под повязкой; нос был изуродован. Инос оставалось лишь гадать, кто искалечил его, имп или джотунн. Спросить она бы не решилась.

Молодежь, помахав мечами, умчалась праздновать победу, а управлять отвоеванным собиралось, как всегда, старшее поколение. Городские старейшины, купцы, цеховые старшины — этих людей ей нужно было заинтересовать и расположить к себе, а пока они — ее главные противники. Инос прекрасно осознавала, что не усидит на троне, если этого не захочет Форонод. Сколько она себя помнила, Форонод всегда являлся ключом Краснегара.

— Управляющий Форонод! — радостно воскликнула Инос, едва старик приблизился. — Видеть тебя — сердце радуется! Нет, не преклоняй колена!

Вот уж чего Форонод не собирался делать, так это падать на колени перед девчонкой. Управляющий смотрел на Инос, гневно сверкая единственным своим льдистосиним глазом. Инос всетаки сделала промах, протянув руку для поцелуя, а Форонод проигнорировал это.

— Кто на этот раз, опять имперские легионы? — рявкнул он.

Какие бы беды ни перенес Форонод, ничто не могло сломить его дух или смягчить его резкие, до грубости, манеры.

— Легионов нет, есть другое. Император признал меня королевой Краснегара! Я привезла подписанный в Хабе договор о ненападении между моим королевством и Империей.

Инос с удовлетворением заметила, что на импов, толпившихся вокруг трона, ее сообщение произвело благоприятное впечатление.

— Вот как? А что случится, когда тан Калкор узнает об этом?

Этот вопрос она ждала с особым нетерпением и едва сумела сдержать улыбку триумфа. Инос чувствовала себя уверенно, не то что в то злополучное время, когда Андора только что разоблачили, а тело отца еще не было предано земле.

— Тан Калкор мертв. Я своими глазами видела, как его поразили Боги.

Джотунны, стоявшие отдельной от импов группой, услышав страшную весть, отпрянули, зато лица импов озарились довольными улыбками. Форонод опомнился быстро:

— А кто его наследник?

Когдато в Хабе сенатор Ипоксаг задал точно такой же вопрос послу Крушору.

— Наследник Калкора? — улыбнулась Инос. — Претендентов наберется предостаточно. Пройдут годы и годы, прежде чем они перебьют друг друга и определится ктото один. Забудь линию Калкора, управляющий. Я здесь королева по праву рождения или по праву меча, выбирай на свой вкус, что тебе больше нравится. Я несу мир с соседями и благоденствие для нас. Я требую… — Что именно требовать, Инос не знала, но чтото потребовать было абсолютно необходимо. Никаких особых церемоний принесения присяги и клятвы верности в захолустном маленьком Краснегаре не признавали, а потому она после небольшой запинки продолжила: — От тебя неукоснительного исполнения твоего долга, Форонод.

Инос сочувственно наблюдала, как старик борется со своими прочно укоренившимися представлениями о традициях джотуннов. Но был ли у него выбор? Вероятно, он ждал Калкора и молился ежедневно в течение долгих месяцев, чтобы тан оказался лучше своего гнусного братца. Напрасная то была надежда. Если бы управляющий понимал это! Но и столь эфемерная мечта угасла после слов Инос. Получалось, Инос оставалась единственным претендентом на корону. А молодежь Краснегара пошла бы за ней не раздумывая.

Форонод оперся на палку. Наклоняться ему было нелегко, но он превозмог себя, взял руку Инос и поднес ее к своим сухим губам.

— Я верный и преданный слуга вашего величества, — произнес он. — Я искренне и всем сердцем приветствую ваше возвращение. — Затем он выпрямился и шагнул назад. — Боги да хранят ваше величество, — добавил он. Но слова жгли его, и последняя фраза завершилась недовольной гримасой.

Это была честная капитуляция.

— Как для моего… нашего… отца, так и для меня ты был и будешь всегда одним из наших… ээ… моим самым доверенным и почетным советником, управляющий, — немного путано изрекла Инос, дав себе зарок на будущее как следует потренироваться в произнесении высокопарных фраз.

Неподалеку, в первых рядах импов, Инос приметила почтенного человека. Имя его она забыла, помнила только, что он крупный рыботорговец. И еще она вспомнила, что он состоял в Совете.

Величественно опустившись на алую подушку трона, Инос поставила ноги на такую же алую, но маленькую скамеечку, которую, выловив откудато, положил подле нее Рэп. Только теперь Инос выжидательно взглянула на импа.

Он важно прошагал вперед и, преклонив колена, опустился перед ней на каменные плиты пола.

 

2

К середине зимы день в Краснегаре угасал, едва успев начаться, зато на небе сияла луна. У краснегарцев не водилось привычки следить за временем, так что часы горожане считали лишней роскошью. Дел набралось много, и все они оказались сверхсрочными. Королева трудилась в поте лица, забывая поесть и поспать.

Она почти не видела Рэпа. Периодически колдун появлялся и усаживался за ее обеденный стол. Чтобы не тратить время на препирательства с фавном, Инос проглатывала то, что перед ней выставлялось, не замечая, какая именно еда находится в тарелке, и спешила вернуться к прерванным делам.

За время ее долгого отсутствия многие отошли в мир иной. С огорчением Инос узнала, что епископ скончался от удара; мать Юнонини погибла, зарубленная пиратом, когда пыталась предотвратить насилие; та же участь постигла сержанта Тосолина; канцлер замучен в темнице; сенешаль Кондорал умер от разрыва сердца.

Госпожа Аганими, экономка, выжила. Теперь она рьяно взялась за наведение порядка в замке.

Сквозь пальцы Инос тек нескончаемый поток золотых монет. Не беспокоясь, что источник иссякнет, королева нанимала горожан сотнями, пристраивая к работе и мужчин и женщин. Обычно в зимние месяцы люди изнывали от безделья, но жажда обогащения расшевелила даже лентяев. Город, впитывая золотой дождь бурлил. Портные, плотники, прочие мастеровые, купцы и купчишки — все старались успеть заработать побольше. Но и цены упорно росли ввысь. Королеве пришлось издать особый декрет против спекуляций.

Иносолан созвала Совет, обновила его состав и увеличила число советников с восьми, как предпочитал ее отец, до двадцати четырех человек, введя в состав нового Совета несколько женщин и юношей, своих ровесников. Одним из таких юных советников стал кузнец Кратаркран, импульсивный и чрезвычайно энергичный великан. Старики каждое нововведение встречали в штыки, но Иносолан осаживала их с уверенностью адепта и истинно королевской надменностью, Рэп в конце концов признался, что наложил на нее чары величия, о чем нисколько не сожалел. Так что пристальный взгляд зеленоглазой королевы гасил любые вопросы или споры.

Памятуя о нехватке продовольствия, неизменно возникавшей к весне, Инос приказала произвести учет продуктов на всех складах. Но это распоряжение оказалось практически невыполнимо, потому что списки всегда грешили неточностью. Путаницу устраивал Рэп, который тихо бродил вокруг, наполняя склады снедью, а амбары зерном. Делал он это тайком от горожан и подобными шуточками довел бедного Форонода почти до безумия. Инос понимала, откуда что берется, но не спешила успокоить старика, предпочитая, чтобы управляющий маялся в неведении и не вмешивался в ее действия. Постепенно королева пришла к выводу, что побои, искалечившие Форонода, достались ему от джотуннов, а не от импов, но пострадало не только тело, но и его душа. Форонод стал совсем другим человеком, и Инос решила подыскать замену управляющему.

Ее очень заботило, сколько у нее подданных. Никому и никогда не приходило в голову интересоваться количеством населения Краснегара, но королева приказала исправить это упущение, тем более что в предыдущий несчастный год слишком многие погибли. Для краснегарцев перепись стала любопытным новшеством.

Помня, что джотунны — народ воинственный и любой праздник способны закончить потасовкой, Инос задумала обратить их вспыльчивость себе на пользу — собрать королевскую гвардию наподобие императорской. С восторгом обнаружив, что капрал Опари, то ли раскаявшийся в своем дезертирстве, то ли устав от жены, вернулся этим летом на одном из немногих завернувших в краснегарскую гавань купеческих кораблей, Инос произвела его в сержанты и назначила командовать не только гвардией, но и ополчением из добровольцев, набираемых из горожан. Опари не обманул надежд королевы, быстро управившись с последствиями мятежа, но зато основательно наполнив тюрьму. Король Холиндарн сам всегда выступал в роли судьи, но Инос эта обязанность не прельщала. Она назначила судей, объявив суд независимой инстанцией.

Джотунны Гристакса порядочно выжгли город. Так как Краснегар был не богат лесом, бревна и доски в прошлом всегда ввозили. Этой зимой жилищная проблема встала особенно остро.

Едва утвердив состав Совета, королева сразу же указала, где можно достать лес в неограниченных количествах. Запас его находился в нескольких днях пути к югу от города.

— Что толку, что он там лежит, — огрызнулся Форонод, — сюдато его не доставишь!

— Почему нет? — заулыбалась Инос. — Поставим телеги с колес на полозья, вот и все.

Хор возмущенных голосов пожилой части Совета поднялся со всех сторон, как дым от сырого торфа: вспомнили и гоблинов, и гребень дамбы, и переменчивость погоды, и нехватку фуража для лошадей, и еще много чего другого. Инос взглянула на презрительные ухмылки молодежи и поставила вопрос на голосование. Решено было увеличить краснегарский гарнизон с восемнадцати воинов до восьмидесяти, вооружить их мечами и срочным образом обучить людей тем способам защиты от гоблинов, какими издавна пользовались бригады дровосеков.

Зимой ездить по дамбе никто никогда не пытался. Сделать это предстояло впервые, и к тому же ломовых лошадей требовалось много. Распорядившись смастерить сани, Инос приказала, чтобы были восстановлены конюшни на материке, потому что задуманная беспрецедентная экспедиция обязательно состоится.

Иносолан собиралась должным образом почтить прах восьмерых краснегарцев, павших в битве за освобождение города, а также ей хотелось, чтобы в храме особой службой возблагодарили Богов. Нужен был епископ. Мастер Порагану — добросовестнейший и честнейший учитель принцессы, как нельзя лучше подходил на этот пост. Он пришел в неописуемый ужас, услышав приказ королевы. Глядя на его расстроенное лицо, Инос почувствовала угрызения совести как за сегодняшнее повеление, так и за прошлые хулиганские выходки на его уроках.

И еще одно напоминало краснегарцам о пережитых несчастьях. Все женщины, не считая, конечно, старух и маленьких девочек, были беременны, и большая часть из них на сносях. Кто подвернулся имперскому легионеру, а кто джотуннупирату, но младенцев в Краснегаре вскоре должно было появиться множество. Вот только помощи роженицам ждать было неоткуда. Поэтому Инос приказала превратить в родильное отделение целое крыло замка. Это заставило ее задуматься о наличии повитух. Понимая, что двумтрем бабкам с таким количеством родов не справиться, Инос пришла к выводу, что нужна специальная школа обучения этой профессии, а также королевское общество попечения о детях на летний период, когда женщины потребуются для работы.

Пока еще можно было выйти в море, из Краснегара от бед и напастей сбежали все, кто только мог, то есть добрая половина рыбацкой флотилии. Чтобы не голодать весной и не остаться с пустыми закромами на следующую зиму, нужно было уже сейчас строить лодки. Опять возникал вопрос о лесе и плотниках.

Дела, вопросы, споры, проблемы, распоряжения и приказы вынуждали Инос крутиться как белка в колесе все первых три дня ее правления.

 

3

— Пора отдохнуть, — непререкаемым тоном заявила госпожа Аганими. — Сейчас ты пойдешь и как следует выспишься.

— О, я бы с удовольствием, но…

— Никаких «но». Наконецто я привела в порядок твою спальню и разожгла там камин. Огонь пылает давно, так что помещение хорошо прогрелось. Сейчас же ступай туда! Не годится, чтобы наша дорогая королева извела себя работой до смерти…

Ребенком Инос недолюбливала эту занудливую старую экономку за то, что та частенько приставляла ребят к работе, отрывая от игр с принцессой, и устанавливала свои порядки. Однако в эти три дня грозная Аганими была королеве столь же необходима, как Рэп.

Порывшись в усталой, раскалывающейся от боли голове в поисках аргументов против выдвинутого предложения и не найдя ни одного более или менее вразумительного, Инос сдалась. Действительно, если королевство не могло пережить одну ночь без своей королевы, что в нем проку?

Над южными холмами мерцало слабое зарево. Оставалось гадать, закат то был или рассвет, время ложиться спать или вставать. Ясно, что половина дня миновала, неизвестно только какая. Все же света, просачивавшегося в окна, было вполне достаточно, чтобы в виде исключения обойтись на этот раз без фонаря.

Покинув тронный зал и устало поднимаясь по лестнице, Инос спрашивала себя, хватит ли у нее сил добраться до кровати. Спальня королей Краснегара всегда располагалась на верху башни Иниссо. Никто не задавался вопросом, почему это стало священным законом.

Инос миновала большую гардеробную, где споро трудились, наводя порядок, девочки.

Пересекая вестибюль, Инос вспомнила свой разговор со старшиной цеха кузнецов. В какой ужас пришел почтенный мастер, когда королева предложила ему расплавить мечи гномьей работы, чтобы выковать полозья к саням для подвоза строевого леса. Так как иного подходящего железа в Краснегаре на сегодняшний день не было, а полозья были необходимы, Инос предложила старшине не раздумывать, а просто выполнять приказ.

«Если уж мы сможем построить лодки, то было бы стыдно не сделать приличную мебель, а не такую, которая годится лишь для троллей», — убеждала себя Инос.

Конечно, столярничать краснегарцам особой необходимости не было. Инос всегда могла ускользнуть в Кинвэйл через волшебный портал и заказать там все, что нужно, а весной корабли доставят ее заказ в Краснегар.

Мысли о делах попрежнему не оставляли ее. Безусловно, лес можно привезти, но гвозди на деревьях не растут. Рэп снабжал ее золотом, с тем же успехом мог бы обеспечить и гвоздями, но без крайней нужды просить Рэпа о помощи Инос не хотела.

«Если они появятся, вопросов не оберешься, — проворчала Инос. — Любопытно, сколько я могла бы протащить через портал, прежде чем люди станут задумываться, откуда что берется?»

Удивительнее всего было то, что контрабанда через магический портал не воспринималась Инос как мошенничество, иное дело — колдовство Рэпа.

Инос поднялась на последнюю ступеньку лестницы. Перед ней маячила дверь спальни. Она налегла на нее всей тяжестью тела и, повиснув на ручке, ввалилась вместе с дверью вовнутрь. Не оборачиваясь, Инос закрыла ее и задвинула засов.

— Все! Мир и покой! — блаженно прошептала она.

Как и обещала экономка, в камине весело потрескивал жаркий огонь. Меблировка спальни все еще оставалась скудной: только линялый старый ковер на полу и узкая кровать У стены. На кровати сидел Рэп.

Одежда на колдуне осталась прежней, он был чисто вымыт, выбрит и без гоблинских татуировок.

Рэп поздоровался.

— Я хочу показать тебе коечто наверху, — сообщил он.

Инос чувствовала себя такой усталой, что ей уже все на свете стало безразлично.

— Нет! Не сейчас! — трясла она головой, чуть не плача от одной только мысли, что опять нужно двигаться.

— Хорошо, — кивнул Рэп. — Он действует!

— О чем ты?

— Я восстановил магический щит.

Инос бросила равнодушный взгляд на грозную дверь.

— Мне все равно. Сейчас я туда ни за что не пойду. Пока не отдохну… Может, завтра…

Но ее мрачность и равнодушие исчезли, сменившись любопытством к тому, что мог приготовить колдун.

— Пошли! — Рэп единым махом соскочил с кровати. — Пока ты в замке, никто не сможет за тобой шпионить. Над щитом только самая верхняя комната.

Фавн распахнул перед королевой дверь, и они принялись подниматься в комнату Иниссо.

— Мне показалось, что со времен Иниссо дамба немного осела; я приподнял ее и, кроме того, сделал ее непроницаемой для гоблинов. Так что и ездить станет удобней, и для королевства безопасней. И наконец, я восстановил заклятье незаметности на все королевство и увеличил его действенность настолько, насколько сумел. Чуть сильнее — и корабли забудут вход в гавань, — продолжал Рэп.

— Ты много и плодотворно поработал.

— Ты тоже славно потрудилась.

Наконец Инос вошла в комнату своего великого предка. Там было удивительно тепло, без сомнения, заботами Рэпа. От мусора не осталось и следа — снова работа Рэпа — чем, кроме колдовства, можно столь кардинально избавиться от пыли?

На южной стене черной кляксой выделялся волшебный портал. Сквозь стекла лился призрачный свет то ли восхода, то ли заката.

Мебель отсутствовала; лишь у одной из стен возвышался массивный сундук. Наверное, именно на него ее привели смотреть. Инос молча пересекла комнату, подошла к сундуку и потянула вверх крышку — напрасный труд.

— Другой пароль, — коротко предупредил Рэп, — Шанди.

— Почему «Шанди»? — спросила Инос, все еще держась за крышку. Сундук распахнулся от малейшего ее прикосновения.

— Трудно угадать, зато легко запомнить.

Инос пошевелила один из сотен и сотен кожаных кошельков. Увесистый мешочек звякнул, переваливаясь с боку на бок.

— Золото, — сообщил Рэп, стоявший сбоку и чуть позади нее. — Никогда не знал более расточительной женщины, чем ты, но на какоето время эти запасы избавят тебя от финансовых проблем. В том большом мешке — твоя корона. Оригинал исчез — даже мне не удалось отыскать его. Скорее всего, корону забрали и давно переплавили, но мой дубликат — точная ее копия.

«Корона? — с нехорошим предчувствием спрашивала себя Инос. — Кому до этого дело?»

Тяжелая крышка выскользнула изпод пальцев и со стуком захлопнулась, но Инос ничего этого не замечала — она повернулась к Рэпу и голосом, в котором дрожали слезы, промолвила:

— Рэп, если это означает…

— Да, означает, — твердо ответил фавн и поспешно добавил: — Теперь пойдем.

От его слов у Инос ноги подкосились. Обняв ее за талию, Рэп подвел королеву к порталу. Едва зазвучало: «Холиндарн!», как мрак сменился ярким солнечным светом, заливавшим будуар Кэйд.

— С ней все в порядке, — поспешил успокоить старушку Рэп. — Просто от усталости она едва держится на ногах. Эти дни она слишком мало спала.

— Все отлично, тетя, — подхватила Инос, испытывавшая острые угрызения совести за то, что так долго оставляла Кэйд в неведении.

— Конечно, дорогая, я не сомневаюсь, — заверила та. — Ты у меня молодец! А теперь присядь.

Кэйд вместе с Рэпом подвели Инос к креслу. За эти дни девушка так устала, что ноги не держали ее. Все косточки Инос ныли.

— Она недавно поела, — говорил Рэп, — но горячая ванна ей необходима, а десяти часов сна в мягкой постели будет вполне достаточно, чтобы восстановить силы. Ее бы и в замке не потревожили, но здесь она отдохнет лучше.

Инос смотрела из кресла обиженными, полными слез глазами, в то время как Кэйд торопливо скрылась за дверью, спеша распорядиться относительно ванны для племянницы. Рэп устроился на подлокотнике другого кресла, упираясь; одной ногой в пол и свесив другую. Татуировки на простоватом лице его, повидимому, исчезли безвозвратно, зато волосы попрежнему торчали во все стороны, а в глазах застыла тоска.

— Я ухожу, Инос.

— Вижу.

Инос была так измотана, что уже не могла спорить. Колдун сумел выбрать подходящий момент, чтобы избежать пререканий. Впрочем, переубедить Рэпа всегда было практически невозможно.

«Упрямый идиот!» — чуть не всхлипнула Инос.

— Ты отлично со всем справишься, — заверял колдун. — До сегодняшнего дня ты действовала великолепно, и дальше так будет.

— Без тебя я бы ничего не смогла сделать, — возразила она, — и не смогу.

— Возможно, в какойто мере это верно, но с той, первой, ночи я мало что делал, кроме как снабжал тебя деньгами. Разве я давал тебе советы? Нет, в этом не было нужды, ты сама вовремя угадывала все, что требовалось делать. Я буду следить за твоими успехами… издалека…

— Я люблю тебя. Ты любишь меня. И всетаки ты уходишь.

— Конечно же ты хочешь знать почему, а я не могу сказать тебе. О, Инос, дорогая, если бы я только мог, я обязательно сказал бы! — Он смотрел на нее с болью и смятением. — Знаешь, волшебные слова — они больше чем просто слова. Они — имена демонов, или стихий, или чегото еще. Я не знаю точно, но судя по всему, это так. Стихия связана своим именем и обязана служить тому, кому ее имя известно. У меня есть предположение, что, когда ты делишься с кемто волшебным словом, ты даешь демону стихии еще одного господина, которому он вынужден служить. Так что… Не знаю, сумел ли я достаточно хорошо объяснить, но надеюсь, основную мысль ты поняла.

Сидя в уютном кресле и опираясь головой о мягкую подушку, измученной Инос трудно было бороться со сном. Она пыталась сосредоточиться на лице Рэпа, но не могла. Ласковое тепло камина убаюкивало ее.

— И еще — слова сами способны о себе заботиться. Например, прячутся от магии. — Рэп потер лоб, словно у него голова разболелась. — Им даже не нравится, что о них рассказывают.

«Зачем мне твоя лекция, Рэп? — с горечью подумала Инос. — Обними меня! Мне это так нужно… И не уходи, останься со мной. Будь рядом всегда».

— И уж конечно произнести их нелегко. — Рэп соскочил с подлокотника. Выпрямившись, он продолжил лекцию: — Но они не хотят забвения, ктото обязательно должен помнить их. Когда я умирал в темнице Азака, одно из моих слов заставило меня цепляться за жизнь, как будто само боялось смерти. Думаю, в тот момент я с легкостью поделился бы им с кемнибудь, подвернись такой охотник.

Инос порывалась чтото спросить, но никак не могла вспомнить, что именно. Кроме того, она сильно сомневалась, что ей удастся вымолвить чтонибудь вразумительное.

— Так что иногда слова ведут себя так, будто они живые существа.

Рэп глубоко и прерывисто вздохнул, и Инос смутно стала осознавать, как нелегко ему рассказывать ей о волшебных словах.

«Больно? Говорить об этом больно? Промолвить слово больно? Может быть, носить в себе слово больно?»

— Что значит — обладать пятью волшебными словами? — вспомнила наконец свой вопрос Инос. — Объясни, что произошло с Рашей и чуть было не случилось с тобой, — пробормотала она.

Рэп попытался ответить, но слова не шли с языка. Наконец он сдался:

— Прости, не могу! — Он повернулся к окну и, вглядываясь в яркое сияние зимнего солнечного дня, задумчиво произнес: — Однажды мне сказали, кто — не важно, что Зиниксо — могущественнейший колдун со времен Трэйна. А я его одолел! Но я не могу… — И Рэп снова умолк.

— Олибино постоянно твердил, что случившееся невозможно.

— В какойто мере это так, — согласился Рэп. — Гном — ничтожный пустяк по сравнению с этим. Но тогда я был в бешенстве. Если бы он меня не разозлил, я бы не смог… справиться… но я был в такой ярости… Я практически себя не помнил от гнева и ненависти…

Инос вернулась к прежней теме:

— Так ты не расскажешь мне, почему уходишь?

— Инос… — не поворачиваясь, простонал Рэп. — Когда двое любят… Им приятно касаться друг друга, держаться за руки, обниматься, целоваться и… Ну, проявлять нежность друг к другу самым интимным образом.

— Ох, Рэп! — широко зевнула Инос.

— Извини, если прозвучит грубо, но я колдун и способен видеть сквозь стены. Ну, в общем, я видел, что происходит…

— Меня достаточно просвещали на эту тему.

— Вот как? — изумленно откликнулся фавн. — Ну… я ухожу именно поэтому. Я не верю себе, боюсь потерять контроль над самим собой… полностью!

Нелепость ситуации так встряхнула Инос, что она почти проснулась:

— Рэп! О, Рэп! Так теряй же его поскорее, теряй этот свой дурацкий контроль!

Рэп обернулся и, медленно покачивая головой, ошеломленно уставился на нее:

— Я не совсем это имел в виду, — пробормотал он. — Ну да, это, конечно, это. Но есть коечто еще, что требует контроля, и я… не смогу… не…

Инос снова стала ломать свою бедную, измученную, отяжелевшую голову, почему же Рэпу так трудно вымолвить то, что он хочет сказать.

— Женитьба колдунам не заказана, — упорствовала она.

— Не всегда, — горько усмехнулся Рэп.

— Иниссо был женат, — напомнила Инос. — Его жену звали Оллиола.

— Но у них было не больше… — Он застонал и умолк.

— Когда ты вернешься? Скоро? — Видя его колебания, она потребовала: — Обещай!

— Хорошо, я обещаю. Перед зимой.

— Раньше!

— Нет. О, Инос! Дело не в тебе, любовь моя! Верь мне! И не в Краснегаре. Нас ведь помотало по белу свету, не так ли? И ты и я, мы оба повидали немало стран. И я уверен, что не нашел бы для себя места лучше невзрачного маленького Краснегара. Он неяркий, но честный и дружелюбный. Ты согласна со мной, не так ли?

Она устало кивнула.

Рэп подошел к ее креслу, опустился на колени… он был рядом, но его шепот доносился словно издалека.

— Инос… Если бы я позвал тебя с собой… Если бы я сказал, что мы можем уйти туда, где жизнь чудесна, земля прекрасна, где мы никогда больше не узнаем ни тревог, ни забот… Что бы ты сказала на это, Инос?

— А как же долг? — пробормотала она. Глупый вопрос!

Уже в полузабытьи она почувствовала на своем лбу очень нежное прикосновение…

Потом Кэйд долго трясла ее за плечо, нудно твердя, что ванна готова. Рэп исчез.

 

4

Зима неспешно уходила, дни становились длиннее. Жизнь Инос вошла в привычную колею неторопливых рутинных забот. Ее реформы, так всполошившие почтенных советников, неторопливо осуществляясь, приносили благие результаты.

Первая экспедиция за лесом прошла столь успешно, что горожане устроили еще три похода. Инос искренне удивлялась, почему раньше никто не додумался возить лес на санях? Правда, древесина была сырой и требовалось выдержать ее на летнем солнышке, но леса привезли много. Либо гоблины не заметили бурной активности соседей, либо им стали глубоко безразличны потенциальные пленники, но единственным огорчением санных вылазок явилась потеря нескольких отмороженных пальцев на ногах новоиспеченных лесорубов. Гораздо больше тревог доставила забота об измученных лошадях. Однако горы бревен были действенным аргументом за правоту избранного Инос пути, так что репутация ее ничуть не пострадала.

Жизнь на суровом севере ценится превыше всего, и, когда стали появляться младенцы, семьи охотно и с любовью принимали их. В сущности, их матерей винить было не за что. Так что краснегарцы лелеяли дорогих крошек.

Чаепития с Кэйд стали для Инос насущной потребностью и чудесным отдыхом. Кэйд, обустроив Кинвэйл по собственному вкусу, помогала племяннице ценными советами. Ее проницательный ум и природный здравый смыл стоили многого.

Этим солнечным днем Инос, как обычно, заглянула в будуар тетушки в Кинвэйле поболтать, а заодно договориться о новых закупках.

В розовом батистовом наряде безукоризненно элегантная Кэйд держала пальчиками с аккуратно отполированными ногтями листки бумаги, словно раскрытый веер.

— Деготь, долота, домкраты, — прочитывала она каждую строчку, — дрели, епископ… Как, епископ? Инос, да ты что? Как может быть епископ в списке того, что нужно купить?

— Может, почему нет? И еще двух капелланов; не помню, упомянула я о них или забыла. Ах, тетя, это просто перечисление того, что абсолютно необходимо иметь, чтобы ликвидировать последствия вторжения. Теперь следующий список. Гоблины заблокировали все дороги по суше, а моряки вряд ли захотят везти к нам племенную скотину, так что нам нужны собственные суда. Впрочем, соль и некоторые другие продукты импы будут поставлять.

Кэйд скептически поджала губы и, отложив в сторону второй листок, стала внимательно рассматривать третий.

— Как тебе мои новшества? — беззаботно рассмеялась Инос, взмахнув рукой, давно не знавшей маникюра. — Книги и учителя, вещи и мебель для дворца, а также…

— Музыкальные инструменты? Понятно, но зачем столько бальных туфелек? Пятьсот пар!

— Ну и что? У меня обширные планы, потому и заказов много. К тому же это то, что намечено сверх обычных ежегодных торговых поставок. Таких, например, как зерно, лекарства, специи, краски, чугунные болванки…

— Чугунные что?.. Нет, дорогая, не стоит об этом. Знание производственных тонкостей вряд ли меня осчастливит. Лучше отведай моих бисквитов.

Скучая в притихшем Кинвэйле от отсутствия респектабельного общества в долгие месяцы обязательного траура по Экке, Кэйд с восторгом приняла на себя обязанности торгового агента Краснегара. Она приглашала купцов, выясняла цены, торговалась, фрахтовала корабли и в конце концов убедила Инос, что оплатить расходы на торговлю должен Кинвэйл.

— Экка была первопричиной всех краснегарских бед, следовательно, из ее обширных доходов и будут оплачены счета. Считай это компенсацией за моральные и материальные убытки. Рэпово золото когданибудь да кончится. Кроме того, где гоблины с их мехами? Как Краснегар собирается выжить без этого источника доходов?

Инос не задумывалась об этом. Никого из горожан, казалось, не беспокоило, что меновой торговли с гоблинами прошлым летом не было. На всякий случай Инос попросила Форонода представить ей обзорный отчет по торговле с гоблинами и, увидев цифры, пришла в ужас. Краснегар получал шкуры с гоблинских земель. Королева и управляющий единодушно решили молчать о печальном факте, скрыв его даже от Совета. Таким необычным способом королева и управляющий проявили невольное уважение друг к другу.

Весна в этом году выдалась ранней, а потому и дорога по дамбе расчистилась раньше, чем ожидалось. Стада отправились на пастбища, а лодки готовились выйти в море. Жизнь продолжалась.

Инос восстанавливала приятельские связи с прежними знакомыми и привечала новых друзей, но двор собирался медленно. К тому же задушевные отношения у королевы ни с кем из подданных, какими бы прекрасными они ни были, не складывались — мешала корона. С этим ей поневоле пришлось примириться. В народе воскресли легенды об Иниссо, и всеми молчаливо было признано, что королева унаследовала его магические таланты. Этому способствовало появление невесть откуда взявшихся вещей. Время от времени краснегарцы наталкивались то на свертки гвоздей, то лекарств, и все это неподалеку от замка. Инос свято хранила тайну волшебного портала. Она не сомневалась, что без ежедневных посещений Кинвэйла она непременно сошла бы с ума.

Весенние ветры сменились летними и очистили море ото льда, позволив торговому флоту южан наконецто войти в гавань и доставить заказанные грузы. Горожане изумлялись количеству прибывших в этом году кораблей, а также обилию и разнообразию привезенных вещей.

Форонод все еще считался управляющим, но прежняя энергичность к нему так и не вернулась. Его знаменитое умение все предвидеть и за всем уследить осталось в прошлом. Инос решила принять на себя обязанности старика и долгие недели проводила на материке, буквально стоя у него над душой. При желании адепт способен был научиться чему угодно, и постепенно королева сумела практически заменить Форонода, самолично справляясь со всеми делами.

Вместе с летом явились и гоблины, но ни один из них не пожелал перейти дамбу. Они упрямо настаивали на том, чтобы обмен товарами происходил на материке. Завидев первую ватагу охотников, за которыми тащились их женщины, навьюченные походным скарбом и вонючими шкурами, королева и управляющий вздохнули с огромным облегчением. На радостях Инос предложила взамен шкур мечи, благо в Краснегаре их скопилось слишком много, а главное, от них не было никакой пользы. Гоблинов чрезвычайно обрадовало это предложение, и они отдали меха за оружие не торгуясь.

Лишь позже, когда гоблины ушли, Инос сообразила перечитать свой договор с Империей. Эмшандар, дальновидный политик, не забыл включить в документ пункт, запрещающий Краснегару продавать оружие гоблинам. Инос осталось только вздохнуть и порадоваться, что отряд охотников был малочисленным.

Лето заканчивалось, и дни укорачивались. В этом году уборочная страда завершилась на удивление быстро. Поля отдыхали, а урожай лежал в городских хранилищах.

Инос хорошо помнила обещание Рэпа вернуться к зиме и не сомневалась, что он сдержит слово. Поэтому она каждый день надеялась встретить фавна.

Инос пыталась понять, что за странная перемена произошла в Рэпе, едва он стал колдуном. Она размышляла над оброненными им намеками, над странным взглядом фавна, который она ловила на себе. В конце концов она выстроила собственную теорию на зыбкой почве сплошных догадок.

В результате у нее созрел план.

Инос не смирилась с поражением и не признала себя побежденной.

 

5

Полная луна медленно ползла над горизонтом. В воздухе уже пахло снегом. Однако Бог Зимы упрямо пренебрегал своими обязанностями. В морозном воздухе витал аромат водорослей и рыбы. Стылую тишину рвали резкие крики чаек. Как все это было мучительно знакомо Рэпу!

Перед затопленной дамбой три тяжело груженных фургона дожидались отлива, выделяясь на фоне мрачного неба черными безликими контурами. Кайма алого заката с одной стороны и серебристое пятно восходящей луны с другой погружали землю и море в сероватожемчужный полумрак.

Среди хижин на побережье все еще сновали люди. Они не обратили внимания на незнакомца, восседавшего на огромном вороном жеребце. Один или двое из них дружески кивнули проезжавшему мимо всаднику, затем вернулись к своим делам. Даже то, что конь не был взнуздан, не привлекло ничьего внимания.

Осталось перевезти последние припасы: партию шкур и костей, да несколько бочек вяленой конины. Однако в этот раз, какая бы жестокая и долгая ни предстояла зима, год будет хорошим. Лучшим доказательством тому, что город полностью подготовился к зиме, было отсутствие Форонода на переправе через дамбу. В отдалении от прибрежной полосы, то тут, то там глаз натыкался на внушительные кучи торфа. Его Краснегару всегда не хватало, и, пока будет позволять погода, телеги продолжат курсировать по дамбе, обеспечивая город запасами топлива.

Инос отлично справлялась со своими обязанностями правительницы. Первое время Рэп, тревожась за Инос, часто наблюдал за тем, как идут у нее дела; позже, видя ее успехи, проверял реже. Сама королева большую часть времени проводила в замке, укрытая щитом от взора любого волшебника, но Краснегар был как на ладони, и, замечая счастливые лица его обитателей, Рэп не сомневался — город выживет. Фавн ни за что бы сюда не вернулся, если бы не обещал это сделать, но долго он здесь не задержится, и этот визит будет прощальным.

Неподалеку от въезда на дамбу Рэп с удивлением заметил новые утепленные конюшни и, проезжая мимо, мимоходом наложил на них чары, делающие их невидимыми для гоблинов.

«Похоже, в Краснегаре произошли перемены», — усмехнулся Рэп.

Конь прядал ушами, косясь на беспокойные волны, шуршащие галькой, и не осмеливаясь вступить в море. Успокоенный чарами колдуна, он уверенно зашлепал своими огромными копытами по тонкому слою воды, покрывающей дамбу. Флибэг чрезвычайно подозрительно принюхивался к йодистому запаху прозрачной жидкости, а потом даже лизнул морскую воду. Но так как на вкус она ему не понравилась, он мотнул головой и фыркнул, выражая искреннее нежелание мочить в этой дряни лапы. Убеждать пса понадобилось дольше, чем жеребца, но в конце концов, рыкнув для порядка, собака последовала за Злодеем.

Наступил отлив, и море уходило, обнажая узкие, наполненные водой колеи, змеящиеся по дамбе. Рэп порадовался, что в прошлый раз приподнял дамбу. Вскоре Злодей рысил по Большому острову, а собака вновь бежала впереди всадника. Дорога поворачивала в глубь побережья, и Рэп наконецто рискнул обозреть ясновидением доки. Все было до боли узнаваемым, именно таким, как он и ожидал — скромные труженики бодро трудятся; на подпорках, покачиваясь на ветру, сушатся рыболовные сети; многие рыбацкие лодки уже покоятся на берегу. Отрадная картина мирной, спокойной и безопасной жизни. Порожний фургон выкатился с городской окраины, направляясь к дамбе. Кучер не обратил ни малейшего внимания на встретившегося ему на переправе всадника.

По обочине в сторону доков спешила всадница; без сомнения, ее интересовала переправа.

«Инос на Молнии! — радостно встрепенулся Рэп. — Вряд ли чтолибо ускользнет от ее заботливых глаз. Она станет доброй королевой Краснегару, не хуже, чем любой другой правитель прошлого. Я всегда это знал».

Всадница остановилась и, заслонясь рукой от солнца, стала пристально разглядывать одинокого всадника. Инос так резко подскочила в седле, что Молния испугалась, но юная королева сразу же подчинила ее своей воле и пустила галопом. Злодей прошлепал по последнему отрезку дамбы, и обе лошади встретились на склоне холма поодаль от переправы.

— Рэп! О, Рэп!

«Бог Дураков! И зачем я только пообещал приехать? Глупенькая малышка плачет в три ручья. Я не должен был обещать, не должен был приезжать!» Но вслух он произнес лишь два слова: — Здравствуй, Инос.

Колдун порадовался, что обладает ясновидением, потому что слезы застилали его глаза. Шаловливая малышка превратилась в красивейшую и очаровательнейшую женщину.

— Злодей? И Флибэг с тобой? Ты побывал в Араккаране?

— Где только меня не было, но отрадно оказаться дома, — заверил Инос Рэп.

Она хотела спросить о чемто, но передумала. Вероятно, ее любопытство касалось Азака. Инос вдруг пристально вгляделась в Рэпа.

— Рэп! В чем дело? Ты болен?

— Нет, колдуны не болеют. Просто устал, вот и все, — как можно спокойнее ответил Рэп, подавив мысленный стон: «Ты разрываешь мне сердце, девочка. Вот в чем дело».

— О Боги! Что случилось? Ты ужасно выглядишь!

«Еще бы!» — горько фыркнул Рэп, но опятьтаки про себя.

— Ты великолепна, Инос, и как женщина, и как королева. Твоя успешная деятельность достойна всяческих похвал.

Инос, чуть прищурившись, пронзила фавна тем подозрительно пристальным взором, каким когдато одаривала его мать, когда он пытался утаить от нее свои истинные чувства. Затем с деланной улыбкой поинтересовалась:

— Ты специально подгадал приехать на Праздник урожая?

Вот уж о чем он совершенно забыл, так это о ежегодном празднике.

— Конечно, — подтвердил колдун.

* * *

В Краснегаре Рэп провел три дня и за этот срок едва не лишился рассудка.

Рэпу очень хотелось хоть ненадолго снять с себя чары незаметности и побыть самим собой среди старых друзей. Но это привлекло бы к нему пристальное внимание окружающих, посыпался бы град вопросов, отвечать на которые правдиво Рэпу было бы затруднительно. А кроме того, его появление доставило бы Инос кучу неприятностей. Люди заметили бы, как их королева смотрит на фавна.

Поэтому колдун не снимал с себя чар, что во многом ограничивало его свободу общения со старыми друзьями. Приятели детских лет все выросли, возмужали: Джик, Крат, Лин… Коекто из них отпустил бороду, вероятно для солидности. Все девушки стали матерями, и Идо, и Фэн, и… Время от времени он встречал их, как правило, на улицах города, когда Инос показывала ему свои достижения, попутно информируя Рэпа, что еще осталось сделать. Рэп убедился, что люди встречают королеву радостными улыбками, искренне желая ей счастья и здоровья. Краснегарцы гордились молодой властительницей. У импов в крови была романтика баллад о прекрасных принцессах, но здесь, в Краснегаре, это превратилось во всеобщее преклонение перед королевой. Джотунны и те восхищались Инос.

Лишь однажды Рэп стал свидетелем сопротивления Инос. Столяр, довольно пожилой человек с устоявшимися взглядами и жизненными правилами, и слышать не хотел об изменении стиля меблировки дворца. Зеленые глаза королевы вспыхнули, волшебное пространство всколыхнулось легкой рябью, а столяр умолк на полуслове, кланяясь и извиняясь, попятился и, спотыкаясь и заикаясь от смущения, поспешил убраться с глаз королевы. Больше ни разу Рэпу не доводилось видеть в действии чары величия — этого не требовалось.

«Отличная работа, — радовался Рэп собственному творению, — к тому же почти неразличимая. Лучшее из моих заклятий».

На Празднике урожая колдун увидел практически всех своих друзей и знакомых, но никто из них не увидел его. Тронный зал, пышно украшенный лентами и гирляндами из цветов и злаков, был полон людьми.

Краснегарская музыка резко отличалась от столичной. Здешние музыканты не заботились ни о такте, ни о тональности, лишь звучало бы погромче и пободрее. Рэп дважды танцевал с Инос, но настоял, чтобы остальные танцы королева распределила между теми верноподданными, которые с надеждой вертелись вокруг нее.

«Она пренебрегла моим советом, хоть крепких парней здесь полнымполно, — наблюдал Рэп за танцующей Инос. — В большей или меньшей степени все они любят ее — это очевидно. Также очевидно и то, что она могла бы выбрать любого из юношей, которые сходят по ней с ума, но не приблизила к себе никого из них. Будет ли она счастлива, если я воспользуюсь магией и заставлю ее влюбиться в какогонибудь парня посимпатичнее? — гадал Рэп. — Стоит мне только захотеть, и…»

Рэп стоял в одиночестве среди веселой толпы, никем не замеченный, и боролся со своей совестью.

«Императору я сказал, что хочу только одного: чтобы Инос была счастлива. С помощью колдовства я в два счета могу сделать ее счастливой. Так чего же я жду? — маялся Рэп. — Надо как следует подумать над этим, прежде чем я окончательно распрощаюсь с ней».

В предыдущие дни они много разговаривали, вернее, говорила в основном Инос. Она очень гордилась своими достижениями — и не без основания, и Рэп позволял ей снова и снова показывать и объяснять все то, что он увидел в первый же часполтора своего визита. К тому же многое ему было известно ранее он ведь издалека наблюдал за Краснегаром.

Рэп больше слушал, чем говорил, но об Араккаране он ей рассказал. Туда фавн отправился за своей собакой. Его появление повергло в дикий ужас и Азака и Кара. Трясясь от страха, оба брата устроили пир в честь колдуна, пригласив на него лучших жонглеров, фокусников и танцовщиц. Рэп рассмешил Инос, поведав ей, какими шутками он забавлялся на охоте, устроенной для него султаном.

— Флибэга ты спас, а как насчет пантеры? — поинтересовалась Инос.

— Пантеру я оставил в покое. Я никогда не любил кошек.

— Неужели Азак добровольно отдал тебе Злодея?

— Я не спрашивал разрешения султана, просто забрал коня, вот и все. Хоть както Азак должен заплатить мне за все.

Больше об Араккаране ни Инос, ни Рэп не упоминали. Фавн коротко сообщил ей о других своих странствиях — в Феерию, на Драконий полуостров и в Дартинг.

— А Тум? — осторожно спросила Инос.

— Нет, в Туме я не был.

Они говорили обо всем, но только не о любви. Этот вопрос они оба упорно обходили стороной. Однажды Рэп попытался коснуться запретной темы, но чтото принудило его к молчанию. То ли волшебные слова воспротивились, то ли чьято власть, более высокая, чем слова, — он не знал этого наверняка.

С того самого момента, когда Рэп встретил Инос на берегу, колдун понял, что она чтото задумала. Конечно, ему ничего не стоило прочитать ее мысли или магией вынудить Инос к откровенности, но он не сделал ни того ни другого.

Стены колдуну не преграда, и, чтобы не смущать Инос и не мучить себя понапрасну, Рэп проводил ночь вне замка. Близ гавани фавн разыскал заброшенную мансарду, устроил там мягкую постель и терпеливо лежал в ней долгие часы в темноте и одиночестве. С той самой памятной ночи в Хабе Рэп больше не испытывал потребности в сне; колдун почти уже забыл, что такое сон.

 

6

На четвертое утро Рэп пришел к Инос прощаться. Королева завтракала. Она одиноко сидела за верхним, королевским столом. Рэп попростому вошел через дверь, прошел по залу к королевскому столу и занял стул рядом с королевой. Солнце едва взошло, но день обещал быть необыкновенно ясным и теплым; еще один чудесный подарок уходящей осени. Инос сохранила пристрастие к зеленому цвету, но праздник кончился вчера, и сегодня на королеве было неброское светлозеленое платье и лента в тон, поддерживающая вольно струящиеся локоны. В этом будничном наряде Инос выглядела на удивление красивой, как никогда.

Увидев Рэпа в дорожной одежде, Инос побледнела.

— Уже уезжаешь? Не может быть! — обиженно промолвила она.

— Хочу успеть поймать хорошую погоду, пока еще можно, — сказал Рэп, пряча глаза.

— Доброе утро, ваше величество, — продребезжал старческий голос.

Белый как лунь слуга прошаркал к королевскому столу и поставил перед Инос серебряный поднос с чашкой шоколада и миской овсянки. Он не заметил, что королева за столом не одна, а Рэп, предупреждая распоряжения Инос, снабдил себя овсянкой.

— Можно мне взять Огненного Дракона? — спросил Рэп между двумя ложками каши. — Мы с ним всегда были добрыми друзьями. Мне кажется, он слишком состарился для своих обязанностей.

— Конечно, бери, — прошептала Инос.

— А Злодея я оставляю тебе. Думаю, он отлично поладит с кобылами. Прекрасное напоминание об Азаке, ты не находишь?

— Ооччень смешно! — фыркнула Инос.

Рассказывая об Араккаране, Рэп не стал извещать Инос, как добросовестно наверстывал упущенное Азак с тех пор, как вернулся домой. Ужасный человек!

Некоторое время они молча жевали овсянку. Клейкую, пресную кашу нельзя было назвать деликатесом.

«Странно, почему мне так нравится эта, в сущности, мерзкая еда», — размышлял Рэп.

Но она ему нравилась, и все тут. Не так давно он был одним из слуг этого замка и садился за трапезу вместе с дворцовой челядью за нижний стол, тянущийся вдоль каминов. Они сейчас там, трудятся над плошками с горячей кашей, а он здесь, за верхним столом, уже не слуга — колдун, личный гость королевы. Рэп чувствовал себя неуютно в зале. Он пришел попрощаться с Инос, но не мог сказать «прощай» своим прежним друзьям — для них его как бы и не было здесь. Они вернулись домой; многие из них пробыли на материке целое лето, трудясь в поте лица без сна и отдыха. А теперь они наслаждаются зимним покоем, упиваясь сухим жильем, чистыми постелями, судача и сплетничая со старыми знакомыми, завязывая новые дружеские отношения.

«Ну почему я такой дурак, что притащился сюда?» — в который раз корил себя Рэп.

Инос неотрывно смотрела на колдуна, нервно комкая салфетку. Бесспорно, она к чемуто готовилась, а Рэп упрямо играл в благородство, а вернее, боялся позволить себе узнать, что именно она затеяла.

— Не желаешь стать королевским конюхом? — тоскливым тоном спросила Инос.

— Не лишай Хононина его титула. Старик прослужит тебе еще десять лет по меньшей мере, — попросил Рэп, прибавив про себя. «Ведь боли в суставах его больше не мучают. Они чудесным образом исчезли в ночь возвращения королевы. Старику отпущено еще четырнадцать лет жизни. Он умрет от удара в канун Праздника зимы.»

— Еще есть пост начальника гарнизона. Соглашайся!

Их взоры встретились, и оба ухмыльнулись.

— Это не мой род деятельности, — возразил Рэп. — Опари — лихой вояка, не мне с ним равняться.

— Тогда король? — прошептала она. — Место вакантно. Других свободных должностей нет.

— Я не гожусь в венценосцы, мудрости маловато, — отшутился Рэп.

— Не увиливай, ума у тебя хватит на десяток мудрецов.

«Почему люди мучают себя, упорно добиваясь невозможного?» — вздохнул Рэп и сменил тему разговора.

— Инос, твои подданные не должны узнать, что ты вернула свой трон с помощью колдовства. Тебе известно, как они относятся к магии?

Инос равнодушно пожала плечами.

— Теперь они ударились в другую крайность и видят магию во всем, что бы я ни делала. Малышу улыбнулась — благословение подарила, нахмурилась — с беднягой удушье от страха. Похоже, они притерпелись к наличию чар в королевстве.

— Помнится, от меня они шарахались, — вздохнул Рэп. Прошлое все еще мучило его.

Инос накрыла ладонью руку фавна и сказала:

— Поверь, дорогой, теперь они стали умнее. У магии немало преимуществ, и они поняли это. Кроме того, привычка — великая сила.

— Конечно, — согласился Рэп и, создав себе чашку горячего шоколада, высвободил руку, чтобы взять ее.

— Они примут тебя, любовь моя.

— Им не хватит времени, чтобы привыкнуть к колдуну.

— Ты уходишь! Это бесповоротно?

— Бесповоротно.

— Надолго ли на этот раз?

Он посмотрел ей прямо в глаза, и предчувствуя горькую правду, она закусила губу.

— Навсегда, — сообщил Рэп.

— Но ведь ты страдаешь!

«Как она догадалась?» — усмехнулся фавн и принялся убеждать:

— Останься я, будет только хуже. Гораздо хуже! Тебе тоже придется несладко. Я уже говорил и еще раз повторю — нам нельзя быть вместе, Инос.

— Тебе больно, понастоящему больно. Сагорн понял это и объяснил Кэйд. Тогда и я сумела увидеть.

Рэп молча ел овсянку.

— Ты мучаешься с тех пор, как Зиниксо сказал тебе пятое слово. Огонь ты затушил, но не избавился от него. Я права? Тебя сжигает с тех самых пор, не так ли?

— Оно не жжет, — заверил Рэп, удивляясь, как верно она угадала.

— Но причиняет боль? Вот почему ты так жутко выглядишь!

— Я выгляжу нормально!

— Это сейчас, для отвода глаз ты кажешься в полном порядке. Но там, на дороге… В тот первый момент, когда мы встретились, ты выглядел старше Эмшандара. Стоило мне ахнуть, и ты переменился. Не лги, тебе больно!

Лгать он не хотел, тем более ей, а объяснить ничего толком не мог, поэтому просто молчал. Он ждал, что Инос рассердится, и даже желал этого, но она не вспылила, только продолжала теребить салфетку.

— Я рада принять Злодея, Рэп, — почти спокойно сказала королева, — но и мне хочется чтонибудь подарить тебе. Скажи, что бы ты взял?

— Только Огненного Дракона.

Смятая салфетка замерла в ее руках.

— Рэп, я могу просить тебя об одолжении? — с каменным лицом произнесла Инос.

— Конечно, все, что угодно, — заверил колдун, не ожидая подвоха.

Инос молчала, и Рэп стал прикидывать в уме, что бы ей хотелось. Наверняка не золото, потому что опустевший сундук он вновь заполнил доверху.

«Может быть, она хочет поднять дамбу или както изменить замок? Что ж, пусть сама скажет, я не собираюсь совать нос, куда не просят», — решил Рэп, зачерпнув ложкой овсянку.

— Рэп, я хочу стать колдуньей.

Рука фавна замерла на полдороге ко рту. Ложка наклонилась, и с нее сполз комок горячей каши. В следующее мгновение овсянка и вслед за нею ложка шлепнулись Рэпу на колени, но он ничего этого не заметил.

— Инос, нет! — прошептал он. — Ты не знаешь, о чем ты просишь!

— Что ж, расскажи, и я узнаю.

— Говорить об этом и то ужасно — быть колдуном… Инос, ты перестанешь воспринимать людей такими, какими ты их привыкла видеть. Но изменится не только внешнее восприятие. Они сами станут для тебя раздражающе медлительными и поглупевшими. Хуже того, они потеряют в твоих глазах всю свою значительность! В любой миг ты сможешь иметь все, что душа пожелает, но именно поэтому угаснут желания. Когда нет преград, то и стремиться не к чему. Чьилибо мнения или нужды тоже потеряют значение. Нет, это ужасно. Ты не можешь хотеть этого!

Откровения Рэпа сильно напугали Инос, но она не желала выказывать свой страх.

— Ты сказал «все, что угодно»! — упрямо напомнила королева.

— Я не это имел в виду. К тому же у тебя уже есть то, что тебе нужно…

— Пусть я, как мне ни жаль, тупая и незначительная, но память у меня в порядке, и я могу поклясться, что своими ушами слышала слова «все, что угодно».

Рэп съежился, спрятав лицо в ладони. Это желание было хуже, чем любая плотская страсть, какую только можно себе вообразить. В его душе запели серебряные трубы фанфар, а в сердце затеплилась нежная, как рассвет, надежда. Казалось, спасение рядом!

«В конце концов, смог же я остановиться, сказав ей два слова, — уговаривал себя Рэп. — Даже вспоминать мука мученическая, и всетаки однажды я с этим справился».

«Еще бы не справиться, — отпарировал здравый смысл, — тебя ждал Зиниксо. Яростная ненависть переборола любовную страсть. Где сейчас твой джотуннский гнев? Тогда у тебя было два стремления, теперь — одно. Как ты остановишься?»

«Боль… Вот о чем она думала, когда просила! — шепнул себе Рэп. — В ту ночь я поделился с ней двумя словами и, ослабив свою мощь, смог справиться с перегрузкой. Если уменьшить груз еще двух слов, боль значительно снизится. Ничего толком не зная о словах, она сумела угадать результат. Может, она права?»

«Попробуй! — убеждало искушение. — Попробуй!»

Месяц за месяцем фавн боролся с болью, упрямо подавляя муку, но она упорно изводила его день за днем, час за часом. Он угасал медленно и мучительно, прекрасно осознавая это, но не видя выхода, как вдруг ему предлагают решение.

«Должно быть, Инос права, и я в какойто степени избавлюсь от боли, если разделю с ней еще два слова, — мелькнула утешительная мысль, но ее тут же перебила другая: — А Хранители? Они стерегут меня денно и нощно. Их служители постоянно следят за мной и за тем, что я делаю. Пока они боятся меня, знают, что я один стою всех их вместе взятых и даже больше того. Но если я ослабну, они слетятся на поверженного, как стервятники на падаль».

Новый Хранитель Запада блистал особым могуществом. Неудивительно, что Четверка боялась Рэпа. Они не осмеливались вмешаться, когда, разрушая их козни, Рэп спас феери, оставшихся в Мильфлере… пресек чуму среди гоблинов… заставил драконов убраться восвояси, когда те явились выяснять, с какой стати Рэп заявился к Нагг и что он делает для изгнанников…

Рэп наплевательски растоптал священный Протокол, а Четверка не смела пикнуть, притворяясь, что ничего не видит и ни о чем не знает. Однако, бесспорно, заметь ктонибудь из них слабость ненавистного колдуна, и все вчетвером они ринутся на противника.

Но мысль о врагах и возможном своем поражении ничуть не огорчила Рэпа, более того, он остался равнодушен к этой проблеме.

Поддастся он искушению или нет — в любом случае он останется обладателем пяти слов. Ну станет он чуточку слабее, разделив два из них, все равно ни один из Четверки не рискнет связаться со столь могущественным колдуном.

«Странная это штука — могущество пяти слов. Может быть, легендарные колдуны прошлого именно так добывали свою мощь? Но обыкновенных людей, подобных Раше, большинство, и ихто обладание пятью словами мгновенно уничтожает. Так что же, поделиться или?..» — метался Рэп между желанием поддаться искушению и прислушаться к здравому смыслу.

Делиться словом — процесс болезненный, даже мучительный, чуть ли не смертельный. Сагорн испытал это на себе, но с Рэпом дело обстояло иначе.

«Стоит только шепнуть, и боль ослабнет, — напоминало искушение. — Можно ли не выполнить просьбу Инос? Скажи ей! Да, скажи!»

«Вспомни об опасности! — откликнулся здравый смысл. — Она не знает о ней!»

Рэп с трудом отнял руки от лица и посмотрел в бледное, испуганное лицо девушки:

— Ты уверена, что хочешь этого?

Она молча кивнула и быстро облизнула пересохшие губы.

— Известно ли тебе, чем ты рискуешь? — еще разок попробовал пугнуть Рэп.

— Я доверяю тебе. Только два.

«Умница!» — с замиранием сердца подумал Рэп.

— Кажется, я поняла, почему ты не решаешься прикасаться ко мне! — воскликнула Инос. — Значит, вот почему ты избегаешь близости? Ты опасаешься потерять контроль? А ято все гадала, о каком контроле идет речь!.. Ты боишься, что скажешь мне их все!

«Нет, она не глупа. Впрочем, Инос — адепт, а это немаловажно», — решил Рэп.

— Три оставшиеся у меня слова могут легко слететь с языка в момент… ээ… — замялся он, — страсти.

— И что произойдет? — спросила Инос. — Я вспыхну и не смогу обуздать магию?

Фавн тряхнул головой и попытался было сказать чтото, но не смог. Острая боль пронзала его даже тогда, когда он лишь думал о попытке объяснить суть. Запрет лежал прочно.

— Но двато ты наверняка можешь сказать мне!

— Ты не знаешь, о чем ты просишь, — простонал Рэп, возвращаясь к началу их спора. — Даже если я сумею вовремя остановиться, Инос, это ничего не изменит в наших отношениях. Станет только хуже, когда между нами останется лишь одно слово, и… и…. — Язык не повиновался суперколдуну. — Останется только одно слово, — повторил Рэп.

— Ты сказал «все, что угодно»! — настаивала Инос.

— Нет. Не хочу рисковать.

Она огорченно вздохнула, подняла на упрямца свои зеленые, сияющие как солнышко глаза. На ресницах девушки дрожали слезы.

— О, Рэп! В които веки… Если этим утром мы распрощаемся навсегда, почему бы тебе в виде исключения, один разочек, не позволить мне уговорить тебя на чтолибо?

— Это слишком рискованно, Инос, — жестко ответил Рэп и отодвинулся от стола вместе со стулом.

— Я готова рискнуть, — решительно заявила она. — Я попросила тебя об одолжении, и ты сказал «все, что угодно». Итак, Рэп, ты — хозяин своего слова или нет?

Рэп терялся в догадках, почему Инос упорствует? Ему не верилось, что она это делает ради своего королевства.

«Если бы только знала малышка, что она на себя примет, став колдуньей. Нет, не может Инос не знать этого — тут чтото другое», — заподозрил колдун.

Мысль о том, что она хочет таким способом помочь ему, Рэп отбросил как неразумную. Если она оказалась такой догадливой, какой показала себя, она не могла не понять, что боль, которая постоянно мучит Рэпа, все равно не иссякнет. Ведь как владел он пятью словами, так эти пять слов при нем и останутся. Был лишь один способ узнать, что замыслила Инос, — прочитать ее мысли. Тогда мотивы ее поступков станут ясны. Но Рэп не решился взглянуть, он опасался найти в ее фантазиях себя.

— Послушай, Инос, так транжирить волшебные слова нечестно по отношению к другим их владельцам, — запротестовал он, хватаясь за этот последний аргумент, как утопающий за соломинку. — Те два слова, которые есть у тебя… одно досталось мне от Зиниксо, а другое я получил от своей матери. Тогда, в Круглом зале, я не выбирал, я выпаливал первое, что пришло на ум. — Фавн поежился, вспоминая об огненном смерче в Эминовом зале. А вспомнив, нахохлился еще больше, памятуя о той, кто спас его в ту ночь. — Я очень сомневаюсь, что ктонибудь еще знал эти слова. Неразделенными остались еще три — они принадлежат Кэйд, Маленькому Цыпленку и Сагорну. Двое из них крупно пострадают, если я разделю эти слова с тобой.

— В любом случае, Сагорна и его компанию оставь в покое! — встрепенулась Инос, а ее зеленые глаза засияли как звезды. — Что касается гоблина, то он не пострадает. Я отлично помню, как ты предостерегал его от применения волшебства в рукопашной схватке. Теперь Кэйд. Вряд ли ей когдалибо еще доведется проявить свой талант наставлять юных девушек на путь истинный. Немало лет ей предстоит потратить на Кинвэйл, а потом… она станет слишком старой. Она знает это и уже смирилась с такой перспективой.

Рэп в отчаянии оглядел зал. Челядь доскребывала по мискам овсянку, но больше чесала языками. Посторонних поблизости не было.

— Ты абсолютно уверена в том, чего хочешь?

Инос утвердительно кивнула. Уверенности у нее не было, но было царственное спокойствие, которое происходило не только от чар величия, наложенных на нее Рэпом.

Не успел Рэп осознать свои действия, как наклонился к Инос и шепнул ей слово Кэйд. Едва колдун договорил его до конца, как испытал огромное облегчение. Второе слово слетело с его языка даже легче, чем предыдущее, а третье…

Благо волшебные слова были очень длинными, и Рэп успел прикусить свой болтливый язык — только так смог он остановиться на половине третьего слова. Но до чего же трудно было ему сдерживаться! Боль жгутом скручивала его внутренности, понуждая разжать зубы и выкрикнуть недоговоренное; бесконечная скорбь, страх и презрение к себе требовали выразить себя криком, но фавн лишь молча сжимал челюсти. Его разум раздирало отчаяние, а смертная тоска растаптывала душу, сминая тело спазмами. Рэп не заметил, как свалился со стула. Невыносимое мучение заставило его в корчах и стонах кататься по полу, слыша издевательский смех Богов.

Но и в этот раз Рэп сумел остановиться, хоть рот его был полон крови.

Еще не опомнившись от переполнявшей его бури страстей, он увидел прямо перед собой в магическом пространстве Инос — нежную до прозрачности, испуганно зажимавшую руками уши. Иносколдунью, великолепную, прекрасную, желанную, близкую и такую родную, что он не выдержал и с криком: «Инос, любимая!» — метнулся к ней.

— Нет, Рэп!!! — горестно откликнулся ее призрак и отпрянул от протянутых рук, полыхая аурой краснорозовых оттенков.

Фавн потянулся за ней, намереваясь схватить девушку и, невзирая на сопротивление, притянуть к себе, покрыть поцелуями мягкие губы, нежные щеки, маленькие ушки… именно ее уши искали его губы.

В зале рука Рэпа мертвой хваткой сжала платье королевы в тот самый миг, когда та бросилась бежать. Он рванул к себе ухваченный подол; материя затрещала, но выдержала. Инос покачнулась, споткнулась о стул и, не удержав равновесия, упала на пол. Сколько ни отбивалась и ни кричала девушка, он заключил ее в объятия.

Рэп уже собирался поцеловать ее, сказать, что он безумно любит ее, и разделить с ней пятое слово, но… выскользнув от него, девушка убежала.

Инос воспользовалась магией. В мирском мире, избегая его объятий, она исчезла, оставив в руках Рэпа платье. Дернувшись, он неуклюже перекувырнулся, задев ножки стула. Это привлекло внимание челяди. Люди начали поворачивать головы на шум, но до чего же медлительными и вялыми они были.

В магическом пространстве колдунья, убегая, мчалась по блистающей равнине; обнаженная девушка, стремительная, яркая и милая на фоне хмурого, мятущегося неба.

Магическим зрением Рэп легко обнаружил ее. Инос была уже на верху башни Иниссо. Добравшись до своей спальни, она на миг задержалась перед запертой дверью на верхнюю лестницу. Несомненно, она направлялась к порталу, чтобы скрыться в Кинвэйле.

Рэп потерял способность рассуждать. Он знал лишь одно: Инос не должна уйти! Он обязан удержать ее, сказать ей все до конца и тем самым разделить и облегчить жгучее, непреодолимое влечение. Взвыв, суперколдун исчез из зала. Слуги все еще поворачивали головы, тщетно пытаясь определить, где же нарушители спокойствия. Стул наконецто упал на пол, прижав своей спинкой сброшенное платье королевы.

Возникнув на лестничной клетке, Рэп споткнулся о ступеньку винтовой лестницы. Ничтожная задержка в однудве секунды все же позволила Инос опередить фавна. Тут же восстановив равновесие, он бросился вверх, перескакивая через дветри ступеньки. Казалось, его башмакам нет нужды касаться опоры, полы плаща полоскались за его спиной, как крылья, словно он был не человек, а летучая мышь.

В магическом пространстве Рэп почти настиг Инос, уже его пальцы касались ее руки…

Чутьчуть опережая фавна и уворачиваясь от его рук в реальном пространстве, Инос прыгнула на верхнюю ступеньку лестницы и, нырнув под магический щит, скрылась в комнате Иниссо, выпав из магического зрения Рэпа.

Он мчался не разбирая дороги, ориентируясь с помощью магии, поэтому волшебный щит отбросил его назад. Рухнув на широкую верхнюю ступеньку лестницы, фавн распростерся перед дверью в комнату могущества Иниссо, истерически молотя кулаками и по деревянной двери, и по каменному полу. С огромным трудом Рэп сумел притушить жгучую боль, подавив яростный гнев, обуздав отчаянную любовь и влечение.

Содрогаясь от горя, обливаясь потом и слезами, он невероятным усилием воли сумел взять под контроль свой разум и чувства. Возможно, ему помогло то, что соблазнительный образ любимой уже не маячил перед ним.

— Но, о Боги, дорогая моя, мы оба были на волосок от гибели!..

Не давая себе времени на раздумье, чтобы паче чаяния не изменить решение, Рэп мгновенно переместился в конюшни. Еще полсекунды ему понадобилось, чтобы оседлать Огненного Дракона. Флибэг, дремавший в пустом стойле, почуяв хозяина, поднялся, встряхнулся и был готов следовать за ним.

Во внутреннем дворе замка, у ворот, пара стражников ошеломленно уставились на невесть откуда возникших всадника с собакой, спешивших выехать за ворота и тут же за ними пропавших с глаз.

Рэп миновал волшебный щит замковых ворот и снова смог видеть Инос в магическом пространстве.

С широко распахнутыми глазами и развевающимися волосами, девушка в страхе взирала на него. Он легко мог коснуться ее, стоило лишь протянуть руку… В мирском пространстве Инос замерла перед порталом.

— Все в порядке, любовь моя, — сообщил Рэп, перебивая очередной приступ мучительного, страстного желания. — Пожалуй, теперь я смогу управлять собой. Но, пожалуйста, избавь меня от муки видеть тебя! Оставайся в замке, пока я не уйду подальше.

Инос молча кивнула, пробежала через комнату к винтовой лестнице и исчезла под щитом, спустившись в свою спальню.

Рэп не осмелился оставаться близ замка и дожидаться отлива. Так же как он перенес себя, собаку и коня из конюшни к воротам, так же он отправил всех теперь на холмы материка.

Скалы, на которых обосновался Краснегар, превратились в туманные темные пятнышки на белесой синеве бескрайнего Зимнего океана. Краснегарский замок стал едва заметной точкой на далеком горизонте.

 

7

Рэп ехал на юг через холмы. Солнце висело над горизонтом, не согревая землю. Пожухлая, заиндевевшая трава звучно хрустела под копытами Огненного Дракона, а резкие порывы ветра острыми иглами впивались в кожу. Изредка Рэп проскальзывал по черноте магического пространства, перемещая всю компанию через долину на следующий гребень и тем выигрывая несколько часов пути. Сейчас он ждал лишь одного: чтобы его и Инос разделило бы как можно большее расстояние. Однако, по старой привычке не привлекать к себе внимание Хранителей больше, чем необходимо, Рэп поспешал медленно. В любом случае у Четверки наверняка имелись специальные служители, которым поручено неустанно следить за ним.

Вдруг он почувствовал знакомую рябь магического пространства. Инос искала его.

Уходи! — панически крикнул он.

Рэп, это ты? — колыхнулось магическое пространство.

Да, но я еще слишком близко! — Оккультное зрение Рэпа уловило ее слабый образ, а пространство все еще отражало эхо ее голоса и разливало особый, присущий только ей аромат. Страсть с новой силой вскипела в его крови, заставляя его взмокнуть от пота и задрожать от неистового желания. Разве станет иначе, достигни он даже противоположного края земли? В магическом пространстве Иносколдунья всегда будет поблизости, ибо там нет ни времени, ни расстояний. Так как же ему укротить себя?

Рэп, я лишь хотела сказать, что люблю тебя, — прошелестело эхо.

Я тоже! — поспешно откликнулся Рэп. — Но тебе лучше уйти, Инос. Пожалуйста!

О да! — Слезинки алмазными звездочками срывались с ее ресниц. — Спасибо тебе, Рэп, теперь я знаю, что ты делал и почему.

Его сердце сжалось от острой боли. Не удержавшись, он спросил:

Поняла и согласна? Значит, я поступил правильно?

О да! — подавив рыдание, выдохнула она. — До свидания, Рэп! — исчезая, попрощалась Инос.

После ее исчезновения Рэп попытался успокоиться, но удалось это не сразу. Перед его мысленным взором вставали видения прошлого, и самое яркое — сумасшедшая, импульсивная Инос, без оглядки бросающаяся в пламя спасать его. В пику этому вспомнилось одинокое, ужасное жертвоприношение Раши и ее последний, отчаянный стон, обращенный к Азаку: «Любовь!» — так и оставшийся безответным.

Инос была права — колдуну не заказано жениться, но только не на колдунье. У мага большой выбор — ему подходят и гении. Адепт мог соединить свою судьбу с другим адептом. Однако четыре слова — предел для смертных. Изредка рождались люди, способные контролировать пять слов и не быть сожженными этой гигантской мощью, но любовь для них становилась опасной стезей.

Рэп запретил себе размышлять на столь грустные темы и поехал дальше.

Спеша на юг, Рэп пересекал земли гоблинов и заглянул к Птице Смерти. Жизнь гоблина сложилась именно так, как и предвидел колдун. Маленький Цыпленок получил мужское имя; став Птицей Смерти, бросил вызов своему отцу — вождю Тотема Ворона и взял над ним верх на совете охотников, а затем разочаровал соплеменников, оставив старику жизнь, вместо того чтобы устроить многолюдное кровавое представление. Этот первый шаг стал поворотным в истории этого народа. Одного взгляда хватило Рэпу, чтобы убедиться, что Птица Смерти в качестве вождя Тотема Ворона справляется не хуже, чем Инос в собственном королевстве.

Что ему делать потом, Рэп не знал. Вероятнее всего, его ждали одинокие, бесконечные странствия. Небольшие добрые Дела там, куда забросит судьба, — ничтожные, тщетные попытки вынудить жестокий мир стать хоть чуточку лучше.

Когдато он обещал вернуться в Краснегар и сдержал свое обещание. Весь прошлый год предстоящий краткий визит служил ему путеводной звездой во тьме тоски и одиночества.

Поделившись с Инос второй парой слов, Рэп коекак уменьшил жгучую боль, но не избавился от нее полностью. Но что еще хуже, невероятно возросла его страсть к Инос. Неудивительно, что и Калкор, и Прозрачная Вода были безумны. Такой же исход ждет и Рэпа. Вопрос лишь в том, когда он свихнется.

«Дураком я был, дураком и остался. Ну кто меня просил исцелять императора? Зачем, спрашивается, тогда в Круглом зале я пощадил Зиниксо? Но высшим пределом глупости было — сделать Инос колдуньей!» — корил себя Рэп.

Действительно, одно дело, когда два любящих сердца разделяло три волшебных слова, и совсем другое — когда преградой осталось одно. Теперь они оба были в огромной опасности, стоило лишь на миг отвлечься, — место и время роли не играло. Секундная слабость — и желание швырнет их через магическое пространство друг к другу, а его губы шепнут ей последнее слово.

«Куда же мне деться? Что делать?» — гадал Рэп.

Могущества у него было сверх меры. Он попрежнему оставался обладателем пяти волшебных слов. Его возможности ограничивались лишь его желаниями. Богатство? Пожалуйста. Женщины? Тоже. Стоит ему пожелать, и Андор будет выглядеть по сравнению с ним жалким аскетом, а Тинал или султан — ничтожными нищими. И все же всесильным он не был. Страстно любимая женщина, единственная, которая была нужна ему, оставалась для него недосягаемой.

Никакие опасности ему не грозят и никогда не будут угрожать. Мощь пяти волшебных слов убедила Четверых оставить Рэпа в покое и не досаждать ему своими чарами.

«Так и буду брести я по миру сквозь пространство и время долгие пустые столетия, пока не одряхлею, как Блестящая Вода», — вздыхал Рэп, покачиваясь на Огненном Драконе.

* * *

К полудню путник спустился в узкий сухой овраг, по дну которого змеился галечный лед былого ручья. Пологие склоны мягко вздымались к глинистым горбам тусклооднообразных холмов. И конь и собака изнывали от жажды и голода. Рэп решил устроить привал и наколдовать воду и еду. Но ему помешали.

У Рэпа появилось угнетающее предчувствие. Остановив Огненного Дракона, Рэп тревожно огляделся вокруг. Предчувствие жгло его все горячее. Магическое пространство вздрогнуло и начало корчиться, потом замерцало и наконец вспыхнуло нестерпимым блеском.

Божество, сияя ярче солнца, стояло на дне оврага, преграждая Рэпу путь.

Раздосадованный Рэп выругался про себя, но с седла сполз. От многочасовой езды верхом мускулы парня одеревенели, а суставы сгибались чуть ли не со скрипом, когда он опустился на колени и смиренно склонил голову перед величественной фигурой. Божественная мощь, хлеставшая магическое пространство, во много раз превышала возможные для смертного пределы чувствительности, так что фавну пришлось отказаться от ясновидения. Зрение Рэпа тоже не в состоянии было вынести сверкающего блистания, которое, как ни странно, не попадало на холмы и не отбрасывало теней.

Огненный Дракон, освободившись от всадника, неторопливо побрел прочь мирно пастись.

Возвращайся! — оглушительно громыхнул божественный приказ.

— Не желаю! — отрезал Рэп, пристально вглядываясь в пожухлую траву.

Как смеешь ты, смертный, бросать вызов Богам?

Менять решение Рэп не собирался, поэтому и говорить ему было нечего. Не дождавшись ответа, Боги рявкнули:

Ты дурак!

Так оно и было. И Рэп опять промолчал.

Ты любишь ее!

— Люблю, — подтвердил Рэп.

И она тебя любит!

Оспаривать этот факт тоже не стоило. Несомненным было и то, что остановили Рэпа именно те самые Боги, которые однажды явились к Инос в тот далекий, полный событиями день, которым закончилось их детство.

Ты обязан Нам повиноваться. Ты не смеешь отвергать судьбу, уготованную Нами для вас обоих. Возвращайся немедленно!

Любопытство заставило фавна рискнуть. На краткий миг воспользовавшись магическим зрением, он мельком подсмотрел, что делает Бог. А разгневанный сияющий великан стоял, уперев руки в бока, как самый банальный лавочник. Однако долину окатывала волна божественной ярости необычайной силы.

Упрямый дурак! Ты ведь сообразил насчет формулы, не так ли? Посмей сказать, что не знаешь, почему окно не дало тебе пророчества, а колдуны не сумели предвидеть твою судьбу!

— Знаю, — твердо ответил Рэп. Теперь он понимал, о чем догадывалась Блестящая Вода, наткнувшись на запрет предвидения судьбы Рэпа.

Итак, ты знаешь, почему о Богах всегда говорят «Они»?

— Знаю.

Так почему ты не повинуешься Нам, если знаешь, что Мы тебе обещали?

Превратиться в колдуна было достаточно скверно, но стать Богом будет бесконечно хуже. Рэп упорно молчал, крепко сжимая челюсти.

Убедившись, что грозные вопли не действуют, Они резко сменили тактику. Грубость сменилась нежностью. Ослепительно яркий блеск подернулся жемчужным отсветом, а призыв к долгу уступил место зову к любви. Мягко ступая, Божество приблизилось к коленопреклоненному фавну так, что пальцы Его ног попали в поле мирского зрения Рэпа. Глазам стало больно, но ничего прекраснее этих безупречных ножек он прежде никогда не видел.

О, Рэп, Рэп! — зазвучал голос — теперь ласковый, воркующий. Они умели уговаривать, совсем как мать Рэпа. Но эта подделка под интонации матери не на шутку разозлила фавна. У него даже слезы на глаза навернулись. — А как же Инос? Честно ли это по отношению к ней?

— Несомненно, да. Она полностью согласна со мной.

Это сейчас она согласилась, чтобы угодить тебе. Каковото ей станет, когда молодость уйдет, красота увянет, а старость изгрызет ее тело? И тебе будет несладко, когда твоя мужская сила оставит тебя, глаза начнут слепнуть и гноиться, а спина — болеть. Вы оба жадно ухватитесь за жалкие клочки времени, отпущенные вам вечностью, и колдовством начнете латать свои бренные тела, совсем как Блестящая Вода. Одумайся, Рэп! Возвращайся к Инос и прими вместе с ней бессмертие!

— Нет, — огрызнулся Рэп.

Пять слов, Рэп! Пять слов сожгут любого! Но два любящих сердца, разделив друг с другом силу пяти слов, становятся едины. Они — Божество! Не многим смертным достается эта награда!

И снова Рэп промолчал. То, что является злом для одного, может обернуться благом для другого, и наоборот, добро для когото может принести великую беду. Блестящая Вода догадалась, что уготовано фавну. Надеясь подкупить будущего Бога, она начала помогать ему, правда неуклюже.

Вдруг пыльный овраг оказался буквально набит Богами. Сияющих колоссов собралось несметное количество. Одни предпочли показаться в мужской сущности, другие в женской, но красота сияла в каждом из Богов и во всех вместе, наполняя пространство неземной музыкой, чистой и несказанной любовью. Солнечный свет в сравнении с этим сиянием абсолютно потерялся, став тусклым и невзрачным.

Присоединяйся к нам, Рэп! — хором звали Они. — С рождения мира пророчеством обещано твое появление. Столетиями ждали Мы тебя. Время приспело свершить древнее предначертание! Иди, слейся с Инос и присоединись к Нам в сиянии вечности!

— Нет! — в очередной раз отказался Рэп.

Горестный вопль раскатился над миром.

Рэп, у тебя есть возможность стать Богом. Каким Богом ты хочешь быть? Выбирай, любой из Нас уступит тебе место. Так кем, Богом любви, Богом войны, Богом исцеления или Богом лошадей? Хочешь стать новым Богом, Рэп?

— Нет, — промолвил Рэп.

Божественный гнев потряс холмы, рассыпаясь громовыми раскатами неумолимой суровости и убийственной ярости, превращая толпу Богов в орду воителей с мечами, копьями, топорами и стрелами, обступившую непокорного строптивца. Их могущество погасило жемчужный отсвет, обратив его в стальной блеск смертоносного металла, а нежную песню сменив какофонией труб и барабанного боя.

Мы призваны творить добро, Рэп! Вдумайся, сколько блага способен свершить Бог. Благие дела — деяния Богов. Могущество колдуна — ничто по сравнению с Их могуществом. Ты и Инос порознь не сделаете за всю свою смертную жизнь и сотой доли того, что, слившись в Бога, способны будете сделать для человечества на протяжении вечности. Раскайтесь в своей безумной гордыне и приходите к Нам!

— Дела Богов! — заорал Рэп, остро сожалея, что не может смотреть на Них, чтобы Они не только слышали его, но и видели выражение его лица. — Какие дела — исцелять детей, спасать от голодной смерти страждущих, останавливать войны? Но, вопервых, кто сделал детей больными? Кто погубил урожай и начал кровопролитную войну? Вы отвечаете на молитвы в ожидании благодарности. Вам нужна благодарность, а для этого нужны молитвы. Иными словами, нужно, чтобы о чемто молили. Вы ловко устроились! Если гдето скверно — виновны сами смертные — они плохие, вредные. Хорошие только Вы — Боги. Но Вы играете, зная все карты, и в любой момент можете выдернуть из колоды именно ту, которая Вам понадобится. Удача — Ваше благословение, неудача — наши грехи. Позвольте узнать, что Вы делаете в перерывах между ответами на молитвы? Шастаете по миру и устраиваете беды? Любопытно было бы знать для чего? Для Вашего личного развлечения или дабы смирять нас, горемычных, чтобы Вы могли..

Молчать!

Рэп ожидал испепеляющей молнии, но ощутил безграничное одиночество и бесконечную усталость.

Мы любим тебя, Рэп, — вновь зазвучал нежный и ласковый голос. — Мы терпеливо и долго ждали тебя. Теперь твои беды окончились. Соединись с Инос, приходи к Нам, и никогда больше ты не будешь…

— Нет! — заявил Рэп.

Жуткий, леденящий кровь ужас навис над миром…

Негоже издеваться над Богами, Рэп! Бойся не подчиниться нам, ибо приговор суров!

— Я смертный, — ответил Рэп, — и потому я в Вашей воле, но к Инос я не вернусь. Хотите убить меня? Убивайте! Но ничто не заставит меня изменить решение. Я — человек, и большим, чем человек, быть не желаю. Я проживу ту жизнь, которая у меня будет, и умру в тот срок, который у меня будет. То же самое Вам ответила бы и Инос.

Невероятный всплеск ярости оборвался на самом взлете, внезапно сменившись отчаянием.

Поздно!!! — закричал один из Богов, и многократное эхо отразилось от многочисленных холмов. — Смотри, Рэп! Смотри, что делает Иносолан!

Рэп, пользуясь магическим зрением, разыскал Краснегар. Щит надежно укрывал весь королевский замок, и скалистая вершина острова выглядела как висящий в нигде кусок пустоты, над которым возвышалась комната Иниссо. На крутых скалистых склонах лепились дома горожан; каждый знакомый закоулок предстал перед его взором. Улицы и переулки кишели людьми, спешащими к королевскому замку. Над Краснегаром плыл призывный гул дворцового колокола. Королева созывала своих подданных, и они торопились исполнить волю властительницы.

Рэп понял, что Инос претворяла в жизнь свой замысел.

Торопись, Рэп! Спеши остановить ее, пока еще не слишком поздно!

«Она убьет себя!» — ахнул Рэп.

На какоето мгновение его решимость поколебалась. И в тот же миг он ощутил волну триумфальной радости, всколыхнувшей весь сонм Богов.

— Нет! Я не стану играть по Вашим правилам! — зло выкрикнул Рэп.

Вот теперь Они действительно, пожалуй, были готовы убить его. Вряд ли ктонибудь, кроме него, мог бы снести удар, сваливший Рэпа на землю. Фавн лежал и ждал смерти, а над ним металась рычащая ярость Богов. Постепенно рык перешел в заунывный, погребальный вой, затихая отголосками вечной печали и скорбного сожаления о его непроходимой глупости и упрямстве.

С бессмертием было покончено.

* * *

В этой засушливой и продуваемой ветром долине фавн остался один. Он лежал ничком на клочьях засохшей травы. Огненный Дракон мирно бродил неподалеку, отыскивая на скудном пастбище пучки травы. Флибэг озабоченно занимался своими лапами, выгрызая колтуны между пальцами. Боги исчезли, словно их и не было вовсе.

Но Иносолан не исчезла. Сумасшедшая Инос намеревалась совершить в Краснегаре невозможное. Да, она могла убить себя, потому что не собиралась отступать.

Рэп, шатаясь, поднялся на ноги. Тревога сковала его сердце, и он вновь заколебался. Он еще мог помешать ей. Достаточно было переместиться к воротам замка, вбежать во двор, а затем метнуться в тронный зал.

Безусловно, он мог остановить ее.

Но он не сдвинулся с места и ничего не предпринял.

Это был ее замысел, который она лелеяла все то время, пока он странствовал. Вот почему она так настойчиво требовала с него еще два волшебных слова. Она догадалась, почему Богов называют «Они».

Два любящих сердца, разделив друг с другом силу пяти слов…

Инос отвечала Богам по сути точно так же, как и Рэп, но действовала посвоему. Однако не в человеческих силах было осуществить ее замысел. Поделиться волшебным словом с кемто одним и то являлось мучительным переживанием. Произнести слово в присутствии нескольких человек становилось невыносимо. Рэп прекрасно помнил, как не мог передать слово Раше, пока Азак был достаточно близко, чтобы расслышать шепот фавна.

«Зря Боги беспокоились, — усмехнулся про себя Рэп. — Будь что будет, но я не стану вмешиваться».

Внезапно магическое пространство подернулось рябью, и все вдруг померкло вокруг. Тоскливое, душераздирающее чувство огромной потери заставило Рэпа отчаянно завопить:

— Дурак я, дурак! Должен бы знать Инос! Она убьет себя!

Иносолан осуществляла свой замысел.

Не помня себя, бросился Рэп к Огненному Дракону и вскочил в седло. Фавн успел повернуть коня на север и ударить по его крутым бокам пятками, когда мир снова замерцал, а магическое пространство сморщилось и потемнело. От горечи утраты перехватило дыхание. Едва придя в себя, Рэп попытался нащупать магическое пространство; оно исчезло.

Инос взяла у Рэпа четыре слова из пяти — и теперь она уничтожала их.

 

8

Обычный человек не в состоянии с такой же интенсивностью поглощать расстояния, как колдун. Поэтому возвращение Рэпа в Краснегар было долгим и нелегким.

Задолго до темноты фавн заметил сизые громады туч, сгущавшиеся на горизонте. На закате с багровых небес посыпались первые снежные хлопья. Прощальные лучи умиравшего солнца словно пропитали их кровью. Видимо, Боги не оставили непокорного упрямца безнаказанным. Сумерек не было, ночной мрак обрушился внезапно вместе с неистовым воем ветра. Рэп продолжал ехать вперед сквозь яростные вихри арктической пурги, продвигаясь так быстро, как только мог.

Инос свершила то, что запланировала. Четырех из пяти его слов больше не существовало. В единый миг Рэп снова превратился в гения.

Правда, ясновидение у фавна осталось. По сравнению с колдовским зрением то была жалкая насмешка, однако без него Рэп вообще бы не смог двигаться к Краснегару через холмы и чащобы, сквозь ночную тьму и слепящие снежные вихри пурги. Еще утром весь мир Пандемии распростерт был перед ним; теперь максимальное расстояние, на котором он мог уверенно ориентироваться, не превышало одной лиги. Было истинной пыткой не знать, что творится в Краснегаре. В одном Рэп не сомневался — Иносолан оставалась жива, разрушив три слова. Но она уничтожила и четвертое… возможно, она погибла вместе с ним. Рэп чувствовал, как мучительно уходили слова. Расставаться с ними и то было мукой. Каким же самоистязанием стало для девушки бросать их в толпу! Рэп серьезно опасался за разум Инос.

Фавн все еще сохранил мастерство общения с животными и в полную силу использовал его, терпеливо уговаривая Огненного Дракона поторапливаться. Конь охотно помогал другу, колотя могучими копытами по мерзлой земле. Горячий пар из ноздрей Огненного Дракона, вырывавшийся мощными струями, клубясь, оседал ледяным инеем вокруг носа и смерзался в сосульки, превращая лошадь в некое подобие настоящего огнедышащего дракона. Жеребец напрягал все свои силы ради Рэпа, даже Злодей не мог бы сделать большего.

Гдето в пути отстал Флибэг, не выдержавший бешеной гонки. Рэп не сомневался, что собака жива, просто от изнеможения не в силах поспевать за хозяином. Отлежавшись, Флибэг оправится и, если захочет, последует за Рэпом или уйдет в леса и заживет поволчьи.

Фавн не имел ни малейшего представления, как долго ему еще ехать. Он хотел успеть к ночному отливу, в противном случае его ждала смерть еще до рассвета. Он гнал коня с такой беспощадностью, о которой никогда прежде и помыслить не мог, но он оказался в безвыходной ситуации. С потерей четырех волшебных слов его мощь иссякла, и фавн не способен стал держать свое тело в тепле или, нырнув в магическое пространство, ускорять путешествие, в мгновение ока преодолевая гигантское расстояние, а также не мог больше насытить себя без пищи или избавиться от усталости без отдыха. Одежда Рэпа сгодилась бы для лета, но никак не для зимы. Он был один посреди пурги, раздетый и голодный, и рассчитывать он мог только на Огненного Дракона.

Главным образом Рэп ехал, распростершись ничком на спине скакуна, спрятав одну руку в густой гриве и прижавшись щекой к взмыленной шее коня. Затем он поворачивался другой щекой, согреваясь таким образом. Даже для гоблина такое путешествие стало бы тяжким испытанием, а уж чистокровного фавна наверняка бы угробило, но Рэп упрямо цеплялся за жизнь. Особенно клял он свои башмаки, изза которых мог начисто отморозить пальцы ног.

Когда Рэп добрался до хижин на побережье, он был измучен до умопомрачения и даже не сразу сообразил, что именно он видит. В его отупевшем сознании запорошенные снегом крыши представились каменными валунами. Шум прибоя взбодрил фавна, и, поднатужившись, он уразумел, куда добрался, а увидев, что прилив в полном разгаре, понял, что опоздал и до утра дамбу ему не перейти.

Теперь спешить стало бесполезно, и Рэп пустил Огненного Дракона шагом. Конь направился к жилью. Хижины сулили укрытие от ветра и снега, но Рэп не надеялся найти в них ни огня, ни провианта. Он не сомневался, что при приближении бури рабочие поспешили вернуться в город, и в общемто был прав. Однако, осмотрев строения ясновидением, Рэп, к своему изумлению, обнаружил несколько лошадей в конюшнях и дремавшего у очага человека в одной из хижин.

От многочасового, изнурительного путешествия все мускулы парня одеревенели, так что он не слез, а сполз с седла и, не в силах удержаться на ногах, упал. Самостоятельно подняться он уже не смог. Рэп так бы и замерз у порога хижины, если бы не Огненный Дракон. Жеребец тоже очень устал и жаждал попасть в конюшню, поэтому он нетерпеливо топтался перед дверью. Несмотря на завывание ветра, стук лошадиных копыт разбудил дремавшего человека, и тот, шаркая ногами, вышел взглянуть на приезжего. Яркий свет из распахнутой двери озарил лежащего на пороге Рэпа и тычущегося в него носом коня.

Первым делом Хононин втащил фавна в хижину и, завернув его в одеяло, оставил у очага отогреваться. Голова Рэпа кружилась, к горлу волнами подкатывала дурнота, сердце часто билось, болезненно содрогалась каждая клеточка тела. Дрожь била его так сильно, что он едва мог отхлебывать горячее питье из дымящейся кружки, которую старый конюх сунул ему в руку.

Огненного Дракона Хононин отвел в конюшню, почистил и позаботился задать корм и бросить охапку соломы для подстилки. Находившиеся там лошади спокойно восприняли появление новичка, только Злодей прядал ушами и вздергивал голову, но он был крепко привязан, а Огненный Дракон был слишком утомлен, чтобы лезть в драку.

По грубой каменной кладке стен и по грязному полу метались тени. Буря неистовствовала, колотя по шиферу крыши снежными зарядами, с шуршанием перекатывая седым прибоем морскую гальку.

Вернувшись, старик занялся ногами Рэпа. Встав на колени и стащив с парня башмаки, он стал энергично растирать замерзшие конечности мозолистыми руками. Лечение было на редкость болезненным, но Рэп не возражал. Он даже попытался заговорить.

— Ккак онна? — прошептал фавн.

— Не знаю, — раздраженно буркнул конюх. — Я торчу здесь с обеда. Но когда я уходил, ей было нехорошо.

Взяв кружку из трясущихся рук Рэпа, Хононин долил в нее бульона, зачерпнув его половником из горшка, кипевшего над очагом.

— Она позвала меня утром, когда еще колокол трезвонил, и сказала, что ты приедешь, — рассказывал старик, снова втискивая полную кружку в трясущиеся руки фавна. — Уверяла, что ты можешь скоро явиться. Велела ждать. — Он удивленно покачивал головой, продолжая растирать Рэпу ноги. — Славная она девочка, хоть и худышка; умеет найти подход к людям. Как посмотрит этакими зелеными глазищами на человека — и пиши пропало! Чего бы он, бедолага, ни хотел сказать либо сделать, все вдруг становится неважным и ненужным. Как вышел я на ветерок, так и стал подумывать, уж не с ума ли она съехала. Да решил, что в любом случае лучше пойду посмотрю. По суше к нам лишь одной дорогой можно добраться. Вот я и посчитал, что тебе непременно лошадь сменить потребуется.

— Ты хороший чччеловек, Хононин! — произнес Рэп, пробивая каждое слово сквозь перестук зубов. — Сколько еще ддо оттлива?

Ясновидение позволяло Рэпу видеть дамбу, но над ней перекатывались черные с пенными гребешками волны, подгоняемые все усиливающимся ветром.

— Порядочно, — заверил старик. — Успеешь выспаться. Пойду проведаю ту старую клячу, на которой ты приехал.

— Я мммогу им гггордиться! — похвастался Рэп, несмотря на то что его зубы упорно выбивали дробь.

— Удивительно, до чего же твой коняга странно смахивает на жеребца, что у нас наверху в замке!

— Тебе ппоказалось, — заверил Рэп и поспешил переключить внимание конюха на Злодея. — Тот вороной великан, как он под седлом?

— Жуть! Я его так, просто на прогулку взял. А ты небось думаешь с ним справиться, не так ли?

— Вероятно. Расскажи мне об Инос.

— Ну, она теперь королева. Знаешь это? — Хононин подозрительно посматривал на Рэпа, то и дело помаргивая слезящимися от дыма глазами. — Както пару лет назад повстречал я парня… к моей двери приходил, утречком… вылитый ты, разве что с гоблинскими татуировками вокруг глаз. Он бежал с гоблином.

— Мы, фавны, много где бываем, — постарался отвертеться Рэп, подозревая, что с него еще потребуют объяснений.

Презрительно фыркнув на неубедительную отговорку, Хононин продолжил выпытывать:

— Прошлым летом моряки… порассказали много странного о событиях в Хабе. Уверяли, что был там фавнколдун…

— Я не колдун, — поспешил заверить Рэп. — Я не колдун! — рассмеялся он, радуясь исчезновению боли.

В ответ старик слабо улыбнулся и ткнул пальцем в куртку Рэпа.

— Одет ты, парень, не совсем по погоде. Поди, не знал об этом? Много ли таких по лесу шастает?

— Я все тебе расскажу, клянусь, но только завтра! — упрашивал Рэп. — Сейчас об Инос! Мне побольше хотелось бы узнать о ней.

Старик тяжко вздохнул, перестал мучить ноги Рэпа и, подбросив в огонь плавника, начал рассказ:

— Сегодня… Нет, уже вчера. Скоро утро. Ну так вот, приказала она звонить в большой колокол. Люди, конечно, все побежали в замок…

Произошло то, чего Рэп так боялся и что было исключительно в ее духе. Действовать Инос начала сразу же, как Рэп уехал. Созвала подданных на большой двор. Затем по ступеням арсенала взобралась на стену и громким голосом стала выкрикивать волшебные слова. Она успела поделиться с народом тремя словами, прежде чем упала в обморок. Экономка и сенешаль поспешили унести королеву в замок, но она очнулась прежде, чем люди надумали разойтись, и настояла на том, чтобы выйти и опять взобраться на стену. Ей было нелегко произнести четвертое слово, но она это сделала и снова упала в обморок — теперь уже глубокий. Подданные изумленно слушали королеву, но так и не смогли взять в толк, какую чепуху она кричала. Краснегарцы, в общем, не имели понятия о волшебных словах, а если ктото из присутствующих и заподозрил чтото, то держал язык за зубами и не просвещал соседей о своих догадках. По всеобщему мнению, решено было считать, что у королевы случился припадок буйного помешательства, а крики ее — сплошной бред.

Сказать слово — значит ослабить его мощь. Передать слово сотням, а тем более тысячам слушателей — уменьшить его силу до нуля.

Издавна предполагалось, что швырять волшебные слова в толпу невозможно. Иносолан доказала обратное, так что Рэпу поневоле пришлось поверить в содеянное, но он ничуть не удивился тому, что Инос в конце концов свалилась от слабости. Был созван Совет, но Хононин на нем не присутствовал. Собрав лошадей и навьючив на одну из них одеяла и провизию, старик успел переправиться на континент перед дневным приливом.

Вот почему в очаге горел огонь, в котелке кипел бульон, а теплые сухие одеяла грудой лежали в уголке, поджидая умаявшегося путника. И пока прилив разгуливал над дамбой, не пропуская Рэпа к Инос, фавну ничего другого не оставалось, кроме как воспользоваться имеющимися благами.

Согревшись и насытившись, Рэп почувствовал, что его отяжелевшие веки так и норовят слипнуться. Впервые с Праздника зимы он действительно хотел спать. Только теперь он поверил, что наконецто свободен от боли.

«Никогда больше мне не попробовать куриных клецок моей матери», — вздохнул, засыпая, Рэп.

Ночное бдение Хононина в хижине на континенте, несомненно, спасло Рэпу жизнь; утром фавн вернул долг. Зима обрушилась на Краснегар яростным ураганом и злющим бураном, обратившим ясный день в темную ночь и нагнавшим в залив столько воды, что и в часы отлива верхушка дамбы едва выныривала изпод волн. Только благодаря ясновидению Рэпа два человека и лошади смогли вернуться в Краснегар. Всю дорогу Рэп заботливо успокаивал животных, напуганных воем ветра, плеском волн и мельтешащими в воздухе снежинками. Но, ступив на остров, Рэп оставил своего спутника добираться до замка самостоятельно, а сам, вскочив на Злодея, устремился вперед со всей возможной скоростью.

Лишь влетев в конюшню, фавн остановил Злодея. Лин, его давний приятель, уставился на Рэпа как на привидение. Парень заметно вырос, а главное, стал шире в плечах, и, если бы не маленькие усики, он был бы вполне типичным импом.

— Рэп! Ты?! — прошептал Лин.

— Где Инос? — потребовал Рэп, соскакивая с коня.

— Королева больна. Но, Рэп, откуда ты, черт возьми…

В Рэпе проснулся джотунн. Схватив Лина за глотку и едва не придушив его, Рэп прорычал:

— Где Инос?

— В ббашне, — прохрипел Лин, выпучив глаза.

— Присмотри за моим конем, — рыкнул Рэп на прощанье.

Не рискуя вновь окунаться в снеговерть, фавн и не пытался пересекать двор замка, поэтому к башне ему пришлось добираться кружным путем. По дороге ему попадались десятки людей, в основном группками по двоетрое, по большей части слуги, но были и придворные. При виде бегущего Рэпа они с испугом пятились, освобождая ему дорогу, что фавна вполне устраивало. Вдогонку ему неслись возгласы: «Рэп!..» Несколько раз его пытались остановить, но фавн отталкивал назойливых смельчаков и продолжал стремительный бег.

Хоть они с Хононином выехали ранним утром, в замок Рэп добрался только к обеду, и в этот благостный час дворцовая жизнь почти замирала — все обедали в зале. В каминах ярко пылал торф, наполняя помещение ароматным дымом, и никого не заботило, что на улице бушует метель, залепляя окна снегом. Несмотря на сумрак ненастного дня, Рэпа мгновенно узнали, так как он был единственным фавном в королевстве. Головы присутствующих повернулись к нему, глаза изумленно выпучились, а веселая болтовня угасла. Обомлевшая челядь молча провожала взглядом фавна, бежавшего через зал, и только когда Рэп скрылся за дверями, люди бурно начали обсуждать внезапное появление давно исчезнувшего фавна.

Рэп подбежал к лестнице и наткнулся на Кратаркрана, как раз спускавшегося сверху. Высокий, белокурый, он был так похож на пирата Варьяка, что Рэп невольно отпрянул.

— Крат!

— Рэп!

Оба парня взирали друг на друга, один мрачно, другой взволнованно. Порывшись в памяти, Рэп вспомдил, что Инос упоминала, что включила Кратаркрана в Совет.

— Как Инос? — спросил Рэп.

Сознание своей значимости принуждало Крата спесиво хмуриться, что никак не вязалось с мальчишески открытым лицом великана.

— Скверно, — ответил он и тут же перешел в атаку: — Откуда ты взялся, Рэп?

— Не важно! — отмахнулся фавн и заявил: — Мне нужно к Инос!

Кузнец сразу же вспомнил о своих обязанностях и надежно заблокировал проход, встав в дверном проеме, расставив ноги и сложив руки на груди. Вчера Рэп мог мановением мизинца вышвырнуть грубияна в Зарк. Сегодня прорываться мимо Крата фавну не помог бы и таран.

— Она отдыхает! — заверил верзила, глядя на пришельца со все возрастающим подозрением.

— Но она в сознании? — допытывался Рэп.

— Нет, — мотнул головой джотунн и снизошел до объяснений: — Там доктора собрались, если хочешь знать. Кровь отворять будут.

— Пускать кровь?! — завопил Рэп.

«Идиоты! — простонал он. — Не было и нет в Краснегаре надежного врача. Это серьезное упущение. Когда Холиндарн заболел, он послал за доктором в Хаб. Надо отнести Инос в Кинвэйл, там по крайней мере о ней позаботятся».

Рэп глубоко вздохнул и стал соображать, как ему сдвинуть с места верзилу. Раз не могла помочь сила, приходилось идти на хитрость. К счастью, Крат всегда был простаком.

— Крат, — доверительно произнес Рэп, — я должен быть рядом с ней, она моя жена.

 

9

— Он говорит, что он ее муж, — пискнул Крат.

Ложе для королевы устроили в гостиной Холиндарна, расположенной этажом выше зала. Инос лежала, разметав золотистые волосы по подушке. Лицо ее было таким же белым, как и подушка, а глаза плотно закрыты. Пара широких лавок, из которых устроили этот одр болезни, стояла посреди комнаты, а вокруг высилось множество зажженных канделябров, так как день был сумрачный. Несколько фигур в просторных черных одеждах эскулапов, как хищные грифы, озабоченно склонились над королевой. Еще около десяти человек находились поодаль и, вытянув шеи, наблюдали за докторами. Единственный, кого Рэп узнал из этой толпы, был Форонод, одноглазый, дряхлый, сгорбившийся старик, который тяжко опирался на увесистую трость.

Кровопийцы еще не принялись за дело. Кинвэйл находился рядом, за волшебным порталом, но, к сожалению, шестью этажами выше этой комнаты.

На писк Крата Форонод отреагировал издевательским смешком:

— Первый раз слышу о какомто там муже. У тебя есть доказательства?

— Конечно, — нахально заявил Рэп и с наглой развязностью зашагал вперед.

«Почему, ну, почему Инос развеяла все четыре слова, — тоскливо думал Рэп, всеми силами изображая уверенность, которой не чувствовал. — Что бы ей оставить меня адептом!»

Дородный доктор, которого потеснил фавн, скорчив презрительную мину, отодвинулся назад.

— Инос! — позвал Рэп, опустившись на колени перед скамейками, на которых она лежала. — Это я, Рэп!

Никакой реакции.

— Мы ждем доказательств, мастер Рэп, — рявкнул Форонод.

Гадая, как лучше устроить похищение, Рэп поднялся на ноги и огляделся.

— Если, достойный управляющий, ты попросишь лишних на минуточку удалиться, я буду счастлив предоставить тебе необходимые объяснения.

Губы старика вздрагивали в презрительной усмешке:

— Не понимаю, почему брачное свидетельство окутано такой таинственностью. Давай сюда свои доказательства.

— Знаешь, управляющий, в синем костюме, в котором ты был на Празднике урожая, ты смотришься лучше. — Расправившись с Форонодом, Рэп повернулся к Крату. — Ты, парень, чрезмерно напиваешься для члена королевского Совета. Не ты ли одним из первых ринулся на дармовую выпивку королевы?

Безусловно, реплики Рэпа заронили тень сомнения в сердца окружающих, но дружелюбием лица персон, упомянутых фавном, не озарились. Замкнутые, хмурые физиономии людей теперь ничего не говорили ему, и это до бешенства раздражало фавна, но и без ясновидения он мог различить возродившийся былой страх перед чародейством. Все они прекрасно помнили, как Рэп когдато превратил Андора в Дарада, провел фургоны по затопленной дамбе и особенно то, как он таинственным образом исчез из запертой комнаты, а сегодня не менее таинственно появился вновь. Своими деяниями фавн создан себе жуткую репутацию.

Внезапно запахло паленой шерстью.

«Вряд ли колдун будет выглядеть убедительно, подпалив сам себя», — встревожился Рэп и со всей осторожностью поспешил отодвинуться от оплывающих свечей канделябра.

— В последнюю нашу встречу ты был размалеван, словно гоблин, — напомнил Форонод, гневно сверкнув единственным глазом и нетерпеливо стукнув тростью об пол.

— А ты обвинил меня в конокрадстве. Объяснения моего поступка, помнится, воспринимались тогда тобой как невероятные и неправдоподобные. Но ведь я показал вам, чем в действительности являлся Андор, не так ли? Сейчас, как и в тот раз, у меня есть причина быть скрытным, — заверил Рэп.

Форонод кинул оценивающий взгляд на перетрусившее сборище придворных и не нашел среди них достойного сторонника.

— Очень хорошо, будь потвоему, Я выполню твою прихоть, — принял он самостоятельное решение. Дохромав до лестницы в гардеробную, управляющий позвал: — Идем со мной, я выслушаю любую странность, какую бы ты ни приготовил на этот раз. Крат, тебе лучше сопровожда…

— Я не отойду от жены, — бесстрастно произнес Рэп. — Если не можешь обойтись без Крата, пусть остается. Но только ты и Крат, все остальные — вон!

— Как ты смеешь…

— Смею! Я муж королевы!

— Слуга? Пастух?

— Крат, — крикнул Рэп, не удостаивая кузнеца взглядом, — кто был ближайшим другом Инос?

Последовала томительная пауза, а затем раздался тоненький голосок Крата:

— Ты, Рэп. Всегда.

— «Ближайший друг» вовсе не означает — «король»! — прорычал Форонод.

— Теперь означает, — безапелляционно заявил Рэп.

В напряженной тишине слышалось только завывание ветра за окном и потрескивание обгоравших свечей. Возмущенный управляющий яростно сверкал глазом, но то ли Рэп сохранил свой былой апломб колдуна, то ли Фороноду не хватало второго глаза для самоуверенности, но противостояние выиграл фавн.

— Господа, извините, но прошу вас покинуть нас ненадолго, — попросил старик, едва сдерживая кипевшую в нем злость.

Доктора обидчиво нахмурились, подождали чутьчуть и с достоинством, но послушно двинулись к двери. Прочая толпа неохотно последовала за эскулапами. Только одна толстушка средних лет не пожелала сдвинуться с места. Для пущей убедительности она упрямо сжала губы и сложила руки на груди. И словно этого мало, заявила:

— Даже не надейтесь, что я оставлю ее величество без женского общества.

Рассчитывая убрать женщину из комнаты, Рэп подошел к ней и, подхватив под локоть, заговорил:

— Госпожа Меолорна, ты здесь великолепно потрудилась в ночь восшествия Инос на престол. Я видел, как ты поматерински заботливо утешала всех этих несчастных девушек и отыскивала для них одежду, а также…

— Ты видел? — Галантерейщица настолько растерялась, что не заметила, как фавн подталкивает ее к двери.

Рэп сам все испортил, попытавшись закрепить достигнутое:

— Видел своими глазами, — заверил он. — Теперь выйди на минуту и позволь нам покончить с объяснениями. Я обещаю…

— Ну, нет! — воскликнула Меолорна, застыв на месте как вкопанная. Даже дряблое лицо ее и то отвердело. — Негоже королеве быть наедине с тремя мужчинами!

— Но один из них — ее муж!

— Сначала докажи это! — сердито насупилась она.

Покоряясь неизбежному, Рэп очень надеялся, что вздорная тетка не ввяжется в драку.

— Ладно, твоя взяла, — вздохнул фавн. Шагнув к двери, он не просто закрыл ее, но и тихонечко засов задвинул. — Теперь, господа, подойдите и посмотрите на это.

Быстро вернувшись к скамейкам, Рэп стал отодвигать канделябры, будто они мешали, но этим он расчищал себе путь к двери на лестницу. Потом он наклонился над Инос и стал ждать, когда к нему дохромает Форонод и подойдет Крат. Кузнец двигался хоть и большими шагами, но очень неуверенной походкой.

Потасовка с любым джотунном являлась рискованным предприятием, а Крат был весьма опасным противником.

«Если я не справлюсь с ним с первого удара, о втором и мечтать не стоит, — понимал фавн. — Но это подлость, так обойтись с другом».

— Я люблю ее, Крат, — печально сказал Рэп, — иначе бы никогда так не поступил.

— Что ты сделал, Рэп?

Рэп развернулся и ударил кулаком со всей силой, на какую был только способен, молодого великана в пах. Согнувшись пополам, Крат рухнул на пол. Повалившись на бок, кузнец задергался, воя и расшвыривая канделябры и тем самым усиливая шум и неразбериху. Между тем фавн резко повернулся к Фороноду и двинул управляющего в челюсть. Жалея увечного старика, Рэп постарался значительно смягчить силу удара. Форонод отлетел в сторону, наткнулся на стол и вместе с ним грохнулся на пол. Истошный вопль Меолорны слился со звоном разбитых бокалов. Не теряя времени, Рэп сорвал с Инос покрывало, наклонившись, бережно поднял ее и взвалил себе на плечо.

Фавн понес Инос к винтовой лестнице прежде, чем Меолорна от воплей перешла к делу. Галантерейщица тигрицей бросилась наперерез с явным намерением защитить королеву, но Рэп оттолкнул толстуху. Покачнувшись, та взмахнула руками и, не удержав равновесия, шмякнулась на ковер. Форонод взревел и попытался встать на ноги. Писклявый вой катающегося по полу Крата то и дело прерывался булькающим рыганьем и грохотом падения очередного канделябра.

Рэп, шатаясь под весом Инос, со всей возможной для данной ситуации скоростью поднимался по ступенькам. Нашарив ручку двери гардеробной, он повернул ее и, ввалившись внутрь, закрыл дверь. На мгновение он чуть было не потерял равновесие, но все же сумел повернуться и, не выпуская Инос из рук, нащупал прочный железный засов. Попрежнему не имея возможности разглядеть, что делает, Рэп дернул его, и планка, легко скользнув по пазам, негромко щелкнула, становясь на место.

Шум за закрытой дверью напомнил фавну похожую ситуацию двухлетней давности, когда его, Инос, Сагорна и Кэйд преследовали имперские легионеры. Тогда они тоже спешили в комнату Иниссо. Рэп клял себя за то, что не сообразил прихватить вместе с Инос и одеяло. Сквозь тонкую ночную сорочку девушки он ощущал тепло ее тела. От чрезмерного напряжения сердце фавна бухало, как кузнечный молот, с хриплым дыханием изо рта вырывались белые клубы пара, надолго зависая в ледяном застойном воздухе. Сам Рэп холода не ощущал, наоборот, он взмок как лошадь. Во рту пересохло, и эта сухость отдавала полынной горечью.

Гардеробная вела к новой спирали лестницы. Недавно починенные двери все были снабжены новыми, надежными запорами. Пальцы прилипали к холодному металлу. Оставив позади себя пару запертых дверей, Рэп обеспечил себя небольшим запасом времени. Преследователям нужно было созвать народ с топорами и изрубить двери в щепки.

«По крайней мере Крату теперь не до топора, — вздохнул Рэп. — Ох, дружище Кратаркран, както мы потом встретимся! Пусть, это стоило того, коль скоро я сумел спасти Инос».

Особенно приятно для Рэпа было то, что справился он с задуманным без помощи колдовства.

Все выше и выше карабкался фавн по темным лестницам, пересекая сумрачные комнаты, окна в которых занесло снегом.

Рэп с помощью ясновидения следил за погоней.

«О Боги! — простонал он, наблюдая, как пара разъяренных молодых гигантов сломала первую дверь. — Какие же непрочные эти новые двери, то ли дело прежние, дубовые. Мало того, что они тонки, теперь их вышибают джотунны, а эти молодцы — отнюдь не хилые импы! Надо спешить!»

С этой мыслью Рэп добрался до раздевалки и торопливо проверил, чем заняты преследователи. Те расправились еще с одной дверью.

«Разозленного джотунна, пожалуй, даже каменная стена не остановит, — мелькнула у Рэпа тревожная мысль. — Похоже, эти ребятки меня догоняют!»

Скорее благодаря присущему ему упрямству, чем физическим силам, Рэп добрался до королевской спальни.

Перед глазами фавна медленно плыли багровые пятна, в голове шумело, а кровь пульсировала в висках, грозя разорвать череп. Рэп понял, что вынужден дать себе передышку, иначе упадет в обморок от перенапряжения. Отыскав глазами кровать, Рэп потащился к ней, искренне опасаясь, что даже туда на размякших и подгибающихся в коленях ногах ему не добраться. Но сила воли помогла ему выстоять, и Рэп доползтаки до королевского ложа, со вздохом облегчения опустил Инос на ее кровать и, не удержавшись, повалился на нее. Рэп старался побыстрее отдышаться, чтобы иметь возможность двигаться дальше. Снизу слышался грохот взламываемых дверей, а в тишине спальни звучало лишь хриплосипящее дыхание фавна.

Вдруг он почувствовал, как вокруг его шеи обвилась нежная девичья рука.

Рэп поднял голову и не мог оторвать взгляда от единственных зеленых глаз в Краснегаре.

— Ты воняешь, как целая конюшня, — ласково улыбаясь, тихо сказала Инос.

— Ооох, — вырвался у Рэпа слабый стон.

— А ято думала… Ято надеялась, что ты тащишь меня, не только чтобы просто уложить в кроватку… Чтото подсказывает мне…

— Инос! О, Инос!

— Там, внизу, ты назвался мужем, — прошептала она, опуская веки.

Рэп еще разок охнул и смущенно пробормотал:

— Ты слышала? Я думал, что ты в обмороке.

— Не все, только коечто, но мне понравилось, — сонно шептала Инос. — Очень романтично — украсть меня и отнести на брачное ложе. Жаль, что неблагоразумно.

Рэп уже отдышался и попытался встать, но рука, обнимавшая его шею, натянулась, как подпруга.

— Поцелуй меня, — попросила Инос.

— Я пахну, как лошадь, — попробовал возразить Рэп.

— Тогда поцелуй, как лошадь. Ну поцелуй.

Он целовал ее, сначала нежно, едва касаясь губ, потом крепче… и еще крепче… радостно… страстно… самозабвенно… долгим поцелуем… длиною в вечность…

Наконецто он мог позволить себе любить ту, которую любил всегда.

— Вот это да! — восторженно воскликнула Инос. — Значит, тебе не все равно! Правда, не все равно? Ты плачешь! — ахнула она, изумленно уставившись на фавна.

— Конечно, я плачу, сумасшедшая ты идиотка, упрямая глупышка!

— О, тебе действительно не все равно, — блаженно заулыбалась Инос. Но вдруг в глазах девушки мелькнула тревога. — Рэп, ты ведь не возражаешь против того, что я сделала?

— Нет, нет, нисколько. Ты сотворила чудо. Ты же знаешь, я никогда не хотел быть колдуном, дорогая.

— «Дорогая»! Как приятно слышать такое. «Дорогая»! — умиротворенно повторяла Инос желанное слово. Но грохот, доносившийся снизу, вернул девушку с небес на землю. — Что это там за шум? — недовольно проворчала она.

Пусть Инос перестала быть колдуньей, но королевойто она осталась. Ее королевское достоинство никуда не исчезло. Зеленые глаза властительницы яростно вспыхнули.

— Твои верноподданные во главе с Форонодом спешат спасать тебя от насильника, — пошутил Рэп. — Они как раз вламываются в раздевалку.

Инос удовлетворенно улыбнулась и снова закрыла глаза.

— У них еще много работы, — заметила она, рассчитывая на крепость дверей. — Но даже если они поторопятся, у нас есть время для еще одного поцелуя. Потом я их выгоню и мы сами займемся…

— С тобой все в порядке?

— Еще один поцелуй непременно поможет, — заверила она.

— Но…

— Пожалуй, дня через два нам стоит ускользнуть в Кинвэйл и устроить свадьбу по всем правилам, — мечтательно произнесла Инос. — А пока… это будет наш маленький секрет.

Конюх? Кучер? Конокрад?

Плосконосый безобразный фавн?

Королева смотрела на Рэпа пристально, требовательно и строго:

— Рэп, я отчетливо помню, что приказала тебе поцеловать меня.

— Но…

Она была королевой, которую он сам наделил чарами величия. Рэп охотно повиновался.