1

Смешно, – хмыкнул Ило. – Я и не знал, что это так далеко от Хаба.

Он сидел на склоне, уплетая за обе щеки обед. Расположившийся перед ним Шанди был занят тем же. Неподалеку пощипывали жухлую зимнюю травку их лошади. Солнце уже начинало пригревать. Ветер веял стужей, однако в нем чувствовалось неуловимое присутствие чего-то весеннего. Внизу виднелся дворец герцога Прибрежных Лугов, окруженный загонами для скота, разнообразными строениями и бесконечными парками.

– Здоровущее какое имение… – добавил он, покачав головой.

– Ты здесь впервые?

– Когда-то мне довелось здесь побывать, но в ту пору я был совсем еще крошкой. Ты ведь знаешь, мы не относимся к главной линии.

В его детских воспоминаниях двоюродный дедушка Иллипо остался призрачной зловещей фигурой.

– Видишь, как тебе повезло, – иначе ты толком этих мест и не увидел бы, – заметил Шанди, доедая колбасу. – Когда я верну себе трон, я пожалую тебя титулом герцога Прибрежных Лугов. Даю слово!

– Сколько здесь работы! Одну траву скосить!

Шанди усмехнулся.

– Ни дать ни взять – маленькое королевство в пределах Империи. Большие герцогства сложились в основном в эпоху междуцарствия. По сути, это – хорошо укрепленные крепости. Если же ты захочешь жить поближе к столице, дай мне знать об этом, хорошо? Я говорю совершенно серьезно, Ило. Я отблагодарю тебя по-императорски!

Ило молча ел. Вот они уже доехали и до Прибрежных Лугов. Теперь-то уж он мог повернуть обратно – ехать с Шанди дальше просто не имело смысла.

Он не собирался забираться так далеко, но это вышло как-то само собой. Сначала это был зов Сговора и необходимость избавить императора от помрачнения рассудка, в чем ему помогли Имфьюм и три его товарища. Потом, когда Шанди пересмотрел-таки свои этические нормы, они предались безудержному веселью и разгулу, когда время, как известно, проходит незаметно…

Ило выступил в роли своеобразного наставника Шанди, но теперь учить того было уже нечему. Конечно, Шанди уступал Ило, но в этом не было ничего удивительного – равных себе по этой части Ило просто не знал. Шанди в глазах Ило стал куда человечнее. Более того, он оказался прекрасным попутчиком и товарищем, с которым Ило попросту не хотелось расставаться. Он откладывал свой побег со дня на день. Последним формальным оправданием этой нерешительности было желание хотя бы одним глазком глянуть на Прибрежные Луга…

Желание его исполнилось. Что теперь? Если он вскоре не покинет Шанди, то не поспеет в Дом Темного Тиса ко времени, когда начинают цвести нарциссы. Ведь видел же он это отражение…

– Интересно, что это такое? – удивленно пробормотал он, указывая на запад. Пыльное облачко у самого горизонта казалось на удивление знакомым – такая же пыль взметается из-под ног марширующей армии.

– Это ты о чем? – поинтересовался Шанди и, встав на колени, посмотрел в ту же сторону.

 

2

Когда они достигли подножия холма. Рэп натянул поводья, после чего упряжка остановилась. Он выставил тормоз и спрыгнул прямо в дорожную грязь. Из окошка экипажа выглянул лениво потягивающийся Тинал. В течение всего последнего часа он подпиливал игральные кости, причем делал это со знанием дела.

– Что-нибудь не так?

– Хочу, чтобы лошади немного передохнули. На синем небе не было ни облачка. Солнце уже начинало припекать – сюда, в засушливые края тепло приходило рано. Рэп смахнул со лба капельки пота. Через месяц эти пустынные бурые земли покроются пышной растительностью, которую тут же спалит нещадное злое солнце. На юге сгущалась темная зловещая мгла. Где-то там находился хребет Мосвипс – самые высокие горы во всей Пандемии. Эта его сторона больше походила на пустыню, другая сторона была сплошь покрыта лесами, куда он и держал свой путь.

Он потрепал взмыленных лошадей по холке. Благодаря умелому обхождению, они выглядели теперь куда лучше, чем вначале, однако чувствовалось, что они уже устали от этой бесконечной дороги.

Тинал вышел из кареты и, осмотревшись по сторонам, презрительно поморщился.

– Не люблю пустыню, – заметил он мрачно.

– Я тоже, – ответил Рэп, глядя ему в лицо. Он остановился именно для того, чтобы переговорить с Тиналом. – К вечеру мы должны добраться до Исарта.

– Серьезно? – Лицо воришки оставалось непроницаемым.

– Завтра я продам нашу карету – она нам больше не понадобится.

Здесь, на юге, к фавнам давно привыкли, с другой Стороны, население здешних мест было настолько редким, что опасаться им было попросту некого.

– Ты предлагаешь путешествовать верхом? – буркнул Тинал.

– Разумеется. Так оно будет быстрее.

– Подобные путешествия не в моем вкусе.

– Я этого и боялся. Помимо прочего, я обещал заранее предупреждать тебя о возможных опасностях. В настоящий момент бояться нам нечего, но если мы продолжим путь в том же составе, случиться может все, что угодно. Может, пришлешь замену?

Тинал надолго задумался, взвешивая все «за» и «против».

– Ладно. Так уж и быть… Кто тебе нужен?

Рэп заулыбался.

– Ты хочешь, чтобы я сам выбрал замену?

Тинал не мог вызвать Сагорна, поскольку его самого вызвал именно Сагорн.

– Андор или Джалон. – Вор ответил улыбкой на улыбку. – Дарада я вызвать тоже не сумею. Это сможет сделать тот, кого я приглашу себе на замену.

Джалон в отличие от Андора был прекрасным попутчиком, но Рэпу рано или поздно пришлось бы иметь дело и с последним.

– Хорошо. Тогда пусть это будет твой братец.

Тинал кивнул.

– Понял… Как твоя война, король?

Прежде подобные вещи его ничуть не интересовали. Он либо стал меняться к лучшему, либо попросту пытался оценить перспективы собственного выживания в мире, которым правил Сговор.

– Говорить особенно не о чем, – ответил Рэп. Он достал магические свитки и развернул их один за другим. Все они были пусты. – Чародей Распнекс словно сквозь землю провалился. От него я не получил ни единого сообщения. Ампили до сих пор на свободе, что не может не удивлять. Какое-то время назад Акопуло загибался от морской болезни; что с ним происходит сейчас, я не знаю. У Шанди поначалу были кой-какие проблемы, но юный Ило помог ему справиться с ними.

– Ило до сих пор с ним? Да разве такое возможно?

Рэп удивленно поднял брови. Тиналу нельзя было отказать в проницательности.

– Что ты хочешь этим сказать?

Вор заулыбался.

– Мне казалось, что он думает совсем о другом… Ты не обращал внимания на то, с каким вожделением он смотрел на императрицу? Впрочем, не все наши желания исполняются, верно. Рэп? – Он усмехнулся и протянул Рэпу руку. – Удачи тебе. Рэп.

– Спасибо, Тинал.

Рэп увидел, что он пожимает руку уже не Тиналу, а его брату Андору. Превращения всегда происходили неожиданно. Оба тут же разжали руки.

Андор нахмурился. Он практически не изменился, хотя, возможно, немного похудел. Он оставался таким же красавчиком, чувствовалось, что прежней осталась и его ветреная ненадежная натура. Его темные кудри были тщательно расчесаны, подбородок – гладко выбрит.

– Приветствую тебя, Андор. Тебя ждут великие дела, – сказал Рэп, обращаясь к своему новому спутнику.

Андор презрительно хмыкнул и принялся разглядывать свое платье, которое было для него явно тесновато.

– Нда… Мой братец одевается так же безвкусно, как прежде.

– Ну почему же? Он кое-чему научился. Помимо прочего, он оказался неплохим попутчиком. Меня это, признаться, немало впечатляло.

Темные глаза посмотрели на него с явным презрением.

– Ты хочешь понять, как поведу себя я?

– Разумеется.

Андор обвел взглядом безликие холмы.

– Если я поведу себя как-то не так, ты можешь воздействовать на меня по-своему, верно? Или ты боишься засветиться?

Рэп вздохнул и утвердительно кивнул головой.

– Да. Даже здесь, в Питмоте, колдовать опасно. Сговор затаился, но не исчез. Малейшая промашка, и они тут же обнаружат нас, понимаешь? – Рэп осторожно заглянул в магическое пространство. Средоточие темных сил находилось далеко на северо-востоке, над Хабом; Зло походило на огромную черную гору рядом с которой все представлялось крошечным и вздорным. – Пока нам бояться нечего – я говорю о ближайшем будущем. Андор поежился.

– Ваше величество, для меня самое главное здоровье, вы ведь это знаете. Ну а компанию я вам, так уж и быть, составлю.

Волшебник знал, что эта оговорка совсем неслучайна. Братья, что называется, стоили один другого. Андору была безразлична судьба Империи – его интересовали только женщины, которых, надо заметить, он совращал с поразительной легкостью. К счастью, его талант не производил в оккультном мире такого же шума, как талант Тинала, но говорить об этом Андору, конечно же, не стоило. Напротив, нужно было прочесть ему лекцию о тех опасностях, которые…

Толчок!

Рэп буквально подскочил на месте и повернулся лицом на север. Он вновь осторожно выглянул в магическое пространство и тут же поспешил убраться оттуда восвояси, надеясь, что его появление там осталось незамеченным.

Андор понял, что происходит что-то неладное.

– Что стряслось?

– Даже не знаю. Пока это так – чувства. – Чувства эти были связаны с Инос, он не мог не узнать этого свечения. Теперь же видение совершенно померкло. Нет, это просто невозможно! Для того чтобы увидеть отсюда Краснегар, надо обладать куда большими силами… Похоже, у него просто разыгралось воображение. – Не знаю. – Он пожал плечами. – Может, все дело в нервах. Видишь эти тучи? Там – Мосвипс. Как ты относишься к женщинам-троллям?

Андор передернул плечами.

– Ну у тебя и шуточки…

Рэпу сейчас было не до шуток. Ощущение того, что Инос в опасности, так и не исчезало. Впрочем, в скором времени она могла узнать и о Зиниксо, и о Сговоре – Шанди вот-вот должен был прибыть в Киивэйл.

 

3

Гоблины! В маленькую комнатку их ворвалась сразу целая дюжина – приземистые и коренастые, в штанах из оленьей кожи, одни в рубахах, другие голые по пояс, с лоснящейся от жира и грязи кожей. Все они держали в руках мечи, у нескольких гоблинов на плече висели луки и колчаны со стрелами. Страшные глаза с гадкими татуировками вокруг них пылали ненавистью и злобой.

Инос попыталась подняться на ноги и неожиданно для самой себя подумала: «Как хорошо, что Кейд не видит всего этого!»

Один из гоблинов схватил Кейди огромной ручищей, приподнял ее лило и поцеловал девочку в губы, не дав ей даже пикнуть, чем вызвал общий гогот и одобрительные гортанные крики.

– Прекратите! – воскликнул Гэт.

Он попытался встать, но гоблин наподдал ему коленом так, что мальчик отлетел к стене. Гоблины вновь дружно захохотали. Инос уже стояла на ногах. К ней с гнусной усмешкой на устах приближался один из гоблинов. От него исходил тошнотворный запах прогорклого медвежьего жира. Инос попятилась назад и уперлась в кресло.

– Стоять! – что было сил закричала она. Гоблин застыл, недоуменно заморгав, но тут же его недоумение сменилось яростью. Первый гоблин уже выпустил Кейди из своих объятий, девочка, покачиваясь, отошла к стене, и ее вытошнило. На миг установилась тишина. Из коридора слышались визг, кашель и сдавленный рев. Из-за открытой двери валили клубы дыма. Раздался громкий крик.

Нужно было как-то вернуться назад, не открывая тайны волшебной двери налетчикам… Откуда же валил этот дым?

Один из гоблинов схватил столик и швырнул его в ближайшее окно, вдребезги разбив стекла и разрушив чары – волшебная дверь закрылась навеки. Главарь что-то приказал своим людям. Инос схватили за руки и потащили к двери, на ее крики гоблины не обращали ни малейшего внимания. Вонючие полуголые гоблины вывели ее в утопавший в дыму коридор. Кашляя и рыдая, она попыталась освободиться, но тут ей отвесили такую пощечину, что она забыла и думать о сопротивлении.

Снаружи воздух был холодным и бодрящим. Бледное зимнее солнце сверкало в слезинках, навернувшихся на ее глаза. Ее вел за собой приземистый гоблин, больно сжимавший ей руку. Она пыталась сопротивляться, но он не обращал на это никакого внимания; тогда Инос ударила его, и он вновь отвесил ей тяжелую пощечину. Она потеряла равновесие и стала падать, гоблин, легко подхватив свою пленницу, повлек ее дальше. Она выкрикнула:

– Кейди! Гэт!

Ей показалось, что она услышала ответный крик… Гоблин неожиданно толкнул ее в спину с такой силой, что она полетела вперед и упала прямо на людей, сидевших на земле, вызвав своим падением дружное недовольство.

В следующую минуту эти же люди помогли ей сесть рядом…

– Мама? – Рядом с ней на коленях стояла Кейди, лицо ее было белым как снег.

– Все в порядке, моя родная… – ответила Инос, схватив дочь за руку. – Ты-то как?

Она смахнула с глаз слезинки и, превозмогая боль, огляделась по сторонам. Рядом с ними сидело человек тридцать – сорок, разместившихся на плитах южной террасы, огороженной каменной балюстрадой. Земля была совершенно сухой и холодной как лед. Снега здесь почему-то не было. Пленников охраняло с полдюжины гоблинов, вооруженных мечами и луками. Из горящего дворца продолжали выводить людей… Она увидела среди них и Гэта, его тащили за шиворот. Инос хотела было подняться на ноги, но тут же ближайший страж ударил ее рукоятью меча по голове, и она вновь опустилась на каменную плиту. В голове у нее звенело. Гоблин довольно ухмыльнулся, обнажив свои безобразные желтые клыки, и что-то буркнул себе под нос.

Гэта швырнули ко всем остальным. Инос видела, как он повалился на сидевших поодаль людей. В следующий миг он уже поднял голову и принялся искать взглядом ее и Кейди. Заметив мать, он немного успокоился.

Западное крыло дворца обратилось в сущий ад – объявшее его пламя с ревом поднималось к небу. Из окон, находившихся в ближней части здания, валил черный дым. О, сколь прекрасен этот дворец! Что сказала бы сейчас Кейд? Инос слышала чьи-то истошные крики. Куда бы она ни посмотрела, она всюду видела гоблинов. Их было здесь никак не меньше нескольких сотен. Этим голым по пояс гоблинам холод был нипочем… Одетая в меха Инос поежилась то ли от холода, то ли от ужаса.

Среди пленников явно преобладали женщины в одеждах служанок. Некоторые лица казались ей знакомыми, хотя имен их она не помнила. Она прекрасно понимала, что переговорить с ними ей не удастся – уста служанок сковал ужас. Количество пленников росло с каждой минутой. На каменной балюстраде висело тело человека, пронзенного острой стрелой – о побеге не приходилось и мечтать.

Раздался оглушительный грохот – это обвалилась часть дворцовой крыши. Огонь взмыл к небу. О Боги! Ведь где-то там осталась и волшебная дверь! Путь в Краснегар был отрезан.

Гэт пробирался к ней через толпу на четвереньках. Его посиневшие губы дрожали, но он, похоже, окончательно пришел в себя. Непонятно, как ему удалось прихватить с собой и одно из одеял. Инос сбросила с себя шубу и настояла на том, чтобы мальчик закутался в нее, сама же взяла у него одеяло и укрыла им и себя, и своих детей.

– Теперь мы должны… – неуверенно прошептала она и, с минуту помолчав, спросила:

– Вы понимаете, что здесь происходит?

– Н-надо м-м-маленько п-под-дождать, – ответил Гэт, стуча зубами. – С-сейчас в-все ув-ви-дим…

– Здорово! – прошептала Кейди.

Да, хоть в чем-то им повезло… Его Дар предвидения в этой ситуации мог помочь им, – если кому-то из них будут угрожать смерть или насилие, он будет знать об этом заранее. Конечно, иные события предотвратить невозможно, и все же… Из розария, находившегося по ту сторону балюстрады, время от времени слышались истошные крики, сопровождавшиеся бурными рукоплесканиями и одобрительными возгласами. Увидеть происходившее там было невозможно – меж ними и балюстрадой, отделявшей террасу от розария, находилось слишком много людей.

– Они их мучают, – прошептал Гэт, угадав направление ее мыслей. – Женщин насилуют, а мужчин связывают и…

Она никогда не видела своего сына таким бледным.

– Не обращай на это внимания, сынок. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?

В этой ситуации вопрос ее звучал более чем абсурдно.

– Голова раскалывается, – ответил он, коснувшись головой плеча Инос. Она видела, что ему явно стало получше.

– Кто это тебя так? – поинтересовалась Кейди.

– Да. Ты ведь так и не сказал нам об этом, – тут же оживилась Инос, ухватившись, словно за соломинку, за эту возможность хоть как-то отвлечь от происходящего своих детей, пусть Краснегар и находился на расстоянии в пять сотен лиг от них, и вопрос этот был, мягко говоря, неактуален.

Гэт горестно вздохнул.

– Брэк, кто же еще…

Брэк был на целую голову выше Гэта и вдвое тяжелее его. В прошлый раз он уступил Гэту, юные же етуны, как известно, подобных вещей не прощают.

Кейди презрительно фыркнула.

– Он ведь давно за тобой охотится, верно? Как же это тебя угораздило с ним связаться?

– На сей раз поступить иначе я просто не мог. Я знал все наперед. Я знал, что последним будет не мой, но его удар. – Гэт неожиданно захихикал. – Но вы бы видели его рожу! Там было, на что глянуть! Сплошное месиво!

Он довольно ухмыльнулся, и Инос тут же вспомнила о зубе, выбитом все тем же несносным Брэком.

Кейди погрузилась в раздумья.

Инос вдруг подумалось, что они, скорее всего, уже никогда не увидят лица Брэка. Гэт принялся описывать Кейди детали этого сражения. Инос же вновь обвела взглядом сидевших вкруг них пленников. По большей части они прятали головы в коленях, стараясь не видеть никого и ничего… И тут она встретилась взглядом с немолодой женщиной, сидевшей неподалеку, которая, в отличие от других, сохранила трезвость ума, что было заметно по ее взгляду.

– И давно это происходит? – спросила Инос.

– Весь день, госпожа…

Страж недовольно заворчал и пригрозил им мечом. Очевидно, разговаривать пленникам тоже запрещалось.

Обвалилась еще одна часть дворцовой крыши. От пожарища понесло жаром, однако стоявшие возле стен полыхающего здания гоблины словно и не замечали этого. И холод, и жара – все было им нипочем.

Прекрасный дворец… Инос хотелось плакать. У нес на глазах Кинвэйл обращался в ничто, казалось, что все его сокровища – картины, скульптуры, золотая посуда, тончайший фарфор, ковры – превращаются в темный дымный столп, поднимающийся к небу. Этот дым наверняка был виден и в Шалдокане, где был расквартирован IX легион. Гоблины могли проникнуть сюда через перевалы Пондага – они предпринимали такие попытки вот уже двадцать лет. В одном она не сомневалось – долго владеть Кинвэйлом они не смогут. Эта мысль немного утешила ее, хотя она понимала, что захватчики успеют расправиться с пленниками задолго до того, как им на выручку придут воины легиона.

Гэт положил голову ей на колени и забылся сном. С другой стороны сидела Кейди, прижимавшаяся к матери… Бедные ж вы мои дети! А что теперь произойдет с ее королевством? Дворец к этому времени должен был превратиться в настоящий сумасшедший дом, где все занимались только одним – поисками неведомо куда запропастившейся королевской семьи. Она вспомнила и о том, что Рэп хотел вернуться домой через Кинвэйл – то-то он поразится, когда обнаружит, что волшебной двери и след простыл! Что до пути морем, то на него могли уйти месяцы…

На террасу выбрались три плачущие нагие девчушки, сжимавшие в руках свою бесхитростную одежду. Оказавшись среди других пленников, они принялись торопливо одеваться. Вслед за ними из-за балюстрады вышло шестеро гоблинов, тут же начавших о чем-то спорить с главным стражником. Отобрав двух молодых женщин, гоблины вновь скрылись из виду. Теперь Инос понимала, почему большинство женщин прятало свои лица – им было больно и стыдно… Но куда подевались прочие слуги и служанки, ведь в Кинвэйле их были сотни?

Пронзительные крики и дружный гогот, донесшиеся из розария, были лучшим ответом на ее вопрос.

Тем временем на террасе появились новые гоблины. Гэт поежился и поднял голову.

– Мама? Тебе придется немного покричать, слышишь?

– Что? – поразилась Инос.

Главарь этой новой группы вышагивал очень важно. Рядом с ним шел юный гоблин примерно такого же возраста, как и Гэт. Татуировки на его гладком лице не было. Гоблины подошли к начальнику стражи и принялись вести с ним то ли торг, то ли переговоры. Наконец означенная, парочка, в которой угадывались отец и сын, принялась разглядывать пленников. Юный гоблин заулыбался и кивком головы указал на светловолосую голову Гэта. Его отец указал на мальчика рукой, и тут же двое его подручных поспешили за избранной вожаком жертвой.

– Мама! – прохрипел Гэт. Инос вскочила на ноги.

– Нет! – завопила она. – Не трогайте его! Оставьте моего мальчика в покое!

Она затопала ногами и пронзительно завизжала.

Это спасло их. Гоблины не поняли смысла ее слов, но испугались ее тона. Юноша позеленел и стыдливо отвернулся, его отец вздохнул, покачал головой и указал на молоденького ливрейного лакея.

Инос вновь села на камень, чувствуя, что еще немного и она упадет в обморок. Несчастного лакея поволокли в розарий. Он выл от ужаса.

Татуировка на лице гоблина свидетельствовала о его зрелости. Для посвящения же своих юношей в мужчины гоблины использовали пленников, хотя обряд мог проводиться и без них.

Гэт еле слышно пробормотал:

– Спасибо, мама…

Он лег на холодный камень, пытаясь справиться с приступом тошноты.

 

4

Солнце утонуло в дыму. Главное здание стало походить на светящуюся раковину. От него все еще веяло теплом, но вечерняя стужа начинала брать свое. Пленников на террасе оставалось все меньше и меньше. Трижды вступалась Инос за своих детей, и реакция, производимая ее голосом на гоблинов, уже не удивляла ее. Некогда Рэп наложил на нее властные чары. Когда она отдавала приказы, люди, к которым они были обращены, не могли не повиноваться. Впрочем, от гоблинов можно было ожидать любого подвоха. Они легко выходили из себя и в любую минуту могли лишить ее жизни.

Гэт зашевелился и поднял голову с ее плеча.

– Мам?

– Да, сынок?

– Ты помнишь Кровавого Клюва?

Инос изумленно уставилась на сына, решив, что у мальчика вновь начались галлюцинации. Впрочем, в тот же миг она вспомнила о том, что его недавнее бессвязное бормотание оказалось не бредом, а настоящим предвидением. Похоже, мальчику вновь что-то открылось.

– Нет.

– Это сын Птицы Смерти. О нем говорил папа. Ты должна это помнить!

– Боюсь, что я все позабыла, милый.

– Я вижу, – недовольно скривил губы Гэт. – Птица Смерти рассказывал папе на Лесной Встрече, что Кровавый Клюв смог убить медведя голыми руками! Папа все время поддразнивал меня этим его подвигом.

– Да, да, теперь я все вспомнила! – солгала Инос. – Но почему ты решил о нем заговорить?

– Он здесь. Он идет сюда. Этот старик знает язык импов.

– Здорово! – Инос довольно хлопнула сына по плечу. – Это то, что нам надо!

Похоже, в скором времени события могли принять новый оборот.

Через несколько минут на террасе, над которой уже начинали сгущаться сумерки, появилась еще несколько гоблинов. Ни мужчин, ни молодых женщин на террасе уже не оставалось. Теперь пленники, которых уводили в розарий, оттуда уже не возвращались.

Главарь новой группы выделялся своей мощью, грязные спутанные пряди его волос были тронуты сединой. Видимо, по этой причине Гэт и назвал его старым. Юноша, шедший рядом с ним, был и того больше.

Едва гоблины остановились возле караульных. Инос вскочила на ноги.

– Приветствую тебя. Кровавый Клюв, сын Птицы Смерти!

Гоблины тут же повернулись к ней и изумление уставились на ее светлые косы.

– Я – краснегарская королева Иносолан! Я хочу встретиться с Птицей Смерти!

Седовласый гоблин нахмурился и беззвучно зашевелил губами. Судя по всему, язык импов он знал, что называется, не блестяще.

Она повторила сказанное еще раз, пытаясь говорить помедленнее и попроще.

– Я – Иносолан! Женщина вождя Рэпа. Рэп – вождь Краснегара, друг Птицы Смерти. Я его жена. – Жест. – Его сын, его дочь. Его дети.

Кровавый Клюв попросил своего спутника перевести сказанное ею. На сей раз тому это отчасти удалось. Все присутствующие теперь смотрели только на Инос.

– Друг Птицы Смерти! – не унималась она, чувствуя, что еще немного, и она рухнет наземь от волнения. – Кровавый Клюв? Великий охотник! Ты убил медведя!

– Откуда знаешь? – рявкнул гоблин.

– Птица Смерти сказал Рэпу, своему другу. Очень гордится Кровавый Клык.

Перевод… Королевский сын буквально просиял от таких слов и, возбужденно всплеснув руками, что-то пробормотал.

Седовласый гоблин кивнул головой и заговорил с Инос куда более учтиво. Постучав по груди кулаком, он проревел:

– Братуха из клана Бобра. Он – Кровавый Клюв, сын Птицы Смерти из клана Ворона. Ты сказать правильно. Как твоя приходить сюда?

Инос тут же почувствовала крайнее облегчение.

– Гость. Друг гоблинов. Не враг. Давно-давно друг Птицы Смерти. Был тогда Маленький Птенчик. Очень маленький.

Она стала говорить в той же манере и с таким же акцентом, как и гоблин. Гоблины довольно заулыбались – происходящее явно забавляло их. Братуха перевел сказанное Инос своему господину.

Юный Кровавый Клюв недовольно насупился и что-то буркнул.

Все посмотрели на Гэта.

– Нужен пленник, – извиняющимся тоном произнес Братуха и указал своей ручищей на Кровавого Клюва. – Весь день убивать. Еще один осталось, тогда будет мужчина. Твой молодой, но другой у нас нету.

Инос с ужасом вспомнила о том, как Птица Смерти хотел убить Рэпа, чтобы получить татуировку мужчины. Теперь его сын замыслил сделать то же самое с сыном Рэпа. Какая ирония судьбы!

– Его – сын друга Птицы Смерти!

– Медленно умирай. Большой честь.

– Нет, нет, не надо… Инос зарыдала.

 

5

И все-таки хуже розария не было ничего. Некогда кинвэйлский розарий был одним из главных чудес Джульгистро. Летом здесь собиралась здешняя знать. В золотые дни юности, еще до того, как умер отец, Инос играла в этом саду в кегли, слушала музыку теплыми вечерами, краснела от комплиментов Андора… Теперь здесь восторжествовали разбой и насилие. Между кустами то тут, то там горели костры, в которых лежали обезображенные трупы людей. Кисловатый запах горящих розовых ветвей смешивался с характерным запахом жареного человечьего мяса. Зрители аплодировали и подбадривали криками своих сородичей, продолжавших расчленять жертвы. Позади мрачной черной громадой вставали руины замка.

Гэт настолько ослаб, что каждый шаг давался ему с трудом. Но он знал – стоит ему выказать малейшую слабость, как гоблины растерзают его на месте. Он шел, опершись на плечо Кейди. Инос шла вслед за ними, слушая маловразумительные речи Братухи.

Риск был очень велик. Она пыталась уверить гоблинов в том, что Гэт не подходит на роль жертвы Кровавого Клюва, однако юный великан полагал, что королевскому сыну следует иметь дело именно с королевским сыном. Когда ситуация казалась уже безнадежной, гоблины привели юного рослого садовника, который все это время прятался на сеновале. Гэт был спасен, но Инос чувствовала себя хуже прежнего. Она знала, что лицо этого несчастного парнишки будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь. Да, она, конечно же, вряд ли могла помочь ему, и все же…

К Птице Смерти ее так и не привели. Операция по взятию Кинвэйла казалась гоблинам чем-то вроде прогулки или тренировки. Птица Смерти был на фронте.

– Скоро здесь будут солдаты импов, – сказала Инос.

Братуха захохотал, обнажив свои желтые огромные зубищи.

– Импов не будет.

Она была не настолько глупа, чтобы говорить ему о том, что в Шалдокане расквартирован IX легион. Захватчики должны были узнать об этом и сами. Однако вскоре она поняла, что дело приняло куда более серьезный оборот, чем ей казалось вначале. Братуха, которым овладел дух бахвальства, не скрывал от нее ничего. Гоблины обошли укрепления Пондага стороной. Они перешли через хребет по какому-то известному лишь им одним перевалу и напали на имперские войска с тыла, устроив в крепости настоящую резню. После этого они устроили засаду, в которую попали IX и XXI легионы преторианской Гвардии. Армия импов, защищавшая северо-западные рубежи Джульгистро была уничтожена – во всяком случае, так говорил Братуха. Шалдокан оказался в кольце осады. Он мог пасть со дня на день, после чего гоблины перейдут на другую сторону скованной льдом реки Пэдди и выйти на дорогу, ведущую прямиком в Хаб.

Конечно же, гоблин мог в чем-то и солгать, но сути дела это не меняло. Судьба Птицы Смерти, предсказанная за двадцать лет до этого, похоже, начинала исполняться. Единственным смертным, который мог как-то помешать этому, был император. Оценить истинные масштабы грядущего бедствия не мог даже Рэп.

Инос вспомнился никем не отпетый проконсул Иггинджи, начавший эту войну с тем, чтобы возобладать Словом Силы, которого никогда не существовало. Вспомнились ей и опасения Рэпа, связанные с событиями, которыми должен был сопровождаться конец тысячелетия, и увиденное им в магическом пространстве Зло, связанное с дварфами… Думать она была согласна о чем угодно, лишь бы не смотреть на то, как мучаются и умирают люди…

В эту ночь в честь именитых гостей из Краснегара в кинвэйлской конюшне гоблинскими вождями был устроен пир. Личным представителем Птицы Смерти в районе Кинвэйла был его племянник Легкая Поступь, молодой, необычайно рослый гоблин. Инос не понравилось то, как он смотрит на Кейди, и тут же поймала тот же взгляд и на себе самой…

Братуха объявил собравшимся, что женщина, находящаяся рядом с ним, является вождем Краснегара. Это объявление вызвало у собравшихся крайнее недоумение и даже известное раздражение, однако инцидент был быстро исчерпан – Легкая Поступь распорядился усадить Инос и Кейди в самом углу, подальше от центрального очага, возле которого могли сидеть лишь избранные. Гэту было дозволено сесть возле гоблинских вождей как официальному представителю Краснегара.

Гэт довольно заулыбался.

– Варвары! – злобно прошипела его сестра.

– Успокойся, Кейди. Тебе нужно принимать это как должное, слышишь?

– Меха снять! – распорядился Братуха.

– Что? – Гэт ошарашенно уставился на полоску кожи, протянутую ему гоблином.

Тем временем в центре конюшни заполыхало пламя и вожди принялись разоблачаться. Узкие полоски кожи являлись их парадным платьем.

– Так тебе и надо! – презрительно усмехнулась Кейди и направилась по деревянному желобу к отведенному ей месту.

Дрожа от холода, Гэт снял с себя шубу Инос, костюм, свитер и обе рубахи – верхнюю и нижнюю. Он передал одежду матери и та, держа ее в руках, отправилась в свой угол, не дожидаясь того, когда он снимет штаны. Ей не оставалось ничего иного.

Послышались удивленные возгласы гоблинов.

– Что с руками? – спросил Братуха.

– Дрался, – ответил Гэт.

Вожди, собравшиеся вокруг, разглядывали его усеянные синяками руки и сбитые костяшки пальцев. Это неожиданно придала ему в их глазах веса.

Инос отправилась вслед за дочерью. Когда она обернулась, Гэт, одетый в узкую набедренную повязку, уже сидел возле огня. В свете пламени кожа сидевших рядом с ним гоблинов отливала темной зеленью.

– А ведь доктор говорил, что мы должны его укутывать, – усмехнулась Инос.

Кейди было не до шуток. Когда читаешь о похищении принцесс в романах, все представляется совсем иным. Рэп вечно подшучивал над Кейди, говоря, что рано или поздно ее похитит красавчик имп на белом коне или етун в галере, при этом Кейди, мол, будет не только радоваться происходящему, но и указывать похитителю на то, как ему следует себя вести в той или иной ситуации. Реальность оказалась совсем иной. Варварские нравы гоблинов буквально ошеломили ее. Глаза девочки оставались сухими, но ее взгляд говорил сам за себя. Бледная, сотрясаемая крупной дрожью, она подсела поближе к матери и взяла в руки предложенный ей гоблинами кусок жареной говядины. Для своего возраста она держалась совсем неплохо.

Инос не сводила глаз с Гэта. Мальчик сидел, гордо выпрямив спину. От него не требовалось произносить речи, но расслабляться нельзя было ни на мгновение.

И как это ее угораздило угодить в такую переделку? Она тут же отогнала от себя эту неприятную мысль, решив, что в этой ситуации ей следует думать не о себе, а о детях. Все прочее сейчас не имело для нее значения. Ни королевство, которого, возможно, к этому времени уже не существовало, ни муж, затерявшийся где-то на просторах Империи, ни бесчисленные жертвы этой войны. Со всем этим она не могла ничего поделать. Ей оставалось одно – сконцентрироваться на своих детях и на себе самой. Вернуться домой они уже не могли. Ничего подобного с ней еще никогда не происходило…

После трапезы началось игрище, в котором принимали участие сын Птицы Смерти и садовник. Затем в стойло завели пару пленных легионеров, которыми занялись вожди. К счастью, Гэт мог не участвовать в этих кровавых забавах, впрочем, достаточно было и того, что ему приходилось наблюдать за ними. Инос и Кейди сидели, потупив глаза. На этой конюшне Инос доводилось бывать и прежде – в счастливую пору детства… Тогда она знала всех скакунов и кобыл наперечет, теперь же… Теперь же конюшня оглашалась бесконечными неистовыми криками. «Умрите! Умрите! – мысленно молила она. – Умрите поскорее!»

И все-таки здесь было не так страшно, как в розарии.

В конце концов, когда последний человек захлебнулся собственной кровью. Инос и Кейди были приглашены в центральную часть конюшни – теперь они должны были стоять рядом с кольцом вождей. Те сидели на земле, скрестив ноги, и довольно скалились, разглядывая Инос. Она постаралась встать как можно ближе к сыну. Вид запекшейся крови на его светлой голове устрашал ее, и потому она старалась не смотреть в его сторону. В кострище трещали дрова – по большей части это были ножки стульев и картинные рамы. Дым валил в ее сторону.

Гэт поднял глаза.

– Я готов согласиться с его желанием.

– Ты? Но почему?

– Я пока не могу ответить точно, но я знаю, что все будет в порядке.

– Ммм… Спасибо, сынок.

Легкая Поступь начал свою речь. Седовласый Братуха, сидевший рядом со своим юным вождем, ловил каждое его слово.

– Его говорить: друг Птицы Смерти – друг вся гоблина.

Инос не принадлежала к числу подданных императора. Она была его союзником, но в их договоре ничего не говорилось о совместных действиях против неприятеля.

– Друг гоблина, – согласилась она.

– Спрашивает – ты друг императора?

– Да.

Она боялась, что такой ответ будет равносилен самоубийству, но опасения ее оказались напрасными. Больше всего на свете гоблины ценили смелость. Одобрительно кивнув, Легкая Поступь продолжил:

– Спрашивает – твоя знал император?

– Встречала его очень давно. Теперь он совсем старый.

Ответ Инос почему-то насторожил гоблинов – теперь в их взглядах явно читалось подозрение.

– Старый умирай. Теперь император молодой. Смерть Эмшандара не показалась Инос такой уж неожиданностью – ведь старому императору было уже под девяносто. Гоблинов же ее неосведомленность почему-то поразила.

– Моя забывай. Встречай молодой император. Тогда был совсем ребенок.

Инос могла сказать и о том, что прошлым летом Гэта посетило одно странное видение, связанное с Шанди, однако она почла за лучшее промолчать, тем более что и сама не понимала смысла этой сцены.

Легкая Поступь что-то сказал другим вождям. Убедившись в том, что последние с ним не спорят, Братуха перевел его слова:

– Солнце всходить, твоя ходи Птица Смерти – твоя и твоя дети.

Инос не ожидала, что все закончится так удачно и так быстро. Птица Смерти был знаком с культурой импов, и надеяться она и ее двойняшки в этом царстве могли только на самого гоблинского короля, старинного знакомого Рэпа. Впрочем, до этого нужно было еще дожить.

– Эта ночь – спать с Легкая Поступь. – Братуха ткнул пальцем в сторону Кейди.

Инос и Кейди воскликнули в один голос:

– Нет!

Гоблины заулыбались.

Инос услышала шепот Гэта:

– Мам!

– Ты – главный вождь Краснегар, – сказал Братуха. – Сказал, что хочешь дружба. Приказывай своя дочь спать с вождь гоблина! Хороший дружба – крепкий дружба.

Теперь он просто повторял фразы, произносимые юным господином на языке импов.

Инос не оставалось ничего другого, как только прибегнуть к властным чарам. Она набрала в легкие побольше воздуха и…

Сидевший у ее ног Гэт поднял свою бледную руку.

– Пусть скажет мужчина!

Вожди захохотали, однако Легкая Поступь согласно кивнул.

– Пусть розовый говорит.

– Краснегарский женщина очень страстный, – сказал Гэт, пристально вглядываясь в пламя костра. – Мой сестра – очень-очень страстный. Сможет ли вождь гоблина укротить такой девочка?

Братухе удалось перевести этот пассаж с превеликим трудом. Когда он закончил свой перевод, вожди гоблинов буквально катались по земле от смеха.

Воспользовавшись тем, что в конюшне стало шумно, Гэт тихо шепнул:

– Кейди, ты сможешь это сделать. Они ничего не заметят.

Что они могли заметить? Инос посмотрела на запекшуюся кровь, которой был испачкан затылок сына, и подумала о том, что мальчик, похоже, окончательно рехнулся. Неужели четырнадцатилетний мальчик не понимал того, что означало это самое «спать»? Конечно, он был еще невинным, но не настолько же! Она бросила взгляд на Кейди. Лицо девочки, залитое смертельной бледностью и совершенно неподвижное, стало походить на личико фарфоровой куклы, закутанной в меха. В тот миг, когда девочка нарушила ход собрания, она казалась Инос куда старше…

– Приказывай, женщина!

Инос почувствовала внезапную слабость. Некогда ее хотели отдать в жены гоблину, и перспектива эта устрашала ее настолько, что она была готова покончить с собой, лишь бы не видеть своего жениха. Нет, так просто свою дочь она не отдаст…

Внезапно она услышала исполненный грубой силы крик Гэта:

– Моя мужчина – моя приказывай! Слышишь меня? – Он посмотрел на Кейди. – Спать будешь только с Легкая Поступь. Другие нельзя. Понимаешь? Теперь твоя говори – сможешь ее укротить или нет?

Гэт говорил по-гоблински. И когда только он успел освоить их язык?

– Смогу! – ответил Легкая Поступь, глядя на Кейди с вожделением.

– Тогда бери ее. – Он указал жестом на Кейди. – Старый женщина будет спать один. – Он поднял вверх три пальца. – Солнце всходить, все трое идти Птица Смерти. Твоя-моя теперь друзья.

Договор. – Тут же он перешел на шепот:

– Доверься мне, Кейди!

Легкая Поступь энергично закивал:

– Договор! Твоя-моя – друзья!

Он вскочил на ноги и, перемахнув через костер, заключил Гэта в объятия, демонстрируя тем самым принятие предложенных условий. Застыв от ужаса, Инос наблюдала за тем, как ее сын подталкивает Кейди к этому зеленому чудищу. Девочка послушно двинулась в его сторону. Неужели она настолько доверяет предвидению Гэта? Ведь он совсем еще ребенок… Да и она ничуть не старше…

– Нет, Гэт! – воскликнула Инос, рванувшись вперед. Встав на пути матери, Гэт схватил ее за руку.

– Все в порядке, мама, – прохрипел он еле слышно, крепко сжав ее руку. Она заглянула в его глаза и увидела, что еще немного и он заплачет. – Ты помнишь Оллиало? А тот подарок, который я сделал Кейди?

Рапира? Почему он о ней вспомнил? Ведь от Краснегара их теперь отделяло добрых пять сотен лиг? Нет, мальчик определенно сошел с ума!

Полуголый мускулистый вождь гоблинов легко поднял закутанную в меха Кейди и понес ее к сеновалу.

– Идиот! – вскричала Инос, пытаясь освободиться из рук сына. Он зажал ей рот, с трудом удержавшись на ногах. Наверняка ему кажется, что на поясе у Кейди висит подаренная им рапира, скрытая от посторонних глаз под меховой накидкой. Инос знала, что ее дочь совершенно безоружна – у нее не было даже пилочки для ногтей! В любом случае гоблины давно разоружили бы ее – спрятать рапиру непросто.

Легкая Поступь приостановился возле лесенки, ведущей на сеновал, и опустил Кейди на землю. Она отступила в сторону и низко поклонилась уродливому зеленому гоблину. Судя по всему, она уже понимала особенности гоблинского этикета, во всяком случае, Легкую Поступь ее манеры вполне устраивали. Он горделиво выпрямил спину и полез наверх. Инос полагала, что дочь ее в этот момент попытается бежать, однако та, к ее вящему удивлению, покорно полезла на сеновал вслед за гоблином. Гэт убрал руку ото рта матери.

– Мам, все будет нормально.

Теперь поднялись на ноги и все остальные вожди. Судя по всему, официальная часть приема подошла к концу.

– Женщины спать здесь! – сказал Братуха, указав на сарай, в котором хранились лопаты и носилки. Инос увидела свою дочь на самом верху лестницы.

– Кейди! – не выдержала она.

– Мам, где одежда? – обратился к ней Гэт. – Куда ты дела мою одежду? Вспомни, пожалуйста, я очень замерз. – Он приблизился к Инос и торопливо зашептал ей на ухо, то ли смеясь, то ли плача:

– Все в порядке, мама, слышишь? Клинок у нее! Я знаю, что ты его не видела, – все дело в том, что он волшебный!

Боги, смилуйтесь над ним! Он совершенно спятил! Гэт продолжал нашептывать ей на ухо что-то невнятное и малопонятное, при этом в голосе его стали звучать мужские нотки, которых она не замечала прежде.

– С тех пор как я подарил эту рапиру Инос, она не расстается с ней ни на минуту. Ты не представляешь, как мы с сестренкой над всеми потешались. Никто – в том числе и ты сама – не знает о том, что она носит с собой грозное оружие. Оно станет видимым только в том случае, если этого захочет сама Кейди. Потому-то я и сказал, что гоблин должен быть один…

– Что? Ты сошел с ума! Откуда ты знаешь, как…

– Слушай, она пугнет его своим клинком, и он сломает себе шею. Поднимется страшный шум, но им не останется ничего иного, как отпустить нас восвояси. Мне этого головореза совсем не жалко, думаю, тебе – тоже.

Нет, такой план мог прийти на ум лишь безумцу. Бедная ты моя головушка! Видно, у мальчика не выдержали нервы… Она схватила его за плечи и сильно тряхнула.

– Гэт, перестань! Возьми себя в руки! Лучше скажи, где это ты выучился говорить по-гоблински?

Мальчик часто заморгал, по щекам его побежали слезы.

– Что? Ничего особенного. Если бы я сказал все это на языке импов, Братуха перевел бы мои слова на гоблинский язык, верно? Я сказал именно то, что должен был сказать он, только и всего. Все будет нормально, мам, не волнуйся!

Нет, он все-таки не в себе. Как он мог провидеть нечто такое, чего не произошло?

– Смотри! – сказал Гэт. – Я же говорил! Инос подняла глаза на черный провал, проглотивший ее дочь. Внезапно она увидела совершенно голого Легкую Поступь – тот пятился назад, к лестнице. В следующий миг он был уже на самом краю сеновала. Еще мгновение, и… Гоблин взвыл и камнем рухнул вниз. Прочие гоблины все это время были заняты переодеванием и подняли глаза наверх только после того, как раздался этот страшный звериный вой. Еще через пару мгновений на верху лестницы появилась донельзя довольная собой Кейди. Ничего похожего на клинок у нее в руках не было.

Легкая Поступь упал головой вниз – Инос успела это заметить. Гоблины, сбежавшиеся со всех сторон, подняли страшный крик. Инос посмотрела на сына – на устах у того появилась идиотская ухмылка. Ее дочь только что убила человека…

– Это – племянник Птицы Смерти! – воскликнула она.

– Его уже нет. Он мертв. Мама, дай мне что-нибудь надеть, не то я околею от холода.

Инос стала снимать с себя подбитый мехом плащ.

– Но что произойдет, если о случившемся узнает Птица Смерти?

Гэт растерянно улыбнулся и пожал плечами.

– Откуда я знаю? Поживем – увидим.

Загадочные образы:

Да охранят нас ангелы

Шекспир. Гамлет, I, IV

Господни!

Блаженный ты или проклятый дух,

Овеян небом иль геенной дышишь,

Злых или добрых умыслов исполнен,

Твой образ так загадочен, что я

К тебе взываю…