1

Энни Бридж была одной из четырех Энни Кэмпбелл, что жили в глене. Ее дом был одним из самых больших — целых две комнаты. Здесь после смерти мужа под Литхолом она растила трех рослых сыновей. Когда же король Ферган бросил вызов владычеству англичан в 1511 году, старший отправился мстить за отца. Когда Ферган бежал из лондонского плена в 1516 году и вернулся в Хайленд, чтобы снова поднять народ, оставшиеся двое последовали за лэрдом на поле Парлайна. Последние три года Энни жила одна.

Это была сухопарая, седовласая женщина, обладавшая мягкостью мельничного жернова. Годы и непогода выдубили кожу на ее лице и руках. Она горбилась и смотрела на весь мир с вызовом. Она истово ненавидела англичан и готова была на все ради человека, убившего одного из них. Кроме того, она славилась своей стряпней.

Тоби спал, ел и снова спал, делая перерыв, только чтобы умыться и побриться. У него болел каждый мускул, суставы скрипели, как ржавые дверные петли. Обычно он даже любил это ощущение — оно означало, что он растет и набирается сил, однако сейчас оно не доставляло ему удовольствия. Еще вчера, почти в это же время, он гордился, глядя на свое отражение в зеркале, но с тех пор ему довелось увидеть, как эти самые руки лишали жизни людей и гнули стальные прутья, словно тесто. Сила больше не казалась ему достоинством. Демон превратил все его надежды в издевку.

Когда небо на западе окрасилось сердитым румянцем заката, Тоби поглощал очередной обед. Стол в первой комнате был уставлен таким количеством снеди, какого даже ему хватило бы на неделю, хоть Хельга Бернсайд и говорила, что он один ест больше, чем весь гарнизон сассенахов. Он чувствовал себя очень странно, пытаясь свыкнуться с внезапными переменами в своей жизни. Это напоминало ему скованный льдом ручей по весне, когда ровная белая гладь вдруг сменяется бурлящим потоком. Так и мир Тоби Стрейнджерсона взломался разом, даже не дожидаясь, пока он уйдет из глена.

Ему полагалось бы оплакивать бабку Нен. Ему полагалось бы переживать из-за демона, поселившегося у него в сердце, из-за охотившихся за ним англичан, из-за предстоявшего опасного перехода через Глен-Орки, даже из-за мятежников, возможно, поджидавших его с той стороны, — и все же он чувствовал какой-то нервный подъем — наконец-то он покидает глен, чтобы искать счастья в мире. Он жевал и думал.

Энни сидела в дверях — на свету — и шила быстрыми, уверенными стежками. Она повернула голову посмотреть, как он справляется с едой.

— Возьми еще говядины! И гусятины тоже. Жир согреет тебя в горах.

Тоби положил себе еще кусок мяса. Объедаться лучше всего осенью, когда забивают скот. Тогда даже бедняки могут надеяться, что они насытятся мясом. Энни буркнула, чтобы он не скромничал и накладывал себе как следует.

— Но я вас разорю! — запротестовал он.

На короткое мгновение что-то осветило ее изборожденное морщинами лицо — так солнечный луч заставляет серый снег искриться алмазами.

— Знал бы ты, сынок, что значит для меня снова кормить мужчину. У меня сердце радуется, глядя, как все это исчезает у тебя во рту. Очисти стол, и я с удовольствием заставлю его снова.

Что тут поделать, кроме как продолжать есть?

Разве что задавать вопросы с набитым ртом?

Ну, например: «Есть новости из замка?»

Энни наклонилась к шитью и перекусила нитку.

— Ага. Сассенахи, рада сказать, здорово суетятся. Они выставили патрули на дорогах и разъезжают по холмам.

С минуту Тоби молча жевал, но продолжения не последовало.

— Они не обыскивали деревню, не угрожали взять заложников?

— А с чего бы? — Энни поднесла иглу к глазам и продела нитку в ушко. — С чего им искать в деревне, если конь так и пропал?

— Ох ты! Значит, коня так и не нашли?

— Ну, покуда они еще не догадались посмотреть под кроватью у Мюррея Макдугала.

Тоби повезло, что в это время он ничего не глотал. Он засмеялся — бабка Нен говорила, что, когда он так смеется, его смех громче грома и может разбудить хоба. Он с трудом заставил себя замолчать — он чувствовал себя виноватым уже за то, что вообще может смеяться, когда не минуло еще полного дня.

Если Сокола не нашли, сассенахи решат, что их жертва ускакала, чтобы примкнуть к мятежникам. Спокойствие Энни позволяло предположить, что он может рискнуть задать вопросы и посерьезнее.

— А что они говорят про мое бегство из темницы?

Старуха пристально посмотрела на него:

— Ты же сам там был, разве нет?

— Но то, что я помню, может отличаться от того, что говорят они.

Она кивнула, возвращаясь к шитью.

— Это все та безумная женщина, они говорят — та, что хотела нанять тебя. Она спустилась в темницу, чтобы уговорить тебя поступить к ней на службу. — Голос старухи дрогнул. — Вот что, по их словам, ей было нужно от тебя, и я знать не хочу ничего об этом, если это не относится к делу. Они говорят, ты пырнул ее ножом. Они называют тебя безумцем и опасным типом.

Тоби продолжал жевать, удивляясь тому, что может так просто говорить со старой Энни. Обычно при виде женщины у него язык примерзал к небу. Он сообразил, что она ни слова не сказала про мертвые тела в темнице.

— Обыкновенно я не одобряю, когда леди пыряют ножами, — добавила Энни.

— Это как правило. Но если есть правила, то есть исключения из правил, и если правда то, что о ней говорят, то, право слово, жаль, что ты не постарался получше, пока была такая возможность.

Выходит, Вальда объяснила рану на груди. А как она объяснила стол, свиток, окровавленную чашу и прочие инструменты своего колдовства? Возможно, она сделала их невидимыми, но что тогда стало с телами… или там не было никаких тел? Тоби размозжил голову одному и свернул шею другому. Его глаза — глаза демона — видели этих четверых иначе, чем обычных смертных. И то, что о телах ничего неизвестно, наводило на невеселые мысли. Тела ожили и ушли. Вот интересно: если кто-нибудь сломает сейчас шею Тоби Стрейнджерсону, сможет он сделать то же?

Энни снова откусила нитку.

— Вот, примерь-ка.

Он встал примерить штаны, которые она шила. Она демонстративно отвернулась, якобы полюбоваться на закат, но Тоби тоже повернулся к ней спиной. Он снял пояс, оставив плед свободно свисать с плеч, и натянул штаны. Новый твид был приятно жестким, и от него пахло торфом, но Тоби противна была мысль о том, что ему придется носить такую сковывающую движения одежду. Он завязал смущавший его клапан спереди и дал Энни оценить результат.

— Очень здорово, — сказал он. — Как раз впору. Я не знаю, как…

— Повернись. Да, сойдет. Жаль, нет у меня времени сшить тебе рубаху и куртку. Башмаков я, конечно, не осилю…

— Вы и так сделали больше, чем нужно. Можно я пока останусь в пледе? — Он обошел ее, вышел на улицу и зашел за дом кругом в поисках удобного места для того, чтобы одеться.

Отказаться от пледа? Ходить с закрытыми руками и ногами? Обуться в башмаки? Но если он собирается в Лоуленд и в другие дальние края, ему следует одеваться как сассенаху — Энни права. Похоже, эта же мысль пришла в голову и остальным. Соседи принесли пару рубах, плащ и пару башмаков — диковины, попавшие в глен давным-давно по чистой случайности и годами валявшиеся в сундуках. Все они были ему отчаянно малы.

Все это смущало его — уж не награда ли все это за убийство Годвина Форрестера? Кровавые деньги? Или глен действительно переживает за Тоби Стрейнджерсона? Скорее всего это была взятка за то, чтобы он поскорее убрался — скатертью дорожка!

Тоби вернулся, перекинув штаны через руку. Энни забрала их, и он подошел к столу.

— Я положу их с твоим барахлом. — Она принялась возиться с его узлом похоже, она весь день только и делала, что подкладывала туда то одно, то другое. — Ты бы положил это в спорран, так надежнее будет. — Энн выложила перед ним кошелек бабки Йен.

Тоби повиновался, и пальцы его нашарили еще что-то. Он вынул камень и в первый раз разглядел как следует. Камешек был прозрачный и угловатый — один край сломан, другой — идеально ограненный, светящийся розовым. Аметист, наверное. Аметистов в глене было больше всего. Бродячий торговец может заплатить за такой пару пенни.

Это не укрылось от острого взгляда Энни.

Он поспешно убрал камень:

— Подарок бабки Нен. Вы ведь знаете, она все время искала красивые штуковины, чтобы отнести хобу, но потом она слегка тронулась на-этом — все искала и искала. И в последнюю ночь… когда мы прощались… наверное, она спутала меня с хобом… Жаль выбрасывать его… — Объяснение вышло вполне убедительное. Энни никому не скажет, а если и скажет, что из того? Он набил рот свежей булкой, не такой вкусной, как пекла бабка Нен, но съедобной вполне.

Энни серьезно кивнула:

— Когда Эрик уходил, я дала ему новый плед. Старый так и висит на крюке, я его даже не стирала с тех пор. — Она собрала корзину для шитья и повернулась к столу, но задержалась. — Что-то не так?

— Ничего, — пробормотал он. Ее муж умер, когда Тоби еще не родился.

— Как-то странно ты на меня смотришь, Тоби Стрейнджерсон!

Он покраснел до корней волос.

— Вот уж никогда не считал вас сентиментальной. Я пытаюсь понять, зачем вы рассказали мне про плед.

Она пошла относить корзину.

— Тебе еще надо немного подрасти. Ты, оказывается, циничный парень, Тоби. Конечно, это можно понять. Да, тут, в доме, есть меч, и ты возьмешь его с собой.

— Меч? Я не умею обращаться с мечом!

Она снова встала рядом с ним, держа в руках по ведерку.

— А кто об этом узнает? Я думаю, одного твоего вида с этим мечом на поясе будет вполне достаточно. Один взгляд, и все снимут перед тобой шапки. Это старый Брен Уэстберн прислал. Он сказал, что в свое время меч вволю напился английской крови, но что теперь ему захотелось еще. Так что бери. Я пойду доить.

— Я могу подоить за вас!

— Ты останешься здесь! — буркнула Энни. — Ешь, покуда есть место. Потом забирай меч и свой узел и ступай, куда я сказала. Обойдемся без прощаний.

Тоби начал подниматься.

— Ешь! — рявкнула она.

Он плюхнулся обратно на табурет. Он наелся досыта, но послушно потянулся за мясом, чтобы доставить ей удовольствие. Какими словами выразить ей свою благодарность? Язык у него заплетался — он был не мастер говорить.

— Я не знаю, с чего начать…

— Вот и не начинай. Мне не нужно твоей благодарности, Тоби Стрейнджерсон. — Она задержалась в дверях. — Ты славный парень, но я рада, что ты уходишь, не могу сказать как рада. Весь глен обрадуется твоему уходу, жаль только, что ты не забираешь с собой этого лоботряса Вика Коптильщика. Ну ничего, мы еще вышвырнем его как-нибудь, или кто из мужей достанет его ножом, чтобы духу вашего здесь не было.

— Духу?.. — поражение пробормотал он.

Лицо ее оставалось в тени, но голос был горек, как ягоды можжевельника.

— Неужели ты до сих пор не понял? Все эти годы вы были позором глена. Разве никто не говорил этого тебе? Ты что, про Укрощение никогда не слышал? О, они укротили нас, скажу я тебе, еще как укротили! Вся крепкая молодежь ушла и мало кто вернулся, и все же здесь оставались и мужчины. Во всяком случае, у них болталось что нужно между ног, так что они считались мужчинами. Но они не сожгли замок, когда сассенахи забрали женщин. Через месяц или чуть больше, когда англичанам надоели эти шестеро, они предложили обменять их. Старух не надо, сказали они, но бабы помоложе — вроде меня — сойдут, и тогда мы отпустим ваших девок. Как ты думаешь, мы выстроились в очередь перед воротами?

Он смог только мотнуть головой в горле застрял комок.

— Ты угадал! — Голос Энни окреп. — Не выстроились. Ну конечно, у меня на руках было трое пацанов, так что мне нельзя было идти, не так ли? У всех нашелся повод. Дети. Мужья и отцы, которые нас заперли и не пускали. Кто первой вызовется быть шлюхой? Кому охота ублажать целый отряд сассенахов ночь за ночью? Все эти вдовы… но у нас у всех нашлись отговорки. И у мужчин, и у женщин, у всех нашлись отговорки. Вот так и вышло, что ублюдков могло быть не больше шести. Это очень важно. Не больше шести. Да, шестеро вас было, и каждый день с самого твоего рождения, Тоби Стрейнджерсон, один твой вид резал нам глаза, напоминая о нашем позоре, напоминая, что мы все струсили и не помогли своим! Так что ступай из глена. И забирай своего тухлого сводного братца — хорошо бы, чтобы забрал. Вот когда вас обоих не будет, мы, может, сможем забыть.

Она шагнула за дверь со своими подойниками, бросив на прощание:

— Мне не нужна твоя благодарность.

И ушла.

Тоби встал. Аппетит у него пропал ему не хотелось больше ее гостеприимства на таких условиях. Ну да, накормить и одеть куда проще, чем быть сассенахской шлюхой целую зиму.

Впрочем, так было легче. Теперь он хоть не чувствовал себя в долгу за всю эту помощь.

Вот вам и дружба Кэмпбеллов.

Вот вам и их хваленая храбрость.

 

2

Уже выходя за дверь, он решил, что ничего страшного не случится, если он хотя бы посмотрит на этот меч. Он прошел во вторую комнату. Энни выбрала не самый надежный тайник — еще от двери он понял, что под тюфяком что-то лежит. Должно быть, спать на нем было неудобно. Он опустился на колени и взял его.

Это был широкий двуручный меч, обоюдоострый, длинный — почти с Тоби. Правда, старый и плохо сработанный скорее всего его выковали здесь, в глене. Вместо гарды — простая крестовина, а на конце рукояти — тяжелый набалдашник для равновесия. В сильных руках этот меч мог бы стать грозным оружием против рыцаря, слишком увешанного броней и слишком неуклюжего, чтобы уворачиваться, но времена, когда рыцари выходили на бой в таком виде, давно прошли. Теперь дворяне стреляют из ружей или направляют орудийный огонь. Даже в дождливый день, когда на огнестрельное оружие полагаться не стоит, щит с коротким палашом или мушкет со штыком куда надежнее. Клинок меча зазубрился, но его недавно наточили и смазали — возможно, только сегодня утром. Ножны — неуклюжее сооружение из дерева и кожи, — казалось, вот-вот развалятся.

Ему нечего делать с таким мечом! Он тяжелее мешка овса. Он лишь привлечет к нему лишнее внимание, а ведь сассенахи Бридж-Ов-Орки меньше чем в миле отсюда. Здравый смысл советовал положить меч туда, откуда он его взял, и идти без него, но прикосновение кожаной оплетки рукояти и ощущение силы, исходящее от его веса, наполняли Тоби странной дрожью, неодолимым влечением. Такой клинок заставит с ним считаться — большой человек с большим мечом.

Он перекинул лямку через плечо. Если меч покажется ему слишком тяжелым, он всегда сможет выкинуть его в болото, ведь правда? Он вскинул узел на другое плечо и вышел в сумерки.

Там, куда он направлялся, не было дороги. Бинн-Инвервей справа и Бинн-Брек-Лиат слева от него темнели в вечернем небе. Глен-Орки смыкался вокруг него — узкий и пугающий. Вот-вот взойдет луна, но пока он то и дело оступался на неровной земле. Он миновал пять или шесть домов, и дважды его облаяли собаки, но никто не вышел махнуть ему рукой. Теперь-то он знал, как относятся Кэмпбеллы к его уходу — скатертью дорожка!

Чувство было взаимным.

Он увидит мир. Он найдет свое счастье.

И с мечом! Почему этот клинок так притягивает его? И сам ли Тоби Стрейнджерсон испытывает это чувство или это не он, а демон? Через несколько минут ему предстоит встреча со спутниками. А что, если он снова услышит дьявольский бой сердца и руки его начнут действовать сами по себе, а меч засвистит в воздухе, снося головы? Лучше ему выбросить эту жуткую штуковину в кусты и идти дальше без нее.

Он не сделал этого — или не смог этого сделать.

Он не понимал, почему те два раза, когда демон овладевал им, стук сердца заглушал все остальные звуки. Обычно он не думал о своем сердце, хотя оно, разумеется, исправно стучало с самого его рождения и так и будет стучать до самой его смерти. Конечно, бессмертного этот непрерывный стук может удивлять или даже раздражать. Похоже, его заставляли слушать то, что слышал демон. Есть и лекарство от этого — клинок в сердце.

Он услышал за спиной крик и оглянулся.

— Тоби! Тоби! — За ним спешил Хэмиш, шатаясь под тяжестью узла чуть ли не больше его самого. — Держи свои обещания, Тоби! — Загорелое лицо мальчишки сияло ликующей улыбкой. Он задыхался от спешки и волнения.

И никакого демонического стука, никакого зловещего сияния… меч оставался в ножнах. Тоби с облегчением перевел дух.

— Ну уж то, насчет виселицы, обязательно сдержу. — Они зашагали вдвоем Тоби чуть сбавил ход. — Ты, поди, ждешь не дождешься этого?

— Еще как! — выдохнул тот. — Это ведь настоящее приключение — отправиться за горы с тобой, Тоби! Друзья в беде? Мы теперь с тобой оба вне закона, правда? Значит, друзья? — Он с надеждой заглядывал ему в лицо.

В качестве друга от Хэмиша было не больше пользы, чем от меча. И потом, на самом-то деле Хэмишу нужен был вовсе и не друг ему был нужен герой. Какой же друг нужен самому Тоби?

Да никакой. Есть люди достаточно сильные, чтобы справляться самостоятельно, так что друзья им не нужны. Он как раз из таких людей. Он с удовольствием болтал с братом Хэмиша, Эриком, но они так и не сблизились

— какому мальчишке захочется, чтобы его слишком часто видели в обществе ублюдка? Тоби Стрейнджерсон всю жизнь был одинок, таким он и останется.

Впрочем, не стоит расстраивать мальчика.

— Друзья, — кивнул он.

Со вздохом облегчения Хэмиш подкинул свой чудовищный вьюк повыше на плечи.

— Тебя не беспокоит боуги?

— Ни капельки, пока ты со мной.

Хэмиш весело хихикнул, не понимая, что Тоби вовсе не шутит. Если Кэмпбеллы хотели бы избавиться от него, скормив боуги, они не отправили бы с ним Хэмиша.

— Куда ты собираешься, Тоби?

— Я обещал проводить Мег до Обена. А ты?

— Па сказал, чтобы я оставался пока у кузена Мюррея.

— Кто такой кузен Мюррей?

— Мюррей Кэмпбелл из Глен-Ширы. Я должен жить у него, пока па не пошлет мне весточку, что возвращаться домой не опасно. Он вроде как старый и с причудами, но па говорит, у него там есть книги. Па его видел раз, много лет назад. А потом, после Обена, куда?

— Наверное, попробую сесть на корабль. — Тоби пытался пожать плечами, но ему мешал меч, да и Хэмиш бы все равно этого не увидел. — А потом — сам пока не знаю. Отправлюсь странствовать по белу свету.

— Разве ты не хочешь пойти к Черным Перьям? — Это, похоже, разочаровало и даже смутило мальчика.

Насколько это от него зависело, Тоби не собирался. Восстание тянулось уже не первый год, ни на шаг не приблизившись к успеху. Нет, сначала — изгнание демона, а в городе вроде Обена должен быть монастырь — вот только позволит ли демон, чтобы его изгнали? Если Тоби попробует отправиться туда, послушаются ли его ноги? И объяснит ли его язык, в чем дело?

— Па сказал, сассенахи назначат награду за твою голову. Как думаешь, сколько они… Само собой, не найдется таких, кто согласится принять их серебро, — поспешно добавил Хэмиш. — Но…

— Но приятно знать, сколько ты стоишь?

— Па сказал, они могут предложить целых десять марок! — Похоже, то, что за голову его друга предлагают такую сумму, произвело на мальчика неизгладимое впечатление. Как никак, это было гораздо больше тех пяти шиллингов, что предлагал ему вчера стюард.

За их спиной вставала луна. Ветер странно притих. На Глен-Орки опустилась зловещая тишина. Тоби пытался расслышать музыку, на которую ему было велено идти, но слышал пока лишь журчание ручья и нескончаемую болтовню Хэмиша…

— Что?

— Кузен Мюррей — хранитель, — повторил Хэмиш.

— Хранитель святилища? Значит, он у тебя священнослужитель? Священник?

— Что-то вроде этого. Святилище ведь не монастырь.

— Но там ведь есть дух-покровитель?

— Просто призрак. — Хэмиш снова подкинул мешок и усмехнулся. — Все равно это больше, чем хоб.

Похолодало. Земля под ногами раскисла. В воздухе — ни движения, но все же где-то вдалеке еле слышно лютня наигрывала грустную мелодию. Это и был знак, о котором их предупреждали, — там им предстояло встретиться с Мег Коптильщицей и ее провожатым, имя которого так пока и не назвали. Тоби свернул на звуки. Если там с ней Вик, Тоби позволит своему демону поупражняться с мечом. Он сам вздрогнул от собственного черного юмора.

Нет, он не прав. Ему доверили жизни двух подростков, а ведь ему нельзя больше доверять. Он и сам-то себе не доверяет, так с какой стати он ожидает этого от них? Ему стоит предупредить Хэмиша…

Но ведь он не убил паренька при встрече. Он не тронул ни этих напыщенных деревенских старейшин, ни Энни. До сих пор его личный демон вел себя в воспитанном обществе очень воспитанно. Он действовал, только когда ему угрожала опасность — до странности услужливый и не слишком воинственный демон! Если он расскажет о нем Хэмишу, Хэмиш удерет. А потом вернется домой и разболтает об этом всему глену. Тогда все до одного ополчатся на Тоби Стрейнджерсона, а не только сассенахи. Неужели все предатели так легко находят оправдания своей измене?

— Какую работу ты будешь искать, Тоби?

— Шитье гладью.

— Ты имеешь в виду мечом?

— Я имею в виду иголкой. Вышивку.

— А Эрик еще говорил, что у тебя начисто отсутствует чувство юмора.

— Неправда! Он этого не говорил!

— Еще как говорил, — пробормотал Хэмиш, — но, мне кажется, только когда он делал что-нибудь особенно глупое, чего ты не одобрял. Я помню, он говорил еще, что ты самый последний человек для вечеринки, но самый лучший из тех, кого хочешь видеть рядом с собой в беде.

Решив, что это послужило бы неплохой эпитафией, Тоби остановился.

— Ага! Слышишь?

Где-то в темноте перед ними женский голос напевал под искусный аккомпанемент лютни «Цветы с холмов». В этом пустынном, зловещем глене песня показалась неожиданно трогательной.

Ну что ж, если считать Хэмиша Кэмпбелла ходячей библиотекой, Тоби Стрейнджерсона — мордоворотом, сила-есть-ума-не-надо…

— Знаешь, это, возможно, и странно звучит… Я хочу сказать, меня воспитывала знахарка, но я до сих пор толком не знаю разницы между чародеем, священником или хранителем святыни. Бабка Нен никогда не говорила о таких вещах.

— Возможно, она и сама не знала. Я не хотел…

— Бабка Нен в жизни не прочла ни одной книги.

— Ну да, а я ничего другого и не делал, только читал! — Смех Хэмиша напоминал беспокойное воробьиное чириканье. — Чародей — это кто-то, кто изучает черную магию. Мне кажется, священники — это тоже чародеи, только обычно чародеями называют тех, кто использует магию для зла. Знахарка вроде бабки Нен вряд ли знала чародейские ритуалы. Она просто старалась задобрить хоба. Самоучка. Это нормально.

Вроде Тоби Стрейнджерсона, размахивающего мечом, особенно если рядом поставить опытного фехтовальщика, например, капитана Тейлора.

— Ты хочешь сказать, дух это хоб, только больше, да?

— Вроде того. — Хэмиш, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке и понизил голос. — Хоб — это стихийный дух, капризный, непредсказуемый. Если верить книгам, обычный дух… старше, что ли. Доброжелательнее. У духа-покровителя обычно есть святилище со священнослужителями. Святыня — это что-то поменьше, там всего один-два хранителя. Люди совершают паломничества к святыне, но обычно это, когда дух пользуется доброй славой. Те, кто поклоняется ему, несут туда приношения, приносят жертвы.

Тоби повторил все это в уме: хобы, духи, духи-покровители. Знахари, хранители, служители. Грот, святыня, святилище. Стихийные духи, чародеи. Демоны, чернокнижники… слишком много слов. Где уж тут неученому деревенскому парню разобраться в них?

— А демоны?

— Они злые!

— Это я и сам знаю. Но они все такие? Все — только злые духи?

Женщина и лютня все еще пели в ночи, о печали и одиночестве. У нее был потрясающе чистый голос. Тоби и не предполагал, что его провожатой будет женщина.

Хэмиш все размышлял, стараясь произвести впечатление на своего старшего друга — его внимание льстило ему.

— Они разные. Служитель поклоняется духу-покровителю и служит ему, как знахарка — хобу. А чернокнижники заклинают демонов и с помощью магии заставляют их служить себе. И потом, духи всегда привязаны к одному месту

— все равно, дух-покровитель это или хоб. Демоны не привязаны к месту… нет, иногда привязаны, только не к месту. По большей части демоны привязаны к вещам.

— Или к людям? — спросил Тоби.

— Иногда и к людям. Тогда этих людей называют пустыми оболочками или креатурами. Но гораздо чаще к камням. Я читал в одной книге, что чернокнижники заключают демонов в драгоценные камни.

Это объясняло кинжал леди Вальды.

— Спасибо, коротышка. Знаешь?

— Что? — не без опаски переспросил Хэмиш.

— За минуту ты научил меня большему, чем твой па за пять лет школы.

Польщенный, Хэмиш усмехнулся.

— Больше, если верить тому, что он до сих пор говорит о тебе.

 

3

В лунном свете на валуне сидели двое. В том, что поменьше, легко можно было узнать Мег — по двум длинным косам, выбивающимся из-под шапочки, и паре видневшихся из-под подола платья босых ног.

Второй — моложавый человек — отличался не столько ростом, сколько изрядной шириной плеч. У него было чисто выбритое лицо с высоко вздернутым острым носом. На поясе его висел короткий палаш с плетеным эфесом — не чета неуклюжему двуручному мечу Тоби. Под пледом виднелась рубаха из тартана, ноги обуты в чулки и башмаки. Он встал, не выпуская из рук лютни.

Поскольку никого другого поблизости не было, пела, по всей видимости, Мег. Тоби удивился, правда, не совсем понимая чему — возможно, тому, откуда у такой маленькой девчушки такой сильный голос.

— Нет во всей Шотландии лжецов хуже Кэмпбеллов, — весело провозгласил незнакомец. — Они сказали, что ты рослый.

— А что, нет?

— Должны же быть пределы преуменьшению! Ладно, как бы то ни было, ты и есть тот галантный кавалер, который спас девицу, укокошив заодно нечестивого сассенаха, так что я пожму твою руку.

Тоби подбоченился, не зная, что и думать об этом ночном незнакомце. Его говор представлял собой странную смесь гортанного диалекта хайлендеров и тягучего английского. Замысловатые словечки выдавали в нем не простого крестьянина — намекая одновременно на то, что Тоби как раз таковым и является.

— Сэр, я пожму вашу руку после того, как узнаю, с кем имею дело.

— Имена могут оказаться опасными. У меня их несколько. — Незнакомец усмехнулся и покосился на Мег, словно проверяя, оценила ли она шутку, и одновременно снимая шапку, чтобы почесать голову. Под шапкой обнаружилась песочного цвета шевелюра, собранная на затылке в хвостик. Все было проделано с отменной ловкостью, ибо, когда он снова надел шапку и поправил ее, значок — если на ней раньше красовался значок — исчез. — Ты не будешь возражать против «Рори»? Рори Макдональд из Гленко. Это тебя удовлетворит, Тоби Стрейнджерсон?

Ну что ж, уже лучше. Нет ничего особенного в том, чтобы носить значок, показывая людям, кому ты служишь, однако Тоби сильно подозревал, что в случае Рори значок был серебряным. Серебряный значок означал вождя клана или его наследника.

Тоби принял рукопожатие. Разумеется, то, что Рори Макдональд носил в пустынном глене ночью, и то, что он носил в дневное время, могло отличаться, и еще как. Рука у него была гладкая, но не слабая. С минуту он изучал лицо Тоби спокойными светлыми глазами, потом повернулся к его спутнику.

— Именем всех демонов Делоса, парень, что это ты тащишь? Неужели обчистил замок?

Хэмиш, облегченно крякнув, опустил свою ношу на землю.

— В основном еду, сэр. Одежду. Ма решила…

— Матери всегда так. Тебя же под этим не видно. Настоящий хайлендер носит с собой запас на один день, не больше, так что выбрось-ка все остальное. — Он высокомерно нацелил указательный палец на меч. — А ты, Стрейнджерсон? Каких злых чудищ ты собираешься изрубить в капусту этой штуковиной?

— Лютнистов.

Макдональд несколько секунд молча смотрел на Тоби, а потом издал тихий звук, который мог означать веселье, а мог — просто удивление.

— Ну что ж, с весом ты, пожалуй, справишься. Не забывай, нам предстоит идти вброд.

Тоби решил, что Рори Макдональд из Гленко ему не нравится. Он повернулся к Мег, которая стояла рядом с ним — совсем рядом с ним, — потупив глаза.

— Привет, Мег.

Она радостно подняла глаза:

— Тоби?

— Мне нравится, как ты поешь. Я и не знал, что ты умеешь так петь.

— А ты меня раньше просил?

— Нет… Ты как? Все в порядке?

— Благодаря тебе. — Похоже, она ждала чего-то еще.

Он тоже ждал, ничего не понимая.

Она прикусила губу и отвернулась.

— У меня не было возможности поблагодарить вас как положено, мастер Стрейнджерсон, за ваше благородство. С вашей стороны очень смело было спасать меня таким образом.

— На моем месте так поступил бы каждый, — промямлил Тоби.

Рори с Хэмишем стояли на коленях, выуживая из тюка разные предметы.

— Книги? Ради всего святого, что ты…

Мег, не оглядываясь, тряхнула головой.

— Ваша отвага уступает лишь вашей скромности, что делает вам честь, сэр. Воистину мне повезло, что вы оказались поблизости и пришли мне на помощь в трудную минуту.

Должно быть, она вычитала это из книги или заразилась цветистой манерой речи от этого типа Рори. В Страт-Филлане говорят коротко и слова означают именно то, что означают.

— Учитывая, насколько глупо ты сама поступила, оказавшись там, тебе действительно повезло.

Она повернулась к нему так резко, что косы разлетелись.

— Глупо? Я пришла предупредить тебя об опасности! — Дыхание вылетало из ее рта жемчужными облачками.

Тоби положил меч на землю и развернул узел — проверить, что доложила ему Энни. Каким бы противно-всезнающим ни рисовался этот Рори, он был прав, говоря, что тащить лишнюю тяжесть глупо и даже опасно. Тем не менее среди пожиток Тоби не нашлось ничего лишнего. Такой узел он унесет без труда. Он решил оставить все как есть.

Босые ноги Мег все еще стояли рядом одна из них сердито притопывала по каменистой земле. Она сердилась, что он обозвал ее глупой. Но ведь она и была глупой! И ее безрассудство привело к смерти бабки Нен и еще четырех мужчин. Оно привело к тому, что в Тоби вселился демон, и к тому, что самого его выселили из дому — пусть даже против последнего он особенно и не возражал. Но сказать это значило бы огорчить ребенка. Он поднял глаза и улыбнулся Мэг.

— Это была добрая мысль, — мягко проговорил он. — Но я могу позаботиться о себе лучше, чем ты. Ты должна понимать, что скоро станешь женщиной. Вскоре мужчины начнут заглядываться на тебя. Тебе стоило бы послать с известием мужчину, если ты считала, что это так важно.

— Или настоящую женщину?

Луна светила ей в спину. Под полями шапочки он не мог разглядеть ее лица.

— Мужчину. У женщины были бы те же неприятности, что у тебя.

Ножка затопала быстрее. Она плотнее запахнула плащ.

— Мне вдвойне повезло, что ты вовремя узнал меня.

Он поднял глаза, озадаченный ее тоном.

— Узнал тебя? Я не узнавал. Я не знал, что это ты.

— Ох! — Мег рассвирепела. — Ты грубый, здоровый, неуклюжий вол, Тоби Стрейнджерсон! Что нужно, чтобы вколотить хоть что-нибудь в эту гранитную чушку, которую ты называешь головой? Почему ты даже не пытаешься понять? — Она снова отвернулась в вихре разлетающихся кос и отошла.

Он пожал плечами, напомнив себе, что приключения минувшей ночи стали для девочки тяжелым испытанием и что нынешнее их сумасшедшее бегство в неизвестность тоже вряд ли успокаивает ее. Ему стоило бы проглотить свою дурацкую гордость и позволить ее проклятому братцу проводить ее… Толстый Вик — ее сводный брат, да и его, возможно. Ей было бы спокойнее с кем-нибудь, кому она могла бы доверять. Ладно, если он привяжет узел к рукояти меча, у него будут свободны обе руки…

— Сделай лучше так, — посоветовал Рори, опускаясь на колени рядом с ним. — Славная девушка, верно?

— Очень милое дитя.

— Ты так считаешь? — чуть усмехнулся Рори. — Я бы сказал, она довольно бойкая. Вот, попробуй так. Значит, ты покидаешь дом, Тоби Стрейнджерсон? Возможно, пройдет немало времени, прежде чем ты сможешь благополучно вернуться.

— Вернусь, когда Филлан затопит Бинн-Вег.

Светлые глаза невозмутимо изучали его, поблескивая в лунном свете.

— А как же безутешные друзья, которых ты покидаешь?

— Переживут. — Если честно, никаких друзей у него и не было.

— Ох, то-то им будет горя! — Мастер Макдональд скорбно покачал головой.

— И уж наверняка в каком-нибудь маленьком окошке будет гореть для тебя свеча! Ты, наверное, оставляешь здесь свое сердце, а?

Сказать, что, в глене не было ни души, которую бы волновало, жив Тоби Стрейнджерсон или нет, означало бы ни капельки не погрешить против истины. Однако признаться в этом вслух оказалось на удивление трудно. Конечно, он мог и соврать, но тогда это означало бы, что правда ранила его, чего на деле не было. Он давно уже смирился, что сильный человек должен оставаться один. Он не нуждался в друзьях, а женщину для любви он найдет, когда у него будет предложить ей что-нибудь еще, кроме позорной клички ублюдка и пустого споррана. Однако не хватало еще объяснять все это незнакомцу посреди ночи. И потом, он подозревал, что тот и так знает все ответы и только потешается над ним. Он просто покачал головой.

Рори вскочил на ноги:

— Тогда — в путь! Будете делать все, как я скажу, ибо Глен-Орки — это вам не мягкая перина.

— А как вообще можно пройти через болото?

— Ты должен любезно поговорить с виспом, разумеется.

— С кем? — срывающимся голосом переспросил Хэмиш.

— С виспом. С боуги, если тебе так больше нравится. С боуги, богглем, уиспом… короче, с диким хобом. Как правило, они не слишком злобны. Он не мешает тебе, если ты не мешаешь ему, но он может быть игривым, как медвежонок. Пошли. — Рори повесил лютню на спину и повернулся, чтобы идти.

— Возьми веревку, Лонгдирк.

— Сам бери.

Мег и Хэмиш разом поперхнулись. Тоби и сам себе удивлялся. Ему стоило бы подчиниться приказам старшего, тем более вооруженного мечом. Темнота и глушь ничего не меняли — сейчас ему грозила смертельная опасность и на людной улице.

— Правда? — мягко проговорил светловолосый. — Чей ты человек, что позволяешь себе так говорить со мной? И с кем я должен иметь дело после того, как поучу тебя хорошим манерам, а, малыш?

Нет, Тоби Стрейнджерсон действительно просто безмозглый болван! Его узел висел на рукояти меча. Пока он отвяжет его и извлечет это чудовищное лезвие из ветхих ножен, Рори успеет наделать в нем дырок не меньше, чем заряд картечи. Да что там, даже если Рори благородно подождет, пока они оба вооружатся и приготовятся к бою, это ничего не изменит.

Что до него самого, Тоби не нуждался в этом самозваном Макдональдс из Гленко. Если б речь шла только о нем, он бы рискнул уйти в холмы, пускай это и грозило бы голодом, холодом или предательством. Но он дал слово Кеннету Коптильщику. Поневоле приходилось думать о Мег, за которую он теперь в ответе. Хэмиш Учитель — не лучшая защита для нее, если Тоби будет лежать мертвый в болоте. Придется идти на попятную, и быстро, и считать удачей, если ему не отрежут язык. Все же слова извинения застряли у него в горле.

— Не называйте меня так! — процедил он.

Рори скептически хмыкнул.

— Я буду звать тебя так, как считаю нужным, парень. Или ты хотел бы зваться Тоби Ублюдком? Я сказал, принеси веревку, Лонгдирк!

В полной тишине Тоби сходил за веревкой и перебросил ее через плечо.

— И будешь отвечать «Да, сэр!» каждый раз, когда я приказываю тебе что-то, Лонгдирк.

— Да, сэр.

— И бегом, Лонгдирк.

— Да, сэр.

— Запомни это на будущее, Лонгдирк. А теперь пошли, все. Вы позволите понести вашу поклажу, мисс Кэмпбелл? Не составите ли вы мне компанию сегодня вечером?

Тоби повернулся и зашагал вперед, оставив веревку у себя. Он не знал, для чего она нужна, да и не хотел знать раньше времени». Он продолжал удивляться сам себе — с чего это он сделался таким раздражительным и вздорным? Его никогда не волновало его имя. Он все равно собирался найти себе новое, так чего цепляться за старое? Глупость, да и только. И с какой стати он ляпнул насчет лютнистов? Почему он так невзлюбил этого Рори из Гленко?

Обычно он вел себя взрослее. Мальчишки-сверстники презирали его, но, когда ему исполнилось двенадцать, он смотрел большинству взрослых прямо в глаза. Он понял, что, если будет вести себя сообразно своему росту, а не возрасту, его чаще будут считать равным. Теперь этот Рори готов был помочь ему в трудный час — джентльмен, возможно, из «благородных, образованный и искушенный в житейских делах. Его витиеватая речь могла означать предложение дружбы, только на господский лад. Так почему же Тоби Стрейнджерсон ведет себя так по-дурацки?

Возможно, потому что он уверен: незнакомец — один из Черных Перьев, мятежников короля Фергана, и намеревается завербовать другого мятежника. Если помощь предлагается на таких условиях, дела примут сложный оборот.

Через несколько минут он без особого удовольствия, но и без удивления обнаружил, что Рори шагает рядом с ним, а двое младших идут следом. Допрос начался.

— Расскажи мне о своей драке с сассенахом.

— Там нечего особенно рассказывать.

— Все равно расскажи.

Тоби прикинул — если он еще раз оспорит право этого человека отдавать ему приказы, рассвет может застать его либо еще запертым в глене, либо лежащим мертвым в вереске. У него есть обязательства по отношению к Мег и

— в меньшей степени — к Хэмишу. Он должен вести себя смирно.

— Действительно ничего особенного. Он приставал к девушке. Я сбил его с ног, он выхватил меч. Я нашел его мушкет в траве. Я ударил его прикладом, но слишком сильно. Я не собирался убивать его.

— Только и всего? Прелесть! А как ты сбежал из замка?

— Цепи проржавели насквозь. Мне удалось освободиться. Потом леди Вальда спустилась в темницу, чтобы…

— Кто?

— Мне сказали, что ее так зовут. Ее знак — черный полумесяц на лиловом. Она приехала из Форт-Уильяма.

— Храни нас духи! — пробормотал Макдональд. — Черный полумесяц? Черные волосы и лицо, способное свести с ума любого мужчину?

— Волосы? Да, черные. Лицо красивое, конечно, но не в моем вкусе.

— Не в твоем? — скептически переспросил Рори. — Парень, да если она решит, что ты в ее вкусе, тебя уже ничего не спасет! Ты будешь выть у нее под окном всю оставшуюся жизнь. Что именно… Короче, что ей от тебя было нужно?

— Она сказала, что я ее интересую как кулачный боец. Я не поверил, что на самом деле ей нужно именно это. Я избил ее людей, увел коня и уехал домой.

Фу! Даже ему самому все это показалось полным вздором. Интересно, с какой стати ему поверит кто-нибудь другой? Ему и не поверили.

— На редкость занятная история! — Рори Макдональд из Гленко сделал вид, что зевает. — Может, ты добавишь несколько правдоподобных подробностей, чтобы развеять мой природный скептицизм?

— Только то, что меня растила деревенская знахарка. Мне кажется, она уговорила хоба помочь мне.

— Ага! Это уже лучше. Он мог и помочь. Люди считают, что, раз хобы не отличаются сообразительностью, они не обладают силой, но уж если хоб на что-то обидится, он может быть смертельно опасен. Я слышал об одном, который раскатал замок по камешку. Интересно, может, он и впрямь невзлюбил леди Вальду? И буду ли я совсем сумасшедшим, если поверю тебе?

Почва сделалась болотистой, в воздухе запахло тиной. Над землей стелились завитки белого тумана.

Тоби только что обозвали лжецом, но это была лишь наживка. Он не обратил на нее внимания.

— Расскажите мне о леди Вальде… сэр.

— Она была фавориткой Невила. — Рори оглянулся проверить, не отстают ли остальные. — Так при дворе называют любовницу. Она была чернокнижницей уже тогда. Исчезла она лет десять назад. Невил назначил за ее голову награду, но Вальду так и не нашли.

Ноги громко хлюпали, погружаясь в мох.

— Король Невил назначил за ее голову награду? Почему?

— Он мне не сказал. Награда была немалая.

— Тогда что она делает в Хайленде? Или ее уже простили?

— Очень сильно сомневаюсь, — убежденно сказал Рори. — Где бы она ни скрывалась, это было вне досягаемости Невила. Возможно, за границей.

— Может быть, она скрывалась от него с помощью своей магии?

— Ты думаешь, она единственная чернокнижница в Англии? Король и сам известный мастер по этой части. Но я не могу себе представить, зачем какой-то женщине выдавать себя за нее, так что, возможно, ты и прав. Полагаю, я все же оставлю тебя в живых.

— Что вы хотите этим сказать? — зарычал Тоби.

— То, что сказал. Твое описание драки идеально соответствует тому, что рассказала Мег, — с поправкой на твою трогательную скромность и ее романтические фантазии. Не думаю, чтобы это столкновение разыграли по ролям или хотя бы подстроили. Но эта байка про твой побег из темницы — полный вздор, из разряда летающих коров. Ты — наживка, мой мальчик. Тебя выпустили в качестве приманки, чтобы навести сассенахов на моих друзей. Вопрос только в том, знаешь ли это ты сам, или нет.

Тоби споткнулся — и не только из-за того, что мох под ногами вдруг сменился голым камнем.

Рори придержал его за локоть — хватка у него оказалась обескураживающе сильная.

— Мы пришли. Вот здесь мы и войдем в болото. Постараюсь вывести вас из него живыми.

Тоби сердито покосился на него.

Его провожатый очаровательно улыбнулся:

— Я не шучу. Или ты сомневаешься, что я убил бы тебя? Сомневаешься, что это в моих силах?

Если он владеет мечом — а в этом можно было не сомневаться, изрубить Тоби Стрейнджерсона для него раз плюнуть. Правда, он может при этом столкнуться с теми же дьявольскими проблемами, на которых споткнулся Безумный Колин.

— Если вам удастся прежде поймать меня.

Рори рассмеялся, блеснув в лунном свете белыми зубами:

— Мы все будем связаны! Но вот тебе мое слово: я постараюсь благополучно вывести вас из болота.

— Это что, изменения в плане?

— Возможно, только временные. Ты разбудил мое любопытство. Ты или шпион, или наживка. Если тебя подослали сассенахи, ты шпион и предатель. В конце концов не ты первый, кто купил себе жизнь ценой нескольких искренних клятв. Если за этим стоит леди Вальда, во все это замешана еще и магия. Поскольку она не на стороне Невила, я не знаю, в какие игры играешь ты. Нет, не совсем так. Я хочу сказать, я не знаю, кто тебя использует и как. Кто-то использует. До тех пор, пока я не узнаю, кто и как, я сохраню тебе жизнь, малыш. — Рори обернулся, обращаясь и к двум подросткам. — Начинаются владения боуги.

 

4

— Я проходил здесь прошлой ночью, — продолжал Рори, — и ни разу не проваливался глубже, чем по колено, но можно ухнуть и по пояс, а там — ледяная вода и тина. Мы будем связаны, ибо висп может попытаться развести нас в тумане.

Хэмиш застонал. Туман уже сгущался.

— Висп — всего лишь разновидность хоба. — Возможно, Рори считал, что это обстоятельство послужит утешением. — Я бы предпочел завязать вам глаза, но можете смотреть, если хотите. Только не верьте ничему, что увидят ваши глаза. А увидят они огни и странные фигуры в тумане. Некоторые из них будут вампирами, которые попытаются сбить вас с тропы. Не обращайте на них внимания — из всех людей мертвецы наименее опасны. По большей части все, что вы увидите, — шалости виспа.

Висп — не единственный, кто обладает причудливым чувством юмора, решил Тоби.

— А если он поведет нас на смерть?

— Может, — серьезно ответил Рори. — Я предупреждал вас, что дело будет рискованное. К счастью, он любит музыку. Прошлой ночью у меня не возникло никаких затруднений, возможно, только потому, что я шел один. — Он стряхнул с ног башмаки и сунул их в складки пледа. Чулки на ногах он оставил. — Я не могу обещать, что моя лютня не расстроится от сырости, но пару фальшивых нот висп, похоже, прощает. Подберите платье, мисс Кэмпбелл, насколько вам позволяют приличия. И вы оба тоже поднимайте пледы.

Липкий туман становился все гуще, закрывая лунный свет. Мег подобрала подол и заткнула его за пояс. Тоби тоже подвернул плед так, что складка оказалась выше колен.

Рори начал обвязывать их веревкой под мышками.

— Я пойду первым. Этого парня мы пустим вторым, поскольку он у нас самый сильный. Цепочкой мы здесь не пройдем. Я привяжу вас обоих к нему. Старайтесь идти так, чтобы веревка перед вами чуть провисала, — так, если один из нас упадет, он не утащит за собой остальных. В этом дерьме есть ямы, которые трудно заметить.

— Надеюсь, сэр, висп услышит вашу музыку даже сквозь стук моих зубов, — отважно заявил Хэмиш. Мег промолчала, держась поближе к Тоби.

Рори повесил лютню на шею:

— Там видно будет.

— Как вы узнаете, куда идти? — С этими двумя, привязанными к нему, Тоби чувствовал себя пауком в паутине.

— Это зависит от виспа! — Рори пробежал пальцами по струнам, настраивая лютню. — Он должен показать. — Он заиграл веселую танцевальную мелодию.

Несколько долгих, зябких минут ничего не происходило. Потом Тоби сообразил, что туман сделался неоднородным. За спиной он оставался все таким же сплошным, но впереди собирался столбами и полотнищами, открывая просветы. Вскоре вдалеке засветился огонек, словно на воде горела свеча.

— А вот и мы! — радостно объявил Рори и шагнул вперед. — Вот наш путеводный маяк! — Остальные последовали за ним, шагнув с камня на мох — мягкий, холодный и зыбкий.

Луна, должно быть, светила прямо у них над головой, но свет ее рассеивался туманом. Путь их лежал между трясинами и протоками, такими темными, что они казались зияющими пустотами, меж поросших осокой кочек и зарослей камыша, сквозь медленно колышущиеся кольца и полосы тумана. Дрожащий огонек сдвинулся Рори сменил направление. Вскоре он передвинулся снова.

Чьи-то зубы громко стучали, замечательно вторя звону лютни.

Грязь под ногами становилась все жиже, затрудняя продвижение. Обжигающе холодная вода доходила Тоби до щиколоток. Хэмиш оступился первый — он вскрикнул и с плеском плюхнулся на мягкое место. Веревка больно сдавила Тоби грудь. Хэмиш поспешно поднялся, и они продолжали Брести вперед, держа направление на свет призрачного маяка. А маяк отступал, ведя их все дальше. Куда? Движение следом за боуги в глубь его болота вряд ли можно считать нормальным с точки зрения здравого смысла.

Туман начал принимать кошмарные формы: то женщины кружились в медленном бесшумном танце, то гримасничали огромные размытые лица, то скалили зубы вампиры. Все они светились жутким, призрачным внутренним светом. Тоби гадал, что из этого порождено его собственным воображением, а что — пресловутым чувством юмора виспа. Ветви цеплялись за одежду, камыш щекотал мокрыми пальцами дрожащие ноги. Весь мир, окруженный со всех сторон серебристыми туманными чудищами, съежился до размеров домика бабки Нен. Жидкая грязь все сильнее засасывала ноги, а лютый холод подступал все выше. Каждый шаг приходился в мох или в спутанную траву, предательски колыхавшуюся под ногами. Ногу приходилось сначала выдергивать из топи и только после этого переносить вперед. Светящаяся точка все двигалась и двигалась, и Тоби окончательно утратил ориентацию.

Способен ли висп почувствовать его демона? Может ли он сопротивляться вторжению дьявола в свои владения? Ясно, что хоб ушел из пещеры, когда он пришел туда в поисках бабки Нен. Если висп реагирует на него таким же образом, Рори будет водить их по кругу до тех пор, пока они не замерзнут до смерти. С другой стороны, демон доказал, что может защитить Тоби Стрейнджерсона и вряд ли позволит ему утонуть или замерзнуть. Кто сильнее

— демон леди Вальды или боуги из Глен-Орки?

Мег вскрикнула и исчезла. Тоби перебирал руками по веревке до тех пор, пока не нащупал ее руку, а тогда выдернул ее, отплевывающуюся, из трясины.

— Все в порядке? — Вот дурацкий вопрос! Его ноги увязали все глубже, пока он стоял без движения Рори оглянулся на них, не прекращая отчаянно перебирать струны.

— Д-да! Н-не стой, п-пошли д-дальше! — Мег поежилась. Подол намокшего платья выбился из-под пояса и лип к ее стройным ногам.

Они продолжали свой путь, постепенно забирая влево. Вода плескалась выше колен, липкая грязь на дне засасывала ноги. Тоби чувствовал себя жуком, пробирающимся по жидкой овсянке. Теперь зубы стучали уже у всех.

Предположение Рори, что леди Вальда нарочно дала Тоби бежать, стало для него досадным осложнением. Впрочем, он мог бы догадаться и сам. Хуже того, все это казалось весьма вероятным, поскольку вряд ли такая сильная чернокнижница, какой ее все считали, призывала бы демона столь неумело.

Она не объясняла своих истинных целей. Он не имел ни малейшего представления, зачем она пошла на все эти сложности и даже неприятности ради того, чтобы вселить в него демона? Поверить в то, что она хотела сделать из него инкуба, было бы просто глупым тщеславием. Он не сомневался, что стоит ей захотеть, и она околдует любого мужчину. И уж наверняка любовные чары не требовали бы кинжалов, членовредительства и чаш крови — это колдовство имело совсем другие, более глубокие, черные цели. К чему столько возни с простым, хоть и здоровым парнем-хайлендером? Ставки в ее игре были куда выше, чем просто кулачный боец или весьма сомнительный мальчик на побегушках.

Полосы тумана извивались над водой светящимися щупальцами. Местами они казались светлее, чем им полагалось бы, и они не соответствовали своим отражениям в темной зеркальной поверхности воды. Теперь он уже видел три или четыре огонька, только не знал, как Рори определяет, на какой им идти.

Вода доходила ему уже до низа живота. Он оглянулся и увидел, что Мег и Хэмиш бредут в воде по пояс. Тоби колотило от холода. Лютня издавала какой-то дикий плач.

Рори намекал на то, что на Тоби может лежать заклятие, но мог ли он предположить, что в Тоби вселился демон? То, что он постарается бежать из глена, направляясь к мятежникам в горы, вполне можно было предугадать. В таком случае он все равно что заряженное ружье, способное выстрелить в, любую минуту. Кто намеченная мишень? Король Ферган?

Неожиданно он поскользнулся и погрузился в ледяную черноту. Он рывком встал на ноги, кашляя, чертыхаясь и отплевываясь. Вода попала ему в нос, а во рту появился противный болотный вкус. Теперь он промок с ног до головы

— включая волосы и узел. Тоби подобрал шапку и заткнул ее за пояс. Холод пробирал его до костей, а ведь он был крепче их всех. Как долго сможет выдержать это малышка Мег?

На него уставились два горящих глаза. Он отшатнулся и чуть было снова не упал, прежде чем вспомнил предупреждения Рори. Висп развлекался. Глаза разлетелись в стороны и превратились в два огненных шара. Потом в три. В камышах угрожающе вырос темный силуэт. Огромные черви извивались над водой, корча мертвенно-бледные рожи.

— Пошли быстрее! — крикнул он. — Мы все замерзнем!

— Не смей! — крикнул в ответ Рори, продолжая играть. — Если я упаду, нам конец.

Шлеп, шлеп… лютня звенела не в лад, то и дело срываясь на неожиданно высокие ноты. Из тумана на них выплыло лицо с пылающими красными глазами и зелеными зубами. Тоби махнул рукой, и рука прошла сквозь лицо, разбив его на несколько туманных языков.

Тишина. Рори остановился и перестал играть. Вода доходила ему до пояса.

— Плохо дело! Если вы еще не догадались сами, мы попали в беду.

— Мы погружаемся, если стоим! — буркнул Тоби. — Играйте же. Двигайтесь!

В темноте их вожатого почти не было видно.

— Я не погружался так глубоко вчера ночью! Висп играет с нами!

Или пытается убить их. Может, он не любит у себя на болоте чужих демонов? Чудовищные белые тени двигались в темноте, светясь зловещим лунным светом. Сама тишина пугала.

— У н-нас н-не так много в-времени, сэр, — всхлипнул Хэмиш.

— Какой огонь тебе больше нравится? Этот? Или этот? Ладно, попробуем вон тот, зеленый! — Рори передернул плечами и снова заиграл, пробираясь по холодной воде.

Ноги засасывало все сильнее. Они ползли со скоростью улитки. Каждый шаг давался с трудом: выдернуть ногу, удержать равновесие на другой, передвинуть ее вперед, ни за что не зацепившись, найти хоть какую-то опору… Тоби почти уже не чувствовал ног, но легче от этого не стало.

Мег погрузилась без всплеска, он просто почувствовал рывок. Он подтянул ее к себе на веревке и поднял на руки. Она и ее мешок весили больше, чем он ожидал, но все равно она оставалась маленьким, замерзшим, дрожащим ребенком. Она кашляла, захлебывалась и прижималась к нему. Теперь он больше не мог держаться за веревку, связывавшую его с Рори. С каждым шагом он погружался все глубже. Жидкая грязь хлюпала уже у коленей. Хэмиш ушел с головой, но тут же вынырнул, хрипя, что у него все в порядке.

Музыка захлебнулась и смолкла. Рори исчез. Тоби чуть не упал сам, когда веревка дернула его вперед.

Потом Рори вынырнул прямо перед ним — весь перемазанный, со слипшимися волосами.

— Вот и все! — выдавил он, борясь с кашлем. — Я потерял лютню. Без музыки висп нам не поможет. Простите, ребята, но похоже, в тумане прибавится еще четыре призрака.

Светящиеся болотные чудища придвинулись ближе. Куда ни посмотри, везде одно и то же звезды спрятались, холод пробирает до костей. И ни звука, только лязг зубов и бой сердца…

«Демон! Я гибну!»

«Дум… Дум…» Слабый звук, заглушенный шелестом камыша и плеском воды… Возможно, это просто его сердце, но кажется, будто звук исходит извне, откуда-то вон оттуда… Если это так, это мог быть сигнал.

— Ладно, — сказал он. — Без этой проклятой лютни мы сможем двигаться быстрее. Идите за мной. Плывите или лучше ложитесь на спину и скользите. Я буду тянуть.

«Демон? Куда идти?» Перекинув веревки через плечо, он двинулся вперед, не дожидаясь возражений.

Он повернул на источник звука, продираясь через камыши и осоку. Путь его не освещался никаким сверхъестественным лиловым светом. Обманные маяки виспа мигали красным, зеленым, и синим, но он не видел почти ничего: вода с листьев летела прямо в глаза. Он не чувствовал в себе никакой демонической силы — он оставался Тоби Стрейнджерсоном, из последних сил бьющимся за свою жизнь. Каждые несколько минут он останавливался и прислушивался, определяя направление стука, однако остановиться надолго означало замерзнуть и погрузиться еще глубже. Болотная трава цеплялась за ноги вес Мег и тяжесть меча тащили вниз. Рори с Хэмишем брели следом за ним, почти не мешая ему, если не считать тех случаев, когда пришлось тащить их сквозь заросли осоки.

«Дум… Дум…» Почему так слабо? Где же демоническая сила? Или боуги удерживает демона на краю болота? Может, два духа сошлись в схватке? Или это дурацкое эхо его сердца ему просто мерещится, и он ходит в темноте кругами? Светящиеся лица ощерились клыками. Кровь его почти кипела, и легкие разрывались, но по крайней мере ему теплее, чем остальным. Неужели он выйдет на берег, волоча за собой три трупа?

Ага! Почва под ногами сделалась тверже, и вода уже едва достает ему до пояса. Туман над головой слегка поредел, пропустив толику лунного света.

— Почти пришли! — завопил он и тут же наступил на очень острый сук. Тоби обрушился, как ему показалось, на ложе из ножей, проглотил полболота, но тут же поднялся, помогая встать Мег. Протерев глаза, он увидел часовых

— толпу скелетов, выступающих из тумана и протягивающих руки к смертным, осмелившимся нарушить их границы.

Рори стоял рядом с ним, отчаянно стуча зубами.

— Я знаю это место. Это затопленный лес. Он недалеко от западного берега, но нам через него не пройти. С какой стороны обходить? Справа или слева?

Тоби прислушался. Неужели тишина?

— Джерал? Круахан! — крикнул Рори в темноту, сложив руки рупором.

— Заткнитесь! — рявкнул Тоби. — Тихо!

Снова тишина… только стук зубов Хэмиша… нет, снова далекое: «Дум… Дум…»

— Сюда. Пошли! — Он подхватил Мег на руки и двинулся дальше, предоставив остальным идти или плыть — как им больше понравится. Холод причинял такую боль, что казалось, обжигал. Вода теперь плескалась уже ниже бедер, но он не мог передвигаться быстрее, поскольку дно представляло собой переплетение корней и веток, твердых и острых. Будь вода глубже, она приняла бы на себя часть его веса. Лунный свет сделался ярче бледные призраки плавали меж мертвых, белых деревьев. Часовые твердо решили не пускать их на берег, заморозив до смерти в болоте, и похоже, От этого их отделяли считанные минуты.

Почти машинально он свернул в сторону и начал карабкаться по сплетению полусгнивших веток, под которыми вдруг обнаружилась галька. Костер! Надо развести костер! Если вода намочила трут, они погибли.

И тут голова его оказалась выше земли, и он увидел в темноте огонь — настоящий огонь, не призрачные светляки виспа. В нескольких сотнях шагов от них кто-то размахивал фонарем.

— Круахан! — снова крикнул Рори, и далекий крик отозвался: «Круахан!»

 

5

Домишко оказался совсем крошечным — четыре каменные стены, сложенные всухую, перекрытые ветвями и дерном. Мег единственная могла стоять в нем во весь рост. В домишке не было ни дымохода, ни двери, и крыша в углу провалилась, зато посреди комнаты горела груда хвороста, создавая по крайней мере иллюзию тепла. Когда-то, давным-давно, его использовали под хлев, и все же это было убежище на ночь, и беглецы с наслаждением сгрудились у огня.

Мужчина по имени Джерал исчез. Рори отослал его куда-то, и Тоби это тревожило. Кто-то вычистил сарай и набросал на пол камышей, чтобы в нем можно было жить, хотя бы недолго. Это беспокоило его еще больше.

Четыре лица чуть светлели в отблесках огня. Дрожь понемногу прошла. От мокрого пледа шел пар.

— Боуги не угрожает нам здесь, сэр? — спросила Мег.

— Вряд ли. — Рори задумчиво посмотрел на Тоби. — Полагаю, он сейчас занят, забавляясь с моей лютней. Возможно, он вообще уже забыл про нас, к тому же сухопутные создания мало интересуют его. Хотелось бы мне знать, с чего это он так ополчился?

Мег не заметила опасных интонаций в его голосе.

— Но где мы?

— Пока еще в Глен-Орки. Еще несколько миль — и мы попадем в долину Орки-и-Далмалли, но об этом мы подумаем утром.

Бедный мастер Рори лишился своих дорогих башмаков, да и от чулок мало чего осталось. Вот не повезло бедняге!

Тоби все думал о деревьях. Здесь росли деревья. Это означало, что здесь нет людей — иначе деревья давно бы перевели на дрова или строевой лес. Если здесь нет людей, значит, нет и дорог. Через этот глен, населенный духами, не ходил никто. Идеальное убежище для мятежников, о котором наверняка ничего не известно англичанам. Этого Джерала отослали куда-то — возможно, за подмогой.

Опасно знать тайны — особенно в военное время.

— А я бывал в Страт-Орки! — объявил Хэмиш. — Это там расположен замок Килхурн-Касл, а тамошнего лэрда зовут Хэмиш, как меня.

— Лорд Хэмиш, — ворчливо поправил его Рори. — Хэмиш Кэмпбелл, молочный брат герцога Аргайля.

Мальчик состроил гримасу.

— Но как вы собираетесь миновать Килхурн-Касл, сэр? Он ведь охраняет Пасс-Ов-Брендер, где дорога зажата между отвесными скалами и рекой…

— Для начала будем надеяться, что там не окажется сассенахов. Предателей-Кэмпбеллов будем опасаться потом.

— Но… из Далмалли можно разглядеть Бен-Круахан.

Это невинное замечание почему-то заставило Макдональда из Гленко резко повернуться и пристально посмотреть на мальчишку.

— Ну и что с того?

— Ничего, сэр! — уклонился от ответа Хэмиш. — Ма говорит, что я болтаю слишком много.

— Разумная женщина.

Хэмиш промолчал, бросив на Тоби один из своих лукавых взглядов — не иначе намекая, что ему известно то, до чего Тоби не додумался только по причине собственной глупости.

Рори снова перевел взгляд на Тоби:

— Ты не объяснил еще, как тебе удалось вывести нас из болота.

— У меня хорошо развито чувство направления.

— Сверхчеловеческое чувство направления? Ты благополучно убегаешь из темниц, от чародеев, от боуги? Ты живучее кошки!

— Надеюсь, что так.

Мятежник хочет знать, что так прогневило виспа и как смертный человек смог найти путь к спасению в темноте. Просто ли шпион этот молодой беглец или же демоническая креатура леди Вальды? Ну и пусть себе поломает голову! Тем более что ответов на эти вопросы не знал и сам Тоби.

Хэмиш зевнул. Мег заразилась от него.

— Надо бы поспать, — предложил Рори, но не тронулся с места. — Мисс Кэмпбелл направляется в Обен. А ты, парень?

— Па сказал, чтобы я оставался у его кузена Мюррея в Глен-Шире. У хранителя святилища Глен-Ширы.

— У старого Мюррея Кэмпбелла? — фыркнул Рори. — Ты с ним знаком?

— Нет, сэр.

— Тогда тебя ожидает любопытная встреча. А ты, Человек-Гора? Куда собираешься ты, Здоровяк? — Он приподнял брови, ожидая ответа Тоби. Возможно, он даже не насмехался просто все дело в его орлином носе.

— Я обещал проводить Мег до Обена, а потом…

— Весьма опрометчивое обещание, Лонгдирк! Вряд ли на тебя можно положиться как на защитника — с твоими-то способностями влипать в неприятности. — Рори, похоже, продолжал намекать насчет демонов, но Тоби не был в этом уверен. — Допустим, я предложу тебе помощь и мы проводим ее вместе. Что потом?

Вчера утром Вик Коптильщик уже пытался вывести Тоби из себя. Тогда это не вышло. Не выйдет и сейчас.

— Потом я собирался отправиться путешествовать, посмотреть на мир.

«Стать профессиональным кулачным бойцом и выиграть кучу денег».

— Гм? Путешествовать? Где? По Лоуленду? По Англии? За твою голову уже назначена награда. Полагаю, не слишком большая, но, как говорится, лишнего пенни не бывает. Ты не из тех, кому легко затеряться в толпе, если только ты не будешь ползать на коленях. И как ты надеешься прокормить это, прямо-таки скажем, немаленькое тело?

— Честным трудом.

— Роя канавы? — Теперь Рори уже не скрывал насмешки. — Такому деревенскому увальню, как ты, не прожить в большом мире и недели.

Мег казалась потрясенной. Хэмиш хмурился.

— Это вас не касается, — спокойно возразил Тоби.

Интересно, а кого касается? Демона?

— Раз это связано с леди Вальдой, значит, касается и меня. И потом, ты мне любопытен, Плечистый. Сассенахи охотятся за тобой ты убил одного из них. Похоже, ты не лишен отваги, если, конечно, это не просто глупость. А почему ты не хочешь поступить на службу к Фергану, твоему законному королю?

Тоби не сводил глаз с мерцающих красных угольев.

— К отважным Черным Перьям? Скажите мне, за что они сражаются?

Прежде чем ответить, Рори Макдональд минуту оценивающе смотрел на Тоби.

— За свободу. За то, чтобы очистить нашу землю от захватчиков. За наши традиции, за наши семьи, за справедливость.

Тоби насколько мог изобразил на лице ироническое недоверие.

— За свободу, говорите? Все господа похожи друг на друга. У меня нет земли, у меня нет семьи, а в справедливость я верю только тогда, когда вижу ее. Ваша война — не моя, Рори Макдональд из Гленко. — Он мог добавить и еще кое-что: что король Ферган оказался вне закона только потому, что сам нарушил клятву верности, принесенную им королю Невилу что шотландцы всегда начинали войны, а выигрывали их всегда англичане, что англичане платят своим солдатам, а мятежники — нет… но он и так сказал более чем достаточно.

Рори нахмурился:

— Ты поддерживаешь англичан?

— Нет. Я просто ничей.

— Ничьих в этой войне нет.

— Моим отцом был англичанин.

— Судя по тому, что мне говорили, ты не знаешь, кто твой отец.

Не иначе Мег наболтала.

Тоби повернулся, чтобы лечь, — в комнатке едва хватало места на четверых. Он расстегнул заколку и расправил плед так, что тот превратился в подобие спального мешка. Хэмиш последовал его примеру. Мег возилась со своим плащом. Только Рори продолжал сидеть, ожидая ответа.

Спорить не было никакого смысла. Тоби не собирался выходить из себя, да и зачем — они бы не переубедили друг друга.

— Это правда — я ничейный сын. Так что я свободен и в решениях, разве не так? Я могу думать, как считаю нужным, а не как считает нужным мой отец. Я никогда не стану человеком короля Фергана, мастер Гленко.

— Посмотрим, посмотрим. — Мятежник усмехнулся. — Повторяю: в этой войне нет ничьих.

Тоби перевернулся лицом вниз и заснул — в первый раз…

 

6

Это началось снова. Он лежал в темноте — абсолютной, полной, непроницаемой темноте, словно его засосало на дно болота. Его окружала тишина. Это всегда начиналось с темноты и тишины.

Он не мог пошевелиться. Его руки были за спиной, а ноги раздвинуты — как тогда, в темнице. Он мог дышать — значит, он все-таки не в болоте. Нет, он не лежал, он находился в вертикальном положении, хотя не чувствовал ни земли под ногами, ни стены за спиной, не чувствовал цепей, которые могли бы удерживать его. Не чувствовал ни холода, ни боли, но понимал, что одежды на нем нет. Он парил в пустоте и ждал.

В первый раз или первые несколько раз он думал, что умер. Он почти ничего не помнил, только смутно чувствовал, что уже бывал здесь, что такое случалось с ним и раньше. Кто-то был рядом. Кто-то искал его в темноте. Время от времени он мог слышать ее. Она звала его, звала по имени имя, которым она называла его, было не его именем, но он знал, что она ищет именно его.

Потом свет… Да, свет! Он появился как очень слабое белое свечение, не сильнее мерцания звезд, отражающегося на призрачных туманных фигурах вокруг него… а за фигурами клубилась тьма. Свет усиливался, но медленно, очень медленно, до тех пор, пока эта светящаяся дымка не начала сгущаться, потом опять редеть, переливаться, напоминая расплывчатые цветные пятна, которые видишь, когда зажмуришься. Его глаза оставались открыты. Он видел случайные отсветы на темном, ровном полу — или это была вода? — но ноги его находились очень высоко над поверхностью. Он чувствовал, как та, что охотится на него, рыщет вокруг. Он не видел теней — как мог он видеть тень, когда он сам и был источником света?

Сначала, поняв это, он просыпался с криком. Да, он спал, но видение было живым и очень опасным. Демоны могут овладеть людьми во сне. Сон не может служить защитой. Проснуться означало спастись, но он не мог заставить себя проснуться, и опасность по-прежнему грозила ему.

Где бы он ни находился, где бы ни находилась эта пустота, в которой он висел или плавал, его искали. Она не могла увидеть его — на самом деле он видел ее лучше, — но она могла заставить его выдать себя. Этот свет — ее рук дело. Он светился в темноте, и по мере того, как свет усиливался, она подбиралась все ближе, а голос ее становился отчетливее.

Текло время, серебристое сияние делалось все ярче, а этот кто-то все двигался, искал его, звал его. Не его имя, но имя, которое должно быть его, и слова на языке, которого он не знал. И все же их смысл постепенно доходил до него: «Господин? Любимый? Властелин?»

На этот раз все казалось хуже, чем прежде. Теперь он начал понимать слова. Но что это за имя, которым она его называет?

Угроза становилась все более осязаемой та, что охотилась за ним, подбиралась все ближе. «Любимый мой, почему ты прячешься от меня?» Он хотел бежать на край света, спасаться, но не мог даже моргнуть. Он был жив, ибо сердце его продолжало биться. Он светился все ярче.

Проснись, болван, да проснись же!

Охотник, то есть охотница — леди Вальда, конечно… Он видел, как она бродит в клубящемся тумане. Почему он не может проснуться, как просыпался до сих пор — крича, весь мокрый от пота, но целый и невредимый? В предыдущих снах она ни разу не подходила так близко… подступая, отступая, подступая еще ближе. Окутанная туманом: белые руки вытянуты, изящные пальцы шарят в темноте, темные волосы, белое тело. Сердце его билось все быстрее. С каждым разом она подступала все ближе и ближе, и он уже мог разглядеть ее получше: темные глаза, алые губы, большие круглые соски, черный треугольник в паху, на который он старался не смотреть, но не мог. Он слышал много рассказов. Молодые мужчины видят сны, но никакой сон не мог бы сравниться с тем, что он видел теперь. О, как она прекрасна!

Она увидела свою жертву. Хмурясь, она смотрела в его сторону, словно с трудом различая его, словно его свет слепил ей глаза. Ее губы шевелились, ее алый язычок облизывал их. Она приближалась, двигаясь теперь прямо к нему, — она не шла, она плыла, выступая из темноты.

Проснись, проснись же! Сон не заходил еще так далеко.

Он не мог даже сглотнуть — он вообще не мог пошевелиться, только сердце бешено колотилось в груди. «Дум… Дум…» Быстрее, чем прежде. Его тело откликалось на ее призыв. Он ощущал желание, какого еще не знал.

Раны на ее груди не было. Груди были безупречны, все тело было безупречно — все его линии. На коже ни царапинки. Тело ее казалось алебастровым с бледно-голубыми жилками под нежной кожей. Он видел шероховатость ее сосков, ее ресницы, короткие волоски ее бровей. Его волновали ее духи — так же, как тогда, в темнице.

Она улыбалась. Она стояла теперь так близко, что могла прикоснуться к нему — или он к ней. «Любимый! Господин мой! Я нашла тебя. Я пришла к тебе. Поговори же со мной!»

Она ждала в нетерпении. Ждала чего? Он не мог пошевелиться, чтобы схватить ее. Он не мог пошевелить губами, чтобы проклясть ее. Она подвинулась ближе, так, что ее груди почти касались его груди, так, что он ощущал тепло ее тела. Исходящий от нее аромат сводил с ума. Ее темные глаза заглядывали в его, слезясь, будто его свет больно резал их.

— Я возродила тебя, — прошептала она. — Посмотри, какое замечательное молодое тело я нашла тебе, любовь моя, мой возлюбленный повелитель! Как счастливы с ним будем мы вдвоем! Сколько наслаждения доставит оно нам!

Ее пальцы коснулись его груди, как это было уже в темнице. Он не чувствовал их — пока не чувствовал. А что потом? Он дрожал. Его руки начали двигаться. Она увлекала его в свой мир, делая его осязаемым для себя, делая их обоих осязаемыми друг для друга. Он сиял как солнце, и она грелась в его лучах, и все же он невольно дрожал.

— Где ты пропадал, любовь моя? Ты ушел дальше, чем я ожидала. Я так искала, так искала. Но я нашла тебя наконец. Ты вернешься ко мне, любовь моя? Тебе нечего бояться. Райм ничего не узнает.

Призрачные пальцы касались его щеки, его шеи, его ребер, и прикосновение их было почти, почти осязаемым — как лебединый пух или паук на коже.

— Такое сильное, любовь моя! Как мы назовем тебя теперь? — Алые губы изогнулись в робкой улыбке. — Могу ли я звать тебя Лонгдирком? Почему ты не отвечал мне? Разве ты не знал, как страдала я все эти долгие годы? Сколько я выстрадала, чтобы вернуть тебя?

Вальда — прекрасная, неодолимая, сводящая мужчин с ума…

Триумф!

— Теперь ты мой! — вскричала она. Ее пальцы гладили его щеку, и на этот раз они были теплыми и гладкими. От ее прикосновения его тело ожило. Его руки наконец освободились, встретились с ее руками. Она потянулась к нему губами, щекоча волосами его плечи.

Призрак изменился. Он съежился, потемнел, сморщился. Волосы поредели и поседели, кожа покрылась морщинами, груди обвисли. Раны, и шрамы, и ужасные…

Он закричал. Он проснулся.