— Рози — не лошадь! — возмутилась старуха.

Я вздохнул. Чертова старая карга не хотела посмотреть правде в глаза.

— Нет, сударыня. Она ишачиха. Вам известно, что ишачий труд делает с людьми? Я могу назвать вам множество достойных домов, где к лошадям относятся лучше, чем к челяди.

Меня перебил солдат. Он говорил негромко, но убедительно, словно разнимая двух ссорящихся пьянчуг:

— Твоя притча занимательна, Омар, но какое отношение имеет она к нашему случаю? Конь, про которого ты рассказал, стучал копытом до тех пор, пока не видел, что удовлетворил спрашивающего. Потом он останавливался и получал награду. Мне приходилось встречать много умных лошадей, но Рези не топает по земле ногой.

— Она заикается! — ответил я. — Скажите, разве не так это происходило? Вы спрашиваете ее о чем-то — ну, например, о том, как звали ее мать. Она уходит спросить Верл — или фигурку, про которую думает, что это Верл. Потом возвращается, и вы повторяете вопрос. Она очень нервничает, она заикается, бормочет что-то… В случае с именем ее бабки… Кстати, эта экономка маркграфа говорила вам, как звали ее мать?

Он пожал плечами.

— Они полагают, что Марша, но столько лет спустя они уже не уверены.

— Она верит, что ее настоящее имя — Розалинда, а имя ее матери — Свежероза, так что вполне естественно, она начинает со звуков, напоминающих эти имена. Верный ответ — Розосвета, и услышав его, вы улыбаетесь и киваете, верно? Стоит ей издать звук, хоть немного похожий на ответ, которого вы ждете, и вы каким-то образом показываете свое согласие.

— Я огляделся по сторонам: не выказывает ли кто-нибудь знаков согласия со мной? — Всю свою жизнь Рози была последней из последних. Ей приходилось угождать дюжине разных людей одновременно — и каждый считал своим долгом кричать на нее, а то и бить. Еще бы ей не научиться угождать людям! Я думаю, она сама даже не понимает, как делает это.

— Вздор! — пробормотала старуха. Никто не выразил несогласия с нею.

Похоже, я не завоевал особой поддержки.

Гвилл зевнул. Его зевок оказался заразительным. Наступал рассвет. Бледный дым от свечей висел в воздухе. Все устали от долгой бессонной ночи. Я чувствовал, что все больше сидящих в комнате не прочь были бы последовать примеру Рози и пойти спать. Если я останусь без слушателей, мне придется иметь дело с Фрицем. Но оставалась нерешенной еще одна загадка, и это препятствие стоило убрать с дороги в первую очередь. Я посмотрел на купца, который зевал громче остальных, лениво потягивался.

— Ну, бургомистр? А вы что расскажете нам, дабы завершить эту ночь?

Он бросил на меня кислый взгляд, потом задумчиво покосился на свою жену. Марла казалась бодрее остальных, но конечно же, по роду деятельности ей полагалось привыкнуть к долгим и утомительным ночам.

Она ответила ему застенчивой улыбкой.

— Наверное, уже поздно, Йоханн, милый! Почему бы нам не подняться и нырнуть в постельку, а? — Она похлопала ему по брюшку золотой цепью.

Он с неожиданным интересом поднял свои, кустистые брови.

— Ты хочешь спать, любовь моя?

— О, немножко. Устала от всей этой болтовни. — Она погладила его по щеке.

— Гх-м! — вмешался солдат. — Бургомистр, вы ведь так и не сказали нам, зачем прибегли к услугам майстера Тиккенпфайффера, тем более по вопросам, касающимся отдаленной Верлии?

Купец поколебался немного, потом пожал плечами.

— Ну, вообще-то я хотел, чтобы это было сюрпризом. Видите ли, мы с моей дорогой женой проводим медовый месяц.

Тут уж поперхнулся даже Гвилл.

— Вы захватили с собой в свадебное путешествие нотариуса, майн герр?

Фриц и солдат не удержались от двусмысленной ухмылки. Даже старуха как-то странно хмыкнула.

— Попридержи язык, менестрель! — огрызнулся толстяк, презрительно зыркнув на старую даму. — Пожалуй, эта минута не хуже любой другой, чтобы открыть всю правду. Не знаю, верю ли я в байку Омара про коня, сударыня, но точно знаю: ваша бесценная Роза не та, за кого вы ее принимаете.

— Тогда молю, просветите нас!

— Милый? — вмешалась актриса и перегнулась через его плечо, чтобы поцеловать его. — Неужели ты любишь меня меньше, чем эту скучную Рози?

— Потом, любовь моя.

— Ну же, милый!

— Сказал тебе, потом! Я поведаю седьмой рассказ, чтобы открыть тайну.

— Уу! — взвизгнула Марла, внезапно меняя тактику. — Открыть тайну? Вот здорово! И что за сюрприз, а, милый? Сюрприз для меня?

Он потрепал ее по коленке.

— Тебя он удивит не меньше, чем остальных, птичка моя. — Он громогласно прокашлялся и обвел нас хмурым взглядом, дабы убедиться, что мы слушаем его с должным вниманием.

— Я — бургомистр Йоханн, старший магистрат Бельхшлосса. По профессии своей я торговец. Я унаследовал дело от своего отца и сделал свое предприятие одним из самых крупных в Фолькслянде. Я считаюсь самым богатым человеком в городе — если не считать крупнейших землевладельцев, разумеется, и я точно знаю, что далеко не все из них… ладно, шут с ними. У меня четверо сыновей и две дочери. Моя первая жена умерла несколько лет назад. Я собирался жениться вторично, но дела все не давали мне такой возможности. Сами понимаете, выбрать себе жену — дело серьезное!

— Как мне повезло, что ты повременил с этим, милый, — вмешалась актриса, хлопая своими огромными как опахала ресницами.

Я поймал взгляд Гвилла и поспешно отвернулся. Я сразу вспомнил дымную, вонючую залу в гильдербургском «Бархатном стойле» и танцующих на столах девиц. Потом я попробовал представить себе почтенных отцов Бельхшлосса, восхищающихся новой женой бургомистра. Одна эта мысль…

Так что такое лукавство, черт побери?