1
Дорогой, будь осторожен!..
Зима почти наступила. Хлопья снега танцевали под облаками или забивались в углы. Оук торопился, почти бежал, кружа между палаток и людей на Базарной площади.
Обычно он любил медленно прогуливаться здесь, ведь это было живое сердце Кинска, круглосуточная, ежедневная, кричащая ярмарка. Разноцветные палатки и лотки, несметное количество товаров – от обычных овощей до экзотического оружия из земель, о которых Оук даже не слышал. Также здесь были гадалки и цирюльники, массажисты и татуировщики, и духи знают, кто еще! Он наслаждался, наблюдая за жонглерами, бродячими актерами и акробатами; ему нравилось слушать песни менестрелей и крики торговцев. Его не волновали крики преступников, пойманных и публично наказываемых. Однажды Оук любовался схваткой с медведем, причем болел за медведя.
Внушительные здания вокруг площади не интересовали его. Позади них начинались более современные улицы, одно-двухкомнатные жилища, построенные из толстых бревен. Двери их выходили на дорогу, а позади них имелись аккуратные огороды со свиньями и цыплятами. Один из таких домиков и был пунктом назначения Оука.
Он опоздал. Полдень – время, когда он мог наслаждаться свободой, которую использовал по своему желанию, выходя в город. Бо брал ночные часы, когда подвалы под царским дворцом были пусты. Он исследовал их все от начала до конца и по запаху мог определить, где находится. Утро принадлежало Аркеллу, который дотошно изучил уже весь царский дворец и теперь прочесывал оставшийся Верхний город.
Они приспосабливали свою личную жизнь друг к другу. Аркелл открыл для себя достоинства бани. Кто бы ни была подруга Бо – а он никогда не обсуждал женщин, – она должна была бы жить во дворце, ибо стрельцы патрулируют ночью улицы Верхнего города. Большинство дней Оук проводил под этой дверью, здесь…
Дверь скрипнула и отворилась. Басса сказала:
– Дорогой! Ты опоздал. Я так волновалась. Боялась, что ты не придешь.
Когда они вошли внутрь, Клинок поцеловал ее. Басса великолепна – темноглазая, чувственная. У нее был больной мальчик, который всегда сидел на полу, сосал куриные кости, не обращая внимания ни на кого, кроме матери и мужчины, в спешке срывавшего одежду, разбрасывая ее повсюду. Басса была молодая, большая и страстная, как кошка. Оук никогда не встречал таких чувственных, страждущих, полных энергии женщин. Его друг Орсон бредил ею.
Муж Бассы, Михаил, подрабатывавший то кузнецом, то сапожником, приходил домой не раньше полуночи, но не позже комендантского часа. Оук никогда не видел мужчину, грудь жены которого так страстно целовал и ласкал. Басса ждала второго ребенка, и хотя срок был еще маленький, грудь ее налилась и округлилась и выглядела превосходно.
Сильная, как Оук, она всегда давала ему отличный отдых.
Как всегда, он победил и пленил ее, Басса обвила его ногами, и они слились в одно целое. Она вскрикивала, Чарапаясь и отбиваясь, и в то же время все сильнее принималась к нему. Оук вошел в нее. О Басса, Басса, Басса, Басса!
В минуты покоя он лежал, прислушиваясь к удовлетворенному стуку своего сердца, и представлял, как сюда войдут Михаил и тот, кто наслаждался телом Бассы утром. В первый раз приведя его домой, Басса настаивала, что она нешлюха, продающая себя за деньги, – но, конечно, Михаил зарабатывал так мало, и ребенок болел, нуждаясь в лечении. Всхлипы, рыдания. Оук оставил на столе копейку. Однажды, особо смягчившись, оставил две. Оук не мог предложить три, так как не был уверен, что ребенок выживет в любом случае.
Она прижалась к нему: Опять?
Конечно, опять.
Опять?Он неосмотрительно заплатил ей вчера дважды?
– Нет, мне надо идти. Уже поздно.
– Но, дорогой!.. Дай мне постараться,.. О да! Он позволил уговорить себя.
Пробил комендантский час. Оук встал с кровати, надел рубашку и камзол, потом чулки и ботинки. За окном сумерки. Улицы опустели после комендантского часа, ворота Верхнего города закрыты. Он нашарил кошелек и положил на стол три копейки. Осмотрелся, где ребенок, чтобы не насту-, пить на него, и сказал:
– Пока, любовь моя, завтра повторим, – и подошел к двери.
– Дорогой, будь осторожен.
Что? Это был лишь шепот, она перевернулась и продолжала спать.
Что-то не так? Оук вздохнул. На мгновение он подумал, не забрать ли деньги. Но она заработала их, не важно, обещали ей что-то взамен или угрожали. Клинок мог оставить ей весь кошелек, так как ему он, похоже, больше не понадобится. Но не сделал этого.
Колокола перестали бить. Идти одному – серьезная опасность. Оук обернул плащ вокруг руки, как его учили – Два оборота, а остаток висит, чтобы отвлечь внимание противника или запутать его меч. Он вытащил «Печаль» и поцеловал ее.
– Потанцуй со мной, – прошептал Клинок.
Дверь открывалась наружу, так что он проскользнул незаметно, неся меч на весу на случай, если во дворе его поджидают. Ночь встретила его туманом и снегом. Хлопья казались черными, залепляли глаза, танцуя перед ним, сбивая с пути, сваливая с ног. Оук видел улицу. Не слышно, чтобы за ним кто-то шел, но они должны найти его снова. Все, что ему нужно, – добраться до Чужеземного квартала и домов рыцарей. Там он мог постучать в любую дверь, извиниться и заплатить за жилье. Но не сделает этого до тех пор, пока не оторвется от преследователей, иначе они сожгут дом и невинных хозяев, приютивших его.
Оук пошел налево, вместо того чтобы отправиться направо. Это должно сбить их и оставить свободной его левую руку. Они знали, что Басса предупредит его; Клинок надеялся, что у нее не будет неприятностей.
Он держал меч наготове. «Печаль» не особо остра. Чтобы причинить человеку вред, нужно размахнуться ею, как топором, и одного удара будет достаточно.
От тишины по телу забегали мурашки. Снег словно накрыл город одеялом. Но Оук никогда не выходил на улицу после комендантского часа, поэтому не знал, всегда ли так бывает. Он добрался до угла, огляделся и перебежал к следующему дому.
Они могли быть позади него, почти наверняка ожидая взять его на самом коротком пути домой. Оук шел, оборачиваясь, пытаясь осмотреть все кругом. Он подошел к другому углу и огляделся и встретил чей-то взгляд. Человек крикнул и попытался наброситься на него. Айронхоллские рефлексы не подвели: Оук вскрикнул и вытащил свой меч из трупа. Голоса позади него усиливались, раздавался гулкий топот копыт.
Он побежал. До того как повредил ногу в Старкмуре, Оук был прекрасным бегуном, но старая рана теперь могла убить его. Всадник на лошади в сопровождении двух бессловесных тварей преследовал Клинка. Наездник приказал, и две фигуры повернулись к Оуку, рыча и бормоча. Он прижался к стене, поднял «Печаль» и замотал шею плащом. Опять послышался голос. Его окружали.
Две фигуры отделились от дома и двинулись к Оуку. Они разделились и медленно заходили с двух сторон. Двое на одного – не много, если этот один – Клинок. Магистры тренировали их в Айронхолле парами.
– Не делай этого! – сказал Оук. – Я не хочу причинять тебе вред.
– А ты и не сможешь! – ответил тот, что справа.
– Я знаю тебя, – произнес Клинок. – Саша!
В путешествии они вместе играли в кости, пили.
Саша любил кривые сабли. Мужчина слева от Оука дер. жал оружие наготове, значит, это или рапира, или легкий клинок, предназначенный больше для уколов, чем для резни. Они должны поменяться местами, но Клинок не знал, как их заставить сделать это.
Долго ничего не происходило. Человек с рапирой сделал несколько выпадов, которые Оук проигнорировал.
Тогда Саша крикнул:
– Теперь!
Стрельцы бросились вперед. Клинок отклонил рапиру плащом, опустив его вниз. Ударил Сашу мечом, пронзив ему почки. Потом вернулся к другому. Рапира опасна лишь на расстоянии вытянутой руки. Оук закрылся плащом и ударил снизу, чувствуя, как «Печаль» с глухим звуком входит в тело. В то же время боль пронзила его руку. В темноте он не заметил мужчину с кинжалом.
Двое на земле извиваются и кричат от боли, но не мертвы. Людей здесь гораздо больше. Высокий черный всадник и медведеподобные собаки наблюдали за происходящим с другой стороны улицы.
– Подойдите и помогите! – крикнул Оук. – Быстрее отнесите их к врачам!
– Трое! – приказал всадник. Свинья!
Три покрытые снегом фигуры вышли из темноты. Оук продвинулся дальше, прижимаясь к стене.
Правая рука кровоточила, отдаваясь пульсирующей болью во всем теле, но все еще действовала. Это все, что имело для него значение сейчас. В Айронхолле рассказывали о нескольких битвах трое на одного, и большинство героев в них погибали. Кроме Великого Мастера полвека назад, победившего четверых в открытом поле. Но Оук не Дюрандаль. Победить троих невозможно.
Но у него за спиной стена, а они потеряли двух человек. Саша все еще кричал. А он лучший из них, и то, как быстро стрелец сдался, должно бы остановить их.
Солдаты медленно подошли. Оук дернулся, горя желанием прыгнуть на одного из них, но не отважился оставить защитную стену.
– Трусы! – крикнул им Клинок. – Было лишь двое смелых среди вас? Легче справиться с женщинами и детьми, не так ли?
Они молча продолжали свое дело – рапирист посередине, пронзенный мечом с другой стороны. Никто не сделал ни одной ошибки, не выкрикнул предупреждения. Один в центре дернулся первым, другие налетели следом, как дробь из ружья. Люди превратились в клубок из тел и сверкающей стали. Удар, отпор, выпад, укол. Фигуры, танцующие в темноте. Тяжелое дыхание. Ужасная боль меж ребер. Откат на спину к стене. Крик.
Однако кричал не Оук. Он стоял напротив стены, ошпаренный горячей водой. Два тела и сабля валялись рядом. Один человек, пошатываясь, шел прочь, согнувшись пополам, держа свои кишки. После него на снегу оставался черный след. Стрельцы сказали, что его раны ничто по сравнению с их. Неправда. Рука, рана в груди, кровь на животе, холод в ногах. Больно, больно! Он заставил себя подняться, прислонился к стене, тяжело дыша и скрипя зубами.
–Теперь четверо! – приказал всадник.
Оук проклинал его. Это безнадежно, даже если бы он был Дюрандалем. Собаки бросились на Клинка. Одна огромнее другой. Оук взмахнул «Печалью», когда почувствовал укус. Собака взвизгнула почти по-человечески. Другая чуть не впилась ему в горло, он вовремя выставил руку. Оук Услышал, как хрустнули кости. Потом гончая ослабила хватку. Не в силах вырвать руку, он закричал и попытался ударить ее, но потерял меч. Собака снова сомкнула челюсти, волоча его по земле как тряпку. Клинок закричал.
– Василий! Назад!
Щелкнул кнут, собака заскулила.
Оук лежал на снегу, чувствуя холод во всем теле. Боль. удушье. Смерть.
Но было что-то пострашнее. Послышались крики:
– Собака! Смотри на собаку! Она меняется! Колдовство!
– Накрой ее, воевода! – приказал знакомый голос. – Тихо, дураки. Она мертва. Все.
Копыта стучали совсем близко от уха Оука. Он понял, что всадник смотрит на него.
– Убил Якова! Как сильно он ранен? Фигура опустилась перед ним на колени.
– В грудь. Выглядит плохо. – Голос Вяземского.
– Звезды! Как долго ему осталось?
– Три-четыре минуты. Не больше.
– Он убил моего пса! Отнести его к целителю! Клинок должен прожить дольше.
– Нет надежды, государь. Целитель не поможет. Раны в грудь, вы знаете.
– Пламя и смерть! Тогда раздень его и убедись, что он сдохнет в этой канаве. Оставь тело крысам. Отнеси наших раненых к целителю и убери трупы.
– Да, государь.
Топот копыт удалялся и совсем стих.
– Я говорил, он хорош, когда мертв.
– Да, воевода.
– Потом присмотри за ранеными. Доложи мне, когда все сделаешь.
– Да, воевода.
Мир приближался и удалялся, в основном удалялся. Боль ушла. Оук мог чувствовать боль, темноту… видел блеск кинжала, когда мужчина опустился возле него на колени. Не важно. Скоро он умрет, тогда боли совсем не будет.
– Тише, тише! – послышался голос. – Просто отрежь здесь, смотри, как плохо… – Кто-то отошел и вернулся снова. Принес фонарь. Свет причинял боль. – Он не дышит. – Мужчина с кинжалом приблизился к груди Оука. – Вырежи кусок мяса, сломай несколько ребер, но не входи внутрь. Могу остановить кровотечение… заклинатель…
– Но… – прошептал Оук.
– Тихо! – потребовал человек. – У тебя галлюцинации. Ничего не было, понял?
Не было. Ничего.
2
Что-то было не так сегодня ночью.
Софья болтала со своими фрейлинами в гостиной комнате. Обычно здесь она ждала своего мужа, но в этот вечер его дверь открыта, и стрельцов рядом нет. Значит, Игоря в спальне тоже нет. Ей следовало попросить кого-нибудь из дам позвонить в колокольчик, чтобы вызвать слугу и выяснить, где царь. Вместо этого, осмелев, царица объявила, что они спустятся в Зал собраний. Она пошла вперед, а за ней гудящая, щебечущая и шуршащая свита.
Сегодняшний вечер особенно важен. Во-первых, прием подарков. Софья думала, что Игорь будет здесь, чтобы лично проследить, кто из князей и бояр скуп, а кто щедр и с кого можно побольше содрать.
Таша со своими фрейлинами была уже в зале, Все молодые, прекрасные, украшенные драгоценностями. Таша удивительно расцвела с тех пор, как вернулась ко двору. Она взволнованно рассказывала о предстоящем путешествии. Нареченная королева Шивиаля не поправляла никого, кто обращался к ней «ваше величество». Она также игнорировала поникшего Федора, которого царь приказал высечь за смерть трех стрельцов на Базарной площади и велел ему написать Таше письмо с извинениями. Последнее разозлило его намного больше.
Лорд Вассайл и Клинки отсутствовали. Раньше он никогда не опаздывал. Софья отправила за ним герольда, от чего Федор нахмурился еще сильнее. Слуга сообщил, что его сиятельство болен. Царице были известны дипломатические уловки, но она могла предположить, что с лордом Вассайлом действительно что-то серьезное.
– Тогда мы начнем без них. Сын, вашу руку.
– Вы не посмеете сделать это! – проревел Федор.
– Да? А вы знаете, где его величество?
– Не важно, знаю я или нет. Вы не можете начать без него!
Итак, он не знал. Как всегда!
Теперь Софья меньше боялась Федора, и даже Игоря. Она еще не рассказывала ему свои новости, потому что не была абсолютно уверена. Но чувствовала себя странно, как никогда раньше. Иногда ее просто тошнило при упоминании об обеде. Бо Софья тоже ничего не сказала.
– Если хотите остаться, ваше право, сын. Таша, подойди, мы пойдем вместе.
Федор сердито выступил вперед, намереваясь сопровождать свою мачеху.
Без царя прием прошел изумительно. Таша и ее дамы были в восторге от подарков. Софья наслаждалась возможностью общаться с гостями. Она беседовала со старшим боярином Скуратовым, выжившим на этой должности лишь благодаря правильному поведению: он не мог даже пирожное выбрать без инструкции царя.
Немного пофлиртовала с князем Саниным, недавно назначенным маршалом. Любое проявление полномочий и амбиций на этом посту особенно опасно, но молодой Иван Санин пока справлялся. Возможно, он был более ловок, чем Игорь подозревал, но слишком самонадеян, ожидая, что очарует царицу своими взглядами. Ее забавляли его претензии на остроумие.
– Должно быть, вы ужасно скучаете без мужа! – вздохнул Санин, взмахнув ресницами и сверкнув белозубой улыбкой.
На самом деле это означало: «Понимаю, как вы счастливы без него».
Это уж слишком!
– В этот раз не так долго. Как его величество сказал нам… О! – Она сложила ладони, будто умоляя. – А вы не член?
– Член? Чего?
– Регентского совета, конечно. Интересно почему? Вам следовало бы, раз уж вы получили такую важную должность.
Никогда ранее не слышав об этом вымышленном совете, Санин стал заикаться от волнения.
– Я буду настаивать, чтобы вас включили туда незамедлительно! – твердо сказала Софья.
– Премного благодарен.
Его глаза и улыбка говорили, что теперь он всецело принадлежит ей – и душой, и телом.
Царице понравилось и это.
Наконец она приблизилась к царскому астрологу Унковскому, хрипящему, с дикими глазами, тощему в своей каббалистической мантии, возносящему очередную оду царскому вину.
– Вы уже подобрали подходящую дату для свадьбы? Он хитро, но с осторожностью взглянул на Софью.
– Мы работаем не покладая рук, ваше величество. Нужно сделать так много подсчетов в это время года!
– Мы все надеемся, что это случится скоро. Нам не терпится завершить дело.
Астролог подозрительно посмотрел на нее:
– Даже цари не в силах повелевать звездами.
Но они могут повелевать звездочетами. Софья хотела скорее увидеть Ташу в безопасности и замужем. Игорь всегда медлил, а Унковский слишком проницателен, чтобы делать неправильные предсказания.
Прием становился все шумнее и веселее. Ей не хотелось уходить, укладываться спать, но снять роскошный наряд было огромным облегчением. Когда дверь наконец закрылась, Софья поспешила к люку, чтобы подать сигнал. Она долго ждала, но Бо так и не пришел.
Что-то случилось.
3
Вассайл узнал о проблеме, валяясь в кровати в ожидании бритья. Перси выставлял приспособления для утреннего туалета хозяина. Динвидди повторял лорду имена титулованных дворян, которых тот должен был принять сегодня вечером. Клинки считали, что ему безопаснее оставаться в своих палатах. Как только Хагфилд принес горячие полотенца, Бо выпрямился, нахмурившись:
– Мой господин…
– Ну? – прорычал Вассайл.
– Оук пропал, мой господин. Он не вернулся до комендантского часа.
– Слишком долго задержался в каком-нибудь притоне? Бо пожал плечами, но в глазах застыла тревога.
– Возможно. Даже если это лучший Клинок. Если все так, он сам назовет свое наказание. А я наложу лишь четверть того, что он предложит. На него это не похоже.
Вассайл откинул простыни и пробурчал:
– Подай мне рубашку. Не эту. – Подопечный вел себя так, будто не удивился. Он словно ожидал чего-то подобного. – Думаешь, он столкнулся с нечестной игрой?
– Боюсь, что да. Ясно, что царь мечтает о собственных Клинках. Взять Оука живым невозможно – людям с дубинками и сетями.
Тогда маньяк попытается вызнать секрет Клинков под пытками.
– Прием?.. – Динвидди в панике переводил взгляд с одного на другого.
– Приема не будет, – проворчал Вассайл, прежде чем Клинок ответил.
– Мой господин, не слишком ли это? Всему может быть невинное объяснение?
– Даже если так, советник, – твердо сказал Бо, – его светлость покажет, что он относится к делу серьезно. Если будут расспрашивать, ничего не говорите.
Динвидди простонал:
– Дипломатическое недомогание?
– Дипломатический понос! – рыкнул Вассайл. – Принеси извинения царю, и пусть Кимберли подаст ужин.
Советник убежал, оставив его с Клинками. Вассайл чувствовал, что попал в ловушку – во дворце, в крепости, осажденной дикарями. Последнее донесение было отправлено с Хаклютом две недели назад. Ни один корабль не вернется раньше, чем через полгода. Ярость мешала дышать.
– Понимаю, – сказал он, – верность – двусторонняя монета. Я всегда оставался со своими людьми. Не изменю и сейчас.
Улыбка Бомона не была радостной.
– Ваши принципы делают вам честь, мой господин. Боюсь, вам будет безопаснее без Клинков поблизости.
– Вы в опасности, не я. Аркелл выглядел мрачнее тучи.
– Нет, мой господин. Приведя в Скиррию Клинков, вы подверглись не меньшей опасности. Если Игорь запрет вас в камере пыток, вы сможете заставить нас сделать что угодно.
– Добровольно я не сдамся! – пролаял Вассайл. Клинки промолчали.
4
К утру весь двор знал, что царь покинул город. Это было нормально для него. Если его что-то огорчало, он уезжал в Царицын – выместить ярость на невинных жертвах. Время для этого Игорь выбрал неподходящее – вечерний снегопад превратился в завывающий буран. Софью забавляла мысль о том, как царь со стрельцами прячется в какой-нибудь убогой хибарке. Но она все еще не знала, что заставило его уехать.
Софья получила бессвязное послание от царского астролога Унковского, Там говорилось, что пятнадцатый день Десятой луны – чрезвычайно благоприятная дата для свадьбы. Обычно старый мерзавец, страхуясь, называл близкую дату, а потом, в случае необходимости, откладывал ее.
Игоря не было, и Софья приказала казначею подготовить соглашение, предупредив Ташу и Вассайла. Никто не осмелился указать царице, что подобное не в ее власти. Если Игорь разъярится, она объяснит, что очень хотела ускорить свадьбу сестры. По традиции царица в ожидании ребенка никогда не появляется на публике. Этот довод должен успокоить даже царя.
Вассайл появился в полдень для обсуждения подготовительных мероприятий. Хитрый, старик шутил, но он умел притворяться в отличие от Аркелла, который выглядел действительно довольным. Оук отсутствовал, а на Бо она не смотрела. Если когда-нибудь на публике Софья поймает его взгляд, она покраснеет с головы до пят.
Даже когда они были одни, царица не видела своего любовника, потому что Бо всегда гасил свечи. Клинки никогда не рисковали без необходимости, как он объяснял, ложась в постель жены самодержца.
Сегодня вечером будет по-другому. После двух долгих дней друг без друга любовь должна быть слаще, чем обычно. И Игорь не помешает, хотя он никогда и не делал этого. Кроме того, сегодня из-за бурана в камине горит огонь. Она увидит своего возлюбленного.
Бомон пришел рано. Они обнимались, целовались, ласкали друг друга, бормотали нежные слова. Она попыталась раздеть его.
– Люби меня здесь, – прошептала Софья, – у камина.
– Нет. Ты слишком любишь жару, моя маленькая скиррианская медведица, а я – холод. В постель!
Одеяло укрывало их как снежный ковер. Серьезный разговор мог подождать. Теперь они лучше знают друг друга, знают, как доставить удовольствие.
В угловой двери скрипнул засов. Сквозь занавес пробился свет. Останься они на шкуре у огня, их сейчас было бы отлично видно. Бо скатился с кровати. Как всегда, он был осторожен, оставляя одежду под кроватью и ложась с дальней от двери стороны. Клинок прошмыгнул за штору, Софья натянула одеяло до подбородка.
Свет не был таким ярким, и голос Игоря не позвал ее. Вместо этого кто-то резко отдернул шторы. Гигантская тень упала на Софью. Раздался бас:
– Привет, мамочка.
– Убирайся! Я буду кричать!
– Кричи сколько хочешь. – Он задернул шторы. – Царь сказал, подожди месяц. Месяц прошел. – Федор был пьян. – Пришло время для маленького братика.
– Нет! Я уже беременна, дурак! Уходи! Царевич захохотал, потянув одеяло на себя:
– Надо было раньше сказать.
Глаза горели при свете огня. Он был голым.
– Это правда! – крикнула Софья, но Евдокия не могла услышать ее сквозь массивную дверь, да она все равно была заперта.
– Тогда мы сделаем близнецов!
Федор сдернул с нее покрывало. Потом послышал стук, как от удара по дереву. Царевич упал на пол. Бо стоял, держа в руке стул.
– О звезды! Смерть и огонь! – прошептала она. – Ты убил его?
Но Бо шмыгнул в секретный ход и мгновенно вернулся с мечом.
– Мне нужна твоя помощь. Подними его руки. Быстро! Требовательность в его голосе привела ее в равновесие.
Она вскочила с кровати и проделала все, не задавая вопросов.
– Теперь брось их ему на лицо… немного выше… идем. Бо вздохнул и положил меч.
– Хорошо! Он дышит. Надеюсь, это приятная новость? – Он обнял ее. – Все в порядке! – шептал Бомон. – Все будет хорошо! Нам надо поторопиться. Подержи. – Он отдал ей меч. – Если Федор начнет приходить в себя, то он мне понадобится тут же, понимаешь?
Схватив царевича за лодыжки, Бо потащил его по полу. Маленький голый человек тащил огромного.
Софья тряслась от страха, понимая, что Федор вспомнит, как открыл дверь и раздел ее. Поймет, что она не смогла бы перенести его в комнату Игоря. А сам он не выходил. Бо мог спасти себя, убив Федора. Но это будет хладнокровное убийство, и оно не поможет царице. Она уничтожена. Они оба мертвы.
Бо казался спокойным. Он дотащил Федора до дверного проема, перевернул лицом вниз, потом открыл массивную Дверь.
– Минутку, любимая! – Бомон подбежал к своей одежде и через мгновение вернулся к двери, держа что-то в руках. – Так! Сделано.
Она подумала, не сошел ли он с ума. Софья потрогала Дверь, но та не поддавалась.
– Как?.. Я не слышала засова!
– Колдовство, которому я научился в Исилонде. Знал, что когда-нибудь пригодится. – Бо дрожал. – Назад в кровать! Извини за перерыв, где я остановился? – Он отнес ее на кровать и натянул одеяла.
Софья оттолкнула его:
– Стой! Ты сошел с ума! Федор проснется в любую минуту и поднимет шум.
– Нет. – Поцелуй. – Он ничего не почувствует, когда проснется. – Объятия. – Возможно, он и не вспомнит, что приходил сюда. А даже если вспомнит, это не может быть правдой, потому что дверь закрыта с его стороны. Он ударился головой о раму.
– Что ты будешь делать, если он вернется?
– Убью его и скину труп в люк. Он ответит мне за перерыв. Перестань болтать и сосредоточься… – Через несколько минут Бо добавил: – Я заработал это. – И больше ни слова.
В камине горели дрова. В комнате было светло. Любовники мирно лежали рядом.
– Зачем надо было бросать руки на лицо?
– М-м? – сонно пробормотал Бо. – Это проверка. Он мог притворяться, люди сами никогда не ударят себя по лицу. Попробуй как-нибудь. Это невозможно. Ты сказала ему, что ждешь ребенка?..
– Он, может быть, Игоря. Бо вздохнул:
– Я сын рыбака. А мой будет принцем? Пока Федор не наложит на него свои лапы.
– Ребенок Игоря. Не сомневайся.
– О, ты чудо! – Он поцеловал ее долгим, страстным поцелуем. – Почему Федор осмелился изнасиловать свою мачеху?
Софья рассказала ему, что задумал Игорь.
– Он поверит, что ты ждешь ребенка?
– Поверит.
– Но пока царь не вернется, тебе лучше спать в комнате Евдокии, с запертой дверью.
Она уже думала об этом. Должно быть, пройдет немало времени, прежде чем они смогут снова встретиться.
– Почему ты не пришел прошлой ночью?
– Оук пропал.
На нее как будто вылили целый ушат ледяной воды.
– Что случилось?
– Он попал в засаду стрельцов. Уложил шестерых, четверо мертвы, двое смертельно ранены, но их спасли целители. Пес Яков тоже мертв. Игорь был там, наблюдал за происходящим. Когда другой пес завалил Оука, Игорь приказал оставить его умирать на снегу.
Вот почему он умчался прочь в ярости – потерял собаку!
– Прости, – прошептала Софья, – о Бо, прости меня!
– К счастью, Оук выжил. Но меня больше радует то, что ты носишь моего ребенка. Это помогает.
– Надеюсь, что твоего. Но мы никогда об этом не узнаем. Почему Оук не умер?
– Этого мы тоже никогда не узнаем. Его отнесли в Палату Стихий в Чужеземном квартале. Нынешним утром, после колокольного звона, он вернулся к рыцарям. Отдыхает там.
– Ты говоришь, стрельцы не подчинились царю?
– Точно.
– Но почему?
– Может, потому, что Оук чертовски хорош! – сердито ответил Бо. – Там было несколько, сопровождавших нас из Звонограда. Они знали его. Или он просто отлично сражался. Игорь не ожидал. Даже у стрельцов могут быть скрытые Достоинства.
«Игорь убил бы их, если б узнал», – подумала царица.
– Пока мы собираемся подержать Оука вдали от посторонних глаз. Некоторые из его спасителей могут захотеть найти другое занятие. – Он снова поцеловал ее. Но еще было что обсудить. – Дорогая, что тебе известно об этих псах? У Оука странные мысли, что один, которого он убил… Стал изменяться. Но, может, ему просто показалось.
Она задрожала и сильнее прижалась к нему.
– Ходят слуги о колдовстве в Царицыне. Игорь часто берет в заложники дворянских сыновей. Они исчезают без объяснения. Огромная черная гончая, которую он звал Василием, появилась вскоре после исчезновения очень крупного молодого человека по имени Василий Овцын.
– Духи! – воскликнул Бо. – Ужас!
– Почему Игорь напустил на Оука стрельцов?
– Потому что Клинки лучшие телохранители и он хочет собственных Клинков. Я надеялся, что объяснил ему, что мы не можем раскрыть тайну посвящения, но он захотел убедиться, как хороши Клинки в действии. Удача, что Оук не догадался об этом, а то бы он бросил меч и позволил себя убить.
– Клинки – это не колдовство?
– Нет, это учение и тренировка. Софья задрожала:
– Ты в опасности! Ужасной опасности! Он ни перед чем не остановится.
– Мы должны жить, пока можем.
Поцелуи его становились все более страстными.
– Подожди! Тебе надо идти. Уезжайте из Скиррии! Вы с подопечным.
Мысль потерять его была невыносимой, но думать, что Игорь может с ним сделать, еще тяжелее. Бо издал удивленный возглас:
– Но как мы сможем? Зимой? Это возможно?
– Конечно. Я помогу тебе.
Помочь возлюбленному уйти из ее жизни навсегда? Как духи могут быть так жестоки?
– Не хочу, чтобы ты помогала мне. Как будто я использую тебя, пользуюсь твоей любовью.
– Не будь глупцом! Кому еще ты можешь доверять? Сразу после свадьбы… О, люби меня опять, я объясню позже.
5
– Ваше величество! – воскликнула Фекла. – Перестаньте вертеться!
– Мне щекотно! – ответила будущая королева. – В это столице позволено щекотать правящую королеву!
– Пока ты правящий король, – заметила Неонила.
Все громко засмеялись. Фрейлины помогали Таше разеваться – все выпили немного больше, чем обычно.
– Необыкновенная свадьба! – восхищалась Ольга.
– Музыка! Песни!
– Танцы!
– Угощение!
– Вино!
Мужчины! – воскликнула Неонила. – Как ты считаешь, все шивиальцы так красивы, как Бомон?
Она никогда не узнает этого. После сегодняшнего флирта Неонилу вычеркнули из списка Таши. Таша должна была поддерживать свою репутацию, не позволять окружению вести себя неприлично здесь или в Шивиале.
– Другой ни то ни се, – заметила рассудительная Кетеван. – Но один ничего!
– И блондин изумительный! Видела, как королева покраснела, когда он пригласил ее на танец?
– А ты заметила, как разозлился царь, когда она согласилась? Он даже не боярин. Мечник низкого происхождения!
Таша знала, что Софья не боится Игоря. Ее новость должны были объявить вот-вот. Игорь очень радовался. Он уже осыпал Софью драгоценностями.
– Слышала, как кто-то сказал, что скиррианцы отрубили бы ему голову, но он дипломат и Игорь не может трогать его.
– А что с третьим? Обычно их трое, не так ли?
– Тебе повезло! Мне пришлось танцевать с царевичем. Он танцует как бык.
Это была ночь Ташиной свадьбы, но спать она будет одна. Однако будет другая свадьба, в следующем году, с привлекательным женихом вместо толстого старого заместителя. Теперь она королева,, немного пьяная шестнадцатилетняя Королева. До предстоящего весеннего путешествия у нее долж-Hb быть собственные палаты в Темкинском дворце в Верхам городе.
– Слышала очень интересную историю о Федоре, – таинственно произнесла Кетеван. – Помните, когда Игорь уезжал из города несколько недель назад? Оказалось, охрана нашла Федора в царской спальне без сознания. Он ударился, пытаясь пробраться к царице…
– Как ты смеешь! – крикнула Таша, наступая на нее, оттолкнув двух помощниц. – Ты смеешь обвинять мою сестру? Никогда не показывайся мне на глаза! – Она с шумом открыла дверь перед ее носом.
Кетеван хлопала глазами, открывая и закрывая рот. Когда она добралась до двери, вошла Софья со своими фрейлинами. Спальня вдруг потемнела от склоненных перед королевой и царицей голов.
Вовремя вспомнив, что она еще не сделала реверанс, Таша поклонилась и сказала:
– Ну как, сестра, тебе понравилась моя свадьба?
– Она чудесна. И ты тоже. Ты заставила быстрее колотиться все мужские сердца в зале. – Софья обняла ее… задержала на мгновение, изучающе глядя на нее. – Я пришла просто сказать тебе это и пожелать спокойной ночи.
– Все?
– Думаю, лучше бы все. Зайди ко мне утром. – Софья всем улыбнулась. – Вы писаные красавицы, все!
И вышла, но Таша уже достаточно протрезвела, чтобы понять – что-то осталось недосказанным. Скорее всего не очень хорошие новости.
6
Сани мчались по улицам Кинска, звеня колокольчиками. Низкое утреннее солнце окрасило небо в молочный цвет. Воздух щипал нос. Закутанный в меха Оук торопился. Четыре или пять месяцев зимы и два грязи и москитов, потом шивиальцы смогут уехать – пока царь не решил превратить трех Клинков в стрельцов.
Теперь Оук разделял мнение Басманова о скиррианских целителях. Они вылечили его главную, владеющую мечом, руку и раны груди, но приступы лихорадки после этого никогда не случились бы в Шивиале. Целители не справились с плечом Оука, поврежденным псом, и он сомневался, что когда-нибудь в будущем сможет пользоваться рукой. Все же одна рука лучше, чем ни одной. А вернуться к подопечному – огромная радость.
Оука останавливали у ворот Верхнего города и у царского дворца. Оба раза его пропустили, когда он показал пропуск. Никто не удивился, что мертвый вернулся. Он прошел по высоким коридорам, сквозь дверные проемы и прибыл в Западное крыло.
Перси впустил его с радостью, как будто увидел потерянную овцу. По-видимому, овца опоздала – Вассайл сидел на стуле во внутреннем зале. Бо, Аркелл и Динвидди стояли вокруг. Все с сияющими лицами.
– Сэр Оук! – громыхнул Вассайл. – Добро пожаловать назад, парень! Мы все соскучились без тебя!
Оук поклонился, как мог.
– Рад вернуться, мой господин!
– Как я понимаю; ты здоров?
– Да, мой господин. – Ему не понравился нездоровый вид подопечного – лицо красное и одутловатое, он слышал хрип его легких. – Вчера, как я слышал, вы были привлекательным женихом.
Вассайл хихикнул:
– Надеюсь, да! Его величество будет в восторге, когда увидит свою молодую очаровательную невесту. Да, церемония прошла с огромным успехом. Давайте вернемся к нашему вопросу, капитан.
Он поднялся и двинулся к двери, опираясь на трость.
Аркелл последовал за ним, покраснев, потом советник, выглядевший как после морской болезни, Бо, как всегда, Радостно улыбаясь.
– Его светлости назначили аудиенцию. Мы решили открыто противостоять волку в его норе.
– У волков нет бороды, – возразил Оук.
– У этого есть. Пойми, наше преимущество в том, что Царь ценит торговлю с Шивиалем и жаждет видеть свою пленницу королевой. Он мечтает, чтобы Скиррию признали Частью Эйрании, а его великим и цивилизованным монархом.
– И что?
– То, что ты – свидетель его преступлений, варварства Поэтому попытайся стать невидимкой, пока не понадобишься. Не удивляйся ничему, что скажет подопечный.
Ангельски улыбаясь, Бо вышел.
Оставаться невидимкой – не очень сложная задача когда все закутаны в меха до самых глаз. Оук немного колебался, когда посол и делегация вошли в Колонный зал из боковой двери; герольды проводили их к центру, Десятки огромных колонн, ни одна не похожа на другую, без сомнения, являлись произведениями искусства и в то же время позволяли спрятаться. Оук поймал взгляд царя, восседавшего на троне с гигантским псом Василием у ног. Несколько несчастных, вызвавших гнев монарха, стояли на коленях перед троном. Высокие чиновники притаились поблизости. В темных углах, словно тараканы, прятались стрельцы.
Послу не пришлось долго ждать. Герольды вызвали его. Старик прошел вперед вместе с советником, Бо и Аркеллом. Оук встал за ближайшей колонной, опустив руку, чтобы дать плечу отдохнуть. Отсюда он не видел царя и Вассайла, но все отлично слышал и мог наблюдать за Бо.
Стрельцы вышли из-за передних столбов и направились к нему. Вскоре к ним присоединились еще несколько. Оук почувствовал себя польщенным подобным проявлением испуга царя, отгородившегося целой армией от одного Клинка.
Игорь резко порвал с формальностями.
– И что у вас такое безотлагательное и секретное, что не может подождать?
Вассайл произнес наигранно-веселым тоном:
– Вчерашняя брачная церемония завершила мою миссию, сир. Значит, теперь я могу объединиться с эскортом королевы Таши и возвратиться в Шивиаль. Я пришел просить…
– Надеюсь, вы не потащите всех этих особ знатного происхождения через всю Эйранию в такое время года?
– Конечно, нет, ваше величество. Но я хочу собрать всю свиту под одной крышей. Квартиры, великодушно предоставленные нам в городе, более подходящий для этого.
– Вам не нравится наш дом? – сердито крякнул Игорь. Голос Вассайла оставался спокойным, но легко было представить, чего это ему стоило.
– Я беспокоюсь о безопасности, всем вместе нам будет удобнее. Ее величество ожидает, что все подаренные ей сокровища будут перевезены…
Если так посол назвал царя вором, то это было недостаточно дипломатично.
– Безопасность?! – взревел он. – Удобнее?
Оук и без кивка Бо понял, что от него требуется. Он вышел из-за колонны и встал за спиной подопечного. Фраза Игоря застряла у того в горле. Пес вскочил, ощетинился, потом залаял. Оук, вздрогнув, потянулся к мечу. Царь приказал чудовищу сесть, но не смог отвести глаз от Клинка. Бо вспомнил, что скиррианцы суеверны. А что, если Игорь объявит Оука восставшим трупом и прикажет повесить или сжечь?
Придворные в недоумении уставились на испуганного царя. Царицы и царевича не было. Воевода Вяземский скрывался где-то в тени.
– Нужны какие-то детали, ваше величество? – спросил Вассайл.
– Убирайтесь! Идите!
– Может, сначала обсудим свадебные дары и распорядимся об их упаковке,..
– Убирайтесь прочь! – заорал Игорь, вскакивая. Василий снова залаял.
Бояре пришли в ужас. Вассайл ухмылялся, будто подобное поведение было обычным для монарха.
– Должен ли я заключить из вашего заявления, что теперь я персона нон грата? Если так, то не будет ли ваше величество так добр и не прикажет ли старшему боярину Скуратову выдать мне паспорт, чтобы я мог планировать…
– Уберите его с глаз моих!
Охранники вышли вперед. Вассайл пожал плечами. Не Уклонившись, он повернулся спиной к императору Скиррии и с трудом пошел прочь. Оук прикрывал тыл.
7
Пока они добирались до Западного крыла, не было произнесено ни слова. Оуку показалось, что Динвидди несколько раз что-то пробормотал. Вассайл прошел в большой зал и сел на свой любимый стул. На минуту он стал просто усталым стариком, потом взглянул на советника:
– Насладился! Динвидди вздрогнул:
– Ваше сиятельство показали скиррианцам странный пример благородных манер.
Большой стол был завален одеждой, документами и другими личными принадлежностями, среди которых Оук узнал и свои.
– Вы вели себя великолепно, мой господин, – сказал Бо. – Если бы его мать чаше беседовала с ним в подобном тоне, он вырос бы более приличным человеком.
– Ну, советник? У меня есть царский приказ ехать домой?
– Домой, ваша милость? – простонал Динвидди. – Посреди зимы?
– Расскажи ему, капитан.
Бо, как всегда, был доволен собой.
– Еще не середина зимы, советник. Сейчас отличное время для путешествия, если мы поторопимся. Сани, управляемые лошадьми, идут как по маслу.
Герольд выглядел как мокрая курица.
– Хорошо… нет… Оставить Скиррию без разрешения – оскорбление. Передвижения чужеземцев строго контролируются. Несмотря на слова царя, вам нужен паспорт, ваша милость.
Посол и Старший обменялись взглядами. Оук почувствовал себя больным.
– Почему? – спросил он. – Вы ведь не можете взять с собой королеву Ташу и ее дам в путешествие зимой?
Невозможно представить, чтобы упрямый старик так легко согласился на это.
– Никто и не думает, – сказал Бо, – что это выход!
Вошел Кимберли.
– Посыльный, господин Бомон. Требует передать письмо лично вам.
– Пусть войдет.
Через мгновение дверь отворилась. Юноша поклонился послу, потом направился к Бо и передал ему бумагу. Бомон сорвал печать и, нахмурившись, прочитал.
– Может, будет короткий ответ. Подожди снаружи.
– Благодарю, сэр. – Он поклонился и направился к двери.
– Парень! – прорычал Вассайл.
– Мой господин?
– Как тебя зовут?
– Тимофей, ваша светлость.
– Твоя хозяйка хорошо выучила тебя. Мальчик улыбнулся:
– Ей будет приятно это услышать, мой господин. Он еще раз поклонился и вышел, сияя улыбкой.
– Итак, на чем мы остановились? – спросил Бо. – Ах да. Никто и не ждет, что его светлость уедет сейчас, без дам. Но он накрутил царю нос. А когда Игорь чем-то расстроен – потерей пса, например, – он уезжает из города поднять настроение, убить нескольких крестьян или помучить кого-нибудь. Надеемся, также будет и на этот раз.
– Мы уезжаем? – недоверчиво переспросил Аркелл. – Когда?
– Сегодня. Официально мы перебираемся в рыцарские Дома, но большинство из нас там не останутся. Мы направимся на Моркуту. Потом поднимемся вверх по течению, по льду. Мне сказали, что так мы доберемся до Звонограда через три дня, если будет хорошая погода.
Динвидди снова позеленел.
– Но ее величество! Королева Таша! Бо и подопечный опять переглянулись.
– Вы не очень хорошо рассмотрели Тимофея, советник, – сказал Вассайл, плотоядно улыбаясь.
Оук сел. Герольд издал странный звук, Аркелл побелел, рука потянулась к мечу.
– Позже объясню, – спокойно сказал Бо. Взглянув на Оука, он обратился к Аркеллу: – Возможно, вам лучше поменяться перед путешествием? Прими караул, брат. Оук, посмотри на эти приспособления, выбери все, что тебе понадобится. Мы будем путешествовать налегке.
– Я тоже? – спросил советник.
– Вы останетесь в Кинске, – ответил Вассайл, поднимаясь со стула. – Вы и сэр Диксон будете сопровождать фрейлин королевы весной.
Оук сидел, пока все, за исключением Бо, не вышли. Они молчали, Бо поставил стул перед другом. Только тогда их глаза встретились.
– Это убьет его, – произнес Оук. Бо вздохнул и кивнул:
– Да, Оук, мой дорогой друг. Но он умрет в любом случае! Разве ты не видишь? Он никогда не вернется домой. И до весны недотянет, ни здесь, ни где-либо еще.
– Кто тебе сказал это? – Есть ли еще какой-то путь остановить это безумие.
– Я его Клинок, – печально возразил Бо. – И я помогаю ему в том, что убьет его. Нет, я не целитель и не врач, но я ведь и не должен им быть? Брат, если его сердце не остановится само, царь поможет ему в этом. Игорь горит желанием узнать секрет Королевских Клинков. Он никогда не позволит нам троим покинуть Скиррию. Даже если он запрет нашего подопечного, чтобы заставить нас открыться, Вассайл не выживет без нас! Он просто упрямец.
Оук пожал плечами. Боль усилилась. Он едва сдержал крик.
– Я нарушаю клятву, понимаю, – продолжал Бо. – Но на самом деле это не так. Узы не остановят меня. Я не жду, что он выживет в путешествии, нет. Поэтому и не посоветовался ни с тобой, ни с Аркеллом – когда он умрет, вам будет кого обвинить в этом. Я приказываю вам подчиняться, Оук.
– Что насчет свадебных подарков?
– Его светлость говорит, что они не стоят человеческой жизни. Не многие люди согласятся с ним, но он сказал имей но так.
– И эта девушка поедет с нами?
Глаза Бо сверкнули, как старые серебряные монеты.
– Ты имеешь в виду – мальчик? Вассайл поэтому так поступает. Он должен привезти свою королеву домой в Шивиаль, как ему и поручено. Он умрет, выполняя свои обязанности, а не задыхаясь от мокроты в чужой кровати или крича от боли в темнице Игоря.
– А для нее что из этого?
– Свобода.
Слова Старшего, защищающего свой план, заставили Оука скорчиться.
– Она боится Игоря, – сказал Бо, – и его чудовищного сына. Подумай – если царь задержит трех Клинков Ательгара и убьет его посла, разве он позволит своей племяннице уехать и рассказать об этом придворным короля? Или расстанется с кучей свадебных подарков? Таша молода, но она достаточно хорошо понимает, что побег – единственно возможный выход.
Оук присел. Как Бо удалось организовать все?
– Нет, – сказал он. – Ты не приказываешь мне. Я настаиваю. Я не позволю тебе взвалить всю вину на себя.
Бо улыбнулся:
– Хороший человек! Хороший друг! Но старый мошенник может еще удивить нас. Он крепкий как кремень и хочет прибыть в Греймерский дворец под руку с королевой Ташей. Посмотри на этот хлам и возьми, что тебе понадобится.
– Ничего.
– Тогда иди и смени Аркелла. Пришли его сюда. Теперь я прочищу уши ему.
8
– Я жду ответа, – произнес Тимофей.
– Ладно, но тебе не следует ждать здесь, – ответил мужчина. – Не стоит совать нос в чужие дела. Для таких, как ты есть кухня. Можешь пока помыть посуду, но я знаю, сколько у нас серебряных ложек.
Таша помрачнела и произнесла:
– Да, сэр.
Переодевание было любимым занятием в семье Темкиных, поэтому она не сомневалась, что сможет сойти за мальчика. Проблема в том, что сейчас все происходило на самом деле и любая ошибка могла привести к серьезным неприятностям. Она знала это, и даже до того, как Софья закончила излагать ей план, была уверена, что поступает правильно. Лорд Вассайл нравился королеве. Он годился ей в дедушки и внушал доверие. «Всем шивиальцам можно верить» – так говорила Софья, не объясняя, откуда знает об этом. Таша чувствовала, что это правда. Она никогда не увидит свадебных подарков, но в Шивиале будут другие. Волосы отрастут. Самое главное – побег из тюрьмы Верхнего города, от ненавистного Игоря и еще более ужасного Федора. Побег к трону, к привлекательному коронованному мужу! Особенно – бегство от Федора. Он не простил ее за вынужденные извинения и смотрел на нее, словно злой дух во плоти.
Конечно, ни одна дама не сможет справиться без помощницы. И тут Таша не колебалась. Ольга – единственно возможный выбор в данном случае. Немного времени прошло с тех пор, как они вместе играли в переодевание, и Таша помнила, что у Ольги такая же мальчишеская фигурка, как у нее.
Кухня оказалась такой темной и вонючей, что хотелось скорее оттуда выбраться. В ужасе она посмотрела на корзину. Мыть посуду? Она не знала, как это делать.
К счастью, Тимофей был спасен из кухни до того, как проявилась его неумелость. Его вывели и посадили в сани лорда Вассайла. Один из Клинков сел впереди, рядом с кучером, двое других оседлали лошадей. Все они двинулись в путь – через ворота на Базарную площадь в Чужеземный квартал. Таша-Тимофей, никогда здесь не бывавшая, хотела все разведать, но была заперта в комнате. Окно так сильно замерзло, что сквозь него она не могла ничего разглядеть. Ее свобода стала казаться сомнительной, похожей на тюремное заключение. Но тут открылась дверь и впустила од* ного из Клинков посла, хромого.
Он робко улыбнулся:
– Мне приказали охранять вас, ваше… хм… Тимофей. Нельзя называть ваши титулы.
– Зови меня Тимофей, а я тебя буду звать Оуком!
– Если мы собираемся придерживаться правил, то ваше… хм… я имею в виду, мальчик вроде вас должен обращаться ко мне «сэр», потому что я ношу меч. В действительности вам следует называть так почти всех мужчин.
– Я не возражаю называть вас «сэр», если вы перестанете называть меня «ваше хм», – сказала она. – Нас много?
– Хм…
– Опять! – возмутилась Таша, чтобы увидеть, как он покраснеет.
Но Оук не покраснел.
– Заткнись, парень! – У него была милая улыбка.
– Уже лучше, сэр.
– Не уверен, что много. Вы и другой… хм?..
– Княгиня Ольга. Я имела в виду Сергей, сэр.
– Тимофей, Сергей, лорд Вассайл и трое Клинков. Итого шестеро. Сэр Катберт – рыцарь, хорошо владеющий мечом – и Вилф, его помощник. Он не королевский наездник, но лошади пляшут под ним.
Прозвучало не очень вразумительно, но она поняла.
– Получается восемь. Скиррианцев не будет? – подозрительно спросила Таша.
– Кажется, нет. Они никогда не смогут вернуться, понимаете?
– Надеюсь, саней будет больше двух?
– Бо сказал, мы возьмем трое. – Оук выглядел полным сомнений. – Тяжело ли управлять этими тройками?
– Довольно просто.
Знать ездила вокруг Кинска и в своих имениях на подобных экипажах, где в середине был впряжен самый быстрый конь, а по бокам послабее. Нужен опытный кучер, но Таша довольно часто сама управляла тройками.
Вошел другой грудастый «парень».
– Дорогая. Ты чудесно выглядишь!
– Не думаю, что тебе следует называть меня дорогая, Сергей. Это не по-мужски.
Они обнялись, нервно рассмеявшись.
С Ольгой время пошло быстрее. Вошел Клинок с грудой меховых накидок, следом Вассайл, опираясь на трость. Он поклонился каждой из них:
– Ваше величество, ваше высочество. В последний раз называю вас вашими титулами, пока мы не покинем Скиррию. Сейчас последний шанс отказаться. Тимофей?
– Мы не изменим наше решение!
– Сказано королевой, рожденной для трона.
Он через силу улыбнулся. Как такой безобразный мужчина может иногда быть таким привлекательным?
– У меня вопрос, ваша светлость. Боюсь моего дядю, царя, но зимы боюсь еще больше. У нас есть теплые вещи, чтобы согреть ноги? А продукты вы взяли? Жидкость не замерзнет? Чем вы будете кормить лошадей? Какие инструменты на крайний случай?
– Бо?
Вассайл повернулся к Клинку, привлекательному, дерзкому, который танцевал с Софьей.
Глаза мужчины сверкнули, как серебряные пуговицы.
– Теплые вещи, да. Недельный запас продуктов, кожаные фляги, топоры, ведра и веревки, овес. Лопата, фонарь и коробка с фитилями, несколько кружек и ложек, основные ветеринарные приспособления, ремни для ремонта… мы посоветовались со скиррианцами.
Он смеялся над ней!
– Рада слышать это. Я осмотрю снаряжение.
– Собирался попросить вас об этом.
Возле дома во дворе стояли трое саней, запряженных девятью лошадьми. Таша прошлась вокруг них, Бомон следовал по пятам. Ее раздражало, что она не может найти ни одной ошибки. Третий Клинок и безучастный юноша уже сидели в первых санях, большой мужчина помогал Ольге залезть в третьи, задние места которых были заняты багажом. Ясно: Таша, Вассайл и двое Клинков поедут во вторых. Посол в мехах был еще больше и занял почти всю скамью.
Таша забралась на переднее сиденье. Щеголеватый Бо присоединился к ней и укрыл их шкурой.
– Поведу я! – потребовала она, готовая к отказу. Его улыбка чуть не свалила ее из саней.
– Прекрасная мысль! – Он взглянул, все ли готово, потом позвал: – Аркелл!
– Старший?
– Поезжай. Остановишься, когда доберешься до моря. Когда команда выехала на улицу, Таша поняла, что ее трясет, но не от холода.
– Это волнение!
– Позвольте надеяться, что это так и останется волнением, – ухмыльнулся шивиалец. – Хорошие новости – стрельцы выехали из Северных ворот немного раньше нас, с гигантскими псами.
– Царь!
– Конечно. Он не смог стерпеть обиду. А без него никто не посмеет ничего предпринять. Поэтому, когда бояре поймут, что посол уехал, они могут лишь отправить Игорю послание, а его поиски займут несколько дней.
– Надеюсь, так и будет.
Управлять тройкой в кишащем людьми городе оказалось труднее, чем она ожидала.
– Как долго, по-вашему, удастся скрывать ваше отсутствие?
– По крайней мере два дня. – Это была задача Софьи. – А после – как звезды решат.
– Бояре могут подумать, что мы похитили вас. Это серьезнее. Они пошлют за нами целую армию.
Если только Софья не разубедит их. Даже Дмитрий иЕлена не знали, что Таша уехала. Никогда не увидит их. А она даже не попрощалась, но она не должна думать об этом, Иначе ее щеки покроются ледяной коркой.
Три тройки промчались сквозь Западные ворота, никем не остановленные. Никто не заметил, что укутанный возница вторых саней – королева Шивиаля. Башни и стены города темнели и скоро совсем исчезли за спиной. Там слуги отправились готовить постели, расчесывать волосы, снимать платья в пустые спальни. Ни Таша, ни Ольга никогда раньше не заботились о себе сами.
Скиррия казалась мраморным трупом в ледяном саване Она спала в ожидании далекой весны. Только наверху сквозь облака показывалось голубоватое небо. Ветер бросал в лица ледяную стружку, снег заметал следы копыт и полозьев. Над замершей землей раздавался лишь тихий звон трех саней Заиндевевшие деревья и дома торчали словно черные тени на белом полотне.
Путь лежал на восток, и Таша видела совершенно новую для нее страну.
– Кто наш проводник?
– Аркелл. У него удивительная память на карты и превосходная ориентация. Но мы советовались и с местными.
– Где мы остановимся вечером?
– Где найдем, – весело ответил Клинок. – Луна уже не полная, поэтому все зависит от лошадей.
– Все зависит от погоды! И от того, не потеряемся ли мы. Кто помогал вам своими советами?
Бомон опять обворожительно улыбнулся, но большая часть его лица была закрыта, что и спасло Ташу.
– Я поклялся не называть их имен, Тимофей.
– Напоминаю, что я ваша королева, сэр Бомон!
– Если я смогу вас доставить в Шивиаль, ваше величество.
Какая дерзость! Безродный наглец отказывается отвечать на ее вопросы!
– Мне любопытно. Я не выдам их имена. Скажите мне. Он улыбнулся и отвернулся, как будто осматривая местность.
9
В Скиррии по традиции на второй день после свадьбы гости снова собирались, чтобы показать свои наряды и обсудить подробности. Такие свадебные посиделки были единственным событием, когда женщины могли пить вин" в отсутствие своих мужей. А государственная свадьба без жениха была еще более примечательна. Княжеские и боярские жены, возглавляемые царицей, вскоре охрипли. Они шумели и веселились, не требуя присутствия хозяйки. Для Софьи это оказалось большой удачей, ибо сердце ее разрывалось от беспокойства. Ей хотелось закрыть глаза и заснуть на неделю. Если бы Ташу поймали, она бы узнала об этом. Но трудные дни только начались.
Софья была единственным в Кинске человеком, знавшим о заговоре. Оставшиеся шивиальцы будут прикрывать отсутствие лорда Вассайла делами и заботами – закупая на рынке продукты, зажигая свет в его окнах; некоторым из них известно, что новоиспеченная королева уехала с ним, но они никогда не расскажут об этом.
Софье предстояло же покрывать свою сестру сколько сможет, чтобы не попасть под подозрение.
Сегодня Таша должна вернуться в Темкинский дворец – половина ее фрейлин будут думать, что она уже там, и отправятся за ней. Остальные ждут во дворце. Завтра царица придумает что-нибудь еще. Послезавтра, конечно, может вернуться Игорь, тогда Софье останется надеяться, что гнев царя будет направлен только на исчезнувших шивиальцев.
Она помогла Бо лишь тем, что указала направление к Звонограду, выведанное у воеводы Афанасия. Старик никогда не выдаст ее. Сейчас он скрылся в Фарицеве. Все остальное шивиальцы сделали сами, даже подобрали одежду Для Тимофея. План осуществился только благодаря тому, что Софье удалось убедить Бо, что она останется вне подозрений. Царица помогла Бомону, потому что боялась за его жизнь и за жизнь Таши.
Жизнь превращается в кошмар, когда сами возлюбленные вынуждены устраивать свою разлуку. Всю прошлую ночь она проплакала в его объятиях.
Спать им было некогда, и поэтому сегодня она сидела на троне, изо всех сил стараясь не уснуть. Двести дам стояли вокруг, пили, чавкали, перекрикивали друг друга. Царица вполне могла изобразить обморок и объявить о своем счастливом положении. Но тогда целители начнут суетиться вокруг нее и кто-то может послать за Ташей.
Старший боярин Скуратов так суетился в государственных заботах, что его борода встала дыбом. Он привел сопровождающих, но бросил их, чтобы поговорить наедине с царицей. Дрожащей рукой боярин протянул ей бумагу.
– Ваше величество! Простите, это почерк царевича? – произнес он с испугом.
Ни Бо, ни Софья не предполагали, что в ловушке может оказаться сама царица. Скуратов пытался переложить свои проблемы на ее плечи. Возможно, Игорь уже вернулся и пытается обвинить ее в заговоре. Софья поднесла бумагу к свету, лихорадочно соображая, как себя вести. Как она должна отреагировать, будучи невиновной? Что сказать?
– О ужас! Позор! Государственная измена! Скуратов заморгал от страха.
– Да, да! Бумага… подлинная?
– Я не знаю… то есть я редко видела что-либо написанное царевичем. Как вы могли прийти с этим ко мне? Это дурная шутка?
– Нет, не может быть. Но почерк подлинный? О духи! Что мне делать? – Боярин был близок к обмороку.
– Незамедлительно сообщите дарю. Где он?
– Не знаю, – причитал старик. – Царь уехал из города.
– Он не предупредил меня. – Софья вернула бумагу. – Отправьте посыльных повсюду, где может быть Игорь. В Царицын. Вам следует очень осторожно изложить дело в письмах, чтобы он не подумал, что это ловушка. Лучше напишите сами – царь знает ваш почерк.
– Да, да! Конечно!
Получив приказ, Скуратов вздохнул с облегчением.
– Постарайтесь, чтобы как можно меньше людей знали об этом.
– Поэтому я и советуюсь с вами, ваше величество.
– Я рада, что вы так поступили. За шивиальским домом наблюдают?
– Только один человек в здании напротив, за исключением обычных слуг и помощников.
– Соберите лучших людей, но будьте осторожны, старший боярин.
Он бодро поклонился, почесав бороду.
– Обязательно!
– Возможно, – осторожно сказала Софья, – вам следует записать все передвижения царевича?
– О, это обычная процедура, царица.
Она не удивилась. Некоторые из ее фрейлин были шпионками. А у Игоря больше причин не доверять своему наследнику, чем жене. Его он тоже выслеживал с собаками?
– И воеводы Вяземского?
– Его тоже, естественно.
– Тогда, думаю, дело у вас под контролем, старший боярин. Это выше моего понимания, помните, ваша должность не просто ветвь государственного управления, осуществляющая надзор за всеми. Бумага может оказаться подделкой… подброшенной кем-то из других верных слуг его величества, возможно, даже по его приказу.
Скуратов просиял от сознания своей значительности.
– Это в самом деле правда, ваше величество.
– Более подходящее объяснение, чем измена царевича.
– Несомненно! – Он беззубо улыбнулся.
Софья не смогла сдержаться и добавила:
– Это может быть проверка вашей верности. Старик побледнел и очень тихо произнес:
– О!
– Надеюсь, вы прислушаетесь к моим предположениям?
– О конечно! Благодарю вас, царица, благодарю!
10
Аркелл снова и снова предупреждал их, что туманный рассказ о курсе на запад к Звону и потом на юг к Звонограду очень далек от вполне сносного пути по незнакомой стране. Но ни Бо, ни Вилф не слушали его.
Первый день прошел хорошо. Бо не сказал, кто проложил маршрут, но только солдат и опытный командир мог дать такое детальное описание. Жаль, что все приметы на взгляд чужеземца казались одинаковыми – сколько деревьев составляют сад, деревня ли это или большая ферма? Аркеллу запретили останавливаться и спрашивать, даже если крестьяне сами предложат свою помощь.
Через несколько часов путешествия по неясному курсу, основанному на чьих-то словах, Аркелл знал, что они заблудились. Единственное, что он мог сделать, – ехать на запад. Деревья редели, движение на дороге уменьшалось, пока совсем не исчезло. Даже в Шивиале дороги легче найти на карте, чем в действительности. Кареты и фургоны часто застревали, сталкивались, не имея возможности разъехаться, Здесь земля была мраморно-гладкой и белой. Сани будут ехать так долго, как смогут лошади. Полозья прочнее колес и осей.
Аркелл узнает Звон, когда увидит его завтра.
Он не расстраивался, что в других санях его компаньоны оживленно болтали. Назвать молчаливого Вилфа наполовину остроумным было бы жестоко, на три четверти – щедро, но зато он отлично чувствовал лошадей. Как бы то ни было, другие сани будут останавливаться рядом, и он увидит все три команды. Клинку казалось, что Вилф настолько хорошо знает нрав лошадей, что объявляет остановку в тот момент, когда животные ударяют копытом о лед.
Когда небо на западе стало алым, Аркелл был голоден и почти ослеп от слепящего солнца. Покрытые льдом луга затрудняли путь своими холмиками и кустарниками. Встречались дома бояр и князей, огромные здания, окруженные амбарами и маленькими домиками, брошенные и пустующие довольно давно. Человеческих следов нигде не было видно.
Они нашли хижину, где лучше всего можно было укрыться от холода, зажгли костер, разместили там посла и женщин. Потом все помогали Вилфу с лошадьми, пока он не убедился, что животные хорошо устроены.
Аркеллу показалось, что он услышал слабый стон – протяжный, леденящий кровь вой. Волк? Он поймал взгляд Бо, но никто ничего не сказал. Звук не повторился.
Сэр Катберт – большой, физически сильный мужчина. Речь его была лаконичной, хотя сам он являлся самым веселым из всех рыцарей сэра Диксона и, конечно, самым лучшим мечником из них. Опытный путешественник, он организовал лагерь, научил размораживать колбасу в золе и построил самодельные кровати из кустарника. Женщины не помогали из-за непривычки или потому, что были шокированы примитивными условиями. Вассайл мучился от боли, почти ничего не ел и мало говорил. Однако дух его был не сломлен. Лорд много смеялся над одураченным царем.
Пятеро спали вокруг костра. Трое охраняли, прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло. Подбрасывали в огонь поленья, следили, чтобы он не погас, ожидая конца долгой зимней ночи.
Они не стали дожидаться дневного света. Костер стал сильнее дымить. Поднявшийся ветер кружил снег. Бо заволновался и разбудил спящих. Королева Таша согласилась, что погода меняется и экспедиции лучше найти другое укрытие, пока еще возможно. При свете луны они свернули лагерь и отправились в путь до первых лучей.
Даже когда рассвело, идти было труднее, чем раньше. Эту страну Хаклют назвал по имени меча Бо – «Справедливая Награда». Заброшенная и пустынная, покрытая кустарниками с шипами и пнями и кучей других препятствий. Ветер хлестал, как меч. Аркелл певернул на юг, чтобы он дул в спину. Теперь беглецы направлялись не к границе, но был шанс пятьдесят на пятьдесят – а его чувство ориентации говорило, что даже больше, чем на пятьдесят, – что вскоре они выйдут на дорогу Кинск–Моркута. Моркута была обитаема. Там путешественники смогут найти пРиют, хотя, возможно, и опасность. Но без укрытия они погибнут.
Коварная память подкидывала воспоминания о том дне в конце Четвертой луны, когда трое гордых молодых Клинков направились из Исилонда в Лавилль, сопровождая своего подопечного. Они не предполагали, что их миссия кончится позорным бегством.
Снег заметал лошадей и людей, превращая все в белый туман, пока небо и земля не смешались. Невозможно было разглядеть даже бегущие рядом сани. Они проиграли и заблудились. Таша станет первой королевой Шивиаля, умер, шей от холода.
От холода и усталости Аркелл погрузился в какой-то транс. Несколько раз приходилось звать его. Он оглянулся и увидел, что Бо неистово размахивает руками. Когда Клинок убедился, что его сигнал заметили, он повернул сани, и Аркелл последовал его примеру. Бо указал на проход между кустами, который Аркелл пропустил в белом тумане. Это была тропа, проложенная людьми. Возницы направили свои сани туда. Появилась надежда.
Путь оставался нелегким. Снег не прекращался, мешая лошадям. Несколько раз Аркеллу казалось, что он видит следы копыт. Это напоминало, что их могут преследовать. Курьер, знавший дорогу, уже мог добраться до Моркуты и выставить гарнизон. Что ж, тюрьма лучше, чем это.
Правая лошадь споткнулась другие в тревоге заржали, Экипаж дрогнул, накренившись влево. Вторые сани появились из бурана.
– Что случилось? – крикнул Бо.
Одна хромая лошадь теперь могла их всех привести к гибели.
Виной оказался высокий сугроб на тропе, который укрывал от ветра и позволял увидеть белые следы в темноте. Покрытой льдом рукой Аркелл показал туда.
– Моркута, – сказал он.
11
Оук сомневался в этом. Частокол, как ему казалось, был слишком новым для Моркуты. Ворота наполовину открыты, занесенные сугробами, недостаточно широкие для тройки.
Бо, похожий на снеговика, огляделся:
– В шторм годится любой порт. Давай швартуйся, как там говорят моряки.
Оук вылез из саней, где провел два дня, сидя рядом с подопечным. Его угнетала невозможность помочь старику, пока холод и дорога высасывали из него жизнь. Вассайлу был срочно нужен отдых и приют, как им всем. У самого Оука ужасно болело плечо.
Сразу за воротами Оук нашел следы. Лошади, опустив головы, двинулись за ним, когда он подстегнул их. Деревянные дома выглядели новыми, построенными после войны. Из трубы на самом большом доме шел дым. Оук с трудом потащился туда. Дверь оказалась незапертой. Он вошел.
Покосившееся маленькое окошко замерзло, поэтому комната освещалась лишь пламенем камина. Оук захлопнул дверь и повернулся к людям, вскочившим и доставшим мечи. Их было восемь, все всклокоченные, лохматые. Старший вышел вперед. Большой, без руки. Взгляд на него заставил сердце Оука бешено колотиться.
– Входи! – Глаза Вяземского расширились при взгляде на меч Клинка. – Клянусь звездами, я уже чувствую превосходство в численности. Добро пожаловать в Мезерск, сэр Оук.
Он протянул руку.
Оук сделал вид, что не заметил.
– Путешественникам нужен приют, нас восьмь.
– Мы люди царские, а это охотничья сторожка царя. Его величество никогда не оставит путников высокого происхождения на улице в такой день. Пусть благородный шивиальский посол войдет.
Мезерск был больше похож на форт, чем на сторожку. Груды вещей и мокрые меха говорили, что стрельцы прибыли недавно.
Теперь овцы сами пришли в логово волков. Но у них не было другого выбора. Сначала отдых, потом битва.
– Нам потребуется помощь с лошадьми.
– С радостью. Федор, Андрей, идите помогите гостям. Счастлив видеть вас в добром здравии, сэр Оук.
– Я чувствую себя лучше, чем в последнюю нашу встречу.
– Мне пришлось уйти.
Ухмыляющийся мерзавец хотел сказать: «Я спас твою жизнь». Его подчиненные могли не знать об этом или они могли быть друзьями убитых им стрельцов и жаждали отомстить.
– Ваш царь был удивлен, увидев меня вчера.
– Нет!
Свинячье лицо стрельца внушало ужас, когда он улыбался.
– Вы там были?
– Я слышал.
Может, Вяземского послали за беглецами? Или участие в спасении Оука превратило его самого в беглеца? Оук не думал, что их встреча – простая случайность.
– Обсудим позже.
Он вышел. Остальные распрягли лошадей и подвели их прямо к дверям.
Подопечный спросил о людях.
– Вяземский и семеро стрельцов, – ответил Оук.
– Я не собираюсь убивать стрельцов, – сказал Бо. – Он удивился, увидев тебя?
– Да.
– Хорошо. Помни свою постельную роль, Тимофей.
– Не говорите так со мной!
Бо поймал Ташу за руку, когда она хотела вылезти из саней.
– Слушай! Вяземский, конечно, узнает тебя, но его люди, может, и нет. Воеводу можно подкупить, но стрельцы превратятся в дикарей, когда похоть охватит их. Сначала изнасилуют, потом потребуют выкуп. Оставайся в роли!
Девушка закричала на него, близкая к истерике:
– Ты идиот, ты все разрушил! Ты не выберешься из Скиррии и через сто тысяч лет. Ты будешь бегать по кругу, пока не замерзнешь до смерти или пограничный патруль не вернет тебя в Кинск. Думаешь, царь одобрит мой брак после этого? Вряд ли. А если да, то надеюсь получить твою голову в качестве свадебного подарка.
Королева Таша схватила узелок с вещами, то же сделала и другая женщина. Бо и Оук внесли подопечного внутрь усадили на скамью.
Бо оглядел зал.
– Помогите ребятам, парни. Королева сверкнула глазами.
– Идем, Сергей! – Они снова вышли в холод.
У камина стояли две длинные скамьи. Еще две, около стола в центре. Другой мебели не было. На полу валялись одежда, меха, одеяла. Мешки, корзины, ведра, котелки и бараньи кости на столе указывали на то, что это кухня. Стрельцы не жили здесь, а лишь сделали остановку.
Клинки не могли бросить подопечного, который сидел, опустив голову и тяжело дыша. Вяземский сел посреди стола, не проявляя никакого интереса к королеве Таше. Несколько стрельцов помогли внести вещи. Каждый сходил посмотреть на лошадей.
Когда Тимофей и Сергей закончили, взяли меховые накидки и сели перед огнем, Бо прошел мимо них, кинув в камин полено.
– Хорошо! Вы выглядите и впрямь как мальчики, сидя здесь. Если возникнет проблема, прячьтесь под лавки.
Оук ждал от Таши ответной реакции, Вассайл заговорил первым:
– Тимофей?
– Да, мой господин.
Лицо Вассайла приобрело болезненный серый цвет, глаза полузакрыты. Он прошептал:
– Простите. Мы чуть не погибли.
– Никто не может предсказать погоду в Скиррии, мой господин. Вашей вины тут нет.
– Нет, это моя вина. Хочу, чтобы вы знали. Я предвидел это, но послушался Клинков. Моя вина.
– Еще рано винить себя, дедушка. Один буран не делает зимы.
Стрельцы стали по одному возвращаться. Восемь не так Уж и много для трех Клинков и рыцаря. Если змей Вяземский сменил кожу, то драки может и не быть. Много недель назад он взял с лорда Вассайла подписку. Почему он обманул царя, спасая Оука, если не испытывал симпатии к шивиальцам? Не решил ли он помочь королевской невесте?
– Тимофей? – позвал Бо.
Она скорчила ему рожу.
– Сэр Бомон?
– Принеси сумку с едой. Я голоден.
Королева Таша встала, прошла в конец зала к груде вещей. Взвалила на спину тяжелый мешок, прошла мимо воеводы.
Он с интересом наблюдал за ней, потом оскалился на Бо.
– Хороший слуга у тебя, капитан. Я знаю его сестру.
Двери и ставни громыхали, камин дымился. В доме потеплело, вода стала оттаивать. Вновь прибывшие поддерживали огонь, стрельцы организовали ужин. Время тянулось медленно. Два враждующих отряда перекусили, шепотом побеседовали, наблюдая друг за другом. Положение абсурдное. Ключ ко всему – Вяземский. Он знал это и забавлялся. Оук не решил, что с ним делать, не в силах поверить, что за презренной репутацией скрывается золотое сердце.
Прошло несколько часов. Вассайл, казалось, немного пришел в себя, сидя между Бо и Аркеллом. Женщины пересели на противоположную лавку рядом с Вилфом и Катбертом. Оук стоял позади подопечного, проклиная злополучный буран, нарушивший их планы. Без него они бы уже были на пути к Звону.
Вассайл думал почти то же. Неожиданно он позвал:
– Воевода?
Предводитель стрельцов подошел ближе, но не слишком близко к Клинкам.
– Мой господин?
– Духи воздуха и удача управляют погодой, – прохрипел посол, – и, несомненно, судьба свела нас в этой сторожке. Но Скиррия так велика, должна быть причина, почему мы оба оказались близ Моркуты в это время. Расскажите, какое дело привело вас сюда.
Жуткая улыбка.
– Вы покинули Кинск без разрешения, мой господин. Меня послали догнать и вернуть вас назад.
– Чушь. Даже исключая Катберта, вы знаете, что восемь человек не справятся с тремя Клинками.
– Я разминулся с остальным отрядом в буране, но они вот-вот подъедут. Тогда вы не скроетесь.
– Тогда я прикажу сэру Бомону убить всех прямо сейчас.
Оуку это предложение показалось неплохим. Стрельцам, однако, оно не понравилось. Они внимательно слушали. Однорукий хихикнул:
– Это будет началом войны. Вы вернетесь в Кинск как заложники.
Когда приходил черед обманывать и предавать, Вассайл становился таким же разбойником, как Вяземский. Он прокашлялся и продолжил:
– У вас сохранилась подписанная мною бумага? Разбойник понизил голос:
– Где-то должна быть.
– Мы заблудились. Думаю, нам пригодилось бы несколько местных проводников. Даже охрана. Я хорошо заплачу.
– Как некоторые удачливы! – Усмешка скрылась в бороде Вяземского. – А не окажется ли так, что эта счастливая история станет широко известна, если я помогу вам? У меня есть подозрения, что не все из моих парней абсолютно честны.
– Например, вы?
– Я, конечно, нет.
Вассайл сверкнул глазами. Легкие его хрипели. Аркелл пришел на помощь:
– Вы однажды сказали мне, что можете быть хорошим другом.
– Я скажу все, что угодно, сынок. Вы слышали, что я сделал со своей матерью?
Оук решил, что пришел его черед.
– Вы вчера говорили с царем? Вяземский захохотал.
– В основном слушал.
– Как вы объяснили ему мое воскрешение?
– Сказал, что был уверен, что вы мертвы, когда я уехал. Ваши Узы делают ваше убийство слишком трудным, понимаете?
– Спасибо за это.
– Не за что. Дальше? – хитро спросил он.
Улыбка Бомона сверкала, словно бриллиант. Опасения Вяземского усилились.
– Чем могу помочь, капитан?
– Нет, как мы можем помочь вам? – усмехнулся Бо. – Мой господин, россказни воеводы воняют тухлой рыбой. Сомневаюсь, что он может когда-нибудь заблудиться. Спросите, какая причина заставила честного человека покинуть Кинск ночью в потемках и выбрать кратчайший путь к границе?
– Назовите причину, – рыкнул Вассайл.
– Может быть, у нашего друга есть шпионы в Дворцовой Канцелярии? Может, он узнал, что старший боярин Скуратов отправил царю депешу, объявляющую его государственным изменником?
Побледневшее лицо стрельца было достаточно убедительным подтверждением предположения Клинка.
– На что вы намекаете? – произнес он сквозь плотно сжатые зубы. – Что вы знаете?
– Знаю, что вы прекрасный торговец. – Бо едва сдерживал смех. – Псы Игоря щелкают зубами за вашей спиной. Вы, несмотря на это, притворяетесь безразличным, когда его светлость предлагает вам покинуть Скиррию с нами. Какие условия вам предложить? Вы хотите, чтобы мы убили ваших головорезов до того, как они продадут вас царю? Как много вы готовы заплатить, если мы не расскажем им правду?
– Вы сделаете это? – Вяземский побелел от злости. Схватился за саблю. – Вы выбрали странный способ наградить меня за спасение жизни вашего человека, капитан.
Несмотря на улыбку Бо, глаза его оставались холодными, как сталь.
– Это награда за то, что вы не предупредили нас, что Оук в опасности. Спасение было потом. Мы можем рассчитаться с вами, если вы и ваши люди желают обсудить объединение с нами.
– В обмен на что?
– Проводите нас до границы, помогите пройти Белых Колпаков и доведите до Долорта.
Что до Оука, он скорее разделил бы кровать с кучей волков, но его подопечному необходима любая помощь.
Стрелец огляделся, чтобы убедиться, что люди слушают его.
– Предлагайте.
– Мой господин, – сказал Бо, – купите мне этих животных.
– Тысячу хирианских монет за каждого. – Вассайл вздохнул и продолжил: – Это около пятнадцати сотен ваших рублей. Втрое больше за вас. Мои деньги на банковских счетах, поэтому предупредите ваших изворотливых друзей, что они не смогут… – одышка! – …заработать их с ножом в моих почках. Я… превращу их в золото, когда мы доберемся до Кёнигсфена в Фитании.
– В четыре раза больше за меня.
– Нет. Соглашайтесь… или убирайтесь. Вяземский нахмурился:
– Мне надо посоветоваться с ребятами. Если у нас появятся отказавшиеся, мы сможем разделить их долю среди оставшихся?
Вассайл попытался улыбнуться, но скрючился от боли.
– Бо? – выдохнул он.
– Почему нет? Дайте десять тысяч на банду, мой господин, может, худший победит.
Стрелец подошел посовещаться со своими. Они отошли в дальний угол, но их шепот доносился и оттуда. Никто никому не доверял.
– Бо? – каркнул Вассайл.
– Мой господин?
– Что ты задумал теперь?
Оуку тоже хотелось бы знать, и Аркелл почти скрежетал зубами.
– Я?
– Не отпирайся. Скажи мне.
Бо вздохнул:
– Когда мы вчера переезжали из Западного крыла в Чужеземный квартал, мой господин, ваша шляпная коробка из красного шелка нечаянно осталась там.
– Разве ты не знаешь, что у меня нет такой коробки?
– Не имеет значения. Она пуста, за исключением секретной вещицы, которую наверняка нашли шпионы старшего боярина после нашего отъезда. Конечно, у воеводы есть свои шпионы в Канцелярии, поэтому он узнал новости и решил уехать из города до того, как вернется царь. Бумаги, открывающие эту тайну, написаны царевичем Федором. Они говорят, что стрелец вступил в заговор с вами, чтобы низвергнуть его отца. Ужас! Одна из записок впутала Его Низость в государственную измену. Царь Игорь, без сомнений, захочет поговорить с ним.
Вассайл начал задыхаться и стал почти багрового цвета.
– Ты сделал меня шпионом? Духи! Игорь отправит за нами целую армию!
Даже Аркелл пришел в ужас.
– Ты втянул своего подопечного в заговор и подверг опасности? Зачем?
– Зачем? – Бо выглядел невинным как агнец. – Разве это не очевидно, брат? Ни один из документов сам по себе ничего не значит. Они должны быть только вместе. Обещаю, Скуратов и остальные не будут искать нас несколько дней.
– Но что будет с сэром Диксоном и оставшимися? Их арестуют и подвергнут пыткам?
– Вздор! – бесстрастно возразил Бо. – Игорь все просмотрит, когда вернется. Он знает, что Федор не станет писать письма человеку, с которым встречается практически каждый день в течение нескольких месяцев. Он вообще едва умеет писать. Моя подделка очень сомнительная.
– Но Вяземский знает, что невиновен!
– Невиновен? – недоверчиво переспросил Бо. – Кошмар, который он причинил в своей жизни, страшнее всего, когда-либо изобретенного преступниками. Он запаниковал и убежал, когда услышал, что под подозрением. Почему? Случай, собравший нас здесь, может оказаться удачей.
– Сомневаюсь, – заметил Оук.
– А что насчет Федора? – спросил Аркелл. – Он узнает об этом?
– Уверен, – радостно ответил Бо. – Он наследник, а вокруг наследников всегда куча подхалимов. Кто-нибудь намекнет ему.
– Ты, конечно, подкинул им кое-что, о чем стоит подумать, – заметил Аркелл.
К всеобщему удивлению, он рассмеялся. Потом усмехнулся Вассайл. Оук тоже поддержал их.
Наступила ночь. В зале стало почти темно, в огонь следовало подбросить поленьев. Кто сделает это – один Клинок или трое стрельцов?
Дверь хлопнула, впустив хлопья снега и туман и группу мужчин, обменивавшихся непристойностями. Они отряхивались и шумели. Закрыли дверь. Знаки отличия были залеплены снегом. Помещение оказалось набито народом, причем чужаков было намного больше. Оук узнал замогильное рычание царевича Федора.