1

Худшим моментом всего этого ужасного дня была для Инос встреча с отцом. Вместо сильного, жизнерадостного человека, которого она помнила, принцесса увидела жалкого, изможденного старика. В сравнении с этим даже последовавшие убийства, колдовство, пережитый ею ужас не казались столь страшными. Даже весть о его смерти, поскольку смерть была для него избавлением.

От этого утра она сохранила лишь отрывочные воспоминания. Она покидала Краснегар летом, сидя в карете с отцом и тетушкой Кэйд, и толпа приветствовала их более или менее искренне. Вернулась же она в непогожее утро, когда шел снег, верхом, с Андором с одной стороны и с отвратительным проконсулом Игинги с другой. Теперь жители города бросали на них косые взгляды или выглядывали из окон, на лицах отражался гнев при виде захватчиков, запрудивших улицы Краснегара.

Служащие дворца и все офицеры были собраны в главном зале, который казался теперь Инос старым и убогим. Они тоже смотрели на легионеров в бессильной ярости. Их приветствия были краткими и неискренними. Здесь были знакомые лица — канцлер Ялтаури и сенешаль Кондорал, мать Юнонини и епископ Хавийли, но все они обрели новое выражение. Лицо Форонода было таким же белым, как его волосы.

Каким маленьким казался Краснегар после Кинвэйла, каким унылым, каким убогим! Замок был просто сараем. А когда Инос вежливо проводили в гостиную и она увидела изящную розовую с золотом мебель, привезенную три года назад тетушкой Кэйд, она показалась неуместно вычурной, насмешкой над вкусом и элегантностью. Но ведь мебель осталась прежней, изменилась сама Иное. Осознав это, она возненавидела себя.

То, как принцесса говорила, как двигалась, как смотрела на окружающих, показывало, что прежняя Инос больше не вернется. Краснегар остался Краснегаром, но Инос была уже другим человеком.

Появились доктора, они кланялись и бормотали извинения. Его величество пришел в сознание и ждет дочь.

Именно в этот момент Инос отдала свой первый приказ.

— Я хочу видеть его наедине! — заявила она и отклонила все протесты. Даже Андора. Даже ненавистного Игинги. Даже тетушки Кэйд.

Как ни странно, это подействовало. Все уступили, и больше всех это удивило саму принцессу. Она поднялась по знакомым лестницам, с недоумением замечая, как выщерблены ступени от бесконечного количества шагов, как узок проход, как отполированы касанием бесчисленных одежд стены. Кинвэйл весь был таким новым. Она зашла в туалетную комнату и вспомнила время, когда здесь была ее спальня и ее кровать стояла у северо-западной стены. Теперь там находился старинный шкаф. Доктора и сиделки вышли из противоположной двери, вежливо поклонились ей. пересекли комнату и стали спускаться по лестнице. И когда все вышли, Инос преодолела страх и стала подниматься.

Полог над кроватью был отдернут, комнату заливал солнечный свет. Сначала она подумала, что произошла какая-то ошибка, какой-то розыгрыш, потому что кровать казалась пустой. Потом она подошла ближе и… и улыбнулась.

* * *

Инос просидела рядом несколько часов, держа отца за руку, разговаривая с ним, когда он был в состоянии, или пережидая, пока пройдет очередной приступ. Его сознание часто мутилось. Иногда он принимал Инос за ее мать.

Время от времени приходила тетушка Кэйд, двигаясь на цыпочках, со скорбным видом. Она пыталась заговорить с братом, и иногда он узнавал ее. Тогда она спрашивала, не нужно ли Инос чего-нибудь, и тихо уходила. Бедная тетушка Кэйд! Провести столько дней в седле! Она проехала весь путь, храбро уверяя, что это самое большое приключение в ее жизни и она ни за что не хотела бы упустить такую возможность. Это совершенно не подействовало на ее фигуру. Она была полненькой, как всегда, а сегодня она выглядела еще и постаревшей.

— Ну, принцесса, — едва слышно спрашивал Холин-дарн, приходя в себя, — нашла ли ты приятного молодого человека?

— Думаю, да, отец. Но мы не давали друг другу обещаний.

— Подумай хорошенько, — сказал он, сжимая ее руку. Затем он начал бормотать что-то о починке помоста для музыкантов, который был снесен еще до рождения Иное.

Портрет ее матери был сдвинут немного в сторону. Рядом с ним висел рисунок пастелью, сделанный Джалоном. Инос выглядела на нем удивительно юной, просто ребенком.

Отец спросил о Кинвэйле и вроде бы понял кое-что из ее ответа. Он говорил о людях давно умерших и о делах давно решенных. Когда боль усиливалась, она предлагала позвать врача, но он отказывался.

— Хватит с меня!

Позже, после долгого молчания, король внезапно широко открыл глаза. Инос подумала, что это еще один приступ, но он как будто вспомнил что-то важное.

— Ты хочешь его? — спросил он, пристально глядя на нее.

— Чего хочу, отец?

— Королевство, — сказал он. — Ты хочешь остаться в Краснегаре и править им? Или тебе будет лучше в более теплом климате? Тебе нужно выбирать. И скорее!

— Я считаю, что у меня есть долг, — твердо ответила Иное. — Я вряд ли буду счастлива, отказавшись его выполнить. — Принцессе казалось, что отец должен быть доволен ответом, хотя не могла подавить невольное раздражение. Почему она не вольна в действиях, когда простые люди свободны? Она же не просила, чтобы ее сделали принцессой!

Отец сжал ее руку.

— Ты выросла!

Инос кивнула и сказала, что тоже так считает.

— Так ты попытаешься? — спросил он. — Я думаю, у тебя получится. — Его глаза беспокойно обежали комнату. — Мы одни? — Девушка подтвердила это. — Тогда придвинься, — мягко попросил он. Она наклонилась к отцу, и король прошептал ей на ухо какую-то бессмыслицу. Инос даже подпрыгнула, ведь только что казалось, что он в здравом уме. Он слабо улыбнулся, как будто сказать это потребовало усилий. — От Иниссо!

— Да, отец.

— Спроси Сагорна, — прошептал он. — Ты можешь доверять Сагорну. Может быть, Тиналу, иногда… Но не остальным. Никому из остальных.

Инос подумала, что это слишком суровый приговор всем слугам, которые всю жизнь верно служили Холиндарну, если он имел в виду их. А кто такой Тинал? Отец явно заговаривался. Но Сагорн? Андор сказал, что Сагорн вернулся в Краснегар, когда она уже уехала, но его нигде не было видно.

Ее отец неожиданно поморщился, но сразу произнес:

— Собери Совет.

— Давай попозже, — предложила Иное. — Лучше отдохни. Он покачал головой и настойчиво произнес:

— Я должен им сказать!

Как раз тогда тетушка Кэйд опять зашла в комнату, и Инос попросила ее собрать Совет. С некоторым сомнением матрона пошла выполнять поручение. Вскоре они все вошли в комнату — епископ, Ялтаури и еще несколько человек. Но в это время король уже бормотал что-то о кораблях с зерном и белых лошадях. Совет удалился.

После этого Холиндарн стал быстро слабеть. Периоды молчания тянулись дольше, прерываясь изредка шипением торфа в очаге и завыванием ветра за окном. Инос вспомнила, как боялась в детстве этого завывания. Раз или два она слышала негромкий скрип сверху, но посчитала это игрой воображения. Во время следующего прихода тетушки Кэйд она попросила прислать врача, и тот оставался возле больного.

«У тебя получится», — сказал король. Сидя у постели в свете угасающего дня и наблюдая, как все реже и короче становятся моменты просветления у отца, Инос чувствовала, как в ней растет странная уверенность, похожая на скалу, противостоящая приливу.

Ради него она постарается. Она им покажет! Эта мысль придала ей силу, которой Инос в себе и не подозревала. Девушка ждала, терпела и не пролила ни одной слезы.

Тени обступили ее. День угасал. Слуги зажгли лампы. Наконец, когда солнце село, а отец все не приходил в сознание, подошел доктор и положил ей руку на плечо. Инос поняла, что пора идти. Она поцеловала бледное изможденное лицо и вышла. Медленно спустилась по лестнице, прошла через туалетную комнату, спустилась еще на один пролет и остановилась в дверях гостиной, чтобы обдумать свое положение.

 

2

Здесь собрались члены Совета, а также некоторые руководители дворцовых служб. Все сидели в ожидании вокруг лампы, так как окна были темны. Никто еще не заметил Иное, стоящую в дверях. Королевы не могут позволить себе предаваться скорби, прежде всего им нужно позаботиться о своем наследии. Инос достаточно часто обсуждала эту проблему с тетушкой Кэйд и с Андором. Примет ли Краснегар королеву? Да еще столь юную? Импы, скорее всего, примут, а вот джотунны — вряд ли. И вот теперь отец отдал ей свое королевство, но не сказал об этом Совету. Это может и не иметь значения, поскольку сейчас слово будет за ненавистным Игинги, чья армия заняла Краснегар. Каковы будут его условия? Заставят ли ее признать над собой власть его императорского величества Эмшандара Четвертого?

И вот они стояли и сидели в ожидании, разговаривая вполголоса, как, наверное, ждали целый день. В центре был Андор, стройный и более высокий, чем было свойственно импам, неотразимый в своем темно-зеленом костюме. Он был ее ключом к королевству, решила Иное. Если она выйдет за него, Совет, по всей вероятности, признает его как ее консорта. Андор был молод, красив, уверен в себе, образован. Даже Форонод, казалось, увлекался его рассказами и улыбался вместе с другими. В более счастливые времена они бы, наверное, громко смеялись. Если Андор был ключом, то Форонод — замком, потому что он был джотунном, и практически самым влиятельным. Если управляющий признает Андора королем, то и все признают. Кроме, конечно, Игинги.

Андор не приехал бы с ней сюда, если бы она была ему безразлична.

Наконец Инос заметили. Все повернулись к ней в сочувственном молчании. Здесь была мать Юнонини, в черном одеянии и мрачная, как всегда. Тетушка Кэйд, одетая в розовое с серебром платье, сидела у подножия трона, как сторожевая собака. Да благословят ее Боги!

Инос обняла тетушку, затем ее обняла мать Юнонини, пахнущая рыбой. Инос удивилась, как она могла раньше бояться этой унылой старухи, ходячего олицетворения жизненных неудач.

Один за другим мужчины кланялись, и она торжественно кивала в ответ. Форонод, угрюмый и бледный, с ореолом белых волос вокруг головы, канцлер Ялтаури, типичный имп, невысокий и коренастый, обычно очень жизнерадостный, плачущий сенешаль Кондорал, слабовольный и нерешительный епископ Хавийли и многие другие.

— Это долго не продлится, — сказала им Иное.

Мать Юнонини повернулась и направилась к лестнице.

— Тебе нужно поесть, дорогая, — заботливо проговорила тетушка Кэйд, ведя ее к столу. Стол, покрытый белоснежной льняной скатертью, с посудой из серебра и тонкого фарфора, казался осколком Кинвэйла в далекой северной стране. Правда, пирожные и печенье были кривоватыми и нескладными. А среди них — о чудо! — громоздился на огне гигантский серебряный чайник тетушки Кэйд, словно забытый призрак времен детства. День, когда она встретила Сагорна и опрокинула этот чайник — несоразмерную, вульгарную вещь!.. Отец шутил, что она чуть не сожгла замок… Неожиданно подкравшееся воспоминание проникло сквозь ее броню, горло сжалось, но Инос быстро отвела глаза от несчастной посудины и проговорила, что очень благодарна, однако не может сейчас есть. Но рот ее уже был полон печенья. Так что она села и стала пить крепкий чай, налитый тетушкой Кэйд из этого самого чайника, казавшегося еще более уродливым, чем раньше.

Затем Инос подняла глаза и увидела, что вернулась мать Юнонини. Она медленно поднялась, и ее еще раз сжали в пахнущих рыбой объятиях.

— Иносолан, дитя мое… я хотела сказать, ваше вели…

Скрипучий голос замер и продолжал уже о взвешивании душ и о том, как Добро в отце перевешивало Зло, и все обычные слова утешения. Инос постаралась отключиться от этого.

Значит, все кончилось и она не будет сегодня плакать. Для отца это было избавлением. Во всяком Зле есть чуточка Добра.

Рядом стоял также врач, неловко переминавшийся с нога на ногу.

— Что еще? — спросила она его.

Он стал бормотать, запинаясь, о торжественном прощании. Инос вспомнила, как ее мать лежала в большом зале, а мимо проходила вереница плачущих горожан. Так что девушка велела устроить все как должно, удивляясь собственному самообладанию. Затем были опять объятия тетушки Кэйд, матери Юнонини и более крепкое объятие Андора, поклоны и соболезнующий шепот от других мужчин, а Инос смутно сознавала, что подданные проходят мимо нее, направляясь в королевскую опочивальню. Через некоторое время они, должно быть, пронесли тело вниз, но принцесса отвернулась, не обращая на них внимания. Вскоре зазвонил большой колокол замка, его мерный звон наводил ужас.

Наконец доктора и прислуга прошли, дверь закрыли, и Инос не могла больше отгораживаться от мира. Ночь еще не закончилась. Когда она повернулась опять лицом к мужчинам, она увидела вновь прибывшего — проконсула Игинги, с его квадратной головой.

Король умер — вороны слетались. Как всегда, Игинги был в доспехах и держал под мышкой шлем с гребнем, положа другую руку на эфес позолоченной и богато украшенной парадной шпаги. Инос подумала, что боится его, но только его. Со всеми остальными она могла справиться.

— Управляющий, — сказала она, зная, что Форонод — самый компетентный в Совете. — Что теперь? Город должен знать, что произошло.

Форонод поклонился и промолчал.

Да, не очень-то любезно с его стороны!

— Итак, — продолжала она, требовательно глядя на него. — Когда меня объявят королевой?

Суровое лицо оставалось бесстрастным, но Инос могла почувствовать бешенство, кипящее под джотуннской бледностью.

— Совет вашего покойного отца не полномочен сейчас принимать такие решения, барышня, — отрывисто проговорил он, явно делая над собой усилие. — Войска Империи заняли город и дворец. Сержант Тосолин и его люди разоружены и взяты под стражу. Я предлагаю вам обращаться с вопросами к проконсулу Игинги.

Он опять поклонился и отступил к стене.

Инос подавила безумное желание разреветься или броситься в объятия Андора. Она сама привела чудовище в свою нору и теперь должна дать ему бой. Девушка посмотрела вопросительно и холодно — она очень надеялась, что холодно, — на проконсула.

Он наклонил голову в намеке на поклон.

— Не могли бы мы поговорить наедине, ваше высочество? Андор и тетушка Кэйд начали протестовать.

— Высочество? — переспросила Иное.

В его свиных глазках промелькнуло веселье.

— Прошу прощения — ваше величество! Прекрасно! Это могло быть ее первой победой.

— Конечно, ваше сиятельство, — спокойно произнесла Иное. — Пройдемте со мной.

Гордо подняв голову, она прошествовала к лестнице, идущей наверх, жалея, что на ней нет пышного платья. Девушка все еще была в своем костюме для верховой езды. Возможно, ее волосы совершенно растрепались, но она хотя бы не плакала. Инос поднялась в туалетную комнату, заставленную шкафами и сундуками, с большой кушеткой у стены. По существу, это был просто склад разного хлама. Нужно приказать убрать это к лету. Свечей было недостаточно, они едва освещали большое помещение, но это могло очень кстати скрыть выражение ее лица. Инос понимала, что Игинги гораздо опытнее ее в ведении переговоров. Он будет просто диктовать свои условия.

Остановившись у кушетки, она обернулась и спросила:

— Ну что?

Игинги до сих пор сжимал свой дурацкий шлем. Его доспехи блестели в свете свечей. Он был крупным, сильным человеком, привыкшим убивать. Он нарочно придвинулся очень близко и угрожающе навис над ней.

— Вы получили его?

Вопрос показался таким бессмысленным, что Инос просто раскрыла рот, не в силах ничего сказать.

— Слово! — рявкнул он.

— Какое слово?

Он сердито покраснел.

— Отец сказал вам слово силы? Слово Иниссо? Инос уже собиралась сказать нет, но вдруг вспомнила, что среди прочего бреда отец упоминал имя Иниссо.

Игинги заметил ее колебания и обнажил зубы в хищной улыбке.

— Знаете ли вы, что оно означает? — тихо спросил он.

Инос покачала головой.

Он подошел еще на полшага ближе и вынужден был наклонить голову, чтобы посмотреть на нее. Он дышал перегаром, и Инос поняла, что винные погреба замка взломаны.

— Вы имеете три ценные вещи, девочка. Одна из них — очень миленькое тело. Об этом мы можем поговорить потом, но это я могу найти где угодно, практически не хуже. Вы также имеете королевство — вроде бы как имеете! Я никогда не хотел его иметь, а теперь, когда увидел, тем более. Оно не стоит того, чтобы из-за него драться, но мне сообщили, что джотунны уже идут сюда, так что драться, скорее всего, придется. Но третья вещь — это слово. И его я хочу. Для этого я и пришел сюда.

Ерунда! Она сомневалась, что сможет припомнить то, что сказал ей отец, но если этот кошмарный человек думает, что у нее есть то, что ему надо…

— И чего оно стоит? Он рассмеялся.

— Вашей внешности. Вашей невинности. Вашей жизни. Оно стоит больше, чем все это, вместе взятое.

Инос преодолела страх. Она ожидала, что Игинги заставит ее подписать отречение от престола или объявить о помолвке с Анджилки. И совершенно не ожидала всей этой бессмыслицы со словом.

— Как? Моя жизнь за слово?

— Знаете ли вы, кто платит моим войскам? Ваша драгоценная тетушка, или кем она вам приходится, герцогиня Кинвэйла.

Экка! Так, значит, это все-таки эта старая карга! Инос промолчала.

— Она дала мне две тысячи золотых империалов, чтобы я доставил вас сюда, вдобавок к тому, что я смогу взять с Краснегара. Все, что она хочет, это получить вас с вашим словом! Я должен послать вас обратно, чтобы вы вышли замуж за ее идиота сына.

— Ни за что! Игинги усмехнулся.

— Согласен. Эта сделка мне никогда не нравилась. Кроме того, это невозможно. Я закрыл дорогу, так ведь?

Инос просто смотрела на него, не говоря ни слова, смущенная, отчаянно стараясь сохранить самообладание. Спиной она упиралась в кушетку, так что отступать было некуда.

— Отсюда нет пути, пока не придут корабли, — продолжал он. — Я закрыл дорогу, подняв гоблинов. Мне нужно было помешать некоторым моим друзьям прийти сюда за мной, но из-за этого теперь никто не сможет отсюда выехать. Мы в ловушке!

— Сколько? — спросила Инос с безумной надеждой. — Какой выкуп вы хотите за Краснегар? Он засмеялся.

— Только слово — слово, чтобы защитить его от джотуннов. Я должен его иметь.

— Почему? — Инос казалось, что он сошел с ума. Его глаза как-то странно блестели.

— Потому что я солдат! У меня талант — уничтожать паразитов. Со словом я… — Вдруг проконсул осознал, как мало понимает девушка в его речах. Он обернулся, подошел к двери и задвинул засов. Затем он кинул шлем на стул и пошел на нее, оттеснив к самой стене. Игинги схватил ее за плечо, хищно улыбаясь при виде ее ужаса, и облизал губы.

— Вы начинаете понимать, что я вполне серьезен? Ну что же, я сделал вам предложение, маленькая барышня. Скажите мне слово, и я позабочусь, чтобы вас провозгласили королевой. Я защищу ваш трон от Калкора, а также от ваших недовольных подданных. И я обещаю не трогать вас. Выходите за своего Андора, если хотите, — мне все равно. Но если вы откажетесь, я начну сейчас с того, что сломаю ваш хорошенький носик и не остановлюсь до тех пор, пока ни один мужчина не захочет жениться на том, что от вас останется. Мне кажется, вам стоит подумать над моим предложением!

Это было необычное предложение. Это было лучше, чем она могла надеяться. Никто не осмелится возражать против ее правления в Краснегаре, если за ней будет стоять Игинги со своей мощной армией. Но можно ли ему верить? И сможет ли она припомнить ту бессмыслицу, которую сказал ей отец? И поймет ли Игинги, если она просто придумает что-то похожее?

— Ну? — заорал он. Его пальцы больнее сжали ее плечо. Она попыталась вырваться и ужаснулась его силе.

— Я…

Неожиданно послышался шум — неужели сверху? Игинги поднял голову и посмотрел на потолок.

— Что это?

Инос тоже не знала. Это звучало так, как если бы над ними, в спальне, двигали мебель, но девушка считала, что все доктора и их помощники ушли. Помрачнев от подозрения, Игинги повернулся и пошел к двери, на ходу обнажая шпагу.

Инос бросилась к противоположной двери и начала возиться с засовом. На какую-то минуту ей показалось, что он слишком тяжел для нее, и ее охватил ужас, но вот он подался. Она распахнула дверь и упала прямо в объятия Андора. Точнее, он обнял ее одной рукой, в другой была шпага.

— Все в порядке, моя дорогая? — нежно спросил он.

— Кажется, да, — ответила она.

Он закрыл дверь и обнял ее уже двумя руками, держа шпагу за ее спиной. Намного лучше! Он попытался поцеловать ее, но Инос боялась, что поцелуй разрушит тонкую ниточку, на которой держалось ее самообладание, так что она отстранилась. Но как чудесно пребывать в его объятиях.

— Он просто ужасен! — прошептала она в плечо Андора.

— Худший из всех подонков! — согласился он. — Идите вниз, а проконсула оставьте мне. Инос отстранилась, пораженная.

— Нет, Андор. Он — солдат…

Андор улыбнулся ослепительной, уверенной улыбкой.

— Мне ничто не грозит! Это будет удовольствием!

— Что, драться с ним?

— Я вполне уверен в себе, моя принцесса. Но я не хотел бы драться при свидетелях, так что вам лучше спуститься вниз.

Андор никогда не говорил ей, что он дуэлянт, — удивительный человек! И никто никогда не предлагал пойти ради нее на убийство. На какой-то момент Инос была близка к истерике, но сумела взять себя в руки.

— Нет, Андор! У него здесь две тысячи солдат! Не надо!

— Это, возможно, мой единственный шанс застать его одного, Иное!

— Нет, я запрещаю!

— Ну, если вам угодно…

С разочарованным видом он вложил шпагу в ножны.

— Знайте, что он только первый из многих.

— Что?

— Первый, кто хочет узнать ваше слово силы. Всем известно, что короли Краснегара унаследовали одно из слов Иниссо. Каждый будет уверен, что вы его знаете, так это или нет на самом деле.

Инос почувствовала отчаяние.

— Я не понимаю.

Интересно, почему проконсул до сих пор не идет за ней?

— Это слишком долго объяснять. — Даже в полутьме лестницы на его красивом лице видно было выражение сочувствия. — Вы не должны никому открывать это слово.

— Хорошо, — сказала она.

— Ни единому человеку! — настаивал он. — Их опасно знать, но еще опаснее говорить кому-нибудь.

— Да, — ответила Иное, все еще не понимая. — Я буду иметь в виду.

Минуту Андор изучал ее.

— От этого нет настоящей защиты, Иное. Но вы можете сделать одну вещь, которая хоть немного поможет. Это заставит Игинги призадуматься и лишит его одной из возможностей давления на вас.

Она была теперь в совершенном недоумении.

— О чем вы говорите, Андор?

— Выходите за меня замуж. Внизу мать Юнонини. Она может обвенчать нас прямо сейчас, не откладывая.

— Андор! — Опять Инос не хватало слов. Слишком много событий случилось за такой короткий промежуток. Наконец она сказала: — Дорогой Андор! Это прекрасная мысль, но я не могу решать такие вопросы с ходу. И я не хочу подвергать вас опасности.

— Не думайте об этом! — сказал он взволнованно. Затем взял ее за руку и повел вниз по узкой лестнице, быстро говоря, как будто продумывая все на ходу: — Управляющий говорит, что Калкор идет сюда, чтобы заявить свои права на престол. Он будет здесь, как только лед растает. Калкор грозный воин. Что бы там ни говорил Игинги, он выгонит отсюда всех этих импов. Но потом он захочет взять вас в жены.

— Но мне казалось, он уже женат! — Сказав это, Инос вспомнила, что говорила ей Кэйд об обычаях нордландцев. А Андор теперь подтвердил слова тетки. Они были уже внизу лестницы, перед дверью в гостиную, где все, должно быть, еще ждали, какие условия выдвинет проконсул.

— Таны меняют жен, как рубашки. Даже, наверное, еще быстрее. Но он не сможет жениться на вас, если вы выйдете за меня.

— Он сможет легко решить эту проблему!

— Только если найдет меня! — засмеялся Андор. — Я умею хорошо скрываться. Неужели вы не понимаете, Иное? В этом ваше спасение! Выходите за меня, и я не буду показываться никому на глаза — обещаю вам. Мы позволим джотуннам поубивать всех импов. А весной уедем вместе в Империю.

Опять Инос удивилась, почему Игинги не спускается за ней.

— И потеряем королевство? Нет, дорогой, у меня есть долг.

Андор улыбнулся — она скорее почувствовала, чем увидела это в полутьме.

— Прекрасно! — произнес он с восхищением. — Иное, я люблю вас! И если вы хотите королевство, то мы сохраним его для вас, а наш брак — наилучший способ для этого!

Он прав, подумала Иное. В ту же секунду Андор опустился перед ней на одно колено.

— Королева Иносолан, согласны ли вы 6*ыть моей женой?

Ее первой безумной мыслью было, что на ней до сих пор ее костюм для верховой езды, грязный и помятый. Все те чудесные платья, которые она носила в Кинвэйле, на балах, на залитых лунным светом террасах, — ни одно из них не подтолкнуло его сделать предложение! А ее отец… Затем девушка заставила себя не отвлекаться. С Андором она могла встретить любую опасность.

— Да, — прошептала Иное.

Он вскочил на ноги и на этот раз поцеловал ее. О Андор! Почему она не догадалась позвать его к отцу, чтобы познакомить? Андор, Андор! Сильный, надежный…

— Тогда скорее! — Он посмотрел вверх — видно, тоже удивлялся, что могло задержать Игинги. — Значит, сейчас, дорогая? Прямо сейчас?

— Да!

Инос распахнула дверь и вошла, гордо выпрямившись, держа Андора за руку. Все ожидавшие в комнате вздрогнули от удивления. Те, кто сидел в изящных, розовых с золотом креслах, поднялись на ноги.

— Ваше сиятельство, ваше святейшество, мать Юнонини, джентльмены, — сказал Андор. — Королева Иносолан согласилась стать моей женой.

Инос постаралась отметить реакцию всех присутствующих, но все восприняли его слова по-разному. Импы выглядели довольными. Канцлер Ялтаури просто сиял. Епископ Хавийли спал. Форонод нахмурился, но он вообще часто хмурился. Он ничего не сказал. Тетушка Кэйд… тетушка Кэйд не улыбалась, как должна была бы.

Была ли Инос королевой или нет, но тетка становилась теперь ее опекуншей, до достижения совершеннолетия. Или к королевам это не относилось? Как она могла быть под чьей-то опекой и в то же время править? Инос подвела Андора к тетушке.

— Ну? Вы разве не хотите нас поздравить?

Растерянная, тетушка Кэйд посмотрела на Андора, потом перевела взгляд на Иное.

— Ты вполне уверена, дорогая моя? Это… так поспешно…

— Совершенно уверена!

Тетушка Кэйд попыталась улыбнуться.

— Ну что же! Тогда я, конечно, поздравляю вас! — Но она не выглядела такой уж уверенной.

Они обнялись.

А Игинги все еще нет! Может быть, они даже смогут сразу пожениться, как хотел Андор, до того, как проконсул ворвется сюда, чтобы помешать им?

— Мать Юнонини, — сказала Иное, — обвенчайте нас.

Это произвело определенное впечатление. Розовые щеки тетушки Кэйд побелели. Такого на памяти Инос не случалось. Мать Юнонини помрачнела. Мужчины зашептались.

— Это кажется, ну, немного несвоевременным, — проговорила, запинаясь, тетушка Кэйд. — Твой отец только-только… Это очень уж скоро. Наверняка ты могла бы подождать, моя деточка.

Инос посмотрела на закрытую дверь.

— Мне очень жаль, что приходится действовать так поспешно, но Андор и я считаем, что это необходимо. Мы должны спешить. Вопрос государственной важности. Мать Юнонини!

Старуха в черном не двинулась с места. Она поджала губы и выглядела мрачнее, чем всегда.

— Иносолан, помнишь ли ты, что Боги сказали тебе? Помни о любви! А ты помнишь о любви?

Инос подняла глаза на Андора, он посмотрел на нее. Оба улыбнулись.

— О да! — ответила она.

— Думаю, вы должны подождать… Инос не дала ей закончить.

— Нет! — закричала девушка. — Сейчас! Пока проконсул не вернулся. Быстро!

Мать Юнонини съежилась и посмотрела на тетушку Кэйд, ища поддержки. Но та прикусила губу и прошептала:

— Это может быть разумной предосторожностью.

Служительница яростно замотала головой. Большинство мужчин хмурились при виде этой неприличной и ничем не оправданной спешки. Инос подумала, не следует ли ей спросить разрешения у Совета, но раз они этого не требовали, то было бы глупо заговаривать об этом самой.

Ну конечно! Инос не нуждается в противной служительнице! Она только что совершила большую ошибку! Схватив Андора за руку, Инос потянула его через всю комнату прямо к епископу Хавийли, мирно клюющему носом на диване. Епископ славился своим умением засыпать где угодно — даже в седле.

— Ваше святейшество!

— М-м? — Епископ открыл глаза.

— Обвенчайте нас!

— Что?

Епископ растерянно вскочил на ноги, старый, рыхлый и совершенно лишенный солидности.

— Обвенчайте нас! — крикнула Иное, топнув ногой. — Дело государственной важности! Это срочно! Сейчас! Немедленно!

Испуганно моргая, епископ подчинился.

— Горячо любимые друзья мои… — забормотал он.

— О, пожалуйста, без этой чепухи! — взорвалась Иное. — Игинги сейчас появится! Переходите сразу к главному!

Присутствующие опять зашептались. Епископ пребывал в растерянности и был уже готов возразить, но потом передумал.

— Есть ли среди вас те, кто знает какие-нибудь причины, по которым этот мужчина и эта женщина не могут быть связаны священными узами брака? — К счастью, он не стал ждать ответа. — Тогда вы…

— Мое имя Андор.

— Андор, возьмите эту…

Его голос прервался, а взгляд скользнул мимо Иное. Дверь заскрипела, и Инос в ужасе обернулась. Медленно-медленно дверь отворялась. Вот и пришел этот миг…

Невозможно! Кто это? Еще один шок за сегодняшний день.

Рэп неловко поклонился ей через всю комнату. Он сглотнул, колеблясь.

— Я сожалею, что твой отец умер, Иное… ваше величество, — хрипло сказал юноша. — Очень сожалею.

В руке он сжимал парадную шпагу Игинги.

 

3

Форонод произнес лишь:

— Конокрад!

Значит, это действительно был Рэп. И он уже не выглядел грязным, как гоблин. Он был вымыт и выбрит. Волосы были кое-как подстрижены и вымыты. На нем была старая, плохо ему подходящая коричневая куртка и залатанные шерстяные штаны. Только шпага, которую он держал, и нелепые татуировки вокруг глаз отличали его от самых заурядных обитателей Краснегара. Но на его простом лице застыло болезненное беспокойство.

Инос почувствовала, как волосы шевелятся на голове. Неужели это злой дух? Почему призрак Рэпа постоянно преследует ее? Все, кто был в комнате, застыли, пораженные.

— Где проконсул Игинги? — спросил Форонод. Рэп глянул вниз на шпагу.

— Так вот как его звали! — Юноша сглотнул, как будто испытывал тошноту. — Он мертв.

Нет, это не призрак! Инос облегченно вздохнула. Это Рэп!

Мужчины оправились от шока и пытались оценить сложившуюся ситуацию — две тысячи солдат в городе, а их предводитель убит.

— Рэп, — воскликнула Иное. — Ты не мог сделать этого! Он сердито дернул головой.

— Но я хотел помочь!

И тут в дверях показался второй юноша — молодой гоблин, невысокий, но широкий в плечах, с темной кожей и короткими черными волосами, большими ушами и длинным носом. На нем были сапоги, вязаные чулки и штаны, но выше пояса он был обнажен, и все собравшиеся осуждающе зашептались при виде такой невоспитанности.

Он широко улыбнулся, показав крупные белые зубы, и поднял каменный кинжал — гордо, как ребенок, демонстрирующий новую игрушку. И рука, и клинок были покрыты кровью.

— Это Маленький Цыпленок из племени Ворона, — сказал Рэп. — Он всего лишь отомстил за деревню, уничтоженную проконсулом.

— Я думал, гоблины предпочитают связывать свои жертвы, — холодно заметил Андор.

Рэп, казалось, только сейчас заметил Андора.

— Он сделал исключение, — ответил он. — И я не могу винить его за это.

Форонод двинулся к лестнице, ведущей вниз.

— Стойте! — крикнул Рэп, слегка поднимая шпагу.

Инос обвела глазами комнату. Только у Андора была шпага. Импы разоружили всех горожан. Управляющий остановился. Он медленно обернулся и в упор посмотрел на Рэпа. Тот залился краской.

— Однажды я провел повозки по вашей просьбе, и это разрушило всю мою жизнь. Теперь мне нужна ваша помощь. — Голубые глаза Форонода казались блестящими льдинками.

— Помогать конокраду? Убийце?

— Господин управляющий! — Рэп слегка замялся. — Когда вы услышали, что это я украл лошадей, вы хоть немного удивились?

Ледяные глаза довольно долго смотрели на него.

— Возможно.

— Тогда дайте мне возможность объясниться. Это надо сделать сейчас. Здесь есть еще один конокрад и убийца. — Он показал шпагой на Андора. — Спросите его, что он сделал с доктором Сагорном!

Воцарилась мертвая тишина. Наконец Андор схватил Инос за руку и отвел ее к тетушке Кэйд, сидящей на диване у стола.

— Думаю, вам лучше посидеть здесь, дамы, — произнес он холодно. — Вам может угрожать опасность.

— Опасность? — повторила Иное. Опасность от Рэпа? Затем принцесса опомнилась. — Рэп, — спросила она, — как ты добрался сюда от Пондага?

Тот, казалось, удивился такому вопросу. Затем по его лицу скользнула тень улыбки.

— Я бежал, — ответил он.

— Иное, дорогая, — заговорил Андор, — я не думаю, что перед вами тот мальчик, которого вы знали. — Он издевательски хмыкнул. — Бежал? Но это же совершенно невозможно! Мать Юнонини, ваше святейшество, епископ! Я думаю, перед нами демон! Он являлся нам еще в горах. Я полностью уверен, что никто не мог бы угнаться за нами пешком.

Инос смотрела на ноги Рэпа. Он вырос с прошлого лета, лицо похудело, но ноги в вязаных штанах были такими сильными, как никогда раньше. Неужели он и правда бежал?

Остальные присутствующие предпочитали не вмешиваться, полагаясь на Андора. Он сделал несколько шагов вперед.

— А теперь ты, кто бы ты ни был, положи шпагу на этот стол! Тебя ждет справедливое разбирательство. Не так ли, канцлер?

Последовала тишина, и ничего не произошло. Рэп упрямо выдвинул подбородок, но не делал попытки заговорить. Гоблин усмехался, обводя глазами собравшихся.

Форонод нахмурился.

— Давай кончать с этим! Что ты говорил насчет доктора Сагорна?

Рэп ответил, не отводя глаз от Андора:

— Мы ушли из дворца только вдвоем, сэр. Вы могли бы узнать об этом по тому, что мы взяли с собой. Я никогда не был раньше в этой части дворца, а Андор был. Что он сделал с доктором Сагорном?

Управляющий посмотрел на Андора, который спокойно ответил:

— Я ничего не знаю про доктора Сагорна. Я уехал один, на двух лошадях, которых купил. Как я уже говорил, я не подозревал, что они краденые. Я купил их у этого парня.

Форонод подумал, а потом ответил:

— Здесь нужно разбирательство. Проконсул, очевидно, мертв, и армия Империи захочет, чтобы мы выдали им виновных.

Он опять повернулся к двери, и Рэп опять воскликнул:

— Стойте!

Он посмотрел на Инос и напряженно проговорил:

— Прости, Иное. Я должен это сделать. Господин управляющий, вы должны дать мне еще немного времени. Заприте дверь, чтобы он не мог сбежать. Этот человек — колдун.

Инос пришлось повысить голос, чтобы перекричать поднявшийся шум.

— Рэп, перестань! Ты уже не первый раз оскорбляешь Андора, а я не потерплю этого! Он достойный джентльмен, и я собираюсь за него замуж!

Рэп с несчастным видом покачал головой.

— Мне очень жаль, ваше величество, правда жаль, но я ничего не могу сделать! Я и рад был бы подождать, но это нужно сделать сейчас!

— И что же нужно делать? — очень мягко спросил Андор И опять Рэп обратился к Фороноду:

— Если вы признаете, что хоть чем-то мне обязаны, закройте, пожалуйста, дверь!

Управляющий насупился, пожал плечами и стал у двери, ведущей на лестницу вниз, взяв по дороге массивный оловянный подсвечник. Он задвинул засов, повернулся и прислонился спиной к двери, сжимая подсвечник, как дубинку.

Инос поймала страдальческий взгляд Андора и сердито посмотрела на Рэпа.

— Пожалуйста, все отойдите подальше, — сказал Рэп, и все отступили, оставив Андора одного в центре комнаты. С привычной беззаботностью он отстегнул застежку плаща и бросил его на стул изящным движением. Он словно показывал, как настоящий джентльмен должен относиться к подобной грубости, и Инос почувствовала гордость за него. — Иное… то есть ваше величество! — спохватился Рэп, покраснев. — Когда Андор в опасности, он превращается в кого-то другого. Это единственный путь проверить, прав ли я. Мне очень жаль.

Инос задохнулась от возмущения, а остальные зашептались. Ей стало грустно. О Рэп! Что стало с тем Рэпом, которого она знала? Он был разумным, уравновешенным мальчиком, не подверженным всяким диким фантазиям. Она могла на него положиться. Ей… ей он так нравился!

Рэп сильно побледнел. Он облизал белые губы и сказал:

— Прости, Иное! — так тихо, что она едва расслышала. Самым спокойным человеком в комнате был Андор.

— Не собираетесь ли вы вызвать меня на дуэль, молодой человек?

— Вроде того, — ответил Рэп.

— Только вы или ваш друг гоблин также? Рэп покачал головой.

— Нет, не Маленький Цыпленок! — Он повернулся и сказал что-то на гоблинском диалекте. Маленький Цыпленок пожал плечами и отошел. Теперь он оказался около Кондорала, который испуганно отодвинулся подальше.

— Ну что же, начнем! — сказал Андор. — Если ты не хочешь бросить шпагу, я заставлю тебя сделать это.

— Ты знаешь, что ты намного лучше фехтуешь, чем я.

— Резонное замечание, — пожал плечами Андор. — Но мы проверим.

Рэп посмотрел на него с отвращением.

— Но ты ведь и так знаешь. Ты же давал мне уроки. Ты не рассказывал об этом ее величеству?

Инос вспомнила, что Андор не сомневался даже в победе над Игинги, профессиональным военным.

— Дорогой, — прошептала она, — пожалуйста, постарайся не повредить ему больше, чем необходимо.

Похоже, Андор не слышал этой тихой просьбы. Его шпага со свистом вылетела из ножен.

— Это твой последний шанс! Брось шпагу! Рэп покачал головой.

— Ты уже говорил мне это, помнишь? Ты сказал, никаких деревянных шпаг. И что-то о получении награды или наказания. Так что мы играем серьезно, до конца! Такие тут правила. Готов?

— Да! — Андор шагнул вперед.

Огромная серая собака, похожая на волка, влетела в комнату и стала рядом с Рэпом. Она устремила на Андора свои желтые глаза и угрожающе ощерилась. Инос услышала собственный крик. Она попыталась вскочить, и тетушка Кэйд удержала ее, схватив за руку. Дворцовые собаки всегда любили Рэпа…

Андор замер. Потом он поднял левую руку, закрывая горло. Рэп указал на него, но зверь уже мчался к Андору, который начал отступать, держа перед собой шпагу. Но вот он наткнулся на стол, и двигаться дальше стало некуда. Как по сигналу, собака кинулась к его горлу, словно серебряная стрела. Взмах шпаги Андора был безнадежно запоздалым, но его левая рука все еще прикрывала шею. Человек и зверь упали и покатились по полу среди криков и переполоха. Стол опрокинулся, фарфор и серебро посыпались вниз. Тетушка Кэйд отпустила руку Иное, шагнула вперед и ловким движением выхватила горелку из-под серебряного сосуда, который тоже падал. Инос поспешно отскочила в сторону, чтобы не обвариться чаем — он почти весь достался епископу Хавийли, и подумала с облегчением, что в этот раз замку не угрожает пожар. Затем они с Кэйд попятились от борющихся человека и волка, подкатывающихся к их ногам. Мать Юнонини, кажется, визжала громче всех. Дерущиеся извивались, волк рычал, одежда трещала. Наконец Рэп крикнул:

— Флибэг!

Собака отпустила врага и попятилась, рыча и скаля клыки.

Человек на полу не был Андором.

Крики и визг стали громче.

В романтических легендах рассказывалось о несчастных женщинах, сошедших с ума от горя. Инос задавалась вопросом, не сошла ли она с ума, ведь не могло же такое случиться на самом деле!

Этот неизвестный был огромен. Элегантный зеленый камзол Андора разорвался в нескольких местах, открывая голое тело, поросшее желтыми волосами. Его левая рука кровоточила, грудь тоже, но он уже сидел, как будто не замечая этого.

— Это Дарад! — печально произнес Рэп.

Он был намного крупнее Андора и по крайней мере лет на двадцать старше. И не имп, а джотунн. Он обвел взглядом комнату, показав свое на редкость отвратительное лицо с татуировками вокруг глаз. Инос отшатнулась от него, опершись о кресло. Остальные также вжимались в стены, глядя на пришельца вытаращенными глазами.

Гигант схватил шпагу и вскочил на ноги. Форонод повернулся, чтобы отпереть дверь.

— Стой! — заорал великан, и управляющий замер Дарад посмотрел на Рэпа.

— Убери своего пса, или я убью его.

Рэп щелкнул пальцами, и огромная собака неохотно отошла, оскалившись и не отводя взгляда от своего недавнего противника. Рэп позвал ее, и она стала у его ног.

— Иное, прости меня! — сказал Рэп. — Я должен был предупредить тебя.

— Кто вы? — спросила она, с усилием овладев собой — Где Андор?

Изуродованное лицо обернулось к ней, жестокие голубые глаза впились в нее.

— Подите-ка сюда, принцесса!

— Нет! — закричала она, попытавшись спрятаться за кресло, но урод бросился к ней стремительно, как змея, схватил ее за руку, развернул лицом к себе и с силой прижал одной рукой.

— Ну что же, — усмехнулся он, — теперь мы в некоторой безопасности. Если что-то случится, девица умрет.

Его сила была поразительной, Инос не могла двинуться, намертво прижатая к его твердой, как скала, груди. Ледяное прикосновение шпаги к шее вызывало дрожь. От неизвестного пахло потом и чем-то гоблинским.

Инос попыталась вырваться, кусаясь и лягаясь. Это было ошибкой. Великан мгновенно заломил ей руку за спину и сжал ее так, что она стала задыхаться. Инос чувствовала, что ее ребра вот-вот треснут, а позвоночник сломается, в глазах потемнело. Неожиданно он отпустил ее, и она смогла вдохнуть вожделенный глоток воздуха.

— Не вздумай пробовать еще раз! — буркнул Дарад.

Инос и не думала об этом, чувствуя, как стучит кровь в висках, и ощущая также медленное биение сердца в груди великана. Он казался ничуть не взволнованным происшедшим.

— А теперь убери собаку за дверь! — скомандовал Дарад.

Глупый Рэп! Он вызвал это чудовище вместо Андора, но что он может сделать, чтобы избавиться от него? Обратное превращений будет не так просто осуществить.

А Рэп отчаянно пытался быть рассудительным. Она не видела его, но слышала его голос, хриплый и упрямый:

— Что ты собираешься делать, Дарад? Тебе не убежать отсюда! Отпусти ее. Сдавайся.

Инос почувствовала, как нарастает в нем рык, прежде чем он рявкнул:

— Убери собаку!

Холодная сталь опять коснулась ее шеи. Дверь щелкнула, следовательно, Рэп повиновался. Она почувствовала, как гигант слегка расслабился.

— А теперь брось шпагу!

Все, что Инос могла видеть со столь неловко повернутой головой, было искаженное ужасом лицо тетушки Кэйд. Что делал Рэп?

— Брось сейчас же! — проревел Дарад.

Она услышала стук, возможно, это упала шпага. Что делают все мужчины? Наверняка все они парализованы страхом. Инос опять почувствовала холод клинка у шеи.

— А теперь пусть твой друг бросит кинжал!

Наступила пауза, и Инос подумала, что Рэп подчинится и этому приказанию. Гоблин попытался спорить, но скоро смирился.

— Так-то лучше! — сказал гигант. Его речь была примитивна, видимо, он не отличался большим умом, хотя и двигался с поразительной быстротой. Кровь из его рукава просочилась сквозь ее платье, Инос могла чувствовать ее теплоту. — А теперь все отойдите от двери!

— Тебе не уйти! — послышался голос Форонода.

— Неужели? Тогда девица умрет первой!

— Тебе действительно не выбраться. — Это был опять голос Рэпа. — Позови Сагорна. Он быстрее соображает, не так ли?

Но мужчины, должно быть, уже освободили проход к двери, потому что Дарад начал двигаться через комнату, наполовину неся, наполовину таща Инос за собой, направив шпагу на остальных.

Она увидела тетушку Кэйд и мать Юнонини с расширенными от ужаса глазами и открытыми ртами. Дарад прошел как раз мимо них, наверняка считая, что женщины не представляют опасности.

Но тетушка Кэйд до сих пор держала горелку из-под чайника. Как только Инос оказалась закрытой от нее телом великана, она сняла крышку, быстро шагнула вперед и вылила кипящее масло прямо на спину Дараду.

 

4

Отчаянный вопль Дарада резанул слух Иное. Она оказалась отброшенной и упала на ковер, слыша рядом стук упавшей шпаги. Боковым зрением Инос поймала движение Рэпа и гоблина. Оба мгновенно прыгнули вперед, Рэп схватил стул и с силой обрушил его на голову великана. Даже после этого Дарад не упал, а скорее лег на пол. Он стал кататься по полу, стараясь сбить пламя, и Маленький Цыпленок прыгнул на него обеими ногами. Гиганту удалось сбросить гоблина, и он уже начал подниматься, когда Рэп разбил о его голову еще один предмет из гарнитура тетушки Кэйд. Тут же он потянулся за третьим, но этого уже не понадобилось.

Кэйд и Юнонини бросились к Иное. Гоблин вскочил на ноги, пересек комнату, схватил плащ Андора и направился к распростертому Дараду, на ходу разрывая плащ на ленты. С поразительной скоростью, как будто всю жизнь работали в паре, они с Рэпом связали великану руки и ноги.

И неожиданно все волнения оказались позади.

Инос позволила матери Юнонини отвести себя к дивану, но затем отстранилась, потому что вся дрожала, а королевам не полагается дрожать. Она села, сложив руки на коленях, и сосредоточилась на том, чтобы казаться царственной. Конечно, ей совсем не помогало то, что она была залита чаем и кровью Дарада.

Мужчины все собрались вокруг Кэйд, поздравляя ее с находчивостью. Кэйд кокетливо улыбалась, наслаждаясь всеобщим вниманием. Ни один из этих мужчин не сделал ничего полезного, если не считать затаптывания занявшегося ковра. Вся заслуга принадлежала Кэйд, Рэпу и Маленькому Цыпленку.

Чудовище лежало на полу, связанное по рукам и ногам. От него пахло палеными волосами. Его спина, должно быть, страшно болела, а голова и рука до сих пор кровоточили, но он не издавал ни звука, с бешенством глядя на гоблина. Тот же уселся ему на грудь и водил своим окровавленным кинжалом перед лицом пленника, скаля в усмешке зубы.

Рэп тоже насторожился, сжимая шпагу проконсула. Он казался озабоченным и следил внимательно не только за Дарадом, но и за гоблином.

А чего ждать теперь? Вряд ли Инос была в состоянии вынести еще какие-нибудь потрясения. И теперь рядом с ней не было Андора для поддержки. О Андор! Она почувствовала огромную пустоту — сначала отец, потом Андор…

Форонод вышел вперед, обращаясь к Рэпу:

— Ты говорил, что у тебя есть оправдание кражи лошадей?

— Да, есть! — Рэп сердито вспыхнул. — Это Андор!

— Но ты, по меньшей мере, был соучастником.

— Он воздействовал на меня с помощью колдовства!

Форонод скептически хмыкнул. Высоченный джотунн смотрел на Рэпа сверху вниз. В Краснегаре было очень немного людей, которые могли бы противостоять авторитету управляющего, когда он был в таком настроении, но Рэп выдвинул подбородок и хмуро обвел глазами собравшихся.

— Он воздействовал и на вас! — закричал он. — Вы готовы были признать его королем!

Он попал в точку, управляющий дернулся.

— В любом случае ты должен отвечать за убийство — уж в этом ты не можешь обвинить Андора! — Он помолчал, глядя на Рэпа с подозрением. — И вообще, как ты сюда попал? Или ты обладаешь гораздо большими сверхъестественными способностями, чем признаешь, или тебе кто-то помогал.

— Помогал? — Рэп мог выглядеть исключительно глупо, когда хотел. Он повернулся к Иное, сохраняя тупое выражение на лице. — Ваше величество! Должен ли я отвечать на вопросы этого человека?

Форонод повернулся на каблуках. Он был уже у двери, когда Инос поднялась на ноги.

— Управляющий! Мы не слышали, чтобы вы просили разрешения удалиться!

Неужели это была действительно она?

Форонод обернулся и ответил ей таким же упорным взглядом.

— Спокойной ночи, барышня! — Он небрежно поклонился.

— Этого недостаточно! — Но голос ее чуть не сорвался, и она топнула ногой.

Капризы юных девиц не могли смутить Форонода.

— Пока придется обойтись этим, барышня. Я скажу солдатам, что их начальник убит. Думаю, они предпримут соответствующие действия.

Рэп! Он пытался помочь ей, и она должна его защитить. Инос глубоко вздохнула и заставила себя говорить спокойно:

— Вы не сделаете ничего подобного! Костлявому лицу Форонода очень подходило выражение презрения. Он остановился в проеме уже открытой двери.

— Неужели? А что я скажу, когда меня спросят, где проконсул?

Это действительно был серьезный вопрос. Инос посмотрела на Рэпа, который пожал плечами, на мать Юнонини, которая нахмурилась, даже на гоблина, который почесывал свою отвратительно голую грудь и уродливо скалился.

Тетушка Кэйд кротко вздохнула.

— Скажите им, что он занят разговором в спальне королевы и ему нельзя мешать.

Это предложение вызвало шок и тихое возмущение.

— Что это за разговоры о тане Калкоре? — спросила Иное.

Управляющий улыбнулся своими тонкими губами.

— Его поставили в известность о происходящем. Мы ожидаем его, как только берега очистятся от льда. Не знаю, сколько людей он приведет, но надеюсь, что достаточно. При соотношении один джотунн к четырем импам обычно выигрывает джотунн.

Инос заметила, как помрачнели присутствующие импы и как заулыбались джотунны. Дверь была все еще открыта, и ей нужно было выиграть время до того, как они начнут выходить из комнаты и ситуация выйдет из-под контроля.

Это не значило, что сейчас девушка контролировала ее.

— Калкор прибудет по вашему приглашению?

— По приглашению, подписанному в том числе и мной. Джотунны не примут правления женщины.

Половина населения Краснегара была джотуннами.

— Возможно, в Нордландии и есть такой закон, но у нас его нет. Канцлер Ялтаури, как вы смотрите на такое предательство?

— К нему вы можете не обращаться, — сказал Форонод. — Несколько месяцев назад он послал письмо императору, прося сделать Краснегар протекторатом.

Инос готова была погрузиться в пучину отчаяния. Какая польза была теперь от пребывания в Кинвэйле? Какая польза от умения танцевать, от уроков красноречия, игры на спинете? А кому нужны вышивка и рисование? Почему ее отец не давал ей уроков по управлению государством, пока еще было время? Он мог бы объяснить ей законы политики, объяснить, почему мужчины вдруг начинают вести себя, как дикие звери. А может быть, стоило бы даже заняться фехтованием.

Но она все же удержалась на краю пропасти.

— Ну ладно! — воскликнула Иное. — Вы можете идти, но вы не станете говорить о проконсуле, пока вас не спросят.

А если спросят — можете следовать рекомендации моей тетушки, сейчас не время волноваться о моей репутации. Те, кто готов признать меня своей законной королевой, пожалуйста, останьтесь. Остальные могут удалиться.

И вот она стояла здесь и наблюдала, как ее надежды тают, а люди выскальзывали за дверь, некоторые вызывающе, другие смущенно и пристыженно. Последней ушла мать Юнонини, которая задержалась у двери и заколебалась.

— Я предлагаю свое благословение, дитя!

— Если бы вы были верным другом, вы бы не уходили, — раздраженно ответила Иное, — а раз уходите, мне не нужно ваше благословение.

Дверь тихо закрылась. Инос совершенно нецарственно пробежала через комнату и задвинула засов. Затем она обернулась, чтобы осмотреться. В гостиной царил разгром — кресла сломаны, один из ковров усыпан осколками фарфора и залит чаем, другой обуглился и пах горелым маслом, на третьем лежал связанный великан, сверливший ее яростным взглядом. Огонь в очаге догорел, большинство свечей погасло. Казалось, по комнате пронесся ураган. Инос подумала, сколько сейчас может быть времени. Судя по всему, раннее утро.

Кэйд, гоблин… и Рэп.

— Кажется, я унаследовала очень маленькое королевство, — с горечью заметила она.

Рэп, до сих пор стороживший пленника, едва заметно улыбнулся ей.

— Значит, я могу быть и главным конюхом, и командующим армией одновременно?

— О Рэп!

Он думал, что помогает Иное, он, несомненно, хотел сделать как лучше, но он отнял у нее последний шанс получить королевство. Разоблачив Андора, он выставил ее дурочкой. А члены Совета почувствовали себя обманутыми и винили в этом принцессу. В их глазах Инос явно была недостойна быть королевой, а без их поддержки она мало что могла. Если бы Рэп не вмешался, она вышла бы замуж за Андора и уже спокойнее ожидала прибытия этого ужасного Калкора.

А вдруг она стала бы пленницей Игинги? Или была бы замужем одновременно за этим людоедом Дарадом? Инос вздрогнула.

Значит, Рэп действительно помог, и он был единственным подданным, сохранившим ей верность. Инос хотелось одновременно и закричать на него, и подбежать, и обнять.

В какой-то момент он понял это по ее взгляду. Но это было уже невозможно, они больше не были детьми. «Не улыбайся слугам слишком много», — учила ее тетушка Кэйд. Инос спокойно подошла к Рэпу и взяла его руки в свои. Это были сильные, большие руки — руки мужчины.

— Спасибо, Рэп. Прости, что я когда-то в тебе сомневалась. Я так ужасно обошлась с тобой в лесу…

— Это дело рук Андора! Он же заставил меня украсть лошадей!

— Я очень благодарна тебе за твою верность и за помощь!

Какой-то момент он просто стоял, молча глядя на нее, и она видела, как его лоб покрывается бисеринками пота. Юноша покраснел, но овладел собой и ответил, глядя себе под ноги:

— Я исполнял свой долг, ваше величество! Опасный момент прошел. Бедный Рэп!

— Первым делом мы должны подумать, как тебе отсюда выбраться, — сказала Иное. — Ты ведь прятался в комнате наверху, правда? Ох, Рэп, как бы мне хотелось послушать обо всех этих чудесах, которые ты совершил! Но сначала нужно найти тебе безопасное место.

— Мы его не найдем, — серьезно ответил он. — Засов не удержит две тысячи импов, а они скоро будут здесь. Лучше я сам сдамся с Маленьким Цыпленком. Если они отложат казнь, могут подоспеть джотунны, а Калкор, вполне возможно, помилует нас.

Инос сжала кулаки.

— Нужно придумать что-нибудь получше! Тетушка!

— Я не знаю, что тут можно сделать, дорогая, — заметила тетушка Кэйд. Она сидела в испачканном платье, откинувшись на спинку дивана, и выглядела старой и очень усталой. — Я умудрилась погубить твою репутацию, но эта отговорка не сможет действовать долго, здесь я согласна с мастером Рэпом.

— Рэп, кто этот Маленький Цыпленок — твой друг?

— Он мой раб. — Рэп опять покраснел. — И он не дает мне освободить его.

Раб? Инос вспомнились разговоры о пытках.

— Как ты… Но почему не дает?

Рэп вообще редко улыбался, но время от времени на его губах играла какая-то застенчивая усмешка, и она как раз показалась сейчас. Странно, но Инос поняла, что это самая приятная вещь, которую она видела за целый день.

— Потому что он хочет убить меня. Это довольно долгая история.

— Еще бы! — Но сейчас для нее не было времени. Инос посмотрела на пленника, этого Дарада. И вот за это она хотела выйти замуж? Она опять почувствовала холодок. — Так этот урод и есть Андор?

— Я не знаю. Он превращается в Андора, или Андор в него. И мне кажется, что и в Сагорна, и в Джалона также.

— В Сагорна? Так вот что имел в виду отец! Он сказал, что я могу доверять Сагорну, но ни в коем случае не остальным. Разве что еще Тиналу. Кто такой Тинал?

— Не имею представления, — удивился Рэп. — Но мы можем попробовать вызвать Сагорна, если ты считаешь, что ему можно доверять. Я боюсь, что это чудовище как-нибудь вырвется.

— Но как ты это сделаешь?

— Давай выясним. — Рэп опустился на одно колено и вежливо попросил Дарада: — Пожалуйста, превратитесь в доктора Сагорна!

Абсурдность этой просьбы чуть не заставила Инос рассмеяться, но она удержалась. Изуродованное лицо великана исказилось от гнева, он прорычал ругательство и напрягся, натянув путы. Ему наверняка было больно, пот на его лбу смешивался с кровью.

Рэп издевательски улыбнулся ему.

— Я позволю Маленькому Цыпленку убедить тебя. Не правда ли, это будет справедливо? Как-никак именно ты нас познакомил.

Маленький Цыпленок, все еще сидящий на груди пленника, явно понял, о чем идет речь, и заулыбался.

— Ты не посмеешь! — зарычал Дарад.

— Посмею! — твердо ответил Рэп.

Без лишних слов Маленький Цыпленок ткнул пальцем в глаз Дарада.

— Убери его! — завопил великан.

Рэп сделал гоблину знак подняться. Тот встал, а на полу уже лежал Сагорн. Маленький Цыпленок громко присвистнул и отскочил в сторону.

— Боже мой, просто невероятно! — проговорил Рэп.

Инос опять вспомнила о дамах из легенд, сошедших с ума от горя. Ей стало интересно, многих ли из них сперва ожидало подобное развлечение.

— Доктор Сагорн! — просияла тетушка Кэйд, и Инос почти ожидала услышать от нее: «Как чудесно, что вы смогли к нам присоединиться!»

Старик горько улыбнулся.

— Если вы доверяете мне, то не позволите ли снять эти путы?

Несмотря на неподобающую позу, его седые волосы были чисты, и старик казался спокойным и вполне владеющим собой. Он свободно выскользнул из пут, рассчитанных на гораздо более крупного Дарада. Рэп освободил его ноги и помог встать.

— Посмотрим, сэр, не найдется ли здесь что-нибудь из одежды для вас.

Костюм Андора был весь разорван могучим телом Дарада, и его обрывки не очень-то прилично смотрелись на Сагорне. Кроме того, они были залиты маслом и кровью. Рэп повернулся к Маленькому Цыпленку и сказал что-то по-гоблински. Ответ был краток.

— Что он говорит? — спросила Иное. Рэп вздохнул.

— Он сказал, чтобы я искал одежду сам. У него очень определенные взгляды на обязанности раба.

Так что Рэп сбегал наверх и принес коричневое шерстяное одеяние. Флибэг, впущенный теперь в комнату, детально обследовал ее и доел остатки пирожных, валявшихся на полу.

Тощий старик вышел на минуту на лестницу и вернулся уже одетый. Он поклонился тетушке Кэйд и Иное. Она вспомнила, как была напугана при первой встрече с ним, но теперь орлиный нос и пронзительный взгляд не несли в себе угрозы, несмотря на то что Инос стала свидетельницей откровенного колдовства. Интересно, подумала девушка, это потому, что она стала старше, или она просто не способна ничего воспринимать после всех потрясений этого дня?

— Примите мои соболезнования, дамы, — сказал он. — Хо-линдарн был мне хорошим другом, и я сожалею о его кончине. Я сделал все, что в моих силах.

Инос кивнула, не в силах заговорить.

Сагорн уселся в кресло рядом с диваном, и все остальные тоже сели, только Маленький Цыпленок сидел, скрестив ноги, на полу, с усилием вслушиваясь в язык импов.

— Вы, должно быть, ждете объяснений? — спросил старик.

— Да, если вы будете так любезны, — ответила Иное. — Ваше появление было довольно-таки необычным. Он улыбнулся, внимательно изучая ее.

— Вы уже не та юная леди, которая впала в панику при упоминании о шелке с драконами. Кинвэйл сотворил с вами чудеса. Интересно, есть ли в этом хоть какая-то заслуга Андора?

Инос поняла, что старик хочет получить моральное преимущество в разговоре.

— Ваше объяснение, пожалуйста! — произнесла она, не отвечая.

— Что же, прекрасно. — Сагорн повернулся к Рэпу. — Ваша догадка, молодой человек, была удивительно близка к истине. Нас всего пятеро — я, Андор, Джалон, Дарад и Тинал, которого вы еще не встречали. Много-много лет назад мы все сильно рассердили могущественного волшебника. Он наложил на нас заклятье. Суть его в том, что только один из нас может существовать в определенный момент.

— Но вы остаетесь разными личностями? — Рэп всегда хмурился, когда напряженно размышлял.

— Совершенно разными. Андор и Тинал были братьями, остальные — просто друзьями. Мы так и не встречались ни разу с того давнего вечера. Мы делим существование и делим нашу память. Кстати, как вы убежали от гоблинов?

Рэп не обратил внимания на вопрос.

— Очень удобное заклятье! Появляться и исчезать по желанию…

— Нет! Страшное проклятье! — сверкнул глазами Сагорн. — Мы ищем спасения от него дольше, чем вы можете представить. Возьмите, к примеру, Дарада. Хотели бы вы быть отягощены воспоминаниями такого человека? Об убийствах и насилии? Он более жесток, чем гоблин, просто бешеная собака! И потом, мы появляемся не по своей воле, а только когда нас позовут. Никто из нас не любит звать Дарада, так что он может не появиться еще годы, но, когда он появится, у него все так же будет обожженная спина, разбитая голова, поврежденный глаз и рана на руке. Я очень надеюсь, что никого из вас не будет тогда поблизости.

— И конечно, он не будет связан?

— Нет, если только тот, кто его позовет, не окажется опять связанным.

Все помолчали, обдумывая услышанное.

— Отец сказал, что я могу доверять вам, — сказала Иное, — и отчасти Тиналу. Кто такой Тинал?

— Тинал? Он был среди нас главным. — Старик растянул бескровные губы в улыбке. — Да, в большинстве случаев ему можно доверять, пока у вас нет никаких драгоценностей. Например, рубиновой броши.

— Он украл мою брошь?

— Он может залезть по гладкой стене, как муха. Он же и снял ключи с пояса старшего конюха. Он всегда поможет в таких случаях, но он может красть и просто для удовольствия. Кроме исключительной ловкости рук, у него еще и странный вкус к различным шуткам. Но зато он поставил себе за правило вызывать обратно того, кто вызвал его, так что в этом смысле мы все на него надеемся. Я могу позвать кого угодно в любое время, но от меня совершенно не зависит, что они будут делать потом или кого вызовут следующим.

— Я нахожу это весьма запутанным, доктор, — сказала тетушка Кэйд. Она всегда могла выразить общие чувства одной фразой. — Расскажите нам, как вы приходили и уходили. Мой брат посылал за вами прошлым летом?

Сагорн заговорил с ней более почтительным тоном, устремив отсутствующий взгляд на разгром в комнате.

— Да, посылал, мадам, и послание получил Джалон. Он решил принять приглашение и сел на корабль, идущий в Краснегар. Для него это было большим достижением, ведь однажды он сел не на тот корабль просто потому, что его название было красивее. В этот же раз он добрался до Краснегара, пошел к королю и вызвал меня.

— Но я так и не поняла, откуда вы узнали о моем шелке с драконами, — вмешалась Иное.

— Джалон видел его у ворот. Я же говорил, у нас общая память. — Старик помолчал, давая ей время осмыслить сказанное, как если бы разговаривал с глуповатым ребенком, затем повернулся к тетушке Кэйд: — Как только я осмотрел Холиндарна, мне стало ясно, что ему долго не прожить. Думаю, он и сам догадывался об этом. Мне понадобились лекарства, так что Джалону опять пришлось идти на юг. Понимаете, я уже стар, и другие беспокоятся обо мне и берут на себя тяготы путешествий. Джалону показалось романтичней идти сушей.

— И тогда-то мы с ним столкнулись, — заметил Рэп, вспоминая о пикнике среди холмов. Сагорн кивнул.

— Вы раскрыли свои сверхъестественные способности Джалону, а значит, и всем нам. Я говорил, что мы только и думали, как избавиться от проклятья. У нас было два пути — или попросить другого волшебника снять заклятье, или узнать побольше слов силы и сделать это самим. Я провел всю жизнь в исследованиях, пытаясь узнать эти ускользающие слова. — Он улыбнулся тонкой циничной улыбкой. — Когда-то я был младшим. Мне было десять. Дараду, кажется, двенадцать. — Но… — Он пожал плечами. — Но я был умен, а Дарад уже очень силен, так что Тинал взял нас в свою шайку. Мы проникали в дома — он уже тогда был отличным взломщиком, пока нам не случилось попасть в дом волшебника. Да, этого делать не стоило! С тех пор я их не видел. — Он умолк, на минуту погрузившись в воспоминания. — Всегда существует один из нас, а четверых как бы нет. Конечно, жить — значит стареть… Я провел столько лет в библиотеках и архивах, так что теперь я намного старше их всех. Дарад почти никогда не попадает в ситуации, с которыми не может справиться, так что он редко зовет кого-то. Он тоже начинает чувствовать свой возраст. Джалону все быстро надоедает, тогда он вызывает другого, чаще всего почему-то Андора. А Тинал… Тинал никогда не остается долго, он едва ли вообще изменился.

— Но вы имеете свою волшебную силу, — сказала Иное. — Вам дал ее волшебник?

Сагорн горько рассмеялся:

— Если бы вы когда-нибудь встречались с волшебником, вы бы не спрашивали. Нет. Сомневаюсь, что вам будет приятно услышать эту историю.

— О, пожалуйста, доктор, продолжайте, — жизнерадостно проговорила тетушка Кэйд. — Это удивительно интересное повествование!

Старик внимательно посмотрел на нее.

— Ну, ладно, ваше высочество! В Фал-Дорнине я нашел женщину средних лет, знавшую слово силы — одно слово. Я вызвал Андора.

— И он вытянул его своими чарами? — язвительно спросила Иное.

Сагорн зловеще улыбнулся.

— Он соблазнил ее и узнал слово. Естественно, оно воздействовало на всех нас. Я стал еще больше разбираться в науках, Джалон стал более талантливым певцом, Дарад — более искусным бойцом. В следующий раз, когда он появился, он вернулся в Фал-Дорнин, выследил женщину и задушил ее.

Инос вздрогнула:

— Но почему? Зачем?

— О Бог Дураков! — взвыл Рэп, вскочив с места, и бросился к двери. Он отодвинул засов и помчался вниз по лестнице. Флибэг устремился следом.

— Рэп! — закричала Иное, хотя и слишком поздно. Сагорн мрачно улыбнулся.

— Он пошел запереть нижние двери, мне кажется. Вы ведь знаете, мастер Рэп обладает ясновидением.

— Кто, Рэп? — Подумать только — скучный Рэп! Всегда предсказуемый Рэп! Сагорн кивнул.

— Да, и в очень большой степени. Именно из-за этого Андор приложил столько усилий, чтобы подружиться с ним. Он должен знать слово, как бы он ни отрицал этого. Или это очень сильное слово, или слова могут придавать разные способности, а слово Рэпа накладывается еще на природный талант. У него потрясающая способность общения с животными и сильно развитое ясновидение. Но он совсем не имеет предвидения, и притом его влияние распространяется только на животных, а не на людей, как у Андора. Значит, он может знать только одно слово. Интересно! Он наверняка увидел идущих сюда солдат.

Инос почти забыла, в каком положении они находятся.

— Вот поэтому мы вас и вызвали! — воскликнула она. — Как мы можем спасти Рэпа и Маленького Цыпленка от имперских солдат? Что будет, если Калкор придет сюда? Как…

Сагорн поднял свою худую руку с голубыми венами.

— Вы забываете, дитя мое, что я знаю о ваших проблемах. Здесь были Андор и Дарад, так что я все знаю. Не волнуйтесь насчет импов. Трибун Ошинконо не особенно хороший воин. У него не будет ни малейшего желания связываться со знаменитым Калкором. Он и его люди будут на пути в Пондаг задолго до появления джотуннов.

— Но откуда… — Сагорн вполне мог это знать, поскольку Андор подружился с офицерами Игинги еще на пути сюда. Он считал своим долгом перезнакомиться со всеми. А что знал Андор, того не мог не знать Сагорн. Как сложно! — Но как насчет Рэпа? И как насчет меня? Вдруг Калкор захочет на мне жениться?

— Калкора я бы не рекомендовал! — Старик впервые посмотрел на Инос с сочувствием. — Может быть, он и лучше Дарада, но Игинги по сравнению с ним мог бы считаться образцовым мужем. Он заявит свои права на престол и заставит вас' выйти за него, чтобы укрепить свою позицию.

— И что тогда? — мрачно спросила она. Он скривил губы.

— Калкор не долго усидит в Краснегаре — его призвание набеги и грабежи, но он может обеспечить себе титул и оставить своего наместника. Думаю, он выбьет из вас слово силы. И добьется, чтобы вы родили ему сына. Да, скорее всего, именно так он и сделает.

— А после этого?

Сагорн не ответил, но она могла догадаться.

— После этого я буду не нужна ему!

Пес несколькими прыжками влетел в комнату. Инос поднялась и направилась к лестнице, почти столкнувшись с Рэпом, который вбежал, раскрасневшись и тяжело дыша. Он захлопнул дверь и задвинул засов.

— Надо было раньше сообразить! — выговорил он. — Нас разделяют всего три двери.

— Рэп, — мягко спросила Иное, — что за разговоры о твоем ясновидении и волшебных способностях?

Он сжался, как будто маленький мальчик, пойманный за кражей сластей, затем виновато кивнул.

Озадаченная его реакцией, Инос воскликнула:

— Но это же чудесно! — И ободряюще улыбнулась. — Теперь я знаю, почему мы никогда не пускали тебя играть с нами в прятки! Меня всегда поражало твое чутье по отношению к лошадям и собакам. Неудивительно, что здесь замешано волшебство.

Рэп не поверил собственным ушам.

— Так ты не возражаешь?

— Возражаю? Конечно нет! Почему бы я стала возражать? — Да и как это может коснуться лично ее? Разве что Рэп станет когда-нибудь отличным старшим конюхом? — Считается, что и у меня теперь есть какие-то волшебные силы, хотя я и не знаю, как они могут проявиться. Но в определенном смысле мы теперь равны.

Его большие серые глаза несколько раз моргнули, а после этого лицо затопила горячая красная волна. Он уставился на свои сапоги. Впрочем, в юноше его возраста, не получившем светского воспитания, застенчивость была вполне понятна.

Инос оглянулась, не слышат ли ее остальные.

— Рэп, — тихо проговорила она, — я не знала, что… что Андор подружился с тобой, когда был тут раньше.

— Да, подружился! Я не продавал лошадей в барах…

— Я в этом не сомневаюсь. — Даже думать об Андоре было больно. — Но он никогда не говорил… вы не говорили о… Он когда-нибудь упоминал Кинвэйл, или… — Она глубоко вздохнула. — Он говорил обо мне?

Рэп глядел на нее непонимающе.

— Ты хочешь сказать, что знала его раньше? Он сказал, что даже не знает, где находится Кинвэйл, представь себе! И уж точно никогда не говорил, что знает тебя. — С каждым словом юноша, казалось, все больше сердился.

Испытавая большое облегчение, Инос послала ему еще одну ободряющую улыбку.

— Ну ладно, пойдем посмотрим, что можно сделать с этими войсками импов. — Она подвела его к остальным. Ну и чудовище этот Андор! И почему все мужчины такие лжецы и обманщики? И такие неверные!

Они подошли к Сагорну, вежливо беседующему с Кэйд.

— Ну, — спросила Иное, — и что мы будем делать? Сагорн задумчиво поскреб подбородок.

— Думаю, у нас есть четыре выхода.

— Четыре? — не поверила Иное. Но голос старика звучал уверенно, возможно, его слава и не преувеличена.

— Наиболее простой путь потребует дружественного волшебника. У вас ведь нет такого под рукой, не правда ли? — Он хихикнул, как мудрый дедушка, поддразнивающий внуков.

Инос почувствовала раздражение. Рэп понял это и страдальчески закатил глаза.

Сагорн нахмурился.

— Второе — мы можем спрятаться в верхней комнате и надеяться на защитное заклятье, но его действие ослабло за века. Остается только два выхода.

— Дарад убил эту женщину в Фал-Дорнине, чтобы усилить свое волшебство? — спросила вдруг тетушка Кэйд. Инос растерянно уставилась на нее.

Сагорн же удивленно, но с уважением обернулся к старушке.

— Да, — ответил он. — Сказать кому-то слово, — значит ослабить его действие.

— Вполовину?

— Видимо, не всегда вполовину. Для меня вообще большая загадка — почему оно должно слабеть, ведь если ты даешь другу рецепт пирога, ты же не портишь свой следующий пирог. — Он помрачнел. — Даже самые надежные тексты расходятся в этом! Наверное, действие уменьшится в два раза, если вы один знаете слово. А если сказать его третьему, то оно что, уменьшится на треть? А потом на четверть, если сказать еще одному? Я всю жизнь изучал это, но так и не знаю ответа.

Кэйд еще растерянно моргала, пытаясь усвоить то, что говорил старик, а он уже пустился в дальнейшие рассуждения, довольный возможностью поделиться знаниями, которые так долго накапливал.

— Так что не обязательно вполовину. Все же подобные слова уже давно имеют хождение и могли за это время стать известными многим людям, даже десяткам. Еще одно лицо может не сыграть никакой роли, а может сыграть очень большую роль. А как вы определите количество волшебства? Не взвесите же его. Его так же трудно измерить, как красоту, например. Разве можно сказать, что Джалон поет вдвое или втрое лучше, чем другой певец? Что его стихи вдвое лиричнее? Но все-таки поделенное с кем-то слово действует слабее, пока этот кто-то не умрет. Тогда оно опять становится сильнее. Вот почему им так редко делятся, обычно оно передается на смертном ложе. Ведь и ваш отец так же передал его вам? — Он внимательно посмотрел на Инос из-под косматых бровей.

Инос заколебалась, но потом кивнула.

— Охраняйте его получше! Вы проявили удивительное для своих лет мужество, дитя мое! Это заметили сегодня и Андор, и Игинги. Конечно, вы — королевской крови и вообще отличаетесь сильным характером, но это могло так ярко проявиться именно под действием слова. Так что они оба предположили, что отец передал его вам, хотя и не могли быть вполне уверены.

— Похоже, все знали о нем, кроме меня!

— Это всегда держится в тайне. Я нашел намеки о слове Краснегара в очень древнем тексте. Вот почему я, а таже и Джалон, пришли сюда впервые и познакомились с твоим отцом. Он был тогда наследным принцем. Мы с ним стали друзьями и путешествовали вдвоем. Зная, что он унаследует слово, я показал ему остальных, так, чтобы он знал их, если потом они обратятся к нему. Они все посчитали, что я их предал. — Он глубоко вздохнул. — Наше проклятье не только в том, что приходится разделять чужие воспоминания, но и в том, что они знают все мои. Я не могу иметь от них секретов.

Инос задумалась. Да, совсем не удивительно, что эта странная пятерка так отчаянно стремится снять с себя проклятье.

— А то слово, которое вы… то есть Андор узнал от женщины, оно не освободило вас? Сагорн печально опустил глаза.

— Нет, одного недостаточно. Должно быть, нам нужны три слова, а то и четыре. Кроме того, зная слово, мы не решаемся обращаться к волшебникам, потому что все они ищут слова, стремясь к еще большей власти. — Он с усилием встал. — Импы сейчас пойдут за топорами. Я не могу быстро подниматься по лестнице, так что нам, наверное, надо начинать.

— Что начинать?

— Начинать подниматься, — ответил он. — Мы должны попасть в комнату Иниссо на вершине башни.

— Зачем?

— Чтобы получить совет у волшебного окна, разумеется.