1

– Быстрее! – поторапливала Майа. – Пусть лошадь бежит быстрее!

Сидя на коленях у Ило, девочка изо всех сил дергала вожжи, которые тот крепко держал в руках. Крупный серый конь, вероятно, и не догадывался, что им управляют двое. А если догадался, то и ухом не повел. Безропотно выполняя предназначенную ему Богами работу, он размеренно трусил вперед. Привычное дело: один день тащишь повозку на вершину горы, а назавтра возвращаешься вниз с новым пассажиром. И даже Ило, прослывший умелым возницей, при всем желании не смог бы заставить лошадь бежать быстрее.

Небрежно накинув на плечи меховой плащ, в котором не было надобности уже много месяцев. Эшиала с несказанным удовольствием глядела по сторонам. Как хорошо, что некуда торопиться! Такие дни, как этот, продолжайся они хоть вечно, ни за что не наскучили бы ей. За последний час извилистую дорогу плотно укутал туман, и теперь видны были только великолепно подогнанные камни дороги, которую сотни лет назад построили легионеры. По обочинам поблескивала мокрая жесткая трава да редкий кустарник, словно стая хищных призраков, прятался в сизой дымке. Время от времени Эшиале попадались на глаза островки не успевшего растаять снега. В горах лето наступало позже, чем на равнине.

– Ты обещал мне красивый пейзаж, когда достигнем перевала, – заметила она, желая поддразнить Ило. Тот ослепительно улыбнулся ей в ответ. Сердце Эшиалы, как всегда, на мгновение замерло от его улыбки, от взгляда темных глаз из-под длинных ресниц. Одна его улыбка говорила больше, чем все стихи поэтов Империи.

– Я сказал, что ты никогда не видела ничего похожего. Ну разве я не прав?

– Прав, конечно прав, – рассмеялась Эшиала.

– Согласись, такое впечатление, словно плывешь на облаке, да?

– Да, – кивнула она.

– Ну вот.

– Быстрее! – вновь потребовала Майа.

– Бедный конь, – напустив на себя деланно строгий вид, сказал Ило, – ему приходится тащить нас на такую высоченную гору. И ведь как усердно выполняет свою работу, хотя очень, очень стар, даже шерсть уже побелела. Так что тебе, толстушка, придется слезать и идти пешком, чтобы наш старина не надорвался.

Со своей шуткой Ило попал впросак, потому что Майа немедленно вознамерилась пойти пешком и затеяла спор, когда ей не разрешили слезть. Эта непревзойденная спорщица временами вела себя так, будто была законной правительницей государства. Впрочем, со временем Майе и впрямь предстояло стать императрицей Пандемии, хотя пока об этом никто не догадывался.

– Не устроить ли нашей малышке день рождения, – примирительно предложил Ило. – Раздобудем пирог и две с половиной свечки, а, дамы?

За все утро на дороге им не встретилось ни души, но сейчас сзади послышался стук копыт. Эшиала обернулась и глянула в маленькое окошко. Через мгновение из тумана возник призрачный всадник – серый на сером коне, когда же он приблизился, оказалось, что на нем алый плащ и шляпа с золотым плюмажем. Не сбавляя скорости, он обогнал фаэтон и легким галопом умчался вперед, исчезнув так же быстро, как и появился. Вскоре туман поглотил стук копыт. Всадник был имперским курьером, но коль скоро скакал всего лишь легким галопом, значит, подъем на гору был труден для лошади.

Эшиала украдкой взглянула на Ило. Ей показалось, будто он нахмурился. Может, предчувствует опасность? Вот и утром на постоялом дворе Ило явно был чем-то встревожен, однако так и не признался в этом. Эшиала подумала, уж не встретил ли он кого-то знакомого, но промолчала, решив не приставать с расспросами – не хотелось омрачать свое счастье.

Ведь совсем скоро все кончится, – через день-два они приедут в Гаазу. Эшиала боялась даже думать о том, что потом произойдет. Она была влюблена, безнадежно влюблена. Зрелая двадцатилетняя женщина, уже мать и вдова, она влюбилась безоглядно, словно пятнадцатилетняя девчонка, хотя и чувствовала себя виноватой в том, что смерть Шанди сделала ее такой счастливой. После встречи с Ило весь мир преобразился. Теперь она ночь напролет готова была лежать, прильнув головой к груди любимого, и слушать стук его сердца. Это ровное сердцебиение придавало ей уверенности, успокаивало.

И немудрено: ее Ило – герой. В армии ему оказывали такие почести, каких не удостаивался ни один военный со времен предшествующей династии. Император готов был пожаловать ему герцогский титул, считал самым преданным и трудолюбивым своим помощником, любил за ровный характер и веселый нрав. Ило был ослепительно красив, к тому же, в отличие от большинства импов, природа наградила его прекрасным цветом лица, а в постели он поистине неутомим. С помощью тысячи изощренных ласк он умел довести Эшиалу до верха блаженства.

Конечно, Ило – известный распутник и изворотлив, как лис. Эшиала знала об этом, но все-таки позволила ему похитить свое сердце, нисколько не сомневаясь, что оно будет разбито. Однако до этого еще не дошло. Зато Ило осуществил свой замысел – показал Эшиале, что значит по-настоящему любить, и благополучно доставил ее в Квобль. А через неделю-другую они приедут в Гаазу, где их долгое путешествие закончится и Ило ее покинет. Таков был негласный договор между ними. Нет, Эшиала совсем не торопилась.

– Поглядите-ка! – воскликнул Ило.

Сквозь туман постепенно проглядывали дома. На вершине перевала располагалась почтовая станция, где можно было сменить уставших лошадей. Завтра их серый снова двинется в путь, впряженный в какую-нибудь другую повозку.

– А теперь ступай к маме, детка, – сказал Ило, передавая Майу матери.

– Как ты думаешь, здесь прилично кормят? – спросила Эшиала, усаживая на колени свою слишком тяжелую дочку.

– Надеюсь, сносно. Почему бы тебе не купить чего-нибудь съестного, пока я меняю лошадей? А отъехав немного, остановимся и перекусим.

Ило надвинул шляпу как можно ниже. чтобы скрыть лицо. Это было совсем на него непохоже, ведь он так гордился своей красотой. Казалось, он боится, что его узнают.

 

2

Эшиала искренне считала себя вдовой, но она ошибалась. Далеко на северо-востоке, в Гувуше, ее муж, со всеми присущими подобному способу передвижения неудобствами, ехал на крыше дилижанса. Рядом с ним сидел торговец шелком-сырцом и изводил его нескончаемыми жалобами на смехотворно низкую плату, которую получит за свой товар. Торговцу вторил мелкий чиновник, сетовавший, что невозможно собрать все новые налоги, необходимые для ведения войны. Наконец оба попутчика утратили надежду пробудить в Шанди сочувствие и оставили его в покое, беседуя исключительно между собой. Им троим достались самые плохие задние места, и их мутило от тряски. Эту часть Пандемии населяли гномы, однако среди пассажиров до отказа набитого дилижанса не было ни одного местного жителя. Гномам полагалось путешествовать в фургоне, в компании соплеменников.

Распнекс расположился впереди вместе с другим дварфом – торговцем скобяными изделиями. Все остальные пассажиры были импами, а кучер, конечно же, фавном.

Шанди гадал, как чувствует себя Инос, сидевшая внутри дилижанса вместе с другими женщинами. Ей, наверное, приходится еще хуже, чем ему.

Дорога вилась среди поросших лесом холмов, но сегодня не попадалось слишком крутых подъемов и спусков, которые мужчинам приходилось преодолевать пешком. После целого дня пыли, ветра и нестерпимого солнцепека на небе появились тяжелые дождевые облака. Шанди очень хотелось принять горячую ванну и сменить одежду, но сначала его, похоже, ожидал холодный душ.

Император подумал, что можно было бы в два раза быстрее ехать верхом, не испытывая и половины нынешних неудобств. Эта мысль не улучшила его настроения. Он вспомнил, как еще в детстве изумлялся, сколь великолепно Инос владеет искусством верховой езды. Краснегарская королева прекрасно справилась бы с лошадью, но вот Распнекс… Дварфов приходится чуть ли не привязывать. чтобы они не вываливались из седла. К тому же в стоимость проезда на дилижансе входила и плата за вооруженную охрану.

– Проклятое место, – проворчал сборщик налогов, подозрительно вглядываясь в густые заросли мрачного леса, сквозь который шла дорога. – Немало засад устраивали здесь!

Шанди буркнул нечто неопределенное, но даже ребенок угадал бы его мысли.

– Позор! – согласился торговец шелком. – И почему армия раз и навсегда не покончит с мятежниками? Не понимаю.

Шанди мог бы поинтересоваться, каким способом торговец предполагает осуществить свой план, и сообщить ему, что менее трех лет назад в этих краях лишил жизни десять тысяч гномов. Однако сдержался, так как для конспирации выдумал историю, будто представляет интересы группы переселенцев, которые хотели бы заняться обработкой невозделанных земель. Попытайся он объяснить, что приехал сюда как раз потому, что эта территория кишит повстанцами, его спутники сейчас же донесли бы на него легионерам, сопровождавшим дилижанс. Между тем двадцать седьмой полк симпатии ему не внушал, ибо был на удивление плохо экипирован и, казалось, набран исключительно из разгильдяев. С каким удовольствием Шанди помуштровал бы их часок, а то и все два! Уж он бы с них три шкуры содрал. Некоторое время Шанди развлекался мыслью о том, до чего было бы забавно на следующей остановке подойти к командиру полка и сказать: «Добрый вечер. Я Эмшандар V, милостью Богов император Пандемии. Хотя самозванец и захватил мой трон, я твой истинный господин. А теперь скажи-ка, всегда ли бронза доспехов была зеленого цвета или ты по какой-то причине приказал ее выкрасить?»

Через час, если, конечно, гномы не устроили засаду, дилижанс должен прибыть в Ягг. Насколько Шанди помнил, городок мог похвастаться лишь тем, что возле него проходила, пусть и неофициальная, граница между захваченной мятежниками и подчинявшейся законной власти территориями, то есть граница между свободным и оккупированным Гувушем. В Ягге был форт, охраняемый имперским гарнизоном, и в городе наверняка хватало агентов Ошпу, с которыми им прежде всего и следовало установить контакт, хотя те всячески остерегались каждого импа. Кроме того, нужно было умудриться уцелеть после этого мероприятия.

Не сбавляя скорости, дилижанс с грохотом пронесся по улице поселка. Беспорядочно разбросанные крытые соломой домики посверкивали на проезжавших чужаков крошечными глазками окон. Это, несомненно, были жилища гномов, ибо импам пришлось бы вползать в эти приземистые строения на четвереньках. Дома казались необитаемыми, но только потому, что их хозяева предпочитали днем спать, а работать по ночам. От ужасающей вони пассажиры на мгновение зажали носы, но дилижанс, миновав поселок, вскоре снова оказался в лесу.

Вот они, прелести Гувуша. К каким только мерам не прибегало правительство, однако так и не удалось изменить эту местность к лучшему. Конечно, в неконтролируемых районах дела шли совсем плохо: там многие жили в землянках, но подобное запустение на одной из главных дорог Империи поистине удручало.

Шанди не мог отделаться от не на шутку встревожившего его вопроса, который Инос задала нынче утром, перед самой посадкой в дилижанс. «Если гномы предпочитают такой образ жизни, – любезно осведомилась она, – почему бы не оставить их в покое?» К счастью, за исключением Распнекса ее никто не слышал. В армии же подобное заявление приравняли бы к измене, а решившегося сделать его вольнодумца немедленно отдали под трибунал. Но императора вряд ли кто-либо посмеет назвать изменником. Объяви он, что война разорительна для казны и лучший способ решить проблему с мятежниками – вывести армию и позволить гномам выбрать свое правительство, никто не осмелится стать у него на пути. Конечно, сенаторы будут против, их поддержат большинство священнослужителей и военачальников, а так же все аристократы, чьи поместья расположены в Гувуше. Вероятно, найдутся и другие недовольные, которые не преминут заявить о себе.

Впрочем, в данный момент Эмшандар, к счастью, не должен принимать подобных решений. Оказывается, иногда и впрямь выгодно лишиться престола.

От неприятных размышлений Шанди отвлек взгляд Распнекса, вытянувшего шею, чтобы увидеть его из-за спин более рослых пассажиров. На безобразном лице дварфа отражалось явное беспокойство. Окруженные множеством посторонних людей, они не могли переброситься даже парой слов, и Распнексу не оставалось ничего иного, как, многозначительно повращав глазами, отвернуться.

В теперешней своей темной поношенной одежде могущественнейший чародей, Смотритель Севера, напоминал старого рудокопа. Дварфы отлично умеют владеть собой, так что же так взволновало Распнекса?

 

3

Пока дилижанс медленно приближался к Яггу, еще дальше на северо-востоке галера «Кровавая волна» бороздила холодное зеленое море. Весла, напоминавшие крылья чайки, поднимались и опускались грациозно и ритмично. Половина команды гребла, большинство же другой половины спало под ногами у гребцов.

Вперед на север!

Взмах весел.

Гэт и Ворк сидели на тесной скамье у огромного весла. Тан Драккор, стоя у руля, не спускал с новичков беспощадных ярко-голубых глаз – глаз убийцы.

Взмах весел.

Гэт чувствовал, что на ладонях у него содрана кожа. С него градом лился пот, все тело пылало.

Взмах весел.

Гэт хотел спросить у Ворка, как ему нравится жизнь моряка, но так запыхался, что не мог говорить. Горло и легкие драло, во рту был кислый привкус металла, противно кололо в боку.

Взмах весел.

Взлетали весла, скрипели уключины. Рулевой высвистывал такт. Волны с шипением разбивались об узкий корпус корабля. Соленый морской ветер приятно холодил кожу.

Взмах весел.

Конечно, это испытание не из легких. Однако франтоватые сопливцы должны узнать почем фунт лиха. Нужно показать этим дерзким щенкам, как далеко им еще до настоящих мужчин. Вон, даже вдвоем едва поспевают за опытными гребцами – слишком быстро выдохлись. Ничего, такова уж их плата за путешествие на галере.

Взмах весел.

Команда пялилась на новичков в ожидании ошибки. Гэт чувствовал, как все они ухмыляются. Ну вот, дождались: слишком быстрый взмах весла. Главная неприятность состояла в том, что Гэт лучше, чем вся команда, знал, что именно должно произойти. Взмах весел.

Способность предвидеть – это и благословение, и страшное проклятие. Ты заранее предупрежден об опасностях и о грядущей радости – что уж лучше? Но можно сойти с ума, когда точно знаешь: впереди ждут неприятности, которых не удастся избежать. Взмах весел.

Гэт увидел, как по обнаженной спине впереди сидящего гребца пробежала струя пота. Значит, и остальным приходится туго, однако они часами могут держать темп.

Высоко над «Кровавой волной» в прохладном и безмятежном небе парили чайки. Счастливые! Взмах весел.

Натруженные пальцы Гэта из последних сил сжимали скользкую от крови деревяшку. Теперь уже скоро. Они с Ворком завязят весло. Совсем скоро! Взмах весел.

Затем их ужасно больно высекут. Гэта утешала лишь мысль о том, что он стойко перенесет наказание. А вот Ворк не будет столь же стоек, это уж точно. Взмах весел.

Между тем именно Ворку и хотелось плавать на больших кораблях, как плавали его отец, дед и все предки с незапамятных времен. Гэт же ни о чем таком даже и не помышлял. Взмах весел.

Просто он стремился попасть в Нордленд и рассказать танам о коварном узурпаторе, свергнувшем смотрителей, о том, что существует новый Свод Правил, который отец Гэта разработал перед смертью. Гэт исполнит задуманное в память об отце… Этого требует долг.

Взмах весел.

Ради отца он готов на все. Вот сейчас… Они таки завязили весло! Мощным ударом юношей опрокинуло навзничь. Гребцы сердито завопили.

 

4

В то время как одноконный фаэтон направлялся в Гаазу, дилижанс пересекал просторы Гувуша, а галера плыла на север, отец Гэта находился на ветхом суденышке в далеком теплом океане, где-то на самом краю земли. «Неустрашимый» покачивался на волнах под солнцем цвета расплавленной меди. Слабый ветер еле-еле наполнял паруса. Чайки, рассевшись на реях, чистили перья, – даже им не хотелось летать в такой день. Вдалеке на севере виднелись смутные очертания острова Китх.

Рэп, король Краснегара, прислонившись к лееру, терзался мрачными мыслями о неудачах и поражении. Сегодняшнее утро миновало, оставив кровавый след на страницах истории: полегли бойцы пяти легионов, убита не одна тысяча гоблинов…

И вся эта жуткая резня затеяна, похоже, лишь для того, чтобы узурпатор мог продемонстрировать свою силу. Несомненно, Зиниксо сейчас торжествует в Хабе – еще бы, ведь он хозяин мира, самозваный властитель. И возможно, в это самое время сотни вольных волшебников, убоявшись угроз Всемогущего, собрались в столице, чтобы присягнуть ему в преданности и вступить в Сговор.

Правда, Чародей Олибино поведал всему миру о новом Своде Правил, и это огромный шаг вперед, но Смотритель Востока умер, не завершив дела. Так с какой стати вольным волшебникам вступать в мифическое движение сопротивления, которое не в состоянии спасти даже собственного вдохновителя? Смерть Олибино лишний раз подтвердила, что оппозиция слаба и недостаточно организованна.

Драконий смрад все еще заражает атмосферу. Эти чудовища вдоволь напировались в Бандоре! Теперь Сговор, похоже, загоняет их в логова. Что ж, тем лучше, но Рэп знал: ему нельзя успокаиваться до тех пор, пока драконы не окажутся взаперти, но понятия не имел, что делать дальше.

Его мрачные мысли рассеяло звяканье человеческих костей – грозный Тик Ток, улыбаясь, шагал по палубе. Его лицо и гибкое тело сплошь покрывали разноцветные татуировки, зубы были остро отточены. Возможно, кость в носу и не мешает улыбаться, но вид Тик Тока говорил об обратном. Копну его буйных черных волос украшали новые ракушки, одеяние же состояло лишь из набедренной повязки, сделанной из тех самых позвякивающих костей.

– Горюешь, друг мой? – спросил он Рэпа.

– Да, мне есть о чем сокрушаться.

Сверкнув глазами, людоед стиснул плечо Рэпа, словно желая убедиться, не слишком ли сильно тот похудел.

– Не изводись так, иначе от тебя кожа да кости останутся. Ты попросту зачахнешь.

Поведение Тик Тока красноречиво свидетельствовало о том, что у него уже готово средство от тоски.

– Тогда ободри меня, – сказал Рэп.

– У нас на борту двадцать девять волшебников и восемь магов. Стоит лишь захотеть – и эта старая лохань моментально окажется в Хабе.

– Но тогда нам придется сдаться Сговору.

Тик Ток оперся локтями о леер и спросил:

– У тебя есть какой-то другой план?

– Э-э-э… осталось обдумать кое-какие детали.

Антропофаг недовольно выпятил губы:

– Мы не можем ждать вечно. К чему попусту тратить время?

Тик Ток злился, потому что Рэп удерживал его от сражений. Несмотря на присущее ему легкомыслие, людоед отличался крайней жестокостью. Помимо него, на корабле было еще двадцать четыре антропофага, причем с виду куда свирепее Тик Тока, но все они безоговорочно признавали его верховенство. Разумеется, Тик Ток – могущественный волшебник, однако это ничуть не помешало ему пристраститься к каннибализму.

В этот момент ладонь размером с маленькую подушку опустилась на плечо Рэпа. Едва не потеряв равновесие от неожиданности, он оглянулся, досадуя, что не заметил, как подошел Тругг.

Огромный бородатый тролль приветливо улыбнулся, обнажив зубы, из которых получилась бы прекрасная клавиатура для фортепьяно. Тругг, пожалуй, даже больше Тик Тока смахивал на чудовище из кошмарного сна, но за его жутковатой внешностью скрывалось сердце нежное, как ромашка. Тругг был самым могущественным волшебником из присутствовавших на корабле. Даже его мать Грунф не могла тягаться с ним в колдовстве, хоть и была Смотрительницей Запада. Просторный балахон надежно защищал Тругга от солнца, но его руки и лицо сильно обгорели.

– Он прав, Рэп, – пробурчал тролль. – Что толку горевать? Прошлого не воротишь. Главное – победить в будущем.

Казалось, на корабле вот-вот вспыхнет бунт. Никто открыто не обвинял Рэпа в том, что он не позволил им вмешаться, и Олибино погиб, не получив поддержки, но его отказ от активных действий, похоже, истолковывали как нерешительность. Рэп злился, однако понимал, что лучше перевести все это в шутку, иначе члены его экипажа сожрут друг друга от отчаяния. Он видел: команда настороже. Почти голые людоеды по двое и трое лежали на палубе. Тролли держались особняком – сидели в трюме и кубрике, но и они были начеку. Грунф обосновалась в чулане, лучше всего защищавшем от солнца, перетащив туда свои пожитки. Сейчас чародейка расчесывала длинные седые волосы. Нагота подчеркивала непривлекательность ее дряхлого, морщинистого тела. Старуха тоже ожидала реакции Рэпа.

Старый доктор Сагорн, единственный простой смертный на корабле, стоял у руля, всем своим видом показывая, как легко быть моряком, если в голове у тебя имеются мозги. Лохмотья Сагорна портили картину, но несмотря на это, доктор дерзко улыбался.

– Эти джентльмены, ваше величество, намекают, будто покойный Чародей Олибино выполнил за вас всю работу. И теперь вам не нужно гоняться по всему свету, шепотом распространяя новости о новом Своде Правил, ибо все свободные волшебники в курсе дела. Вы наш лидер? Так ведите нас куда-нибудь.

Лидер? Неужели Боги так глупо подшутили над ним, взвалив на его плечи непосильное бремя власти? Он на сегодняшний день один из слабейших волшебников в Пандемии. Так почему же выбрали именно его? Конечно, Рэп создал новый Свод Правил, но это вовсе не значит, что он сможет воплотить его в жизнь. Снова почуяв драконий смрад, Рэп вздрогнул. Он лишен возможности действовать, пока эти мерзкие твари не уберутся в свои логова. Никаких опрометчивых поступков, ничего, что отвлекло бы внимание Сговора от этих гнусных страшилищ! Но Тик Ток, разумеется, прав: следует пока заняться менее важными делами.

– Я очень рад, что не нужно ехать в Сисанассо, – сказал Рэп. – Если среди фавнов есть вольные волшебники, они не хуже нашего слышали послание Олибино. С этим все согласны?

Тругг кивнул. Тик Ток выжидающе смотрел на Рэпа. Вся команда обратилась в слух, не считая пары троллей, у которых в трюме нашлись дела поважнее.

– Так мы плывем в Тхам?

Антропофаги и тролли нахмурились. Грунф недоверчиво фыркнула у себя в чулане. Конечно, можно было предположить, что в Тхаме действует некая таинственная сила, что она существует. Однако особое заклятие защищало Тхам от чужаков, заставляя считать его всего лишь миражом.

Сагорн не был волшебником, а потому верил в существование Тхама, но сейчас даже доктор насмешливо покачал головой.

– При самом благоприятном стечении обстоятельств нам потребуются недели, чтобы попасть в Тхам, – сказал он. – А с теперешней скоростью и за несколько лет туда не добраться. Думаю, вы, господа, не возьметесь наколдовать попутный ветер.

Все неодобрительно закачали головами. Этот Сагорн просто невыносим, ведь прекрасно знает, что нельзя безрассудно рисковать, используя магию для изменения погоды.

– Между прочим, надвигается сильнейший шторм, – буркнул Тругг, принюхиваясь.

В этот момент Рэп окончательно отказался от мысли о Тхаме – его команда не пойдет за ним туда. Он должен предложить более подходящий план, да поскорее. Вдруг его осенило. Конечно, нужно время, чтобы все обдумать…

– Сагорн, ты ведь историк, скажи, использовал ли кто-нибудь всех драконов во время Драконьих войн? – спросил он.

– Точно не знаю, но в давние времена этих чудищ было гораздо больше, – задумчиво произнес Сагорн. и вдруг светло-голубые глаза его хитро заблестели. – Ты хочешь знать, использовал ли кто-нибудь столько же драконов, сколько сегодня?

– Да, именно это.

– Так-так… И сколько же их было сегодня? – поинтересовался Сагорн, торжествуя.

Рэп точно знал только одно: очень много. Пришлось обратиться с этим же вопросом к остальным членам команды.

Тик Ток уверенно сказал, что драконов было три сотни, и все людоеды горячо его поддержали. Тругг заявил, что их было всего двести. Тролли конечно же согласились с ним. Казалось, разногласие добром не кончится. Сагорн заметил это и, усмехнувшись, поспешил ответить Рэпу:

– В летописях говорится, что число драконов не превышало пятнадцати. Конечно, после таких опустошительных войн мало кто заботился о достоверности летописей. Потребовались века, чтобы восстановить некоторые территории. Но не вызывает сомнений тот факт, что любой дракон способен с легкостью уничтожить легион солдат. Эти твари почти непобедимы. – И, довольный своим ответом, Сагорн улыбнулся.

– Тогда зачем Зиниксо использовал столько драконов? – поинтересовался Рэп.

– Чтобы нагнать страху? – вслух подумала Грунф.

– Хотел узнать, сможет ли он распоряжаться таким полчищем драконов? – предположил один из троллей.

– Маленький мальчик забавляется с папашиным копьем? – усмехнулся зверского вида людоед.

– Потому что он безумен, – отрезал Сагорн. – Пытается доказать самому себе, будто непобедим. И чем больше доказывает, тем меньше в это верит.

– Думаю, не в этом дело, – возразил Рэп, удивляясь, что до сих пор никто не догадался, куда он клонит. – И вот что хочу вам сказать: нигде в мире нет волшебников больше, чем у нас на корабле. Только Сговор превосходит нас численностью. Драконьи логова совсем рядом, а значит, мы должны сделать так, чтобы Зиниксо никогда не смог использовать этих тварей.

Его слова утонули в восторженных возгласах.

– Вот здорово! – просиял Тик Ток.

– Умно! – пробормотал Сагорн. – Как насчет того, чтобы прикончить драконов, Тругг?

Тролль одобрительно закивал и пробасил:

– Мерзкие твари!

Он бы ни за что и мухи не обидел, но драконы – это другое дело.

– Конечно, – добавил доктор, восхищенно глядя на Рэпа, – мы самым возмутительным образом нарушаем Свод Правил, но узурпатор его уже аннулировал. После того, что Зиниксо совершил сегодня, контроль за драконами не может считаться прерогативой Смотрителя Юга! Это очень кстати! Наконец-то избавим мир от этих монстров!

Рэп и не думал заходить так далеко. Он часто вспоминал восход солнца, которым любовался в крепости Уэрд, ибо в жизни не видел ничего восхитительнее, но никакая красота не может оправдать зло, причиненное драконами. Без них мир станет лучше. Рэп печально кивнул.

– Лит'риэйн будет вне себя от гнева.

– Тебе лучше предупредить его о своих планах, – посоветовала Грунф. – Чародей в драконах души не чает.

Конечно, старуха права. Смотритель Юга был важной персоной, пусть пока и держался в тени. Он не давал о себе знать, хотя наверняка притаился где-нибудь в Илрэйне. У Лит'риэйна, должно быть, много сторонников. Он эльф, поэтому не станет поддерживать Зиниксо, к тому же в прошлом они смертельно друг друга ненавидели, но Рэп знал, что нельзя предугадать, как поступит эльф в той или иной ситуации, а потому не слишком надеялся на поддержку Лит'риэйна.

– Кто-то должен отправиться к Смотрителю Юга и все ему объяснить, – наконец решил он.

Все присутствующие уставились на Рэпа, считая, что он и должен это сделать.

– Думаю, не найти лучшей посланницы, чем Грунф, – сказал Рэп, которого кидало в дрожь при одной мысли об очаровательном, обаятельном и безжалостном Лит'риэйне.

– Не представляю, как столь почтенная дама тайком проникнет в Илрэйн. – усмехнулся Сагорн.

– Да и вряд ли ее станут слушать, – задумчиво произнес Тик Ток.

Рэп не на шутку встревожился:

– Так вы считаете, что я должен явиться к Лит'риэйну и сообщить, что мы собираемся убить его ненаглядных драконов?

Именно этого и ожидала от него вся команда.

– Возьми на себя Лит'риэйна, – весело пробасил Тругг, – а уж о драконах мы позаботимся. – И тролль дружески хлопнул Рэпа по плечу.

Рэпа утешала единственная мысль: на несколько ближайших дней мир на корабле обеспечен, а за это время он сможет придумать что-нибудь получше. Пока же он предложил конкретный план действий и сумел сохранить свой авторитет.

– Что ж, выходит, мне в добровольно-принудительном порядке предлагают отправиться в Илрэйн, – вздохнул он. – А что у нас с обедом, кстати говоря?

– Сам выбирай, – ухмыльнулся Тик Ток. – Тебе решать, будешь ли ты посланником или обедом.

 

5

Принцесса Кадолайн, старшая дочь Рэпа, сидела на камне. Окрестности до боли в сердце напоминали ей о родине. Склоны холмов поросли низенькой чахлой травой и крошечными цветами, похожими на разноцветные звездочки. Холодный ветер колыхал кусты, укоренившиеся среди валунов. В лощинах зеленели мох и осока.

Далеко за горизонтом, на севере, остались Зимний океан и Краснегар – родина, которую Кейди не видела уже много месяцев и, возможно, не увидит никогда. А как бы ей хотелось вернуться домой! Тогда все жуткие месяцы, проведенные у гоблинов, забудутся, как дурной сон. Возможно, дома Кейди встретят папа и мама. Как же они ей обрадуются! А если даже родители и не вернулись, то в Краснегаре ждут Ив и малыш Холи, заметно подросший и, наверное, уже вовсю болтающий. Сотни старых друзей соберутся послушать рассказы Кейди, а потом она познакомит всех со своей новой подругой и спасительницей.

Тхайла сидела на том же валуне и пристально смотрела куда-то вдаль. По правде говоря, камень был тесноват для двоих и вокруг хватало других валунов, но Кейди хотелось держаться поближе к своей недавно обретенной защитнице.

Тхайла, годами чуть постарше Кейди, внешностью походила на эльфов, изображения которых краснегарская принцесса часто видела в книгах. У Тхайлы были заостренной формы уши, большие раскосые глаза золотистого цвета и широкий, почти как у Рэпа, нос. Кейди она казалась очень миловидной. К тому же так романтично, если тебя спас один из пиксов, которых мало кому доводилось встречать.

У Кейди на языке вертелись тысячи вопросов, но ей не хотелось отвлекать подругу от размышлений. Путешествие с помощью магии произвело на Кейди странное впечатление. В книгах об этом рассказывалось совсем не так. Принцесса думала, что окажется в Краснегаре, но после полета в темноте приземлилась здесь, среди холмов. Но случилось это вовсе не из-за того, что чары иссякли. По мнению Тхайлы, за ними могли следить, и нужно было все хорошенько обдумать. Размышляла она уже полчаса, а то и дольше.

Все окрестные валуны пестрели разноцветными пятнами: бледно-зелеными и оранжевыми, красными и белыми. Кейди прищурилась, и ей показалось, будто пятна эти складываются в удивительные картины. Отец как-то объяснил ей, что лишайники – очень древние растения. Однажды Рэп и Кейди гуляли около торфяников и увидели камень, который лишайники превратили в подобие человеческого лица. Рэп поведал дочери, что наблюдает за этим валуном на протяжении уже многих лет, и с тех пор камень совсем не изменился.

Вдруг Тхайла посмотрела на Кейди и, грустно улыбнувшись, сказала:

– Прости меня! Ты на редкость терпелива! Я следила за событиями, происходившими в Хабе.

Хаб располагался в тысяче лиг отсюда, но Кейди ничуть не удивилась словам подруги. Волшебницы еще и не такое умеют!

– Не стоит извиняться. Я уверена, что ты была очень занята.

Тхайла грустно покачала головой:

– Приятного мало! Узурпатор приказал всем волшебникам вступить в Сговор.

– Но ты-то ведь не собираешься вступать, правда? – встревожилась Кейди.

– Никогда! – ответила Тхайла, содрогнувшись. – Думаю, мало кто подчинился этому приказу. Смотритель Востока выступил с протестом.

– Олибино? Но император сказал, что не знает, где теперь Смотритель Востока.

– Он мертв. Его убили участники Сговора.

– Из-за того, что он сделал с гоблинами?

– Это не он. Гоблинов и легионеров уничтожил сам Сговор.

Тхайла встала и расправила юбку из неброской ткани в зеленую и бежевую полоску.

Кейди очень нравился простой, но красивый наряд подруги – полосатая юбка, белая блузка и короткие сапожки с загнутыми вверх носами. Девушка никогда не видела, чтобы кто-нибудь так одевался, и решила наряжаться так же, когда вернется в Краснегар. «Вот что носят в Тхаме», – скажет она всем знакомым. Кейди очень хотелось снова одеться прилично, после того как многие месяцы пришлось носить лохмотья, и сейчас она обрадовалась бы старым вещам, хранившимся у нее в чулане.

– Олибино упомянул о твоем отце, – сказала Тхайла. – Кажется, с ним все в порядке. Во всяком случае, Сговор еще не поймал его, это точно. Однако чародей не сказал, где король Рэп находится сейчас. Все вокруг неожиданно покрылось туманом.

– Спасибо, – взволнованно пробормотала Кейди. Она была уверена, что мама и Гэт вне опасности – император их защитит. Но как же замечательно узнать, что и с папой все в порядке. Сколько чудесных историй поведают они друг другу, когда снова встретятся. И рассказы Кейди нисколько не уступят рассказам родителей и брата.

– Но теперь я не знаю, что делать, – произнесла Тхайла, стиснув руки и устремив взгляд на север.

– О каком это препятствии ты говорила? – поинтересовалась Кейди.

– Я имела в виду, что на Краснегар наложено заклятие. Прекрасное место, Кейди, хоть маленьким его, пожалуй, не назовешь! – И Тхайла чуть заметно улыбнулась.

Кейди обрадовалась, что ее подруга хоть капельку повеселела. Слишком уж, по ее мнению, Тхайла печальна для волшебницы. Конечно же Краснегар слишком мал! Но сейчас не время спорить об этом.

– Что за заклятие? Кто-нибудь пострадал от него?

– Нет, да к тому же никто о нем и не догадывается. Даже не каждый волшебник его заметит.

Тхайла, казалось, с трудом подбирала слова. Возможно, волшебство трудно объяснить.

– Значит, ты наделена большой магической силой?

– Очень большой, – с грустью ответила Тхайла. – В этом моя проблема. Возможно, я самая могущественная волшебница со времен Чародея Трэйна.

– О-о-о! – изумилась Кейди, недоумевающая, о какой проблеме может идти речь. Существовало множество легенд о Трэйне. Возможно, когда-нибудь напишут книги и про Тхайлу? Например, о том, как волшебница спасла принцессу Кадолайн?

Тхайла, похоже, угадала мысли подруги.

– Конечно, я очень, очень могущественна, – сказала она с улыбкой, – однако не знаю, как обойти заклятие. Оно точно сторожевой пес: залает, как только почувствует колдовство. Должно быть, твой отец слишком много значит для Сговора.

– Думаю, так и есть. Он, как и Эмин, разработал Свод Правил.

Кейди не очень хорошо разбиралась во всем этом, но знала, что император доволен новым Сводом Правил.

– А Всемогущий, кстати, здорово рассержен на твоего отца.

– Кто рассержен?

– Узурпатор Зиниксо. Теперь он величает себя Всемогущим. Дварф сошел с ума… рехнулся! – Тхайла нахмурилась. – Но это значит, что и ты тоже очень важная персона! Если бы Зиниксо удалось поймать тебя и сделать своей заложницей, то у него появился бы шанс заставить твоего отца сдаться, верно?

Кейди кивнула в ответ. Ей стало не по себе от мысли, что ее снова похитят. Нет, только не сейчас!

– Ты права, – упавшим голосом произнесла она.

– Понимаешь, Зиниксо, должно быть, и наложил на Краснегар заклятие, чтобы быть в курсе дела, если твой отец попытается попасть домой. Для чего же еще потребовались такие сильные чары? – задумчиво сказала Тхайла, покусывая губу. – Только двое волшебников владеют столь огромной магической силой.

– Ты?

– Нет, что ты! Тогда я просто сняла бы это заклятие. Я имела в виду Зиниксо, ведь ему помогают сотни волшебников.

– А кто второй?

– О нем я предпочитаю не говорить.

– Что же это за волшебник, который сильнее тебя? Ведь ты могущественна, как Чародей Трэйн.

– Это волшебница. Нет, она даже больше, чем волшебница!

– О! Значит, она полубогиня?

Тхайла вздрогнула, широко раскрыв глаза.

– Что ты об этом знаешь?

– Когда-то папа тоже был полубогом, – скромно потупилась Кейди.

– «Когда-то»? Что значит когда-то? Расскажи мне.

– Да я и сама толком не знаю. Мама что-то рассказывала нам с Гэтом, когда нас схватили гоблины, но я забыла.

Тхайла долго смотрела на подругу, а затем вздрогнула.

– Все это очень странно, Кейди! Простым смертным не полагается знать об этом. Думаю, Боги послали меня к тебе.

– А я и не сомневаюсь в этом!

Тхайла рассмеялась, но через мгновение опять погрустнела и пригладила свои кудрявые каштановые волосы. Короткая стрижка молодила ее.

– Ну, что будем делать? Отправить тебя в Краснегар с помощью магии я не сумею, а пешком идти слишком далеко.

Кейди вскочила с камня и предложила, прибегнув к волшебству, раздобыть пару лошадей.

– Я не могу сделать этого: наблюдатели слишком близко, – ответила Тхайла, грустно покачав головой. – Знаешь, Кейди, пожалуй, мне следует вернуться в Тхам и обо всем рассказать Хранительнице. – Волшебница стиснула руки. – Она наверняка знает, как поступить, но… Но куда мне тебя девать? Не оставлять же здесь?

– Я пойду с тобой в Тхам. Мне ведь нечего бояться, верно? – спросила Кейди, поправляя магическую рапиру, висевшую у нее на поясе.

– Как знать, – ответила Тхайла, снова стиснув руки. Ее голос звучал как-то странно. – Зиниксо тебе пока не угрожает. А Хранительница, боюсь, никогда не отпустит тебя: слишком много всего ты видела и слышала.

Кейди задумалась. Домой ей нельзя, а больше идти некуда. Она бы не отказалась побывать в Тхаме, но чужих туда не пускали. Правда, много лет назад мать Кейди тайком проникла в Проклятую страну, однако она была гостьей одного из тамошних жителей, а это совсем другое дело. И все-таки Кейди точно знала, что в Тхаме ей будет лучше, чем в плену у гоблинов.

– Я не представляю, где можно чувствовать себя в полной безопасности. И почему это Хранительница не отпустит меня? Кто же поверит, будто я с помощью колдовства побывала в Тхаме?

– Да любой волшебник подтвердит, что ты не врешь, – резко ответила Тхайла. – У тебя есть где-нибудь родственники или друзья?

– Есть родственники в Хабе, но я ничего о них не знаю.

– О Хабе не может быть и речи! – содрогнулась Тхайла. – Но я не должна брать тебя в Тхам. Не должна!

– Но ты ведь очень могущественная волшебница, – улыбнулась Кейди. – Сама же сказала.

– И все-таки я не могу идти против воли Хранительницы, Кейди!

– Значит, это она полубогиня? Разве она злая?

– Нет! Но Хранительница защищает Тхам, это ее миссия, а потому она вынуждена быть безжалостной, Кейди!

– «Безжалостной»? Что значит безжалостной?

Тхайла отвернулась, а затем отчетливо произнесла:

– Она убила моего мужа и ребенка.

Волшебница подошла к одному из валунов и без сил опустилась на него. Кейди едва не задохнулась от волнения.

– Какой ужас!

Ей и в голову не пришло, что Тхайла была матерью, слишком уж молода для этого. Тут Кейди заметила, что ее подруга плачет. Ох!

Теперь на камне вполне хватало места для двоих. Кейди села рядом с подругой и крепко ее обняла. Через минуту Тхайла всхлипывала на плече у Кейди. А Кейди вспомнила отца и мать, подумала о доме, об этом совсем глупом брате-близнеце, и вскоре тоже расплакалась.

Девушки сидели, обнявшись, на валуне, окруженном цветами и чахлой травой, и плакали. Над ними простиралось блекло-синее небо.

В ожидании лучших дней: