На часах было половина первого – половина первого ночи – восьмого сентября, и Кит лежала в кровати с ноутбуком, сочиняя письмо для Трейси. Она знала, что время для писем не самое подходящее – будь она дома, мама непременно постучала бы в дверь с встревоженным: «Кит, у тебя все в порядке? Не засиживайся, пора спать!»

В Блэквуде никто не следил за тем, во сколько выключают свет ученицы, и Кит это несказанно радовало. За прошедшую неделю она почти привыкла к новой школе, но по ночам ей по-прежнему было не по себе. Лампочку в коридоре так и не поменяли («Электрики из деревни Блэквуд отказываются к нам ехать, говорят, что слишком далеко», – виновато повторяла мадам Дюре), и хотя по ночам комнату заливал лунный свет, Кит не могла отрешиться от мысли о кромешной темноте, которая поджидала ее по ту сторону двери.

В Блэквуде ей постоянно снились сны. Она была уверена, что ей что-то снится – после пробуждения сознание цеплялось за обрывки сновидений, – но не могла вспомнить, что именно. Из-за этого Кит боялась засыпать: она выключала свет, только когда глаза начинали слипаться, а мысли путаться. В конце концов Кит решила, что неплохо будет обзавестись привычкой делать уроки и писать письма по ночам.

«Дорогая Трейси, – печатала она, – прости, что долго тебе не писала. В первый день я отправила пару строк маме, чтобы она прочитала, когда доберется до Шербура, а потом меня завалило уроками. К тому же я привыкла к электронным письмам и смс, а тут приходится подписывать конверты и клеить марки. Мрак!

Учиться здесь сложнее, чем в обычной школе. Возможно, потому, что класс очень маленький. Только представь, нас всего четверо. Четыре ученицы на всю школу! Фактически у нас тут индивидуальные занятия. Математику и естественные науки преподает профессор Фарли, милый старичок с забавной бородкой. Литературу – сама мадам Дюре. А уроки фортепиано дает Жюль! Нет, одного восклицательного знака мало, пусть будет так:!!!!!!!!!! Но даже они неспособны передать, насколько он потрясающий. Если бы мой телефон ловил здесь сигнал, я бы обязательно послала тебе фото. А так придется ограничиться признанием, что я вдруг стала очень интересоваться музыкой.

Девочки, с которыми я учусь, очень разные. Больше всего мне нравится Сэнди Мейсон, тихая, застенчивая, но очень милая. Надеюсь, у меня получится уговорить ее разыграть остальных или забраться ночью на кухню, чтобы устроить потом вечеринку в пижамах. Линда Ханна и Рут Краудер в прошлом году учились в одной школе. Потом родители Рут решили перевести ее сюда, и Линда уговорила маму отправить ее в Блэквуд. Рут страшненькая, но очень умная, а Линда, наоборот, красавица, но головой работать не привыкла. Так что они прекрасно дополняют друг друга.

Я до сих пор не знаю, почему нас выбрали. Профессор Фарли говорил что-то про «особые критерии», а мадам Дюре упоминала какие-то качества, но я даже не представляю, о чем идет речь. На мой взгляд, у нас нет ничего общего. И я по-прежнему не понимаю, почему меня приняли, а тебя нет. Я спрашивала мадам Дюре, но она ответила, что не может обсуждать с нами результаты вступительных экзаменов.

Хотела бы я сказать, что мне здесь нравится. В некотором смысле так и есть. Все очень милы, и занятия тут интересные. Но есть что-то… что я не могу толком объяснить (да и ты, наверное, посмеялась бы надо мной, если бы я попыталась). У меня такое чувство, что здесь что-то не так. Оно появилось, когда мы проехали через ворота Блэквуда, и с тех пор только усиливается, как будто…»

Кто-то закричал. Крик раздался в темноте за дверью, в дальнем конце коридора, – и оборвался, словно кому-то зажали рот.

Кит тряхнуло, как от разряда током. Рука дернулась, отчего на экране появился бессвязный набор букв. Отложив ноутбук в сторону, Кит подтянула колени к груди и прислушалась. В Блэквуде царила тишина.

«Но я слышала, как кто-то кричал», – сказала она себе. Кричали на их этаже. От боли? От страха? Может, кому-то приснился кошмар? Или это был крик о помощи?

«Ну уж нет. Я туда не пойду. Я просто не могу открыть дверь и выйти в коридор», – подумала Кит.

Но что, если кому-то плохо? Вдруг кто-нибудь из девочек заболел? Не станет же человек так кричать без причины. Может, Рут или Линда лежит сейчас у себя в комнате и дрожит от страха или боли, молясь, чтобы кто-нибудь услышал их и пришел на помощь?

Медленно, словно против воли, Кит поднялась с кровати и подошла к двери. Густая тьма коридора предстала перед ней во всей красе; за границами светлого круга перед комнатой не было видно абсолютно ничего.

Кит стояла на пороге, напряженно вслушиваясь в тишину. Но молчание Блэквуда нарушали лишь биение ее сердца и тихий звук ее взволнованного дыхания.

«Наверное, мне показалось, – попыталась успокоить себя Кит. – Должно быть, я задремала и мне все приснилось».

И тут она снова услышала – нет, не крик, скорее всхлип или стон. Он раздался в том конце коридора, где находилась комната Сэнди.

«Так, мне не показалось. Придется идти», – смирилась Кит.

Набрав полную грудь воздуха, словно перед нырком в ледяную воду, она еще секунду постояла на светлом пятачке – и шагнула в темноту.

На мгновение Кит почудилось, будто она и в самом деле погрузилась в воду. Темнота окутала ее плотной пеленой, забиваясь в глаза, нос и уши. У Кит перехватило дыхание; кое-как совладав с подступающей паникой, она принялась шарить рукой в поисках стены. Ощутив под рукой прохладную шероховатость обоев, девушка наконец-то выдохнула и начала осторожно двигаться вперед.

Перед тем как сделать шаг, Кит всякий раз проверяла пол под ногами. Она понимала, что ведет себя глупо, но из-за непроницаемой темноты ей казалось, будто она идет в никуда. Кит бы не удивилась, растворись вдруг доски паркета во мраке, обрекая ее на падение в пустоту. А если впереди девушку поджидало что-то, существование чего она даже не могла себе вообразить? С трудом поборов дрожь, Кит обернулась на пятно света, оставшееся возле порога ее комнаты.

И увидела, как оно постепенно уменьшается, словно темнота, медленно, но неотвратимо наползает на светлый пятачок.

«Да что происходит? – испуганно подумала Кит, после чего дверь с громким щелчком закрылась, и коридор окончательно погрузился в темноту. – Так, Кит, не паникуй, – твердо сказала она себе. – Это просто сквозняк!»

Но откуда мог взяться сквозняк, если воздух в коридоре был абсолютно неподвижным? Витражное окно не пропускало ни малейшего ветерка. Стоит ли идти вперед или же лучше вернуться в комнату? Одна мысль о горящей возле кровати лампе заставила Кит замедлить шаги. Но если она отступит, то кричавший человек так и не дождется помощи.

«Надо идти. Выбора нет. Я должна узнать, что случилось».

Не отрывая руку от стены, она двинулась дальше по коридору. Паркет тихо поскрипывал у нее под ногами, но в безмолвии коридора этот звук казался пронзительным визгом. Когда пальцы наконец нащупали дверь Сэнди, у Кит вырвался вздох облегчения. Нашарив ручку, она попыталась ее повернуть. Бесполезно.

– Закрыто! – воскликнула Кит, не в силах в это поверить. Как Сэнди смогла запереться изнутри, если замок на двери был только снаружи?

Выпустив ручку, Кит постучала по дереву костяшками пальцев. Дробь прокатилась по коридору, а из комнаты донесся слабый стон.

– Сэнди! – позвала ее Кит, теперь уже не на шутку обеспокоенная. Сжав пальцы в кулак, она принялась изо всех сил колотить по двери, мало заботясь о том, что может перебудить весь этаж. – Сэнди, ты меня слышишь? С тобой все в порядке? Сэнди!

Когда ответа не последовало, Кит снова схватилась за ручку в отчаянной попытке ее повернуть. Удивительно, но на этот раз ручка легко поддалась. Навстречу Кит хлынул поток ледяного воздуха.

– Сэнди? – крикнула Кит, переступая порог. Девушка с первой же секунды поняла, что в комнате, помимо Сэнди, есть кто-то еще, хотя и не знала, откуда взялась эта уверенность.

Чувствуя непреодолимое желание развернуться и сломя голову бежать по темному коридору обратно в свою комнату, Кит все-таки пошла вперед. У Сэнди было так холодно, что ее начал колотить озноб.

– Кто здесь? – дрожащим голосом спросила Кит. – Кто здесь?

Она слышала, что рядом кто-то дышит, дышит тяжело, словно пробежал перед этим несколько лестничных пролетов. Чем ближе Кит подходила к тому месту, где должна была стоять кровать, тем сильнее становился сковывающий движения холод; в конце концов ей начало казаться, что она больше не может ступить ни шагу. Вытянув руку вперед, она наткнулась на прикроватный столик и отыскала в темноте стоявшую на нем лампу. На ощупь та была словно кусок льда.

Нажав онемевшим от холода пальцем на кнопку, Кит заморгала от озарившего комнату благословенного света и начала оглядываться. Если здесь и в самом деле был кто-то, кроме Сэнди, он исчез. Комната выглядела как обычно. И Сэнди сидела на кровати с видом лунатика, явно не понимая, что происходит. Кожа у нее была синеватого оттенка, словно девушка пару часов провела на морозе. Кит кинулась к подруге и схватила ее за руку.

– Ты замерзла! – воскликнула она. – Немедленно закутайся в одеяло. Что происходит?

– Кит? – неуверенно проговорила Сэнди. – Кит, это ты?

– Конечно, я! – Кит накинула одеяло подруге на плечи и подоткнула со всех сторон. – Закутайся, а то подхватишь воспаление легких. Почему у тебя в комнате так холодно? Сэнди, ты проснулась? Ты странно себя ведешь…

– Да. Да. Я проснулась, – Сэнди потрясла головой, словно пытаясь избавиться от сна. – Что ты здесь делаешь? Сколько времени? Полночь?

– Больше, – ответила Кит. – Я пришла, потому что ты кричала. Не помнишь?

Непонимающий взгляд Сэнди был красноречивее всяких слов.

– Нет, не помню. Наверное, что-то приснилось.

– И дверь у тебя была закрыта.

– Быть этого не может. Ты же знаешь, ее нельзя запереть изнутри, – Сэнди замолчала, а потом повторила слова Кит: – Дверь была закрыта? Моя дверь?

– Да, но потом открылась, когда я повернула ручку во второй раз. И в комнате кто-то был. Клянусь, Сэнди, когда я вошла, здесь кто-то был. Я никого не видела, просто почувствовала…

– Мне снилось… ну, то есть я думаю, что снилось… – испуганно отозвалась Сэнди. – Что у моей кровати стоит женщина. Молодая, лет двадцати пяти, в старинном длинном платье. Я разглядела даже в темноте. Она стояла и смотрела на меня.

– Конечно, тебе приснилось, – сказала Кит. Ноги у нее внезапно ослабели, и она тяжело опустилась на край кровати. – Как иначе?

– Да, как иначе? – эхом отозвалась Сэнди. – Вот только это случается не в первый раз.

– Не в первый?

– Нет, женщину в старинной одежде я увидела только сегодня. И чуть не замерзла тоже впервые. Но странные сны мне снятся уже давно. Я говорила тебе, что живу с бабушкой и дедушкой?

– Да.

– Мои родители погибли три года назад, – сказала Сэнди. – На пятнадцатую годовщину свадьбы. Папа подарил маме путешествие, хотел устроить второй медовый месяц. Они полетели на Багамы, и самолет упал в море. Их даже не нашли.

– Ужасно… – прошептала Кит. – Мне так жаль.

– Я в это время была у бабушки, – продолжала Сэнди. – И узнала о катастрофе сразу, как только она случилась. Стояла на кухне, помогала бабушке готовить и вдруг узнала. Сказала ей: «Бабушка, самолет упал». Она поглядела на меня как на сумасшедшую и спросила: «Какой самолет?» – «Тот, на котором летели мама с папой». Она смотрела на меня, смотрела, а потом сказала: «На редкость неудачная шутка, Сэнди». Бабушка так разозлилась, что перестала со мной разговаривать. А вечером о катастрофе сообщили в новостях.

– Ты сказала, что видела сны, – напомнила Кит.

– Не в ту ночь. Кажется, тогда мы вообще не спали. Но на следующий день, когда все подтвердилось, я начала плакать и никак не могла остановиться. Дедушка вызвал врача, тот сделал мне укол. Я уснула – и мне приснились родители. Мама с папой стояли у моей кровати, держась за руки. Мама сказала: «Сэнди, не плачь». Во сне я ответила ей: «Но я плачу, потому что вы умерли!» И папа сказал: «Мы с твоей мамой вместе. Это очень важно для нас. Мы счастливы, и ты тоже должна быть счастлива».

Кит похолодела. Пытаясь сдержать дрожь, она сцепила руки так сильно, что костяшки пальцев побелели.

– Ты кому-нибудь говорила об этом? – спросила она.

– Пыталась, но никто меня не слушал, – ответила Сэнди. – Бабушка сказала, что все люди видят странные сны, когда переживают большое горе.

– Мне тоже никто не поверил, – тихо проговорила Кит.

– В смысле?

– После смерти отца. Вот только я никогда не думала, что это сон. Он был в моей комнате. На самом деле был. Я точно знаю.

Какое-то время девушки просто молча смотрели друг на друга. Веснушки Сэнди казались почти черными на белом, как полотно, лице. Кит трясло, но уже не от холода.

– Что все это значит? – наконец нарушила тишину Сэнди. – Это не может быть совпадением. Мы с тобой видели наших родителей после смерти. А сегодня – запертая дверь и женщина у моей кровати…

– Понятия не имею, что это значит. Но скажу тебе вот что: я обязательно выясню.