Тень века сего, по писанию, падает на людей, дела и дни их, и укрыться от тени сей невозможно. Невозможно выйти из-под тени, падающей на меня не от того века, а от века нового. Не ропщу, что покрывает меня проклятие Ельчанинова, старика 68-летнего, но благодарно вспоминаю их век и иную тень, покрывавшую меня во дни отрочества, юности и зрелости. Иного и не жду, чиня перо мое, как вспомнить благодарно людей, дела и дни минувшие под собственной тенью века их, а не под чуждой им тенью века, ныне шумящего.

Голоса колоколов над пошлыми голосами и лаями человеческими.

Пьяный к колоколу:

— Милый, заглушай лай человеческий! Заглушай блеянье людское!

Глуши рев человечий! Глуши, голубчик! Чем можно! Никто тебя не остановит!