Агафоново. Поздний вечер. Дом Кухарешиных. За столом сидит Николай, напротив него дочь Оля. Николай, читает газету. Оля задумчиво помешивает ложкой остывший чай. Из открытой форточки слышно как где-то вдалеке лает собака.
НИКОЛАЙ (поднимает от газеты глаза). Шла бы ты спать, красавица...
ОЛЯ (сонно). Ну, щас, дай чай допить.
Николай встает из-за стола, снимает со спинки стула и накидывает на плечи пиджак. Берет со стола пачку «Примы» и спички.
НИКОЛАЙ. Иду курить, прихожу – тебя нет...
Раздается стук в дверь.
НИКОЛАЙ. А это кто еще? Входите, не заперто!
Дверь открывается, входит Андрей.
АНДРЕЙ. Добрый вечер.
НИКОЛАЙ. Добрый.
АНДРЕЙ. Простите, я хотел бы узнать... Не подскажете, у кого здесь можно переночевать? (Хлопает себя по груди.) Я заплачу. Мне всего-то одну ночь.
НИКОЛАЙ. А вы кто?
АНДРЕЙ. Я? Я журналист. Я приехал написать статью про вашу деревню.
НИКОЛАЙ. А что такого в нашей деревне?
АНДРЕЙ. Да понимаете... Мне статью заказали, про современную российскую деревню. Ну, как бы, «люди земли», и все такое. А вашу деревню случайно выбрали, редактор к карте подошел, зажмурился и пальцем ткнул. (Виновато улыбается.) Вот так у нас все, у журналистов.
НИКОЛАЙ (задумчиво). Пятьдесят не жалко?
АНДРЕЙ. Простите, чего?
НИКОЛАЙ. Полтинник за ночевку.
АНДРЕЙ. Ах да конечно-конечно. (Лезет во внутренний карман плаща).
НИКОЛАЙ (машет рукой). Успеешь. И еще это... Покажи паспорт.
Андрей достает паспорт, протягивает Николаю. Тот быстро листает его, отдает, протягивает ладонь.
НИКОЛАЙ. Николай, можно просто Коля.
АНДРЕЙ (пожимает ладонь). Андрей.
НИКОЛАЙ. Куришь?
АНДРЕЙ. Нет. Ну, могу с вами постоять, за компанию.
НИКОЛАЙ. Да ладно. Проходи, садись. Так, Оля, вскипяти чайник и марш спать. Да проходи, не стой...
Николай влезает в старые галоши и выходит на крыльцо. Андрей снимает рюкзак, вешает плащ на гвоздик. Оля зажигает газ и наливает облупленным ковшиком воду в чайник. Андрей, потирая руки, садится за стол, оглядывается по сторонам.
АНДРЕЙ. Уютно у вас. Тебя Олей зовут?
Оля кивает, ставит чайник и отходит от плиты.
АНДРЕЙ. Ой, слушай, у меня конфеты есть. Хочешь?
Оля кивает. Андрей бросается к стоящему у стены рюкзаку, открывает его, достает оттуда коробку конфет, протягивает девочке.
АНДРЕЙ. Угощайся.
ОЛЯ (берет конфету). Спасибо.
АНДРЕЙ. Да бери больше...
ОЛЯ. Я потом. Садитесь, я вам чаю налью.
Андрей садится за стол. Оля достает из буфета чашку, наливает заварку. Снимает с огня чайник, доливает в чашку кипяток.
АНДРЕЙ. А ты, Оля, в каком классе учишься?
ОЛЯ. В шестом.
АНДРЕЙ. А много ребят в твоем классе?
ОЛЯ. Я и еще трое.
АНДРЕЙ. Мало. Когда я учился в шестом классе, нас было сорок пять человек.
ОЛЯ. Я бы с ума сошла. Антонина Петровна и так от нас плачет, а тут представляю, такая кодла.
АНДРЕЙ. А после школы, куда собираешься пойти?
ОЛЯ. Известно куда. В Кураевск, на зоотехника. У нас там пятеро учатся. Куда еще идти-то?
АНДРЕЙ. Ну да конечно. Профессия хорошая. Коров будешь лечить?
ОЛЯ (кивает). Коров лечить, поросят кастрировать.
АНДРЕЙ. Поросят зачем?
ОЛЯ (смотрит как на маленького). Чтобы о глупостях не думали.
Входит Николай, скидывает галоши и садится напротив Андрея. Оля, сполоснув посуду, проходит мимо стола и, не удержавшись, тянется к конфетам.
НИКОЛАЙ. Стоп машина.
ОЛЯ. Я только вторую.
АНДРЕЙ. Что вы, Николай, пусть возьмет.
НИКОЛАЙ. На ночь нельзя – жопа слипнется.
ОЛЯ. Подумаешь...
НИКОЛАЙ. Вот и подумай. Все пока.
ОЛЯ. Спокойной ночи.
АНДРЕЙ. Спокойной ночи.
Оля уходит в другую половину дома.
АНДРЕЙ. Хорошая девочка. А ваша жена, извините, где?
НИКОЛАЙ. В городе. В разводе мы с проституткой этой. Слушай, что ты все на «вы», да на «вы»? Давай-ка, дернем...
Николай встает, достает из буфета початую бутылку, пару рюмок, банку с огурцами. Разливает.
НИКОЛАЙ. Так, держи. Ну, что? За знакомство?
АНДРЕЙ. За знакомство.
Чокаются, выпивают, закусывают огурцами.
НИКОЛАЙ. Про меня в статье напиши. Какой я водитель замечательный. Чтоб потом начальству газету в харю сунуть.
АНДРЕЙ. Ну почему бы и нет?
НИКОЛАЙ. Хотя не знаю, что про Агафоново можно писать? Ну, я понимаю, там Развиловка или Трюхачево, у них там фермеры есть, все дела. А мы что до перестройки в жопе были, так и щас там. Бесперспективняк.
АНДРЕЙ. Как?
НИКОЛАЙ. Бесперспективняк.
АНДРЕЙ (улыбается). Хорошее слово, название прямо для статьи. Неужели все так плохо?
НИКОЛАЙ. Да не то что плохо, а очень даже херово. Э, да чего говорить! Здесь раньше жизнь была. Тогда район наш на всю область гремел. По все показателям первыми ходили. А потом как перестройка началась, все и сдулось.
АНДРЕЙ. Вы... То есть ты, ты же говорил, что и до перестройки плохо было.
НИКОЛАЙ (откусывает огурец, нехотя жует). Ну да. Только сейчас как-то уж совсем прижало.
АНДРЕЙ. Народ здесь сильно пьет?
НИКОЛАЙ. Да ну как... Мы ж деревенские для запаху пьем, своей дури хватает. (Несколько раздраженно.) Не ты вот скажи, что в городе не пьют?
АНДРЕЙ. Пьют.
НИКОЛАЙ. А еще бомжи да пидарасы, да каждый день убивают кого-нибудь. Что не так?
АНДРЕЙ. Ну, бывает.
НИКОЛАЙ. Здесь хоть воздух чистый. Хотя ведь тоже что-то творится. То дожди пол-лета идут, то за всю зиму снега не увидишь. Мой дед как раньше говорил? «Будет дождик, будет гром – на хер нужен агроном». Как люди, так и природа. Ты не подумай, я не жалуюсь. Мне бы эту соплю на ноги поставить, и все – считай, свободен. (Хлопает себя по коленям).
АНДРЕЙ. Николай, я тут слышал... у вас в деревне человек один живет. Фронтовик. Он в войну летчиком был... Семенов Илья Сергеевич.
Николай сразу как-то подбирается и начинает сосредоточенно рассматривать пустую рюмку.
АНДРЕЙ. Мне про него в Кураевске рассказывали. Говорят, что необычный человек. Что-то вроде святого. Это правда?
НИКОЛАЙ. Что, правда? Дед как дед. Обычный можно сказать.
АНДРЕЙ. Вот как.
НИКОЛАЙ. Я ж тебе сказал, ничего у нас нет. Зря ты сюда приехал. Ей-богу зря. Это вон в Развиловке баптисты есть, а у нас ничего такого. Я вот завтра, хочешь, тебя к баптистам свожу?
АНДРЕЙ. Да нет, спасибо, я здесь похожу, посмотрю, а вечером уеду.
НИКОЛАЙ. Ну, как знаешь. Ладно, ты, наверное, спать хочешь?
АНДРЕЙ. Да не, я в автобусе подремал.
НИКОЛАЙ (усмехаясь). Ну, ты-то ладно, а я хочу. Я тебя здесь на диванчике положу.
Николай выключает свет и зажигает стоящую на подоконнике лампу. Уходит на другую половину дома и приносит подушку. Андрей стаскивает через голову свитер и устраивается на маленьком скрипучем диванчике, стоящем тут же возле буфета.
НИКОЛАЙ (с досадой). Вот черт, чуть не забыл! Мне до Пашки-сменщика дойти надо, насчет завтра договориться, там халтура небольшая получается. Так что давай, спи, а я быстро схожу.
АНДРЕЙ ( приподнявшись на локте). Хорошо. Спокойной ночи.
Николай снимает ватник, обувает галоши, и аккуратно прикрыв дверь, выходит из дома. Андрей выключает лампу, и некоторое время лежит в темноте. Андрею не спится. Еще в детстве он придумал прием, позволяющий быстро и глубоко заснуть. Надо было представить ночную, обезлюдевшую улицу, на которой стоял его дом. Представить как там холодно, пустынно. Тогда кровать становилась единственным в мире убежищем, теплым и уютным провалом. Андрей засыпает. За окном начинается ливень.