Вскоре в нашем селе произошел пожар. На рассвете меня разбудил набат — тревожный, частый звон колокола. Первое, что бросилось мне в глаза, — это окно багрового цвета с мелькающими на нём тенями. Казалось, что огонь лижет стёкла. Вся наша семья всполошилась.

Я заплакал, но вспомнил Яшу, и страх прошёл. Я торопливо оделся и выскочил на улицу.

— Ты куда собрался? — с испугом спросила вдогонку мать.

— Как куда? На пожар!

— И не думай! Не пущу!

— Да что я — маленький? Там все, и Яша. Я только посмотрю.

— Ну, иди, только близко к огню не подходи, — предупредила меня мать. — Да как бы тебя там не задавили.

— Не бойся! — на ходу крикнул я.

Горел дом далеко от школы, в которой мы жили, — на противоположном порядке. Со всех сторон на пожар бежали люди, тарахтели повозки с бочками.

Около горевшего дома сновали люди, слышались вопли женщин.

Я мчался во весь дух. Сердце возбужденно билось.

Огонь полыхал над сараем и сенями. Кверху поднимались огненные языки, а над ними расплывались клубы красноватого дыма. От пламени отрывались искры, взлетали вверх и терялись в дыму.

Когда я прибежал на пожар, окна в доме были уже выставлены, и в зияющие тёмные проёмы люди вытаскивали хозяйские вещи. Я хотел влезть в дом, а Яша (он уже был в доме) подаёт мне самовар.

— Принимай! — сказал он.

— Ишь ты какой! — обиделся я. — Сам принимай.

Взобравшись через другое окно в избу, я заметался по ней.

Схватил табуретку, подбежал к окну и крикнул:

— Принимайте!

Какой-то старик взял у меня табуретку и громко предупредил:

— Торопитесь! Крыша загорается.

Нас в избе было человек пять-шесть. Мы очистили всю комнату и перешли в другую. Там группа мужчин пыталась протолкнуть в окно большой сундук, но он не проходил. С улицы доносились крики:

— Выбивайте простенок! Торопитесь! Уже стена горит!

Комната наполнялась едким дымом. Становилось трудно дышать. Наконец выбили простенок и выбросили сундук на улицу. Один за другим выскочили в окно мои товарищи. С улицы кричали:

— Скорее, скорее!

Собрался выскочить и я, но вдруг над моей головой что-то заскрипело и явственно прозвучало:

— Ку-ку! Ку-ку!

Я вначале вздрогнул, а потом разглядел на стене под потолком тикающие часы.

«Как же их забыли?» — удивился я и машинально подтянул кверху гирьки.

Моя рука еле доставала до самих часов, а снять их мне никак не удавалось. Я огляделся кругом в надежде найти табуретку или какой-нибудь ящик, но в комнате было пусто. Тогда я подпрыгнул и толкнул часы вверх. Они слетели с гвоздя, и я поймал их налету. Намотав на них длинные цепочки, я подбежал к окну.

Но в этот момент часть горевшей соломенной крыши сползла на землю перед самыми окнами. Огонь и дым преградили мне путь. В ужасе я остановился. Из-за стены огня слышался гул голосов. Дым уже заполнил верхнюю часть избы.

Я бросился в соседнюю комнату, но едва открыл дверь, как из неё вырвалось пламя. Захлебываясь дымом, я заплакал, но не бросил часы.

Неожиданно кто-то проскочил через Горевшую солому в избу.

— Где ты здесь, — услышал я голос Яши. — На, закройся этим мешком и марш за мной!

Он набросил на меня мокрый мешок и подтолкнул к окну.

— Прыгай быстрее.

Ничего не видя, наугад я перескочил через огонь и почувствовал, как стали тушить загоревшиеся на мне штаны. Кто-то вылил на меня ведро воды. Сбросив мешок и положив на землю часы, я увидел рядом с собой Яшу. Его тоже поливали водой. К нам бежала плачущая и причитающая моя мать. Она схватила меня за руку и потащила от горевшего дома. Нас догнал Яша.

— Ты думаешь, это храбрость? — сказал он. — Это — дурость. Хотел спасти часы, а сам чуть не сгорел.

Я не знал, что ему ответить.