— Слушаю — дежурный милиции лейтенант Уполовников.
«Здравствуйте. Врач Банникова из психоневрологического отделения».
— Здравия желаю.
«Скажите, пожалуйста, Пахоменко никуда не уехал? Я двенадцать тридцать четыре набираю — никто не отвечает…»
— А по этому телефону теперь замполит занимается. Он в командировке. АТС тут меняет без конца… Я вас соединю…
«Слушаю».
— Товарищ майор, врач Банникова…
«Соедините».
«Алло!»
«Да, я слушаю, Людмила Клавдиевна. Здравствуйте».
«Здравствуйте, Юлий Владимирович. Вы, наверное, догадываетесь…»
«Да, у меня тоже это из головы не идет… Кстати, помните, вы мне говорили, что тех пилотов на буровой он тогда не узнал?»
«Врач санавиации, по крайней мере, так мне объяснил…»
«Так вот: узнал».
«Понятно. Просто, значит, не захотел с ними разговаривать… Все же эти вертолетчики по-хамски поступили».
«По-хамски — чисто женское определение, Людмила Клавдиевна».
«Да, наверное… Вот он, знаете, я забыла вам сказать, как пакет передал, так попросил, чтобы ему принесли «Преступление и наказание». Я долго думала…»
«С «Преступлением и наказанием» объясняется просто: он в этом году на экзаменах в Высшую школу милиции срезался по литературе. Как раз Достоевский попался в билете. На следующий год собирался опять поступать».
«Неужели, Юлий Владимирович, чтобы поступить в школу милиции, нужно знать Достоевского?»
«Выходит, да. Нужно».
«И потом ему сразу стало плохо. Конечно, такой стресс перенести… Вообще он был хрупкий…»
«Хрупкий?»
«Я имею в виду: хрупкая нервная система. Ну, как говорят в народе: принимал все близко к сердцу. Очень точное определение, хотя и не медицинское…»
«Вообще-то есть такое мнение, что принимать близко к сердцу — специфика нашей работы…»
«Возможно. Если без этого нельзя…»
«В общем-то, наверное, можно, Людмила Клавдиевна. Можно и без этого…»