Беседа 1,

говоренная к народу в храме святого апостола Петра в Неделю вторую Рождественского поста. О знамениях кончины мира

Чтение Святого Евангелия: Лк. 21, 25–32

Во время оно: рече Иисус своим учеником: будут знамения в солнце и луне и звездах: и на земли туга языком [8]Языки — народы; язычники. — Ред .
от нечания шума морскаго и возмущения, издыхающим человеком от страха и чаяния грядущих на вселенную: силы бо небесныя подвигнутся, и тогда узрят Сына человеческа, грядуща на облацех с силою и славою многою. Начинающим же сим бывати, восклонитеся и воздвигните главы ваша: зане приближается избавление ваше. И рече притчу им: видите смоковницу и вся древа: егда прошибаются уже, видяще сами весте, яко близ жатва есть. Тако и вы, егда узрите сия бывающа, ведите, яко близ есть Царствие Божие. Аминь глаголю вам: яко не имать прейти род сей, дондеже вся сия будут.

Господь и Искупитель наш, возлюбленнейшие братия, желая найти нас готовыми, предвозвещает те бедствия, которые должны последовать в отживающем век свой мире для того, чтобы отвратить нас от любви к нему. Наперед дает знать, какие потрясения должны предшествовать приближающейся кончине его, для того, чтобы мы, если не хотим бояться Бога в спокойствии, по крайней мере боялись близкого суда Его, пораженные такими потрясениями. Немного выше, впереди настоящего чтения Св. Евангелия, которое теперь только слышало ваше братолюбие, Господь говорит: востанет язык на язык, и царство на царство. Труси же велицы по местам, и глади (Лк.21:10). И через несколько посредствующих мыслей присовокупил то, что вы сейчас слышали: будут знамения в солнце и луне и звездах: и на земли туга языком, от нечаяния, шума морскаго и возмущения.

Из всех этих событий одни мы видим уже действительно совершившимися, а других страшимся, как имеющих скоро совершиться. Ибо востание язык на язык и тугу их на земле мы видим в наши времена более, нежели читаем в книгах. Что землетрясение разрушает бесчисленные города, об этом, вы знаете, как часто слышим из других частей мира. Моровые язвы терпим непрестанно. Но знамений в солнце, луне и звездах доселе еще ясно не видим; а что и они не далеки, об этом заключаем уже из самых перемен воздушных. Впрочем, прежде нежели Италия предана была языческому мечу на опустошение, мы видели на небе огненные острия, блистающие тою самою кровью рода человеческого, которая после пролита была. Шум же морской и возмущения отнюдь не новость. Но если многие предсказания уже исполнились, то нет сомнения, что исполнятся и те немногие, которые остаются еще не исполнившимися; потому что за несомненность последующих событий ручается исполнение протекших.

Это мы, возлюбленнейшие братия, говорим для того, чтобы ваши души пробудить к усиленной осторожности, чтобы вы не предавались беспечности, чтобы не расслабевали от неведения, но чтобы всегда вас и страх тревожил, и заботливость о добре укрепляла, особенно, если вы будете помышлять о том, что за сим говорит Искупитель наш: издыхающим человеком от страха и чаяния грядущих на вселенную: силы бо небесныя подвигнутся. Что Господь называет силами небесными, если не Ангелов, Архангелов, Престолы, Господствия, Начала и Власти, которые во время пришествия Праведного Судии видимо явятся очам нашим, чтобы потребовать от нас точного отчета в том, что теперь благоснисходительно попускает нам невидимый Творец. Тут же и присовокупляется: и тогда узрят Сына человечески, грядуща на облацех с силою и славою многою. Яснее сказать можно так: в силе и славе узрят Того, Кого не хотели слушать в уничижении, дабы тем сильнее они почувствовали тогда власть Его, чем неохотнее ныне приклоняют выю сердца своего к послушанию Ему.

Но это сказано на нечестивых; а за сим тотчас обращается речь к утешению избранных. Ибо тотчас говорится: начинающим же сим бывати, восклонитеся, и воздвигните главы ваша, зане приближается избавление ваше. Истина увещевает своих избранных, говоря им, как бы прямо так: когда умножатся бедствия мира, когда, при движении Сил, явится страшный Судия, тогда воздвигните главы, т. е. возрадуйтесь, потому что, когда кончится мир, которого вы не любили, тогда близко искупление, которого вы желали. Ибо в Св. Писании глава часто принимается за ум: как глава управляет членами, так ум распоряжает помышлениями. Итак, воздвигнуть главы — значит возвысить умы к радостям Небесного Отечества. Следовательно, те, которые любят Бога, получают повеление радоваться и веселиться о кончине мира, потому что они тотчас обретают Того, Кого любят, когда преходит (уходит) тот, кого они не любили. Невозможно, чтобы верный, желающий видеть Бога, скорбел о потрясениях мира, зная, что при этих потрясениях он скончавается. Но написано: иже восхощет друг быти миру, враг Божий бывает (Иак.5:4). Следовательно, кто не радуется приближению кончины мира, тот обнаруживает, что он друг сего последнего, а через это самое является врагом Божиим. Но прочь эта мысль от умов верующих, прочь от тех, которые по вере знают, что есть иная жизнь, а по делам любят ее. Ибо скорбеть о разрушении мира свойственно тем, которые корни сердца своего всадили в любовь к нему, которые не желают будущей жизни, которые даже не верят бытию ее. Мы же, зная о вечных радостях Отечества Небесного, должны как можно скорее поспешать к ним. Нам должно желать идти быстрее и кратчайшим путем дойти до него. Ибо каким несчастьям не подвергается мир сей? Какая скорбь, какая превратность не теснят нас? — Что такое эта смертная жизнь, если не путь? — И подумайте, братия мои, что значит: уставать от трудностей этого пути, и однако же не хотеть, чтобы он когда — нибудь окончился. Но что мир сей должен быть отвергаем и презираем, это изъясняет Искупитель наш предусмотрительным сравнением, когда присовокупляет: видите смоковницу и вся древа: егда прошибаются уже, видяще сами весте, яко близ жатва есть. Тако и вы, егда узрите сия бывающа, ведите, яко близ есть Царство Божие. Очевидно, мысль Его есть следующая: как по плодам дерев познается близость лета, так по разрушению мира познается близость Царствия Божия. Этими словами ясно показывается, что плод мира есть разрушение. Он высится для того, чтобы пасть, произращает для того, чтобы все произращаемое истребить смертью. Но хорошо сравнивается Царство Божие с летом, потому что при открытии его проходят облака нашей скорби, и дни жизни осияваются светом вечного Солнца.

Все это утверждается, как несомненная истина, когда присовокупляется еще следующая мысль: аминь глаголю вам: яко не имать прейти род сей, дондеже вся сия будут. Небо и земля мимо идет, словеса же Мои не имут прейти. В природе вещей чувственных ничего нет тверже неба и земли, и ничто в природе так быстро не проходит, как слово. Ибо слова, доколе они не произносятся, не суть слова, а когда произнесены, тогда их уже нет; потому что они не иначе могут быть произнесены, как в последовательном порядке одно за другим. Итак, (Спаситель) говорит: небо и земля мимо идет, словеса же Мои не имут прейти. Смысл слов Его следующий: все, что у вас твердо, то без изменения не твердо для вечности, а все то, что у Меня кажется проходящим, то решительно твердо и держится без изменения; потому что Мое по видимому проходящее слово выражает мысли, постоянно пребывающие без изменения.

5. Вот, братия мои, мы уже видим то, о чем слышали. Ежедневно мир подвергается новым, более и более умножающимся, бедствиям. Осмотритесь, сколько вас осталось из бесчисленного народа; и несмотря на то, бичи еще ежедневно постигают нас, неожиданные случаи теснят, новые и непредвидимые удары поражают. Как в юности тело цветет, грудь крепка и невредима, шея мускуловата, жилы полны, а в летах старческих стан скривляется, иссохшая шея сгибается, грудь стесняется учащенным дыханием, силы слабеют, и слова говорящего прерываются одышкою, и хотя бы не было утомления, но для чувств большей частью самое здоровье есть уже болезнь — так и мир в первые свои годы, как бы в юности, был могущ, к распространению потомства рода человеческого силен, телесным здоровьем цветущ, обилием во всем тучен, но ныне он тяготится самою своей старостью и как бы нудится к близкой смерти час от часа умножающимися бедствиями. — Итак, братия мои, не любите того, кого видите не в силах стоять долго. Напечатлейте в душе наставления Апостола, которые он дает нам, говоря: не любите мир, ни яже в мире. Аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем (1 Ин.2:15). — Три дня тому назад, братия, вы узнали, что внезапною бурею многолетние виноградники опустошены, дома разрушены и Церкви до оснований ниспровержены. Сколько людей, здоровых и невредимых, с вечера думали, что они завтра будут делать то и то, а в эту самую ночь скончались нечаянною смертью под развалинами!

Но нам, возлюбленнейшие, должно размыслить, что для совершения сего невидимый Судия подвиг дыхание самого тонкого ветра, возбудил бурю из одного облака и — потряс землю, поколебал основания стольких зданий. Что же Сей Судия сотворит, когда Сам лично приидет, и гнев Его возгорится на отмщение грешникам, если и то нестерпимо, когда Он поражает нас самым тонким облаком? Какая плоть устоит перед гневом Его, если Он воздвиг только ветр — и потряс землю, дал только движение воздуху — и ниспроверг столько зданий? — Рассуждая о таком могуществе, Павел говорит: страшно есть, еже впасти в руце Бога живаго (Евр.10:31). Это же самое могущество выражает Псалмопевец, когда говорит: Бог яве приидет, Бог наш, и не премолчит: огнь пред ним возгорится, и окрест Его буря зельна (Пс.49:3). Направление этого Страшного Суда сопровождается бурею и огнем, так как буря задушает тех, которых пожигает огнь. Итак, возлюбленнейшие братия, непрестанно имейте перед очами день тот, а что кажется трудным для верования, то облегчается сравнением. Ибо об этом дне у Пророка сказано: близ день Господень великий, близ и скор зело, глас дне Господня горек и жесток учинися. Силен день гнева, день той, день скорби и нужды, день безгодия и исчезновения, день тмы и мрака, день облака и мглы, день трубы и вопля (Соф.1:14–16). Об этом же дне Господь еще говорит через Пророка: (еще единою) Аз потрясу небом и землею (Агг.2:22). Итак, если Он, как сказали мы прежде, потряс воздух — и земля не устояла, — кто же устоит, когда Он потрясет небо? — Но чем мы назовем те страшилища, которые видим, если не предвестниками грядущего гнева? Потому — то и необходимо нам подумать, что нынешние страшилища настолько же различаются от последнего страха, насколько лицо предвозвестника различается от могущества Судии. Итак, возлюбленнейшие братия, с полным вниманием помышляйте о дне том, исправляйте жизнь, переменяйте привычки, искушения ко злу побеждайте противлением, а допущенные грехи очищайте слезами. Ибо тем безопаснее некогда узрите Пришествие вечного Судии, чем большим страхом ныне предварите Его устремление.

 

Беседа 2,

говоренная к народу в храме святого апостола Петра в Неделю пятидесятую. О предсказании Господа нашего Иисуса Христа о Своих страданиях, смерти и Воскресении

Чтение Святого Евангелия: Лк. 18, 31–43

Во время оно, поем (Иисус) обанадесяте ученика своя, рече к ним: се, восходим во Иерусалим, и скончаются вся писанная Пророки о Сыне человечесте. Предадят бо Его языком и поругаются Ему, и укорят Его и оплюют Его, и бившее убиют Его: и в третий день воскреснет. И тии ничесоже от сих разумеша: и бе глагол сей сокровен от них, и не разумеваху глаголемых. Бысть же егда приближишася во Иерихон, слепец некий седяше при пути прося. Слышав же народ мимоходящ, вопрошаше, что убо есть се. Поведаша [10]Поведати — рассказывать. — Ред .
же ему, яко Иисус Назаряни́н мимоходит. И возопи, глаголя: Иисусе, сыне Давидов, помилуй мя. И предыдущии прещаху ему, да умолчит. Он же паче множае вопияше: Сыне Давидов, помилуй мя. Став же Иисус, повеле привести его к Себе. Приближшуся же ему к Нему, вопроси его, глаголя: что хощеши, да ти сотворю; он же рече: Господи, да прозрю. Иисус же рече ему: прозри: вера твоя спасе тя. И абие прозре, и в след Его идяше, славя Бога. И вси людие видевше, воздаша хвалу Богови.

Искупитель наш, предвидя, что души учеников возмутятся от страданий Его, задолго предсказывает им, как о страдании Своем, так и о славе Воскресения Своего, для того, чтобы они, когда увидят Его по предсказанию умирающим, не сомневались и в том, что Он воскреснет. Но как ученики, еще плотяные, никак не могли понять слов тайны, то Он приступает к совершению чуда. Перед их глазами слепец получает прозрение для того, чтобы небесные дела утвердили в вере тех, которые не понимали слов небесной тайны. Но чудеса Господа и Спасителя нашего, возлюбленнейшие братия, надобно понимать так, чтобы и в истину событий их веровать, и сверх того разуметь, что они внушают нам нечто особенное своим значением. Ибо дела Его могуществом указывают на одно, а таинственностью говорят о другом. Вот по истории мы не знаем, кто был этот слепец, но знаем, кого он таинственно представляет. Слепец есть род человеческий, который, в лице прародителя, быв изгнан из рая сладости, не имея понятия о ясности света вышнего, страдает во тьме своего осуждения; но явлением Искупителя просвещается до того, что начинает видеть и желать радости внутреннего света, и на пути жизни обращается к доброй деятельности.

Замечательно, что слепец, по сказанию, получает прозрение тогда, когда Иисус приближался к Иерихону. Ибо Иерихон означает луну, а луна на священном языке служит образом немощей плоти, потому что, когда она в месячном своем течении убывает, тогда служит образом нашей смерти. Итак, когда Создатель наш приближается к Иерихону, тогда слепец получает прозрение — это значит, что когда Божество приемлет на себя немощь нашей плоти, тогда род человеческий восприемлет потерянный им свет. Ибо поскольку Бог терпит человеческое, постольку человек получает силы к Божественному. Этот слепец, по Писанию, сидел именно при пути и просил милостыню; а сама Истина говорит: Аз есмь путь (Ин.14:6). Итак, тот слепец, кто не имеет понятия о ясности света вечного; но если он уже верует в Искупителя; то сидит при пути; если же верует, но не хочет просить о даровании ему света вечного и не молится, то он слепец, хотя и сидящий при пути, но не просящий милостыни. А если кто и уверовал, и познал слепоту души своей, и молится о даровании ему света истины, то он слепец, сидящий при пути и просящий милостыни. Итак, кто сознает мрак слепоты своей, кто имеет понятие о том свете вечности, которого нет у него, тот сердечно вопиет и умиленно взывает: Иисусе, Сыне Давидов, помилуй мя. Но послушаем, что следует за воплями слепца. И предыдущии прещаху ему, да молчит.

Что же значат эти предыдущии грядущему Иисусу, если не шум плотских пожеланий и мятеж пороков, которые, до приближения к нашей душе Иисуса, рассеивают ум наш своими искушениями и на молитве останавливают сердечные вопли? Ибо часто, когда мы после содеянных грехов желаем обратиться ко Господу, когда усиливаемся вымолить у Него прощение в этих самых содеянных нами грехах, тогда приражаются к душе образы содеянных преступлений, притупляют остроту нашего ума, дух приводят в смятение и не дают простора голосу нашей молитвы. Итак, предыдущии прещаху ему, да молчит; потому что, прежде, нежели приблизится Иисус к душе, преступления, содеянные нами, отпечатываясь в нашем воображении своими образами, смущают нас во время самой молитвы.

Но послушаем, что сделал, наперекор этому, тот слепец, который желал прозрения. Сказано: он же паче множае вопияше, Сыне Давидов, помилуй мя. Вот более и более вопиет тот, кого толпа заставляет молчать; так, чем более стесняет нас тягостный шум плотских помыслов, тем пламеннее и настойчивее мы должны быть в молитве. Этот шум препятствует нам вопиять, так как и на молитве большею частью мы страдаем от воображения грехов наших. Но именно, тем громче надобно возвышать голос сердца, чем сильнее встречает он препятствия, доколе он не превысит шума нетерпимых помыслов, и своим напряжением и неотступностью достигнет святого слуха Господня. Что мы теперь говорим, то, думаю, каждый испытал на себе самом; потому что, когда мы душу свою направляем от мира сего к Богу, когда обращаемся к молитве, тогда во время молитвы нашей становится для нас уже неприятно и тягостно то самое, что прежде мы делали с услаждением. Помыслы о грехах отстраняются от очей сердечных силою святого желания; воображение их превозмогается воплями покаяния.

Но когда мы в своей молитве делаем сильное напряжение, тогда в уме напечатлеваем образ мимоходящего Иисуса. Поэтому в Евангелии далее сказано: став же Иисус, повеле привести его к Себе. — Вот останавливается Тот, Кто прежде проходил мимо; так, когда мы во время молитвы слышим еще шум мечтаний, тогда чувствуем, что Иисус как бы мимоходит. Когда же мы в молитве делаем особенное усилие, тогда Иисус останавливается, чтобы восстановить в нас свет; тогда Бог водворяется в сердце, и потерянный свет возвращается к нам.

Впрочем, в этом событии Господь внушает нам и еще нечто иное, что с пользою можем мы разуметь о человечестве и Божестве Его. Ибо вопль слепца услышал Иисус мимоходящий, а чудо прозрения совершил, остановившись. Мимоходить свойственно человечеству, а стоять — Божеству. По человечеству, Он родился, возрастал, умер, воскрес, переходил из места в место. Итак, как в Божестве нет изменяемости, а мимоходить значит то же, что и изменяться, — то это мимохождение было именно по плоти, а не по Божеству. Но по Божеству Ему свойственно всегда стоять, потому что Он вездесущ, не двигаясь ни вперед, ни назад. Итак, вопиющего слепца слышит Иисус мимоходящий, а прозрение дарует стоящий; потому что, по человечеству Своему, Он, сочувствуя, сжалился над воплями слепоты нашей; но свет благодати проливает на нас силою Божества Своего.

И замечательно, что Он говорит подошедшему слепцу: что хощеши, да ти сотворю. Неужели Тот, Кто мог даровать прозрение, не знал, чего хотел слепец? Но Он хочет, чтобы мы просили, хотя Сам наперед знает, чего мы будем просить, и что даровать нам по нашему прошению. Он заповедует нам непрестанно молиться, и несмотря на то, говорит: весть бо Отец ваш, ихже требуете, прежде прошения вашего (Мф.6:8). Следовательно, за нужное признает, чтобы мы просили Его, для того, чтобы возбудить сердце к молитве. Поэтому и слепец тотчас присовокупил: Господи, да прозрю. Вот слепец просит у Господа не злата, но прозрения, потому что он, хотя и может иметь что — либо, но без прозрения — не может видеть того, что имеет. Итак, возлюбленнейшие братия, будем подражать тому, который, как мы слышали, получил исцеление и по телу, и по душе. Будем просить у Господа не ложного богатства, не земных даров, не скоропреходящих почестей, но прозрения; не того прозрения, которое ограничивается местом, которое имеет пределы во времени, которое разнообразится промежутками ночей, которое видит свет наравне с бессловесными животными; но будем просить того света, который можем видеть с одними только Ангелами, который не имеет ни начала, ни конца. К этому свету служит путем вера. Поэтому и слепцу, при даровании прозрения справедливо дается тотчас ответ: прозри, вера твоя спасе тя. Но на это плотской помысл возражает: каким образом могу я просить духовного света, которого не могу видеть? Откуда могу я получить сведение, что есть такой свет, который не сияет для очей телесных? — Такому помыслу каждый может отвечать кратко, потому что и то самое, что он ощущает, ощущает не телом, а душою. Никто не видит души своей; и однако же никто не сомневается, что он имеет душу, которой не видит. Ибо душа невидимо управляет видимым телом. Если же это невидимое отделяется, то тотчас падает и видимое, которое видимо стояло. Итак, если в сей видимой жизни существо оживляется невидимым, то есть ли место сомнению в бытии жизни невидимой?

Но послушаем, что сделано для вопиющего слепца, или что сделал сам он. Сказано далее: и абие прозре, и во след Его идяше. Видит и последует тот, кто делает добро, которое понимает. Видит же, но не последует тот, кто, хотя и понимает добро, но нерадит о делании добра. Итак, возлюбленнейшие братия, если мы уже сознаем слепоту нашего странствования, если мы, веруя в таинство нашего Искупителя, сидим уже при пути, если ежедневно молясь просим у нашего Зиждителя света, если, видя разумом этот самый свет, мы после слепоты уже прозрели, то делами последуем за Иисусом, Которого видим умом. Будем внимательно смотреть, куда Он шествует, и в последовании держаться стези Его. Ибо Иисусу последует тот, кто подражает Ему. Посему Он и говорит: гряди по Мне, и остави мертвых погребсти своя мертвецы (Мф.7:22). Последовать значит подражать. Поэтому Он опять увещевает, говоря: аще кто Мне служит, Мне да последствует (Ин.12:26). Итак, размыслим, куда Он шествует, чтобы служить Ему в нашем последовании. Вот Он, Господь и Создатель Ангелов, желая принять естество наше, которое создал, нисходит в утробу Девы. Родиться в сем мире от богатых не благоизволил, а избирает родителей бедных. Поэтому не доставало даже агнца, которого надобно было (по закону) принести в жертву за Него, а приносит Матерь в жертву два горличища, или два птенца голубина (Лк.2:24). Не благоизволил также быть счастливым в этом мире, но переносил бесчестия и посмеяния, претерпел оплевания, биения, заушения, терновый венец и Крест. И так как мы лишились внутренней радости через услаждение вещами телесными, то Он показывает, с какою горечью она должна быть возвращаема. Итак, что должен человек претерпеть за себя, если Бог столько претерпел за людей? — Посему, кто уже верует во Христа, но еще держится корыстолюбия, гордится почестями, воспламеняется ненавистью, оскверняется нечистотою похоти, желает в мире счастья, — тот небрежет о последовании Христу, в Которого верует. Ибо тот, которому Вождь указует путь скорби, если желает радостей и наслаждения, идет другим путем. Итак, припомним грехи, содеянные нами; размыслим, сколь страшный Судия приидет для наказания за них; настроим сердца к пролитию слез; да огорчается жизнь наша во времени покаянием, дабы не чувствовать вечной горечи в отмщении. Плач ведет нас к вечным радостям, по обетованию Истины, Которая говорит: блажени плачущии, яко тии утешатся (Мф.5:4). А через радости пролегает путь к плачу, по свидетельству Той же самой Истины, Которая говорит: горе вам, смеющимся ныне: яко возрыдаете и восплачетеся (Лк.6:25). Итак, если мы желаем радости воздаяния в конце поприща, то на пути должны переносить горечь покаяния. И да будет это так, чтобы не только наша жизнь была благоугодна Богу, но чтобы наше обращение и других воспламеняло к славе Божией. Таким образом и Евангельское сказание заключено: и вси люди видевше, воздаша хвалу Богови.

 

Беседа 3,

говоренная к народу в храме святой мученицы Филицаты в день ее мученичества

[11]

. О родстве с Иисусом Христом верующих в Него

Чтение Святого Евангелия: Мф. 12, 46–50

Во время оно, глаголющу Иисусу к народом, се, Мати Его и братия Его стояху вне, ишуще глаголати Ему. Рече же некий Ему: се, Мати Твоя и братия твоя вне стоят, хотяще глаголати Тебе. Он же отвещав рече ко глаголющему Ему: кто есть мати Моя; и кто суть братия Моя; И простер руку на ученики Своя, рече: се, мати Моя и братия Моя. Иже бо аще сотворит волю Отца Моего, Иже есть на небесех, той брат Мой, и сестра, и мати (Ми) есть.

Предложенное ныне чтение Св. Евангелия, возлюбленнейшие братия, кратко, но преисполнено великих таин. Ибо Иисус, Создатель и Искупитель наш, показывает вид, будто не знает Матери, и определяет, кто Мать Его, и кто родные, не по плотскому родству, но по единению духа, говоря: кто есть мати Моя, и кто суть братия Моя; иже бо аще сотворит волю Отца Моего, Иже есть на небесех, той брат Мой, и сестра, и мати (Ми) есть. Этими словами что другое Он внушает нам, если не то, что Он из язычества собирает многих, последующих велениям Его, и отвергает Иудею, в которой родился по плоти? Поэтому и Матерь Его, как бы непризнаваемая, представляется вне стоящею; так синагога отвергается Учредителем ее за то, что, наблюдая исполнение закона, она потеряла духовное разумение и, ради охранения буквы, остановилась вне.

Но что тот, кто творит волю Отца, называется братом и сестрою Господа, это не удивительно, так как тот и другой пол равно призывается к вере. Но чрезвычайно удивительно то, каким образом такой человек называется даже матерью? Ибо верных учеников Господь удостоил имени братий, сказав: идите, возвестите братии Моей (Мф.28:10). Следовательно, приходя к вере, можно быть братом Господним; но спрашивается, каким образом можно быть Его матерью? — Надобно знать, что верующий братом и сестрою Христу делается по вере, а матерью через проповедь. Ибо проповедующий, как бы так сказать, рождает Господа, Которого внедряет в сердца слушающих; матерью же делается и тогда, когда проповедью его порождается в сердце ближнего любовь ко Господу.

Подтверждение этой истины представляет нам блаженная Филикитата, мученичество которой мы ныне торжествуем: она по вере была рабой Христовой, а по проповеди соделалась матерью Христовой. Ибо, как читаем в достовернейших жизнеописаниях ее, она так страшилась оставить после себя семерых сынов своих живыми во плоти, как плотские родители обыкновенно боятся, чтобы дети не умерли прежде их. Претерпевая тяжесть гонения, она проповедью укрепила сердца детей в любви к Вышнему Отечеству и духом переродила тех, которых родила плотью, так что проповедью возродила для Бога тех, которых плотью родила для мира. Размыслите, возлюбленнейшие братия, об этом мужественном сердце в женском теле. Бесстрашно предстала она на смерть. Она страшилась только того, чтобы в детях не потерялся свет истины, если они останутся в живых. Как же не назвать эту жену Мученицею? — Это более, нежели Мученица. — Господь, говоря об Иоанне, сказал: чесо изыдосте (в пустыню) видети; Пророка ли; ей, глаголю вам, и лишше Пророка (Мф.11:9), и сам Иоанн на вопрос о себе отвечал: несмь пророк (Ин.1:21)

Тот, кто признавал себя более, нежели Пророком, справедливо говорил, что он не Пророк. А большим, нежели Пророк, называется он потому, что назначение Пророка состоит в предсказании будущего, а не в указании настоящего. Иоанн же более, нежели Пророк, потому что указал перстом на Того, о Ком проповедовал. Таким образом, и эту жену я назвал бы не только Мученицею, но и более, нежели Мученицею, потому что она, предпосылая семь залогов в Царство (Небесное), столько же раз умирала прежде своей смерти, первая явилась на мучения, но скончалась восьмою. Мучимая мать бесстрашно взирала на смерть детей, утешение надежды препобеждало скорбь естества. Она страшилась за живых, радовалась за умирающих. Не желала ни одного оставить после себя живым для того, чтобы оставшийся не лишен был соучастия с нею (в блаженстве). Итак, никто из вас, возлюбленнейшие братия, не думай, будто сердце ее, при умерщвлении детей, не терзалось естественной жалостью. Ибо она не могла без скорби видеть умирающих детей, чувствуя, что они плоть ее; но она чувствовала внутреннюю силу любви, которая препобеждала скорбь плоти. Так и об имевшем пострадать Петре сказано: егда же состареешися, воздежеши руце твои, и ин тя пояшет и ведет, аможе не хощеши (Ин.21:18). Ибо Петр мог бы и не страдать за Христа, если бы решительно не хотел, но он силой духа возлюбил мученичество, которого не желал бы по слабости плоти. Трепеща перед казнями плотью, он духом возвышался к славе; и совершилось то, что он и против воли желал Креста мученического. Так и мы, когда желаем выздоровления, тогда принимаем горькие лекарства. Хотя горечь в лекарстве и не нравится, но приятно здоровье, восстановляемое этою горечью. Итак, Филикитата любила детей своих по плоти; но по любви к Небесному Отечеству хотела, чтобы прежде нее умерли те, которых она любила. Она сама претерпела раны их и в предшествии (детей) с этими ранами перешла в Царство (Небесное). Итак, я справедливо наименовал бы эту жену более, нежели Мученицею, потому что она столько раз умерщвляется в детях своих по чувству сердца, вытерпев и сама многоразличные мучения, стала выше самой пальмы мученичества. Рассказывают, что у древних был такой обычай: тот, кто делался консулом, получал принадлежащую званию его почесть по порядку времени; но если кто впоследствии снова достиг консульского звания и был консулом не однажды, а два или, быть может, три раза, тот имел преимущество в славе и почестях перед теми, которые были консулами не более одного раза. Так блаженная Филикитата стала выше Мучеников; потому что она, при умерщвлении прежде нее стольких сынов, многократно умирала за Христа, и для любви ее не доставало только ее собственной смерти.

Обратим, братие, внимание на эту жену, обратим внимание мы, которые по телу мужи, но что мы будем значить в сравнении с нею? — Ибо часто мы предполагаем сделать что — нибудь доброе; но если против нас вылетит из уст насмешника одно, хотя бы и самое легкое слово, то мы тотчас оставляем преднамереваемое дело и, пристыженные, отступаем назад. Таким образом, нас большей частью одни слова отклоняют от добрых дел. Но Филикитату даже мучения не могли поколебать в святом ее намерении. Мы падаем от ветра злословия, а она шла к Царству через железо и считала за ничто все препятствия. Мы не хотим раздать бедным, по заповедям Господним, даже излишнего для нас — она пожертвовала Богу не только своей личностью, но и отдала за Него собственную плоть. Мы, когда по воле Божией лишаемся детей, плачем без утешения; она стала бы плакать о них, как о мертвых, тогда, когда бы не успела предрасположить их к смерти. — Итак, когда приидет праведный Судия на Страшный Суд, тогда что скажем мы, мужи, видя славу этой жены? Будет ли тогда для мужей оправдание в слабости духа, когда будет им указана эта жена, победившая и мир и свой пол? Возлюбленнейшие братия! Пойдем стропотным и жестоким путем Искупителя; усилиями (подвижников) он соделался до того ровным, что по нему могут ходить женщины. Презрим все настоящее, ибо ничтожно то, что может пройти. Неуместно любить то, что скоро гибнет. Да не преобладает нами любовь к благам земным; да не напыщает гордость; да не терзает гнев; да не оскверняет роскошь; да не снедает зависть. По любви к нам, возлюбленнейшие братия, умер Искупитель наш; по любви к Нему научимся и мы препобеждать самих себя. Если это мы вполне совершим, то не только предотвратим от себя угрожающие наказания, но и сподобимся славы, вместе с Мучениками. Ибо, хотя ныне нет гонений, однако же и в мире есть место мученичеству, потому что, хотя мы не подклоняем выи плоти под меч, однако же духовным мечом должны посекать в сердце плотские пожелания, при помощи Самого Спасителя нашего Иисуса Христа, Которому принадлежит всякая слава, честь и поклонение, с Отцом, и Св. Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

 

Беседа 4,

говоренная к народу в храме святого мученика Стефана. Об Апостолах

Чтение Святого Евангелия: Мф. 10, 5–10

Во время оно, (посла Иисус обанадесять ученики Своя), заповеда им, глаголя: на путь язык не идите и во град Самарянский не внидите. Идите же паче ко овцам погибшим дому Израилева. Ходяще же проповедуйте, глаголюще, яко приближися Царствие Небесное. Болящия изцеляйте, прокаженныя очищайте, мертвыя воскрешайте, бесы изгоняйте: туне [14]Туне — даром. — Ред.
приясте, туне дадите. Не стяжите злата, ни сребра, ни меди при поясех ваших, ни пиры в путь, ни двою ризу, ни сапог, ни жезла: достоин бо есть делатель мзды своея.

Когда известно всем, возлюбленнейшие братья, что Искупитель наш пришел в мир для искупления всех народов; когда видим, что Он ежедневно призывал самарян к вере, что же это значит, что Он, посылая учеников на проповедь, говорит: на путь язык не идите и во град Самарянский не внидите. Идите же паче ко овцам погибшим дому Израилева? — Значит — как заключаем из конца дела, — что Он хотел прежде проповедать одним иудеям, а после всем язычникам, для того чтобы, когда те отвергнут призывание к обращению, святые проповедники по порядку направились к призыванию язычников; и чтобы то, что для иудеев было исполнением (обетований), для язычников было преизбытком благодати. И тогда были в Иудеи люди, способные к тому, чтобы слышать призывание; и в язычестве были неспособные. Так, в Деяниях Апостольских мы читаем, что вследствие проповеди Петра, сперва уверовало три тысячи евреев, а потом пять тысяч (Деян.2:41; 4:4). И когда Апостолы хотели было проповедовать асийским язычникам, тогда это возбранено им Духом (Деян.16:6); и однако же тот же самый Дух, Который прежде возбранил проповедание, после влил оное в сердца асийцев. Ибо давно уже вся Асия уверовала. Следовательно, что прежде возбранено, то после совершено потому, что прежде в ней не было таких, которые были бы способны ко спасению. — Тогда в ней были такие, которые еще не заслуживали быть восстановленными к жизни, но не заслуживали и подвергнуться строжайшему осуждению за презрение проповеди. Итак, по тонкому и сокровенному суду святая проповедь не допускается до слуха некоторых, потому что сии не заслуживают быть восстановленными благодатью. Посему необходимо, возлюбленнейшая братия, чтобы мы страшились тайных определений на нас Всемогущего Бога во всем, что мы делаем, для того, чтобы тогда, когда душа наша, рассеянная по внешности, не удерживается от своего сластолюбия, внутренний Судия, наперекор ему, страхом побуждал нас к противному. Взирая на это правильно, Псалмопевец говорит: приидите и видите дела Божия, коль страшен в советех паче сынов человеческих (Пс.45:9; 65:5). Ибо он видит, что один по милосердию призывается, а другой по настоянию правосудия отвергается. И поскольку Господь одним распоряжается милостиво, а другим во гневе, то Он отверг то, чего не мог тронуть. И кого Он предвидел не только неуловимым, но и ожесточившимся в некоторых своих мнениях, того в совете своем предопределил на страшную участь.

Но послушаем, что заповедуется посланным проповедникам. Ходяще же проповедуйте, глаголюще, яко приближися Царствие Небесное. Об этом, возлюбленнейшая братия, если бы молчало Евангелие, то вопиял бы мир. Ибо развалины его служат голосами его. Стертый такими потрясениями, он лишился своей славы, как бы указуя нам на самое близкое Царство, следующее за ним. Он горек становится даже для тех, которые любят его. Самые развалины его проповедуют, что его не должно любить. Ибо, если бы потрясенный дом угрожал хозяину падением, то каждый жилец в нем должен был бы бежать (из него); и кто любил его стоящим, тот тем скорее должен выходить из него падающего. Итак, если мир падает, а мы его любим, то хотим быть более задавленными, нежели обитать в нем; потому что мы, которых любовь привязывает к страстям мира, никаким способом (уже) не отделяемся от его развалин. Итак, ныне, когда видим все уже разрушающимся, нам удобно наш дух отделить от любви к нему. Но это было весьма трудно в то время, в которое были посылаемы проповедовать невидимое Царство Небесное, когда все видели, что царства земные цветут и расширяются.

Для сего — то и присоединены чудеса святым проповедникам, дабы проявляемая ими сила усиливала веру в слова их, и дабы те, которые проповедовали новое, новое и творили, как в том же самом чтении далее сказано: болящия изцеляйте, прокаженныя очищайте, мертвыя воскрешайте, бесы изгоняйте. При процветании мира, при размножении рода человеческого, при долговременном пребывании плоти в этой жизни, при изобилии богатства вещей, кто поверил бы, когда бы услышал, что есть иная жизнь? Кто предпочел бы невидимое видимому? Но при исцелении болящих, при воскрешении мертвых, при очищении прокаженных, при изгнании бесов из бесноватых, при совершении столь многих видимых чудес, кто не поверил бы тому, что услышал бы о невидимом? — Ибо видимые чудеса для того и сияют, чтобы привлекать к вере сердца зрителей, дабы через то, что вовне дивно совершается, признавалось еще более дивным то, что внутри. — Посему ныне, когда численность верующих возросла, в Святой Церкви много людей добродетельных, но они не имеют знамений добродетелей, потому что напрасно является чудо вовне, если нет того, что содевалось бы внутри. Ибо, по слову Учителя языков: языцы в знамение суть не верующим, но неверным (1 Кор.14:22). Поэтому этот же самый славный проповедник, среди проповедания, молитвой воскресил перед всеми неверующими Евтиха, который во время сна упал из окна и совсем лишился жизни. (Деян.20:9 и след.). Проходя через Мелит и зная, что этот остров наполнен неверующими, он молитвой уврачевал отца Поплиева, огнем и водным трудом (одержимого) (Деян.28:8). Но сопутника своего в странствовании и помощника в святой проповеди, Тимофея, страждущего слабостью желудка, врачует не словом, но знанием медицины, говоря: мало вина приемли, стомаха [17]Стомах — желудок. — Ред.
ради твоего и частых твоих недугов (1 Тим.5:23). Итак, почему тот, кто одной молитвой врачует больного неверующего, не врачует своего больного спутника той же молитвой? — Именно потому, что тот, который не имел внутренней жизни, должен быть уврачеван внешним чудом, чтобы, через проявления внешнего могущества, внутренняя сила воодушевила его к жизни. А для болящего верного сотрудника, который по внутренней жизни был здоров, не были нужны внешние знамения.

Но послушаем, что Искупитель наш присовокупляет к дарованной власти проповедания, к дарованным чудесам могущества. Туне приясте, туне дадите. Ибо Он предвидел, что некоторые этот самый дар приятого Духа обратят в торговлю и чудесные знамения унизят до удовлетворения сребролюбию. Так Симон волхв, видя чудеса, совершенные возложением руки, желал получить этот дар Святого Духа за деньги (Деян.18:18 и след.) именно для того, чтобы еще хуже продавать то, что худо приобрел бы. Посему — то Искупитель наш бичом от вервий изгнал толпы из храма и ниспроверг столы продающих голубей (Ин.2:15). Ибо продавать голубей — значит совершать рукоположение, через которое приемлется Дух Святой, не по заслуге жизни, но за деньги. Но есть некоторые, которые хотя и не берут денег за рукоположение, однако же даруют степени Священства по человекоугодию, и за эту щедрость ищут в награду только похвалы. Эти люди не дают туне, что туне ими получено, потому что за исполнение святой обязанности желают монеты благорасположенности к ним. Посему Пророк, описывая мужа праведного, говорит, что он отрясает руце свои от всякаго дара (Ис.33:15). Ибо не говорит: руце свои отрясает от дара, но прибавляет: от всякаго. Потому что иной есть дар от послушания, иной — от руки, иной — от языка. Дар от послушания состоит в подчинении, простираемом за пределы долга; дар от руки состоит в деньгах; дар от языка — в похвале. Итак, рукополагающий на степени Священства отрясает руце свои от всякого дара тогда, когда в делах Божественных не только денег не желает, но и благодарности человеческой.

Но вы, возлюбленнейшая братия, провождающие светскую жизнь, когда знаете наши обязанности, обратите умственные очи и на свои. Делайте взаимно друг для друга туне. Не желайте воздаяния за свою деятельность в этом мире, о котором знаете, что он с такой скоростью приближается уже к кончине. Как желаете вы, дабы другие не видали того, что втайне вы сделали дурного, так остерегайтесь, дабы добрые дела ваши были сокровенны от похвалы человеческой. Не делайте не только зла, но и добра для временного воздаяния.

Желайте, чтобы свидетелем вашей деятельности был Тот Самый, Который будет вашим Судией. Пусть Он ныне видит содеваемое вами добро втайне, чтобы представить оное явным во время Своего воздаяния. Как тело ваше, чтобы оно не ослабевало, вы ежедневно питаете пищей, так добрые дела да будут ежедневной пищей для души вашей. Пищей питается тело, а благочестивой деятельностью насыщается дух. Что вы сообщаете телу, имеющему умереть, в том не отказывайте душе, имеющей жить вечно. Ибо когда огнь внезапно обымает жилище, тогда каждый владелец его вскакивает, схватывает, что может, и выбегает, считая прибылью то, если что успеет вынести с собою из огня. Вот пламя бедствий обымает мир, и все, что в нем кажется драгоценным, близкий уже конец опустошает, как огнь. Итак, возлюбленнейшая братия, считайте за величайшую прибыль то, что успеете вынести из него вместе с собой, если убегая его, что — либо унесете, если для вечного воздаяния вы щедростью сохраните то, что могло погибнуть от пребывания на своем месте. Ибо все земное мы теряем хранением, но соблюдаем благотворением. Времена проходят быстро. Итак, поскольку мы великой нечаянностью понуждаемся к видению нашего Судии, то с поспешностью будем готовиться к оному добрыми делами, благодатью Господа нашего Иисуса Христа, Ему же подобает честь и слава во веки веков. Аминь.

 

Беседа 5,

говоренная к народу в храме святого апостола Андрея в день его мученичества. О призывании Апостолов

Чтение Святого Евангелия: Мф. 4, 18–22

Во время оно, ходя же (Иисус) при мори Галилейстем, виде два брата, Симона глаголемого Петра, и Андреа брата его, вметающа мрежи в море, беста бо рыбаря. И глагола има: грядита по Мне, и сотворю вы ловца человеком. Она же абие оставльша мрежи, по нем идоста. И прешед оттуду, виде ина два брата, Иакова Зеведеева, и Иоанна брата его, в корабли с Зеведеом отцем ею, завязующа мрежи своя, и воззва я. Она же абие оставльша корабль и отца своего, по Нем идоста.

Возлюбленнейшая братия, вы слышали, что по единому слову повеления Петр и Андрей последовали за Искупителем. Но они не видели, чтобы Сей творил какие — либо чудеса, ничего не слышали от Него о награде вечного воздаяния; и однако же, по единому велению Господа, забыли о том, чем, казалось, владели. Почему же мы, сколько ни видим чудес, сколько ни поражаемся бичами, сколько ни устрашаемся жестокостями угроз, однако же нерадим о последовании Призывающему. Тот, Кто призывает нас, сидит уже на небе; под иго веры Он склонил уже выи языков; уже уничтожил славу мира; уже возвещает о приближающемся дне Страшного Суда Своего страшными развалинами оного; и однако же гордая душа наша не хочет добровольно желать того, что ежедневно теряет по принуждению. Итак, возлюбленнейшие, что же мы скажем на Суде Его, когда не отвращаемся от любви настоящего века ни заповедями, ни угрозами Его?

Но быть может, кто — либо в тайных своих помышлениях скажет: эти — тот и другой — рыбари, почти ничего не имевшие, что, или сколько оставили, по глаголу Господнему? — Но в этом деле, возлюбленнейшая братия, мы должны ценить более духовное расположение, нежели имение. Тот много оставляет, кто у себя ничего не удерживает; тот много оставил, кто, сколь бы мало ни имел, все бросил. Известное дело, что мы и владеем с любовью к тому, что имеем, и сильно желаем того, чего не имеем. Следовательно, Петр и Андрей много оставили, когда тот и другой оставили самое желание иметь. Тот много оставил, кто с обладаемой вещью отказался даже от желаний. Итак, этими последователями оставлено столько, сколько они могли желать, не последуя. Посему никто, при воззрении на других, оставивших многое, не должен говорить самому себе: «Желаю подражать презрителям мира сего, но не имею, что оставить». Много, братия, вы оставляете, если отказываетесь от земных желаний. Ибо внешнего нашего, сколь бы мало оно ни было, достаточно для Господа; потому что Он взвешивает сердце, а не вещество; не весит, сколько в жертве Его, но с каким расположением она приносится. Ибо, если мы будем весить вещество, то вот святые наши купцы на покинутые сети и лодки купили Вечную Жизнь Ангелов. Подлинно Царство Божие не имеет цены по оценке; но, впрочем, оно ценится во столько, сколько ты имеешь. Ибо для Закхея оно стоило половины имения, потому что другую половину он удержал для четверичного вознаграждения того, что приобрел неправедно (Лк.19:8). Для Петра и Андрея оно стоило оставленных сетей и лодки (Мф.4:20); для вдовицы стоило двух лепт (Лк.21:2); для другого стоило чаши холодной воды (Мф.10:42). Итак, Царство Божие, как мы сказали, стоит столько, сколько ты имеешь.

Итак, взвесьте, братия, что дешевле в покупке, что дороже во владении. Но может быть, нет и чаши холодной воды, которую можно было бы подать нуждающемуся; и тогда Слово Божие обещает безопасность. Ибо при Рождении Искупителя явились небесные граждане для того, чтобы пропеть: слава в вышних Богу, и на земли мир, во человецех благоволение (Лк.2:14). Ибо перед очами Божиими рука никогда не бывает без дара, если ковчег сердца наполнен добрым расположением. Посему — то Псалмопевец говорит: на мне, Боже, обеты Тебе, я совершу Тебе славословие (Пс.55:13). Ясно говорит он как бы так: хотя я не имею внешних даров для жертвоприношения, однако же внутри самого себя нахожу то, что возлагаю на жертвенник хвалы Твоея, потому что Ты не питаешься нашим приношением, но лучше благоугождаешься сердечной жертвой. Ибо для Бога нет богаче жертвы, как добрая воля. Добрая же воля состоит в том, чтобы страшиться несчастий другого так же, как и своих; радоваться благополучию ближнего так же, как своему; чужие убытки признавать за свои; на чужие прибыли взирать, как на свои; любить друга не для мира, но для Бога; с любовью терпеть врага; никому не делать того, чего не желаешь терпеть сам; никому не отказывать в том, чего справедливо желаешь самому себе; помогать ближнему в необходимости, не только по силам, но и желать быть полезным (для него) даже выше сил. Итак, что богаче этого всесожжения, когда душа через приносимое Богу закалает саму себя на алтаре сердца?

Но это жертвоприношение доброй воли никогда вполне не совершается, если совершенно не оставляется пожелание мира сего. Ибо чего мы в нем желаем, в том без сомнения завидуем ближним; потому что кажется, что нам недостает того, чего достигает другой. И поскольку зависть всегда разноречит с доброй волей, то, как только последняя пленит ум, первая тотчас удаляется. Почему святые проповедники для того, чтобы совершенно любить ближних, старались ничего не любить в этом веке, ничего никогда не желать, ничего с пристрастием не иметь. Правильно взирая на них, Исаия говорит: кии суть, иже яко облацы летят, и яко голуби к окнам своим (ср.: Ис. 60, 8). Ибо он видит, что они земное презирают, духом приближаются к небесному, словами дождят, чудесами сияют. И тех, которых святая проповедь и высокая жизнь возвышали выше земных связей, он называет летящими, подобно облакам. Окна же суть наши глаза, потому что через них душа видит то, чего желает отвне. Но голубь есть животное простое и незлобивое. Посему, как голуби на окнах своих, суть те, которые ничего в этом мире сильно не желают, которые на все смотрят просто и не увлекаются желанием хищения относительно к тому, что видят. Напротив же, коршун, а не голубь на окнах своих, есть тот, кто сильно желает похитить то, что видит глазами. Итак, возлюбленнейшая братия, поскольку мы празднуем день мученичества блаженного Апостола Андрея, то должны подражать тому, что почитаем. Торжество души да даст обещание нашего неизменного благочестия; будем презирать земное; оставив временное, будем покупать Вечное. Если же мы еще не можем оставить собственного, то, по крайней мере, не будем желать чужого. Если сердце наше не горит еще огнем любви, то да обуздывается в своем домогательстве страхом, дабы, ободренное в шествии к своему совершенству, оно, удерживаясь от желания чужого, со временем достигло до презрения собственного, при помощи Господа нашего Иисуса Христа, Которому подобает всякая слава, честь и держава, со Отцом и Св. Духом ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

 

Беседа 6,

говоренная к народу в храме святых Маркеллина и Петра в Неделю третью Рождественского поста. О вопросе Иоанна Предтечи о личности Иисуса Христа и об ответе на него Иисуса Христа

Чтение Святого Евангелия: Мф. 11, 2–10

Во время оно, Иоанн же слышав во узилищи дела Христова, посла два от ученик своих. Рече Ему: Ты ли еси грядый, или иного чаем; и отвещав Иисус рече има: шедше возвестита Иоаннови, яже слышита и видита: слепии прозирают [24]Прозирати — прозревать. — Ред.
и хромии ходят, прокаженнии очищаются и глусии слышат, мертвии востают и нищий благовествуют. И блажен есть, иже аще не соблазнится о Мне. Тема же исходящема, начат Иисус народом глаголати о Иоанне: чесо изыдосте в пустыню видети? Трость ли ветром колеблему? Но чесо изыдосте видети? Человека ли в мягки ризы облеченна? Се, иже мягкая носящии, в домех царских суть. Но чесо изыдосте видети? Пророка ли? Ей, глаголю вам, и лишше Пророка. Сей бо есть, о Немже есть писано: се, Аз посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, иже уготовит путь Твой пред Тобою.

Для нас, возлюбленнейшая братия, потребно исследование, почему Иоанн Пророк, — и более нежели Пророк, который указал на Господа, грядущего ко крещению в Иордане, говоря: се, Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин.1:29,36), который, рассуждая о своем ничтожестве и о могуществе Божества Его, говорит: сый от земли от земли есть и от земли глаголет: грядый с небесе, над всеми есть (Ин.3:31), — почему, находясь в узилище, посылая учеников, он спрашивает: Ты ли еси грядый, или иного чаем? — как будто не знает Того, на Кого указывал, и не ведает, Он ли есть Тот Самый, о Ком проповедью, крещением и указанием свидетельствовал? — Но этот вопрос решается скоро, когда обращается внимание на время и порядок событий. Стоя при водах Иорданских, он утверждал, что (Иисус) есть Искупитель мира, а заключенный в темницу, спрашивает: «Он ли есть грядый?» Не потому, будто сомневается, что Он есть Искупитель мира, но спрашивает для того, чтобы знать, Он ли есть Тот, Который Сам Собой пришел в мир, Сам же Собой низойдет в узилища адовы. Ибо Кого он, предшествуя, возвещал миру, Тому, умирая, предшествовал и во ад. Итак, говорит: Ты ли еси грядый, или иного чаем? — Ясно говорит он как бы так: «Так как Ты имел снисхождение родиться для людей, то внуши, сделаешь ли Ты снисхождение и умереть за людей, для того, чтобы я, бывший предтечею рождения Твоего, был также предтечею смерти и во аде возвестил о Тебе грядущем, о пришествии Которого возвестил уже миру». Почему и, прозревая это, Господь, по исчислении чудес Своего могущества, тотчас дает ответ и на вопрос об уничижении Своей смерти, говоря: слепии прозирают и хромии ходят, прокажении очищаются и глусии слышат, мертвии востают и нищии благовествуют. И блажен есть, иже аще не соблазнится о Мне. При виде таких знамений и таких чудес никто не мог соблазняться, но разве удивляться. Но ум неверующих перенес на Него важный соблазн, когда, и после таких чудес, увидел Его умирающим. Поэтому и Павел говорит: Мы же проповедуем Христа распята, иудеем убо соблазн, еллином же безумие (1 Кор.1:23). Ибо для людей казалось безумием, чтобы за людей умер Виновник жизни; и человек принял против Него соблазн оттуда, откуда долженствовал бы заимствовать еще большее побуждение быть должником. Ибо тем с большим благоговением люди должны чтить Бога, чем более уничижения Сей принял за людей. Итак, что значат слова: блажен есть, иже аще не соблазнится о Мне, если не ясное выражение, указующее на поносную смерть Его и уничижение? — Ясно говорит Он как бы так: «Хотя Я творю дивное, однако же не отрекаюсь претерпеть поносное. Поскольку же умирая Я следую за тобою, то людям, которые благоговеют перед знамениями, надобно очень остерегаться того, чтобы не презирать смерти во Мне».

Но послушаем, что Он, по отпуске учеников Иоанновых, говорит о том же Иоанне народу. Чесо изыдосте в пустыню видети? Трость ли ветром колеблему? — Это привнес Он (относительно Иоанна) не положительно, а отрицательно. Ибо трость тотчас, как только подует ветр, преклоняется на другую сторону. Что же обозначается тростью, если не плотская душа? — Таков тот, кто при благоприятных или неприятных обстоятельствах преклоняется на ту или другую сторону. Ибо он, когда из уст человеческих повеет на него ветр благоволения, делается веселым, гордится и весь преклоняется на сторону благоволения. Но если подует ветр неблагорасположения оттуда, откуда дул ветер похвалы, то он тотчас преклоняет его, как бы на противоположную сторону, к силе неистовства. Иоанн же не был тростью, колеблемою ветром, потому что его ни благоволение не делало ласкательным, ни чье — либо отвержение — жестоким. Его не могли ни счастье возгордить, ни несчастья доводить до уныния. Итак, Иоанн, которого никакая превратность не сбивала с прямого положения, не был тростью, колеблемою ветром. Из сего, возлюбленнейшие братия, научимся не быть тростью, колеблемою ветром. Укрепим душу среди язычных ветров, да стоит непоколебимо расположение сердца. Никакое неблагорасположение да не вызывает нас к гневу, и никакое благоволение да не наклоняет нас к выражению бесполезной радости. Счастье да не возбуждает в нас гордости, и да не смущают нас несчастья, дабы мы, утверждаясь на крепости веры, никогда не переменялись с переменою вещей преходящих.

К этому из речи Его (Спасителя) присовокупляется: но чесо изыдосте видети? Человека ли в мягки ризы облечена? Се, иже мягкая носящии, в домех царских суть. Ибо описывается Иоанн, одетый в одежды, сотканные из верблюжьих волос. — На что же говорить: се иже мягкая носящии, в домех царских суть, — если не для того, чтобы ясно показать, что не для небесного, но для земного царя, воинствуют те, которые избегают терпения неприятностей для Бога, но, преданные одному только внешнему, желают изнеженности и увеселения настоящей жизни? — Посему никто не должен думать, будто нет греха в роскоши и в желании драгоценных одежд, потому что, если бы в этом не было греха, то Господь отнюдь не похвалил бы Иоанна за грубость его одежды. Если бы в этом не было вины, то Апостол Петр отнюдь не стал бы удерживать женщин от желания дорогих одежд, говоря: не в одежде драгоценней (1 Пет.3:3; 1 Тим.2:9). Теперь рассудите, как преступно для мужчин желать того, что Пастырь Церкви старался запретить даже женщинам.

Впрочем, повествование об Иоанне, что он не одевался в мягкие одежды, по знаменованию может быть разумеваемо и иначе. Ибо Иоанн не одевался в мягкие одежды потому, что не имел снисхождения к жизни грешников потачками, но нападал на нее с силою жестокой брани, говоря: порождения ехиднова, кто сказа вам бежати от грядущаго гнева (Лк.3:7). Почему и у Соломона говорится: словеса мудрых якоже остны воловии [25]Остны воловии — орудия для побуждения рабочего скота. — Ред.
и якоже гвоздие вонзено (Еккл.12:11). Ибо слова мудрых сравниваются с гвоздями и бичами потому, что они не умеют потакать виновным преступникам, но (умеют) их пронизывать.

Но чесо изыдосте видети? Пророка ли? Ей, глаголю вам, и лишше Пророка. Ибо служение Пророка состоит в предсказании будущего, но не в указании. Поэтому Иоанн более, нежели Пророк: ибо он перстом указал на Того, о Ком предшествуя проповедовал. Но поелику сказано, что он не был тростью, колеблемой ветром, не одевался в мягкие одежды, что для него мало имени Пророка, то послушаем, что может быть сказано достойное его. Далее говорится: се, Аз посылаю Ангела Твоего пред лицем Твоим, иже уготовит путь Твой пред Тобою (Мал.3:1). Что по — гречески называется Ангелом, то по — латыни — вестником. Следовательно, справедливо называется Ангелом тот, кто посылается возвещать о верховном Судии, дабы в имени сохранить то достоинство, которое имеет в должности. Хотя имя высоко, но и жизнь не ниже имени.

О, если бы, возлюбленнейшая братия, могли мы сказать не в осуждение наше, что носящие на себе имя Священства, называются также Ангелами, по свидетельству Пророка, который говорит: устне иереовы сохранят разум, и закона взыщут от уст его: яко Ангел Господа Вседержителя есть (Мал.2:7). Но высоты этого имени можете достигнуть и вы, если захотите. Ибо каждый из вас, если, — насколько может, насколько приемлет благодати вышнего вдохновения, — уклоняет ближнего от зла, если возвещает заблуждающему о Вечном Царстве или наказании, подлинно бывает Ангелом, когда произносит слова Святого Благовестия. И никто не говори: «Я не умею увещевать, неспособен к убеждению других». Сделай, сколько можешь, дабы тебе не подвергнуться ответственности в мучениях за то, что ты худо сберег, что получил. Ибо не более, как один талант получил тот, кто решился лучше скрыть его, нежели употребить в оборот. И мы знаем, что в Скинии Божией, по повелению Божию, устроены были не только большие чаши, но и малые стаканы (Исх.37). Большими же чашами обозначается обширная ученость, а стаканами — малое и тесное знание. Иной, преисполненный изучением истины, удовлетворяет умам слушающих до пресыщения. Следовательно, он действительно предлагает большую чашу через то, что говорит. — Другой не может выразить того, что чувствует; но поскольку и это кое — как проповедует, то подлинно дает вкушение малым стаканом. Итак, вы, поставленные в Скинии Божией, т. е. в Святой Церкви, если мудростью учения не можете предлагать больших чаш, то, сколько по Божественному дарованию можете, предлагайте вашим ближним малые стаканы доброго слова. Насколько думаете уйти вы, настолько же ведите и других с собою; желайте иметь товарищей на пути Божием. Если кто из вас, братие, идет на рынок или в баню, то приглашает идти с собою того, кого считает досужным для того. Итак, самая земная деятельность ваша да расположит вас к тому, чтобы вы и тогда, когда идете к Богу, старались идти к Нему не одни. Посему — то и написано: слышай да глаголет, приди (Апок.22:17); для того, чтобы тот, кто уже услышал в сердце голос вышней любви и вовне передавал ближним голос убеждения. И может быть, он не имеет хлеба, чтобы подать милостыню нищему, но то важнее, что может подать ему тот, кто имеет язык. Ибо подкрепить пищей душу, имеющую жить вечно, более значит, нежели насытить земным хлебом чрево имеющего умереть тела. Итак, братие, не удерживайте милостыни слова у ваших ближних. Как себе, так и вам советую только остерегаться праздной речи, уклоняться от бесполезного слова. Насколько можем мы останавливать язык, настолько да не вытекают слова на ветер, потому что Судия говорит: всяко слово праздное, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный (Мф.12:36). Праздное же слово есть то, которое или не имеет пользы прямоты, или в достаточной причине своей необходимости. Итак, обращайте праздные разговоры к назиданию; размышляйте, как быстро протекают времена сей жизни; внимайте, как приидет страшный Судия. Представляйте Его пред очами сердца вашего, Его всаждайте в сердца ваших ближних для того, чтобы вы, — если, насколько достанет сил, постараетесь возвещать о Нем, — могли быть от Него названы с Иоанном Ангелами, что да благословит исполнить Сам Бог, живущий во веки веков. Аминь.

 

Беседа 7,

говоренная к народу в храме святого апостола Петра в Неделю четвертую Рождественского поста. О свидетельстве Иоанна Предтечи о Лице Господа нашего Иисуса Христа

Чтение Святого Евангелия: Ин. 1, 19–28

Во время оно, послаша жидове от Иерусалима иереев и левитов, да вопро́сят его (Иоанна), ты кто еси? И исповеда, и не отвержеся: и исповеда, яко несмь аз Христос. И вопросиша его: что убо? Илия ли еси ты? И глагола: несмь. Пророк ли еси? И отвеща: ни. Реша же ему: кто еси? Да ответ дамы пославшим ны: что глоголеши о тебе самем? Рече: аз глас вопиющаго в пустыни, исправите путь Господень, якоже рече Исаиа Пророк. И посланнии беху от фарисей. И вопросиша его и реша ему: что убо крещаеши, аще ты неси Христос, ни Илиа, ни Пророк. Отвеща им Иоанн, глаголя: аз крещаю водою: посреде же вас стоит, Егоже вы не весте: Той есть грядый по мне, Иже предо мною бысть, Емуже несмь аз достоин, да отрешу ремень сапогу Его. Сия в Вифаваре быша об он пол Иордана, идеже бе Иоанн крестя.

Словами этого чтения, нам, возлюбленнейшая братия, представляется в пример смирение Иоанна, который, имея такую святость, что мог быть признаваем за Христа, решился твердо держаться в самом себе, дабы от мнения человеческого не восхититься выше себя. Ибо он исповеда и не отвержеся, и исповеда, яко несмь аз Христос. Поскольку же он сказал: несмь; то совершенно отверг, чем не был, но не отверг того, чем был, дабы, говоря истину, быть членом Того, Коего имени ложно не присвоял себе. Итак, когда он не желает имени Христа, тогда соделывается членом Христа, потому что, ревнуя о смиренном сознании своей слабости, справедливо заслуживает место на высоте Его. Но когда мы припоминаем мысль Искупителя нашего из другого чтения, тогда из слов этого чтения рождается вопрос, для нас весьма запутанный. Ибо в другом месте Господь на вопрос учеников о пришествии Илии ответствует: Илия уже прииде; и не познаша его, но сотвориша о нем, елика восхотеша. (И если вы хотите знать, то сам Иоанн есть Илия) (Мф.17:12). А спрошенный Иоанн говорит: несмь (Илия). Что же это такое, возлюбленнейшая братия, Пророк Истины отвергает то, что утверждает Истина? — Ибо выражения: той есть и несмь, весьма различны между собой. Следовательно, каким образом он есть Пророк Истины, когда не согласуется в словах с этой Истиной? — Но если мы тонко разберем саму Истину, то звучащее между собой разноречием перестанет быть противоречащим. Ибо Ангел об Иоанне говорит Захарии: той предидет пред Ним духом и силою Илииною (Лк.1:17). Следовательно, он (Иоанн) называется грядущим в духе и силе Илии, потому что, как Илия будет предшествовать второму пришествию Господа, так Иоанн предшествовал первому. Как тот будет Предтечею Судии, так сей был Предтечею Искупителя. Итак, Иоанн был в духе и силе Илии, но лично не был Илией. Следовательно, что Господь утверждает о духе, то Иоанн отрицает о лице, потому что этому так и должно было быть, дабы и Господь высказал ученикам мысль об Иоанне духовную, и этим Иоанн ответствовал плотскому народу, не о духе, но о плоти. Следовательно, хотя и кажется противным истине то, что отвечал Иоанн, однако же он не отступил от стези истины.

Он, отрицаясь даже от имени Пророка, — именно потому, что не только мог проповедовать об Искупителе, но и указывать (на Него), — далее высказывает, кто он, присовокупляя: аз глас вопиющаго в пустыни. — Вы знаете, возлюбленнейшая братия, что Единородный Сын называется Словом Отчим, по свидетельству Иоанна, который говорит: в начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово (Ин.1:1). И из самого вашего говора знаете, что прежде звучит голос, дабы потом могло быть слышимо слово. Итак, Иоанн утверждает, что он есть глас, потому что предшествует Слову. Предшествуя пришествию Господню, он называется гласом потому, что делается слышным от людей посредством своего служения Отчему Слову. Он и в пустыне вопиет, потому что возвещает оставленной и отверженной Иудее утешение Искупителя. А о чем он вопиет, то внушает, присовокупляя: исправите путь Господень, якоже рече Исаия Пророк (Ин.1:23). Путь Господень направляется к сердцу тогда, когда со смирением слушается слово истины. Путь Господень направляется к сердцу тогда, когда жизнь предуготовляется к (соблюдению) заповеди. Посему написано: аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет: и Отец Мой возлюбит его, и к Нему приидема и обитель у него сотворима (Ин.14:23). Итак, кто гордится умом, кто дышит пламенем любостяжания, кто оскверняется нечистотами роскоши, тот запирает дверь сердца от истины; и дабы не пришел к нему Господь, крепит запоры души застарелостью пороков.

Но посланные еще возражают: что убо крещаеши, аще ты неси Христос, ни Илиа, ни Пророк? — Поскольку об этом спрашивается не по желанию знать истину, но по злостной зависти, то Евангелист молча заметил, когда присовокупил, говоря: и посланнии беху от фарисей. Ясно говорит он как бы так: Иоанна спрашивают о действиях его те, которые не умеют желать учиться, но (умеют) только завидовать. Но каждый Святой, когда даже от развращенного ума получает вопрос, не изменяется в соблюдении своей благости. — Почему и Иоанн на вопрос зависти ответствует назиданием жизни. Ибо тотчас присовокупляет: аз крещаю водою; посреде же вас стоит, Егоже вы не весте. Иоанн крещает не в духе, но в воде, потому что, не имея власти отпущатъ грехи, он омывает тела крещаемых водою, но не омывает духа через отпущение грехов. Итак, для чего крестит тот, кто крещением не отпущает грехов, если не для того, чтобы, сохраняя порядок предшествия своего, тот, кто рождением предшествовал Имеющему родиться, и крещением предшествовал Господу, Имеющему крестить; и чтобы тот, кто через проповедь соделался Предтечею Христа, и через Крещение был Его Предтечею подражанием Таинству? — Между тем, он возвещая о Таинстве, утверждает, что Сей (Христос) и посреди людей стоит, и Его не знают; потому что Господь, явившись во плоти, соделался и видимым по плоти, и невидимым по величию. О Нем — то он далее говорит: Той есть грядый по мне, Иже предо мною бысть. Ибо так говорится: предо мною бысть, что то же — «предо мною поставлен». Итак, грядет после меня потому, что после родился, но предо мною бысть потому, что превознесен выше меня. Но об этом говоря немного выше, он открыл и причины Его превознесения, присовокупив: яко первее мене бе. Ясно говорит он как бы так: рожденный после меня превышает меня даже тем, что Его не стесняют времена рождения Его. Ибо Тот, Кто во времени рождается от Матери, без времени рожден от Отца. Предаваясь Ему (Иисусу), он (Иоанн) объявляет, какое долженствует иметь благоговейнейшее смирение перед Ним: Емуже несмь достоин преклонься разрешити ремень сапог Его (Мк.1:7). У древних был обычай, что если бы кто не захотел иметь женою ту, которая была за него помолвлена, тот обязывался снимать сапог у того, кто по праву близости являлся к ней женихом. Итак, чем явился Христос среди людей, если не женихом Святой Церкви? О чем тот же Иоанн говорит: имеяй невесту, жених есть (Ин.3:29). Но поелику люди думали, будто Иоанн есть Христос, — что сам Иоанн отвергает, то он справедливо говорит, что он недостоин даже того, чтобы разрешать ремень у сапог Его. Ясно говорит он как бы так: «Я не имею силы обнажать стопы нашего Искупителя, потому что незаслуженно не присвояю себе имени жениха». — Впрочем, это может быть разумеваемо и иначе. Ибо кто не знает, что сапоги устрояются из мертвых животных? — Воплотившийся же Господь явился как бы обутый, потому что в Божестве Своем приял мертвенность нашего повреждения. Почему и через Пророка говорит: на Идумею простру сапог Мой (Пс.59:10). Ибо под именем Идумеи разумеется язычество, а под именем сапога — принятая смертность. Итак, Господь говорит, что Он на Идумею прострет сапог Свой, потому что, когда Он плотью сделался известным для язычников, тогда Божество пришло к нам, как бы в обуви. Но человеческий глаз не может проникнуть в таинство сего вочеловечения. Ибо никак нельзя постигнуть, каким образом Слово воплощается; каким образом высший и животворящий Дух одушевляется в утробе Матери; каким образом не имеющий начала и существует, и зачинается. Следовательно, ремень сапог есть завязка таинства. Итак, Иоанн не может разрешить ремень сапог Его, потому что не может сам проникнуть в таинство воплощения Его, хотя и знал о нем по духу пророчества. Итак, что значат слова: несмь достоин разрешити ремень сапог Его, если не выражение ясного и смиренного сознания в своем неведении? Ясно говорит он как бы так: «Что дивного в том, если превознесен предо мною Тот, на Которого я хотя и взираю, как на Родившегося после меня, но не постигаю таинства Его рождения». Вот Иоанн, исполненный духа пророчества, славится дивным ведением, и однако же внушает о себе, что он не знает недоведомого.

В этом деле нам, возлюбленнейшая братия, надобно взвесить и с полным вниманием размыслить, каким образом святые мужи для охранения в себе добродетели смирения, когда дивно знают что — либо, стараются вызывать к очам ума то, чего не знают, для того, чтобы душа их не гордилась с той стороны, с которой совершенна, помышляя, с другой стороны, о своей слабости. Ибо ведение есть добродетель, а смирение — страж добродетели. Следовательно, уму остается стеснять самого себя во всем, что он знает, для того, чтобы ветер гордости не развевал того, что собирает добродетель ведения. Когда вы, братие, делаете добро, всегда воззывайте на память злые дела для того, чтобы душа никогда неосторожно не услаждалась добрым делом, осторожно взирая на свою виновность. Взаимно на высших, особенно на тех, которые не имеют общения с вами, взирайте, как на ближних ваших, потому что вы не знаете, что добро скрывается в том самом, что вы признаете за некое зло в их действиях. Итак, всякий да старается быть великим, но да не ведает некоторым образом, что он действительно таков, для того, чтобы дерзким присвоением себе величия не потерять его. Посему — то через Пророка говорится: горе, иже мудри в себе самих и пред собою разумни (Ис.5:21). Поэтому Павел говорит: не бывайте мудри о себе (Рим.12:16). Поэтому же говорится против гордящегося Саула: еда не мал был еси ты пред ним, и не властелина ли тя постави. Ясно говорится как бы так: «Когда ты признавал самого себя малым, тогда Я тебя перед прочими возвеличил. Но поелику ты сам себя признаешь великим, то Я считаю тебя малым». Напротив того, Давид, когда, скача перед Ковчегом Завета Господня, с презрением взирал на могущество своего царства, сказал: буду играти и плясати пред Господем. И открыюся еще такожде и буду непотребен пред очима твоими (2 Цар.6:21,22), ибо кого не надмило бы сокрушение челюстей львиных, растерзание мышц медвежьих, избрание (на Царство) с пренебрежением старших братьев, низложение страшного для всех Голиафа одним камнем, принесение, по предложению Цареву, назначенных числом краеобрезаний истребленных филистимлян, получение Царства по обетованиям, обладание целым израильским народом без всякого впоследствии прекословия? — И однако же во всем этом презирает себя тот, кто признается, что он уничижен пред очами своими. Итак, если святые мужи низко думают о самих себе даже тогда, когда совершают великие подвиги, то что скажут в свое извинение те, которые надмеваются без совершения подвига? — Да хотя и были бы какие — либо добрые дела, то они ничтожны, если совершаются без смирения. Ибо дивный подвиг с гордостью не возвышает, а унижает. Потому что кто собирает добродетели без смирения, тот бросает пыль на ветер; и откуда, по видимому, приобретает нечто, оттуда более ослепляется. Итак, братия мои, во всех ваших делах смирение считайте за корень доброго дела. Взирайте не на то, чем вы уже возвысились, но на то, чем вы еще стали ниже, для того, чтобы от смирения вы могли всегда восходить к высшему, имея перед глазами лучших, нежели вы.

 

Беседа 8,

говоренная к народу в храме Пресвятой Девы Марии в день Рождества Господня. Об обстоятельствах Рождества Христова

Чтение Святого Евангелия: Лк. 2, 1–14

Во днех онех изыде повеление от кесаря Августа написати всю вселенную. Сие написание первое бысть владящу Сириею Киринию. И идяху вси написатися, кождо во свой град. Взыде же и Иосиф от Галилеи, из града Назарета, во Иудею, во град Давидов, иже нарицается Вифлеем, зане быти ему от дому и отечества Давидова, написатися с Мариею обрученою ему женою, сущею непраздною. Бысть же, егда быста тамо, исполнишася дние родити Ей: и роди Сына своего Первенца, и повит Его, и положи Его в яслех: зане не бе им места во обители. И пастырие беху в тойже стране, бдяще и стрегуще стражу нощную о стаде своем. И се, Ангел Господень ста в них, и слава Господня осия их: и убояшася страхом велиим. И рече им Ангел: не бойтеся: се бо, благовествую вам радость велию, яже будет всем людем: яко родися вам днесь Спас, Иже есть Христос Господь, во граде Давидове: и се вам знамение: обрящете Младенца повита, лежаща в яслех. И внезапу бысть со Ангелом множество вой небесных [29]Вои небесные — Ангелы. — Ред.
, хвалящих Бога и глаголющих: слава в вышних Богу, и на земли мир, во человецех благоволение.

Поскольку по щедротам Господним мы сегодня намерены совершить три торжественных Литургии, то не можем долго говорить о Евангельском чтении. Но самое рождение нашего Искупителя побуждает сказать что — либо, хотя кратко. Что значит, что перед рождением Господа Вселенная подвергается переписи, если не явное указание на то, что явится во плоти Имеющий в вечности переписать Своих избранных? Напротив того, о нечестивых через Пророка говорится: да потребятся от книги живых, и с Праведными да не напишутся (Пс.68:29). Хорошо и то, что Он рождается в Вифлееме, потому что Вифлеем значит дом хлеба. Ибо Сам же Он говорит: Аз есмь хлеб сшедый с небесе (Ин.6:41). Следовательно, место, в котором Господь рождается, прежде наименовано домом хлеба потому, что совершенно было предназначено к явлению на нем во плоти Того, Кто внутренним насыщением восстановит души избранным. Он рождается не в доме родительском, но на пути, для того, чтобы ясно показать, что по принятому на Себя человечеству, Он родился как бы на чужбине. Чужбиной называю я не по владычеству, а по естеству. Ибо о владычестве Его написано: во своя прииде (Ин.1:11). По естеству же Своему Он рожден прежде времен, а в нашем пришел во времени. Итак, Кто, пребывая вечным, явился временным, для Того чуждо то (место), куда Он снизошел. И поскольку через Пророка говорится: всяка плоть сено [30]Всякая плоть — трава . — Ред .
(Ис.40:6), то Он, соделавшись человеком, сено наше превратил в пшеницу, говоря о Самом Себе: аще зерно пшенично пад на земли не умрет, то едино пребывает (Ин.12:24). Поэтому и Рожденный Он полагается в яслях для того, чтобы пшеницей Своей плоти восстановить силы всех верующих, т. е. святых животных, дабы они не оставались голодными без пищи вечного разумения. Но что значит явление Ангела бдящим пастырям и осияние их славою Божиею, если не то, что пастыри, умеющие попечительно блюсти стада верующих, заслуживают высших видений? И когда сами они благочестиво бдят над стадом, тогда обильно сияет над ними Божественная благодать.

Но Ангел возвещает о родшемся Царе, гласу его вторят хоры Ангелов и, сорадуясь, взывают: слава в вышних Богу, и на земли мир, во человецех благоволение. — Ибо прежде, нежели Искупитель наш родился плотью, мы имели разногласие с Ангелами, от славы и чистоты которых мы далеко отстояли виновностью первородного греха и ежедневными беззакониями. Поскольку за согрешения мы были устранены от Бога, то и Ангелы, граждане Божии, устраненных нас отвергали от своего общения. Но поелику мы признали Царя своего, то и Ангелы опять признали нас своими согражданами. Ибо, когда Царь неба принял на Себя землю плоти нашей, тогда уже и оная Ангельская высота не презирает нашей низости. Ангелы опять восстановляют мир с нами, не обращая внимания на прежнее разногласие; и тех, которых прежде презирали, как слабых и отверженных, опять уже почитают товарищами. Поэтому — то Лот (см.: Быт. 19, 1) и Иисус (см.: Нав. 5, 14–15) почитают Ангелов и не слышат от них запрещения на почтение; но Иоанн в своем Апокалипсисе хотел сделать поклонение Ангелу; однако же этот самый Ангел запретил ему делать недолжное почтение, говоря: виждь, ни: клеврет [31]Клеврет — друг, товарищ. — Ред.
бо твой есмь и братии твоея (Апок.22:9). Что же это значит, что до пришествия Искупителя Ангелы приемлют поклонение от людей и молчат, а после избегают поклонения, если не то, что страшатся видеть пред собою поверженным естество наше, которое прежде презирали, после того, как видят оное превознесенным выше себя? — Они как бы не смеют презирать той слабости, которую в Царе неба чтут выше себя. Не считают недостойным иметь человека товарищем те, которые поклоняются Богочеловеку. Итак, возлюбленнейшая братия, постараемся, дабы не оскверняла нас никакая нечистота, если мы, по вечному предведению, граждане Бога и равны Ангелам Его. Усвоим свое достоинство нравам; да не располагает нас к себе никакая роскошь; да не осуждает нас никакой гнусный помысл; да не грызет душу злоба; да не истребляет ржавчина зависти; да не напыщает гордость; да не терзает честолюбие земными утехами; да не воспламеняет гнев. Ибо люди наименованы богами. — Итак, защищай себя, человек, против пороков честью Бога, потому что ради тебя человеком соделался Бог, Который живет и царствует во веки веков. Аминь.

 

Беседа 9,

говоренная к народу в храме святого Сильвестра в день его преставления. О христианской деятельности сообразно с дарованными Богом способностями

Чтение Святого Евангелия: Мф. 25, 14–30

Рече Господь притчу сию: человек некий отходя призва своя рабы и предаде им имение свое. И овому убо даде пять талант, овому же два, овому же един, комуждо противу силы его; и отиде абие. Шед же приемый пять талант, дела в них и сотвори другия пять талант. Такожде и иже два, приобрете и той другая два. Приемый же един, шед вкопа (его) в землю, и скры сребро господина своего. По мнозе же времени прииде господин раб тех и стязася с ними о словеси. И приступль пять талант приемый, принесе другия пять талант, глаголя: господи, пять талант ми еси предал, се, другия пять талант приобретох ими. Рече же ему господь его: добре, рабе благий и верный: о мале был еси верен, над многими тя поставлю: вниди в радость господа твоего. Приступль же и иже два таланта приемый, рече: господи, два таланта ми еси предал: се, другая два таланта приобретох има. Рече (же) ему господь его: добре, рабе благий и верный: о мале (ми) был еси верен, над многими тя поставлю: вниди в радость господа твоего. Приступль же и приемый един талант, рече: господи, ведях тя, яко жесток еси человек, жнеши идеже не сеял еси, и собираеши идеже не расточил еси; и убоявся, шед скрыл талант твой в земли: (и) се, имаши твое. Отвещав же господь его рече ему: лукавый рабе и ленивый, ведел еси, яко жну идеже не сеях, и собираю, идеже не расточих: подобаше убо тебе вдати сребро мое торжником, и пришед аз взял бых свое с лихвою. Возмите убо от него талант и дадите имущему десять талант. Имущему бо везде дано будет и преизбудет [32]Преизбудет — здесь: приумножится. — Ред.
: от неимущаго же, и еже мнится имея, взято будет от него. И неключимаго раба вверзите во тму кромешнюю: ту будет плач и скрежет зубом.

Чтение Св. Евангелия увещевает нас, возлюбленнейшая братия, внимательно размыслить, дабы нам, получившим в этом мире нечто более других от Создателя мира, не подвергнуться за то тягчайшему осуждению. Ибо когда умножаются дары, тогда и ответственность за дары также возрастает. Следовательно, тем смиреннее и к услужливости готов должен быть каждый, чем более видит себя обязанным к отданию отчета. Вот некоторый человек, отходя, призывает рабов своих и разделяет им таланты для приобретения прибыли. Но после долгого времени возвращается для требования отчета; хорошо поступивших награждает за доставленную прибыль, а ленивого к доброму деланию раба наказует. Итак, кто этот, отходящий человек, если не наш Искупитель, Который в принятой Им плоти отшел на небо? Ибо собственное место плоти есть земля, и она отходит как бы на чужбину, когда Искупителем нашим помещается на небе. Но человек оный, отправляясь в путешествие, передал свои блага рабам своим, потому что (Искупитель) сообщил духовные дары Своим верующим. — И именно: одному дал пять талантов, другому — два, третьему — один. Ибо пять (талантов) суть чувства телесные, именно: зрение, слух, вкус, обоняние и осязание. Следовательно, пятью талантами обозначается дар пяти чувств, т. е. знание внешнего. А двумя означается разумение и деятельность. Именем же единого таланта означается только разумение. Но получивший пять талантов приобрел другие пять, потому что есть люди, которые хотя и не умеют проникать во внутреннее и таинственное, однако же, по вниманию к Вышнему Отечеству, правильно учат тех, которых могут, о самом внешнем, которое они преемственно знают; и когда они берегут себя от наглости плоти и домогательства земных благ, тогда других увещанием удерживают от того же. И есть люди, которые, имея как бы два таланта, приемлют разумение и деятельность; тонко разумеют внутреннее, дивное совершают во внешнем; и когда они и разумением и деятельностью проповедуют другим, тогда двоякую, так сказать, приобретают прибыль от торга. Но хорошо другие пять, или другие два, относятся к усугублению, потому что, когда проповедь простирается на оба пола, тогда принятые таланты как бы усугубляются. — Приемший же один талант, отходя, закапывает (его) в землю и скрывает деньги господина своего. Зарыть талант в землю — значит полученное дарование запутать в земных делах, не желать прибретения духовного, никогда не возвышать сердца от земных помыслов. Ибо есть люди, которые получили дар разумения, однако же мудрствуют одно только плотское. О них — то через Пророка говорится: мудри суть, еже творити злая, благо же творити не познаша (Иер.4:22). Но господин, давший таланты, возвращается с требованием отчета, потому что Тот, Кто ныне сообщает духовные дарования, на суде в точности испытывает заслуги, обсуживает, что каждый получил, и взвешивает, какую прибыль принес от полученного.

Раб, возвративший двойные таланты, одобряется господином и переводится к вечному вознаграждению, когда ему голосом господина говорится: добре, рабе благий и верный: о мале (ми) был еси верен, над многими тя поставлю: вниди в радость господа твоего. Ибо все блага настоящей жизни, как бы ни казались многими, малы суть в сравнении с вечным воздаянием. Но верный раб поставляется над многими тогда, когда, победив всю тягость повреждения, прославляется на Престоле Небесном в Вечных Радостях. Совершенно в радость Господа своего входит тогда, когда, принятый в оное Вечное Отечество и причисленный к сонмам Ангелов, внутренне радуется дару так, что внешне отнюдь уже не сокрушается о повреждении.

Раб же, который не хотел трудиться над талантом, приступает к господину с извинением, говоря: господи, ведях тя яко же́сток еси человек, жнеши идеже не сеял еси, и собираеши идеже не расточил еси; и убоявся, шед скрых талант твой в земли: (и) се, имаши твое. — Замечательно, что непотребный раб называет господина жестоким, но, несмотря на то, притворяется, будто он служит ему с пользою, и говорит, что он убоялся употребить талант для приращения, тогда как он должен был бояться только того, дабы не возвратить его господину без приращения. Ибо в Святой Церкви много есть людей, коих этот раб служит образом; они боятся вступить на стези лучшей жизни и однако же не боятся лежать в лености своего тела; и когда признают себя грешниками, тогда страшатся вступить на пути святости, а не боятся оставаться в своих нечистотах. Этих людей хорошо представляет Петр, подверженный еще слабости, когда, увидев чудо (ловли) рыб, сказал: изыди от мене, яко муж грешен есмь, Господи (Лк.5:8). Да если ты признаешь себя грешником, то тебе не должно отсылать от себя Господа. Но те, которые не хотят вступить на пути лучшего образа жизни и в храм исправления потому, что считают себя слабыми, хотя и сознают себя грешниками, однако же отсылают Господа и убегают Того, Кого долженствовали бы святить в себе, и как бы в смятении не имеют разума; умирают, — и страшатся жизни. Потому и этому рабу тотчас дается ответ: лукавый рабе и ленивый, ведел еси, яко жну идеже не сеях, и собираю идеже не расточих. Подобаше убо тебе вдати сребро мое торжником; и пришед аз взял был свое с ли́хвою. Раб обличается из слов своих, когда господин говорит: жну идеже не сеях, и собираю идеже не расточих. Ясно говорит он как бы так: «Если, по твоему мнению, я требую и того, чего не давал, то тем более я требую от тебя то, что я дал для приращения; следовательно, тебе надлежало отдать мои деньги торжникам: и я, придя получил бы как свою собственность с приращением». — Отдать же деньги торжникам — значит сообщить умение проповедания тем, которые могут им заниматься.

Но когда вы видите нашу опасность, если мы удерживаем деньги Господни, тогда, возлюбленнейшая братия, тщательно подумайте и о своей, так как от вас требуется с прибылью то, что вы слушаете. Потому что деньги, даже не даваемые, принимаются в прибыли. Ибо когда возвращается то, что получено, прибавляется и то, чего не получено. Итак, представьте, возлюбленнейшая братия, что вы делаете временное употребление из этих полученных денег слова и старайтесь из того, что вы слышите, разумевать и другое, чего не слышите, потому что, выводя одно из другого, вы научитесь от самих себя делать то, чему вы не были научены из уст проповедника. Но послушаем, какое определение произнесено на раба ленивого. Возмите убо от него талант и дадите имущему десять талант.

Казалось бы, гораздо приличнее взятый от лукавого раба один талант передать тому, кто получил два таланта, нежели тому, кто получил пять. Ибо надобно прибавить тому, кто имел менее, нежели тому, кто имел более. Но, как мы выше сказали, под пятью талантами разумеются именно пять чувств, т. е. знание внешнего, а под двумя выражается разумение и деятельность. Следовательно, получивший два таланта имел более, нежели получивший пять, потому что этот пятью талантами заслужил управления внешним, но не имел еще разумения внутреннего. Следовательно, один талант, который, как мы сказали, означает разумение, должно было дать тому, который хорошо управлял полученным внешним. Это мы ежедневно видим в Святой Церкви, потому что многие, когда хорошо управляют внешним, которое получают, доводятся приумноженной благодатью и до разумения таинственного, так что и внутренним разумением сияют те, которые верно распоряжаются внешним.

После того произносится общая мысль, когда говорится: имущему бо везде дано будет и преизбудет; от неимущаго же, и еже мнится имея, взято будет от него. Ибо имущему дано будет и преизбудет потому, что кто имеет любовь, тот получает и прочие дарования. Поэтому необходимо, братия мои, чтобы во всем, что вы делаете, бодрствовали на страже любви. Истинная же любовь состоит в том, чтобы друга любить в Боге и врага любить ради Бога. Кто не имеет этой любви, тот теряет всякое благо, которое имеет, лишается полученного им таланта и, по определению Господню, отсылается во тьму кромешную. Ибо в наказание падает во тьму внешнюю тот, кто по своей виновности добровольно впал во тьму внутреннюю; и там принужден терпеть тьму мщения тот, кто здесь свободно выдержал тьму сластолюбия.

Но надобно знать, что ни один ленивец не свободен от этого получения таланта. Ибо нет ни одного, кто поистине мог бы сказать: «Я не получал таланта, следовательно, не за что принуждать меня к поданию отчета». Ибо в талант вменится каждому бедняку и то самое, что он получил хотя бы и в малейшем количестве. — Ибо один получил разумение, — и этим талантом обязуется к служению проповедания. Другой получил земное богатство, — и обязуется к вещественной милостыне таланта. Третий не получил ни разумения внутреннего, ни богатства, однако же изучил искусство, от которого питается, — и ему самое это искусство вменяется в принятие таланта. Четвертый ничего из этого не достиг, однако же, быть может, заслужил место дружества у богатого, и он подлинно получил талант дружества. Следовательно, если он ничего не говорит ему (богатому) за нуждающихся в помощи, то осуждается за скрытие таланта. — Итак, имеющий разумение всемерно должен стараться, чтобы не молчать; имеющий богатство должен бодрствовать, чтобы не облениться в делах милосердия; имеющий искусство, которым содержится, всемерно должен стараться, чтобы употребление и пользу оного разделять с ближним; имеющий место у богатого должен страшиться осуждения за скрытие таланта, если не вступается перед ним за бедных, когда может. Ибо от каждого из нас грядущий Судия потребует столько, сколько дал. Итак, чтобы каждому в пришествие Господне быть безопасным в отчетности своего таланта, надобно ежедневно со страхом взвешивать то, что он получил. Ибо вот уже близко (то время), когда Отшедший в другую страну возвратится. Поскольку как бы выехал из Своей земли Тот, Кто от сей земли, на которой родился, высоко вознесся, но Он подлинно возвращается с тем, чтобы потребовать отчеты в талантах, потому что, если мы ленимся на добрые дела, Он будет судить за самые дарования, которые сообщил. Итак, размыслим о том, что мы получили, и будем деятельны в раздаче оного. Никакая земная забота да не препятствует нам в духовном делании, дабы Господь таланта не прогневался, если сей талант скрывается в земле. Ибо ленивый раб вырывает из земли талант тогда, когда Судия испытует виновность, потому что есть многие, которые отвлекают себя от земных пожеланий или дел, тогда, когда уже, по приговору Судии, влекутся к вечному наказанию. Итак, заранее будем готовы к представлению отчета в нашем таланте для того, чтобы, когда уже Судия грозит ударением в двери, Он оправдал нас за прибыль, которую мы сделали, что да дарует нам Бог, живущий во веки веков. Аминь.

 

Беседа 10,

говоренная к народу в храме святого апостола Петра в день Богоявления. О смущениях в Иерусалиме по случаю пришествия волхвов на поклонение рождшемуся Спасителю

Чтение Святого Евангелия: Мф. 2, 1–12

Иисусу же рождшуся в Вифлееме Иудейстем во дни Ирода Царя, се, волсви от восток приидоша во Иерусалим, глаголюще: где есть рождейся Царь Иудейский; видехом бо звезду Его на востоце и приидохом поклонитися Ему. Слышав же Ирод Царь смутися, и весь Иерусалим с ним. И собрав вся Первосвященники и книжники людския, вопрошаше от них: где Христос раждается? Они же рекоша ему: в Вифлееме Иудейстем, тако бо писано есть Пророком: и ты, Вифлееме, земле Иудова, ни чимже менши еси во владыках иудовых; из тебе бо изыдет вождь, иже упасет люди моя Израиля. Тогда Ирод тай призва волхвы, и испытоваше от них время явльшияся звезды. И послав их в Вифлеем, рече: шедше испытайте известно о отрочати; егда же обрящете, возвестите ми, яко да и аз шед поклонюся ему. Они же послушавше царя, идоша. И се, звезда, юже видеша на востоце, идяше пред ними, дондеже пришедши ста верху, идеже бе отроча. Видевше же звезду, возрадовашася радостию велиею зело. И пришедше в хра́мину, видеша Отроча с Мариею Материю Его, и падше поклонишася Ему: и отверзше сокровища своя, принесоша Ему дары: злато и ливан [34]Ливан — ладан. — Ред
и смирну [35]Смирна — благовонная смола, предохраняющая тело от гниения. — Ред.
. И весть приемше во сне не возвратитися ко Ироду, иным путем отидоша во страну свою.

В Евангельском чтении вы, возлюбленнейшая братия, слышали, что по рождении Царя Небесного земной царь смутился, именно потому, что земная высота смущается, когда открывается высота небесная. Но нам надобно спросить, что бы это значило, что, по рождении Искупителя, в Иудеи Ангел явился пастырям, а от Востока на поклонение Ему волхвов привел не Ангел, но звезда? — Это именно потому, что иудеям, как имеющим разум, долженствовало проповедовать разумное существо, т. е. Ангел; а язычники, как не имеющие разума, приводятся к познанию Господа не гласом, но знамениями. Поэтому и через Павла говорится: пророчество не неверным, но верующим, знамения же суть не верующим, но неверным (1 Кор.14:22), следовательно, и тем даны пророчества, как верным, но не верующим, и этим — знамения, как неверующим, но не верным. И замечательно, что Искупителя нашего, когда Он был уже в совершенном возрасте, тем же язычникам проповедуют Апостолы, а о малолетнем, и еще по устройству тела человеческого не говорящем, возвещает язычникам звезда, потому что порядок разума требовал именно того, чтобы и проповедники говорящего уже Господа были известны нам также говорящие, а еще не говорящего проповедали немые стихии.

Но при всех знамениях, которые явлены были или во время рождения Господа, или Его смерти, надобно нам размыслить, каково было в сердце некоторых иудеев ожесточение, которое не признало Его ни по дару Пророчества, ни по чудесам. Поскольку все стихии свидетельствовали, что пришел их Виновник. Чтобы нечто сказать о них по употреблению человеческому, то небеса признали Его Богом, потому что тотчас послали звезду. Море признало, потому что под стопами его соделывалось проходимым. Земля признала, потому что во время смерти Его потряслась. Солнце признало, потому что скрыло лучи света своего. Скалы и стены признали, потому что во время смерти Его распались. Ад признал, потому что выпустил содержимых в нем мертвецов. — И несмотря на то доселе еще сердца неверующих иудеев не признают Господом Того, о Ком все бесчувственные стихии засвидетельствовали, и будучи тверже скал, не хотят распадаться к покаянию и отказываются исповедовать Того, о Ком, как сказали мы, все стихии (или знамениями, или распадениями) вопияли, что Он Бог. К увеличению своего осуждения, они еще задолго наперед знали, что родится Тот, Которого презирают по рождении. И не только знали они, что родится, но и то, где родится. Ибо, по требованию Ирода, они указывают на место рождения Его (Искупителя), каковое указание подтверждают важностью Писания. И приводят свидетельство, которое показывает, что Вифлеем имеет честь от рождения (в нем) нового Вождя, чтобы самое это их знание и для них служило во свидетельство осуждения, и для нас вспоможением к верованию. Этих (иудеев) хорошо предызобразил Исаак, когда благословлял сына своего Иакова (Быт.27:28 и след); он, и слепотствуя глазами, и пророчествуя, не видит перед собою сына, для которого видит столь многое в будущем, потому именно, что иудейский народ, полный духа пророчества и слепотствующий, не признал в настоящем Того, о Ком многое предсказал в будущем.

Но по дознании о рождении нашего Царя, Ирод обращается к хитрым средствам, дабы не лишиться земного царства. Он требует, чтобы ему возвещено было, где находится Отроча, притворяется, будто желает поклониться Ему, для того, чтобы истребить. Но что значит злоба человеческая пред советом Божиим? — Ибо написано: несть премудрости, несть благоразумия, несть совета против Господа (Притч.21:30). Ибо явившаяся звезда волхвов приводит; родшегося Царя они находят, дары приносят и во сне получают наставление не возвращаться к Ироду; и таким образом делается то, что Ирод не может найти Иисуса, Которого ищет. — Личностью его (Ирода), кто другой обозначается, если не лицемер, который, притворно ища, никогда не заслуживает того, чтобы найти Господа.

Но между тем, надобно знать, что еретики-присциллиане думают, будто бы каждый человек рождается под определениями звезд, и в подтверждение своего заблуждения приводят то, что явилась новая звезда, когда Господь явился во плоти, и утверждают, будто она была Его судьбою. Но если мы взвесим слова Евангелия, которыми говорится об этой самой звезде: дондеже пришедши ста верху, идеже бе Отроча, — то не Отроча к звезде, а звезда к Отрочати притекла; если можно сказать, не звезда была судьбою Отрочати, но явившееся Отроча было судьбою звезды. Но сердца верующих должны быть чужды мысли, будто есть какая — то судьба. Ибо жизнью людей управляет единый Создатель, сотворивший ее. Ибо не человек для звезд, а звезды для человека созданы. И если звезда называется судьбою человека, то человеку запрещается исполнение самых его обязанностей. Известно, когда Иаков, выходя из чрева, рукою держался за пяту первого брата (Быт.25:26), то первый решительно не мог выйти иначе, как с началом выхождения и следующего за ним; и несмотря на то, что в одно время, в один и тот же момент мать родила обоих, качество жизни того и другого было неодинаково.

Но на это астрологи обыкновенно отвечают, что сила созвездия состоит в ударении на пункт. Напротив, мы говорим, что медленность рождения велика. Следовательно, если созвездие в ударении на пункт изменяется, то уже будет необходимо, чтобы они допускали столько судеб, сколько есть членов у рождающихся. — Еще астрологи обыкновенно думают, будто кто родится под знаком Водолея, тот получает участь в этой жизни быть рыбаком. Но Гетулия, как известно, рыбаков не имеет. Следовательно, кто может сказать, что никто не рождается под знаком Водолея там, где совершенно нет ни одного рыбака? — Еще утверждают, будто те, которые рождаются под знаком Весов, бывают банкирами; а не знают банкиров провинции многих народов. Следовательно, они по необходимости должны сознаться, что или в них этого знака нет, или он решительно не имеет рокового действия. В земле персов и франков цари происходят по родословной линии; при рождении их кто исчислит, сколько рождается в те же самые моменты часов и времен из рабского состояния? — И однако же сыны царей, рожденные под одной и той же звездой с рабами, возводятся на царство, тогда как рабы, рожденные в одно время с ними, и умирают в рабстве. — Это мы кратко сказали о звезде, дабы не показаться, что мы оставили без внимания неразрешимую глупость астрологов.

Но волхвы принесли злато, ливан и смирну. Ибо злато приличествовало Царю, а ливан употреблялся при жертвоприношении Богу, смирною же бальзамируются тела умерших. Следовательно, волхвы Того, Кому кланяются, еще проповедуют таинственными дарами: златом — Царя, ливаном — Бога, смирной — имеющего умереть. Но есть некоторые еретики, которые веруют, что Сей есть Бог, но отнюдь не веруют, чтобы Он повсюду царствовал. Они подлинно приносят Ему ливан, но не хотят еще принести злата. И есть некоторые, которые признают Его Царем, но не признают Богом. Эти именно приносят Ему злато, но не хотят принести ливана. И есть некоторые, которые признают Его и Богом, и Царем, но отвергают принятие Им смертной плоти. Эти именно приносят Ему злато и ливан, но не хотят принести смирны, для принятой Им смертности. Итак, мы принесем родшемуся Господу злато, дабы признать Его повсюду царствующим; принесем ливан, дабы веровать, что явившийся Богом во времени, существовал прежде времен; принесем смирну, так как веруем, что Тот, Кто по Божеству Своему не подвержен страданию, был в нашей плоти смертен. Хотя под златом, ливаном и смирною может быть разумеваемо и другое. Ибо златом означается премудрость, по свидетельству Соломона, который говорит: сокровище вожделенно почиет во устех мудраго (Притч.21:20). Ливаном же выражается то, что воспламеняет силу молитвы к Богу, по свидетельству Псалмопевца, который говорит: да исправится молитва моя, яко кадило пред тобою (Пс.140:2). Но смирною изображается умерщвление нашей плоти, почему Святая Церковь о своих подвижниках, сражающихся за Бога до смерти, говорит: руце мои искапаша смирну (Песн.5:5). Итак, родшемуся Царю мы приносим злато, если при Его воззрении мы блестим ясностью высшей премудрости. Приносим ливан, если на алтаре сердца сожигаем плотские помыслы святыми, молитвенными усилиями, чтобы можно было благоухать приятным для Бога желанием небесного. Приносим смирну, если умерщвляем плотские пороки воздержанием. Ибо смирною, как мы сказали, предотвращается гниение мертвой плоти. А что мертвая плоть гниет, это значит, что сие смертное тело предается влиянию роскоши, так как о некоторых через Пророка говорится: рабочие скоты сгнили в помете своем (Иоил.1:17). Поскольку гниение рабочих скотов в их помете значит кончину жизни плотских людей в зловонии роскоши. Следовательно, мы приносим Богу смирну тогда, когда приправой воздержания сберегаем это смертное тело от гниения роскоши.

Но великое нечто внушают нам волхвы тем, что они возвращаются в страну свою иным путем. Ибо что они делают по наставлению, тем самым подлинно внушают нам, что мы должны делать. Наша страна есть рай, в который, по познании Иисуса, возвращение тем путем, которым мы идем, нам возбраняется. Ибо мы отошли от страны своей гордостью, неповиновением, пристрастием к видимому, вкушением запрещенной пищи, а для возвращения в нее необходимы: плач, повиновение, презрение видимого и обуздание пожелания плоти. Следовательно, мы возвращаемся в страну свою иным путем, потому что, отшедшие от райских радостей через наслаждения, призываемся назад к ним через рыдания. Потому необходимо, возлюбленнейшая братия, чтобы мы, всегда со страхом и всегда с осмотрительностью представляли пред очи сердца, с одной стороны — виновность нашего делания, с другой — определение окончательного решения нашей участи. Размыслим, как приидет Праведный Судия, Который грозит судом, но скрывает его, являет ужасы грешникам, и однако же еще удерживается от них, и отлагает скорое пришествие для того, чтобы менее обрести тех, которых надобно будет осудить. Накажем вины слезами и по гласу Псалмопевца, предварим лице Его во исповедании (Пс.94:2). Итак, да не обманывает нас никакая ложь удовольствия, да не сбивает нас с пути никакая суетная радость. Ибо близок Тот Судия, Который сказал: горе вам смеющимся ныне: яко возрыдаете и восплачете (Лк.6:25). Поэтому и Соломон говорит: к веселием примешивается печаль: последняя же радости в плач приходят (Притч.14:13). Поэтому и опять говорит: смеху реках: погрешение, и веселию: что сие твориши (зачем напрасно обманываешь) (Еккл.2:2). И опять говорит: сердце мудрых в дому плача, а сердце безумных в дому веселия (Еккл.2:5). Итак, устрашимся заповедей Божиих, если мы истинно прославляем торжество Божие. Ибо приятное для Бога жертвоприношение состоит в сокрушении о грехах, по свидетельству Псалмопевца, который говорит: жертва Богу дух сокрушен (Пс.50:19). Прошедшие наши грехи омыты при принятии Крещения, и однако же после Крещения мы много их учинили, но не можем омыться от них опять водою Крещения. Итак, поскольку мы и после Крещения осквернили жизнь, то окрестим совесть слезами, потому что, возвращаясь в страну свою иным путем, мы, которые вышли из нее услажденные благами, должны возвратиться в нее огорченные бедствиями, при содействии Господа нашего, Иисуса Христа, Которому подобает честь и слава со Отцом и Святым Духом всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

 

Беседа 11,

говоренная к народу в храме святой мученицы Агнессы в день ее мученичества. О подобии Царства Небесного сокровищу, многоценному бисеру и неводу

Чтение Святого Евангелия: Мф. 13, 44–52

Во время оно, рече Иисус ученикам Своим притчу сию: подобно есть Царствие Небесное сокровищу, сокровенну на селе, еже обрет человек скры; и от радости его идет, и вся, елика имать, продает, и купует село то. Паки подобно Есть Царствие Небесное человеку купцу, ищущу добрых бисерей, иже обрет един многоценен бисер, шед продаде вся, елика имяше, и купи его. Паки подобно есть Царствие Небесное неводу ввержену в море и от всякаго роду собравшу, иже егда исполнися, извлекоша и на край, и седше избраша добрыя в сосуды, а злыя извергоша вон. Тако будет в скончание века: изыдут Ангели, и отлучат злыя от среды праведных, и ввергут их в пещь огненную, ту будет плач и скрежет зубом. Глагола им Иисус: разумеете ли сия вся? Глаголаша Ему: ей Господи. Он же рече им: сего ради всяк книжник, научився Царствию Небесному, подобен есть человеку домовиту, иже износит от сокровища своего новая и ветхая.

Небесное Царство, возлюбленнейшая братия, называется подобным земным вещам для того, чтобы дух от известного ему возвышался к неизвестному, поскольку примером видимого он должен возноситься к невидимому, и через то, что изучил опытно, как бы стиснутый, должен разогреваться к тому, чтобы, через уменье любить известное, научиться любить и неизвестное. Ибо вот Небесное Царство сравнивается с сокровищем, скрытым на поле, еже обрет человек скры, и от радости его идет, и вся, елика имать, продает, и купует село то. В этом деле замечательно еще то, что найденное сокровище скрывается для сбережения, потому что тот недостаточно хранит ревность небесного желания от злых духов, кто не скрывает оной от похвал человеческих. Ибо в настоящей жизни мы как бы на пути, которым продолжаем шествие к Отечеству. А злые духи, как бы некоторые разбойники, осаждают путь наш. Следовательно, тот желает быть ограбленным, кто публично выносит сокровище на дорогу. Но это я говорю не для того, чтобы ближние не видали наших добрых дел, когда написано: да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, иже на небесех (Мф.5:16), но для того, чтобы мы не желали похвал отвне за то, что мы делаем. Да будет же дело устрояемо так, чтобы намерение его было тайною для публики, чтобы нам и ближним подавать пример в добром деле, и однако же по намерению, которым желаем благоугодить единому Богу, мы должны желать навсегда содержать его в тайне. Сокровище же есть небесное желание, а поле, на котором скрывается сокровище, есть учение о небесном желании. Это поле действительно, по распродаже всего, приобретает тот, кто, отказывая пожеланиям плоти, все свои земные желания отбрасывает посредством стражи небесного ученья, так что дух ничего уже не одобряет, чем услаждается плоть, ничего не боится, что убивает плотскую жизнь.

Опять Небесное Царство называется подобным человеку купцу, ищущему добрые бисеры, но нашедшему один драгоценный, который, по отыскании, покупает распродажей всего, потому что, кто вполне дознал сладость Небесной Жизни, насколько допускает эту возможность, тот охотно оставляет все, что он любил на земле: в сравнении с нею все дешевеет; он оставляет имение, собранное расточает; дух (его) разгорается небесным, ничто из земного ему не нравится, все, что только нравилось по виду земной вещи, кажется безобразным, потому что в уме (его) сияет один блеск драгоценной бисерины. О любви его справедливо через Соломона говорится: крепка яко смерть любы (Песн.8:6), — потому именно, что как смерть лишает жизни тело, так любовь к Вечной Жизни убивает любовь к вещам телесным. Ибо кем она вполне возобладает, того соделывает как бы нечувствительным к земным, внешним пожеланиям.

Ибо и эта Святая, день мученичества которой мы ныне празднуем, не могла бы в теле умереть за Бога, если бы прежде в уме не была мертва для земных пожеланий. Ибо дух, возвышенный на самый верх добродетели, мучения презрел, награды отверг. Приведенная пред вооруженных царей и наместников, она явилась крепче бьющего, выше судящего. Что на это скажем мы, брадатые и слабые, которых побеждает гнев, напыщает гордость, тревожит честолюбие, оскверняет роскошь, мы, которые видим отроковиц, идущих через железо к Небесному Царствию? — Если мы не можем приобрести Царства Небесного войною гонений, то для нас должно быть постыдно то самое, что мы не хотим даже во время мира повиноваться Богу. Вот Бог никому из нас в настоящее время не говорит: «Умри за Меня». Но: «Только убей в себе непозволенные пожелания». Итак, если мы во время мира не хотим укрощать плотских пожеланий, то когда же мы во время войны предали бы самую плоть за Господа?

Опять Царство Небесное называется подобным неводу, вверженному в море, собирающему всякого рода рыб, извлеченному полным на берег: и добрые рыбы собираются в сосуды, а негодные извергаются вон. Святая Церковь сравнивается с неводом, как потому, что она вверена рыбарям, так и потому, что через нее каждый привлекается к Вечному Царству из волн настоящего века, дабы не погрязнуть ему в бездне вечной смерти. Она собирает всякого рода рыб, потому что призывает к отпущению грехов мудрых и глупых, свободных и рабов, богатых и бедных, сильных и слабых. Поэтому через Псалмопевца говорится Богу: к Тебе всяка плоть приидет (Пс.64:3). Этот невод всецело наполняется именно тогда, когда на кончине заключается сумма рода человеческого. Его извлекают и садятся на безопасный берег, потому что как море означает век (настоящий), так берег моря означает кончину века. На этой именно кончине добрые рыбы собираются в сосуды, а негодные выбрасываются вон, потому что и каждый избранный приемлется в Вечные Обители, и нечестивые, потеряв свет внутреннего царства, отсылаются во тьму кромешнюю. Ибо ныне добрых и злых вообще, как бы перемешанных рыб, содержит нас невод веры, но берег откроет, что неводом, т. е. Св. Церковью, было влекомо. И хотя захваченные рыбы переменяться не могут, однако же мы, захваченные злыми, переменяемся в добрых. Итак, будучи уловлены, подумаем о том, чтобы нам на берегу не быть отброшенными. Вот как приятно для вас сегодняшнее торжество, так что не на малое осудил бы себя тот, кому пришлось бы выбыть из этого вашего собрания. Что же будет делать в оный день тот, кто от взора Судии удаляется, от сообщения избранных отвергается, кто от света переходит во тьму, — мучится вечным сожиганием? — Почему и это самое сравнение Господь кратко объясняет, присовокупляя: тако будет в скончание века: изыдут Ангели, и отлучат злыя от среды праведных, и ввергут их в пещь огненную: ту будет плач и скрежет зубом. Этого уже, возлюбленнейшая братия, более надобно страшиться, нежели изъяснять. Ибо ясно высказаны мучения грешников, чтобы никто не прибегал к извинению своего неведения, если бы что темно было сказано о вечном мучении. Поэтому и присовокупляется: разумеете ли сия вся? Глаголаша Ему: ей, Господи.

И в заключение прибавляется: сего ради всяк книжник научився Царствию Небесному, подобен есть человеку домовиту, иже износит от сокровища своего новая и ветхая. Если мы под тем, что называется новым и ветхим, разумеем тот и другой Завет, то не допускаем, чтобы был научившимся Авраам, который, хотя и знал события Нового и Ветхого Завета, однако же не возвещал (о них) словами. Не можем сравнить с научившимся хозяином и Моисея, который, хотя и учил Ветхому Завету, однако же не произнес изречений Нового. Итак, когда мы отступаем от этого разумения, тогда призываемся к другому. Но в этом стоит разумения то, что говорит Истина: всяк книжник, научився Царствию Небесному, подобен есть человеку домовиту, потому что говорено было не о тех, которые были, но о тех, которые могли быть в Церкви. Эти люди износят новое и ветхое тогда, когда о вещаниях того и другого Завета говорят словами и делами. — Впрочем, это может быть разумеваемо и иначе. Потому что ветхим для рода человеческого было то, чтобы он нисходил в заклепы адовы, нес вечные наказания за грехи свои. Ему через пришествие Посредника присовокуплено нечто новое, так что если он постарается жить добродетельно, то может проникнуть в Царство Небесное; и человек, проживший на земле, хотя и умирает от поврежденной жизни, однако же должен быть помещен на небе. Итак, он есть и ветхий для того, чтобы род человеческий погибал в вечном наказании за виновность, и новый, для того, чтобы обратившись жить в Царстве. Это — то в заключение речи Своей Господь присовокупляет, т. е. то, что Он сказал впереди. Ибо прежде Он уподобил Царство (Небесное) найденному сокровищу и доброму бисеру, а после рассказал об адских наказаниях в горении злых, и в заключение присовокупляет: сего ради всяк книжник, научився Царствию Небесному, подобен есть человеку домовиту, иже износит от сокровища своего новая и ветхая. Ясно это как бы сказано было так: в Св. Церкви есть научившийся проповедник, тот, который умеет излагать и новое, — радости царства, и ветхое, — говорит о страхе наказания, так что тех, которых не трогают награды, пусть, по крайней мере, устрашают наказания. Пусть каждый слышит о Царстве, которое должно любить, пусть слышит и о наказании, которого должно страшиться, для того, чтобы нечувствительную и слишком привязанную к земле душу потрясал, по крайней мере, страх, если ее не привлекает к Царству любовь. Ибо вот о выражении геенны говорится: ту будет плач и скрежет зубом. Но поелику настоящие радости сопровождаются непрестаемыми скорбями, то, возлюбленнейшая братия, здесь удаляйтесь суетной радости, если там страшитесь плача. Ибо никто не может и здесь радоваться с миром, и там царствовать с Господом. Итак, ограничивайте излияния временной радости, обуздывайте удовольствия плоти. Что душе из настоящего века улыбается, то от рассуждений о вечном огне становится горьким. Что в уме по — детски веселится, то должно быть умеряемо оценкой юношеского обучения, так, чтобы добровольно убегая временных радостей, без труда получить вам вечные, при содействии Господа нашего Иисуса Христа, Которому подобает честь и слава, со Отцом и Св. Духом, всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

 

Беседа 12,

говоренная к народу в храме святой мученицы Агнессы в день ее мученичества. О мудрости и глупости верующих

Чтение Святаго Евангелия: Мф. 25, 1–13

Во время оно, рече Иисус ученикам Своим притчу сию: уподобися Царствие Небесное десяти девам, яже прияша светильники своя и изыдоша в сретение [42]В сретение — навстречу. — Ред.
жениху. Пять же бе от них мудры и пять юродивы. Юродивыя же, приемша светильники своя, не взяша с собою елеа; мудрыя же прияша елей в сосудех со светильники своими. Коснящу же жениху, воздремашася вся и спаху. Полунощи же вопль бысть: се, жених грядет, исходите в сретение его. Тогда восташа вся девы тыя и украсиша светильники своя. Юродивыя же мудрым реша: дадите нам от елеа вашего, яко светильницы наши угасают. Отвещаша же мудрыя, глаголюше: еда како не достанет нам и вам: идите же паче к продающим и купите себе. Идущим же им купити, прииде жених. И готовыя внидоша с ним на браки, и затворены быша двери. Последи же приидоша и прочия девы, глаголюще: Господи, Господи, отверзи нам. Он же отвещав рече им: аминь глаголю вам, не вем вас. Бдите убо, яко не весте дне ни часа.

Часто я вас, возлюбленнейшая братия, увещеваю удаляться от худых дел, избегать беззаконий мира сего, но сегодняшним чтением Св. Евангелия побуждаюсь сказать, чтобы вы с великою осторожностью опасались даже добра, творимого вами, дабы через то самое, что вами правильно совершается, не желать покровительства или благоволения человеческого, дабы не подкрадывалось желание хвалы, и чтобы открываемое вовне не было лишаемо награды внутренней. Ибо вот, по слову Искупителя, десять дев, — и все называются девами, и однако же не все впущены в дверь блаженства, потому что некоторые из них, желая отвне славы своему девству, не хотели иметь елея в сосудах своих. Но прежде нам надобно спросить: что значит Царство Небесное, или почему оно сравнивается с десятью девами, которые еще называются девами мудрыми и юродивыми? Ибо, когда о Царстве Небесном известно, что в него не входит ни один из нечестивых, то для чего же оно представляется подобным даже юродивым девам? — Но нам надобно знать, что на священном языке Царством Небесным часто называется Церковь настоящего времени. О чем в другом месте Господь говорит: послет Сын человеческий Ангелы своя, и соберут от Царствия Его вся соблазны (Мф.13:41). Ибо в том Царстве блаженства, в котором существует высший мир, не могли быть найдены соблазны, которые должны быть собраны. И поэтому опять говорится: иже аще разорит едину заповедей сих малых и научит тако человеки, мний наречется в Царствии Небеснем, а иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии Небеснем (Мф.5:19). Поскольку заповедь нарушает и учит тот и тогда, когда кто не исполняет в жизни того, что проповедует словом. Но до Царства Вечного Блаженства не может достигнуть тот, кто не хочет на деле исполнять того, чему учит. Следовательно, каким образом в нем наречется тот, кому никак не дозволяется даже войти в него? — Итак, в этой мысли что называется Царством Небесным, если не настоящая Церковь? — В ней — то учитель, нарушивший заповедь, называется меньшим, потому что чья жизнь подвергается презрению, того и проповедь остается без внимания. Но на пяти телесных чувствах останавливается каждый, а удвоенное пятеричное число составляет десять. И поскольку множество верующих собирается из обоего пола, то Св. Церковь и объявляется подобной десяти девам. Поскольку в ней злые перемешаны с добрыми и нечестивые с избранными, то справедливо она представляется подобной девам — мудрым и юродивым. Ибо много есть воздержных, которые берегут себя от пожелания внешнего и увлекаются надеждою ко внутреннему, плоть умерщвляют и полным желанием стремятся к Вышнему Отечеству, желают наград Вечных, не желая за свои подвиги принимать похвал человеческих. Они — то именно полагают славу свою не в устах человеческих, но кроют (ее) внутри совести. И есть много таких, которые тело удручают воздержанием, но домогаются похвал человеческих за самое свое воздержание, учат, с щедростью многое раздают нуждающимся, и действительно суть юродивые девы, потому что желают единого воздаяния похвалы преходящей. Почему и прилично присовокупляется: Юродивыя же, приемше светильники своя, не взяша с собою елея. Поскольку именем елея обозначается домогательство славы, а сосуды суть наши сердца, в которых мы носим все, что думаем. Итак, мудрые содержат елей в сосуде, потому что домогательство славы удерживают внутри совести, по свидетельству Павла, который говорит: похваление бо наше сие есть, свидетельство совести нашея (2 Кор.1:12). Юродивые же девы не берут с собою елея, потому что не имеют славы внутри совести, домогаясь ее от уст ближних. Но замечательно, что все имеют светильники, но не все имеют елей, потому что и нечестивые, вместе с избранными, часто проявляют дела сами в себе добрые, но с елеем входят к жениху только те, которые за внешние свои дела ищут внутренней славы. Поэтому и через Псалмопевца о Св. Церкви избранных говорится: вся слава дщери Царевы внутрь (Пс.44:14).

Коснящу жениху, воздремашася вся, и спаху; потому что, когда Судия отлагает пришествие на последний суд, в это время избранные и нечестивые засыпают сном смерти. Ибо спать значит — умереть. Дремать же перед сном значит — небречь о спасении прежде смерти, потому что через тяжесть болезни переходят ко сну смертному. Полунощи же вопль бысть, се, жених грядет, исходите в сретение его.

Вопль о пришествии жениха бывает в полунощи, потому что день суда приближается так, что нельзя предвидеть, когда он наступит, почему написано: день Господень, якоже тать в нощи, тако приидет (1 Сол.5:2). Тогда все девы встают, потому что и избранные, и нечестивые пробуждаются от своего сна смертного. Украшают светильники, потому что сами с собою перечисляют дела свои, за которые ожидают получить Вечное Блаженство. Но светильники дев юродивых угасают, потому что их дела, которые совне казались людям славными, в пришествие Судии внутренне меркнут. И от Бога воздаяния не приемлют, потому что от людей получили за них похвалы, которые любили. Но что значит, что тогда они просят елея у мудрых, если не то, что в пришествие Судии, когда найдут себя пустыми внутри, будут требовать свидетельства отвне? И как обманутые в своей надежде, будут говорить ближним: «Поскольку вы видите нас, как бы без делания отвергаемыми, то скажите о наших делах то, что вы видели». Но мудрые девы отвечают, говоря: еда како не достанет нам и вам. Ибо в тот день (что, впрочем, я говорю о некоторых, покоющихся в мире Церкви) едва достанет свидетельства у каждого для самого себя; а тем менее — и для себя, и для ближнего. Потому они тотчас с выговором присовокупляют: идите паче к продающим и купите себе. Поскольку продавцы елея суть льстецы. Ибо они, по получении какой — либо милости, суетными своими похвалами поднося блеск славы, как бы елей продают. Об этом подлинно елее говорит Псалмопевец: елей же грешнаго да не намастит главы моея (Пс.140:5). Ибо главная часть наша есть глава. Наименованием же главы называется тот ум, который управляет телом. Следовательно, елей грешного намащает главу тогда, когда похвала льстеца услаждает ум. — Идущим же им купити, прииде жених; потому что тогда, когда ищут у ближних свидетельства о своей жизни, приходит Судия, Который есть свидетель не только дел, но и сердец. И готовая внидоша с Ним на браки, и затворены быша двери.

О, если бы можно было по вкусу от сердца понять, сколько удивления заключает в себе изречение: прииде Жених! Сколько приятности: и внидоша с Ним на брак! Сколько горести: затворены быша двери! Ибо приходит Тот, Кто Своим шествием сотрясает стихии, перед взором Которого трепещут небо и земля. Поэтому Он и через Пророка говорит: еще единою Аз потрясу, не токмо землею, но и небом (Агг.2:7; Евр.12:26). На суд Его приводится весь род человеческий; Ему в отмщении злым и в воздаянии добрым служат Ангелы, Архангелы, Престолы, Начала и Господства. Помыслите, возлюбленнейшая братия, какой будет страх перед взором такого Судии в тот день, когда в наказании уже не будет врачества; какое смятение для того, кому, по настоятельному требованию его виновности, придется постыдиться в собрании всех Ангелов и человеков; какой ужас видеть прогневанным Того, Кого и спокойного — то не может постигнуть ум человеческий! Правильно взирая на этот день, Пророк говорит: день гнева день той, день скорби и нужды, день безгодия и изчезновения, день тмы и мрака, день облака и мглы, день трубы и вопля (Соф.1:15). Итак, помыслите, возлюбленнейшая братия, что Пророк видит, как слишком горестен для сердец нечестивых день последнего суда, которого столькими наименованиями изъяснить не в силах. — Какая же тогда будет радость для избранных, которые удостоятся радости видения Того, от Чьего взора сотрясаются все стихии, как они видят и внидут вместе с Ним на браки. Они радуются и о браках Жениха, и однако же сами суть невесты, потому что в оном жилище Вечного Царства Бог сочетавается с нашим видением. Это именно видение никогда уже во веки не исторгнется из объятий любви своей. Тогда для плачущих заперта будет та дверь, которая ежедневно отворяется только для кающихся. Ибо и там будет раскаяние, но не будет уже плодотворно, потому что тогда никак не найдет отпущение грехов тот, кто только потерял благоприятное время для отпущения. Поэтому и Павел говорит: се, ныне время благоприятно, се, ныне день спасения (2 Кор.6:2). Поэтому же и Пророк говорит: взыщите Господа, и внегда обрести вам Того, призовите: егда же приближится к вам (Ис.55:6).

Почему тех же самых дев юродивых, взывающих ко Господу, Сей не выслушивает, потому что заперта дверь Царства, Тот, Кто мог быть близко, уже не будет близок. Ибо присовокупляется: последи же приидоша и прочия девы, глаголюще: Господи, Господи, отверзи нам. Он же отвещав рече им: аминь глаголю вам, не вем вас. Там уже не может заслужить от Бога, чего желает, тот, кто здесь не хотел слушать, что повелевалось, кто пропустил время благоприятного покаяния, и напрасно приходит с молениями к дверям Царствия. Поэтому — то Господь говорит через Соломона: понеже звах, и не послушаете, и простирах словеса, и не внимасте, но отметасте Моя советы и Моим обличением не внимасте: убо и Аз вашей погибели посмеюся, порадуюся же, егда приидет вам палуба. И егда приидет на вы внезапу мятеж, низвращение подобно бури приидет, или егда приидет вам печаль и градоразорение, или егда найдет на вы пагуба. Будет бо, егда призовете Мя, Аз же не послушаю вас; взыщут Мене злии и не обрящут (Притч.1:24–28). Вот взывают об отверзении дверей, и будучи принуждены скорбью о своем отвержении, умоляют именем Господа, говоря: «Господи, Господи, отверзи нам». Возносят молитвы, но признаются неизвестными, потому что тогда Господь оставляет, как неизвестных, тех, которых только не признает Своими по заслуге жизни.

Здесь прилично присовокупляется еще общее увещание ученикам, когда говорится: бдите убо, яко не весте дне, ни часа. Поскольку после грехов Бог приемлет покаяние, то, если бы каждый знал о настоящем веке, в которое время он кончится, то он мог бы приспособить одно время к удовольствиям, а другое — к покаянию. Но Тот, Кто обещал прощение в грехах кающемуся, не обещал согрешающему завтрашнего дня. Следовательно, мы всегда должны страшиться последнего дня, которого никогда не можем предвидеть. Вот этот самый день, в который говорим, мы приняли за побуждение к обращению и однако же отказываемся оплакивать то зло, которое соделали. Не только не оплакиваем содеянного, но еще умножаем то, что должно быть оплакиваемо. Но если постигнет нас какая — либо болезнь, если признаки болезни возвестят нам о скорой смерти, то мы желаем отсрочки жизни, чтобы оплакать грехи свои, и с особенным усердием молимся об этой отсрочке, но едва только получим ее, как уже признаем за ничто.

Я вам, возлюбленнейшая братия, хочу рассказать о таком событии, о котором если ваша любовь хочет слушать со вниманием, то из размышления о нем получит важное назидание. — В провинции Валерии был некоторый знаменитый муж, по имени Хрисаорий, которого на простом языке народ называл Хрисерием; муж очень богатый, но столько преисполненный пороков, сколько был полон богатством; обуявший от гордости, преданный удовольствиям своей плоти, чрезвычайно жадный до приобретения вещей. Но когда Господь определил положить конец таким беззакониям, — как я узнал об этом от родственника его, некоторого набожного мужа, который жив доселе, — он поражен был расслаблением тела. Приближаясь к кончине, он в тот самый час, в который долженствовал выйти из тела, открытыми глазами увидел мерзких и чернейших духов, стоящих перед ним и страшно угрожающих взятием его в заклепы адовы. Он начал трепетать, бледнеть, потеть и страшным криком просить об отсрочке и с чрезвычайными, неистовыми воплями, звать по имени сына своего Максима, — которого сам я, бывши уже монахом, видел монахом, — говоря: «Максим, скорее: я тебе не сделал никакого зла, приими меня в веру твою». Испуганный Максим прибежал тотчас, плачущее и трепещущее семейство сошлось. Но они не могли видеть тех самых духов, от нападения которых он страшно мучился, но о присутствии их догадывались по смятению, бледности и трепету того, который был влеком. От страха их безобразного вида он метался на постели туда и сюда, ложился на левый бок, не мог выносить их вида, оборачивался к стене, — там были они. Когда же до чрезвычайности стесненный, он уже отчаялся в возможности послабления себе, начал громко кричать, говоря: «Отсрочки, хотя до утра; отсрочки, хотя до утра». Но когда он это кричал, с этими самыми воплями был исторгнут из жилища своей плоти. О нем известно именно потому, что он это видел не для себя, а для нас, дабы видение его было полезно нам, которых еще ожидает Божественное долготерпение. Ибо какая польза была для него в том, что он перед смертью видел мерзких духов и просил отсрочки, тогда как этой отсрочки не получил? — Итак, мы, возлюбленнейшая братия, должны ныне со вниманием размыслить о том, дабы не губить нам попусту времени и не желать жизни для добродетели тогда, когда уже принуждаемся к выходу из тела. Припомните, что говорит Истина: молитеся же, да не будет бегство ваше в зиме, ни в субботу (Мф.24:20). Потому что заповедью Закона не дозволяется в субботу ходить далеко, а зима сама служит препятствием к путешествию, потому что шаги идущих связывает цепенение от холода. Ясно Он говорит, как бы так: «Смотрите, не тогда желайте удаляться от грехов ваших, когда уже нельзя ходить». Следовательно, это время, в которое нельзя бежать, должно быть обсуживаемо только тогда, когда можно. На этот час нашего исхода мы должны смотреть всегда, это увещание нашего Искупителя постоянно должно быть пред очами нашими: бдите убо, яко не весте дне ни часа.

 

Беседа 13,

говоренная к народу в храме святого мученика Феликса Исповедника в день его мученичества. О целомудрии и добрых делах

Чтение Святого Евангелия: Лк. 12, 35–40

Во время оно, рече Иисус ученикам Своим: да будут чресла ваша препоясана, и светильницы горящии. И вы подобни человеком чающим Господа Своего, когда возвратится от брака, да пришедшу и толкнувшу, абие отверзут Ему. Блажени раби тии, ихже пришед Господь обрящет бдящих. Аминь глаголю вам, яко препояшется и посадит их, и минув послужит им. И аще приидет во вторую стражу, и в третию стражу приидет, и обрящет (их) тако, блажени суть раби тии. Се же ведите, яко аще бы ведал господин храмины, в кий час тать приидет, бдел убо бы, и не бы дал подкопати дому своего. И вы убо будите готови: яко, в оньже час не мните, Сын человеческий приидет.

Вам, возлюбленнейшая братия, открыто прочитанное чтение Св. Евангелия. Но дабы кому — либо не показалось самое содержание его слишком высоким, для сего мы кратко пересмотрим оное, поскольку истолкование оного для незнающих должно быть ясно так, чтобы не было в тягость для знающих. Что у мужчин похоть заключается в чреслах, а у женщин в пупе, об этом свидетельствует Господь, Который о диаволе говорит блаженному Иову, глаголя: се бо, крепость его на чреслех, сила же его на пупе чрева (Иов.40:11). Итак, у главного пола под именем чресл разумеется невоздержное житие, когда Господь говорит: да будут чресла ваша препоясана. Ибо мы препоясываем чресла тогда, когда воздержанием обуздываем похоть плоти. Но поелику не много значит — удаляться от зла, если вместе с тем не будет каждый желать подвигов добрых дел, то тотчас присовокупляется: и светильницы горящии (в руках ваших). Горящие светильники мы держим в руках тогда, когда добрыми делами являем примеры света ближним нашим. Об этих — то именно делах Господь говорит: тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех (Мф.5:16). Но даны две заповеди, — и чресла препоясывать, и светильники держать для того, чтобы и в теле была чистота целомудрия, и в деятельности был свет истинный. Ибо Искупителю нашему одно без другого никак не может нравиться, если, или тот, кто делает добро, не оставляет еще скверн похоти, или тот, кто славится целомудрием, не упражняется еще в добрых делах. Следовательно, как целомудрие не имеет важного значения без доброй деятельности, так и добрая деятельность ничтожна без целомудрия.

Но если и то и другое совершается, остается еще, чтобы каждый такой (человек) стремился надеждой к Вышнему Отечеству и удерживался от пороков не только ради чести мира сего. Хотя бы иногда кто начинал нечто доброе ради чести, однако же в этом намерении не должен оставаться навсегда, не должен домогаться славы настоящего мира посредством добрых дел, но основывать всю надежду на пришествии своего Искупителя. Почему тотчас и присовокупляется: вы подобни человеком чающим Господа своего, когда возвратится от брака. Потому что Господь отошел на брак, когда, востав от мертвых, восшел на небо, новый человек сочетал с Собою вышнее множество Ангелов. Он возвращается тогда, когда является нам на судилище.

Но хорошо присовокупляется о рабах ожидающих: да пришедшу и толкнувшу, абие отверзут Ему. Ибо Господь возвращается, когда поспешает на суд, толцет же, когда тяжестью болезни предсказывает уже близкую смерть. Ему тотчас мы отверзаем, если с любовью приемлем Его. Ибо тот не хочет отверзать (дверей) ударяющему в них Судии, кто боится выхода из тела и видеть Того, Кого трепещет как Судии, потому что вспоминает, что презирал Его. Но кто безопасен в своей надежде и деятельности, тот тотчас отверзает (двери) ударяющему в них, потому что радостно выдерживает испытание Судии; и когда узнает время близкой смерти, тогда веселится о славе воздаяния. Почему тотчас же присовокупляется: блажени раби тии, ихже пришед Господь обрящет бдящих. Бдит тот, кто имеет отверстые очи ума к видению истинного света; бдит тот, кто на деле исполняет, чему верует; бдит тот, кто отгоняет от себя тьму лености и нерадения. Посему — то и Павел говорит: истрезвитеся праведно и не согрешайте (1 Кор.15:34). Посему и опять говорит: час уже нам от сна востати (Рим.13:11).

Но послушаем, что пришедший Господь делает для рабов бдящих: аминь глаголю вам, яко препояшется и посадит их, и минув послужит им. Препояшется, приготовится к воздаянию, и посадит их, т. е. в Вечном Покое для блаженствования. Потому что сидеть значит «покоиться в Царстве». Почему опять Господь говорит: приидут и возлягут со Авраамом и Исааком и Иаковом (Мф.8:11). Минующий же Господь служит, потому что удовлетворяет нам осияванием света Своего. Но сказано, что он минует, когда от суда возвращается к царствованию. Или подлинно Господь минует нас после суда, потому что от человеческого образа состояния возвышает нас к созерцанию Божества Своего. И прехождение Его означает ведение нас к видению славы Его, когда мы Того, Кого на суде видим в человечестве, увидим после суда и в Божестве. Ибо идя на суд, Он явится всем в виде рабском, т. е. человеческом, как написано: воззрят Нань, Егоже прободоша (Зах.12:10; Ин.19:37). Но когда нечестивые подвергаются мучению, тогда праведные переводятся в славу света Его, как написано: да возмется нечестивый, да не видит славы Господни (Ис.26:10).

Но что, если рабы в первую стражу небрежны? — Ибо первая стража есть хранение первого возраста. Но не надобно отчаиваться и переставать творить добро. Ибо Господь, внушая нам о своем долготерпении, присовокупляет: и аще приидет во вторую стражу, и в третию стражу приидет, и обрящет (их) тако, блажени суть раби тии. Ибо первая стража есть время первого возраста, т. е. детство. Вторая — молодость, или юношество, которые, на основании священного изречения, тождественны, как говорит Соломон: веселися, юноше, во юности твоей (Еккл.11:9). Третья же принимается за старость. Итак, кто не хотел бодрствовать в первую стражу, тот да бодрствует, по крайней мере, во вторую, так, чтобы, кто пренебрег обращением от грехов своих в отрочестве, тот воспрянул на пути жизни, по крайней мере, во время юности. И кто не хотел бодрствовать во вторую стражу, тот да не опускает средств к вознаграждению во время третьей стражи, так, чтобы, кто не становится на пути жизни в молодости, тот опомнился, по крайней мере, в старости. — Взвесьте, возлюбленнейшая братия, что любовь Божия отовсюду заперла наше упорство. Нет уже ничего, в чем мог бы человек находить извинение. Бог не видит внимания к Себе — и ожидает; видит, что презирают Его, — и приглашает к Себе; приемлет обиду презрения, — и однако же обещает некогда даже награды обращающимся к Нему. — Но никто не должен пренебрегать этим долготерпением Его, потому что на суде Он потребует тем строжайшего правосудия, чем более терпел прежде суда. Поэтому — то Павел говорит: по жестокости же твоей и непокаянному сердцу, собираеши себе гнев в день гнева и откровения праведного суда Божия (Рим.2:5). Поэтому Псалмопевец говорит: Бог судитель праведен, и крепок, и долготерпелив (Пс.7:12). Ибо, намереваясь сказать долготерпелив, он наперед назвал Его праведным, для того, чтобы ты знал, что Тот, Кого ты видишь долготерпящим грехи беззаконнующих, будет некогда судить праведно. Посему через некоторого мудрого говорится: яко высокий над высоким надзиратель (Еккл.5:7). Надзирателем называется потому, что и терпит грехи людей, и мстит за них. Ибо тех, которым долее снисходит в ожидании обращения их, строже наказует, если они не обратятся. Для потрясения же лености нашего духа, через подобие выставляется на вид даже внешний вред, чтобы им возбудить дух на стражу себя самого. Ибо говорится: се же ведите, яко аще бы ведал господин храмины, в кий час тать приидет, бдел убо бы, и не бы дал подкопати дому своего. Из этого предварительного подобия выводится еще увещание, когда говорится: и вы убо будите готовы: яко в оньже час не мните, Сын человеческий приидет. Ибо, по неведению хозяина, вор подкапывает дом, потому что когда дух засыпает на страже себя самого, тогда непредвидимая смерть, приходя, врывается в жилище нашей плоти и убивает того хозяина, которого застает спящим, потому что когда дух не предвидит будущего вреда, тогда смерть похищает его, неведущего, к наказанию. Но он воспротивился бы вору, если бы бодрствовал, потому что, опасаясь пришествия Судии, Который сокровенно похищает душу, он встретил бы Его покаянием, дабы не погибнуть в нераскаянности.

Последний же час Господь наш благоволил сокрыть от нас для того, чтобы мы всегда могли ожидать его, так что, когда мы не можем предвидеть его, тогда обязываемся неопустительно быть готовыми к нему. — Затем, братия мои, устремите очи ума вашего на условие смертности, приготовляйте самих себя грядущему Судии ежедневным плачем и рыданием. И когда верная смерть угрожает всем, то не думайте о неопределенном провидении о временной жизни. Да не отягчает вас забота о земных вещах. Ибо плоть, какими бы ни украшалась громадами злата и серебра, в какие бы ни одевалась драгоценные одежды, — что другое, как плоть? Итак, не обращайте внимания на то, что вы имеете, но на то, что вы есть. Хотите ли слышать, что вы есть? Это показывает Пророк, говоря: всяка плоть сено (Ис.40:6). Ибо, если народ не сено, то где те, которые вместе с нами за год перед этим праздновали день страдания блаженного Феликса, празднуемый и сегодня нами? — О, сколько и что они думали предусмотрительного о настоящей жизни, но при наступлении часа смерти, вдруг застигнуты в том, чего не хотели предвидеть, и вместе потеряли все временное, за собрание которого, по — видимому, как бы постоянно держались!

Итак, если, отживши свой век, множество рода человеческого через рождение зеленело во плоти, а через смерть посохло в прахе, то оно именно было сено. Поскольку же часы бегут минутами своими, то, возлюбленнейшая братия, делайте то, чтобы они содержались на мзде доброй деятельности. Слушайте, что говорит Премудрый Соломон: вся, елика аще обрящет рука твоя сотворити, якоже сила твоя, сотвори: зане несть сотворение и помышление и разум, и мудрость во аде, аможе ты идеши тамо (Еккл.9:10). Поскольку же мы и времени грядущей смерти не знаем, и после смерти действовать не можем, то остается нам прежде смерти пользоваться благоприятными временами. Ибо таким образом самая смерть, когда приидет, будет побеждена, если прежде пришествия ее, мы всегда будем страшиться ее.

 

Беседа 14,

говоренная к народу в храме святого апостола Петра в Неделю вторую по Пасхе. О качествах Доброго Пастыря и наемника

Чтение Святого Евангелия: Ин. 10, 11–16

Во время оно, рече Иисус фарисеям: Аз есмь Пастырь добрый: Пастырь добрый душу свою полагает за овцы. А наемник, иже несть пастырь, емуже не суть овцы своя, видит волка грядуща и оставляет овцы и бегает, и волк расхитит их и распудит овцы. А наемник бежит, яко наемник есть и нерадит о овцах. Аз есмь Пастырь добрый и знаю Моя, и знают Мя Моя. Якоже знает Мя Отец, и Аз знаю Отца; и душу Мою полагаю за овцы. И ины овцы имам, яже не суть от двора сего, и тыя Ми подобает привести: и глас Мой услышат, и будет едино стадо (и) един Пастырь.

Возлюбленнейшая братия, из Евангельского чтения вы слышали назидание вам, слышали и о нашей опасности. Ибо вот Тот, Кто не за случайный подарок, но существенно благ, говорит: Аз есмь Пастырь добрый. И относительно образа этой самой доброты, которой мы подражать должны, присовокупляет, говоря: Пастырь добрый душу свою полагает за овцы. Он совершил то, к чему увещевал, явил на опыте, что повелел. Добрый Пастырь положил душу свою за овец своих так, чтобы в нашем Таинстве были неистощимы Тело и Кровь Его, и чтобы овцы, которых Он искупил, довольствовались питанием Плоти Его. — Нам указан путь к презрению смерти, по которому мы должны следовать; предложено правило, которого мы должны держаться. Первая наша обязанность состоит в том, чтобы внешние наши блага милосердо тратить на овец Его, а последняя, — если необходимо, — даже умереть за тех же самых овец. Но от первой сей, меньшей обязанности, делается переход к последней, — большей. Но поелику душа, которой живем, несравненно выше земного существа, которое составляет внешнее наше обладание, то кто не отдаст этого существа своего за овец, когда имеет обязанность положить за них даже душу свою? — И однако же есть некоторые, которые, когда любят более земное существо, нежели овец, тогда по справедливости теряют имя пастыря. О них — то тотчас присовокупляется: а наемник, иже несть пастырь овцам, емуже не суть овцы своя, видит волка грядуща и оставляет овцы и бегает.

Не пастырем, а наемником называется тот, кто пасет овец Господних не по внутренней любви, но ради временных наград. Ибо наемник тот, кто хотя и занимает место пастыря, но не желает пользы душам, пристращается к земным выгодам, радуется чести предпочтения, питается временными приобретениями, услаждается чрезвычайным себе почтением от людей. Потому что это суть награды наемника, чтобы ему за то самое, что он работает в стаде, здесь найти то, чего он ищет, в Будущей же Жизни быть чуждым наследия стада. Но пастырь ли кто или наемник, этого верно знать нельзя, если нет случая необходимости. Ибо во время спокойствия большею частью стоит на страже стада как истинный пастырь, так и наемник; но волк грядущий открывает, кто с каким расположением стоял на страже стада. Ибо волк грядет на овец, когда какой — нибудь неправедный и хищный человек притесняет некоторых верующих и простых людей. Но тот, кто казался пастырем, а не был им, оставляет овец и бегает, потому что, когда боится опасности себе от него, то не решается противостоять несправедливости его. Впрочем, бегает, не изменяя места, но не давая утешения. Бегает, потому что видит несправедливость, — и молчит. Бегает, потому что скрывается под молчанием. Им — то хорошо говорится через пророка: не вышли насупротив, не противоположили стены за дом Израилев, чтобы стоять на войне в день Господень (Иез.13:5). Потому что выходить насупротив — значит свободным голосом разума идти вопреки каким — либо властям, беззаконно действующим. А в день Господень мы становимся на войне за дом Израилев и противополагаем стену, если, на основании справедливости, защищаем невинных верующих против несправедливости развратных. Поскольку наемник этого не делает, то он и бегает, когда видит волка грядуща.

Но есть иной волк, который беспрестанно каждый день терзает не тела, но души, т. е. злой дух, который осаждает дворы верующих, и домогается смертей душевных. Об этом — то волке тотчас присовокупляется: и волк расхитит их и распудит овцы. Волк идет, а наемник бежит, потому что злой дух через искушение терзает души верующих, а тот, кто держал место пастыря, не имеет заботы о сбережении. Души гибнут, а он услаждается земными выгодами. Волк расхищает овец, когда одного влечет к похоти, другого поджигает к скупости, третьего возбуждает к гордости, того располагает к гневливости, сего бьет ненавистью, иного низвергает обольщением. Итак, как бы волк распуживает стадо, когда диавол искушениями поражает народ верующих. Но против этого наемник не воспламеняется никакою ревностью, не возбуждается никаким жаром любви, потому что, когда он домогается одних только внешних выгод, тогда небрежно смотрит на внутренний вред стада. Поэтому тотчас и присовокупляется: а наемник бежит, яко наемник есть и нерадит о овцах. Ибо одна только и есть причина на то, почему наемник бежит, потому что он наемник. Ясно как бы так было сказано: тот не может стоять в опасности за овец, кто в предводительстве овцами любит не овец, но ищет земной выгоды. Ибо когда он любит честь, когда услаждается временными выгодами, тогда страшится поставить себя против опасности, дабы не потерять того, что любил. Но когда Искупитель наш выставил на вид вины мнимого пастыря, тогда опять показывает образец, с которым мы должны соображаться, говоря: Аз есмь Пастырь добрый. И присовокупляет: и знаю Моя, т. е. люблю их, и знают Мя Моя. Ясно он как бы так говорит: любящие повинуются. Ибо кто не любит истины, тот еще не познал ее.

Итак, возлюбленнейшая братия, поскольку вы выслушали о нашей опасности, то взвесьте на словах Господних и свою опасность. Посмотрите, Его ли вы овцы, посмотрите, знаете ли вы Его; посмотрите, знаете ли вы свет истины? — Но знаете ли, говорю я, не верой, а любовью? — Знаете ли, говорю, не по верованию, а по деятельности? Ибо тот же самый Евангелист Иоанн, который говорит об этом, свидетельствует, говоря: глаголяй, яко познах Его (И. Христа), и заповеди Его не соблюдает, ложь есть (1 Ин.2:4). Почему и в этом самом месте Господь тотчас присовокупляет: якоже знает Мя Отец, и Аз знаю Отца: и душу Мою полагаю за овцы. Ясно Он говорит как бы так: что Я знаю Отца, и Отец знает Меня, это состоит в том, что Я душу Мою полагаю за овцы Моя; т. е. той любовью, по которой умираю за овец, Я показываю, сколько люблю Отца. — Но поелику Он пришел искупить не только иудеев, но и язычников, то присовокупляет: и ины овцы имам, яже не суть от двора сего, и тыя Ми подобает привести; и глас Мой услышат, и будет едино стадо, (и) един пастырь. Господь предвидел обращение нас, пришедших из языческого народа, когда говорил, что Он приведет и других овец. Это, братие, вы видите ежедневно совершающимся при обращении язычников, это вы ежедневно видите на опыте. Ибо Он, как бы из двух стад, составляет едино овчее стадо, потому что в Своей вере соединяет иудейский и языческий народ, по свидетельству Павла, который говорит: Той бо есть мир наш, сотворивый обоя едино (Еф.2:14). Ибо, когда Он из того и другого народа избирает простых к Вечной Жизни, тогда приводит овец к овчей собственности.

Об этих подлинно овцах Он опять говорит: овцы Моя гласа Моего слушают, и Аз знаю их, и по Мне грядут, и Аз Живот Вечный дам им (Ин.10:27–28). О них же и несколько выше говорит: Мною аще кто внидет, спасется, и внидет и изыдет, и пажить обрящет (там же, ст.9). Внидет к вере, а изыдет от веры к видению, от верования к созерцанию; пажить же обрящет в вечном успокоении. Итак, овцы Его обретают пажить, потому что кто последует за Ним простым сердцем, питается пищею вечной свежести. Что же это за пажити оных овец, если не внутренние радости всегда зеленеющего рая? Ибо пажити избранных суть настоящее зрение Бога, Которого, когда беспрерывно созерцают, тогда ум удовлетворяется бесконечной пищей жизни. На этих пажитях обрадованы довольством вечности те, которые уже освободились от цепей похотливой временности. Там хоры Ангелов, поющих песнь Богу, там общение вышних граждан. Там радостное торжество возвращающихся с печального труда сего странствования. Там провидевшие сонмы Пророков, там предназначенное в судьи число Апостолов; там победоносное воинство бесчисленных Мучеников, — тем более там их, радующихся, чем жесточе здесь были мучимы; там постоянство Исповедников, утешенное получением своей награды; там верные мужи, в которых удовольствие века не могло истощить силы их мужества; там святые жены, которые вместе с веком сим победили и пол; там отроки, которые здесь своими нравами превысили свои лета; там старцы, которых здесь хотя лета соделали слабыми, однако же не оставила добродетельная деятельность.

Итак, возлюбленнейшая братия, будем искать этих пажитей, на которых можно было бы радоваться вместе с собором таких граждан. К этому да побудит нас самое торжество радующихся. Так, если бы где — нибудь народ праздновал торжество, если бы, по объявлению о торжестве, он стекался на освящение какой — либо Церкви, то мы все вместе поспешили бы там быть, и каждый озаботился бы своим присутствием на оном, почитал бы вредом для себя, если бы не видал торжества общей радости. — Вот на небесах у избранных граждан идет радость, все в своем собрании взаимно приветствуют друг друга, и однако же мы, равнодушные к любви Вечности, не разгораемся никаким желанием, не стремимся быть среди такого торжества, лишаемся радостей, — и рады. Итак, братия, воспламеним душу, да раскалится вера в то, чему мы уверовали, да пламенеют наши желания к Вышнему, — и, таким образом, любить значит — идти. Да не отвлекает нас от радости внутреннего торжества никакая неприятность, потому что, если кто желает идти и к предположенному месту, то желания его не изменяет никакая неприятность пути. Да не уклоняет нас с пути никакое ласкательствующее счастье, потому что тот глупый путешественник, который, засматриваясь в пути на приятные луга, забывает идти туда, куда стремился. Итак, полным желанием да стремится душа к Вышнему Отечеству, да не желает в этом мире ничего, о чем известно, что это скоро должно оставить, так, чтобы нам, — если мы истинно овцы Небесного Пастыря, потому что не привязываемся к удовольствию пути, — по прибытии довольствоваться на Вечных Пажитях, при помощи Господа нашего Иисуса Христа, Который со Отцом и Святым Духом живет и царствует во веки веков. Аминь.

 

Беседа 15,

говоренная к народу в храме святого апостола Павла в Неделю шестидесятую. О различных свойствах слушателей в отношении принятия Слова Божия

Чтение Святого Евангелия: Лк. 8, 5–15

Рече Господь притчу сию: изыде сеяй святи семене своего: и егда сеяше, ово паде при пути, и попрано бысть, и птицы небесныя позобаша [46]Позобати — склевать. — Ред.
е. А другое паде на камени, и прозяб усше, зане не имеяше влаги. И другое паде посреде терния, и возрасте терние и подави е. Другое же паде на земли блазе и прозяб сотвори плод сторицею. Сия глаголя, возгласи: имеяй уши слышати, да слышит. Вопрошаху же Его ученицы Его, глаголюще: что есть притча сия? Он же рече: вам есть дано ведати тайны Царствия Божия, прочим же в притчах, да видяще не видят и слышаще не разумеют. Есть же сия притча: семя есть Слово Божие. А иже при пути, суть слышащии, потом (же) приходит диавол и вземлет слово от сердца их, да не веровавше спасутся. А иже на камени, иже егда услышат, с радостию приемлют Слово: и сии корене не имут, иже во время веруют и во время напасти отпадают. А елее в тернии падшее, сии суть слышавшии, и от печали и богатства и сластьми житейскими ходяще подавляются, и не совершают плода. А иже на добрей земли, сии суть, иже добрым сердцем и благим слышавше Слово, держа́т и плод творят в терпении.

Чтение Св. Евангелия, которое вы, возлюбленнейшая братия, теперь только слышали, не имеет надобности в объяснении, но (имеет надобность) в увещании. Ибо того чтения, которое изъяснила Сама Истина, человеческая слабость изъяснять не берется. Но в самом этом Господнем объяснении есть, на что вы должны обратить тщательное внимание, потому что, если бы мы говорили вам, что семя есть слово, поле — мир, птицы — демоны, терния — богатство, то могло бы статься, что ваш ум усомнился бы поверить нам. Поэтому — то и благоволил тот же Господь лично изъяснить то, что говорил, дабы вы умели отыскивать значения вещей в тех даже, которых Он не благоволил объяснять лично. Итак, изъясняя то, что сказал иносказательно, он соделал понятным то, что говорил, дабы уверить вас, когда вам наша слабость открыла бы значение слов Его. Ибо кто когда поверил бы мне, если бы я захотел терния объяснять богатством, особенно, когда те укалывают, а эти услаждают? — И однако же (богатства) суть терния, потому что укалываниями своих помыслов мучат дух, а когда доводят до греха, тогда окрововляют, как бы нанесенною раною. Впрочем, в этом месте, по свидетельству другого Евангелиста, Господь называет (терниями) не богатство, а лесть богатства (Мф.13:22). Ибо лесть есть то, что не может долго пребывать с нами, лесть есть то, что не наполняет недостатка ума нашего. Но истинное богатство есть то, которое обогащает нас добродетелями. Итак, возлюбленнейшая братия, если вы желаете быть богатыми, то любите истинное богатство. Если вы желаете высочайшей чести, то стремитесь к Царству Небесному. Если любите славу достоинств, то спешите приписываться к оному вышнему Двору Ангелов.

Слова Господни, принимаемые слухом, удерживайте в уме. Ибо Слово Божие есть пища ума. И как бы принятая пища, при изнеможении желудка, выбрасывается вон, когда слышанное слово не удерживается в желудке памяти. Но кто пищи не удерживает, того жизнь действительно в опасности. Итак, страшитесь опасности вечной смерти, если вы, хотя и принимаете пищу святого увещания, но не удерживаете в памяти слов жизни, т. е. пищи для оправдания. Вот проходит все, что вы делаете, и вы, хотя и нехотя, ежедневно спешите на последний суд, не останавливаясь ни на одну секунду. Итак, для чего любят то, что оставляют? Для чего презирают то, чем делается приобретение? Припомните, что говорится: имеяй уши слышати, да слышит. Ибо все, которые там были, имели уши телесные. Но Тот, Кто при наличии ушей у всех говорит: имеяй уши слышати, да слышит, без сомнения требует ушей сердца. Итак, старайтесь, чтобы принятое слово пребывало в ухе сердца. Старайтесь, дабы семя не падало при пути, дабы не приходил злой дух и не уносил слова из памяти. Старайтесь, дабы семя принимала не каменистая земля и не произращала плода доброго дела без укоренившихся корней. Ибо многим нравится то, что они слушают: они предполагают начало доброго дела, но как только начнут подвергаться несчастьям, тотчас оставляют начатое. Итак, каменистая земля не имела влаги, она не довела до плода постоянства того, что произрастила. Ибо многие, когда слушают против скупости, тогда осуждают эту самую скупость, хвалят презрение всех вещей, но как только душа их увидит то, к чему имеет сильное пожелание, тотчас забывает о том, что хвалила. Многие, когда слушают слово против похотливости, не только не желают творить осквернений плоти, но и краснеют за те, которые совершили, но как только является на глаза их вид плоти, тотчас ум увлекается к пожеланию так, как будто бы им доселе еще ничего не было решено против этих самых пожеланий, — и делает такие преступления, о которых помнит, что он решил и сам осудил. Часто также мы сокрушаемся о проступках; и однако же, после сокрушения, возвращаемся к тем же самым проступкам. Так Валаам, воззрев на кущи народа Израильского, заплакал, и обещался в смерти быть им подобным, говоря: да умрет душа моя в душах Праведных, и буди семя мое, якоже семя их (Чис.23:10), но как только прошел час сокрушения, тотчас опять решился на нечестие корыстолюбия. Ибо за обещанные дары он дал совет на умерщвление того народа, коего смерти желал самому себе, и забыл о том, о чем плакал, когда не хотел истреблять того, чего сильно желал по сребролюбию.

Но надобно заметить, что Господь в Своем изъяснении говорит, что заботы, богатство и сласти житейские заглушают слово. — Заглушают потому, что своими неблаговременными помыслами захватывают горло ума, и когда не дозволяют входить в сердце доброму желанию, тогда как бы убивают вход жизненного дыхания. Надобно заметить еще, что к богатству Он присоединяет два (препятствия), — именно: заботы и сласти житейские, потому что сии действительно и стесняют дух заботливостью, и производят необузданность избытком. Ибо противной вещью делают своих владетелей и несчастными, и поползновеннмми. Но поелику удовольствие не может сходиться с несчастьем, то в иное время они мучат заботою о хранении себя, а в другое — располагают к сластолюбию изобилием.

Но добрая земля возращает плод терпением именно потому, что совершаемые нами добрые дела ничтожны, если мы не равнодушно еще переносим пороки ближних. Ибо чем выше кто взошел на степень совершенства, тем более он находит в мире сем того, что с трудом переносить должно, потому что, когда любовь нашего сердца отрешается от настоящего века, тогда возрастает несчастье со стороны того же самого века. Ибо от этого — то и происходит, что мы видим многих, делающих добро, и однако же тяготящихся под тяжким игом напастей. Ибо, хотя они уже бегают земных пожеланий, однако же биемы бывают жесточайшими ударами. Но, по слову Господню, они приносят плод в терпении, потому что если они смиренно приемлют удары, то после ударов принимаются в небесное успокоение. Так виноград истоптывается ступнями и превращается во вкусное вино. Так олива, выжатая ударами, оставляет свою пену и превращается в жидкость масла. Так через молотьбу на току зерна отделяются от соломы и очищенные поступают в житницу. Итак, кто желает совершенно победить пороки, тот должен стараться со смирением переносить удары своего очищения, чтобы после тем чище предстать пред Судию, чем более ныне огнь бедствия очищает его ржавчину.

В той галерее, которой проходят идущие к Церкви блаженного Климента, был некто, по имени Сервул, которого многие из вас вместе со мною знали, бедный вещами, богатый заслугами, продолжительная болезнь которого состояла в расслаблении (Книг. IV, разговор, гл.14). Ибо он с первого возраста до конца жизни лежал расслабленным. Говорить ли о том, что он стоять не мог? Он никогда не мог даже подняться на постели своей для того, чтобы, по крайней мере, посидеть, никогда не мог поднести руки своей к устам, не мог поворотиться с одного бока на другой. Для прислуги ему находилась при нем мать с братом, и что только мог он получать от милостыни, то руками их раздавал бедным. Грамоты он вовсе не знал, но купил себе книги Св. Писания, и в больнице, принимая некоторых набожных людей, заставлял их читать непрестанно перед собою. И случилось то, что он, по мере своей, вполне изучил Св. Писание, тогда как совсем, как я сказал, не знал грамоты. В болезни он всегда старался благодарить Бога, возносить песнопения и хвалы Ему в продолжение дней и ночей. Но когда настало время, чтобы такое терпение получило вознаграждение, тогда расслабленные члены оживились. Когда же он познал, что близка уже смерть его, тогда упросил иностранных мужей, принятых в гостинице, встать и вместе с ним петь псалмы в ожидании исхода своего. И когда пел с ними и сам умирающий, тогда он вдруг остановил голоса поющих, со страхом великого вопля говоря: «Молчите! Разве вы не слышите, какие хвалы воспевают на небе?» Когда же он устремил ухо сердца к этим самым хвалам, которые слышал внутренне, тогда эта святая душа отрешилась от тела. Но при исходе ее там разлилось такое благоухание, что все, там бывшие, наполнились неоценимою приятностью так, что по этому явно признали, что хвалы приняли ее на небе. При этом событии был наш монах, который жив доныне, и с великим плачем обыкновенно свидетельствует, что доколе тело его не было предано погребению, дотоле из ноздрей его не переставал исходить запах оного благоухания. Вот какой кончиной вышел из этой жизни тот, кто равнодушно перенес удары в настоящей жизни! Итак, по глаголу Господню, в терпении произращает плод добрая земля, которая, будучи вспахана сохою учения, достигает жатвы воздаяния. Но прошу вас, возлюбленнейшая братия, обратите внимание на то, какое извинение на оном праведном суде будем иметь мы, которые, будучи ленивы на добрые дела, имеем и вещи, и руки, если бедный и безрукий исполнил заповеди Господни! Не против ли нас Господь тогда покажет Апостолов, которые проповедью влекли за собой к Царству толпы верующих? Не против ли нас выставит Мучеников, которые пролитием крови достигли Отечества Небесного? Что мы скажем тогда, когда увидим этого, о котором говорили, Сервула, которому продолжительное расслабление связывало мышцы, и однако же не связало их для доброго делания? Вы, братия, делайте вот что сами с собою: так поощряйте себя к доброму деланию, чтобы, кого только из добрых вы предназначаете себе для подражания, иметь вам возможность тогда быть и соучастниками его.

 

Беседа 16,

говоренная к народу в храме святого Иоанна, именуемом Константиновским, в Неделю первую Четыредесятницы. Об искушении Иисуса Христа и о наших искушениях

Чтение Святого Евангелия: Мф. 4, 1–11

Во время оно, Иисус возведен бысть духом в пустыню искуситися от диавола. И постився дний четыредесять и нощий четыредесять, последи взалка. И приступль к Нему искуситель рече: аще Сын еси Божий, рцы, да камение сие хлебы будут. Он же отвещав рече: писано есть: не о хлебе единем жив будет человек, но о всяцем глаголе исходящем изо уст Божиих. Тогда поят Его диавол во Святый Град, и постави Его на криле Церковнем, и глагола Ему: аще Сын еси Божий, ве́рзися низу; писано бо есть, яко Ангелом Своим заповесть о Тебе (сохранити Тя), и на руках во́змут Тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою. Рече (же) ему Иисус: паки писано есть: не искусиши Господа Бога твоего. Паки поят Его диавол на гору высоку зело, и показа Ему вся царствия мира и славу их. И глагола Ему: сия вся Тебе дам, аще пад поклонишимися. Тогда глагола ему Иисус: иди за Мною, сатано: писано бо есть: Господу Богу твоему поклонишися и Тому единому послужиши. Тогда остави Его диавол; и се, Ангели приступиша и служаху Ему.

Некоторые обыкновенно сомневаются, каким духом Иисус был отведен в пустыню, потому что далее говорится: тогда поят Его диавол во Святый Град; и еще: поят Его диавол на гору высоку зело. Но истинно и без всякого прекословия согласно признано, что Он отведен был в пустыню Духом Святым для того, чтобы собственный Дух Его вывел оттуда, где доселе находил Его злой дух для искушения. Но вот — когда говорится, что Богочеловек или возводится на весьма высокую гору, или поемлется во Святой Град диаволом, тогда ум становится в тупик, уши человеческие страшатся слышать об этом. Впрочем, мы признаем это не невероятным, принимая в соображение и другие события на Нем. Известно, что глава всех нечестивцев есть диавол, а члены этой головы суть все нечестивцы. Не член ли диавола был Пилат? Не члены ли диавола были иудеи, преследовавшие Христа, и воины, распинавшие Христа? Итак, что удивительного в том, если попустил ему возвести Себя на гору Тот, Кто попустил членам его даже распять Себя? Посему не недостойно для нашего Искупителя то, что Он соизволил быть искушаемым, когда Он пришел для того, чтобы быть умерщвленным. Ибо праведно было, чтобы Он таким образом Своими искушениями препобедил наши искушения, так как Он пришел победить нашу смерть Своей смертью. Но нам надобно знать, что искушение совершается тремя способами: наущением, услаждением и согласием. И мы, когда подвергаемся искушению, тогда большею частью впадаем в услаждение, или даже в согласие, потому что, распространенные от греховной плоти, мы сами в себе носим причину на то, почему должны выдерживать борьбу. Но Бог, воплотившийся в утробе Девы, пришел в мир без греха, не имел в Самом Себе ничего противоречащего. Поэтому Он мог быть искушаем наущением, но услаждение грехом не убило души Его. И потому все оное диавольское искушение отвне не проникало внутрь. Но если мы обозреваем самый порядок искушения Его, то помыслим, с какою трудностью мы освобождаемся от искушения. Древний враг восстал против первого человека, нашего прародителя, тремя искушениями, потому что искушал его обжорством, суетной славой и любостяжанием. Но искушением победил, потому что подчинил его себе через согласие. Он искушал его обжорством, когда указывал на запрещенную пищу дерева, и убедил к снеди. Искушал и суетной славой, когда говорил: будете яко бози (Быт.3:5). Искушал и успехом в любостяжании, когда говорил: ведяще доброе и лукавое. Ибо любостяжание относится не только к деньгам, но и к возвышению. Поэтому справедливо называется любостяжанием чрезмерное домогательство высокости. Если бы хищение не принадлежало к любостяжанию чести, то Павел о Единородном Сыне Божием никак не сказал бы: не восхищением непщева быти равен Богу (Флп.2:6). Но диавол довел нашего прародителя до гордости тем, что побудил его к любостяжанию высокости.

Но какими способами низложил он первого человека, с теми же самыми способами подвернулся он и ко Второму, искушаемому Человеку. Ибо он искушает Его обжорством, когда говорит: рцы, да камение сие хлебы будут. Искушает суетною славою, когда говорит: аще Сын еси Божий, верзися низу. Искушает любостяжанием высокости, когда показывает Ему все царства мира, говоря: сия вся Тебе дам, аще пад поклонишимися. Но от Второго Человека он побеждается теми же способами, которыми славился, как победитель первого человека, для того, чтобы он выходил из наших сердец, будучи пойман при том самом входе в них, которым, впущенный внутрь, содержал нас в плену. Но есть, возлюбленнейшая братия, другое, что мы должны обсудить в этом искушении Господнем. Поскольку Господь, искушаемый от диавола, отвечает ему заповедями Св. Писания, и Тот, Кто был тем Словом, Которое могло своего искусителя низвергнуть в бездну, не обнаруживает силы Своего могущества, а дает только одно внушение из Св. Писания, то Он представляет нам пример Своего терпения, для того, чтобы мы, когда что — либо терпим от людей нечестивых, возбуждались более к назиданию себя, нежели к отмщению. Взвесьте, каково терпение Божие, и каково нетерпение наше. Мы, когда подвергаемся обидам или какому — либо оскорблению, тогда, подвигнутые неистовством, или сами мстим, сколько можем, или грозим отомстить, если не можем. — Вот Господь перенес оскорбление от диавола и ничем ему не ответил, кроме слов кротости. Он терпит того, кого мог наказать, для того, чтобы тем выше восходила слава Его через то, что Он победил врага Своего не истреблением его, но терпением.

Но замечательно присовокупление, что, по отступлении диавола, Ангелы служили Ему. Из этого события что другое открывается, как не двоякое естество в Едином Лице? — Потому что Он есть и человек, которого искушает диавол, и Он же есть Бог, Которому служат Ангелы. Итак, познаем в Нем естество наше потому, что если бы диавол не видел в Нем Человека, то не стал бы искушать. Почтим в Нем Божество Его потому, что если бы Он не был над всеми Богом, то Ангелы никак не стали бы служить Ему.

Но поелику чтение прилично настоящим дням, потому что мы слышали о воздержании нашего Искупителя в продолжение сорока дней, — мы, которые начинаем время Четыредесятницы, то нам надобно разрешить вопрос: для чего это самое воздержание наблюдается в продолжение сорока дней? — Ибо Моисей для того, чтобы получить закон во второй раз, постился сорок дней (Исх.34:28). Илия в пустыни постился сорок дней (3 Цар.19:8). Сам Виновник людей, приходя к людям, в продолжение сорока дней решительно не принимал никакой пищи (Мф.4:2). Постараемся и мы, в продолжение времени Четыредесятницы, укротить плоть нашу воздержанием, сколько можем. — Итак, почему в воздержании соблюдается сороковое число, если не потому, что сила Десятословия наполняет четыре книги Св. Евангелия? Ибо десять, помноженное на четыре, дает сорок; потому что мы исполняем заповеди Десятословия тогда, когда совершенно поступаем по четырем книгам Св. Евангелия. Из этого можно разуметь и другое. Ибо мы в этом смертном теле состоим из четырех стихий, а сластолюбием того же тела нарушаем заповеди Господни. А заповеди Господни приняты за Десятословие. — Итак, поскольку мы через пожелания плоти презрели заповеди Десятословия, то справедливость требует, чтобы мы ту же самую плоть умерщвляли сорок раз. — Впрочем, об этом времени Четыредесятницы можно судить и иначе. Ибо от настоящего дня до радостного Праздника Пасхи проходит шесть недель, которых дни составляют именно число сорок два. Из них, когда вычтем шесть дней воскресных, не подлежащих воздержанию, то остается в воздержании не более, как тридцать шесть дней. Но поелику год состоит из триста шестидесяти пяти дней, и мы постимся тридцать шесть дней, то мы за год наш выдаем как бы десятину Богу, так что мы прожили для себя самих целый, дарованный нам год, а для Виновника нашего умерщвляем себя воздержанием в продолжение десятой части его. Поэтому, возлюбленнейшая братия, как в законе повелено было вам приносить Богу десятину (Лев.27:30 и след.), так постарайтесь принести Ему и десятину дней. Каждый, насколько достанет силы, должен плоть измождить, пожелания ее обуздать, гнусные пожелания умертвить, дабы, по слову Павла, жертва была живая (Рим.12:1). Ибо жертва и приносится, и жива бывает тогда, когда человек и от этой жизни не отстает, и однако же умерщвляет себя для плотских пожеланий. Радующаяся плоть довела нас до преступления, а оскорбленная пусть ведет к прощению. Ибо виновник нашей смерти преступил заповеди жизни посредством плода с запрещенного древа. Итак, мы, которые лишились райских радостей за пищу, должны возвратить оные посредством возможного воздержания.

Но никто не думай, будто можно ему довольствоваться одним только этим воздержанием, когда Господь через Пророка говорит: не таковаго бо поста Аз избрал; присовокупляя: раздробляй алчущим хлеб твой и нищия безкровныя введи в дом твой: аще видиши нага, одей, и от свойственных племене твоего не презри (Ис.58:6,7). Следовательно, Бог одобряет тот пост, который пред очами Его возвышает руки милостыней, который проводится с любовью к ближнему, который устрояется из благочестия. Итак, то, что ты отнимаешь у себя, отдай другому, для того, чтобы оттуда, откуда твоя плоть терпит убыток, получала прибыль плоть бедного ближнего. Поэтому — то Господь через Пророка говорит: аще поститеся или плачевопльствите, постом ли поститеся Ми? И аще ясте или пиете, не вы ли ясте и пиете (Зах.7:5,6)? Ибо для себя ест и пиет тот, кто телесные питания, которые суть общие дары Создателя, употребляет без бедных. И для себя постится каждый, если то, что он на время отнимает у себя, не бедным раздает, но сберегает для предложения чреву после поста. Поэтому через Иоиля говорится: освятите пост (Иоил.1:14; 2:15). Потому что освятить пост — значит показать воздержание плоти, достойное Бога, с присовокуплением других добрых дел. Да утихнет гнев, да престанут распри! Ибо напрасно измождается тело, если не обуздывается душа от нечистых своих наслаждений, тогда как Господь через Пророка говорит: во дни пощений ваших обретаете воли ваша, и вся подручная ваша томите (Ис.58:3). Ибо не только тот, кто вытребывает от своего должника данное ему, поступает несправедливо, но надобно, чтобы каждый, кто предается сокрушению в покаянии, воспрещал себе требование даже того, что ему принадлежит по справедливости. Так, так нам, сокрушенным и кающимся, отпущается Богом то, что мы неправедно соделали, если, по любви к Нему, мы прощаем и то, что принадлежит нам по справедливости.

 

Беседа 17,

говоренная к епископам на источниках Латеранских. Об обязанностях епископов

Чтение Святого Евангелия: Лк. 10, 1–9

Во время оно, яви Господь и инех седмьдесят, и посла их по двема пред лицем Своим во всяк град и место, аможе хотяше Сам ити. Глаголаше же к ним: жатва убо многа, делателей же мало: молитеся убо Господину жатвы, да изведет делатели на жатву Свою. Идите: се Аз посылаю вы яко агнцы посреде волков. Не носите влагалища, ни пиры, ни сапог: и ни когоже на пути целуйте. В оньже аще дом внидете, первее глаголите: мир дому сему. И аще убо будет ту сын мира, почиет на нем мир ваш: аще ли же ни, к вам возвратится. В том же дому пребывайте, ядуще и пиюще, яже суть у них: достоин бо есть делатель мзды своея: не преходите из дому в дом. И в оньже аще град входите, и приемлют вы, ядите предлагаемая вам; и изцелите недужныя, иже суть в нем, и глаголите им: приближися на вы Царствие Божие.

Господь и Спаситель наш, возлюбленнейшая братия, иногда увещевает нас словами, а иногда делами. Ибо самые дела Его суть заповеди, потому что, когда Он молча что — либо делает, тогда дает разуметь, что мы должны делать. Ибо вот Он посылает учеников на проповедь по два, потому что две заповеди любви, а именно: любовь к Богу и ближнему; и менее, нежели между двумя, не может быть любви. Ибо ни о ком не говорится, что он имеет любовь к самому себе. Господь посылает учеников на проповедь по два, поскольку этим Он молча внушает нам, что тот, кто не имеет любви к другому, никак не должен принимать на себя обязанности проповедника.

Но хорошо говорится, что посла их пред лицем Своим во всяк град и место, аможе хотяше Сам ити. Ибо Господь шествует за своими проповедниками, потому что проповедь предшествует, — и Господь приходит в обитель души нашей тогда, когда предходят Ему слова увещания, и через них приемлется в уме истина. Поэтому — то тем же проповедникам Исаия говорит: уготовайте путь Господень, правы сотворите стези Бога нашего (Ис.40:3). Поэтому — то и Псалмопевец говорит им: путесотворите возшедшему на запады (Пс.67:5). На запад же Господь восходит потому, что откуда Он подвергся страданию, оттуда Воскресением проявил большую Свою славу. Восходит именно на запад, потому что Воскресением попрал смерть, которую претерпел. Итак, мы Возшедшему на запады пролагаем путь, когда проповедуем вашим душам славу Его, для того, чтобы и Сам, после Шествующий, озарил их присутствием любви Своей.

Но послушаем, что Господь говорит посланным проповедникам: жатва убо многа, делателей же мало: молитеся убо Господину жатвы, да изведет делатели на жатву Свою. Для многой жатвы мало делателей, потому что без тяжкой скорби говорить не можем, что много есть таких, которые слушали бы о добрых делах, но не достает таких, которые говорили бы о них. Вот мир наполнен священниками, однако же на жатве Божией весьма редко можно найти делателя, потому что мы, хотя принимаем должность священническую, но не выполняем обязанностей этой должности. Но взвесьте, возлюбленнейшая братия, взвесьте, что говорится: молитеся убо Господину жатвы, да изведет делатели на жатву свою. Вы за нас молитеся, чтобы мы могли достойно трудиться для вас, дабы язык не уставал от увещания, дабы, после того, как мы заняли место проповедничества, наша молчаливость не осудила нас пред Праведным Судией. Ибо часто язык пропинается от собственного нечестия проповедников, но часто и по виновности предстоящих не предлагаются им слова проповеди. Язык препинается от собственного нечестия проповедников потому, что Псалмопевец говорит: грешнику же рече Бог: вскую ты поведаеши оправдания Моя (Пс.49:16)? И наоборот, голос проповедников замолкает от порока предстоящих, как говорит Господь к Иезекиилю: язык твой привяжу к гортани твоему, и онемееши и не будеши им в мужа обличения, понеже дом разгневаяй есть (Иез.3:26). Ясно Он говорит как бы так: «У тебя отнимается слово проповеди потому, что когда народ разгневал Меня своими действиями, тогда он соделался недостойным увещания к истине». Но за чей именно порок отымается у проповедника слово, определить трудно. Но решительно известно, что молчаливость Пастыря вредна, иногда для него самого, а всегда — для предстоящих.

Но, о если бы мы тогда исполняли обязанность нашего места в невинности жизни, когда не имеем достаточной силы проповедовать! — Ибо присовокупляется: се, Аз посылаю вы яко овцы посреде волков. Но многие, когда принимают права правления, воспламеняются к терзанию подчиненных, с ужасом властвуют и вредят тем, которым долженствовали быть полезными. И поскольку они не имеют внутренней любви, то желают казаться господами; совсем забывают о том, что они — отцы; место смирения переменяют на возвышение владычества, — и если когда по внешности ласковы, то внутренно свирепствуют. О них — то некогда говорит Истина: приходят к вам в одеждах овчих, внутрь же суть волцы хищницы (Мф.7:15). О противном всему этому нам необходимо надобно подумать, потому что мы посылаемся, яко овцы посреде волков, для того, чтобы, сохраняя чувство невинности, не подвергаться угрызению злобы. Ибо тот, кто занимает место проповедника, не должен наносить зла, но переносить оное, так чтобы ему самой своей кротостью укрощать гнев людей свирепых и чтобы лечить греховные раны у других, хотя бы сам был и ранен оскорблениями. И если иногда ревность правоты побуждает кого прогневаться на подчиненных, то самый гнев должен иметь основание в любви, а не в жестокости, так, чтобы соблюдать и внешние права вразумления, и внутренно любить отеческой любовью тех, которых, по внешности как бы преследуя, наказывает. Это начальствующий выполняет хорошо тогда, когда пристрастно не умеет любить самого себя, когда не желает ничего мирского, когда отнюдь не преклоняет выи души под тяжести земного наслаждения.

Поэтому и присовокупляется: не носите влагалища, ни пи́ры, ни сапог: и ни когоже на пути целуйте. Ибо у проповедника такое должно быть упование на Бога, чтобы он, совсем не занимаясь содержанием в настоящей жизни, знал однако же, что оно у него есть для того, чтобы, занимая ум свой временным, не потерять заботы о Вечном для других. Ему на пути не дозволяется даже приветствовать кого — либо для того, чтобы показать, с какой поспешностью должен быть продолжаем путь проповедничества. Если бы кто захотел разуметь эти слова иносказательно, то во влагалище бывают завязаны деньги, а завязанные деньги суть сокровенная премудрость. Итак, кто имеет слово премудрости, но небрежет о передаче его ближнему, тот как бы деньги держит в мешке завязанными. Посему — то написано: премудрость сокровена и сокровище не явлено, кая польза есть во обоих (Сир.20:30)? Но что означается пирою (сумою), если не тяжести века? И что в этом месте означается сапогами, если не примеры мертвых дел? Итак, кто принимает обязанность проповедования, для того недостойно нести тяжесть обязанностей века сего, дабы, отягчив ею свою выю, не затрудниться в выпрямке ее для небесного проповедания. Он не должен смотреть на примеры дел глупых, дабы не думать, будто дела свои укрепляет мертвыми кожами. Ибо есть многие, которые свое нечестие защищают нечестием других. Поскольку, рассуждают они, то — то другие сделали, то думают, будто и им позволительно делать то же. Эти люди что другое делают, если не стараются укреплять ноги свои кожами мертвых животных? Но всякий, приветствующий на пути, приветствует по случаю пути, а не по усердию к желаемому спасению. Итак, кто проповедует слушающим о спасении не по любви к Небесному Отечеству, а по домогательству наград, тот как бы на пути приветствует, потому что по случаю, а не по усердию, желает спасения слущающим.

Далее следует: в оньже аще дом внидете, первее глаголите: мир дому сему. И аще убо будет ту сын мира, почиет на нем мир ваш; аще ли же ни, к вам возвратится. Мир, преподаваемый устами проповедника, или почиет в доме, если в нем будет сын мира, или возвращается к тому же проповеднику, потому что или будет кто — либо предопределен к жизни и последует небесному слову, которое слышит; или, — если никто не захочет слушать, — сам проповедник не останется без плода, потому что мир к нему возвращается, так как награда от Господа воздается ему за труд делания.

Но вот Тот, Кто запретил носить суму и мешок, дозволяет содержаться и питаться от той же проповеди. Ибо присовокупляется, в том же дому пребывайте, ядуще и пиюще, яже суть у них: достоин бо есть делатель мзды своея. Если мир наш принимается, то достойно, чтобы мы пребывали в том же самом доме, ядуще и пиюще, что есть у них, дабы иметь земное вознаграждение от тех, которым предлагаем награды Небесного Отечества. Поэтому и Павел, взирая на это самое, как на малость, говорит: аще мы духовная сеяхом вам, велико ли, аще мы ваша телесная пожнем (1 Кор.9:11). И замечательно то, что присовокупляется: достоин бо есть делатель мзды своея, потому что уже в награду вменяются за делание самые средства содержания, дабы здесь началась та награда за труд проповеди, которая там дополняется видением Истины. В этом деле надобно размыслить о том, что за одно наше дело даются две награды: одна на пути, другая в Отечестве; одна поддерживает нас в труде, другая вознаграждает нас по воскресении. Итак, награда, получаемая нами в настоящее время, должна производить в нас то, чтобы мы усильнее стремились к награде следующей. Итак, каждый древний проповедник должен был не для того проповедовать, чтобы получить награду в этом времени, но для того получать награду, чтобы иметь силу проповедовать. Ибо кто проповедует для того, чтобы здесь получить награду или похвалы, или подарок, тот без сомнения лишает себя Вечной Награды. Но кто желает или тем, что он говорит, нравиться людям, для того, чтобы словами его возбуждалась любовь, не к нему, а к Богу, или получает земные награды в продолжение проповеди для того, чтобы от недостатка не утомиться в проповеди, тому, без сомнения, ничто не препятствует к получению награды в Отечестве, потому что на пути он взял только издержки.

Но что мы (чего, впрочем, без скорби говорить не могу), что мы, Пастыри, делаем, — мы, которые и награду получаем, и однако же отнюдь не делатели? — Потому что в ежегодную награду получаем плоды Св. Церкви, но для Вечной Церкви не трудимся проповеданием. Помыслим, какого осуждения достойно без труда получать здесь награду за труд. Вот мы живем от приношения верующих — но сколько мы трудимся для душ верующих? — Мы принимаем в награду свою то, что верующие принесли для искупления грехов своих, однако же не употребляем, как бы следовало, против тех же самых грехов усилия или молитвы, или проповеди. Едва находим кого — либо, открыто оправдывающим себя. И еще (что важнее), если иногда будет лицо, в мире сем могущественное, то, быть может, заблуждения этого человека превозносятся похвалами для того, чтобы он, если бы стали говорить противное, во гневе не лишил подарка, который давал. Но мы непрестанно должны помнить, что написано о некоторых: грехи людий Моих снедят [50]Снедати — съедать, пожирать. — Ред.
(Ос.4:8). Почему же они называются снедающими грехи народа, если не потому, что поблажают грехам нечестивцев, дабы не лишиться временных наград? Но и мы, живущие от приношений верующих, делаемых ими за грехи свои, если едим и молчим, то, без сомнения, снедаем грехи их. Итак, помыслим, какой важности преступление перед Богом снедать цену за грехи и ничего не делать против грехов проповедью! — Послушаем, что говорится голосом блаженного Иова: аще на мя когда земля возстена, аще и бразды ея восплакашася вкупе; аще и силу ея ядох без цены (Иов.31:38,39). Ибо земля вопиет против своего владетеля тогда, когда Церковь справедливо восстает против своего пастыря. А бразды ее плачут, когда сердца слушающих, удобренные голосом проповеди и силою обличения от предшествующих отцов, видят нечто такое, что заставляет их плакать о жизни пастыря. Добрый владелец этой земли никогда не ест плодов с ней без денег, потому что благоразумный пастырь наперед платит талант слова, дабы не принимать от Церкви награды содержания к обвинению своему. Ибо мы тогда едим плоды от земли своей за цену, когда, принимая церковные пособия, трудимся в проповедании. Ибо мы проповедники будущего Судии. Итак, кто будет возвещать о грядущем Судии, если молчит проповедник?

Затем нам надобно подумать о том, чтобы каждый, сколько может, сколько достанет сил, старался возвещать заведываемой им Церкви и страх будущего Судии, и радость Царства. И кто не имеет достаточной силы одним и тем же голосом увещания убедить вместе всех, тот должен поодиночке настроять каждого, сколько может, назидать частными разговорами, простым увещанием искать плода в сердцах детей своих.

Ибо мы непременно должны думать о том, что говорится Святым Апостолам, а через Апостолов и нам: вы есте соль земли (Мф.5:13). Итак, если мы соль, то должны исправлять души верующих. Итак, вы, пастыри, подумайте, что вы пасете животных Божиих. Об этих — то именно животных говорится Богу через Псалмопевца: животная Твоя живут на ней (Пс.67:11). И часто мы видим, что камень соли кладется скотам одушевленным для того, чтобы они лизали этот камень соли и улучшались. Итак, священник в народе должен быть подобен этому камню соли между скотами одушевленными. Ибо священнику необходимо надобно стараться о том, что говорить каждому порознь, чем увещевать каждого, приноровительно к его состоянию, для того, чтобы имеющий общение со священником был приправляем вкусом Вечной Жизни, как бы от прикосновения к соли. Ибо мы не соль земли, если не исправляем сердец слушающих. Эту приправу к кушанью доставляет ближнему именно тот, кто не лишает его слова проповеди.

Но мы истинно проповедуем другим правду тогда, когда проповеданное доказываем делами, когда мы сами бываем проникнуты Божественною любовью, и ежедневные пятна человеческой жизни, которая без виновности протекать никак не может, омываем слезами. Но мы тогда истинно сокрушаемся о себе, когда тщательно пересматриваем деяния предшествовавших Отцов для того, чтобы от очевидной славы их наша жизнь казалась нам презренной в собственных наших глазах. Тогда истинно сокрушаемся, когда тщательно исследуем заповеди Господни и стараемся сами себя усовершить через то, через что уже усовершились, как мы знаем, те, которых мы почитаем. Посему — то написано у Моисея: сей сотвори умывальницу медяну и стояло ея медяно из зерцал постниц, яже постишася у дверей Скинии свидения (Исх.38:). Моисей поставляет медную умывальницу, в которой священники должны умываться, и входит во Святая Святых, потому что Закон Божий повелевает нам омываться через сокрушение для того, чтобы наша нечистота была не недостойна к проницанию чистоты таин Божиих. Эта умывальница, — хорошо сказано, — сделана из зеркал постниц, которые постоянно находились при дверях Скинии. Потому что зеркала постниц суть Божии заповеди, в которые всегда смотрятся святые души и замечают, нет ли на них каких пятен нечистоты. Порочные помыслы исправляют, и как бы сияющие лица поправляют по отраженному изображению, потому что когда они тщательно вникают в заповеди Господни, тогда без сомнения узнают по ним, как то, что может в них нравиться Небесному Мужу, так и то, что не может нравиться. Они, доколе прибывают в этой жизни, никак не могут входить в Вечную Скинию. Впрочем, постницы пребывают при дверях Скинии, потому что святые души, даже тогда, когда еще тяготятся слабостью плоти, непрестаемой любовью наблюдают за вступлением во вход вечный. Итак, Моисей устроил умывальницу для священников из зеркал женщин, потому что Закон Божий предлагает умывальницу сокрушения о пятнах грехов наших, когда дает нам видеть те Небесные Заповеди, которыми святые души благоугодили Верховному. Жениху. Если мы прилежно смотрим на них, то замечаем пятна внутреннего нашего образа. А замечая пятна, мы сокрушаемся от скорби покаяния; сокрушаясь же, мы как бы умываемся в умывальнице из зеркал постниц.

Но в то время, когда мы сокрушаемся о себе, весьма необходимо иметь попечение и о жизни вверенных нам. Посему горесть сокрушения должна поражать нас так, чтобы не отклоняла, впрочем, от стражи ближних. Ибо что пользы, если мы, любя самих себя, оставим ближних? Или наоборот, что пользы, если мы, любя или ревнуя о ближних, оставим самих себя? — Ибо на украшение Скинии заповедуется представлять червленицу, сугубо пряденую (Исх.25:4), для того, чтобы пред очами Божьими наша любовь расцвечивалась любовью к Богу и ближнему. Но кто чисто любит Творца, тот истинно любит себя. Итак, червленица сугубо прядется тогда, когда душа воспламеняется любовью к себе и ближнему по любви к истине.

Но, между тем, нам надобно знать, что ревность о правоте против нечестивых дел ближних должна быть употребляема так, чтобы в горячности расправы отнюдь не уничтожалась добродетель кротости. Ибо гнев священника отнюдь не должен быть опрометчив и бурен, но должен быть умиряем важностью намерения. Итак, мы должны и терпеть тех, которых исправляем, и исправлять тех, которых терпим для того, чтобы, в случае недостатка одного из этих двух (качеств), действие священника не выразилось или в раздражении, или в потворстве. Ибо поэтому — то, при устроении храма, на основаниях его изображены ваятельным искусством львы и волы, и Херувимы. Потому что Херувим есть полнота ведения. Но что значит, что на основаниях не поставляются ни львы без волов, ни волы без львов? Ибо основание в храме что другое означает, если не священников в Церкви? Они, когда несут заботу об управлении, тогда, подобно основаниям, как бы держат наложенную на них сверху тяжесть. Итак, на основаниях изображаются Херувимы, потому что требуется, чтобы умы священников были преисполнены ведением. Но через львов изображается ужас свирепства, а через волов — терпение кротости. Итак, на основаниях не изображаются ни львы без волов, ни волы без львов, потому что в священнической груди всегда должна быть сохраняема добродетель кротости вместе со страхом строгости для того, чтобы и гнев растворяла кротость, и ту же самую кротость, дабы она не доходила до слабости, воспламеняла ревность в управлении.

Но для чего мы об этом говорим, когда видим, что еще многие отягощаются делами жесточайшими? Ибо вам, Епископам, я говорю со слезами, потому что мы узнали, что некоторые из вас рукополагают за награды, духовную благодать продают и от чужих беззаконий со вредом греха собирают временные выгоды. Почему же не приходит на вашу память то, что глас Господень, заповедуя, говорит: туне приясте, туне дадите (Мф.10:8)? — Почему не представляете пред очи ума вашего, что Искупитель наш, вошед во храм, седалища продающих голубей опрокинул и деньги у меновщиков рассыпал (Ин.2:15–16)? Ибо кто ныне в храме Божием продавцы голубей, если не те, которые в Церкви принимают мзду за рукоположение? — Через это именно рукоположение низводится с небеси Дух Святой. Следовательно, продается голубь, потому что возложение руки, через которое приемлется Дух Святой, продается за деньги. Но Искупитель наш опрокинул седалища продавцов голубиных, потому что опроверг священство таких продавцов. Поэтому — то священные правила осуждают ересь симонийскую и повелевают лишать священства тех, которые за даруемые степени священства домогаются платы. — Итак, седалище продавцов голубиных опрокидывается, когда те, которые продают духовную благодать или перед людьми, или перед очами Божиими, лишаются священства. В предстоятелях много есть и других зол, которые только скрываются от глаз человеческих. И большей частью священники выдают себя людям за святых, но не стыдятся оказываться гнусными в своих глазах, перед очами внутреннего Судии. Приидет, подлинно приидет тот день, — не далек он, — в который явится Пастырь Пастырей и выведет наружу дела каждого, и Тот, Кто через предстоятелей наказывает только преступления подчиненных, гневно осудит пороки предстоятелей лично Сам. Почему и вошед во храм, Он лично Сам сделал бич из веревок и, выгоняя из Дома Божия нечестивых торговцев, опрокинул седалища продавцов голубиных (Ин.2:15–16); потому что, хотя Он преступления подчиненных наказывает через пастырей, но преступления пастырей наказывает лично Сам. Вот этому только люди не могут поверить, потому что оно совершается сокровенно. Подлинно приидет Тот Судия, перед Которым молчанием никто не может утаить себя, Которого запирательством обмануть невозможно.

Есть и другое, возлюбленнейшая братия, что в жизни пастырей меня тяжко огорчает, но дабы кому не показалось, быть может, обидным то, что я утверждаю, то я и себя равно обвиняю, хотя, будучи принужден необходимостью варварского времени, очень неохотно пребываю в этом. Ибо мы впали во внешние занятия, и одно приняли из чести, а другое выражаем обязанностью деятельности. Мы оставляем служение проповеди, и к наказанию нашему, как вижу, называемся Епископами, — мы, которые удерживаем имя чести, а не силу. Ибо те, которые нам вверены, оставляют Бога, а мы молчим. Они валяются в нечестии, а мы не простираем к ним руки исправления. Ежедневно гибнут от многих беззаконий, а мы небрежно смотрим, как они стремятся в преисподнюю. Но когда мы можем исправить чужую жизнь, если небрежем о своей? Ибо занятые мирскими заботами, мы внутренне делаемся тем нечувствительнее, чем усерднейшими кажемся ко внешнему. Потому что душа от привычки к земной заботе делается нечувствительной к желанию небесного; и когда, по самой своей привычке, она делается твердой от влияния сего века, тогда она не может размягчаться к тому, что относится к любви Божией. Потому Святая Церковь хорошо говорит о слабых своих членах: положиша мя стража в виноградех, винограда моего не сохраних (Песн.1:5). Ибо виноградные лозы суть наши действия, которые мы совершаем в ежедневном нашем труде. Но будучи поставлены стражами в виноградех, мы не сохраняем нашего винограда, потому что, когда мы запутываемся во внешних действиях, тогда небрежем об исполнении нашего долга. Я, возлюбленнейшая братия, думаю, что Бог ни от кого не терпит более, как от священников, когда видит, что те, которых Он поставил для исправления других, подают собой примеры нечестия, когда грешим сами мы, которые имеем обязанность обуздывать грехи. Часто, — что еще важнее, — священники, которые долженствовали бы раздавать свою собственность, похищают даже чужое. Часто они смеются, если видят кого живущим смиренно и воздержно. Итак, рассудите, что должно делаться со стадами, когда пастырями их бывают волки? Ибо принимают стражу над стадом те, которые не страшатся делать засады для стада Господня, от которых стада Божии должны быть оберегаемы. Мы не желаем никакой пользы для душ, проводим каждый день в своих занятиях, желаем земного, напряженным умом домогаемся славы человеческой. — И поскольку мы, по тому самому, по чему мы превознесены над прочими, имеем большую свободу делать что — либо, то мы служение принятого благословения обращаем в повод к честолюбию, дело Божие оставляем, а занимаемся земными делами; занимаем место святости, а запутываемся в земных делах. Подлинно исполнилось на нас то, что написано: и будет якоже людие, тако и жрец (Ос.4:9). Ибо священник не различается от народа тогда, когда никакой заслугой не превосходит деятельности своего народа.

Призовем на помощь слезы Иеремии; пусть он обсудит смерть нашу и, плача, да говорит: каким образом потемнело золото, изменился цвет прекрасный; разсыпались камни святилища во главе всех улиц (или площадей) (Плач.5:1). Потемнело золото, потому что жизнь священников, некогда сияющая славою добродетелей, ныне за низкие дела является неодобрительной. Изменился цвет прекрасный, потому что расположение к святости через земные и презренные дела дошло до безславия презрения. Но камни Святилища хранились внутри и не были взимаемы на грудь Первосвященника иначе, как тогда, когда он, входя во Святая Святых, являлся во Святилище Своего Создателя. Итак, мы, возлюбленнейшая братия, не камни ли Святилища, потому что обязаны всегда являться во Святилище Божием, нам нет никакой необходимости быть видимыми отвне, т. е. быть видимыми во внешних делах? Но эти камни Святилища разсыпались в главе всех улиц (или площадей), потому что те, которые по жизни и молитве долженствовали бы быть всегда внутри, по нечестивой жизни проводят время на торжищах. Вот уже почти нет ни одного мирского дела, которым не занимались бы священники. Итак, когда поставленные в святое состояние занимаются внешними делами, тогда как бы камни Святилища лежат на дворе. Поскольку слово: улица (или площадь) с греческого означает широту, то камни Святилища бывают на улицах (или площадях) тогда, когда набожные люди идут широкими путями мира. Не только на улицах (или площадях), но и в главе всех улиц (или площадей) разсыпаны, потому что и совершают дела мира сего по желанию, и однако же домогаются высшей почести по духовному званию. Итак, (камни Святилища) разсыпались в главе всех улиц (площадей), потому что и лежат, не исполняя своей обязанности, и желают быть чтимыми за видимую святость.

Вы видите, каким мечом мир посекается, вы зрите, от каких ежедневных преследований гибнет народ; за что это, если не преимущественно за нашу греховность? Вот города опустошены, лагери рассеяны; Церкви и Монастыри разрушены, поля превращены в пустыню. Но виновниками смерти для гибнущего народа мы, которые долженствовали быть вождями его к жизни. Ибо за нашу греховность повержена толпа народа, потому что, по нашему нерадению, она не обучена была для жизни. Чем же мы назовем души людей, если не пищей Господа, когда они созданы для того, чтобы в теле Его переваривались, т. е. чтобы стремились к приумножению Вечной Церкви? Но приправою для этой пищи должны были быть мы. Ибо, как сказали мы несколько впереди, посланным проповедникам говорится: вы есте соль земли (Мф.5:13). Итак, если народ есть пища Божия, то приправой для этой пищи должны быть священники. Но поелику когда мы перестаем употреблять святую проповедь и учение, соль теряет силу, то она не может приправлять пищи Божией, и потому не принимается Виновником то, что по нашей глупости не сберегается. Итак, подумаем о том, кто покаялся, будучи некогда обращен нашим словом, кто исправился в своем поведении от нашего выговора, кто оставил роскошь по нашему наставлению, кто бросил сребролюбие, кто гордость? Подумаем, какую пользу для Бога сделали мы, которые, по принятии таланта, посланы от Него на делание? Ибо Он говорит: куплю дейте, дондеже прииду (Лк.19:13). Вот Он уже грядет; вот Он требует прибыли от нашей купли. Какую прибыль душ мы покажем Ему от своего делания? Сколько пригоршней душ представим пред Лицо Его от сеяния нашего слова?

Представим пред взоры наши тот страшный день, в который приидет Судия и будет рассчитываться со своими слугами, которым вверил таланты. Вот узрят Его в страшном величии среди сонмов Ангелов и Архангелов. На это величественное испытание будет приведено множество избранных всех, и нечестивых, и каждый объявит, что он сделал. Там явится Петр с обращенной Иудеей, ведомой им за собой. Там Павел, ведущий за собой, так сказать, целый мир. Там Андрей, там Иоанн, Фома, ведущие за собой пред лицо Царя своего; первый — Ахаию, второй — Азию, третий — Индию. Там явятся все овны стада Господня с прибылью душ, которые своими святыми проповедями ведут за собою к Богу преданное им стадо. Итак, когда перед взором Вечного Пастыря явится столько пастырей со стадами своими, тогда что скажем мы — несчастные, которые после служения ни с чем возвращаемся к нашему Господу, которые носили имя пастырей, а не можем указать на овец, которых должны были бы воспитать? — Здесь мы называемся пастырями, а туда не приводим стада.

Но неужели, когда мы нерадим, и всемогущий Бог оставляет овец Своих? — Отнюдь нет, ибо Он лично Сам пасет их, как обещался через Пророка (Иез.34), — и всех, предопределенных к жизни, учит ударами вразумления, духом сокрушения. Хотя и через нас верующие приходят к святому очищению, благословляются нашими молитвами и через возложение наших рук принимают от Бога Святого Духа, однако же сами достигают до Царства Небесного, а мы, по нерадению своему, стремимся вниз. Избранные, очищенные руками священников, входят в Небесное Отечество, а сами священники нечестивой жизнью спешат к адским наказаниям. Итак, чему мы уподобим злых священников, если не воде Крещения, которая, омыв грехи крещенных, посылает их к Царству Небесному, а сама после стекает в нечистые места? Устрашимся этого, братия; да согласуется самое наше служение с нашим деланием! Будем ежедневно помышлять об отпущении грехов наших, дабы не оставалась преданной греху наша жизнь, через которую Всемогущий Бог ежедневно разрешает других от грехов. Будем непрестанно рассуждать, что такое мы, будем обсуживать свою должность, взвешивать тяжесть, которую приняли. Будем ежедневно давать самим себе те отчеты, которые дадим нашему Судии. И о себе мы должны иметь попечение так, чтобы не оставлять попечения и о ближнем, дабы всякий, кто имеет общение с нами, был приправляем солью нашего собеседования. Когда мы видим кого праздным и рассеянным, того должны увещевать, чтобы он постарался обуздать свое нечестие супружеством, да научится тем, что позволено, препобеждать то, чего не дозволяется. Когда мы видим женатого, должны увещевать, чтобы он употреблял мирскую заботу так, чтобы не предпочитал ее любви к Богу, чтобы исполнял волю супруги так, чтобы не допустить неугодного Создателю. Когда видим клирика, должны увещевать его, дабы он жил так, чтобы показывать пример мирянам для того, дабы не страдало от его порока самое мнение о нашей Вере, если в нем справедливо что — либо будет замечено неодобрительного. Когда видим монаха, должны увещевать его, чтобы он всегда имел перед глазами уважение к своему званию: в делах, в разговорах, в помышлении своем, — для того, чтобы он совершенно оставил принадлежащее миру и нравом представлял пред взоры Божии то, что своим званием показывает взорам человеческим. Если кто уже свят, то да увещевается к возрастанию (в святости), а если кто еще нечестив, то да увещевается к исправлению себя так, чтобы имеющий общение со священником отходил от него приправленным солью слова его. Это, братие, вы тщательно обсуживайте сами с собою, это внушайте и ближним вашим; готовьте вы плод для представления всемогущему Богу от того служения, которое вы на себя приняли. Но то, что мы говорим, удобнее получим от вас молитвой, нежели словом.

Помолимся!

Боже, благоволивый наименовать нас пастырями в народе, сотвори, молим Тя, да имеем силу быть в очах Твоих тем, чем мы называемся на языке человеческом, Господом нашим И. Христом, Емуже подобает всякая слава, честь и поклонение во веки веков! Аминь.

 

Беседа 18,

говоренная к народу в храме святого апостола Петра в Неделю страстную. О достоинстве и личной высокости Иисуса Христа

Чтение Святого Евангелия: Ин. 8, 46–59

Во время оно, рече Иисус народу иудейскому и Первосвященникам: кто от вас обличает Мя о гресе; аще ли истину глаголю, почто вы не веруете Мне; иже есть от Бога, глаголов Божиих послушает; сего ради вы не послушаете, яко от Бога несте. Отвеща убо иудее и реша Ему: не добре ли мы глаголем, яко самарянин еси Ты и беса имаши; Отвеща Иисус: Аз беса не имам, но чту Отца Моею, и вы не чтете Мене. Аз же не ищу славы Моея: есть ища и судя. Аминь, аминь глаголю вам: аще кто слово Мое соблюдет, смерти не имать видети во веки. Реша убо Ему жи́дове: ныне разумехом, яко беса имаши: Авраам умре и Пророцы, и ты глаголеши: аще кто слово Мое соблюдет, смерти не имать вкусити во веки. Еда Ты болий еси отца нашего Авраама, иже умре; и Пророцы умроша: Кого Себе Сам Ты твориши? Отвеща Иисус: аще Аз славлюся Сам, слава Моя ничесоже есть: есть Отец Мой славяй Мя, Егоже вы глаголите, яко Бог наш есть. И не познасте Его, Аз же вем Его; и аще реку, яко не вем Его, буду подобен вам ложь; но вем Его и слово Его соблюдаю. Авраам отец ваш рад бы был, дабы видел день Мой: и виде, и возрадовася. Реша убо иудее к Нему: пятидесят лет не у имаши, и Авраама ли еси видел? Рече (же) им Иисус: аминь, аминь глаголю вам: прежде даже Авраам не бысть. Аз есмь. Взята убо камение, да вергут Нань: Иисус же скрыся и изыде из Церкве, прошед посреде их; и мимохождаше тако.

Представьте, возлюбленнейшая братия, кротость Божию. Он пришел отпущать грехи, и говорил: кто от вас обличает мя о гресе? Не считаем недостойным доказывать из разума, что не грешник Тот, Кто силою Божества мог оправдывать грешников. Но весьма страшно то, что присовокупляется: иже есть от Бога, глаголов Божиих послушает; сего ради вы не послушаете, яко от Бога несте. Ибо, если слышит слова Божии тот, кто от Бога, а тот, кто не от Него, и слышать слов Его не может, то да вопросит каждый самого себя: принимает ли он слова Божии ухом сердца и разумеет ли, откуда он? Истина повелевает желать Небесного Отечества, умерщвлять пожелания плоти, чуждаться славы мира, не желать чужого, щедро раздавать свою собственность. Итак, да размыслит каждый из вас сам с собой, имел ли силу этот глагол Божий в слухе его сердца? И потому признает ли, что он от Бога? Ибо есть некоторые, которые заповедей Божиих не удостаивают слышания даже телесным слухом. И есть некоторые, которые хотя и принимают их телесным слухом, но не имеют никакого сердечного расположения к ним. И есть некоторые, которые охотно принимают слова Божии, но после времени слез возвращаются к нечестию. Подлинно не слышат слов Божиих те, которые презирают их на деле. Итак, возлюбленнейшая братия, представьте жизнь вашу пред очи ума и с высоким размышлением убойтеся того, что слышится из уст Истины: сего ради вы не послушаете, яко от Бога несте. Но то, что говорит Истина о нечестивых, нечестивцы обнаруживаются сами собою в делах своих. Ибо затем написано: отвещаша убо иудее и реша Ему: не добре ли мы глаголем, яко самарянин еси Ты и беса имаши.

Но послушаем, что отвечает Господь на такие поношения. Аз беса не имам, но чту Отца Моего, и вы не чтете Мене. Поскольку самарянин значит — сторож, — и верно, тот Сторож, о Котором Псалмопевец говорит: аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий (Пс.124:1), и Которому через Исаию говорится: страж, что за эту ночь, страж, что за эту ночь (Ис.21:11), то Господь не благоволил отвечать: «Я не Самарянин», но: Аз беса не имам. Поскольку Ему сделано два порицания, то одно Он опроверг, а на другое молча согласился. Ибо он пришел Стражем рода человеческого; и если бы Он сказал, что Он не Самарянин, то отверг бы, что Он Страж. Но Он умолчал о том, на что согласился, и терпеливо опроверг то, что было сказано ложно, говоря: Аз беса не имам. Этими словами что другое приводится в замешательство, если не гордость наша? Она, хотя бы легко была затронута, воздает жесточайшими обидами, нежели, какие получила, делает зло, какое может, грозит и тем, которого сделать не может. Вот Господь, принимая обиду, не гневается, не отвечает поносительными словами. Если бы Он захотел отвечать говорящим тем же самым: вы беса имате, — то подлинно сказал бы истину потому, что если бы они не были обладаемы бесом, то не могли бы так нечестиво говорить о Боге. Но получив обиду, Истина не хотела говорить даже того, что было истинно для того, чтобы не показаться, будто Он сказал не истину, не вызванный отплатил поношением. Через это что внушается нам, если не то, чтобы мы в то время, в которое получаем ложные поношения от ближних, молчали даже о действительных пороках их для того, дабы должности справедливого исправления не обратить в оружие мщения? Но поелику каждый, имеющий ревность Божию, подвергается безчестию от людей нечестивых, то пример терпения показал нам в Себе Самом Господь, Который говорит: но чту Отца Моего, и вы не чтете Мене. Но что при этом должно делать нам, еще увещевает нас примером, когда присовокупляет: Аз же не ищу славы Моея, есть ища и судя. Мы верно знаем, что Отец весь суд отдал Сыну, и однако же вот Тот же Сын, принимая оскорбления, не ищет славы Своей. Нанесенные оскорбления Он предоставляет суду Отца для того, чтобы подлинно внушить нам, сколько мы должны быть терпеливы, когда не хочет мстить за Себя даже Тот, Кто судит. Но когда развращение нечестивых возрастает, тогда проповедь не только не должна быть прерываема, но еще должна быть усиливаема. К этому увещевает нас примером Своим Господь, Который после того, как назван бесноватым, еще щедрее продолжает благодеяния Своей проповеди, говоря: аминь, аминь глаголю вам: аще кто слово Мое соблюдет, смерти не имать видети во веки. Но как для добрых необходимо, чтобы они от поношений делались еще лучшими, так нечестивые от благодеяния делаются всегда худшими. Ибо по выслушании слова, они опять говорят: ныне разумехом, яко беса имаши. — Поскольку они привязались к вечной смерти, и этой самой смерти, к которой привязались, не видали, то, имея в виду одну только смерть телесную, слепотствовали при слове истины, говоря: Авраам умре и Пророцы, и Ты глаголеши: аще кто слово Мое соблюдет, смерти не имать вкусити во веки. Поэтому они Авраама и Пророков, как бы из почтения к ним, предпочитают самой Истине. Но нам ясно открывается, что те, которые не знают Бога, ложно чтут и слуг Его.

И замечательно, что Господь видит, что они явно противятся Ему; и однако же не перестает проповедовать им повторенным голосом, говоря: Авраам отец ваш рад бы был, дабы видел день мой: и виде, и возрадовася (Быт.18:1 и след). Ибо Авраам видел день Господень тогда, когда в образе Верховной Троицы гостеприимно принял трех Ангелов; по принятии их, он говорил к Троим так как бы к Одному; потому что, хотя в лицах есть число Троичности, однако же в естестве единство Божества, но плотские умы слушающих не возводят глаз выше плоти, когда в Нем рассматривают один только возраст плоти, говоря: пятидесят лет не у имаши, и Авраама ли еси видел? Искупитель наш благосклонно отвлекает их от взора на плоть Свою и влечет к созерцанию Божества, говоря: аминь, аминь глаголю вам: прежде даже Авраам не бысть, Аз есмь. Ибо прежде есть прошедшего времени, Аз есмь — настоящего. И поскольку Божество не имеет прошедшего и будущего времени, то Он не говорит: «Я был прежде Авраама», но: прежде Авраама Аз есмь. Поэтому и к Моисею говорится: Аз есмь Сый. И рече: тако речеши сыном Израилевым: Сый посла мя к вам (Исх.3:14). Итак, Авраам имел: и прежде, и после, потому что мог и наступить, через присутствие свое, и отступить через течение жизни. Но Истина имеет быть всегда, потому что для Нее ни начинается что — либо прежним временем, ни кончается последующим. Но умы неверующих, не имея силы выдержать этих слов Вечности, берутся за камни, и Кого не могли понять, Того хотели заметать камнями.

Что же сделал Господь против неистовства мечущих камни, открывается через непосредственное присовокупление: Иисус же скрыся и изыде из Церкве. Весьма удивительно, возлюбленнейшая братия, почему скрытием Своим Господь отклонил от Себя преследователей Своих, тогда как если бы благоволил проявить могущество Божества Своего, мог бы тайным мановением ума связать во время их вержений камней или подвергнуть наказанию внезапной смерти? Но поелику Он пришел страдать, то не хотел употреблять права суда. Известно, что Он перед самым временем страдания показал, какое имел могущество, и однако же претерпел то, для чего пришел. Ибо, когда Он гонителям Своим, ищущим Его, сказал: Аз есмь (Ин.18:6), тогда одним этим изречением поразил их гордость и всех поверг на землю. Следовательно, и в этом месте почему Тот, Кто мог избавиться от рук мечущих камни не скрываясь, — почему Он скрывается, если не потому, что Искупитель наш, соделавшись человеком среди человеков, одно проповедал нам словом, а другое — примером? Что же говорит Он нам этим примером, если не то, чтобы мы, даже тогда, когда можем противопоставить силе силу, смиренно уклонялись от гнева гордящихся? Поэтому и через Павла говорится: дадите место гневу (Рим.12:19). Да взвесит человек, с каким смирением он должен убегать от гнева ближнего, когда Бог уклонился от неистовства раздраженных скрытием Себя! Итак, никто да не раздражается против выслушанных поношений, никто да не воздает поношением за поношение. Ибо, по подражанию Богу, славнее молча избежать обиды, нежели победить ответом.

Но против этого гордость в сердце говорит: постыдно молчать по получении обиды. Кто видит, что ты слышишь поношение и молчишь, тот подумает, будто ты терпишь, но сознаешься в преступлениях. Но от чего рождается этот голос в нашем сердце против терпения, если не от того, что мы во глубине души утвердили эту мысль, и когда ищем славы на земле, не заботимся о благоугождении Тому, Кто призирает на нас с неба? Итак, по принятии поношения, обсудим на деле глас Божий: Аз не ищу славы Моея: есть ища и судя. Но написанное о Господе скрыся может быть разумеваемо и иначе. Ибо Он многое предсказывал иудеям, но они смеялись над словами предсказаний Его. От предсказания они сделались даже худшими, так что дошли до бросания камней. Что же Господь обозначает скрытием Себя, если не то, что самая Истина скрывается от тех, которые не хотят следовать словам ее? Потому что истина удаляется от того ума, в котором не обретает смирения. И как много ныне есть таких, которые осуждают ожесточение иудеев за то, что они не хотели слушать проповеди Господней, и однако же сами таковы для делания, каковы, по их обличению, те были для верования. Они слушают заповеди Господни, признают чудеса, но отказываются оставить свои беззакония. Вот Он зовет, а мы не хотим идти. Он терпит, а мы нерадим о Его терпении. Итак, братие, пока есть время, да оставит каждый свое нечестие; да устрашится терпения Божия, дабы после не подвергнуться неминуемому гневу Того, Кого, ныне Кроткого, он оставляет без внимания.

 

Беседа 19,

говоренная к народу в храме святого мученика Лаврентия в Неделю семидесятую. О делателях в винограднике Христовом и о наградах их

Чтение Святого Евангелия: Мф. 20, 1–16

Во время оно, рече Иисус учеником Своим притчу сию: подобно есть Царствие Небесное человеку домовиту, иже изыде купно утро наяти делатели в виноград Свой. И совещав с делатели по пенязю на день, посла их в виноград Свой. И изшед в третий час, виде ины стояща на торжищи праздны. И тем рече: идите и вы в виноград Мой, и еже будет правда, дам вам. Они же идоша. Паки же изшед в шестый и девятый час, сотвори такоже. Во единыйженадесять час исшед, обрете другия стоящя праздны, и глагола им: что зде стоите весь день праздны; глаголаша ему: яко никтоже нас наят. Глагола им: идите и вы в виноград (Мой), и еже будет праведно, приимете. Вечеру же бывшу, глагола господин винограда приставнику своему: призови делатели и даждь им мзду, начен от последних до первых. И пришедше иже во единныйнадесять час, прияша по пенязю. Пришедше же первии, мняху, яко вящше приимут: и прияша и тии по пенязю. Приемше же роптаху на господина, глаголюще, яко сии последнии един час сотвориша, и равных нам сотворил их еси, понесшим тяготу дне и вар. Он же отвещав рече единому их: друже, не обижу тебе: не по пенязю ли совещал еси со мною; возми твое и иди. Хощу же и сему последнему дати, якоже и тебе. Или несть Ми лет сотворити, еже хощу, во своих Ми; аще око твое лукаво есть, яко Аз благ есмь. Тако будут последнии перви, и первии последни: мнози бо суть звани, мало же избранных.

Чтение Св. Евангелия для изъяснения своего требует многого разлагольствия, но я хочу, если смогу, говорить кратко для того, чтобы не обременить вас и продолжительной службой, и пространным изъяснением. Царство Небесное называется подобным хозяину, который для возделывания своего виноградника нанимает работников. Кто же справедливее удерживает это подобие с хозяином, если не Создатель наш, Который управляет созданными от Него, и Своими избранными распоряжается в сем мире так, как господин дома подчиненными ему? Он имеет виноградник, т. е. Вселенскую Церковь, которая от праведного Авеля до последнего избранного, имеющего родиться на кончине мира, столько произвела Святых, сколько произрастила как бы виноградных лоз. Итак, этот хозяин для обрабатывания своего виноградника рано поутру, в третий час, в шестой, девятый и одиннадцатый, нанимает работников, потому что от начала мира сего и до кончины его Он не перестает собирать проповедников для научения народа верующих. Ибо утро мира протекло от Адама до Ноя; а час третий — от Ноя до Авраама, шестой — от Авраама до Моисея, девятый — от Моисея до пришествия Господня, одиннадцатый же — от пришествия Господня до кончины мира. В этот час были посланы проповедниками Св. Апостолы, которые, пришедши поздно, получили полную награду. Итак, Господь для научения Своего народа, как бы для обрабатывания Своего виноградника, ни в какое время не переставал посылать работников, потому что сперва через Патриархов, потом через Учителей Закона и Пророков, и, наконец, через Апостолов, когда Он исправлял нравы народа Своего, как бы трудился над обработкою виноградника через работников. Впрочем, в известной мере, или степени, в этом винограднике был работником каждый, кто с правой верой соединял добрые дела. Итак, делателем с утра означается тот древний еврейский народ, который от самого начала мира, стараясь через избранных Своих чтить Бога правою верою, как бы не переставал трудиться над обработкой виноградника. Но в одиннадцатый (час) призываются язычники, которым и говорится: что зде стоите весь день праздни? Ибо те, которые в продолжение столь долгого времени мира не хотели трудиться для жизни своей, стояли как бы целый день праздны. Но обсудите, братия, что отвечают спрошенные, глаголаша ему, яко никтоже нас наят; потому что к ним не приходил ни один Патриарх, ни один Пророк. И что значит говорить: никто нас для труда не нанял, если не то, что нам никто не проповедовал о путях жизни? Итак, что скажем в извинение свое мы, не творящие добра, мы, которые почти от чрева матери пришли к вере, которые слушали о словах жизни с самых колыбелей и с телесным млеком принимали от сосцов Св. Церкви питие высшей проповеди?

Но мы можем те же самые различия часов применить к каждому человеку по временам возрастов. Потому что утро есть детство нашего разумения. Под третьим же часом можно разуметь отрочество потому, что когда пыл лет возрастает, тогда как бы уже солнце восходит на высоту. Но шестой (час) есть юношество потому, что когда в нем развивается полнота силы, тогда как бы солнце бывает на полудни. Под девятым же (часом) разумеется престарелость, в которую солнце как бы спускается с полуденной высоты, потому что этот возраст теряет уже жар юности. Одиннадцатый час есть тот возраст, который называется старостью, или дряхлостью. Почему греки весьма старых (людей) называют не стариками, а старцами (не γερονταζ но πρεσβυτέρεζ) дабы внушить, что те более, нежели старики, которых называют глубокими старцами (prouectiores). Итак, поскольку к добродетельной жизни иной приводится с детства, иной — в юности, иной — в мужестве, иной — в престарелости, иной — в глубокой старости, то и называются они делателями в винограднике с различных часов. Посему, возлюбленнейшая братия, обратите внимание на свои нравы и посмотрите, делатели ли вы Божии. Пусть каждый обсудит, что он делает, и подумает, трудится ли он в винограднике Господнем. Ибо кто в этой жизни ищет только своего, тот еще не входит в виноградник Господень. Для Господа трудятся те, которые помышляют не о своей, а о Господней прибыли, которые имеют ревность любви, усердие к благочестию, деятельны в приобретении душ, спешат вести с собою и других к жизни. Ибо кто живет для себя, кто питается удовольствиями своей плоти, тот справедливо обличается в праздности, потому что не приносит плода Божественного делания.

Но кто пренебрег жизнью для Бога даже до последнего возраста, тот как бы до одиннадцатого часа простоял праздным. Поэтому справедливо стоящим без дела до одиннадцатого часа говорится: что зде стоите весь день праздни? Ясно говорится как бы так: ежели вы не хотели жить для Бога в юности и мужестве, то, по крайней мере, опамятуйтесь в последнем возрасте; и хотя вы уже не способны много трудиться для путей жизни, однако же идите и поздно. Итак, хозяин зовет и таковых; и они большей частью получают воздаяние прежде, потому что переходят от тела к Царству прежде, нежели те, которые оказались призванными с самой юности. Не в одиннадцатый ли час приходит разбойник, который запоздал, хотя не по летам, но по наказанию, который на кресте исповедал Бога и почти с этим гласом исповедания испустил дух жизни? — Хозяин начинает выдачу динария с последнего, потому что к райскому успокоению разбойника привел прежде Петра. Сколько было отцов прежде Закона? Сколько — под Законом? — И однако же те, которые призваны в пришествие Господне, пришли в Царство Небесное без всякого замедления. Итак, те, которые потрудились с одиннадцати (часов), получают тот же самый динарий, которого с полным желанием ожидали трудившиеся с первого (часа); потому что равное воздаяние Вечной Жизни с призванными от начала мира получили те, которые пришли ко Господу на кончине мира. Поэтому те, которые долее трудились, с ропотом говорят: сии последнии един час сотвориша, и равных нам сотворил их еси, понесшим тяготу дне и вар. Тяжесть дня и зной перенесли те, которые трудились от начала мира; и поскольку им довелось здесь жить долго, то по необходимости надобно было переносить и продолжительнейшие искушения плоти. Ибо для каждого перенесение тяжести дня и зноя означает утомление во время продолжительной жизни от зноя своей плоти.

Но можно спросить, каким образом подверглись ропоту те, которые поздно призваны к Царству? Ибо Небесного Царства никто из ропщущих не получает; и никто не может роптать, кто получает. Но поелику древние Отцы до пришествия Господня сколь праведно ни жили, не были введены в Царство, доколе не снизошел Тот, Кто отверз для людей обители рая посредством Своей смерти, то самый этот ропот их состоит в том, что они и праведно ради получения Царства отжили, и однако же долго не были допускаемы к получению Царства. Ибо кого, по совершенному правосудию, приняли хотя спокойные места адовы, тому подлинно было свойственно и утрудиться в винограднике, и пороптать. Итак, как бы после ропота получают динарий те, которые, после продолжительного пребывания в аде, перешли к радостям Царства. Мы же, которые пришли в одиннадцатом (часу), после труда не ропщем и получаем динарий, потому что после пришествия Посредника, грядущего в сей мир, вводимся в Царство тотчас, как только выходим из тела, и без замедления получаем то, что древние отцы заслужили получить с великой отсрочкой. Поэтому — то Тот же Хозяин и говорит: хощу и сему последнему дати, якоже и тебе. И поскольку самое получение Царства есть выражение благости воли Его, то Он справедливо присовокупляет: или несть Ми лет сотворити, еже хощу? Ибо глуп вопрос человека против благоволения Божия. Поскольку надобно было бы жаловаться не на то, что Он не дает того, чем не должен, но на то, если бы Он не дал того, что должен был дать. Аще око твое лукаво есть, яко Аз благ есмь. Но пусть никто не гордится ни делом, ни временем, когда затем Истина взывает этой полной мыслью: тако будут последнии перви, и первии последни. Ибо вот мы, хотя уже знаем, что, или сколько, доброго мы сделали, но еще не знаем, с какою тонкостью будет испытывать это верховный Судия. И каждому должно радоваться именно тому, чтобы в Царстве Божием быть даже последним.

Но после этого весьма страшно то, что следует: мнози бо суть званы, мало же избранных, потому что к вере приходят многие, а до Царства Небесного доводятся немногие. Ибо вот сколь много нас стеклось на сегодняшнее торжество, мы наполняем стены Церкви; и однако же, кто знает, сколь мало таких, которые могли бы причисленными быть к оному стаду избранных Божиих? Ибо вот голос всех взывает ко Христу, но жизнь всех не взывает. Многие на словах последуют Богу, а нравами бегут от Него. Посему — то Павел говорит: Бога исповедают ведети, а делы отмещутся Его (Тит.1:16). Потому же и Иаков говорит: вера без дел мертва есть (Иак.2:20,26). Поэтому же через Псалмопевца Господь говорит: возвестих и глаголах, умножишася паче числа (Пс.39:6). Ибо, по призыванию Господню, верующие умножаются паче числа, потому что иногда к вере приходят и те, которые не принадлежат к числу избранных. Ибо здесь они за исповедание причислены к числу верующих, но там за нечестивую жизнь не заслуживают причисления к части верующих. Эта овчарня Св. Церкви принимает в себя козлищ вместе с агнцами, но, по свидетельству Евангелия, когда приидет Судия, тогда отделит добрых от злых, как пастырь отделяет овец от козлищ (Мф.25:32). Ибо те, которые здесь предаются удовольствиям своей плоти, там не могут быть причислены к овчему стаду. Там от участи смиренных Судия отлучает тех, которые здесь бодаются рогами гордости. Те не могут получить Царства Небесного, которые здесь, поставленные даже в Небесную Веру, полным желанием стремятся к земле.

И вы, возлюбленнейшая братия, видите многих таковых внутри Церкви, но не должны ни подражать им, ни презирать их. Ибо сегодня мы видим, что он есть, но не знаем, чем каждый будет завтра. Большею частью, даже тот, кто, по видимому, идет позади нас, деятельностью в добром деле опережает нас; и едва мы завтра догоняем того, которому сегодня, казалось, мы предшествовали. Известно, что когда Стефан умирал за Веру, Савл стерег одежды побивающих его камнями. Следовательно, руками побивающих камнями метал камни сам тот, кто выставлял на позорище всех, опытных в метании камней; и несмотря на то, он трудами в Св. Церкви опередил того самого, которого преследованием соделал Мучеником. Итак, два предмета мы должны тщательно обсуждать. — Поскольку много званных, а мало избранных, то, во — первых, необходимо, чтобы каждый о себе думал не много; потому что, хотя он уже и призван к вере, однако же не знает, будет ли он удостоен Вечного Царства. Во — вторых, необходимо, чтобы каждый не смел отчаиваться в ближнем, которого, быть может, он видит валяющимся в пороках; потому что не знает богатства милосердия Божия.

Я вам, братие, рассказываю о событии, которое было недавно, для того, чтобы вы, когда видите решительных грешников, тем более благоговели перед милосердием Всемогущего Бога. — В текущем году в мой монастырь, находящийся подле Церкви Св. Мучеников Иоанна и Павла, приходит некий брат на покаяние; его с любовью приняли, но он еще с большей любовью нес покаяние (Разгов. кн. IV, гл.38). За ним последовал в монастырь брат его по плоти, но не по сердцу. Ибо весьма осуждая жизнь покаяния и содержание, он жил в монастыре как гость, и нравами удаляясь монашеской жизни, не мог он оставить монастырской жизни потому, что или не имел, чем заняться, или чем жить. Нечестие его было тягостно для всех, но все благодушно терпели его за любовь к брату его. Ибо он, будучи горд и непостоянен, не знал, будет ли еще какая жизнь после настоящего века, но смеялся над тем, если бы кто захотел ему проповедовать о ней. Итак, он жил в монастыре по обычаю века: ветрен на словах, непостоянен в движениях, надутый умом, щеголь по одежде, рассеянный по деятельности. Но в июле месяце, недавно протекшем, он был поражен болезнью той язвы, о которой вы знаете. Приближаясь к кончине, он начинает чувствовать необходимость умереть. И по предварительном уже омертвении оконечных частей тела, оставалась жизненная сила в одной только груди и в языке. Братия собрались и охраняли исход его, сколько могли, по милосердию Божию, молитвою. Но он, вдруг видя что, идет дракон, чтобы сожрать его, громким голосом начинает кричать, говоря: «Я отдан на сожрание дракону, который не может сожрать меня по причине вашего здесь присутствия. Что вы для меня останавливаете его? Дайте место, чтобы ему можно было сожрать меня». И когда братия увещевали его ознаменовать себя крестным знамением, тогда он отвечал с силою, с какою мог, говоря: «Хочу перекреститься, но не могу, потому что дракон меня душит. Пена из пасти его застилает лицо мое, мое горло задушается его пастью. Вот мышцы мои им сжимаются, он уже и голову мою схватил в пасть свою». И когда он, бледнея и трепеща, и умирая, это говорил, тогда братия начали еще более усиливать молитвы, и своими молитвами помогать теснимому от дракона. Тогда он, неожиданно освобожденный, начал громким голосом кричать, говоря: «Благодарение Богу, вот он отступил, вот он выходит; от ваших молитв бежит дракон, который схватил меня». Тотчас же он произнес обет служить Богу и быть монахом; однако же с того времени доселе он страждет лихорадками, мучится от болезней. Поскольку он был предан продолжительным и долговременным порокам, то и мучится продолжительным расслаблением, и жестокое сердце выжигает жесточайший огнь очищения. Ибо, по Божественному распоряжению, устроено, чтобы продолжительные пороки выжигала продолжительнейшая болезнь. Кто поверил бы, что он будет когда — либо сохранен для покаяния? Кто в состоянии обсудить такое милосердие Божие? — Вот нечестивый юноша при смерти видит того дракона, которому служил в жизни, видит не для того, чтобы совсем потерять жизнь, но для того, чтобы знать, кому служил, чтобы зная — противиться, противясь — победить его самого; и видит того, у кого прежде, не видя, был во власти, для того, чтобы после не быть уже у него во власти. Итак, какой язык в состоянии высказать непостижимое милосердие Божие? Какой ум не призадумается при таком богатстве любви? Об этом богатстве Божественной любви рассуждал Псалмопевец, когда говорил: Помощник мой еси, Тебе пою: яко Бог Заступник мой еси, Боже мой, милость моя (Пс.58:18). Вот он, обсуживая, в какие затруднения поставлена жизнь человеческая, наименовал Бога помощником; и поскольку он от настоящей напасти принимает нас в вечное успокоение, то называет еще Его приемлющим к Себе. Но рассуждая, что Он видит наши пороки и терпит, виновности нашей снисходит, и несмотря на то через покаяние сохраняет нас к наградам, он не хотел назвать Бога милостивым, но назвал Его самой милостью, говоря: Боже мой, милость моя. Итак, вспомним о тех пороках, которые мы учинили, взвесим, с какою благостью Бог терпит нас; размыслим, как непостижима любовь Его, так что Он не только щадит виновность, но и обещает кающимся Царство Небесное; — и от всех помышлений сердца рцем, каждый от себя, рцем вси: Бог мой, милость моя, — Ты, Который живешь и царствуешь, Троичный в Единстве, и Единый в Троичности, в безконечные веки веков. Аминь.

 

Беседа 20,

говоренная к народу в храме святого Иоанна Крестителя в субботу поста «четырех времен» перед Рождеством Христовым. О проповеди Иоанна Крестителя

Чтение Святого Евангелия: Лк. 3, 1–11

В пятое же надесяте лето владычества Тиверия Кесаря, обладаюшу Понтийскому Пилату Иудеею, и четвертовластвующу Галилеею Ироду, Филиппу же брату его четвертовластвующу Итуреею и Трахонитскою страною, и Лисанию Авилиниею четвертовластвуюшу, при Архиереи Анне и Каиафе, бысть глагол Божий ко Иоанну Захариину сыну в пустыни. И прииде во всю страну Иорданскую, проповедая Крещение Покаяния во оставление грехов: якоже есть писано в книзе словес Исаии Пророка, глаголюща: глас вопиющаго в пустыни: уготовайте путь Господень, правы творите стези Его. Всяка дебрь исполнится, и всяка гора и холм смирится; и будут стропотная в правая, и острии в пути гладки. И узрит всяка плоть спасение Божие. Глаголаше же исходящим народом креститися от него: порождения ехиднова, кто сказа вам бежати от грядущаго гнева? Сотворите убо плоды достойны покаяния: и не начинайте глаголати в себе: отца имамы Авраама. Глаголю бо вам, яко может Бог от камения сего воздвигнути чада Аврааму. Уже бо и секира при корени древа лежит: всяко убо древо не творящее плода добра посекается и во огнь вметается. И вопрошаху Его народи, глаголюще: что убо сотворим? Отвещав же глагола им: имеяй две ризе, да подаст неимущему; и имеяй брашна, такожде да творит.

В какое время получил слово проповедания Предтеча нашего Искупителя, это обозначается упоминанием об обладателе Римской Империей и владетелях Иудеей, когда говорится: в пятое же надесяте лето владычества Тиверия Кесаря, обладающу Понтийскому Пилату Иудеею, и четвертовластвующу Галилеею Ироду, Филиппу же брату его, четвертовластвующу Итуреею и Трахонитскою страною, и Лисанию Авилиниею четверовластвующу, при Архиереи Анне и Каиафе, бысть глагол Божий ко Иоанну Захариину сыну в пустыни. — Поскольку он приходил проповедовать о Том, Кто долженствовал искупить некоторых из иудеев, а многих из язычников, то времена проповеди его означаются: Царем язычников и областеначальниками иудейскими. Но что язычество должно было быть собранным, а Иудея, за виновность в вероломстве, рассеяна, на это указывает самое даже описание земного владычества, потому что пишется, что в Римской Империи был один властитель, а в Иудейском царстве в четырех областях, правителями были многие. Ибо голосом нашего Искупителя говорится: всяко царство само в себе разделяяся запустеет (Лк.11:17). Итак, ясно, что Иудея, подчиненная по разделению стольким областеначальникам, приближалась к кончине царства. Кстати, еще показывается не только то, что при каких областеначальниках это совершилось, но и при каких Первосвященниках. Поскольку Иоанн Креститель проповедовал о Том, Кто вместе есть Царь и Священник, то Евангелист Лука определил время проповеди его Царством и Священством.

И прииде во всю страну Иорданскую, проповедая Крещение покаяния во оставление грехов. Всем читающим известно, что Иоанн не только проповедовал Крещение покаяния, но некоторым и сообщал оное, но несмотря на то, он не мог сообщить своего Крещения во оставление грехов. Ибо оставление грехов даруется нам в одном только Крещении Христовом. Итак, надобно заметить выражение: проповедуя Крещение во оставление грехов; потому что он проповедал Крещение во оставление грехов, которого не мог даровать, с тем, чтобы, как он предшествовал проповедью воплощенному Слову Отчему, так своим Крещением, которым грехи не могут быть отпускаемы, предшествовал тому Крещению покаяния, в котором отпущаются грехи, для того, чтобы, как слово его предшествовало явлению Искупителя, так и самое Крещение его, предшествуя, было тенью истины.

Далее следует: якоже есть писано в книзе словес Исаии Пророка, глаголюща: глас вопиющаго в пустыни: уготовайте путь Господень, правы творите стези Его (Ис.40:3). Но тот же Иоанн на вопрос, кто он, отвечает, говоря: аз глас вопиющаго в пустыни (Ин.1:23). Он, как выше сказано, назван от Пророка гласом потому, что предшествовал Слову. А о чем он вопиял, это открывается из последующего: уготовайте путь Господень: правы творите стези Его. Всякий проповедник правой Веры и добрых дел что другое приготовляет, если не путь Господу, грядущему к сердцам верующих, чтобы эта сила благодати проникла, чтобы воссиял свет истины, чтобы соделать для Бога стези правые, образуя в душе словом хорошей проповеди чистые помышления? — Всяка дебрь исполнится, и всяка гора и холм смирится. Что в этом месте означается именем дебрей, если не смиренные? Что — именем гор, если не гордые люди? Итак, по пришествии Искупителя, дебри наполнились, а горы и холмы понижены; потому что, по слову Его, всяк возносяйся смирится, и смиряяйся вознесется (Лк.14:11; 18:14). Ибо засыпанная дебрь возвышается, а гора и холм, — срытые, — умаляются; именно потому, что в Вере Посредника между Богом и людьми, Человека Христа Иисуса, и язычество получило полноту благодати, и Иудея, за ошибку вероломства, потеряла то, чем гордилась. Ибо всякий дол наполнится, потому что сердца смиренных, по слову святого учения, наполняются благодатью добродетелей, как написано: посылаяй источники в дебрех (Пс.103:10). И поэтому опять говорится: и удолия умножат пшеницу (Пс.64:14). Ибо с гор стекает вода, потому что учение Истины совсем оставляет умы гордые. Но источники приподнимаются в долинах, потому что умы смиренных принимают слово проповеди. Мы уже видим, мы смотрим на долины, обилующие пшеницей, потому что пищей истины наполнены уста тех, которые, будучи кроткими и простыми, казались для мира сего презренными.

Самого даже Иоанна Крестителя за то, что народ видел в нем дивную святость, считали той самой единственно высокой и твердой горой, о которой написано: и будет в последняя дни явлена гора Господня, уготована над верхи гор (Мих.4:1). Ибо думали, будто он Христос, как говорится у Евангелиста; чающим же людем, и помышляющим всем в сердцах своих о Иоанне, еда той есть Христос? И даже спрашивали его, говоря: ты ли Христос (Лк.3:15)? Но если бы тот же Иоанн не был сам пред собою долиною, то не был бы исполнен духа благодати. Чтобы показать то, чем он был, он сказал: грядет креплий мене вслед мене, Емуже несмь достоин преклонся разрешити ремень сапог Его (Мк.1:7). И опять говорит: имеяй невесту жених есть: а друг женихов, стоя и послушая его, радостию радуется за глас женихов. Сия убо радость моя исполнися. Оному подобает расти, мне же малитися (Ин.3:29–30). Вот он, когда по дивному совершению добродетелей был таков, что признаваем был за Христа, отвечает, что он не только не Христос, но и объявляет себя недостойным к развязыванию ремня у сапог Его, т. е. к исследыванию таинства воплощения Его. Те, которые думали, будто он Христос, веровали, что Церковь — невеста его. Но он говорит: имеяй невесту жених есть. Он как бы так сказал: я не жених, а друг жениха. Утверждал, что он радуется не за свой голос, но за голос жениха, ибо сердечно радовался не потому, что народ со смирением слушал его, говорящего, но потому, что сам внутренне внимал голосу истины, чтобы говорить перед народом. Он говорит, что эта радость исполнилась, потому что кто радуется за свой голос, тот не имеет полной радости. Поэтому он и присовокупляет: Оному подобает расти, мне же малитися.

В этом деле рождается вопрос: чем возрос Христос? Чем умалился Иоанн, если не тем, что народ, видя воздержание Иоанна, смотря на удаление его от людей, думал, что он Христос; а взирая на Христа, ядущего с мытарями, ходящего среди грешников, верил, что Он не Христос, а Пророк? — Но когда, впоследствии времени, и Христос, признаваемый за Пророка, признан за Христа, и Иоанн, признаваемый за Христа, стал известным, как Пророк, тогда исполнилось то, что предсказал о Христе Предтеча Его: Оному подобает, расти, мне же малитися. Ибо во мнении народном и Христос возрос, потому что признан тем, чем был; и Иоанн умалился, потому что перестали называть его тем, чем он не был. Итак, и тот же Иоанн устоял в святости потому, что в смирении сердца продолжал ее; и многие пали потому, что стали высоко думать о самих себе: поэтому справедливо сказано: всяка дебрь исполнится, и всяка гора и холм смирится, потому что смиренные принимают благодать, которую отталкивают от себя сердца гордых.

Далее следует: и будут стропотная в правая, и острии в пути гладки. Кривизны выпрямляются, когда сердца злых, извращенные неправдою, выправляются по мерилу правды (Ис.40:4). И неровные пути делаются гладкими, когда неукротимые и раздраженные сердца, под влиянием вышней благодати, делаются тихими и кроткими. Ибо, когда слово истины не принимается раздраженным сердцем, тогда как бы неровность пути замедляет шествие идущего. Но когда раздраженное сердце, через принятую благодать кротости, принимает слово исправления или увещания, тогда проповедник находит путь гладким там, где прежде, по жестокости пути, не имел возможности продолжать, т. е. пролагать шествие проповеди.

Затем следует: и узрит всяка плоть спасение Божие. Поскольку всяка плоть значит то же, что и всякий человек, то спасения Божия, т. е. Христа, всякий человек в этой жизни не мог видеть. Итак, куда Пророк в этой мысли устремляет взор пророчества, если не на день последнего суда? Там, при отверстии небес, при служении Ангелов, при соседении Апостолов, явится Христос на Престоле Славы Своея; все равно увидят Его, — и избранные и нечестивые, для того, чтобы и праведные безконечно возрадовались дару воздаяния, и неправедные навечно застонали в отмщении наказания. Ибо, что эта мысль направлена на то, что узрит Его всякая плоть на последнем суде, справедливо присовокупляется: глаголаше же исходящим народом креститися от него: порождения ехиднова; кто сказа вам бежати от грядущаго гнева? Ибо грядущий гнев есть внимание к последнему отмщению, которого тогда не может избежать тот грешник, который ныне не прибегает к слезам покаяния. И замечательно, что злые дети, подражающие действиям злых родителей, называются порождениями ехидниными, потому что они добрым завидуют, и их (добрых) преследуют, некоторым приписывают пороки, изыскивают вред для ближних, так как во всем этом они идут путями плотских предков, как бы ядовитые дети, рожденные от ядовитых родителей.

Но поелику мы уже согрешили, поскольку привычкой мы сроднились со злом, то он должен сказать, что нам надобно делать для того, чтобы иметь возможность убежать от наступающего гнева. Далее следует: сотворите убо плоды, достойны покаяния. В этих словах надобно заметить, что друг Жениха увещевает приносить не только плоды покаяния, но и достойны покаяния. Ибо иное значит — приносить плод покаяния, а иное — плод, достойный покаяния. Ибо для того, чтобы говорить о плодах, достойных покаяния, надобно знать, что тому, кто не делал ничего недозволительного, справедливо дозволяется пользоваться дозволяемым; и он должен творить дела благочестия так, что если не захочет, может не оставлять того, что принадлежит миру. Но если кто впал в преступление блуда, или, быть может, — что еще важнее, — в прелюбодеяние, тот должен настолько отвергаться дозволенного, насколько помнит себя совершившим недозволенного. Ибо не равен должен быть плод доброй деятельности того, кто менее, и того, кто более грешит; или того, кто не впадал ни в какие преступления, и того, кто впал в некоторые, и того, кто впал во многие. Итак, по этому изречению: сотворите убо плоды, достойны покаяния, совесть каждого соглашается, чтобы он тем более приобретал добрых дел через покаяние, чем важнейший нанес себе ущерб через преступление.

Но иудеи, гордящиеся благородством происхождения, не хотели признавать себя грешниками потому, что происходили от Авраама. Им — то справедливо говорится: и не начинайте глаголати в себе: отца имамы Авраама. Глаголю бо вам, яко может Бог от камения сего воздвигнути чада Аврааму. Ибо что это были за камни, если не сердца язычников, нечувствительных к познанию Всемогущего Бога, так как и некоторым иудеям говорится: исторгну каменное сердце от плоти их (Иез.11:19)? И справедливо язычники названы камнями, потому что они поклоняются камням. Поэтому написано: подобни им да будут творящии я, и вси надеющиися на ня (Пс.113:16). От этих — то именно камней воздвигнуты чада Аврааму, потому что когда жестокие сердца язычников уверовали в семя Авраамово, т. е. во Христа, тогда они соделались чадами того, к Семени которого присоединились. — Поэтому и говорится тем же самым язычникам через верховного Апостола: аще ли вы Христовы, убо Авраамле семя есте (Гал.3:29). Итак, если мы через веру во Христа соделались уже семенем Авраама, то иудеи за вероломство перестали быть чадами Авраама. А что в тот день Страшного Суда добрые родители не могут доставить пользы злым детям, об этом свидетельствует Пророк, говоря: и аще будут среде ея Ной и Даниил и Иов, живу Аз, глаголет Адонаи Господь: ни сынове, ни дщери их спасутся, но токмо сии едини спасутся (Иез.14:14.16). И наоборот, что добрые дети нимало не могут сделать пользы для злых родителей, и что доброта детей послужит к большему обвинению злых родителей, об этом Сама Истина лично говорит неверующим иудеям: аще Аз о Веельзевуле изгоню бесы, сынове ваши о ком изгонят: сего ради тии будут вам судии (Лк.11:19).

Далее говорится: уже бо и секира при корени древа лежит: всяко убо древо не творящее плода добра посекается и во огнь вметается. Древо мира сего есть весь род человеческий. А секира есть наш Искупитель, Который, состоя как бы из рукоятки и железа, терпит по человечеству, а посекает по Божеству. Эта именно секира лежит уже при корени дерева, потому что, хотя она с терпением ожидает, однако же видно, что она будет делать. Всякое убо древо, не творящее плода добра посекается и во огнь вметается, потому что каждый нечестивец, который здесь не хочет приносить плода доброй деятельности, скоро находит огнь, приготовленный в геенне. И замечательно, он (Иоанн) говорит, что секира лежит не на ветвях, но при корени. Ибо, когда дети злых (людей) истребляются, тогда что другое (делается), если не ветви безплодного дерева обсекаются? Но когда целое поколение вместе с родоначальником истребляется, тогда безплодное дерево подсекается при корени, дабы уже не оставалось, откуда опять могло бы произрасти нечестивое племя. Известно, что этими словами Иоанна Крестителя потрясены были сердца слушателей, когда тотчас присовокупляется: и вопрошаху его народи, глаголюще: что убо сотворим? Ибо страхом были поражены те, которые просили совета.

Затем следует: отвещав же глагола им: имеяй две ризе, да подаст неимущему; имеяй брашна, такожде да творит. Поскольку нижняя одежда для нашего употребления более необходима, нежели верхняя, то для плода, достойного покаяния, требуется, чтобы мы разделяли с ближними не только все внешнее и менее необходимое, но и самое весьма нужное для нас, т. е. или пищу, которою питаемся по плоти, или нижнюю одежду, которую носим. Поскольку в Законе написано: возлюбиши ближняго своего, яко сам себе (Лев.19:18), то оказывается, что тот не любит ближнего, кто с ним в нужде его не разделяет даже того, что себе необходимо. Итак, заповедь о разделении с ближними двух риз дается потому, что ее нельзя дать от одной, потому что если бы одна была разделена, то никто не был бы одет. Ибо в половинной одежде остаются нагими, — и тот, кто получил, и тот, кто дал. Но между тем надобно знать, какую цену имеют дела милосердия, когда они, паче других, предписываются для плодов, достойных покаяния. Поэтому — то Истина лично говорит: дадите милостыню; и се, вся чиста вам будут (Лк.11:41). Поэтому опять говорит: дайте, и дастся вам (Лк.6:38). Поэтому еще написано: огнь горящ угасит вода, и милостыня очистит грехи (Сир.3:30). Поэтому и еще говорится: затвори милостыню в клетех твоих, и та измет тя от всякаго озлобления (Сир.29:15). Поэтому добрый отец увещевает невинного сына, говоря: якоже тебе будет по множеству, твори от них милостыню: аще мало тебе будет, по малому да не убошиися творити милостыню (Тов.4:8).

Но чтобы показать, коль великая добродетель в содержании и пропитании бедных, Искупитель наш говорит: приемляй Пророка во имя Пророчо, мзду Пророчу приимет: и приемляй Праведника во имя Праведничо, мзду Праведничу приимет (Мф.10:41). В этих словах надобно заметить, что Он не говорит: мзду за Пророка, или: мзду за Праведника, но мзду Пророчу, и — мзду Праведницу приимет. Ибо иное значит: мзду за Пророка, иное — мзду Пророчу, и иное: мзду за Праведника, и иное — мзду Праведничу. Ибо что значит сказать: мзду Пророчу приимет, если не то, что содержащий от своей щедрости Пророка, хотя бы сам не имел пророчества, получит от Всемогущего Бога награды Пророческие? Потому что он, быть может, праведен, и чем беднее в этом мире, тем более имеет дерзновения говорить за правду. Когда он поддерживает того, кто в этом мире имеет что — либо (Божественное), и, быть может, еще не отказывается свободно говорить за правду, тогда он свободу свою делает участницей в правде того, дабы равно получить награды за правду вместе с тем, кому помог содержанием, поскольку ту же самую правду мог бы говорить и сам. Тот исполнен духа Пророчества, но имеет нужду в телесном пропитании. И если тело не поддерживается, то известно, что и самый голос слабеет. Итак, тот, кто дал пропитание Пророку потому, что он Пророк, сообщил ему силы пророчества к проповеданию. Следовательно, он вместе с Пророком получит награду Пророческую за то, чем он, хотя не был исполнен духа Пророчества, однако же выказал перед очами Божиими то, что помог. Поэтому — то о некоторых странствующих братьях говорится Гаию через Иоанна: о имени бо Его (Христа) изыдоша, ничтоже приемлюще от язык. Мы убо должни есмы приимати таковых, да поспешницы будем истине (3 Ин.7:8). Ибо тот, кто дает временные пособия имеющим духовные дарования, делается сотрудником в самых духовных дарованиях. Потому что когда мало тех, которые получают духовные дарования, и много тех, которые изобилуют временным богатством, тогда богатые участвуют в добродетелях бедных тем, чем доставляют утешение этим святым бедным от богатства своего. Поэтому, когда Господь голосом Исаии обетовал оставленному язычеству, т. е. Св. Церкви, заслуги духовных добродетелей, как пустыне сад, тогда обетовал вместе и вяз, говоря: положу пустыню во озера вод, и землю непроходимую в источники вод; дам в уединении кедр и терн, мирт и оливковое дерево; положу в пустыни ель, вяз и буковое дерево вместе, дабы видали и знали, и обдумывали и разумели равно (Ис.41:18,20).

Господь положил пустыню в озера вод и непроходимую землю в источники вод, потому что на язычество, которое прежде, по сердечной сухости, не приносило никаких плодов добрых дел, пролил потоки святой проповеди, — и оно, — к которому прежде не было пути проповедникам, по причине жестокости от его сухости, — после произвело ручьи учения. Ему — то (язычеству), по великой обязанности, дается еще обетование: дам в уединении кедр и терн (там же ст.19). Кедр мы справедливо принимаем в обетовании потому, что он имеет свойство запаха и негниения. Но о терне, — когда согрешившему человеку сказано: терния и волчцы возрастит тебе (Быт.3:18), — что удивительного, если Св. Церкви предсказывается, что он за виновность разрастется для согрешающего человека? Но именем кедра означаются те, которые в своей деятельности выражают добродетели и знамения; которые имеют право говорить с Павлом: Христово благоухание есмы Богови (2 Кор.2:15). Сердца их утверждены в вечной любви так, что их уже не повредит никакая гнилость земной любви. Но через терн означены те мужи духовного учения, которые, рассуждая о грехах и добродетелях, то угрожая вечными наказаниями, то обещая радости Небесного Царства, уязвляют сердца слушающих; и так прободают сердца болезнью сокрушения, что из очей их текут слезы, как бы некая кровь души. Мирта же имеет силу связующую, так что разъединенные члены опять связывает. Итак, кто означены миртой, если не те, которые умеют сострадать несчастьям ближних и скорбь их умеряют состраданием? Поэтому — то написано: Благословен Бог, утешаяй нас о всяцей скорби нашей, яко возмощи нам утешити сущия во всяцей скорби (2 Кор.1:4). Доставляя несчастным ближним слово или помощь утешения, они, без сомнения, связывают их с состоянием ровности, дабы от безмерной скорби не впали в отчаяние. — Но кого мы разумеем под оливковым деревом, если не милосердых? — Потому что и по гречески ελεος значит милосердие, и жидкость из оливкового дерева перед очами Всемогущего Бога представляется плодом милосердия. — К этому в обетовании еще присовокупляется: положу в пустыни ель, вяз и буковое дерево (Ис.41:19). — Кто означен елью, которая, возрастая, поднимается в воздух на весьма большую высоту, если не те, которые в Святой Церкви, будучи еще в земных телах, созерцают уже небесное? И хотя они, по рождению, вышли из земли, однако же созерцанием парят по небу, выше пределов разума. И что выражено вязом, если не умы людей века сего? Занимаясь еще заботами земными, они не приносят никаких плодов духовных добродетелей. Но хотя вяз не имеет собственного плода, однако же он обыкновенно способствует виноградной лозе приносить плод, потому что и люди века сего внутри Св. Церкви, хотя не имеют дарований духовных добродетелей, однако же, поддерживая святых мужей, исполненных дарованиями духовными, своей щедростью, что другое приносят, если не виноградную лозу с виноградными кистями? Но буковое дерево, — которое вверх не растет, хотя плода и не имеет, однако же имеет зелень — кого другого означает, если не тех, которые в Св. Церкви не могут еще творить добрых дел, по слабости возраста, однако же, подражая вере верующих родителей, содержат веру непрерываемой зелености. После всего этого, кстати, присовокупляется: дабы видели и знали, и обдумывали, и разумевали равно. Ибо кедр полагается в Церкви для того, чтобы кто слышит от ближнего запах добродетелей духовных, тот и сам не коснел в любви к Вечной Жизни, но воспламенялся к желанию Благ Небесных. Терн полагается для того, чтобы кто был уязвен словом проповеди его, тот и сам из примера его научился уязвлять словом проповеди сердца последующих. Мирт полагается для того, чтобы тот, кто в разгаре бедствия получил отраду утешения из уст или от помощи ближнего, и сам научился доставлять отраду своего утешения ближним, огорченным чем бы то ни было. Оливковое дерево полагается для того, чтобы тот, кто знает о делах чужого милосердия, научился, каким образом и сам он должен иметь сострадание к нуждающемуся ближнему. Ель полагается для того, чтобы тот, кто познал силу созерцания его, и сам возвышался до созерцания Вечных Наград. Вяз полагается для того, чтобы тот, кто видел человека, не могущего иметь плода духовных добродетелей, однако же поддерживающего тех, которые полны дарованиями духовными, и сам, по возможности, был полезен для жизни Святых щедростью, и подражанием приносил те грозды Небесных Благ, которых не может приносить рождением. Буковое дерево полагается для того, чтобы рассуждающий, что многие, находясь еще в незрелом возрасте, имеют зелень истинной веры, и сам стыдился быть неверующим. Итак, хорошо описанным выше деревам говорится: дабы видели и знали, и обдумывали, и разумели. В этом месте, кстати, еще присовокупляется: равно, потому что, когда в Св. Церкви различны нравы людей, различны и степени, тогда необходимо всем вместе учиться, если в ней вместе представляются для подражания духовные люди различного качества, возраста и степени. Но вот мы, желая указать на вяз, долго блуждали по многим виноградникам. Итак, возвратимся к тому, для чего мы привели свидетельство Пророка. Приемляй Пророка во имя Пророчо, мзду Пророчу приимет, потому что вяз, хотя не имеет плода, однако же, поддерживая виноградную лозу с плодами, он сам усвояет себе то, что хорошо поддерживает в другом.

Но что Иоанн увещевает нас к великим подвигам, говоря: сотворите убо плоды, достойны покаяния (Мф.3:8, Лк.3:8), и опять: имеяй две ризе, да подаст неимущему; имеяй брашна, такожде да творит (Лк.3:11), это уже ясно можно разуметь из того, что говорит Истина: от дний же Иоанна Крестителя доселе Царствие Небесное нудится, и нуждницы восхищают е (Мф.11:12). Эти слова Верховной Премудрости нам должно рассмотреть с особенным тщанием. Ибо надобно спросить: каким образом Царство Небесное может быть взято силою? Потому что кто может делать насилие небу? И еще надобно спросить: если Царство Небесное можно взять насилием, то почему это насилие началось со дней Иоанна Крестителя, а не прежде? Но когда Закон гласит: если кто то или то сделает, смертью да умрет, тогда всем читающим ясно, что этот Закон поразил каждого грешника наказанием по своей строгости и не довел до жизни через Покаяние. Когда же Иоанн Креститель, предшествуя благодати Искупителя, проповедует покаяние для того, чтобы грешник, мертвый по виновности, ожил через обращение, тогда подлинно от дней Иоанна Крестителя Царство Небесное берется насилием (нудится). Что же такое Царство Небесное, если не место Праведных? Ибо одним только Праведным предоставляются награды Небесного Отечества, чтобы смиренные, чистые, кроткие и милосердые достигали Высших Радостей. Когда же кто, или надутый гордостью, или оскверненный плотским беззаконием, или гневливый, или жестокий нечестивец, после виновности обращается к покаянию и получает Жизнь Вечную, тогда грешник становится на место как бы чужое. Итак, от дней Иоанна Крестителя Царство Небесное берется силою, и сильные достигают онаго потому, что тот, кто проповедал грешникам покаяние, чему другому научил их, если не насилию брать Царство Небесное?

Итак, возлюбленнейшая братия, помыслим о том зле, которое мы сделали и сокрушим самих себя непрестанным плачем. Наследство праведных, которого не удержали за собою жизнью, будем похищать покаянием. Всемогущий Бог желает терпеть от нас такое насилие. Ибо хощет, чтобы Царство Небесное, на которое мы не имеем права по своим заслугам, было восхищаемо нашими слезами. Итак, от верности надежды да не уклоняет нас никакое качество, никакое количество грехов наших. Великое упование на прощение представляет нам тот досточтимый разбойник, который досточтим не потому, что разбойник, — ибо разбойник он по жестокости, — а досточтим по исповеданию. Итак, подумайте, подумайте, сколь непостижимо милосердие во Всемогущем Боге. Разбойник оный, кровавыми руками удаленный от тесного пути, вздернут был на виселицу креста; на ней он произнес исповедание, на ней уврачеван, на ней заслужил услышать: днесь со Мною будеши в раи (Лк.23:43). Что же это такое? Кто может достаточно высказать и оценить такую благость Божию? От самого наказания за преступления она переходит к наградам за добродетель. Но Всемоущий Бог попустил своим избранным пасть в некоторые преступления для того, чтобы показать надежду прощения другим, лежащим в беззаконии, если сии обратятся к Нему всем сердцем, а тем открыть путь к благочестию через слезы покаяния. Итак, будем упражнять самих себя в плаче, будем уничтожать слезами и плодами, достойными покаяния, содеянные нами преступления; да не тратятся времена, дарованные нам для исправления, потому что мы, взирая на многих, уврачеванных уже от своих беззаконий, что другое приобретаем, если не залог Верховного милосердия? — Итак, да будет Господу нашему И. Христу со Отцом и Св. Духом, честь и слава во все веки веков. Аминь.