Ветеринар прибывает довольно быстро, вопросов лишних не задает, на автомате заговаривает пациента от блох и глистов, и только потом обращает внимание, что перед ним все же человек. Но это его не смущает совершенно, работа с магическими животными подразумевает привычку ко всякого рода необычным явлениям. Через полчаса интенсивной диагностики мы имеем на руках счет на круглую сумму, диетические рекомендации, прописи ветеринарных зелий и ценный совет. Ветеринара же и след простыл, у него кобыла и ему некогда, сложный ожереб, а родословная у той лошади длиннее чем у Малфоев, надо думать, у кого приоритет будет.

Совет прост, нам предлагают не мучить пациента сидением в боксе, а перевести его на вольерное содержание и доверить уход за ним Хагриду. Ветеринар утверждает, что Хагрид бесподобен в плане обращения со всяким зверьем, особенно с собаками он хорошо ладит. Сбежать не даст, проследит за выполнением назначений и правильной кормежкой. А уж если плата за передержку будет назначаться исходя из суммы, положенной на лечение пациента в боксе А-класса, великан будет счастлив до потери пульса.

Вообще, как выясняется из разговора с ветеринаром, Хагрид это легенда среди заводчиков и владельцев всякой живности, пристроить к нему заболевшую зверушку считается большой удачей. И совершенно непонятно, чего это Рубеус так цепляется за свое лесничество в Хогвартсе, открыл бы центр передержки и дрессировки и катался как сыр в масле. Вот только кошек он не любит. Ну да кошками и без него есть кому заниматься.

Ну коли так, то Райзенберг отправляется к Хагриду, получать принципиальное согласие. Райзенберг упорно величает его волотом и клянется всеми известными ему богами, что с любым волотом завсегда договорится к всеобщему удовольствию. А я иду к главному целителю, мне почему-то кажется, что без его санкции никто не позволит мне переводить пациента в вольер и оплачивать это безобразие из больничных фондов.

Прописи зелий достаются Принцу, он кривит рожу, бормочет, что от Блэка сплошные неудобства, но резво бежит в зельеварню, по пути захватывая малышку Тонкс. Ребенок будет асисстировать — нечего ей по буфетам прохлаждаться, раз она полноправная ученица грандмастера Ираклия.

Уоллес же от нечего делать идет к пациенту и, пока мы носимся решая проблему перевода Сириуса Блэка из Мунго в сарай при хагридовой хижине, учит того разным командам, вроде «сидеть», «лежать», «свои» и «место». Получается здорово, Уоллес называет это бихевиориальной педагогикой и утверждает, что хоть метод и подвергается критике со всех сторон, но к некоторым личностям только он и применим. Миссис Джигли наблюдает это действо и восторгается, она наконец увидела как реализуется любимый райзенберговский афоризм, утверждающий, что можно даже медведя научить играть на пианино.

А я думаю о том, что ставить в известность о наших прогрессивных способах лечения леди Блэк не стоит. Не нужно ее нервировать лишний раз, у Блэков уж очень обширный арсенал проклятий и сглазов. Мне кажется, Вальбурга не оценит комизм ситуации. Когда заберем подлечившегося Сириуса от Хагрида, тогда и можно будет осторожненько рассказать, как и от чего лечили ее сына.

Хагрид с радостью соглашается помочь, он резво освобождает вольер от хлама, воровато оглядываясь колдует Экскуро при помощи розового зонтика, не переставая бормотать, что никогда не думал про Сириуса плохо. Ну не мог такой хороший мальчишечка стать Пожирателем. Он пока учился, все в лес бегал с друзьями. А лес-то только хороших людей привечает, природа стало быть, чувствует кто хороший, а кто гад подколодный. Райзенберг вручает Хагриду огромный мешок маггловского собачьего корма, фунтов на сорок, не меньше, предназначенного для ослабленных и выздоравливающих животных крупных пород, и договаривается пока на две недели передержки, а там видно будет. Хагрида это устраивает, он обещает не только держать пациента в вольере, но и периодически выгуливать по Запретному лесу, чтобы больной имел возможность поискать всяких лечебных травок да и просто побегать. А если что будет не так, он сам пошлет сову ветеринару. И, конечно же, он никому ничего не скажет, у него даже табличка есть с черепом и костями, которую он вешает на клетки с опасными животными, так что от блэковского вольера любопытные будут держаться поотдаль. Кто бы сомневался, у этих звероводов своя мафия.

Главный удивляется причудам современной колдомедицины и безропотно соглашается подписать перевод Сириуса и финансовые документы. Мне кажется, он не совсем понял, про что я ему рассказывал, но верит и ладно.

Перемещением пациента занимается скорая помощь, очень вовремя мы ее придумали, столько проблем сразу решилось. Не было бы скорой, потратили бы полдня на выяснение кому достанется сомнительная честь транспортировать странного пациента, а тут никаких лишних разроворов. Парни Форсмана примчались, подхватили Блэка и зелья, и мгновенно умчались, здорово же!

Ой не знаю, что у нас получится из всей этой авантюры, но все равно, предпринимать что-то было надо.

Две недели пролетают очень быстро, даже жалко, такая спокойная была жизнь. И вот уже на горизонте маячит Хагрид со здоровенным ньюфаундлендом на поводке, он не стал вызывать скорую, сам Блэка привел. Псина выглядит ухоженной, гладкой и являет собой пример собаки-призера всех возможных и невозможных собачьих выставок. Да, Хагрид, действительно так крут, как о нем говорил ветеринар.

Собака отправляется в бокс, а я приглащаю Хагрида в импровизированный конференц-зал, то есть отгороженный заклинаниями кусок холла, там у нас диваны, фонтан, раньше стояли статуи и места довольно много. В ординаторской нам всем будет тесно и потолок для Хагрида низковат. Историю чудесного превращения человека в собаку собрались слушать все наши целители, кто был свободен. Я прошу Хагрида рассказать что он делал и он смущаясь принимается говорить.

— Эт, стал быть, Сириус-то в собачку обернуться захотел, да и застрял между формами, мозги собачьи стали, а все остальное человечье, вот и маялся бедный, не знал что делать, — говорит Хагрид, — я его вольер запустил, да поесть дал, собачьих, стал быть, сухарей, что ваш волхв принес. А потом зельями отпаивал по часам, как щеночка. — Тут по щеке рассказчика скатывается крупная слеза, он утирает ее рукавом и шумно всхлипывает.

— И так я его дня три отпаивал и ночью не отходил, все следил, попонкой укрывал, чтобы не замерз. А на третий-то день, стал быть, он и обернулся собачкой, сил набрался, значит. Я его и в озере купал, и в лес водил травки поискать, и на кроличий холм мы с ним не раз и не два сходили. И оленя я подстрелил, надо же мяска бедной животине поесть. А как две недели вышло, я и привел собачку, только навел красоту и подстриг, и расчесал. Как положено по стандарту породы, хоть сейчас на выставку. Сириус как захочет, теперь в любой момент в человека обернется, тут уж вы его хватайте и зельями своими поите. Хороший пес, сразу видна родословная. Я-то знаю что говорю, я-ж и грумер и хэндлер, и даже собачьи выставки маггловские сужу, которые от МКФ. Но то под обороткой, большой я слишком для них, в своем-то обличьи.

Тут я начинаю понимать недоумение ветеринара, который говорил, что Хагрид может спокойно бросать Хогвартс и открывать свой центр передержки. Мое извечное любопытсво берет меня в свои железные тиски, если не выясню отчего так, умру на месте. Конечно же я спрашиваю, почему Хагрид лесник до сих пор и где он берет Оборотное. Оказывается, Хагрид не хочет расставаться с Запретным лесом, а Оборотное ему добрые люди варят. Раньше Эйлин варила, а теперь сынок ейный варит. Хагрид же на это благодеяние отвечает добром, пускает в лес травок нужных набрать или волос единорога, или тех же рогов, которые единороги по осени сбрасывают.

Тут я чувствую, как мне под ребра впивается локоть Райзенберга, я обращаю на него внимание и слышу как он шепчет, что этот Хагрид, должно быть, богатый мужик, раз волосами единорога торгует. И еще Райзенберг Христом-богом клянется, что Хагрид чистокровный волот, а не великан-полукровка, и у него должно быть две или три жены, которые живут отдельно. Как у волотов и заведено спокон веков. Шепот Райзенберга слышит миссис Джигли, и ее тоже одолевает любопытство. Не успеваю я что-либо предпринять, как она принимается расспрашивать Хагрида есть ли у того жена.

Жена у Хагрида есть, шикарная женщина, интеллигентная и он очень удивлен как такая дама обратила на него внимание, хоть он ей постоянно и подарки шлет и всякое нужное. Но тем не менее непонятно ему, что она в нем нашла. Она-то и красавица, и образованная, и с пониманием, не то что он, только по лесу ходить умеет и дичину бить. И дочка у них есть, большенькая уже, аккурат в этот год в Шармбатон пойдет. Нет, в Хогвартс Монсальват он отдавать не хочет, она и по-английски не очень, и ребятишки тут глупые, будут ее дразнить за рост и окситанский выговор. Так что пойдет хагридова дочка в Шармбатон учиться, потому как там детки добрые и мантии у них красивые, да и при матери всяко надежнее. Одна только беда, не хочет жена Хагрида больше детей, наукой она занимается. И придется Хагриду вторую жену брать, попроще, пусть не такую красивую и умную, но зато чтобы детей родила, надо чтобы детей побольше было. Одна дочка это мало совсем.

Райзенбергов вопль: «Ну!!! Что я говорил! Волот он, волот!!!» тонет в громовом всхлипе Хагрида, горюющем о нежелании жены заводить еще детей.

Положение спасает миссис Джигли, которая вдруг обращается к Хагриду на никому не известном языке. Что удивительно, Хагрид тут же расплывается в невероятной клыкастой улыбке и принимается отвечать менталистке на том же самом наречии, бурно жестикулируя.

Я понимаю, что эти двое на несколько часов потеряны для общества и даю знак расходиться, все равно мы ничего больше сегодня не узнаем. Все что я могу сделать, это приказать стажеру отнести Хагриду шестипинтовую бутыль виски. Надо сказать, с виски я опоздал, у Хагрида и миссис Джигли уже стоит здоровенная глиняная фляга с арманьяком, и кажется, они поют на два голоса что-то про Лангедок. Из бокса им подвывает так и не превратившийся в человека Блэк.

* * *

На следующий день мисисс Джигли не выходит на работу, она присылает сову с просьбой предоставить ей отгул. Да, сильна леди из рода Меровея, пить наравне с волотом и уйти домой на своих ногах.

Блэк все-таки соизволяет обернуться человеком и я отправляю Гвендаэля заняться этим пациентом. Гвендаэль возвращается довольно быстро, в руках у него незаполненная история, а в глазах плещется ужас. Оказывается, наш больной проклят вдоль и поперек сильным малефиком, проклятия относительно свежие и работают, это не наши любимые проклятия крови, но тоже гадость преизрядная. Надо узнать кто его проклял и искать малефика, пусть снимает, такие проклятия может снять только тот, кто их наложил.

Как на зло, миссис Джигли нет на работе, остается только Уоллес, благо он болтается где-то в менталистике, посылаю стажера за ним. Пусть начинает допрашивать, надо выяснить имя малефика как можно скорее. Уоллес прибегает и принимается за свои шаманские танцы, но развернуться ему в полную силу не удается, потому что имя малефика, как сорока на хвосте, приносит малышка Тонкс. Она скачет вокруг меня, мельтешит безумно-салатовой прической и радостно верещит, что дядю Сириуса еще в школе проклял Северус, она все знает и через сорок минут приведет дядю Ираклия и Северуса, а раньше нельзя, потому что у них сложный синтез идет.

Да, синтез это аргумент, потому я отсылаю Гвендаэля наложить на пациента какой-нибудь хилерский наркоз, чтобы он нам не мешался, а сам сажусь думать, откуда Дора знает все и про всех. Гвендаэль наркоз колдовать не умеет, зато быстро соображает, что надо привести ближайшего хилера для этих целей. К нашему счастью, ближайшим хилером оказывается Квин Лола, необъятных форм негритянка, шумная как три Райзенберга, но с удивительно умелыми руками, хилер милостью Мерлина и всех африканских богов. Лола врывается в бокс, занимает собой все пространство, сверкает огромными серьгами и цветастым тюрбаном, что-то спрашивает у Блэка, и двумя точными ударами погружает того в наркоз. Затем она громогласно обещает нам, что два с половиной часа клиент будет на все согласный и уносится, сопровождаемая блеском и звоном многочисленных украшений.

Я жду Принца с Ираклием и выдумываю правдоподобное вранье, которое не стыдно написать в истории. Вот какого Мордреда мне понадобился хилерский наркоз? Надо как-то это аргументировать.

Мои философские размышления прерываются шарканьем мокасин, цоканьем подковок на казаках, мягким топотом кроссовок и пением какой-то дикой маггловской песни. Это Нимфадора ведет дядю Ираклия и Северуса расколдовывать дядю Сириуса, надо понимать, синтез прошел успешно.

Принц выглядит мрачным и насупившимся, ему не хочется никого расколдовывать, ему хочется окончить мучения Блэка простой и безыскусной Авадой. Ираклий подталкивает своего ученика в спину и сбежать не дает. Заходим в бокс и смотрим истинным зрением, да… круто! Проклятья сияют как гирлянды на маггловской рождественской елке и навешаны примерно так же плотно. Ираклий от такого зрелища аж присвистывает, и я его понимаю. Он предлагает расколдовывать Блэка под запись и делать это в большом ритуальном зале, чтобы все желающие смогли полюбоваться на работу малефика вживую, а для грядущих поколений останется кристалл, пусть хоть так посмотрят.

Бессознательный Блэк водружен на Камень, рядом с ним топчется понурый Принц, а публика занимает места в партере, то есть у стеночки. Как только процесс начнется мы закроемся защитным куполом, на всякий случай. Райзенберг голосом конферансье несет всякую чушь на кристалл, наверно, описывает анамнез.

О! Начали! В истинном зрении Блэк и Принц смотрятся потрясающе, проклятья, которые Принц сматывает с Блэка, поражают воображение. Как он только его не проклинал! Тут и венец безбрачия, и ранняя импотенция, и безвременная смерть от руки родича, позор семьи, погибель родных, предательство друга, несчастная любовь, неправедный суд, дурная болезнь, безумие, тоска, даже нетрадиционная ориентация и та есть. Ой, нет, ориентация вроде не проклятье, это у Блэка свое. Хотя… тут не разберешь, если сильный малефик в течение семи лет называл его «драккловым педиком Блэком», то что угодно изменится в худшую сторону.

Стурле стоит рядом с Шанти и тихонько ей шепчет, что в жизни не видел настолько страшного нида, как его только спели. Ираклий так же тихонько отвечает, что Принц этот нид пел семь лет, не зная ни минуты покоя. Да, силен нынешний лорд Принц… хотя этот род издавна славился своими малефиками, но Северус превзошел многих. Не знаю какой уж он зельевар, не мне судить, а малефик изрядный. Райзенберг толкает меня в бок и говорит, что именно во избежание таких случаев у них в Китеже хулиганов пороли нещадно, чтобы не смели издеваться над другими детьми. А то вот окажется тихий ботаник малефиком и делай потом что хочешь, лучше сразу камень на шею и в реку. Малышка Тонкс смотрит на разворачивающееся перед ней действо открыв рот. Ей как будущей Темной Леди особенно полезно посмотреть и впечатлиться, Ираклий так и сказал.

Принц успевает снять последнее проклятие за десять минут до конца отведенного Квин Лолой срока. Да, поучительное зрелище для всех нас, эта работа малефика. Удивительно еще и то, что Принц согласился добровольно расколдовать своего врага, не пришлось воздействовать на него ни шантажом, ни обманом. И даже денег сулить не пришлось.

Ираклий может гордиться учеником, растет парень.