Мадам Волотович потихоньку обживается в Мунго, изучает нашу документацию и статистику, ради чего прочно окопалась в архиве. В моем отделенческом и в общебольничном. О чем-то шушукается с Арвен и Джулией. И еще попросила поправить табличку на двери кабинета, оказывается, надо писать «Волотова», а не «Волотович» и, вообще, это не фамилия вовсе, а родовое имя по мужу. Это ее муж Кондратий Волотович, то есть сын волота, а она Волотова, то есть волотова жена. И ее муж, действительно, настоящий волот, только не такой как Хагрид, а хрупкий и субтильный. Ну что такое рост в два метра двадцать сантиметров для волота? Это очень хрупкое телосложение, потому он не живет в лесу или в горах как все его сородичи, а занимается умственной работой, Кондратий гидрогеолог, постоянно ездит то в маггловские, то в магические экспедиции. И Фира этим очень довольна, в экспедиции условия получше. Это вам не в дикой тайге медведей гонять, опять же, горячее питание и хоть какая-то цивилизация.
Мадам Волотова рассказала эту историю совершенно обыденно, как бы между прочим. Наверно, для нее нет ничего необычного в том, что волшебница-человек вышла замуж за волота, а мне стало невероятно любопытно, как это вообще произошло. И я ее спросил. Все просто, сразу после окончания Московской школы колдомедицины, Фиру распределили работать в лабораторию наследственности. А там как раз велся проект по изучению волотов, да не просто так. Волоты прислали царице челобитную, что по необъяснимым причинам они стали мельчать и скоро совсем будут похожи на людей. Царица тут же приказала медикам разобраться и исправить. Они разобрались, нашли решение, и теперь чистокровные дети-волоты снова растут как им и положено. А Фира насмерть влюбилась в эмбриологию как науку и познакомилась с Кондратием, за которого вышла замуж. Сама Фира очень переживала из-за своего высокого роста, все же метр девяносто пять для женщины слишком много, но на фоне ее субтильного мужа это не очень заметно, что добавляет гармонии к их отношениям, ведь можно носить каблуки и шляпы. В свете этих событий, у Фиры кроме научной цели поездки есть еще и задание, связанное с волотами. Ее непутевый братец так прожужжал всем уши своим знакомством с Хагридом, что фирины свекор со свекровью вдохновились, собрали подарков и слезно просили Хагриду их передать, с ним подружиться и постараться сговорить его дочку Монсальват за младшего сына Фиры. Монсальват пока еще маленькая, но время-то идет и довольно скоро она станет завидной невестой, так что стоит поторопиться. Тем более, Монсальват обещает стать большой интеллектуалкой, а куда ей деваться, если мать директриса в Шармбатоне. Ярополк тоже умный парень, отлично учится, по всем признакам, будет достойным спутником жизни для хагридовой дочки. А уж старшие родичи расстараются и отдадут молодым богатый кусок леса в Западных Карпатах, а точнее в Нидеростеррайхише Инзельбергшвелле.
Да уж… высокая политика, зато теперь понятно, почему Райзенберг разбирается в волотах и может с ними легко договориться, ну да, с таким-то зятем.
Кстати, сам Райзенберг как-то неожиданно для всех притих. Не орет, не таскает больных за шиворот в процедурный, скользит по больнице неслышной тенью. Сестры он что-ли боится? Вроде она не опасная с виду и не склочная, тихая безвредная дама, погруженная в науку. Чего тут бояться?
* * *
У Ираклия в аптеке грандиозный скандал, слышен звон бьющегося лабораторного стекла и грохот падающих котлов. Керамист со стеклодувом, вообще сбежали и спрятались, они тут работают недавно и никогда не видели грандмастера в ярости. Надо сказать, на моей памяти, такое случалось полтора раза, а с Ираклием мы в Мунго пришли почти одновременно. Обычно Ираклий довольно спокойно реагирует на промахи подчиненных, терпеливо объясняя, что именно было сделано не так и как это исправить. А если уж совсем непонятливый работник, то грандмастер так же спокойно подписывает бумаги об увольнении, впустую жечь нервы не его стиль. Нимфадоры поблизости нигде нет, ее сегодня вообще в Мунго не будет, так что спросить не у кого. Остается только ждать в холле, вдруг кто-то вынырнет из разверзшегося локального ада. Есть у нас удобное такое место, оттуда хорошо просматривается дверь в аптеку. Ждать приходися долго, но вот настает момент, когда из зельеварни выбегает взмыленный Принц. Я тут же кидаюсь ему на перехват. Судя по тому, что он жив и даже здоров, причиной гнева грандмастера послужил не он и ему вполне по силам рассказать, что за беда случилась у зельеваров.
Беда, действительно, серьезная, кто-то подмешал к порошку лунного камня маггловский стрихнин, а идиотка Анна перед началом варки одного зелья для педиатрии не проверила чистоту компонентов и сварила… Проверка-то по эталонному образцу едва ли не секундное дело, но лень ей было. Всегда же все было прекрасно, зачем лишний раз трепыхаться. От жуткого несчастья зельеваров, да и всех остальных тоже, спас только порядок заведенный Ираклием в аптеке — все готовые зелья перепроверяются дважды. То есть, например, если зелье варит Анна, ее работу независимо друг от друга проверяют Мелоди с Принцем, принцевы зелья контролируют Мелоди и Ираклий, и они постоянно меняются, чтобы глаз не замыливался. В общем, они в аптеке не столько варят, сколько друг за другом следят. И это правильно, партии у них большие, особенно на общеупотребительные зелья. Ту же настойку Керидвен варят по нескольку галлонов за раз, или капли от гипертонуса для грудничков, которых всегда требуется много. Особой мерзости ситуации добавило то, что в смешении с лунным камнем стрихнин ни с чем не взаимодействует и никак себя не проявляет, и зелье получается почти таким же как и без него, визуально и тестовыми чарами добавка не определяется. Мелоди засомневалась в зелье, когда почувствовала от него очень слабый посторонний запах, сказала Принцу, и они принялись проверять оборудование, а потом дело дошло и до исходных веществ. Тут-то и был обнаружен стрихнин и халатность Анны, халатность, которая могла бы стоить жизни не одному десятку младенцев.
Когда грандмастер прекратит бушевать и бить реторты, Анну он уволит, а пока Принц должен сбегать за Форсманом и вызвать авроров. Стрихнин в лунном камне оказался неслучайно, тот, кто туда его подмешивал, явно знал что делал. Только маггловский стрихнин, его азотнокислая соль, смешивается с лунным камнем и маскируется под него. Но в аптеке ему взяться неоткуда, потому что для медицинского, и любого другого, зельеварения используется водный или сухой экстракт чилибухи, строго галеновы препараты, а у магглов в ход идет высоко очищеный синтет, тот самый, что был в лунном камне. То есть, у магглов тоже используются галеновы и новогаленовы препараты чилибухи, но вот стрихнина нитрат в порошке бывает только у них.
У меня нет слов, когда до меня доходит, что произошло и чего, милостью Мерлина, мы все избежали, меня начинает мелко трясти. Я молча беру за рукав Принца и веду к себе в кабинет, так же молча наливаю ему и себе абрикосового бренди и мы пьем его, стуча зубами о края стаканов. В вязкой, почти осязаемой, тишине это очень хорошо слышно.
Форсман, которого позвал Принц, прибегает очень быстро, а авроров пока еще нет. Как я понимаю, Эдвин сам их будет вызывать и с ними разговаривать. А то с этих странных людей станется повесить все на Принца или на ту же Анну, и отправить их в Азкабан не утруждаясь более серьезным расследованием.
Чувствую, аптека сегодня работать не будет и завтра тоже.
* * *
Гений Форсмана проявляется в том, что авроров он вызывает только после того, как связывается с Отделом Тайн. Красные мантии появляются к шапочному разбору, только для того, чтобы выслушать от Джулии вердикт: «Дело мы забираем себе и будем вести его сами. Это не ваша компетенция». Авроры скрипят зубами и уходят через камин, всем своим видом выражая протест и возмущение, но деваться им некуда, тайнюки в своем праве. Зельеварню оккупируют сразу несколько трудноразличимых агентов. Миссис Конолли по традиции (и когда это у нас она успела сформироваться?) устраивает для них помещения в пустых кабинетах волшебного коридора и организует для агентов кормежку и чай. Людям сидеть тут до ночи, а может и ночью…
Что там выяснили безликие агенты, мне неизвестно, официальная точка зрения пока не озвучена. Зато известно, что Джулия сказала Принцу с Ираклием в приватной беседе — у Северуса Принца есть очень сильный и умный враг, которого не остановит даже большая кровь. Все было рассчитано так, чтобы следствие пришло к выводу о виновности Принца. Он единственный из аптеки имеет контакты с маггловским миром, он имеет представление о маггловской химии и может достать эту соль стрихнина. И подмешать к лунному камню может он. Авроры бы за эту версию душу продали. И он может сколько угодно говорить, что маггловская химия не аналог зельеварения, она ближе к трансфигурации и чарам, в которых Принц ни в зуб ногой. И не надо рассказывать сказки про Веритасерум и окклюменцию, допрос с ними это не стопроцентное доказательство. Зато у Отдела Тайн есть другие методы, гораздо более надежные, потому следствие уверено в невиновности Северуса.
Не знаю, что уж там враг Принца, но лучше бы ему сразу повеситься, потому что Ираклий будет мстить, не только за покушение на репутацию зельеварни, но и за своего ученика. Мстить за ученика — одна из обязанностей наставника, похоже, тайнюки это понимают и стараются держать грандмастера в курсе событий. Как только наш славный аптекарь примет Долг Мести никто из официальных лиц не посмеет отказать в информации или содействии. И за ритуальное убийство, случись такое, судить его никто не станет, веления самой магии, штука такая.
Я знал, что Ираклий и его ученик с Долгом Мести тянуть не будут, но вот чтобы так сразу… Не прошло и трех дней с момента обнаружения стрихнина, как они уже одели браслеты мести. Где еще нашли такие, у Принца старые-престарые сидовские, тоненькие обручи из легкого светлого металла, отливающего синевой. Ираклий же надел что-то совсем уж невообразимо древнее, человеческого происхождения и явно не с наших островов, но силой от его браслетов шарашит даже больше чем от браслетов Принца. Какой музей они ограбили, какую гробницу разворовали?
Коллеги, да и тайнюки тоже, смотрят теперь на господ зельеваров как на оживших покойников или на смертельно больных людей, жить которым осталось считанные недели. Разговаривают с ними тихо и вежливо и при первой же возможности стараются сбежать. Долг Мести отделяет принявшего его от мира живых и сейчас это заметно как никогда. Надеюсь, они быстро его выполнят, я уже начал ощущать, как мне не хватает прежнего грандмастера, да и его ученика тоже. Единственный человек в больнице, на которого не действует перемена их статуса, это Нимфадора, но она всегда была наособицу, а с тех пор как стала предстоятельницей рода, приблизившись к Той Стороне, и подавно. Что я могу сказать, с Нимфадорой Мстящим очень сильно повезло, у них надежный связной с миром людей, если их месть затянется, у них есть все шансы остаться людьми, а не превратиться в монстров.
Браслеты Ираклия вызывают нездоровое оживление у Райзенберга, он временно перестает бояться сестры и притаскивает маггловский фотоаппарат. Как только предоставляется возможность, ловит Ираклия и совершенно бесцеремонно заставляет позировать с закатанными рукавами. По его словам, картинки будут интересны Идочке, она музеолог и такое любит.
Видно, Идочка Райзенберг что-то знает про эти браслеты, потому что на следующий день все отделение оглашается радостными воплями Райзенберга: «Так это ж древняя Колхида!!! Ираклий, ты что-ли любимый внук Язона?!» Ираклий на это хмыкает, что не внук, а племянник, со стороны сводной сестры Медеи, и совершенно пакостно при этом ржет. А я замечаю, что на Райзенберга не влияет Долг Мести, он общается с Ираклием как и раньше, и не чувствует холода границы. Любопытство принимается глодать меня с новой силой и я оттаскиваю Райзенберга в сторонку, чтобы получше расспросить. Да, на него не действует принятый Ираклием Долг Мести. А что же я хочу? Сам Райзенберг почти пять лет выполнял такой долг, да не один. В истории его несчастной родины был период, когда Долг Мести принял весь народ, маги и магглы, все поголовно, от новорожденного младенца до немощного старика. За магов Долг Мести принимала царица Анастасия первая, а за магглов их тогдашний правитель.
Пока идет следствие, а Ираклий с Принцем исполняют месть, аптека находится на военном положении. Мелоди осталась за главную и распечатала неприкосновенный запас зелий, конечно, они с Нимфадорой варят все что можно, но вдвоем им большой госпиталь не обеспечить, Анну-то уволили. И хотя я оправил им в помощь мисс Риган, рук им явно не хватает. Всех пациентов Мунго просили войти в положение и заказывать лекарства в других аптеках, ворчат, но заказывают. А уж представители старых семей, как прослышали про Месть и браслеты, и про то, что Отдел Тайн содействует, пребывают в состоянии затяжной эйфории, переходящей в гипоманию. Ну как же, возрождаются старые благородные традиции! Люциусу Малфою в честь этого миссис Джигли даже поменяла назначения и увеличила дозы аптипсихотических зелий, то он принимал по три капельки раз в три дня, а теперь по семь, чтобы не было лишней ажитации. Миссис Джигли зорко стоит на страже душевного здоровья одного из самых блестящих представителей родовой аристократии.
Время идет, ажиотаж вокруг Мести и мстящих зельеваров начинает спадать, а вот они и не думают возвращаться к работе — где-то бегают, что-то колдуют, иногда заглядывают в Мунго и варят что-то совсем запредельно мерзкое. А я стараюсь назначать больным зелья попроще из тех, которые можно купить в любой аптеке, все-таки, разбаловал нас всех Ираклий. Хорошо быть уверенным, что в любой момент можешь получить зелье любого уровня сложности, а теперь не так.
В какой-то из дней в моем кабинете появляется Нимфадора, в руках у нее официальнейшего вида пергамент. Ради полноты картины ребенок наколдовал себе образ совы, совиные клюв, глаза и перья вместо волос получились очень достоверно. Ну правильно, если тебя посылают с письмом, значит ты сова. Сова-Нимфадора доставила мне письмо от своего учителя, который нижайше просит от меня дозволения воспользоваться в целях исполнения Долга Мести отделенческим ритуальным залом и Камнем. Он сбрендил, что-ли?! Собрался у меня на отделенческом алтаре пленников резать, этот Камень только для лечения использовался! Стараясь не выдавать ничем крайнюю степень офонарения, благодарю малышку Тонкс за послание и вручаю ей плитку шоколада — с почтовой совой надо расплачиваться тем, что она ест. Заодно спрашиваю ее, где нынче обретается грандмастер. Ираклий сейчас в Малфой-мэноре, их с Северусом там вполне еще можно застать. Значит, пора мне навестить малфоевское поместье и задать зельеварам пару-тройку неудобных вопросов лично. Нимфадора, конечно же, увязываеся за мной.
Малфой-мэнор прекрасен при любой погоде. Хоть я и аппарировал к центральным воротам поместья, Нимфадора предлагает идти другим путем и ведет меня едва ли не к дырке в заборе. Воистину, в Малфой-мэноре есть все, прямые тенистые аллеи, мраморные беседки, каскады фонтанов, партерные клумбы, парки в английском и французском стилях, дырки в заборе там тоже есть и неприметные калитки тоже, но такую калитку мне показала Нарцисса, когда я уходил. А так, мы с Нимфадорой достаточно легко проникли в поместье через дырку в заборе, на самом деле это не совсем дырка, а два слегка отогнутых прута в ограде.
Зельеваров и гостеприимного хозяина дома я нахожу в одной из бесчисленных малых гостиных. Принц и Люциус бегают по комнате друг за другом и о чем-то ожесточенно спорят. А Ираклий сидит-посиживает в кресле и коньяк пьет, тихо подливая себе из бутылки. Замечает меня и машет рукой, приглашая присоединиться. Нимфадора же давно убежала к «тете Цисси» и маленькому Драко в оранжерею, а в гостиной собралась чисто мужская компания. Низзлы, кстати тоже тут, на высоком резном буфете устроились две здоровенные тушки и с интересом наблюдают за передвижениями людей. Морды у котов такие, что сразу ясно, они выжидают подходящий момент, чтобы сигануть кому-нибудь на голову. Я слышал, коты так развлекаться любят, хотя, мои так не делают, они заняты охотой и борьбой за выживание эльфов из дому, им не до проказ.
Мне интересно, о чем спорят Малфой и Принц, Ираклий говорит, что они делят родовые алтари. Не то чтобы этих алтарей у них очень много, всего-то и есть, что малфоевский, но им этого достаточно. Люциус настаивает на использовании его Камня для Долга Мести, Принц утверждает, что это неправильно и надо поднимать его родовой алтарь со дна Северного моря, он уже нашел маггловскую фирму, которая за довольно скромные деньги что угодно достанет. И это будет в любом случае дешевле, чем договариваться с Морским народом и нервотрепки в разы меньше. Сам же Ираклий уже все решил, вот допьет коньяк и объявит Принцу свою волю. Мужика, который подмешивал стрихнин они поймали, и сейчас он пребывает в подвале прекрасного дома семьи Малфой, надо только его правильно на суд предков отправить.
Тут я начинаю слегка злиться, как это… он все решил, письмо с Нимфадорой отправленное, всего лишь формальность, со мной не советовались и даже не собирались. Этот дракклов алтарь стоит в моем отделении, а меня просто ставят перед фактом. Ираклий ужасно удивляется моему возмущению, он почему-то думал, что я буду только рад такому развитию событий. Я прошу его объяснить тонкости, похоже я чего-то не понимаю или не знаю про этот Долг Мести. Все оказывается просто, надо не только словить виновника, но и живым притащить на родовой алтарь кого-нибудь из мстящих и там с соблюдением церемониала торжественно зарезать. Беда только в том, что родовой алтарь Ираклия довольно далеко отсюда, алтарь Принца, как уже говорилось, погружен в морские пучины, малфоевский камень Ираклию не нравится, хоть это и камень союзного рода. Зато мой отделенческий алтарь, хоть и не родовой, подходит идеально. Поскольку покушались на жизнь пациентов, а мстят сотрудники Мунго. Кроме всего прочего, для алтаря как артефакта жертвоприношение будет очень полезным.
Возразить мне на это нечего, я только настоятельно прошу не жрать вырваное из груди сердце поверженного врага в моем ритуальном зале. Ираклий нехотя соглашается обойтись символическими глотками крови, хотя печенку он рассматривал как один из пунктов программы. Дальше, я слышу такие звуки, будто кого-то стошнило, в дверях стоит Нарцисса и ее действительно тошнит. И откуда-то из соседней комнаты раздается вопль Нимфадоры, что нельзя есть сырую печенку врагов, папа сказал, это очень вредно, потом придется долго лечиться от глистов. Враги — известные переносчики самых разных инфекций и инвазий.