Предисловие

История каждой страны и каждого народа, и уж особенно сыгравших формирующую роль в мировой цивилизации, многообразна и разнопланова. В любом этносе и в любом государстве имеются свои праведники и свои злодеи, свои гении и свои бездари, свои герои и свои предатели, свои труженики и свои бездельники, свои законодатели и свои беззаконники, свои грешники и свои святые, свои правители, милосердные и справедливые, но также тираны и жестокие преступники, находящиеся у власти.

В разные эпохи разные люди выбирают для себя своих героев. Некоторые из исторических фигур оказались способными завоевать воображение целых поколений. В XIX в. честолюбцы разных стран восторгались Наполеоном, а романтики — Байроном. В ХХ в. для кого-то образцом для подражания стал Че Гевара, а для кого-то — принцесса Диана. Современное секулярное общество создало для себя целый букет из экземплярных праведников и филантропов: Альбер Швейцер, Мохандас Ганди, монахиня Тереза и т. п., легенды о которых оно творит прямо на глазах. Кто-то выбирает себе для подражания ученых, кто-то полководцев, кто-то писателей, художников, государственных мужей, религиозных деятелей, кто-то актеров и певцов (таких сегодня больше всего), а кто-то — святых. Понятно, что биографии этих героев общественного мнения весьма мифологизированы, да и сами их поклонники часто замечают лишь те факты о жизнях своих кумиров, которые соответствуют их чаяниям, и домысливают многое другое.

Существует и официальная мифология. В каждой стране есть свои национальные герои, образы которых вписаны в господствующую идеологию (либо в одну из идеологий) или даже в гражданскую религию существующего государства. Например, в официальной «гражданской религии» США роль воплощенной справедливости и неподкупности играет Авраам Линкольн, но в южных штатах для многих до сих пор неофициально культивируется образ его оппонента и врага генерала Ли. В США синоним слова «предатель» — Бенедикт Арнольд, перешедший во время войны за независимость на сторону англичан, а в оставшейся под британским владычеством Канаде он считается героем и патриотом.

Разумеется, имелась своя официальная мифология в СССР. В 20-е годы начал формироваться культ Ленина, в 30–40-е и первую половину 50-х годов в ней фактически безраздельно главенствовал Сталин («Сталин — это Ленин сегодня»), потом его отодвинул Хрущев, но так и не смог занять господствующие высоты, так что до конца СССР на вершине госидеологии прочно господствовал Ленин — главный сакральный символ страны победившего социализма. Любое, даже малейшее сомнение в абсолютном совершенстве Ленина в любой области человеческой деятельности каралось по всей строгости советского закона. Сталина теперь позволялось мягко критиковать — за «отход от ленинских норм» и «нарушение социалистической законности», но по мере усиления «эпохи застоя» среди определенных слоев общества стала вызревать симпатия к Сталину, «при котором был порядок», а разгильдяйство, хоть жестко и эффективно, устранялось.

Падение СССР ознаменовало и отказ от единой государственной идеологии. Последовавшие за ним обнищание населения, разгул криминала и дикий капитализм в «лихие 90-е» усилили тоску по крепкой руке, которая, как казалось многим обездоленным и потерявшим ориентиры в жизни, способна была поддерживать стабильность, «уважение к трудящемуся человеку» и «нравственные основы общества». Понятно, что все это представлялось людям либо не жившим при Сталине, либо давно забывшим подлинные приметы жизни в ту эпоху. (Таково свойство человеческой памяти: она сохраняет добрые воспоминания и ощущения, а тяжкие, плохие и болезненные — стирает.) Тем более, что в 90-е годы большинство людей, помнящих правление «лучшего друга физкультурников», было еще молодо, а о молодости, даже нищей и голодной, всегда вспоминается с ностальгией.

Итак, постепенно про-сталинские настроения в обществе усиливались, при этом оставаясь в пределах ограниченной социальной ниши. Их можно сравнить с про-гитлеровскими настроениями в Германии и Австрии, которые не выходят за границы соответствующего сегмента протестных кругов — в нашем случае радикально коммунистических, в немецкоязычных странах — неонацистских. Наверное, учитывая неизбежное наличие определенного процента радикалов в любом обществе, это можно воспринимать как данность и мириться с этим.

Гораздо своеобразнее (и диковиннее) выглядит появившийся у нас феномен так называемого «православного сталинизма». Он возник в начале 90-х годов и с тех пор бурно развивается, активно формируя свой весьма шумный и агрессивный сегмент внутри православного сообщества нашей страны. По большей части в него входят люди, принимающие Православие не потому, что уверовали в Христа, а потому, что считают его частью русской национальной идентичности и неотъемлемым атрибутом патриотизма. Их стандартное исповедание веры: «Я русский, и потому — православный». Отсюда делается следующее допущение: поскольку Сталин много говорил о русском патриотизме, значит и он был православным. А если главная задача православия (как ее видят эти люди) — в создании великой русской империи, то Сталин, дескать, с блеском выполнил эту задачу. И Гитлера он победил, и Днепрогэс построил, и атомную бомбу создал, и могучую империю восстановил. Так что нас во всем мире уважали и боялись. В качестве дополнения к создаваемому имиджу начинает созидаться обширный свод мифов о генералиссимусе — «отце народов». Некоторые из его творцов и потребителей доходят даже до того, что требуют немедленной канонизации «святого благоверного вождя Иосифа».

Тут очень кстати вспоминается и семинаристское прошлое Сосо Джугашвили, и внезапное «потепление» к Церкви в 1943 году, и борьба с «безродным космополитизмом» в самом конце правления. Правда, распространители мифов о Сталине пропускают мимо своего внимания, что из семинарии его выгнали за утрату веры, что Церковь в 1943 году он решил было использовать, да потом передумал и вновь приступил к гонениям, лишь из-за смерти не успев раскрутить их маховик, а борьба с «безродным космополитизмом» виделась престарелому параноидальному тирану не более чем прелюдией к новой грядущей капитальной чистке.

Мифотворцы утверждают, что Сталина на уход из семинарии благословил некий святой митрополит, что он, дескать, сознательно примкнул к большевикам, чтобы развалить их партию изнутри, что все репрессии до 37 года проводили большевистские жидомасоны, а Сталин, оказывается, до времени не мог с ними справиться, но зато потом, наконец, в 1937 году с лихвой расквитался. В войну, по совету святого старца митрополита Гор Ливанских, он благословил духовенство облететь на самолете вокруг Москвы с Владимирской иконой Божией Матери, благодаря чему столица устояла. Затем он, наконец, восстановил Церковь в прежнем достоинстве и смог тихонечко, инкогнито, приезжать на метро в храм Всех Святых на Соколе, где скромно молился в уголке, раздавал детишкам конфетки, а затем опять на метро уезжал к себе в Кремль. Вот этого благочестивого смиренного правителя в конце концов отравили до конца не истребленные им космополиты и жидомасоны и устроили гонения на его память.

В этой книге читатель сможет ознакомиться с подлинной оценкой этих мифов и признать очевидное — Иосиф Джугашвили, несомненно, входит в первую десятку величайших злодеев, убийц и гонителей Церкви за всю историю человечества. Тем же людям, которые пытаются соединить сталинизм с православием, стоит задуматься о следующем.

Лишь христианство провозгласило, что Бог есть любовь (1 Ин. 4:8). Лишь православие явило миру образцы не просто справедливых, но милосердных, самоотверженных и любвеобильных правителей. Святой равноапостольный император Константин всем сердцем жаждал крещения, но не дерзал принять его, ибо не знал, как совместить верность Христу с обязанностями мирского правителя. Святой равноапостольный князь Владимир, крестившись, возжелал отменить смертную казнь, и лишь тогдашние дикие нравы понудили его вновь ввести эту меру наказания. Да, разные люди в каждом народе выбирают себе образцы дня подражания и почитания: кто — военных героев, кто — мыслителей, кто — людей искусства, кто — шоу-бизнеса, кто — тиранов. Но также и каждый христианский народ знает своих святых, и именно они являют лучшие образцы национального характера.

Вспомним, что первыми канонизированными святыми на Руси стали страстотерпцы Борис и Глеб, отказавшиеся от пролития крови ради захвата власти. Ставший именем России в одноименном конкурсе святой Александр Невский стяжал святость не воинскими подвигами и боевой доблестью, а беспримерным смирением, которое он проявил перед монголами ради спасения человеческих жизней и сохранения истинной веры. Да, когда стал вопрос о попытке воссоздания государственной независимости путем обращения за помощью на Запад, что подразумевало отказ от Православия, он выбрал выживание Церкви даже путем подчинения монголам. Последний царь Российской империи, злодейски убитый друзьями и подельниками Джугашвили-Сталина, также пошел путем кротости и смирения, отказавшись от власти в надежде остановить кровопролитие.

Нужно ли говорить, что бывший семинарист и вероотступник Иосиф Джугашвили, проливший реки и моря человеческой крови исключительно ради личной власти, явил собой противоположный христианству образец поведения!

Да, земное отечество очень важно для каждого христианина, который добросовестно трудится в нем, который, в случае необходимости, защищает его с оружием в руках, и который молится о его благополучии и процветании. Но небесное отечество — несравненно важнее, и в случае, если верность земному отечеству подразумевает измену Царству Божию, христианин всегда выбирает последнее. Даже ценой своей жизни.

Иосиф Джугашвили выбрал личную безраздельную власть, ради которой он отверг отечество небесное и изменил отечеству земному. Ради этой власти он низверг законных правителей Российской империи, а затем истребил лучших людей своей страны. Ради нее он стал палачом миллионов новомучеников. Ради нее он превратил страну в громадный концлагерь, закабалил все население и, используя страх и подкуп, развратил его, привив бывшему христианскому народу вирус доносительства и предательства. Да, наша страна оказалась настолько богатой ресурсами и талантами, что сумела выжить после череды переворотов, тяжелейшей гражданской войны с последовавшей за ней разрухой и вновь обрести могущество. Более того, не благодаря Сталину, а вопреки ему, она, понеся неслыханные потери, победила в новой — тяжелейшей из войн. Да, она смогла вновь восстановиться, но уже из последних сил, и, продержавшись после Сталина еще три десятилетия, распалась по тем швам, которые он искусственно нанес на ее тело. Последствия этой трагедии мы расхлебываем до сих пор. Вывод напрашивается сам собой: если мы хотим вновь восстановить нашу страну территориально, если мы хотим вернуть единство нашего народа, если стремимся к развитию и процветанию России, нам нужно раз и навсегда отказаться от страшных сталинских лекал.

Пора признать очевидное: те православные христиане, которые пытаются совместить свою веру с почитанием Сталина, находятся в страшном заблуждении. Очень надеюсь, что эта книга поможет им, наконец, опомниться и, выбирая между кровавым вероотступником с одной стороны и Христом — с другой, отвергнуть зло и пойти за Тем, кто сказал: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю… Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут… Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф. 5:5–7).

 

Смена парадигм: советский коммунизм и христианская цивилизация

[1]

Александр Леонидович Дворкин , российский исследователь современного религиозного сектантства; деятель антисектантского движения в России; светский и церковный историк-медиевист; православный богослов, общественный деятель, писатель.

Думаю, в наше время многие согласятся с тем, что марксизм-ленинизм является религией со своим вероучением, догматикой, катехизисом, нравственностью, обрядами и церемониями. Более того, уже обладая сегодняшним опытом, мы вполне можем его классифицировать как идеологическую основу для апокалиптической тоталитарной секты, сравнимой с такими известными нам сектами, как «Свидетели Иеговы», «Движение объединения» Муна, «Аум Синрике» или «Общество сознания Кришны». Причем секту, несомненно, имеющую христианские корни, хотя и давно отделившую себя от них (как те же иеговисты, мормоны или «Богородичный центр»). Когда вглядываешься в марксистский катехизис — ту историософскую схему, которая всего пару десятилетий назад была единственно допустимой в нашей стране, замечаешь множество параллелей между ним и христианским взглядом на мир и историю. Только, необходимо сразу отметить, в этом внешне близком подобии христианства нет места Самому Христу.

Эта схема основана на типичной для сект подмене понятий, или, выражаясь модным ныне языком, смене парадигм. Вот как это происходит в марксизме-ленинизме, Бог заменяется «исторической необходимостью», определяющей посредством классовой борьбы смену общественно-экономических формаций. Как ей и положено, история человечества начинается с рая, но с рая коллективного — с так называемого первобытного коммунизма, в котором живут пещерные люди. Врата рая закрываются для людей после грехопадения — и этим грехопадением является появление частной собственности. Как, помнится, было написано в одном школьном учебнике, катастрофа произошла, когда первый человек сказал: «Это мое». Рай был закрыт, коммунизм кончился, начались страдания, началась эксплуатация человека человеком.

Однако, как мы знаем, после падения должно быть дано обетование грядущего избавления. Оно появляется в учении и деяниях праотцев и пророков — философов-моралистов и вожаков народных восстаний. Головорез-гладиатор, грабитель, беглый каторжанин — все они, возглавив очередной бунт, становились благороднейшими и самоотверженнейшими людьми, идеалистами-мечтателями, рыцарями без страха и упрека и обеспечивали себе место в советском пантеоне славы. Но грех частной собственности еще не был искуплен, и историческая необходимость, которая включилась в работу сразу же после грехопадения, не позволяла им прийти к власти. Их восстания, несмотря на невероятные начальные успехи, в конце концов каким-то образом подавлялись, и все возвращалось на круги своя.

Один из творцов нового мифа — пролетарский поэт Маяковский в своей поэме «В. И. Ленин» замечательно выразил это поступательное движение истории. Со всей мощью своего таланта он описывает человеческие страдания и беспросветную жизнь трудового народа. Единственное, что помогает людям жить, — это надежда на грядущее избавление и сопутствующую ему священную месть. «Приходи, заступник и расплатчик», — стонал несчастный, замордованный народ. «Он придет», — отвечали пророки-материалисты. Правда, их собственное появление, так же как и смена формаций, было предопределено той же самой неподкупной и неумолимой исторической необходимостью, ибо каждой формации суждено пройти высшую точку своего развития и под напором классовой борьбы уступить место последующей — более прогрессивной, чем предшественница. Феодализм более прогрессивен, чем рабовладельческий строй, капитализм — чем феодализм, и так далее.

Дела и пророчества философов-материалистов и главарей бунтов кульминировались в личности и творчестве Карла Маркса, который, подобно Моисею, заключил «ветхий завет» с зарождающимся пролетариатом и основал «ветхозаветную общину». «Время родило брата Карла», — пишет классик Маяковский.

А неразлучный друг (и брат по коммунизму) Маркса Фридрих Энгельс, так любивший порассуждать на темы религии, философии и естествознания, несомненно, играет при нем роль первосвященника Аарона.

Первым среди всех живших на земле пророков Маркс назвал имя бога (историческая необходимость), его инструмента (классовая борьба) и определил корень зла и страданий человечества. «Маркс раскрыл истории законы», — формулирует его роль Маяковский. Носителем метафизического зла в истории и причиной всех несчастий, как и следовало ожидать, оказалась частная собственность. Маркс разрабатывает учение о передовом классе, читай — богоизбранном народе-пролетариате, и основывает институт священства, состоящий (хотя бы теоретически) из передовых представителей пролетариата, — Первый Интернационал. Были в нем и свои предатели, и свои бунтари. Как в стане евреев Дафан и Авирон восстали против Моисея и Аарона и были извергнуты из земли живых, так и Бакунин восстал против Маркса с Энгельсом и был исключен из Первого Интернационала. Начал складываться канон марксистского «священного писания». Но если в заповедях Моисеевых первая фраза говорит о Боге: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства» (Исх. 20:2), то заповеди нового Израиля, пролетариата, — «Манифест коммунистической партии» — начинаются со слов о привидении: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». Как Моисей не смог войти в Землю обетованную, так и Маркс не дожил до воплощения своих идей на земле, но, согласно учению советского катехизиса, бородатый пророк, уходя, предсказал появление грядущего мессии-освободителя. «Он придет, придет великий практик», — такие слова вкладывает в его уста тот же Маяковский.

После смерти Маркса и Энгельса руководство рабочим движением постепенно переходит в руки оппортунистов-фарисеев. Оно нуждается в радикальном обновлении. Храм коммунизма должен быть очищен от мелкобуржуазных торговцев и менял. И наконец историческая необходимость дарует миру избавителя-мессию. Вот что пишет об этом тайновидец Маяковский:

Коммунизма призрак по Европе рыскал, уходил и вновь маячил в отдаленьи… По всему поэтому в глуши Симбирска родился обыкновенный мальчик Ленин.

Несомненно, Маяковский намекает, что Ленин был зачат от духа коммунизма. Историческая необходимость послала тот самый призрак, который вдохновлял Маркса и Энгельса и раздувал спасительный пожар классовой борьбы, воплотиться в теле провинциального мальчика Володи Ульянова. Та же самая идея уже без всяких экивоков выражена наследником Маяковского Вознесенским:

Итак, Ленин — мессианская фигура, призванная занять место Христа. И поскольку Владимир Ильич является живым воплощением духа коммунизма, в нем не может быть ничего инородного самому передовому учению. Право Ленина изменять как угодно марксизм и при этом оставаться единственным до конца последовательным и истинным марксистом не может подвергаться сомнению: ведь Ленин сам и был живым марксизмом и коммунизмом. Отсюда же вытекает некоторая недовоплощенность его иконографического образа (подчеркнем, что тут не идет речи о реальном Ульянове, но лишь о его иконе, созданной агитпропом). Крайний аскетизм в быту, бездомность, отсутствие какой-либо личной жизни вне революционной деятельности и даже физическая бесплодность — все это знаки преобладания призрачно-коммунистического начала в его жизни над физическим. Отсюда же его духовное родство со всеми его последователями-ленинцами. Недаром всем коммунистам он приходится отцом, а октябрятам и пионерам — дедушкой Лениным. После смерти Ленина была сделана попытка вселить дух коммунизма в плоть его верного ученика и последователя: «Сталин — это Ленин сегодня». Когда дух наконец покинул тело Сталина, Хрущев постарался объявить себя его носителем. Однако он стал последним претендентом на эту честь. После него, по крайней мере в СССР, таких попыток более не предпринималось. Ведь мессия, если он настоящий, может быть только один. Его преемники могут лишь претендовать на звание самого верного ленинца. Таким образом, идея реинкарнации на коммунистической практике показала себя ошибочной.

Уже с младенчества Володи Ульянова ярко проявляется его безгрешность и гениальность. С юных лет он осознает свое особое призвание и свою великую историческую миссию. Второго такого ребенка никогда не было на земле. И не могло быть.

объясняет ребятишкам трехкратный гимнописец Михалков.

Разумеется, нельзя не вспомнить хрестоматийное ленинское «Мы пойдем другим путем». Интересно отметить, что семнадцатилетний подросток, еще не член никакой партии и никакого кружка, уже не мыслит себя вне коллектива:

«Мы пойдем…» Михалков подчеркивает сверхчеловеческую природу симбирского подростка:

Как царь Ирод боялся младенца Христа, так и царь громадной Российской империи, оказывается, трепетал от семнадцатилетнего провинциального юноши! Credo, qua absurdum est! (верую, потому что абсурдно (лат.)).

Ленин приносит избавление рабочему классу в отдельно взятой стране и дает обетование избавления для всего человечества. Он заключает «новый завет» с тем же пролетариатом и скрепляет его кровью — правда, не своей, а чужой. Он создает «новозаветную церковь» — партию нового типа. Краткие годы своего земного служения этот «самый человечный человек» живет аскетической жизнью, неустанно работает и отдает всего себя без остатка делу служения рабочему классу. По словам того же Маяковского: «Ежедневный подвиг на плечи себе взвалил Ильич». Смерть Ленина — понятие относительное. «Ленин умер, но дело его живет», «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить», «Ленин всегда живой», «Ленин и сейчас живее всех живых»… Да и сколько их еще, этих лозунгов-заклинаний!

Шестидесятник Вознесенский предлагает для боготворящей его интеллигенции свою версию бессмертия Ленина:

И что может быть характернее факта, что труп мессии так и не был предан земле и все новые вожди подтверждали свою легитимность, выстаивая во время массовых коммунистических ритуальных действ на крыше главного культового сооружения системы — мавзолея ее основателя! Впрочем, мавзолей играет еще более важную роль. Это — место для прямых спиритических контактов с духом Ленина. С мертвым вождем можно разговаривать: задавать ему вопросы, на которые он непременно ответит. Вот как описывает этот процесс все тот же Вознесенский:

Борьба с оппортунистами, которую Ленин вел всю свою жизнь, а также развернувшаяся после его смерти борьба с троцкизмом, зиновьевизмом, левыми и правыми уклонами весьма напоминает борьбу Церкви первых веков за чистоту православного учения. Как Церковь, компартия имеет своих мучеников, отдавших жизнь за дело рабочего класса и грядущего коммунизма, и своих святых, служивших ему. Вспомним тех представителей коммунистического мартиролога и святцев, чьи жития мы изучали в детских садах и школах, которым нас с детства призывали подражать. Правда, их главные качества, за что они и были занесены в святцы, совершенно не христианские — ну, например, палач Дзержинский, стукач Павлик Морозов, грабитель и убийца Камо, но зато их всех в личной жизни отличает скромность, честность, аскетизм и беззаветная преданность идее — самые похвальные свойства. И, как Церковь, коммунистическая партия провозглашается безгрешной, несмотря на отдельные ошибки ее отдельных руководителей. Вокруг КПСС сложился новый коммунистический культ, также пародирующий православную церковную жизнь: вместо приходов партячейки с их красными уголками, вместо крестных ходов с иконами демонстрации со знаменами и портретами вождей и «основоположников». Вместо церковных соборов партийные съезды и т. д.

Компартия является как бы частичкой грядущего царства в этом мире. Это грядущее царство — или, может быть, лучше сказать «грядущая всенародная советская социалистическая республика» — коммунизм. Коммунистическая эсхатология опять же построена по христианскому образцу. При коммунизме круг замкнется, история завершит течение свое и прекратится смена формаций. Люди будут счастливыми и совершенными, наука полностью покорит природу и овладеет всеми ее процессами. Боли не будет, болезней не будет, жизнь будет во много раз длиннее, чем теперь, она будет продолжаться до полного пресыщения ею, и тогда, уставшие и счастливые, люди будут с радостью отходить в небытие, из которого все началось…

Таковы основные положения популярного катехизиса советского коммунизма, внешне смоделированного с христианского взгляда на мир и историю. Христианство без Христа.

Но так как Христос есть Истина, Жизнь, Добро, Красота, Премудрость, Мир, Счастье, Свобода и Любовь, то, избавившись от Него, марксистско-ленинская утопия лишилась всего этого и превратилась в убогий и жалкий суррогат веры, основанный на ненависти, лжи, насилии и борьбе всех против вся. Это религия, заменившая живого личного Бога слепой исторической необходимостью, определяющей смену неких фиктивных общественно-экономических формаций. Это религия, объявляющая человеческую личность ничем и обращающая внимание лишь на абстрактные классы. Это религия, начавшаяся с погони за призраком и основанная на некролатрии — поклонении трупу. Это религия, чьи служители залили потоками крови и разорили до повальной нищеты богатейшую в мире страну. Это религия, требующая от своих адептов слепой, полной и безоговорочной веры, беспрекословного и бездумного повиновения, религия, основанная на железном предопределении, рабстве и несвободе. Это религия лжи, и мы, христиане, знаем; кого Спаситель называет отцом лжи — человекоубийцу дьявола. Именно ее демоническим происхождением объясняется та беспощадная война, которую коммунистическая секта объявила любой иной религии, но в первую очередь — христианству, и вся диавольски хитрая изощренность методов, которые руководители секты использовали в борьбе против Церкви Христовой.

Нельзя не признать, что борьба эта во многом оказалась успешной. Конечно, Церковь, которую не одолеют врата ада, выстояла, укрепилась и украсилась не виданным никогда во всей предыдущей истории сонмом мучеников и исповедников. Но в советском обществе она оказалась вытесненной на его периферию, став для большинства граждан, поверивших космонавту, который «никакого Бога там [в космосе] не видел», маргинальным явлением и пережитком прошлого. Церковь была вытеснена в своеобразное гетто, окруженное стеной непонимания, презрения, подозрительности и страха. Тем не менее, она выстояла, выжила и, более того, смогла пробить бреши в этой стене. Думается, это и предрешило конечное крушение коммунизма.

 

Бог есть, и социализм не прав! Идеология революции и марксистского коммунизма

[2]

 

Михаил Борисович Смолин , историк русской консервативной мысли, публицист; кандидат исторических наук; член Союза писателей России; исполнительный директор Фонда «Имперское возрождение».

 

Пролегомены (предисловие)

Все ближе становится дата столетия революции в России. Все ближе 2017 год, когда новой России нужно будет заново осмыслить и сделать очень важный выбор: какое наследие выбрать как историческую и, главное, духовную основу своего дальнейшего развития. Необходимо будет решить, что для нас как для общества важнее — наследие революции и коммунистического режима или наследие Империи и Православного мира. После падения коммунистической власти в России в 1991 году мы позволили себе взять некоторую историческую паузу (длящуюся уже 25 лет), оттягивая решения вопроса: какую же Россию мы собираемся строить и какое наследие будет для этой новой России определяющим, базовым, руководящим в ее будущем.

Приближающееся столетие революции неизбежно поставит перед нами этот вопрос более жестко, чем ранее. Придется выбирать, праздновать ли это событие как неизбежный великий слом не способного к дальнейшему существованию русского Православного мира, как создание нового пути развития человечества — или же переосмыслить революцию как духовную болезнь, приведшую великую православную традицию в нашей стране к столетнему кризису, и утвердиться в мысли, что дорога в коммунистическое будущее есть духовно-социальная химера, путь тупиковый и смертельно опасный.

Этот выбор надо делать честно и искренне, что называется с «открытым забралом», без фарисейского подсчета процентов «за» и «против». Революционное мировоззрение и революция как окончательный акт прихода людей с этим мировоззрением к власти есть отказ от православного пути развития, провозглашенного еще правителями Древней Руси равноапостольными Ольгой и Владимиром. Советский период был попыткой заставить русских людей в своей жизни обходиться без Бога и без опыта предков. Попытка была жестокой, последовательной и реализовывалась согласно идеологии, которая сформировалась еще до самой революции.

Автор этой статьи считает революционное мировоззрение и саму революцию в нашей стране величайшим духовным соблазном, который только приходилось переживать русским людям в своей более чем тысячелетней истории. И потому считает необходимым выработать к этому соблазну столь же величайшее, прежде всего духовное, а вместе с ним и всякое другое неприятие. Только от этого отправного пункта, преодолев революционно-атеистические мировоззренческие метания, можно начать двигаться далее каждому человеку в отдельности и русскому обществу в целом.

Советское прошлое как соблазн повторного бунта «блудного сына» против своего Отца Небесного, как бесовское средостение, как туманный морок стоит между нами и нашими православными предками и не дает нам решительно вернуться на путь, определенный равноапостольными Владимиром и Ольгой. Нужно сделать духовное усилие и утвердиться в мысли, что, перефразируя Достоевского, «Бог есть, а значит, социализм не прав».

Свое отрицательное отношение к революции и марксистскому коммунизму автор облек в форму тезисов, которые назвал «Тезисами неприятия».

 

Тезисы неприятия

1. Идеология революции и марксистского коммунизма — антихристианское мировоззрение.

Революция стала бунтом против призвания человека служить сверхличному Богу и стремилась уничтожить всякий смысл за пределами человеческого тела и его насыщения.

Революция не была просто радикальной социальной реформой, это была всеобъемлющая мировоззренческая реформация всех сторон земной жизни русских людей. Идейной движущей силой этой реформации была атеистическая социальная религиозность, т. е. свойство пострелигиозного сознания переносить абсолютные религиозные нравственные требования из мира веры, мира метафизического в земную социальную действительность.

Отсюда требования любой революции к социальной сфере являются чрезвычайно завышенными и совершенно не поддаются реализации в конкретной жизненной ситуации. Идеи «земного рая», «светлого будущего», «общества социальной справедливости» и тому подобные утопии всеблаженства принципиально неосуществимы в земной действительности, но революционизм не способен согласиться на что-либо меньшее или что-либо менее совершенное, так как верит в социальное переустройство мира и в возможность достижения социального идеала абсолютно так же, как верит в загробное блаженство верующий человек.

Революция материализовалась в нашей стране в образе большевиков с их партией, цареубийством, карательной ЧК, диктатурой пролетариата, продармиями, расстрелами, заложниками, красным террором, экспроприациями, брестским предательством, Гражданской войной, святотатством, гонениями, массовым хамством, классовой враждой и т. п. Но и сегодня левые пропагандисты пытаются одеть эту партийную советскую историю в «светлые одежды» романтической истории, а не описывать ее суровыми красками уголовной хроники и бесовского наваждения.

После революции в России Церковь испытала гонения, сравнимые лишь с гонениями первых веков христианства, сонм православных мучеников пополнился тысячами и тысячами новых убиенных за веру. Русские как православные люди испытали все возможные унижения национальной и личной гордости, став подопытными образцами в великой «лаборатории» штаба мировой революции. Православная семья, жизненные призвания мужчины и женщины, воспитание детей — все было извращено революцией и поставлено под контроль большевистской власти.

«Изъятие ценностей, — писал В. И. Ленин, — в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».

Вместо снисходительного прощения ближнего коммунисты навязывали народу пожизненную борьбу за дурно понятую «социальную справедливость» с кровавыми классовыми войнами внутри своего же общества вплоть до гражданской войны на истребление.

«Пролетариат, — заявлял Л. Д. Троцкий, — окажется вынужденным вносить классовую борьбу в деревню и, таким образом, нарушать ту общность интересов, которая несомненно имеется у всего крестьянства, но в сравнительно узких пределах. Пролетариату придется в ближайшие же моменты своего господства искать опоры в противопоставлении деревенской бедноты деревенским богачам, сельскохозяйственного пролетариата — земледельческой буржуазии».

Коммунисты попытались изменить и самих христиан в нашей стране, закрыть русским людям дорогу в Небо, в Царство Небесное, побороть Бога в человеческих душах и уничтожить земную Церковь. Но эта новая сектантская коммунистическая вера сама надорвала свои силы в борьбе с Христом, оставив Православие в России неодолимой духовной преградой для зла.

2. Идеология революции и марксистского коммунизма — антигосударственное мировоззрение.

В революцию имперская государственность была полностью разрушена — большевистская идея федеративного союза, искусственно разделившая единую Россию, стала поруганием всех многовековых усилий русских поколений, собиравших воедино земли Российской Империи.

Одним из первых декретов коммунистов, пришедших к власти, стала Декларация прав народов России, после чего начался «парад суверенитетов» на основе провозглашенного в этой декларации права на свободное самоопределение вплоть до отделения и создания самостоятельных государств. Независимые государства создали Великое княжество Финляндское, прибалтийские территории, белорусские и малороссийские губернии, кавказские и среднеазиатские народы.

Из единого государства русского народа — Российской Империи — коммунисты, разрушив единство, искусственно создали федерацию национальных образований как изначальную базу для броска в мировую революцию. Никто из них не собирался развивать Россию как тысячелетнюю державу со своими историческими интересами. Логика и интересы «пожара» мировой революции были определяющими в отношении большевиков к территории и населению бывшей Российской Империи.

В определенной степени революция, совершенная лишь в отдельно взятой стране, тем более такой, как Россия, противоречит коммунистической идеологии. «Может ли… революция произойти в одной какой-нибудь стране? — писал один из коммунистических „апостолов“. — Ответ: нет. Крупная промышленность уже тем, что она создала мировой рынок, так связала между собой все народы земного шара, в особенности цивилизованные народы, что каждый из них зависит от того, что происходит у другого. Затем крупная промышленность так уравняла общественное развитие во всех цивилизованных странах, что всюду буржуазия и пролетариат стали двумя решающими классами общества и борьба между ними — главной борьбой нашего времени. Поэтому коммунистическая революция будет не только национальной, но произойдет одновременно во всех цивилизованных странах, т. е. по крайней мере в Англии, Америке, Франции и Германии. В каждой из этих стран она будет развиваться быстрее или медленнее, в зависимости от того, в какой из этих стран более развита промышленность, больше накоплено богатств и имеется более значительное количество производительных сил. Поэтому она осуществится медленнее и труднее всего в Германии, быстрее и легче всего в Англии. Она окажет также значительное влияние на остальные страны мира и совершенно изменит и чрезвычайно ускорит их прежний ход развития. Она есть всемирная революция и будет поэтому иметь всемирную арену».

Но эта «практическая неожиданность» не смущала коммунистов. Захватив власть в России, они продолжили стремиться к вселенскому революционному пожару, в котором российские государственные останки должны были стать материалом для растопки марксистского пламени.

И никаким коммунистам не приходило в голову ни наследовать Российской Империи, ни уж тем более продолжать русскую государственную традицию, как нам сегодня говорят левые патриоты. Само имя России было стерто в названии СССР — этого нового государственного образования, призванного поглотить весь мир, объединив всех пролетариев.

Сталин, которого превозносят неокоммунисты, в этом процессе был всегда вторичен по отношению к таким великим демонам революции, как Ленин и Троцкий. Его поворот к строительству коммунизма в отдельно взятой стране — итог неизбежного ослабления изначально титанически взрывоопасного революционного заряда. Всеразрушительная энергия революции и ее постоянная заряженность на другие страны мира с годами слабели, пока наконец не умерли вместе с СССР.

Сталину, первому из советских вождей, не хватило той изначальной максималистской коммунистической веры в мировую революцию, которой жили Ленин, Троцкий и другие первые большевики. Он слишком ценил власть в отдельно взятой стране, чтобы рисковать ею, пытаясь поймать ускользающую «синицу» мировой революции, хотя и не отказывался от самой доктрины.

«Мы создали, — вещал вождь мирового пролетариата Ленин, — советский тип государства, начали этим всемирно-историческую эпоху, эпоху политического господства пролетариата, пришедшую на смену эпохе господства буржуазии. Этого тоже назад взять уже нельзя, хотя „доделать“ советский тип государства удастся лишь практическим опытом рабочего класса нескольких стран. Но мы не доделали даже фундамента социалистической экономики. Это еще могут отнять назад враждебные силы умирающего капитализма. Надо отчетливо сознать и открыто признать это, ибо нет ничего опаснее иллюзий… И нет ничего „страшного“, ничего дающего законный повод хотя бы к малейшему унынию в признании этой горькой истины, ибо мы всегда исповедовали и повторяли ту азбучную истину марксизма, что для победы социализма нужны совместные усилия рабочих нескольких передовых стран».

СССР, пробежав свою «короткую дорожку» длиной в 70 лет, доказал, что социалистический эксперимент приводит общество к «концу истории» за одну-две человеческие жизни. Коммунистический режим безумно растратил народные силы и не смог выйти из глубоких противоречий своей идеологии. Коммунистическая система СССР была принципиально не реформируема без подрыва своих основ. Догматизм конструкции ставил слишком узкие пределы для ее улучшения. Советская власть, отказавшись от мировой революции и от беспощадной кровавой классовой борьбы внутри СССР, подорвала диктатуру партии большевиков и вскоре разрушила саму коммунистическую государственность введением в свой режим послаблений.

Неудачники прапорщики-декабристы, мечтатели-сибариты в герценовском стиле, вечные студенты-народовольцы, каждый из которых шел в террор, думая, что он убивает свою «старуху-процентщицу» и получает право не называться «тварью дрожащей», безжалостные коммунисты в «пыльных шлемах» — все они разрушали тысячелетнюю Православную Империю, думая, что участвуют во всемирно-историческом действе отказа от «старого мира» во имя хилиастического счастливого будущего, в котором будет построено новое общество вечного счастья и социальной справедливости.

Старый мир действительно был превращен в величественные руины, но новое общество, так и не достигнув идеала, обветшало на глазах одного поколения.

3. Идеология революции и марксистского коммунизма — русофобское мировоззрение.

Революция делала все, чтобы разрушить Русский мир. Социальные эксперименты, пролетарская диктатура как военная организация коммунистической партии разрывали русское общество, уничтожали русскую деревню, русский уклад жизни. Подрывая христианское воспитание, закрывая церкви и церковные школы, изгоняя изучение русской истории из государственного преподавания, коммунисты умышленно боролись с русскими духом.

Они умышленно расчленяли в своем государстве русскую нацию, деля ее на русских, украинцев и белорусов. Настраивали две последние искусственно создаваемые общности против русских-великороссов. Классовая борьба велась прежде всего против русских социальных групп — духовенства, офицерства, дворянства, крестьянства и казачества как основных хранителей живительных сил нации.

Они знали, что именно христианский русский дух является главным противником построения большевистского общества. Вводя гражданские браки и свободные половые отношения, коммунисты уничтожали русские семьи, а с ними и высокую рождаемость имперских времен.

Население Российской Империи в XVIII и XIX столетиях численно увеличивалось в три с половиной раза за столетие, так как в православных семьях в среднем было более семи рождений.

ХХ век сулил блестящее будущее русской нации. Так, знаменитый ученый Д. И. Менделеев, осмысливая результаты первой переписи населения 1897 года в книге «К познанию России» (М., 1905), подсчитал, что при естественном приросте в 15 человек за год на 1000 жителей в России к 1950 году должно было бы быть 282,7 млн человек, а к 2000 году — 594,3 млн. Он предполагал, что если сохранялся бы ежегодный прирост в 1,5 %, то население нашего Отечества каждые 46,5 лет удваивалось бы, а через 155 лет возросло бы в 10 раз, т. е. в 2052 году в России, по подсчетам Менделеева, проживал бы 1 млрд 282 млн жителей…

Советские «эксперименты» убили этот колоссальный рост русской нации, практически уничтожив крестьянское и казачье сословия — плодороднейшую демографическую почву.

Но не будем плодить несбывшиеся цифры, не в них смысл, а приведем динамику падения рождаемости в советские времена. Она показывает, как противоположные христианским мировоззренческие установки способны из демографического лидера в течение одного-двух поколений создать глубокого аутсайдера.

Уже в 1926–1927 годах в европейской части СССР суммарный коэффициент рождаемости был равен 6,4. В 1938–1939 годах в границах Союза наличествовал уже форменный обвал — 4,42. А в «достославные» брежневские времена, в 1978–1979 годах, он был уже 1,9, т. е. даже меньше нормы воспроизводства населения.

Советская власть довела сильнейший русский организм до истощения, утраты интереса к жизни и умирания.

4. Идеология революции и марксистского коммунизма — человеконенавистническое мировоззрение.

Убивать своих политических противников революционеры считали правильным еще со времен декабристов, ставивших задачу физического уничтожения всего Дома Романовых. Далее террор идеологически оформился и был опробован народовольцами, а впоследствии развит другими революционными партиями до массовых масштабов. Так с 1901 по 1911 годы жертвами революционного террора стали около 17 тысяч человек.

Настоящие коммунисты (Ленин, Троцкий, Сталин и все первое поколение большевиков) всегда выступали за необходимость классовой борьбы и политических репрессий в отношении своих противников. Посему мысль об убийстве людей никогда не находила никаких серьезных препятствий в сознании настоящего коммуниста. Единственным фактором, сдерживавшим репрессии, да и то временно, была защитная реакция самих терроризируемых или внешних иностранных наблюдателей. Если риск потерять власть для большевиков становился чрезмерно великим, то из тактических соображений они готовы были сдерживать свои репрессивные стремления.

Коммунистами следующих поколений массовые репрессии 1930-х годов часто объяснялись необходимостью подготовиться к войне. Политические кровопускания, уничтожение всех несоветских элементов советского общества, которых органы безопасности находили во все большем количестве, действительно происходили на фоне промышленного развития и военных приготовлений Сталина. Но кровавые репрессии не подготовили страну к войне должным образом. Классовые кровопролития перед войной сильно ослабили общество. На базе коммунистической идеологии общество в 1941–1942 годах не смогло или не захотело в полную силу противостоять врагу, пока сама власть не перестала выпячивать свои узкопартийные убеждения и не включила традиционную для большинства русского населения патриотическую риторику.

Во время войны советская власть, как и во времена НЭПа, перестала в столь жесткой форме, как раньше, навязывать обществу свои коммунистические ценности, и народ, видевший опасность германского национал-социализма для России, свободно вздохнув, смог победить врага.

Классовая борьба или коммунистические репрессии не решали никаких реально существовавших социальных или экономических задач страны, кроме удержания большевиками власти. Жестокость большевистских репрессий в немалой степени исходила из ощущения пришедших к власти людей, что население не хочет им подчиняться. Сначала думали, что им не хотят подчиняться только высшие сословия, но затем увидели, что и низшие не хотят, и тогда репрессии стали уже массовыми. Большевики не только не чувствовали покорности, но и не могли опираться на массы — не было послушания, не было нравственного уважения и приятия власти большевиков. И потому большевики добивались покорности не с помощью нравственного воздействия, а с помощью принуждения, запугивания и пролития крови.

Конечно, было бы важно узнать правду о численности людей, подвергнутых репрессиям при коммунистическом режиме. Но будет ли это несколько миллионов или несколько десятков миллионов, от этого суть произошедшего не изменится.

А суть эта в том, что никогда так жестоко никакая другая власть в России не относилась к русским людям, как это делала советская власть. А уж как это назвать — массовыми репрессиями по классовому принципу или национальным геноцидом, — зависит от окончательных подсчетов жертв и анализа мотивации коммунистов.

5. СССР прекратил свое существование — советский проект пал. И возродить его невозможно.

Спринтерский забег к «светлому будущему», измотав и истратив огромные силы нескольких поколений русских людей, кончился ничем. Классовые войны, огромные военные потери, многомиллионные аборты и всевозможные идеологические и социальные эксперименты, реформы и «перестройки» довели русский народ до духовного и физического истощения.

Вся кровь, все усилия, все эти 70 лет эксперимента не только обнулились, но и создали нам огромный цивилизационный дефицит. Советский проект оставил после себя огромную национальную недостачу и, растратив гигантские (в том числе и потенциальные) силы русского народа, прекратив его численный и качественный рост, ни к чему из заявленного большевиками не привел.

Революция с ее социальными экспериментами была проведена не только зря, но с колоссальными потерями для Русского мира. Поэтому отказ от коммунистического пути в 1991 году был естественным и правильным, хотя и недостаточно последовательным.

Возродить СССР невозможно. Можно лишь пробовать вернуться к реалиям советской власти времен Брежнева или Андропова, но на копирование власти, подобной сталинской или ленинской, сегодня уже нет нужного количества настоящих политических упырей.

Коммунистическая партия и СССР могли жить только при жесткой сталинской классовой диктатуре и при стремлении к троцкистско-ленинской мировой революции. Как только настоящий революционный дух окончательно попал под сомнение на XX съезде КПСС, коммунистический проект быстро пошел к завершению своей истории в отдельно взятой стране и к отрицательным результатам по важнейшим для нации религиозной, государственной, национальной и человеческой составляющим.

Бог есть, и социализм не прав!

 

Инфернальная лениниана

Виктор Владимирович Аксючиц , христианский философ, публицист, богослов, общественный и политический деятель, народный депутат РСФСР (1990–1993).

Бесспорна уникальная роль Ленина в российской катастрофе 1917 года и в последующих глобальных катаклизмах ХХ века. Грандиозность содеянного им провоцирует на создание величественной мифологии: не случайно автора наиболее кровавой диктатуры в истории еще недавно называли «самым человечным из людей». Но и теперь нередко можно услышать, что он «великий гуманист», «гениальный политик», «культурнейший человек». Для реального понимания феномена Ленина необходимо, не отвлекаясь на «гуманистические» нюансы, определить то, чем никто, кроме него, не обладал. Главное в Ленине — идеологическая маниакальность, одержимость разрушением, абсолютный цинизм и беспринципность, благодаря которым он явился первым в череде кровавых диктаторов ХХ века. Все они были учениками Ленина — продолжили то, на что Ленин решился впервые в истории. Но никто не превзошел учителя, ибо некоторые деяния Ленина никто не смог повторить впоследствии.

Прежде всего, Ленин был первым партийным вождем, который строил и содержал политическую партию на деньги от кровавых грабежей (экспроприации — «эксов») и финансовых афер; при этом и сам многие годы комфортабельно жил на награбленные средства. Ленин довел до совершенства концепцию революционного захвата власти, для чего эффективно использовал все необходимые наработки классиков социализма и марксизма и беспощадно отбросил все «устаревшее» или слишком гуманное. На основе этого руководства к действию Ленин впервые в истории создал спаянную жесткой дисциплиной и кровью массовую революционную партию. Ленин разработал тактику революционного переворота, учитывающую опыт всех предшествовавших революций; ее беспредельно циничный алгоритм позволяет определить слабые места свергаемой государственности, все возможные общественные опоры, а также всех реальных противников, которые подавляются или уничтожаются в упреждающем режиме. Никто до Ленина так цинично и жестко не захватывал власть, сметая на своем пути все принципы и святыни и уничтожая всех мешающих.

Затем Ленину удалось взнуздать страну до невероятно жестокой и кровопролитной Гражданской войны, жертвы которой достигают пятнадцати миллионов человек. Для полной победы революции Ленин первым (хотя и на эффективном обобщении всего предшествующего опыта) разработал теорию и внедрил в практику систему тотального государственного террора. По сравнению с большевистским террором все предшествовавшие и последующие его виды были ограниченными в пространстве и во времени, в степени жестокости и в массовости. Ленин внедряет концлагеря (к 1920-м годам их было около 90) и регулярный массовый расстрел заложников, то есть истребление большого количества людей, ни в чем не виновных даже с точки зрения «революционной законности». Ленин впервые в истории инициировал массовый голод для расправы над непокорным населением своей страны: страшный голод 1921–1922 годов унес жизни около пяти миллионов человек. Никто, кроме Ленина, не использовал для внутреннего террора в таком количестве интернациональный люмпен: из военнопленных австро-венгерской, немецкой, чешской, турецкой армий, из латышских стрелков, китайских волонтеров, революционеров-интернационалистов формировались ударные, заградительные, охранные и карательные отряды: «Формирование немецко-венгерской дивизии из стойких и дисциплинированных элементов крайне целесообразно» (телеграмма председателю Сибревкома). Ленинский режим впервые в истории применил химическое оружие для истребления граждан своей страны, впоследствии на подобное решился только иракский диктатор Саддам Хусейн. По наущению Ленина были убиты без следствия и суда все члены императорской семьи, включая детей, а также многие родственники и слуги (всего более сорока человек). Кровавая расправа над свергнутым главой государства и его семьей — беспрецедентна в Новой и Новейшей истории. За сто с лишним лет до этого в годы Великой французской революции был казнен король Франции, но после Ленина ни один узурпатор и диктатор не решился на что-либо подобное. Сталин уничтожил людей несравненно больше Ленина, но Ленин инфернальнее. Сталин как верный ученик только использовал и совершенствовал авторскую методологию Ленина. К тому же можно представить, что Ленин был бы непревзойден, если бы действовал не одну пятилетку, а десятилетия.

Надо сказать, что все диктаторы совершали злодеяния ради какой-то возвышенной и позитивной мифологии, выражаемой на языке своей национальной культуры. Для Гитлера заветной мечтой была «Великая Германия» как «тысячелетний рейх», он почитал германский эпос о нибелунгах и музыку Вагнера. Для Мао Цзэдуна — «Великий Китай» как «Поднебесная» с некоторыми ремарками конфуцианства. Все диктаторы либо были к чему-то или к кому-то сентиментально привязаны, либо искусственно создавали образ проявления своих человечных качеств. Ленин же и в этом беспрецедентен: он ненавидел все в России и не признавал ценным ничего в человечестве. Даже кровавый Сталин имел детей и иногда к ним благоволил. Все ценности и святыни, виды и формы миропорядка, всех людей Ленин подвергал циничным насмешкам и грязной хуле. Бердяев называл Ленина «гением бранной речи», которой удостаивались не только враги, но и ближайшие соратники: «Всегда успеем взять г…но в эксперты… Шваль и сволочь, не желающая предоставлять отчеты… Приучите этих г…нюков серьезно отвечать… Идиотка… дура» (все это — на официальных документах, последнее — о Розе Люксембург). Непрерывно матерился он на заседаниях «самого образованного» правительства. Таким образом, во всем Ленин вел себя как человек, для которого единственной ценностью было тотальное разрушение само по себе. Ленин был первым идеологическим маньяком в истории, вполне реализовавшим свои патологические фантасмагории.

Для реализации проектов демонической одержимости необходима мощь государственной власти, сосредоточенная в одних руках и направленная на вожделенное кровопийство, то есть необходима неограниченная диктатура: «Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть». Понятно, что ни к какой науке это определение отношения не имеет, кроме науки заплечных дел, непревзойденным мастером которых и был Ильич. Но утверждение «научности понятия» нужно, чтобы создать какую-то видимость обоснованности — для жаждущих самообмана интеллектуалов. Пресловутая формула «диктатура пролетариата» означала личную диктатуру вождя в партии и в стране, чего Ленин и не скрывал: «Речи о равенстве, свободе и демократии в нынешней обстановке — чепуха… Я уже в 1918 г. указывал на необходимость единоличия, необходимость признания диктаторских полномочий одного лица с точки зрения проведения советской идеи… Решительно никакого противоречия между советским (т. е. социалистическим) демократизмом и применением диктаторской власти отдельных лиц нет… Как может быть обеспечено строжайшее единство воли? Подчинением воли тысяч воле одного… Волю класса иногда осуществляет диктатор, который иногда один более сделает и часто более необходим». В этом Ленин следовал не российским традициям, а учению Маркса, который предрекал пролетариату двадцать, а при необходимости и пятьдесят лет классовых боев и гражданской войны «не только для того, чтобы изменить существующие условия, но чтобы и самим изменяться». Военный коммунизм — это «Коммунистический манифест» К. Маркса и Ф. Энгельса в действии. Но если последователи Ленина были лишь его эпигонами, то предшественники выглядят замшелыми теоретиками по сравнению с ленинским сатанинским титанизмом в действии.

О беспримерно циничной ленинской лживости писал профессор С. Г. Пушкарев: «Конечно, политика — это профессия, в которой трудно сохранять моральную чистоту. Многие политические деятели давали обещания, которых потом не исполняли, или прямо обманывали народ, но не было такого разностороннего и искусного мастера политического обмана, каким был Ленин. Все лозунги, провозглашенные им в 1917 году, все его обещания по основным вопросам внутренней и внешней политики представляли собой преднамеренный обман — в полном согласии с его моралью. Вот некоторые примеры этих ложных лозунгов и обещаний. Основной лозунг (и основная цель): „Вся власть советам рабочих и крестьянских депутатов, избранных всем трудящимся населением“. Намерения: неограниченная власть („диктатура“) коммунистической партии. Лозунг: „Вся земля крестьянам“; программа: национализация земли, то есть переход ее в собственность государства. Лозунг (в 1917 году): армия с выборными командирами и с правом солдат „проверять каждый шаг офицера и генерала“. Реализация: строжайшая дисциплина в Красной Армии с правом назначаемых командиров применять оружие против неповинующихся солдат. Лозунг: „Всеобщий демократический мир“. Намерение: организовать „революционные войны“ для завоевания Европы».

Когда исполнили свою роль дооктябрьские анархо-коммунистические лозунги (власть — советам, землю — крестьянам, фабрики — рабочим), направленные на разрушение старого режима, Ленин потребовал от партии преодолеть период революционного беспорядка и мобилизоваться на создание нового, революционного порядка. Надо сказать, что Ленин никогда не менял своих стратегических целей, но он был виртуозом политической конъюнктуры, во имя захвата и удержания власти он всегда был готов сменить тактику — вплоть до противоположной. Поэтому после октябрьского переворота лозунги поменялись радикально. Иезуитская принципиальная лживость Ильича поражала даже близких соратников. Можно сказать, что Ленин был первым постмодернистом в политике.

Конечно, насаждение нового порядка не могло не вызвать сопротивления в обществе, хотя сначала оно было слабым и неорганизованным. Но главный идеолог давно предвидел, что новый строй невозможно навязать без массовых репрессий: еще в 1914 году он требовал «превращения войны империалистической в беспощадную гражданскую войну». И большевики развязывают ее в стране со всей возможной жестокостью. В результате Ленин запустил репрессивный маятник террора в полную силу: обман и насилие, насилие и обман поочередно и одновременно ковали нового человека и истребляли непокорных.

Известна бесчеловечная жестокость, с какой Ленин насаждал красный террор, рассылая директивы большевистским вождям: «Необходимо провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов, белогвардейцев. Сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города… Надо поощрять энергию и массовидность террора… Открыто выставить принципиально и политически правдивое (а не только юридически-узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора… Суд должен не устранить террор… а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас». Как руководитель правительства Ленин постоянно требовал ужесточения репрессий: «Навести массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Ни минуты промедления» (в Нижний Новгород); «Расстрелять заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты» (в Саратов); «вешать под видом „зеленых“ (мы потом на них и свалим) чиновников, богачей, попов, кулаков, помещиков. Выплачивать убийцам по 100 тысяч рублей»; «Я предлагаю назначить следствие и расстрелять виновных в ротозействе»; «Позором было колебаться и не расстреливать за неявку»; «назначить своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая, не допуская идиотской волокиты» (уполномоченному Наркомпрода); «Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше ста заведомых кулаков, богатеев, кровопийц. Опубликовать их имена. Отнять у них хлеб. Назначить заложников… Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц-кулаков» (указание в Пензу). В резолюции на письме Дзержинскому о тысячах пленных казаков: «Расстрелять всех до единого».

Ленин более всех взнуздал атмосферу кровопийства, и большевистские вожди не отставали друг от друга в степени жестокости. В подписанном Свердловым документе, основные положения которого явно исходили от Ленина, «всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах», предписывалось: «Необходимо признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления… Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью». При людоедском режиме Ленина заурядным выглядел приказ М. Тухачевского по подавлению тамбовского крестьянского восстания: «Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитать, чтобы облако удушливых газов распространилось по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось». Тухачевский приказал расстреливать всех мальчиков, которые были выше пояса мужчины. В общем, Ленин целенаправленно реализовывал на практике свою установку: «Пусть вымрет 90 % русского народа, лишь бы осталось 10 % к моменту всемирной революции».

Непревзойден Ленин как теоретик и практик богоборчества. Религиозная сфера была предметом его сугубой расстрельной опеки: «Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады» (1 мая 1919 года, Дзержинскому). Религиозные праздники настолько донимали вождя, что по поводу празднования дня Николая Чудотворца 25 декабря 1919 года он указывает: «Мириться с „Николой“ глупо, надо поставить на ноги все чека, чтобы расстреливать не явившихся на работу из-за „Николы“». В знаменитом письме Молотову для членов Политбюро от 19 марта 1922 года Ленин категорически требует: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления… Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр)… Если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществить их самым энергичным образом и в самый короткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут… Мы должны именно теперь… дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий… Политбюро даст детальную директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс против Шуйских мятежников, сопротивляющихся помощи голодающим, был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе, как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности также и не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных центров… Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать». В результате Ленин инициировал в России самые массовые и кровавые в истории религиозные гонения и истребление верующих, насадил режим государственного атеизма. Гнусная ругань по поводу религии и Церкви при всякой возможности, а также людоедский пафос в борьбе с духовенством и верующими говорят об одержимости Ленина манией богоборческого титанизма.

Масштабы и последствия деятельности Ленина бесспорно огромны. Но называть его на этом основании «великим политиком» и «гениальным человеком» — значит не понимать его сущность. Основным отличительным свойством Ленина была беспрецедентная кровавость его деяний: по огромности, тяжести и изощренности злодеяний он уникален. Поэтому Ленин является прежде всего величайшим в истории злодеем. А рассуждения на тему, насколько таковой может быть «гуманным», «интеллигентным», «кристально честным» и прочее, могут казаться убедительными только для людей с ущербной нравственностью или недостатком ума. Многим из тех, кто признает чудовищность содеянного Лениным, свойственна романтизация образа злодея: если человек совершил глобальные деяния, отвергнув при этом все признаки человечности, поправ все традиции, законы, нравственные повеления, святыни, пролив моря крови, то это хоть и злодей, но гений. А значит, «право имеет» и во многом оправдан. Культ Наполеона разоблачили Лев Толстой и Федор Достоевский, но глубоко внедренный в душевное подполье «маленького человека» синдром наполеонизма вынуждает оправдывать злодейство: чем оно масштабнее — тем легче выводится из разряда преступлений, и легитимируется в качестве гениального.

Между тем если непредвзято присмотреться к облику Ленина, то можно увидеть, что он не обладал ни одним из качеств гениальности. Сотворить то, что он натворил, ему позволили звериная жестокость и злобность, абсолютный цинизм, бешеная энергия разрушения. Средний ум и невыдающиеся способности Ленина для этого не были преградой. Напротив, неумение масштабно и универсально мыслить, отсутствие многих человеческих качеств облегчали возможность всецело сосредоточиться на главном деле жизни — тривиальных шельмованиях, переворотах, массовых убийствах. Великие мастера русского языка находили для описания Ленина беспощадно жесткие образы, рисующие недочеловека, античеловека: «В сущности, — подумал я, — этот человек, такой простой, вежливый и здоровый, — гораздо страшнее Нерона, Тиверия, Иоанна Грозного. Те, при всем своем душевном уродстве, были все-таки людьми, доступными капризам дня и колебаниям характера. Этот же — нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая все на своем пути. И при том — подумайте! — камень, в силу какого-то волшебства — мыслящий. Нет у него ни чувств, ни желаний, ни инстинктов. Одна острая, сухая непобедимая мысль: падая — уничтожаю» (А. И. Куприн). Наиболее адекватно характеризуют Ленина грубые слова Ивана Бунина: «Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в самый разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее; он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек — и все-таки мир настолько сошел с ума, что среди бела дня спорят, благодетель он человечества или нет?».

Великий Пушкин и здесь прав: действительно «гений и злодейство — две вещи несовместные». Можно, конечно, назвать Ленина гениальным злодеем или злым гением, но это уже инфернальные характеристики, которые вполне адекватно отображают предмет или субъект.

 

Тупики безнадежности: сталинизм, либерализм, национализм

Леонид Петрович Решетников , советский и российский историк; директор Российского института стратегических исследований (29 апреля 2009 — 4 января 2017); генерал-лейтенант Службы внешней разведки Российской Федерации; кандидат исторических наук.

Горькие плоды грехопадения 1917 года, крушения самодержавия, векового стержня русской православной цивилизации, начали ощущаться народом с первых же дней «новой жизни». Чем дальше уходили в прошлое дни «великой и бескровной», чем больше сгущался мрак большевистского господства, с его экспроприациями, заложниками и чрезвычайками, чем меньше ценилась человеческая жизнь, тем больше люди самых разных взглядов и убеждений, в том числе те, кто еще недавно ждали революцию и славили ее, начинали прозревать. Так, П. Б. Струве летом 1918 г. открыто сыпал проклятия на головы Львова, Родзянко, Керенского и большевиков. Когда ему напомнили его энтузиазм в февральские дни, Струве зло ответил: «Дурак был!»

В простом народе ощущалась ностальгия по монархии, по прежней жизни. Летом 1917 г. в Петрограде и Москве прошли манифестации с портретами Наследника Цесаревича Алексея Николаевича и Великого князя Михаила Александровича. В конце того же года один петроградский рабочий так выразил настроения многих жителей пролетарских кварталов столицы: «Я всегда был далек от политики. Но скажу откровенно: при Николае II жилось спокойно, справедливее, устойчивее. Берите назад вашу свободу с революцией! Нам лучше жилось прежде, без свободы и товарищей!»

Есть множество свидетельств, что убийство Царской Семьи вызвало среди обычных русских людей состояние шока. Однако в целом православно-монархическое сознание русского народа было серьезно подорвано в предшествующие десятилетия. Возникший вакуум большевики стали заполнять на ходу создаваемой лже-религией. Коммунистические лидеры хорошо понимали, что сознание русского народа и народов, живших в его ареале, глубоко религиозно. Жестоко подавляя и разрушая традиционную веру русских, идеалы Святой Руси, новая власть обязана была, если не хотела погибнуть уже через несколько лет, дать «религиозное» обоснование своих действий. Конечно, речь не могла идти о Боге, о Царствии Небесном, об аде, о грехе перед Всевышним. Все это, с одной стороны, отменялось, самым беспощадным образом вытравливалось из сознания людей, а с другой опускалось на землю. Вместо Бога — вождь, вместо Царствия Небесного — счастливое будущее, коммунизм, который все обязаны самоотверженно строить, вместо ада — концлагеря, ну а за «грехи» (ошибки и отклонения от линии партии, а позднее и соцморали) — ответ перед ЧК, парткомом или, кому повезло, профкомом. В общем, дьявольская подмена.

Часть населения, у которой были сильны православное мировосприятие и традиции, ее не приняла. Она подлежала физическому уничтожению в 1920–1940-е гг., а в 1950–1980-е — политическому преследованию. Другая же часть народа, особенно вступившая в советский период истории нашей страны в юные годы, а тем более родившаяся после революции, постепенно приняла эту ересь в качестве своей идеологии, своей религии. Подлинной альтернативы ей, вследствие жесточайшего террора в отношении носителей православной идеи, они не видели, а подменная ересь на генном уровне воспринималась как что-то близкое, чуть ли не родное. С этой лжерелигией большая часть народа жила, совершала трудовые и боевые подвиги, ошибки и проступки. Она стала для нее как бы объяснением смысла жизни в те годы. Однако такое объяснение приводит к оправданию не только всего доброго, сделанного народом за годы советской власти, но и огромного зла, сотворенного ею. Именно из-за этого многие люди и сегодня не способны отделить зерна от плевел, народное заблуждение — от сознательных преступлений строя, осмыслить суть событий 1917–1991 гг., отказаться от идейного, лжерелигиозного наследия коммунобольшевизма.

Вспомним, как создавалось это «наследие». В борьбе с христианством ставка только на террор не давала ожидаемого эффекта. Нужно было соблазнить колеблющихся и пошатнувшихся в вере новыми «святынями» и «богами». В 1924 г. после смерти Ленина его тело большевики превратили в лжемощи, которые были размещены в центре святой для православного сознания Москвы, в мавзолее. Строивший его архитектор Щусев, по мнению многих искусствоведов, взял за основу своего проекта не только чертежи зиккуратов — храмовых построек древних шумеров, пирамиды Джосера и гробницы персидского царя Кира, но и Пергамский алтарь, который в Апокалипсисе назван «престолом сатаны» («И Ангелу Пергамской церкви напиши… ты живешь там, где престол сатаны…», Откр. 2:12,13). В те времена официального атеизма не было принято обращать внимание на такие совпадения.

К слову сказать, верховным божеством в Вавилоне был идол Вил. Удивительное «совпадение» с инициалами В. И. Ленина! В честь Вила в Вавилоне был воздвигнут огромный храм в виде четырехугольной башни, состоящей из восьми уменьшающихся башен, воздвигнутых одна на другую. Разве не напоминает мавзолей?

Статуи (идолы) Ленина в самый короткий срок покрыли всю Россию. Как правило, они ставились на месте разрушенных большевиками церквей или в самих церквах, приспособленных в лучшем случае под клубы и госучреждения. Причем чаще всего статуя помещалась в алтарной части храма. В древней Костроме фигуру Ленина водрузили на постамент-часовню, предназначавшуюся для памятника 300-летия Дома Романовых. Так он и стоит до сих пор с протянутой рукой фактически на крыше церкви. Правда, в последние десятилетия рука дважды отваливалась и в результате дополнительного крепежа стала непомерно длинной…

Внедрение новой лжерелигии шло в 1920–1930-е гг. в России ударными темпами: сносились и закрывались храмы (главным образом православные, но не щадили и мечети, дацаны, синагоги), массово арестовывались священнослужители, большая часть из которых была расстреляна. Вместо крестин большевистская власть активно пропагандировала т. н. звездины, когда младенцев прикладывали к пятиконечной звезде и давали им соответствующие новой ереси имена: Октябрина, Трактор, Авангард, Вилор (Владимир Ильич Ленин — организатор революции), Даздроперма (Да здравствует Первое мая), Марлен (Маркс — Ленин) и т. п. Старинные русские города переименовывались в честь большевистских главарей («святых» новой «религии»). Так, на карте РСФСР вместо Павловска появился Слуцк, вместо Гатчины — Троцк, вместо Елизаветграда — Зиновьевск, вместо Петрограда — Ленинград.

На этом фоне переименование в 1925 г. старинного Царицына в Сталинград (в честь генерального секретаря большевистской партии Сталина) прошло как обычное, рядовое событие. Тогда никто не мог предположить, что малоизвестный большевистский деятель будет провозглашен полубогом, а сражение за переименованный в честь него Царицын сыграет решающую роль в ходе Великой Отечественной войны.

У нас Сталин давно превратился в миф, который вызывает либо ужас, либо восторг. «Сталинские репрессии», «сталинские лагеря», «сталинские чистки» — все эти исторические «брэнды» давно уже стали частью нашего сознания. При этом мало кто задумывается, что эти репрессии, лагеря и чистки являются сталинскими в той же степени, в какой они являются репрессиями, лагерями и чистками Ленина, Троцкого, Свердлова, Дзержинского, Бухарина, Хрущева, Тухачевского — всей большевистской верхушки, которая создавала систему, породившую эти чудовищные явления. У нас до сих пор верховной властью не был осужден красный террор как таковой. Вызывает недоумение, почему жертвы «сталинских репрессий» у нас существуют, а жертв большевистских репрессий как бы и нет? Чем террор времен революции и Гражданской войны, террор 1920-х гг., террор расказачивания и раскулачивания лучше, чем репрессии 1937–1938 гг.? Ведь это явления одного порядка, и корень их в большевистской доктрине строительства нового мира и создания нового человека.

Сталин по-прежнему сохраняет в нашем обществе ореол некоего божества, неважно, доброго или злого. Когда-то сам Сталин в гневе на своего сына Василия, позволившего себе очередные вольности, воскликнул: «Ты думаешь, что ты — Сталин? Ты думаешь, я — Сталин? Вот он — Сталин!» И с этими словами вождь показал на собственный портрет, висевший на стене. Вот этот «портретный» Сталин продолжает владеть нашим общественным сознанием.

Между тем понимание истинной роли Сталина, как и вообще исторических процессов и событий, возможно только в рамках православного мировоззрения. Безусловно, Сталин, сначала в качестве члена Совнаркома (правительства), а затем генерального секретаря ЦК, был активным деятелем большевистского режима. Нет никакого сомнения, что он несет прямую ответственность за ту политику и за те беззакония, которые в СССР в 20–50-е гг. ХХ в. имели массовый характер, даже если он в некоторых случаях не являлся их главным инициатором. Сталинизм, то есть режим, сложившийся к началу Великой Отечественной войны, по отдельным вопросам декларировал порой иные идеологические догмы, чем ленинский большевизм. Однако известные идейно-политические различия между ленинским и сталинским режимами не могут отменить их очевидную единую идейную основу.

Абсолютно неоправданно искать принципиальную разницу между методами Ленина, Троцкого, Свердлова и Сталина. Для всех них люди были расходным материалом, а Россия — плацдармом для социально-политического эксперимента. Однако, если Троцкий и Ленин нацеливались на его проведение в «мировом масштабе» и растворение России во всемирном революционном государстве (чем не вариант мирового правительства?), то Сталин, столкнувшись с непреодолимыми проблемами в реализации этих планов, сделал акцент на превращение страны в советскую империю, во главе которой он видел себя в качестве неограниченного правителя. Ради этого Сталин безжалостно расправлялся с любым инакомыслием, уничтожил троцкистскую и другие группировки в партии, ликвидировал военный заговор. В определенной степени некоторые действия Сталина (разгром троцкизма, победа в Великой Отечественной войне) совпали с интересами возрождения исторической России. Будучи от природы незаурядной личностью, Сталин вскоре после полного захвата власти в начале 1930-х гг. понял, что решение сложнейших задач построения его империи, стержнем которой являлись русские, невозможно без использования русского патриотизма. Отсюда знаменитые «братья и сестры», «образы наших великих предков», тост «за великий русский народ». Последнее обстоятельство часто вводит в заблуждение малоцерковных или нецерковных людей, которые воспринимают сталинские прагматические подходы к преодолению препятствий на пути достижения своих целей чуть ли не как свидетельство стремления Сталина к восстановлению исторической России. Сам же Сталин нередко провозглашается наследником и продолжателем дела русских царей. Это глубокое заблуждение! Ведь речь вновь идет о классической дьявольской подмене.

Опасность мифологизированного Сталина, «красного царя», заключается в том, что только его образ враги России могут с некоторой надеждой на успех использовать в борьбе с идеей Святой Руси, Белого Царя. Ни Ленин, ни Троцкий, ни тем более «божки» современной демократии не способны увлечь за собой народ: они откровенно отвратительны и жалки. «Сталин» мифический как верховный бог большевистской лжерелигии, бог беспощадный, но «справедливый», может быть привлекательным для людей духовно неразвитых или еще только ищущих путь к истине. Но со Сталиным-мифом непременно вернется Сталин конкретный: с террором, междоусобицей, волюнтаризмом, преследованием веры. Это легко объяснимо — за ним не будет Бога, а значит, не будет мира в сердцах и душах, не будет любви и смирения, а только гордыня.

Подлинная монархия вечна, ибо она не замыкается на конкретной личности, на тирании, а признает над собой только Бога и служит Ему и своему народу. Однако такая монархия требует от народа гораздо более высокого уровня духовного развития, чем республика или диктатура. Наш выдающийся мыслитель И. А. Ильин писал: «Это есть великая иллюзия, что „легче всего“ возвести на Престол законного Государя. Ибо законного Государя надо заслужить сердцем, волею и делами. Монархия не самый легкий и общедоступный вид государственности, а самый трудный, ибо душевно самый глубокий строй, духовно требующий от народа монархического правосознания».

Для духовно ослабленного народа образ «красного царя», «эффективного менеджера» ближе и понятнее, чем образ Божьего Помазанника. Сталин — прямая противоположность Императору Николаю II, в духовном плане они несовместимы, как нельзя совместить дьявольское с Божественным. Поразительно, что этого не понимают люди, называющие себя православными, да еще и монархистами. К сожалению, для некоторой части «православных» вера и Церковь — это скорее политическая программа и партийная организация. По-видимому, у них нет главного для верующего человека — личных отношений с Богом. Отсюда — не выбор между добром и злом, в какие бы одежды оно ни рядилось, а стремление их совместить или даже объединить ради политической целесообразности.

Сталин является естественным и прямым следствием отступничества русского общества от Бога и исторической России, произошедшего в 1917 г. Возьмем на себя смелость утверждать, что Сталин был послан России в наказание за это отступничество. Впрочем, это должно быть ясно любому думающему человеку. Народ, который не захотел иметь над собой Божьего Помазанника, получил жестокого и беспощадного правителя, в котором отобразилась вся страшная послереволюционная эпоха. Вместе с тем, еще раз подчеркнем, исторически абсолютно неверно сваливать всю вину за случившееся с нашей страной на Сталина. Более того, такой подход игнорирует Божий Промысл. Не только и даже не столько Сталин расшатывал устои Российской империи, не только Сталин растаптывал идеалы Святой Руси, не только Сталин отчаянно боролся за установление так называемой советской власти, которая породила (и не могла не породить) изуверскую систему, обрекшую на гибель миллионы наших отцов, дедов и прадедов. Его вынесла на поверхность та темная сила российского общества, которая родилась в результате предательства веры, забвения идеалов и традиций предков. Сталин был частью этой силы, а затем наиболее эффективным ее лидером. Поэтому безумием было бы считать Сталина продолжателем дела русских Царей. Он строил свою «империю», не имевшую ничего общего с Российской империей, особенно в духовном смысле.

Революция, как всякий бунт, является проявлением человеческой гордыни, порой принимающей чудовищные формы. Поэтому она всегда богоборческая и антинародная. Революция по определению рождает вождей, которые быстро превращаются в тиранов и диктаторов. В этой связи нельзя пройти мимо утверждения, что некоторые вожди, мол, предают революционные идеалы и перерождаются в «консерваторов» и даже «реставраторов». Повторюсь, смысл деятельности лидеров любой революции — уничтожить до основания предыдущую систему и, как правило, силой навязать народу исключительно свое видение власти и своего места и роли в ней. Вожди бунтарей не могут не быть сверхбунтарями, полностью порвавшими со всеми морально-нравственными нормами, тем более религиозными. Ведь такие нормы не дают реализовать главную, часто тщательно скрываемую, амбицию этих людей — ВЛАСТЬ. А чтобы не выглядеть просто кровавыми бандитами, они создают свою «религию» — счастье народа и светлое будущее. Этим они столь яростно оправдывают все свои преступления, что сами со временем даже начинают верить в придуманные ими мотивы своих действий. Посмотрите на революции в Европе и Африке, Азии и Латинской Америке, начиная с XVII в. и заканчивая сегодняшним днем. Вы увидите множество тиранов и диктаторов, выступавших под знаменем счастья для народа: англичанин Кромвель, француз Робеспьер, китаец Мао, ливиец Каддафи и его современные безымянные свергатели и убийцы, венгр Бела Кун, отечественные Ленин, Троцкий и Сталин. Захват власти не менял их сущности, не делал их нравственнее и добрее. Тирания была и есть естественным состоянием их душ.

Революционная сумятица идей, лозунгов, определений призвана запутать, сокрыть сущность событий и истинные мотивы вождей. Например, общепринято считать, что Наполеон Бонапарт «остановил» Французскую революцию, хотя действовал он исключительно в рамках естественного процесса ее развития, типичного для любых революций в любой стране. Даже первоначальный титул Бонапарта — «император Республики». Он никогда не был монархистом, а присвоил себе титул «император». Духовные люди того времени, несмотря на все заигрывания Наполеона с Католической церковью, понимали это. Не случайно и Католическая, и Православная церкви называли Бонапарта «человеком погибели». Он был классическим диктатором, прятавшимся за монархическим титулом. Империя Бонапарта — это лжеимперия, подмена, его дворянство — лжедворянство. Ради укрепления собственной власти использовалась монархическая традиция, жившая в народе, а подлинные роялисты, сторонники законного короля, сурово преследовались.

Как и Наполеон, Сталин с конца 1930-х гг. начал придавать своему государству некоторые внешние элементы ушедшей монархии, но лишь затем, чтобы укрепить свою власть, укрепить систему. Его волновали интересы только этой псевдоимперии. Когда в начале 1930-х гг. Сталину, развернувшему коллективизацию сельского хозяйства, понадобилось сломить хребет сопротивлявшемуся русскому крестьянству, что было невозможно без окончательного уничтожения уже и без того обескровленной Церкви, он провозгласил «пятилетку безбожия» с взрывами храмов, арестами и массовыми убийствами священников и верующих. К 1941 г. на свободе оставалось только четыре православных митрополита. Весь остальной епископат был либо расстрелян, либо находился в тюрьмах и лагерях. Когда же во время Великой Отечественной войны стало ясно, что без поддержки Православной Церкви войну не выиграть, Сталин стал заигрывать с ней, дал некоторые послабления для церковной деятельности. После войны Церковь, по мнению вождя, исполнила свою роль и снова попала под идеологический и политический прессинг, возобновились, хотя и в меньших масштабах, репрессии в отношении духовенства и верующих.

Советское государство всегда было безбожным и во многом построенном на лжи и лицемерии. Часто приходится слышать, что Сталин вернул имена Пушкина, Суворова, Кутузова, Чайковского, которые при Ленине и Троцком были «выброшены с корабля истории». Конечно, в тех конкретных исторических предвоенных условиях положительный результат от этого вынужденного шага был. Но, введя в большевистский ареопаг Пушкина, Суворова, Ушакова, Чайковского и Менделеева, Сталин поставил их в один ряд с Лениным, Горьким, Каляевым, Дзержинским, Свердловым. То есть сравнял верующих православных людей, создававших славу и величие державы, с безбожниками, бунтовщиками и террористами, виновниками гибели исторической России. В результате мы получили новую исковерканную историю нашей страны, в которой белое смешивалось с черным, добро со злом, «подвиг наших великих предков» без зазрения совести сочетался «с делом великого Ленина». Положительные образы Петра Великого и Иоанна Грозного в одноименных фильмах, во многом созданные под политический заказ советской власти, были призваны оправдать и «узаконить» власть красного диктатора. Все другие государи изображались идиотами и тиранами (как, например, Император Павел I в фильме «Суворов», Император Александр I в фильме «Кутузов», Император Николай I в спектакле МХАТ «Декабристы», Царь-Освободитель Александр II в фильме «Герои Шипки»).

Своей властью Сталин был обязан тем же самым силам, которые в свое время привели к ней Ленина и Троцкого. После революции и смерти Ленина он вовсе не случайно оказался на вершине большевистской пирамиды. Крайне наивно предполагать, что деятель из второго десятка большевистских лидеров самостоятельно смог не только занять высший пост в их иерархии, но и укрепиться на нем, расправившись со всеми своими столь авторитетными и влиятельными конкурентами. Сейчас хорошо известно о той большой внешней поддержке, которую имели революционеры в период подготовки и совершения государственного переворота в 1917 г. Да и в годы Гражданской войны западные страны весьма дозированно помогали антибольшевистским силам, явно делая ставку на ее углубление и затягивание. Резидент английской разведки Б. Локкарт, находившийся летом 1918 г. под арестом в тюрьме ЧК, получив известие о малочисленности англо-американского десанта в Архангельске, сделал следующую запись в своем дневнике: «Видно, в Лондоне решили сделать ставку на красных».

Мы часто слышим о пломбированном вагоне, в котором Ленин и группа его сообщников через воевавшую с Россией Германию прибыла в Петроград, чтобы поднимать народ на свержение монархии и захват власти. Безусловно, такой проезд не мог состояться без поддержки не только немецких, но и других влиятельных зарубежных сил, которым было выгодно падение самодержавия. Значительно реже упоминается об отправлении Троцкого и нескольких десятков его соратников на пароходе из США в Петроград с той же целью. И в этом случае не обошлось без вмешательства могущественной закулисы, обосновавшейся в Америке, особенно если иметь в виду арест Троцкого в ходе этого путешествия и его «чудесное» освобождение.

Поэтому, когда решался вопрос, кто возглавит Советскую Россию, «чудотворцы» из закулисы не могли остаться в стороне. Деловой и прагматичный Сталин гораздо больше устраивал их, чем болтливый и конфликтный Троцкий. Ведь в Вашингтоне и Нью-Йорке считали выгодным укрепление СССР как противовеса амбициям Лондона в Европе и перспективам возрождения сильной Германии. На роль руководителя такого государства, конечно, больше подходил не Троцкий, а Сталин. В 1928 г. одним из представителей упомянутой закулисы, скрывшимся за псевдонимом, из Нью-Йорка в Алма-Ату была послана телеграмма Троцкому, в которой от того требовалось незамедлительно отказаться от борьбы и «сдать власть ему». Без такой поддержки Сталин никогда не посмел бы выслать из страны Льва Давидовича. Примечательно, что, сменив Троцкого на должности «смотрящего», Сталин долгое время продолжал троцкистскую экономическую политику.

В 1920-е гг. Троцкий был убежденным сторонником коллективизации. Он писал: «Растущему фермерству деревни должен быть противопоставлен более быстрый рост коллективов. Необходимо систематически, из года в год, производить значительные ассигнования на помощь бедноте, организованной в коллективы… Должны быть вложены гораздо более значительные средства в совхозное и колхозное строительство. Необходимо предоставление максимальных льгот вновь организующимся колхозам и другим формам коллективизации». Тогда Сталин и его сторонники резко критиковали Троцкого за подобные идеи. В обращении «Об успехах и недостатках кампании за режим экономии», подписанном Сталиным, Рыковым и Куйбышевым, говорилось, что один из возможных путей индустриализации состоит в том, чтобы «обобрать максимально крестьян, выжать максимум средств и передать выжатое на нужды индустрии. На этот путь толкают нас некоторые товарищи».

Сразу же после высылки Троцкого Сталин послал специальную делегацию в Нью-Йорк с целью заверить американский крупный бизнес, что главные лозунги Троцкого — «Ударим по кулаку!» и «Даешь индустриализацию страны!» будут претворяться в жизнь сталинским руководством. Некоторые решения Троцкого, с которыми Сталин был ранее категорически не согласен, например строительство Днепрогэса, стали немедленно реализовываться, так как в них был заинтересован американский капитал, принявший активное участие в этой «стройке коммунизма». Причины такой американской «филантропии» объясняются в книге Э. Саттона. В 1929 г. американский президент Г. Гувер встретился с виднейшими предпринимателями США из Центра Рассела. Они заявили Гуверу: «Приближается кризис. Попытаться избежать трудного положения, в котором могут оказаться США, можно лишь изменив расстановку сил в мире. Для этого надо оказать помощь России, чтобы она окончательно избавилась от разрухи — последствий Гражданской войны, и помочь Германии избавиться от тисков Версальского договора». Гувер возразил: «Но на это нужны деньги, несколько миллиардов. Да и для чего нам это нужно, что будет потом?» — «А потом надо столкнуть Россию и Германию лбами для того, чтобы, воспрянув после кризиса, США оказались только один на один с оставшимся из этих противников».

При Сталине на Запад продолжали гнать составы и пароходы с русским лесом, зерном, отнятым у обреченных на голодную смерть раскулаченных крестьян, золотом, добытым рабским трудом заключенных лагерей. Сталинская индустриализация потребовала огромных человеческих жертв. К строительству Беломорканала было привлечено 126 тыс. заключенных. Для сооружения канала Москва — Волга им. И. В. Сталина в 1937 г. был создан Дмитровлаг, в котором находилось 120 тыс. человек. О том, какова была эта «великая стройка коммунизма», свидетельствовал один из очевидцев: «Тысячи грязных измученных людей барахтались на дне котлована по пояс в грязи. А был уже октябрь, ноябрь, холода стояли страшные! И главное, что запомнилось: заключенные были истощены предельно и всегда голодны»; «Смотрим: то один, то другой зэк в грязь падают. Это они умирали от слабости: предел сил наступал. Мертвых складывали на тележки-„грабарки“ и увозили…»; «Ближе к ночи, чтоб не было случайных свидетелей… тянулись с канала целые караваны „грабарок“ с трупами, облаченными в нижнее рваное белье. Лошадей погоняла специальная похоронная команда. Ямы, длинные и глубокие, выкапывались в роще заранее днем. Людей сбрасывали в могильники как попало, один на другого, будто скот. Только уедет один караван — за ним приезжает другой. И снова сбрасывают людей в ямы».

Заключенные Бамлага строили железную дорогу в невероятно трудных географических и климатических условиях. Они прокладывали рельсы через неосвоенные территории Дальнего Востока — горы, реки, болота, преодолевая скалы, вечную мерзлоту, высокую влажность грунта. В таких условиях строительные работы можно было вести не более ста дней в году, но заключенные работали круглый год и в любую погоду по 16–18 часов в сутки. У многих появилась «куриная слепота»; свирепствовали малярия, простуда, ревматизм, желудочные заболевания. Всего на строительстве БАМА было использован труд свыше 100 тыс. заключенных.

На 1 января 1939 г. в составе ГУЛага НКВД СССР функционировало 42 лагеря. Назовем только те из них, количество заключенных в которых превышало 30 тыс. человек: Бамлаг (трасса БАМа) — 262 194 чел.; Севвостлаг (Магадан) — 138 700 чел.; Белбалтлаг (Карельская АССР) — 86 567 чел.; Волголаг (район Углича-Рыбинска) — 74 576 чел.; Дальлаг (Приморский край) — 64 249 чел.; Сиблаг (Новосибирская обл.) — 46 382 чел.; Ушосдорлаг (Дальний Восток) — 36 948 чел.; Самарлаг (Куйбышевская обл.) — 36 761 чел.; Карлаг (Карагандинская обл.) — 35 072 чел.; Сазлаг (Узбекская СССР) — 34 240 чел.; Усольлаг (Молотовская обл.) — 32 714 чел.

В то время как миллионы людей томились и умирали в лагерях и на стройках ГУЛАГа, Сталину и советской власти пели дифирамбы «лучшие» люди Запада — Р. Ролан, Л. Фейхтвангер, А. Жид. В Европу и США за бесценок уходили исторические реликвии и произведения искусства, собранные русскими царями. Среди них знаменитый Синайский кодекс, картины Рембрандта, Рубенса, Тициана, Ван-Дейка, произведения ювелира К. Фаберже.

Большевистская, в том числе и сталинская, экономика вплоть до конца 1930-х гг. очень сильно зависела от иностранного капитала. Декрет СНК от 23 ноября 1920 г. предоставлял западным картелям на длительный срок все основные источники сырья и энергии с правом эксплуатации русских рабочих. Эта политика была одобрена X съездом РКП (б) под лозунгом «Милитаризация труда». 2 ноября 1921 г. с Американской объединенной компанией медикаментов и химических препаратов (позднее Аламерико) А. Хаммера был заключен первый договор о концессии — по разработке асбестовых рудников в Алапаевском районе Урала сроком на 20 лет. 26 ноября 1921 г. между СТО РСФСР и группой американцев (Б. Хейвуд, С. Рутгерс, Г. С. Кальверт и др.) был заключен договор об эксплуатации ряда предприятий Кузбасса и Сибири. Американцы участвовали в организации советского коллективного аграрного производства. Ленин хотел создать в каждом уезде сельскохозяйственные коммуны с американской техникой. С октября 1922 по август 1925 г. в Россию из США прибыло 14 сельскохозяйственных коммун, состоявших в основном из реэмигрантов. Три из них по предложению Ленина в ноябре 1922 г. президиум ВЦИК признал образцовыми — пермское хозяйство «Тойкино», первую нью-йоркскую коммуну («Иры») в Тамбовской губернии и первую канадскую коммуну «Мигаево» в Одесской губернии. В 1920-е годы в СССР действовало 350 иностранных концессий почти во всех отраслях хозяйства, большинство из которых были американскими, английскими и германскими.

Новые шаги в развитии концессионного дела были сделаны в 1922 г.: в апреле в Генуе были приняты и оглашены принципы концессионной политики и список возможных объектов концессий, а летом на Гаагской конференции предложены не только сырьевые концессии (нефтяные, горные, лесные), но и предприятия обрабатывающей промышленности (сахарные, цементные, электротехнические). Особый вопрос составляла сдача в аренду отдельных территорий: в частности предполагалось отдать в концессию Камчатку.

Запад приветствовал решение об использовании на стройках светлого будущего квалифицированных иностранных рабочих и инженеров-специалистов. По официальным данным, в 1929–1930 гг. привлечено к работе в СССР 5 тыс. иностранцев, а в 1930–1931 гг. — уже 10 тыс. Основными объектами, куда отправлялись иностранные специалисты, были Магнитогорский металлургический комбинат, Горьковский автозавод, Челябинский тракторный, лесозаготовки в Карелии, Грозненские нефтепромыслы, Донбасс.

В строительстве знаменитой «Магнитки» американский капитал сыграл ведущую роль. В 1930 г. между советским правительством и американской фирмой «Мак-Ки» был заключен контракт на поставку оборудования и использования иностранных консультантов-инженеров и квалифицированных рабочих. В 1931 г. на Магнитострое было уже 250 американцев во главе с представителем фирмы инженером Стэком. Во второй половине того же года советское правительство разрешило провести набор еще 500 человек высококвалифицированных специалистов в США и Европе. Основной костяк иностранных работников составляли американцы и немцы. Без помощи советников, консультантов, инженеров и высокопрофессиональных рабочих из-за рубежа об успехе политики индустриализации не могло быть и речи. Тем более что свои специалисты и кадровые рабочие в большинстве или погибли в пламени Гражданской войны, или ушли в эмиграцию, или сидели в лагерях ГУЛАГа.

Кстати, для сравнения: экономика Российской империи, про которую сложилось общепринятое мнение, что она была «сырьевым придатком империализма», зависела от Запада гораздо в меньшей степени, чем СССР в 1930-е гг. Император Николай II издал несколько указов, в соответствии с которыми иностранному капиталу позволялось свободно размещаться в России, но вывоз сырья и прибыли ограничивался до 12,8 %. «Русифицируйтесь!» — был брошен клич. Началось энергичное вытеснение иностранного капитала из горного дела Урала и Сибири, торгово-промышленной деятельности на Дальнем Востоке. Русские промышленники «отвоевали» 80 % нефтяного бизнеса, 100 % производства олова, половина передовой электротехнической промышленности германских трестов перешла России. Здесь надо сказать, что за годы советской власти и последующие 20 лет ее гниения нас при изучении истории Отечества отучили от сравнительного анализа. Причины понятны — любое сравнение будет не в пользу периода социалистического строительства и двух десятилетий «созидания» демократической России.

Давайте посмотрим на эпохи императора Николая II и генерального секретаря (название-то, какое для лидера державы — секретарь!) Сталина. Перед ними стояли весьма схожие задачи: индустриализация страны, реформа сельского хозяйства, борьба с внутренней оппозицией, противостояние Германии и ее союзникам. Но подходы к решению этих задач у императора и секретаря были принципиально разными.

У Сталина перед лицом надвигавшейся мировой войны времени для создания более или менее сильной экономики было крайне мало, лет 12–15. Он сам отмечал: «Мы отстали от капиталистических стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Конечно, 100 лет — это скорее фигура речи, но пять-семь десятилетий вполне соответствовало действительности, особенно в 1928 г., когда, собственно, был провозглашен сталинский штурм, «великий скачок». К этому времени в результате революции, Гражданской войны и последующих семи лет большевистских экспериментов экономика страны была доведена до полуживого состояния. Созданная государственная система не предусматривала естественного развития страны (равно как и общества, хозяйства, личности), корректируемого или ускоряемого реформами и нововведениями. В ее рамках речь могла идти лишь о жесткой военизированной мобилизации всех сил, не ограниченной никакими морально-нравственными принципами, кроме выдуманных большевиками для оправдания своих бесчеловечных действий. То есть людьми, даже значительной частью народа, можно было жертвовать ради выстраивания государственной системы, которую они, без преувеличения, изобретали на ходу.

Сегодня нередко можно услышать, что жертвы сталинизма были оправданны, так как террор, репрессии помогли спасти государство, победить в Великой Отечественной войне. Но мы, верующие люди, да и все, у кого есть чувство совести и милосердия, должны прекрасно понимать, что грош цена такому государству, которое, чтобы уцелеть, пожирает своих детей. Важно не то, что оно выжило, а то, на кой ляд оно такое нужно. Государство для людей, для народа, а не наоборот!

Этим принципом руководствовался император Николай II. Он принял Россию в преддверии величайших испытаний. Уже в конце XIX века мировая война рассматривалась как скорая неизбежность. Как и у Сталина, у Государя времени было немного. Правда, его предшественники оставили Николаю II Россию развивающейся, достигшей определенных успехов. Но все же отставание экономики, особенно в промышленном секторе, было значительным, в два-три десятилетия. В 1898 г. министр финансов С. Ю. Витте подал императору записку, где, в частности, говорилось: «Создание своей собственной промышленности — это и есть та коренная, не только экономическая, но и политическая задача, которая составляет краеугольное основание нашей протекционной системы».

Результаты проведенных под руководством Николая II в кратчайшие сроки преобразований были потрясающими. Предвоенное пятилетие — время наивысшего, последнего взлета дореволюционной России. Почти в полтора раза в 1909–1913 гг. вырос объем промышленного производства. Еще раз обращу внимание на впечатляющие факты. Накануне Первой мировой войны в России имелось 1017 предприятий металлургии, угольной промышленности, нефтедобычи и нефтепереработки, 1800 крупных и мелких металлообрабатывающих заводов и фабрик. Напомню, что в этом году Россия по объему производства почти сравнялась с Англией, значительно превзошла Францию, в два раза обогнала Австро-Венгрию и достигла 80 % объема производства Германии. Наша страна занимала первое место по экспорту зерна, оставив позади таких его крупнейших производителей, как США и Аргентина. Кроме того, Россия являлась главным поставщиком льна на мировой рынок. Увеличение нефтедобычи позволило значительно расширить торговлю нефтью и нефтепродуктами с зарубежными странами. Примечательно, что в 1911–1914 гг. на долю продуктов нефтепереработки приходилось 88,6 % всего нефтяного экспорта.

В царствование Николая II построены Транссибирская, Китайско-Восточная и Южно-Маньчжурская железные дороги. Российский речной флот стал самым большим в мире. Произошло пятикратное увеличение показателей выплавки меди, чугуна, добычи полезных ископаемых. Промышленный подъем сопровождался техническим прогрессом — создавались отечественные двигатели, теплоходы, подводные лодки, паровозы, автомобили. По темпам экономического роста Россия обгоняла все европейские страны и шла вровень с США. В ходе Первой мировой войны всего за год была создана химическая промышленность. По указу Государя накануне войны начинаются работы по основанию города с незамерзающим портом за Северным полярным кругом. В 1916 г. он получает название Романов-на-Мурмане. Сюда, в Мурманск, в годы Великой Отечественной войны будут приходить союзные конвои, доставляя вооружение, технику, продовольствие.

Заметим, что для проведения преобразований в экономике императору Николаю II понадобилось практически столько же времени, сколько и Сталину — 13–14 лет (соответственно с 1900 по 1914 и с 1928 по 1941 гг.). При этом надо учесть, что три года (1905–1907) в России свирепствовала кровавая смута, серьезно мешавшая реализации планов индустриализации и модернизации страны. Все преобразования, осуществленные под руководством Государя, не потребовали ни огромных человеческих жертв, ни нечеловеческих усилий народа, что коренным образом отличается от действительности большевистских пятилеток и сталинских скачков. Единственная крупная дореволюционная «стройка», на которую пришлось привлечь арестантов, количеством превышающим 500 человек, была прокладка Амурской железной дороги (5000 человек). Сталинская же индустриализация без лагерей ГУЛАГа была бы обречена на провал. Напомним, что только на строительстве Беломорканала использовалось 126 тыс. заключенных (от непосильного труда и голода умерло около 50 тыс.). Специально для строительства канала Москва — Волга им. И. В. Сталина в 1937 г. создали Дмитровлаг, через который прошли 1 млн 200 тыс. человек.

Сегодня часто дискутируется вопрос: в чем причина массовых репрессий большевистского, в том числе сталинского, периода советской власти? Ответы чаще всего из области политической борьбы, психологии, а то и просто медицины. Все они, наверное, многое объясняют. Но нельзя забывать об экономических причинах. Ту систему ведения народного хозяйства, которую изобрели большевики, мог спасти на какое-то время только бесплатный рабский труд. Бесперебойный приток рабов-муравьев и обеспечивался Сталиным за счет арестов за малейшую провинность, а нередко и без нее, сотен тысяч людей. Еще раз можно без всякого преувеличения констатировать, что для большевиков всех мастей, в том числе и для Сталина, народ был, прежде всего, расходным материалом.

Кстати, здесь полезно сравнить положение каторжан до революции и узников ГУЛАГа. Суточная норма питания каторжанина составляла: 819 г ржаного хлеба, 106 г мяса, 21,6 г сала, несколько видов круп, растительное масло. На собственные, как правило, заработанные деньги можно было приобрести щи, картофель, лук. Заключенный ГУЛАГа в сутки мог получить 750 г ржаного хлеба, 21 г мяса и из круп только гречку. Каторжанин отдыхал каждое воскресенье, все православные праздники, дни тезоименитства и рождения Императора и Наследника, то есть около 80 дней в году. Узник ГУЛАГа не имел дней отдыха вообще. На самой тяжелой Нерчинской каторге осужденный добывал 50 кг руды за сутки, гулаговец обязан был добыть 1,5 тонны.

Некоторые преобразования в императорской России и Советском Союзе, хотя они и затрагивали одну и ту же сферу, вообще не поддаются сравнению. Например, просто стыдно пытаться ставить рядом аграрную реформу 1906 г. и сталинские преобразования на селе (т. н. коллективизацию), стоившие стране около 10 млн жизней людей, которые погибли в ходе их осуществления в результате репрессий и массового голода. Вот как рассказывали очевидцы о сталинской коллективизации на местах: «Подходили к раскулачиванию так. Дом хороший — даешь раскулачивать. Выносят из дома все, вплоть до того, что с ребят снимают обувь и выгоняют на улицу. Вопли женщин, плач детей, разбазаривание имущества, отсутствие учета — все это создавало картину ночного грабежа…» Сталин лично давал санкции на расстрелы тысяч крестьян, объявленных «кулаками-мироедами». До какого отчаяния доходили люди, видно из их писем к вождю. Вот характерный пример: «Мы, колхозники, шлем Сталину проклятие вместо рапорта. Замучил ты нас и разорил».

Говорят, что все эти ужасы нужны были, чтобы поднять страну, подготовить ее к войне. И правда, по-иному эту абсурдную социалистическую систему заставить заработать было нельзя. Весь вопрос в том, зачем она была нужна нашей Родине, если она пожирала миллионы ее детей лишь для того, чтобы выжить. Вернемся в 1914 год. Император Николай II, который провел свои глобальные реформы без чудовищных жертв, характерных для сталинского периода, гораздо лучше организовал оборону своей страны. У нас часто говорят, что Первая мировая война была крайне неудачной для России и ответствен за это царь. Одновременно подчеркивается, что Сталин был великим руководителем и полководцем, во главе с которым Советский Союз победил в Великой Отечественной. Но позвольте, господа и товарищи! В Первую мировую при монархии, то есть до февраля 1917 г., Россия уступила территорию Царства Польского и часть сегодняшней Литвы. Враг не только не был допущен на собственно российскую землю, но и бывал неоднократно бит в 1914, 1915, 1916 гг. Неудачи 1915 г. заставили нашу армию уйти с некоторых занятых ранее территорий Австро-Венгрии. Однако в 1916 г. русские нанесли австрийцам весьма существенный урон. К февралю 1917 г. русская армия удерживала ряд приграничных австро-венгерских районов, линия фронта с Германией проходила практически по линии нынешней границы Белоруссии с европейскими странами. На турецком фронте наши войска под руководством генерала Юденича продвинулись на несколько сот километров вглубь Турции.

Принятие Императором Николаем II на себя верховного командования имело большое положительное значение для хода боевых действий. Был стабилизирован фронт, совершен большой скачок в развитии военной и оборонной промышленности, улучшено снабжение армии. На Юго-Западном и Кавказском фронтах осуществлены два весьма успешных крупных наступления, ознаменовавших собой начало коренного перелома войны в пользу России и ее союзников.

Блестяще была проведена эвакуация целого ряда промышленных предприятий и учебных заведений из Польши и Литвы вглубь России. На 1917 г. было намечено строительство 37 новых заводов, производство винтовок возросло в 3 раза, орудий — в 8 раз, количество боеприпасов — в 5 раз. Численность армии была увеличена на 1,4 млн человек. При Главном артиллерийском управлении была специально создана организация уполномоченного ГАУ генерал-майора С. Н. Ванькова. На заводах этой организации началось массовое производство гранат и запальных снарядов. В 1916 г. частные и казенные заводы России изготовили 30 974 678 снарядов (для сравнения в 1915 г. эта цифра составляла 9 567 888 снарядов). Кроме снарядов, на заводах было налажено изготовление бомб и мин. В 1915–1917 гг. было изготовлено 7 953 078 бомб и 1 568 489 мин. К 1917 г. Россия стала производить 9 млн снарядов в год. (Большевики наследовали запас снарядов в 18 млн штук.) В России появилась химическая промышленность, активно строились химические заводы. «Можно с уверенностью сказать, — писал генерал-лейтенант В. Н. Ипатьев, — что потребность нашей армии и флота породила у нас мощную отрасль промышленности — химическую, совершенно независимую от заграничного сырья».

Вспомним события лета-осени 1941 г.: Красная армия практически разгромлена, солдаты и офицеры тысячами, целыми подразделениями сдаются в плен, несмотря на мужественное сопротивление отдельных частей, германские войска в ноябре 1941 г. оказываются под Москвой. То есть за неполные пять месяцев противник захватил преобладающую часть европейской территории нашей страны. После успеха Красной армии под Москвой последовали новые поражения, которые продолжались практически весь 1942 г. Самые густонаселенные и промышленно развитые территории СССР были отданы на растерзание фашистскому зверю. Вот откуда огромное количество жертв среди нашего народа, так как гибли миллионы женщин, стариков, детей, чего не было в Первую мировую.

Нам могут возразить, что войны, мол, были разные, в 1941 г. враг был значительнее сильнее и многочисленнее. Посмотрим на факты. В 1914 г. России противостояли Германская, Австро-Венгерская и Османская (Турецкая) империи. Через год к ним присоединилась Болгария. Союзниками России были Франция и Англия. Ей приходилось воевать на пяти фронтах: германском, австро-венгерском, турецком, персидском и румынском. В 1914 г. Германия использовала на Восточном фронте только 21 % своих сил, но уже в 1915 г. — свыше 40 %. Австро-Венгрия задействовала против России преобладающую часть своих войск, как и Турция до конца 1915 г. В среднем против России одновременно воевало около 4 млн человек.

В 1941 г. на СССР напали Германия, Румыния, Венгрия, Финляндия, Италия. Союзниками нашей страны были Англия и США. Общая численность сил противника в 1941 г. составила 4 млн человек. Схожая ситуация была и со вторым фронтом. Да, Западный фронт в Первую мировую войну оттягивал на себя значительную часть германских сил, но уже в 1915 г. по всей его линии до весны 1916 г. наступило полное затишье, и немецкое командование перебросило целый ряд наиболее боеспособных дивизий против России. Кроме того, подразделениям русской армии пришлось непосредственно помогать союзникам сдерживать наступление Германии на западном направлении — во Францию был переброшен многотысячный экспедиционный корпус русской армии, в Греции на Салоникском фронте воевали две русские бригады под командованием генерала Дитерихса. Следует отметить, что во время Великой Отечественной войны против нас не действовала Турция, а союзники в 1941–1945 гг. оказывали СССР существенную военно-техническую, материальную и финансовую помощь. Да и высадка американцев в Сицилии в 1943 г., несмотря на ограниченность этой операции, все-таки оттянула на себя некоторые силы немецких войск.

В общем, обе войны вполне сравнимы. Безвозвратные потери русской армии в Первой мировой до февраля 1917 г. были около 1 млн человек, количество жертв среди мирного населения России крайне незначительно. О чудовищных потерях нашего народа во Второй мировой войне трудно даже писать. Всю ответственность за них несет советское руководство во главе с Верховным Главнокомандующим и Генеральным секретарем товарищем Сталиным. И не надо говорить, что зато мы под его началом в конце концов победили, положив на алтарь этой победы почти 30 млн жизней. Получается, победили во многом не благодаря ему, а вопреки. Победили благодаря беспредельному мужеству и жертвенности русского и других народов СССР, благодаря таланту и решительности наших полководцев, многие из которых были унтер-офицерами и прапорщиками старой русской армии. Надо уметь смотреть правде в глаза. А чтобы эту правду не заслоняли эмоциональные оценки и политические пристрастия, еще раз предлагаю осмыслить итоги Первой мировой войны до свержения монархии и результаты войны Великой Отечественной. За ценой Сталин не постоял, а Николай II показал, что и в самой тяжелой ситуации она может быть несравнимо меньшей.

Великую Отечественную войну мы совершенно справедливо рассматриваем как проявление высочайшего подвига нашего народа. Целые поколения выросли на примере этого подвига, что, безусловно, способствует сохранению духа патриотизма среди населения Российской Федерации. Однако пришло время посмотреть на Отечественную войну и с другой, духовной, религиозной точки зрения. Это просто необходимо для понимания подлинных причин страшной трагедии, которую пережила наша Родина, и для выбора пути, по которому предстоит ей идти в будущее. Каждый верующий человек, неважно, церковный или не очень, православный, мусульманин или иудей, не может не видеть в последней войне Промысл Божий, как, впрочем, в любом событии в жизни страны или в личной жизни. Очень точно и глубоко сказал об этом Патриарх Московский и всея Руси Кирилл: «У Церкви есть право духовно прозревать исторические пути народа; у верующего человека есть право и возможность видеть руку Божию в своей жизни, в истории Отечества своего и понимать, что есть Божие наказание. Если мы не потеряем такой взгляд на историю, нам многое станет ясно из прошлого и от многого нас может уберечь это в будущем. Некоторые недоумевают: „Почему же такой страшной и кровопролитной была последняя война? Почему так много народу погибло? Откуда это ни с чем несравнимое страдание людей?“ Но если мы и на эту военную катастрофу посмотрим тем взором, которым взирали на прошлое и настоящее наши благочестивые предки, то разве сможем удержаться от совершенно ясного свидетельства, что сие было наказание за грех, за страшный грех богоотступничества всего народа, за попрание святынь, за кощунство и издевательство над Церковью, над святынями, над верой. История нашего Отечества, как, может быть, никакая другая, учит тому, что суд Божий происходит не только в вечности — он происходит и в истории. И Господь, являя справедливость Свою, наказывает людей. Иногда наказания эти очень страшные. Примерами их наполнено Священное Писание Ветхого Завета. И наша история свидетельствует о том, что Бог поругаем не бывает. Но наказание Божие — это не проявление некоего деспотизма и жестокости, о чем с удовольствием нередко рассуждают люди неверующие, подвергая сам факт бытия Божия сомнению. Наказание Божие — это явление правды Его, это явление Божественной справедливости, без которой не может быть бытия мира; это установление баланса, без которого всякая человеческая система будет обрушена. Наказание Божие есть всегда проявление в том числе любви Божией к людям во имя их исправления. Сей день, как и многие другие праздники, связанные с историей России и Церкви нашей, помогает многое понять и многое прочувствовать и, устремляясь вперед, помнить, что Господь наказывает нас не только в личной нашей жизни. Наказанию подвергаются не только личности, но и человеческие сообщества, и так было, начиная от Вселенского потопа до последней страшной Мировой войны».

Если мы подойдем к Великой Отечественной войне с этих позиций, тогда становится ясен ее глубокий смысл, понятно, почему на нашу страну обрушился невиданный по масштабности и количеству жертв всепожирающий огненный ураган. Да, можно говорить о стремлении Гитлера к мировому господству, о желании США и Англии, чтобы Германия и СССР обескровили себя в противоборстве друг с другом и тем самым расчистили путь к англосаксонскому контролю над миром и т. п. Но важнейшим моментом здесь было «Аз воздам» и искупительная жертва народа. Богоотступничество, воинствующее, агрессивное безбожие, воцарившееся в СССР и приведшее к поруганию святынь, к утверждению классовой ненависти как стержневого фактора взаимоотношений между людьми, к обожествлению человека, к попранию главного христианского принципа — любви к ближнему, все это не могло не вызвать «праведного гнева Божьего».

Советская страна так далеко и, казалось, бесповоротно удалялась от миссии своей предшественницы, Российской империи, а еще ранее Руси, нести миру свою цивилизационную альтернативу, что остановить этот процесс могло лишь сильнейшее потрясение, во время которого люди отдавали бы жизнь или рисковали ею не за придуманный рай на земле — социализм-коммунизм, — а за духовно-нравственные цели — Отечество и, самое главное, «за други своя». Выше этого, говорит Господь, нет ничего. Судя по всему, Сталин, практически один из правящей большевистской верхушки, понял, что войну не выиграть, если руководствоваться лишь партийными идеалами. Опытный политик-прагматик, он еще в преддверии войны начал внедрять в советскую патриотическую пропаганду отдельные российские цивилизационные символы и понятия.

В 1942 г. Сталин, говоря о советских людях, сказал американскому послу А. Гарриману: «Вы думаете, они воюют за нас? Нет, они воюют за свою матушку-Россию». Сам образ Сталина к концу войны претерпел кардинальное изменение. На смену большевистскому партийному функционеру, одетому в мрачный китель, пришел вождь в белом мундире и золотыми погонами. На Параде Победы советская армия шла в военной форме, почти точь-в-точь скопированной с формы царской армии под звуки «Славься» Глинки.

Но еще раз подчеркну: не следует забывать, какой ценой была выиграна война под руководством Сталина. Основная часть европейской России была отдана противнику, который установил на оккупированных землях режим кровавого террора. Хвалебные, хвастливые заверения-заклинания — «и на вражьей земле мы врага разгромим малой кровью, могучим ударом» на деле обернулись миллионами павших и военнопленных, число которых (около 5 млн) было ранее невиданно в русской истории. Если смотреть правде в глаза, летом 1941 г. русский народ показал власти, что за нее он воевать не хочет. Армия, созданная «товарищем» Троцким и выпестованная «товарищем» Сталиным, потерпела сокрушительное поражение. Понадобилось коренное изменение сталинской риторики, понадобилось внешнее примирение с Церковью, понадобилось осознание всем многомиллионным народом того, что немец пришел в Россию не освобождать ее от гнета коммунистов, а как безжалостный губитель, победа которого означает порабощение и смерть, чтобы весь народ поднялся на священную Отечественную войну. Такую войну могла выиграть только армия, имевшая своей основой Святую Русь, а не безбожную совдепию.

Здесь необходимо отдельно остановиться еще на одном уникальном для русской истории явлении, проявившемся в годы Великой Отечественной войны, — это переход на сторону врага заметного числа русских людей. Пусть речь идет о подавляющем меньшинстве, но это были не десятки, не сотни и даже не тысячи человек. Так называемая армия бывшего советского генерала Власова насчитывала, по разным данным, от 200 до 400 тыс. человек, хотя боеспособные подразделения вряд ли включали в себя более 40–50 тыс. Но были еще казачьи части, сформированные немцами на Дону и Кубани, были самостоятельные полки и бригады, многочисленные тыловые подразделения вермахта, полицаи, старосты, бургомистры и пр. — в целом более 1 млн человек. Особняком стоят части, созданные немцами в основном из добровольцев-белоэмигрантов: Русский охранный корпус, Казачий стан и др.

Безусловно, во время любой войны всегда находятся трусы и подлецы, которые, из шкурных интересов, идут в услужение врагу. Нет сомнений, что определенную часть этого миллиона составляли именно они. Немало было и таких, кто перед угрозой смерти в фашистских лагерях записывался в коллаборационистские части с мыслью потом как-то выбраться из них. Но все-таки большая часть руководствовалась другими побуждениями. Вспомним, что за первые полтора года войны в немецком плену оказалось около 3 млн человек. Расхожие объяснения этого факта известны: внезапное нападение, нехватка оружия и патронов, неумелое командование и т. п. Не отрицая негативной роли всего перечисленного, скажем, что главное все же было в другом — в нежелании части нашего народа воевать и жертвовать жизнью за так называемый социализм, за сталинскую систему. Слишком много она принесла народу зла, слишком много людей пострадало от нее, слишком многие ее ненавидели. Это прекрасно понимал и сам Сталин. Первые же сообщения с фронта говорили, что армия бежит, дезертирство принимает массовый характер, число сдающихся в плен превышает все разумные пределы. Отсюда его призыв к защите не завоеваний социализма, а Отечества, отсюда его обращение к народу «братья и сестры», отсюда образы Дмитрия Донского и Александра Невского, да и многое другое, взятое из отвергнутого самодержавного прошлого: офицерские звания, погоны, лампасы, папахи, ордена старорежимных полководцев и героев, георгиевские ленты к ордену Славы и самое главное — перемирие с Русской Православной Церковью, избрание Патриарха и возвращение из запрета слова «русский».

Однако не все сразу поверили Сталину, немало было людей, считавших эти изменения очередной иезуитской уловкой вождя. Многие в СССР не понимали сущности нацизма, не имели реальных представлений о планах Гитлера в отношении славян и других народов. Тем более что антифашистская и антигитлеровская пропаганда в 1939–1941 гг. в результате соглашений СССР с Германией была приглушена. Недовольные советской властью, пострадавшие от нее полагали, что немец избавит нашу страну от коммунистов и Сталина, может быть, оторвет какие-то территории от нее, но уйдет, и появится возможность построить другое, свободное от большевистской диктатуры государство. Такие заблуждения и толкали людей на сотрудничество с немецко-фашистскими войсками. Только к 1943 г. для подавляющего большинства русского народа стало окончательно ясно, что гитлеровцы пришли не освободить русских от коммунистического гнета, а просто уничтожить их как нацию, низвести до рабского, скотского состояния, лишить собственного государства. Еще до нападения на СССР Адольф Гитлер недвусмысленно говорил об уготовленной им судьбе России: «Учитывая размеры русских пространств, для окончания этой войны недостаточно будет разгромить вооруженные силы противника. Всю территорию России нужно разделить на ряд государств с собственными правительствами, готовыми заключить с нами мирные договоры. Необходимо при всех обстоятельствах избегать замены большевистской России государством националистическим. Уроки истории учат, что такое государство опять станет врагом Германии.

Славяне созданы для того, чтобы работать на немцев, и ни для чего больше. Наша цель — поселить в местах их нынешнего проживания сто миллионов немцев. Немецкие власти должны размещаться в самых лучших зданиях, а губернаторы жить во дворцах. Вокруг губернских центров в радиусе 30–40 километров будут размещаться пояса из красивых немецких деревень, связанных с центром хорошими дорогами. По ту сторону этого пояса будет другой мир. Там пусть живут русские, как они привыкли. Мы возьмем себе только лучшие их земли. В болотах пусть ковыряются славянские аборигены. Лучше всего для нас было бы, если бы они вообще объяснялись на пальцах. Но, к сожалению, это невозможно. Поэтому — все максимально ограничить! Никаких печатных изданий. Самые простые радиопередачи. Надо отучить их мыслить. Никакого обязательного школьного образования. Надо понимать, что от грамотности русских, украинцев и всяких прочих только вред. Всегда найдется пара светлых голов, которые изыщут пути к изучению своей истории, потом придут к политическим выводам, которые в конце концов будут направлены против нас. Поэтому, господа, не вздумайте в оккупированных районах организовывать какие-либо передачи по радио на исторические темы. Нет! В каждой деревне на площади — столб с громкоговорителем, чтобы сообщать новости и развлекать слушателей. Да, развлекать и отвлекать от попыток обретения политических, научных и вообще каких-либо знаний. По радио должно передаваться как можно больше простой, ритмичной и веселой музыки. Она бодрит и повышает трудоспособность».

Вот тогда, когда эти установки фюрера стали выполняться на деле, произошло полное осознание, что речь идет действительно о войне Отечественной, о войне за спасение русского и других народов СССР. Тогда и пошли наши полки тяжелым, но победным маршем, закончившимся через два с половиной года в Берлине.

Те, кто оказался на стороне фашистов, тоже в конце концов поняли, что их просто используют как материал, но для большинства было уже поздно — грехи не пускали назад. Власовцы и другие пытались делать намеки, что они не совсем немецкие марионетки, однако отношение к ним за годы войны уже сформировалось — пособники и предатели. Мы попытались объяснить, почему такое количество советских граждан оказалось на стороне жестокого и беспощадного врага России. Да-да, именно России, а не СССР. Мотивы их понятны каждому непредвзято мыслящему человеку. Но согласиться с их выбором, с их решением нельзя. Какие бы благие цели ни преследовал человек, он должен твердо руководствоваться аксиомой: невозможно принести счастье своему народу и своей стране на штыках армии завоевателя. В любом случае ты становишься игрушкой, а то и исполнителем самых грязных дел, в руках поработителей твоей Родины. Выдающийся русский философ И. Ильин писал в 1945 г.: «Многие наивные русские эмигранты ждали от Гитлера быстрого разгрома коммунистов и освобождения России. Они рассуждали так: враг моего врага — мой естественный единомышленник и союзник. На самом же деле враг моего врага может быть моим беспощадным врагом. Поэтому трезвые русские патриоты не должны были делать себе иллюзий». Кстати, такие иллюзии охватили только примерно 30 % белоэмигрантов, способных носить оружие. Они и записывались в формируемые немцами воинские подразделения. Основная часть эмиграции (около 60 % мужчин от 16 до 60 лет), заняла позицию неучастия в войне. Свыше 10 % сражались в армиях США, Англии, Франции, в югославских, бельгийских, французских партизанских отрядах. В целом русская эмиграция в годы Великой Отечественной войны сделала нравственный выбор. Нельзя было ожидать, что вся она, как один, вольется в ряды коммунистического Сопротивления и с оружием в руках встанет на защиту Советского Союза во главе со Сталиным. Слишком много крови и несчастий принесла им советская власть, слишком тяжелы были воспоминания о Гражданской войне, о потере родных и близких, отчего дома. Но эмиграция в своем большинстве сумела увидеть в агрессии Гитлера против СССР не борьбу фашизма с ненавистным ей коммунистическим режимом, а войну на уничтожение Родины. В одном из отчетов руководства царской болгарской полиции подчеркивалось, что те из эмигрантов, «кто еще вчера были самыми большими противниками коммунизма, сегодня стали самыми заклятыми врагами Германии и в глубине души молятся за успех русского оружия». Как писал И. Ильин: «Гитлер пытался бороться и с коммунистами, и с русским народом». Большинство это поняло и не пошло за фашистской Германией. Лишь меньшая часть эмиграции приняла Германию, говоря словами Ильина, за «друга и культурного освободителя» и «жестоко за это поплатилась. Это была русская трагедия, выросшая из революции и политической слепоты».

Поплатились за неправильный выбор и те несколько сотен тысяч советских граждан, взявших из рук немецких фашистов оружие. Несмотря на их антикоммунистические, антисталинские мотивы, они все равно стали изменниками. Изменниками не делу партии, делу социализма, а Отечеству, России. Мы все должны понимать, что недовольство, пусть самое справедливое, порядками в своей стране не дает права призывать для их устранения армию чужого государства. Ведь тогда неизбежно ставится под реальную угрозу судьба твоей Родины, твоего народа.

В последние годы отмечаются настойчивые попытки обелить бывшего советского генерала Власова, представить его этаким идейным борцом со сталинизмом, перешедшим на сторону фашистов, но якобы проводившим свою, отличную от них линию. Эти смехотворные утверждения подкрепляются тенденциозно подобранными или вообще искаженными фактами, а то и просто откровенными выдумками. У предателя появились сотни апологетов и почитателей. Их не смущает, что бывший генерал в своей жизни все время предавал. Он предал веру и Церковь, служению которой в юности мечтал посвятить свою жизнь, Сталина, которым «восхищался», солдат и командиров 2-й ударной армии, от которых сбежал в тяжелую минуту, своих покровителей — немецких генералов после провала антигитлеровского заговора в 1944 г., а в конце войны Гиммлера и СС, перед которыми раболепствовал. Он предавал и жен, и любовниц. Предательство стало для него нормой жизни. И такую личность тянут в герои, тянут те, у которых, наверное, Родина тоже может стать разменной монетой в игре их амбиций. Но у нас, у русских, другие герои — те, кто жизнь положил за Отечество и «други своя».

6 мая 1945 г. день святого Георгия Победоносца совпал с Пасхой Христовой. Народ заполнил немногочисленные храмы России. Молились все: молодые и старые, мужчины и женщины, гражданские и военные: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ!» В том победном мае эти слова пасхального песнопения звучали с особым смыслом. Многие фронтовики и труженики тыла тогда видели в победе проявление Божественного чуда. Вспомните: враг на окраине Москвы, ее прикрывает редкая цепочка красноармейцев и милиционеров, большинство номенклатурной части населения в панике бежит из города, а немцы не двигаются, как будто заклинило, ждут, когда подойдут свежие советские дивизии и нанесут по ним удар. И так всю войну.

Это вмешательство свыше было настолько очевидно, что многие и молитвы вспомнили, и креститься перестали бояться. Фактически значительная часть нашего народа вышла на прежний, дореволюционный уровень понимания смысла великих событий, сакрального, Божественного смысла. Еще одно усилие и началось бы религиозное возрождение. Но это усилие должно было быть инициировано сверху, руководством, вождем, что оказалось невозможным в принципе. После победы над Наполеоном Александр I не стал объяснять ее ни патриотическим подъемом народа, ни собственными заслугами, а полностью отнес ее к Богу: «Господь шел впереди нас. Он побеждал врагов, а не мы!» Вчитайтесь в потрясающие слова Высочайшего манифеста от 25 октября 1812 г.: «Итак, да познаем в великом деле сем Промысел Божий. Повергнемся пред Святым его Престолом и, видя ясно руку Его, покаравшую гордость и злочестие, вместо тщеславия и кичения о победах наших научимся из сего великого и страшного примера быть кроткими и смиренными законов и воли исполнителями, не похожими на сих отпадших от веры осквернителей храмов Божиих, врагов наших, которых тела в несметном количестве валяются пищею псам и воронам!» Как глубоко и точно. Ведь все это можно и нужно сказать было в победном сорок пятом. Русский народ в своем большинстве был готов это услышать. Но нет. Воздавалась безудержная хвала генералиссимусу, полководцам, советскому народу-победителю, постоянно повторялось утверждение о «направляющей, организующей роли коммунистической партии». И снова напрашивается сравнение с осмыслением победы над Наполеоном Александром I, который на памятной медали повелел отчеканить: «Не нам, не нам, а имени Твоему». Эти великие слова выбиты и на Русском памятнике в Софии, воздвигнутом в честь освобождения Болгарии в 1878 г. от турецкого гнета, в ходе которого полегло 200 тысяч наших солдат и офицеров. Так русские люди и их цари считали должным увековечивать память о грозных событиях и великих победах. В 1945 г. все было по-другому. Внезапно приблизившаяся к нашему народу во время войны историческая Россия, Святая Русь стала понемногу отдаляться. Но все вернуться на круги своя, к железобетонным советским догмам, уже не могло — в толще народных масс затеплилась русская жизнь.

Проживавший в нацистской Германии клирик зарубежной Церкви архимандрит Иоанн (князь Шаховской) 22 июня 1941 г. выступил со статьей, в которой желал успеха «искусному, опытному в науке своей германскому хирургу». В ней архимандрит Иоанн приводил слова афонского старца, сказанные ему незадолго до войны: «Спасение России придет, когда немцы возьмутся за оружие». Архимандрит решил, что речь идет о спасении России Гитлером. Но, в свете всего происшедшего, мы с полным основанием можем утверждать, что старец имел в виду совершенно иное. Именно после вторжения германских полчищ Россия стала медленно пробуждаться от кровавого большевистского гипноза.

Для России это была победа над смертью духовной и физической, это было неожиданное проявление русского духа, что вынудило Сталина на приеме в Кремле летом 1945 г. заявить: «Русский народ является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза», у него «имеется ясный ум, стойкий характер и терпение». Это признание Сталина, который в 1930-е гг. утверждал, что «история России есть история ее битья», и пасхальная молитва сотен тысяч русских людей по всей стране, тех самых людей, многие из которых еще недавно активно претворяли в жизнь «пятилетку безбожия», свидетельствовали о том, что коммунизм в России все-таки не прошел. Русский народ им отравился, но в конце концов в большинстве своем его «переварил», как точно заметил в конце 1980-х гг. наш выдающийся писатель В. Г. Распутин. Все это сыграло впоследствии заметную роль в 1960–1980-е гг.

Несмотря на слова Сталина «о русском народе», интересы самого русского народа учитывались вождем меньше всего. Сталин был сторонником построения сильного государства, но в нем не было места русским как государствообразующей нации, носителю ее духа, полностью исключалась важнейшая составляющая ее души — Православие и церковность. За свою многолетнюю деятельность Сталин всего один раз публично сказал добрые слова о русском народе. Несмотря на это, они вызывают у его современных почитателей умиление и восторг. За эти раз произнесенные слова они готовы простить вождю гибель миллионов людей, разрушение церквей, трагические просчеты Второй мировой войны, забвение русской истории и культуры, тяжкий вред, нанесенный Сталиным геополитическим интересам России. В 1936 г. на территории Южной Сибири он создал Казахскую ССР, столицей которой стал русский город-крепость Верный, переименованный в Алма-Ату. Сталин пошел на включение в польское государство принадлежавшего ранее Российской империи города Белостока и столицы Червонной Руси Перемышля, освобожденного русской армией в 1914 г. от австро-венгерского гнета. Он отдал Литве Вильно и отвоеванный русской кровью Мемель (Клайпеду). Кровавые последствия дало включение Абхазской ССР в состав Грузии и т. д.

Представляя Сталина непоколебимым и принципиальным защитником абсолютной самостоятельности СССР, отвергающим любые уступки Западу, его поклонники забывают или не хотят знать, что в годы войны и сразу после нее Сталин рассчитывал на поддержку США и их союзников. Сотрудничество с американцами, установившееся в 1930-е гг., было закреплено хорошими личными отношениями между Сталиным и президентом Соединенных Штатов Рузвельтом. Советский вождь прекрасно понимал, что после победы со всей остротой встанет проблема экономического восстановления обескровленного войной Советского Союза, а средств на это у него не было, кроме как вновь пойти по пути жесточайшей эксплуатации собственного народа. Сталин опасался, что люди могут не выдержать и подняться против власти, несмотря на то что уход с немцами более миллиона советских граждан значительно ослабил потенциал антисталинской оппозиции. В такой ситуации ничего не оставалось, как договариваться с «друзьями-союзниками». Рузвельт обещает СССР кредит в 6 млрд долларов на 25 лет, помощь технологиями и специалистами в обмен на «мягкий» политический и экономический режим в восточноевропейских странах, занятых советскими войсками. Начиная с конца 1944 г., Сталин постоянно нацеливает коммунистических лидеров этих стран на сохранение многопартийности (хотя бы ее подобия), мелкой и средней частной собственности, на отказ от массовых репрессий в отношении Церкви и насильственной коллективизации сельского хозяйства. Еще в 1943 г. Сталин распустил Коминтерн, справедливо рассматриваемый на Западе в качестве штаба экспорта революций.

Когда западные исследователи и политики, впрочем, как и многие отечественные, говорят, что Советский Союз во главе со Сталиным был инициатором «холодной войны» они, конечно, лукавят. Сталин не хотел ни «холодной» войны, ни «горячей», ни «железного занавеса». Он знал, в каком тяжелейшем положении находится страна, и надеялся путем компромиссов, уступок обеспечить ей западную помощь. Однако ситуация в мире после мая 1945 г. коренным образом изменилась. Все «сливки» от победы сняли Соединенные Штаты. Они превратились в единоличного мирового лидера. Вашингтон уже не был заинтересован в укреплении СССР как противовеса Германии и Англии. Берлин был повержен, а позиции Лондона кардинально подорваны и истощены. У ног американцев лежала вся Европа и значительная часть Азии. Не было смысла подкармливать СССР, так как он со временем мог превратиться в конкурента. Целесообразнее было отгородиться от него, зажать в блокаде, чтобы в ней он и испустил свой дух. На смену умершему в 1945 г. Рузвельту, обеспечивавшему прежний курс, приходит Г. Трумэн, провозгласивший крестовый поход против коммунизма. Объявлением о начале этого похода стала Фултонская речь У. Черчилля, но после окончания Второй мировой войны Англия уже не могла проводить самостоятельной политики, полностью превратившись в пристяжного США. Четыре десятилетия сталинская система выдерживала натиск Запада, но в конце концов рухнула, подтвердив неспособность реформироваться и побеждать мирными средствами в борьбе за умы людей.

Сталин до конца своих дней, которые, к слову сказать, «покрыты мраком», был упорным, жестким борцом, сохранявшим ясный и цепкий ум. Он не мог не понимать, что система, построенная большевиками на терроре, нежизнеспособна, что она обречена. В то же время Сталин был узником этой системы. Она была сильнее Сталина, и изменить ее он был не в состоянии. Поразительно, но даже вынужденные, в целом незначительные и внешние, нововведения вождя в «имперском» направлении вызвали крайнюю тревогу не только на Западе, но и в высшей партийно-советской номенклатуре, включая представителей творческой интеллигенции, увидевшей в этом угрозу своему положению. Запад не боялся большевистской идеологии, которую он сам и вскормил. Он не боялся диктатуры Сталина, пока речь шла о диктатуре руководителя ВКП(б). Но Запад и советская номенклатура смертельно боялись возрождения исторической России. В этой связи примечательны слова одного из видных западных идеологов С. Хантингтона: «Конфликт между либеральной демократией и марксизмом-ленинизмом был конфликтом идеологий, которые, невзирая на все различия, хотя бы внешне ставили одни и те же основные цели: свободу, равенство и процветание. Но Россия традиционалистская, авторитарная, националистическая будет стремиться к совершенно иным целям. Западный демократ вполне мог вести интеллектуальный спор с советским марксистом. Но это будет немыслимо с русским традиционалистом. И если русские, перестав быть марксистами, не примут либеральную демократию и начнут вести себя как россияне, а не как западные люди, отношения между Россией и Западом опять могут стать отдаленными и враждебными».

Конечно, лично Сталин, даже если бы и захотел, никогда бы не смог пойти на восстановление сильной национальной России. Но движение в этом направлении могло через два-три десятилетия привести к переоценке русскими советской истории и, как следствие, идеологии. Поэтому Сталин после войны становился опасным для Запада. Что же касается партийно-советской номенклатуры, то она с гораздо большим желанием была готова принять западные ценности, чем лишиться власти, что она и доказала в период т. н. перестройки.

На XIX съезде партии Сталин попытался отодвинуть от реальной власти партийную номенклатуру и переместить политической центр тяжести в Совет министров, главой которого он являлся. Были упразднены Политбюро и должность Генерального секретаря. Главной опасностью для страны Сталин провозгласил «мелкобуржуазный национализм» и осудил понятие «великодержавного шовинизма». Готовилась очередная большая чистка партийной верхушки. Однако Сталин не рассчитал свои силы и силы того партийного аппарата, который он сам и создал. В начале марта 1953 г. Сталин умер при не до конца выясненных обстоятельствах.

Сталинизм, несмотря на некоторые его внешние успехи, был заранее обречен на поражение, ибо он был построен на крови и лжи. Он не имел никакой преемственности с русской дореволюционной жизнью, с русской историей. Власть самого Сталина была нелегитимной с точки зрения духовного восприятия государственной власти. Поэтому мы заявляем в очередной раз тем, кто кричит о «православном» сталинизме: это плод больного воображения. Христианин, православный человек не может быть ни «сталинистом», ни «совпатриотом». Невозможно одновременно почитать святых мучеников и их мучителей, нельзя славить и Бога, и дьявола.

Сегодня налицо опасность создания некоего неокоммунистического режима, гибрида, в котором большевистские лозунги, сталинистская псевдоимперия соединяются с легким псевдохристианским флером. Нет сомнений, что к такому гибриду примкнут все радикальные группировки, как левого, так и правого неонацистского толка, ибо, как говорили святые отцы, «все крайности от бесов». Такой путь неминуемо заведет нас в тупик, из которого не смогли выбраться ни Сталин, ни Советский Союз. Все закончится новой катастрофой.

Личность Сталина, безусловно, подлежит дальнейшему добросовестному и объективному исследованию без упрощений и эмоциональных перехлестов. Но этими исследованиями должна заниматься историческая наука, ибо Сталин принадлежит прошлому. В настоящем и будущем Сталину места нет. Сталинизм, который сегодня предлагается российскому обществу и народу некоторыми сторонниками «красного проекта», есть фетиш, наполненный кровавыми призраками 1930–1940-х гг.

Сегодняшние «сталинисты» утверждают, что советская власть пала в результате отхода руководителей от сталинского курса. Виноваты, мол, предатели Хрущев, Горбачев и прочие генсеки. Это крайне примитивное суждение весьма далеко от реальных причин крушения социалистического Советского Союза.

Так называемая социалистическая система экономики работала неэффективно и проигрывала соперничество с Западом. Судя по действиям и отдельным высказываниям Сталина в последние годы жизни, он это хорошо понимал. Делались попытки усовершенствовать механизм, придать элементы саморазвития и саморегулирования. Но результаты были незначительными и кратковременными. Нужны были кардинальные меры, прежде всего отказ от военно-мобилизационных методов управления народным хозяйством и страной. На это Сталин не решался, так как вся система держалась именно на указанных методах и без них была обречена на разложение или даже на быстрый крах, то есть крушение всего того, что, проливая реки народной крови, упорно стремились создать большевики.

Думается, что «преемники» Сталина в лице Никиты Хрущева и его соратников не были столь прозорливы. Создается впечатление, что они, в первую очередь новый лидер партии, верили в живучесть «социалистической системы», вплоть до возможности перерастания в такой строй, в котором они видели чуть ли не коммунизм. Ее, считал Хрущев, надо только освободить от жесточайшего контроля со стороны органов госбезопасности, реабилитировать сотни тысяч осужденных партийно-хозяйственных работников (но ни в коем случае не «белогвардейцев» и «контрреволюционеров»), повысить руководящую роль КПСС, провести ряд административно-хозяйственных реформ, и к 1980 г. можно объявлять приход «светлого будущего» — коммунизма. Слова «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», произнесенные Хрущевым с высокой трибуны, на долгие годы стали главным лозунгом коммунистической партии. Кстати, тогда же он обещал показать по телевидению в 1980 г. «последнего попа».

Хрущев развернул кампанию гонений на Русскую Православную Церковь. Вопреки распространенному мнению, гонения эти никогда полностью не прекращались. Сталин лишь несколько смягчил линию в отношении Церкви в годы войны и сразу после нее, когда он задумал превратить Москву в «мировой центр Православия» в противовес Ватикану. Но уже с 1949 г. наблюдается постепенное сокращение сверху количества действующих храмов. А в 1950 г. в центральной прессе появляются статьи, в которых говорится, что религия в социалистическом обществе не отомрет сама по себе, так что следует усиливать антирелигиозную пропаганду.

Закрытие храмов, монастырей, семинарий, большинство из которых возродилось всего несколько лет назад, приобретает в 1959 г. массовый характер. Внутри партийного руководства были свои разногласия по поводу взаимоотношений с Церковью. В. М. Молотов полагал, что необходимо остановиться на позднесталинском варианте строгого государственного контроля над жизнью Церкви, постепенного выдавливания ее из общественной жизни, но без объявления ей открытой войны. Хрущев был ярым приверженцем жесткого троцкистско-ленинского подхода, ставившего своей целью полное уничтожение Церкви как института. Эта линия победила, и против Церкви была развязана настоящая война. В результате хрущевских гонений на Церковь произошло массовое закрытие приходов. В 1959 г. у Русской Православной Церкви их было около 14 тыс., в 1961 г. — 8 тыс. К 1966 г. сохранилось 7 тыс. 523 прихода. В 1959 г. РПЦ имела 47 монастырей, а к середине 1960-х — 16. В 1963 г. коммунистические власти закрыли для верующих величайшую святыню Православия — Киево-Печерскую Лавру. Закрыты были и пять духовных семинарий. Развернулись прямые репрессии против духовенства. По обвинению в противодействии властям в закрытии монастырей был арестован и брошен в тюрьму архиепископ Казанский Иов (Кресович). В 1962 г. архиепископ Черниговский Андрей (Сухенко) приговорен к восьми годам заключения по ложному обвинению в экономических преступлениях. Сотни священников, других церковных служителей, активных прихожан были изгнаны с работы, осуждены, отправлены в ссылки и лагеря.

КГБ и парторганы много усилий положили на то, чтобы запугиванием и подкупом склонить некоторых священников к снятию сана. Приблизительно двести из них согласились на это и стали авторами брошюр и книг, содержащих нападки на религию. Две измены были особенно болезненны для Церкви: известного профессора, протоиерея Александра Осипова из Ленинградской духовной академии и молодого богослова из Саратовской семинарии протоиерея Евграфа Дулумана. 30 декабря 1959 г. Святейший Патриарх Алексий I издает указ об отлучении их, а также «всех других бывших мирян — членов Православной Церкви, публично хуливших имя Господне». Под «другими бывшими мирянами», без сомнения, имелись в виду и советские руководители, и члены КПСС, крещеные в детстве и впоследствии занявшие богоборческую позицию. По сути своей этот указ повторял отлучение советского руководства, совершенное Патриархом Тихоном в 1918 г. Как тогда, так и на этот раз советский режим во главе с Хрущевым ответил новым усилением религиозных преследований.

В принципе к власти в Советском Союзе пришел классический троцкист, который еще во второй половине 1920-х гг. понял, что дело Льва Давидовича проиграно и надо пристраиваться в фарватер победителя — Сталина. После двух с половиной десятков лет верной службы вождю, отличавшейся особым рвением и усердием в проведении политических репрессий, прежде всего на Украине, настал час, когда Хрущев наконец-то мог сказать все, что он думал и о своем прежнем хозяине, и о том, как надо правильно вести страну в коммунистическое будущее. Новый лидер был энергично поддержан преобладающей частью партийно-хозяйственной номенклатуры, мечтавшей избавиться от жесткого прессинга Сталина и госбезопасности. В тот момент они вряд ли понимали, что такой прессинг являлся важнейшей составной частью механизма функционирования советской власти и Советского Союза вообще. Можно сказать, что с начала 1960-х гг., когда лихорадочная деятельность Н. Хрущева достигла своего апогея, элементы распада строя, появившиеся на десятилетие раньше, стали сливаться в процесс.

«Процесс пошел», — скажет во второй половине 1980-х гг. главный могильщик СССР и социалистической системы М. Горбачев. Не оспаривая его несомненные заслуги в этом деле, смею утверждать, что процесс пошел еще при Никите Сергеевиче. Про Хрущева, конечно, можно сказать, что «не по Сеньке шапка», но он искренне стремился спасти «завоевания Октября» подходами, которые он усвоил в годы своей молодости, находясь под влиянием и обаянием личности и идей Троцкого и Ко. Чего он только не делал: непрерывно соединял и разделял партийно-хозяйственные структуры, перебрасывал с места на место руководящих работников, обобществлял кур и приусадебные участки, сажал кукурузу в самых неожиданных местах, угрожал империализму разнообразными и диковинными способами, втянулся в гонку вооружений, цементировал социалистический лагерь и начал широкое наступление социализма по всему миру, взяв на финансовый буксир десятки стран Африки и Азии, решивших и у себя построить коммунизм. И демагогия, демагогия, демагогия… Ни один советский лидер, даже Горбачев, не выступал так много и так безответственно, как Хрущев.

Для примера авантюристической суеты во всесоюзном масштабе приведу один эпизод из деятельности Никиты Сергеевича в любимой для него сфере — в сельском хозяйстве. 22 мая 1957 г. он выступил с лозунгом «Догнать и перегнать Америку» по мясу, производство которого собирался увеличить в три раза. Когда ученые возразили Хрущеву по поводу нереальности этих проектов, глава компартии заявил: «Среди экономистов есть скептики, которые не верят в возможности нашего сельского хозяйства утроить производство мяса. Но как они подошли к этому делу? Как водится, взяли карандашик и подсчитали, какой может быть прирост скота и за сколько лет. Товарищи, надо же понимать, какие сейчас силы накопились у советского народа. Это же политическое явление, результат долголетней работы нашей партии…»

В итоге к началу 1960-х гг. в СССР сложилась тяжелая экономическая ситуация. Весной и летом 1962 г. недостаток хлеба стал настолько ощутим, что Хрущев впервые закупил зерно за границей. Цены на основные продукты питания постоянно росли. Все это привело к мирному выступлению рабочих в Новочеркасске, которое было безжалостно расстреляно коммунистической властью. Погибли и были ранены 113 человек. Хрущев не первый раз использовал излюбленный большевистский метод управления народом: жестокие расправы над мирными гражданами. В 1956 г. по его приказу войсками были расстреляны митинги в Грузии — люди протестовали против «разоблачения культа личности». Около 80 человек было убито и ранено, 300 брошены в лагеря и тюрьмы. ХХ съезд партии и развенчание Сталина были нужны Хрущеву не для осуждения большевистского режима, отказа от его методов, а только для укрепления своей личной власти. Реабилитация по его инициативе большевистских деятелей, проявивших себя в 1920–1930-е гг. как активных инициаторов и исполнителей политических репрессий и попавших затем под их неумолимый каток, говорила о том, что сколь-нибудь серьезных намерений изменить сущность режима у Хрущева не было. Поэтому кровавые призраки Дыбенко, Гамарника, Тухачевского, Уборевича, Постышева, Антонова-Овсеенко, Якира, Бела Куна вновь обретали жизнь в названиях улиц, в книгах, фильмах.

Скорый конец «хрущевиады» был неизбежен. Партийно-хозяйственная номенклатура поняла, что преимущества от долгожданной свободы от диктата Сталина в значительной степени нейтрализуются непродуманными, хаотичными действиями нового лидера, задергавшего всех — от инструктора сельского райкома до члена Политбюро ЦК КПСС. Но самое главное, партийная верхушка увидела, что системный механизм управления расстроен и налицо угроза полного ступора.

Приход на пост главы партии Л. И. Брежнева означал, что верхи КПСС решили спасать систему на пути консервации ее механизма, отбросив излишне тяжелые сталинские «детали» и всевозможные хрущевские надстройки и пристройки. Во второй половине 1960-х — начале 1970-х гг. у многих членов партии действительно были заблуждения, что советская социалистическая система может стать конкурентоспособной, если избрать средний путь между крайностями сталинизма и хрущевизма. Нередко говорят, что брежневское руководство боялось реформ и ввело страну в стагнацию. Но эта боязнь шла от того, что реформы, в их совершенно правильном представлении, могли идти только по пути возрождения частной собственности и конкуренции. То есть на повестку дня вставал вопрос об отказе от основных «завоеваний» революции, на что ни Л. Брежнев, ни его ближайшие соратники в силу своих идейных убеждений, интеллектуальных способностей, привычек и традиции пойти были не в состоянии. Тупик «сталинизма», а точнее коммунизма, был очевиден. Что только не делали, чтобы вдохнуть в экономику жизнь. Социалистическое соревнование, начатое еще в 1920-е гг. и призванное заменить конкуренцию, к началу 1980-х гг. полностью себя изжило и выродилось в формальность, а то и в обман. Периодически насаждаемые кампании по развитию критики и самокритики тут же сходили на нет, борьба за инициативность масс наталкивалась на равнодушие большей части общества.

В то же время было бы неверно утверждать, что в «постсталинский» период, в годы хрущевской суматохи и брежневского «застоя» в Советском Союзе не было достигнуто значимых результатов в экономике. Безусловно, они были, в том числе мирового уровня. Любой наш человек сразу вспомнит о космонавтике, о военно-промышленном комплексе, об отдельных успехах в тяжелом и среднем машиностроении, о ряде гигантских строек. В общем, как в бардовской песне конца 1960-х: «Зато мы делаем ракеты, / И перекрыли Енисей, / А также в области балета / Мы впереди планеты всей». Ну, о балете немного позже. Что касается экономических и научно-технических достижений, то они происходили на направлениях концентрации максимально возможных сил и использования все тех же полувоенных мобилизационных методов (секретные города, предприятия, комсомольские и партийные «путевки» на ударные стройки, «битвы за урожай» и т. п.). Все это, как правило, сопровождалось массированными, назойливыми пропагандистскими кампаниями, эффективность которых падала с каждым годом, пока они окончательно не выродились и не стали давать обратный (негативный) результат.

Такие методы обеспечивают решение какой-то острой проблемы, провала, отставания в определенной отрасли, но никак не поступательное развитие экономики. Казалось, социалистическая система должна была рухнуть уже к концу 1970-х гг., но она протянула еще десяток лет. Во многом ее живучесть объяснялась отношением к жизни наших людей того периода. На арену страны в середине 1950-х гг. вышли предвоенные дети. Это было особое поколение. С одной стороны, они сформировались в атмосфере войны, победы, великого подвига народа. Дети фронтовиков или беззаветных тружеников тыла, они в своем большинстве впитали в себя чувство победителя, чувство гордости и достоинства. С другой, они обостренно понимали, что после тяжелейших испытаний наш народ вправе надеяться на лучшую жизнь. Молодые, энергичные, до некоторой степени освобожденные от жесткого сталинского регламентирования, мелочного контроля, они бросились создавать эту «лучшую жизнь». Во многом благодаря им были достигнуты прорывы в науке, технике, состоялась целина, развернуты огромные стройки 1960–1970-х гг. Было много фантазий, мечтаний, возвеличивания человеческих возможностей, роли науки, которая перевернет весь мир и сделает жизнь неимоверно легкой и счастливой. Конечно, все это, лишенное духовного смысла, впоследствии приведет к глубоким разочарованиям, мучительной перестройке сознания, а немалую часть — к уходу от активной жизненной позиции. Но тогда, в 1960-е и 1970-е гг., поколение предвоенных детей самоотверженно трудилось над созданием материально-технической базы социалистического государства. И хотя цель не была (и не могла быть) достигнута, то, что это поколение создало, во многом спасло Россию от гибели в 1990-е гг.

Однако к началу 1980-х гг. у тех, кто «тащил» страну, накопилась усталость, прежде всего моральная. Им уже к пятидесяти, а жить приходится по-прежнему надеждами. Работы много, а достатка мало. Энтузиазм прошел вместе с молодостью, на первый план выходят житейские заботы. А тут еще с Запада все обильнее поступает информация, как хорошо там живется: в магазинах все есть, зарплаты не чета нашим, по два автомобиля почти в каждой семье, нет политзанятий и вообще никакой «обязаловки», свобода. Дряхлеющее руководство СССР вызывало только насмешки, становясь мишенью бесчисленных анекдотов. У предвоенных детей еще теплилась надежда, что если омолодить, осовременить Политбюро, то, может, дела пойдут лучше. Но послевоенные поколения уже не верили в преимущества социализма. Многие с тоской смотрели на Европу и США. В 1977 г. генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев объявил, что создана «новая историческая общность — советский народ». В те годы уже во многом дискредитировавшая себя советская власть со своими «открытиями» вызывала в народе подтрунивание и насмешки. Но стоит признать, что во многом Брежнев был прав. В середине 1970-х гг. трудно было говорить о прежнем народе, жившем идеалами русской цивилизации. К тому времени подрастало уже третье советское поколение большей частью некрещеных людей. Церковь находилась в полузапрещенном состоянии, сотни тысяч храмов по всей России были закрыты, загажены или превращены в руины, в обществе процветали пьянство, показуха, казнокрадство. Чем больше на телевидении выступал очередной генсек с очередными заклинаниями о преданности народа делу партии, тем больше в среде молодежи пользовались популярностью американские песни, джинсы и кроссовки. Страна стремительно катилась вниз.

Советское руководство, сформировавшееся в идейном плане в 1930-х гг., уже ничего не могло, да и не способно было что-либо изменить — система, созданная Лениным-Троцким-Сталиным, не реформировалась и не развивалась. Она удерживалась только с помощью жесткой диктатуры и массовых репрессий, что было уже невозможно осуществить в силу изменения народного сознания, его абсолютной усталости от жизни под прессингом, от обманутых надежд. Практически полностью исчезли, переродились те, кто мог бы применять такие репрессии, на ком держалась бы диктатура.

Помнится, в 1982 г. в Белграде я разговорился со своим хорошим знакомым, сербским политологом. Он спросил: «Как ты думаешь, сколько еще продержится коммунистическая власть в СССР?» — «Лет десять», — неожиданно для себя ответил я. Дома задумался, почему я так сказал, и пришла мысль: «Потому что коммунистов фактически уже нет». Да, именно так — были миллионы членов КПСС, а коммунистов по содержанию, по идейности, готовых с риском для жизни защищать «дело Ленина и партии», стало крайне мало. Когда большевики в 1917 г. узурпировали власть, все, кто не хотел отдавать им Россию, взялись за оружие и бились несколько лет, пытаясь отстоять свою правду. В 1991 г. не было даже сколь-нибудь массовой демонстрации в защиту КПСС, советской власти — до такой степени разложилась система, к которой сегодня призывают вернуться современные коммунисты. Некоторые из них сейчас воздыхают, что очень короткое время КПСС и страну возглавлял председатель КГБ Ю. Андропов. Сторонники твердой руки «а-ля Сталин» рассчитывали, что он «наведет порядок». Но дальше вылавливания прогульщиков в пивных и в кинотеатрах дело не пошло и не могло пойти. Андропов сам не знал, как спасать социализм. Заигрывая с либеральной советской интеллигенцией, с «прогрессивной группой» в аппарате ЦК КПСС, он в то же время боялся реформ, понимая, что они приведут к полному слому советской власти.

В руководящих органах партии и государства к этому времени сформировалась небольшая прослойка советников, помощников, консультантов, заведующих отделами, секторами, в основном из поколения предвоенных и военных детей, которые вынашивали идеи решительного перевода советского социализма на западный социал-демократический путь. Они, конечно, как большинство членов КПСС, уже были коммунистами только на словах, являясь, по сути, конформистами, которых связывало со страной главным образом зарплата и возможность делать политическую или чиновничью карьеру. Шеварднадзе, Яковлев, Бовин и другие плохо представляли, как осуществить переход от социализма к капитализму (естественно, с «человеческим лицом»), но были твердо уверены, что иного выхода нет — надо ввязаться в бой, а там кривая сама выведет.

В лидеры, который мог решиться на демонтаж «развитого социализма», был выдвинут М. С. Горбачев, которого еще Андропов рассматривал в качестве перспективного политика. Сегодня много говорят о предательстве Горбачева и его подельников, о западных «агентах влияния» в советском руководстве. Агенты, наверное, действительно были. Они всегда есть и долго еще будут. Когда страна крепка, общество здоровое, народ уверенно смотрит в будущее, и агентов минимум, особенно в верхах, и влияние их ничтожно. Когда же все находится в разложении, здесь и агентам раздолье. Так что дело, по большому счету, не в них. С таким же успехом предателями можно назвать и миллионы членов партии, которые в повседневной жизни изменяли идеалам коммунизма, совсем не собирались рисковать положением, карьерой, да и просто личным спокойствием ради их осуществления или защиты. Через год-полтора «перестройки» только совсем неразвитым в политическом отношении людям было неясно, куда ведет Советский Союз Горбачев. Но кроме глухого ропота, издевательских анекдотов, нескольких осторожно-критических выступлений на пленумах и конференциях партия ничего противопоставить не смогла. Ее дело умерло. Были ли мы, члены КПСС, в этой ситуации предателями? Думаю, что нет. Ведь идеи ленинизма умирали, прежде всего, в наших сердцах, остывала, уходила вера в светлое будущее, возникало отторжение искусственных, нежизнеспособных схем, равнодушие к лозунгам, призывам, которые стали казаться нелепыми и смешными. Умирало то, что кровавым насилием, запугиванием, обманом, соблазном было навязано русскому народу. Исчезало придуманное государство с придуманным названием.

Весь вопрос был в том, чтобы выбрать путь, решить, в каком направлении двигаться. Для Горбачева и Ко это было ясно — на Запад, к США, американцы нам помогут, примут и обласкают. Оно и понятно, другого наши партийцы и не знали. Запад, особенно после войны, стал важнейшим фактором жизни Советского Союза: его «догоняли», с ним соревновались, его боялись, им интересовались. Если наша модель не работает, значит, надо хвататься за ту, которая функционирует, да еще успешно. Другой такой модели, кроме западной, в мире не было. Обратиться к прошлому, к собственно русскому опыту, прежде всего в надстроечной сфере, в голову прийти не могло. Ведь все дореволюционное выжигалось, вытравливалось из памяти народной, носители русской цивилизационной идеи, православные имперцы истреблялись, а в период позднего упадка советской системы подвергались травле, выталкивались на обочину общественной жизни. После жесточайшего 70-летнего преследования русская идея только-только начала пробиваться сквозь толщу коммунистической и либеральной клеветы. Эти робкие ростки насмерть перепугали партийную номенклатуру. Председатель КГБ Ю. Андропов пишет записку в Политбюро с выводом, что главной опасностью для страны является русский национализм (!).

По настоянию Андропова фактически были сведены на нет все мероприятия по празднованию в 1980 г. 600-летия Куликовской битвы. Но партийные лидеры беспокоились напрасно. Умами и сердцами образованной части советского общества завладели идейные наследники тех, кто в феврале 1917 г. уже пытался свернуть Россию на западный цивилизационный путь. Тогда все это быстро закончилось катастрофой. К ней же перестройщики-«февралисты» задорно повели страну и в 1991 г. Катастрофа повторилась. Государство обрушилось, от него отпали не только национальные окраины, но и территории единой русской истории, культуры, языка и традиции — Украина, Белоруссия, а также земли, плотно населенные славянами, — Северный и Восточный Казахстан. Это уже не только геополитическая катастрофа, а национальная, что значительно трагичнее и опаснее. В истории, бывало, гибло государство, чтобы сохранился народ. У нас русский народ был не только осоветизирован, т. е. во многом потерял свое национальное лицо, но оказался к тому же и разделенным. В таком состоянии он не мог противостоять русофобской, антидержавнической политике ельцинской либеральной группировки, подвергшей страну полному разграблению и подчинению западным интересам.

Формально в 1991 г. советская власть пала, но новое государство в полном смысле пока не состоялось. Если в социально-экономической области произошли во многом коренные перемены, то в области ментальной, мировоззренческой духовной мы одной, а порой и двумя ногами все еще в Советском Союзе. Оттуда родом и олигархи, и политики, и киллеры, и коррупционеры, и большинство нашего народа. И не столько потому, что в СССР прошли их молодые или даже зрелые годы, сколько потому, что мало у кого произошла глубокая переоценка всего того, что пережила наша Родина. Для осознания трагичности российской истории, недавнего прошлого, подлинных причин событий ХХ в. необходимы серьезная внутренняя работа, внутреннее покаяние, очищение ума и души от чуждых и ложных ценностей. Однако советские штампы, советские подходы по-прежнему преобладают и в политике, и в экономике, и в гуманитарной сфере. Можно сказать, что Российская Федерация существует в условиях продолжения гниения советской власти, советизма. Значительно затягивает этот неприятный во всех отношениях процесс либерализм, получивший широкое распространение в образованной части общества, особенно в околотворческой столичной среде и в бизнес-менеджерских структурах.

Либерализм — это абсолютно чуждая русскому духу идеология, которая, как заразная бацилла, разъедает организм нашей нации, если его духовная защита серьезно ослаблена, как в 1917 г., или в значительной степени разрушена, как сегодня. Либерализм и коммунизм смыкаются в главном — в жестком неприятии стержня государства, нации, народа. Отсюда и неприятие исторической России, традиции, народной культуры. Расхождения в вопросах социально-экономической политики, порой весьма принципиальные, никак не отменяют тот факт, что оба этих идейных течения последовательно враждебны интересам русского и других народов России.

Ф. М. Достоевский определял либерализм как русоненавистничество. Почему либералы так не любят русских, русскую идею, русскую традицию? Не за внешний же вид, не за характерные черты лица и т. п. Этническая составляющая в русскости не главная. Русскость — это, прежде всего, состояние духа, выражающееся в вере, в Православии. Значит, они не любят нас из-за Христа, из-за нашей преданности ему. Удалось лишить наш народ веры — и превратились мы из русских в советских, и таковыми многие, по сути, остаются, ибо не возвратились еще на тысячелетний путь наших предков. Коммунисты в принципе не терпят русскость по тем же причинам. Достоевский пророчески называл их бесами, которым ненавистно само имя Христово. Круг замкнулся. Пусть никого не смущают словесные заигрывания современных членов компартии с Церковью — они не принесли покаяния за кровавый террор в отношении верующих русских людей, и многие из них только ждут своего часа. В этот круг попадают и так называемые «русские националисты», нападающие на «жидовскую веру во Христа» и поклоняющиеся различным идолам или своим амбициям. Ненависть к Христу, а значит, к подлинной русскости, объединяет на Болотной площади и проспекте имени Сахарова, казалось, таких внешне разных либералов, левых и националистов. Здесь речь о глубинных, сущностных причинах их совместных акций, а не о словесном оформлении, на которое реагирует неискушенная в политике и ценностно дезориентированная масса москвичей.

Нельзя сказать, что руководство Российской Федерации последних двенадцати лет атакуется непосредственно за его стремление вернуться к истокам, к исторической России. Тем более что такого стремления особенно и не заметно. На поверхности выглядит так, как будто люди с Болотной бьются против реальных пороков нынешней системы — потрясающего по своим масштабам казнокрадства, равнодушия и безнравственности значительной части чиновничьего аппарата, чудовищной формализации жизни обычных граждан. Однако главной причиной всех этих выступлений за «настоящую демократию» является страх, что В. В. Путин своей самостоятельной политикой, часто противоречащей «идеалам» и интересам либералов и коммунистов, может, сознательно или нет, создать условия для поворота нашего народа к своим традиционным ценностям. Этим объясняется и столь активная поддержка, граничащая с прямым вмешательством, оппозиционных болотных сил со стороны США и некоторых западных стран. Для них возрождение исторической России означает крах многовековых усилий по ее ликвидации.

Ф. М. Достоевский в «Дневниках писателя» заметил: «Русский и православный — слова-синонимы; русский без Православия — дрянь, а не человек». Страшная фраза, но точная и, как это ни горько признавать, во многом характеризующая идейно-нравственное состояние нашего общества. Вот когда дали о себе знать последствия кровавого выкорчевывания из народного сознания тысячелетних духовных ценностей, традиций, подмена их советским «моральным» кодексом строителя коммунизма. Обезбоженные, зовущие людей к ложной цели, они исчезли «яко дым». И оказалось, что ничего не осталось, или почти ничего. Успехи в области балета не смогли остановить катастрофическое падение нравственности, разгул самых низменных устремлений и инстинктов. Воспитанное советской пропагандой, культурой и семьей общество в одночасье выдало «на-гора» мерзкое зрелище, масштабы которого Ф. М. Достоевский, скорее всего, не предполагал.

Противоядием преступности, криминальной и моральной, захватившей в 1990-е гг. всю страну, могла стать вера. Однако возвращение к ней серьезно замедлялось густопсовым атеизмом и богоборчеством, внедрявшимся в сознание нашего народа в течение семи десятилетий. Некоторые положительные изменения произошли в 2000-е гг.: окрепла Русская Православная Церковь, выросло число верующих. Но одновременно проявились и негативные моменты. В последнее время священноначалие стало приоритетное внимание уделять административным, хозяйственным, финансовым вопросам, внешней деятельности в ущерб, на наш взгляд, духовному воспитанию паствы и клириков. Появляется угроза формализации церковной жизни, обмирщения ее, подмены духа материальным, служения страстям и личным амбициям. В таком состоянии Церковь и верующие не смогут не только стать примером, указывающим путь к Истине, но и выдержать сколь-нибудь серьезное давление на них антигосударственных и русофобских сил. Если ядром Церкви не будут молельщики, если священники не будут заниматься своим прямым делом — участвовать в созидании душ пасомых, прекратив массовое увлечение публицистикой, сочинительством романов и пьес, то мы проиграем, не успев вступить в бой. Безусловно, в Русской Православной Церкви подавляющее большинство батюшек — самоотверженные, бескорыстные и смиренные труженики на ниве духовного возрастания нашего народа. Служат они этой главной и, по сути, единственной цели в тяжелых, порой в нищенских, условиях. Честь им за это и хвала. Но, к сожалению, перед глазами народа, особенно мало- или вообще внецерковного, чаще предстают иные церковные служители: политиканствующие, председательствующие, самоутверждающиеся. Все внешне чинно, благолепно, а духа нет, и люди это чувствуют. Чтобы создать условия для выхода на путь возвращения к идеалам Святой Руси, то есть к идеалам России, которую мы потеряли в 1918 г. после расправы над помазанником Божьим — Русским царем и его семьей, нужна огромная духовная работа каждого нашего человека, нужно глубокое и искреннее внутреннее покаяние, нужно возрождение в народе самого главного его достоинства «во вся веки»: любви к ближнему и дальнему, а значит, любви к Богу. Без активного созидательного участия иерархов, священников, монашествующих эту задачу не решить. Она, конечно, стократно сложнее, чем все остальные задачи, стоящие перед Церковью, но это не повод, чтобы уходить от нее, прикрываясь кипучей и, нередко, трескучей внешней деятельностью. Без духа нет веры, и дела без духа мертвы.

Увлекаясь внешним, мы можем оказаться в нынешнем положении католической Церкви. Ранее она упорно стремилась всюду подчинить себе государственную власть. Римский папа почитался ею не только высшим духовным лидером, но и главным светским государем. Он мог смещать, в случае их неповиновения, королей и даже императора Священной Римской империи. Ныне же, особенно после II Ватиканского собора, перед лицом духовного кризиса Ватикан пошел навстречу человеческим страстям и своеволию, подлаживая под них Церковь. Отменили латынь, обязательность поста, разрешили священнику совершать мессу лицом к народу, то есть спиной к Богу, упростили одеяния священнослужителей, вынесли алтарь в центр храма, стали придавать чрезмерное значение проповедничеству, чтению мирянами во время службы Священного Писания. Результатом всех этих нововведений, призванных привлечь людей в Церковь, стало ее обмирщение. Католичество растеряло большую часть своей паствы даже в таких еще недавно религиозных странах, как Италия и Испания. Сегодня в огромных католических соборах Европы бродят лишь гулкое эхо да вездесущие группки японских туристов. Поэтому утверждение некоторых наших поборников Православия, что католичество представляет для нас серьезную опасность своим прозелитизмом, преувеличены. В настоящее время католичество скорее закрытый элитарный клуб, чем христианская Церковь. Для нашей Церкви в первую очередь представляют опасность не католичество и даже не сектанты, а новое обновленчество внутри самой Православной Церкви, которое, под сладкие разглагольствования о необходимости «повернуться лицом к народу», на самом деле покушается на чистоту Святого Православия и Святоотеческого учения.

Наряду с коммунистическим и либеральным путями развития одинаково ложным и тупиковым является путь так называемого «русского национализма», который, по сути, представляет собой гибрид язычества и национал-социализма, окрашенных в «русские тона». Определенные силы, враждебные нашей стране, давно поняли, что такой «русский национализм» в руках опытных провокаторов может стать смертельно опасным. Причем в данном случае мы сталкиваемся с особо изощренным цинизмом. Ведь нашей молодежи навязываются для подражания носители абсолютно враждебной России идеологии. Не может не вызывать чувства возмущения и тревоги за наше будущее молодой человек, «кидающий зигу» и отмечающий день рождения Гитлера, того самого, что собирался сделать из русских вечных рабов, умеющих считать до десяти, и уничтожил миллионы наших соотечественников. Фашизм является такой же богоборческой идеей, привнесенной с Запада, как и марксизм. Выдающийся русский военный историк А. А. Керсновский, находясь в эмиграции, писал: «Когда наконец мы поймем, что иностранные националисты, будь то испанские белогвардейцы, французские „огненные кресты“, немецкие наци и итальянские фашисты, есть такие же враги нашей Родины, как и преследуемые ими коммунисты?» Похоже, что этого до сих пор не понимают наши сегодняшние националисты, вскидывающие руку в фашистском приветствии или вопящие «хватит кормить Кавказ». Очевидно, что такие примитивные лозунги находят поддержку у части нашей молодежи, брошенной государством в идеологическом плане на полный произвол. Вот этим и пользуются враги России и Православия, пытающиеся подорвать нашу страну с помощью как левых, так и правых радикалов. Опьяненная безумством толпа кричит: «Москва для москвичей — бей хачей!», и им невдомек, что слово «хач», «хачик» происходит от армянского «խաչ», что означает «крест». Таким образом, т. н. «русские националисты» дословно призывают к следующему: «Москва для москвичей — бей Крест!» Спрашивается, что в этих людях осталось русского? В лучшем случае имя и фамилия.

Русский национализм может быть благотворным только тогда, когда является частью державной православной идеологии. В этом случае его предназначение — хранить Святую Русь в душе и нести свет Христов другим народам. Когда понимание этой миссии уходит из русского державного национализма, он становится местечковым и, как правило, перерождается в фашизм.

А сколько было поднято шума со стороны тех же «националистов» по поводу исполнения кавказцами лезгинки на улицах и площадях Москвы! Спору нет, этот танец зачастую используется выходцами с Кавказа в провокационных и хулиганских целях. Только борцам с лезгинками стоило бы призадуматься, почему в ответ, рядом с танцующими кавказцами, не выйдет толпа, хотя бы в несколько десятков русских москвичей, и не спляшет русского? Не вызывает сомнений, что если бы в ответ на танцы и пение гостей с Кавказа многотысячная толпа грянула: «Встань за веру, Русская земля» или даже лирическую «Однозвучно гремит колокольчик», то лезгинки потеряли бы всякую свою остроту и провокационность и стали бы восприниматься нами тем, чем они есть на самом деле, — красивыми национальными танцами кавказских народов. Но в том-то и дело, что, в отличие от кавказцев, большинство русских не знает ни своих народных песен, ни танцев. Наша молодежь растет на отечественной и иностранной попсе, которая не содержит в себе ничего национального и является самым откровенным словесным и духовным мусором. Стоит ли удивляться, что такой молодежью легко манипулировать?

Россия может быть только империей, иначе она погибнет как цивилизация. Мы, русские, — имперский народ и несем перед Богом ответственность за те народы, которые жили и живут вместе с нами. Любой, кто выступает за образование т. н. «Русской республики», за отделение каких-либо территорий от России, есть вольный или невольный враг российской государственности.

Однако здесь надо четко определиться, что мы понимаем под словом «империя». Слово «империя» несет в себе, прежде всего, духовный смысл. Империя в русском понимании — это конгломерат разных народов, отличных друг от друга по языку и вере, но признающих четыре скрепляющих основы: единого Державного Правителя, государствообразующую нацию, государствообразующую веру и единство территории. В Российской империи все ее народы были равны перед Богом, царем и законом. Все это вместе взятое создавало особую русскую православную цивилизацию. Многочисленные народы, живя в Российской империи, никогда не считали свои земли ее колониями, да они никогда ими и не были. Сохраняя свою самобытность и культуру, народы империи называли себя русскими. Слово это означало не национальную, а духовно-нравственную принадлежность к определенной системе ценностей. Слово «русский» было прилагательным (национальность обозначалась как «великоросс»). Можно ли себе представить «французского алжирца» или «английского индийца»? В России же существовали русский татарин, русский поляк, русский армянин, русский немец, русский еврей.

Только в Российской империи представитель некоренного народа, в западном понимании «туземец», мог занимать государственные посты, в том числе и самые высокие. Так, например, при императоре Александре II армянин граф М. Т. Лорис-Меликов фактически был главой правительства.

Мусульмане состояли в самых элитных частях русской Императорской гвардии, даже в личном конвое Императора. Русские государи всегда с большим уважением и заботой относились к мусульманам-конвойцам. Шеф корпуса жандармов при императоре Николае I граф А. Х. Бенкендорф составил правила обращения со служившими Царю горскими мусульманами: «Не давать свинины и ветчины… Строго запретить насмешки дворян и стараться подружить горцев с ними… и маршировке не учить, стараясь, чтобы горцы с охотой занимались этим в свободное время… Телесным наказаниям не подвергать: вообще же наказывать только при посредстве прапорщика Туганова, которому лучше известно, с каким народом как обращаться… Эффендию разрешить посещать горцев, когда он желает, даже в классах… Чтобы во время молитвы горцев дворяне им не мешали… Наблюдать, чтобы не только учителя, но и дворяне насчет веры горцев ничего худого не говорили и не советовали переменить ее…»

В начале ХХ в. в столице Российской империи Санкт-Петербурге наряду с храмами господствующей православной религии свободно действовали католические костелы, протестантские церкви, самая большая в Северной Европе того времени соборная мечеть, самая большая в Европе синагога, буддийский дацан. Все они были открыты с Высочайшего согласия. И так было по всей стране.

В 1917 г. мы отреклись от своего Богом предназначенного пути, мы пошли за чуждыми фетишами свободы, мы разрушили империю, и от нас отвернулись все проживавшие в ней народы. Мы сами стали духовной колонией безбожных сил. Как только русский народ согласился поставить земное выше Небесного, Россия исчезла как государство и цивилизация. Другие народы перестали видеть в русских носителей сакральной власти, в их представлениях русский народ стал таким же, как все, а значит, служить его стране стало не обязательно.

Российская империя и Советский Союз имели в определенной степени территориальную преемственность, но в духовно-нравственном отношении между ними был огромный разрыв. Более того, они являлись антиподами. К сожалению, нынешняя Российская Федерация тоже до сих пор является не только правопреемником СССР, но во многом духовно-нравственным наследником. А это значит, что, пока мы не вернулись к своим истокам, мы не вернулись в Россию. Возвращение это возможно только тогда, когда во главу угла мы снова будем ставить Божье дело, а не интересы бизнеса, политических партий и политических лидеров. В последний раз подобное произошло в 1941 г., когда весь наш народ ясно осознал, что если сейчас он не обратится к Богу, то его ждет рабство и уничтожение. И достаточно было даже не обратиться, а просто повернуться к утраченным ценностям, чтобы самый сильный и опасный враг был повержен.

Сегодня Русский Мир искусственно раздроблен. Доходит до абсурда: Киев, матерь городов русских, не является русским городом, так же как и другая колыбель русской государственности, Чернигов, или целые области Новороссии, политые русским потом и кровью. На этом фоне враги исторической России раздувают как местный, так и русский национализм. Нужно уяснить, что любой антирусский национализм, в какие бы одежды он ни рядился, является в первую очередь врагом своих собственных народов. Потому что крушение России как единого государства неминуемо приведет к порабощению и гибели все народы, ее населяющие. Убаюкивающие заверения местных националистов, что «стоит только избавиться от владычества России, и вот тут-то мы заживем…», являются не более чем лживыми перепевами с чужих слов.

Россия обречена или погибнуть, или вновь стать империей. Не для того, чтобы насильственно властвовать и повелевать чужими народами, а для того чтобы противостоять мировой лжеимперии, которая стремится покорить весь мир, навязать нам антихристианские лжеценности, которые уже погубили некогда христианскую Европу. В 1792 г. благочестивый французский король Людовик XVI на эшафоте перед казнью молил Бога: «Господи, да не падет моя кровь на Францию!» Но королевская кровь пала на нераскаявшийся французский народ, и сегодня в Европе нет более безбожной и более закрепощенной в духовном плане страны, чем Франция. Мы видим, как духовный агрессор ведет беспощадную войну с государствами, народы которых не хотят отказываться от христианских ценностей. Не случайно «финансовый кризис» больнее всего бьет по православной Греции и католическим Италии и Испании. В создаваемом новом «демократическом» концлагере не может быть места христианству. Поэтому нас тоже всеми силами стараются заставить отречься от Христа, от Церкви, от семьи, с тем чтобы потом затащить, встроить в западный глобалистский «рай», который на самом деле является настоящим адом. Только православная империя, соединив в себе волю всех верующих в Единого Бога народов, сможет остановить наступление этого всемирного концлагеря.

 

«Плоды сталинской эпохи — разорение страны, пьянство и бандитизм»

Протоиерей Димитрий Смирнов , священнослужитель Русской Православной Церкви (митрофорный протоиерей), церковный и общественный деятель; настоятель нескольких храмов; проректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета; председатель Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства.

* * *

В начале 1990-х гг., когда многие жители России впервые открыли для себя Церковь, бывшие партийцы в массовом порядке приходили в храмы и каялись, что были коммунистами. Сталинизм в ту пору осуждался безусловно и, кажется, всеми. Сейчас, спустя четверть века, не такое уж редкое явление — молодой человек, громко именующий себя «православным сталинистом». Почему народная память оказалась такой короткой? Каковы духовные корни возрождения симпатии к Сталину? Может быть, у вождя действительно имелись заслуги, искупающие многие из сотворенных им и его приспешниками беззаконий? Мы беседуем с известным священником, к мнению которого многие прислушиваются, настоятелем нескольких московских храмов (в том числе храма свт. Митрофана Воронежского на Хуторской и храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Петровском Парке), председателем Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства протоиереем Дмитрием Смирновым.

— Некоторые считают: не столь важно, кто как относится к Ленину и Сталину, это личное дело каждого. А как думаете Вы?

— Когда я был помоложе, то считал, что это вопрос — принципиальный. А сейчас замечаю, что, как бы человек ни относился к чему-то, мое отношение к самому этому человеку не меняется. Те, кто любят Сталина, любят не его самого, а — свое мнение о нем. Когда любитель зимней рыбалки проваливается под лед, то в этот момент перестает ее любить. Войти в сталинизм во второй раз, к счастью, нельзя, в это смысле эта забава более безопасная.

Но христианином человек не может стать, если внутренне не отторгнет коммунистическую религию. Существуют специальные чины отречения от заблуждений при переходе к христианству от иудаизма, от ислама, даже из христианских конфессий в православие. Так же и здесь: неплохо бы, чтобы человек проходил через такой чин. Некоторые считают, что коммунизм — это всего лишь социально-экономическое заблуждение, но в нем есть все признаки религиозного учения. И вот такое двоеверие — конечно же, не дает возможности человеку стать полноценным христианином. Коммунизм нужно преодолеть.

В 1990-х гг. в Церковь шли толпы мужчин, которые на исповеди каялись в том, что были коммунистами. Многие сейчас стали активными христианами. А тогда они считали очень важным отвергнуться этого мировоззрения в форме покаяния.

Сталин, конечно, был коммунист, хотя и ревизионист. Правда, он был такой демагог, так часто менял взгляды, что трудно использовать его высказывания в доказательство [того или иного мнения о нем].

— Тем не менее, в последние годы сложилась довольно влиятельная группа людей, которые называют себя православными — и при этом почитают Сталина, называют его «эффективным менеджером»…

— Я слышал такое выражение. Перевод этого слова я знаю, но не знаю, что оно означает в российской действительности. Я думаю, [персидский] царь Дарий был не менее эффективный менеджер. И [древнеегипетский фараон] Аменхотеп II. Или Темучжин [впоследствии стал именовать себя Чингисханом].

— Это все фигуры, сравнимые со Сталиным?

— Ну нет, масштаб личности другой. Темучжин будет все-таки покрупнее, на мой непросвещенный взгляд. Известно о некоторых человеческих проявлениях Сталина, которые говорят о его слабости. Как человек, который провел детство в бараке, я могу с уверенностью сказать, что Сталин был трусоват. Очень по-серьезному, глубоко. Как личность. Связано ли это было с его сухорукостью или с чем-то другим… Но, конечно, он был умен, а лучше сказать — хитер. И со способностями. Вкус к литературе у него был.

Это личность, которая стоит того, чтобы ее описали. Но самый точный портрет Сталина, мне кажется, нарисовал Фазиль Искандер, Царство ему Небесное, в рассказе «Пир Валтасара». Он будто бы заглянул в самое нутро этой глубокой пещеры.

— И изобразил сталинскую страсть к издевательству, унижению тех, кто и так ниже его по статусу…

— Это у него было чисто блатное. В камере делать нечего, вот уголовники и развлекаются, подтрунивают над младшими, пользуясь своими «титулами»: этот «вор в законе», а тот — не «в законе»… Сталину было все можно. И он этим наслаждался.

По-видимому, у Сталина было некое заболевание параноидального характера, хотя точных сведений об этом нет.

— Из этого, видимо, рождался и его страх перед подчиненными?

— Нет, я думаю, страх был изначала. Он чувствовал свою слабость. Знал и слабую свою подкованность в коммунизме, и то, что некоторые его воззрения противоречат «столбовой дороге» интернационала. И по крестьянскому вопросу, и по устройству государства он сильно расходился с той интерпретацией марксизма, которой придерживались старшие товарищи по партии. Те ему на это указывали и немножко его… презирали. Что рождало у него желание отомстить. Вполне в его горском духе.

— Уже одно это показывает, что никаким христианством там и не пахло…

— Нет, пахло. Но и только. Он учился в семинарии (правда, не окончил), мать готовила его к служению в Церкви, наверняка была женщина религиозная… Какое-то знание о Церкви у Сталина сохранилось; и в окружении его были люди, вышедшие из церковной среды — маршал Василевский, Микоян, который вообще Духовную академию кончил…

— Но при этом к началу войны на свободе оставалось считанное количество архиереев.

— По-моему, всего три. Они-то и были привезены в Кремль в ночь с 4 на 5 сентября 1943 г. [Это были патриарший местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский), митрополит Алексий (Симанский) и митрополит Николай (Ярушевич). После их встречи со Сталиным Русская Церковь избрала нового патриарха, были вновь открыты духовные школы и амнистировано несколько ранее осужденных священнослужителей].

— Есть популярное заблуждение о Сталине — якобы он восстановил отношения с Церковью.

— Он их не восстановил, а просто дал Церкви возможность открыть некоторые храмы. Вслед за Гитлером. Гитлер, не будучи христианином, был политик — и он эту «карту» использовал в своей игре. Смотрите, ваше руководство — жидокоммунисты — закрывают храмы и убивают священников, а я вот — разрешаю. Я думаю, именно эти действия Гитлера подтолкнули Сталина к тому, чтобы закрыть Союз воинствующих безбожников и дать Церкви некоторые послабления. Если бы он это сделал от сердца, то Губельмана расстрелял бы [Миней Израилевич Губельман — председатель Союза воинствующих безбожников, известен под псевдонимом Емельян Ярославский]. Ведь в ленинском ЦК Сталин оставил в живых единицы, и Губельмана в том числе.

Я не могу себе представить, чтобы в Сталине проснулось что-то доброе по отношению к вере. Он не любил и семинарию, и все, что относится к Церкви. Хотя он кое-что и изучал, но мистическую сторону Церкви он не мог понимать.

— Еще один миф о Сталине — будто на смертном одре он в чем-то покаялся. Конечно, мы не можем знать, что происходило в его сердце в эти последние дни…

— Мы доподлинно знаем, как эти последние дни у него проходили. Как он мокрый лежал рядом с диваном и ничего не мог сказать. О каком покаянии тут идет речь… Хотя я сам иногда приходил к умирающим и, обращаясь к человеку, который находится в агонии, несколько раз убеждался, что он и слышит, и понимает.

— Современные сталинисты ставят в заслугу вождю победу над Гитлером, разгром «милитаристской Японии», перевооружение армии, ликвидацию ядерной монополии США, восстановление экономики после войны, отмену карточной системы… Заслуженно?

— Сам Сталин, когда война закончилась, поднял тост за русский народ. Он был человек умный и понимал, кто выиграл эту войну. А уж что касается Японии — я с большим трудом представляю, как Сталин на коне едет на дальневосточные границы и там руководит кем-то или чем-то.

О его стратегическом гении вообще ничего не известно. Сталин ставил задачи, но они носили, на мой взгляд, скорее политический характер. Отнюдь не военный. В военном деле Сталин мало что понимал, хотя за годы войны, конечно, кое-что освоил — хотя бы терминологию. Генералов стал жалеть: не как раньше — расстрелял и все, а взялся вывозить их самолетами с поля боя. Какая-то прагматика в нем наметилась.

Но войну выиграл не Сталин. Подписанный им приказ «Ни шагу назад» никак не назовешь действием, которое спасло армию от разгрома. Армия была не подготовлена, целый год отступали, а лучше сказать — бежали сломя голову, при том что [изначально] имели не меньше и тяжелого вооружения, и авиации, чем враг.

— Однажды Вы сказали, что даже по Франции, которая, как считается, не сопротивлялась, гитлеровские войска продвигались медленнее, чем по советской территории в первые месяцы войны.

— Да. Огромное количество людей сдавалось в плен. Такого у нас в России не было никогда.

Поэтому я и не отношу победу в войне на счет Сталина. Да, это было при нем. Но был ли Сталин, не был — мы бы все равно выиграли войну.

— Те, кто приписывает Сталину заслуги — от побед над внешнеполитическими врагами до снижения цен в магазинах — почему-то напрочь забывают о том, какой ценой они были достигнуты. Сколько людей Сталин уничтожил!

— Ну да. Все эти послевоенные снижения цен — это же были, как сейчас принято говорить, пиар-акции. Народ-то простой: цена снизилась — а какие манипуляции с зарплатами проводились, никто не задумывался. Эмиссия денег всегда была в руках государства, можно было напечатать денег сколько угодно. А потом, регулируя цены на водку, все эти деньги забрать обратно. Что советская власть, начиная с конца 1920-х гг., благополучно и делала.

Я ставлю Сталину в вину еще и отношение к ветеранам. Целых 20 лет ни о каком Дне Победы никто не слышал, а ветераны без рук и без ног были свезены в отдаленные места, где мало-помалу умирали. Однажды я сам посетил такое место в Сухуми — и до сих пор у меня стоит перед глазами картина: обрубки людей шевелятся на траве под деревьями. Очень трудное зрелище. Чтобы пробудить сердце человека, показывают кадры из Бухенвальда, Освенцима — так вот это в том же самом ряду.

Я помню, как еще в детстве видел на улицах ветеранов-инвалидов, которые ездили на самодельных колясках с двумя деревянными утюгами в руках и просили деньги. Потом они все куда-то исчезли. А когда я стал постарше и побывал в Сухуми, увидел эту рощу, усеянную телами без ног, без рук, — то догадался, что произошло. Улицы городов просто очистили от неприятного зрелища…

У Сталина есть заслуги, но не те, о которых говорят его поклонники. Он все время спасал свою шкуру — и поэтому уничтожил практически всю ленинскую гвардию. С точки зрения интересов нашего народа это — заслуга, потому что ленинские последыши добили бы нашу страну обязательно. А у Сталина не было выхода: либо победить, либо быть повешенным за ребро, как Гитлер любил вешать.

— Ваше детство пришлось на последние годы жизни Сталина и первые годы после его смерти. Вы имели возможность лично видеть последствия его правления, плоды той эпохи…

— Не только лично. Когда я был молодым, то разговаривал с очень многими людьми, заставшими Сталина. Например, с теми, которые побывали в плену, или были лишены всех орденов… Встречался с маршалом Тимошенко. Плоды сталинской эпохи — разорение страны, пьянство, ставшее народной ментальностью, бандитизм. Я, например, в школу всегда ходил с ножом.

— Потому, что могли напасть?

— Не то что могли — нападали. Почти каждый день. Ты мог просто не пройти через «кордон» шпаны. Если показывал, что у тебя есть нож, тогда обычно проходил. Я, когда мне снится детство — детский сад или школа, просыпаюсь в холодном поту с чувством неизреченной радости от того, что это был сон. Была такая песня «За наше счастливое детство спасибо, родная страна» — я эти слова прочувствовал каждой порой своей кожи.

— Каковы, на Ваш взгляд, духовные корни такого явления, как современный «православный» сталинизм?

— Есть такой писатель Иван Солоневич. Он показал в своих книгах, что русский народ имеет инстинкт государственности. Почему Сталин в конце концов стал строить под ширмой марксизма новое государство, восстановил линейную вертикальную власть, стал ставить в министры толковых молодых людей? Он просто никогда ничего другого не видел и не знал.

Но странно ставить человеку в заслугу то, что он — прямоходящее существо. Так же для меня очевидно и то, что Сталин был всего лишь инструмент в руках Божиих. Бич Божий, своего рода прижигание, горчичник против коммунизма. Чтобы и Европа немножко исцелилась от этих идей, а фигуры вроде Луи Арагона, Пол Пота стали менее заметными на фоне Сталина. Чтобы люди увидели, что этот путь — путь зловредного безбожия — приводит к расчеловечиванию.

— Неосталинисты часто пытаются подкрепить значимость фигуры Сталина как раз тем, что он явился такой «метлой» в руках Божиих. Но как можно метлу благодарить за то, что кто-то ей метет?

— В том-то и дело. Мы оцениваем историческую личность в том числе и по ее душевным качествам. Когда мы говорим о некоторых римских императорах — гонителях христиан, то отдаем должное их образованию, талантам, подчас их благородству. А идеологически они были противниками христиан. Конечно, гонитель гонителю рознь — и по жестокости, и по масштабам. В случае со Сталиным масштаб репрессий был слишком велик.

Репрессии калечат и народ, и палачей. Наш народ до сих пор — искалеченный. Я как священник этого не могу не видеть. Это и есть последствия сталинского режима — искалеченность, непонимание того, что такое духовная жизнь.

— Хотя о духовности сейчас говорят как никогда много.

— Это такая форма тоски. Тот, кто говорит о недостатке духовности, не понимает, что это такое, и не знает, где искать ее источники. Иногда смотришь — очень симпатичные и серьезные люди заявляют о своем атеизме. Ну как не стыдно? Это все равно что заявить об обрезанности своих мозгов. Чем тут хвалиться-то? Тем, что ты не понимаешь, о чем поэзия Данте?..

— Господь запрещает нам судить других. И об этом любят вспоминать «православные» сталинисты: по их мнению, нельзя осуждать ни Ленина, ни Сталина.

— В детстве я услышал от кого-то из взрослых такую, можно сказать, притчу. Воспитательница в детском саду расхваливала «дедушку Сталина», а один трехлетний мальчик сказал: а мой папа говорит, что дедушка Сталин — сволочь. Папу этого арестовали и били, пока он не подтвердил, что говорил такие слова. После этого его карьера закончилась, а потом и сама жизнь.

Я поверил в эту историю. Моего собственного дедушку на Лубянке били целый год. Он, офицер лейб-гвардии, ни в чем не признался, и в конце концов его выпустили — но отбили все, что можно, так что он стал инвалидом и рано умер. А мог бы с его здоровьем жить гораздо дольше.

То, что дедушек бьют, я усвоил с детства.

Теперь — по поводу осуждения. Нас святые отцы научили так: отделять человека от его греха. Когда мы говорим о Наполеоне или о том же Данте Алигьери, мы же не имеем в виду конкретного человека, а говорим о персонаже истории. И можем судить об этом персонаже по его поступкам, разбираться в них, критиковать его. Даже наш золотой Пушкин не во всех своих проявлениях прекрасен, что ж тут делать. Человек, как говорил Достоевский, широк, не мешало бы сузить.

Но говорить о том, что такое добро, а что зло — необходимо. Есть такое наивное присловье — «чтобы зло не повторилось». Хотя, конечно, для человека очень важен собственный опыт, и, сколько мальчику ни говори, что не надо шпильку вставлять в розетку — все мальчики вставляют, поколение за поколением…

Осуждение — это другое. Это когда в тебе рождается к человеку злоба, ненависть, чувство мести. Когда это чувство разрушает тебя. Каким судом судишь — таким будут судить тебя. Ты можешь увидеть в другом только тот грех, который есть в тебе.

Мое отношение к Сталину не колеблется. Ничего плохого лично Сталину я не желаю, все-таки это был крещеный человек. Пусть Господь решает. Смерть Сталина у меня ассоциируется со смертью Сергея Прокофьева и Анны Андреевны, о которых я всегда молюсь в этот день — 5 марта.

А поступки Сталина — это его поступки, чудовищные и абсолютно по-человечески неприемлемые. Его любимая дочь Светлана рассказывала в книге, что однажды, когда ему второй день подряд дали на обед курицу, он выкинул ее в окно. Не хотел второй раз подряд курицу есть. Во время войны. Это поступок, может быть, объяснимый для «хозяина земли русской», которую он захватил (пусть не в борьбе, как Ленин с Фрунзе, а путем интриг — в данном случае не так важно). Но всякая личность в таких «мелочах» проявляется.

Беседовал Игорь Цуканов

 

Пик богоборчества

Виктор Владимирович Аксючиц , христианский философ, публицист, богослов, общественный и политический деятель, народный депутат РСФСР (1990–1993).

Разрушение духовных центров жизни, прежде всего Церкви, оставалось главной задачей коммунистического режима при всех метаморфозах его генеральной линии. К концу периода тотального наступления (к началу Великой Отечественной войны) режим становится яростно богоборческим, разрабатывается система государственного насаждения коммунистического образа мысли и жизни. Ленинская сатанинская одержимость по отношению к русскому православию при Сталине обретает формы государственной политики тотального истребления православия и верующих. Острие системы государственного атеизма направлено на радикальное изменение природы человека. Кампании индустриализации, коллективизации, культурной революции не только служат социально-политическим целям, но разрушают духовные основы жизни, связи человеческого общества, религиозное отношение человека к миру, жизни, людям, земле, труду… Труд превращают в галерное рабство, а цель жизни — в фикцию. Рождение, жизнь и смерть каждого человека проходят теперь не под сенью вечности, а укрываются в тени «светлого будущего».

Если христианство взращивало в человеке свободную богоподобную личность, то государственный атеизм превращает его в безвольный винтик механизма террора — в жестокого палач либо безвольного предателя. Кампания перековки направлена на перерождение природы человека: идеологизируется сознание, стираются высшие качества личности, искореняются совесть, понятия о долге, ответственности, солидарности. Не поддающийся коммунистической перековке человеческий «материал» подлежал физическому уничтожению. Так тотальный террор в России мотивировался грандиозным богоборческим переустройством мира.

Русская Церковь разделила судьбу многострадального народа. Под угрозой закрытия всех храмов и физического истребления христиан среди епископата возобладало соглашательство с безбожной властью. После третьего ареста митрополита Сергия в декабре 1926 года власть объявила о легализации возглавляемой им Церкви и разрешении образовать Временный Патриарший синод. Затем появляется знаменитое «Послание Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия» от 16/29 июля 1927 года. В это время под арестом находится 116 из 160 епископов Русской Православной Церкви. Под угрозой отмены полученных разрешений и расстрела многих арестованных церковнослужителей Синод провозглашает лояльность к советской власти. Поскольку Церковь никогда не боролась с властью насильственными методами, то лояльность в данном случае могла означать непротивление словом, по существу признание режима государственного атеизма. Ради сохранения возможности легального богослужения Московская патриархия отказалась разоблачать ложь и насилие богоборческой власти.

Но отказ обличать зло большевизма явил фактическое признание церковным руководством богоборческого режима, что и выражено в послании: «Мы, церковные деятели, не с врагами нашего советского государства… а с нашим народом и правительством… Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к советской власти, могут быть… не только изменники ему (православию. — В. А.), но и самые ревностные приверженцы его. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза не только из страха, но и по совести…» К злу невозможно относиться нейтрально, признание государственного режима, несущего зло, приводит к его восхвалению. «Выразим всенародно нашу благодарность и советскому правительству за такое внимание к духовным нуждам православного населения» — сказано в том же послании местоблюстителя про власть, которая уже проявила свою сущность жесточайшими гонениями на Церковь.

Отныне, чтобы избежать ликвидации, Московская патриархия вынуждена будет доказывать свою «полезность». Эти действия не выражали искренних убеждений православных иерархов, но были вымученной сделкой. Митрополит Сергий и его сторонники проявили не только малодушие, но и стремление любой ценой сохранить церковную организацию. Невиданный доселе компромисс Церкви с открытым безбожием не только создал возможность для сохранения церковной организации, но и породил многие соблазны, подмены, раболепие. К тому же принципиальные уступки коммунистическому режиму не спасают от нового насилия.

Вместе с тем многие православные люди проявили в борьбе с богоборчеством несгибаемую стойкость. В эти годы из иерархов, священства и мирян, не признавших церковную политику митрополита Сергия, формируется церковное «подполье» — Катакомбная церковь. Один из ее руководителей — епископ Дамаскин — в 1929 году пришел к убеждению, что «влиять на широкие слои народа потеряна всякая возможность», и потому он стал думать «не о спасении большинства, а меньшинства», «малого стада». Обращенная к большинству православного народа, Московская патриархия ценою огромных религиозно-моральных жертв пытается сохранить остатки церковной организации. Казалось бы, последовавшие после компромисса 1927 года жестокие гонения показали неоправданность тактики митрополита Сергия. Однако наряду с человеческими слабостями наших иерархов следует видеть в их действиях и Божий Промысл: то, что удалось сохранить, в будущем откроет возможность для богослужения в тысячах храмов, для проповеди слова Божия миллионам людей. Так различные церковные позиции неисповедимо единились в противостоянии атеистическому нашествию.

Прямое насилие и оголтелая пропаганда не приносят должного результата — Православная Церковь жива, поэтому власть разрабатывает тактику внутреннего разложения церковно-приходской жизни. Для этой долговременной борьбы атеистический режим создает «правовую» основу: 8 апреля 1929 года все государственные акты по вопросам религиозной жизни сводятся в постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях».

В этом акте скрыт ряд рычагов контроля и разрушения Церкви, которые власть может приводить в действие по мере необходимости:

1) Церковь не имеет статуса юридического лица, соответственно лишена всех полномочий, то есть в правовом отношении церковная организация не существует.

2) Церкви законодательно запрещены жизненно важные для нее формы религиозной деятельности: пастырство, проповедничество, миссионерство, религиозное воспитание и обучение, благотворительная деятельность, богослужение вне стен храма, паломничество, свободные контакты с братскими Церквами, распоряжение церковным имуществом…

3) На крайне узкую область дозволенного требуются отдельные разрешения атеистических властей (система регистраций, разрешений, отвода, контроля, надзора). Фактическая деятельность Церкви не может не быть шире того, что в данном случае юридически разрешено. Но это значит, что власть может в любой момент использовать свое «право» на запрет религиозной деятельности. Если все формы религиозной жизни подвергаются жесткому контролю и все внутрицерковные вопросы решает богоборческая власть, то это значит, что в советской России была создана «узаконенная» система уничтожения религии.

Борьбу с Церковью богоборческий режим подпирает различными антирелигиозными акциями в обществе. С 1929 года рабочая неделя в СССР объявляется «подвижной» — выходным днем становится каждый шестой день после пяти рабочих дней. Неделя «непрерывки» необходима, чтобы отменить празднование Воскресения Господня, искоренить упоминание о нем. Более того, для этой же цели предпринимается попытка изменить календарь: 1929 год отмечается как 12-й год «нашей эры» — коммунистической эры. Но в сознании людей это не прижилось, поэтому пришлось довольствоваться малым: летосчисление «от Рождества Христова» в советской литературе заменили «нашей эрой».

В феврале 1932 года XVII партийная конференция определила основные политические задачи новой пятилетки: окончательная ликвидация капиталистических элементов и классов, превращение всего трудящегося населения в сознательных и активных строителей бесклассового социалистического общества. Естественно, что носителям «религиозной заразы» в таком обществе места нет. «Безбожная пятилетка» ставит задачу ликвидации религии в стране к 1937 году. «По этому плану к 1932–33 гг. должны были закрыться все церкви, молитвенные дома, синагоги и мечети; к 1933–34 гг. — исчезнуть все религиозные представления, привитые литературой и семьей; к 1933–35 гг. страну и, прежде всего, молодежь необходимо было охватить тотальной антирелигиозной пропагандой; к 1935–36 гг. — должны были исчезнуть последние молитвенные дома и все священнослужители; к 1936–37 гг. — религию требовалось изгнать из самых укромных ее уголков» (С. Л. Фирсов). Для выполнения этого плана рекрутируется армия безбожников: в 1932 году в Союз воинствующих безбожников входит свыше пяти миллионов человек. Резко увеличиваются тиражи антирелигиозной литературы: с 700 тысяч печатных листов в 1927 году до 50 миллионов в 1930-м. Создаются специальные антирелигиозные рабочие университеты — для подготовки антирелигиозного актива.

Очередные жестокие гонения на Церковь начались в 1929 году в связи с коллективизацией. Закрываются почти все храмы — и патриаршие, и обновленческие, все духовные школы, все монастыри. В 1919–1933 годах было арестовано около 40 тысяч архиереев, священников, церковнослужителей, монахов, множество мирян. Большинство из них ссылается на погибель в лагеря.

Но атеизм не мог торжествовать полную победу: тысячи священников и монахов, миллионы верующих предпочли мученичество отказу от веры. Многие православные уходили в «катакомбы». Неискоренимой оказалась и личная религиозность. Христианство сохранялось в религиозных обычаях, нравственных нормах общества.

В этот период решалась судьба России, русского православия. Несмотря на жесточайший террор, соблазны и прельщения, народ в большинстве своем не принял богоборческую идеологию. Об этом говорят невиданные в истории человеческие жертвы. Как бы ни было сильно безверие в дореволюционной России, при насаждении атеизма обнажились религиозные основы мировоззрения русских людей. Шокирующие режим факты обнаружила перепись населения 1937 года. После двух десятилетий свирепых гонений, под угрозой жизни верующими назвало себя 84 % неграмотного населения старше 16 лет, а также 45 % грамотного населения страны. В общем итоге верующими признало себя 57 % населения страны, три четверти из которых заявили себя православными.

С 1937 года начинается новая волна религиозных гонений: за год арестованы почти все священнослужители — около 137 тысяч православных людей (85,5 тысяч из них расстреляно), закрыто большинство храмов. Всего за пять последующих лет арестовано 175 тысяч и расстреляно 110 тысяч священников и церковнослужителей. К 1939 году в стране оставалось незакрытыми менее 100 храмов из действующих в 1917 году 60 000 храмов; были закрыты все монастыри — более 1000. Подверглись репрессиям более 300 архиереев, свыше 250 из них были казнены или скончались в лагерях. На свободе остается только четыре правящих архиерея, которые пошли на компромисс с атеистической властью; на каждого НКВД были сфабрикованы «показания», на основе которых в любой момент их можно было арестовать. В России атеистическому режиму было что разрушать и было за что уничтожать огромное количество людей.

Приведем хронологию богоборческих репрессий.

Первая волна репрессий (1918–1919 годы): 20.01.18 — декрет советской власти об отделении Церкви от государства, по которому изъяты все капиталы, земли, здания (включая и храмы). 07.02.18 — расстрел священномученика Владимира, митрополита Киевского. 16.07.18 — расстрел императора Николая II (который был главой Русской Церкви) и царской семьи. 14.02.19 — постановление Наркомата юстиции о вскрытии мощей (что вызвало массовые глумления над святыми останками в 1919-м и в последующие годы). Только в 1918 году расстреляно более 16 000 священников.

Вторая волна репрессий (1922–1925 годы): 23.02.22 — декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей. 19.03.22 — секретное письмо Ленина («Чем большее число духовенства мы расстреляем, тем лучше») и указание Троцкому тайно возглавить гонение. 09.05.22 — арест патриарха Тихона. Июнь 1922 года — «суд» над священномучеником Вениамином, митрополитом Петроградским, и расстрел его 13.08.22. Из арестованных около 10 000 человек расстреляно около 2000 (каждый пятый, в 1918 году расстреляны восемь из девяти арестованных). 10.12.25 — арест священномученика Петра (Полянского), патриаршего местоблюстителя.

Третья волна гонений (1929–1931 годы): начало 1929 года — письмо Л. Кагановича «Церковь единственная легальная контрреволюционная сила». 08.04.29 — постановление ВЦИК «О религиозных объединениях» (запрет Церкви на любую деятельность кроме богослужебной, общины, приходские советы и церковнослужители облагаются усиленными налогами). Третья волна гонений оказалась в пять раз сильнее, чем в 1922 году. За 1929–1936 годы арестовано и осуждено около 50 000 православных, 5000 из них были казнены.

Четвертая волна репрессий (1932–1936 годы): в «безбожную пятилетку» поставлена задача разрушить все храмы и уничтожить всех верующих. Несмотря на гонения, сравнимые по силе с 1922 годом, провал «безбожной пятилетки» — в переписи населения 1937 года православными верующими назвали себя 1/3 городского населения и 2/3 сельского, то есть более половины населения СССР.

Пятая волна репрессий (1937–1938 годы): 05.03.37 — завершение работы Пленума ЦК ВКП(б), санкционировавшего массовый террор. 10.10.37 — расстрел после восьмилетнего пребывания в одиночной камере патриаршего местоблюстителя священномученика Петра (Полянского). В 1937 году председатель Союза воинствующих безбожников Емельян Ярославский заявил, что «в стране с монастырями покончено». Четвертая и пятая волны гонений в двадцать раз превышают гонения 1922 года (и в пять раз больше гонения 1930 года). Расстреляно две трети арестованных — около 165 000 репрессированных и около 107 000 казненных в 1937–1938 годах. К 1939 году закрыты все монастыри и более 60 000 храмов — служба совершалась только в 100 храмах.

1939–1940 годы — 2000 казней верующих. 1941–1942 годы — 2800 казней. 1943–1946 годы — число репрессий резко сокращается. 1947, 1949–1950 годы — по докладу министра госбезопасности Абакумова, «с 1.01.47 по 01.06.48 арестовано за активную подрывную деятельность 679 православных священников».

Амплитуда идеологического маятника террора — оттепелей и мощь последующих ударов во многом зависят от сопротивления режиму, в конечном итоге от духовного состояния народа и Церкви. За годы коммунизма в русском сознании окрепло понимание идеологии зла. Поэтому народ ответил атеистическому насилию массовым мученичеством. Русское христианство и крестьянство (наиболее религиозная часть народа) оказали основное сопротивление. По духовно-телесному хребту России и был нанесен основной удар. В крови миллионов мучеников, принявших смерть за веру в Бога, верность Отечеству, защиту божественного достоинства человека, захлебнулось мощнейшее в истории богоборчество.

 

Революция, ты научила нас…

[56]

 

Юрий Владимирович Пущаев , кандидат философских наук, старший научный сотрудник Отдела философии Института научной информации по общественным наукам Российской академии наук (ИНИОН РАН).

 

Уже никто не крестился

Ноябрьским морозным утром 1917 года американский журналист и социалист Джон Рид смотрел, как десятки тысяч людей текут сквозь Иверские ворота к Красной площади. Огромная людская река, над которой реяли красные и черные флаги. Бедно одетые люди, рабочие с отдаленных заводов и фабрик несли в красных гробах своих мертвецов. Это были похороны пятисот красногвардейцев, только что погибших в московских революционных боях — первые торжественные советские захоронения у Кремлевской стены.

За гробами шли убитые горем женщины, матери и жены погибших. Слышались рыдания, смешанные с пением «Интернационала». Когда гробы стали опускать в мерзлую землю, женщины стали кричать совсем отчаянно и бросаться вслед, прямо в могилы. Жалостливые руки удерживали несчастных. «Так любят друг друга бедняки…» — говорит Джон Рид.

Этим утром ему особенно бросилась в глаза одна деталь: проходя мимо Иверской часовни, уже никто не крестился, как это делали раньше. И автор знаменитой книги «10 дней, которые потрясли мир» в конце главы про первые революционные похороны на Красной площади подводит итог своим наблюдениям: «И вдруг я понял, что набожному русскому народу уже не нужны больше священники, которые помогали бы ему вымаливать царство небесное. Этот народ строил на земле такое светлое царство, какого не найдешь ни на каком небе, такое царство, за которое умереть — счастье…»

 

«Провраться до правды»

Во многом философия и психология революции определялась нетерпением, решением установить царство добра прямо сейчас, невзирая почти ни на какие средства и жертвы, и готовностью ради этого переступить через «традиционные» моральные нормы. В этом смысле показательна история самого талантливого философа-марксиста, венгерского коммуниста Георга Лукача. В декабре 1918 года, уже будучи хорошо известным в Европе философом и литературным критиком, он пишет статью «Большевизм как моральная проблема». В ней он объясняет, почему не может и не хочет быть большевиком. Лукач говорит, что большевики верят, что можно путем зла и насилия прийти к добру, «провраться до правды», как сказал один из героев Достоевского. Лукач же в статье считает это невозможным и этически неприемлемым. Он говорит, что правильным будет «долгий подвиг» (слова старца Зосимы из «Братьев Карамазовых»), а не решительный одномоментный рывок в светлое царство. Итак, он написал эту статью, а буквально через несколько дней… вступил в венгерскую коммунистическую партию и стал одним из ее вождей. Будущий автор «Библии левых», книги «История и классовое сознание» проделал поразительный кульбит. Что с ним случилось за эти несколько декабрьских дней, так никто и не знает. В несколько месяцев существования Советской Венгерской республики (1919 год) Лукач был наркомом просвещения. Когда его послали на фронт комиссаром, он приказал расстрелять каждого десятого солдата из красной воинской части, не выдержавшей боя и пустившейся в бегство.

Позже Лукач в одном тайном разговоре так объяснил суть коммунистической философии: она состоит в убеждении, что диалектика истории способна из зла в конечном итоге сотворить добро. Поэтому коммунисты могут совершать преступления и переступать через заповеди, если этого потребует политическая целесообразность. Пока это тайное учение, которое открывают лишь руководителям партии. Но придет время, сказал Лукач, и в него посвятят и остальных коммунистов.

Лукач в конце 1920-х годов эмигрировал в Советский Союз, где за свои неортодоксальные философские занятия подвергался разного рода чисткам и проработкам. В 1941 году он отсидел несколько месяцев на Лубянке, и его чуть было не расстреляли как иностранного шпиона. Когда его уже в послесталинские годы спросили, как же он все это переносил и не разочаровался в коммунизме и партии, этот рафинированный философ дал потрясающий ответ: «У меня не было души».

Конечно, у Лукача была душа, как у любого человека. Но интересно то, что он считал нужным по этому поводу думать. Коммунист должен жить и действовать так, как будто у него нет души, ведь его душа — это партия. Другой известный революционер и деятель советской эпохи Юрий Пятаков в откровенной беседе говорил, что вера в коммунизм требует бескомпромиссного насилия прежде всего над самим собой: нужно выбросить из головы абсолютно все собственные убеждения, которые могут противоречить партийным установкам. Это необходимо для большевика, хотя, добавляет Пятаков, сделать это на самом деле труднее, чем выстрелить в себя из револьвера.

 

Штурмовавшие небо

Начавшиеся сразу после Октябрьской революции гонения на верующих по своим масштабам и жестокости можно сопоставить, наверно, только с преследованиями христиан в императорском Риме. И то еще большой вопрос, какие были более жестокими. Все-таки в Риме они носили характер всплесков, длились несколько лет, после чего наступали периоды относительного затишья. Даже при императоре Диоклетиане они продолжались лишь восемь лет. При Советской же власти гонения были повсеместными и непрерывными.

Дело в том, что коммунисты видели в Церкви одного из своих главных соперников за души и сердца людей. Вера в Небесное царство мешала поверить, что его надо создавать здесь, на Земле. Интересно, что Маркс и Энгельс в юности сначала стали атеистами и лишь только через несколько лет — убежденными материалистами и коммунистами. Но для Маркса, даже пока он оставался идеалистом, философия означала полное отрицание религии, хотя марксизм неявным образом многое из нее позаимствовал. Пришедшие в ноябре 1917 года к власти люди страстно верили в земное, нерелигиозное воскресение жизни. И в марксизме в искаженной форме присутствовали христианские ценности. Например, принцип интернационализма и равенства наций был эхом того, что во Христе нет ни эллина, ни иудея. Советский коллективизм, принимавший порой убийственные для человеческой личности формы, был искажением братства христианских общин. Жертвенность советских людей, так ярко проявившаяся в годы Великой Отечественной и спасшая мир, была отражением ранее впитанного народной психологией евангельского Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15:13).

Кто-то кстати заметил что Советский Союз напоминал один большой монастырь, но без Бога. Да и с отношением классиков марксизма к христианству все не так просто. Хотя они христианство ненавидели, одновременно они ему в чем-то парадоксальным образом симпатизировали. Энгельс в статье «К истории первоначального христианства» сравнивает пролетариев-коммунистов с первыми христианами. Если хотите узнать, говорил он, чем были первые христианские общины, посмотрите на нынешние ячейки Интернационала. Для Энгельса рабочее движение и христианство одинаково возникли как движения угнетенных. Оба они, по Энгельсу, «проповедуют грядущее избавление от рабства и нищеты; христианство ищет этого избавления в посмертной потусторонней жизни на небе, социализм же — в этом мире, в переустройстве общества».

Со своим состраданием к бедным и крайней жестокостью к богатым и просто несогласным коммунизм стал одним из самых мощных исторических движений. К середине XX века почти половина человечества жила в странах, где правили компартии, — в СССР, Китае, Восточной Европе.

Советское время — очень сложный период в истории нашей страны. В нем безусловные намерения добра испорчены тем, что для своего осуществления они необходимо предполагают зло. Сострадательные революционеры столкнулись с тем, что Царство Божие на Земле невозможно установить без жестокого насилия и над другими, и над собой. Вопреки мечтаниям о «социализме с человеческим лицом» Сталин лишь довел эту линию до своего логического конца.

Однако мы обязаны отделять коммунизм от коммунистов, грех от грешника. Осуждая чьи-либо деяния, христиане молятся за своих врагов. Ведь право суда над любым человеком принадлежит одному только Богу.

Кроме того, для нас по отношению к старшему поколению безусловно в силе остается заповедь почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле (Исх. 20:12). Тем более, что многие наши родители честно прожили свою жизнь, воспитали таких «умных» нас, и создали тот задел, которым до сих пор живет наша страна. Дело в том, что в советских ценностях при всем богоборчестве было и христианское содержание, пусть и сильно искаженное (человеческое братство, сострадание к угнетенным, жертвеннность). И не видеть этого в советском времени было бы неправильно.

 

Господь ждет нашего выбора

Петр Валентинович Мультатули , кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Российского института стратегических исследований; правнук И. М. Харитонова, одного из расстрелянных в Ипатьевском доме.

Мартовский день 1988 года. Город еще назывался Ленинградом. Мне 18 лет. В этот день я решил в первый раз исповедоваться. Подхожу к величественному Лейб-гвардии Спасо-Преображенскому собору, окруженному пушками. Эти пушки Император Николай Павлович отнял у побежденных турок и поляков. В соборе этом я бывал и раньше.

В первый раз с отцом, когда мне было лет шесть — не более. Тогда меня поразил синий купол и золотые звезды на нем, свет, льющийся из-под купола, отсутствие народа. Шла вечерняя служба. Молодая женщина опустилась на колени. Я спрашиваю отца: «А неужели молодые верят в Бога?» — «Верят». До сих пор удивляюсь, откуда возник в моем сознании этот вопрос, дома у нас никто атеистической пропаганды не вел. Семья была, как сейчас принято говорить, невоцерковленная, но любовь и уважение к Православию никто не скрывал. Помню, маленькими мы с братом рассматривали старинные репродукции икон в какой-то книге нашей большой библиотеки. По малолетству, образы на иконах казались нам забавными, непропорциональными. Мы стали их обсуждать и говорить, что они смешны. К нам подошла ныне покойная бабка Екатерина Ивановна. Мы и ей повторили наш детский лепет, что Бог некрасив. «Некрасив»? — переспросила она. «Ну, подождите». Ушла куда-то. Через некоторое время вернулась с каким-то черным материалом, в котором было что-то завернуто. Развернула этот материал. «Вот, наш Господь Иисус Христос», — сказала она, показывая нам что-то блестящее, переливающееся каким-то дивным светом. Я взглянул и обомлел, смех сам собой исчез с моих губ. На меня смотрел Лик такой дивной Красоты, такой Любви, такой Доброты, каких я до сей поры не видел никогда. Брат мой тоже замолчал и смотрел на Бога. Бабушка, видимо, поняла, что мы посрамлены и, завернув икону в черный сатин, торжествующе унесла ее в свою комнату. Иконы свои она не выставляла, а держала в шкафу в этом черном сатине. Позже выяснилось, что это было благословение ее отцу Ивану Михайловичу Харитонову от родителей в день венчания. Потом, много раз я смотрел на эту обычную с точки зрения иконописи икону в скромном серебряном окладе, но ни одна из других икон, самых почитаемых и известных, в дорогих ризах из золота и драгоценных камней, не произвела на меня такого впечатления, как та икона, увиденная в детстве.

Тогда же в детстве мне пришлось второй раз испытать похожее впечатление. У нас был журнал «Нива» за 1904 год, впрочем, он есть и сейчас. Я любил срисовывать разные батальные сцены, коих в этой «Ниве», посвященной русско-японской войне, было множество. Как-то я взял «Ниву» и раскрыл ее где-то посередине. Мне показалось, что она раскрывается сама собой. Я увидел потрет человека с удивительно красивым, причем какой-то нездешней красотой лицом, чем-то похожим на тот Лик Христа, что я видел на бабушкиной иконе. Больше всего привлекали к себе внимание глаза одновременно с любовью и грустью смотревшие прямо в душу. Под портретом была надпись: «Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович. К 10-летию со дня царствования».

Тот самый портрет.

Парадоксально, но изверги ХХ столетия, Ленин, Троцкий, Сталин, Гитлер, Мао Цзэдун, Пол Пот, пролившие моря человеческой крови, не вызывали в советском обществе такого отторжения, как убиенный со своей Семьей, добрый и милостивый Государь, кардинально улучшивший благосостояние своего народа и причисленный в конце ХХ в. к лику святых. Сравнивая все реальные и мнимые успехи коммунистического режима в экономике и социальной сфере с 1913 годом, то есть пиком расцвета Империи, советские учебники одновременно спешили объявить Россию Николая II «слабой», «отсталой», «загнивающей». Все советское время имя убиенного Царя находилось под запретом. В ленинско-сталинское время за хранение его портрета можно было отправиться в лагеря, а то и быть расстрелянным. 21 января 1928 г. во время ареста отца Павла Флоренского при обыске среди его вещей была обнаружена фотография Государя. Это было единственное, что было изъято сотрудниками ГПУ. На вопрос гэпэушников как он относится к Царю, Флоренский ответил: «К Николаю II я отношусь хорошо, и мне жаль человека, который по своим намерениям был лучше других, но который имел трагическую судьбу царствования». Редкое мужество по тем временам! И. Л. Солоневич вспоминал, что один немецкий левый деятель признавался ему, что видел в 1920-е в СССР годы портреты Государя, спрятанные в домах за иконы.

В хрущевско-брежневское за это же «деяние», хранение и тем более публичное вывешивание портрета Государя, расстрел уже не грозил, но уголовная ответственность за «антисоветскую агитацию и пропаганду» — вполне. Букинистическим и антикварным магазинам было строго запрещено принимать от населения даже открытки с Царской Семьей, книги и журналы с ее изображениями. Власти знали, что делали. Впоследствии мне приходилось много раз слышать от самых разных людей, что к Богу они пришли, когда увидели фотографии святых Царственных Мучеников. Как верно писал протоиерей Александр Шаргунов: «В лице Царя — благодать Божественного спокойствия. Глядя на фотографию Его, можно успокаиваться. Да, лицо Царя говорит само за себя. Оно благообразно, оно просветлено. Оно исполнено высшего благородства. Царь сохранил детскость, чистоту. Царь сохранил застенчивость, Ему как бы неловко, что Он облечен властью над людьми. Это отмеченность Божественная, которую он сохранил до конца. Удивительная эта естественность Царской Семьи отражена в фотографиях. Не было ни у кого ничего актерского. Нет лукавства в лице, прямой взгляд, — потому эти лица отчасти иконописны, сами по себе. Сравни портрет Царя и любых других государственных деятелей. Не только очередных наших Черненко, Черномырдиных и Чубайсов, но и всех западных знаменитых правителей вроде Черчилля, Рузвельта или де Голля. Есть отмеченность свыше в лице Царя. Покажи лицо Царя ребенку, и это благотворно подействует на душу его. Дети чувствуют сердцем — их не обманешь. И, что бы ни происходило, жива еще детская душа русского народа. Детское есть в иконах, и лицо Царя в этом смысле имеет общее с ликом Христа. Лицо, доверчивое по отношению к Богу и людям. Очень важно увидеть, что это русский Царь, который был у нас. Это Царь, которого убили. И это Царь, у которого отношения с народом могли быть действительно другие».

Внедрение в народное сознание искаженного, оболганного образа Государя, было призвано легитимировать захват и нахождение у власти советско-партийной клики, оправдание совершенного ею Екатеринбургского злодеяния. Клика понимала, что возвращение подлинного образа Николая II в народное сознание грозит крушению их господству. Слишком страшна и опасна была правда о Государе для этих узурпаторов, слишком страшен и опасен был для них подлинный образ Царя, которого они называли «слабым» и «кровавым», но почитание которого продолжало жить в народе, слишком разителен был контраст между царской эпохой, с ее процветанием и подлинной свободой и их революционной эпохой, эпохой геноцида, голода, гражданской войны, тотального грабежа, тюрем и концлагерей.

Но кроме этого, Николай II был ненавидим коммунистической «элитой» еще и потому, что он был олицетворением совершенно чуждого и враждебного ей мира. Ненависть, которую испытывала и испытывает до сих пор к Николаю II значительная часть духовных, а то и прямых наследников цареубийц и палачей, не имеет никаких рациональных объяснений. Эта ненависть древняя и всеохватывающая, и не Государь является ее главным объектом. Ведь его жизнь и кончина есть следствие верности Христу и подражание Его Вселенскому Подвигу. Император Николай II любил Христа Спасителя больше своей земной жизни.

Сегодня, помимо сознательного неприятия последнего Царя, весьма распространено непонимание его действий, которые кажутся некоторым людям проявлением слабости или недальновидности. Епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов), называя последнего Государя одной из «самых прекрасных фигур в истории России и в истории Русской Церкви», указывал, что «именно поэтому он обречен на непонимание и даже на вражду, но на непонимание больше. Люди не всегда могут понять, что это был за подвиг, что это был за человек. Не всегда могут понять уровень его самоотвержения. Ведь он лишился всех венцов: и венца победителя в войне, и венца великого устроителя Русской Земли, и венца церковного деятеля, всех венцов, и Царского венца, у него оказался только один венец — венец мученика. Но для Господа это был главный итог его жизни».

Однако многие не понимают, почему этот «венец мученика» выше, чем царский венец, и зачем Царь отказался от него. Как часто приходится слышать: «Вот если бы на месте Николая II был бы Александр III или Сталин, вот тогда бы…»! Почти вековая идеологическая обработка воинствующего материализма не прошла даром, и понимание жертвы во Имя Божие, во Имя Христово, бывшим таким ясным и само собой разумеющимся для наших предков, в наши дни у значительной части людей является каким-то отдаленным и непонятным понятием. Даже среди многих православных, славящих Искупительный Подвиг Спасителя, добровольно давшего распять Себя на Кресте, не редко встречается непонимание христоподражательного подвига Его Помазанника.

Мне часто вспоминаются слова Бернарда Шоу, сказанные им про Французскую революцию: «Не стоило отрубать головы не только священникам и несчастным маркизам, но даже мышке, чтобы передать власть негодяям и лавочникам». Когда я смотрю на портрет Государя я тоже задумываюсь: неужели стоило свергать, а затем изуверски убить Богом Помазанного Царя, чтобы получить взамен откровенных бесов, которые как будто специально были отмечены физическими недостатками. Сначала «временный» с одной почкой Керенский, потом маленький, картавый лысый Ленин вкупе с «вечно воспаленным» эпилептиком Троцким, затем конопатый со сросшимися пальцами и сухой рукой Сталин, потом свиноподобный, покрытый с ног до головы бородавками Хрущев? Неужели стоило разрушать тысячелетнюю Державу, находившуюся на невероятном подъеме развития, богатую и сытую, для того, чтобы путем экспериментов, стоивших миллионных жертв, создать уродливый гибрид с огромной территорией, почти равной бывшей Империи, но зачем-то поделенной на пятнадцать «независимых» частей («республик»), ущербной экономикой, всеобщим дефицитом и лживой безумной идеологией? Причем главные победы и успехи советского периода совершали поколения родившиеся или воспитанные в идеалах Тысячелетней русской цивилизации. Ведь это не большевики придумали самоотверженность, жертвенность, благородство, патриотизм, отзывчивость Русского Народа. Наоборот, они обладали совершенно противоположными свойствами. Но получилось так, что без обращения к этим народным свойствам, большевики, несмотря на все их усилия и прямой геноцид целых сословий, управлять страной не могли. Богоборцы сначала пытались физически уничтожить Церковь и духовенство, вообще Идею Единого Бога, не только у православных, хотя главный и самый страшный удар пришелся по ним, но и у мусульман, и у буддистов, и у иудеев. Но в 1941 г. оказалось, что, продолжая открытую борьбу с Богом большевики неминуемо потеряют власть, и они были вынуждены обратиться за помощью к Церкви. Но ненадолго — уже в конце 40-х — начале 50-х гг. гонения возобновились с новой силой, достигнув кульминации в годы правления Хрущева. Но это были последние гонения против Православия советской власти: в августе 1991 г. она рухнула, и началось второе крещение Руси, как позже назвал это время покойный Святейший Патриарх Алексий II.

Но этот церковный ренессанс не мог возникнуть на пустом месте. Он стал возможен, благодаря тому, что сотни тысяч людей, и мирян, и духовенства, в годы лютого безбожия, рискуя жизнью и свободой, хранили верность Христу и Православию. Креститься самому, крестить детей, ходить в храм Божий, все это было — исповедническим подвигом.

Когда я пришел в Церковь этого подвига от меня не требовалось. Мне хотелось быть со Спасителем и Его святыми, быть православным. В десять лет я прочитал Евангелие и полюбил Христа. Повествование о Его страданиях и крестной смерти стали не отвлеченными рассказами, а реальными событиями, происходящими сейчас, а не 2000 лет тому назад.

Главной святыней Спасо-Преображенского собора, в котором я принял святое Таинство крещения, является чудотворная икона Спаса Нерукотворного, которая сопровождала Императора Петра Великого во время Полтавской баталии и была у изголовья его смертного одра. Лик Спасителя глядит с нее прямо в душу, оставляя полное ощущение, что в ней Он видит все: хорошее, плохое, тайное и явное. Этот образ совсем иной, чем тот, что я видел в детстве у бабушки. Спаситель здесь в терновом венце, перед Распятием, его Лик окружен полным безысходным мраком. Но именно поэтому, Лик Господа так притягивает взор. Бог и человек остаются один на один, без свидетелей, без ангелов-посредников, без святых-молитвенников. Бог и твоя совесть. Христос — победитель мрака. Христос — единственное Упование. Как это важно понимать, сегодня нам, русским! Все, что со Христом — жизнь, все что без Христа — смерть. Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные и Аз упокою Вы. Возьмите иго Мое на себе и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим. Иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть (Мф. 11:28). А мы все не хотим прийти к Нему, не хотим взять Его иго и Его бремя. Все ищем Ему замену в разных кумирах и кумирчаках, все не хотим отвергнуть зло, как решение наших проблем. Идем в храм, где приносим бескровную жертву Христу, а потом с умным видом рассуждаем об «успехах» и «благотворности» деятельности его гонителей, сохраняем этим гонителям наши памятники, улицы и даже города! Часто приходится слышать от людей, называющих себя православными, фразы такого плана: «в большевизме было христианское начало», «Сталин, конечно, тиран, но…» (далее следует перечисление «успехов» сталинского режима), «хорошо, что победили красные, а не белые», «только социализм свойственен русскому народу», «Сталин — гигант, Столыпин — пигмей». Этих людей не смущает, что подобными речами они оправдывают один из самых чудовищных и преступных режимов мировой истории, оправдывают геноцид русского народа, совершенный в ХХ в. Почему, эти люди говорят так? Потому, что в душе своей они не принимают Христа как единственного личного Спасителя, как Единственную Истину, как Единственный Закон. Если бы принимали, то понимали бы, что зло не может быть оправдано ничем, ибо оно есть отверженность от Бога, пустота. Господь сказал: Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною (Откр. 3:20). Как же Господь сможет вечерять там, где рядом со святыми иконами висят изображения слуг дьявола? Часто приходится слышать в ответ: не судите — не судимы будете. Но мы судим не людей, а то зло, которому они служили и которое они даже после своей смерти отражают.

Дело заключается не в том, чтобы в очередной раз придать проклятию имена злодеев. Важно понять, что та система, которую они выстроили, символом которой они являются до сих пор, стоила нашему народу неисчислимых бед, причем, не только физических, но и духовных. Самое страшное, что мы унаследовали от большевизма, и что к сожалению, не миновало внушительную часть нашей православной общественности, это терпимость к решению социальных проблем революционным путем. Между тем, еще Л. А. Тихомиров предупреждал: «Терроризм исчезнет у нас тогда, когда исчезнет мысль действовать революционным путем». У нас же весьма внушительная часть православной общественности, не говоря уже о тех, кто находится вне Православия, считает вполне возможным обсуждать этот путь и даже его приветствовать. Считают себя достаточно умными и информированными, чтобы публично осуждать Главу государства и Святейшего Патриарха. Даже больше, с радостью смакуют их реальные или мнимые неудачи. Причем тон и стиль некоторых «православных» с каким они пишут и говорят о Президенте Путине и Патриархе Кирилле вполне сопоставим с большевистскими. Вот как обращается, например, к Патриарху, некий «мирянин РПЦ МП Сергей Костевич»: «За что вы, господин патриарх, так ненавидите свою паству?». Разумеется, что такого «мирянина РПЦ МП» Костевича можно называть как угодно, но только не православным человеком.

Парадокс заключается в том, что многие представители православной общественности сегодня, могут одновременно почитать святого Царя-Мученика и быть сторонниками падения «путинского режима». Безо всякой гражданской, я уж не говорю религиозной, ответственности призывают, осуждают, обличают, да еще приплетают в суе Имя Божие. Кто из них задумался, чего стоит Президенту Путину сегодня, имея такое окружение, такую международную обстановку, такое историческое наследство, такие общественные противоречия — удерживать Россию и от бунтов, и от голода, и от войны? Кто задумался о том, чем обернется, не приведи Господи, «падение путинского режима»? Несмотря на все имеющиеся трудности, мы сегодня, видимо, слишком хорошо живем, если у нас находятся те, кто ностальгирует по советской власти и по революциям. Неужели мы опять хотим повторения того, что было с нами без года сто лет тому назад? Ведь тогда, тоже был внушительный слой безответственных «мечтателей», демагогов, болтунов, призывающих к революции, вечно и во всем недовольных действиями Государя.

Николай II вступил на престол исполненный самых благих намерений, убежденным в необходимости обновления общества при сохранении Самодержавия и «заветов родной старины». Во всех отраслях государственной жизни он был новатором, но новатором эволюционным, а не революционным. Говорят, что Петр Великий мечтал увидеть результат реформ еще при своей жизни. Отсюда он неимоверно спешил сделать как можно больше, и наряду с действительно великими преобразованиями, поднял «Россию на дыбы». Николай II «Россию на дыбы» поднимать не хотел, и думал о грядущей жизни ее народа. Революция, в любом ее виде, была органически чужда ему. Между тем русское общество революцией жило и «дышало». Причем не обязательно революцией социальной, сопровождаемой свержением государственного строя. Сторонников таковой было, в общем немного. Но революция социальная не сваливается на страну «как снег на голову». Она вырастает из сотен, тысяч маленьких «революций», маленьких предательств вековых идеалов предков, их уклада жизни, их обычаев и, конечно, их Веры, мировоззрения и мироощущения. Казалось бы, что страшного? Здесь не говели в Великий Пост, там повторили сплетню о Царствующем Доме, пропустили клевету на Государя, там увлеклись модными марксизмом, масонством, вульгарным дарвинизмом. Дальше — больше. Здесь посочувствовали террористам «Народной воли», Боевой организации эсеров, поаплодировали убийствам царских министров, а там уже два шага до финансовой и личной поддержки революции. Шаг за шагом русское общество отступало от Христа и Его заповедей, превращая Православие в красивую обрядность, традицию, теряя при этом живую веру. Член Царствующего Дома, Великий Князь Александр Михайлович называл Святое Православие «опасной сектой». В 1916 г. в издании Служебника карманного формата на обычной схеме расположения частиц на Дискосе изъяли особую частицу за Императора. По словам протоиерея Валентина Асмуса: «даже в недрах Святейшего Синода прокладывал себе путь антимонархизм, в данном случае на волне клерикальных настроений. Именно в этом нужно видеть причину позорной пассивности Синода в судьбоносном феврале перед тем, как он покорно самоликвидировался по указке новой, „демократической“ власти».

В начале ХХ века подавляющая часть русского общества не любила своего Государя. Эта нелюбовь объясняется не личными качествами Николая II, а личными качествами представителей общества. То есть оно не любило в Николае II, то что некогда было присуще ему самому, и что оно во многом утратило к началу ХХ в. Наблюдая в последнем Царе такие личностные качества, как глубокую веру в Бога, самоотверженную любовь к Родине, благочестие, оно ощущало к ним самые отрицательные чувства, ибо само оно было безбожным, космополитным и нечестивым. Как хорошо сказал протоиерей Дмитрий Смирнов: «Государь Николай II и его Семья своей благочестивой жизнью были немым укором тому высшему обществу, которое жило совсем не так». Говоря об этом, мы вовсе не утверждаем, что каждый в отдельности представитель русской элиты обладал этими отрицательными качествами. Среди нее было много достойных людей, в том числе и настроенных либерально, которые были преданы Царю и России. Но общий тренд, общая направленность российского общества были именно такими, какими мы их назвали выше. У Государя и общества были разные цели: Царь хотел отстоять самобытность России, пусть и сильно модернизируя ее, общество хотело из России «сделать» Францию или Швейцарию. Общество переставало любить Царя, а значит и Россию. В. В. Розанов точно заметил, что «мы умираем от единственной и основательной причины: неуважения себя. Мы, собственно, самоубиваемся». Как же актуальны эти слова сегодня! Сто лет тому назад небывалый рост народного благосостояния, которым была отмечена вторая половина царствования Императора Николая II, воспринимался либеральной элитой как совершенно «недостаточным», а народом как результат исключительно своего труда. Богатство, нажива, комфорт — все больше становилась целью не только буржуазии, но и крестьянства. Разве это не сегодняшний день? Но Николай II не разделял политической, экономической модернизации, без укрепление святого Православия. Все реформы последнего Государя шли на фоне православного расцвета, прославления святых, строительства храмов и монастырей. говорить о Николае II, не затрагивая Православия, значит ничего не понимать в этом историческом деятеле, ничего не понимать в России. «Николай II — пишет А. Н. Боханов, — последний христианский Царь в мировой истории. Человек и христианин в Нем слились неразделимо. Это выдающийся пример нравственной гармонии, имеющей надвременное значение, пример простой, высокой и нераздельной любви к Богу и России». В другом своем труде А. Н. Боханов подчеркивает: «Без Христа, не только ничего нельзя понять в Русской истории, но самое главное — нельзя постичь смысл, содержание („онтологию“) самой истории. Без Христа нет ни России, ни Царства, ни Империи, ни русской культуры, ни русского подвига, ни русского самопожертования, вообще ничего значимого нет».

Но это свойство личности Николая II не находило нужного понимания ни в обществе, ни в большой части народа, потому что оно вступало в противоречие со все более усиливающейся тяге их к физическому благосостоянию и наживе. Л. П. Решетников отмечает: «Россия становилась богатым, сытым и процветающим государством. Но, как, ни парадоксально, именно этот материальный рост стал одной из главных причин революционизации общества. Многие не выдерживали испытания богатством или достатком, им хотелось отбросить строгие моральные правила, жить „свободно“, пойти по пути, по которому уже двинулись Франция и другие европейские страны. Монархия, с ее духовно-нравственным кодексом, накладывающим на весь народ, прежде всего моральные обязательства, первым из которых было беззаветно служить России, в начале ХХ века уже мешала. Личность Государя Николая II вызывала непонимание и раздражение». Доктор ист. н. Б. Н. Миронов приходит к выводу, что жалобы на материальные затруднения со стороны рабочего класса и крестьянства в начале ХХ в. обуславливались «не полуголодным их существованием, а тем, что их материальные и особенно духовные потребности, обгоняли возможности». Б. Н. Миронов подчеркивает, что эта убежденность, «граничащая с верой», в отношении Самодержавной власти в течение долгого времени, как дореволюционного, так особенно послереволюционного, являлась главным направлением разрушительного дискурса. При этом неправильно было бы считать, что новая «элита», главная выразительница этого дискурса, представляла собой интересы и чаяния народа. Наоборот, она навязывала народу свои оторванные от реальности политические проекты и фантазии, немало не беспокоясь о том к чему они приведут и какую цену за них придется платить тому самому народу, за чьи «интересы» они якобы выступали. Дискредитация Государя — это дискредитация России, легализация всего того беззакония, которое было допущено в ее отношении в ХХ в., часть пропагандисткой войны, которая ведется против России до сегодняшнего. Как верно пишет доктор ист. н. А. Н. Боханов: «Борьба за Царя — есть борьба за Россию, борьба за исторические корни, за сохранение (спасение) обретений минувшего. Это борьба за русскую культуру, так как культура, и русская в особенности, в своих высших взлетах — отражение связи человека с Богом. И ярчайший пример глубины, преданности и значимости подобной связи навсегда запечатлел Николай II».

Понимание личности Императора Николая II, пусть и неполное, пришло к многим воинам Белой армии, а потом и к части эмиграции. Для этого понадобился Брестский мир, Гражданская война, страшный подвал Ипатьевского дома, изгнанничество. Именно там, в эмигрантском Париже, у русского поэта, прозаика и переводчика Ю. К. Терапиано родилось это проникновенное стихотворение: «Перед портретом Царя-Мученика (Кисти Серова)»:

В начале 60-х годов Цезарь Голодный, сын известного поэта, «певца революции» Михаила Голодного, человек неверующий, крайне рациональный, рассказывал протоиерею Александру Шаргунов, что в войну, когда ему было 14 лет, он с мальчишками тушил на крышах зажигательные бомбы. В одном из домов на чердаке на них свалился откуда-то сверху деревянный ящик. Он с треском раскололся, и они увидели большой портрет Императора Николая II в золоченой раме. Мальчиков охватил непонятный им самим ужас. Они стояли как завороженные и смотрели на портрет. Там, на чердаке, мальчика, воспитанного в большевистском духе, вдруг «как молния просветило сознание: как в каком-то странном калейдоскопе Царь и эта война, и вся наша жизнь соединились в одно». Глядя на лицо Царя, этот мальчик «вдруг пронзительно, отчетливо понял, что возмездие существует».

Понимаем ли это, мы сегодня? К, сожалению, очень в малой степени. До нас никак не доходит, что то, что устроили в 1917 г. наши предки, до сих пор отравляет современную жизнь, не только нашу, но и всего мира. Ибо с крушением Православной России, с убиением ее Царя и его Семьи, был забран из этого мира Удерживающий, и зло, во всем его многообличии обрушилось на землю: большевики, нацисты, маоисты, полпотовцы, Соловки, Освенцим, Дрезден, Хатынь, Хиросима… Это, что «случайно» стало возможно только после ухода русского Царя? Почему до 1917 года такие явления были абсолютно невозможны, а после 1917 — стали обычным явлением? И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число (Откр. 6:10–11).

Сегодня, как и в 1917 году, мы стоим на перепутье: вернемся ли мы в спасительную систему координат, завещанную нам во святом Евангелии, или будем оставаться в системе координат зла. В истории России первая система наиболее полно выражена в Императоре Николае II, вторая — в множестве злодеев. Первая — зовет нас к Вечной жизни, вторая — к вечной погибели. Поэтому, как нельзя более актуально звучат сегодня слова видного консервативного деятеля Н. А. Павлова: «Из тьмы настоящего и эпохи падения общества и народа, образ Государя Николая II будет все более и более возвышаться, и просветляться, становясь примером чести, воли, труда и тихой благости. Царь милосердный пробудет великое горе народное. Входя в историю с путеводным именем Государя, Ему последуют все те, кто, наконец, решится победить воцарившееся чудовищное зло».

Лик Христа в терновом венце смотрит на нас через портрет замученного Его Помазанника. Господь ждет нашего выбора, ждет нашего покаяния, то есть духовного изменения. Только оно способно открыть Ему наше сердце, чтобы Он вошел к нам и вечерял с нами.

 

«Ставить памятник правителю, который строил могущественное государство на детских скелетиках, безнравственно»

Протоиерей Кирилл Каледа , настоятель храма святых новомучеников и исповедников Российских в Бутове; кандидат геолого-минералогических наук; сын протоиерея Глеба Каледы; внук священномученика Владимира Амбарцумова.

* * *

С довольно неожиданной инициативой в преддверии выборов в Городской совет народных депутатов города Орла выступили представители местного отделения КПРФ. Орловские коммунисты обратились к жителям города и области с призывом собирать средства на установку памятника И. В. Сталину. В партийной газете «Искра» и городских СМИ развернулась активная кампания по пропаганде этого проекта. Памятник планируется установить на том самом месте, где он стоял до демонтажа в 1950-х годах, а так называемый Сталинский сквер уже сегодня появился на некоторых картах города.

Прокомментировать эти инициативы мы попросили протоиерея Кирилла Каледу, настоятеля храма Святых новомучеников и исповедников Российских в Бутове.

С августа по октябрь 1938 года на Бутовском полигоне было расстреляно 20 761 человек. В основном это были простые русские люди: рабочие, бывшие государственные деятели, немало военных, которые принимали участие в Первой мировой войне, множество священнослужителей и верующих людей. Именно поэтому Бутово многие называют Русской Голгофой. Слава Богу, сегодня мы имеем возможность молиться о людях, принявших мученический венец, на месте их страданий, молиться прославленным святым, мощи которых покоятся здесь, молиться о наших современниках, чтобы Господь направил их на путь спасения.

Безусловно, к желанию представителей КПРФ поставить в Орле памятник И. В. Сталину невозможно отнестись равнодушно. С одной стороны, он был несомненно одаренным правителем. Именно под его руководством наша страна, а точнее наш народ одержал ту победу 9 мая 1945 года. Но давайте зададим вопрос: а какой ценой эта победа была достигнута? В период с 1937-го по 1940-й год две трети высшего командного состава Красной армии было репрессировано. Это были опытные боевые офицеры. В результате в первые пять месяцев войны мы потеряли 25 тыс. танков, более 2 млн солдат и офицеров, более 1 млн солдат дезертировало, осталось на оккупированных территориях, а почти 4 млн — попало в плен. Победу 1945 года действительно одержал наш народ — по той причине, что люди, не жалея своих жизней, защищали Родину. Но это — не заслуга главнокомандующего, он просто закрывал огневые точки телами своих солдат. Точно так же Сталин относился и к людям, находящимся в концлагерях.

Когда мы называем эти цифры, то в полной мере их не осознаем. Как замечательно сказал И. А. Бунин в «Окаянных днях»: «В этом и весь адский секрет большевиков — убить восприимчивость. Люди живут мерой, отмерена им и восприимчивость, воображение, — перешагни же меру. Это — как цены на хлеб, на говядину. „Что? Три целковых фунт!“ А назначь тысячу — и конец изумлению, крику, столбняк, бесчувственность. „Как? Семь повешенных?!“ — „Нет, милый, не семь, а семьсот!“ — И уж тут непременно столбняк — семерых-то висящих еще можно представить себе, а попробуй-ка семьсот, даже семьдесят!» И когда мы говорим, например, о пятистах расстрелянных в один день, 17 февраля 1938 года, здесь, на Бутовском полигоне, нам крайне сложно это осознать.

Я глубоко убежден, что ставить памятник правителю, который строил могущественное государство на детских скелетиках, безнравственно.

На латинском языке «раздвоение» — schizo, от этого слова — «шизофрения», раздвоение ума, болезнь. И по-другому это (восхваление Сталина некоторыми православными) воспринимать нельзя. Потому что в основе коммунистической идеи лежит воинствующий атеизм, а в основе Православия — любовь к Богу. Я не знаю, верил ли Сталин в Бога или нет, но мне известно, что он настаивал на расстрелах священнослужителей, разрабатывал программу по уничтожению Русской Православной Церкви. В 1943 году он вроде бы повернулся к Церкви, но это было очевидно связано с необходимостью показать, что он «не хуже» фашистов, которые открывали на оккупированных территориях храмы. А после войны Сталин просто использовал Церковь для распространения своего влияния в православных странах.

Геноцид не может быть оправдан победой нашего народа над фашистской Германией. Сталин, несомненно, был даровитым, незаурядным человеком. Так же как незаурядными людьми были Гитлер, Ирод Великий и многие другие. Но мы вспоминаем Гитлера в связи с нацизмом, а Ирода — в связи с убиенными вифлеемскими младенцами…

Как можно Сталину ставить памятник?! Безусловно, это делается для того, чтобы возродить коммунистические, большевистские идеи в нашей стране, претерпевшей много горя от большевизма.

 

О всенародном покаянии

[57]

Архимандрит Савва (Мажуко) , публицист, богослов, проповедник; насельник Свято-Никольского мужского монастыря города Гомеля.

Святого пророка Давида называют не просто царем, псалмопевцем, пророком, но еще и проповедником и учителем покаяния. Очень много в книге псалмов текстов, которые по своему характеру, эмоциональному накалу — образец, эталон молитвы.

Псалмопевец Давид говорит: «Не удерживай, Господи, щедрот Твоих от меня; милость Твоя и истина Твоя да охраняют меня непрестанно, ибо окружили меня беды неисчислимые; постигли меня беззакония мои, так что видеть не могу: их более, нежели волос на голове моей, сердце мое оставило меня». Друзья мои, когда мы читаем эти строки псалма, не только 40-й псалом, но и знаменитый 50-й, когда мы приходим в церковь и слушаем молитву «Господи, помилуй», только из глубины из какого-то предельного горя мы можем понять, как, собственно, несчастны люди. Они более несчастны, чем кажутся.

И в покаянии, в милости Божией нуждается не только отдельный человек. Часто в покаянии нуждаются семьи, роды и народы, целое государство нуждается в покаянии. В начале 90-х годов появилась идея всенародного покаяния, которая была очень живо подхвачена. Появилось движение. Многие священники выступали за это покаяние и даже был написан чин всенародного покаяния, но нашлись люди, которые эту идею скомпрометировали — уж так устроен человек, что даже самую хорошую идею он может довести до какой-то крайности и абсурда, до сектантских каких-то интуиций и мыслей.

Тем не менее, если мы позволим себе без страха и честно взглянуть на историю нашей страны в XX веке, пожалуй, каждый может сказать, что нам есть в чем каяться как народу. Вспоминаю книгу замечательного белорусского публициста Ивана Солоневича «Россия в концлагере». Когда вы сейчас читаете эту книгу, создается впечатление, что это писал наш современник. Да, сейчас нет репрессий, концлагерей, тюрем, но принципы, идеи отношения между людьми, особенно между власть предержащими и простым людом сохранились, — сам принцип не истреблен, именно на нем зиждутся наши тотальные хамство, лакейство и прочие пороки нашего общества.

В своей книге Иван Солоневич приводит жуткий пример, который никак у меня не выходит из головы, так живо он это все описал. Когда он находился в лагере — знаменитом русском Освенциме (а он был одним из строителей Беломорканала, который очень много жизней поглотил, построен был на костях; он пишет, что вся Россия в то время в середине 30-х годов представляла из себя сплошной концлагерь — не было границ зоны: некоторые заключенные посылали продуктовые посылки на волю, зная, как голодают их семьи), на зоне, куда он был сослан, не было никакого забора, и детвора из окрестных деревень прибегала к баракам заключенных побираться.

Представьте себе, какой был жуткий голод, что дети из деревни прибегали на зону просить объедков у этих голодных заключенных! И вот Иван Солоневич собирал в бак объедки, которые оставили после себя заключенные, — совершенно вид был неаппетитный, жуткий, но что же делать, так уж выживали, — и вечером дети из этого бака все совершено подчистую забирали. Но вот как-то его с сыном отправили на какую-то работу, и бак этот с помоями, стоя на морозе, замерз. Иван Солоневич пытается вытряхнуть этот лед, ничего у него не получается, и тут откуда-то из сугроба выбегает девочка, лет 10–11, выхватывает у него этот бак и говорит: «Дядечка, я сама, я согрею это». Она раскрывает пальтишко, прижимает бак к своему телу и пытается отогреть. Иван Солоневич не сразу понял, что она собирается делать, а когда понял, конечно же, выхватил этот бак, забежал в казарму, стал собирать какие-то объедки у заключенных, и они девочку накормили.

Но он писал, что у него до сих пор перед глазами эта хрупкая маленькая чумазая русская девочка, их были миллионы — этих детей. И он задавал себе вопрос: «Почему мы не додрались? Почему мы позволили превратить свою страну в эту тюрьму, в которой умирали дети от голода, погибали старики, священники, интеллигенты, над которыми издевались люди, не достойные человеческого звания?».

Друзья мои, я не случайно сказал, что сейчас нет этих репрессий, — но в нашем сознании, в нашей речи до сих пор знаки этой эпохи сохраняются. Мы не покаялись и не сделали выводов. И если случится новая какая-то катастрофа, мы тоже не будем драться за наших детей. У нас в Беларуси до сих пор в каждом городе, в каждом населенном пункте есть улица Советская, площадь Ленина и повсюду стоят памятники «великому человеку» — убийце. В Москве на Красной Площади стоит мавзолей — вот на этом месте, где стоит мавзолей, должна стоять часовня с выбитым золотыми буквами покаянием от русского народа, который помнит эти слезы, помнит, сколько костей и крови пролилось из-за самодурства, из-за алчности, каких-то диких сатанинских идей.

И это не просто какая-то банальная вещь, идея. Уберем мы эти названия, и что потом будет? Друзья мои, названия, имена определяют наше сознание, наше отношение к нашей истории: до тех пор, пока наши улицы будут носить имена убийц, до тех пор, пока в центре России будет находиться вот это жуткое здание — памятник идолу-человекоубийце, не будет этого жеста покаяния. Покаяние происходит не просто — «вот мы собрались где-то на площади, прочитали молитвы», — нам настолько должны стать противны, настолько чужды сами идеи этого человеконенавистничества, которым был пропитан весь наш XX век, что мы не вынесем и не сможем ходить по улицам Советским, Ленина и так далее.

И вот это покаяние, о котором я говорю, всенародное, должно состояться через отказ от этих имен, этих названий — через воспитание чувства высокой брезгливости, если угодно, от всех этих жутких идей, от всякой попытки оправдать палачей, тиранов и человеконенавистников и убийц детей.

 

Как Сталин «возродил Церковь» в годы войны

[58]

Дмитрий Михайлович Володихин , доктор исторических наук, профессор МГУ, советник директора Российского института стратегических исследований.

На протяжении всех лет Великой Отечественной войны наша Церковь непрестанно молилась о даровании победы советскому народу в борьбе с гитлеровцами. Более того, она всем, чем только можно, помогала фронту. 30 декабря 1942 года митрополит Сергий обратился к верующим с призывом собрать деньги на создание особой танковой колонны памяти Димитрия Донского. В ответ одна только Москва собрала два миллиона рублей, а вся страна — 8 миллионов. Пожертвования пришли даже из блокадного Ленинграда. Но работа Церкви в этом направлении отнюдь не ограничилась разовым сбором, она шла на протяжении всех военных лет. Малыми ручейками и широким реками шли в одну большую церковную кружку средства на танки, на эскадрильи боевых самолетов. Порой священники отдавали серебряные ризы с икон, драгоценные наперсные кресты. Всего за войну на нужды фронта Церковь собрала 200 миллионов рублей. Сумма по тем временам колоссальная.

И духовная поддержка, оказанная Церковью борющейся с фашистами армии, и материальная помощь государству как организатору этой борьбы были очень велики. Церковь твердо выбрала сторону в этом великом противостоянии и твердо придерживалась своего выбора вплоть до финальных залпов Великой Отечественной.

Но почему произошло именно так? Почему Церковь, не колеблясь, помогала власти, которая Бога не признавала и в течение многих лет вела жестокую истребительную политику против верующих?

Потому что гитлеризм ничего доброго христианству не нес. Бонзы Третьего рейха были готовы использовать православное духовенство как живой инструмент исполнения своих планов, но впоследствии его ожидало самое скверное отношение. Язычество и магизм — вот истинная религия немецкого правящего круга, и с Христовой верой они никак не сочетаются. Известный современный историк Церкви протоирей Владислав (Цыпин) очень точно высказался на сей счет: «Вожди нацистской партии открыто отвергали христианские нравственные ценности и предпринимали мракобесные опыты по возрождению древнегерманского языческого культа». Вот и не стала Русская Церковь кланяться Третьему рейху, который якобы нес ей и России освобождение от большевистского ига.

Однако в массовом историческом сознании живет миф, который формулируется примерно так: «Мудрый стратег тов. Сталин, бывший семинарист, тайно поддерживал Церковь, любил ее, верил в Бога, только не всегда мог пойти против велений времени, против своих товарищей по партии. Но он оказывал Церкви помощь, не давая ее вконец погубить, притом Церковь это понимала и повела себя в грозный час военных испытаний как верный союзник тов. Сталина и советского государства. А с 1943 года Сталин дал Церкви полную свободу, возродил ее».

Относительно этого мифа можно уверенно сказать: разделять его могут лишь весьма наивные люди. Тов. Сталин никогда Церковь не любил — ни явно, ни тайно. Его бы воля, так от Русской Церкви ничего бы не осталось.

Ни для кого не секрет, что с середины 1930-х Сталин — самодержавный властелин СССР. Взглянем правде в лицо: лучше ли стало жить Церкви с приходом режима неограниченной власти Сталина? Факты говорят: нет, напротив, гораздо хуже. Церковь едва пережила вторую половину 1930-х. Львиная доля массовых репрессий досталась нашему духовенству и именно в эти годы.

В 1939 году на всей необъятной территории РСФСР оставалось лишь около ста действующих приходов. Ради четкого понимания: еще в начале 1930-х годов на той же территории находилось в сто раз больше приходов. Все монастыри оказались закрыты, здания реквизированы, либо разрушены. К тому же году по всему Советскому Союзу сохранилось всего лишь четыре действующих архиерея. А по данным за 1941 год церковнослужителей по всему СССР осталось всего 5700 человек. Накануне революции их было в 20 раз больше…

Для Русской Церкви разверзлась преисподняя, и грызла она церковное тело, и огнем палила его — вот истинная суть взаимоотношений между Церковью и советским государством в эпоху полновластия тов. Сталина. Священников и архиереев губили разными способами. Митрополит Сергий (Воскресенский) вспоминал о тех страшных годах: «Работая в Патриархии, мы сравнивали свое положение с положением кур в сарае, из которых повар выхватывает свою очередную жертву — одну сегодня, другую завтра, но не всех сразу. Но ради Церкви мы все же мирились со своим унизительным положением, веря в ее конечную непобедимость и стараясь посильно охранить ее до лучших времен, до крушения большевизма».

Послушаем другую сторону. В январе 1941 года вышла статья самого известно гонителя Церкви, буйного атеиста Емельяна Ярославского «Не успокаиваться на достигнутом». Воинствующий безбожник с удовлетворением замечает: «Впервые в истории человечества мир является свидетелем… такого массового разрыва народа с церковью, религией… Исчезла социальная почва, питавшая религию, подрезаны были социальные корни религии». Но тут же мобилизует товарищей по ненависти к Церкви на новые «подвиги»: «Неправильно было бы нам успокаиваться на достигнутых результатах… Нельзя давать врагу укреплять свои позиции, строить свое государство в государстве».

Тов. Сталин терзал Церковь, как мог. Ему и в голову не приходило отозвать своих псов от измученного, обескровленного духовенства.

Так было до войны. И вот он жалует Церкви разом очень многое: позволяет избрать патриарха (власти СССР долго препятствовали этому), возобновить работу части приходов, духовных семинарий и академий, приказывает освободить многих священников и архиереев, томившихся по тюрьмам и лагерям. Конечно, это был «царский» дар лишь по сравнению с тем жутким состоянием, в котором оказалась Церковь после недавнего разгрома. Но положение духовенства все же разом облегчилось. Только вот изменения эти начались в последние месяцы 1943 года. Половина войны уже была за кормой, и Церковь провела ее безо всяких «льгот» со стороны власти.

Да и в 1943-м тов. Сталин решился кое-что дать Церкви не из тайного пристрастия к ней и не из ностальгических воспоминаний о временах семинарского учения, а по причинам чисто политического свойства. На носу было освобождение Украины и Белоруссии. А там власти Третьего рейха проводили целенаправленный курс на открытие приходов, закрытых в советское время, на сотрудничество с духовенством. И теперь, когда предстояло отвоевать громадное пространство, находящееся под оккупацией с 1941 года, советское правительство совсем не хотело получить массовое народное сопротивление, когда армия освободителей начнет опять разорять храмы, истреблять иереев и закрывать приходы, еще недавно воссозданные при немцах… Требовалось иное: отказаться от антихристианского террора, мирно включить ожившую церковную жизнь в советское государство, показать хоть какую-то мягкость к верующим, дабы не сделать их врагами.

Война сдвинула правящий круг большевиков, во главе с их вождем, с позиции непримиримого догматизма в сторону прагматического отношения к управлению государством. Мало оказалось коммунистической идеологии, чтобы удержать фронты и армии в состоянии чудовищного напряжения. Слова «родная земля» надежнее, видимо, вселяли стойкость в окопников на передовой, нежели слова «Карл Маркс». Партийная верхушка начала делать уступки русскому патриотическому чувству: вернули ранее столь ненавистное слово «офицер», вернули погоны, принялись славословить русскому народу как непревзойденному труженику и воину. А потом, в русле этого консервативного поворота, расщедрились и на кое-какие уступки Церкви.

Советская власть била-била Церковь, а потом Господь Бог сделал из идейных атеистов, руководящих партией и правительством, кривое, безобразное, но все-таки орудие Своей воли. Орудие, коим Церковь восстанавливалась. А орудие-то думало, что ведет большую политическую игру…

 

Культ Сталина: обновленчество или язычество?

Андрей Александрович Кострюков , доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Научно-исследовательского отдела новейшей истории РПЦ.

Лето этого года было отмечено несколькими печальными событиями, которые для многих православных стали серьезным соблазном. Сначала в Белгородской области некий иеромонах совершил кощунственный «молебен» перед изображением Божией Матери, благословляющей с небес группу советских военачальников во главе со Сталиным. А через некоторое время один архиерей, присутствуя на заседании «Изборского клуба», не высказал протеста против того, что вышеупомянутое изображение было размещено в зале заседаний.

К сожалению, фотография иерарха возле псевдоиконы не стала последним звеном в кощунственной цепочке. Еще некоторое время спустя другой архиерей выступил перед тем же «Изборским клубом» с прямыми восхвалениями Сталина. Хвалить подобных деятелей — задача непростая, а потому неудивительно, что неправда стала одним из стержней этого выступления. Чего стоят, например, слова о заповедях «не убий» и «почитай отца и мать», будто бы положенных в основу коммунистического государства, — того самого государства, где миллионы людей были физически истреблены разными способами, а донос на ближнего, в том числе и родителей, считался доблестью. Хуже, что речь архиерея, названного в прессе «православным миссионером», помимо явной неправды содержала и легенды, замаскированные под правду. Главная из них — легенда о митрополите Гор Ливанских Илии, будто бы передавшем в СССР в 1941 году повеление Божией Матери прекратить гонения на Церковь.

Фрагмент «иконы», изображающей Божию Матерь, благословляющую группу советских военачальников во главе с И. В. Сталиным.

Эти, а также некоторые другие выступления, происходят на фоне возрождающегося сталинского культа и оправдания виновников советского геноцида.

Но прежде чем говорить об оценке такой деятельности представителей Церкви, следует сказать несколько слов о легендах, распространяемых некоторыми публицистами.

Что касается митрополита Илии, то факт его общения с советским руководством в годы войны не подтвержден ни одним документом. О своих видениях митрополит стал рассказывать лишь во время посещения России уже после войны. При этом надо учитывать, что сам митрополит особенного доверия как источник информации не заслуживает. Знавшие митрополита Илию архипастыри запомнили его не как боговидца, а скорее как восточного хитреца, подобного тем, что издавна любили ездить к русским царям за богатыми подарками.

«Сейчас, говоря о той эпохе, часто упоминают митрополита Гор Ливанских Илию (Карама), — рассказывал митрополит Волоколамский Питирим (Нечаев), — что он был молитвенником, большим другом России и т. д. Может быть, конечно, и так, только у нас полушутя называли его „грабителем“. Увидит икону на аналое: „О Матерь Божия! Матерь Божия!“ — бросается к ней, целует, что-то бормочет на своем языке — содержание речи сводится к тому, чтобы ему отдали икону. И не откажешь… В Одессе митрополит Борис — уж на что умный человек — имел неосторожность пригласить его к себе в келью, так потом пришлось чуть ли не все иконы со стенки дарить. Я все это увидел, когда был восторженным юношей, и впечатление осталось на всю жизнь».

Митрополит Ливанский Илия и архимандрит Василий на приеме у Патриарха Московского и всея Руси Алексия.

Без уважения отзывался о визитах митрополита Илии и патриарх Алексий I: «Он, конечно, желает приехать к нам, чтобы снова получить от нас всякие подношения, иконы, деньги, и затем всем этим торговать у себя на родине».

Далее, митрополит Илия, рассказывая о своих видениях и мнимых контактах со Сталиным, по-видимому, даже не знал толком, что советское государство дало Русской Церкви некоторое послабление не в 1941, а в 1943 году.

К сожалению, простой народ восточному владыке верил. Да и кто в те годы мог проверить информацию об общении митрополита Илии с советским руководством? Но сейчас-то такая возможность есть. И «православный миссионер» должен проверять информацию, прежде чем излагать ее на публике. Не мешало бы также сообщать аудитории и об экуменических реверансах митрополита Илии, вплоть до сослужения с католиками-маронитами.

К разряду легенд относятся и рассказы о встречах Сталина с блаженной Матроной Московской. Все «свидетельства» об этом имеют первоисточником «рассказ одной женщины». Таких рассказов можно придумать сколько угодно — хоть о Сталине, хоть о Пол Поте…

Некоторое время назад московские власти решили поставить памятный знак возле одного из домов, где некоторое время жила блаженная Матрона. Поиски нужного дома результатов не дали, что неудивительно — старица в те страшные годы жила скрытно, таилась от властей. В противном случае она, скорее всего, разделила бы судьбу своей тезки — блаженной Матроны Анемнясевской. Дело на эту слепую парализованную женщину коммунисты в 1935 году завели с чисто нацистской формулировкой: «больной выродок». А спустя год, после перенесенных тюремных скорбей, блаженная умерла, и место ее погребения неизвестно.

Фрагмент «иконы», изображающей св. Матрону Московскую рядом с И. В. Сталиным.

Но вернемся к митрополиту Илии. Предположим, что каким-то немыслимым образом, минуя почту, осенью 1941 года он сообщил в Москву о повелении Божией Матери. В таком случае, можно предполагать, атеистическая пропаганда была бы остановлена уже в 1941-м, максимум в 1942 году, когда советское государство стояло на грани гибели. Но ничего подобного не было. Наоборот, в начале 1942 года после освобождения от гитлеровцев некоторых областей открытые при оккупантах храмы были вновь закрыты. А священников, служивших на захваченных немцами территориях, партизаны уничтожали наряду с гитлеровцами вплоть до осени 1943 года. «Православным миссионерам» не мешало бы заглядывать и в церковный календарь, где среди имен новомучеников стоят имена тех, кто был убит богоборцами в первые годы войны.

Некоторое изменение церковной политики началось лишь с осени 1943 года, уже после смертельного удара Гитлеру на Курской дуге, накануне встречи союзников по антигитлеровской коалиции в Тегеране. И носила новая религиозная политика в основном рекламный характер — не идти же в Европу под флагом советского атеизма! Когда было нужно, большевистское государство умело очень неплохо притворяться. На деле в церковной жизни мало что изменилось.

Свободу Церковь получила мизерную. Был открыт один-единственный монастырь — Троице-Сергиева лавра. И восстанавливали его не те, кто прежде разрушал, а сама Православная Церковь. Жителей, заселенных в 1920–1930-х годах в монашеские корпуса, Церковь тоже расселяла за свой счет, собирая деньги на строительство домов в городе.

И храмов в 1943–1947 годах было открыто лишь около тысячи, а вовсе не «десятки тысяч», как говорят иные публицисты. Причем добиться открытия храма было весьма непросто, подавляющее большинство просьб со стороны православного населения власти отклоняли. Каждый храм люди буквально отвоевывали у государства, а коммунистическое руководство воспринимало каждый возвращенный Церкви храм как свое поражение. Неслучайно глава Совета по делам РПЦ Карпов, разрешая открыть несколько храмов на Вологодчине, сделал приписку для начальства: «Потом закроем».

Внушительное число действующих храмов и монастырей Русской Церкви (около 14,5 тысяч церквей и 104 монастыря) получилось исключительно за счет территорий, присоединенных к СССР в 1939–1940 годах, и территорий, освобожденных от немецкой оккупации. К этому нужно добавить и униатские приходы, включенные в Русскую Церковь.

Но представим на минуту, что Сталин действительно раскаялся в своем богоборчестве. Разве не должен раскаявшийся изменить свою жизнь, свое отношение ко Христу и Церкви? Разумеется, должен. А как тогда называется то, что «покаявшийся», едва отгремели залпы Второй мировой, опять отдал указание закрывать храмы и монастыри, опять начал преследовать священнослужителей? Верующим вновь было указано их место — место изгоев, которых терпят лишь до времени…

Храмов и тем более монастырей, закрытых с 1948 по 1953 год, было примерно столько же, сколько их открылось в 1943–1947 годах. После смерти Сталина оставалось 13,5 тысяч действующих церквей и 60 — монастырей. Причем тенденция к сокращению сохранялась и дальше.

Это и называется «покаянием»?!

Правильнее применять к послевоенным советским лидерам, и прежде всего Сталину, не хвалебные эпитеты, а слова апостола Петра: Пес возвращается на свою блевотину, и вымытая свинья идет валяться в грязи (2 Пет. 2:22).

Само по себе нынешнее оправдание преступников в советском руководстве не вызывает удивления. В конце 1940-х годов около половины немцев тоже считали Гитлера одним из лучших правителей в истории Германии. Он возродил страну после Первой мировой войны, вывел ее на уровень передовых держав. К счастью для Германии, все-таки ее народ подобные взгляды изжил. Этому немало способствовало то, что руководство Германии (как Западной, так и Восточной) развернуло мощную антинацистскую пропаганду, рассказывая людям правду о преступлениях Гитлера и его подельников.

К сожалению, в России в отношении ее собственных палачей такой системной разъяснительной работы на государственном, общенациональном уровне не проводилось. Но все же образованный человек, тем более православный миссионер, должен знать правду и без этого — литература по теме доступна. И правду нужно не только знать, но и свидетельствовать о ней. Если этого не происходит и человек транслирует в общество откровенную ложь с восхвалением коммунистов, то он относится к одной из трех категорий:

— если он не знает о преступлениях большевистского руководства страны, то это человек неосведомленный. И действительно, некомпетентность постепенно становится бичом российского общества;

— если он знает об этих преступлениях, но делает вид, что ничего не было, это циничный человек;

— если человек, зная о преступлениях коммунистов, оправдывает их. Это страшнее некомпетентности, хуже цинизма и подлости. Это говорит о глубоком духовном повреждении такого человека.

Хочется надеяться, что православные христиане, в том числе священнослужители, ностальгирующие по красному террору и сталинским репрессиям, относятся все-таки к первой категории (хотя и в этом радости мало). Но то, что свои позиции среди церковных людей завоевывает не столько некомпетентность, сколько опасная духовная болезнь, становится все более заметным. Это подтверждается постепенным расширением списка изуверов, которых оправдывают. В красные «святцы» включают все более скандальных деятелей. После оправдания Сталина начинают обелять Ленина и Дзержинского, видя в них некие символы единства и величия России…

Можно сказать, что Россия не осознала преподанный ей в ХХ веке урок, если готова ради мнимого государственного величия воспевать своих палачей. И ведь как все перевернуто с ног на голову! Символами единства становятся те, кто это единство в свое время подорвал в корне. Или мы уже забыли, что именно коммунисты поделили Россию на независимые государства («союзные республики»), каждое из которых по Конституции имело право выхода из единой страны? Связующим раствором для «союзных республик» была коммунистическая идеология. Таким образом, на случай крушения своей власти (а она была в конце концов неминуема, самые умные деятели из партийной верхушки это хорошо понимали) большевики заранее подложили под страну бомбу, развалившую ее на 15 частей.

Нынешняя ситуация с возобновившимся почитанием Сталина напоминает события 1920-х годов, когда раскольники-обновленцы на все лады восхваляли большевистскую власть и клеймили верующих, враждебных к коммунизму, как отступников от Христа.

Но есть и другая историческая аналогия.

В IX веке, когда болгары угрожали Константинополю, обезумевшие греки вскрыли гробницу императора-еретика иконоборца Константина Копронима (Навозоименного) и воздали ему почести, дабы он помог им одолеть неприятеля. Причиной такого почтительного отношения были военные победы над врагами державы, некогда одержанные этим императором. О том, что он был гонителем Церкви, тогдашние греческие «государственники» не задумывались. То, что поклонение злостному еретику и садисту является самым настоящим язычеством, балаганных патриотов также не остановило. Но эти люди не ограничились воплями перед трупом императора. Они пытались влиять и на Церковь. Например, солдаты, почитавшие Копронима, пытались сорвать Седьмой Вселенский Собор. К счастью, безуспешно.

То, что происходит сейчас в России — поклонение фигурам, намного более преступным, чем император Константин Копроним, очень похоже на византийское безумие. Мы имеем дело со страшным духовным повреждением, когда люди ради иллюзии государственного блага и величия готовы принести в жертву и правду, и здравый смысл, и память о миллионах жертв советского режима, и подвиг святых новомучеников. Что ж, если это повреждение будет и дальше охватывать общество и православное духовенство, то никаких надежд на прекрасное будущее у России уже не останется.

 

О нездоровых тенденциях в мировоззрении части современных православных патриотов

[63]

Священник Николай Лызлов , клирик храма Живоначальной Троицы в Хохлах (г. Москва); в 1990 г. был избран народным депутатом в Московский городской совет и несколько лет работал председателем подкомиссии «По вероисповеданиям и связям с религиозными организациями»; участвовал в деятельности различных православных общественных организаций.

В последнее время в православно-патриотической среде и околоцерковных кругах получило распространение панегирическое отношение к советской власти, социализму, И. В. Сталину. Одним из ярких выразителей этого течения мысли является сайт «Русская народная линия». Наиболее концентрированно эта позиция выражена в статье его главного редактора Анатолия Степанова «Изжить грех антисоветизма» (24.11.2015). В ней главный редактор «РНЛ», председатель «Русского Собрания», призывает православных христиан «отказаться от антисоветизма и антисталинизма. Раскаяться в грехе антисоветизма. Изжить в себе эту болезнь».

Что сказать об антисоветизме? В реальности советской власти никогда не было — буквально «советской», то есть власти советов избранных народом депутатов. В действительности вся полнота власти в СССР находилась в руках коммунистической партии, носившей названия Российская социал-демократическая рабочая партия (большевиков), Российская коммунистическая партия (большевиков), Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков), Коммунистическая партия Советского Союза. А точнее, в руках ее лидеров.

Еще в 1918 году «организатор Коммунистической партии Советского Союза, основатель Советского социалистического государства» (как гласит «Большая советская энциклопедия») В. И. Ленин признал: «Когда нас упрекают в диктатуре одной партии и предлагают, как вы слышали, единый социалистический фронт, мы говорим: да, диктатура одной партии! Мы на ней стоим и с этой почвы сойти не можем». В дальнейшем подобные взаимоотношения между коммунистической партией и советским государством были закреплены конституционно. Конституция СССР 1977 года констатировала в 6-й статье: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС существует для народа и служит народу.

Вооруженная марксистско-ленинским учением, Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР, руководит великой созидательной деятельностью советского народа, придает планомерный, научно обоснованный характер его борьбе за победу коммунизма».

Не советский (ни «самый гуманный в мире», ни даже «руководствующийся революционным правосознанием») суд, не Всероссийский съезд Советов, называемый Конституцией «Верховной властью», а именно Политбюро ЦК РКП(б) решало вопрос о жизни и смерти граждан советского государства. Вот записка И. В. Сталина членам Политбюро ЦК РКП(б) от 2 мая 1922 года о голосовании опросом для утверждения расстрельного приговора Ревтрибунала двум священникам из Шуи:

«…Сессией Ревтрибунала в Иваново-Вознесенске приговорены к расстрелу два попа; тов. Калинин предлагает отменить решение Ревтрибунала;

Т.т. Сталин, Троцкий и Ленин наоборот предлагают не отменять решение трибунала, оставить в силе.

Секретарь ЦК И. Сталин».

А в записи о результатах голосования Политбюро по предложению Калинина об отмене этого приговора Ревтрибунала читаем:

«Результаты голосования:

Утвердить решение Ревтрибунала

Тов. Ленин

Троцкий

Сталин

Молотов

За отмену смертного приговора

Тов. Рыков

Томский

Каменев».

Вот записка И. В. Сталина членам Политбюро ЦК РКП(б) о голосовании опросом для утверждения расстрельного приговора Московского Ревтрибунала 11 человекам:

«8 мая 1922 г.

Спешно

Секретно

Всем членам Политбюро

Московский суд приговорил к расстрелу 11 человек, из них большинство попы: (8 попов, 1 дровосек, агитаторша, торговец мясной лавки). Каменев предлагает ограничиться расстрелом 2 попов.

Прошу голосовать „за“ или „против“ предложения т. Каменева. Я лично голосую против отмены решения суда.

Секретарь ЦК Сталин».

И запись о результатах голосования Политбюро по предложению Л. Б. Каменева по этому приговору Московского Трибунала:

«Результаты голосования:

Против отмены

т. Ленин

т. Троцкий

т. Сталин

т. Зиновьев

т. Томский — за предложение т. Каменева

т. Рыков — за предложение т. Каменева».

В публикации «Документы Политбюро и Лубянки о борьбе с Церковью в 1922–1923 гг.» академик Н. Н. Покровский пишет: «Одним из поразительных новых фактов, открывшихся при изучении фонда Политбюро ЦК РКП(б) Архива Президента России (АПР, ф. 3, оп. 60, д. 23–25), явилось то, что этот партийный орган, сосредоточивший всю реальную власть в стране, в решающие месяцы весны 1922 г. занимался делом разгрома Русской Православной Церкви почти на каждом своем заседании, 2–3 раза в неделю. Здесь обсуждали и стратегические разработки Ленина и Троцкого, с отсылками к марксистской теории формаций и классов, оправдывающими безбожную политику и репрессивную практику. И личный состав создаваемых для разгрома Церкви особых комиссий и комитетов. И методы конспирации…

Здесь поименным голосованием членов Политбюро решалась судьба патриарха Тихона и митрополита Вениамина, ныне причисленных к лику российских православных святых, а также многих священников».

В качестве иллюстрации укажем на то, что «в начале мая 1922 года по предложению Ленина Политбюро ЦК РКП(б) постановило:

Дать директиву Московскому Трибуналу:

1. Немедленно привлечь Тихона к суду.

2. Применить к попам высшую меру наказания».

Такими же взаимоотношения между партией и органами власти в стране оставались и в дальнейшем.

Еще один документ для иллюстрации:

«Строго секретно

Всесоюзная Коммунистическая Партия (большевиков). Центральный Комитет.

№ П51/94

3 июля 1937 г.

Тов. Ежову, Секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий. Выписка из протокола № 51 заседания Политбюро ЦК.

Решение от 2. 7. 37 г.

94. Об антисоветских элементах.

Послать секретарям обкомов, крайкомов, ЦК компартий следующую телеграмму:

ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки.

ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке.

Секретарь ЦК И. Сталин».

Еще один штрих. 26 июля 1918 года Ленин сказал: «Советы — высшая форма народоправства». То есть было заявлено, что советская власть — это власть народа. Согласно переписи населения 1937 года, более половины граждан государства назвали себя верующими. Но это никак не повлияло на богоборческую политику советской власти. После того как данные переписи стали известны «слугам народа», репрессии против верующих резко усилились (см. список новомучеников в православном церковном календаре и годы их смерти).

Как видим, «народная» власть не очень-то считалась с мнением этого самого народа.

* * *

Далее главный редактор «Русской народной линии» утверждает: «Антисоветизм и антисталинизм не принимаются народной совестью». Оставим сие утверждение на совести самого А. Д. Степанова. Но даже если это было бы правдой, почему православные христиане должны положительно относиться к советской власти? Почему они не могут быть ее критиками, противниками?

Партия большевиков, задолго до революции 1917 года, в своей I Программе заявила: «Российская социал-демократическая рабочая партия ставит своей ближайшей задачей низвержение царского самодержавия и замену его демократической республикой». То есть РСДРП(б) изначально действовала как антигосударственная организация, стремившаяся насильственным путем свергнуть существовавший в России государственный строй — православную монархию.

В годы Первой мировой войны, воспринимавшейся русскими патриотами как Вторая Отечественная, РСДРП(б) выступила как предательская сила, работавшая на поражение России. 26 июля 1915 года Ленин писал: «Революционный класс в реакционной войне не может не желать поражения своему правительству. Это аксиома… А революционные действия во время войны против своего правительства несомненно, неоспоримо означают не только желание поражения ему, но на деле и содействие этому поражению».

РСДРП(б) обрекла народ на неимоверные жертвы и страдания ради победы мировой революции. Выступая с отчетом ЦК на VIII съезде партии В. И. Ленин сказал: «Советская власть поставила всемирную диктатуру пролетариата и всемирную революцию выше всяких национальных жертв, как бы тяжелы они ни были».

А в статье «Ценные признания Питирима Сорокина» (от 20.11.1918) он писал: «Мы, марксисты, могли ждать только от сознательного авангарда пролетариата понимания той истины, что мы приносим и должны принести величайшие национальные жертвы ради высшего интереса всемирной пролетарской революции. Идеологам, не принадлежащим к марксизму, и широким массам трудящихся, не принадлежащим вышколенному долгой стачечной и революционной борьбой пролетариату, неоткуда было взять твердой убежденности в назревании этой революции, ни безусловной преданности ей. В нашем случае наша тактика казалась им фантастикой, фанатизмом, авантюрой, принесением в жертву очевиднейших реальных интересов сотен миллионов народа отвлеченной, утопической или сомнительной надежде на то, что будет в других странах».

Партия большевиков виновна в расстреле членов Царской Семьи. Коммунисты обрушили репрессии на представителей тех, кого они считали классовыми врагами, нетрудовыми элементами: расстреливали, бросили в тюрьмы, лагеря, высылали из страны, лишали права работать, преподавать, издавать книги, выставлять картины — на всех несогласных с коммунистическим, богоборческим учением.

Компартия осуществила насильственную коллективизацию крестьянства, сопровождавшуюся бесчисленными жертвами. На VII Всероссийской конференции РСДРП(б) В. И. Ленин признал: «Большинство населения в России — крестьяне, мелкие хозяева о социализме не могут думать». А Сталин в работе «К вопросам ленинизма» (1926 г.) писал: «Во время октябрьской революции крестьянство тоже не являлось социалистическим по своему положению, и оно совсем не хотело установить в стране социализм».

21 ноября 1920 года Ленин сказал: «Нужно крестьянские массы перевести к строительству для них совершенно чуждому, которого они не понимают и которому не могут верить». И «всесоюзный староста» М. И. Калинин 17 июня 1930 года в своем выступлении вторил вождю: «Ведь на самом деле только наша партия могла поставить перед собой такую задачу, которая поднимает на дыбы миллионы людей, и поднимает против чего? против их собственного нутра, против их собственнических вожделений. Вы же понимаете, что каждый крестьянин, в том числе и бедняк, мечтает, думает быть если не кулаком, то, по крайней мере, самостоятельным крестьянином, крепким хозяином. Каждый крестьянин мечтает об этом. А мы направляем всю его силу, всю его активность против этого. Ведь это означает буквально перевернуть человека вверх ногами».

Коммунисты повели открытую войну и против русской культуры, против традиционной нравственности. Развернулась грандиозная работа по воспитанию нового человека на принципах богоборчества, классовой ненависти, интернационализма, пролетарской морали. Вождь мирового пролетариата писал: «Мы говорим, что наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата».

На III съезде комсомола Ленин сказал: «Мы говорим: нравственность — это то, что служит разрушению старого эксплуататорского общества и объединению всех трудящихся вокруг пролетариата, созидающего новое общество коммунистов». Его учитель, К. Маркс, по этому поводу утверждал: «В политике ради известной цели можно заключить союз даже с чертом, нужно только быть уверенным, что ты проведешь черта, а не он тебя».

* * *

Дальше А. Степанов пишет: «Есть такой грех (антисоветизм)! И суть его состоит в нежелании принимать суд Божий над Россией, свершившийся в 1917 году. Ведь по существу православные антисоветчики трактуют события 1917 года как случайность, то есть как ошибку Бога. Мол, несправедливо поступил Господь с нашим народом и нашей страной, попустив прийти к власти богоборцам-большевикам. Антисоветчики по сути хулят Бога, не признают действие Промысла Божия в событиях 1917 года. По большому счету антисоветчики и антисталинисты исповедуют неправославный взгляд на общество, призывая бороться не со своими страстями, а с властями».

Что сказать по этому поводу? Здесь мы видим огульное, без каких-либо доказательств обвинение всех несогласных с его пониманием Промысла Божия, навешивание ярлыков неправославности, богохульства (думающие не так, как Степанов, «хулят Бога»!), приписывание им призывов к борьбе с властью. К примеру, аз, паче всех иереев грешнейший, негативно отношусь к советскому периоду истории нашей страны. Но это не побуждает меня призывать кого бы то ни было «бороться не со своими страстями, а с властями».

Аз, окаянный, полагаю, что в дореволюционной России (в ее Церкви, государстве, обществе, народе) было немало недостатков, пороков, грехов. В этом я не одинок. Об этом писали: В. С. Соловьев, Ф. М. Достоевский, И. С. Аксаков, святители Тихон Задонский, Игнатий Брянчанинов, Феофан Затворник, Николай Японский, святой праведный Иоанн Кронштадтский и многие другие. Как и многие новомученики и исповедники российские, среди которых: Андроник (Никольский), архиепископ Пермский († 7/20.6.1918); Гермоген (Долганов), епископ Тобольский и Сибирский († 16/29.6.1918); Кирилл (Смирнов, † 7/20.11.1937), митрополит Казанский; Василий (Зеленцов), епископ Прилукский († 22.3/4.4.1930); Дамаскин (Цедрик), епископ Стародубский († 2/15.9.1937); Игнатий (Садковский), епископ Скопинский († 28.1/10.2.1938); Евфимий (Любовичев) († 6/19.7.1931); святой мученик Михаил Новоселов († 4/17.1.1938); священноисповедники: Афанасий (Сахаров), епископ Ковровский († 15/28.10.1962); Амвросий (Полянский), епископ Каменец-Польский и Брацлавский († 7/20.12.1932); Севастиан Карагандинский († 6/19.4.1966) и другие — вслед за ними я воспринимаю революцию, богоборческие гонения, массовые убийства как попущение Божье за наши грехи. Но признание этого не принуждает меня ОДОБРИТЬ эти гонения, убийства невинных, осквернение мощей, разрушение храмов, согласиться с теорией и практикой советского государства.

Из публикации Степанова следует, что крушение исторической России, приход к власти богоборцев-большевиков является результатом суда Бога над Россией. Но тогда уместно задаться вопросом: а крушение советской власти, установление в России олигархического, бандитского, компрадорского капитализма, монополии либеральной идеологии — это результат деятельности врагов (американского империализма, мирового масонства, тайного правительства, пятой колонны внутри СССР и пр.) или «приведение в исполнение» суда Божия?

Разве «не справедливо поступил Господь с нашим народом и нашей страной, попустив прийти к власти» «либералам», «демократам» и прочим «агентам», предателям, лидерам пятой колонны — вроде Горбачева, Яковлева, Ельцина, Шеварднадзе, Гайдара, Бурбулиса, Чубайса?! Неужели в этом случае Бог допустил ошибку? Или — поскольку Бог не ошибается — Он попустил крушение советской власти за грехи этой власти? Но если это так, то почему нельзя критиковать эту власть, негативно относиться к ней?

Если согласиться со Степановым в том, что антисоветизм — грех, тогда нужно признать грехом и критику горбачевской «перестройки», и неприятие ее результатов, главный из которых — развал СССР. При таком подходе нужно признать и разоблачение Хрущевым «культа личности», и весь процесс десталинизации партии и государства судом Божьим над Сталиным.

В жизни ветхозаветного Израиля также было множество грехопадений, беззаконий, пороков, преступлений. Не раз богоизбранные пророки обличали и царей, и священнослужителей, и народ в богоотступничестве, грехах, преступлениях; предрекали, что, если они не покаются, то их ждет гнев Божий, разрушение Храма и Иерусалима, плен. Все так и случилось. Более того, была утрачена величайшая святыня ветхозаветной Церкви — Ковчег Завета.

Пророки восприняли эту катастрофу, вавилонское пленение как проявление суда, как наказание Божие для израильского народа. Однако это не помешало появлению в 136 псалме таких строк: «Помяни, Господи, сыны Едомския, в день Иерусалимль глаголющия: истощайте, истощайте до оснований его. Дщи Вавилоня окаянная, блажен, иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала еси нам. Блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень». В Синодальном переводе это выглядит так: «Припомни, Господи, сынам Едомовым день Иерусалима, когда они говорили: разрушайте, разрушайте до оснований его. Дочь Вавилона, опустошительница! Блажен кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!»

Разве это не выражение антивавилонских настроений?! Думается, что если бы в период вавилонского плена в еврейском народе не было таких настроений, то он, скорее всего, принял бы вавилонскую культуру, вавилонскую — языческую — религию, не вернулся бы в Землю Обетованную, не восстановил бы иерусалимский Храм.

Очевидно, что и монголо-татарское иго явилось исполнением суда Божьего за грехи древнерусского народа, за междоусобные войны, клятвопреступления князей и прочее. Но вряд ли можно было бы освободиться от монголо-татарского ига, не имея антимонголо-татарских настроений.

* * *

Степанов пишет: «Усилиями Патриарха Сергия (Страгородского) тема антисоветизма православных была сведена на нет. Подвиг Святейшего Патриарха состоял именно в том, что он сумел доказать власти, что православные не являются антисоветчиками, т. е. не являются врагами нашей государственности, поскольку в тех условиях иной государственности у русского народа не было. Сегодня нашими усилиями разрушается наследие Святейшего Патриарха Сергия». И далее: «Святейший Патриарх сумел доказать власти, что православные не являются антисоветчиками».

Советская власть приняла эти доказательства к сведению и продолжила войну с религией, с Церковью на уничтожение, продолжила насаждение атеизма, репрессии по отношению к священнослужителям и мирянам. Дабы не быть голословным прилагаю в качестве приложения небольшую подборку материалов по теме «Статистика репрессированных за веру: Великая Отечественная война, преддверие и после» (см. Приложение 3 этой книги).

Повторим, что утверждает Степанов: «Святейший Патриарх сумел доказать власти, что православные не являются антисоветчиками». Однако, чтобы доказать это власти, тогда еще митрополиту Сергию пришлось:

— 16 февраля 1930 года заявить, что «гонения на религию в СССР никогда не было и нет»;

— согласиться на вмешательство богоборческой власти во внутренние дела Церкви;

— отречься от множества убиенных, брошенных в тюрьмы и лагеря, отправленных в ссылки священнослужителей (среди которых оказалось немало и тех, кого Церковь ныне почитает как новомучеников и исповедников), сделав заведомо неправдивое заявление о том, что «репрессии, осуществляемые советским правительством в отношении верующих и священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем порядке, как и к другим гражданам, за разные противоправительственные деяния… К ответственности привлекаются отдельные священнослужители не за религиозную деятельность, а по обвинению в тех или иных антиправительственных деяниях, и это, разумеется, происходит не в форме каких-то гонений и жестокостей, а в форме, обычной для всех обвиняемых». В том же интервью митрополит Сергий сделал еще одно утверждение, не соответствовавшее действительности: «В управлениях всех наших органов до сих пор не было никаких стеснений, и Преосвященные находятся на местах в своих епархиях».

Положа руку на сердце скажу, что все это я пишу (и цитирую) не для того, чтобы обличить, заклеймить, осудить, вообще что-либо сказать о митрополите Сергии. Я искренне считаю себя не имеющим на это никакого права. Все это я пишу для постижения психологии «православных» апологетов советской власти, «православных» сталинистов.

8 сентября 1950 года председатель Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР Г. Г. Карпов направил И. В. Сталину секретную докладную записку о переменах в церковной жизни, в которой среди прочего было сказано: «По данным большинства уполномоченных Совета, как в городе, так и деревне наблюдается ослабление интереса к церкви и снижение ее влияния на верующих». Объяснялось это действием «мероприятий, которые проводил Совет в 1948–1950 гг. — через церковный центр — по ликвидации нежелательны форм воздействия церкви на население и через своих уполномоченных — по известному ограничению деятельности церкви… Начиная со второй половины 1948 г. Совет провел ряд мероприятий по ограничению деятельности церкви и духовенства. Через церковный центр по рекомендации Совета прекращены службы вне церковных зданий; отменены крестные ходы (кроме пасхального), в том числе и в праздник Крещения; ограничены разъезды служителей культа по населенным пунктам для отправления религиозных треб на дому верующих».

Что сегодня движет «православными» сталинистами? Сталина нет, советская власть давно рухнула. Что же заставляет «православных» «засоветчиков» оправдывать их преступления? Стремление угодить власти нынешней? Убедить ее, что для православных патриотов могущество государства — самая большая ценность? Что оно важнее свободы Церкви и веры в Бога?

А вот святой мученик Михаил Новоселов полагал: «Насколько душа выше и драгоценнее тела, настолько Церковь выше и дороже государства».

Я не утверждаю, что Степанов думает именно так: что государство выше Церкви. Но такие вопросы не могут не появляться при чтении подобных публикаций.

* * *

Повторим снова, что утверждает Степанов: «Подвиг Святейшего Патриарха состоял именно в том, что он сумел доказать власти…».

Разве позиция митрополита Сергия по отношению к советской власти являлась выражением мнения всей полноты Русской Церкви? Разве советская власть предоставила Церкви возможность провести Поместный собор, на котором среди прочего архиереи свободно обсудили вопрос об отношении к богоборческой власти? И, водимые Духом Святым, сформулировали положение об отношении Церкви к советской власти? Разве несогласных с позицией заместителя патриаршего местоблюстителя — архиереев, священнослужителей и мирян — не расстреливали, не бросали в тюрьмы и лагеря, как, впрочем, и согласных?

Известно, что в конце 1930-х годов на свободе оставалось всего четыре архиерея. Причем для ареста каждого из них, включая самого будущего Святейшего Патриарха, карательными органами — исполнительными органами коммунистической партии — уже были заготовлены все необходимые материалы.

Позицию митрополита Сергия по отношению к советской власти разделяли далеко не все в Русской Церкви.

В 1934 году назначенный в завещании патриарха Тихона первым кандидатом на должность патриаршего местоблюстителя священномученик митрополит Кирилл (Смирнов), отвечая на вопрос следователя, сказал: «Мое отношение к политическим выступлениям митрополита Сергия, в частности в так называемом „интервью“, заключается в следующем: во-первых, Сергий не имел права выступать от лица Церкви, так как никто его на это не уполномочил, а во-вторых, он преувеличенно представил благополучность положения Церкви, которая на самом деле находится, с моей точки зрения, в скорбном положении».

То же самое можно сказать обо всех заявлениях митрополита Сергия об отношениях Церкви и власти.

Священномученик Серафим (Самойлович), архиепископ Угличский († 22.10/4.11.1937), являвшийся с 30 ноября 1926 года до 2 марта 1927 года заместителем патриаршего местоблюстителя, писал: «Я считаю, что нам, христианам, с советской властью, не признающей Бога и ведущей антирелигиозную работу, не по пути… Я как христианин не могу одобрить политику советской власти в деле раскулачивания и выселения кулачества из мест постоянного проживания… Сообщаю, что с занятой мною позиции по отношению к митрополиту Сергию в 1927 году я никогда не отступал и в этом вопросе колебаний у меня не было, так как я не согласен с его политикой признания им советской власти».

В житии священномученика Александра Гневушева († 28.4.1930) сказано: «…После службы многие прихожане пришли к священнику домой, узнать, что делать, если церковь действительно захотят закрыть. О. Александр не разрешил своим чадам ни сопротивления, ни насилия. Сказал лишь: „Заблудилась нынешняя власть, пошла за антихристом. Но должно прийти время, когда она одумается и придет к раскаянию“».

Епископ Сергий (Дружинин; † 17.9.1937), арестованный в 1930 году и приговоренный к пяти годам лишения свободы, заявил: «За все, что большевики совершили и продолжают совершать, за расстрелы духовенства и преданных Церкви Христовой, за разрушение Церкви, за тысячи погубленных сынов отечества большевики ответят, и русский православный народ им не простит. Я считаю, что у власти в настоящее время собрались со всего мира гонители веры Христовой. Русский православный народ изнывает под тяжестью и гонениями этой власти…»

Преподобномученик архимандрит Амвросий (Астахов; † 21.10.1937), отвечая на вопрос следователя, сказал: «Да, я действительно говорил, что советская власть на религию и духовенство устраивает гонения, говорил, что советская власть есть власть антихриста, посланная в наказание народу за грехи».

В статье «Новомученик Михаил Новоселов: гражданин Царства Небесного» Игорь Цуканов пишет: «В архиве о. Павла Флоренского сохранилось характерное высказывание Новоселова: „Колхозы есть богопротивные антихристовы учреждения, а советская власть, их установившая, — власть антихриста, основатель же этой власти — Ленин сам сущий антихрист“. Михаил Александрович даже не считал себя гражданином СССР и не имел советского паспорта, поэтому через несколько лет после большевистского переворота 1917 года он был вынужден начать скитаться».

Священномученик Дамаскин (Цедрик), епископ Стародубский, писал в 1929 году митрополиту Сергию (Страгородскому): «Вы дерзнули от лица всей Церкви предложить свой унизительный акт — Вы же обязаны от лица Церкви отказаться от него, ибо поистине Вы действовали вопреки церковному сознанию, превысив свои полномочия и вразрез с мнением епископата Российской Церкви. Это Вы сами должны сознать и сами открыто заявить об ошибочности своего шага. Ваша мудрость, осененная благодатию Божией, подскажет Вам, в каких формах достоит сие совершити… Неужели никогда мысль Вашего Высокопреосвященства не останавливалась над тем обстоятельством, что, разделяя своей декларацией пастырей на „легализованных“ и „нелегализованных“, бросая в сторону последних неправедное обвинение в контрреволюции, Вы тем самым подставляете всю ссыльную Церковь и оставшихся еще на свободе некоторых иерархов и значительную часть остальных пастырей под постоянные удары подозрительной советской власти, которая только и выискивает предлоги для большего умерщвления ненавистного для нее духовенства. Не тем ли объясняется „бессрочность“ ссылки наших первоиерархов?»

* * *

Попытаемся еще раз осмыслить: что дала советская власть русскому народу и России?

Большевики захватили власть для того, чтобы разрушить до основания старый мир — Православную Церковь, историческую российскую государственность, традиционную культуру, менталитет русского человека — и на его развалинах создать новый мир, воспитать нового, советского человека.

Невозможно отрицать, что за время существования советской власти в государстве быстрыми темпами развивалась промышленность. СССР стал мощной индустриальной страной. Об одном из ее лидеров говорят: «Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой». Советский Союз превратился в мировую сверхдержаву.

Но даже если отстраниться от вопроса о том, ценой каких неимоверных жертв, страданий, горя десятков миллионов людей это достигнуто, православному христианину нельзя не задаться вопросом: «А во имя чего все это?»

Если вслед за атеистами видеть смысл жизни человека в материальных благах, в величии своего государства, то эти свершения советской страны — успех: через 70 лет в СССР производилось намного больше стали, цемента, чугуна, танков, самолетов, чем в 1913 году (интересно: а в каких-то других странах в 1983 году производилось меньше, чем в 1913-м?).

Но что в это время происходило с душой человека и народа? Как на нее повлияли:

— бессудное убийство царя, Помазанника Божия, его жены, детей, близких и дальних родственников;

— проведение революционных преобразований под лозунгом «грабь награбленное»;

— развязанная большевиками братоубийственная гражданская война;

— расстрел сонма священнослужителей, монашествующих, мирян;

— осквернение мощей великих русских святых;

— разрушение храмов, превращение их в склады, мастерские, устроение в них отхожих мест, сожжение икон, уничтожение духовной литературы;

— насильственная коллективизация?

Как это повлияло на души тех, кто все это видел и вынужден был одобрять? А тех, кто это осуществлял?

Что происходило с психикой тех, кто по разрешению советской власти жил (или работал) в зданиях храмов?

Как повлияли на нравственность людей:

— массовый снос кладбищ, памятников истории и культуры;

— воинствующе атеистическое образование и воспитание детей и молодежи, вовлечение их в кощунственные, богоборческие ритуалы и мероприятия; их почти всеобщее участие в детских, юношеских, молодежных коммунистических организациях;

— умаление роли семьи, семейных ценностей (в том числе через натравливание детей на родителей, придерживающихся «отсталых», «дремучих» взглядов, насаждение «культа Павлика Морозова»);

— исключение любых нематериалистических взглядов в науке, литературе, искусстве, общественной жизни;

— искоренение всех форм инакомыслия;

— глумление над традиционными нравственными нормами, насаждение так называемой «пролетарской» морали;

— признание насилия в качестве действенного инструмента «воспитания» масс;

— государственная ложь (утверждение в Конституции СССР 1936 года, что высшим органом государственной власти является Верховный Совет, провозглашение свободы совести, неприкосновенности личности и пр.);

— массовые репрессии: аресты, тюремные заключения, ссылки, расстрелы невиновных людей;

— поощрение государством ложных доносов, «стукачества»;

— использование пыток, методов физического и психологического давления на подследственных; выбивание из обвиняемых признаний в несовершенных ими преступлениях;

— неправедные суды, приговоры, казни;

— бесчеловечные условия содержания в тюрьмах, лагерях;

— добровольно-принудительное вовлечение граждан (на митингах, собраниях) в одобрение беззаконных приговоров судов;

— аресты, осуждение, расстрелы родственников и даже детей «контрреволюционеров», «врагов народа»?

Немалая часть выживших в лагерях и тюрьмах выходили из них надломленными физически и морально. А что было с душами тех, кто доносил, лжесвидетельствовал, раскулачивал, арестовывал, вел следствие с применением методов физического и морального насилия, выносил неправедные приговоры, работал охранником в лагере, издевался над бесправными заключенными, приводил в исполнения приказы о расстрелах? А что было с душами тех, кто просто жил в это время — все видел, слышал, переживал? И прежде всего — с душами детей?

Богоборческая пропаганда калечила души миллионов советских детей, вносила разлад между поколениями, разрушала семьи. В статье «Как вести среди ребят антирелигиозную пропаганду» (1930) заместитель народного комиссара просвещения Н. К. Крупская писала: «…уже детский сад должен вести антирелигиозную пропаганду, но она должна быть продумана, не слишком упрощена».

В своей работе доктор исторических наук А. А. Слезин приводит цитату из обращения Е. М. Ярославского, председателя Союза безбожников, к всесоюзному слету пионеров: «Пионеротряды, принимайте всюду участие в борьбе за закрытие церквей! Во всех школах I и II ступени организуйте группы и ячейки юных безбожников».

В статье «Юные безбожники против родителей» современный историк В. А. Шевченко пишет: «В преддверии Пасхи и в пасхальные дни и городские, и сельские школьники привлекались к участию в антирелигиозных беседах, вечерах, уличных шествиях, митингах и карнавалах. 26 апреля 1929 года в Сокольническом районе Москвы состоялась демонстрация школьников с антирелигиозными лозунгами. В акции приняли участие до 30 000 школьников. Демонстранты, разделившись на группы, отправились к прикрепленным предприятиям, где провели митинги. Затем учащиеся вместе с рабочими отправились на сборные пункты в подрайонах, где также состоялись митинги с участием представителей райкома ВКП(б)…

4 мая практически во всех школах Москвы прошли антирелигиозные вечера с привлечением учащихся и их родителей. 5 мая в школах проводился клубный день. В некоторых районах Москвы (Бауманском, Хамовническом) школьники приняли участие в карнавалах. Антипасхальные карнавалы прошли в Ленинграде, Твери, Омске, Томске, Орле, Уфе, Александровске-на-Сахалине, Петрозаводске и других городах…

В ходе антирождественской кампании 1929/30 года происходило массовое сжигание икон. В Бауманском районе Москвы на январском антирелигиозном карнавале сожгли 50–60 икон. По райсоветам СВБ и в школах происходил сбор икон от населения и школьников. В одной из школ Тульского округа учащимся предложили собрать иконы и в случае невыполнения школьникам угрожали неудовлетворительной оценкой. В результате в Тульском округе собрано и сожжено более 1500 икон.

Школа, призванная воспитывать воинствующих атеистов, сталкивалась с интересами в основном еще религиозной семьи. Возникала потребность ослабить влияние семьи на ребенка, втянуть его в общественную жизнь вопреки семье. „Задача борьбы с семьей в этом отношении, конечно, задача трудная, но избегнуть ее невозможно“, — констатировал А. В. Луначарский в 1929 году. „Ослабление семейного влияния — одно из условий выварки всего молодого поколения в котле коммунистической общественности“, — утверждала Н. К. Крупская. „Мы разрушим фетиш семьи“, — говорила А. А. Северьянова на IX съезде ВЛКСМ в 1931 году.

Помимо антирелигиозного воспитания на уроках, возникла необходимость организации школьников в специальные группы по борьбе с религией. Эта задача возлагалась на Союз безбожников (СБ), который был переименован на его II Всесоюзном съезде (10–15 июня 1929 года) в Союз воинствующих безбожников (СВБ).

Будни юных безбожников были заполнены борьбой с „классовым врагом“. Закрытие церкви, елка, пасхальная еда, проявление религиозности учителя или ученика, молебны, лишение избирательных прав детей священнослужителей — вот круг вопросов, которыми занимались юные безбожники. „Юные безбожники участвуют в кампаниях по закрытию церквей, собирают подписи и порой являются инициаторами этого дела“, — провозглашалось на антирелигиозном совещании пионеров в Москве 22 августа 1929 года.

„Мы требуем от каждого ребенка, чтобы он был борцом против религии везде — в школе, в семье“, — заявил председатель СВБ Е. М. Ярославский в речи на II Всесоюзной конференции юных воинствующих безбожников и юных друзей МОПР 23 мая 1931 года. „Ребята прочистят такие ходы сознания матерей и отцов, до которых рука взрослого пропагандиста не достанет“, — рапортовал на II съезде СВБ 10 июня 1929 года пионер Удалов.

По численности юные безбожники вполне могли соревноваться с Всесоюзной пионерской организацией. В документах СВБ говорилось о том, что Союз в 1932 году насчитывал 5,5 млн человек. В том же году пионерская организация СССР включала в себя 6 млн человек».

А Н. К. Крупская шла еще дальше. В статье «Программа партии и партийное просвещение» (1933) она писала: «Не всякий родитель годен в воспитатели. Если родитель насквозь пронизан религиозным суеверием, враждебно настроен к советской власти, если его взгляды типично мелкобуржуазные — разве он годится в воспитатели?»

В 1960–1970-х годах антирелигиозная работа в школе велась уже не в столь агрессивной форме. Но не потому, что у советской власти изменились идейные установки, что она стала лучше относиться к религии. Просто к тому времени Русская Церковь была обескровлена, память о богоборческой вакханалии прошлых лет сделала уцелевших ее членов менее активными, в школе в то время учились уже дети тех, кто прошел «огонь и воду» богоборческого воспитания в 1920–1930-е годы. Поэтому и не стало нужды в агрессивном богоборчестве.

* * *

Неужели память обо всем этом — «грех антисоветизма», который предлагается «изживать в себе» православным христианам?

А как это изжить? Не говорить об этом? Убедить себя в том, что этого не было? Что Церковь и народ заслужили все это, так им и надо? Что еще мало «бич Божий» бичевал их? Ну да, были перегибы, а сама-то идея хорошая — социальная справедливость, равенство. Что же удивительного в том, что когда «лес рубят — щепки летят». Ну, пострадали и невиновные…

как пел в своей песне Ю. Визбор.

Или вот еще вопрос для совести православного христианина: в течение всего времени существования советской власти в стране катастрофически не хватало действующих храмов, священнослужителей. По этой причине огромное число наших соотечественников (наших прадедушек и прабабушек, дедушек и бабушек, отцов и матерей) уходили в вечность, не имея возможности принести покаяния в своих грехах, причаститься Тела и Крови Спасителя, не были отпеты после кончины. По этой же причине многие не были крещены в детстве, воспитывались в духе воинствующего безбожия. Не имея возможности прочитать Евангелие, духовную литературу, услышать живую проповедь (при том, что советская Конституция гарантировала свободу отправления религиозных культов), они проживали свою жизнь в безбожии, руководствуясь только материалистическими идеями. И теперь нас, православных христиан, призывают быть благодарными за это советской власти!

Читая писания «православных» сталинистов нельзя не заметить, что эти аспекты жизни советского общества практически не интересуют их, им это представляется мелочью на фоне победы над фашистской Германией, создания атомной бомбы, прорыва в космос, превращения Советского Союза в сверхдержаву. А мне кажется, что игнорирование именно этой «мелочи» — духовной составляющей жизни народа — и привело к тому, что СССР оказался колоссом на глиняных ногах, что в 1991–1993 годах в стране фактически не оказалось желающих защищать советскую власть, коммунистическую партию. Хотя на тот момент в ней насчитывалось 18 миллионов членов, включая практически весь командный состав Советской Армии, Министерства внутренних дел, Комитета государственной безопасности, всех министров, руководителей органов исполнительной власти республик, краев, областей, городов, средств массовой информации…

Советский Союз рухнул без войны, даже без вооруженного мятежа.

Героическими усилиями (пишу это без всякой иронии), самоотверженным, жертвенным трудом миллионов людей, за счет недофинансирования легкой промышленности, сельского хозяйства, здравоохранения, ЖКХ и прочего стране удалось создать ядерный щит, добиться паритета в военной сфере с западными державами. Но вот незадача: СССР не лишился ни одной атомной, ни одной водородной бомбы; не произошло ни одного прямого боевого столкновения с армиями НАТО; Советский Союз не потерял в боях с ними ни одного танка, ни одного самолета, ни одного военного корабля… А страны не стало.

Не из-за «мелочей» ли в духовной сфере?

Во всех своих работах я стараюсь рассматривать идеи, взгляды, принципы, позиции, а не людей, которые их высказывают. Но чтобы не быть обвиненным в фальсификациях, измышлениях, извращениях, клевете, я указываю имена людей, их излагавших, и источники цитируемых слов.

Священник Николай Лызлов

 

Куда ведет «Изборский клуб»?

[95]

Петр Валентинович Мультатули , кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Российского института стратегических исследований; правнук И. М. Харитонова, одного из расстрелянных в Ипатьевском доме.

21 декабря 2012 года, в день рождения Сталина, «Изборский клуб» провел свое очередное собрание. Причем провел его в Ульяновске, на родине Ленина. Причина выбора именно Ульяновска, «исторического русского города», объясняется в декларации клуба стремлением предотвратить угрозу очередной Смуты. Довольно странное решение: борьбу со Смутой «изборцы» решили начать на родине ее главного идеолога и организатора. Заседание клуба имело целью «примирение красных и белых».

Мирились «изборцы» странно, стремясь почти в каждом выступлении заявить о своем неприятии Российской империи и дать высокую оценку советскому периоду.

Только один А. Дугин оперировал христианскими понятиями: «По-настоящему „красных“ и „белых“ объединяет, да и делает русскими — любовь. Русский — это тот, кто любит, это любящее существо. А любовь всегда предполагает выход за свои собственные пределы, жертвенность по отношению к другому».

Но здесь возникает вопрос: о каких «красных» идет речь? О Троцком, Ленине, Дзержинском, Бухарине? О карателях из интербригад и ЧК? О комиссарах, что отбирали последний хлеб у крестьянина? Или о сегодняшних удальцовых и лимоновых? Так ни у тех, ни у других никогда никакой любви и жертвенности не было и нет, одна лишь ненависть, гордыня, алчность и садистская жесткость. Тех красных и белых, что воевали друг с другом в далекую Гражданскую войну, давно уже нет на свете. Они стоят перед нелицеприятным Судом Божиим, и никакое примирение им не нужно. А если речь идет о тех, кто поднимался в бой против фашистов с партбилетом на груди, так не «красными» они были, а патриотами. Пусть обманутыми, находящимися в плену ложной идеи, но патриотами, которые считали вступление в коммунистическую партию проявлением преданности Родине. Ни «Капитал» Маркса, ни «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина они, скорее всего, отродясь не читали. Многие из них к концу жизни стали верующими, многие ушли из жизни, сохраняя коммунистические воззрения. Но «красными» они не были, и «примиряться» с ними незачем, так как никто с ними не ссорился. Сегодня же никаких «красных» и «белых» в классическом понимании нет. Есть люди, воспринимающие историю как действие Промысла Божьего, и есть те, кто считает историю результатом деятельности людей. Есть те, кто считает, что проливать невинную кровь во имя политической «целесообразности» — преступление, а есть те, кто это вполне допускает. Объединяться со вторыми православному человеку невозможно по духовно-нравственным причинам, так как в этом случае мы разделим с ними ответственность за все их слова и действия, даже если внутренне будем с ними не согласны.

В Ульяновске члены «Изборского клуба» призвали «всех государственников, кому дорого будущее России, выступить единым патриотическим, имперским фронтом, противостоящим либерально-глобализаторской идеологии и ее адептам, которые действуют в интересах наших геополитически врагов». Тут, конечно, стоит сказать о том, о чем «изборцы» тактично промолчали: именно такими адептами были Ленин и большевики, а потому вдвойне нелепо проводить свое собрание в Ульяновске. Да и насколько вообще возможен единый «имперский патриотический» фронт государственников? Ведь просто государственников не бывает, а государства бывают разными. Вот большевики заодно с эсерами, либералами и сепаратистами с национальных окраин боролись против самодержавного строя Российской империи. Для этого они брали деньги у японской разведки, американских банкиров, немецких генералов. Они грабили банки, убивали полицейских, организовывали мятежи в армии. Были ли они государственниками? Конечно, нет. Они были злейшими врагами Российского государства, стремившимися к его разрушению. Потом большевики пришли к власти, начали Гражданскую войну, брали заложников, организовывали концлагеря, убивали священников, офицеров, крестьян, рабочих, жгли и разрушали церкви, глумились над православными святынями. Они создали свое государство — СССР, совершенно чуждое русскому духу, с чуждой символикой, чуждой идеологией.

Можно ли после этого называть большевиков государственниками? Наверное, можно, но только государство их ничего общего с российским не имело. Даже само имя России отсутствовало в его названии. Да, великий русский народ, в массе своей не приняв большевистскую идеологию, как мог, подлаживал ее под свои представления об идеальном государстве. Эта позиция русского народа заставила советских вождей, прежде всего Сталина, в годы Великой Отечественной войны считаться с его (народа) обычаями, идеалами и историей. Иначе большевистский режим просто не выжил бы под натиском фашистской Германии. Поэтому и пришлось Сталину, еще недавно, за четыре года до войны, утверждавшему, что «история России есть история ее битья», начать вспоминать «наших великих предков», восстанавливать военную форму с погонами и ослаблять притеснение Церкви. Поэтому и пришлось сталинским преемникам внешне подлаживать «Моральный кодекс строителей коммунизма» под евангельские заповеди. Но сколько бы ни пытались коммунисты маскировать свою сущность, природа их государства никогда не менялась. Эта природа была богоборческой и антирусской.

И вот нам говорят, что православные христиане должны объединиться со всеми, кому дорого будущее России. Но уместен вопрос: какой России? Языческой или христианской? Большевистской или императорской? России державной или националистической? Нам говорят, что это неважно, так как у нас есть общий враг: либеральные глобализаторы. Но большевики и либералы — одно и то же русофобское явление, что сто лет тому назад, что сейчас. Они одинаково ненавидят историческую традиционную православную русскую цивилизацию. Им одинаково чужды и ненавистны наши святыни, наши ценности, наши радости, наши скорби. Разница между ними заключается исключительно в методах. То есть либералы ненавидят традиционную Россию и стремятся ко всяческому ее ослаблению, но выступают против прямых репрессий инакомыслящих, предпочитая разлагать народ и общество своей ядовитой потребительской идеологией. В 1917 году причиной этого были либеральные убеждения, а сегодня — страх перед тем, что вслед за инакомыслящими репрессированными окажутся сами либералы. Левые, наоборот, могут удерживаться у власти только двумя способами: безудержной демагогией и беспощадным террором. Используя либералов как попутчиков для захвата власти, левые радикалы готовят им незавидную участь. Либералы это понимают и поэтому выступают против коммунистов. Но в идеологическом плане и левые радикалы, и либералы есть порождение западной богоборческой цивилизации, а поэтому они, несмотря на все свои противоречия, легко вступают в союзы и коалиции друг с другом.

В связи с этим примечательны слова одного из видных западных либеральных идеологов С. Хантингтона: «Конфликт между либеральной демократией и марксизмом-ленинизмом был конфликтом идеологий, которые, невзирая на все различия, хотя бы внешне ставили одни и те же основные цели: свободу, равенство и процветание. Но Россия традиционалистская, авторитарная, националистическая будет стремиться к совершенно иным целям. Западный демократ вполне мог вести интеллектуальный спор с советским марксистом. Но это будет немыслимо с русским традиционалистом. И если русские, перестав быть марксистами, не примут либеральную демократию и начнут вести себя как россияне, а не как западные люди, отношения между Россией и Западом опять могут стать отдаленными и враждебными».

То есть наиболее умные из либералов признают, что объединяться они готовы и с коммунистами, и с троцкистами, и со сталинистами, но никак не с русскими православными государственниками. Последние в их глазах являются наиболее опасными врагами. Сегодня ясно, что либералы уже не представляют собой главную угрозу для будущего России. Сама жизнь расставила все на свои места, показала всю несостоятельность, лживость их псевдорыночной идеологии стяжательства, космополитизма и безответственности. Сегодня слова «либерал», «рыночник», «демократ» в устах простого народа звучат почти как ругательства. Либералы в ближайшие десятилетия не смогут увлечь за собой народ, они политические аутсайдеры. Это, кстати, признает и член «Изборского клуба» Петр Акопов: «Либерализм как идеология и как политическая сила повержен». Тогда вопрос: а зачем с ним воевать?

Гораздо опаснее левый «ренессанс». В настоящее время в активном возрасте находится поколение, которое ничего не знает ни о красном терроре, ни о ГУЛАГе. Старшее поколение в большинстве своем забыло эпоху «великого дефицита», километровых очередей за туалетной бумагой, пустых прилавков, вечных коммуналок. Забыли пустопорожние многочасовые речи на партийных и комсомольских собраниях. Забыли, что путешествовали по миру только по телевизору с Сенкевичем, а детей если и крестили, то тайно. Забыли, что еще не так давно, в 1991 году, почти все были против советской власти, радовались, когда рухнул коммунистический режим, в защиту которого не поднялся ни один человек. Все это забыли, зато вспоминают, что колбаса была по два двадцать, как будто радость жизни измеряется колбасой. Сегодня любят уверять, что был хороший Советский Союз, потом пришли Горбачев с Ельциным, которые эту хорошую страну разрушили, и все стало плохо. Но разве Горбачев и Ельцин не являются порождением советской системы, разве не являются они порождением Коммунистической Партии Советского Союза, выпестовавшей их по образу своему и подобию? Разве главный рыночник Егор Гайдар не был редактором главного партийного журнала «Коммунист»? Разве либеральный костяк «младореформаторов» 1990-х годов не состоял сплошь из бывших комсомольских работников? Забывчивость в истории вещь опасная. Она привела к тому, что кровавая политика большевизма и гнилой поздний советский режим стали восприниматься сегодня некоторыми чуть ли не как земной рай.

Нас хотят уверить, будто коммунисты лишь прикрываются знаменем марксизма-ленинизма, на самом же деле они являются российскими государственниками и даже православными. Но в программе КПРФ написано: «КПРФ ведет свою родословную от РСДРП — РСДРП(б) — РКП(б) — ВКП(б) — КПСС — КП РСФСР». То есть сегодняшние коммунисты четко и недвусмысленно заявляют, что они являются духовными наследниками организаторов геноцида русского народа, гонителей православия: Ленина, Троцкого, Дзержинского, Свердлова, Бухарина, Сталина, Лациса, Крыленко, Бела Куна, Френкеля, Ярославского, Ягоды, Ежова и прочих. Именно дело этих людей, по собственному признанию руководства КПРФ, оно собирается продолжать, оправдывая самые чудовищные злодеяния своих духовных предшественников.

В 2008 году один из руководящих работников КПРФ И. Мельников заявил по поводу убийства Царской Семьи: «Сегодня признавать эту позицию наших предков неверной — как минимум неуважительно. А как максимум — опасно». Мельников также дал понять, что считает убийство Царской Семьи оправданными: «Это сегодня, в наши дни, царская семья является красивой сказкой из уст некоторых сладкоголосых исследователей. Но они умышленно забывают, что не большевики, а весь трудовой народ, за счет которого наслаждалось жизнью высшее общество, вынесло царской семье приговор и исполнило его». Расстрел Романовых этот коммунист назвал «логичным выплеском народного гнева».

Любому русскому человеку, не ослепленному большевистской ложью, должно быть ясно, что взаимодействовать с такой организацией и с такими людьми — грешно. Грешно перед памятью миллионов: замученных и убитых офицеров и солдат, православных священников и учителей, гимназистов и предпринимателей, профессоров и рабочих, крестьян и донских, кубанских, терских, уральских, сибирских казаков, мусульманских мулл, буддистских лам и верующих иудеев, перед священной памятью святой Царской Семьи. Сотрудничать с наследниками одного из самых кровавых в мировой истории режимов — означает предать эту священную память. Никакими сиюминутными политическими выгодами, никакими политическими соображениями нельзя оправдать союз с дьяволом.

Но именно такой союз предлагает нам «Изборский клуб». Идеологию «изборцев» можно назвать по имени их председателя, писателя А. А. Проханова, «прохановщиной». Большевики любили давать такие определения. Это явление чрезвычайно опасное именно своим соглашательством, попыткой соединить несоединимое, белое с черным, Бога с дьяволом. «Прохановщина» гораздо опаснее явной коммунистической и леворадикальной идеологии. Там хотя бы все говорится открыто: классовая борьба, руководящая роль партии, смерть капиталу и т. п. Здесь же убаюканные прохановской трескотней об «империи» некоторые наши православные патриоты не замечают, как Проханов протаскивает в их сознание мысль о возможности соглашательства с любыми формами большевизма. Проханов хочет соединить в одно целое палачей и жертв, разрушителей и созидателей, революционеров и охранителей. Он преподносит это как восстановление единства русской истории: дореволюционной и советской.

Что ж, и мы за восстановление преемственности истории. Только надо четко понимать, в чем это единство возможно, а в чем — категорически нет. Объединяться можно только на основе добра и правды, а не на основе соглашательства и лжи. Безусловно, тяга к добру и правде были присущи нашему народу во все периоды его истории. Президент В. В. Путин, выступая перед Федеральным собранием, сказал: «Для возрождения национального сознания нам нужно связать воедино исторические эпохи и вернуться к пониманию той простой истины, что Россия началась не с 1917 и даже не с 1991 года, что у нас единая, неразрывная, тысячелетняя история, опираясь на которую, мы обретаем внутреннюю силу и смысл национального развития». Очень верное определение, ничего общего не имеющее с «прохановщиной». Президент говорит о том, что в течение всей тысячелетней русской истории существовала и существует некая связь, которая объединяет поколения и делает нас, несмотря ни на что, единым народом. Заметим, Путин говорит не о преемственности государственных устройств и идеологий, «белых» и «красных» проектов, а о некой связующей нити. Что же это за нить, позволяющая связать воедино дореволюционную, советскую и сегодняшнюю Россию? Безусловно, такой нитью является жертвенная любовь к России, которая существовала и существует в великом многоэтничном русском народе.

Эту жертвенную любовь к Родине наш народ в целом пронес через весь советский период. Это доказали Великая Отечественная война, восстановление народного хозяйства после ее окончания, освоение целины, локальные военные конфликты на советско-китайской границе, ликвидация последствий Чернобыльской аварии, мужество и героизм наших воинов в Афганистане. Всякий раз, когда нужно было спасать, защищать Родину, исполнять перед ней свой долг, наши люди не раздумывая рисковали своим достоянием, здоровьем и самой жизнью. Наш народ интуитивно знает или подсознательно чувствует, что в основе жизни лежат великие, данные Богом ценности: любовь и самопожертвование. В этой жертвенной любви и заключается преемственность нашей истории. Господь сказал: нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15:13, за други своя по-церковнославянски). Все, что в советский период продолжало традиции русской цивилизации, навсегда останется частью народной души. Подвиги, совершенные во имя Родины в советский период, являются такой же народной святыней, как и подвиги, совершенные во имя Родины в дореволюционную эпоху. В этом и заключается преемственность нашей истории.

Но никогда мы, православные христиане или верующие других религий, не можем и не должны говорить о преемственном единстве с преступным режимом, десятилетия терзавшим нашу Отчизну, поправшим все законы Божьи и человеческие во имя своих кровавых экспериментов и безумных утопий. Никогда мы не должны оправдывать преступления советского периода якобы существовавшей «государственной необходимостью», «целесообразностью», «случайными издержками». Иначе нам придется держать ответ перед Господом за наше малодушие и соглашательство.

Логика преемственности проста: человек, положивший душу свою за Отечество, за други своя — герой; человек, истязавший и убивавший невинных — палач. Советские разведчики и контрразведчики, не жалевшие своих жизней ради безопасности и свободы нашей Родины — герои; каратели из НКВД, убивавшие и пытавшие невинных людей, — палачи. Секретарь парторганизации, закрывший аварийную шахту, — герой; партийный функционер, подписывающий списки по так называемой 1-й расстрельной категории — преступник. Девушка-милиционер, отдавшая свою блокадную пайку ребенку, — героиня; спекулянт, наживавшийся в блокадном Ленинграде торговлей украденными продуктами, — преступник. Воин, с честью защитивший Отечество, — герой; перешедший добровольно на сторону врага — предатель. Верующий, отказавшийся, даже перед лицом смерти отречься от Бога, — святой; красноармеец, осквернявший храм, — преступник.

Все просто и ясно. И не надо никаких спекуляций, которые так любит Проханов, выставляющий себя главным защитником памяти о Великой Отечественной войне. Хотя в первую очередь он должен ее защищать от самого себя и своих единомышленников. Спекулируя на подвиге советского народа, прохановцы стремятся обелить большевистско-сталинский режим, и даже больше — придать ему сакральные, священные черты. Вот что пишет Проханов: «Ведь что произошло во время войны? Уже в первые дни в восхитительной грозной песне, от которой слезы на глазах — „Священная война“ — война названа священной. И если война священная, то и победа в этой войне тоже священна. А если война и Победа священны, то и люди, которые одержали эту победу, тоже являются причастными святости… Все миллионы наших соотечественников, погибших на войне, — это святомученики. И если это так, то командиры взводов, отделений, рот, полков, командиры фронтов, командиры армий являются причастными святости. Поэтому мы видим — конечно, не канонические, вызывающие иногда возмущение и протест наших иерархов — иконы, на которых изображен генералиссимус Сталин. Значит, есть ощущение того, что эта личность была причастна к мистической Победе. И, как знать, как пройдут дальнейшие канонизации, кто окажется в сонме православных святых через 10–20 или более лет? Может, и возникнет такая икона, на которой вокруг головы Иосифа Сталина будет кружиться золотой нимб»?

Разумеется, люди, защищавшие свою Родину от нацистских оккупантов и павшие в борьбе с ними, совершили великий подвиг. Мы молимся об упокоении их душ и, вполне возможно, некоторые из них получили от Господа венец мучеников. Факты свидетельствуют, что большое, если не подавляющее, число воинов на фронтах Великой Отечественной войны были людьми верующими. До сих пор при обнаружении их останков находят кресты, складни и иконки. Но речи Проханова свидетельствуют о том, что он ничего не смыслит в христианской святости. Для Проханова «присвоение» святости тождественно вручению ордена. Кому хочет товарищ Проханов, тому и раздает святость. А ведь канонизация святого — это лишь подтверждение Церковью Божьей воли. Разумеется, ни о стяжании Духа Святого, ни о том, что мученичество в христианстве всегда связано с исповеданием веры во Христа Спасителя, ни о том, что святость подтверждается чудесами и почитанием в народе, — ни о чем из этого, разумеется, Проханов не слышал и не знает. Да ему этого и не надо. Ведь все его разговоры о святости героев Великой Отечественной войны призваны замаскировать его призыв к канонизации генералиссимуса. Не Христу поклоняется Проханов, а своему кровавому божку Сталину. Причем, под этом божком подразумевается не столько реальный Сталин, сколько весь «красный проект», который для Проханова является религией. Он вполне откровенно говорит, что Сталин — это новый монастырь, новое спасение, новый храм. Значит «старый храм», то есть христианский, больше не нужен, спасение во Христе больше не нужно, «старый монастырь» разрушен.

«Прохановщина» воинственно антиправославна и лишь для вида прикрывается примитивным псевдоправославным флером.

Сталин возведен Прохановым в «святомученики». Что это такое, знает только глава «Изборского клуба», так как в Православной Церкви такого чина святости нет. Но Проханова это не смущает. В январе 2007 года в эти же «святомученики» он зачислил казненного Саддама Хуссейна. Тогда на это кощунство никто не обратил внимания. Спустя шесть лет уже в интервью сайту «Русская народная линия» глава «Изборского клуба» продолжает: «Я не сомневаюсь, что будет написана икона, на которой генералиссимус Сталин в своем праздничном военном мундире стоит на великом алтаре и голова его окружена сияющим золотом». Как известно, «великий алтарь», на котором стоял Сталин в день парада Победы, — это мавзолей Ленина. Так Проханов, прикрываясь православием, продолжает смешивать Божественное и дьявольское, создавать ритуалы своей псевдорелигии. И эти бредни с удовольствием размещает у себя православный ресурс, девизом которого являются слова «Православие, Самодержавие, Народность».

Для Проханова Христос не более чем ширма, за которой он прячет свою собственную религию. Жертва Христа для Проханова не является исключительной, единственной, а значит и Божественной. Так, говоря о подвиге советских людей в годы войны, Проханов называет этот подвиг «Христовой жертвой», а в интервью «Русской народной линии» уточняет: «равный Христовой жертве». Разве это не богохульство? Но поразительно, что высказывания Проханова не нашли никакого возражения у выступавшего вслед за ним епископа Нижнетагильского Иннокентия.

Вообще отношение прохановцев к Русской Православной Церкви весьма своеобразное. Да, они много твердят о своей любви к Церкви, об «удивительных священниках», нарочито льстят Патриарху, но все это делается исключительно с целью маскировки своих красных идей. Так, в интервью «Комсомольской правде» от 6 ноября 2012 года Проханов, восхваляя Октябрьскую революцию, повторяет большевистско-либеральную ложь о последнем Государе: «Все толкали царя на модернизацию страны. Существовали такие планы: ГОЭЛРО, строительство каналов, заводов, но Николай постоянно откладывал этот рывок. Он был просто на него неспособен». Примечательно здесь даже не то, что с точки зрения исторической науки все вышесказанное полный вздор, а то, что для Проханова духовными ценностями являются ценности красной религии. О святом Царе-Мученике, прославленном Русской Православной Церковью, Проханов говорит как о неуспевающем школьнике, а о гонителе и поработителе Церкви Сталине — как о святом! Нужны ли еще примеры прохановского антихристианства?

Спаситель сказал: Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены (Лк. 6:37). И мы не осуждаем конкретных людей, ни красных, ни белых, ни коммунистов, ни либералов. Не осуждаем мы и Проханова, пока его взгляды являются его частным мнением. Но когда эти взгляды становятся идеологией сообщества, претендующего на принадлежность к политической элите, когда еретические воззрения пытаются выдать за православие, мы молчать не можем. Православный человек не может быть ни в чем единым с еретиками и богоборцами. Спаситель сказал: Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает (Мф. 12:30). Не о единении красных и белых думает Проханов, а том, как использовать православных для утверждения «красного имперского проекта», который на деле станет новой вариацией сталинизма.

И вот наши православные братья, и даже некоторые священники, восхищаются этими соблазнителями, участвуют в их нечестивых собраниях, исполняют роль декораций в кощунственных постановках. Псалмопевец сказал: Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей (в церковнославянском тексте — губителей; Пс. 1:1,). Почему мы забываем это?

Основой идеологии «Изборского клуба» является ложь. Президенту страны «изборцы» лгут, что они государственники (не уточняя какие), православным лгут — что они православные, белым — что они белые. Что мы ответим Господу на Страшном Суде, как оправдаемся за то, что так упорно соглашались с дьяволом во имя мирского псевдоединства?

 

Старцы о Ленине, Сталине и коммунизме

 

«Бесам какое торжество!»

Священномученик Иларион (Троицкий) , епископ Русской Православной Церкви, архиепископ Верейский; выдающийся русский богослов, проповедник, духовный писатель; прославлен в лике святых Русской Православной Церкви.

Священномученик Иларион (Троицкий, †1929), архиепископ Верейский, ближайший помощник Святейшего Патриарха Тихона, был арестован в ноябре 1923 года и отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения. Вот как вспоминает о владыке находившийся в это же время на Соловках священник:

«Благодушие его простиралось на самую советскую власть, и на нее он мог смотреть незлобивыми очами. Всех нас, церковников, советская власть наделила равными сроками заключения. Архиепископу Илариону, потрудившемуся около Патриарха в Москве и наносившему тяжелые удары безбожию и обновленческому расколу, безусловно ставшему величиною в общероссийском масштабе, и почти юноше, маленькому иеромонаху из Казани, у которого все преступление состояло в том, что он с диакона-обновленца снял орарь и не позволил ему с собою служить, было дано три года.

— Любочестив бо сый владыка, — говорил по этому поводу архиепископ Иларион пасхальными словами Иоанна Златоуста, — приемлет последняго якоже и перваго… И дела приемлет, и намерение целует, и деяние почитает, и предложение хвалит.

Слова эти звучали иронически, но давали чувство мира и заставляли принимать испытание как от руки Божией.

Но это благодушие вовсе не было потерей мужества пред богоборной властью. Еще в Кемском лагере, в преддверии Соловков, захватила нас смерть Ленина. Когда в Москве опускали его в могилу, мы должны были здесь, в лагере, простоять пять минут в молчании. Владыка Иларион и я лежали рядом на нарах, когда против нас посреди барака стоял строй наших отцов и братий разного ранга в ожидании торжественного момента. „Встаньте, все-таки великий человек, да и влетит вам, если заметят“, — убеждали нас. Глядя на владыку, и я не вставал. Хватило сил не склонить голову пред таким зверем. Так благополучно и отлежались. А владыка говорил: „Подумайте, отцы, что ныне делается в аду: сам Ленин туда явился, бесам какое торжество!“»

 

«Сбылась мечта русского народа»

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) , священнослужитель Русской Православной Церкви; около сорока лет был насельником Псково-Печерского монастыря; один из наиболее почитаемых старцев Русской Православной Церкви в конце XX — начале XXI веков.

Всероссийский старец отец Иоанн (Крестьянкин, †2006), наставивший на путь спасения многих и многих людей, провел в советских тюрьмах и лагерях без малого 5 лет (с апреля 1950 года по февраль 1955 года). В 1953 году он находился на 16-м лагпункте в поселке Черном Архангельской области. Его солагерник, совсем мирской человек, который благодаря отцу Иоанну прочел в лагере Библию, пишет:

«Отец Иоанн не был человеком „не от мира сего“. Было бы ошибкой утверждать, что он был чужд политике. Он не был и не мог быть равнодушным к происходящему в мире, в собственной стране. Но и политику, и вообще дела земные он понимал в каком-то высшем смысле, смотрел на них — в отношении к Богу и к вечности.

Хорошо помню, как он встретил меня в незабываемые мартовские дни 1953 года — дни, отмеченные одним из величайших событий в истории: смертью Сталина. Отец Иоанн встретил меня около нашего барака. Он, как всегда, не шел, а словно летел, в его руках была газета, он был охвачен радостным возбуждением.

— Вот, смотрите, сбылась наконец мечта русского народа.

И он показал мне фотографию на первой странице газеты: Сталин в гробу. Услышав это, я подумал: кто-кто, а Иван Михайлович знает свой народ…

Отец Иоанн, родившийся и воспитанный в коренной русской религиозной среде, свидетель насильственной коллективизации, чудовищных репрессий, насилий над религией и Церковью, уничтожения храмов и монастырей, — мог ли он думать о своем народе иначе?»

 

Две беседы со схиархимандритом Илием (Ноздриным) о Ленине, Сталине, о Великой Отечественной войне и об «Изборском клубе»

Схиархимандрит Илий (Ноздрин) , священнослужитель Русской Православной Церкви, духовник братии Оптиной пустыни, личный духовник Патриарха Московского и всея Руси Кирилла; один из наиболее известных и авторитетных старцев нашего времени.

В середине января 2016 года город Орел посетил «Изборский клуб». В СМИ и интернете руководители клуба распространили информацию, что во время пребывания в городе они получили благословение схиархимандрита Илия (Ноздрина), уроженца Орловской области и почетного гражданина Орла. Однако взгляды старца Илия на советский период совершенно противоположны позиции «изборцев». Как это было, как легко участники этой организации производят подмены понятий и фактов, о Ленине, Сталине и их деяниях старец Илий рассказал в интервью газете «Глубинная Россия».

Корр.: Недавно на заседании Совета по науке и образованию президент В. В. Путин заявил, что Ленин заложил «атомную бомбу под здание, которое называется Россией, она и рванула потом». Но находятся люди, которые Ленина оправдывают — руководитель Компартии Зюганов, депутат Рашкин, писатель Проханов. Как вы считаете, прав Путин или не прав, когда сказал, что Ленин развалил Россию?

Отец Илий: На этот вопрос ответ самый простой. Поглядим, какой была прежде Россия. Можно сказать, она была грозой перед всем миром, была самостоятельной, авторитет какой имела! А какая была мораль у людей! Мне один верующий человек (старшего поколения. — Прим. ред.) рассказывал, как жила Россия. Сколько было пашни, масла, зерна! Какое богатство имела Россия! От Петербурга до Москвы стояли поезда с зерном. Рабочие кричали, что хлеба нет (перед Февральской революцией, которая началась с «хлебного бунта». — Прим. ред.). А все было, все были сыты, все были довольны. На чем была построена революция? Каждый истинно разумный человек скажет: на лжи! Все ложь, ложь и ложь. И что? Как мы сейчас видим, даже территориально сколько потеряла Россия! А какой она была крепкой, устойчивой во всех отношениях. Народы были все довольны — что кавказские народы, что западное наше население, куда ни глянь. Россия была единая. И что, можно ли это сравнить с нынешним положением нашим?

Надо понять: истина — она всегда истина, правда всегда есть правда, настоящий солнечный свет всегда можно отделить от тьмы.

Прежде всего, какой русский человек был простой! И во что его превратили коммунисты и вся их, начиная от школы, коммунистическая агитация. Пьянство, разврат, друг к другу ненависть, обиды. Какие у нас раньше были люди! Какие были простые люди, им можно было всегда довериться. Конечно, зло было, оно всегда есть, на земле рая нет, но были люди чистые, искренние, здоровые были — физически здоровые, морально здоровые. А сейчас что? Что сделала революция, что сделал Сталин?!

Но самое страшное, что принесла революция, — геноцид. Конечно, точные цифры не определены, но можно сказать, что десятки миллионов человек стали жертвами геноцида, это определенно можно сказать. По колено, даже больше, наши деятели революции в крови. Скольких они расстреляли? Пожалуйста, вот самый наглядный пример — Бутово, сколько тысяч они там расстреляли! Сколько расстрелов на Соловках, на Колыме — все костями усеяно. Только в Нижегородской области расстреляно было в одном монастыре 11 тысяч монахов, священников, архиереев, мирян. Думали скрыть это, но нет, один из них выжил и все поведал. Что это? Это, что ли, мораль коммунистическая? Что расстреливать можно тысячами, а в сумме миллионами убивать — это мораль? Это истина?

Можно сейчас считать, что Ленин, Сталин — герои? Нет, убийцы они, по шею в крови! Кого они расстреливали, кого убивали? Кем они считали русского человека — тварью бессловесной? В чем виноваты те люди, чьими костями Колыма и Соловки усеяны? Это справедливо, да? В этом истина? Сейчас они говорят, что Сталин и Ленин «святые». Убийцы! В крови они! А если сказать по-духовному, они в объятиях сатаны. Что у них за мораль? Бога отвергнуть, а кого признать — сатану? Кто как не сатана диктует такие действия, чтобы совершенно ликвидировать веру, Церковь? В пятую пятилетку что коммунисты хотели сделать? Из России они хотели сделать духовное кладбище, установить полное безбожие. А что значит безбожие? Значит отнять Бога. А кому отдаться?..

Но нет, Бога не отнять. Бога не отняли, Господь силен. Господь повернул все. Не удалось им полностью ликвидировать веру, я имею в виду — коммунистам, которые хотели сделать Россию безбожной, государственный атеизм насадить. Бог есть. Если бы они сделали то, что хотели, то и России бы не было вообще. Но и сейчас Россия терпит катастрофу.

Если сейчас будет затеяна какая-нибудь война, подобная прошлым мировым войнам, первой и второй, то что это будет? Во что может мир превратиться? А кем это будет затеяно? Не теми ли, чья мораль говорит, что можно расстреливать тысячами и это ничего?

Корр.: Батюшка, вот в Орел приезжал «Изборский клуб». Они говорят, что взяли у вас благословение. Но они такие путаники. Расскажите, что на самом деле было.

О. Илий: Я думал: что такое «Изборский клуб»? Я знаю, что такое Изборск, я служил в Изборске, знаю его древность. Ему уже больше тысячи лет. И я подумал, что это какая-то хорошая затея. Но зачем ложь? Они продолжают все ту же ложь. Наверное, я сотню раз проехал через Изборск и всегда там чувствуется древность, чувствуется крепость Изборская. Уже в названии этого клуба явная ложь. Что, они взяли это название, чтобы кого-то обмануть? Изборск — древняя наша крепость, русская. Я не понял, какая у них идея, какая затея, но подумал, это что-то хорошее. И уже в этом у них ложь. Они хотят кого-то обмануть.

Корр.: Еще они везде икону со Сталиным возят…

О. Илий: В крови он, в объятьях сатаны Сталин! Почему мы в войне победили? Кто об этом знает? Гитлер хотел сделать штаб-квартиру в Орле, хотел быстро взять Москву. Потом он бы пошел дальше на восток. Господь Бог не дал ему этого…

Корр.: У «Изборского клуба» цель-то какая — они людям головы морочат Сталиным, Лениным…

О. Илий: Это убийцы! Если человек убил одного человека, он разве не преступник? Если он убил сотню, не преступник? Если тысячу убил, значит, тоже не преступник? А если геноцид народа на их совести — и это не преступники?! Тогда кто?

Корр.: Как вы относитесь к священникам, которые входят в такие вот организации, вроде «Изборского клуба», чья деятельность ставит под сомнение подвиг новомучеников, потому что они пытаются обелить Сталина?

О. Илий: Ложь, кругом все ложь! Как Господь сказал: диавол лжец и отец лжи (Ин. 8:44). Все, что не оправдано Священным Писанием, истиной, светом, правдой, есть сплошная ложь. Так была сделана революция: на деньгах, на лжи, на доверии русского человека, которого можно легко обмануть.

Корр.: Батюшка, как вы считаете, какая вообще стоит задача перед русскими людьми? Все сейчас слушают каких-то экономистов, политологов… а что для русского человека самое главное в современной жизни?

О. Илий: Для русского человека — вера, надежда и любовь, об этом сказано в Священном Писании. Вот что нужно. И все тогда будет у нас.

Корр.: Надежда одна — на Бога, а сталинцы-ленинцы все грезят сказками человеческими… Верят, что сейчас произойдет «чудо» и мы одним махом страну перестроим. Они же в 2017 году чуть ли не революцию опять собираются делать, все эти левые партии. Все им плохо, все им не так.

О. Илий: Что станет с Россией, если сейчас будут опять будоражить народ, реставрировать коммунизм? Это будет хаос, разруха и гибель страны. Это призыв к войне, к беспорядкам и к катастрофам…

Беседовал Константин Грамматчиков

Видеозапись беседы опубликована на сайте «Орел по-русски»

 

Отрывок из беседы со схиархимандритом Илием накануне 70-летия Победы

— Отец Илий, каковы были причины войны, с духовной точки зрения?

— Война была попущена русским людям, конечно, за коммунизм, за то, что коммунисты хотели искоренить веру. Но Господь не допустил гибели России.

— Батюшка, мы жили в рабочем городке в кельях Введенского женского монастыря. И я еще ребенком застал монахинь, вернувшихся из ссылки в 1950-е годы. Они многое рассказывали о том, как их арестовывали, как везли на каторжный труд убивать. Но они не боялись никакой работы, потому что были из крестьян. Ехали в ГУЛАГ под конвоем на смерть, но некоторые из них вернулись, харкали кровью и все же выжили.

— Морально и физически тогда люди были здоровые. История подняла русских на такую высоту моральную, духовную… А война была попущена русским людям за безбожие, за поругание святынь, за разрушение церквей и за совершенно бесчеловечное отношение к человеку. Все это дело Божие, для меня это очевидно. Промысл Божий — то, что Москва не была взята сразу и что Гитлер начал войну позже, чем хотел. План его молниеносной войны был нарушен. «Вязьма, Москва, Елец — войне конец». Пошел в Грецию и хотел взять ее сходу, но греки оказали сопротивление, длившееся больше месяца, и тем самым они оттянули нападение на нашу страну. Сыграли свою роль и русские дороги при подходе Гитлера к Москве. А потом Господь послал на немцев сильные морозы.

Что касается Сталина, то он прозевал войну, в начале ее был в панике. Он бывший бандит и вел войну по-бандитски. Цель общая была благородная — победить врага, но средства были беспощадные, бандитские, он гнал людей под пулеметы как пушечное мясо. Взять хотя бы Севастополь, где комиссары сдали целую армию. Немцы сходили с ума от расстрелов такого количества пленных, когда кровь лилась рекой! Победа в войне была наша, а немцев погибло в несколько раз меньше, чем у нас.

Но Господь не дал поработить Россию. А то могло быть так, что сейчас бы мы работали на немцев.

— У нас есть такие люди, называющие себя православными, которые оправдывают Сталина. Говорят, что он возродил патриаршество и является автором всех наших побед. Некоторые из этих людей даже высказываются сегодня за возвращение памятника Сталину на Московскую улицу в Орле. Я по своему возрасту этот памятник не застал, но Вы, наверное, помните, как убирали все эти памятники. Как мне рассказывали, тогда по этому поводу никто не плакал.

— Никто абсолютно не плакал. Этот памятник стоял на перекрестке Московской, рядом с бывшим штабом Черниговского гусарского полка, там потом был пединститут. Сначала его перенесли в сквер, потом повалили, а однажды ночью совсем убрали. Мы тогда жили в кельях женского монастыря. Помню, соберутся в День Победы на лавочке ветераны с медалями и орденами на груди — а многие из них «лишенцы» и дети кулаков — и обсуждают, правда ли, что во время войны, когда шли в атаку, кричали «за Сталина». Как помню, они рассказывали, что орали все что угодно, в первую очередь «за Родину», но никто не кричал «за Сталина».

— В 1955–56 годах я учился в Серпухове и ездил в Москву, тогда еще Курский вокзал был старый, неперестроенный. И там где-то лежал поваленный пятиметровый памятник Сталину, прямо на дороге, и все переходили через него и по нему, наступали прямо на него. Весь народ шел через поваленного.

— Отец Илий, а можно ли назвать православными людьми тех, кто сейчас за Сталина?

— Коммунистами их можно назвать, какие они православные? А что такое коммунизм? Это убийство христианской веры. Картина ясная: коммунисты — это сатанисты, за которыми стоял дьявол, хотевший убить православие. Знаете, откуда это? Из-за океана: масоны, Рокфеллеры и другие хотели погубить Россию. А чтобы убить Россию, надо убить веру, христианство. Нужно было убить русскую деревню, разорив ее колхозной политикой. Таких людей нельзя назвать верующими. Их можно назвать совсем ничего не понимающими.

— Но если человек все понимает и все равно он за Сталина, продвигает идею установки ему памятника, получается, что это человек беспринципный?

— Да конечно. Это повторение сталинизма, поворот на разорение, на гибель России. Просто человек не хочет, чтобы Россия возрождалась, становилась на ноги, продолжала свое историческое развитие на пути веры, христианства.

— Но если они соберутся ставить памятник Сталину, что тогда нам делать? Нужно ли проводить пикеты против его установки?

— Ну конечно, конечно, нужно. Ведь это бандитская власть была. Ведь они ни с кем не считались. Кого они гнали на Соловки, Колыму? Простых русских людей, тружеников. Солженицын все это описывает. Сколько людей погибло в бесчеловечное правление Сталина! Как он был бандит, так и правил по-бандитски. И Ленину памятники нужно убирать. И Ленин, и Сталин — оба были террористами, ими двигала злоба.

— Батюшка, вы как-то говорили о том, что наш президент, хотя и христианин, но пока самого главного не сказал. Что с нами Бог и что Россия без Бога не имеет перспектив развития.

— Конечно. Здесь простая вещь. Мы вроде как повернулись к Богу, но держимся за старое, боимся сказать правду, истину. Бог есть Ревнитель. Вот я приведу вам слова Державина:

О Ты, пространством бесконечный, Живый в движеньи вещества, Теченьем времени предвечный, Без лиц, в трех Лицах Божества! Дух, всюду сущий и единый, Кому нет места и причины, Кого никто постичь не мог, Кто все Собою наполняет, Объемлет, зиждет, сохраняет, Кого мы называем: Бог.

Ничто не утаит ни дела наши, ни помыслы перед Богом-Творцом. Человечество много раз стояло на пороге катастрофы. Но Господь не допускает гибели человечества. И сейчас мы стоим перед угрозой вселенской катастрофы. Мы сейчас повернулись к Богу только боком и боимся повернуться лицом. Приближению человека к Богу мешают сатанинские учения, такие как коммунизм. Коммунизм — это зло под властью сатаны. А наше будущее в руках Божьих.

Беседовали: А. К. Мищенко, педагог, писатель, краевед, в детстве переживший оккупацию Орла; Б. С. Стэрко, предприниматель, сын репрессированного; К. Грамматчиков, издатель журнала «Истории русской провинции», правнук репрессированного. Орел, 4 мая 2015 г.

 

Открытое письмо Г. А. Зюганову, председателю ЦК КПРФ

Протоиерей Василий Ермаков , глубоко уважаемый Святейшим Патриархом Алексием II и почитаемый многими православными людьми петербургский священник; окончил свой земной путь 3 февраля 2007 года.

Уважаемый Геннадий Андреевич!

Получил я вашу книгу, посвященную проблемам возрождения нашей Святой Руси. Сложность поднятой темы очевидна, но она почти полностью раскрыта в статье владыки митрополита Гедеона, вечная ему память. С его мнением я согласен, но со своей стороны я хотел бы дополнить ее изложением собственного взгляда на «кощеево царство», которым я считаю безуспешно строившееся вашими единомышленниками коммунистическое общество и в котором мне довелось прожить 65 лет своей жизни. И со своими страданиями, пережитыми в прошлом, я пишу Вам — главному в угрожающем нам по-прежнему «кощеевом царстве».

Мне не увидеть, как Святая Русь в лице русского богатыря одним ударом прикончит коммунистического «Кощея». Мне 76 лет, и мой послужной список страданий, пережитых в коммунистическом «кощеевом царстве», таков. Я сын участника Гражданской войны, его родителя раскулачили в 1929 году за «веялку-сеялку». А он верил словам главного в «кощеевом царстве» — маленького картавого вождя, отнявшего кошельки у богатых, а пропитание у бедных. «Земля — крестьянам, фабрики — рабочим» и прочие словоблудные слова были обманом коммунистов. А в реальной жизни был голод первых пяти лет советской власти, когда храмы, превращенные коммунистами в склады, стояли полные зерна, а люди умирали тысячами, были продотряды, чоновцы, расстрелы тысяч заложников, ограбленные и оскверненные храмы и монастыри, кроваво подавленные кронштадтское и тамбовское восстания, «сломавшая хребет» русскому крестьянству коллективизация, организованный коммунистами голод начала 30-х годов, унесший жизни семи миллионов. Наконец, самое страшное преступление коммунистов, которое начало совершаться по указанию главного «коммунистического Кощея» Ульянова, — уничтожение Православной Церкви, ее духовенства и мирян, ее святынь, прежде всего мощей. Совершение этого преступления было приостановлено лишь в 1943 году, когда почти всех православных христиан, способных сопротивляться, поглотили тюрьмы, концлагеря и могилы.

Накануне войны с фашистской Германией коммунисты эшелонами гнали из разоренной ими России продовольствие и стратегическое сырье фашистскому «Кощею» Гитлеру. Именно у вас проходили до войны военное обучение Гудериан и многие другие немецкие военачальники. Вспомним парад в Бресте в 1939 году советских и фашистских войск, менее чем через два года после которого «кощеев» вождь Сталин, трусливо открыв рот лишь 3 июля 1941 года, когда уже лилась кровь русского солдата, талдычил о вероломном нападении Германии.

Я видел войну во всей ее жестокости. С 9 октября 1941 года и до конца войны пробыл в оккупации. Побывав в лагере и являясь несовершеннолетним узником немецких концлагерей, я испытал на себе приказ главного «кощея-генсека»: ни грамма хлеба, ни литра горючего врагу. Мы были брошены коммунистами на верную смерть в оккупации. Что не смогли увезти при бегстве, сжигалось. Жгли вагоны с мукой, с сахарным песком, с сухарями. Соль обливали бензином, гнали скот на восток, а немцы убивали с воздуха этот скот. Жгли скирды на полях, но не отдавали народу, семьям, чьи мужья сражались на фронте. И не было бы голода Ленинградской блокады, если бы секретари обкома при подходе немцев отдали продукты населению, а не хранили в Бадаевских складах. Это было сплошное убийство россиян, оказавшихся в оккупации по воле коммунистов.

Закончилась война, и с запада на восток пошли эшелоны пленных из немецких в советские лагеря, на новые мучения за то, что, брошенные коммунистами-командирами, оказались в плену. Да и родные отвечали за пленных, подвергаясь репрессиям. Я сам прошел четыре допроса в НКВД, за то что был в оккупации. А судьба священников, бывших в оккупации, — тюрьма, лагеря, за то что они поддерживали веру в Бога в русских людях, призывая остаться верными Московской Патриархии. Вы стремились обелить Сталина перед русскими людьми, вспоминая о его встрече в сентябре 1943 года с архиереями. Это была не дань любви православной вере, а боязнь той наглядной пропаганды свободы веры при немцах, когда россияне свободно шли в храмы, свободно их открывали, собирали иконы, искали священников, собирали молодежь в церковные хоры. Если бы коммунисты того времени верили в Бога и стремились возродить православную веру в русском народе, то торжественно на Красной площади вместе с Патриархом отслужили бы благодарственный молебен Богу за победу над врагом. А вы вместо Бога принесли «Кощею мавзолеевскому» свою благодарность.

Послевоенные времена прошли под девизом «Задавить веру!», когда Церковь пытались задушить налоговым бременем, насилием областных уполномоченных Совета по делам религии, старавшихся совсем закрыть храмы. Тому пример Хрущев и прочие вероубийственные деятели из числа партаппаратчиков советского времени.

Смотрю на Вас, Геннадий Андреевич, своего земляка, ибо я тоже родился на Орловщине, в городе Болхове, читаю Ваши выступления, но не вижу в Вас русского православного человека. Сидите под кровавым красным знаменем с портретом тирана, тиран и на лацкане Вашего пиджака. Демонстрации с изображениями тиранов, за которыми идет обманутый, обалделый россиянин. Ваши друзья — Ампилов, Варенников, Макашов, Лимонов, жаждущие русской крови, идут на ложь и обман народа, забывая, что мы жили в этой системе тирана-Кощея 70 лет. Более нам не надо этого счастья — жить при коммунизме, когда за тиранию отдали 100 миллионов жизней россиян.

Ваши фотографии с Патриархом, архиереями и священниками — очередной обман для людей, далеких от Бога. Даже если бы я Вас увидел в храме молящимся, несущим икону, крестящимся, но остающимся коммунистом, я не поверил бы Вам. Поэтому, Геннадий Андреевич, помогите русскому православному человеку без идей коммунизма, а с верой в Бога, ударом русского богатыря уничтожить коммунистическое «кощеево темное царство».

С надеждой на Ваше за грехи коммунистов перед Церковью Христовой покаяние протоиерей Василий Ермаков, настоятель храма Преп. Серафима Саровского, г. Санкт-Петербург 9 января 2003 г.

 

Официальный ответ Русской Православной Церкви на письмо Александра Проханова, по поводу оценки личности Сталина

29 декабря 2009 года в Отдел внешних церковных связей Московского Патриархата на имя председателя ОВЦС митрополита Волоколамского Илариона поступило письмо главного редактора газеты «Завтра» А. А. Проханова с просьбой разъяснить церковную позицию в отношении роли личности И. В. Сталина в отечественной истории. Автор письма просил митрополита Илариона ответить на вопросы, которые были приведены в его статье «Блаженны миротворцы» (газета «Завтра», № 1, 2010 г.).

В преддверии 65-летия Победы в Великой Отечественной войне на поднятые в статье вопросы от имени председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата адресату ответил заместитель главы ОВЦС игумен Филипп (Рябых).

Главному редактору газеты «Завтра» А. А. Проханову

Уважаемый Александр Андреевич!

По благословению председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополита Волоколамского Илариона отвечаю на письмо, направленное Вами в его адрес.

Сегодня церковное понимание истории ХХ века представлено в многочисленных исследовательских трудах, посвященных путям Русской Церкви и Русского государства в двадцатом столетии. В них можно найти единственно возможный для Церкви патриотический взгляд, основанный на бескорыстной любви к Отечеству и свидетельстве о важности веры в народной жизни.

История России в ХХ веке показала, что никакие человеческие усилия, даже самые жесткие, не способны удержать единство общества и сделать его благополучным. Неверие, а тем более богоборчество, ведет к ошибкам в политической и общественной жизни: Рече безумен в сердце своем: несть Бог (Пс. 13:1).

Взгляд Русской Церкви на историю ХХ века формировался на протяжении всего прошлого столетия и выстрадан многими тысячами верующих. Истинные патриоты исторической России должны сделать все, чтобы государственная борьба с религией никогда не повторилась, потому что такая борьба в очередной раз поставила бы под угрозу существование нашего Отечества.

Героизация безбожников и их методов управления не может стать объединяющим началом для народов исторической России. Наоборот, это разъединяет наши общества. Какой, на Ваш взгляд, патриотизм звучит в следующих словах В. И. Ленина, написанных по поводу Первой мировой войны: «Защитники победы своего правительства в данной войне, как и защитники лозунга „ни победы, ни поражения“, одинаково стоят на точке зрения социал-шовинизма. Революционный класс в реакционной войне не может не желать поражения своего правительства, не может не видеть связи его военных неудач с облегчением низвержения его… Напротив, именно такое выступление соответствовало бы затаенным мыслям всякого сознательного рабочего и лежало бы по линии нашей деятельности, направленной к превращению империалистской войны в гражданскую» (Ленин В. И. Социализм и война (отношение РСДРП к войне) // Полное собрание сочинений. — 5-е изд. — М.: Издательство политической литературы, 1958–1965. — Т. 26. — С. 307–350).

Между тем многие, кто пострадал от советской власти, несмотря ни на что оставались верны России. Приведу пример святой преподобномученицы Великой княгини Елизаветы Феодоровны. Она, видя, в какую пропасть попало Отечество, писала императору Николаю II в то время, когда Ленин и его соратники призывали к поражению страны: «Я испытывала такую глубокую жалость к России и ее детям, которые в настоящее время не знают, что творят. Разве это не больной ребенок, которого мы любим во сто раз больше во время его болезни, чем когда он весел и здоров? Хотелось бы понести его страдания, помочь ему. Святая Россия не может погибнуть. Но Великой России, увы, больше нет».

В начале своей деятельности именно большевики во многом способствовали гибели одного из величайших христианских государств в мире и уничтожили многих наших соотечественников ради строительства земного рая. Здесь я не хочу идеализировать Российскую империю. Но она формировалась на протяжении тысячелетия как страна, основанная на христианских принципах, и могла бы эволюционно развиваться далее, если бы оппозиция не «раскачивала лодку», а искала бы компромиссы с исторической властью.

При Сталине была создана бесчеловечная система, и ничто ее не может оправдать: ни индустриализация, ни атомная бомба, ни сохранение государственных границ, ни даже победа в Великой Отечественной войне, ибо всего этого добился не Сталин, а наш многонациональный народ. Режим, созданный Сталиным, держался на терроре, насилии, подавлении человеческой личности, лжи и доносительстве. Этот режим пожирал самого себя, когда сами палачи превращались в жертвы, и имел временный успех.

Обвиняя Сталина, я не уподобляюсь упомянутым Вами «врагам империи». Отечество наше — Россия — никому ничего не должно за преступления, совершенные коммунистической властью, так как оно было первой жертвой этого режима. Как только Сталин отошел в мир иной, тут же рассыпался, как карточный домик, и созданный им режим. Да, агония этого режима длилась несколько десятилетий, но отсчет конца начался 5 марта 1953 года. Как известно, системы, вставшие на путь богоборчества, существуют недолговечно. Ленинско-сталинская система просуществовала в России всего 70 лет, между тем русская христианская цивилизация, начало которой было положено святым равноапостольным князем Владимиром, живет уже более тысячи лет.

Россия может иметь будущее, если будет оставаться верной своим историческим корням, обретенным в Киевской купели крещения. Тогда, если Бог даст, будут в ней дружно жить многие народы.

В своей статье Вы апеллируете к общественному мнению. Да, я не исключаю, что многие считают Сталина «самым популярным в России лидером», однако это выражает не поддержку созданного им тоталитарного режима, а желание видеть в нем «сильную руку», способную навести порядок в стране. Конечно, России нужна сильная и дееспособная власть, как и любой другой стране. Только на основе других ценностей и с иными методами управления. Уверяю Вас, если Вы спросите у людей, а хотели бы они покинуть свои квартиры и отправиться жить в бесчеловечных условиях в концлагеря, превратившись в бесплатную рабочую силу, то я уверен, что таковых сейчас не найдется даже среди Ваших единомышленников.

Молитва за власть и общение с ее представителями в сталинское время не означала принятие Церковью того курса, который проводило государство в отношении религии и других сфер общественной жизни. Только один тот факт, что Церковь проповедовала религиозный взгляд на жизнь в то время, когда везде насаждался материализм и одна идеология, означал ее непримиримость с мировоззрением существовавшего режима. В душе многие иерархи, духовенство и миряне противились безбожному режиму, мечтали о возрождении Святой Руси. Приведу слова архиепископа Василия (Кривошеина) (1900–1985). Проезжая как-то мимо кремлевских соборов, его племянник обратил внимание на их красоту. Владыка Василий в ответ сказал: «Да, это очень красиво, но наступит день, и нужно будет эти храмы переосвящать». И такие дни, слава Богу, наступили. Основанная Самим Господом Церковь призвана менять мир с помощью силы любви. Помня слова о том, что Бог хочет всем спастись (1 Тим 2:4), Церковь вступала и вступает в диалог с различными властями и людьми с надеждой на их обращение к Богу. Именно поэтому апостол Павел писал апостолу Тимофею: «Так вот, прежде всего увещаю возносить мольбы, молитвы, ходатайства и благодарения за людей всякого рода, за царей и всех занимающих высокое положение, чтобы нам и впредь вести спокойную и тихую жизнь в полной преданности Богу и серьезности. Это хорошо и угодно в глазах нашего Спасителя Бога. Правда, что никто не может спастись сам, но правда также, что Бог хочет, чтобы все спаслись» (1 Тим 2:1–4).

Безусловно, значительные изменения государственной политики в области религии произошли в 1943 году. Напомню, что этому изменению в политике Сталина предшествовали вполне определенные события — нападение гитлеровской Германии на Советский Союз. Была оккупирована значительная часть территории страны, в том числе и области, на которых подчас была полностью ликвидирована вся религиозная жизнь. В целом к моменту нападения Германии на Советский Союз на территории нашей страны, в границах до 1939 года, оставались действующими не более 300 храмов, было четыре правящих епископа и не более 500 нерепрессированных священнослужителей.

Однако поставивший перед собой задачу полного уничтожения всех форм религиозной жизни большевистский режим и возглавлявший его Сталин все-таки во время Великой Отечественной войны изменили свою позицию. Изменили по вполне определенным причинам. Массовое возрождение церковной жизни на оккупированной немцами территории (оккупационными властями было открыто около 9000 храмов, тогда как Сталин отдал Церкви всего 718 храмов. Так что, по-вашему, нам теперь следует «боготворить» и Гитлера?!) требовало от Сталина ответных мер пропагандистского характера. Нужно было показать, что и на неоккупированной территории церковная жизнь существует, а освобождение Красной армией оккупированных территорий не будет означать ликвидации религиозной жизни.

Также можно сказать и о другом: о возвращении русской классики, погон в армии, музыке и архитектуре. Все это имело лишь пропагандистский характер, ставивший единственную цель — сохранить режим. Многие наши соотечественники, покинувшие Россию после Гражданской войны, откликнулись на этот сталинский обман и вернулись на Родину. В результате большинство из них ждали кандалы и чечевичная похлебка.

Вы ставите в заслугу Сталину то, что он восстановил «великое русское пространство». Но, как известно, оно было потеряно наследниками «вождя всех времен и народов». Именно Сталин заложил «бомбу замедленного действия», по своей воле перекраивая «великое русское пространство», создавая искусственные границы между бывшими советскими республиками. В результате этой сталинской политики мы пожинаем плоды экстремизма, национализма и ксенофобии. Сейчас осталась только одна связующая скрепа на территории исторической Руси (нынешних России, Украины, Белоруссии, Молдавии и других ныне независимых государств) — это Русская Православная Церковь. Если б не эксперимент в виде национально-территориального деления бывшей Российской империи, то и не встал бы вопрос разделения единой страны и прекращение ее существования в начале 1990-х годов.

Наша Святая Церковь на протяжении столетий была и всегда будет со своим народом и в горести, и в радости. Наше духовенство разделяло участь народа в лютые года ордынского ига и в 1612 году, во времена наполеоновского нашествия и в окопах Первой мировой войны, во времена красного террора и в застенках сталинского ГУЛАГа, в годы Великой Отечественной войны, во дни распада единого Отечества и во времена тяжелых экономических потрясений.

Отвечая на Ваши последние утверждения, могу сказать, что победа в Великой Отечественной войне была одержана нашим народом не благодаря руководству Сталина. Есть мнение авторитетных историков, что именно по его вине мы понесли такие неисчислимые жертвы, положив на алтарь победы миллионы жизней наших соотечественников по причине непродуманной предвоенной внутренней политики. Войну выиграл наш многонациональный народ, ведомый своей любовью к Отечеству, вплоть до «положения живота своего» (ср. Ин. 15:13).

Хотел бы надеяться, что дискуссии по поводу недавней истории нашего Отечества будут вестись в цивилизованной форме, и не будут разделять единый народ на два враждующих лагеря.

С уважением и надеждой на понимание,

Заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата игумен Филипп (Рябых)

 

Приложения. Исследования и документы о церковной политике большевиков

 

Приложение 1. Массовый голод и изъятие церковных ценностей в 1922 году. «Чем больше удастся расстрелять, тем лучше»

[110]

Естественным продолжением кампании по ликвидации мощей и закрытию монастырей стало тотальное изъятие церковных ценностей. После революции и в годы Гражданской войны повсеместные грабежи храмов, монашеских обителей имели еще «полуофициальный» характер, и немалая часть добра утекала в неизвестность. Но грандиозные планы большевиков требовали больших денег — раздувать «пожар мировой революции» стоило недешево. Содержание многомиллионной армии для защиты собственной власти и разветвленной сети карательных органов для поиска врагов (ВЧК в начале 1922 г. преобразована в ГПУ) тоже обходилось властям дорого. Церковь же, несмотря на все бандитские «экспроприации», еще хранила накопленные веками и поколениями верующих ценности, в том числе исторические и художественные.

Но страна была разорена. Деревня и город жили впроголодь. Посевные площади сократились, запасенное зерно и скот у крестьян реквизировали. Отобранный хлеб власть в огромных количествах продавала за границу, вместо того чтобы кормить им народ. В марте 1921 г. председатель СНК Ленин с циничным спокойствием заметил: «Крестьянин должен несколько поголодать… В общегосударственном масштабе это — вещь вполне понятная…» Спустя всего несколько месяцев, летом 1921 г., в двадцать с лишним российских губерний пришел тотальный голод. Сильнейшая засуха выжгла посевы в Поволжье, Предуралье, на Украине и Кавказе — в главных житницах страны. Голодающие деревни и села вымирали, обезумевшие, отчаявшиеся люди бежали из областей, пораженных бедствием. Дороги были устланы трупами взрослых и детей, умиравших от истощения и неминуемых эпидемий — тифа, холеры. Распространялись трупоедство и людоедство. К концу года голодали области с населением 20 млн человек — по самым скромным оценкам. Сколько миллионов тогда погибло, до сих пор точно неизвестно.

Но государство смотрело на эту беду как на «вещь вполне понятную» и выделять средства для преодоления страшного голода не собиралось. На первых порах оно лишь согласилось не мешать инициативным гражданам собирать средства для закупки хлеба за границей. Была немедленно создана общественная организация — Всероссийский комитет помощи голодающим (Помгол). А в середине августа патриарх Тихон благословил создание Церковного комитета для борьбы с этой общей бедой. Одновременно он обратился с эмоциональным посланием к «народам мира и к православной Руси». Оно было зачитано после патриаршего богослужения в храме Христа Спасителя и молебна перед огромными толпами людей. «К тебе, Православная Русь, мое первое слово. Во имя и ради Христа зовет тебя устами моими Святая Церковь на подвиг братской самоотверженной любви. Спеши на помощь бедствующим с руками, исполненными даром милосердия, с сердцем, полным любви и желания спасти гибнущего брата. Пастыри стада Христова! Молитвою у престола Божия, у родных святынь, исторгайте прощения неба согрешившей земле. Зовите народ к покаянию… да обновится верующая Русь, исходя на святой подвиг… К тебе, человек, к вам, народы Вселенной, простираю я голос свой. Помогите! Помогите стране, помогавшей всегда другим!.. Не до слуха вашего только, но до глубины сердца вашего пусть донесет голос мой болезненный стон обреченных на голодную смерть миллионов людей и возложит его на вашу совесть, на совесть всего человечества. На помощь немедля! На щедрую, широкую, нераздельную помощь!..»

Святитель Тихон выступил страдальцем и просителем за свой народ перед всем миром. Он разослал письма с горячими просьбами о помощи патриархам восточных Православных Церквей, римскому папе и архиепископу Кентерберийскому.

Потекли полноводной рекой пожертвования. Продовольствие и деньги шли из более благополучных областей страны, из-за границы приходили тысячи вагонов и пароходы с продуктами. Люди несли свои средства в храмы. Общественный Помгол развернул активную деятельность — организовывал слаженную работу, распределял поступавшую помощь, поддерживал связь с эмигрантскими и зарубежными благотворительными организациями, пытался даже вести переговоры с иностранными государствами минуя советские органы власти, требовал содействия у местного партийного начальства.

Как и следовало ожидать, очень скоро такая активность сделалась нетерпимой для коммунистов. В борьбе с голодом их, что называется, отодвинули в сторону, и им это не понравилось. Общественный Помгол был разогнан, его руководителей и многих участников арестовали, обвинили в заговоре, а затем и расстреляли. Церковный комитет власть также объявила «излишним» и потребовала выдать все собранные средства. Несколько месяцев после этого патриарх Тихон вел с большевиками переговоры о том, чтобы духовенство и церковные общины имели возможность официально оказывать помощь голодающим.

Ликвидировав внепартийные Помголы, власть тут же создала свою Центральную комиссию Помгол при ВЦИКе. Так было удобнее распоряжаться поступавшими средствами и продовольствием — и немалая их часть, как можно было догадываться, шла вовсе не в голодающие края. Помгол при ВЦИКе оказался лишь ширмой для очередного ограбления народа.

Между тем вымирали целые регионы. Голодные люди сбивались в отряды и шли грабить склады в городах, поднимали бунты. На подавление их власть отправляла армейские части, действовавшие беспощадно. В переполненных храмах истово молились о спасении России. А в недрах властных и карательных советских структур вызревал план, как под прикрытием страшного общероссийского бедствия расправиться с Церковью.

Часть коммунистической верхушки во главе с Лениным выступала против того, чтобы позволить «церковникам» помогать голодающим. Во-первых, это поднимало в народе авторитет Церкви и лично патриарха Тихона. Во-вторых, добровольные пожертвования православных не могли покрыть все денежные нужды большевиков. А богатства Церкви, по представлениям народных комиссаров, были неисчислимы. В-третьих, имелось чрезвычайно удобное обстоятельство для провоцирования Церкви на сопротивление власти — искомую контрреволюцию. Этим обстоятельством и был голод.

Во исполнение своего плана власть для начала официально разрешила духовенству собирать пожертвования для голодающих. Тотчас же, 19 февраля 1922 г. патриарх обращается с посланием к пастве и пастырям. «Леденящие душу ужасы мы переживаем при чтении известий о положении голодающих… падаль для голодного населения стала лакомством, но этого лакомства больше нельзя достать… Стоны и вопли несутся со всех сторон… Мы вторично обращаемся ко всем, кому близки и дороги заветы Христа, с горячею мольбою об облегчении ужасного состояния голодающих». Первосвятитель призывает духовенство и приходские советы «с согласия общин верующих, на попечении которых находится храмовое имущество, использовать находящиеся во многих храмах драгоценные вещи, не имеющие богослужебного употребления (подвески в виде колец, цепей, браслеты, ожерелья и другие предметы, жертвуемые для украшения святых икон, золотой и серебряный лом), на помощь голодающим».

Истолковать этот призыв как-то иначе затруднительно. Но советская печать, не угашавшая «бешеного тона» в отношении Церкви и ее главы, вновь сделала вид, будто не ведает, о чем думает и что говорит патриарх. В целом ворохе статей святителя Тихона и остальное духовенство заклеймили злодеями, равнодушными к жертвам голода. Подготовив таким образом «общественное мнение», власть немедленно принялась за дело. 23 февраля ВЦИК издал декрет о насильственном изъятии церковных ценностей «на нужды голодающих». Предполагалось изымать все подчистую — и то, что просто служило украшением храмов и икон, и священные предметы, употребляемые при богослужении: кресты, литургическую утварь, дарохранительницы, кадила и др.

Через несколько дней патриарх Тихон ответил на это постановление своим посланием пастве. (В глазах власти оно было нелегальным, отпечатать его в типографии, как и предыдущие, было невозможно.) Благословить предстоящее святотатство он, конечно же, не мог и в послании объясняет почему: «…мы священным нашим долгом почли выяснить взгляд Церкви на этот акт… Мы допустили ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств возможность пожертвований церковных предметов, неосвященных и не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем… и ныне к таковым пожертвованиям… Но мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, освященных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею как святотатство, мирян — отлучением от нее, священнослужителей — низвержением из сана».

Для ГПУ, под чьим руководством проводилась кампания ограбления Церкви, послание патриарха стало чуть ли не подарком. Эту «тяжкую улику» ему потом предъявили как главное доказательство его вины. Его обвинили в подстрекательстве к вооруженным столкновениям и кровопролитию. За все эксцессы, происходившие во время обирания храмов властями, за намеренную вульгарность большевиков, врывавшихся в церкви с оружием, осквернявших алтари, плевавших на религиозные чувства прихожан, за естественное негодование православных на эту дикость и попытки не допустить варварства — за все это пришлось вскоре Святейшему держать ответ.

Комиссии по изъятию встречали у храмов толпы людей, и зачастую православные были настроены решительно. Вооруженные дубинами и камнями или вовсе безоружные они не пускали уполномоченных в церкви, разгоняли комиссии. Даже в областях, пораженных голодом, далеко не все крестьяне одобряли разорение храмов. Мало где верили, что церковное золото и серебро действительно пойдут на хлеб для голодающих, а не на сытую жизнь партийного начальства и его обслуги, на спецпайки чекистов и комиссарской охраны, на «особые» нужды ГПУ. Вызванные для помощи реквизиторам отряды милиции и красноармейцев открывали огонь на поражение. Лилась кровь, в тюрьмах ждали суда арестованные «зачинщики». Самое крупное столкновение произошло в марте в городе Шуе Иваново-Вознесенской губернии. Колокол бил в набат, в конную милицию летели камни и поленья, люди с кольями шли на винтовки растерянных солдат. На подмогу приехали пулеметчики, дали очередь. Перед церковью остались лежать несколько убитых и десятки раненых. Комиссия приступила к потрошению храма…

Но ответственность за подобные стычки лежала, разумеется, не на патриархе. (Хотя некоторые специалисты по церковному праву и пытались позднее найти долю его вины в послании, запрещавшем добровольно отдавать из храмов освященные предметы.) Даже предвидя возможность столкновений, святитель Тихон ни единого слова не мог бы изменить в том обращении. Назвать все своими именами повелевали ему и долг главы Церкви, и христианская совесть. О физическом же сопротивлении в послании нет ни полслова, ни намека. Власть вольна творить что ей угодно, но не дело христианина распалять себя злобой и точить против этой власти нож. Во-первых, христианин должен хранить в душе мир и чистоту, а во-вторых, не поможет и нож. Уже после того, как прогремели события в Шуе, патриарх Тихон стал готовить послание к архиереям (оно осталось незавершенным). В нем он предостерегает от повторения случившегося: «Едва ли нужно напоминать, что все подобные действия, как противные духу христианского учения, и всякое подстрекательство к ним я категорически осуждаю».

Впрочем, и сами большевики допускать повторения шуйского бунта не собирались — был большой риск, что подобные события откликнутся в масштабах всей страны. Центральная комиссия по изъятию, возглавляемая Троцким, пошла на уступки православным. Например, «особо чтимые предметы» разрешили заменять равноценным количеством драгоценного металла. Но все уступки были крохотными, да и в скором времени свелись почти на нет, ничего не изменив в общей ситуации. Главным же козырем власти стал ленинский план.

Шуйское кровопролитие своеобразно отозвалось в воспаленном воображении вождя революции. Ему представился коварный заговор «влиятельнейшей группы черносотенного духовенства», которое «совершенно обдуманно проводит план дать нам решающее сражение именно в данный момент… Очевидно, что на секретных совещаниях… этот план обдуман и принят достаточно твердо. События в Шуе — лишь одно из проявлений…» Близкий уже к параличу, глава советского государства не мыслил себя вне политической борьбы, а политическую борьбу — без «секретных совещаний» и «решающих сражений». В отношении Церкви он, однако, что-то напутал. Даже с окончанием Гражданской войны связь патриарха с архиереями на местах была сильно затруднена. Священный Синод и Высшее церковное управление сократились до нескольких человек — остальные были в эмиграции, в тюрьмах или убиты. Владыка Тихон управлял Церковью фактически один с немногочисленными помощниками и советниками. «Секретные совещания» было просто не с кем проводить. Зато на заседаниях большевистского Политбюро тайн хватало. 19 марта Ленин адресовал всем его членам строго секретное письмо, с которого запретил снимать даже копии. Запал ненависти и степень кровожадности вождя революции, явленные этим письмом, поражают даже сейчас, спустя почти век после тех событий. «…Мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий… Политбюро даст детальную директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс против шуйских мятежников, сопротивляющихся помощи голодающим… закончился не иначе как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности… Москвы и нескольких других духовных центров… Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше…» Уделено внимание и главе Церкви: «Самого патриарха Тихона… целесообразно нам не трогать (временно. — Прим. авт.), хотя он, несомненно, стоит во главе всего этого мятежа рабовладельцев. Относительно него надо дать секретную директиву Госполитупру, чтобы все связи этого деятеля были как можно точнее и подробнее наблюдаемы и вскрываемы…»

Ознакомившись с этими мыслями вождя, члены Политбюро собрались в конце марта на очередное заседание. Итог заседания: «Арест Синода и патриарха признать необходимым, но не сейчас… Шуйских коноводов расстрелять… Поставить процесс попов за расхищение церковных ценностей (за попытки спасти храмовые святыни от разграбления властью. — Прим. авт.)… Печати взять бешеный тон… Приступить к изъятию по всей стране, совершенно не занимаясь церквами, не имеющими сколько-нибудь значительных ценностей».

В том же секретном письме Ленина озвучены аппетиты народных комиссаров: они намеревались насобирать в церквах ни много ни мало «фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, в несколько миллиардов)». Реальность оказалась скромнее. Вся кампания по изъятию ценностей, длившаяся до осени 1922 г., принесла им лишь 4,5 млн золотых рублей. По сравнению с желаемым прибыток невеликий. (Большая часть награбленного растеклась тогда по карманам партийных деятелей, а художественные ценности растащили на частные коллекции.) Но политические проценты большевиков в течение этих месяцев наросли значительные: Церковь стояла на грани полного разгрома.

 

Приложение 2. Секретное письмо В. И. Ленина членам Политбюро по поводу изъятия церковных ценностей

[111]

Товарищу Молотову для членов Политбюро.

Строго секретно.

Просьба ни в коем случае копий не снимать, а каждому члену Политбюро (тов. Калинину тоже) делать свои заметки на самом документе.

По поводу происшествия в Шуе, которое уже поставлено на обсуждение Политбюро, мне кажется, необходимо принять сейчас же твердое решение в связи с общим тоном борьбы в данном направлении. Так как я сомневаюсь, чтобы мне удалось лично присутствовать на заседании Политбюро 20 марта, то поэтому я изложу свои соображения письменно.

…Для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления.

…Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать это нам не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечил бы нам сочувствие этих масс, либо, по крайней мере, обеспечил бы нам нейтрализование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется, безусловно и полностью, на нашей стороне.

…В Шую послать одного из самых энергичных, толковых и распорядительных членов ВЦИК… дать ему словесную инструкцию через одного из членов Политбюро. Эта инструкция должна сводиться к тому, чтобы он в Шуе арестовал как можно больше, не меньше чем несколько десятков, представителей местного духовенства, местного мещанства и местной буржуазии по подозрению в прямом или косвенном участии в деле насильственного сопротивления декрету ВЦИК об изъятии церковных ценностей.

…Политбюро даст детальную директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс против шуйских мятежников, сопротивляющихся помощи голодающим, был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе, как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности, и не только этого города, а и Москвы, и нескольких других духовных центров.

…Изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно, ни перед чем не останавливаясь, и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать…

19 марта 1922 г.

Ленин

 

Приложение 3. Статистика репрессированных за веру: Великая Отечественная война, преддверие и после

Среди апологетов И. В. Сталина широкое распространение получило мнение о том, что непосредственно перед Великой Отечественной войной и уж тем более во время нее безбожное государство изменило свое отношение к Церкви, что прекратились гонения на православных, из тюрем и лагерей было выпущено множество священнослужителей и монашествующих — едва ли не все.

О том, что это не так, свидетельствуют нижеследующие материалы.

Среди прославленных святых Православной Церкви мы встречаем мучеников, пострадавших за Христа незадолго до войны, в годы войны и после нее:

1941

17.1. Павел Филицын, иерей, сщмч.

7.3. Андрей Гневышев, мч.

26.4. Марфа (Тестова), прмц.

10.5. Иоанн Спасский, иерей, сщмч.

16.5. Николай Беневольский, иерей, сщмч.

9.8. Иоанн Соловьев, иерей, сщмч.

30.9. Иоанн Коротков, мч.

11.11. Леонид Муравьев, иерей, сщмч.

12.11. Леонид Виноградов, иерей, сщмч.

14.11. Петр Игнатов, мч.

17.11. Исмаил Базилевский, иерей, сщмч.

21.11. Ольга Масленникова, мц.

27.11. Сергий Константинов, протоиерей, сщмч.

11.12. Николай Крылов, протоиерей, сщмч.

12.12. Сергий Кочуров, иерей, сщмч.

18.12. Геннадий (Летюк), иеромонах, прмч.

20.12. Петр Крестов и Василий Мирожин, протоиереи, сщмчч.

24.12. Иоанн Богоявленский, иерей, сщмч.

26.12. Емилиан Киреев и Василий Покровский, иереи, сщмчч.

1942

6.01. Сергий Мечев, протоиерей, сщмч.

11.1. Наталия Васильева, Евдокия Гусева, Анна Боровская, Матрона Наволокина, Варвара Деревягина, Анна Попова, Евдокия Назина, Евфросиния Денисова, Агриппина Киселева, Наталия Сундукова, мцц.

15.1. Василий Петров, мч.

20.1. Иоанн Любимов, мч.

28.1. Михаил Самсонов, протоиерей, сщмч.

18.2. Михаил Амелюшкин, мч., и Александра (Каспарова), прмц.

20.2. Алексий Троицкий, иерей, сщмч.

21.2. Александр Абиссов, иерей, сщмч.

4.3. Димитрий Волков, мч.

7.3. Филарет (Пряхин), игумен, прмч.

14.3. Александр Ильенков, иерей, сщмч.

21.3. Владимир Ушков, мч.

30.3. Виктор Киранов, протоиерей, сщмч.

22.4. Гавриил Фомин, мч.

23.4. Димитрий Вдовин, мч.

30.4. Феодор Недосекин, иерей, сщмч.

1.5. Тамара (Сатси), игумения, прмц.

5.5. Димитрий Власенков, мч.

17.5. Иоанн Васильев, иерей, сщмч.

31.5. Василий Крылов, иерей, сщмч.

4.6. Михаил Борисов, протоиерей, сщмч.

10.6. Гермогена (Кадомцева), инокиня, прмц.

12.6. Василий Смоленский, протоиерей, сщмч.

4.7. Никита Сухарев, мч.

14.7. Алексий Дроздов, протодиакон, сщмч.

6.8. Николай Понгельский, иерей, сщмч.

26.8. Василий Александрин, мч.

3.9. Игнатий (Даланов), иеромонах, прмч.

22.9. Александр Виноградов, протоиерей, сщмч.

24.9. Николай Широгоров, диакон, сщмч.

29.9. Сергий Лосев, иерей, сщмч.

4.10. Василий Крымкин, иерей, сщмч.

11.10. Татиана (Чекмазова), послушница, прмц.

20.10. Николай Казанский, протоиерей, сщмч.

28.10 Димитрий Касаткин, иерей, сщмч.

29.10. Иоанн Заседателев, иерей, сщмч.

5.11. Евфросиния (Тимофеева), прмц.

9.11. Сергий (Чернухин) игумен, прмч.

12.11. Матфей Казарин, протодиакон, сщмч.

16.11. Сергий Станиславлев, протодиакон, сщмч.

23.11. Феоктиста Ченцова, мц.

15.12. Борис Успенский, мч.

31.12. Сергий Астахов, диакон, сщмч., и Вера Трукс, мц.

1943

22.1. Павел Никольский, иерей, сщмч.

14.3. Василий Константинов-Гришин, иерей, сщмч.

25.3. Сергий Скворцов, иерей, сщмч.

17.4. Иоанн Колесников, мч.

19.4. Иаков Бойков, иерей, сщмч.

17.5. Николай Тохтуев, протодиакон, сщмч.

21.5. Никифор Зайцев, мч.

18.6. Николай Рюриков, протоиерей, сщмч.

30.6. Пелагия Балакирева, мц.

19.7. Феодор (Богоявленский), иеромонах, прмч.

17.9. Елена Чернова, мц.

30.9. Александра (Хворостянникова), послушница, прмц.

1944

26.6. Пелагия (Жидко), инокиня, прмц.

13.7. Иоанн Демидов, мч.

3.11. Пелагия (Тестова), прмц.

1945

12.2. Стефан Наливайко, мч.

1946

12.01. Мария Данилова, мц.

Серафим (Романович-Шахмуть), архимандрит, прмч. В его житии сказано: «…После миссионерской поездки батюшка служил в Минске в Свято-Духовской церкви и нес пастырское окормление больниц и детских приютов города. В 1944 году за свою деятельность по открытию храмов он был арестован в Гродно. Его продержали под следствием ровно 10 месяцев. По обвинению в принадлежности к „немецким контрреволюционным органам“ батюшка был приговорен к пяти годам заключения в концлагере. Там вскоре (предположительно в 1946 г.) он скончался от разрыва сердца после страшных мучений, пережитых им в застенках НКВД».

Репрессии против верующих продолжались и после Великой Отечественной войны. Вот некоторое количество имен для иллюстрации:

Архимандрит Павел (Груздев; 10.10.1910–13.01.1996). В автобиографии отец Павел пишет: «…ходил в храм на клирос, пел и читал, а иногда пономарил. 13 мая 1941 года был арестован и осужден по статье 58, часть 1, пункт 10–11. Судом приговорен к шести годам исправительно-трудовых лагерей. По отбытии срока вернулся на родину. Работал на сенопрессе в качестве рабочего, а в свободное время постоянно ходил в церковь Святителя Леонтия, где пономарил, читал и пел на клиросе.

1 декабря 1949 года за старые преступления был сослан в вольную ссылку без лишения прав гражданства на неопределенный срок в г. Петропавловск Северо-Казахстанской области… 20 августа 1954 года был вызван в спец. комендатуру КГБ, где мне было объявлено, что все ограничения с меня сняты».

Епископ Афанасий (Сергей Григорьевич Сахаров; 02.07.1887–28.10.1962). С июня 1921 года — епископ Ковровский. Один из авторов «Службы всем святым, в земли Российстей просиявшим», прославлен в лике исповедников. В автобиографии «Даты и этапы моей жизни» святитель Афанасий пишет: «27 июня (по старому стилю) 1954 г. исполнилось 33 года архиерейства.

За это время:

— на епархиальном служении 33 месяца — 2 года, 9 месяцев и 2 дня;

— на свободе не удел 32 месяца 2 дня;

— в изгнании 76 месяцев 6 дней;

— в узах и „горьких“ работах 254 месяца: 21 год, 2 месяца и 20 дней.

Всего 33 года».

«18 апреля 1936 арестован по обвинению в „связи с Ватиканом“ и „с белогвардейцами на Украине“. Однако на допросах об этом речи не шло (сам епископ Афанасий эти обвинения полностью отвергал), а следствие интересовали лишь причины отказа сотрудничать с лояльным по отношению к советской власти митрополитом Сергием. Приговорен к 5 годам лишения свободы в Беломорско-Балтийских лагерях. В лагере недолго работал инкассатором, после того как уголовники похитили у него деньги, получил дополнительно год лишения свободы. Работал на лесобирже, на лесоповале, на строительстве круглолежневой дороги. Был дневальным, бригадиром лаптеплетной бригады. Один из немногих архиереев, которым удалось выжить после массовых расстрелов политзаключенных в лагерях в 1937 г.

В начале Великой Отечественной войны этапирован в Онежские лагеря, прошел пешком около 400 километров, неся на себе свои вещи. Работал на лесобирже, голодал, так как не вырабатывал нормы. В июне 1942 освобожден и выслан в Омскую область, где работал ночным сторожем.

7 ноября 1943 в ссылке в очередной раз арестован и перевезен в Москву. На допросе 10 апреля 1944 заявил: „Я не мог примириться с советской властью, не признающей религию. Я не смиряюсь и теперь, что ведется борьба против религии (так в тексте!). Но все это мои личные убеждения, и их никому из своих близких не навязывал и не призывал вести борьбу против советской власти“. В 1944 приговорен к 8 годам лишения свободы. Содержался в Сибирских и Темниковских лагерях, Дубравлаге. Работал ассенизатором, занимался плетением лаптей. С 1947 — на инвалидности по возрасту.

После освобождения из лагеря в мае 1954 — марте 1955 содержался в Зубово-Полянском доме инвалидов. В марте 1955 ему было разрешено выехать в город Тутаев».

Епископ Вениамин (Виктор Дмитриевич Милов; 08.07.1877–02.08.1955). 28 октября 1929 был арестован, обвинен в нелегальном преподавании детям Закона Божьего, 23 ноября того же года приговорен к трем годам лишения свободы, находился в лагере в районе Медвежьегорска. В 1932–1938 — внештатный священник в церкви Великомученика Никиты во Владимире. В храме исполнял обязанности псаломщика, а литургию служил тайно на дому. 15.06.1938 был вновь арестован, обвинен в антисоветской агитации и в членстве в контрреволюционной организации, пытками был вынужден признать вину. 31.07.1939 приговорен к восьми годам лишения свободы, находился в заключении в Устьвымьлаге.

15 июня 1946 освобожден, с июля 1946 жил в братстве Троице-Сергиевой лавры. С 1946 — преподаватель, с 1947 — доцент, в 1948–1949 — профессор по кафедре патрологии и инспектор Московской духовной академии. Также преподавал апологетику, пастырское богословие, догматику и литургику, много проповедовал. Защитил магистерскую диссертацию, подготовленную им еще до ареста.

10 февраля 1949 года был арестован в последний раз, обвинен в участии в антисоветской организации (по материалам еще довоенного дела). 15.04.1949 выслан на поселение в Казахстан. Первоначально работал сторожем в колхозе в районе города Джамбул, затем получил разрешение поселиться в этом городе, где был священником Успенской церкви. В 1954 освобожден из ссылки и назначен настоятелем Ильинской церкви в Серпухове.

4 февраля 1955 года архимандрит Вениамин был хиротонисан во епископы и назначен на Саратовскую кафедру. При вручении новопоставленному епископу архипастырского жезла патриарх Алексий I сказал: «Неисповедимые пути Промысла Божия вели тебя до сего времени узкой и трудной стезей многоразличных испытаний и скорбей. Но все трудности и страхи победила твоя непоколебимая вера, подкрепленная любовью ко Христу, явившему нам Своим беспримерным подвигом страданий ради нашего спасения образ терпения и покорности воле Отца нашего Небесного».

Епископ Рыбинский Николай (Владимир Михайлович Муравьев-Уральский; 1882–30.03.1961). Впервые арестован 03.02.1924 по делу «о православных братствах». 26.09.1924 приговорен к заключению в лагерь на Соловках на 3 года. Освобожден в 1927, лишен права проживания в шести центральных губерниях и поражен в правах на 3 года, затем срок сокращен на четверть. До 1929 работал врачом. С марта 1931 служил настоятелем ставропигиальной церкви подворья Киево-Печерской лавры в Ленинграде. 29.03.1931 хиротонисан в Москве во епископа Кимрского, викария Тверской епархии, и оставлен настоятелем церкви подворья. Подвергся аресту 29.09.1931. Уволен на покой. 12.05.1933 назначен епископом Муромским, но в управление епархией не вступил. С 10.06 по 05.12.1933 — епископ Рыбинский. 07.03.1934 арестован по делу «евлогиевцев» и приговорен к 10 годам Сибирских лагерей. До 1956 — в тюрьмах и лагерях. После освобождения работал врачом в больнице Углича. Скончался в Угличе. Погребен на городском кладбище у стены церкви Св. Царевича Димитрия.

Митрополит Мануил (Виктор Викторович Лемешевский; 01.05.1884–12.08.1968). В общей сложности провел 25 лет в лагерях, в последний раз был арестован в 1948 году. Митрополит Иоанн (Снычев) писал: «4 сентября 1948 г. Владыка лишен был свободы, а 16 апреля 1949 г. осужден на десятилетнее пребывания в Потемкинских лагерях… Жил он уже не в отдельной келье, а в общем бараке со всеми заключенными… 7 декабря 1955 г. наконец наступил и его черед. Владыку вызвали и вручили ему справку об освобождении» (Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн. Митрополит Мануил Лемешевский. СПб., 1993. С. 218, 227).

Архиепископ Даниил (Николай Порфирьевич Юзьвюк; 1882–27.08.1966). Арестован в 1949 году, освобожден в 1955.

Архимандрит Иоанн (Иван Михайлович Крестьянкин; 11.04.1910–05.02.2006). Около сорока лет был насельником Псково-Печерского монастыря. Один из наиболее почитаемых старцев Русской Православной Церкви в конце XX — начале XXI века. В 1946 году отец Иоанн был ризничим в возрождавшейся Троице-Сергиевой лавре, а через полгода продолжил служение в измайловском храме в Москве. Одновременно учился на заочном отделении Московской духовной академии, писал кандидатскую работу на тему: «Преподобный Серафим, Саровский чудотворец, и его значение для русской религиозно-нравственной жизни того времени». Однако незадолго до защиты, в апреле 1950-го, он был арестован.

Четыре месяца находился в предварительном заключении на Лубянке и в Лефортовской тюрьме, с августа содержался в Бутырской тюрьме, в камере с уголовными преступниками. 8 октября 1950 был осужден по статье 58, п. 10 Уголовного кодекса (антисоветская агитация) на семь лет лишения свободы с отбыванием наказания в лагере строгого режима. Был отправлен в Архангельскую область, в Каргопольлаг на разъезд Черная Речка. Вот как вспоминает об отце Иоанне один из его солагерников, Владимир Кабо: «Я помню, как он шел своей легкой стремительной походкой — не шел, а летел — по деревянным мосткам в наш барак, в своей аккуратной черной куртке, застегнутой на все пуговицы. У него были длинные черные волосы — заключенных стригли наголо, но администрация разрешила ему их оставить, — была борода, и в волосах кое-где блестела начинающаяся седина. Его бледное тонкое лицо было устремлено куда-то вперед и вверх. Особенно поразили меня его сверкающие глаза — глаза пророка. Но когда он говорил с вами, его глаза, все его лицо излучали любовь и доброту. И в том, что он говорил, были внимание и участие, могло прозвучать и отеческое наставление, скрашенное мягким юмором. Он любил шутку, и в его манерах было что-то от старого русского интеллигента».

Первоначально работал на лесоповале. Весной 1953 по состоянию здоровья и без его просьбы был переведен в инвалидное отдельное лагерное подразделение под Куйбышевом — Гаврилову Поляну, где работал по специальности бухгалтером. 15 февраля 1955 был досрочно освобожден.

Митрополит Иосиф (Иван Михайлович Чернов; 1893–04.09.1975). С 14 ноября 1932 — епископ Таганрогский, викарий Ростовской епархии. С 16 февраля 1933 управлял Донской и Новочеркасской епархией. В 1935 был арестован, приговорен к пяти годам лишения свободы по обвинению в антисоветской агитации. Находился в заключении в Ухто-Ижемских лагерях Коми АССР. В декабре 1940 освобожден и вернулся в Таганрог, затем был выселен в Азов. В этот период принимал участие в деятельности нелегальной общины верующих «Белый дом», тайно служил, совершал священнические хиротонии и монашеские постриги. После того как во время Великой Отечественной войны Таганрог был оккупирован немецкими войсками, возобновил открытое служение в качестве епископа Таганрогского (с августа 1942). Отказался от участия в пропагандистских акциях нацистов, несмотря на предложения с их стороны, продолжал поминать на богослужениях митрополита Сергия (Страгородского). В октябре 1943 прибыл в Умань, где 6 ноября 1943 был арестован гестапо по обвинению в том, что прислан митрополитом Сергием для работы на оккупированной территории в пользу СССР. Кроме того, подозревался немцами в работе на английскую разведку. Освобожден 12 января 1944.

После освобождения Умани частями Красной Армии выехал в Москву для встречи с патриархом Сергием, но по дороге был арестован в Киеве 4 июня 1944. Содержался в Москве в Бутырской тюрьме, затем был переведен в Ростов-на-Дону. В феврале 1945 приговорен к 10 годам лишения свободы. Срок заключения отбывал в Челябинском лагере особого назначения, с 1948 — в поселке Спасск в Карагандинском лагере. Работал на строительстве кирпичного завода, был санитаром. С 1954 находился в ссылке в поселке Ак-Кудук Чкаловского района Кокчетавской области. Несмотря на пожилой возраст, был вынужден работать водовозом. В 1956 был освобожден из ссылки.

Священник Николай Багрянский (1895 — после 1947). С 1943 — настоятель Петропавловской церкви пос. Вырица. Арестован 25.10.1944. Приговорен к 15 годам лагерей. Отбывал срок в Норильсклаге Красноярского края. В 1947 срок наказания снижен до 10 лет.

Протоиерей Димитрий Дудко (24.02.1922–28.06.2004). В 1945 году поступил в Московскую духовную семинарию. После ее окончания в 1947 году переведен в Духовную академию. 20 января 1948 арестован и приговорен к 10 годам лагерей с последующими 5 годами поражения в правах по ст. 58, п. 10 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда). Освобожден в 1956.

Протоиерей Николай Быстряков (1875–26.11.1949). Был настоятелем Воскресенской церкви в Суйде. Арестован 22.10.1944 и приговорен к 15 годам лагерей. Определением Военной коллегии Верховного суда от 05.04.1947 срок лишения свободы сокращен до 10 лет. Скончался в Карагандинском лагере.

Протоиерей Алексей Кабардин (1882–05.04.1961). Последний духовник преподобного Серафима Вырицкого. 28.12.1930 был арестован по «делу ленинградского филиала Истинно-православной церкви», в 1931 приговорен к пяти годам лагерей за «участие в контрреволюционной монархической церковной организации» по статье 58, п. 10 и 58, п. 11 УК РСФСР. Во время следствия содержался в Доме предварительного заключения в Ленинграде. Отбывал срок в Соловецком лагере особого назначения. В январе 1950 года был вновь арестован и приговорен военным трибуналом войск МВД Ленокруга к 25 годам лагерей по статье 58, п. 1а–1б УК РСФСР. Одной из причин вынесения приговора было личное знакомство с царской семьей. В мае 1955 освобожден «без поражения в правах и снятия судимости» из Ангарлага (Заярск).

Сергей Иосифович Фудель (1900–07.03.1977). В 1946 был арестован по делу священника Катакомбной церкви Алексия Габрияника. Приговорен к ссылке под Минусинск.

Священник Алексей Габрияник (1895–17.05.1950). В 1933 арестован в Павловске Воронежской области, обвинен в принадлежности к монархической организации. Был приговорен к 3 годам лагерей, которые провел в Темниковских лагерях Мордовской АССР. 3 октября 1946 снова арестован в Москве (нашлась предательница, написавшая донос). Сидел в Лубянской тюрьме. Приговорен к 4 годам лагерей «за участие в антисоветской церковной организации». Отправлен во Владимир, в тюрьму, печально знаменитую своим режимом. В марте 1950 был освобожден, но только затем, чтобы отправиться в ссылку в Красноярский край. Умер в пересыльной тюрьме в Кирове.

Священник Владимир Криволуцкий (25.11.1888–29.03.1956). В 1918–1922 находился на военной службе в 33-й артиллерийской бригаде в звании бригадного адъютанта. В 1921 слушал лекции в «православной народной академии». В сентябре 1923 патриарх Тихон в храме Пимена Великого рукоположил его в священники. С октября 1924 был настоятелем Знаменской церкви в Шереметьевском переулке, а когда ее закрыли в 1927, служил в Никольской церкви в Котельниках. В апреле 1946 его арестовали на квартире во время пасхальной службы. Одновременно были арестованы Сергей Фудель и о. Алексей Габрияник. Через месяц арестовали его сына Илью. Осудили на 10 лет лагерей (в Казахстане, в печально знаменитом Карлаге), освободили на год раньше из-за болезни.

Священник Петр Шипков (1888–03.07.1959) В 1920 году рукоположен во иереи к храму Димитрия Солунского в Москве. В 1921 окончил Высшие богословские курсы и некоторое время состоял секретарем при патриархе Тихоне, в то же время исполняя обязанности секретаря Епархиального совета (до 1925). Арестован в декабре 1925 в связи с делом митрополита Петра (Полянского). Обвинен в том, что «являлся пособником и укрывателем черносотенной церковной организации, поставившей себе задачей ведение антисоветской пропаганды и ряд других действий при посредстве церкви». Приговорен к 3 годам лагерей и отправлен на Соловки. Там познакомился со святителем Афанасием (Сахаровым). Отказался принять Декларацию митрополита Сергия (Страгородского). В результате срок заключения был увеличен на 3 года с переводом в Туруханский край.

В 1932 вышел на свободу. Снова арестован в декабре 1943. Обвинение: участвовал в организации «Антисоветское церковное подполье». Приговорен к 5 годам лагерей, отправлен в Сиблаг. В 1948 году Особое совещание МГБ СССР пересмотрело дело, и к наказанию была добавлена ссылка в Красноярский край, которую он отбывал в селе Сухово Тасеевского района с января 1949 по 1952. В 1952 попытались дать ему еще один срок, но священник был уже тяжело болен.

Вернувшись из заключения, несмотря на тяжелую болезнь, отец Петр захотел служить на приходе и был поставлен настоятелем собора в городе Боровске. Литургия была средоточием его жизни. Во время богослужения он преображался: старость, усталость и болезнь отступали от него. Прихожане называли его «Летающий батюшка». Он имел обыкновение каждый день поминать не только всех своих духовных детей, но и всех, кто хоть раз пришел к нему в храм с просьбой о поминовении.

Преподобноисповедник иеромонах Рафаил (Родион Шейченко; 1891–06/19.06.1957). Из 40 лет монашеского подвига 20 провел в лагерях строгого режима, а периоды между лагерями — в гонениях, лишениях, болезнях. Последний раз был приговорен в 1949 к 10 годам заключения в лагере под городом Кировом.

Схимонах Иоасаф (Петр Борисович Моисеев; 1887–25.03 /07.04.1976). Один из последних Оптинских старцев. В 1925 в Московском Даниловом монастыре принял монашеский постриг с именем Иосиф. В это время скончался Патриарх Тихон, и отец Иосиф получил послушание стоять в Донском монастыре с патриаршим крестом у гроба почившего.

В 1923–1924 Оптину пустынь закрыли и изгнали монахов. Уходя из монастыря, отец Иосиф унес с собой схиму преподобного Амвросия Оптинского, которая, переходя потом из рук в руки, вернулась в обитель в 1988. Как и многие насельники Оптиной, отец Иосиф понес исповеднический подвиг. Он был несколько раз арестован и 22 года провел в заключении.

В жизнеописании старца неоднократно упоминается о благодатных видениях и знамениях, которых он сподобился. Во время частых перегонов у заключенных обычно отбирали нательные кресты, и те старались их спрятать. Однажды накануне очередного обыска отец Иосиф подумал: «Как же мне крестик-то спасти?» И вдруг услышал голос: «Не ты Меня спасаешь, а Я тебя. И еще спасу». В 1954 старец освободился и жил в затворе в городе Грязи Липецкой области. В конце 1950-х был пострижен в великую схиму с именем Иоасаф. Предвидел, что лишь немного не доживет до открытия Оптиной пустыни, которую вернули Церкви через 11 лет после его кончины. 17/30 ноября 2005 года останки схимонаха Иоасафа были перенесены из Липецкой области в Оптину пустынь и захоронены на братском кладбище.

Священноисповедник Василий, епископ Кинешемский (Вениамин Сергеевич Преображенский; 1876–31.07/13.08.1945). Осенью 1928 был арестован, около полугода пробыл в ивановской тюрьме и был приговорен к 3 годам ссылки. В июле 1933 года вынесен повторный приговор: 5 лет лагерей. Срок отбывал неподалеку от Рыбинска на строительстве канала. В январе 1938 года освобожден, поселился в Рыбинске.

В ноября 1943 вновь был арестован и заключен в ярославскую внутреннюю тюрьму. Тюремный врач поставил диагноз: миокардит и рекомендовал легкую работу. Допросы шли непрерывно, днем ночью. Следователей было двое, они менялись, не давали спать владыке. В январе 1944 года его переслали этапом в Москву, в Лубянскую тюрьму. В июле перевели в Бутырскую тюрьму и здесь объявили приговор: 5 лет ссылки. После этого у владыки случился тяжелый сердечный приступ.

Общим этапом он был отправлен в тюрьму города Красноярска, где ему объявили, что до места ссылки в село Бирилюссы он должен следовать сам. В августе 1945 епископ Василий скончался. 5/18 октября 1985 были обретены мощи святителя.

* * *

Как видим, значительная часть репрессированных советской властью в 1940-е годы и выживших в лагерях священнослужителей и мирян (в том числе канонизированных Церковью в лике исповедников) смогли освободиться только после смерти «лучшего друга всех православных», «тайного христианина» И. В. Сталина.

Подробнее о серии «Спасательный круг» и других книгах издательства «Символик» вы можете узнать на сайте издательства: simvolik-knigi.ru

Присоединяйтесь к нам в социальных сетях и читайте наш новый блог «Вокруг семьи», посвящённый православной семье, детям и книгам:

vk.com/vokrugsemyi

ok.ru/umdobro

facebook.com/nravstvennyeposevy/

Книги издательства можно приобрести оптом и в розницу в сети магазинов «Символик» и интернет-магазине

Оптовый отдел продаж: +7 (499) 929–51–85; e-mail: