...Сдернутый с места лагерь кочевников. Толпы повозок, ржание ло- шадей, подобное истеричному смеху, смех, подобный ржанию, горы тряпья на месте опрокинутых шатров, оскаленные белые зубы, веселый кураж на грани паники - и почти осязаемое присутствие близкой возможной смерти. Всеобщее единство на грани коллективного помешательства.
Исход...
Они уносили все, что могли унести, и безжалостно бросали все, что можно было бросить. Из горячечной суматохи этих часов память Ивара сох- ранила только безымянную руку в перчатке, последовательно расправлявшу- юся с безымянным же пультом - все функции в положение "ноль". Мертвечи- на.
Барракуда оказался запаянным в глухой черный комбинезон с откину- тым забралом шлема; на поясе его обнаружилась потертая кобура, и ее со- держимое выпирало наружу краем ребристой рукоятки. Рядом с кобурой бол- тались на цепочке два светлых металлических браслета; Ивар не поверил глазам. Наручники? Или померещилось?
Барракуда рвался на части.
Казалось, десять разных человек мечутся по бывшему Поселку, разво- роченному, как тело на операционном столе. Барракуда смеялся; он казал- ся довольным и счастливым, он излучал уверенность и силу, и в его при- сутствии муторные хлопоты накануне неведомого оборачивались почти праздником; потом предводитель тигардов надолго замирал, приникнув к окну встреченного по дороге монитора, и тогда Ивар видел, как по белому подбородку течет струйка крови из прокушенной губы.
В какой-то момент Ивар с Барракудой оказались в самой шахте кораб- ля - Ивар поразился, потому что никогда не видел судов такого класса. Это было-таки грандиозное сооружение - даром что на соплях... Хотя, мо- жет быть, и не на таких уж соплях - кустарно, нестандартно, но тест не врет... Если машина прошла тест - ей можно доверить жизнь...
Впрочем, одно прямое попадание в шахту сможет прервать полет еще до начала. Они понимают это - и они идут на это. Надеются... И в сума- тохе сборов успевают проститься. Огромный вокзал, где пассажиры проща- ются не с провожающими - друг с другом...
А потом и суета, и лихорадочная спешка вдруг оборвались; к проему люка полз Черный Камень, снятый с постамента, окруженный множеством предосторожностей, обернутый тончайшей сверхпрочной сеткой. Широкопле- чий старик, выполняющий обязанности служителя, шагнул вперед:
- Очистим же наши мысли от сиюминутного, изгоним из помыслов неу- веренность и страх, обратимся душей...
На погрузочной площадке собрался, кажется, весь Поселок; плотным кольцом стоя вокруг Камня, люди сосредоточились на своем странном ри- туале. Сосредоточились, заставив себя забыть о времени, протекающем сквозь пальцы, приближающем неминуемый штурм, пожирающем шансы на спа- сение:
- Обратимся душей к святыне... не зная иных мыслей. Не зная суе- ты...
Стоя рядом с отрешенным Барракудой, Ивар видел, как мучительно борется с собой молодая девушка, стоящая по правую руку от старика; изо всех сил пытается обратиться к святыне - и не может, придавленная знанием об утекающем времени, о недовершенных сборах, о том, что все равно не успеется...
И все они - весть поселок - смотрят на нее и ждут. И текут секун- ды, отдаляя успех и неминуемо приближая всеобщую гибель. И бледное де- вушкино лицо делается темно-красным, и на глаза наворачиваются сле- зы...
Ивар успел подумать, что на чей угодно трезвый взгляд тигарды ве- дут себя, как умалишенные. И даже ощутил смутное раздражение - ну ка- кая разница?! На что они тратят драгоценное время - на никому не нуж- ную формальность?!
А потом девушка овладела собой. И сразу успокоилась, и глаза ее на мгновение сделались совершенно безмятежными, глубокими и счастливы- ми; только на мгновение, потому что уже в следующую секунду обряд за- вершился, уступив место спешке - еще более лихорадочной, напряженной, злой.
В какой-то момент запыхавшийся Ивар споткнулся и отстал; Барраку- да вернулся за ним, чтобы схватить цепкой птичьей лапой не за шиворот - прямо за горло:
- Я же ПРОСИЛ быть рядом! Я НЕПОНЯТНО объяснил?!
Ивару захотелось закрыть лицо - ему показалось, что его сейчас ударят. С трудом сдержавшись, он заставил себя не отводить глаза:
- Не бойтесь, я не убегу.
Барракуда отшвырнул его - Ивар ударился затылком о стену, но смол- чал.
- Перед стартом, - глухо сказал Барракуда, - я выведу тебя к воро- там. А сейчас мне нужно, чтобы ты был при мне... Будь добр делать то, о чем тебя просят.
Ивар потерял счет времени; пот заливал ему глаза, Барракуда тащил его чуть ли не за шиворот, остро пищал зеленый огонек переговорного устройства, и лихорадочно перемигивались пестрые экраны, и стремительно приближался последний срок, самый последний, назначенный Командором срок...
Потом Барракуда вдруг сделался совершенно равнодушным, безвольным, ватным. Оттолкнул кого-то, жаждущего его помощи, и двинулся прочь - Ивар волочился следом, как собачонка на коротком поводке. Глядя себе под ноги, Барракуда свернул в какой-то безлюдный тупик; взглянул на мальчика, как на случайного прохожего, все так же равнодушно отвернулся и отошел в темный угол.
Ивар стоял, не решаясь сделать и шага; под ногами Барракуды зах- рустело битое стекло, потом хруст оборвался.
Ивар выждал минуту; потом, сам того не желая, двинулся следом.
Барракуда сидел перед глухим пластиковым щитом - то есть Ивару по- казалось, что он сидел, а на самом деле он стоял на коленях, закрыв ли- цо руками. До обомлевшего мальчика донеслось приглушенное:
- Сквозь ночь... Сквозь день... Травой сквозь могильные плиты... Сила земли. Сила воды... Ор загг, ор хон, ава маррум... Услышь, защити, сохрани мое имя, сохрани мою душу...
У Ивара мороз продрал по коже. Ему как-то сразу стало ясно, что Барракуда действительно остановился у последнего предела. На краю.
Ивар шагнул вперед - под ногами отвратительно хрустнуло. Барракуда не обернулся - он все так же прятал лицо в ладонях, и до Ивара доноси- лись монотонно повторяющиеся слова и фразы, незнакомые, щекочущие слух. Тогда он опустился рядом.
- Этот день, - хрипло сказал Барракуда. - Мы дожили... Этот день.
Ивар прерывисто вздохнул. И спросил, еле ворочая запекшимися губа- ми, спросил неожиданно для себя:
- А правда, что вы знали... мою маму?
- Да, - отозвался Барракуда, не поднимая головы. - Она была... хо- рошая.
- Она была хорошая, - повторил Ивар шепотом. - И отец всегда любил только ее.
- Да, - кивнул Барракуда. - Только ее... еще Саню и тебя...
Ивар вспомнил, как дрожал голос надменного Командора Онова: "Ты получишь все, что потребуешь... Этот мальчик дороже... Возьми меня за- ложником. Отпусти его..."
А потом колени отца глухо ударились о пол.
ЦЕНА. Цена... Какая сложная система ценностей... Отец отрекся от себя, он пожертвовал честью, и что по сравнению с этим - пожертвовать жизнью... Своей. Но он пожертвовал сыном... Значит, есть для него нечто более ценное... Как для Барракуды - этот самый его Род?..
- Прости меня, - сказал Барракуда.
Едва слышно завибрировал пол. Барракуда вздрогнул:
- Шлемы...
Ивар механически натянул шлем; Барракуда опустил забрало, и глаза его скрылись под толстым слоем дымчатого пластика. Ивар мельком поду- мал, что, возможно, никогда больше не увидит его лица.
Штурм начался на десять минут раньше времени. Первым делом Поселок отравили дурманящим газом - и напрасно, потому что среди людей Барраку- ды не нашлось никого, кто пренебрег бы шлемом. Тяжелые клубы газа осе- дали под ноги уходящим на корабль людям, когда первый основательный удар Города разнес ворота Поселка в искореженные клочья.
Ивар не видел этого и не знал; он ощутил только, как содрогнулось упрятанное в недрах планетки сооружение - конвульсивно дернулось, как живое существо, предчувствующее близкий конец.
"С первым же залпом атаки... я убью этого мальчика"...
Ивар ощутил приступ нового тошнотворного страха. Поселок содрог- нулся еще обрушилась гроздь внешних лифтов.
- Больше шума не будет, - сказал Барракуда. - Они пойдут тихо.
Пискнул браслет на руке Генерала, и в наушниках Ивара затрещало сбивчивое:
- В небе наблюдатель... ш-с-ф-ш... Они найдут шахту... ш...с...ш...
Говоривший бранился через слово.
Генерал, по-видимому, переглянулся с Барракудой.
- Десять минут, - сказал тот едва слышно.
- Десятиминутная готовность, - сообщил Генерал своему бранчливому собеседнику. - Мы идем на борт.
Барракуда ступил на трап; навстречу ему приветственно распахнулась железная пасть внешнего люка. Генерал шел следом.
Ивар вдруг стал, будто ему перебили ноги. Барракуда мягко, но нас- тойчиво потянул его за руку.
- Вы обещали, - прошептал Ивар, сам еще не веря в происходящее. - Вы обещали... отпустить меня! Вывести на поверхность!
- Я не успел, - лицо Барракуды оставалось скрытым под пластиковым забралом. Я не успел, - в голосе его скользнули почти панические нот- ки. - Я не успел. Не успел.
- Вы ОБЕЩАЛИ!
- Не успел.
Ивар почувствовал, как твердь уходит из-под ног... Это почти смерть. Это хуже смерти. Вечное изгнание?!
- Отпустите! Немедленно! Меня! Сейчас!
- Куда?! Заблудишься, все системы поселка отключены, после старта возможна серия взрывов...
- Время, - нервно сказал Генерал.
Ивар прыгнул.
Это случилось помимо его воли - он вдруг обнаружил себя в воздухе, а еще через мгновенье ему навстречу бросился железный пол, и, едва ко- снувшись его, он уже вставал снова, не чувствуя боли в разбитых коле- нях.
- Ивар!!
Бежать. Бежать, пока они не опомнились, они взрослые и бегают быстрее...
- Генерал, назад! На борт!
Это Барракуда.
Обломки под ногами. Лабиринт безлюдных переходов, давит на плечи шлем, как тяжело дышать... бегущему...
- Ивар, стой!!
Винтовая лестница. Жесткая рука хватает за плечо; немыслимым обра- зом вывернувшись, Ивар кинулся в проем, пролетел несколько метров и шлепнулся как кошка - на руки и ноги. Теперь у него преимущество - пока еще Барракуда спустится...
Но колени болят. И тяжелеют ноги. И нечем дышать.
В наушниках писк. Ясный голос Милицы:
- Кай, возвращайся. Стартуем, Кай...
Хрип Барракуды:
- Ждите... Минуту...
- Они выследят шахту, Кай... Стартуем.
- Минуту...
Ивар понял, что задыхается. Перед глазами у него давно потемнело, только в самом центре этой пелены оставалось зрячее окошко. Коридор вел вниз и вниз явно не туда, куда следует бежать, и все ниже опускался железный потолок; повинуясь скорее инстинкту преследуемого, нежели ос- таткам рассудка, Ивар забивался все дальше в какую-то подсобную нору, где низкий потолок нависал почти в метре над железным полом и сводил на нет преимущества его взрослого преследователя.
Свист в наушниках.
- Барракуда... Кай... Возвращайся... Стартуем...
Железный грохот под башмаками оборвался: Ивар вылетел на пористое покрытие широкой площадки с круглым проемом в центре. Запнувшись одной ногой о другую, он долго еще продолжал лететь вперед - пока не растя- нулся в полный рост, распластался, выбросив перед собой сведенные руки. Все... Конец пути.
Он смог откинуть за спину шлем и схватить ртом нездоровый, дурно пахнущий воздух. Лучше отравиться, чем задохнуться... Наверное.
Тонко и неразборчиво пищали сброшенные вместе со шлемом наушники; Барракуда подбежал и остановился рядом - и тогда Ивар удивился, почему не стихает отчетливый топот ног.
Сбивающийся, отчаянный топот. Барракуда, не отрываясь, смотрел впе- ред, и проследив за его взглядом, Ивар увидел несущуюся по ребристой кишке коридора человеческую фигуру.
Бегущему потребовалось несколько секунд, чтобы вылететь на площадь перед упавшим мальчиком и стоящим над ним мужчиной; здесь он замер, будто налетев на стену, и вскинул руку, вооруженную коротким толстым стволом. Забрало его шлема оказалось абсолютно непрозрачным.
Что-то хрипло, неузнаваемо, металлически сказали наушники. Ивар поднял взгляд на Барракуду; тот медленно стянул свой шлем, обнажая за- литое потом лицо с темной полоской ощетинившихся усов.
Ивар посмотрел на вооруженного человека и удивился, почему рука со стиснутым в ней стволом мелко дрожит. Человек смотрел на Ивара, но мальчик видел только блестящий дымчатый пластик.
Резанул уши тонкий писк - это на руке у Барракуды ожил браслет. Ивар услышал сдавленное:
- Стартуйте. Стартуйте. Стартуйте сейчас.
Вооруженный человек шагнул вперед. Ивар заплакал и кинулся ему навстречу.
...Белый Рыцарь, восставший из праха Белый Рыцарь явился-таки к нему на помощь. Явился, рискуя жизнью, обогнав в дикой скачке всех сво- их воинов, явился вовремя... И бьется на ветру снежно-чистый плащ. И ослепительно, незамутненно сияет камень на рукояти меча...
Лицо отца было мокрым, и седые волосы слиплись на висках. Ивар обхватил его колени, потом жадно потянулся, встал, чтобы прижаться ли- цом к тяжело вздымающимся ребрам.
Ударился об пол непрозрачный дымчатый шлем. Ивар почувствовал, что теряет волю и память - растворяется, расплывается в потоке нежности, вины и страха за него, за сына...
...Бежал, сбивая ноги. Не ждал увидеть Ивара живым - а вот уви- дел...
Прошло всего несколько секунд. Резкое движение отца вывело Ивара из сладкого оцепенения:
- Стоять!!
Вскинутый ствол. Холодные глаза Барракуды, насмешливые, жесто- кие. Размазанное в броске тело, утробный хлопок выстрела, резкий непри- ятный запах, снова выстрел - месиво огня, расползающееся по пластику на потолке, нога Барракуды на самом краю круглого проема... Оттолкнув Ива- ра, отец бросился вперед, подставив локоть под прыгающее в руке оружие - но кобура на поясе Барракуды уже опустела, и в глаза Онову уставился неестественно глубокий темный раструб.
...И на пути Белого Рыцаря встал извечный враг его, и черен плащ его, и черен меч... Черный Рыцарь встал на пути Белого... а Белый Ры- царь встал на пути Черного, и два пути слились в один, а на одном пути двоим не разминуться, и вот уже летят искры от впервые соприкоснувшихся лезвий...
Железное небо - небо вращающихся мечей. Красное солнце навсегда зависло над зубчатой кромкой леса - ему уже не опуститься и назавтра не встать...
Он успел заметить удивление в глазах отца и горечь в глазах Барра- куды, он успел заглянуть в бездонную воронку чьего-то ствола, а потом сознание его снова сдвинулось, и он увидел маленького пажа, бросившего- ся между двух мечей. Вопиющее нарушение этикета!
Потом огненный шар разорвался прямо перед его лицом - отшатнув- шись, он потерял опору под ногами. Горящий потолок вскрикнул двумя го- лосами.
Обрывок провода хлестанул его по лицу. Что-то больно впилось в спину, в плечо; прямо перед глазами оказалась огромная лопасть колос- сального вентилятора. Ивар с трудом продохнул - болели ребра - и тут только понял, что не летит больше, а висит посреди мира в паутине тон- ких пластмассовых нитей. Над головой оказался далекий железный пол, а под ногами замерли два лица - одинаково белых, с широкими круглыми гла- зами, два лица в круглом проеме, ага, вот куда он свалился...
- Ивар?!
Он шевельнулся - и сразу же все поменялось, верх стал низом и опасно приблизился: далеко на тусклом металлическом покрытии пузырилась и исходила паром широкая неприятная лужа.
- Ивар?!
Они оба склонились над краем проема, почти соприкасаясь головами. Ивар отстраненно подумал, что вот они ровесники, но отец выглядит лет на десять старше...
- Не двигайся, сынок... Сейчас...
Он удивился: что - сейчас?
Лопасть вентилятора оказалась теперь совсем близко - Ивар оперся на нее коленом, потом бедром, потом вцепился руками. Какая древняя, уродливая, нерациональная машина. Ветряная мельница...
Он прикрыл глаза. Зеленый пригорок с нарядной мельницей на верши- не, широкие крылья увязли в синеве...
- Ивар, держись...
Они о чем-то совещались; Ивар удивился, узнав знакомое Барракуди- но: "Не ори на меня! Я сказал, не ори на меня!!"
Откуда писк?! А, это наушники за спиной... Едва слышный голос твердит и твердит: Кай, возвращайся... Стартуем, Кай... Стартуем...
Широкая лопасть зачерпнула его, как ложка зачерпывает кусочек мя- са. Ивар вцепился в нее руками и подбородком - а лопасть лениво, мед- ленно обрывала пластмассовые нити удерживающей его паутины.
Ветряная мельница. В недрах объекта "Пустыня". Надо же!
- Не ори на меня!! Ты сильнее, ты удержишь...
Ивар повернул голову.
Соседняя лопасть, тоже огромная и ленивая, уже скрывалась во тьме некой иззубренной щели. Лопасть, несущая Ивара, лопасть, за которую он имел несчастье уцепиться, спешила вслед за товаркой.
Он не поместится в щель. В мясорубку; мама, не надо, ну не надо, пожалуйста...
Он судорожно глянул вниз - далекий железный пол, пузырящаяся лу- жа...
Выбирай. В фарш - или в лепешку.
- Ивар, не бойся!!
Еле слышно шелестели наушники: Кай, возвращайся... Скорее, Кай... Скорее...
Потом в их шелест ворвался раздраженный крик Барракуды:
- Да стартуйте же! Ради Прародины, стартуйте сейчас!
Нет, Кай... Нет, нет... Скорее... Мы никуда не уйдем без тебя...
- Ивар, ты держишься?!
Он понял, что не чувствует рук. На его глазах собственные, ставшие чужими пальцы медленно разжимались.
- Давай, Онов!! Давай, Дима! Давай!
Скрип металлического троса. Ивар увидел надвигающуюся сверху тень; потом рука, цепкая, как лапа манипулятора, ухватила его за шиво- рот:
- Есть, Онов! Держи!
Ивар почувствовал, как пахнет Барракуда - потной кожей, паленой тканью, еще чем-то... Наверное, мокрой травой.
- Ивар... Разожми руки. Теперь разожми. Я держу, не бойся...
Неужели он не понимает, что Ивар не властен над собственными паль- цами?!
Из щели несло затхлым. Отвратительный запах, запах смерти.
Наверху что-то выкрикнул отец. Не ори на меня, вяло подумал Ивар.
Руки Барракуды сдавили его до боли. До обморока...
Пальцы разжались, и верх снова поменялся местами с низом. Внизу оказался белый как молоко отец - впрочем, сейчас он уже не был белым. Лицо его понемногу багровело - перекошенное усилием лицо, натянутый, как струна, железный трос...
Вверху оставался тусклый железный пол с пузырящейся лужей. Нет, там, кажется, какие-то люди...
Мы не уйдем без тебя. Мы не уйдем без тебя, - причитали наушники. Возвращайся... Скорее... Они... выследили шахту... Скорее...
Лопасть, секунду назад удерживавшая Ивара, неспешно влезла в свою зубчатую щель. Отец захрипел - теперь он удерживает на весу их обоих...
- Тяни, Онов! Тяни!
Барракуда сжимал Ивара руками и коленями:
- Я держу его, Дима! Тяни же!
Хрип. Глухой стон:
- Не могу...
...Возвращайся, Кай... Возвращайся...
- Закрепи трос хотя бы! Закрепи в пол!
- Нету... Сил... Не могу...
Маятник, имевший грузом мальчика и мужчину, качнулся. Тусклый ме- таллический пол сделался ближе. По железному тросу скатилась капля крови:
- Не могу, Кай... Руки...
Женский голос в наушниках сменился мужским:
- НА БОРТ! НА БОРТ, БАРРАКУДА! Стартуем...
- Я не удержу, Кай!! - простонал Командор Онов.
Весы, подумал Ивар. Огромные весы... Мы с Барракудой - на одной чаше, отец на другой...
Барракуда осторожно сдавил Иварово плечо; скосив глаза, Ивар уви- дел маленький карабин, закрепивший конец троса на его поясе. Потом на лоб ему легла горячая мокрая ладонь:
- Ивар...
Барракуда тяжело, со свистом дышал. Глаза его казались как никог- да круглыми - длиннофокусные объективы.
- Ивар... Ты еще встретишь маму. Постарайся поверить...
Ивар молчал. Тогда Барракуда выгнулся дугой, запрокидывая голову к Онову:
- Дима!! Сейчас! Будет легче! Только держи!!
Он перевел дыхание. Проговорил едва слышно:
- До свиданья.
В следующую секунду Ивара рвануло вверх. Мир взбеленился, и нап- равления окончательно отказались считаться верхом или низом; тонкий трос тянул его, теперь уже точно тянул, и все ближе становилось пере- кошенное лицо отца - и Ивар не мог уже видеть...
Но все-таки видел.
Как тело Барракуды падает вниз, беззвучно ударяясь о лопасти...
Как в зал с тусклым железным полом врывается отряд во главе с кра- сивой озлобленной женщиной...
Как Барракуда падает к ее ногам, и, отшатнувшись в ужасе, она по- лучает в лицо целый веер кровавых брызг.
ЭПИЛОГ
* * *
- ...Ты возвращаешься туда, откуда все мы родом. Легкого пути те- бе...
Молчание. Он знал, что, оглянувшись, увидит неподвижные лица осу- нувшихся людей, Регину и отца, глядящих в разные стороны, каменных, от- чужденных.
- Там... твоя Прародина. Там голубое над зеленым, там накрыт для тебя стол...
Голос, произносящий слова давнего ритуала, не должен дрожать. Он и не дрожит - звучит ровно и глухо, как и полагается обрядом.
- Легкого пути... Нет на тебе тяжких грехов... - Ивар готов был запнуться, но вовремя подхватил воздуха и твердо повторил: - Нет на те- бе тяжких грехов. И да не будет длинной твоя дорога... Ступай... Кай Коваль. Когда нам будет тяжело и тоскливо, пусть тебе будет легко и ра- достно. Пусть лучшие из нас встретятся с тобой, и воссядут с тобой за зеленые скатерти под синим шатром... Возьми...
Рука Барракуды не хотела удерживать фонарик. Ивар закусил губу и еще раз, уже без слов, попросил: возьми...
Мертвые пальцы послушно приняли из его рук тускло светящийся крис- талл.
Ивар оглянулся.
Вот они, смотрят. Угрюмые и злые, и раздраженные; Регина, придав- ленная своим нескрываемым горем, и отец, изможденный и страшно поста- ревший. Все смотрят на мертвого человека в пилотском кресле и на маль- чика, неподвижно стоящего у подлокотника; они - не верят?! Что Барраку- да - долетит?..
Ивар медленно поднял подбородок.
Как тяжело распрямляться. Как ноют плечи и боли спина...
Но он поднимает голову. Все выше и выше.
Ну вот. Теперь он может улыбнуться.
И улыбка выходит поначалу неестественная и трудная - но с каждым мгновением все легче. Все спокойней и свободнее. И безмятежнее. Вот так...
Он стоит у подлокотника и улыбается. И знает, что сегодня пойдет к Стене Мертвых - туда, где бесконечными рядами тянутся таблички, вмуро- ванные в искусственный камень. Где рядом выбиты имена мамы и Сани.
Мамы...
Сани...
Он сядет, прислонившись к Стене спиной.
Закроет глаза - и увидит черное небо, полное пульсирующих, ясных, не знающих ночи фонариков.