Рауль Эм осторожно спускался по видавшей виды лестнице куда-то под землю. Настроение от этого радужнее не становилось. Документы баз Федерации нужны были сейчас, сию секунду, желательно, а этот… монгрел опять всё задержал, и пришлось самому ехать в это — не самое приятное место, чтобы лично забрать материалы по вооружению.

Брезгливо поморщившись в темноте, блонди шагнул в узкую полосу света и оказался в тесной комнатке с низким потолком. Катце ещё не было. «Даже сейчас опаздывает, — раздраженно подумал Эм. — Компьютер, стол, кресло… Нехитрая обстановка. Ещё и комната прокурена». Рауль поморщился. «Я тут надолго не останусь, и лучше ему поторопиться».

Чтобы хоть как-то занять себя — ведь садиться Рауль здесь не хотел — Эм подошёл к монитору. Сообщение — как напоминание: «Клуб Мидас 23.00. Ёхито». Рауль нахмурился. «Интересно…»

Катце появился в дверях попутно с каким-то служащим. Разговор шел на повышенных тонах.

— Но господин Катце…

— И знать ничего не хочу! Чтобы через час все было. У меня полно дел! Мне некогда ошиваться тут всю ночь из-за твоей халатности… — Катце вошел в кабинет и удивленно замер — Второго Консула Амои он не ожидал увидеть.

— Господин Эм? — Монгрел собрался духом и обернулся к рабочему: — Ты свободен.

Человек только и ждал удобного случая улизнуть от разъяренного начальства, а потому быстро исчез в коридоре от греха подальше.

— Чем обязан? — Катце вежливо поклонился, хотя на душе кошки скреблись. Он боялся Рауля ровно на столько, насколько это было возможно. То, что блонди делал с ним, оставаясь наедине, стало тому причиной — у монгрела был повод, чтобы начинать нервничать.

— Это вы у себя должны спрашивать в первую очередь, — чуть раздражённо сказал Эм. — Не я же задерживаю бумаги по Федерации и их военным базам. Будьте так любезны: предоставьте мне их, и я вас покину.

— Хорошо, — Катце то ли забыл рассыпаться в извинениях, то ли растерялся. Монгрел подошел к столу и безошибочно вытащил из большой груды бумаг несколько листов. Прочитав заголовок документов, и убедившись в их правильности, дилер отдал бумаги Раулю.

— Прошу вас.

В горле монгрела пересохло от волнения. «Только бы он ушел. Только бы ушел… А чего я так нервничаю? Он же не тронет меня прямо тут? Конечно — не тронет». Катце невольно вспомнились неумелые поцелуи блонди, ласки, касания. Когда-то он ненавидел их, а теперь почти хотел. Рауль подсадил его на секс, как на наркотик, и на этот факт было сложно закрыть глаза. Ну ничего, сегодня все изменится и Катце больше никогда не позволит себе вспоминать обнаженное сильное и совершенное тело Второго Консула.

Монгрел внутренне содрогнулся и опустил глаза.

«Ну, наконец-то он хоть что-то делает, — сильное раздражение вроде бы ушло, но часть его всё-таки осталась, и блонди не мог понять: почему именно. — Видимо, я просто устал от этого места. И как тут вообще можно находиться?»

Рауль принял документы и внимательно их просмотрел. «Если это не то…» Оказалось то. Причин раздражаться не было… Почти. Эм ещё раз взглянул на монитор компьютера. Надпись. Что-то в ней волновало Второго Консула, но вот что? «Надо это проверить, — мысленно решил блонди, — не дай Юпитер это федералы».

— В следующий раз не задерживайте, — наконец Эм удостоил монгрела словом. — Я больше не собираюсь ехать в эту дыру, так что если вам дорога ваша жизнь, примите к сведению.

Захватив документы, блонди вышел из комнаты.

— Уф, — Катце облегченно выдохнул и сел на стул. — Обошлось вроде…

Монгрел посмотрел на часы, потом на дисплей монитора.

— Черт! Совсем забыл! — Катце вскочил с места и, выключив компьютер, быстрым шагом покинул кабинет. Сегодня у него была назначена встреча в борделе Минос с одним молодым парнем. Катце за Ёхито выложил неплохую сумму хозяину заведения. Надо признать, что парень был симпатичным — не такой, как блонди, фурнитуры или пэты, но все же. У него было все, что нравилось Катце: длинные волосы, и ничего, что они каштановые, опыт в постели. Ёхито не был дураком, да и сложен был весьма неплохо. Сегодня они должны были провести ночь вместе. Катце даже решил для себя: если ему понравится, то возможно, он выкупит Ёхито и устроит его работать на рынке.

Все шло по плану, и хотя Катце опоздал на шесть минут, Ёхито встретил его улыбкой, сделал расслабляющий массаж.

Лежа полураздетым на постели, дилер думал, что в этой маленькой комнатке с одной кроватью, креслом, телевизором и душем, начинается что-то новое для него.

* * *

Рауль приехал в Эос и сразу же направился в свой кабинет — было много работы, даже если не брать в расчёт эти проблемы с активностью вооружения Федерации. Уже собираясь приступить к делам, Эм вдруг вспомнил о том напоминании на мониторе монгрела — он чувствовал, это нужно было проверить, потому что если федералы переманили Катце на свою сторону…

Рауль вызвал к себе Нахиро Реина — одного из лучших шпионов, работающих на Элиту Танагуры, и отдал приказ проследить за действиями Катце.

«Что ж, вот и ещё одна завеса вокруг монгрела приоткроется», — блонди усмехнулся сам себе, и это произошло случайно — сам Консул не стал бы подсылать к монгрелу ищейку, а тут такой повод… Становится всё интереснее.

* * *

— Устал? — Ёхито лег на постель рядом с Катце, и понимающе улыбнувшись, коснулся щеки монгрела ладонью.

«Ну почему Рауль никогда не был со мной таким? — с горечью подумал дилер и тут же одернул себя. — Я же зарекся думать о нем. Рауль! Рауль! А что Рауль?! Холодная беспринципная сволочь! Зачем мне он, когда рядом может появиться тот, кто будет хотя бы считаться с моим мнением».

— Ёхито, скажи… я тебя привлекаю как любовник? — Катце внимательно посмотрел парню в глаза. — Только отвечай честно. Если бы я пригласил тебя на свидание просто так, ты бы пошел?

— Не знаю, — искренность — еще одна черта, которая симпатизировала Катце. Ёхито усмехнулся: — Мы пока только разговаривали и ты не хотел большего, но… разговаривать с тобою мне очень нравится. Я бы попробовал конечно что-то посерьезнее, но ты сам понимаешь, я только проститутка и…

— Не для меня, — монгрел положил руку на затылок парня и притянул к себе в поцелуе.

Они целовались страстно и жадно. Ёхито явно намеревался пустить в ход все свое обаяние и не жалел ни ласк ни слов. Это должно было свести с ума, но почему-то не свело. И думая о том, какое Ёхито сокровище и как ему — Катце с ним повезло, монгрел испытывал странную противную тоску. Даже сейчас, когда они были обнажены и сплелись телами в прелюдии, Катце за закрытыми веками видел ледяную ухмылку Рауля.

«Да будь ты проклят, Эм!»

Катце с ужасом сделал выводы, что возможно дело не в Рауле, а в отношении. Он не считал себя извращенцем — в конце концов, это всего лишь предположение. Проверить можно было лишь одним способом. По просьбе дилера Ёхито связал ему руки за спиной и в процессе отвесил несколько средненьких пощечин — ему не нравилось бить Катце, и как оказалось самому Катце это тоже удовольствия не принесло, а потому они по обоюдному согласию вернулись к прежнему плану действий.

В эту ночь было все, о чем Катце, как ему казалось еще вчера, мечтал — взаимные ласки, поцелуи. Ёхито не смущало увечье Катце, а тот не заморачивался на том, что его любовник — всего лишь проститутка, хотя и весьма дорогая. Они уснули на заре, в объятиях друг друга, но как назло во сне Катце являлся Рауль и их разговоры были далеко не деловыми.

Утром монгрел ушел до того, как Ёхито проснулся. Глядя перед уходом на этого растрепанного зацелованного счастливо сопящего парня, Катце было жаль, что его собственное сердце осталось свободным в эту ночь, но дилер все-таки решил, что на следующей неделе выкупит Ёхито из борделя.

К одиннадцати утра Катце вернулся в Эос.

* * *

Днём следующего дня Раулю пришло сообщение от человека, следившего за Катце. Отложив на время свою работу, блонди придвинулся к компьютеру.

«Вот и настал момент истины», — всплыла в сознании какая-то крылатая фраза. Усмехнувшись собственным мыслям, Эм приступил к ознакомлению с материалами слежки. По мере изучения информации, Рауль мрачнел с каждой минутой все больше. Нет, федералов в Миносе в то время не присутствовало, но были кое-кто поинтереснее. Увы, своей интуиции Эм был вынужден сделать выговор. Предположить, что Катце САМ пойдёт на подобное, он просто не мог! Да, «бревном» он не был

Увидев фотографии, блонди практически рассвирепел. «ОН столько изображал из себя святую невинность! Вынужден признать: актёр из НЕГО неплохой! Что ж, в таком случае осторожничать больше не придётся!»

Просмотрев всё до конца, Советник связался с Катце:

— Через полчаса в моём кабинете, — и отключил связь.

* * *

Катце был несколько удивлен вызовом Рауля. «Вероятно что-то не то с бумагами… — предположил он, затушив сигарету в пепельнице. — Вот бегай к нему, когда задница болит… Черт, свалился же этот экспериментатор на мою голову!»

Монгрел на всякий случай скинул на мини-диск информацию о вчерашних документах и отправился к Блонди так быстро, насколько мог. Катце понимал, что надо бы и побегать, но этого он просто физически не мог сделать — еще одно достоинство Ёхито сейчас выходило боком.

Когда дилер добрался до кабинета Рауля, он с удивлением обнаружил, что в коридоре царила необычная для рабочего времени пустота.

«Не к добру это», — ёкнуло сердце.

Нахмурившись то ли от дискомфорта между ягодиц, то ли от недовольства, Катце постучал в дверь и вошел в кабинет. Он вежливо поклонился Раулю, как того требовал этикет и спокойно глядя в глаза, сделал два шага вперед. О том, каких ему это стоило усилий, монгрел решил не думать.

— Вы хотели меня видеть, Господин Эм?

Ехидная усмешка, предназначенная, скорее всего, себе самому скривила губы Советника — Эм сделал расслабляющий глоток вина. Когда Катце шагнул в дверь, Рауль тихо хмыкнул. Даже если бы он не знал всех подробностей прошлой ночи монгрела, всё равно понял то, как он её провёл. Безусловно, Катце пытался скрыть некоторые аспекты своего не совсем здорового состояния — и ему это даже удавалось — но не для цепкого взгляда блонди, привыкшего искать мелочи, прежде всего.

Едва кивнув в качестве приветствия, Рауль указал на кресло, что стояло по другую сторону рабочего стола. Помолчав по собственному настроению некоторое время и промучив монгрела ожиданиями, Эм легко поинтересовался:

— Как ваше здоровье, вы неважно выглядите сегодня? — внимательный взгляд поверх бокала устремился на монгрела.

«С чего это такая забота? — насторожился дилер, садясь на указанное Раулем место. — Ненавижу, когда он начинает разговаривать на отвлеченные темы. Жди неприятностей».

— Благодарю, прекрасно, — равнодушно ответил Катце, едва выдерживая пронзительный взгляд зеленых глаз. — Если вы хотели поговорить о вчерашних документах, то я уверяю: они в порядке. Я четырежды все проверил. Все расчеты верны, или… Если я допустил ошибку, скажите в чем, и я сегодня же постараюсь ее исправить.

Блонди достаточно вольно махнул рукой:

— Они меня больше не интересуют. На самом деле, — Эм изменил своё положение в кресле. Пристально смотря в глаза монгрелу, он облокотился локтями о стол. — Я позвал вас для того, чтобы обсудить с вами смену сферы вашей работы. Видите ли, по некоторым данным, полученным мною совсем недавно, я понял, что вам гораздо больше подойдёт другая работа… И отказа я не приму.

«Не было печали — влип, куда не звали».

— Я не очень понимаю о чем речь, господин Второй Консул, — Катце постарался говорить спокойно, хотя выходило наоборот. «Отказа не приму…» — такое Советник Ясона говорил в последний раз перед тем, как раздеть Катце, приковать наручниками к стене и…

Монгрелу сделалось нехорошо. Он сглотнул и негромко произнес:

— Что же это за работа?

— В борделе, разумеется, шлюхой, — интонация и выражение лица блонди не менялось в связи со смыслом произносимого — в этом детям Юпитер не было равных. Рауль говорил вежливым, даже немного приятным голосом, никак не вяжущимся со словами. — После просмотра ваших фотографий из борделя у меня просто не осталось сомнений.

Блонди откинулся в кресле и продолжил:

— Оказалось, что ты прекрасно раздвигаешь ноги. Вот уж ни за что не подумал бы… У тебя есть скрытые таланты и их надо развивать. Что скажешь?

— Я… не понимаю, — выдохнул Катце. На лице монгрела отобразился испуг. — Какие фотографии? Какой бордель?

Слова Рауля — ледяные и жестокие, — они били хуже пощечин: стыдом — по щекам, болью — по сердцу. Катце и правда не понимал, о чем говорит Эм. Насколько он помнил: никаких фотографий в борделях он не делал, а ноги и перед Раулем неплохо раздвигать приходилось. «Какого?!..»

Блонди изобразил на своём лице удивление:

— Не помнишь? Странно, значит, выходит, что для тебя это не впервые? Тем лучше. Значит, у тебя и опыт имеется, — Рауль как будто обсуждал с Катце планы на сегодняшний вечер, как бы дико это не звучало. — Твой сегодняшний мальчик в борделе Минос был таким милым…Тебе понравилось подставлять ему задницу, Катце? — блонди поднялся из-за стола и, обойдя его, оказался прямо перед монгрелом. — Тебе понравилось это чувство? Вижу — понравилось. После меня тебе было чем заняться, правда? Уж время даром ты явно не терял, так что получи свою награду — в бордель Раная-Уго попадает не каждый пэт… Гордись, Катце, — откровенная усмешка.

«Понравилось?!.. Сегодняшний мальчик?!.. Ёхито…» Катце побледнел. «Рауль все знает? Но как?! Почему?! Этого же не должно было случиться! Он следил за мной?!»

Монгрел даже не мог толком ничего сказать. Его глаза расширились от дикого ужаса. Сослать его в Раная-Уго за одну ночь с другим парнем! Что это? Ревность или такое обособленное чувство юмора?

— За… что?

— За хорошее усвоение изложенного мною материала. — Усмешка и движение ладони по волосам монгрела, больше похожее на поощрение собаки: — Ты далеко пойдёшь. Уверен, клиентов у тебя будет — хоть отбавляй. Там тебя научат всему, что необходимо для жизни. Для начала, например, никогда не лгать своим клиентам — это, обычно, плохо заканчивается…Тебе ли не знать.

Блонди вернулся за стол и набрал что-то на своём компьютере.

— Сейчас за тобой придут. Я не могу допустить, чтобы такой ценный экземпляр сам добирался до Раная-Уго.

Рауль не шутил, а Катце не знал, что и думать. С чего это Второй Консул так рассвирепел, что просто взял и сослал его в самый отвратительный бордель Мидаса? Если бы Эм был человеком, можно было подумать, что узнав о связи Катце с Ёхито, он просто поддался ревности, но Рауль человеком не был. Блонди не должны задевать подобные вещи — им должно быть наплевать. Катце даже предположить не мог, что его личная жизнь вообще кого-то… разволнует? Не Рауля Эма. Не Второго Консула Амои. Не Блонди.

— Я смотрю… это вопрос решенный уже? Что ж… — Катце попытался взять себя в руки. Если погибать, то хотя бы без унижений. Просить Рауля о чем-либо бессмысленно — это он понял уже давно. Ясон тоже, скорее всего не станет вмешиваться — ему с Рики проблем хватает. «Ну, может оно и к лучшему… Ёхито не тронут — уже хорошо, а я… Нет, Рауль, ты никогда не поймешь, почему я это сделал. Ты сам приручил меня, а я всего лишь хотел, чтобы ты перестал мне сниться по ночам. Черт, как же хочется тебе по морде съездить». Горькая усмешка — и Катце опустил глаза. «Если это хоть на десять процентов ревность, то я знаю способ сделать тебе больно, Рауль. Смотри, я тоже так умею».

— Буду заниматься любимым делом, — злость плохо удавалось маскировать под безразличие. Катце, проглотив ком в горле, посмотрел в глаза блонди: — А то здесь, в Эосе, в плане хорошего секса никаких перспектив… — монгрел сравнил Рауля с проститутками, сделав упор на превосходство последних. — Пока мы ждем моих сопровождающих, не возражаете, если я закурю?

Не дожидаясь разрешения, Катце достал из кармана сигареты, открыл пачку и, помедлив, вытащил обычную. Он курил зло и нервно, стряхивая пепел в сигаретную коробку.

— Ты все-таки не внял моим предупреждениям и не держишь язык за зубами, — в отличие от Катце, Рауль мог идеально спокойно реагировать на то, что вызывало ярость. — Это большой недостаток, — изображая разочарование. — Но, к счастью, в Раная-Уго это достаточно легко решается если не убеждением, то хирургическим путём, — улыбка, знаменующая идеальное решение проблемы. — Да, и перспектив больше, — почти задумчивость. — Там как раз интересуются такими как ты — другие просто не пользуются спросом.

Рауль уже практически привык к тому, что Катце пытается вывести его из себя…Или сделать больно? Во всяком случае, Блонди — не люди — эмоции для них лишнее. Элита не зря носила свои маски — часто они настолько срастались с кожей, что снять их было уже невозможно.

С усмешкой наблюдая за нервно курящим монгрелом, Эм вдруг вспомнил об одном интересном аспекте: «Практически каждый раз, куря в моём присутствии, он будто раздумывает над очередной пачкой сигарет…и дело тут не в душевных терзаниях по поводу моего и своего здоровья, — внутренняя усмешка. — Этому должно быть объяснение…»

— Как символично — последняя сигарета перед переходом в новую жизнь, — притворно торжественно, — не находишь? В конце концов в борделе тебе курить никто не разрешит, так что наслаждайся…В последний раз.

— Вы так правы, — иронично подметил Катце, выпуская дым в сторону. Он достал из пачки пару сигарет, одна из которых была черной, и сунул их в карман плаща. — Пожалуй, отложу парочку… для последнего раза…

И правильно! Да катись оно все к черту, вместе со Вторым Консулом! Дело решенное! Забавно, а умирать страшно? Нет — в принципе. Вот когда Рауль руки распускает — страшно. Когда заставляет извиваться от своих ласк, глядя пристально в глаза — страшно. Когда он готовится взять тебя, а ты уже доведен до того, что хочешь этого — страшно.

— Я полагаю, вы уже нашли мне достойную замену на рынке… и для ваших экспериментов. Я много лет работал на вас… могу хотя бы поинтересоваться кандидатурой моего приемника? — Катце почти засмеялся, но как-то натянуто. — Этому бедолаге будет непросто. Знаете, господин Эм, мне его даже больше жаль, чем себя… К требовательным клиентам мне-то не привыкать, — Катце все-таки сорвался и наговорил бог весть что.

Блонди пожал плечами, будто не замечая иронии:

— Я всегда прав. А твоя замена не должна тебя волновать — это больше не твоё дело. Да и думаю: он справится с работой лучше тебя, впрочем, как и ты — с его. — Блонди выдержал театральную паузу. — Интересно, как долго твой мальчик продержится в Кересе и что с ним сделают другие чёрные дельцы? Признаться честно, мне даже любопытно… Думаю: тебе тоже, — за этими словами последовал понимающий взгляд в истинности которого усомнился бы и самый безмозглый пэт. — Хотя я могу пойти на некоторые уступки и донести до тебя сведения о его…успехах в этом деле. — И наконец улыбка: — Если, конечно, хочешь.

Рауль допил вино и, поднявшись, подошёл к столу.

— Странно, — задумчиво, — а я думал что с требовательностью у тебя проблемы. По крайней мере, мои требования относительно тебя ещё ни разу не были должным образом удовлетворены. — Внимательный взгляд. — Хотя, может быть, ты изменился и мне стоит попробовать?

Рауль быстрыми шагами за считанные дли секунды, преодолел расстояние до кресла монгрела и, выдернув Катце из него, кинул животом на стол, тут же срывая с него плащ.

— Тоже в последний раз, ты же не против? — холодно и вежливо спросил он, прижимая монгрела рукой к столу.

— Аа! Мм! — Катце здорово ударился грудью о стол. Такой прыти от Рауля он не ожидал. Бумаги и канцелярские принадлежности полетели на пол, так же как и сигарета. Мысль о том, что Катце все-таки удалось вывести блонди из себя, могла бы и порадовать, если бы не страх, который сейчас парализовал волю монгрела.

— Не трогай Ёхито, Рауль… Пожалуйста… — Катце пытался безуспешно вырваться, но дергаться было сложно — блонди практически придавил его к столу, да так что край столешницы безжалостно врезался в живот. — Он ни в чем не виноват… Ты же убьешь его! — Катце трясло, кабинет перед глазами расплывался. — Пусти!.. Не надо, Рауль!

Прижимая Катце к столу и игнорируя воцарившийся в кабинете беспорядок, блонди невозмутимо стащил с монгрела брюки вместе с нижним бельём и ощутимо шлёпнул по обнажившейся коже.

— Не дёргайся…

Дотянувшись до компьютера, Рауль заблокировал дверь — лишние свидетели тут были ни к чему — конечно, воспитание монгрелов не его специализация, но можно и попробовать.

Не потрудившись снять перчатки, Эм раздвинул ноги монгрела шире.

— Так эта шлюха имеет для тебя значение? — прежним голосом, не выражающим никаких эмоций. — Очень любопытно… Между вами это чувство? Любовь, кажется? — два пальца резко вошли в тело монгрела.

— А-а! Нн… Нет! — Катце дергался, как уж на сковородке, задыхаясь от обиды, судорожно цепляясь пальцами за край стола. Рауль хотел и причинял ему боль — и не только физическую. — Это было всего один раз! Мы знакомы только месяц! — Монгрел почти плакал: — Рауль… Рауль, прекрати!.. Чего ты добиваешься?!

Сердце в груди заходилось от унижения и злости — Катце казалось, что еще чуть-чуть — и он просто сойдет с ума. Он сдался перед тщетностью понять причину поступков Рауля. Тот решил изнасиловать его прямо в своем кабинете, наплевав на все, и не в качестве эксперимента, а просто, потому что хотел. Сейчас за холодным спокойным голосом блонди, Катце разглядел страшное безжалостное чудовище, которое жаждет крови. Монгрел даже в страшном сне не мог представить, что Рауль способен разозлиться настолько из-за простого съемного мальчика!

Не обращая внимания на крики и стоны Катце, блонди невозмутимо продолжал двигать пальцами, нисколько не заботясь о комфорте монгрела.

— Мне всё равно сколько раз это было, так что забудь. С твоим мальчиком разберутся и без меня, — голос Рауля оставался невозмутимо-холодным, движения резко-отточенными и через несколько мгновений в монгрела входили уже не два, а три пальца. А через некоторое время, ничуть не смущаясь стекающей по бёдрам крови, протиснулся и четвёртый.

Рауля нисколько не трогали ни срывающиеся крики, ни стоны — он чётко знал, что ему делать и делал это. Он почти сам осознавал свою месть. «Мне есть до этого дело?» — уже в который раз спрашивал он себя.

Катце уже не сдерживаясь, всхлипывал. Он теперь не сомневался в том, что Рауль сначала изнасилует его, потом изобьет, потом подвергнет пыткам, потом покалечит, потом отправит в Раная-Уго, а когда Катце отдадут клиентам, то наверняка добьют в первый же вечер.

— Ты дрянь, Рауль… Ненавижу… — Катце сквозь судорожные хрипы давился словами. — Ненавижу тебя…

Монгрел все еще пытался вырываться, но эти попытки стремительно слабели — он устал. Боль непрекращающаяся, острая, жестокая — ее невозможно было терпеть. Катце кусал запястья и по щекам катились слезы — он даже не чувствовал их. Перед глазами вставали страшные картины убийства Ёхито. «Это я виноват! Я! Ненавижу!!!»

Монгрел сопротивлялся всё слабее — соперничать с блонди в чём-либо — пустая трата сил и времени, жаль, что он до сих пор этого не понял.

— Ненависть, — блонди усмехнулся, нагнувшись к уху монгрела и тепло выдыхая в него, — приятное чувство.

Катце в очередной раз был вынужден покориться обстоятельствам. По мере того как ослабевало сопротивление, блонди терял интерес. Почувствовав, дилер полностью измотан и никаких новых эмоций не испытает, Рауль поморщившись отстранился и практически скинул монгрела со стола на пол.

— Одевайся, — брезгливо снимая насквозь пропитанную кровью перчатку, сказал он, — за тобой уже пришли.

Первая попытка Катце подняться не увенчалась успехом. Вторая вышла жалкой и неуклюжей.

Выбросив грязные перчатки и надев новые, блонди почувствовал себя гораздо лучше и, наконец взяв вино за которым и шёл, опустился в кресло, наблюдая за мучениями монгрела. «А ему ведь больно, — отстраненно подумалось Раулю. — Впрочем, он сам во всём виноват…его преступление не в том, что он переспал с той шлюхой, оно гораздо страшнее — во лжи».

В ушах дилера гудело, и ощущение реальности происходящего отсутствовало полностью. Это даже было нельзя назвать одеванием — преодолевая ноющую боль, монгрел кое-как натянул штаны, подобрал плащ и, пошатываясь, направился к двери. В глазах двоилось, из горла вместо выдохов пробивались хрипы, ноги заплетались и дилера трясло. Все, что Катце хотел — это уйти. Уйти и никогда не вспоминать Рауля Эма.

Уже взявшись за ручку, монгрел вдруг тихо засмеялся и, обернувшись, горько прошептал:

— Спасибо, за то, что показал мне истинное лицо того, кого я любил, — на лице Катце отразилась внезапная ненависть — холодная и глубокая. Монгрел отвернулся и вышел за дверь.

«Что ж, всё прошло как по маслу», — Эм удовлетворённо улыбнулся. «Прощай, Катце…Мне было с тобой интересно. Но что это? Видно, он всё же повредился рассудком… Смех и… признание?» Раулю нелегко далось внешнее спокойствие. Катце использовал известный дипломатический трюк — сказать мало, но подразумевать под этим гораздо больше. Блонди нахмурился. «Любовь? Ко мне? Он точно спятил».

Рауль попробовал работать, но мысли были далеко от цифр и документов. Чертыхнувшись, Эм отложил папки в сторону и откинулся в кресле, в который раз сверля взглядом дверь, за которой несколько часов назад скрылся Катце.

«Пожалуй, мы ещё встретимся», — лицо блонди осветила странная улыбка.

* * *

Несколько недель спустя

Ночные огни Мидаса мелькали перед глазами Второго Консула — время перевалило далеко за полночь и через пару часов на небе уже должны были появиться первые рассветные полосы.

Кортеж быстро двигался в сторону окраины Мидаса. Пользуясь тем, что водитель его не видит, Рауль немного расслабился и, слегка откинувшись на спинку сидения, в который раз открыл перед собой отчёт о содержании монгрела в Раная-Уго. Особых повреждений не нанесено, за время содержания участвовал в восемнадцати шоу и одиннадцати приват-показах, первые две недели активно сопротивлялся возложенным на него обязанностями, но затем должным образом их исполнял. Сильно травмирован лишь единожды — как раз в конце второй недели пребывания, после конфликта с клиентом. В данное время находится в стабильном физическом состоянии, моральное состояние до сих пор не выявлено.

Рауль вздохнул. Ясон потребовал вернуть дилера на прежнюю должность по причине крайне нестабильной ситуации на рынке. Что ж, придётся вернуть. Эму было интересно увидеть Катце после подобного испытания не столько в физическом, сколько в моральном плане. «А сможет ли он вообще продолжать свою работу?» — блонди задумался — теперь затея казалась уже не такой непроблематичной. Того мальчишку — Ёхито, Эм не тронул — просмотрев результаты слежки ещё раз, просто решил, что игра не стоит свеч и оставил всё как есть, а вот Катце досталось по полной программе.

«Впрочем, не буду загадывать раньше времени», — убрав документы, Рауль снова взглянул в окно. Машина подъехала к трехэтажному кирпичному зданию, напоминающему старый жилой дом. «Что будет, то и будет».

Водитель открыл перед Консулом дверь и блонди стал подниматься по узкой кривой лестнице к одной из квартир, которые, по мнению соседей, обычно пустуют — сейчас это было далеко не так. Едва Рауль Эм переступил через порог люди, находящиеся в квартире поприветствовали Советника почтительно склонёнными головами.

— Где он? — безэмоционально.

Один из наёмников указал на деревянную обшарпанную дверь в конце заваленного пустыми коробками коридора.

— Отлично, ждите здесь.

Рауль шагнул в полумрак комнаты, прямо посередине её стоял стул, на стуле сидел человек с завязанными глазами и руками, скрученными за спиной, напротив него стоял ещё один стул, на который блонди и сел.

— Ну здравствуй, Катце, — в абсолютной тишине комнаты.

Пальцы сжались в кулаки так, что вздулись вены — монгрел узнал этот голос, он узнал бы его из тысячи, из миллиона, из миллиарда похожих голосов. Он слышал его каждую ночь во сне, слышал и тогда, когда забывался от издевательств и усталости, и тогда, когда в ошейнике с шипами его волочили на помост. Катце слишком хорошо запомнил, что с ним сделал обладатель этого голоса.

— Хм, — усмешка, — так вот чьих это рук дело. Признаться — не ожидал.

Катце было почти жаль, что он не видит лица Рауля. Губы монгрела были бледными, он сильно осунулся и похудел за последний месяц, под глазами залегли темные тени. «Интересно, ему нравится мой вид? Должно быть сидит и улыбается… Ждешь, что я начну молить о пощаде, СВОЛОЧЬ? Черт, как курить хочется…»

— Ты, Рауль, поразвлечься пришел или как?

«А у монгрела ещё были силы язвить и огрызаться? Что ж, неплохо, значит он в своём уме и твёрдой памяти, — внутренняя усмешка, — значит и работать сможет. Хотя, уважению к Блонди, похоже, придётся учить заново…»

— Ты всегда отличался крайней недальновидностью, — тихий вздох-сожаление. — Я с этим уже ничего поделать не могу…

Вид у монгрела был забитый, хотя ему относительно повезло — из этого борделя вообще крайне редко кто выбирался, а уж практически таким, каким попал и подавно. Жаль, что он этого не понимает.

— Мне кажется, Катце, ты слегка не понимаешь ситуацию, — опасный оттенок тона Рауля, проходил по нервам дилера жгучей горечью, — вопросы мне задавать у тебя права нет, так что лучше сиди и слушай — так мы существенно сэкономим время. Да, кстати, тебя развязать? — почти беспечно.

— Такие, как я, Рауль, права не имеют ни на что, — голос Катце звучал озлоблено, не смотря на ухмылку. Предложение развязать его Катце проигнорировал — он знал, что как только Рауль освободит его, то получит по морде. Когда-то монгрелу не позволили умереть, отобрав и сигареты и бластер, но если ударить Блонди то наверняка эффект будет тот же. — И кстати, в отличии от меня, вы, господин Второй Консул, вообще никогда ничего не понимали. Тут все просто: хочешь позабавиться, плати деньги — и вперед, а нет, убирайся — не трать мое время… — Катце опустил голову и улыбнулся: — Мне еще до пяти утра вкалывать.

«Н-да, продолжает грубить. Обидно». Усмешка. «А я ведь на самом деле собирался его развязать… Значит у него ещё есть силы, так что вопрос с повестки дня снят».

Блонди с каким-то внутренним удовольствием наслаждался нападками монгрела в свой адрес, намеренно игнорируя их и разговаривая доброжелательным вежливым тоном.

— Твои клиенты жаловались на тебя, так что оказалось, что к работе в Раная — Уго ты не подходишь…Хотя начало было прекрасное, — губ блондина коснулась улыбка, которую, казалось, можно было услышать, — так что придётся возвращаться на старое место работы… Жаль, правда?

— А что будет, если я откажусь? — чисто теоретически спросил Катце. Он острил не в меру, но лишь потому, что ему становилось плохо. Присутствие Рауля действовало как медленный яд — время играло не на руку. Катце хотелось, чтобы блонди просто ушел, оставил его в покое. Эта дрожь — она всегда была, когда Рауль был рядом, и сейчас непонятно откуда взялась — словно пришла вместе ним. А еще боль и ненависть. Катце с горечью осознал, что испытание Раная-Уго он не прошел. Рауль хотел сломить его? Что ж, получилось. Катце уже давненько стало все равно, где подыхать: в Кересе или Танагуре.

В первую секунду Рауль не поверил своим ушам, но потом всё же смог совладать с собой. «Хорошо держится, но вот надолго ли его хватит?»

— Ничего, — пожал плечами Рауль, — просто тогда с тобой поговорит Ясон и будет всё как прежде, всего-то…

Рауль смотрел на монгрела, оставаясь невидимым для него — это интриговало. Усмехнувшись собственным мыслям, блонди бесшумно поднялся со стула и зашёл к монгрелу за спину. Возможно, тот услышал перемещение Эма, а возможно и нет — это было не важно.

— И вообще, чтобы ты знал, — склонившись к уху Катце, произнес Эм, — мне на эти дела наплевать, я приехал сюда только по просьбе Ясона и мне глубоко безразлично как то, что ты ответишь, так и то, что с тобой после этого будет. Надеюсь, я понятно выражаюсь?

— Более чем, — тихо ответил монгрел, и намного помолчав, добавил: — Наплевать? Хорошо. Полагаю, это означает, что мое участие в эксперименте по изучению вами свойств кастратов не будет продлено? Что ж, я, пожалуй, вернусь на прежнее место.

Катце пытался обезопасить себя на будущее, а еще он очень хотел знать, что случилось с Ёхито. Но для этого надо было выбраться из Раная-Уго и хотя бы на время запихать свою ненависть к Раулю куда подальше. Присутствие блонди за спиной, поднимало из глубины души почти панику. Наконец-то Катце понял суть своего трепета перед Раулем — страх, один страх, и ничего больше.

«Скучно получилось, увы», — с сожалением мысленно подвел итог беседы Эм.

Блонди выпрямился и одним движением сдёрнул верёвку с запястий монгрела, не особо заботясь об аккуратности.

— Разумеется — вернётесь, другого просто не дано.

Оставив второй вопрос монгрела без внимания, Рауль вернулся на своё место, садясь напротив монгрела и ожидая, когда он сам снимет повязку с глаз.

— Сейчас мы едем в Эос, там вас осматривает специалист и выносит решение о возможном времени преступления вами к прежним обязанностям, после чего вы встретитесь с Ясоном, ну а затем идёте на все четыре стороны. Вопросы есть?

— Я на них не имею права, — твердо сказал монгрел, снимая повязку. Его взгляд был таким же ледяным, как у блонди. Рауль сделал все, чтобы убить любовь Катце еще в зародыше, и в глубине души монгрел был даже рад, что он не успел полюбить Рауля по-настоящему. Даже с той малости, что когда-то была у него в сердце, он едва не погиб. Судьба — смешная штука — в ту ночь, когда Катце переспал с Ёхито, он понял, что любит Рауля, а уже днем от его любви осталась лишь горстка пепла в коробке из-под сигарет. В Раная-Уго Катце учился выживать и ненавидеть, а вот избавится от боли так и не получилось.

— Верный ответ, — кивнул блонди. — Вижу, мои слова произвели на вас нужное воздействие. Будем надеяться: недоразумений у нас больше не повторится.

Рауль легко поднялся со стула и вышел из комнаты. В машине же, он сел напротив Катце и около двадцати минут, не отрываясь, смотрел на него — взгляд нельзя было назвать ни изучающим, ни как-то окрашенным эмоционально — просто взгляд на неожиданного соседа в поездке. Хотя применительно Блонди — это звучало как абсурд.

— Вы, видимо, так и не поняли свою ошибку, ведь так? — нейтрально произнес Эм, будто поддерживая светскую беседу.

— Ошибку? — Катце усмехнулся, поглядывая в окно. Время от времени ему казалось, что все это просто очередной сон, но утро не наступало. Катце неосознанно потер следы веревки на запястьях. — Помнится, вы когда-то трактовали причины моих ошибок и без моего участия. У вас блестяще получалось… Так что можете не утруждаться тем, что придется выслушивать мою версию происшедшего.

За этим длинным монологом скрывалась вполне простая и короткая мысль: «Я не желаю с тобой разговаривать, Рауль». Катце смотрел на улицы Мидаса и мечтал поскорее покинуть машину Второго Консула и его самого.

«Отводит взгляд, прячется…как в тот раз, по-детски: если я не вижу, значит и меня не видят… Как глупо, Катце».

— Не волнуйтесь, вы меня этим нисколько ни затрудните, — вежливая улыбка. — Я потратил ночь на вас, так что мне бы очень хотелось, чтобы она прошла хоть с какой-то пользой лично для меня, — холодные нотки в голосе Советника были едва заметны.

Рауль смотрел на монгрела с тем же выражением глаз, но вот внутри что-то поменялось — почему-то стало небезразлично то, что кожа на запястьях перетерта веревками и до сих пор кровит, что под глазами залегли глубокие тени, а вся фигура будто сгорбилась от непонятного груза на плечах. Осознав свои мысли, блонди быстро от них отмахнулся: «Ещё чего не хватало — что-то к нему испытывать…»

— Да — пожалуйста, — Катце продолжал безучастно пялиться в окно. Становилось холодно. Монгрел был одет в джинсы и хлопковую футболку — в то, в чем люди блонди выволокли его из борделя — потому поежился. Он думал о Ёхито, вспоминал улицы Мидаса, а впереди предстояло возвращение в Танагуру и встреча с Ясоном. В воспоминаниях Катце было все, и лишь мыслям о Рауле в них места не было. — Когда-то мне казалось, что между нами есть что-то помимо эксперимента. Нет, не любовь… привязанность или привычка. Хм, я не знаю, что вернее. — Катце вздохнул. — Я подался собственным чувствам и перешел дозволенные границы — и чем дальше это продолжалось, тем сильнее я хотел твоей л… — Любви? Глупо! — … Вашей ласки. Моя связь с Ёхито была попыткой исправить положение, но вы все восприняли на свой счет, господин Эм. Я пережил ваши последние касания только потому, что принял приступ гнева за ревность. — Катце повернул голову и насмешливо посмотрел Раулю в глаза: — Но я и тогда ошибся. Опять. Смешно, правда? Все ведь проще было, но я понял это слишком поздно. Вы разозлились, потому что я попытался ускользнуть из-под вашего контроля и поставил под угрозу провала весь эксперимент. Такая версия вас устроит, господин Второй Консул?

Блонди с хорошо скрываемым удивлением слушал версию монгрела. «Неплохо… Особенно если исключить излишнюю эмоциональность и желание во что бы там ни стало вывести меня из себя. Но не до конца. В принципе, того, что он понял уже много для монгрела, но все же не достаточно».

— Весьма интересные выводы, но в твоей речи есть пара неточностей, которые я, с твоего позволения, несколько проясню, — беседа почти походила на разговор старых знакомых. — Если тебе казалось что это чувство не любовь, то что означали твои слова на выходе из моего кабинета? — спросил Советник — будто интересуясь дополнительным аспектом картины произошедшего. — И к твоему сведению, я не разозлился, — усмешка, — я просто не люблю когда мне лгут, буду надеяться, что со временем ты поймёшь истинную причину твоей ссылки в бордель, потому что объяснять такие очевидные вещи я не собираюсь.

Они медленно подъехали к Эос, но блонди явно не спешил покидать машину, намереваясь дождаться ответов.

Катце побледнел и отвел взгляд.

— Я плохо помню, что наговорил вам в тот день, господин Консул, особенно после того, как оказался на столе. Вам есть дело до разницы между привязанностью и любовью? Обратитесь с этим вопросом к господину Минку — он о любви знает не мало. Может и объяснит вам, почему до сих пор не продал Рики в Мидас. Что же касается лжи, то это определение подразумевает — «говорить неправду», а насколько я помню, никаких договоренностей о том, что я делаю в свободное от работы время, у нас не было. Так в чем же я солгал?

— Опять лжёшь, — презрительная усмешка, — и это прекрасно видно… Впрочем, можешь не говорить. Мне не настолько это интересно, чтобы выпытывать что-то сейчас, — специально или нет, но ударение было на последнее слово. — Я же сказал: поймёшь когда-нибудь… Возможно.

Упоминание Ясона сильно резануло по нервам, Рауль поморщился — этот пэт Z-107М был давней проблемой и практически зубной болью Второго Консула (на сколько этот термин вообще был применим к элите). «Опять дерзит. Что ж, это не проблема — опыт воспитания монгрелов у меня уже есть, так что…разберёмся».

Блонди вышел из машины и быстрыми шагами пошёл в Эос, не заботясь о своём спутнике. Последней его фразой неожиданно стало тихое:

— Я бы советовал вам не искать этого мальчика… Это в ваших же интересах. Впрочем, как и в его.

Катце долго сидел в машине, скрипя зубами от злости. Ненависть к Раулю крепла час от часу, но его последний совет был кстати. Катце слишком хорошо понимал, что словосочетание «как и в его» — означало, что Ёхито жив, а «я бы советовал вам не искать» — прямая угроза. Катце безумно хотелось нагадить Раулю, но рисковать Ёхито второй раз он не стал даже под дулом бластера. Он найдет способ и для мести и для того, чтобы узнать, что случилось с его любовником, но всему свое время. Открыто действовать нельзя, а терять монгрелу, побывавшему в Раная-Уго уже было нечего.

Катце зло скривил губы, вышел из машины и оправился на встречу с Ясоном.

* * *

Рауль возвращался в свои апартаменты после игры в бильярд с Первым Консулом. Настроение Советника оставляло желать лучшего. Минк совершенно спятил — это Эм признавал с полной на то обоснованностью — когда Блонди заявляет что влюблён в монгрела — это либо слишком оригинальная шутка, либо откровенное сумасшествие. В данном случае, больше подходил второй вариант, поскольку первый явно был логически несовместим с психологическим портретом Ясона.

Рауль, тяжело вздохнув — уже в который раз за этот вечер, — нажал на кнопку лифта. Через несколько секунд лифт распахнул свои двери и блонди вошёл внутрь попутно размышляя: отправить ли Минка на нейрокоррекцию самому — по-тихому, или же ждать оглашения его связи с монгрелом и соответствующего решения официально.

«Только этого мне сейчас не хватало, — досадливо поморщился Советник, когда лифт неожиданно затормозил раньше указанного этажа, — и кому он понадобился в такое время?»

Двери распахнулись — на пороге лифта стоял никто иной, а Катце, явно не ожидавший увидеть перед собой Эма. Рауль хмыкнул, увидев на лице монгрела явную растерянность — «войти — не войти». «Ну что, рискнёшь?»

Катце немного нахмурился, когда увидел Рауля. «Этого мне только и не хватало на ночь глядя, — расстроено подумал он. — Пусть едет куда хочет, только без меня». Тем не менее, оставаться стоять одному в коридоре и не войти в полупустой лифт, было чем-то с родни идиотизму. Катце не хотел, чтобы Рауль думал, будто он испугался, хотя на самом деле так оно и было.

— Доброй ночи, господин Эм, — равнодушно бросил монгрел, входя внутрь. Дилер встал в другом конце лифта и нажал на кнопку верхнего этажа. Ему было плевать, куда едет Рауль — он хотел как можно скорее выйти из лифта. Катце даже не смотрел в сторону Эма — будто они были едва знакомы.

Не удостоив монгрела и кивком, блонди всё же не отказал себе в удовольствии пристального взгляда в спину, который, как он прекрасно знал, отлично чувствуется. «Ну надо же, какая гордость! Хотя нет — это уже гордыня. Интересно: насколько его хватит?»

Пользуясь тем, что Катце стоял впереди и никак не мог отслеживать действия Советника, блонди прислонился спиной к стеклянной стенке лифта и скрестил руки у себя на груди. Так наблюдать было гораздо удобнее.

Катце нервничал и считал этажи. Рауль молчал, не предпринимая никаких попыток поговорить с монгрелом, и дилер уже начал наедятся, что выйдя из лифта, он просто забудет о блонди.

«А он изменился, — тем временем думал Эм. — Только вот как именно — не могу понять. Может спросить?» На губах застыла усмешка, адресованная себе самому. Рауль уже собирался начать бессмысленный, но интересный разговор, как лифт слегка тряхнуло — он тут же остановился и свет погас. В абсолютной темноте повисло молчание.

«Вот дерьмо! Это что, специально так?! — Катце внутренне негодовал. — Не удивлюсь, если в этом опять окажется замешан Эм… Но он же не мог знать, что я буду здесь? Или мог?»

— Черт, — дилер выругался сквозь зубы и несколько раз попробовал потыкать кнопки на панели. Лифт не реагировал.

От резких, громких звуков блонди поморщился:

— Ты решил разнести весь лифт? Смею тебя уверить: этим ты ничего не добьёшься, если только ударами о двери ты не собираешься извлекать необходимую для поездки энергию, — в голосе чувствовалась откровенная усмешка.

Превосходно! С одной стороны, блонди был не в восторге проведения неизвестного количества времени в запертом пространстве, с монгрелом, да к тому же ещё и в полнейшей темноте, но с другой… С другой стороны лучшей возможности проверить Катце у него ещё не было.

— Скоро должны подключить альтернативные источники энергии, потерпи немного, — странным многозначительным тоном произнес Второй Консул. — Или ты боишься темноты? — серьёзный вопрос, без видимой тени шутки.

— Ничего я не боюсь, — обижено буркнул монгрел, оборачиваясь. Он не видел, где именно находится Рауль, но на всякий случай сделал несколько шагов назад — пока не уперся спиной в стену. Темнота. Замкнутое пространство. Первый час ночи. Никого на этажах. Повод более чем для паники… «Боже, даже мои крики никто не услышит. Неужели я его так сильно боюсь? Да нет, ненавижу скорее… Тогда почему мне сейчас так нехорошо, словно я не в лифте с Раулем, а в его постели?» Катце сглотнул.

— В таком случае стой спокойно и не дёргайся. От твоих нервных флюидов у меня начинает мигрень, — было сказано довольно жёстким тоном, дабы привести монгрела в чувства. «А вдруг у него эта боязнь замкнутого пространства… клаустрофобия, кажется?» Рауль бесполезно всмотрелся в темноту, но, как и ожидалось, ничего не увидел. В углу лифта что-то прошуршало и снова всё стихло. «Хм, так дело не пойдёт», — блонди шагнул в ту сторону, где последний раз слышались какие-то звуки.

— У меня еще есть дела сегодня. Я тут только зря время теряю.

Не было у Катце никаких дел, кроме как забрать некоторые бумаги из кабинета Ясона и, придя домой лечь спать.

Рауль не сдержал усмешки:

— Вы будто меня в этом обвиняете, Катце. Понимаю, вам сложно в это поверить, но я действительно здесь не при чём.

Окончательно уверившись в месте нахождения монгрела, блонди протянул вперёд руки и уже скоро упёрся ими в двери лифта, причём между ними явно кто-то оказался. Шею Рауля обожгло горячее дыхание Катце — он явно не был в восторге от сложившейся ситуации. В воздухе опять повеяло боязнью.

— Страшно?

Катце не мог в это поверить: самый ужасный его кошмар сбывался — монгрел и ситуацию проанализировать не успел, как оказался зажатым между дверью и Раулем. Сердце зашлось в бешеном ритме. Волосы блондина касались щеки Катце и от этого бежали мурашки по спине.

— Убери свои поганые лапы, Рауль, — угрожающе прошипел монгрел, упираясь ладонями в грудь блонди, и пытаясь отодвинуть от себя, или хотя бы вырваться. — Я не верю ни единому твоему слову. Какого черта тебе надо?

Неразумно было злить блонди на уровне восемьдесят седьмого этажа в замкнутом пространстве три на четыре метра — все равно, что льва за усы дергать, сидя с ним в одной клетке — но озлобленность Катце в стрессовой ситуации рванула наружу, наплевав на все.

— Я сказал, пусти меня.

Рука блонди медленно оторвалась от двери лифта и так же медленно легла на шею монгрела, чуть сдавив горло, дабы Катце лучше осознал собственные ошибки.

— Следи за своим языком, монгрел… Вырвать его дело нескольких секунд, а вот восстановить будет сложнее. Так что не делай глупостей.

Темнота действовала странно — не смотря на все попытки Катце вывести его из себя, хотелось прижать его крепче, сдавить пальцы на горле сильнее и…что-то ещё. Блонди нахмурился: это явно не входило в его планы. Но как ни парадоксально — сама эта ситуация тоже в них не входила, но всё же она есть, и надо признать: весьма приятная ситуация. Руки монгрела упирались Эму в грудь, неосознанно сжимая и разжимая пальцы — это было странно… странно приятно. От пальцев тепло перетекало в кровь, заставляя её бежать быстрее. Рауль понял чего он хочет: снова коснуться губ монгрела своими. Разбираться в природе этих желаний блонди не хотелось, он просто сделал что хотел, игнорируя вцепившиеся в него пальцы и не убирая руки с горла Катце.

— Ммм… мм… — протестующие стоны монгрела лились на губы Рауля. Оцепенение, постигшее поначалу дилера, медленно перерастало в осознание, что Катце снова оказался в неприятностях по самое — «не хочу». Он предпочел, чтобы Рауль разозлился и ударил его, а не целовал. Но хуже всего было то, что пальцы блонди на горле Катце выдавали серьезность намерений Второго Консула, а ненависть душила дилера гораздо эффективнее блондина. Даже ложась под кого попало в Раная-Уго, Катце не чувствовал ТАКОГО унижения — Рауль с самым последним пэтом не обращался так жестоко, как с ним. «Да… Да как он может?! После того, что было! Сволочь! Ненавижу!» — повторял он мысленно снова и снова, сгорая от обиды. Пальцы Катце вцепились в сьют Рауля так, что ткань затрещала.

— Ммм…

Монгрел сопротивлялся слабо, не имея возможности возражать — было ли это причиной стальной хватки блонди или же его действий Рауля не особо интересовало, главное он получил то, что хотел, и самое главное — так как хотел.

Блонди оторвал вторую руку от стены и обнял Катце за талию, прижимая собой к двери и пресекая все попытки к сопротивлению. Рука чуть сильнее сжала шею, но тут же расслабила пальцы — и ещё раз, и ещё — своеобразный способ почувствовать полный контроль над Катце, над всем, включая дыхание. Движения губ на контрасте были мягкими, почти нежными — язык изредка пробегал по судорожно сжатым губам, несильно надавливая, губы касались уголков рта, верхней губы, нижней.

Катце был вынужден признать, что Рауль стал целоваться намного лучше — мягче, терпеливее… с чувством? Поймав себя на этой отвлеченной мысли, монгрел едва не взвыл от злости. «Да пусть хоть в любви признается, хоть убьет, я не стану принадлежать этому ублюдку! Хватит! Мне все равно — лишь бы не с тобой, Рауль!» Катце не выдержал и словно озлобленная собака укусил блонди за губу — привкус крови во рту словно облегчил его страдания. Катце всего лишь хотел остановить Рауля, хотя его поступок был с родни самоубийству. Почему-то вспомнился тот день, когда он в последний раз видел Ёхито, когда Рауль, нашел выход для своей злобы в жестокости. Катце не мог простить ему Раная-Уго.

Почувствовав резкую боль, блонди отпрянул, но не выпустил монгрела из своей стальной хватки. На губах был вкус крови. Раулю не надо было долго думать, чтобы понять: откуда он. Невидимо нахмурившись в темноте больше из-за того, что его прервали, а не из-за боли, Советник наотмашь несколько раз ударил Катце по щекам той рукой, что ранее сжимала шею. Посчитав, что этого вполне достаточно, Рауль вернул прежнюю позу, давая Катце почувствовать на вкус свою кровь снова. Несколько раз пробежавшись по губам монгрела языком, блонди сильно прикусил нижнюю, своеобразно выражая месть и смешивая кровь между собой.

— Символично, правда? — едва оторвавшись, твёрдо зная, что Катце поймёт правильно.

«Символично? Это что еще за намеки?» Лицо монгрела горело от пощечин. Когда первая из них обрушилась на него, Катце инстинктивно зажмурился. Потом была вторая. Третья. Монгрел чувствовал, как сквозь ресницы пробиваются слезы — он не плакал, это происходило само собой. Рауль снова побеждал в их поединке и, целуя дилера во второй раз — доказывал свое превосходство. Катце чувствовал, что вот-вот сломается и уступит. «Я безвольная и дешевая шлюха… С такими делают, что хотят и когда хотят. Я сам во всем виноват…»

— Нет, Рауль, — голос дилера дрожал и срывался. — Просто еще одно доказательство того, какая ты мразь.

Катце тяжело дышал. Он снова зажмурился, ожидая новых побоев.

Удивительно, но блонди просто пропустил эту реплику мимо ушей — не до того было. Сжав пальцы на шее чуть сильнее, Рауль вынудил Катце разжать зубы и приоткрыть рот, тут же скользнув туда языком. Рука, до этого неподвижно сжимавшая талию монгрела, чуть ослабла, и ладонь медленно пробралась под свитер и рубашку, коснувшись обнажённой и неожиданно горячей кожи.

Эм улыбнулся сквозь поцелуй:

— Я уже и забыл: какого это, — произнес Эм едва различимо, но с расчетом, что Катце услышит.

От прежней грубости не осталось и следа — рука просто лежала на шее, ничуть не сдавливая, а лишь поглаживая нежную кожу круговыми движениями пальцев, ладонь второй руки осторожно ласкала кожу спины и поясницы. Рауль будто забыл и об укусе и словах монгрела.

Это уже было чересчур — тело дилера отвечало на ласки блонди внутренней дрожью — у Катце слишком давно никого не было, он не мог с этим ничего поделать. Орать на Рауля хотелось как никогда, но блонди предусмотрительно нашел способ заставить монгрела заткнуться. Глубокий поцелуй внушал ощущение нереальности, ноги Катце едва не подкашивались. Настойчивость блонди уже не пугала — она убивала. «Зачем он говорит такие вещи таким мягким голосом? Это ложь. Это обман. Он снова добьется своего, а потом посмеется и бросит. Почему ты так жесток со мной? Что я тебе плохого сделал, Рауль?»

Катце напрягся, уже не пытаясь сопротивляться. Он не собирался сдаваться, просто — слишком много эмоций — пьяных, злых, неожиданных, слишком много мыслей, зачастую несвязных и пустых, слишком много воспоминаний. Ему нужна была передышка для того, чтобы собраться силами и поставить точку во всей этой истории раз и навсегда.

Катце понемногу расслаблялся: пальцы уже не так впивались в одежду Советника, губы полностью расслабились и, хотя ещё не отвечали на поцелуй, но уже были готовы к этому, дыхание было неровным и шумным. Отпустив, наконец, губы дилера и давая ему возможность вздохнуть свободнее, Рауль провёл языком по шее монгрела — по едва различимой нитке артерии, чувствуя под ним частый пульс. Пальцы соскользнули с шеи и присоединились к тем, что исследовали кожу под рубашкой. Пользуясь почти невменяемым состоянием Катце, блонди подцепив свитер с рубашкой за края, быстро стянул их через его голову и отбросил куда-то в сторону. Возможный холод был устранён тут же прижавшимся горячим телом Второго Консула. Губы Эма коснулись ключицы, а затем снова вернулись на шею. Рауль не стал удерживать руки монгрела, желая показать, что не опасается его действий.

— Пусти, — никакой уверенности в голосе дилера не было. — Я не хочу…

Его жалкое мнение как всегда игнорировали. Катце пришла в голову совершенно зверская идея — ударить Рауля по лицу, но он почему-то не сделал этого. Собраться духом в таких условиях, казалось чем-то с родни чуду — поцелуи блонди были странными, Катце чувствовал это кожей. Эм целовался так, будто соскучился — и в это хотелось верить… Но Катце был бы полным идиотом подавшись на свои очередные иллюзии. Один раз все это уже было. Тогда Катце думал, что Рауль взбесился из-за Ёхито, потому что ревновал, но потом монгрела привезли в Раная-Уго, заперли, и в первый же вечер выволокли на помост. Но даже после этого, сидя на грязном полу свой комнатушки, Катце долго смотрел на дверь — он был уверен, что Рауль побесится, но отойдет, вернется за ним. Покуражится ради приличия своим могуществом, но простит. Проходили дни, тянулись недели, а Эм не пришел. Лишь тогда Катце осознал вес ужас своего положения, но все его физические страдания не шли ни в какое сравнение с болью, которая выжигала сердце. По ночам Катце часто просыпался с криком на устах, и всегда это было лишь одно слово — «Рауль».

Тогда он любил Рауля, а сейчас ненавидел Второго Консула до умопомрачения… Или наоборот?

— Если ты не отпустишь меня, я сделаю так… что об этом узнает Юпитер, — последний козырь в этой игре был выложен. Если Эм не остановится, Катце больше ничего не сможет сделать. Иногда страх перед своими собственными чувствами толкает на необъяснимые и страшные поступки. Возможно, в этом они с Раулем были схожи, а возможно, что и нет. Так или иначе, но Катце сейчас рискнул жизнью только ради того, чтобы снова не попасть в сети собственных эмоций и ощущений.

Рауль Эм многое мог предугадать в этой жизни: скачки цен на топливо, экономическую, социальную и военную политику практически любой из планет, даже безумные решения Первого Консула в последнее время не были неожиданностью, но это заявление Катце вызвало нечто сродни шоку — блонди ну никак не мог представить себе эту картину: монгрел жалуется Юпитер на приставания и недостойное поведения одного из её детей. Попахивало абсурдом и вконец расстроенными нервами. «Он, видимо, всё-таки повредился рассудком в Раная-Уго, — со странным чувством признавал Эм, — или… просто пытается выгадать время. В таком случае можно сыграть в ещё одну увлекательную игру. В конце концов, ничто так сильно не интригует, как существенная угроза в твой адрес».

Рауль оторвался от шеи Катце и поцеловал кожу под мочкой уха.

— Угрожаешь мне? — шёпот куда-то в волосы. — Думаю, после того как Ясон завёл себе монгрела, её уже ничего не удивит… Мне даже нотационного разговора не будет, а вот себя ты подставишь под удар…Тогда у тебя есть все шансы для того, чтобы остаться в Раная-Уго навсегда.

Рауль откровенно блефовал — он и представить не мог, что об этом кто-нибудь узнает, особенно Юпитер. Эм опасался не столько нейрокоррекции или других чрезвычайных мер, сколько того, что об этом станет известно в Эосе. Нет, этого допустить никак нельзя. А лучший способ устранить такую угрозу со стороны монгрела — просто показать своё безразличие к ней.

— Я… не хочу этого делать с тобой, — Катце все еще упирался ладонями в грудь Рауля, пытаясь отстранить. В ответ на угрозу блонди и бровью не повел, и монгрела заполняло отчаяние. Катце судорожно вздохнул. — Какое тебе удовольствие от того, кто готов вернуться в ад, лишь бы не спать с тобой? Ты уже угробил меня. Что мне еще терять? — Катце отвернулся от губ блонди. — Отпусти меня, — твердо сказал он.

Игнорируя, в общем-то, достаточно слабые сопротивления Катце так же, как и его слова, Рауль переместил своё тело так, чтобы монгрел не смог сильно вырываться из рук Второго Консула и, раздвинув его ноги коленом, прижался плотнее. Пальцы рук осторожно водили по обнажённым ребрам Катце, периодически: то вызывая щекотку, то чуть надавливая. Губы вернулись к исследованию шеи, иногда покусывая нежную кожу на ней и тут же зализывая остающиеся следы языком. Казалось, Эм не слышит и не чувствует всех протестов Катце, сосредоточившись лишь на исследовании принадлежащего ему тела, хотя, возможно, это было нечто гораздо более сильное, чем простое любопытство учёного.

«Я больше не могу, — измучено подумал монгрел. — Остановись, Рауль… Ну, пожалуйста…» Сил сопротивляться больше не было. Закусив губу, Катце просто отдался на милость судьбе. У него уже в ушах звенело, темнота укрывала надежно и беспощадно. Почувствовав колено Рауля между ног, монгрел тихо застонал и неожиданно для себя прикрыл глаза. Ему было скверно и противно, но признать все-таки пришлось: он хотел Рауля. Когда это случилось? Возможно минуту назад, а возможно еще тогда, когда он, содрогнувшись, переступил порог лифта. Значение не имело уже никакого. Катце медленно разжал пальцы, что цеплялись за одежду на груди Консула — этот жест выдал его с головой.

Блонди всё более увлеченно ласкал Катце, уже периодически забираясь пальцами под пояс брюк, однако, пока не пытаясь их снять. «Если так пойдёт и дальше, я просто не сдержусь и…» — что — «и» додумать не получилось — Рауль нашёл губами губы монгрела и окружающая их темнота, казалось, хлынула в сознание не оставляя ни одной чёткой мысли. Эм всё меньше и меньше мог себя контролировать — ещё немного и… Краем, ещё способного функционировать слуха он услышал звук запуска дополнительных реакторов подачи энергии. Блонди уже не понимал: рад ли он им, или ненавидит за столь неудачно прерванное событие. Чувства и эмоции находились в полнейшем хаосе, Раулю нужно было время, чтобы понять, что делать или чего не делать дальше. Но, не смотря на своё состояние, блонди просто не мог не сделать одной вещи:

— Пока достаточно, — тёплый шепот в губы непонятно почему не дрожащим голосом и Эм резко отпустил Катце, отступая к противоположной стене — как раз туда, где и стоял до отключения света.

Через мгновение в лифте зажглось освещение и когда глаза привыкли, монгрел смог увидеть невозмутимо стоявшего блонди, в котором лишь едва заметно прокушенная губа говорила о том, что Катце ничего не привиделось.

— Мне на девяносто девятый, пожалуйста, — абсолютно невозмутимым тоном проговорил Эм, спокойно глядя на полураздетого в ярком свете монгрела.

Катце как-то обреченно смотрел в глаза Рауля и пытался отдышаться. Блонди отпустил его, но особой радости от этого не прибавилось, даже чувство триумфа отсутствовало напрочь. На щеках местами все еще алели следы пощечин. «Пока достаточно…» — эти слова добили последнюю надежду на то, что Катце больше не интересует Эма, как любовник. Происшествие в лифте — далеко не конец, но ведь эксперимент окончен… Пытаться понять: зачем Рауль снова взялся за это, было невозможно. Катце, кажется, только что для себя решил, что в ближайшем будущем сам сбежит из Танагуры.

Монгрел опустил глаза и, отойдя в сторону от дверей, стал смотреть в пол. В углу валялась его одежда, но дилеру было плевать. Когда же двери открылись, и Рауль вышел из лифта, Катце осторожно сполз по стене на пол, достал из кармана сигарету и закурил.

* * *

Рауль осторожно открыл дверь и вошёл в квартиру Катце, тут же невольно поморщившись — она было прокурена, очень сильно прокурена. «Так можно и рак лёгких заработать, — невольно подумал Советник, но тут же одёрнул себя, — мне нет до этого дела».

Блонди практически не представлял: зачем он здесь. Хотелось увидеть Катце, почувствовать его эмоции будто свои. Всё? Наверное. Впрочем, в отношениях с этим монгрелом Эм давно забыл про планирование ситуаций заранее, раз за разом предпочитая импровизировать — так куда интереснее.

В квартире было пусто, но за одной из закрытых дверей слышался шум воды. Улыбнувшись своим мыслям, блонди прошёл в комнату — очевидно служившую Катце спальней — и сел в кресло в углу, решив немного подождать. Затененность места позволяла ему до поры до времени оставаться невидимым от случайного взгляда.

Катце вышел из душа в одном полотенце, небрежно держащемся на бедрах. По пути из прихожей он прихватил пачку сигарет и сумку с документами, которые намеревался просмотреть перед сном. Монгрел прошел до постели и положил бумаги на прикроватную тумбочку, он достал из пачки сигарету, из ящика — зажигалку, и не без удовольствия закурил. Катце сильно устал сегодня, но душ и сигарета помогли снять напряжение.

— Так, посмотрим, что у нас там, и спать.

Катце небрежно стащил полотенце с бедер, уселся на кровать, по-турецки скрестив ноги и прикрывшись до пояса одеялом. Он сосредоточено перечитывал документы, время от времени стряхивая пепел в пепельницу на тумбочке.

Рауля монгрел не заметил — в принципе, именно на это Эм и рассчитывал, но увидеть лицо монгрела в тот момент, когда он поймёт, что не один в этой комнате хотелось всё сильнее. Позволив себе ещё немного полюбоваться на небрежно расслабленную позу Катце, Рауль тихо, но отчётливо в тишине комнаты, произнёс:

— Надо же, а ведь ты умеешь расслабляться и без принуждения… Вот уж ни за что бы не подумал, — полумрак комнаты хорошо скрыл усмешку.

Услышав до ужаса знакомый голос, монгрел вздрогнул от неожиданности и выронил сигарету прямо на бумаги — пепел рассыпался по белым листам. Катце повернулся — да так и застыл — в кресле сидел высокий человек, и хотя полумрак скрывал черты его лица, фигура, длинные волнистые волосы, и манера держаться говорили красноречивее любой визитной карточки.

— Р… Рауль? — Катце выглядел по-детски испуганным и не мог связать даже двух слов. Ощущение чего-то нереального заполнило разум. Второй Консул Амои в квартире монгрела?! Ночью?! Один?! Должно быть именно сегодня наступил конец света. Катце попытался вспомнить, а не говорили ли чего-нибудь подобного в дневных новостях? Да вроде нет.

Потянуло дымом, маленький стремительный огонек разрастался в руках монгрела — он словно привел Катце в чувства.

— Черт! — дилер отшвырнул бумаги в сторону и, схватив подушку, затушил ею зарождавшееся пламя. Это были документы на партию пэтов в Мидас.

Обнаженный растерянный монгрел на постели, обгоревшие бумаги вперемешку с одеялом и золой, загубленная сделка на 2 миллиона кредитов, исполненный дикого оцепенения взгляд — к таким нерадостным результатам привел визит Второго Консула к Катце.

Рауль, конечно, был невысокого мнения относительно монгрелов, но вот подобной несдержанности от Катце никак не ожидал. Ситуация одновременно вызывала желание снисходительно усмехнуться и презрительно хмыкнуть. Блонди не выбрал ни первое, ни последнее, а просто внимательно смотрел на обнажённого и до крайности потрясенного дилера. «Сильно он меня боится», — вдруг возникла в голове мысль, которая неожиданно стала неприятной.

— Ты всегда так реагируешь на гостей, Катце? Или это проявляется только по отношению ко мне?

Блонди, не смущаясь, пристально смотрел на обнажённое тело монгрела так, что это чувствовалось кожей.

— Или ты меня боишься? — странная улыбка.

— Нет. Я просто… — Катце сглотнул и с большим трудом изобразил спокойствие. Сердце в груди частило, как у зайца. — Просто это неожиданно. А что ты… то есть, что ВЫ тут делаете? — Катце схватил одежду со стула и начал наспех одеваться. Им правило отнюдь не стремление соблюсти приличия — Катце вдруг почувствовал острое желание защититься — одеждой, этикетом, официальным тоном. — Простите за такой вид. Я не знал, что вы придете, господин Эм.

«Зачем он так на меня смотрит? У него взгляд хищника… и манеры кстати тоже. Не видел я тебя месяц, Рауль, и еще столько бы не видеть».

Монгрел кое-как натянул одежду. Жаль. Раулю куда приятнее было бы беседовать так, как есть. Но, увы, стеснительностью монгрелы обладали ровной в той же степени, что и наглостью — и сферы их применения, к сожалению, постоянно путали.

— Да вот, решил заехать-узнать как у тебя дела. Поскольку ты меня явно избегаешь… — всё та же милая улыбка, хотя в темноте всё равно не видно. — Ничего страшного, — небрежный жест рукой, — ваш вид меня нисколько не смущает, так что могли бы и не стараться, — тонкий намёк на одежду.

Рауль всё так же сидел в кресле, и казалось, вообще не собирается из него подниматься.

— Так значит, здесь ты живёшь, — после нескольких секунд молчания, заключил Советник. — В Кересе — не самый плохой вариант.

Эм сознательно тянул время — нужно было решиться на одно действие, и от того как он это сделает, будет зависеть дальнейшее положение вещей. Блонди не спешил, желая растянуть удовольствие. Причём не только для себя.

— Вам известно, как живут люди в Кересе? — неожиданная и издевательская ухмылка в потолок.

«Вот те раз! Рауль заехал узнать как у меня дела? Определенно конец света, либо…» — Внимательный взгляд устремился в сторону блонди. — «Он не за этим приехал… И как сбежать? Может больным прикинуться? Явно избегаю… Избегаю? Да конечно избегаю! Разве могло быть по-другому?»

— Вы не перестаете меня удивлять, господин Эм, — Катце присел на постель, продолжая насторожено смотреть на блонди.

— И чем же я вас удивил? — спросил Эм с притворным любопытством.

— Ваша осведомленность, сама по себе удивительна, — ответил монгрел, явно припомнил Эму историю с борделем Минос.

«Стоит только намекнуть на неделовые отношения, как он начинает дерзить, — Второй Консул Амои мысленно продолжал анализировать поведение монгрела, — что за интересная реакция? Блажь? А может быть просто попытка защититься?» Блонди задумчиво оценивающе посмотрел на Катце. «Лучшая защита — есть нападение, так, по-твоему?.. Увы, мой мальчик, со мной это далеко не так». Увлечённый собственными мыслями, блонди даже не заметил, как «мальчик» стал «его».

— Хм… Да, я знаю какие условия жизни в Кересе, — он пожал плечами, не считая этот аспект достойным внимания. — Отчёты мне пишут регулярно, но это, если честно, меня не особо интересует.

Катце облизал губы и отвернулся — всего на миг, только чтобы не дать Раулю заметить, что он нервничает. И опять эта дрожь… Катце знал, что рано или поздно Рауль прикоснется к нему, но он даже не подозревал, насколько сильные ощущения может вызвать только одна мысль об этом! Монгрел сделал глубокий вдох. «Не смей думать об этом, Катце. Нельзя хотеть такое чудовище. Вспомни, что он сделал с тобой». Последующие воспоминания о Раная-Уго привели монгрела немного в чувства. Во всяком случае, отвлечься от мысли об обнаженном блонди в своей постели получилось весьма удачно.

— Что же вас интересует?

— Что интересует? — повторил вопрос Рауль. — Ты, — тихо хмыкнув, ответил он — будто показывая несостоятельность и даже глупость очевидного ответа.

А Катце еще минуту назад думал, что его ничем не удивить. «Ты…» — мысленно повторил он, словно пытаясь осознать смысл этого слова… и не мог. «Ты…Я… Мы…» Нет, не получалось. Если бы Рауль сказал ему такое раньше — ещё до истории с Ёхито, наверное, Катце просто бы подошел и нежно поцеловал его в губы, а потом бы отдавался ему с желанием, даже наплевав на то, что это был эксперимент. А что сейчас?

Проигнорировав откровенное хамство монгрела, блонди встал. Эм намеренно направился к постели Катце, но в самый последний момент свернул и остановился у стены с картиной. Рауль долго смотрел на полотно, покрытое, очевидно, масляными красками. Он не особо разбирался в живописи, но картину с Терры сразу узнал.

— Зачем она тебе? — казалось бы, просто вопрос.

— Мне просто нравится, — спесь монгрела сошла на нет так же, как и страх. Стало просто тоскливо, и Катце снова потянулся за сигаретами. Однако он так и не закурил.

Оторвавшись от картины, блонди пристально взглянул на понурого Катце — тот сгорбившись, смотрел куда-то себе под ноги и нервно теребил в руках уже ни на что не похожую сигарету. Рауль нахмурился — в этом состоянии монгрел нравился ему ещё меньше чем в озлобленно наглом. Намного меньше. Не особо отдавая отчёт своим действиям, блонди тихо подошёл к кровати дилера и забрал у него из рук то, что осталось от сигареты, выкинув её в пепельницу.

— Ты слишком много куришь, — нейтрально, — ещё немного и может начаться рак, а это достаточно неприятная болезнь.

Рауль стоял рядом с постелью, просто глядя на склонённую рыжую макушку перед ним. Что делать дальше? Пока ответа на этот вопрос Рауль Эм не знал.

Катце поднял заинтересованный взгляд на блонди, стараясь скрыть за ним свои истинные чувства: напряжение, ожидание… А чего он ждет? Пока его снова начнут бить? Монгрела передернуло даже не от этой мысли, а от осознания того, что он не шарахнулся от Рауля. И все же, осторожность никому не мешала. Дилеру даже в какой-то момент показалось, что Рауль продолжает свой проклятый эксперимент.

Катце медленно поднялся и немного отступил назад — словно не от испуга, а чтобы дать блонди больше личного пространства. В зеленых глазах Рауля проскальзывало что-то незнакомое.

— Такие мелочи не должны заботить Второго Консула Амои.

Рауль хмыкнул.

— Зато они должны волновать обладателя этих самых лёгких. И если он не в состоянии осознать последствия самостоятельно, это приходится делать кому-то ещё, — тон и настроение голоса совершенно не угадывалось — то ли блонди просто рассуждал, то ли откровенно смеялся над монгрелом, а возможно — и заботился.

Заметив маневр Катце, Рауль усмехнулся:

— И всё же боишься… И зря, — неожиданно пожал плечами он, — играй по правилам и бояться будет нечего. Абсолютно, — сделав ударение на последнее слово, блонди пристально посмотрел на монгрела, ожидая верной или, как в большинстве случаев, неверной реакции.

— По чьим правилам? — монгрел подозрительно прищурился. Его настроение становилось все хуже.

— По общеизвестным, — усмешка, — и общепризнанным.

— Ты столько раз давал мне повод бояться тебя, Рауль, что я уже ничего другого не умею. Ты пришел, чтобы снова поиздеваться надо мной? — во взгляде Катце читался упрек. — Предположим, что так… Твое настроение улучшается от этого, Рауль? Что ж, я рад, что хоть на что-то я гожусь. Ты все равно сделаешь это со мной… Не вижу смысла — тянуть. — Катце сделал резкий шаг вперед и приблизился к Раулю вплотную. — Только не говори, что тебе не безразлично то, что я курю, или я сам… Это жестоко.

На миг растерявшись, когда монгрел шагнул к нему, Эм быстро взял себя в руки. Он с непонятным чувством слушал признания монгрела. «Так вот как ты это всё воспринимаешь?.. Интересно, начни ты говорить о своих чувствах и эмоциях раньше, всё было бы как-то иначе?»

Блонди пристально, практически не мигая, смотрел на Катце, не прерывая его речь и не пытаясь помешать признаниям. «Ты глупый, Катце… Не смотря на то что прожил не так мало, ты по-прежнему уверен в том, что в жизни всё либо чёрное, либо белое, а на самом-то деле всё серо, просто с разными оттеками».

— Жестоко говорить то, что думаешь? — прозвучало странно спокойно. — Интересный у тебя взгляд на вещи, Катце. Как-нибудь объяснишь его суть?

Пользуясь близостью, одна рука легко легла монгрелу на талию, ненавязчиво привлекая ближе к себе, а пальцы второй погладили шрам на щеке. Взгляд блонди был отрешённо-спокойным, пожалуй, такого выражения на лице Рауля Эма не видел никто и никогда.

— Жестоко говорить о том, чего не чувствуешь, — взгляд Катце невольно скользнул по губам Рауля, а затем — в сторону. Блонди раньше никогда не касался его так нежно — словно соблазняя — это было странно и в то же время завораживало. Спокойствие и мягкость Рауля гипнотизировали монгрела.

«Я, должно быть, веду себя, как последний идиот», — Катце закусил губу, задумчиво глядя на картину, висящую на стене. «Зачем я подошел к нему сам? Я же не хочу этого — не хочу его объятий — таких крепких и властных, не хочу его поцелуев — горячих, пьянящих, не хочу его откровенных ласк и мягкого голоса. Не хочу. Но если так, то что я делаю?»

— И глупо говорить то, чего не понимаешь, — тихо произнёс Рауль, будто подводя итог всему вышесказанному.

Катце никак не сопротивлялся физически, но вот морально был в смятении. Он отводил взгляд, пряча свою душу от блонди и, очевидно, опять убеждая себя в том, что всё как-нибудь само собой решится.

«Нет уж, Катце, — внутренне улыбнулся Эм, — всё решится сложно, и ты примешь в этом непосредственное участие. Но как же?..»

Блонди почему-то не хотелось вновь применять силу или моральное принуждение — это сейчас только всё испортит, необходимо было искать другие варианты развития событий, причём именно такие, какие нужно. В этом-то состояла вся загвоздка.

Рауль отвёл чёлку с лица Катце и медленно приблизил своё, безмолвно переходя к давно придуманному, но постоянно отметаемому по определённым причинам варианту действий.

— Можно? — просто одно слово, тихий шёпот в губы монгрела, чтобы было понятно и без окончания фразы.

Катце посмотрел в зеленые глаза — немного непонимающе, но открыто. Что-то довольно странное происходило между ним и Раулем. Таким Катце видел его впервые и впервые не понимал своих собственных чувств. Он снова задался вопросом: какую игру ведет блонди? — и тут же плюнул на все варианты ответов. Он невозможно сильно устал от ненависти. У Катце долго никого не было и может быть, он просто истосковался по ласкам, а возможно все дело заключалось в самом Советнике Первого Консула, но это уже не имело значимости. Катце знал, что завтра с утра он горько пожалеет о том, что сделал…

— Да, — на одном придыхании. Руки осторожно легли на плечи Рауля.

Не сказать, что блонди сомневался в ответе монгрела — он просто примерно рассчитал процентное соотношение «отказ — согласие» и оказался прав, но эта мысль, едва возникшая на краю сознания, быстро покинула его. Реальность ощущалась — словно голыми нервами — остро, даже слегка болезненно. Тёплые ладони на его плечах, жаркие сухие губы с явным привкусом дыма. Мир будто сошёл с ума! И на краю этого, практически безумного сознания — единственная мысль: «Он мой. По собственному желанию. Добровольно», — и эта мысль пьянила гораздо сильнее поцелуя.

Губы Рауля мягко коснулись губ Катце — будто знакомясь, пробуя на вкус. Этих прикосновений хватило ненадолго — язык медленно проник внутрь, рука, ласкающая шею монгрела, кончиками пальцев легко пощекотала кожу, заставляя разжать зубы и поцелуй стал именно таким, как и хотел Рауль — глубоким, близким, почти любовным. Вторая рука блонди обвилась вокруг талии Катце сильнее, привлекая к себе ближе, но, не причиняя боли. Несмотря на своё состояние, Эм себя контролировал.

Катце не сопротивлялся, полностью отдавшись ощущениям. Ему казалось, что он должен был испытать если не ненависть, то отвращение. Ничего этого не было. Стоило Раулю чуть приласкать его, и монгрел поддался. Рауль в первый раз спросил разрешения поцеловать монгрела, в первый раз обращался с ним, как с равным. Это было удивительно и приятно. Сердце Катце билось сильно и горячо, и он вдруг стал отвечать на поцелуй Рауля. Вначале — несмело, уступая. Через минуту — открыто и с желанием. Еще через три удара сердца — страстно.

«Будь, что будет, — подумал Катце, увлекая Второго Консула за собой на постель и не размыкая объятий. — Мы не в Эос… Сегодня можно».

Позволив увлечь себя на постель, блонди словно поставил точку в своём исследовательском эксперименте — как предмет исследований Катце его больше не интересовал, зато стал интересовать как несколько другой предмет, какой именно — пока оставалось загадкой. Рауль не называл происходящее никаким чувством, это просто было, и он наслаждался им.

С трудом оторвавшись от губ монгрела, Эм немного приподнялся над распростёртым под ним телом и начал медленно расстёгивать пуговицы на рубашке Катце, тут же прикасаясь губами к постепенно обнажающейся коже. Пуговиц было немного, но Рауль специально медлил, желая чтобы монгрел сам показал свои чувства — будь то нетерпение или осознание ситуации, в общем-то, не так важно.

Катце казалось, что так не бывает — каждый поцелуй Рауля словно обжигал его изнутри, проникал в кровь жаром, а оттуда растекался по мышцам приятной дрожью. Монгрел остро ощущал потребность прикоснуться к Раулю, и он сделал то, чего никогда раньше себе не позволял — Катце осторожно протянул ладонь, и провел ею по золотым шелковистым волосам — словно пробуя на мягкость. «Что мы творим?» — мелькнула отстраненная мысль. Пальцы правой руки зарылись в волосы блонди, левая рука уже заскользила по ребрам вниз, для того, чтобы помочь Раулю снять сьют. «Он позволяет мне касаться себя?» Вздох… Тихий стон, и снова вздох. «Что происходит?»

Закончив с рубашкой, блонди коснулся губами пупка Катце и уже готов был подняться выше, когда пальцы монгрела вплелись в его волосы, а вторая рука скользнула вниз по рёбрам, очевидно, пытаясь справиться с одеждой. Рауль замер. Чужие прикосновения вызывали странное чувство — сродни боли. Моментально участился пульс, кровь в висках отчаянно пульсировала, вызывая головную боль. «Нет, Катце…не смей». Однако Рауль понимал, что стоит ему допустить резкость по отношению к полностью расслабленному сейчас монгрелу и тот моментально закроется. Приняв, на свой взгляд, самое оптимальное решение, Эм перехватил руку дилера своей, и мягко поцеловав ладонь, переложил с рёбер выше — на грудь — здесь она не доставляла столько неудобств. Прикосновения к волосам на удивление неприятными не были. «Странно, — отрешённо подумал Рауль, — никто ранее, кроме меня самого, их не касался».

Полностью распахнув рубашку Катце, Эм прижался к солнечному сплетению губами, а затем почти по-кошачьи потёрся о кожу груди щекой. Нужно было раздеть монгрела до конца и раздеться самому, но как сделать это в настоящем положении, блонди представлялось плохо, а оторваться он уже не мог.

Катце не стал настаивать на своем, когда Рауль убрал его руку с талии. Иногда от старых привычек трудно избавится, а Катце почему-то очень не хотел все испортить. Сейчас он мысленно просил Эма не останавливаться, но сказать боялся. Злясь на себя за свою трусость, Катце все больше убеждался, что хочет Рауля. Он столько раз видел во сне, как они занимаются любовью на этой самой постели, но никогда и, ни при каких обстоятельствах Катце не мог предположить, что это абсурдное тайное желание исполниться. Сейчас он даже ни разу не вспомнил о Ёхито. То, что было с Раулем, было в сто раз ярче, острее, желаннее. Монгрел задыхался от переполнявших его чувств.

— Я так скучал по тебе, — это тихое признание само собой слетело с губ.

Рауль незаметно перевёл дух, поняв, что намёк ясно понят, и настаивать не придётся. К таким прикосновениям он пока не был готов. «Пока?! О чём я думаю?» — И через секунду — «Неважно. Сейчас не важно».

Блонди начал медленно подниматься губами вверх по груди Катце, как прозвучали те самые слова — тихие, тише шепота, но ТЕ САМЫЕ. Рауль не знал, что на них ответить. Хотелось сказать: я знаю, но шестым чувством он понимал, что это не то. Он с трудом оторвался от шеи Катце, которую в то время целовал и, приложив палец к губам монгрела, едва слышно выдохнул:

— Тссс, не надо слов, — и снова приник к бьющейся на шее жилке, дразня кожу зубами и медленно поднимаясь к губам Катце. Рауль глубоко целовал монгрела, одновременно слегка приподнимая его над кроватью, чтобы стянуть рубашку.

Катце сгорал от нетерпения, но вот торопить события не пытался. Такие ночи — редкий подарок судьбы. Этот — возможно первый и последний. Ненависть, которая жгла его, словно болезнь — прошла. Едва Катце вернулся из Раная-Уго, он хотел мстить Раулю, но, как не странно, предпринимать ничего не стал. Позже он через третьи лица навел справки о Ёхито — оказалось, что тот нашел себе нового покровителя и вполне неплохо устроился. Катце был рад за него, пусть даже и не особо искренне. Монгрел просто попытался все забыть и начать жизнь заново. Если бы не их встреча с Раулем в лифте, все так бы и осталось. Сейчас Катце вспомнил, как Рауль был настойчив и неделикатен, но монгрел вдруг понял причину своих страхов — Катце боялся не домогательств Рауля, а своих собственных чувств к нему. Насколько они сильны он понял только сейчас.

Катце позволил Раулю стянуть с себя рубашку, попутно выпутываясь из рукавов, чтобы хоть как-то ускорить процесс и уже корил себя за то, что вообще оделся. Он целовал Рауля откровенно и страстно — и это безумно нравилось. А когда нужно было сделать вдох, монгрел на миг отрывался от мягких губ любовника и тут же снова тянулся к ним в немой просьбе на продолжение. Ему очень хотелось снова прикоснуться к Раулю руками, но он сдерживал себя, понимая, что того, что он уже сделал, для блонди было более чем достаточно. Иногда Катце все-таки позволял себе прикосновения — почти невесомые, лишь кончиками пальцев — так, чтобы Рауль не заметил, как руки иногда вскользь касаются одежды, находят длинные прохладные пряди волос на одеяле.

Сняв рубашку Катце, Рауль провёл кончиками пальцами от рёбер до пояса державшихся на бёдрах брюк и, коснувшись губами кожи под пупком, медленно стащил их.

Блонди ещё раз убедился в том, что верно поступил, выбрав на эту роль именно Катце, хотя тот иногда и выкидывал слишком нелогичные действия и поступки, в целом, объяснять ему приходилось гораздо меньше остальных представителей этой страты — по крайней мере, табу на прикосновения он понял без слов. Правда, совсем избежать их без наручников или другого ограничения движений явно не получится, но это пока можно. Видимо, сегодня и вправду неправильная ночь.

Рауль усмехнулся, чувствуя дрожь тела под ним. Лаская губами и языком живот Катце, он дразнящим движением провёл ладонями по внутренней поверхности бёдер от икр к животу и приподнялся, снимая верхний сьют и неотрывно смотря в глаза монгрела.

Растрепанного обнаженного Катце можно было сравнить с искусно слепленной скульптурой, если бы не взгляд — живой, внимательный и влюбленный. Могрел словно видел Рауля в последний раз и, зная это, пытался запечатлеть в своей памяти каждое движение. Несколько десятков секунд, казавшиеся вечностью — ожидание было практически невыносимым.

Тяжело, но ровно дыша, Катце терпеливо ждал. Если бы Рауль знал, хоть на десятую долю, каких это стоило монгрелу усилий! «Рауль, каким же я был глупцом, что бегал от этого… Я так хочу тебя… целовать, ласкать, чувствовать внутри себя… любить…» Запретное чувство, запретные мысли — они должны быть таковыми, когда дело касается Блонди. Катце едва не болтнул все это вслух, но в последний момент поджал губы. А вот взгляд загнать под контроль никак не получалось.

Рауль на миг замер под пристальным взглядом Катце — так он на него ещё никогда не смотрел. На него ТАК вообще никто никогда не смотрел. У маленьких пэтов был похожий взгляд, но всё-таки не такой — в этом не было подобострастия, а было…Что — было, Эм так и не понял, а может и понял, но внутренне не решился назвать даже, самому себе.

Сняв верхний и нижний сьют, Рауль осторожно накрыл своим телом обнажённое тело монгрела, сразу же перенося вес на одну сторону. Прикосновение их обнаженных тел едва не вынудило блонди застонать — это было уже слишком. Прижавшись губами к шее Катце, Рауль кончиками пальцев провёл по рёбрам, животу и, спускаясь ещё ниже, едва ощутимыми касаниями погладил шрам. В голове билась лишь одна мысль: «Лишь бы сдержаться. Лишь бы сдержаться».

Катце вцепился пальцами в простыни, но только затем, чтобы деть куда-то свои руки и не обнять Рауля. Монгрел уже был готов взять всю инициативу на себя и просто наброситься на блонди в приступе страсти. «Интересно, а ему бы понравилось, если бы я был сверху?» — эта мысль становилась все назойливей.

Катце запрокинул голову и с губ сорвался протяжный нетерпеливый стон. Неторопливость блонди странно походила на изощренную пытку. Могрела не волновало уже ни мрачное прошлое, ни непонятное будущее, ни боль, которая наверняка будет. Тело пронизывала тихая дрожь, и каждое новое прикосновение усиливало ее.

— Ммм… Рауль, — Катце должен был произнести его имя, пусть даже и едва различимым шепотом, на выдохе, как просьбу. Он слишком сильно хотел этого.

Услышав сбивчивый стон, Рауль не смог удержаться:

— Что? — тихий выдох в ухо и странный звук, похожий на смешок.

Не рассчитывая на ответ, блонди успокаивающе поцеловал ухо монгрела, на мгновенье, скользнув языком внутрь и обводя все изгибы ушной раковины, и немного отстранился, ища в складках брошенного на пол сьюта совершенно необходимую вещь. Нащупав флакон с маслом, Эм быстро поцеловал Катце в губы и начал поцелуями спускаться ниже по ребрам, животу, и, наконец, коснувшись выступающей тазовой косточки языком, тихо прошептал:

— Расслабься, пожалуйста.

Смазанные маслом пальцы уже скользили по внутренней стороне бедра, подбираясь всё выше.

Увидев, как блонди достал из кармана флакончик, Катце не удержался от внутренней улыбки. «Какая же ты все-таки сволочь, Рауль. Ты знал все заранее». Эмоции были почти ласковыми, насмешливыми. Иногда дилер чувствовал себя окончательным дураком, поражаясь способности Рауля просчитывать ситуацию намного вперед. Впрочем, сейчас он был только рад этому.

Катце хотел было поразмышлять немного над своим положением, но поцелуи блонди своей откровенностью выбили из него последние остатки разума. Монгрел даже не пытался каким-либо образом препятствовать любовнику, наоборот — он еще больше раскрылся перед ним и слегка кусал губы в предвкушении.

— Да…

На удивление блонди, его слова возымели правильное действие — добровольно целиком и полностью расслабившийся в его руках Катце был в его распоряжении, что не могло не приносить удовольствия как либидо Рауля Эма, так и в какой-то степени его душе, как бы глупо это ни звучало.

Блонди, склонившись над монгрелом, стал покрывать поцелуями его грудь, одновременно скользкие пальцы погладили сжатое кольцо мышц, как бы уговаривая расслабиться и раскрыться. В то самое мгновенье, когда один палец преодолел сопротивление мышц и плавно вошёл внутрь Катце, губы и зубы блонди сомкнулись на твёрдом соске монгрела, отвлекая от возможной боли. Палец медленно двигался внутри отверстия, растягивая и расслабляя сокращающиеся от тока крови мышцы, готовя к проникновению второго.

Катце тихо стонал. Боли не было, лишь небольшой дискомфорт, который был даже приятен. Что ни говори, а опыт в постели — вещь все-таки полезная. Это было совсем не похоже на первый раз — намного прекраснее и желаннее. Рауль мог уже совсем не церемониться с ним, но его забота так походила на любовь, что монгрел терял голову. Он снова осторожно коснулся волос Рауля и прогнулся ему на встречу. В действиях монгрела не было ни страха, ни сомнений, ни покорности — только добрая воля и желание. С Катце никогда в жизни не происходило ничего подобного. Никогда. Сейчас он осознавал, что будет любить Рауля неизменно, даже если тот еще трижды сошлет его в Раная-Уго.

Почувствовав, что Катце уже достаточно расслабился, Рауль осторожно добавил второй палец, проникая глубже и стараясь достать кончиками пальцев горячую железу внутри узкого прохода. Поскольку Катце был физически неполноценен, с получением наслаждения во время такого секса были явные проблемы, а значит, надо было довести его до такого состояния, чтобы даже боль стала желанным облегчением. Странно, но Рауль ещё мог мыслить трезво и рационально. Почему-то сейчас ему не хотелось доставлять Катце даже легкий дискомфорт, не то что сильную боль, но это было неизбежно, так что нужно было искать варианты, чем блонди и занимался. Он развёл пальцы в стороны, ещё сильнее раскрывая монгрела и заставляя рыжую голову судорожно метаться на подушке из стороны в сторону. Затем Эм добавил третий палец, останавливаясь на секунду, чтобы дать привыкнуть медленно растягивающимся мышцам и снова начал поступательные движения с каждым толчком всё интенсивнее и интенсивнее надавливая на ту самую точку.

— Аа…ннн… Рауль… — Катце уже мало что соображал и слабой боли не замечал. С губ слетали прерывистые вздохи и стоны, руки все-таки оказались на плечах блонди — и теперь пальцы впивались в кожу в каком-то диком жесте, говорящем, что монгрел на грани. — Возьми меня… — он уже не просил — умолял, практически насаживаясь на пальцы блонди — глубоко, резко, без сопротивления. — Пожалуйста, Рауль… Пожалуйста.

Сам не замечая того, блонди просто улыбался, глядя на Катце, стонущего в экстазе. Это была улыбка без обычных подтекстов — ехидного или откровенно презрительного, так люди улыбаются не потому, что им смешно или весело, а просто потому, что хорошо как физически, так и морально.

Когда ногти монгрела впились Раулю в плечи, наряду с дискомфортом появилось странное чувство удовлетворения — будто эта боль стала своеобразным дополнением к наслаждению. К такому блонди был не готов. Не прекращая движения пальцами внутри монгрела, он перехватил его руки одной своей и, несильно сжимая, прижал к кровати над головой Катце, вынужденно пригибаясь сам к его лицу.

— Тише, потерпи ещё немного, — шёпот в губы и следующий за ним поцелуй.

Рауль чуть пододвинулся, ложась между разведённых ног монгрела. К трём пальцам добавился четвёртый и блонди снова приник к губам дилера, иногда отрываясь на кожу шеи и груди.

Катце дрожал, выгибался Раулю навстречу, стараясь прижаться к нему сильнее. Ожидание стало болезненным и острым — словно лезвие бритвы, стоны — громкими, срывающимися на хрип. Впервые блонди удалось довести Катце чуть ли не до помешательства одними лишь прикосновениями рук и губ. До сегодняшней ночи монгрел даже не подозревал, что бывает ТАК! За последние полгода с ним случилось слишком много всего, но все это вместе взятое, не шло, ни в какое сравнение с тем, что творилось сейчас в этой маленькой темной комнате. Не было ничего: ни системы, ни окружающего мира, ни социальной пропасти между ним и Раулем — они словно висели в пустом пространстве, не ограничены никакими предрассудками, ненужными мыслями и сложными разговорами.

Чувствуя эрекцию Рауля, Катце едва не плакал от нетерпения — и таким он был только с ним — с его возлюбленным блонди.

Слушая стоны Катце, чувствуя прижимающееся к нему горячее тело, Рауль понял, что больше он терпеть просто не может. «Ему в любом случае будет больно», — решил Эм сам для себя и, вытащив пальцы из тела монгрела, отпустил руки дилера, прижал его своим телом к постели, частично сковывая движения и не давая метаться на кровати. «Ну что ж, будь что будет», — мысленно вздохнул Рауль и переплёл свои пальцы с пальцами Катце, вдавливая их в покрывало кровати. «Как будто распятие», — промелькнула в его голове последняя мысль и блонди плавно, но сильно качнул бёдрами вперёд, одним движением войдя целиком — и тут же замер, почти тревожно вглядываясь в лицо монгрела. Тесные горячие мышцы сводили с ума. Едва сдерживаясь, Рауль свистяще выдохнул накопившийся в лёгких воздух, но так и не двинулся.

— Ааа! — Катце захлебнулся в крике и распахнул глаза. Боль отразилась на его лице, как в зеркале. Он с силой стиснул зубы, и пальцы судорожно сомкнулись в ладонях блонди. Прерывистый свистящий выдох слетел с губ, но Катце боролся с болью. Рауль не двигался, давая ему привыкнуть — и это помогало.

— Мм…ннн… — сдерживая стоны, Катце постепенно расслаблял мышцы — боль уходила. Немного отдышавшись, монгрел приподнялся и, легко поцеловав губы Рауля, снова опустился на постель. Катце всмотрелся в зеленые глаза и увидел в них что-то такое, что заставило его почти нежно обхватить талию Рауля ногами и осторожно начать двигаться навстречу.

Поцелуй и первые движения монгрела добили выдержку Рауля. Чуть приподнявшись, он вышел из тела Катце чуть вверх, а затем двинулся вперёд — немного вниз, чтобы уж точно коснуться единственного в теле монгрела источника наслаждения. Двигаясь так медленно, как только возможно, блонди целовал шею Катце, боясь сорваться на укусы и резкие движения. Вся эта ситуация была полным абсурдом — Элита и Монгрелы не могут заниматься подобными вещами — вообще не должны — но Юпитер, как же это хорошо!

Не продержавшись долго в этом неспешно-аккуратном темпе, Рауль рискнул ускорить движения, однако рук дилера так и не отпустил. Это лишнее. Сейчас.

— Ах… ммм… — Катце бесстыдно стонал, двигаясь в одном темпе с блонди. Периодичность, с которой его тело пронизывали волны наслаждения заводила еще больше — хотелось снова и снова ускорять темп, пока все действо не превратиться во что-то бешеное, дикое, что-то с родни животному инстинкту. Катце не мог кончить, но чувствуя Рауля внутри себя, он испытывал не меньший восторг. Боли не было — было только приятное ощущение влаги и тепла, такие чувственные нежные поцелуи, стоны, вздохи, тихий бессвязный шепот: «Да… еще… сильнее…», и неприкрытые ненужными масками чувства.

Окончательно наплевав на какую-либо сдержанность, блонди начал брать лежащее под ним тело с той скоростью и ритмом, каких требовал его собственный организм. Зажимая губы Катце поцелуями, сдавливая кисти его рук в одном ритме с движениями внутри него, чувствуя дрожь и ответные движения монгрела, блонди ощущал себя счастливым как никогда. В голове вместе с током крови билась настойчивая мысль о том, что блонди уже вряд ли когда-нибудь сможет отказаться от этого, а это значит… Что «значит» — так и не удалось додумать — мышцы Катце сокращались в сильном рваном темпе, не дающим сосредоточиться не то, что на мыслях — чувства угадывались с трудом.

От каждого нового толчка Катце то вскрикивал, то хрипел. Он извивался в объятиях Рауля, перекатывал голову из стороны в сторону, иногда совершенно нелепо ловя губы своего любовника и забываясь в глубоком поцелуе, отвечая на него жадно, отдаваясь безумному танцу языка. Катце словно пытался слиться с Раулем в одно целое. «Я твой!» — кричал он во вздохах; «твой!» — вкладывая чувства в сумасшедшие поцелуи; «твой!» — в каждом встречном движении; «мой…»- на грани чего-то еле уловимого.

Блонди сделал несколько последних судорожных рывков, уже плохо понимая, где находится и что с ним, изливаясь в дрожащее тело Катце, уже отпустив его руки и сжимая в своих объятиях сильнее. Кровь гулко била в виски, глаза, закрывшиеся незадолго до оргазма, упорно не желали открываться, всё тело было расслаблено и наполнено непонятной негой. Наконец, Рауль втянул воздух в лёгкие и, приподнявшись на руках, осторожно вышел из тела Катце, ложась рядом с ним. Двигаться совершенно не хотелось, говорить тоже, но блонди нашёл в себе силы отвести мокрые волосы с лица монгрела и почти ровным голосом тихо спросить:

— Как ты?

Чувствуя, как в груди бешено бьется сердце, Катце устало улыбнулся:

— В порядке, — на самом деле было «прекрасно», «восхитительно», «волшебно»! Какое-то умиротворение и чувство абсолютного счастья нахлынули на него, и это вопрос Рауля… Наверное Катце все еще не вернулся в реальность, потому что в мире Амои таким, как он, с блонди не может быть хорошо, а блонди с монгрелами просто не стали бы связываться.

«Наверное, ему сейчас не по себе», — вдруг подумалось дилеру. Хотелось спросить: что это было? Но Катце не стал. Он боялся, что одним неосторожным словом можно нечаянно все разрушить.

Тело еще помнило прикосновения Рауля, и словно вместе с потом впитало в себя его запах — он будоражил сознание монгрела мыслями о продолжении. Надо было бы пойти в душ, но было ужасно лень — хотелось еще немного побыть с Раулем, а вдруг завтра этого ему уже не позволят?

— А ты? — Катце осторожно повернулся на бок, дабы избежать некоторых проблем гигиенического плана. Очень не хотелось выглядеть перед Вторым Консулом Амои неприглядно, а простыни… с ними он разберется позже.

Блонди почти неосознанно ласкающим движением провёл по волосам Катце, убирая с лица прилипшие влажные пряди. «Вот и всё. А дальше что?» Едва слышно вздохнув, Эм убрал руку от головы монгрела и приподнялся. Было далеко за полночь — уже ближе к рассвету. «Вот вам и сказка на одну ночь», — с какой-то усмешкой выдала Раулю память. И главное, не поспоришь…

Вопрос застал Эма врасплох. «Зачем ему это знать?.. Похоже, я окончательно потерял свою выдержку, — через несколько мгновений с горечью признал он. — Это уже слишком, так нельзя. Нельзя блонди. Нельзя мне».

Чуть потянувшись, блонди сел в постели, решив просто проигнорировать это явное свидетельство своей слабости, и посмотрел на Катце сверху вниз:

— Где ванная комната?

— Прямо по коридору, потом налево, — на автомате ответил Катце, отводя взгляд в сторону. «Ну почему все кончается так быстро? Нет, до рассвета еще пара часов… Я не хочу отпускать тебя даже в душ».

Монгрел сел на постели и поморщился — ощущения были, мягко говоря, неприятными и болезненными. Справившись с этим небольшим дискомфортом, который был вполне естественным, Катце медленно поднялся на ноги и, подобрав с пола полотенце (которое вероятно попало туда впоследствии их занятий с Раулем) небрежно обмотал вокруг бедер.

— Ты прав: надо помыться. Идем, — Катце сделал несколько шагов и, остановившись у стола, оперся о его поверхность ладонью. Расстояние до душевой вдруг показалось непреодолимым.

Кивнув на объяснение монгрела, блонди ничуть не стесняясь собственной наготы, вышел из комнаты, когда до него дошёл смысл сказанных Катце слов. «Он собирается идти со мной?» — эта мысль вызывала противоречивые эмоции — с одной стороны, он был не против дилера в его собственной ванне (Рауль был Блонди, вопросы о частной собственности перед ним никогда не вставали), но с другой стороны, ему нужно было побыть в одиночестве хотя бы немного. На секунду застыв в коридоре, раздумывая о том, стоит ли просто проигнорировать и пойти дальше, захлопнув дверь перед носом у Катце или же остановить его в комнате, Эм всё же выбрал второй вариант и вернулся в спальню. Первое, что заметил блонди, была сгорбленная фигура монгрела, державшаяся за тумбочку. Н нахмурившись на мгновенье ситуации, Рауль тихо хмыкнул: «Настойчивый… И это даже иногда приятно». Дав себе зарок забыть о случившемся по выходу из квартиры, Рауль подошёл к Катце, и достаточно легко подняв его на руки, продолжил свой путь в ванную комнату.

— Есть какое-нибудь обезболивающее? — ровно спросил он, ставя его в душевую кабину рядом с собой. — У тебя кровь.

Катце был удивлен, что Рауль вернулся, и еще больше удивлен тем, что он его донес до душа — как с маленьким ребенком обращается. Не то, чтобы монгрелу это не нравилось, просто он чувствовал себя неловко.

— Да, в прихожей, в шкафу, — дилер удивлено посмотрел на свои бедра — там действительно было немного крови, смешанной с семенем блонди. «Надо же, я и не почувствовал… Да и черт с ним! Это от длительного воздержания. В следующий раз будет легче. В следующий? А вдруг такого больше не будет?» Катце странно посмотрел на Рауля — словно вопросительно и, устыдившись собственной реакции, тут же отвернулся.

— Это все ерунда. Ты не волнуйся. Лучше иди сюда, — монгрел кивнул, приглашая зайти блонди в душ вместе с ним. — Ты, насколько я помню, любишь воду с температурой в 38 градусов? — Катце установил на дисплее нужную температуру — сверху хлынули струи теплой приятной воды. Монгрел обернулся. — Иди ко мне, — нежно сказал он.

Блонди мысленно сделал пометку о местонахождении обезболивающего. «Всё-таки он пока не привык ко мне, а тем более кастрат и такое времяпрепровождение вряд ли хорошо скажется на здоровье». Рауль уже практически перестал удивляться тому, что совершенно неосознанно у него появляются мысли относительно здоровья и благополучия монгрела. «Видимо, это стресс», — успокаивал он себя в то время, когда мог осознать это.

Странное поведение Катце переходило всякие границы — тёплые взгляды, попытки заботы и даже ласки. Услышав про воду, блонди нахмурился. «И как он мог это запомнить? Учитывая его прошлое состояние. Ты странный Катце, и это меня почти настораживает».

Рауль планировал дать выкупаться монгрелу, а уже затем лезть в душ самому, но у того явно были свои планы. Идти к нему? Звучало как мягкий приказ. Скрывая раздражение, Эм признался себе в том, что не против его выполнить, но так, как хочет он.

С непонятным выражением лица блонди шагнул к Катце в душ.

— Следи за словами, Катце… хотя бы сегодня, — голос не был холодным или обвиняющим — Эм просто делал предупреждение.

— Хорошо, — монгрел кивнул, почувствовав, как сердце в груди сжалось от непонятного чувства — обиды что ли? Разница в социальном статусе всплывала с пугающей быстротой. Вместе с водой с тела экс-фурнитура смывались и все следы близости. «Эх, Рауль, — подумалось невзначай, и тут же монгрел одернул себя: — А чего я хотел-то? И без того получил слишком много. Почему мне так больно сейчас? А разве когда-нибудь было иначе?» «Было», — ответил внутренний голос. «Когда?» «Только что…»

— Гель или мыло? — Катце виновато улыбнулся и отвел взгляд, якобы интересуясь, что у него стоит на полке. Все предметы, лежащие там, он знал назубок, и все равно продолжал смотреть в ту сторону. Вода ласкала лицо, плечи, спину, стекала струями по ногам.

Что-то стало не так — блонди почувствовал это словно перемену ветра с тёплого южного на промозглый северный. «Так странно чувствовать чужие эмоции, — думал он, глядя на поникшего Катце. — Я же только предупредил?» Рауль решительно отказывался понимать чувства этого монгрела. «Да, я с ним сплю, — секундная заминка, — или как это у них там называется, но это же не даёт ему права… Даёт. — вдруг отчётливо понимает он. — Для него даёт». Эм внутренне тяжело вздохнул: «Ну и зачем я в это всё ввязался?.. Оно мне надо? — И через несколько мучительных мгновений: — Надо. Уже надо, почти необходимо». Рауль буквально замер, не дыша и не двигаясь, прямо осознав это. «Второй Консул и бывший фурнитур…Юпитер будет в шоке, наивно полагая, что после Ясона с его пэтом её уже нечем удивлять, — подумалось вдруг неожиданно весело. — Ладно, поживём — увидим…и справимся, — уже более твёрдо и ясно. — Пока это мне нужно, а там посмотрим».

— Ничего, — ответил он на последний вопрос монгрела и, шагнув ближе к Катце, просто мягко коснулся его губ своими, — просто постой рядом.

Вот теперь Катце уже точно ничего не понимал. Похоже, они с Раулем здорово запутались в своих чувствах и эмоциях — чтобы разобраться понадобится время. Сейчас — не слишком подходящий момент. Поцелуй Рауля был, как бальзам на душу и Катце подумал, что наверное, он поспешил с выводами на счет социального неравенства. В их отношениях с Эмом наступил перелом, но он начался с проблемы, что было плохо, потому что никто из них двоих не знал, как ее решить. Чувство, которое зарождалось между ними, пока не имело ни названия, ни будущего. Спрашивать Рауля, придет ли он еще раз, когда они снова встретятся, со стороны Катце было бы глупо. А потому, он просто робко улыбнулся Раулю и кивнул.

— С удовольствием.

Струи воды сильно и приятно били по коже, расслабляя и массируя усталые мышцы. Чуть прикрыв глаза, блонди наслаждался неожиданным душевным и телесным спокойствием. Куда-либо ехать не хотелось, хотелось остаться и… Дальше додумывать Эм просто не стал — незачем растравливать себе душу ненужными и невыполнимыми желаниями, ему хорошо сейчас и не стоит мыслить о том, когда станет хуже — в этом просто нет смысла.

Из-под прикрытых век Эм внимательно наблюдал за стоящим рядом под этими же струями воды Катце. Тот тоже стоял прикрыв глаза и, видимо, чувствуя аналогичные блонди эмоции, это непонятным образом сближало и что особенно удивительно, больше не вызывало раздражения у Второго Консула.

Рыжие волосы намокли и залезли в глаза, но монгрелу явно было всё равно — он попросту не замечал неудобств. Не особо задумываясь над собственными действиями, Рауль протянул руку и медленно, почти невесомо убрал эти непослушные пряди назад, полностью обнажая лицо, затем осторожно погладил Катце по щеке, спускаясь на шею и, наконец, тихо притянув к себе вплотную, просто приобнял за талию одной рукой.

Это было еще не любовное объятие, но уже и не лёгкие прикосновения — очень приятно, так приятно, что монгрелу вдруг захотелось сказать Раулю: «Я люблю тебя». Усмехнувшись абсурдности собственных мыслей, монгрел просто уткнулся блонди лицом в шею. Едва касаясь губами мокрой кожи, Катце понимал, что так хорошо ему не было никогда в жизни. Хотелось, чтобы остановилось время, не стало всех этих сложностей и еще больше — законов Юпитер.

«А вдруг он любит меня?» — неожиданно осознав, какой опасности подвергает себя Рауль, проводя с ним ночи, Катце вздрогнул.

Почувствовав неожиданную судорогу, Рауль удивлённо посмотрел на мокрую рыжую макушку у себя на плече. Из мышц просто выходил холод или?.. Понимая, что спрашивать лучше не надо, блонди просто успокаивающе погладил монгрела по спине и прижал к себе немного сильнее. «Вот так бы и стоять», — ещё одна неконтролируемая мысль мелькнула в его голове. Под этой тёплой водой, рядом с этим странным существом Раулю действительно было хорошо, так хорошо, как не бывало никогда ранее и вряд ли когда-нибудь будет. Эм едва слышно вздохнул: такие мысли до добра точно не доведут, и чуть отстранил от себя Катце.

— Мне уже пора на работу, а у тебя свои дела, — прозвучало чуть мягче, чем предполагалось.

Блонди вышел из душа сам и помог выйти Катце.

— Донести тебя до кровати? — прозвучало — словно обыкновенный будничный вопрос.

— Нет, — мягко ответил монгрел. — Со мной все в порядке.

Словно в доказательство своих слов, Катце сделал несколько неторопливых шагов по направлению к шкафу и достал с полки пару мягких полотенец, одно из которых отдал Раулю. Монгрелу очень хотелось подойти и поцеловать блонди, хотелось так много сказать, но он не стал делать: ни того, ни другого. — Ах, точно, — будто бы нечаянно вспомнил он, — надо еще восстановить документы… — Катце почти весело усмехнулся, глядя на Рауля с плохо скрываемой нежностью: — Глупо получилось. Больше никогда не полезу в постель с сигаретой в зубах… — захотелось добавить — «а то с твоими неожиданными визитами и квартиру спалить можно», но Рауль, наверное, не оценил бы такого юмора.

Эм мысленно пожал плечами: «Ну как знаешь». Впрочем, монгрелу явно было лучше — по крайней мере, ходить он точно мог. Приняв предложенное полотенце, блонди усмехнулся:

— Тебе явно будет, чем заняться. А с сигаретой в зубах вообще никогда и никуда лазить не надо, — эти слова слетели с губ сами собой, и что было опаснее всего — тон был необычно заботливым. Нахмурившись своим мыслям, Рауль вышел из ванны в спальню и начал одеваться.

На улице начинало светать.

Катце молча, сидел на постели, наблюдая за блонди — почему-то казалось, что выйдя за дверь, Рауль больше не придет. Сильно хотелось курить. После душа Катце немного взбодрился и сонливость спала. Когда Рауль почти оделся, монгрел встал и, подойдя к столу, включил компьютер — нужно было просто чем-то занять себя. Непонятно откуда взявшееся желание удержать Рауля, росло и крепло. Впрочем, этого не следовало делать. Если Юпитер узнает о том, чем они занимаются, Эм отправится на нейрокоррекцию, а монгрела просто убьют. Конечно, Катце будет даже под пытками утверждать, что это только эксперимент, а сам Рауль вряд ли поймет, как много он изменил этой ночью. Даже чересчур много.

Приведя себя в полный порядок, блонди осмотрел спальню на наличие в ней его вещей. «Вроде бы ничего не забыл». Взгляд Рауля наткнулся на монгрела, который неподвижно сидел и смотрел в одну точку — причём точка эта находилась на самом блонди. Эм чуть нахмурился — этот взгляд Катце ему совсем не нравился. Впрочем, дилер быстро переключил своё внимание на компьютер, очевидно, пытаясь как-то отвлечься или скрыть собственные чувства. «И что теперь делать? Просто уйти или?..» Эм внимательно посмотрел на Катце, как будто что-то собираясь сказать, но, так и не решившись, пошёл к выходу из квартиры.

Смотря Раулю в след, Катце почему-то чувствовал себя виноватым. Он не окликнул Рауля — может потому, что наконец-то начал понимать истинное положение вещей. Раньше монгрелу казалось, что если Рауль его полюбит, то все наладится, а сейчас, когда он был практически уверен в этом, все стало намного хуже — сложнее. Катце оказался в тупике, и имя ему было — «безвыходность». Пока монгрел ненавидел Второго Консула у него была масса путей и решений, но вот такое чувство, как любовь завело только в тупик, а Катце очень не хотелось возвращаться назад. Возможно, что для Рауля еще не все потеряно, и есть другие дороги. Юпитер не простит Второму Консулу то, что прощает Первому.

«Прекрасный способ для мести, но… я не хочу губить тебя, Рауль. Уходи. Просто уходи и не говори ничего. Может быть, для тебя еще не поздно все забыть, а я…» Катце запретил себе продолжать.

* * *

Сидя за рулем личного автомобиля Второго Консула экс-фурнитур Ясона время от времени поглядывал в зеркало заднего вида — Рауль сегодня был странно задумчивым. После той ночи в квартире Катце они не виделись неделю, и теперь монгрел не мог не признать очевидной вещи — он соскучился, даже больше, чем это было дозволено. Он столько всего передумал за это время — и плохого, и совсем плохого — но стоило Раулю сесть в машину, как у Катце вылетело из головы все, кроме любви.

Забавно, что Ясон его сегодня сам отправил заменять водителя своему Советнику, мол, тот внезапно заболел, а Раулю срочно ехать. Катце не без основания подозревал, что Первый Консул пол часа тому назад просто занимался сводничеством. Эта мысль веселила, даже не смотря на то, что имея дело с блонди, ни чем нельзя было быть уверенным.

— Куда ехать, Господин Эм? — почти деловым тоном спросил монгрел, отъезжая от парадного входа в Эос.

Рауль понятия не имел, зачем Ясону вдруг срочно понадобились документы о состоянии военно-морской базы Амои. Стояла она тридцать лет без какого-либо контроля и ещё столько же простоит. Но нет, Первый Консул выделил своё время, а заодно и время своего Советника на решения возможных проблем с вооружением. Завтра с утра эти документы уже должны были лежать на столе Минка. Одной Юпитер, видимо, известно почему именно такие сроки, когда можно управиться в два раза быстрее, почему туда едет именно Второй Консул и почему это вдруг его водителя должен заменить Катце. Хотя нельзя было сказать, что у блонди совершенно не было ответов на эти вопросы, но те что были…это нельзя было произносить вслух, да и думать нежелательно. Не мог же Минк за такое короткое время так тронуться умом? Не мог… Хотя…

В машину посему Рауль сел мрачнее тучи. Коротко встретившись взглядом с внимательными глазами монгрела в зеркале заднего вида, он коротко сказал:

— На военно-морскую базу, — и погрузился в состояние явной прострации, глядя в сменяющиеся за окном пейзажи и всё ещё пытаясь как-нибудь иначе объяснить действия Ясона с логической точки зрения.

Катце вел машину по хорошей дороге — быстро и уверено. На протяжении всего пути они с Раулем больше не обмолвились ни словом. Дилер уже был склонен думать, что Рауль все-таки внял голосу разума и успокоился — в конце концов, он получил, что хотел, а обычно люди теряют интерес к тому, что у них уже есть. Сердце Катце полностью принадлежало Второму Консулу и монгрел отчетливо понимал это. Беспокоило одно — держать себя в руках было необходимо, но трудно, а ведь нельзя было позволить себе даже мимолетных взглядов, хотя бы потому, что Катце не знал, как отреагирует Рауль.

«Катце так и не решился ничего сказать…Что ж, его право» За всю поездку они с блонди лишь иногда пересекались взглядами — когда Эм или монгрел не успевали вовремя отвернуться к стеклу, хотя, это уже не имело никакого значения. Рауль почти облегчённо вздохнул, когда они наконец добрались до базы. Дело за малым…

Эм вышел из машины и скрылся в куполообразном сером здании, похожем на черепаху. Да, Юпитер их забери, они были счастливы его лицезреть, и для них огромная честь, что Советник лично посетил их забытый Лямбдой край Амои! Да он очень хотел бы задержаться подольше — на год, хотя нет — лучше на два и подробно тут у них всё осмотреть — но увы, важные дела в Эос не дают исполнить ему мечту жизни и задержаться тут. Наконец выбравшись из здания с пакетом необходимых документов, Рауль с почти бешенными глазами сел в машину. «Идиоты… Ладно, дело сделано, можно и в Эос… Хотя…тут совсем недалеко океан…»

Блонди вздохнул. Соблазн был велик — Эм так давно не видел побережье. Самое интересное, что время до назначенного Ясоном срока было, причём немало. Подумав еще несколько секунд, Рауль решился:

— Сначала на побережье, а потом в Эос, — тихо приказал он, по-прежнему глядя в окно.

Катце кивнул и покорно выполнил приказ. Настроение Советника и происходящее ему не нравились все больше и больше. Было от чего насторожиться и начинать нервничать.

Через двадцать минут Катце остановил машину на диком песчаном пляже. Уже вечерело, и солнце стояло низко над горизонтом, отражаясь в лиловых волнах рыжими бликами. Монгрел тоже давно не был здесь, хотя раньше по долгу службы и приходилось.

Монгрел заглушил мотор и выжидательно посмотрел в зеркало заднего вида.

«Что с ним? Он сам не свой», — с грустью подумал дилер. Ему хотелось сделать что-нибудь — что угодно, лишь бы Раулю стало лучше. Хотелось сказать: «Если это из-за меня, то не стоит… я не сделаю тебе больно, и все будет так, как ты сам пожелаешь».

Только подъезжая к побережью Рауль почувствовал как что-то тяжелое отпускает его — уходит, оставляя после себя почти облегченное сознание… Вот именно, что «почти».

Океан не изменился. Глупо, наверное, было бы полагать обратное, но Эм уже забыл какой он. Нет, визуально, безусловно, помнил. Но вот эти краски, переливы, полутона — их невозможно запомнить приехав лишь раз, нужно какое-то время провести рядом с водой, чтобы хотя бы отдалённо запечатлеть её в памяти.

Едва слышно вздохнув, Рауль взглянул в зеркало заднего вида, встретившись взглядом со смотревшим в него же Катце.

— Я немного прогуляюсь, можешь последовать моему примеру, а можешь оставаться здесь. Выбор оставляю на твоё усмотрение.

Хлопнув дверью, Рауль медленно пошёл вдоль кромки воды.

Катце недолго думал над ответом и почти сразу же последовал вслед за Советником. Дилер шел немного позади, не нарушая личного пространства блонди.

— Красивое место, — только для того, чтобы начать разговор заметил монгрел. — Пожалуй, я буду благодарен вам, за эту возможность побыть здесь. Выбраться из Кереса практически не выпадает случая.

Катце чувствовал себя скверно после того, что случилось. Он понимал, что они с Раулем не просто переспали. Монгрел чувствовал, что Второго Консула что-то гложет — тревога. Их поцелуи и прикосновения в последний раз были другими — они несли чувства. Рауль слишком далеко зашел и подавшись эмоциям совершил серьезную ошибку — Катце понимал это и жалел лишь об одном, что невольно стал причиной этой ошибки. Если Юпитер и терпела иногда некоторые оплошности элиты, то явно — не такие. Одна ночь — намек на любовь… Этого больше не должно повториться.

Блонди никак не отреагировал на слова Катце, хотя возможно, что погружённый в собственные мысли, он просто их не расслышал. Снова видеть этого монгрела было как-то неприятно — он словно всем своим видом напоминал Эму о случившемся. Зачем Эм тогда приехал в квартиру Катце? Что он там делал? Становиться жертвой своего эксперимента блонди не хотел — слишком велика опасность огласки. Советник не собирался жертвовать своим положением и именем ради какой-то интрижки с бывшим фурнитуром — это было бы уже слишком. «Сначала Первый Консул, затем Второй… Федералы умерли бы от восторга! — хмуро усмехнулся он. — Такой компромат на Юпитер!»

Рауль, не оборачиваясь, шёл по песку, не обращая на идущего следом монгрела никакого внимания. «И почему он вдруг пошёл за мной? Места что ли другого тут нет?»

Катце больше не стал ничего говорить — Рауль явно был не в духе. «Может не поздно еще вернуться в машину?» — подумалось монгрелу, но он отмел эту мысль. В конце концов дилер был единственной охраной Второго Консула в радиусе двух лиг и бросать его не имел права. Монгрел просто шел следом и смотрел себе под ноги — рыжий песок разбивался о дорогие туфли, оставляя на коричневой коже пыль.

«Я знал, что буду жалеть об этом. Знал, что Рауль просто притворялся. Знал, что добившись, чего хотел, он снова станет тем же невозмутимым Блонди». Дилер вздохнул, достал из кармана пачку сигарет и молча закурил. «Но, черт побери, мне же нравилось отдаваться ему!»

Эм намеревался прогуляться один, но Катце упорно шёл позади, не отходя от него ни на шаг, но и слава Юпитер, не приближаясь ближе. «Он меня опекает или следит за мной?»

В свежий аромат воды и ветра стало вплетаться что-то лишнее, городское — Рауль поморщился. Блонди потянул носом воздух. «Так и есть. Похоже, он опять курит…»

Советник довольно резко повернулся лицом к монгрелу и презрительно осмотрел его с головы до ног, рассчитывая, что причина его недовольства будет понятно без слов.

Катце так поддался задумчивости, что очухался лишь тогда, когда буквально наткнулся на Второго Консула — он едва не наступил Раулю на ногу. Лицо блонди было рассерженным, и Катце невольно попятился, на всякий случай, вытащив сигарету изо рта. Он уже дважды пожалел, что вышел из машины.

— Прошу прощения, — нелепо извинился рыжий, стараясь смотреть куда угодно, только не в глаза Рауля. — Я… не ожидал, что вы так резко… остановитесь.

Монгрел практически налетел на него, едва не коснувшись горящей сигаретой сьюта блонди. Представлять себя горящим Раулю не очень хотелось, но он был вынужден сделать это. Проигнорировав жалкие извинения Катце, он снова поморщился:

— Это вас ни в коей мере не оправдывает. Будьте так любезны, — усмешка, далёкая от почтительной, скривила его губы, — затушите свою отраву или тогда хотя бы не ходите со мной след в след, поскольку я курить не желаю.

Рауль смерил дилера испытующим холодным взглядом, направленным если не в сердце Катце, то в разум точно. «Он растерялся? Как мило».

Монгрел сжал зубы от досады. «Ведет себя, будто ничего не было. И почему я не могу так же просто взять и все забыть? Я всю неделю думал о нем…Идиот! Идиот! Какой идиот!»

Катце бросил сигарету на песок. В глазах монгрела читалось недоумение. Не то, чтобы он был сильно удивлен поведением Рауля. Нет. Просто шок сам собой охватил его, и стало непонятно, как можно жить с такой невозмутимостью на лице, особенно после того, что между ними произошло.

Удовлетворившись действиями Катце и не желая заглядывать в его чувства и эмоции, блонди продолжил свой путь по песку. Присутствие за спиной рыжеволосого человека стало раздражать сильнее — как будто каждый звук, произвольно или непроизвольно издаваемый монгрелом, бил блонди прямо в виски, вызывая зачатки головной боли. «Что ему от меня нужно? Неужели было так сложно остаться в машине?»

— Вы решили повсюду сопровождать меня? — прохладно, не соизволив даже обернуться, спросил Эм. — Если вам нужна компания, я — не вариант, — усмешка, — помните об этом.

Катце следовал следом, хотя теперь очень внимательно смотрел под ноги и расстояние между собой и Раулем несколько увеличил. Слова блонди злили его — Эм в своей обычной манере издевался — искусно, извращенно. Брал бы тело, так нет — ему душу выверни на изнанку, задницу подставляй по доброй воле, а потом еще и молчи, пока господин Второй Консул вытирает о тебя ноги, удовлетворяя свое желание выместить злость — между прочим за свои поступки — от каких-то немыслимых недомолвок.

Катце невольно вспомнил, как Рауль обнял его тогда — в душе, как прижал к себе, как был с ним ласковым и осторожным, боясь причинить как физическую, так и душевную боль. Сейчас было невыносимое чувство — будто им поиграли. Вполне в духе Блонди. Именно то, чего и следовало ожидать. «Значит я прав, Рауль — получил, что хотел и потерял интерес».

— Да я уж помню. Даже если бы захотел не смог бы забыть, — с упреком усмехнулся монгрел. «Уж ты-то, Рауль, умеешь напомнить, нечего не скажешь!» — Мое дело следовать за вами и по мере моих скромных сил оберегать от различных опасностей. Это моя прямая обязанность до возвращения в Эос.

«Мне показалось или он вздумал ехидничать?» Рауль подавил желание обернуться и в своей обычной манере смерить монгрела ледяным взглядом. «Нотки раздражения? Неужели? Второй Консул разозлил монгрела. Какая трагедия!»

— Тебе? Оберегать меня? — казалось, блонди не скрывал истинного удивления. — Ты снова забываешься…

Эм, наконец, соизволил остановиться и, полуобернувшись, посмотреть на монгрела.

Было пасмурно, дул прохладный ветер, но на самом горизонте небо было чисто от туч, и солнце, горевшее на самом краю между небом и океаном, казалось, освещало Катце изнутри, делая похожим на какое-то древнее изваяние, застывшее по воле руки мастера. «А он красивый», — не смотря на раздражение, пронеслось в голове у блонди. Вдруг ему вспомнился совсем другой Катце — не светящееся изваяние, а раскрасневшееся лицо с зажмуренными глазами и приоткрытыми в истоме губами, с которых срываются одни из самых приятных теперь звуков для блонди — стоны и вздохи наслаждения. Не от препаратов, не насильно.

«Юпитер их забери!» — Рауль поморщился, отгоняя непрошенные картины той ночи. Да, ему, возможно, никогда не было так хорошо, как тогда, но… попадать от этого в зависимость Эм не собирался — слишком многое было поставлено на карту. «Я должен от него избавиться, — вдруг чётко понял он, — он единственный свидетель моей слабости».

— Иди в машину, Катце.

«Меня гонят?» — эта мысль почти рассмешила, но почему-то в следующее мгновение стало больно.

Катце закусил губу, опустил голову и, усмехнувшись, сунул руки в карманы — поза человека, которому немного холодно и ужасно грустно, а еще — обидно.

— Иди в машину, Катце, — тихо повторил он — словно какую-то насмешку над собой.

Вскользь посмотрев на море, монгрел проглотил ком, вставший в горле. Хотелось просто развернуться и уйти, только вот ноги словно вросли намертво в песок. Помолчав с минуту, дилер снова взглянул на человека, которого — как оказалось — он любит даже сейчас. Боль во взгляде скрывать удавалось плохо.

— Вы правы, господин Эм. Мне лучше вернуться… — «В ненависть, в боль, в кошмары Раная-Уго, в бордель Минос, а еще лучше — на помост для петов в комнате приват показа! Куда угодно, лишь бы подальше отсюда! Подальше от тебя!» И нет смысла выказывать своих чувств, говорить какие-то ненужные слова, просить не поступать так жестоко и не мучить его. Все просто и логично. Катце знал, что так будет.

Лицо монгрела вдруг изменилось, он вытянул руки по швам, поклонился на манер фурнитура.

— Прошу вас, не задерживайтесь, — тон холоден и официален, только голос дрожит. Катце в последний раз посмотрел на Рауля и, развернувшись, пошел прочь.

Блонди поджав губы, наблюдал за как будто враз потерявшим себя монгрелом — словно у того обрезали все нити, поддерживающие его в вертикальном положении. Марионетка, теряющая своего хозяина, как правило, долго не живёт — если только не найдёт себе нового или не научится жить самостоятельно. «Похоже, я действительно стал кукловодом, — внутренняя усмешка была горькой, — причём уже очень давно… Что ж, Катце, учись жить без нитей или… или умри, мне нет до этого дела».

Поклонившись, монгрел словно растаял в дрожащем воздухе заката.

«Ему и правда плохо». Блонди продолжил свою прогулку, медленно идя вдоль берега и, не отрываясь, смотря на закат. «Впрочем, это не моё дело — со своими чувствами он разберётся сам, а мне нужно подумать о своих». Эм остановился, повернувшись к океану лицом и наслаждаясь сильным холодным ветром и заставляющим плотнее застегнуть сьют. Собственные чувства вызывали опасение, хотя бы уже тем моментом, что вообще присутствовали. Нужно было от них избавляться… Но как? Может просто взять их под контроль? Блонди неожиданно улыбнулся сам себе: «Избавиться от монгрела и найти того, кто не будет вызывать никаких эмоций, и при этом молчать… Идеально».

Стоя на берегу океана и смотря на погружающееся в воду солнце. Блонди не чувствовал холода, который медленно, но верно, пробирался под одежду и доставлял телу неудобства. Когда солнечный диск полностью скрылся за линией горизонта, Рауль словно очнулся ото сна и мутным взглядом оглядел пустынный берег. Темнело. Пора было возвращаться в Эос. Пока Эм шёл к машине и, как следствие — к Катце, Эм уже почти всё решил: он находит себе человека — конечно из элиты — того, кто не будет вызывать лишних эмоций и сможет удовлетворить его тело. Всё. Задача определена.

* * *

Катце стоял у машины, опершись о капот бедрами, и курил. Когда вернулся Рауль, у ног монгрела лежало пять сигарет, шестая медленно тлела в пальцах. Таким образом, Катце пытался снять стресс. Не помогло, а вот накуриться до легкой тошноты очень даже удалось.

«Мне все равно, — убеждал он себя, глядя на почти закатившееся солнце. — Мне плевать. Просто надо забыть и все… Все ведь кончилось. Все. Эксперимент окончен успешно, подопытный жив, гордитесь собой, господин Второй Консул».

Заметив подходящего к машине Рауля, Катце в последний раз затянулся и выбросил сигарету.

«Опять курит». Не говоря ни слова, Рауль сел в машину, закрыв за собой дверь. «Всё-таки я замёрз».

Катце сел за руль и ни словом, ни взглядом не обменявшись с Раулем, завел мотор. Монгрел был мрачнее тучи, машину вел уверено, но нервно и не слишком быстро. Заглядывать в зеркало заднего вида не хотелось — он не желал видеть этой ледяной жестокости в зеленых спокойных глазах, и злой ухмылки видеть не хотел — это было бы уже выше его сил. Хотелось поскорее приехать домой и сесть за работу, чтобы хоть как-то отвлечься от той противной тоски, что в конец извела его. Катце понимал, что Рауль с сути прав: рисковать жизнью ради «какого-то» монгрела — пусть даже красивого и умного — не стоило. Да и сам Катце не хотел этого. Он всего лишь немного позволил себе помечтать о том, что невозможно.

Они доехали до Эос, и Рауль вышел из машины… Советник так и не обернулся.

* * *

Юный Эльвио Стоун опять пришёл к нему.

«Нда, видимо я у большинства здесь вызываю определённые желания», — не мог не усмехнуться блонди самодовольно.

Молодой рубин, совсем недавно попавший в Эос и занимавший отнюдь не самое высокое положение. Впрочем, Раулю в этом случае на положение было наплевать — элита — уже хорошо. Главное, мальчик был что надо — не задавал лишних вопросов, был внимателен, учтив, вежлив, никогда и слова себе не позволял сказать без дозволения на то Советника. Но, увы, у всех бывают недостатки — мальчик оказался привязчивым. Даже чересчур. Вот и сейчас — пока был перерыв, и многие отсутствовали на своих местах — Эльвио пришёл к нему. Понятно: зачем. Когда блонди сделал с ним это в первый раз, мальчик только беззвучно рыдал и даже не пытался как-то воспротивиться действиям Консула, но небольшая ласка и внимание сделали своё дело — через месяц он уже сам, добровольно отдавал себя в руки блонди, не заботясь ни о последствиях, ни о чём-либо другом. Казалось, что Стоун упивался властью Эма над собой — никогда и ни в чём ему не противореча, рубин всегда выполнял его желания. Советник Минка ещё раз убедился, что идея с любовником была неплоха.

Дилер не разговаривал с Раулем около трех месяцев — они лишь пару раз пересекались то там, то тут совершено случайно. Катце скучал. Злость и обида, владевшие им поначалу со временем улеглись, а ночи были так же пусты и холодны. Катце даже завести любовника не смел. Впрочем, он просто не хотел. Чтобы он не делал, все равно перед глазами незримо являлся Рауль — искать утешения на стороне больше не тянуло. Несколько раз монгрел пробовал в одиночку решать свои проблемы, даже прикупил для этих целей пару игрушек, но это было не то, и со временем все эти приобретения начинали пылиться в шкафу.

Сейчас Катце шел по коридору и откровенно нервничал — ему предстояла встреча с Раулем. Час назад Ясон попросил его отнести пару подпольных документов на подпись — в них Раная-Уго делала крупный заказ генлаборатории Рауля Эма. Посыльные не могли заниматься этим, и подобные дела были исключительной прерогативой дилера.

Монгрел остановился у двери в кабинет. К этому моменту он так издергался, что совершено забыл постучать. Катце собрался духом и вошел внутрь, ожидая увидеть Рауля за рабочим столом, но к тому зрелищу, которое предстало его взору, монгрел оказался не готов — две мужские фигуры, стоявшие возле стола блонди. Одним из них был сам Рауль, спиной к Катце стоял неизвестный ему молодой человек, по цвету волос, явно принадлежащий к рубинам, совершенно не замечавший вошедшего. Для середины рабочего дня он был непривычно растрепан, форменный костюм — расстегнут, и сполз с одной стороны до локтя вместе с нижней рубахой, обнажая белое плечо, которое целовал Советник.

Внезапно Эм открыл глаза и встретился взглядом с монгрелом. Он нисколько не был удивлен, словно с самого начала знал о присутствии дилера. Взгляд его — какой-то злой, магнетический — жёг — словно раскалённое солнце. Губы Рауля добрались до шеи рубина и впились в нее вместе с острыми белыми зубами с такой силой, словно желали прокусить до крови.

Мальчик, откинув голову, судорожно хватал ртом воздух и издавал приглушенные стоны, как будто боясь в полной мере обнаружить силу своего возбуждения. Стремительным жестом белая кисть властно обхватила затылок, притягивая запрокинутую голову рубина, и Рауль накрыл приоткрытый рот поцелуем, сминая податливую преграду губ, проникая языком глубже. Другая рука собственнически обхватила талию мальчика, решительно притягивая ближе к себе. При этом от взгляда монгрела не ускользнуло, с какой готовностью молоденький рубин подался бедрами вперед, прижимаясь к Советнику. А тот упивался его губами, не прерывая зрительного контакта с окаменевшим Катце — в лёгком прищуре зеленых глаз читалась ехидная усмешка.

Эм присел на край стола, просунув колено между ног мальчика, оторвал губы от его губ и начал легко, дразня, касаться его рта, а затем — мгновенно отстраняясь. Молодой человек каждый раз пытался поймать ускользавшие губы, но рука на его затылке, прихватив за волосы, удерживала движения головы. Блонди оторвался от губ рубина, удерживая его от новых попыток сближения. С лёгкой, почти нежной, улыбкой он заглядывал в затуманенные страстью карие глаза, слушая недовольные стоны.

— Мы не одни, — тихим, вкрадчивым голосом проговорил Эм. — Имейте уважение к господину Катце — ведите себя прилично. А то он уже минут пять стоит здесь, возмущенный вашим бесстыдством.

Лишь несколько мгновений потребовалось мальчику, чтобы осознать ситуацию. Потом он отпрянул от Рауля, отскочив на почтительное расстояние, быстрым движением накинул на плечо сползший костюм и вытянулся по струнке. Обычно благородно бледные щеки рубина теперь пылали не то от не отступившего возбуждения, не то от нахлынувшего смущения перед свидетелем проявленных им чувств. Он невидящим взглядом смотрел прямо перед собой, замерев, словно статуя, лишь распухшие до бесформенности, блестящие — будто в масле, приоткрытые губы, подрагивали от вырывавшегося из них сбивчивого дыхания, а грудь часто вздымалась вопреки явным попыткам удержать её.

Глаза Катце расширились от удивления, грудь горела, голова была как в тумане. Он не верил! Рауль завел любовника?! Из элиты?! Рауль, который целовал его и страстно и нежно! Рауль, который соблазнил его и заставил себя безнадежно полюбить! Рауль, который сломал ему жизнь, сломал его, сломал все принципы и изничтожил последние остатки стыда! Да, тот самый Рауль…

Катце почувствовал, как защипало глаза — дурацкие слезы! — они напрашивались сами собой.

— Я… — монгрел попытался хотя бы дойти до середины кабинета, не выказав своих истинных эмоций — пола под ногами он не чувствовал. — Простите, если помешал… это важные документы. Их на подпись прислал господин Минк, — дрожащими руками Катце быстро положил бумаги на край стола. Он невольно бросил робкий оценивающий взгляд на Руби, потом — горький — на Рауля.

«Значит все дело не в Юпитер… Не в запретах и законах… Все дело во мне. Во мне…» Дальше мысли становились бессвязными, в ушах стоял звон, кабинет перед глазами поплыл. Монгрел уцепился рукой за край столешницы, чтобы устоять на ногах.

Блонди с непонятной улыбкой наблюдал за душевными терзаниями монгрела. «Вовремя, да уж…» Рауль не мог описать словами свои чувства, возникшие, когда дверь его кабинета распахнулась, и то, что на её пороге стоял именно Катце, а не кто либо ещё, было почти бальзамом на мгновенно сжавшееся сердце. Естественно, что блонди не отказал себе в удовольствии поиграть. Это было более чем волнующе! Смотреть в глаза монгрелу, лаская в этот момент другого. Эму понравилось. Очень. Только вот Катце — нет. Ему было больно, намного сильнее, чем в самый первый день эксперимента, сильнее, чем когда Эм отправил его в бордель.

— Хорошо, — кивнул Рауль, глядя на документы, — я ими займусь.

Советник медленно поднялся со стола, на котором сидел и прошёл к столику с вином.

— Эльвио Стоун, что за вид? — холодно произнёс он. — Что с вашей формой?

— Виноват, господин Эм, — пробормотал рубин, побледнев.

— Немедленно извольте привести себя в порядок! И если можно, не здесь, — блонди почти презрительно посмотрел на несчастного мальчика.

— Разрешите идти, Советник? — не смотря на слова блонди, он достойно держался.

— Разрешаю… Идите…

Проследив взглядом практически вылетевшего за дверь рубина, Рауль вернулся к столу и стал медленно перебирать принесённые монгрелом бумаги.

— Ты хочешь этого мальчика, Катце? — даже не смотря в его сторону.

Катце смотрел на Рауля так, будто видел его впервые — в некотором роде так оно и было. От этого зрелища дилера почти тошнило.

— Хотеть всех и каждого — это ваша привилегия, — поморщился Катце, ощущая почти неукротимую злобу, которая вытесняла из его души шок. Монгрел старался держаться холодно, но тихий голос совершенно не вязался с его деловым тоном: — Подписывайте бумаги, я не задержусь здесь дольше положенного на это времени.

На самом деле, Катце сейчас просто захотелось очень сильно ударить Рауля — открытой ладонью по лицу — словно провинившегося любовника. «Все дело не в Юпитер… Все дело не в Юпитер…» — в голове словно звучало настойчивое тиканье — оно медленно и верно доводило монгрела до грани, за которой начинался беспредел, за которой Катце был равен с Раулем в праве на гнев.

— Неужели? — пугающий злой взгляд обратился на дилера. — Значит это в моей привилегии. Как мило с вашей стороны напомнить Мне О Моих Правах.

Блонди, отодвинув бумаги, тягуче-медленным движением поднялся из кресла и неспешно обошёл стол, будто давая монгрелу возможность убежать и спастись от неминуемого гнева Советника. Остановившись прямо напротив Катце, он пристально посмотрел ему в глаза.

— Ревнуешь? — вдруг презрительно усмехнулся он. — Это не самое лучшее чувство по отношению ко мне, помни об этом… Но, теперь ты хотя бы знаешь что это такое, что тоже неплохо… — возможно это был намёк на прошлую интрижку дилера, а может простая констатация факта.

— Ревную? Я? — Катце смерил Рауля брезгливым взглядом. Он так хотел разозлить блонди, что на все остальное ему стало наплевать. Где-то в глубине сознания зародилось странное и незнакомое ощущение — полной потери контроля. Остановиться уже было практически невозможно. — Не обольщайся, Рауль. Я стонал под тобой только потому, что ты этого очень хотел. Еще неизвестно, кто с кем играл. — Усмешка слишком зла, чтобы не раздражать: — Да мне плевать по большому счету, с кем ты спишь, только обидно, что ты не способен вызывать к себе ничего, кроме страха и жалости. Этот твой Стоун искренен с тобой? — Монгрел выплюнул этот вопрос так, словно залепил блонди пощечину. — Или он тоже позволяет трахать себя только потому, что ты выше его по положению?

«Катце, Катце…столько времени провести рядом с элитой и так и не научиться владеть собственными чувствами и эмоциями…даже внешне», — блонди усмехнулся, глядя на взбешённого — иначе никак нельзя было сказать — монгрела. «Хотя лжёт уже сносно, — вынужденное признание, — я почти поверил…»

— Плевать по большему счёту… — нарочито задумчиво повторил Рауль. — Так значит всё-таки не совсем всё равно, — возвращенная презрительная усмешка. — Глупо, Катце. Неужели ничего? — притворно интересуясь, спросил Эм. — У тебя, если мне не изменяет память, я вызывал немного другие чувства.

Эм придвинулся ближе, почти вплотную прижав монгрела к своему столу за его спиной, не давая возможности сбежать. Рука блонди почти нежно легла на талию дилера.

— Искренен ли Стоун? Интересный вопрос… Полагаю, что одна часть его тела, — рука с талии недвусмысленно переместилась между ног монгрела, — не может лгать. Хотя, тебя это, конечно, не касается, — вежливая улыбка, — ты при всём желании не можешь дать мне того, что есть у него…

Катце побледнел. Слушая слова Рауля, он ощущал, что медленно сходит с ума. Да, блонди был прав — во всем прав: и в том, что ему не плевать, и в том, что чувства к этому холодному и ледяному созданию у него — Катце были, и даже в том, что он действительно не сможет превзойти Стоуна ни в чем. Осознание собственной ничтожности резануло по сердцу такой яростью, что монгрел и сам не понял, в какой момент разозлился настолько, что замахнулся, в попытке ударить Рауля по лицу.

Этого блонди не ожидал — того, что Катце может поднять на него руку, что вообще способен на такой жест. Просто монгрел в очередной раз не сдержал свои чувства в оболочке сознания, позволив им вырваться наружу вот в такой, опасной для его жизни, форме. Только осознание этого и позволило блонди не убить монгрела тут же.

Советник перехватил запястье дилера в считанных сантиметрах от своей щеки. Пожалуй, выражение лица Рауля в тот момент на самом деле показывало внешнюю ярость, ту, на которую только способны дети Юпитер — губы были сжаты в тонкую линию, тонкие брови сошлись на переносице, взглядом, пожалуй, можно было и убить. Пальцы Эма сжались — послышался хруст костей — монгрелу крупно повезёт, если он вообще останется с рукой.

— И что это было, позвольте поинтересоваться? — безупречно спокойный голос Эма казался чем-то нереальным.

— Аа-а!

Катце инстинктивно схватился свободной рукой за запястье, пытаясь разжать пальцы Рауля, но это было все равно, что сдвинуть с места груз весом в несколько тонн. Боль — она затопила все, даже чувства, даже мысли, она отрезвила слишком резко, для того, чтобы всерьез испугаться. Сквозь шум в ушах Катце расслышал вопрос Рауля.

— Пусти… Хватит, — тяжело дыша сквозь зубы, Катце едва не терял сознание от боли. Он вдруг отчетливо понял, что рука сломана. На висках выступил холодный пот, тело охватил озноб, лицо стало бледное, как лист бумаги. Зажмурившись, монгрел даже не ощущал, как по щекам скользят слезы.

Рауль другого и не ожидал, так же, как и ответа на свой вопрос.

— Мальчишка, — презрительно проговорил он. — Следи за собой, — тихо, через существенную паузу. — В следующий раз последствия будут серьёзнее, — уже почти сожалея.

Как-то странно посмотрев на Катце, блонди выпустил его руку, дав возможность немедленно прижать к себе пострадавшую конечность, и тут же связался через компьютер с медицинским блоком:

— Зайдите ко мне.

Вернувшись за рабочий стол, и не смотря на монгрела, он быстро разобрал и подписал документы Ясона.

— Я так уж и быть, отнесу их Ясону, ну а за вами сейчас придут.

Словно в подтверждение слов, в дверь постучали. Вошедший человек был похож на фурнитура, но только в белом костюме. Поприветствовав Эма, он почтительно замер в ожидании указаний.

Казалось, нахождение в кабинете Советника монгрела, а так же его состояние, медицинского работника нисколько не удивило.

— Позаботьтесь о нём, — Рауль, захватив документы, вышел в открытую дверь, так и не взглянув на Катце.

* * *

Белое матовое здание недалеко от центра Танагуры принадлежало самой лучшей больнице на планете, здесь могла находиться лишь правящая Элита, да те, за кого замолвили словечко свыше.

Рауль Эм вышел из машины и направился прямо к заведующему отделением с тяжкими телесными повреждениями. Катце сюда поместил не он — Ясон распорядился о своём помощнике, едва ему стало известно о случившемся. Что удивительно, Первый Консул своему заместителю ничего не сказал, и даже не спросил ни о чём, будто бы то, что его дилеру ломает руку Второй Консул в абсолютном порядке вещей и никакому излишнему вниманию не подлежит. Эм был ему за это благодарен, но нужно было прояснить несколько вопросов и чем скорее это случится, тем лучше и безопаснее как для него, так и для… определённых людей от него зависящих.

Встретившись с врачом и коротко обсудив состояние монгрела, Консул направился в медицинский корпус и без труда найдя нужную палату, без стука или какого-либо предупреждения вошёл внутрь.

Катце стоял у окна — он курил. Задумчивый взгляд из-под хмурых бровей был устремлен на пейзаж за окном — темнело, на лиловом небе сияли две луны, над кронами парковых деревьев — на горизонте, зажигались ночные огни Мидаса. Опершись плечом здоровой руки о стену, монгрел со странным чувством горечи вспоминал о том, что произошло в кабинете Рауля. Прошло уже четыре часа с тех пор, как его госпитализировали, наложили гипс и напичкали обезболивающими, но в груди все равно что-то противно свербело.

Эта картина — Рауль и молодой Стоун в его объятиях — она, как проклятие незримо стояла перед глазами Катце — приходило ужасное чувство — будто пристальный насмешливый взгляд зеленых глаз Второго Консула пронзил насквозь сердце. Сейчас Катце вдруг отчетливо понял, что эта рана станет смертельной для него… На вылет.

Дилер услышал тихий щелчок дверной ручки и обернулся — он не выдержал взгляда Рауля и опустил глаза.

Почему-то Эм даже не сомневался на счёт того, где именно в палате он найдёт Катце — даже не из-за его вредной привычки, а просто почему-то чувствовал, что монгрел стоит около окна и смотрит куда-то вдаль. Что ж, реакция, вполне ожидаемая. Хорошо хоть не вздрогнул при его появлении. Не сказать, что Эм как-то осуждал свои крайние меры относительно обнаглевшего в конец монгрела, ему было просто не совсем всё равно от сложившейся ситуации, а пускать всё на самотёк не хотелось, да и это было бы крайне неразумным решением.

Рауль остановился в дверях и некоторое время, просто не мигая, смотрел на Катце. «Он что, решил, что я пришёл его добить?» — вдруг промелькнула странная мысль.

— Здесь запрещено курить, — произнёс Советник Минка не громко, но властно, наверное, только для того, чтобы не затягивать тишину.

Не издав более ни звука, он, заперев за собой дверь, прошёл в палату и опустился в кресло около кровати, пристально глядя на застывшего около окна дилера.

Катце пожал плечами — как-то безразлично — и затушил сигарету. Он не ожидал, что Рауль придет — скорее пришлет за ним кого-нибудь, а там… Какая разница, что с тобой сделают? Катце понимал, что натворил и сейчас ждал положенной кары. Ему вдруг показалось, что Рауль просто решил собственноручно покончить с ним — эта мысль даже не вызвала обычного безотчетного страха или дрожи, как было раньше.

Эм запер дверь и монгрел еще больше утвердился в собственных домыслах. «Ну, вот и все», — подумал он, но словно чужой голос послышался со стороны.

Катце не поднял глаз, как и прежде глядя в пол. Приготовившись к худшему, он испытывал благодарность к Раулю — за пару последних часов он понял все то, что тщетно пытался понять с того момента, когда Второй Консул впервые поцеловал его. Дилер вдруг совершенно отчетливо увидел грань, разделяющую их по положению, и добровольно сделал шаг назад. Катце не понимал лишь двух вещей: как с ним вообще могло такое случиться, и с чего это вдруг в ту ночь, когда Рауль пришел к нему, монгрелу показалось, что блонди любит его.

Эм ещё некоторое время провёл молча, внимательно вглядываясь в такие, как оказалось, знакомые черты Катце, а потом тихо спросил:

— Ничего не хочешь мне объяснить? — Консул сделал приглашающий жест занять место напротив него, на кровати, но это означало, что нужно будет: во-первых, добровольно приблизиться на достаточно короткое расстояние не к самому приятному сейчас существу, а во-вторых, провести в этом — будем уж смотреть правде в глаза — шатком положении неизвестно какое долгое время. Решится ли Катце на подобное?

Поза Рауля была спокойной, даже расслабленной, опасности, насколько он мог себя анализировать, он не представлял, пока… Особых причин для боязни у монгрела нет, если, конечно, не принимать во внимание, произошедшее несколько часов назад.

Катце медленно поднял глаза и пристально посмотрел на Рауля. Он невольно сглотнул, заметив, что его собственное дыхание сбилось. Монгрелу нужно было время, чтобы решиться на первый шаг — это оказалось невероятно трудно, но возможно Катце уже было — все равно, может он и правда больше не боялся смерти, а может — хотел ее. Так или иначе, он подчинился приказу и сел на постель, по-прежнему пряча взгляд. Смотреть на Рауля было все равно, что пялиться на солнце не имея возможности отвернуться — больно.

— Нет, — казалось, что язык онемел и плохо слушается. Голос дрогнул: — Все более чем ясно.

Ответ монгрела, конечно, можно было бы предугадать, но всё же блонди в тайне надеялся на «сотрудничество», а не на «продолжение холодной войны».

— Да? — невозмутимо спросил он. — И что же конкретно — тебе ясно? Потрудись объясниться… — ни голос, ни выражение лица не изменились, но вот все терпение Эма быстро куда-то улетучилось. «Что ж, уроков жизни он явно не понимает… Это уже даже не интересно, это раздражает».

Рауль расслабленно сидел в кресле, не меняя позы, кончиками пальцев едва слышно постукивая по ручке и искоса следя за монгрелом. «Я хочу знать его мысли — вдруг понял он отчётливо, — мне это необходимо».

— Чего ты от меня хочешь? — Катце странно усмехнулся и, собравшись духом, поднял голову. Минуту назад дилер был уверен, что его воли хватит хотя бы на первые десять минут разговора, но его уже начинало внутренне трясти. — Да, я сделал глупость, — прошептал он. — Я был не прав. Твоя личная жизнь, не мое дело и меня не касается. Ты должно быть счастлив со Стоуном… Что ж, я рад за тебя. Правда. Кто-то ведь из нас двоих должен быть счастлив, правильно? В конце концов, мы оба свободны в выборе партнеров, просто я не сразу понял свою удачу. Мне ведь больше не надо дергаться от каждых случайных шагов в коридоре, Рауль, и с надеждой ждать, что в двери войдешь ты. Мне не надо часами пялится в монитор, где выведенная на рабочий стол панель N2 с надписью Второй Консул Амои хронически помечена серым. Мне не надо принимать душ два раза в день, думая, а вдруг ты придешь, и меньше курить, и стоять в лифте Эоса выбирая между девяносто девятым этажом и нужным для дела. Мне давно следовало понять, что для тебя Катце нет, и никогда не было. Есть «бывший фурнитур Ясона Минка», или «тот монгрел — какой-то дилер Черного рынка». Стоун действительно лучше меня и незачем отрицать очевидное: он красив, полноценен, элита, он наверняка понимает тебя. В отличие от него я не способен на это. Я не понимаю даже смысла слов, а причины твоих поступков для меня безнадежно темны. Со Стоуном должно быть все иначе — вы равны и думаю: тебе никогда не придется ему ломать руки, ссылать, или ставить на место. С ним ты нашел то, что искал. Я же не достоин такого совершенства, как ты, Рауль, и это не ирония. Я, правда, так считаю, — Катце не знал, зачем он говорит все это — просто все его тайные мысли вдруг сами вырвались наружу, словно задержись они на секунду и монгрел бы просто умер. — Дилер выдавил из себя спокойную улыбку — только получилось слишком горько — чересчур: — Ты это хотел услышать? Доволен?

Катце не смог сказать, что все его поступки объясняются одним единственным словом — «любовь». Слышать насмешки Рауля не хотелось, монгрел и без того сказал лишнего.

Блонди удивить нелегко — практически невозможно, если уж быть до конца откровенным — но этому монгрелу удалось. Но не тем, что Катце признался в своих чувствах, хотя о ревности и так всё было понятно, Раулю просто было дико осознавать то, что этот эксперимент до сих пор действовал, приносил плоды. Эм с недавнего времени не стремился больше изучать мышление монгрелов-кастратов, но, видимо, интерес к ним, а точнее к Катце уже въелся в кору головного мозга и блонди продолжал эксперимент подсознательно, манипулируя чувствами и эмоциями для более близкой привязанности. Всё. Ближе некуда.

Рауль медленно нажал двумя пальцами на переносицу, пытаясь спокойно посмотреть на ситуацию, ничего при этом не упустив. Катце говорил много — не всё по делу, конечно — но возможно это один из способов выражения чувств. Кто знает? Признание одновременно доставляло раздражение и странное чувство самодовольства, к которому примешивалось ещё более странное чувство, название которого пока оставалось загадкой.

Эм вряд ли мог сказать, сколько времени прошло с тех пор, когда умолк монгрел — мысли были важнее. Нужна ли ему эта…любовь? Зачем она ему? Что это даст? На эти вопросы ответов не было, результат он получил, а вот что с ним делать не решил — высшая степень непредусмотрительности! И как это могло случиться с ним — Вторым Консулом Амои?!

Рауль нахмурился. «Так нельзя, пока это всё не зашло слишком далеко, хотя уже и так — слишком далеко».

— Ты придаёшь чувствам слишком большое значение, — произнёс он холодно, — это верный путь к гибели.

— Да? — вырвалось у монгрела само собой — насмешливо и отчаянно, и все равно голос сел и стал тихим: — Но, ты же ЭТОГО хотел. Не так ли? Ты и сейчас хочешь ЭТОГО.

У Катце было стойкое ощущение, что он спятил. Рауль либо слепой, либо наивно полагает, что у Катце есть шанс повернуть вспять? Блонди всегда остаются Блонди, и то, что Эм не понимал чувства монгрела — было лишним тому подтверждением. Он так и не узнал, к чему привел весь его эксперимент — не увидел, что Катце уже погибал: от нестерпимой боли, тоски, от этих одиноких вечеров в тщетном ожидании. Ему выть хотелось и на стены кидаться! А это спокойствие Рауля и его связь со Стоуном — лучшего способа добить свою жертву уже придумать было просто невозможно. Если Катце раньше просто любил Рауля, то теперь он осознавал, что не сможет жить без него — это чувство пугало своей масштабностью. Монгрелу показалось — будто внутри него натянута тонкая нить, и если он пошевелиться, она порвется. Он понял, чем Рауль зацепил его: умение держать его хрупкое существование на краю, лишив всех надежд, смысла жить и, тем не менее — не отпускать. Но сейчас его отпустили. Совсем. Навсегда. Что ж, было сложно не признать виртуозность Рауля Эма, как прекрасного психолога. «Не пытайся играть со мной — ты даже проиграть не сможешь, потому что игры, как таковой не будет» — эти слова с изощренной жестокостью звучали в голове Катце. Он проиграл и больше не хотел бороться. Он признал поражение.

Катце опустил взгляд на поврежденную руку и зло стиснул зубы, чтобы не закричать, или — боже упаси — не засмеяться. Несколько минут он просто молчал, собираясь с мыслями, но силы неумолимо покидали его. Дилер понимал, что не продержится долго.

— Зачем ты пришел?

Разговор уже давно из разряда «вежливых» перешёл на личности и выяснение отношений, что блонди совершенно не устраивало — это выглядело как разговор любовников после ссоры, а не блонди с монгрелом, пусть и его подопытным. У Катце сдавали нервы — это было видно невооруженным глазом.

«Похоже, эксперимент давно вышел из-под контроля, — вынужденно признавал Консул, изучающее смотря на монгрела, — и он явно повлиял на психику Катце… Неприятно, но… — подбор мысленной формулировки, — я переживу».

На лице блонди появилось почти брезгливое выражение — Да. Вот до чего доводят непродуманные до конца эксперименты! — Эм уже не собирался даже толком скрывать или подменять свои чувства перед Катце. Со всем этим нужно было срочно заканчивать — совершенно и бесповоротно! Рауль — словно нехотя самодовольно заметил:

— Как вам хорошо всё обо мне известно, — не смотря на отрицательные эмоции с небольшой долей иронии произнес он. — Может ещё что-нибудь расскажете… интересного?

Вопрос монгрела Советник просто не удостоил вниманием. «Ещё только разве я ему мотивы своих действий не объяснял». Но не смотря на раздражение и почти злость блонди понимал — ситуация ему не нравится, очень сильно не нравится, и далеко не из-за поведения Катце.

Дилер и не ждал сочувствия или понимания.

— Так вот в чем дело! Любопытство, да? — монгрел спрятал лицо в ладонь и невесело засмеялся. Это уже здорово начинало походить на безумие. — Ты поиздеваться пришел, Рауль? Тебе мало того, что ты уже сделал. Доводить, так до конца, верно? Или… — Монгрел исподлобья взглянул на блонди, губы дрожали, улыбка сползла с лица, уступая место злой иронии перед жизнью: — Или ты ждешь, что я тебе дам повод для того, чтобы свернуть мне шею? — Катце неотрывно смотрел в холодные глаза Второго Консула. — Сделай одолжение, Рауль, в следующий раз, когда мне захочется съездить тебе по морде, найди в себе хоть каплю, милосердия и придуши меня.

«Вот и проявилась истинная монгрельская сущность…» В этом состоянии Катце был вылитый Рики, особенно в первое время своего пребывания у Ясона. Таким он Консулу совершенно не нравился — налёт цивилизации слетел под порывом лёгкого ветра, и это было существенным недостатком. Вся тирада монгрела на повышенных тонах не возымела должного действия. Х хорошо хоть Эм запер дверь — монгрел, высказывающий своё отношение к Блонди в таком тоне… это уже слишком!

— Придержи свои эмоции, — холодно потребовал Рауль, — сделай одолжение…

Эм начинал уставать. От этих разговоров, от попыток трезво осмыслить происходящее и не поддаться под влияние собственных противоречивых чувств к этому монгрелу. Да, чувства были — разные, почти противоположные, но сильные как никогда и ни к кому. Это настораживало и почти пугало.

— Я сам решу, что с тобой делать, — пожал он плечами через некоторое время, — и обойдусь при этом без твоих желаний или предпочтений, — почти злая усмешка прошла по нервам дилера волной электрического тока.

— И что же это будет? Снова сошлешь меня в Раная-Уго? Изобьешь? Изнасилуешь? Или, как в прошлый раз — прикинешься мягким и ласковым? — Катце нервно хихикнул. — Ты не оригинален, Рауль… Мне надоели твои игры в «кошки-мышки». В конце концов, делай что хочешь. Я устал разговаривать с пустотой.

Катце отвернулся. Больше всего на свете ему хотелось остаться наедине со своей болью, и удержать под контролем свою злость, горечь. Может быть, при других обстоятельствах он и сказал бы Раулю, что любит, но не теперь. Нет никакого смысла говорить о чувствах там, где никогда не будет взаимности.

Это переходило все границы. «Я что, дал повод разговаривать с собой в этаком панибратском тоне?!»

— Твои слова очень похожи на ревностные истерики жены монгрела, — почти устало заключил Эм. — Не забывай, с кем ты разговариваешь, — эта фраза прозвучала на удивление равнодушно. — Моё терпение тоже не безгранично, да будет тебе известно…

Эм медленно поднялся из кресла и склонился над дилером, но не коснулся его даже краем своего сьюта.

— Ты разочаровал меня, Катце. Я думал ты всё же смог чему-то научиться, но твоё упрямство оказалось сильнее здравого смысла, мне почти жаль тебя, — эти слова можно было бы принять за издевательство, если бы не тон, которым они были произнесены. Рауль не жалел о своих словах, может быть хотя бы они помогут монгрелу придти в себя до того момента, когда он окончательно погибнет.

— Ты думаешь, это «упрямство»? — монгрел поднял взгляд на блонди, но в нем не было страха — лишь какое-то обреченное безразличие. Сердце в груди рвалось на части — Катце не знал, что больно будет настолько. Ему почти хотелось свести счеты с жизнью. Он понимал, что Рауль в любой момент может вспылить и схватить его за горло, или ударить с такой силой, что перелом руки покажется пустячком. Он должен был испугаться, но душевная боль перекрывала все, даже — инстинкт самосохранения. — Что ж, в таком случае действительно есть о чем жалеть. Я всегда тебя разочаровывал. Ты, по крайней мере, мог бы уже привыкнуть к этому, Рауль. Ты хотел, чтобы я тебе объяснил причину своего поведения… Тебе не понравилось то, что ты услышал? — Катце усмехнулся: — Господи, какой же я дурак…

Оказывается, можно любить кусок камня и быть при этом уверенным, что он оживет. Можно годами жить в таком сладком обмане и надеяться на то, что все еще будет — сегодня не получилось — завтра получится… Обязательно получится… Должно получится. Должно же? Сказки. Просто ты вдруг просыпаешься и понимаешь, что камень навсегда останется камнем и чудес в нашей жизни не бывает. Катце где-то слышал, что люди основавшие колонию на Амои, говорили, будто бы у каждого человека есть душа — такая духовная структура, дающаяся свыше то ли богами, то ли сама по себе. Сейчас дилеру казалось, что у него эта душа и правда есть. Было дико и странно, ведь Монгрелов создавали в Гардиан — своего рода проводили эксперименты со вторичным генетическим сырьем — по документам проходили только структуры ДНК будущих эмбрионов и никакой «души» нигде не числилось. Была ли душа у Рауля? Катце сильно сомневался в этом. Скорее всего — нет. Если монгрелов и лепили, как попало, то Юпитер вряд ли позволила бы завестись в своих совершенных творениях такому нестабильному элементу, как эта самая душа. И все это значило только одно — никаких шансов на взаимность… Но как же тогда Ясон? Когда и в какой части его генома произошел сбой?

— Какой дурак…

Блонди почти грустно вздохнул и отодвинулся. Элита и монгрел никогда не смогут понять друг друга, пора бы это уже запомнить и не тратить время на подобные визиты и разговоры. Катце и впрямь был тем, кем он себя назвал. Рауль предполагал, что долгое время среди Элиты поможет ему избежать настолько сильных человеческих эмоций, но он ошибся. Это было нелегко признать, очень нелегко, но, увы, во время эксперимента может случиться всё.

— Выздоравливай и возвращайся к работе, — официальным тоном произнес Эм. — Ясон долго ждать не будет.

Рауль медленно подошёл к двери и почему-то замер на некоторое время. «Вот и всё, — неожиданно понял он, — смысла что-либо продолжать дальше нет и не будет. В конце концов, это и к лучшему».

— Эксперимент объявляю закрытым, — усмехнулся он тихо, но так, чтобы Катце услышал. — Все свободны.

Консул открыл дверь и вышел из палаты.

Катце не обернулся, но едва Рауль ушел, как прикроватная тумбочка полетела на пол.

— Иди ты к черту со своим экспериментом! — вцепившись здоровой рукой в спинку кровати, взвыл монгрел. Ему казалось, что вот-вот что-то в нутрии сломается, и он перестанет дышать, но вместо этого по щекам потекли слезы. Словно прячась от самого себя, Катце уткнулся лицом в сгиб локтя и еще долго сидел так — снова и снова приходили мысли о Стоуне, ощущение потери.

А Рауль Эм неспешным шагом направлялся к выходу из здания. «Что если всё же заглянуть в мысли Катце?» — подумал он, но вопрос так и остался открытым.