Весёлый романтик, неутомимый сочинитель. Пишу стихи, рассказы, книги для детей, юношества и для взрослых. Пробую разные жанры: фантастика, фэнтези, мистика, современная проза.
Окончила литературные курсы «Мастер текста», сценарную мастерскую и мастерскую короткого рассказа школы cws.
С 2013 года участвую в сетевых литературных конкурсах, в копилке есть победы.
Стихи и рассказы печатали в сборниках в рамках различных проектов.
Творческая страничка ВКонтакте "Воображение / разбор полётов"
Авторский проект "Волшебные верфи" – уникальная книга для конкретного ребёнка
Познакомиться с книгами можно на ЛитРес:
Укушенная
Подъём оказался не так уж и сложен, хотя Гуриан утверждал, что тащить тяжёлый короб мне не под силу. Впервые он отправился с бабушкой в долину пять лет назад, а ведь ему тогда было всего десять. Брат – мы двойняшки – умел раздразнить каждый раз, когда, возвращаясь в деревню, хвастал перед друзьями купленными книгами. Все ребята нашей деревни – в том числе и мы с младшей сестрёнкой – завидовали ему. Конечно, бабушка приносила и нам что-нибудь утешительное, но короб с овечьей шерстью и так тяжёл, а книжки добавляли лишнего веса.
Поправляя на плече ремень, глубоко врезавшийся в кожу, я взглянула на спутницу: не заметила ли она, как меня беспокоит натёртая до крови ссадина? Бабушкино лицо раскраснелось, лоб блестел от пота, тонкие седые на висках волосы слиплись и выглядели глянцевой коркой, точно глазурь на праздничных пряниках. Поймав мой взгляд, она улыбнулась:
– Уже скоро, Лэйла. Минуем лес, выберемся на плато, тропа станет пологой.
Я кивнула и прибавила шагу. Идти по лесу было приятно: слежавшиеся перегнившие листья делали дорогу мягкой, податливой, и всё же меня тянуло на плато, туда, где близко небо и облака, где открывается простор… Удивительно, что Гуриан любил долину. Она показалась мне тесной, я скучала по горным тропам, по захватывающей дух высоте, по прозрачности бегущих с заледенелых вершин ручьёв. Однако теперь придётся мне, а не брату, каждой весной спускаться вниз. Ему исполнилось пятнадцать лет, и пришла пора трудиться в замке горного лорда – все мужчины нашей деревни работали там. Женщин брали только самых сильных, и моя мать была среди них, поэтому видели мы родителей редко. Теперь и брата я смогу навещать лишь по праздникам, а домой он будет попадать по высочайшему разрешению в награду за безропотный труд.
– Бежим! – бабушка схватила меня за руку и потянула вперёд. – Скорее!
Что случилось? Я, припустив за ней, огляделась. По стволам окружающих дорогу деревьев скользили щупальца тумана. Полосы цвета свежей сыворотки выползали из леса, пересекая дорогу, колыхались, сливались в одну полупрозрачную пелену.
– Шевелись, дурёха! – бабушка стала стаскивать ремень с моего плеча. – Бросай его! Бросай!
Она освободилась от своего короба – он с глухим стуком упал на дорогу, следом зашелестел и мой.
– Почему? – только и смогла я выдавить, озираясь на бегу.
– Их не было двадцать лет! – прерывисто говорила бабушка. – Думала, всех истребили. Беги!
«Горные тени, – мелькнула догадка, – сказочные страшилища». Туман – их спутник. Это известно. Но я видела тысячу туманов, и ни один не принёс беды. Я снова оглянулась. Преследующая нас пелена не походила на бледные, как пар в морозном воздухе, природные туманы. Этот был опасным и… разумным. Бабушка с силой тянула меня вперёд, я бежала что есть мочи, но не могла не смотреть на сгущающиеся за спиной клубы. В них появился сизый силуэт, напоминавший волка, только крупнее раза в два: огромная голова с чёрными провалами глаз, шесть лап… Шесть! Зачем? Тень двигалась скачками – четыре лапы касались земли одновременно, потом пара задних толкала тушу вперёд. Я видела это, хотя всё остальное – деревья, дорогу, даже бабушку – трудно было разглядеть из-за сгустившегося вокруг марева. Страшилище настигало. Два шага отделяло его разинутую пасть от моей спины. Моих два шага, а его – один-единственный прыжок. Это казалось невозможным, но я ускорилась. Глянула вперёд – в отгородившей нас от остального мира завесе жёлтел расплывчатый кружок. Всю предыдущую дорогу солнце слепило, мешая смотреть, теперь же оно стало единственным ориентиром в белёсой тьме.
– А-а! Бабушка!
Рывок за юбку остановил мой бег. Оборачиваясь, я рефлекторно потянула её. Передние лапы чудища оканчивались человеческими кистями с выпирающими на суставах шишками. Ткань схватили не пастью! Клыки в ней были огромные, острые, совершенно звериные – я успела заметить их прежде, чем челюсти сомкнулись на моём запястье. Бабушка выхватила из притороченных к поясу ножен острый кинжал и всадила лезвие между зияющих чёрной пустотой глаз. Хватка чудища ослабла, я выдернула руку, клыки, разжимаясь, оставили на коже две глубоких обжигающих полосы. Пятясь, я заметила ещё один взмах кинжала: бабушка отсекла кусок ткани от моей юбки.
– Беги!
Уже через десять шагов мы оказались на свободной от тумана дороге и, отбежав немного дальше, повалились на землю. Я почувствовала пряный запах мокрой почвы, ощутила песок во рту – он скрипел на зубах и облепил язык. Отплёвываясь, я приподнялась на локтях и оглянулась: туман отползал, истончаясь, таял – он не пересёк границу леса.
Бабушка сидела на земле, опершись на руки, и, широко раскрыв глаза, всматривалась в отступающего врага. Я с благодарностью оглядела покрытые пуговками мха камни, ровную, серую поверхность и виднеющиеся в отдалении скалы – мы сумели выскочить на плато. Здесь мы в безопасности.
Рану жгло. Я села, поднесла руку к глазам: кровь сочилась, собиралась в струйку и капала на землю.
– Сиди тут. Я вернусь за коробами, – велела бабушка, поднимаясь.
Я протянула к ней укушенную руку:
– Надо кровь остановить. Есть чем перевязать?
– Тебя укусили? – Она резко обернулась, испугав меня. – Молчи об этом! – бабушка закатала мой рукав и с нажимом водила ладонью по коже, ускоряя бег крови. – Пусть вытечет как можно больше, – ответила на мой непонимающий взгляд.
Вскоре началось головокружение, потемнело в глазах, бабушка замотала рану шейным платком и старательно натянула поверх него рукав кофты. Оставив меня одну среди камней, вернулась в лес. Полусонными улитками ползли бесконечные минуты ожидания. Страшно не было – мной завладело тупое безразличие, хотелось лечь и уснуть. Я не торопила бабушку, не могла даже представить, что потащу тяжёлый короб дальше. Но ведь и бросать его нельзя. Нам предстоит напрясть ниток и связать тёплые вещи на продажу. Не будет башлыков, рукавиц и носков – не сможем покупать обувь, посуду, инструменты, книги, наконец. Горный лорд обеспечивал семьи работников основными продуктами, зерном для домашней живности, торфом и дровами, но особой щедростью не отличался, приходилось и самим крутиться.
Сначала я услышала хруст камней, потом сквозь чуть разомкнутые веки увидела бабушку. Она согнулась под тяжестью двух коробов: большой нацепила себе за спину, а второй поставила сверху.
– Поднимайся! – крикнула она, не дойдя до меня полсотни шагов. – Поднимайся. К вечеру надо быть дома.
Я, пошатываясь, встала и протянула руки, идя ей навстречу.
– Разворачивайся, глупая! – сбивая дыхание, кричала бабушка. – Домой топай. В деревню, не ко мне.
– Как же? – еле шевеля губами, спросила я. – Как же ты?
Она не ответила. Правой рукой придерживала короб, давящий ей на затылок, левой вытирала заливающий глаза пот. Не чувствуя в себе сил помочь, я послушалась – пошла вперёд. Бабушка вскоре догнала меня, пришлось торопиться, чтобы не отстать. С трудом я подавляла желание схватиться за болтающийся ремень короба. Скалы, камни, облака затеяли танец, сливаясь в пёструю вереницу. Я, словно младенец, случайно оказавшийся в центре праздника, где подвыпившие мужчины и женщины мчатся в бесконечном хороводе, уставилась на собственные ноги, потому что только они двигались неторопливо. Так мы добрели до Высоких врат – пещеры, соединяющей малое и большое плато. Сразу за пещерой стояли первые дома деревни, через неё дорога вела к замку.
Бабушка молча похлопала меня по плечу и указала на мой короб. Общими усилиями мы стянули его с большого и водрузили мне за спину. Я пошатнулась, но удержалась на ногах и шагнула в темноту. Идти осталось совсем немного, а появиться в деревне без ноши, когда бабушка тащит оба короба, я не могла себе позволить, поэтому стиснула зубы и ползла.
– Никому ни слова о том, что мы видели, – шипела мне в ухо бабушка, – поняла, Лэйла? Ни одному человеку: ни подругам, ни сестре! Иначе тебе не выжить. Да и мне.
– Это заразно? – я не понимала, чего опасается бабушка – яд, даже если он и попал в кровь, наверняка вытек наружу. Не зря же она выцедила из меня столько!
– Лорд казнит всех укушенных, – ещё тише ответила бабушка – мне приходилось напрягаться, чтобы разобрать её слова. – О причинах мне не известно.
Больше нам не удалось поговорить. У выхода из пещеры нас поджидала Котя – моя сестра. Она вспорхнула с валуна, на котором сидела, кинулась ко мне и принялась стаскивать ремень с плеча.
– Дай мне! Донесу!
Я не стала сопротивляться. Котя на четыре года младше. Она обижалась, что бабушка не позволила идти с нами, и хотела доказать, что ей под силу тащить тяжёлый короб. Глупышка Котя! Как же хорошо, что ты не была в том лесу и не видела шестилапого зверя! Дрожь прошла волной по телу от этого воспоминания. Как же я была благодарна сестрёнке за помощь!
***
Наутро проснулась свежей и абсолютно здоровой. Сил было едва ли не больше, чем до похода в долину. Напрасно бабушка переживала – чудовище не навредило мне. Поднявшись с постели, я закружилась по светёлке. Напевая, подскакивала, перебегала, разводила и сводила руки, наклонялась то в одну, то в другую сторону, на ходу придумывая новые движения. Как же здорово, что всё обошлось! Сестрёнка, заразительно хохоча, присоединилась к моему танцу.
Веселье прервала бабушка. Появившись в дверях, она громко кашлянула, привлекая внимание, и велела одеться, быстро позавтракать и приниматься за дела. Угрюмый взгляд, которым она одарила меня, выходя, заставил поёжиться. Мне было поручено заняться шерстью, а Котя помогала по хозяйству.
Трепать шерсть – занятие не из приятных, но без него не обойтись. Подойдя к большому коробу, я пробормотала:
– Только бы она была чистой! – откинула крышку и не смогла сдержать вздох восхищения: – Красота! Воздушная, как облачко!
Большой короб был доверху заполнен белой, словно промытой в горном ручье шелковистой шерстью: ни комков, ни сора – шерстинка к шерстинке! Заглянув в маленький короб, я увидела коричневую шерсть, тоже чистую и пушистую. Задание было выполнено уже до обеда, чему бабушка очень удивилась. Покачивая головой, она выслушивала мои объяснения. При покупке шерсть не была такой, в ней попадались колючки, травинки, семена… Бабушка не понимала, как получилось так быстро всё вычистить, аккуратно растянуть комья на волокна, и зачем я морочу ей голову. Вот так – ожидаешь похвалы, а получаешь нотацию. Но всё-таки бабушка осталась довольна. Иначе бы не отпустила погулять. Вечером за мной зашла подруга Уилья и упросила поводить её к замку.
– Ты что, сама дороги не знаешь? – указала я на видневшуюся вдали надвратную башню.
Ответила Уилья уже после того, как за нами закрылась калитка:
– Мне нужно к Западной.
– Это ещё зачем?
Понятно, почему подруга обратилась ко мне – кто бы ещё сумел провести её по опасной тропе к западной стене замка?
– Мы с Тарием договорились встретиться там за час до заката.
Это было полнейшей глупостью. Сама я смогу пройти над обрывом и с закрытыми глазами, но полноватая неуклюжая Уилья умудрялась падать даже на ровной дороге. И вдруг такие подвиги! И зачем? Тарий – друг моего брата – всего две недели в замке, уж можно было дождаться, когда он придёт навестить родных.
– Да, – всхлипывала подруга, – у тебя нет жениха, поэтому и не понимаешь, как мы тоскуем! Нам хочется видеться каждый день! А его ещё целый год могут не отпустить!
Я больше не спорила. Взяла с неё обещание ступать за мной след в след, не суетиться и слушаться. Уилья с готовностью затрясла головой. Пока мы пробирались к замку вдоль скалы, я размышляла над словами подруги: Гуриан может застрять в замке на год, а я уже сейчас по нему скучаю – новым работникам не дают ни дня отдыха, пока те не переймут все навыки предшественника. Но ведь это не про моего брата? Он ловкий, сообразительный – наверняка быстро освоится и через месяц появится дома. А может быть и раньше. Как бы мне этого хотелось!
До башни мы добрались чуть раньше назначенного срока, но Тарий уже мялся у дверей. Сердобольный ратник выпустил парня, строго запретив отходить дальше, чем на десять шагов. Надо было видеть, как летела толстушка Уилья в распахнутые объятья жениха! Чтобы не мешать влюблённым миловаться, я пошла вдоль стены. Позади меня раздавались вздохи, смешки и шепоток. Стало неловко слушать, и я прибавила шагу. Не заметила, как достигла северной части стены. Угол замка расположился на нависшем над морским побережьем утёсе. Говорили, что отсюда открывается потрясающий вид, хотя редко кому удавалось им полюбоваться. К западной-то башне не разрешалось лишний раз приходить, северную же охраняли с тройным усердием. Вот бы увидеть море!
«Выгляну на одно мгновение из-за угла, – уговаривала я себя, – если не будет поблизости охраны, пройду чуть дальше. Посмотрю одним глазком, и обратно!»
Однако, обойдя северную башню, я забыла и про море, и про охранников. Как зачарованная двигалась по дорожке, упиравшейся в необыкновенное сооружение – огромная прозрачная, будто сделанная из чистейшего хрусталя труба соединяла небо и землю.
Что это может быть? Никаких предположений в моей голове не возникало. Труба располагалась напротив широких ворот. Как только я преодолела половину пути до неё, створки распахнулись, из замка выехала запряжённая четвёркой лошадей карета и сразу попала в трубу. Внутри оказалась просторная и тоже прозрачная платформа. Лошади, как ни удивительно, не боялись высоты, стояли, чуть переступая на месте, будто под их копытами была не двухкилометровая высота, а прочный лёд зимнего озера. «Ух! Ничего себе!» – только и успела воскликнуть я, как площадка с каретой и лошадьми поползла вниз. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее.
Так это спуск! Вот почему горный лорд никогда не проезжал через нашу деревню! Мы полагали, что господин безвылазно сидит в замке, но, оказывается, есть другой путь. Цепляясь за валун, служивший ограждением, я перевесилась и заглянула в обрыв. Хрустальная труба упиралась в землю. Ждать, когда карета выедет на побережье, я не стала. Посмотрела вверх…
Лучше б я этого не делала! Уходящую выше арки трубу заполнял знакомый мне зеленоватый туман, а в нём мелькали сизые тени. Пятясь и хватаясь за холодные камни стены, я не могла отвести взгляд от страшилищ. Они двигались внутри трубы по кругу, упираясь четырьмя лапами в невидимый пол, и передними, похожими на руки, толкали невидимый вал. Вот что двигало площадку с каретой! Я читала о лифтах в богатых домах, но там кабиной управляли механизмы.
Размышления прервали возгласы и звон металла. Начинается обход! Я припустила к башне. Лишь бы меня не заметили! Никому не расскажу о хрустальном пути, только бы убежать! На повороте оглянулась. Ратники покинули замок и шагали в мою сторону. Им всего-то ничего надо пройти, а мне до западной башни во-о-н сколько. Не успею! Рассуждать было некогда, и я бросилась прочь. Но уже через несколько шагов с ужасом заметила, что навстречу мне торопится Уилья. Жестами я убеждала её повернуть обратно, кричать опасалась – охрана могла услышать, но бестолковая подруга лишь ускорила шаг.
– Назад! Назад, скорее, – шипела я, надеясь, что Уилья поймёт мои знаки.
Она остановилась в пяти шагах и замерла с вытаращенными глазами: уставилась на вынырнувших из-за башни стражников. Тут я краем глаза увидела углубление в стене – как раз для двоих. Схватила подругу и увлекла её в нишу. Я-то спряталась полностью, толстухе же не хватало пространства: как бы Уилья не прижимала спину к шершавой кладке, живот и пышную грудь убрать в темноту не получалось.
– Хоть бы не заметили! – бормотала я. – Пусть идут мимо и не смотрят сюда!
Надежды было мало, я попутно соображала, как бы оправдаться. Лорд уехал, быть может, охрана не станет усердствовать? Твердя мольбу о том, чтобы нас не увидели стражники, и отметая одно за другим приходящие на ум жалкие оправдания, не слышала, как тяжёлые шаги приблизились и… стали удаляться. Очнулась от горячего шёпота подруги:
– Лэйла! Ты где? Я тебя не вижу. Лэйла!
– Сама-то где? – спросила я, обернувшись. В приглушённом свете заходящего солнца мне удалось рассмотреть лишь тёмные квадратные камни. – И я тебя не вижу.
Мы нашли руки друг друга. Я почувствовала, что ладони Уильи вспотели, а пальцы дрожат:
– Это колдовство?
Не успела я что-то ответить, испуганное лицо подруги появилось прямо передо мной. В волнении мы вышли из ниши и стояли на дорожке, вцепившись друг в друга. Хорошо, что стражники успели отойти довольно далеко.
– Если и колдовство, то оно пришлось кстати, – я старалась говорить ободряюще. – И пусть это останется между нами.
– Да! Никому! Ни слова! – усердно кивала Уилья.
Мы пробрались к заветной тропе. Пока преодолевали скалистый участок, подруга помалкивала, едва спустились на плато – принялась болтать. Я не вникала, размышляла о нашем чудесном исчезновении, о хрустальном лифте и шестилапых чудищах, о брате и родителях, угодивших в замок, который оказался весьма подозрительным местом. Уилья несла несуразную чушь, что было простительно влюблённой девушке. Конечно, она скучала по Тарию, понятно, что мечтала попасть на работу в замок, чтобы встречаться с женихом не урывками, а каждый день. Я же после увиденого к горному лорду в услужение не собиралась, напротив, очень хотела, чтобы мама, папа и брат вернулись в деревню. Но едва ли лорд отпустит их. Интересно, а можно сбежать оттуда?
– Как думаешь, – перебила я подругу, – почему никто не уходит из деревни?
– Хочешь уйти?
Я отрицательно покачала головой. Мне нравились горы, скалы, безлюдные тропы, заснеженный перевал, откуда открывался вид на морскую даль. Круто менять жизнь было страшновато. Гуриан мечтал о долине, хотел бы учиться в настоящей школе, а не по книгам и рассказам бабушки, однако подобно всем остальным вынужден трудиться в замке.
– Мы собирались убежать, – заговорщицки зашептала Уилья, – Тарий всех возниц обошёл, когда осенний продуктовый обоз был здесь. Ни один не согласился взять нас. Говорят, лорд, заключая договор на поставки, строго предупреждает купцов, что отзовёт разрешение, если они станут помогать деревенским.
– Но ведь можно пешком, – возразила я.
– А горные тени! – воскликнула подруга. – Они чуют, когда человек уходит насовсем. Тогда держись! Точно сожрут.
Моё удивлённое лицо остановило Уилью. Она зажала рот ладонью и часто моргала, поглядывая на меня искоса. Я встала рядом и, сжав губы, рассматривала толстуху. Та поняла, что придётся договаривать.
– Дедушка велел молчать, – жалобно заныла она. – Не выдай меня…
Кивнув, я потянула Уилью за рукав.
– Идём. Темнеет уже. Так что же твой дедушка рассказал о горных тенях?
– Слышала? Они опять появились в лесу, – перевела разговор хитрая девчонка. Меня передёрнуло: кто мог узнать, что тени начали охоту? Уилья продолжила: – Вчера по домам ходили двое дознавателей, искали укушенных…
Продолжать расспросы я не смогла, так меня поразила эта новость, и подруга благополучно перескочила на излюбленные темы: Тарий, их скорая свадьба, устройство на работу в замке…
***
Наутро меня разбудили голоса. Грубый мужской требовал пропустить, бабушкин звонкий возражал. Сразу стало ясно, что непрошеному гостю была нужна я, но бабушка не соглашалась меня будить. Мужчина приступил к угрозам и, чтобы он не начал распускать руки, я накинула шаль прямо поверх рубашки и выбежала за дверь. Незнакомец стоял около лестницы на второй этаж, бабушка загораживала собой вход в нашу светёлку и, услышав скрип двери, обернулась:
– Босиком! Обуйся сейчас же, простынешь.
Выполнить её просьбу я не смогла. Лордовский приспешник схватил меня за локоть и, кивнув на хозяйку, приказал незаметно притулившемуся в уголке товарищу:
– Уведи её. Я с девахой потолкую.
Мы остались в коридоре одни. Стараясь сохранять хотя бы видимость спокойствия, я прошла к лестнице и уселась на ступеньку, кутаясь в шаль. Мужчина привалился плечом к косяку двери в сени, пристально смотрел на меня.
– Была в лесу позавчера? – спросил он прямо. Я кивнула. В горле пересохло, и голос мог выдать волнение. – Туман видела?
Прокашлявшись, я подтянула ноги ближе и укутала их шалью, показывая, что озябла. Быть может, дрожащий голос сойдёт за простуженный?
– Я много раз видела туманы, господин.
– Значит, видела?
Я замотала головой.
– О позавчерашнем дне спрашиваю, – сердился дознаватель.
– Не было в лесу тумана, господин. Солнце слепило, какая стояла ясная погода.
Шагнув ближе, он присел на корточки и уставился мне в лицо:
– Люди видели, как вы со старухой в туман ушли.
– Она не старуха! – получилось визгливо. Я опять прокашлялась, подоткнула концы шали под стопы и посмотрела в глаза сердитого человека. Они были до прозрачности светлые, как будто не растаявшие льдинки, а белки пересекали тонкие красные нити.
– Ну, так что? Скажешь правду? – в голосе дознавателя клокотал сдерживаемый гнев.
Я лихорадочно соображала, кто мог видеть нас? Никто не мог. В долину ходят из деревни пять-шесть человек. Стараются по возможности собираться вместе. Бабушка всех опросила, компанию нам не составили. А уж за просто так в лес никого не заманишь. Собравшись с духом, я выдала тираду:
– Не знаю, кто вас обманул, господин, да только не было тумана. Разве что позади. Так я не оглядывалась. Устала очень. Короб тяжёлый. Жуть! Мы за шерстью ходили в долину. Чудо как хороша. Связать вам рукавицы, господин? Я денег не возьму. В подарок.
Что меня дёрнуло сморозить о рукавицах? Да только сработало. Дознаватель распрямился и хмыкнул, пряча улыбку.
– А удивительного с тобой ничего не случилось? – Я взглянула на него, задрав подбородок. – Например, захотелось чего-нибудь, а оно вот. Как по мановению волшебной палочки. Было? – пояснил он, пристально меня изучая.
Вчера и было. Но я не могла признаться. Что скажу? Мол, ходила с подругой к западной башне, забрела за северную, видела хрустальный лифт с чудищами на лебёдке. Как это прозвучит? Я громко икнула и замерла с задранным подбородком и приоткрытым ртом. Вид мой развеселил дознавателя. Он заколыхался от смеха, сильно выдувая носом воздух и, чуть успокоившись, сказал:
– Ладно, деваха, иди к себе. А то и впрямь простынешь.
Я подскочила, в два шага оказалась в светёлке, высунула в щель голову и спросила:
– А может, перчатки связать? Если надо, меня бабушка научит.
Дознаватель только рукой махнул на меня. Закрыв плотнее дверь, я кинулась мимо напуганной сестрёнки на кровать и закуталась с головой в одеяло. Котя, крадучись подошла, села на краешек:
– Чего им надо?
– Ничего, – голос, приглушённый одеялом, звучал спокойно, – ко всем ходят. Не бойся.
Как же хорошо, что Уилья предупредила меня! Если бы не вчерашний разговор, вряд ли удалось бы провести дознавателя. Можно было торжествовать, но я беспокоилась за бабушку. За дверью снова послышались голоса, на этот раз тихие. Говорили неразборчиво. Потом хлопнула дверь в сени. Котя выглянула в окно и сообщила:
– Уходят!
В светёлку зашла бабушка:
– Ну что, сони? Пора за дела приниматься!
Было приятно слышать её бодрый голос. Я откинула одеяло, подскочила с кровати и бросилась обниматься. Она прижала меня к себе и шепнула на ухо:
– Умница!
Весь день с небольшими перерывами я чесала шерсть. И думала, думала, думала. Кто же такой наш лорд? Человек ли он, вообще? Почему горные тени служат ему? Почему именно сейчас шестилапые чудища объявились в лесу? Зачем лорд ищет укушеных? Горькие неповоротливые думы замедляли работу. Критически осмотрев то, что я успела сделать за семь часов и то, что ещё предстояло, я вздохнула:
– Вот бы вся шерсть была расчёсана, а ещё лучше, уже в нитках!
Вязать мне нравилось куда больше, чем прясть.
Вошла бабушка. Я повернулась к ней, ожидая упрёков, однако она замерла, вскинув брови, отчего лоб собрался в добрую гармошку:
– Лэйла! Как ты умудрилась?
Было чему удивиться. Вместо пышных облаков непряденой шерсти на столе лежали клубки молочно-белых и коричневых ниток. Сердце моё колотилось не только в груди, но и в горле, в ушах и даже в кончиках пальцев. Стоит мне пожелать чего-то, пусть даже шутя, оно мигом исполняется. И это началось после того, как в лесу меня цапнуло чудище. Вот о чём спрашивал дознаватель! Вот чего опасается лорд! Вот почему ищут укушенных.
Бабушка долго теребила меня, спрашивала, говорила, но смысл фраз терялся, не достигая цели. Услышала я только последнее:
– Надо бежать. Как можно быстрее. Завтра, – она взяла меня за плечи, тряхнула как следует: – Собирай вещи. Свои и Котины. Всё самое необходимое. Ей ни слова. Я пойду, нитки продам.
Она схватила корзинку, смела туда со стола все чудесным образом напряденные клубки, строго взглянула на меня и вышла. Вместо того чтобы броситься выполнять поручение, я уселась на лавку, уронив руки на колени. Бабушка права. Такое не скроешь, дознаватели рано или поздно сообразят, что их провели. Но как уйти? Как же мама, папа, брат? Я больше никогда их не увижу? Гуриан мечтал жить в низине, а останется в горах. Родители счастливы, получая день отдыха и возможность повидать дочерей, а теперь лишатся этой радости. Не вздумает лорд мстить нашим родным? Сумеем ли мы пройти через лес? Вдруг чудовища поджидают беглецов?
Меня окликнула сестра, звала ужинать. Котя сварила чечевицы, нарубила в неё крутые яйца и добавила черемшу. Несмотря на переживания, ела я с аппетитом. Не хотелось думать о плохом, но как не думать, когда бросаешь дом, где родился? Будет ли у нас с бабушкой и сестрой возможность вот так посидеть за столом? Где придётся спать следующей ночью? Сумеем ли найти работу? Ведь поддержки от лорда мы больше не получим! Котя нахваливала блюдо собственного приготовления, щебетала о том, как скучает по брату, спрашивала, куда подевалась бабушка, а я помалкивала – не представляла, что отвечать. За приготовления к побегу так и не взялась – решила уговорить бабушку остаться. Быть может, я сумею отделаться от свалившегося на мою голову дара? Что, если переговорить с дедушкой Уильи? Вдруг он сумеет помочь?
***
Следующим утром случилось то, что придало мне решимости. Я занималась Котиными вещами. Она восприняла новость о путешествии с воодушевлением. Немного печалилась, что нельзя попрощаться – считай, похвастать – с подругами. Мой короб ожидал у дверей светёлки, Котин тоже был почти доверху заполнен, я размышляла, взять ли книги. Они прочитаны, а в долине можно купить новые. Однако расставаться с верными друзьями было больно.
– Эдели! Доченька! – послышалось бабушкино восклицание. – Вейс! Гури! Внучек! Как же все разом вырвались-то?
– Мама! Папа! – вспорхнула с места Котя.
Я побежала за ней. В сенях стояли улыбающиеся родители и брат. Мы бросились обниматься.
– Не знаю, что случилось с распорядителем, – басил отец, – на два дня отпустил всей семьёй. Невиданное дело!
Перехватив бабушкин строгий взгляд, я кивнула и спрятала лицо у папы на груди. Да, я очень хотела, чтобы родители и брат пришли. Разве это странно? Теперь, когда дома был зять, бабушка отстранилась от руководства нами. Треволнения последних дней совершенно её вымотали, требовалась передышка.
Вскоре семья собралась вокруг стола на втором этаже. Отец настойчиво расспрашивал, что произошло и почему идут сборы. К моему изумлению, бабушка рассказала всё без утайки. Наверное, ей не терпелось освободиться от чрезмерного груза.
– Ну, вот что, – заговорил отец в наступившей тишине, – сегодня мы никуда не побежим, надо подготовиться. Я часа на три по делам отлучусь, остальным из дома носу не показывать! Уйдём завтра на рассвете.
Он строго посмотрел на Котю. Щёки её вспыхнули – отец угадал мысли, копошившиеся в светлой головке, но уже через секунду сестрёнка прижалась к плечу брата и улыбнулась:
– Хорошо, папочка.
Все принялись за еду, посматривая друг на друга и хитро подмигивая, каждый старался приободрить остальных. Тайна сплотила нас, и то, что мы оказались все вместе, придавало мужества. Я залюбовалась папой. Он уже десять лет работал главным кузнецом в кузнице замка и словно впитал в себя жар раскалённого металла. Кожа его отливала бронзой, мышцы перекатывались под льняной тканью праздничной рубахи. От отца веяло силой, огнём, надеждой. Светловолосая мама с нежным спокойным лицом излучала любовь. Ни тени сомнений в правоте мужа не мелькнуло в её тёплом взгляде. И всё же, сколько я не утешала себя тем, что жить в долине всей семьёй лучше, чем здесь, мне было жаль расставаться с домом. Кроме того, идти через лес, охраняемый горными тенями, было страшно до жути.
После трапезы мы приступили к сборам. Мама перетряхнула наши с Котей короба, и в них освободилось немного места. Погода стояла тёплая, а в долине, по словам бабушки, ещё теплее, но мама поверх наших вещей уложила шерстяные пледы. Несмотря на это, хватило пространства для безделушек и нескольких самых любимых книг.
В суете время летело незаметно, однако меня посещали мысли об Уилье: жаль, что не получится попрощаться с подругой. Она будто почувствовала, пришла под вечер к нашим воротам и вызвала меня на улицу. Незадолго до этого отец привёл ослика, запряжённого в тележку – купил его в соседней деревне, сказав, что будет перевозить камни для строительства. Уилья, заметив папино приобретение, удивлённо вскинула брови, я соврала что-то насчёт кузни, которую намеревается построить отец. Подруга тут же забыла об этом и начала канючить:
– Лэйла, дорогая, проводи меня к западной башне, пожалуйста.
– Сама дойдёшь, – холодно отрезала я. Переживала за неуклюжую толстуху, но ослушаться отца и улизнуть с ней не решалась.
Мои оправдания не вызвали сомнений: куда предпочтительней провести вечер с братом и родителями, чем лазать по скалам. Уилья ещё немного поныла, но, видно, страх оказался меньше, чем желание повидаться с женихом. Я воспользовалась моментом и спросила, не говорила ли она с дедом о горных тенях. Подруга предложила сесть на скамью, с гордостью взглянула на меня, взяла слово, что я никому-никому не проболтаюсь, и поведала такую историю:
Прапрадед нашего лорда растратил почти всё состояние. Ему едва не пришлось продать замок, чтобы расплатиться с долгами. Тогда-то он и заключил сделку с тёмными силами. Неизвестно, что лорд предложил в обмен на процветание, да только с тех пор все его желания исполнялись. Одно из этих желаний было таким: горные тени на службе у него и всех его потомков. Лорд приказал страшилищам не пропускать жителей деревни через лес. Все, кто хотел спуститься в долину, погибали от клыков, а тех, кому удавалось спастись, убивал сам лорд.
Значит, я правильно догадалась. Чудовища служат лорду, однако…
– Почему же горные тени пропадали целых двадцать лет, а теперь снова объявились?
Уилья пожала плечами:
– Наверное, потому, что кто-то хотел сбежать, а лорду донесли.
– Кто? – воскликнула я. Лорд никак не мог пронюхать, что мы соберёмся в долину. Мы и сами-то не знали.
– Я и Тарий. Наверное, возницы, к которым он обращался, сказали купцам, а те лорду, – Уилья поднялась. – Ладно, жаль, что придётся карабкаться одной, но родители – это святое.
Я тоже встала и порывисто обняла подругу. Она не догадывалась, что мы видимся в последний раз, и легонько оттолкнула меня, смеясь.
– Не подлизывайся! В следующий раз не приму никаких отговорок!
Едва рассвет выхватил из объятий ночи снежные колпаки горных вершин, наше семейство отправилось в путь. До этого нам с Котей пришлось побегать – бабушка поручила усадить кур в корзину, под которой обычно прятали цыплят, выпуская на травку. Крышки у корзины не было, поэтому перепуганные несушки выскакивали на волю, пока мы догадались накрыть корзину куском брезента. Я держала концы, а сестра запихивала под него пойманную птицу. Долго гонялась за петухом, тот не давался в руки, даже клюнул несчастную охотницу в ладонь и в коленку. Я крикнула, чтобы Котя оставила рыжего сорванца, но тот, увидев, как уплывает корзина с его подружками, сам догнал нас и безропотно дал усадить себя в тесное временное жилище. Корзину водрузили на тележку поверх мешков с зерном, чечевицей, мукой и прочими припасами.
Шли мы парами. Впереди мама и бабушка вели под уздцы ослика, за телегой топали Гуриан и Котя со своими коробами. Они хихикали и подначивали друг друга, чем страшно меня раздражали. Неужели брата и сестрёнку не пугает дорога через лес? Замыкали шествие мы с отцом. Я то и дело оглядывалась и спотыкалась из-за высокого темпа.
– Что там? – спросил отец, поймав меня за локоть, когда я запнулась и чуть не села на каменистую дорогу.
– Наш дом, – я, не собираясь скрывать, что мне жалко бросать его.
– Уже не наш, – сообщил папа. – Я вчера продал его калеке Пириуту, – поймав мой ошарашенный взгляд, объяснил: – Нам понадобятся деньги, чтобы купить или хотя бы нанять жильё, а Пириут давно мечтал о расширении – ему тесно с пятью детьми в маленькой избе.
Пириут был папиным другом, работал на мельнице в замке. Там случился пожар, на Пириута обрушилась крыша, и он остался одноногим. Лорд освободил ещё молодого работника, и тот, несмотря на увечье, умудрился построить собственную мельницу и стать вполне состоятельным человеком. Новость меня порадовала. Я представила, как в светёлке поселятся рыжие двойняшки Арта и Орла, как будут съезжать по перилам лестницы их младшие братишки, и успокоилась. Дом не осиротел. Теперь мыслями завладела дорога через лес. Что, если по моей вине погибнет вся семья? Не лучше ли было сдаться дознавателям? Я с трудом уняла дрожь, представив палача и сверкающий на солнце топор.
– О чём задумалась? – наклонился ко мне отец.
Я затрясла головой, не решаясь сознаться в своих страхах. Отцовская ладонь легла на моё плечо. Сразу стало спокойнее, сердце, до этого скакавшее в груди подобно ошалевшему от весны воробью, вернуло привычный ритм.
– Не волнуйся, Лэйла. Всё будет хорошо. Меня приглашал на работу один барон, ему очень понравилась скамья, которую я выковал. Они даже поссорились с лордом, когда тот не согласился отпустить меня. Теперь я сам себе хозяин и… знаю, где искать барона.
Вот, оказывается, как! Папа всё продумал, он не просто ринулся спасать дочь, а составил план и действует по нему. Мама обернулась, я поймала её ласковый взгляд. Он будто бы сказал: «С отцом не пропадём!» «Не пропадём, – согласилась я, – только бы миновать лес!»
Осталась позади пещера. Мы шустро пересекли малое плато. Я всматривалась вперёд, пытаясь угадать, нет ли тумана между деревьями? В неярком свете начинающегося дня всё казалось размытым. Или это слёзы застилают глаза? Пытаясь проморгаться, я ударилась лбом о короб Гуриана. Брат резко остановился, подчиняясь знаку бабушки. Мама, папа, Котя, Гуриан и даже ослик смотрели на зеленоватые колыхающиеся, словно от переменчивого ветра, клубы – туман ждал нас. Там, за корявыми стволами – я знала это – притаились шестилапые чудища, готовые растерзать нас в угоду жестокому лорду. Стиснув влажной ладонью рукоять кинжала, подаренного папой сегодня утром, я обошла всех, встала впереди и громко произнесла:
– Желаю, чтобы вы освободили путь! Уходите!
Все надежды наши зиждились на том, что мои желания исполняются. Так было все дни после того, как клыки горной тени впились в моё запястье. Неужели дар иссяк? Не сейчас! Одно желание, пожалуйста! Туман замер, будто ожидал чего-то. Вглядевшись, я различила сизые силуэты с чёрными провалами глаз. Я сделала ещё несколько шагов. Позади меня слышалось шуршание мелких камушков под подошвами и скрип колёс телеги. Щёки мои пылали, губы высохли и потрескались, в груди пекло. Я сделала ещё шаг, вытянула вперёд руки, выронив нож и едва не касаясь матовой дымки:
– Пусть это будет последнее желание, исчезните! Молю!
Закрыв глаза и покачиваясь от изнеможения, я стояла и готова была стоять, пока просьбу не выполнят. Меня обдало теплом – это отец подошёл и обнял за плечи:
– У тебя получилось, дочка! Путь свободен.
***
Дорогу через лес не помню. Очнулась только в полдень, когда мы спустились в долину. До селения оставался час пути, отец, чтобы дать нам отдохнуть, развёл костёр.
– Ну? Укушенная, – обратился он ко мне весело, – а пожелай-ка всем нам по изрядному куску жареной баранины!
Потирая руки, я зажмурилась и представила расстеленную на молодой траве скатерть, а на ней овечий сыр во влажной тряпице, румяные лепёшки, ароматную колбасу… К огромному разочарованию, открыв глаза, ничего не увидела.
– Не переживай, Лэйла, – присела рядом мама. Она протянула мне толстый ломоть хлеба, посыпанный солью, и облупленное крутое яичко, – мы и без волшебства сдюжим. Главное – все вместе.
Я с удовольствием жевала хлеб, прихлёбывая ледяную воду из кружки, которую принесла мне Котя, щурилась на атласное синее небо, пронизанное жарким светом, и чувствовала, как меня обнимают нежные крылья счастья.