— Живое против живого… Это интересно и эффектно. Но при огромной сложности природных сообществ возможно ли надежное попадание наших живых торпед в нужные цели? Не исключено, что неудачливость француза не так уж случайна.

— Неудачи возможны в любом деле. Были они и с биометодами.

Однако теперь уже мало кто сомневается, что биологическая защита полезных животных и растений — мощное оружие в руках человека.

В начале 50-х годов, метрах в трехстах от центральной — усадьбы Воронежского заповедника, на окраине старого монастырского бора построили небольшой деревянный дом. В нем расположилась лаборатория биометодов. Помню свое первое посещение этой лаборатории жарким августовским днем. Сосновые бревна, еще не успевшие потемнеть от времени, источали смоляной аромат. Яркими белыми прямоугольниками светились распахнутые и затянутые марлей окна.

Хозяева заставили меня тщательно почиститься веничком, снять обувь, облачиться в бахилы (процедура, знакомая всем, кто простаивает в прихожих современных городских квартир в ожидании хозяйских тапочек) и только после этого разрешили войти в лабораторию.

Вдоль стен на стеллажах стояли ряды небольших деревянных ящичков, затянутых сверху марлей. Поблескивали колбы и пробирки. В очередь к двум микроскопам выстроились круглые мелкие стеклянные сосуды с крышками, чашки Петри с каким-то сероватым налетом на дне.

Сухощавый, среднего роста энтомолог заповедника Б. Смирнов, облаченный в новый, до хруста накрахмаленный халат, — все в этой новой лесной лаборатории было новым, чистым, сверкающим — предложил мне сесть и долго рассказывал о том, как он с помощниками изучает трихограмму — маленькую мушку, паразитирующую на яйцах сосновой пяденицы и соснового шелкопряда. Его цель — освоить метод промышленного разведения этих полезных для человека паразитов и научиться с их помощью подавлять вспышки массового размножения насекомых — вредителей леса.

Все ли у него получается? Да, пока дела идут неплохо. Трихограмма — перспективная лошадка. Ведь уничтожил же этот яйцеед в Савальском лесхозе свыше 50 процентов сосновой пяденицы. Это, конечно, мало, но обнадеживает. Будет работать, будем выпускать…

Ох, как навязло потом в ушах это вначале незнакомое слово «трихограмма». Кто только не произносил его на разных собраниях в заповеднике, понося незадачливого ученого за «растранжиривание государственных средств». И руководство, обманутое в своих «лучших» ожиданиях, — оно уже заранее обещало вышестоящему начальству небывалые достижения в деле уничтожения лесных вредителей, — и наиболее мобильная часть коллектива, чутко реагирующая на настроение «в верхах». Опыты по разведению трихограммы были свернуты, а Б. Смирнов занялся изучением другого грозного противника некоторых врагов леса — паразитического гриба белой мускардины. И вновь у него после временных удач что-то не ладилось. Следовали очередные проработки энтомолога на разных уровнях.

Что мешало ученому добиться несомненных успехов? По-видимому, несоразмерность имевшихся сил и средств с трудностью проблемы. Маленькая полукустарная лаборатория, два помощника без специального образования; огромный лес за порогом бревенчатого домика, ежеминутно угрожающий прорывом враждебных трихограмме и мускардине организмов сквозь марлевые занавески. А быть может, и погрешности методик. Важно не это. Было избрано совершенно правильное направление, полностью соответствующее целям охраны природы. Это не отстрел на территории заповедника лучших оленей-рогачей и не заготовка клюквы на заповедных болотах ради «улучшения» производственных показателей — вершились кое-где и такие дела. Б. Смирнов опирался на знание основных законов экологии лесных сообществ, на понимание сложных биоценотических отношений, существовавших в лесу, особенно в заповедном, и в этом была его сила.

Дубовая листовертка — опаснейший вредитель леса. Дай ей волю — одни обнаженные сучья от дубов останутся. Но воли не дают. Кто? Враги. Среди злейших ее недоброжелателей около 50 видов паразитов и два хищника. Как только численность вредителя возрастет — наездники и прочая братия тут как тут. Корм хороший, собран в одном месте, чего же еще надо?

— Года три-четыре назад, — рассказывал ученый, — в лесах Воронежской области началось массовое размножение дубовой листовертки. Полетели над лесами самолеты, рассеивая дусты ДДТ, ГХЦГ и прочую «химию». И у нас в заповеднике этот вредитель появился. Только вспышка началась двумя годами позднее, чем в лесхозах. Ущерб лесу нанесен небольшой. Химию мы не применяли. А сейчас вспышка на спад пошла.

Почему?.. — Энтомолог помолчал. — Да потому, что мы заповедник! Лес здоровый, многоярусный, не расстроенный сплошными рубками. Естественный! Насекомым везде и стол и дом. И не только вредным, но и полезным, друзьям нашим. У паразитов и врагов листовертки здесь около 200 дополнительных хозяев, на которых они дожидались своего часа. И дождались: так набросились на листовертку, что за два года почти подавили ее размножение.

Во многом были правы ученый и тысячи его коллег, работавших над развитием биометодов. За 20 лет, прошедших с той поры, мне не раз приходилось встречать в научной и научно-популярной литературе сообщения о продолжающихся попытках применения трихограмм для борьбы с нашими врагами-насекомыми. И вот долгожданное сообщение. В 1972 году под Кишиневом открыта первая в Советском Союзе биофабрика, производящая трихограмм. Ее мощность — 15 миллионов насекомых в сутки. Это не бревенчатый домик на окраине лесного массива в заповеднике…

Да, именно о трихограмме и о тысячах других хищных насекомых писал когда-то Э. Дарвин, как бы предвидя появление в будущем методов их использования на благо человеку…

Агробиоценозы, монокультуры очень чувствительны по отношению к различным врагам из мира животных. Как мы уже говорили, за повышение продуктивности они платят устойчивостью. Человек не может оставить на произвол судьбы посевы и лесные культуры, иначе ему грозит ежегодная потеря трети урожая, он вынужден драться за него. Помогает химическое оружие. Масштабы применения его колоссальны. В США, например, в 1971 году только в сельском хозяйстве было использовано более четверти миллиона тонн ядохимикатов, из них свыше половины — для борьбы с вредными насекомыми. На сельские земли льется химический дождь! Но при распылении ядохимикатов с самолетов лишь 25 процентов их достигает поверхности почвы в месте обработки, остальное же рассеивается в атмосфере.

Уже не первый год медики и экологи указывают на опасные издержки химических методов. Ядохимикаты загрязняют почву, водоемы, отравляют полезных диких животных; распространяясь через цепи питания, они аккумулируются в пищевых продуктах, попадают в человеческий организм.

В Молдавии не случайно появилась первая в стране биофабрика по разведению трихограмм и других энтомофагов. Как сообщил журнал «Химия и жизнь», еще в середине 60-х годов почти в половине образцов сельскохозяйственной продукции, выпускаемой в этой маленькой республике, было обнаружено химических веществ больше, чем допускается по нормам. А в 1970 году в двух третях проб молока нашли ДДТ и гексахлоран, которым в этом продукте вовсе не место…

И вот что удивительно. Мировая фауна насекомых насчитывает около одного миллиона видов. На долю животных, которые повреждают культурные и хозяйственные насаждения, опасны в медико-санитарном отношении, приходится не более 10 процентов видов. Настоящих же врагов человека, наносящих действительно ощутимый вред, того меньше, примерно один процент. Человек же забыл басню о мужике и медведе. Идя в наступление на опасных животных, он в массе уничтожает нейтральных и даже друзей-союзников. Как писал один из самых известных наших энтомологов, Г. Вей-Биенко, химическая обработка пшеницы снижает численность энтомофагов в 3–8 и даже в 18 раз. В экосистемах, «облагодетельствованных» человеком, ослабляются или полностью разрушаются регулирующие механизмы. Вредители же, лишившиеся своих врагов и выработавшие устойчивость к ядохимикатам, начинают безудержно размножаться.

Не случайно во всем мире происходят невиданные доселе вспышки численности вредоносных растительноядных тетраниховых клещей, некоторых видов червецов и т. д.

«Таким образом, применение химических средств в борьбе с вредителями хотя и дает поначалу высокий экономический эффект, — пишет ученый, — приводит впоследствии к самым нежелательным и даже трагическим результатам».

Теперь понятен интерес, который проявляется во всем мире к биологическим методам защиты полезных растений и животных.

На вооружение взяты не только беспозвоночные животные. Человек использует для биологического контроля и амфибий, и рептилий, и рыб, и птиц, и млекопитающих.

Известно, что птицы — рьяные истребители многих вредных видов. Один скворец, например, за день уничтожает до 360 личинок майского хруща. В штате Арканзас наблюдали, как золотые и пушистоперые американские дятлы за зиму истребили на полях до половины зимующих личинок огневок. Поэтому-то в лесном хозяйстве многих стран прилагают большие усилия для привлечения птиц: устраивают для них искусственные гнездовья, вывешивают кормушки, усиливают охрану.

Степной хорь — злейший враг сусликов. Один грызун в сутки — минимальная норма мало-мальски уважающего себя хоря. Прежде люди не ценили эту способность хищника. Сегодня отношение к изрядно поредевшему — и не только из-за промысла, но и из-за ядохимикатов — племени белых хорей изменилось. Во многих местах их взяли под охрану.

В биологической борьбе против вредителей все шире начинают применять возбудителей бактериальных, вирусных, грибковых болезней. Препарат энтобактерин с хорошими результатами используется против нескольких десятков видов опасных насекомых: гусениц яблоневой и плодовой моли, боярышницы, капустной моли и других.

Одна из мух, встречающихся на юге США, «отнимает» ежегодно у фермеров почти 40 миллионов долларов. Самка этого паразита откладывает яйца в раны диких и домашних животных, и те гибнут. Тогда решили применить лучевую стерилизацию этого вида мух. Над островом Кюрасао, находящимся в Карибском море, в августе 1954 года с самолета сбросили несколько тысяч бумажных пакетиков. В каждом из них находилось по 20 облученных куколок самцов и самок мух. Общая численность выпущенных стерильных самцов в 3–4 раза превысила количество местных, островных. Самка, спарившаяся со стерильным самцом — а она в отличие от него спаривается только один раз, — обречена на бесплодие. В результате численность бесплодных самок на Кюрасао уже в первом поколении составила почти 70 процентов, в третьем же достигла 100. Мухи четвертого поколения вымерли, остров освободился от них.

Здесь, правда, надо сделать одну оговорку. Это событие не могло остаться безразличным для местной экологической системы. Мухами наверняка питались многие животные, в том числе и полезные. Они заслуживали резкого сокращения численности, но надо ли было их истреблять?..

Широко известные всем антибиотики, в сущности, также биометод. Мы применяем продукты обмена одних организмов, избирательно подавляющие рост других, опасных для человека микроорганизмов. И здесь «живое против живого».

Неисчислимы возможности биологического контроля за численностью нежелательных для человека живых организмов. Но для того, чтобы полностью реализовать их, он должен еще глубже проникнуть в суть сложнейших взаимоотношений, существующих в живой природе, до конца познать законы экологии. Пока мы еще где-то в начале этого трудного и длинного пути.

Вот как представляют себе ученые борьбу с вредными организмами в будущем. Впрочем, пожалуй, не стоит говорить о борьбе: это управление биогеоценозами в интересах человека. Последние понимаются не узко, не только как получение хозяйственно ценной продукции; учитывается необходимость поддержания экологического равновесия, сохранения красоты и разнообразия ландшафтов.

Нынешние монотонные «экологические пустыни» — бескрайние поля монокультур, огромные массивы хвойных посадок — упразднены. Получило дальнейшее развитие полезащитное лесоразведение, все сельскохозяйственные угодья разбиты лесными полосами на зеленые квадраты, облесены балки, склоны оврагов, берега водоемов, неудобья. Молодые леса состоят из смешанных насаждений. Возникла так называемая «экологическая мозаика».

Уже одно это обстоятельство способствовало укреплению устойчивости биогеоценозов. Вредные животные оказались в окружении своих противников, которые стали бдительно следить за их численностью. Человек привлек себе в помощь и насекомых-энтомофагов, и серых куропаток, и хорей, и множество других друзей; все они вновь получили прописку в мозаичных сельскохозяйственных и лесных ландшафтах.

Специальные службы бдительно наблюдают за численностью животных, которые могут нанести ущерб человеку. Естественных барьеров иногда недостаточно, приходится прибегать к специальным мерам. Вредитель накапливается, концентрируется на исходных рубежах? Надо завести и выпустить их живых врагов и паразитов. Не помогло? Что же, вспомним и о химии. Только не так. как прежде, не дубиной по головам, чужим и своим. Наука нашла селективные яды, действующие только на определенные виды животных. Вот их и применим с соблюдением всяческих осторожностей. Не обязательно стараться при помощи ядохимиката добить противника до конца; ослабим его популяции, прервем рост численности, а с оставшимися животными справятся наши друзья. Благо мы восстановили их дома в полях, лугах, лесах, в созданных повсюду заказниках и заповедных зонах. Механизмы экологической регуляции работают под контролем и на благо человека.