Из-за темноты разбойник не мог точно сказать, где распорол горло, у основания или ближе к челюсти, но ему оказалось достаточно того, что резанул кинжалом по плоти. Он вообще мало что видел, кроме очертаний, даже не уверен, что это Вермир. Разбойник уже подошёл к двери, чтобы уйти, но в последний момент решил проверить, медленно подошёл к телу, присел и протянул руку к плечу, но удар затупленного, заржавевшего меча откинул руку, продрав кожу и сухожилие, словно дубина, и врезавшись в кость. Удар вывел из равновесия разбойника, Вермир выпустил меч из рук и кинулся на несостоявшегося убийцу, отводя разрезанной рукой руку с кинжалом сторону. Повалив его, придавил коленом руку с кинжалом, вторую так же у запястья.

— Кто ты?! Зачем ты меня хотел убить?! Отвечай! — закричал Вермир, сдерживая кулаки.

— Ты знаеш-ш-шь, — ответил разбойник шипящим голосом.

— Что я знаю?! — закричал Вермир, схватил голову разбойника. — Говори! Иначе…

— А что ты мне сделаешь, светлячок?

Вермир не сдержался и ударил в лоб, но разбойник не вырубился, лишь потерянно промычал.

— У тебя есть выбор, — сказал Вермир, слегка успокоившись, — либо сейчас всё рассказываешь, либо поймёшь, почему не стоит делать плохие дела.

— Удачи, — сказал разбойник и засмеялся, присвистывая.

— Ты сам выбрал.

Вермир наносил удары здоровой рукой по лицу и голове разбойника до тех пор, пока тот не отключился, а случилось это не скоро, спустя десяток яростных ударов. Вермир выхватил нож из обмякшей руки и разрезал рубаху разбойника от пупка до горла, срезал рукава, поднял тело, чтобы вытащить кусок от бывшей рубахи. Рукавами связал щиколотки и запястья, а куском ткани завязал рот, на всякий случай ещё связал локти и колени. Положив кинжал на стол, Вермир подошёл к печи и вытащил две дощечки из пола, потянуло холодом и сыростью. Вернувшись к разбойнику, Вермир схватил его за руку и потащил к погребу.

— Я тебя предупреждал, — сказал Вермир и скинул тело в темноту.

Закрыв погреб, Вермир поставил на них табуретку, перекинув плащ на кровать, взял оставшийся кусок ткани, сел на табурет и завязал распоротую от перепонки до запястья руку. Кровь никак не желала останавливаться, в считанные секунды на ткани появились красные пятна, но бежать ночью непонятно куда и искать помощи Вермиру не хотелось, он опёрся о печку, положил ноги на комод и попытался расслабиться, но кровь до сих пор бурлила. Сон пришёл не скоро, Вермир даже не запомнил когда пришёл, но точно помнит, что спустя долгое время, проведённое во тьме.

Наутро он проснулся от стука в дверь. Рывком вскочив, Вермир пошёл к двери полный бодрости, будто не мучился полночи. На ходу он заметил, что на полу валяется ржавый меч, быстро поднял, убрал в другую комнату и поспешил к двери. На пороге оказался Аарон.

— Здравствуйте, господин Вермир, вы готовы?

Вермир вспомнил, что его лицо ничего не прикрывает, но парень это никак не выказал, лишь мельком взглянул на кровавую тряпку на руке. Смутившись, Вермир развернулся и пошёл к кровати.

— Вполне, — сказал он, надевая плащ, — но есть небольшая проблема, — Вермир надел капюшон. — Надеюсь, поможешь решить?

— Если мне это по силам.

Вермир отодвинул табурет и открыл погреб, сырость и холод проникли в избу.

— И что там? — спросил Аарон.

Из темноты донеслось глухое мычанье.

— Сейчас увидишь, — сказал Вермир, спрыгнул вниз и поднял скованное тело. — Вот, держи. Да руки вытяни, урод. Это не тебе, Аарон.

Аарон вытащил не состоявшегося убийцу со сломанным носом, разбитыми губами, настолько опухшими фиолетовыми глазами, что для зрения осталась только маленькая чёрточка.

— Это вы его так? — спросил Аарон.

— Да-ааа… случилось недержание, — ответил Вермир, закрывая погреб. — Пробрался вчера и хотел убить, почти получилось, — Вермир показал левую, дёшево перебинтованную ладонь. — Разговаривать не захотел.

— Это видно, — сказал Аарон, не выказывая никаких эмоций. — Нам надо идти, а одного я вас отправить не могу, его мы тоже с собой взять не можем.

— Обратно в погреб?

Убийца задёргался и замычал. Вермир открыл погреб и скинул трясущегося разбойника.

— Вам бы надо сменить повязку, — сказал Аарон и поднял кусок ткани от рубахи. — Вам, наверное, трудно будет, давайте я помогу.

Вермир странно глянул на Аарона, но снял пропитанную кровью повязку и протянул руку. За ночь кровь засохла, наполовину скрыв огромный разрез. Аарон аккуратно обмотал ладонь пару раз и так же аккуратно завязал бантиком. Вермир кашлянул.

— Спасибо, Аарон.

— Теперь пойдёмте, мы должны быть вовремя.

Дорога заняла немного времени, во время которого они почти не разговаривали. У входа на площадь, Аарон повернул направление на маленькую улочку за площадью, скрытую домами.

— Я думал, нам надо на площадь, — сказал Вермир, пригнувшись над очередной мокрой одеждой, растянутой на верёвке от дома к дому.

— Там сейчас собирается народ, — ответил Аарон, — нам нельзя ломать эффект появления, вы же не простой человек, ходящий по земле, вы высшая сущность, сошедшая сверху, дабы успокоить волнующийся люд.

— Это странно, ты так не считаешь?

— Не важно, как считаю я, моё мнение не учитывается, — Аарон остановился, обернулся. — Это простые люди, они почти ничего не видят кроме каждодневного тяжёлого труда, грязи и голода, им нужна надежда и они её создают.

Вермир не нашёл, что ответить, от него ускользала эта простая, но важная истинна. Он никогда не работал с утра до ночи, не голодал, его жизнь не богатая, но не обременённая тяжкими проблемами и безнадёгой, всё благодаря отцу.

Аарон развернулся и пошёл, Вермир с секундной задержкой двинулся за ним.

— Жизнь без надежды тяжела, — продолжил Аарон, — она придавливает, шепча на ухо, что завтра лучше не станет, а если жить без мечты, которая говорит, что потом станет чище, сытнее и прекраснее, то зачем тогда вообще жить.

— Но почему я? Разве они не могли раньше во что-то верить? Разве только сейчас проявилась надежда? Я всего лишь защитник, а не пророк, мне не к чему такая слава и обязанности.

Аарон ответил не сразу, лишь шёл, изредка нагибаясь под бельём.

— Здесь никого не бывает, даже торговцы ездят одни и те же, это изолированный город, хоть таким и не является на картах. И, конечно же, все сильные, за кем можно идти, сбежали, либо погибли, либо примкнули. А уйти отсюда совсем не просто… Когда люди узнали, что с драконоборцем, членом одного из самых почитаемых сословий, а для простого человека так и вовсе сравнимого с властью, или даже чем-то большим, случилось что-то плохое, с их единственным шансом что-то исправить, это никому не понравилось. Вы правы, вы — защитник, они и надеются на защиту, вы олицетворение надежды.

Вермир несколько секунд шёл молча, обдумывая слова и не решаясь задать вопрос.

— Ты тоже надеешься, Аарон?

— Мы пришли.

Вермир вначале не понял куда пришли, ведь они встали посередине улочки, но проследовав за взглядом Аарона, увидел обычный, небольшой, двухэтажный дом из камня. Аарон ступил на каменное крыльцо и постучал четыре раза, начиная с одного пальца и заканчивая четырьмя, железное окошко наполовину сдвинулось, показывая встревоженный глаз, и тут же закрылось, но открылась дверь, за которой никого не оказалось.

Аарон зашёл в дом, Вермир двинулся за ним. Дверь закрыл здоровый, волосатый мужик, стоявший за ней. Внутри оказалось много свободного пространства, у окна лишь стол и пара стульев, на которых сидят четыре человека, один из которых обладает длинной шеей, рядом камин, к нему прилегает лестница на второй этаж.

Аарон отошёл в сторону и остановился. Вермир прошёл не намного дальше, человек сидящий спиной к окну, улыбнулся. Эта улыбка напомнила Вермиру улыбку Водника, а взглянув в глаза, он понял, что они наполнены безумием. Остальные трое обернулись, старик с обвисшим лицом, длинношеий, но с приятным, и даже аристократическим лицом, и тот, что приходил в таверну, Гихил, который на миг изумлённо взглянул на Вермира, но после вернул каменный взгляд.

— Вы прибыли, господин Вермир, — сказал старик, — присаживайтесь, нам есть о чём поговорить.

Вермиру не хотелось с ними сидеть, но он сел там, где больше пространства, между Гихилом и тощим, с безумно светящимися глазами парнем.

— О чём же? — спросил Вермир, переводя взгляд на всех четверых, будто ожидая какого-то подвоха.

— О будущем и прошлом, — ответил старик. Создалось впечатление, что он сонный, — о ситуации, что сейчас мешает нам всем. Мы рады, что вы пришли к нам и решили помочь и нам и себе.

— В первую очередь я здесь для народа, а не для вас.

— Или вас, — вступил в разговор длинношеий.

— Или меня, — ответил Вермир.

— Нам не за что вам нравиться, но у нас общая цель, — сказал старик, — так давайте ей следовать.

— И какая же? — спросил Вермир.

Безумно улыбающийся парень тихо засмеялся.

— Властвовать над людьми, — сказал он.

— Оге, не путай личные цели с общими, — сказал старик.

— А у всех такая личная цель, — сказал Оге, посмеиваясь, — не только у нас, у многих, очень многих, общая цель же может быть любой, она же общая, не своя.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Орест.

— Что не надо притворяться, — ответил Оге, — он же такой же, как мы, желает повелевать людьми, но только с другим оттенком, если мы хотим, чтобы нам несли деньги и выполняли наши приказы, то он желает, чтобы его любили, уважали, стелились перед его сапогами…

— Это не так, — медленно и железно проговорил Вермир.

— …так зачем разыгрывать эту сцену? Её не оценят, — продолжил Оге.

— Кто не оценит? — встревоженно спросил старик.

Оге засмеялся, сложив руки на груди.

— Они знают, они всё видят, всё, — сказал он, пригнувшись к столу и разводя руки в стороны, будто ощупывает пространство. — Нет ничего, чтобы ускользнуло от их взора, но у нас есть преимущество, — Оге перестал улыбаться, посерьёзнел и поднял указательный палец вверх, — они тоже не знают, что будет дальше.

Оге откинулся в стуле и знатно засмеялся. Орест и Кор переглянулись, Гихил сохранил каменное самообладание, его внимание сосредоточилось на окне, но изредка поглядывал на Вермира.

— Я так не считаю, — сказал Вермир, в его голосе прозвучал пробуждающийся гнев, — я не хочу, чтобы мне лизали ноги, я за свободу, чтобы каждый был освобождён от гнёта.

— Господин Вермир, прошу вас, у нашего собрания нет единого мнения, но большинство не выражает позицию господина Оге.

— И очень жаль, — сказал Оге, сощурившись, — будь вы настолько же умны, этого бы не случилось, и нам бы не пришлось заниматься детскими делами.

— Пора начинать, — сказал Орест.

— Пора, — поддержал Кор.

— Ой-ё-ё-й, — сказал Оге, оживившись, — у нас небольшая проблемка, — стол накрыло гнетущее молчание, — ну, не стесняйтесь, спросите-спросите.

— Какая? — прозвучал вопрос Гихила, словно гром. Он посмотрел в глаза Оге.

— Очень хорошо, что ты спросил, друг Гихил, — сказал Оге, сверкая глазами и зубами, — наблюдателя нашли в канаве.

Оге истерично засмеялся. Орест сжал челюсти, Кор упал на спинку стула, смотря сквозь стену, Гихил лишь перевёл на всех поочерёдно взгляд, Вермир понял, что-то идёт совсем не так, как они задумывали.

— А вы вот спросите, — энергично сказал Оге, — а кто это сделал, кто, кто, кто? А я это сделал.

Он кинулся через стол, словно обезьяна, спихнул ногами стул Ореста, Кор только начал вставать, а его шея уже оказалась во власти Оге, Аарон побежал на выручку, но от мощного удара ноги свалился на пол, Гихил вскочил, но Оге помахал пальцем.

— Но-но-но, не стоит, я же ничего тебе плохого не сделал, друг Гихил. Помнишь, лучше быть друзьями.

— Ты не можешь просто так взять и убить одного из нас, — хладнокровно сказал Гихил.

— Как оказалось, могу, — сказал Оге, посмеиваясь. Кор что-то прокряхтел. — Что, что-то не нравится? Ну, ты не переживай, это долго не продлиться, — Оге потянулся к щиколотке Кора, скривив лицо, при этом смотря по сторонам. — Думаешь, я не знаю, что у тебя там, старый говнюк?

Оге вытащил нож и рывком, под своей рукой, распорол горло Кору, кровь активно поползла наружу. Орест, прикрываясь ладонью, отполз к стене, держа голову высоко, словно змея, Вермир смотрел на это всё с каким-то странным отстранением, будто это происходит не здесь и сейчас, его больше волновали слова этого психопата, он взглянул в окно, на площадь, где собрались толпы народа, и медленно поднялся.

— О-хо-хо, кто это решил вмешаться, — саркастически сказал Оге, — решил поиграть в героя? Герой, да? Будешь спасать тех, кто душит простых людей, обдирает их, насилует… хочешь помереть за этот дряхлый кусок навоза?

Вермир посмотрел на стоящего на коленях, упирающегося рукой в пол, а другой держащейся за живот Аарона, который поднял голову и Вермир прочёл во взгляде какой-то непонятный блеск надежды.

— Разбирайтесь сами, — сказал Вермир устало, двигаясь к выходу и чувствуя, как от спины Гихила пышет холодом.

Оге расхохотался.

— Ты такой же, как и я, мы все одинаковые, — прошипел он.

Вермир прошёл мимо, к выходу, не обращая внимания, лишь проходя рядом с Аароном, хотел замедлить шаг, остановиться, но не смог. Волосатый мужик у двери смотрел на происходящее с растерянностью ребёнка и забыл про всё. Вермир отодвинул здоровую задвижку, открыл дверь и вышел.

— Теперь этот город вступает в новое время, не обременённое старостью, да прибудет власть, — сказал Оге.

Вермир шёл, изнутри поедала совесть, хотела, чтобы вернулся, но он неумолимо шёл, пытаясь не обращать внимание на возмущения и хлёсткие мысли. Каждый шаг отдавался нытьём в груди, веяло развернуться, побежать туда и…

«Что… чтобы я сделал? Это не мои проблемы и уж тем более не мой мир, я вижу этих людей впервые и не могу судить, достоин ли он жизни или нет, что он сотворил и как прожил жизнь. Не мне решать… потому что всё уже решено».

Он шёл с этими мыслями, пока не появился прогал меж домами, увидел толпы людей, заполонившие всю площадь. Никто не обратил на него, выходящего сзади, из обыденности, внимание, он проталкивался сквозь толпу с опущенной головой, извиняясь и натянув капюшон, как можно ниже. Вермир пробрался к центру, хоть последние пару рядов не желали уступать место и бурчали, проклинали, а кто-то даже плевался. Вермира это выбило из хода мыслей, но лишь ненадолго, он увидел возвышение в виде нескольких досок положенных друг на друга и встал на них, чтобы его могли видеть все.

— Я — Торсоу Вермир Малдович, драконоборец, — как можно громче сказал он. Толпа затихла, обескураженно глядя на Вермира. — Я тот, кто пострадал от рук разбойников, я знаю, что вы переживаете за меня, и благодарю вас за это, но сейчас не время терять надежду и паниковать, я выжил во многом благодаря хорошим людям, которые приютили, вылечили и кормили меня целый месяц, не взяв за это ничего, я обязан им и безмерно благодарен.

Дора, находящаяся внутри толпы, счастливо заплакала, рядом стоящий Нелд аккуратно погладил хрупкую спину.

— Если ты тот, за кого выдаёшь себя, то покажи лицо! — закричали из середины толпы. — Драконоборец изуродован, и без одного глаза!

Дора в страхе устремила взгляд на Вермира.

— Не поднимай, — прошептал Нелд.

— Если вам так хочется, — так тихо сказал Вермир, что его не расслышали даже первые ряды.

Он медленно снял капюшон и выпрямил голову. Толпа непроизвольно попятилась, Вермир увидел ошарашенные глаза, показалось, что он даже слышит, как учащённо забились их сердца.

— Я пришёл в этот город, чтобы защищать вас от драконов, и исполню долг несмотря ни на что.

Но Вермир не увидел в их глазах надежды, счастья, ничего, кроме отвращения.

— Как ты можешь защитить нас от дракона, этой огненной твари, когда не смог справиться с парой разбойников? — тихо сказал дряхлый, согбенный старик с выпавшими зубами.

Рядом с ним молодой парень услышал слова старика и закричал на всю толпу:

— Верно! Как он будет защищать нас, если себя защитить не может?! Смех!

Кто-то из толпы и вправду засмеялся, но остальные ничего не сказали, просто стали расходиться. Вермир глядел, как уходят те, кого он так мечтал защищать, простых, необременённых тяжёлой думой людей, они оказались совсем не те, кого ожидал встретить. Наверное, они подумали так же.

Когда почти все расползлись, Вермир, закрыл лицо капюшоном, сел на доски, упёр локоть в ногу, а рукой подпёр подбородок, смотря в землю. Но ушли не все, двое остались и подошли к нему, Вермир увидел тени и поднял голову, это оказались Нелд и Дора.

Дора хотела сразу броситься обниматься, но ситуация не позволяла сделать это так просто. Нелд же смущённо стоял.

— Привет, — кротко сказала Дора.

— Привет, — ответил Вермир, устало улыбнувшись.

— Здравствуй, — сдержанно сказал Нелд, — я хотел из…

— Не стоит, — перебил Вермир, — я всё понимаю и не держу обиды.

Нелд улыбнулся на миг, но лишь на миг.

— Прошло не так, как все думали, — осторожно сказала Дора.

— Глупо бы на что-то надеяться с этим, — сказал Вермир, указывая на лицо. — Было ошибкой сюда приходить и нести чушь о защите. Хороший я защитник, как безрукий кузнец.

— Прекрати… — сказала Дора, посмотрев просящим взглядом. — Ты же знаешь, что они действительно хотели надеяться, гореть надеждой.

— Но я им помешал, — сказал Вермир, пуская пару смешков. — Они хотели увидеть кого-то сильного, красивого, кто скажет им: «вот я побил столько людей, драконов, я буду вас защищать», а они закричат и поклоняться ему, а дальше всё у них будет хорошо.

Вермир устало поднялся, вздыхая, Дора потянулась и обняла его.

— Как бы то ни было, мы всегда с тобой, — сказала она.

— Да, мы всегда будем за тебя, — поддержал Нелд. — Толпа ведь не хочет знать скучные объяснения, ей нужно только то, что она хочет. Никто не смеет идти против толпы, хорошо ещё, что они не разозлились.

Вермир посмотрел ему в наполненные ясностью глаза, вспомнив про детский ноготок.

— Нелд, я их найду, они перестанут…

— Не надо, — резко сказал Нелд, но после нескольких секунд смягчился. — Они уже перестали, ты только раззадоришь их, не стоит этого делать.

Вермир сжал челюсти и кивнул.

— Хорошо, я не стану.

— Что ты теперь будешь делать? — спросила Дора.

— Я не знаю, я вдруг оказался никому не нужен.

— Но ты нужен нам! — воскликнула Дора.

— Да, — улыбнулся Вермир, — кроме вас я никому не нужен, но… у меня всё ещё есть обязательства, я всё ещё драконоборец. Наверное, на этом и сосредоточусь.

— Драконы, опасные существа, — сказала Дора, — хорошо, что у нас их не бывает.

— Да, — подтвердил Вермир, смотря в сторону стеклянным глазом, — хорошо, что не бывает…

— Ладно, я пойду, — сказал Нелд, смущаясь, — я ненадолго пришёл, чтобы повидаться, увидеть, что с тобой всё хорошо.

— Ну, Не-ееееее-лд… — протянула Дора.

— Мне надо идти, — уныло сказал Нелд, — таверна сама не проживёт.

— Я понимаю, — сказал Вермир, протягивая руку. Нелд пожал руку, Вермир притянул к себе и обнял. — Береги себя.

— Ты тоже, — сказал Нелд неловко, отстраняясь. — Ну, я пойду.

— Чем займёмся? — спросила Дора.

— Не знаю… — не вдумываясь, ответил Вермир, смотря в удаляющуюся спину друга и тут его осенило. — Нелд! Нелд!

— Чего? — громко откликнулся друг, развернувшись.

— Извини, что не поверил тебе, ты был прав насчёт города.

Вермир заметил, как маленькая, но стойкая улыбка проскочила на лице друга.

— Да ладно, — сказал Нелд и, развернувшись, пошёл дальше.

— А что он сказал про город? — спросила Дора, немного улыбаясь. — Что это лучшее место в княжестве?

— Почти, — ответил Вермир, ухмыльнувшись.

— Ладно, может, погуляем?

— Да, пойдём, — ответил Вермир. Почему-то это идея сразу понравилась. — Давно я не гулял здесь.

Они пошли прочь от площади без конкретной цели, просто двигались к ближайшей улице.

— Да здесь и нет ничего, почему можно было бы скучать, — сказала Дора, а после опомнилась. — Ну, я имею в виду, здания, какие-нибудь прекрасные места, что-то вроде этого, не людей.

Вермир улыбнулся.

— Нет, Дора, места напоминают о тебе, в смысле, о том, кем ты когда-то был. Но не могу сказать, что это хорошие воспоминания, это показывает, всё вокруг меняется, а я даже не могу понять, что конкретно меняется, я… или этот мир.

Дора хотела взять за руку Вермира, но обнаружила, что она перевязана.

— Вермир, — немного в ступоре сказала она, — что у тебя с рукой? Ведь у тебя не было там раны.

Вермир неловко улыбнулся.

— Порезался немного, не переживай, там ничего серьёзного, честно.

— Но она вся в пятнах крови…

— Забыл повязку поменять, не волнуйся, правда, всё хорошо.

— Ох, если ты так говоришь, то ладно. А как с остальными ранами?

Вермир вспомнил, что не обращал внимание на раны, не смотрелся в зеркало и не знает, как обстоят дела с лицом, пустой глазницей, да и рану на животе не проверял.

— Тоже всё хорошо. Давай поговорим о чём-нибудь другом.

— Хорошо, — сказала Дора и затихла.

— Я вот недавно в лес ходил, — сказал Вермир, не выдержав монотонный звук шагов.

— И как?

— Странно, уже не то, что было раньше. Совсем другие ощущения, когда смотришь с вершины на окружающий мир.

— Ты забирался на самую вершину? — удивилась Дора.

— Да, а что? — слегка испуганно спросил Вермир, вспоминая свою встречу в лесу.

— Ну, там же высоко.

— Я и маленьким туда забирался.

— А я вот даже в гору не залезала, — слегка обиженно сказала Дора.

Вермир засмеялся.

— Чего ты ржёшь? Знаешь, как там страшно? Ой, а, может, как-нибудь вместе туда сходим.

У Вермира постепенно слезла улыбка, он вспомнил о драконе.

«Она ничего о нём не знает», — подумал Вермир. — «Значит, никто в городе не знает, это хорошо».

— Как-нибудь обязательно сходим, — ответил Вермир.

— Правда? — удивилась Дора, словно ребёнок. — Спасибо!

Вермир и не заметил, как они прошли большое расстояние, отдаляясь от центра города. Дома по бокам постепенно начали превращаться из каменных двухэтажных верзил в маленьких, деревенских простачков, дорога всё ещё из камня, но скоро превратиться в просто вытоптанную землю. Отделившись от дома, навстречу им вышел худой мужчина с пронырливым лицом, в кафтане и чёрных сапогах.

— О, какая встреча! — прикрикнул он. — Не ожидал вас здесь увидеть, какая славная неожиданность, правда? — Дора обомлела, Вермир напряг лоб, пытаясь вспомнить, кто это, и придумывая, что будет делать, если это засада очередных разбойников. — Ну, вы что, меня не узнали? Я же помощник управляющего города, Вергилия Суальского, Ифи.

Вермир вспомнил, и подумал, как это было давно, когда он заходил к ним за ключами от дома, а они хотели забрать его себе.

— Помню, — ответил Вермир, — случайность действительно поражает.

— И не говорите, я вот случайно увидел ваше выступление на площади и был, то есть я и сейчас возмущён, этим поведением людей, они не достойны получать такие слова. От лица Вергилия Суальского заявляю, что вся стража города и лично градоначальник, а так же его подчинённые, будут стоять за вас горой. И за вас тоже, леди.

Вермир впал в ступор, но спустя пару секунд очнулся.

— Эм, хорошо, если это всё, то мы пойдём, — сказал он.

— Нет, — резко, но с тем мягко сказал Ифи, — это не всё. Я хотел бы с вами поговорить об небольшой детали, но, если позволит дама, наедине.

Вермир посмотрел на взволнованную Дору.

— Я сейчас, подожди немного, хорошо?

— Да, — ответила Дора.

Ифи и Вермир отошли в прогал меж домов, укутавшись в тенях. Дора же глядела туда во все глаза с нескрываемой тревогой.

— Сегодня утром, — зашептал Ифи заговорщицким голосом, — нашли тело Иуаня Гаальского, судьи из столицы. Мы, конечно, пытались придержать эту новость, но в столице уже знают и им это не понравилось, поскольку этот парень был супругом дочери верховного судьи княжества. Они в ярости. Скоро сюда прибудет третий военный корпус серебряной гвардии.

— А что вы от меня хотите? — шёпотом спросил Вермир.

— Вы же уже познакомились с городом поглубже? — Ифи выдержал паузу, пытаясь глядеть в глаз, но капюшон надёжно скрывает взгляд хозяина. — Давайте вытравим этих паразитов вместе. Военный корпус в любом случае выслушает советы, или даже наставления, драконоборца.

Вермир молчал, думая, что может пойти не так, ведь это лучший исход из возможных, всем станет лучше, разбойники пропадут, больше никто не будет обкрадывать и убивать людей, прекратиться насилие и городу больше не нужна будет надежда. Зачем она, когда всё хорошо…

— Корпус прибудет в течение недели, но вряд ли раньше пяти дней, — сказал Ифи. — У вас есть время подумать, но не затягивайте с этим, нам надо всё тщательно обдумать и скоординироваться.

— Постойте, вы не знаете, где их логова?

— Логова? — недоумённо прошипел Ифи. — Это не имеет значение, кровь будет литься вёдрами в любом случае. У них есть влияние и связи далеко за пределами нашего маленького, славного городишки. Главное — это дать корпусу подсказку и повод, а остальное они всё сделают.

— Раз вы настолько откровенны, — медленно проговорил Вермир, — то не расскажите, почему вам просто не обойтись собственными силами?

Ифи хитро заулыбался.

— Вы хотите, чтобы это место стало нормальным или нет? Если сильно захотите, то вы определённо узнаете, почему иногда нужна помощь откуда-то со стороны. Но только, прошу вас, не лезьте на рожон, потерпите неделю и попытайтесь не умереть, а-то это серьёзно затруднит жизнь нашей маленькой идеи.

— Я постараюсь.

— А ещё, — громко сказал Ифи, выходя из тени, — Вергилий звал вас на чашечку чая, если у вас, конечно, есть время. На этом я с вами прощаюсь, и с вами, леди, тоже, всего хорошего.

Ифи повернулся и пошёл по улочки, вскоре скрылся из виду.

— Что он хотел? Что-то серьёзное? — взволнованно спросила Дора.

— Да ничего особенного, просто…

— Что?

— Хочет, чтобы я берёг себя.

— Странно…

— Почему?

— Мне всегда казалось странным, когда какой-то малознакомый человек говорит такие слова. Это как, ну, не знаю… как проститутке признаваться в любви.

Вермир выдавил смешок, но брови явственно сползли, а губы потихоньку раздвигались.

— Или ты с ним хорошо знаком? — спросила Дора.

— Нет, всего пару раз виделись, — ответил Вермир, вернув контроль над лицом.

— Ну, вот, ему от тебя что-то нужно.

— Да-а, наверное, ты права. Пойдём дальше?

— Пойдём.

Они медленно шли по уличке, разговаривая о пустяках, вспоминая моменты из детства, как познакомились, как после познакомились с Нелдом, эти давние времена сейчас звучат, как приятная, расслабленная, но в то же время хватающая за душу музыка. Время пошло настолько быстро и так плавно, что Вермир не успевал за ним, а когда очнулся, то понял, что они бродят около улицы его дома. За время прогулки он отвлёкся от произошедшего на площади, успокоился, и неприятные мысли перестали появляться.

— Может, позовёшь домой? — смущённо спросила Дора. — Я так давно у тебя не была, даже не помню, как выглядят стены.

— Эм… — Вермир вспомнил, что в погребе валяется связанный убийца, который будет мычать похлеще коровы. — Да там сейчас не прибрано…

Дора прильнула к нему, обхватила за спину и посмотрела в глаза.

— Ничего, — сказала она томно, — я потерплю…

В голову Вермира вторглись стоны, слышимые через стену, когда он валялся в койке, не в силах встать. Они начали драть рассудок, усиливались, приобретали острый оттенок. Он окаменел, напряг шею, закрыл глаз, ноздри расширились, хоть и старался это сдержать. Дора медленно опустила руки и отошла.

— Это из-за того, что я… — разочарованна начала она.

— Нет-нет, не из-за этого, — перебил Вермир и вяло попытался переубедить Дору, хотя в голосе чувствовалась фальшь. В голову вторглась извращённая мысль, которая нашёптывала, как суккуба, что Дора тоже должна почувствовать боль, ту, что чувствовал он, раздирающую, жгучую.

— Ну, конечно, кто захочет с проституткой, — вскинув плечами, сказала она уныло.

На миг Вермир почувствовал утоление этой извращённой мысли, кратковременную радость, но лишь на миг. Сразу же за этим последовала жуткое разочарование, что поддался этой глупой, уродской, детской мысли. Он протянул руки и обнял Дору, накрыл подбородком голову, а она прижалась к груди.

— Это не из-за этого, правда, — сказал он так, что в это поверил бы почти каждый. Голос чистый и ясный, льётся, словно журчащая кристальная речушка. — Просто я ещё не в форме, шрамы дают о себе знать, к тому же я не мытый. Чуешь, как воняет?

Вермир отстранил голову и посмотрел Доре в глаза, она два раза быстро втянула воздух носом.

— И правда, — ответила она, смущённо улыбнувшись, и уткнувшись носом в грудь. — Не бросай меня, кроме тебя и Нелда у меня никого не осталось…

— Ты что? Конечно, нет, у меня тоже, кроме вас, никого не осталось. Подожди немного, скоро всё уладиться и…

— Что? — Дора посмотрела Вермиру в глаз, облизнула губы и закусила нижнюю.

— Будем больше проводить время вместе.

Дора тяжко вздохнула.

— Хорошо, конечно, но они никогда не придут в норму, этот город никогда не станет нормальным, здесь всегда будет опасно ходить и говорить, если ты с чем-то не согласен. Единственный выход — уйти кому-то под крыло и молчать, как это сделал Нелд. Теперь мы, хотя бы, не страдаем от нападок и разбоя. По крайней мере, таких случаев стало меньше.

— Я обещаю, — сказал Вермир, проводя здоровой ладонью по волосам, — всё измениться.

Дора отстранилась с лёгким, полным неудовлетворения, выдохом.

— Мне хочется в это верить, но я не понимаю, как это произойдёт. Слишком много всего произошло, чтобы я верила в сказки. Я пойду, прощай.

— Постой, — слишком резко прикрикнул Вермир, почувствовал, как что-то защемило в груди, — давай провожу.

— Не надо, днём не так опасно. К тому же, в таверну пока тебе лучше не заходить. Пока.

Вермир глядел в след уходящей Доре, одолевали мысли, какой же он низкий, подлый, извращённый. В эту минуту возненавидел себя и свой поступок и, если бы мог, то не стал его делать, но такой возможности нет, поэтому он, раздосадованный, пошёл домой.

Как только Вермир захлопнул за собой дверь, то из подпола послышалось яростное мычание. И без того плохое настроение совсем омрачилось, хоть он и помнил про убийцу, но так и не придумал, что с ним сделать. Вермир снял плащ и кинул на стол, медленно, вразвалочку, подошёл к погребу, вытащил доски.

— Ну что ты мычишь, я же про тебя не забыл, — в ответ посыпалось мычание, — ладно, пора с тобой разобраться, не могу же я держать тебя вечно, хотя за руку надо бы ответить.

Вермир спрыгнул вниз, на звук обнаружил связанного разбойника, который сумел доползти до земляной стены, схватил его за бока и потащил к выходу, вытащить связанное тело взрослого человека в одиночку оказалось не лёгким занятием. Вермиру пришлось вытаскивать убийцу на себе, обхватив его и встав, напрягая ноги и спину до предела. Лицо разбойника не пришло в норму, даже разнесло ещё больше и приобрело фиолетовый цвет. Вермир закрыл погреб, взял табурет, поставил возле не состоявшегося убийцы, и сел.

— Ну и что мне с тобой делать? Не убивать же? — уныло спросил Вермир, разбойник задёргался и замычал. — Да я пошутил, хотя давай развяжу тебе рот, может, что-нибудь придумал, пока отдыхал.

— Мне надо в туалет, — медленно, сипло сказал убийца.

Вермир тяжко вздохнул.

— Ну, хватит добавлять проблем… просто расскажи всё, что знаешь, и я тебя отпущу.

Убийца шумно сглотнул.

— Это Оге затеял, мой босс — Оге, он приказал тебя убить, я всего лишь выполнял его приказ, ничего личного.

Вермир задумался, где-то он слышал это имя, а спустя пару секунд его осенило. Оге, так обращался старик к своему будущему убийце.

— Чем я ему помешал? — спросил Вермир.

— Я не знаю, это не мои дела, я никогда не лезу в дела босса. Он приказал — я сделал, не иначе.

Вермир положил руки за голову, вытянулся, чувствуя, будто на него свалилась гора, которую он, как атлант, пытается удержать.

— Ты ведь понимаешь, — расслабленно начал говорить Вермир, — что я не могу тебя отпустить.

Убийца дёрнулся, зло посмотрев.

— Ты обещал, — прошипел он, — или твоё слово ничего не значит?

— Значит. Отпущу тебя в туалет, — ответил Вермир, пожав плечами. — Ну, вот как, как я могу тебя отпустить? Ты же вернёшься. А мне и без тебя много чего предстоит сделать.

— Думаешь, — яростно зашипел убийца, — я сдохну от голода или от обезвоживания?! Думаешь, меня сожрут черви?! Или я простужу почки, а кожа от сырости начнёт гнить?! Ты так думаешь, да?! Что всё решиться без сложного решения, но будь уверен, ты уже сделал выбор.

— В туалет хочешь или нет?

— Вытаскивай, — прошипел сквозь зубы разбойник.

Вермир прошёлся до двери, открыл, схватил убийцу за локоть и потащил к туалету за домом. Убийца испытал и без того испачканным в земле телом, как кожа хорошо ладит с землёй на буксире, у него съехали штаны, оголив простую набедренную повязку, но он ничего не сказал. Вермир подтащил тело поближе к деревянному, двухметровому туалету, и поставил на колени.

— У тебя минута, чтобы сделать грязное дело, — сказал он, развязывая руки.

Убийца поднялся с помощью рук, открыл дверь и влез в туалет, поворачивая связанные ноги в разные стороны. Как только дверь закрылась, Вермир отошёл подальше и начал считать. После череды неприятных звуков стало тихо, но минута прошла.

— Время вышло, — сказал Вермир.

После недолгой паузы из туалета послышались шуршанье и шарканье.

— Мне надо ещё немного времени, — глухо донеслось из-за деревянной двери с небольшим вырезом сверху.

— Так не пойдёт.

— Тебе придётся потерпеть.

— Мне совсем не хочется ломать туалет, который мой отец построил собственноручно, такого удобства нет у большинства, так что уходи или глотнёшь дерьма. В прямом смысле.

— Ну, хорошо-хорошо, выхожу, — расстроено произнёс убийца.

Но он не вышел, Вермир агрессивно шагнул три раза и резко остановился в полутора шаге от туалета, дверь от удара изнутри рванула вперёд, пролетела возле носа Вермира, и врезалась в туалет, скосившись. Наружу с криком вылетел разбойник, подняв колено. Вермир повернулся боком, закрывая рукой голову, а ногами выставляя опору. Удар пришёлся в блок, разбойник начал махать руками, но правое запястье оказалось захвачено, как и шея, а после резкого удара в щиколотку упал и так разбитым лицом в землю.

— Дверь с петель снёс, — раздосадовано сказал Вермир, прижимая затылок к земле. — Ну, вот зачем, зачем ты создаёшь лишние проблемы, я бы тебя всё равно отпустил, за тобой пришли бы.

— Не пришли бы, — глотая землю и жуя травку, ответил убийца, — Я прокололся, меня видел этот чмырдяй, Аарон.

— Оооооо, нет, вот тут ты ошибаешься, за тобой бы пришли, но не психопат Оге. Если ты ещё не понял, то ты больше никому не нужен, ты расходный материал, который сломался и требует замены, — Вермир обхватил шею и сдавил два хряща, а второй рукой завернул руку к лопатке, поднял убийцу и повёл к туалету под кряхтенье. — А теперь время исполнять обещания.

Вермир сунул голову разбойнику в дыру полную свежего дерьма, давя на шею, чтобы не вытащил голову, при этом максимально отстранился, пытаясь как можно меньше дышать носом. Послышались яркие звуки рвоты, Вермир исторг гневный вопль, закатив глаза. Он вытащил голову разбойника, брезгливо держа за шею, поднял и повёл к заросшему пустырю, на котором когда-то паслась единственная коза, но железный кол, вбитый в землю и засыпанный камнями, чтобы лучше держался, с ошейником на цепи остался. Вермир уронил разбойника возле кола на колени, распрямил его руку и схватил вторую, засунул их в ошейник, нашёл нужный шажок, чтобы потуже затянуть, и с силой надавил, чтобы пазы сошлись. Разбойник жалко дрожал, склонив мокрую и жутко воняющую голову.

— Можешь сколько угодно орать, тут всё равно никто не ходит, — зло сказал Вермир и пошёл к берегу речки, чтобы сполоснуть руки.

Пара капель жидких отходов попала на тыльную сторону руки, что только ещё больше разгневало Вермира, он яростно тёр руку, но запах никуда не пропал. Вермир взял горсть песка шустро затёр руку, запах ослаб, а, может быть, и вовсе остались лишь воспоминания о нём. Хмурый, но поуспокоившийся, Вермир пошёл к туалету. Осматривая дверь, Вермир увидел, как несколько жидких шматков замазали пол внутри деревянной кабинки. Ворча под нос, он вернулся домой, взял бутылёк со щёлоком, хранившийся внизу комода, и тряпку, как всегда лежащую в углу, сходил к речке, чтобы промочить тряпку, вернулся к туалету, высыпал немного щёлока и начал брезгливо вытирать, не дыша носом.

«Надо было его заставить это убирать», — придумал это Вермир и ещё десяток проклятий.

Закончив, Вермир промыл тряпку с помощью щёлока и убрал всё на свои места, а после вернулся к починке двери.

«Надо было его заставить дверь ремонтировать», — подумал Вермир, ставя дверь на место.

За всё это время разбойник не поменял позы, словно прокажённый воздел руки к небу, но не из-за веры, а потому что ошейник не даёт их опустить. Он, будто пьяный, слегка качается из стороны в стороны, чувствуя ужасающий, доводящий до рвоты, запах. И его не разрезать, не стереть, не убить, он въелся в кожу, как моральный выбор, как действия, что привели к этому состоянию. И теперь можно только вымыть… или выжечь.

Вермир вернулся домой и лёг на кровать, усталость, словно клещ, впилась и не отпустит, пока не насытиться. Вермир лежал и думал, почему вышло всё так, ведь он не хотел унижать, лишать свободы, словно свихнувшийся деспот, но он сделал это, хоть и ценит свободу превыше жизни, а жизнь пытается спасти, но никак не разрушить. Но всё вышло наоборот его убеждениям.

Вермир провалялся на кровати, думая о правильности поступках, о праве выбирать такие решения, о нахождении другого выхода из тех ситуаций, о пути, на который его заведёт не сдерживаемый гнев. Он рассуждал много, перебивая свои аргументы своими же опровержениями. Это длилось долго, пока ему не надоело, и он понял, что очень хочет есть, а не ел он давно. В доме еды не оказалось, а запасы, взятые в Цитадели, иссякли ещё в таверне, иначе бы протухли. Вермир вытащил кошель с монетами, надел плащ, не забыв накинуть капюшон, и пошёл на рынок.

Дорога не заняла много времени, люди начали появляться только ближе к центру города, и то небольшими группами, в одиночку почти никто не ходит. Рынок — широкая каменная улица, набитая с обеих сторон палатками с товаром и людьми, но шума здесь совсем немного, торговцы спокойно переговариваются с покупателями, без криков и ругани, даже палатки прямы, как стрелы, а не как рога барана. Вермир подумал, что, скорее всего, здесь тихо из-за того, что люди приходят одни и те же.

Вермир подошёл к палатке с аккуратно расставленными в ряд корзинками с куриными яйцами, за прилавком взволнованная светловолосая женщина.

— Здравствуйте, вы что-то хотите купить? — спросила она, опуская взгляд на прилавок.

— Да, корзину яиц, сколько стоит и сколько там штук?

— Две медные, в корзине восемь яиц, — ответила женщина, не поднимая глаз.

— Хорошо, я возьму, — сказал Вермир, вытаскивая из мешочка монеты, — вот, держите.

Женщина протянула маленькую ладошку, всё ещё смотря на прилавок, Вермир заметил, что рука слегка подрагивает, и осторожно положил монеты, женщина медленно, хоть и видно, что она хотела сделать это рывком, убрала руку, Вермир вскинул заросшие шрамами брови под капюшоном, взял корзинку и пошёл дальше. На взгляд бросилась палатка с развешанным на крюках мясом и колбас, рядом покупатель, разговаривающий с полным торговцем, как только Вермир подошёл, покупатель поспешно заплатил, взял товар и удалился.

— Мясо продаёте? — спросил Вермир. — Мне бы кусочек.

— Какой желаете?

— А давайте вот этот.

— О, хороший выбор, — сказал торговец, снимая мясо с крюка, — говядина высшего сорта, не пожалеете. Шесть медных.

Вермир вытащил монеты и отдал радушно улыбающемуся торговцу, который завернул мясо в тряпку и передал.

— Может, ещё что-то желаете? — спросил торговец.

— Нет. Лучше скажите, что на площади сегодня было, народ туда как за деньгами шёл.

— А, это. Да ждали кого-то, хотя я и не понял кого, какого-то докобойца, хотя откуда у нас доки? Не ясно. Говорят, он так и не пришёл, меня-то там не было, но, говорят, люду было тьма, всю улицу истоптали.

— Ясно. Ладно, спасибо за мясо. Постойте, а что это у вас там?

— Где? А, это? Кабанчик, хороший, небольшой, правда, но упитанный, самое то для праздника. Свежевать не стал, неизвестно когда купят, так хоть побольше продержится, а если уж не купят, то и своей семье праздник устрою.

— Сколько стоит?

— Ох, непросто он мне дался, непросто. Но ты мне нравишься, за золотую отдам.

— Беру, — сказал Вермир, доставая золотую монету из мешочка и отдавая торговцу.

— Подожди, — сказал торговец, зажав монету в кулаке, — а как ты её понесёшь, не на себе же? Ха, у меня двое сыновей тащили, и то с передышками.

Вермир поставил корзинку подальше на прилавок и присел.

— Давай на плечи.

Торговец с кряхтеньем, кое-как втащил тушу на прилавок и на неё же облокотился, отдыхиваясь.

— Ой, непросто он мне дался, и сейчас непросто даётся, — прерываясь на дыханье сказал торговец.

После передышки, вобрав воздух и не дыша, торговец втащил половину туши на плечи, а вторую половину Вермир сам подтянул и встал.

— А ты сильный, — сказал торговец, глядя как туша покоится на плечах покупателя, но тот ещё не упал.

Вермир взял корзинку и пошёл домой, придерживая второй рукой тушу кабана за ножку. Подходя к дому, Вермир чувствовал, что кабан вот-вот соскочит с плеча, горбился, пытался идти тише и дотащил до двери. С облегчённым выдохом он положил кабана у входа, открыл дверь и втащил тушу в дом, отведя ей место у стены рядом с входом, закрыл дверь и поставил корзинку на стол. Разминая затёкшие плечи, Вермир думал, как будет тащить её через еле проходимый лес, если он утомился недолго нести по ровной поверхности.

Растопив печку парой поленьев, Вермир поставил на плиту чугунную сковороду и пошёл промывать мясо. Проходя по пустырю за домом, он мельком заметил, что убийца так и сидит в богомольной позе, волосы высохли, но запах не выветрился. Вернувшись домой, Вермир нарезал мясо маленькими кусочками и бросил на разгорячённую сковородку, начал слушать шкварканье и выстрелы, изредка переворачивая ленивые кусочки мяса деревянной лопаткой. Как только кусочки приобрело аппетитный цвет, Вермир залил их всеми яйцами и стал ждать, предварительно поставив на стол деревянную доску и положив рядом вилку, и чувствуя, как желудок захлёбывается собственным соком.

После приготовления, Вермир снял сковороду и поставил на доску.

«Ну, что же, начнём», — подумал он, беря вилку.

После обеда, Вермир переложил оставшуюся часть еды лопаткой в деревянную тарелку и, взяв кружку, вышел из дома, направляясь к убийце. Поставив тарелку рядом с дурнопахнущим телом, Вермир прошёлся до речки, налил воды в кружку и вернулся к разбойнику.

— Ты ошибся, просто так умереть я тебе не дам, — сказал Вермир, ставя кружку на землю.

Разбойник медленно перевёл слегка качающийся взгляд на Вермира.

— В этом-то и печаль.

— Ты сам виноват, что здесь оказался, и вдвойне виноват, что оказался именно здесь и помыл голову не тем, чем обычно моют.

— Думаешь, в промёрзлой яме с червяками лучше?

— Думаю, что моя рука до сих пор не зажила и останется здоровенный шрам, а теперь нападай на еду.

— Ты ведь с самого начала знал, что так будет. Что ты меня не отпустишь, ведь ты боишься, что я вернусь.

Вермир присел и посмотрел единственным глазом в сердцевину глаза убийцы.

— Да, ты прав, я боюсь тебя, боюсь, что ты вернёшься обратно, а такой великой случайности уже не произойдёт. Я боюсь, что ты наплюёшь на то, что про тебя все забыли, давно похоронили и сами убьют при встрече, но тебе будет всё равно, потому что ты провалялся в яме, голодовал, промёрз, измазался в говне и жарился на солнце в приятной позе. Я боюсь именно этого.

Вермир встал и собрался домой, но увидел бочку. Недолго думая, подошёл и встряхнул, на самом дне что-то заплескалось, он со смачным чпоком вытащил пробку, внутри оказалась задохнувшаяся вода. Вермир вылил её в речку, сбегал домой, взял воронку и ведро, вернулся и стал, черпая воду, потихоньку вливать в бочку. Когда она наполнилась, он ладонью вдавил пробку в дырку и оттащил бочку к дому. Порыскав по дому, Вермир всё же нашёл желанную, толстую верёвку и связал из неё подобие сетки, с двумя узлами снизу, которые должны держать дно, двумя по бокам и одним сверху, за который и будет нести бочку.

Вермир надел импровизированную сетку из толстой верёвки и испытал на прочность. Бочка села хорошо, влитую, хоть тяжесть и резала руку, несмотря на полноту верёвки. Вермир вытащил тушу кабана, запер дом, взвалил упитанное тело животного на плечи, придерживая левой, раненной рукой за ногу, поднял бочку за верёвку и медленно, но уверенно пошёл в лес.

Путь занял намного больше времени, чем обычно. Вначале Вермир почти не отдыхал, только менял положение верёвки, чтобы бочка совсем не раздавила ладонь, но как только начался крутой подъём, где приходился ползти в гору, держа тушу почти что одной шеей, а бочку волочить за собой, то быстро выдохся. Передышки становились всё чаще и всё дольше, успокаивало лишь то, что такой путь не вечен и скоро прекратится, но самый опасный путь ждёт в конце. Вермир так и не придумал, как будет тащить тяжеленную тушу и двадцатилитровую бочку по небольшому уступу, на который даже вся стопа не помешается. Но его радовало, что за месяц прозябанья в комнате организм не полностью растерял драгоценные мышцы и ещё помнит результаты изнуряющих тренировок. Он просто надеялся, что сможет удержать равновесие и потихоньку дойти до пещеры.

Втащив на гору бочку, Вермир подтянул её к скале, рядом положил тушу и присел, свесив ноги почти по отвесной поверхности. Восстанавливая дыхания, разминая плечи и руки, Вермир поглядывал на такой небольшой, хрупкий уступ, и в душу залетал страх, начиная бушевать, словно разбуженный зверь, но спустя пару минут внутреннего успокоения, восстановился. Он со вздохом поднялся, несколько секунд думал, что же взять, чтобы пройти без происшествий в первый раз. Выбор пал на бочку. Вермир волоком дотащил её до уступа, стал к нему спиной, глубоко вздохнул и выдохнул, закрыв и открыв глаза, медленно двинулся бочком, пытаясь делать это плавно и не вызвать большой инерции бочки.

Пройдя полпути, и приноровившись, Вермир подумал, что и оставшаяся половина опасного пути пройдёт так же спокойно, но под правой ногой камень провалился, падая вниз. Вермир выбился из равновесия, покачнувшись вправо и чуть вперёд, но не упал, перенёс вес тела на левую ногу, а вот бочка воспользовалась моментом и потянула его вниз. Вермир почувствовал, как спина отрывается от скалы, как от сердца что-то поднимается к горлу, его взгляд устремился вниз, в пропасть, заросшую деревьями. Время остановилось, превратилось в тягучую резину, Вермир смог бы рассмотреть всё в мельчайших деталях, если бы захотел, но ничего не мог изменить, лишь падал вниз. Предчувствую скорый конец, он прикрыл глаз. И в темноте его что-то толкнуло, а после остановило, схватило, Вермир почувствовал давление от торса до пояса, почувствовал вес бочки, трепыхающейся на крепкой, как дерево, верёвке. Вермира куда-то понесло, он ощутил печёнкой, будто полетел. Не решаясь открыть глаз и лишь чувствуя, как в сумасшедше бьющееся сердце положили наковальню, которая растянула его до желудка. Он ждал конца.

Спустя пару долгих, суматошных секунд всё прекратилось, пропал полёт, но появился холод под вспотевшей спиной. Вермир открыл веко и увидел огромные зелёные глаза, наполненные тревожностью. От сердца отлегло, будто громадная волна. Вермир вяло перевалился на бок и сел.

«Это было опрометчиво», — прозвучал голос дракона в голове Вермира.

— Да… — ответил Вермир, переводя, будто втянутое в воронку, дыханье. — Это было глупо.

Он, наконец, выпустил из рук верёвку, бочка, словно монолитный камень, с которым ничто никогда не случается, стояла рядом, целёхонькая, не перепуганная.

«Что там?»

— Вода, принёс тебе воду, — сказал Вермир, поднимаясь, и выдохнул.

Вермир ощупал себя, прохлопал грудь, ноги, будто могли потеряться, всё никак не мог избавиться от чувства, что в желудке что-то засело и тянет-тянет куда-то в другую вселенную.

— Там ещё, — сказал Вермир голосом человека, который не спал пару суток, — кое-что, сейчас принесу.

«Не надо, я достану».

Дракон подошёл к краю и выгнулся, длинная чешуйчатая шея вытянулась, а зубы схватили тушу кабана. Вермир посмотрел и подумал, что этого явно будет мало, выглядит, как куриный окорок в зубах человека.

— Извини, что так мало, притащить сюда тушу непросто, — сказал Вермир, присаживаясь обратно на каменный пол.

«Ничего, это тоже много», — ответил дракон, прожевал огромными зубами и проглотил.

— А как ты узнал, что я подхожу? И что это я вообще?

«Я услышал, но не был уверен, что это ты. Мой нюх уже не тот».

— Спасибо, без твоей помощи я бы разбился.

«Нет, из-за помощи мне ты бы разбился. Тебе не за что меня благодарить, это обязан сделать я. Спасибо тебе».

— Да, но ты спас мне жизнь, ты спас меня. Этот путь опасен, но не смертелен, я мог погибнуть из-за случая, а не потому, что нёс тебе еду и питьё. Спасение жизни и просто помощь — неравноценные вещи.

«Лечение — это и есть спасение жизни. Без еды и воды любое живое существо погибнет. Спасение жизни — это не только быстрое действие, и, в основном, не быстрые действия, а долгие, растягивающиеся на многие недели и месяца дела. Разве не так? Ты должен это понимать».

В голове Вермира пролетела искра, маленькая, но опаляющая, он понял этот намёк, но подумал, что выходит слишком фантастично и вылезает далеко за рамки представления о драконах.

— Как бы-то ни было, я рад, что ты меня спас, а теперь давай откроем бочку, я уверен, ты хочешь пить.

Вермир подошёл к бочке, ощущая уверенность в теле, пульс сбавил обороты и постепенно нормализировался. С мощным чпоком, Вермир вытащил пробку, на секунду остановился и, наклонив бочку, налил немного воды в ладонь и выпил.

«Это было необязательно».

— Может быть, — тихо сказал Вермир.

Дракон положил голову на пол и открыл внушающую страх и трепет пасть. Вермир перевернул бочку дыркой вниз и положил на бедро. С сильным бульканьем и отдачей, как волна, вода рывками прорывалась наружу, но шло это медленно и муторно, пока половина бочки не опустела и отдача не прекратилась, вода потекла небольшим ручейком.

«Это то, что нужно…» — прозвучал в голове благостный голос дракона.

Вермир тряхнул бочку, выплёскивая последние капли, и поставил бочку.

— Хорошо, что это так. Было бы очень глупо, если бы в пещере оказался водоём.

«Со стен сползают капли… ещё здорово помогает дождь», — прозвучал серьёзно-юморнойголос дракона в голове.

Вермир представил, как дракон сидит на плато, раскрыв пасть, и ловит капельки.

«Пойдём, ведь ты пришёл, чтобы поговорить».

Дракон медленно, пошёл внутрь пещеры. Вермир пошёл рядом, глядя, как работают мышцы, поднимая и опуская кости, как длинная шея ровно держится в воздухе, как красиво движется тело. Он никогда не видел дракона вживую, только корявые картинки в учебниках, да и никто не видел спокойного дракона вживую. Вермир заметил, что дракон чуть-чуть хромает, полностью не перенося вес тела на правую переднюю ногу, присмотревшись, он увидел, что не хватает пары пальцев.

«Тебя что-то тревожит?»

— Почему ты так решил? — спросил Вермир, задрав голову.

«Ты похож на того, с кем всегда что-то происходит. Не внешне, а внутренне».

— По внешности судить легче.

Дракон повернул голову, взглянул Вермиру в глаз.

«Но это суждение часто оказывается неправильным. Это легче, но не раскрывает всё, что таится внутри. Если что-то легко — это не значит, что правильно».

— Возможно, это так, но многим и не надо знать всё, что внутри. Это лишь мешает, отягощает. Взглянув на меня, любой поймёт, чем я занимаюсь, хоть это и будет неправильным, но им будет достаточно своих, мельком увиденных доказательств. Если бы они узнали истину, то почти ничего бы не изменилось.

«Поэтому внутрь заглядывают лишь те, кому это важно. И тогда можно отделить тех, кто смотрит внутрь от тех, кому безразлична твоя судьба».

Спустя пару секунд стойкого взгляда, дракон повернул голову. Вермир ничего не ответил, его мучал мнимый вопрос, откуда дракон напитался мудростью? Ведь это человеческие знания, учения, неподвластные никому другому, но дракон их знает и использует. Человек действительно знает о драконах скудные крохи.

«Пришли», — дракон остановился и мягко присел, вильнув толстым хвостом с двумя кожными рёбрышками на конце.

Вермир посмотрел в темноту.

— А что там, дальше? — спросил, переводя взгляд на дракона.

«Стена. Пещера постепенно сужается».

Постепенно Вермир понял, что оттуда идёт какой-то странный запах, раньше его перебивала вонь из раны дракона, но сейчас запах никому не подвластен, витает там, где считает нужным.

— Ты давно здесь?

Дракон лёг, сложив лапы и положив на них голову.

«Нет, раньше здесь были летучие мыши, но я их… прогнал», — дракон посмотрел на свет, заходящий в пещеру. — «Ты ведь хочешь задать главный вопрос, но не решаешься, да? Сначала хочешь разговорить, ведь так?»

Вермир вздохнул, опустив взгляд, но тут же его поднял.

— Да. Но вопрос не один, их очень много. Эти знания мне нужны, они помогут… они всё изменят. Если ты не один, то всё станет совсем по-другому. Больше не придётся прятаться в пещере…

«Прекрати», — перебил дракон. — «Это всего лишь твои фантазии, и общее с реальностью они имеют только одно — начало. В глубине души ты прекрасно знаешь, что ничего не изменится, этому не дадут измениться. Ты знаешь, как всё работает. И, как видишь, я один».

Вермир сглотнул, шаркнул ботинком по каменному полу и взглянул на дракона.

— Я, пока что, ещё здесь.

В его голове прозвучал тихий, отрывистый звук. Спустя секунду, Вермир понял, что это смех.

«И это поразительно. Меня восторгает и удивляет это до глубин моего большого сердца, но давай поговорим об этом в другой раз, он ещё придёт. Я чувствую, что ты отринул тревогу и непонимание, закрыл на замок, но это лишь на время. Поведай мне, что тебя так сильно оттолкнуло».

Вермир кашлянул и сел, скрестив ноги. Ему показалось, что дракону можно довериться, что это единственное живое существо, которое никому не откроет его страшные секреты, мучительные мысли и домыслы. И даст важный, многозначительный и нужный совет, но главнее всего, что поможет убрать тяжёлую ношу с плеч.

— Я… — Вермир запнулся и подумал, что боится рассказать себя даже тому, кто далёк от человеческого мира. Но ему всё же удалось справиться со страхом. — Я думал, что нужен людям, что они нуждаются в моей защите, но это оказалось далеко не так. Они хотели чего-то другого, или им нужны были доказательства, что я смогу их защитить, — Вермир прервался, сжал губы до маленькой линии, но вернул самообладание, — но меня отвергли, а я ведь верил в это. Почти с самого начала моей жизни хотел лишь одного — защищать. Но оказался не нужен. Я не знаю, что делать.

«Это больно, знать, что ты не нужен. Но есть лёгкое решение — защищай их. Защищай, не смотря ни на что. Тогда они увидят храбрость, веру и силу, что бьёт из тебя ключом. Тогда они поймут насколько ошибались, и будут раскаиваться в своём поступке».

— Наверное, так и следует поступить, но ведь легко — не значит правильно, — сказал Вермир, вяло ухмыльнувшись. — К тому же, возможно, во мне есть храбрость и вера, но силы… её не настолько много, чтобы блистать во все стороны.

«Верно, легко — не значит правильно. У тебя есть дикое желание, но нередко случается так, что получив желаемое, многих перестаёт притягивать это желание, оно становится гигантской ношей, которая, со временем, поглотит хозяина. Что же до силы… её в тебе достаточно, чтобы совершать великие дела. Не сомневайся в себе».

Вермир печально вздохнул, качнув головой.

— Хотелось бы в это верить, но моя сила уже испытана, она не дотягивает до подвигов, — сказал Вермир, ухмыльнувшись и незлобно фыркнув.

«Сила — это не про мощность удара, а про то, насколько мощные удары сможешь выдержать».

Вермир задумался, посмотрев туда же, куда глядит дракон, на свет, окружённый темнотой пещеры. Дракон донёс такие правильные, нужные Вермиру мысли, что стало хорошо, спокойно, хоть он и понимал, этот эффект вскоре пройдёт, но такой важный, такой мирный момент отложится в памяти надолго, когда он с драконом просто смотрит на свет. Вермир не понял, сколько прошло времени, пара минут или часов, оно оказалось прекрасным.

«Я знаю, что в твоей душе есть что-то ещё, чего ты боишься, о чём хочешь думать очень мало и редко. Это появилось совсем недавно. Облегчи разум».

Вермир на пару секунд перевёл взгляд на уже прикрытые веками глаза, не совсем понимая, что хочет сказать дракон, и углубился в себя, пытаясь выкопать всё самое ценное, сокровенное, что хранится в душе. Прошло пару тихих минут, и Вермир нашёл.

— Я становлюсь другим, немного не таким, каким хотел. Во время ярости теряю все светлые чувства, они покидают меня, как дождь небо.

«Тебя это гложет?» — спросил дракон.

— Да, я становлюсь грубым, неотёсанным, как гранит. Я сделал с человеком то, что никогда бы не захотел делать в обычном состоянии, но… сделал это под покрывалом гнева. Меня это пугает, это не тот путь я выбирал.

«Ты убил его?»

— Нет, я издевался над ним, заставил валяться в сырой яме, не давал еды и воды, окунул в помои и заковал. Я… мне становится плохо, когда пытаюсь посмотреть на то, что сделал, со стороны. Я становлюсь похож на тех, кто сделал меня таким.

«Так ты не родился таким?»

Вермир тихо хохотнул.

— Нет, это приобретено. Совсем недавно. Эти люди, они меня испачкали, сделали таким же, как они. Я постепенно превращаюсь в ублюдка, который не ценит жизнь. Вот это меня гложет, поедает изнутри, как паразит.

«Ты меняешься под влиянием окружающей среды. Это нормально, ты просто приспосабливаешься».

— Но я не хочу становиться таким… чёрным внутри, словно измазанный в саже. Они не видят ничего, кроме выгоды, жажды власти и развлечений, готовы поубивать друг друга, лишь бы завладеть желаемым, у них нет мыслей, кроме потребностей. Я лучше умру, чем буду таким.

Дракон медленно, протяжно выдохнул огромные облака воздуха.

«Развитие — это всегда верный выбор, но ты должен здраво оценивать ситуацию и понимать, какие качества хочешь сохранить, а какие отдать. Ты не можешь быть всем, придётся выбирать. Здесь я не помощник, лишь ты сможешь справиться с этой задачей».

— А если я не знаю или не до конца уверен в выборе?

«Просто доверься себе, ты лучше всех знаешь, что тебе нужно. Но не следует оставаться беззащитным, тогда окружающая среда поглотит тебя, переработает в считанные дни. Мир устроен на насилии, сдвинуть его на другое место будет очень трудно».

Вермир встал, чувствуя, как пересидел правую ногу, выпрямился, расправив плечи.

— Да-аааа, именно это и надо сделать, — сказал он, смотря на свет, — сдвинуть мир.

Дракон задержал взгляд на Вермире, ощущая бьющий свет, но не снаружи, а из Вермира.

— Я пойду.

«Постой, я провожу», — прозвучало в голове Вермира.

Дракон поднялся и пошёл с Вермиром к выходу.

— Боишься, что я упаду? — решил пошутить Вермир.

«Это было бы неприятно», — серьёзно ответил дракон.

Вермир кашлянул, но ничего не ответил. Выйдя на плато, вздохнул полной грудью, всасывая воздух, словно огромный пылесос. Вермир только сейчас заметил, что ноздрям стало значительно лучше, одна вовсе выглядит здоровой, второй недостаёт куска, но выглядит, и работает, прилично, хотя прошёл всего день. На крыле остался лишь обрывок пропитанного кровью бинта, но крыло явно стало здоровее, хоть и неподвижно.

— Было приятно с тобой поговорить, прощай. Я вернусь завтра.

«Мне тоже было приятно».

Вермир взял верёвку и пошёл к выступу, держа болтающуюся бочку сбоку. Дракон умиротворённо глядел, как Вермир медленно, прижавшись спиной к скале, идёт по крошечной полоске камня, хладнокровно обходит провал в уступе и доходит до конца. Прежде чем скрыться из виду, Вермир повернулся и помахал рукой, дракон склонил голову, моргнул и вернулся в пещеру.

Спуск оказался значительно легче, чем подъём. Вермир с ужасом вспоминал, как полз в гору, нагруженный, как мул. И хоть он устал, возвращение домой было лёгким, с приятными мыслями, с надеждой, что всё будет хорошо. Вернуть надежду оказалось так просто, всего лишь надо сказать пару правильных слов, но этот эффект затмил всё, что было раньше. Чернота, тягость вытекли, как из гнойной раны, оставив ослепляющий свет.

Пока шёл, Вермир подумал, что надо достать ещё бинтов, но они могут быть лишь у доктора. С последней встречи прошло много времени, но его слова не покинули разум Вермира, они засели глубоко, пустили корни, словно дерево. С доктором знаком Гихил, он знает, где живёт доктор, а Нелд знает, где Гихил, но Нелду не понравится, если Вермир придёт в таверну.

«Точно», — подумал Вермир, переходя мост, — «я совсем забыл, что ему угрожают расправой над его детьми, надо помочь, но сначала к доктору».

Дойдя до дома, Вермир первым делом вернул бочку на место, но верёвку снимать не стал. Убийца всё так же сидит в молебной позе, но в тарелке осталась лишь ложка, а кружка опустела. Вермир подошёл и присел на корточки.

— Живой? — спросил он.

Убийца медленно повернул голову, словно она окаменела.

— К сожалению, да.

— Возможно, я был слишком груб с тобой.

— Ты извиняешься? — немного ожившим голосом спросил убийца.

— Да, — с задержкой сказал Вермир. — Я не должен был делать этого, но отпускать тебя не собираюсь. Пока.

Убийца хрипло засмеялся.

— Расскажи мне всё, что знаешь о делах Оге, — продолжил Вермир.

— Зачем мне это делать? — спросил убийца, растянув сухие, потрескавшиеся губы. — Разве может быть что-то хуже этого? Ты не Водник, больше ты ничего не сможешь, — убийца отвернул голову, уперев взгляд в землю.

— Это называется налаживанием отношений, будь со мной честен, помоги мне, а я помогу тебе.

Убийца не ответил. Вермир подождал минуту, но не получил ответа, поднял тарелку, кружку и собрался уходить.

— Это пустота. Ты меня не отпустишь, к чему мне твоё расположение? Прислуживать тебе, как раб? Лучше уж закончу вот так, чем гнуть спину ради глупого пацана, — сказал разбойник, не меняя взгляда.

Вермир остановился, стоя спиной к убийце.

— Я отправлю тебя в Цитадель.

— Цитадель? — удивлённо спросил убийца, подняв взгляд на Вермира, но увидел лишь спину. — Меня не возьмут в драконоборцы.

— Драконоборцы славятся чистой душой, только после многих испытаний, не столько физических, сколько духовных, ученику позволяют встать в ряд с остальными, но нам не чуждо прощение. Каждый может оступиться. Если ты чист душой, то станешь щитом, несмотря ни на что. Думай.

Разбойник смотрел на удаляющуюся с вспыхнувшей, словно пламя, надеждой спину пока она не скрылась. Вермир помыл посуду, убрал на место и пошёл в таверну, по дороге думая, что будет говорить Нелду, ведь только наладившееся отношения рушить не хотелось.

Редко встречающиеся люди реагировали одинаково — поспешно скрывались. Но Вермир к этому уже начал привыкать и даже перестал чувствовать лёгкие уколы в груди. Подойдя к таверне с вывеской в виде синей птицы, Вермир остановился, он ещё мог придумать другой способ дойти до доктора, но если войдёт, то назад уже не обернёшь. Вермир вобрал кучу воздуха и, спустившись по ступенькам, зашёл в таверну.

Она оказалась набита людьми до краёв, все столы заняты, шум встречает волной, по углам горят свечи, воняет воском, но это не единственный плохой запах, собравшаяся немытая куча подминает под себя все запахи, оставляя только два варианта — зажать нос или привыкнуть. Вермир решил не заострять внимание на вони, у входа собралась толпа, какой-то разбойник за рядом стоящим столиком рассказывает о своих похождениях, изредка подшучивая, но толпа смеётся почти над каждым предложением. Вермир осторожно протолкнулся сквозь них, но как только вылез из людской кучи, то в него чуть не врезалась девушка с подносом пива. Ей пришлось наступить ему на ногу, чтобы не упасть.

— Ой, простите-простите, — защебетала она.

— Ничего.

— Эй! Девка! Где наше пиво?! Потом себе кавалера найдёшь! — закричали с дальнего стола.

— Извините, — сказала девушка и понесла поднос.

Вермир двинулся к заполненной стойке, думая, что сейчас что-то случится, сердце глухо застучало. Сквозь два ряда голов, Вермир нашёл снующего туда-сюда Нелда, он мастерски разливает пиво без пенки, подаёт на другой конец стойки, при этом, не отходя от крана, но руки с деньгами тянутся со всех сторон, разве что, не сзади.

Вермир медленно подошёл к толпе, встал за рядами, глядел, как Нелд работает без передышки, слушал, как перебивают друг друга покупатели, вступают в перепалку и уже хотят идти драться, как в разнобой стучат кружки. Вермир стоял и слушал, потому что не хотел лезть к Нелду, не хотел его расстраивать, но всему подходит конец и Вермир это прекрасно понимал.

— Нелд, — тихо сказал он, но его голос утонул в общей массе звуков. — Нелд!

Нелд на миг поднял глаза на звук и тут же опустил, смотря за поступающим пивом, но спустя секунду медленно поднял голову и закрыл кран.

— Эй! Что за дела?! — вскричал покупатель, злобно смотря, как пиво не льётся. — Наливай давай!

— Кран сломался, — сказал Нелд, смотря на Вермира, — надо сходить в подсобку.

— Ну так иди чини, что встал!

Нелд махнул головой, Вермир кое-как протолкнулся через раздосадованные ряды и пошёл вслед за другом. Подсобка оказалась небольшой и тёмной, заполненной бочками с пивом, туда ведёт парочка деревянных скрипящих ступеней. В ноздри ударил запах отсыревшего дерева и хмеля. Нелд далеко не пошёл, остановился у ступеней, глядя в темноту.

— Нелд, я, правда, не хочу подвергать тебя и твоих дочек опасности, но мне нужно знать, где Гихил. Скажи, пожалуйста, и извини.

Нелд развернулся, Вермир увидел удручающие глаза и скорбное выражение лица.

— Что-то случилось?

— Вермир… — сказал Нелд и запнулся, вздохнул и отвёл взгляд в сторону. — Дора покончила с собой.

Что-то выбило из груди, оставив гнетущее, раздувающееся чувство. Вермир пошатнулся, колени подогнулись, и он упал, пытаясь рукой найти опору, словно во тьме. Его сознание потухло, но лишь на несколько секунд. Нелд подлетел, встревоженно рассматривая участки удара и откинутую голову, хотел уже поднимать, но Вермир очнулся и, словно после жуткой пьянки, начал вставать, упал снова и, на карачках, подполз к выходу.

— Вермир! — вскрикнул Нелд, смотря, как друг встаёт на ходу и вылетает из комнаты.

Вермир врезался в толпу с разбега, многие попадали, улетела на стол девушка с подносом, бегающая по залу, пока все разбирались, что делать, Вермир вклинился в толпу у входа и пролетел, словно шар через кегли. Вылетев на улицу, он побежал, куда глядел глаз, набирая максимальную скорость. Разбушевавшееся в груди пламя пожирало всё, до чего смогло коснуться, остальные чувства превратились в пепел. Никаких связанных мыслей, лишь вопрос, один вопрос: почему. Он бежал, а из глаза покатилась слеза, немного застлав обзор, но вскоре глаз уже ничего не разбирал, слёз стало так много, что Вермир видел лишь проекцию улицу через капли.

Вермир бежал, пока мог дышать, после он, как загнанная лошадь, сипло и туго дыша, перешёл на шаг, а потом и вовсе лёг, прижав коленки к груди, и заплакал. Сначала тихо, но плач рос, превращаясь в рыданье. Он рыдал, как мальчишка, сморщив подбородок и издавая странные, раздутые звуки распёртым горлом.

Время потеряло вес, оно не значило ничего, ведь ушло такое ценное, такое важное, то, что больше никогда не вернуть. От этого становилось больно до злобы, до ненависти, до разгорающейся ярости. Когда рыданья затихли, то Вермир, сквозь закрытый глаз, понял, что лежит на пустыре, ветер монотонно и тихо бродит вокруг. Он вытер залитый, раскрасневшийся глаз, стёр слюни и сопли, приподнялся на руке, немного пошатываясь, и взглянул на такую невозмутимую, нерушимую природу. Она ни на что не обратит внимание, ей всё равно, безразлична ко всему, даже если будет твориться полный хаос она не скажет ни слова. Вермир позавидовал ей, захотел быть таким же, безразличным ко всему, быть стальным, не испытывать эмоций, но боли от этого желания не убавилось.

Он поднялся и побрёл к дому, почти опустив голову на грудь. Всё, всё, что было у него — это два друга, верных, как последняя рубаха. Дора… ведь она приняла его таким, какой он есть, одноглазым, изуродованным, мечтающим непонятно о чём. Она любила его, а он её отверг.

«Это я виноват, это я… виноват», — совершенно холодно думал Вермир, но от этой мысли внутри разгорался всесжигающий гнев, поглощающая с ботинками ненависть. Ненависть к себе.

Ему захотелось что-то сломать, разбить, выпустить наружу эту рвущую грудь ярость, мучащую, словно палач. Вермир увидел покосившийся забор у заброшенного дома и налетел, будто ястреб, ломая трухлявые доски яростными ударами ног, но этого мало, гнева ещё так много. Вермир крушил несчастный, настрадавшийся за свою жизнь забор, пока не осталось куча разбросанных досок и пара, смотрящих со страхом, столбов. Вермир схватил первую попавшуюся доску в руки и с дурью вмазал в дом, доска оказалась крепкая, по рукам пошли волны вибрации, но Вермира это не остановило, он ударил ещё раз, бил, пока руки не онемели и доска не вылетела. Упав на колени, он закричал, выпуская остатки гнева.

Пришло чувство раздавленности, ничтожности, убогости. Вермир поднялся, понимая, что он ничто, даже не песчинка в океане дюн, просто слабый, уничтоженный человек, коих тысячи тысяч. Если бы сейчас его захотели убить, то он бы не сопротивлялся.

Кое-как дойдя до дома, Вермир свалился на кровать, даже не закрыв дверь.