В креслах возле костра сидят два толстяка в дорого расшитых халатах, держа бокалы с вином.

— Мелорий, что вы хотите этим сказать?

— Герберт, вы же всё прекрасно понимаете. Армия соединённых городов победят, они, как шакалы окружили льва, отгрызают кусок за куском. Лев огрызается, мечется из стороны в сторону, но противников слишком много, нападёшь на одного, укусят сзади за лапу.

— Выходит, вы быстро переходите на другую сторону.

— Что вы, что вы! Это всего лишь правда жизни, работаешь с теми, кто стоит выше, или вообще стоит. Красная империя огромна, но теряет города каждую недели, а то и чаще. Они пятятся назад, прижимаясь к столице, продавая внешние города, крепости, землю. Я выбираю сильных, мне не нужны союзники, которые готовы отдать тебя в руки врага.

— Значит, вы всё-таки не любите зелёных?

— Герберт, друг мой, я вырос на юге, под жарким солнцем, среди смуглокожих, где пьют сладкое вино, а не горькое пиво, женщины одеты в туники, а не балахоны, где нет людей, которые обворовывают тебя, называясь посланниками бога, священниками. И это абсолютно законно, этот сброд именует себя церковью. Я, как южный человек, категорически отказываюсь это понимать. Союз городов наполнен разными народами, разными культурами, наверное, это к лучшему, но я не могу переступить через себя, через принципы.

— И всё же вы теперь работаете на них?

— С ними, Герберт, с ними. Это большая разница.

— Но итог один: вы поставляете им оружие. Мелорий, разве вас не задевает, что вы, можно сказать, продаёте жизни своего народа.

— Я продаю лучшие мечи, луки, стрелы с изогнутыми наконечниками, крепкие и лёгкие щиты. И продаю тем, кто готов платить. Красная империя не хочет этого делать, из-за слишком больших потерь, видимо, но это не значит, что я должен потерять своё положение. Сейчас в мире две силы, это соединённые города и красная империя. Зелёные теснят красных, забирают города, людей. Не хотят платить одни, будут другие. Это просто.

— Не понимаю вас. Вам не нравится союз городов, но вы способствуете их победе.

— Гербрет, война касается меня лишь в одном плане, деловом. Я живу на юге, продаю мечи через половину мира, воспитываю детей, развлекаюсь с молодой женой. Если придут зелёные, то вряд ли что-то измениться. Юг останется югом навсегда, даже война не в силах его изменить. Я рад, что родился там, это прекрасное место.

— Будь на вашем месте, Мелорий, я бы думал иначе.

— Вы почти на моём месте.

— Ох, нет, продавать еду и оружие это разные вещи. Еда нужна любому человеку, будь он конюхом или воином. Хлеб важен тем, что может прокормить целый полк. Это самое примечательное. Как-то я разговаривал с одним из генералов насчёт продовольствия. Я спрашивал о солдатах, нравится ли. На что он мне сказал, что им не должно нравиться, они должны жевать, проглатывать, а потом идти в бой.

— Ничего удивительного, Герберт, ничего. Это война, здесь нет места жалости.

— Здесь речь не о жалости, Мелорий. Высшие чины считают солдат мясом, живым, ходячим, выполняющим указания, и готовым проситься на меч ради защиты. Я поставляю обеим армия продовольствие, и не считаю это предательством, но и не бросаю своих людей на смерть.

— В чём-то вы правы, Герберт, но могу ручаться, обе стороны считают вас предателем, ибо ненавидят друг друга и считают, что либо с ними, либо против них. Я не сторонник такого подхода, мне нравится равновесие, когда есть сильная сторона, она может что-то предпринять, попытаться что-то захватить, но она не одна в мире, есть другая, которая может её остановить. Наворачиваются слёзы, когда видишь, как две силы сталкиваются в бою длинною в несколько месяцев, а иногда и годы!

— Мелорий, мне кажется, или нам нравятся одни и те же представления? Азовский делает отменные спектакли!

— Да, Герберт, он гений, создаёт историю, которой будут восхищаться ещё много поколений. Я приучаю детей к красоте слова, высочайшему искусству, и постановки Азовского подходят к этому, как нельзя лучше.

— А вот вы знали, что он приверженец союза городов? И всегда высказывает нелестно в адрес красной империи, считает, что юг зачах.

— Умеете вы, Герберт, сломать нотку восхищения. Естественно я знаю о резких разговорах Азовского, но люблю его истории, а не высказывания о зелёных или красных. Равновесие нужно везде, и в каждом.

В комнату ворвался стражник, грохоча доспехами.

— Надо уходить! Живо! — закричал он.

Мелорий хмуро посмотрел на него, допил бокал вина. Герберт даже не взглянул в сторону стражника.

— Скорее же! Господин! Надо уходить!

Мелорий разбил бокал о пол.

— Что с тобой такое?! — закричал он. — Зачем ты нацепил доспехи?! Что ты себе позволяешь?! Я тебя не ради дурачества нанял!

— Господин, в дом ворвались какие-то люди, убивают всех, кого видят. Я последний стражник. Нам надо уходить отсюда, как можно скорее.

Мелорий медленно, как хамелеон, покраснел.

— Это что, шутка?! Кто может ворваться в мой дом?! Думай что придумываешь! Я на встрече с уважаемым человеком! Сгинь!

Стражник остался стоять с приоткрытым ртом и испуганными глазами. Мелорий рыкнул, пошёл вперёд, замахиваясь. Мгновенно стрела пробила стекло, воткнулась в то место, где пол секунды назад стоял Мелорий. Он резко остановился, посмотрел на торчащую стрелу в стене.

— Ложись! — крикнул стражник, повалив Мелория.

Герберт замер с бокалом у рта, почувствовал вибрация от кресла, нащупал в левой части груди изогнутый наконечник. Он уронил полупустой бокал.

— Предатель, — прошептал Герберт на последнем дыхании, и больше не двигался.

Мелорий широко раскрытыми глазами посмотрел на труп Герберта.

— Теперь вы мне поверили?! — крикнул стражник.

— Да, — тихо сказал Мелорий. — Вытащи меня, пожалуйста. Я прошу, вытащи меня отсюда. Вытащи!

Мелорий вцепился в руку стражника, как клещ.

— Тогда пообещайте, что будете делать всё, что скажу. Без препирательств, в ту же секунду.

Мелорий сглотнул.

— Хорошо, но и ты пообещай, что вытащишь меня живым.

— Обещаю, что вытащу вас отсюда живым.

Стражник дрыгнул рукой, чтобы Мелорий отцепился, но толстяк не собирался.

— Да отпустите же!

Мелорий положил дрожащие руки на пол, стражник пополз к двери.

— Куда ты? — шёпотом спросил Мелорий. — Куда ты? Стой!

Мелорий пополз за ним, но из-за большого пуза вышло неуклюже. Стражник обернулся.

— Я придумал ещё одно правило, — сказал он, — теперь вы ничего не делаете и не говорите до тех пор, пока я не скажу.

Мелорий ужал рот, кивнул. Стражник подполз к двери, выглянул.

— Чисто, пойдёмте.

Мелорий встал на колено, подпёр его ладонью, чтобы легче подняться.

— Нет! Нет! — зашипел стражник — Ползите-ползите.

Мелорий со злостью глянул на него, но лёг и пополз.

В коридоре тихо, красная ковровая дорожка ведёт к извивающейся, как змея, лестнице. Стражник встал, за ним Мелорий.

— У нас есть небольшой шанс, — сказал стражник, — пока они переворачивают дом, мы попробуем уйти через крышу.

— Как это, через крышу?

— Помните правила? Легко через крышу, спрыгнем на крышу соседнего здания. Так мы их запутаем, они будут искать здесь, а мы будем далеко и в безопасности. Послушайте, выполняйте всё, что скажу, это очень важно и от этого зависит ваша жизнь.

— Хорошо, я понял.

— Отлично, сейчас тихо идём к лестнице, поднимаемся на крышу. Главное не паникуйте, держите себя под контролем.

Мелорий кивнул. Стражник, пригнувшись, пошёл вперёд, осматривая каждую дверь. Толстяк плёлся за ним, как вялая сарделька. На лестнице никого не оказалось, стражник показал пальцев наверх. Они вышли на захламлённый чердак с паутиной и пылью. Мелорий кашлял через раз. Стражник подошёл к наклонённому окну.

— Прекратите кашлять, вы можете привлечь внимание.

— Я, кха-ха, постараюсь, — сказал Мелорий, зажимая рот рукой.

Стражник открыл окно, на чердак проникло пение сверчков, шум ветра, быстрые шаги по кустам.

— Сейчас мы залезем по крыше наверх, потом на другую сторону, там перепрыгнем и уйдём.

Мелорий панически покачал головой, шагнул назад.

— Нет-нет, я не полезу, я высоты боюсь.

Стражник обернулся.

— Как не полезете? Тогда вы умрёте!

— Я высоты боюсь!

— А лучше будет, если умрёте, захлёбываясь кровью? Или думаете, что вас пощадят?

— Точно! Они же меня могли, но не стали. Значит, я им нужен живым.

— Вам просто повезло, если бы не случайный шаг, вы бы уже попивали вино с вашим другом.

— Но как же… я не могу, я боюсь высоты.

— Забудьте про страх, не думайте о высоте.

— Я же могу сорваться…

— Всё, хватит, нас могут услышать. Лезьте первым.

— А может вы?

Стражник схватил Мелория за локоть, подвёл к окну, подтолкнул.

— Смелее, времени почти не осталось.

Мелорий схватился за раму окна, задрожал, как лист на ветру.

— Ну же!

— Тут не за что хвататься!

— Вставляйте пальцы меж стыков!

— Что?!

Стражник вылез, схватился за гребень окна, обернулся. Мелорий боялся даже отпустить руку от чудесной рамы. Стражник схватил его руку, положил на гребень.

— Я не могу, я не могу.

— Можешь! Лезь, или умрёшь!

Рядом с Мелорием воткнулась стрела, он рывками пополз вверх, перебирая конечностями, словно примат. Стрелы пошли друг за другом, но в стражника и Мелория не попали.

Стражник забрался наверх, посмотрел на другую сторону крыши. Мелорий дёргано поднимался, подгоняемый стрелами.

— Быстрее! Быстрее!

— Я стараюсь! — хрипло крикнул Мелорий.

— Давай руку!

Стражник схватил за запястье обоими руками, потянул изо всей силы.

— Когда скажу, прыгай! — крикнул стражник.

— Что?!

Стражник вытянул Мелория на другую сторону, тот покатился, как шар, стражник побежал по крыше.

— Прыгай!

Мелорий ничего не смог сделать, окоченел, как труп. Он просто со скоростью колеса упал на балкон соседнего здания. Стражник приземлился рядом.

— Вставай, — сказал он.

— Я не могу, — тихо сказал Мелорий.

— Вставай! Нам надо скрыться, пока не пришли убийцы.

Стражник обвёл его руками вокруг ходящей ходуном талии, задержав дыхание, поднял.

— Я спасаю вашу жизнь! Будьте так добры, помогите хотя бы чуть-чуть!

Мелорий выдохнул, кивнул. Открылась дверь, вышел полуголый мужик.

— Чё это такое?

Стражник приложил по уху, отпихнул. Мужик упал, схватился за покрасневшее ухо. Мелорий двинулся за стражником, как хвост.

Они вышли в коридор, спустились по лестнице. У выхода из угла выскочил обмотанный, как мумия, убийца. Он ударил стражника в шею, повалив, вытащил длинный изогнутый меч.

Мелорий в испуге шагнул назад. Убийца двинулся к нему, размахивая мечом. Стражник очухался, ринулся на защиту, прикрываясь предплечьями. Меч высекал искры о металл. Стражник отвёл меч в сторону, ударил в живот, убийца согнулся, выронил меч.

— Бежим! — крикнул стражник.

Мелорий побежал, подпрыгивая, как шар на коротких ножках. Синий свет от уличных фонарей освещает маленькую площадь. Стражник убегал с пугающей скоростью.

— Стой! Погоди! — крикнул Мелорий, вздыхая через раз.

Стражник обернулся, не сбавляя темпа.

— Что такое?! Бежим! Нам надо скрыться!

— Я больше не могу…

Мелорий остановился, упёр руки в колени. Стражник рыкнул, вернулся.

— Погоди секундочку… я больше не могу, — отдыхиваясь, сказал Мелорий.

— Потерпите ещё немного, иначе нас найдут и всё будет зря. Вы же хотите выжить?

Мелорий поднял взгляд.

— Очень.

— Тогда немного постарайтесь. Видите переулок? Это спасение. Укроемся там до того, как нас заметят, считайте, ушли. Хорошо?

Стражник хлопнул по плечу, Мелорий вздохнул, расправляя плечи, побежал. Стражник скрылся в тёмном переулке, вне досягаемости фонарей. Через минуту доковылял Мелорий, прислонился к стене. Стражник копошится в куче древесины.

— Что ты делаешь? — отдышавшись, спросил Мелорий.

— Не знаю как у вас, на юге, — сказал стражник, откинув трухлявую дверь, — но у нас есть канализация, и сейчас пытаюсь открыть один из входов.

— Я не полезу в это зловонное место, — уперев руки в бока, сказал Мелорий.

Стражник отвлёкся, выпрямился.

— Помните первое правило? Вы должны подчиняться, чтобы выжить.

— Подчиняться?! Ты чего себе напридумывал? Я тебя нанял, заплатил много денег, чтобы защищал, а не указывал! А теперь придумай что-нибудь другое, я не полезу в канализацию, там много крыс и сыро.

— Вы думаете, что мы ушли?

— Но ты же сказал…

— Они же не глупые, прямо сейчас они идут сюда, по следу, а вы только тяните время. Канализация единственный путь отхода.

— Тогда чего ты стоишь! Открывай быстрее!

Стражник пошатал указательным пальцем.

— Два правила, — сказал он.

Мелорий повесил голову, кивнул. Стражник развернулся, продолжил откидывать куски дерева. Мелорий краем глаза смотрел за улицей, выглядывая из-за угла.

— Пойдёмте, — сказал стражник, раскопав ход.

Мелорий подошёл, окинул взглядом узкую кованую дверь достающую стражнику до пояса. Стражник схватился за колесо, повернул с натугой.

— После вас, господин.

Мелорий исподлобья глянул на стражника, встал на четвереньки, пополз в канализацию, но застрял. Стражник поставил сапог на ягодицу, надавил.

— Что ты себе позволяешь! — крикнул Мелорий.

Он разорвал халат и содрал кожу в нескольких местах, но пролез. Канализация встретила темнотой и вонью. Под лязг доспехов залез стражник.

— Здесь темно… как мы будем идти? — спросил Мелорий.

Стражник встал, подошёл к стене, наощупь нашёл факел, вытащил из кармашка мешочек пыли, немного посыпал, слегка подувая. Факел разгорелся, как костёр. Стражник взял факел в правую руку.

— Идите за мной, точно повторяйте мои движения, здесь узкий проход, можете свалиться в дерьмо.

Стражник пошёл вперёд, к простой, без перил, лестнице. Мелорий остался стоять, но через секунду бросился вдогонку.

Проходя по узкой каменной дорожке, Мелорий прикрыл нос халатом. Он смотрел на отблеск огня в реке жижи. Стражник шёл, не обращая внимания на душащий запах, ровно дышал носом, изредка поглядывал назад.

— Я и представить не мог, что здесь плавает целая река дерьма, — гнусаво сказал Мелорий.

— Надо идти быстрее, скоро факел потухнет.

Стражник вёл через зловонный лабиринт, поворачивал, Мелорий уже подумал, что они ходят кругами, что заблудились, но стражник нашёл выход, такую же маленькую кованую дверь. Стражник выбросил факел в жижу и полез за толстяком.

— Что это за место? — спросил Мелорий, стоящий в воняющем не хуже чем канализация, переулке.

Сверху открылось окно, дряхлая женщина выплеснула помои.

— Теперь понятно, почему так воняет, — сказал Мелорий.

— Это бедный район. Крепитесь, вы увидите ещё немало подобного.

— Я не собираюсь смотреть на бедноту. Мы ведь ушли? Теперь моей жизни ничего не угрожает?

— Сейчас да, но будет лучше уйти из города.

— Отлично.

Мелорий брезгливо переступил через помои, пошёл к выходу из переулка, прикрывая рукавом нос. У самого конца, он обернулся.

— Ах, да, я тебя выгоняю и не заплачу. Радуйся, что останешься жив.

Мелорий далеко не ушёл, его остановила тройка бандитов на пустом перекрёстке.

— А ты чё ночью лазишь? — спросил тощий мужик с подбитым глазом. — Храбрасти догуя? Ща укоротим.

Мелорий попятился, споткнулся, упал. Троица заржала, тощий подошёл, присел на корточки.

— Значица, так, отдаёшь всё, чо есть, и гуляй скока хочешь, храбрец.

Тощий скривился, зажал нос.

— Чем от тя прёт, дядя? Гавна поел?

Мелорий грозно свёл брови, встал, поправил потрёпанный халат.

— Я уважаемый человек, обедал с королём этого города, его охрана ходила за мной по пятам, пылинки сдувала. А теперь, отведите меня к главным воротам, и я оставлю ваши головы.

Троица захлопала глазами, расхохоталась до безумства. Тощий медленно выпрямился, наклонил голову. Мелорий не почувствовал удара, даже не понял, как опять оказался на земле и почему идёт кровь из носа.

— Ты шут, от гастей короля не вонят навозом, они харошо одеты и не рвутся к гавным воротам, как крысы, посреди ночи. А теперь гани монеты, дядя.

Мелорий дотронулся до сломанного носа, ненавистно посмотрел на тощего.

— Ни за что, — дрожа от гнева, прошептал Мелорий.

Тощий ударил ногой в лицо.

— Меси его!

Троица накинулась, как обезьяны, размахивая конечностями. Мелорий закрыл лицо руками, сложился в клубок.

Стражник подоспел на выручку, с разбега ударом ноги опрокинул тощего на спину, ударил другого, а третий убежал сам.

— Ты чё! — крикнул тощий, нелепо поднимаясь.

Стражник добавил сапогом в глаз.

— Понял, — сказал тощий, зажимая глаз.

Он встал и побрёл, шатаясь из стороны в сторону. Стражник подошёл к Мелорию, присел на колено. Мелорий лежит весь в крови с размазанным лицом, трясущимися руками дотронулся щеки, но ничего не почувствовал. Стражник поднапрягся, подхватил и понёс Мелория.

Он очнулся через пару часов, лёжа на соломенной подстилке в коридоре, в окружении криков агонии, боли, страданий. Подошёл стражник без доспехов с чашкой бледного супа.

— Где я? — спросил Мелорий дрожащим голосом.

— Это дом обездоленных, больных, я принёс сюда, потому что больше не нашёл места, — сказал стражник, передавая в трясущиеся руки чашку.

Стражник присел рядом.

— Вы скоро поправитесь, лицо будет опухшим, фиолетовым, но сможете ходить.

Мелорий приподнялся на локте, отхлебнул супа.

— Гадкий, безвкусный.

— Но полезный, надо выпить, чтобы выздороветь. Он содержит всё, чтобы встать на ноги.

— Не могу, сейчас вырвет.

— Постарайтесь.

Мелорий отвёл чашку от лица.

— Я благодарен тебе, что ты меня спас. Знаешь, думаю, ты был дарован судьбой, чтобы защитить меня, но я, дурак, сопротивлялся этому. Как в спектакле Азовского. Всё было предначертано, ты спас мою жизнь уже много раз, позаботился обо мне, хотя мог давно бросить. Как только выберемся, отплачу тебе. Будь уверен, я сдержу слово.

— Не стоит, поберегите силы.

— Стоит, ты достоин лучшего. Я сделаю тебя личным стражником, озолочу, может, даже женишься на одной из моих дочерей. Они красивые, не беспокойся.

Стражник ухмыльнулся, тихо засмеялся.

— Не смейся, думаешь, что я так говорю, чтобы ты не бросил меня? Нет, я помню долги, делаю, что обещаю. Проси что хочешь. Выполню всё.

— Я хочу, чтобы вы допили суп и собрались с силами, как можно скорее.

Мелорий хлебнул супа, скривился.

— Хорошо, можешь не просить, — сказал Мелорий. — Может, не можешь, но всё же, я сделаю тебе добро, как и ты. Как говорит герой в спектакле «Белые крылья»: добро не должно стоять, а должно двигаться, переходить от человека к человеку, а иногда и зверю. Твоё добро теперь внутри меня, и надолго не задержится.

Стражник посмотрел в сторону.

— Хорошие слова, — сказал он.

— Азовский понимает, что должен сказать герой.

— А как вы считаете, автор в ответе за слова героя?

Мелорий открыл рот, замер.

— В какой-то мере, — сказал Мелорий через пару секунд.

— Это значит, да?

Мелорий допил чашку, поставил.

— Это трудный вопрос, чтобы вот так сразу отвечать.

Стражник взял маленькую соломку, покрутил.

— Насколько я помню, в этом спектакле герой в конце мстит брату убийством, бежит от гнева отца, бросая жену и новорождённого ребёнка. А семью начинают презирать в обществе, на улицах плюют в лицо, забрасывают камнями.

Мелорий смотрел в одну точку на полу, слегка прикусив край губы.

— Так как? — спросил стражник. — Автор в ответе?

Мелорий перевёл взгляд на него.

— Определённо, — сказал Мелорий, растягивая слова, — нет. Герой живёт в своих условиях, автор задаёт условия и героя, но что скажет и сделает герой, это зависит от героя.

— А мне говорили, что всё совсем наоборот.

Стражник взял чашку, поднялся.

— Отдыхайте, через пару часов приду.

Мелорий опустил голову на сухую, скудно посыпанную, солому. Голова закружилась, со лба потёк пот, во рту прошлась армия кислинок. Он закрыл глаза, глубоко задышал.

Сна не было, только чёрное душащее полотно с длинными, как прут, искрами. Мелорий проснулся, словно выжитый лимон. Губы пересохли, изо рта ужасно пахнет, а тело ломит.

Через пару минут подошёл стражник.

— Как ощущения? — спросил он.

Мелорий сел, покряхтев.

— Неплохо, если считать меня развалиной. Как с лицом?

— Всё довольно неплохо.

Мелорий аккуратно провёл подушечками пальцев по вздутым щекам, надавил.

— Больно.

— Она пройдёт, главное, что всё цело.

— Глаза словно стянуты. Непривычно.

Грязный мужчина в рванье прошлёпал по коридору. Мелорий заметил на голых ногах скрюченные чёрные ногти.

— Вы можете идти?

— Думаю, да.

Мелорий ухватился за протянутую руку, подтянулся, как старик. В голову ударил ток, в глазах потемнело, Мелорий зашатался, как маятник. Стражник подхватил, удержал.

— Я чувствую слабость во всём теле, но идти смогу.

— Вы уверены?

— Я не хочу спать, а когда человек не хочет спать, он силён, даже если слаб.

Стражник подхватил под руку. Они медленно двинулись по узкому коридору, Мелорий смотрел по сторонам, видел кричащих, привязанных к стене людей, с культяпками вместо рук, с изуродованным лицом, детей с огромной, как воздушный шар, головой, с почти горизонтальными зубами. В душе царил хаос и отвращение, искры проходили по телу, били, как разряд тока. Он отводил взгляд, как только видел глаза калек.

Стражник шёл, смотря строго вперёд, как монолитный страж, проводящий очередную душу из обитания увечий, будто вёл на свет через сгущающуюся тьму.

— Почему они здесь? — шёпотом спросил Мелорий.

Стражник удивлённо на него глянул.

— Им больше некуда идти, никого не осталось, а если и осталось, то от них отказались. Это место сосредоточения безумной боли, душевных страданий, утрат, как телесных, так и внутренних. У этих людей ничего нет, кроме воображаемого мира. Страшно, не правда ли?

— Ужасно, меня… мне плохо даже от одного взгляда на них.

— Таких мест много, что в этом городе, что в остальных, что на юге, что на востоке. Везде страдают. И ничего не меняется.

— Но… почему они такие? Что случилось?

— Вы действительно хотите знать?

Мелорий оступился, но стражник подхватил.

— Хочу.

— Кто-то родился с этим, никогда не знаешь, что может сотворить природа. Кто-то приобрёл увечье в течение жизни, как духовные, так и физические. Бывает, хватает взгляда, чтобы устрашиться участи этих людей, и осознать насколько ты удачливее.

— Ты говоришь так, будто не в первый раз здесь.

Стражник хохотнул, будто в замедленном действии, рывками, с долькой зловещности. Мелорий глянул на него, но увидел лишь искривившийся в ухмылке рот.

— Нет никого отвержение, чем человек, в которого потеряли веру, — сказал стражник.

Белый свет идёт из выхода. Стражник остановился, но Мелорий пошёл дальше, перебирая запутывающимися ногами. Он обернулся, когда до выхода осталось несколько шагов.

— Что такое? — спросил Мелорий.

Стражник походил на мертвеца: висящие плетью руки, опущенная голова, кривоватая осанка. Он зловеще поднял взгляд.

— Скажи, ты много испытал боли за последних несколько часов? — спросил стражник.

Мелорий не до конца понимал, лишь чувствовал, догадывался.

— Больше, чем за последний год, — с печалью в голосе ответил Мелорий.

— Это хорошо.

Защитник, излучающий тёплый свет, превратился в тёмного, ухмыляющегося, сочащегося злорадством, злодея.

— Ты не стражник…

— Ты смог. Хоть теперь это неважно, ведь исход будет один. Остаётся лишь наслаждаться последними мгновениями, вдыхать отбитой грудью чёрствый воздух.

— Кто ты?

— Я тот, кто всё это придумал, осуществил. Я начало и конец, этой истории. Убийцы, стрелы, которые летят градом, но приземляются рядом, убитый друг, но нетронутый главный герой. Не хуже чем у Азовского, не правда ли?

Мелорий безнадёжно повесил голову.

— Зачем всё это?

— Для тебя? Новые ощущения перед последним шагом. Для меня — зрелище. Вид, как человек, привыкший к власти, к тому, что перед ним кланяться до сапог, к деньгам, теряется перед обычной физической силой, этот вид прекрасен. Ты познал боль, обычную боль, которую людям твоего ранга мало даётся испытать. Страх, высота кружит голову, не даёт очухаться, держит в напряжении до последнего момента, пока не опустишься на твёрдую землю. Ужас, скрывающийся в тени от большинства людей, безысходность.

Стражник засмеялся, запрокинув голову.

— Я повелевал тобой, заставлял тебя молчать, выполнять указания, как псу, пинал тебя. Я заставил тебя лезть по крыше, пролезать в узкие дверцы, вдыхать удушающую вонь, видеть безумие и отчаяние в глазах калек, слышать крики агонии, валятся обессиленным на полу, поедать гадость. Ты, богатей, который привык ко всему лучшему, но совсем недавно пожирал еду бедняков, лежал среди них, сроднился с ними. Я хотел, чтобы ты испытал это, и у меня получилось. Перед последним шагом ты, богатей, хозяин мира, исполнял приказы своего убийцы.

Стражник направил арбалет.

— Представление окончено.