Ренар провёл пальцем по металлической калитке. Рассказы об охранных знаках, невидимых стенах, скрытых стражах оказались фальшью. Как и всё. Ведь не может же он быть человеком с добрыми намерениями. А только таким можно войти на землю церкви без приглашения.

Пузатая церковь с изящным длинным колпаком высится к небу. На цветных окнах нарисован женский лик. Печальный, скорбящий.

— Зачем мы сюда пришли? — спросила девочка.

Ренар не обернулся, не ответил. Калитка под его толчком открылась. Дорожка, выложенная мозаикой, ведёт к широкому каменному крыльцу.

Вышел священник в белом балахоне.

— Разных существ любит Бог, но в человеческую святыню животным хода нет, — сказал он.

Ренар кивнул. Он повернулся к девочке.

— Постой с собакой, я не долго.

На спине Ренара высветилась оскалившаяся волчья пасть… Священник побледнел.

— Сын мой…

— Где главный? — спросил Ренар, не обращая внимания на испугавшиеся глаза старика.

— У алтаря.

Едва Ренар вошёл внутрь, священник опёрся о стену. Охотникам вход в церковь запрещён.

Бог отрёкся от них.

Перед огромной статуей женщины, держащей младенца, на коленях стоит старик. Его лоб касается пола в такт незнакомым словам. Белый балахон скрывает всё, кроме морщинистого лица и дряхлых рук.

Ренар появился незаметно, тихо.

— Нужен Белый орден, — сказал он.

Старик остановился, толстые губы затряслись, не переставая бормотать. Ренар схватил старика за плечо, развернул.

— Белый. Орден.

Старик возвёл невидящие глаза на Ренара.

— Имя сие окроплено тьмой. Тени захватили чистую душу. Зло проникло в кристальное озеро добра. Близится распад света…

Ренар отпустил плечо, отошёл назад. Из-за дверей вышел светловолосый юноша в чёрной робе.

— Он болен. Что вам здесь надо? Такие как вы в церковь не ходят.

— Почему же?

— Не хотят, не могут.

— А с чего вы взяли, что знаете, кто я? — спросил Ренар, стараясь проявить эмоцию.

— Сколько лет клану? Двадцать, тридцать? Люди успели изучить вас: кожаная одежда, стеклянные глаза, несгибаемая осанка, прямые манеры. Эти приметы помогут вычислить вас даже из густой толпы. Здесь вам не место. Уходите.

— Я пришёл не просто так. Единственный способ достучатся до белого ордена: церковь. Под Торрасом склад яиц.

— А мне казалось, монстры — это ваша задача…

Ренар усмехнулся про себя. Юноша пытается поддеть его, вывести из себя. Но никто не будет этого делать, зная кто перед ним стоит.

— В любом случае, — продолжил юноша, — вы ошиблись, это церковь для людей. Сюда приходят, чтобы соединится с Богом, очиститься, а не…

— Вы можете сообщить своим белобородым братьям. Иначе куча монстров полакомится человечиной.

Ренар двинулся к дверям. Юноша впёр взгляд в стену.

— Торрас… разве это не пограничный город?

— Да. Но Белый орден ведь вездесущ, верно?

Двери закрылись перед Ренаром.

— Мы не договорили, — тихо сказал юноша, но в пустом зале это прозвучало, как гром.

— Разве?

Ренар повернулся. В нём всё осталось так же, кроме глаз, они говорили, что удерживать не лучшая идея.

— Девочка. Что ты хочешь с ней сделать?

Ренар усмехнулся.

— Клану нужны только мужчины, — сказал он.

— Тогда зачем она тебе?

Ренар почувствовал злость. Слабая, маленькая, как назойливая муха, но она есть. Так долго не испытывал ничего, кроме равнодушия.

— Почему ты спрашиваешь?

— Отдай её мне. Она будет тебе только обузой, путаться под ногами, мешать. Убийства, кровь, монстры, рёв, скулёж — это ты хочешь ей показать? А я дам дом, возьму вместе с собакой. Ты же сам понимаешь, что вам не по пути.

— Я буду её навещать.

Двери открылись, впуская дневной свет.

Девочка играет с псом рядом с дорожкой. Увидев Ренара, она выпрямилась.

— Что дальше? — спросила она.

Ренар заглянул в большие зелёные глаза.

— Ты останешься здесь.

— Но я не хочу!

Ренар присел на корточки, положил руки на хрупкие плечи.

— Послушай, мне надо идти, а с тобой и с ним я не могу, но я вернусь, а потом мы найдём твоего отца, и всё будет хорошо.

— Обещаешь? — недоверчиво спросила девочка.

— Я не умею врать.

На крыльцо вышел юноша.

— Иди туда, — сказал Ренар, указывая на вход в церковь. — Не забудь пса.

— Я назвала его Роки.

— Роки? Неплохое имя, а теперь иди.

Пёс прошёл за девочкой, обернулся, тоскливо взглянул. Ренар встал, пошёл прочь.

Надежда рушится незаметно, будто ничего не произошло. Вера во что-то может взорваться, как мыльный пузырь, всего лишь от сильного дыхания ветра. Вера в хорошее, светлое. Надежда на доброту. Не замечать лопнувшую веру и треснувшую надежду в других — лучший способ сохранить рассудок, но это так же, как не замечать, что на ногу наступили. Неприятно, но стерпеть можно.

Кабак «грязная мадам» отличается дешёвым пойлом, посетителями в виде нищих сводящих концы, но тратящие чудом добытые монетки на выпивку, а не на еду, закопчённым потолком из-за открытого очага посередине, и смесью вони лука, немытых тел, грязной одежды и перегаром.

Ренар открыл тяжёлую деревянную дверь, дыхнуло горячим вонючим воздухом. Он не подал виду, но внутри забурлило презрение к заведению и людям, что сюда ходят, возросло.

Беззубый смех гуляет по кабаку, радостные возгласы чередуются секундами, дрянное пиво вылизывается до капли.

В углу за покрытым тёмными пятнами столом сидит мужик с чёрной повязкой на правом глазу, чёрным платок на голове, в ухе серебряное кольцо. Бровей нет, как и остальных волос.

— Базиль, — сказал Ренар, садясь на лавку.

Ренар рад видеть старого и единственного друга, но голос его безэмоционален, как лицо.

Базиль склонил голову.

— Лис.

— Почему здесь? — спросил Ренар, отстёгивая ножны.

Базиль обвёл людей взглядом.

— Хочу, чтобы ты увидел, кого мы защищаем.

— Сомневаюсь, что увидел, — сказал Ренар, кладя ножны на стол.

— А ты посмотри. Гнилозубые, с засохшей грязью на теле, окаменевшими волосами, с вонью столетней мусорки. И это они называют нас уродами…

— Базиль, ты спускаешься на дно колодца, чтобы найти отстоявшеюся воду, хотя отравился сверху. Что с тобой?

— Скорее отстойника… Вода везде одинаковая, только с разными примесями. Добавишь комок грязи — будет грязная вода, прокипятишь — будет чистая вода. Послушай, разве тебя не задевает, что они веселятся, пьют, когда мы обязаны убивать жутких существ? Мы же просто, как туалетная бумага. Эти люди называют меня уродом, хотя даже не знают, что это такое.

Голос Базиля ровный, как и лицо, но Ренар чует многолетнюю печаль. Страшную, переворачивающую мораль, показывающую другую сторону мира.

— Базиль, мы давно не виделись, но ты ведь помнишь меня? Что случилось?

Базиль медленно перевёл глаз на Ренара. Огромный и потный толстяк в белом с жёлтыми разводами фартуке подошёл к столу.

— Маладые, ик, люди, у этого завидения есть правила, ик, извольте их саблюдать.

— Что вам надо, — спросил Ренар, придавливая толстяка взглядом.

Толстяк поморгал гнойными глазами, сморщил лоб.

— Вы это… заказать далжны, во. Ик.

Ренар выложил на стол три монетки с изображением носатого мальчика.

— Не-не, — замотал головой толстяк, — это питейное завидение. Здесь действует нигласный кодекс. Или заказывайте или убирайтесь.

Голова толстяка упала на грудь, нос засопел.

— Прекрасно, не правда ли? — спросил Базиль.

— Мы видим лишь одну сторону.

— Зато какую.

Толстяк резко вскинул голову.

— О чём это я? Ах, да, ритузы не важны, главное душа! Любовь бывает только раз в жизни, и нечего раскидываться …

Ренар подтолку монетки к толстяку.

— Нам два пива, оставьте на стойке, потом заберём.

Толстяк вытянул подбородок, будто оскорбился, но монетки взял. Базиль, смотри ему в широкую спину, сказал:

— Это неправильно, надо пересмотреть привычных ход вещей. Мы не обязаны это делать. Пускай другие защищают сброд.

Ренар положил руки на стол, смотря в глаз Базилю сказал:

— Я убедился, что всё бывает не зря. Каждое действие ведёт к чему-то большому. Мы убиваем монстров настолько мерзких, что многие не захотят даже увидеть. Эти монстры могут съесть ребёнка, который вырастет в хорошего, справедливого и сильного лидера. Он объединит всех, даст надежду и веру, не будет грызни и бессмысленного прожигания времени. Он даст жизнь, которую заслуживают люди.

— Нас используют, я не хочу лечь костьми за счастливое будущее.

— Кому-то придётся…

Выпивоха с красным лицом грохнулся на пол, кабак наполнился каркающим смехом.

— Я позвал тебя, чтобы попросить помощи. На западе, на краю мира, пройдя Великий лес можно увидеть одинокую гору Ремрей. За ней вода, бескрайнее море. Монстры идут с той стороны. Я выяснил, они не нападают, не хотят уничтожить людей, они бегут. Я был там, видел. Они переходят с места на место, и защищаются. Всё что мы знали и думали ранее, неверно. Мы ошибались. Эта гора даст ответы, но туда надо ещё добраться.

В кабак вошли три человека в кожаных куртках. Веселящиеся посетители притихли. Двое подошли к столу, третий остался позади. Его глаза, зрачки заполнены огнём. Пол лица спрятана тенью, видна лишь квадратная челюсть и мясистые губы.

Он глянул на Ренара.

— Лии-сссссс, ты ответишь перед кланом за побег.

Ренар положил руку на рукоять меча.

— Сначала отведи меня туда, Дорий. Что ты сделал с глазами? Жутко выглядишь, ещё бы зубастую улыбку… хотя я могу сделать.

Дорий тяжело, как накаченный паровоз, засмеялся.

— Придёт время, и я упьюсь твоей кровью, ты будешь вопить, но не сегодня. Базиль, Фовон ждёт тебя.

Ренар резко встал, обнажая меч.

— Не надо, — сказал Базиль, поднимаясь. — Каждый делает то, что должен.

Двое охотников окружили Ренара.

— Рыжий лис слишком много берёт на себя. Ты не хитёр, а глуп. Беспокойся о себе, ведь моя тень будет на каждом углу, за каждым деревом, каждым камнем, она будет смотреть в твою душу. Бойся.

— Дорий, твоё главное оружие страх, но я не боюсь. Твоя тень не последует за мной, испугается тех мест, куда я хожу.

Они ушли, так же тихо, как вошли. Посетители вяло начали возвращаться к поглощению пива.

Пробил колокол. С холмов на город надвигается чёрное полотно. Земля содрогается, трепещет перед грядущей бедой. Люди разбежались, кто куда мог. Кто-то спрятался дома, в надежде, что каменные стены спасут от напасти. Некоторые укрылись в башне алхимиков в центре города. Остальные прибегли к помощи моря, поднялись на борт кораблей.

Ренар опёрся о перила торгового корабля «Иоанн». Отсюда город кажется небольшим, с ящик. Палуба забита людьми, не протолкнуться. Все шепчутся, кричат, строят догадки.

Рядом с Ренаром два дедка громко спорят, постукивая кулаком о перила.

— Говорю тебе, дурья твоя башка, это не чудовища! День же! — сказал густо заросший дед.

— И что?! — возмутился лысый дед. — Некоторые не боятся света, как, например, дельфинка! Или древоход.

— Да много ты знаешь! Навозник!

— А вот оскорблять у тебя права нет, — прошипел лысый, сощурив глаза.

— Глядите! — закричал капитан. — Подходят!

Все притихли. Чёрный поток не думал останавливаться перед высокими стенами. Они прошлись, как лавина, оставив развалины. Дома падали, словно карточные. Башня алхимиков стояла долго, пока не осталась одна, будто факел в ночи. Но всё же упала. С грохотом, скрежетом, будто крошиться не только камень. Поднялся столб пыли. Людские вопли достали даже до корабля.

Ренар пролез через шокированную толпу к капитану, тучному мужчине в адмиральской форме.

— Высадите меня, — сказал он.

— Парень, — сказал капитан, изучая глазами, — ты чего? Ты же видел, что там случилось. Там больше ничего нет. Зачем тебе туда?

— Я оставил кое-кого в церкви.

— Церковь стоит на холме, её снесли первой.

— Я должен убедиться. Прошу.

Капитан кивнул.

— Расправить паруса! К берегу!

Народ переполошился, люди испугались.

— Что же ты делаешь?! — закричала толпа.

— Тихо! Спокойно! — крикнул капитан. — Мы не будем причаливать, просто подплывём к берегу, чтобы знать точно, кто напал на город, не осталось ли выживших. После этого мы возьмём курс на Корин, это город на юго-западе. По пути нам будут попадаться другие города, мы причалим к нескольким, если кто захочет уйти, можете сделать это там.

До берега осталось сотня метров, когда корабль встал. Некогда процветающий город превратился в руины. Только причалы остались в целости. Люди вздыхали, смотря на остатки своих домов, но благодарили Бога, что сделали правильный выбор.

Капитан подошёл к Ренару.

— Мы будем здесь около часа, если захочешь, можешь вернуться. Матросы помогут спустить шлюпку.

— Спасибо. Если собираешься плыть по Доге, то не советую. Она сначала ведёт далеко на запад и лишь потом на юг. На западе их больше всего. И не только на суше.

Шлюпка плюхнулась в воду. Капитан смотрел в след уплывающей шлюпке, пока не подошёл матрос.

— Капитан, что мы тут делаем? Все уплыли. Грозный, Каллиста, Бучер. Мы одни остались!

— Разве они нам нужны?

— Жутко здесь, как в склепе стало. Ещё и солнце скоро сядет.

— Терпение, терпение решает всё. Готовь шлюпку, посмотрим, что осталось от города.

Ренар причалил к крутому берегу, шлюпку оставил в камышах. Облако пыли поднялось над городом, загораживая солнце. Каменная лестница ведёт от города на верх холма, к церкви. Ренар быстро добрался до места, где когда-то стояло массивное здание с красивым садом. Сад затоптали сотни громадных лап, а от церкви остались кучи каменных плит.

Ренар остановился. Тишина стала неестественной. Он почувствовал кого-то. Под обломками стены слышно тихое дыхание, но охотник распознал что-то нечеловеческое.

Камни зашевелились, раздалось пыхтение. Монстр с каменной шкурой бросился на Ренара. Охотник перекатился в бок, обнажая меч.

Огромный, словно нагруженная телега, с каменной бронёй толщиной в палец, лишь из прорезей в голове светятся два огонька, пар пышет из каменных ноздрей. Он топнул лапой, поднялась пыль, посыпались камни с кучи обломков.

Монстр побежал, как таран. Ренар ринулся на встречу. Он воткнул меч в стыки меж бронёй. Монстр заревел, упал, пропахав землю. Пар пошёл рывками, но каменное тело не движется. Ренар сделал последний удар, в шею. Еле слышимый хруст, и пар прекратился.

Стало тихо, как в лесу. Что-то тягучее село на душу охотника, но он не обратил внимание. Шёл, осматривая руины божественного места.

«Бога нет» — думал Ренар, смотря на разрушения. — «Нет защиты сверху, скрытых стражей. Всё это ложь ради власти, денег, поклонения. Человек — Бог, каждый сам для себя».

Он упал на колени, руки безвольно обвисли. В сознание вторгся, будто чужой, голос:

«Эти монстры могут съесть ребёнка, который вырастет в хорошего, справедливого и сильного лидера. Он объединит всех, даст надежду и веру, не будет грызни и бессмысленного прожигания времени. Он даст жизнь, которую заслуживают люди».

Он закричал, выпуская гнев. Бил, ломал, крушил всё что увидит! Разрывал чудовищ и людей на куски! Он кричал, что весь мир заплатит, кипел яростью, наполнен ею! Мстил за всё, и тем, кто ничего не сделал! Он мстил всему миру за обиду, за скорбь.

Но лишь в сознании, только внутри. Снаружи он остался стоять на коленях, с безвольно раскинутыми руками, с чувством чего-то утраченного.