Невеста «Тигра»

Багдад, зима 1993 года. Дворец Саддама Хусейна на правом берегу реки Тигр. В маленькой комнате, превращенной в медицинский кабинет, готовят инструменты для очень рискованной операции. Первая леди ждет. Вид у нее – решительный. Она непоколебима и не желает, чтобы ее руку уродовало это некрасивое родимое пятно. Скальпель тщательно стерилизуют, пятно вскоре будет удалено, шприц с обезболивающим средством уже на столе. Внимательно следя за тем, чтобы для высокопоставленной пациентки все было подготовлено идеально, доктор Ала Башир, тем не менее, забывает об одной маленькой детали. Операция проходит быстро и вроде бы легко. Однако врача смущает то, что из разреза уж слишком обильно сочится кровь. «Я забыл сделать ей местную анестезию, прежде чем начинать резать».

Данный нюанс смущает его еще больше оттого, что Саджида ничего по этому поводу не сказала. «Она не издала ни малейшего крика, ни малейшего стона». Переживая за пациентку – и, возможно, уже волнуясь за свою собственную судьбу, – личный врач семьи Саддама Хусейна, как бы извиняясь, спрашивает:

– Было очень больно?

– Да… Однако если удается выдерживать общение с Саддамом, то можно выдержать и это.

Саджиде Тульфах, конечно, удалось выжить в ходе войны в Персидском заливе, которая постепенно подходит к концу. Американские бомбы почти год не падают на Багдад, войска сумели оказать агрессорам достойный отпор, хотя иракские потери живой силы составили двести тысяч, когда американцы вытесняли войска Хусейна из Кувейта. За безуспешную попытку превратить Кувейт в девятнадцатую провинцию Ирака пришлось заплатить очень высокую цену. Однако с завершением «Бури в пустыне» военные действия в Ираке не прекратились: вооруженные силы страны были брошены на подавление восстания шиитов на юге, а затем им пришлось сражаться с курдскими повстанцами на севере.

Третья война за четырнадцать лет пребывания у власти Хусейна сделала Саджиду невосприимчивой ни к каким мукам. Чтобы выжить, женщина превратила отречение от земных благ в повседневную процедуру, однако она никогда не отречется от Саддама, с которым знакома с детства.

Двоюродный брат Саджиды

Тикрит, 1947 год. Саддам Хусейн аль-Тикрити покидает родительский дом и находит пристанище у дяди по матери – Хейраллаха Тульфаха. Он твердо решил, что домой никогда не вернется. Десятилетний мальчик, еще до своего появления на свет оставшийся без отца, бежит из дому главным образом из-за отчима. «Моя мать снова вышла замуж. […] Но ей не повезло: Ибрагим аль-Хасан обращался с ней очень сурово. Конечно, так проявлялся менталитет этого сельского жителя […]. Я вставал очень рано и тут же отправлялся собирать хворост; это была моя ежедневная задача, как летом, так и зимой, какой бы ни была погода. Я также помогал матери пасти несколько имевшихся у нас коров и овец. Я старательно выполнял распоряжения Ибрагима аль-Хасана». Однако отношения между мальчиком и отчимом, частенько колотившим пасынка тростью, – отнюдь не идиллические, и у юного Саддама остается единственный выход: каждый день он старается как можно дольше находиться вне дома, чтобы избегать проявлений тирании отчима.

Сабха Тульфах – весьма энергичная женщина, которая всегда стремилась доминировать в семье. Она – бедуинка, перешедшая к оседлому образу жизни, но по-прежнему придерживающаяся обычаев кочевников. Сабха, например, гордится своими татуировками в виде маленьких кругов на щеках и носу. Она без тени смущения может пройтись по улице с обнаженными руками, хотя в сельской глубинке Ирака это считается бесстыдством. Когда-то даже ходил слух, что первый муж Сабхи – отец ее единственного ребенка – сбежал от нее, не сумев подчинить своей воле эту сильную женщину, которая получила в наследство от матери и бабки матриархальное мировоззрение. Сабха никогда не носила западную одежду, отказывалась фотографироваться. И была непреклонна в этом. Саддаму впоследствии не удалось даже уговорить тетку обессмертить себя на глянцевой бумаге, и племяннику пришлось пойти на хитрость: он разослал эмиссаров с целью отыскать художника, способного создать портрет человека без обязательного позирования. «Художник работал, спрятавшись за зеркалом, прозрачным с обратной стороны, чтобы Сабха даже и не подозревала, что ее рисуют», – вспоминает начальник протокольного отдела при Саддаме.

В доме дяди Тульфаха будущему премьеру Ирака живется гораздо лучше, в частности и потому, что там есть другие дети его возраста: девочки Саджида и Ильхам и их брат Аднан. Старшей из двух сестер как раз исполняется десять лет. Она вовлекает Саддама в свои детские игры, а вскоре они сделают вместе первый в своей жизни важный шаг – пойдут в школу.

Школа вызывает у маленького Саддама восторг, и вскоре он становится хорошим учеником. Однако за ним также закрепляется репутация заводилы, верховодящего среди одноклассников – детей именитых граждан. Саддам впоследствии расскажет одной знакомой семейной паре о своем первом дне в школе и о том, как он волновался относительно нижнего белья, которое на него надели в первый раз. «В тот день в школе он то и дело задирал свою дишдашу – традиционную арабскую долгополую рубаху с длинными рукавами, – чтобы продемонстрировать товарищам нижнее белье. Он думал, что это самое лучшее, что может быть у человека, и хотел его показать».

Саджида тоже испытала, каково это – жить без отца. Хейраллах Тульфах – молодой, националистически настроенный военнослужащий, участвовал в борьбе против установленного в 1920 году протектората Великобритании над Ираком. Когда девочке идет шестой год, Хейраллах, пользуясь временным ослаблением англичан, пытается вместе с группой офицеров создать пронационалистическое правительство, ставя целью выдворить англичан из Ирака. Его арестовывают, и затем он пять лет сидит в тюрьме. Семье очень недостает отца, не хватает его зарплаты младшего лейтенанта, и Сабха едва сводит концы с концами в течение нескольких лет, что, однако, не сломит ее гордый дух.

Уволившись после освобождения в 1946 году из армии, Хейраллах Тульфах находит в Багдаде работу учителя. Он принимает в семью Саддама, своего племянника (мальчик – это все-таки рабочая сила), и в начале 1950-х годов обосновывается в квартале Аль-Харах, где соседствуют представители различных конфессий. Саддам по возможности подрабатывает – то продает сигареты, то зазывает клиентов для таксиста, то трудится официантом в кафе. Он хрупкий симпатичный подросток, которому иногда приходится отбиваться от приставаний мужчин, испытывающих физическое влечение к мальчикам.

Саджида ходит в христианскую школу Рахибат аль-Такдомах. Девочка учится очень хорошо. Сестры Тульфах растут суровыми девушками, поскольку Хейраллах воспитывает из дочерей настоящих бойцов. Они с детства заслушиваются рассказами своего героического отца, автора трактата под названием «Три вида существ, которых Аллаху не следовало создавать: персы, евреи и мухи» – настоящий программный документ юных иракских националистов. Иракцы, эти «пруссаки Аравии», должны, по его мнению, объединить арабский мир так, как пруссаки объединили всех немцев. Персы в этом трактате описываются как «животные, которых Бог создал похожими на людей», а мухи – как существа, глядя на которых «непонятно, зачем Бог их вообще создал».

Дело жизни дяди Тульфаха

Саджида – свидетель первых политических порывов своего энергичного двоюродного брата. Саддам очень внимательно слушает поучения человека, заменившего ему отца. В 1952 году племянник участвует вместе с дядей в восстании против военного присутствия британцев в Ираке. Борьба за независимость считается у мужчин в доме дяди Тульфаха делом их жизни.

Стремясь идти по стопам своего наставника, Саддам двумя годами позднее пытается поступить в военную академию, но безуспешно. Саджида, мечтающая стать учительницей, продолжает учебу, а Саддам, махнув рукой на несбывшиеся надежды, становится главарем одной из подпольных молодежных группировок. В октябре 1959 года ему наконец предоставляется возможность отличиться. Прыткому юноше, не гнушающемуся вооруженных нападений, предлагают выполнить кое-какую грязную работу: пришедший к власти Абдель Керим Касем отказался от участия Ирака в предложенном Гамалем Абделем Насером проекте панарабской республики, тем самым нажив себе немало врагов. На него готовят нападение, для чего подбирают смелых людей. Задача Саддама – вести наблюдение и в нужный момент подать сигнал к началу. Покушение заканчивается полным провалом. Саддам – единственный, кому удается удрать (хотя пуля угодила в мягкие ткани голени). Переодевшись в женское платье, он покидает Багдад и отправляется в долгое путешествие через пустыню. Его путь лежит в Сирию. Саджиде уже не в первый раз доводится наблюдать, что мужчина вынужден покинуть дом из-за убеждений.

Некоторое время Хусейн кочует с бедуинами и вскоре добирается до Каира. В столице он живет на небольшие подачки сочувствующих идеям Насера. Он возобновляет учебу и поступает в лицей в очень престижном районе Докки. Позднее ему удается поступить на юридический факультет Каирского университета. Период подпольной деятельности, похоже, остался позади, и новоиспеченный студент проводит свободное время, попивая чай на летних площадках кафе «Индиана» и «Триумф», за шахматами разглагольствуя о социализме и арабском единстве. В эту пору своей жизни, как вспоминает один из близких Саддаму людей, он был тихим, робким, не склонным к общению с незнакомыми людьми. За ним не замечалось никаких амурных делишек. «Я очень редко ходил на увеселительные мероприятия и тратил все свое время на чтение», – скажет он впоследствии. Впрочем, будущий премьер Ирака считает, что пора бы налаживать отношения с противоположным полом. Через несколько месяцев после приезда в Каир он пишет отчиму, что намерен жениться. Саддам сообщает, что решил, кто станет его супругой, – двоюродная сестра Саджида Тульфах. Реакция отчима на это известие более чем восторженная: «Слава Богу, мальчик поступил замечательно! Ведь брак во всех семьях, придерживающихся религиозных норм, во всей нашей стране – а тем более брак, заключаемый в юном возрасте – предотвращает распутство и защищает от искушения». Счастливый отчим немедленно отправляется к Хейраллаху, чтобы передать предложение Саддама, которое сразу же принимается.

Причины такой поспешности заключаются в следующем. Саддам влюблен в другую свою двоюродную сестру, которую пообещали другому мужчине. «Он говорил и думал о том, что женится на ней, это была его юношеская любовь. Саджида же была для него все равно как сестра. Ему было тяжело любить ее как женщину», – вспоминает один из друзей Саддама. Это влечение Хусейна могло привести к распрям среди родственников. Согласно бедуинскому обычаю, называемому «подарок отца», Хейраллах пообещал старшую дочь своему приемному сыну еще когда те были детьми. Было бы предательством и оскорблением по отношению к щедрому опекуну Саддама, если бы юноша отверг «подарок» и предпочел другую девушку.

Этот брак, можно сказать, заключен «по почте», однако при этом имеется и западный элемент: будущий премьер прислал невесте обручальное кольцо. Поскольку их разделяет расстояние в 3000 километров, о брачной ночи, конечно, не может быть и речи. Тем не менее один из близких Саддама организует празднество по поводу помолвки, пусть и без участия невесты. Такого рода мероприятия не редкость в среде иракцев, вынужденных покинуть родину и жить за границей. Затем Саддам устраивает для себя самого что-то вроде медового месяца: он едет в одиночку поглазеть на пирамиды, а потом совершает прогулку на судне по Нилу.

Саджида находится в Багдаде. Она присутствует при ссоре, которая приводит к распрям внутри клана Тикрити и даже к его расколу: Хейраллах и его двоюродный брат Хасан аль-Бакр оспаривают друг у друга пост главы новой партии «Баас» (Возрождение), занимающей лидирующие позиции в стране. В феврале 1963 года государственный переворот, подготовленный и совершенный совместными усилиями партии «Баас» и ЦРУ, положил конец правлению Касема – «предателя интересов арабов». Саддам возвращается на родину, чтобы «по-настоящему жениться на Саджиде».

Они наконец празднуют заключение брачного союза, причем по западному образцу, и позируют перед нанятым фотографом. Саджида украсила свой наряд брошью и сережками. На ее лице легкий макияж, темно-коричневые волосы подстрижены довольно коротко и свободно спускаются к плечам. Саддам слегка улыбается. Он ради такого случая сбрил усы. Шею будущего лидера сжимает классический галстук.

Молодожены селятся в квартале Рагиба-Хатун, в очень современном маленьком доме с решетками на окнах, с крытой террасой и клумбой с розами. Однако совместная жизнь длится недолго: в ноябре Саддама арестовывают. Военные решили, что обойдутся без партии «Баас». Если изгнание в Каире было для Саддама не очень-то обременительным, то теперь приходится маяться в настоящей тюрьме. Саджида уже вынашивает их первенца. Саддам вынужден общаться с молодой женой через прутья решетки. Саджида часто приходит навестить супруга и приносит ему то, в чем он нуждается больше всего, – книги. Однако главная ее задача – помогать Саддаму поддерживать связь с Мишелем Афляком и Хасаном аль-Бакром, которые разработали план побега Саддама. Проявляя мужество, достойное бойца, и изобретательность, Саджида прячет сообщения, адресованные мужу, в одежду новорожденного Удея, а наиболее важную информацию – в его пеленки.

Саддаму удается сбежать из тюрьмы в июле 1966 года – после того, как он пробыл за решеткой около двадцати месяцев. На этот раз будущий премьер обходится без помощи жены. Когда его везут из тюрьмы в здание суда, он приглашает своих охранников позавтракать в кафе. Дождавшись, когда они сконцентрируют все свое внимание на поглощении щедро предложенной им еды, он выскальзывает из кафе через заднюю дверь.

Саддам в подполье. Его задача – помочь Хасану аль-Бакру подготовиться к путчу с целью захвата власти. На этот раз будущий премьер со своей задачей справляется: в 1968 году его дядя захватывает власть в стране. Саддам становится министром образования и пропаганды, а также председателем Совета революционного командования (это был очень важный пост: тот, кто его занимал, считался потенциальным преемником руководителя страны). Саддам всецело отдается работе, уделяя очень мало внимания Саджиде и трем своим детям (в 1966 году у Саджиды рождается сын Кусей, а в 1968 году – дочь Рагад).

Хотя финансовое положение семьи Саддама значительно улучшилось, Саджиде приходится одной заниматься домашним хозяйством. Она сама покупает электробытовые товары. «Она, очень робкая и немногословная, заходит в магазин в черной абайе – одеянии, скрывающем все тело – и ограничивается лишь тем, что показывает пальцем на предметы, которые она хочет приобрести, говоря при этом, что Саддам придет и заплатит за них позже», – вспоминает шурин продавца.

Всецело посвящая себя политической карьере, Саддам вскоре начинает добиваться в этой новой для него роли больших успехов. Он стремится завоевать репутацию лидера, исповедующего передовые идеи. Его манера одеваться становится образцом для окружающих: он обычно носит костюм с галстуком, а еще уделяет особое внимание своей обуви, неизменно изысканной, которая всегда начищена. В вопросах моды Саддам грамотно уделяет внимание деталям: он надевает то светлый в полоску костюм, то пиджак с четырьмя пуговицами, то костюм из ткани «пепита», то темный пиджак и запонки. Все это дополняется целой коллекцией галстуков, которые он меняет в зависимости от того, с кем предстоит беседовать, причем он не стесняется надевать галстуки самых ярких расцветок. «Он всегда был очень элегантным. Он питал особое расположение к изделиям французских кутюрье. Он гордился тем, как подбирает галстуки к своим рубашкам. Его обувь обязательно была кожаной. А еще он, нарядившись, использовал немного одеколона», – вспоминает его архитектор-ливанец Фавзи Чалхуб, отмечая при этом, что Саддам «мог менять одежду по три раза на день». Со стороны это могло казаться обыкновенным стремлением к элегантности, однако в действительности Саддам ведет себя так умышленно, противопоставляя свою внешность и манеру одеваться традиционной внешности и костюму власть имущих на Ближнем Востоке. Тем самым будущий премьер пытается создать себе имидж, более привлекательный для зарубежных дипломатов.

Дендизм и панарабизм

Дядя и отец будущей супруги Саджиды дал Саддаму возможность получить образование и обрести высокий социальный статус. Теперь Хусейн взрослый, и ему нужно создать имидж примерного мужа и отца. Рождение в 1972 году Халы дает ему возможность выставить себя напоказ в роли современного главы семьи. Редакции газет не скупятся на хвалебные статьи по поводу того, что у лидера социалистической революции родилась дочь, и даже публикуют на всю газетную страницу фотографии молодых родителей и малышей. Саджида – женщина скромная, высокообразованная, заботливая по отношению к своим детям и трудолюбивая – преподносится иракским женщинам, живущим в условиях нового политического режима, установленного в стране Хасаном аль-Бакром, в качестве примера для подражания. «История наших отношений такая же, как и у многих других людей», – говорит, однако, Саддам Хусейн о своей семейной жизни, давая интервью газете «Аль-Мара».

Саддам не забывает о том, что он выходец из среды бедных крестьян. Недостаточно быть добропорядочным главой семьи – нужны крепкие связи с видными молодыми людьми из высших слоев багдадского общества. Вскоре после рождения Халы Саддам решает расширить круг своих знакомых. Как-то раз некая парочка молодоженов устраивает вечеринку на реке Тигр. Они нанимают судно, танцуют, хохочут и пьют спиртное… Кто-то из гостей просит капитана причалить к острову.

«Когда мы сошли на песок, – вспоминает одна из приглашенных женщин, – мы с удивлением обнаружили молодого мужчину, который нас там ждал и двинулся нам навстречу. Он был одет в белый костюм. Его рубашка и обувь тоже были белыми. Он весь буквально сверкал при свете луны. Мы начали спрашивать друг у друга, кто это такой. […] Позади него стояли двое мужчин, которые ответили: «Это Саддам Хусейн». Мы все переглянулись, но никто из нас его не знал. В конце концов только я одна решилась задать вопрос громким голосом: “А кто такой Саддам Хусейн?”». Один из мужчин выводит эту группу из затруднительного положения, сообщив им, что перед ними – вице-президент Ирака. Саддам был прав: он еще неизвестен золотой молодежи страны, и ему необходимо превратить ее в своего союзника.

Он пожимает всем руки и предлагает выпить несколько бокалов. Их быстро приносят с одного из речных судов, которые будущий премьер разместил по всему периметру острова. Вскоре шампанское льется рекой. «Его очарование вскоре пленило каждого из нас, и мы замечательно провели вечер», – вспоминает Алия Сальби, жена того, кто в результате этой встречи станет несколькими годами позже командиром президентского самолета Саддама. Хусейн побеседует с каждой из парочек, познакомится со всеми лично. Его тактика сближения весьма специфическая: «Он начал с парочек, в которых женщины были особенно красивы. Он потанцевал в первую очередь со всеми имевшимися в нашей группе блондинками». Вице-президент постарался подружиться с каждым из мужчин, не забывая при этом об их женах: «Он никогда не проникался доверием к мужчине, если перед этим у него не получалось проникнуться доверием к жене этого мужчины». Дружба с Саддамом – это подарок, отказываться от которого нельзя. Хусейн очень часто устраивает встречи. Своих друзей он приглашает в яхт-клуб, куда он иногда приходит с Саджидой, хотя она, как вспоминает Алия, «была не очень-то общительным человеком».

Как-то вечером Саддам и Саджида, побывав на ужине, примерно в одиннадцать часов заходят в дом одного из своих друзей. Саддам усаживается в гостиной и, балагуря, в течение трех часов рассказывает о своих увлечениях – в частности об охоте – и о своих идеалах. Однако главный смысл такого общения не в словах: «Я всегда буду помнить его глаза. Они всматривались в каждого из нас, они внимательно нас разглядывали». В тот же вечер он присылает терпеливо слушавшим его коллекционное охотничье ружье – присылает в знак своей дружбы. По мнению Саддама, ружья – это нечто такое, что наиболее близко сердцу мужчины-араба. Только на втором месте его жена, а следом – его лошадь. Саддам, это доподлинно известно, приходил на вечеринки со своим ружьем чаще, чем со своей женой.

Подобные ночные прогулки Хусейна – повод пообщаться с любовницами. Как-то вечером он рассказывает новым друзьям о своей последней любовнице – Ханахе. «Она была для него не просто его подругой, а той, о ком он говорил, что она исполнит все его желания. Он поведал нам, как он ее убил. Она встретила другого мужчину, и Саддам стал ревновать. Он явился к ней домой и лично убил ее из своего пистолета, а еще убил ее мать, которая спала в своей кровати». Хотя не было обнаружено малейших следов этого – предполагаемого – убийства, Саддам любит о нем рассказывать: его друзья ведь должны его не только любить, но и бояться, и вышеизложенное становится одной из легенд его жизни, которой он пичкает людей так же щедро, как и подарками.

В июле 1979 года вице-президент Хусейн, войдя во вкус элитарной жизни, начинает вести себя еще активнее. Он расхаживает по улицам ночного Багдада, заходя в гости то к одним знакомым, то к другим. Еще он частенько звонит друзьям посреди ночи с сообщением, что скоро зайдет в гости, и просит при этом срочно пригласить каких-нибудь общих друзей. Он много пьет: «Его любимым брендом виски был «Чивас Ригал». Он прихватывал с собой несколько ящиков этого напитка каждый раз, когда отправлялся на какой-нибудь праздник». Саддам обожает танцевать, а особенно под западную музыку. «Он никогда не уставал танцевать, хотя и не был очень хорошим танцором», – вспоминает Алия.

Однажды июльским вечером Саддам является в гости к своим друзьям и, пребывая в игривом настроении, заявляет им: «Этот старик мне уже надоел» (имеется в виду Хасан аль-Бакр). Хусейну не нравится, что его дядя по поводу каждого своего политического решения советуется со слепой предсказательницей. Факт, что эта женщина, живущая в квартале Аль-Дубдже, по этой причине обладает огромным политическим влиянием, выводит будущего премьера из себя. «Он заявил, что приказал привести ее из дворца и лично ее убил». Правда это или выдумка, но Саддам умеет пощекотать нервы близким людям, он знаток человеческой психологии. «Она знала слишком много секретов», – мрачно добавляет Хусейн. Такими заявлениями вице-президент добивается нужного эффекта: «Мы любили его, он был обворожительной личностью, но при этом еще и боялись, а потому не могли ответить отказом ни на одну его просьбу».

Феминист по имени Саддам

Саддам уверен: успех у жен его друзей ему обеспечен, а поэтому он активизирует усилия по завоеванию политических симпатий представительниц прекрасного пола. Выставляя напоказ свой благополучный брак с Саджидой, он пытается утвердиться в роли советника иракцев по вопросам семейной жизни. Свои советы относительно семейного счастья он излагает в газетных статьях. «Самое важное в браке заключается в том, что мужчина не должен допускать, чтобы женщина чувствовала себя угнетенной только потому, что она – женщина, а он – мужчина», – заявляет он в газете «Аль-Мара» в 1978 году.

Саддам хочет завоевать сердца иракских женщин, поднимая вопросы эмансипации: «Полное и окончательное освобождение женщин от всех ограничений, наложенных на них в прошлом в эпоху мракобесия и гнета, – одна из фундаментальных целей нашей партии и революции […]. Женщины ведь составляют половину общества. Если женщина не будет свободной, высокосознательной и образованной, наше общество останется недоразвитым и не будет свободным». Он подытоживает свои размышления на данную тему в одном решительном заявлении: «Презирать женщину – это значит предавать революцию». На одном из своих первых митингов он провозглашает, что пытаться быть «опекуном женщин» означает «вредить родине и народу». Саддам редко использует слово «женщина», не добавляя при этом ласковые определения, как «обожаемая», «уважаемая», «возвышенная», «самоотверженная».

Этому явному феминисту удается создать в сознании многих иракских дам культ своей личности. Он для них не просто политический лидер, а их близкий родственник. Поэтесса Сагида аль-Мусави воспевает эту зарождающуюся привязанность: «Он – друг и образец для подражания, он – домашний очаг, он – сын страны. Саддам – это сердце, зажженная свеча, воспоминание, слеза, земля и ее народ из чистой воды, украшенной розами. Саддам – это весь Ирак».

На съезде Всеобщего союза иракских женщин Саддам произносит пламенные речи, настойчиво призывая мужчин «уважать своих супруг и принимать во внимание их нужды». Неожиданно прилетев на вертолете к одному из местных руководителей, он видит, что тот – растолстевший, плохо побритый и – самое ужасное – не очень-то заботящийся о гигиене рта. Вице-президент реагирует мгновенно, он собирает всех и торжественно заявляет: «Нужно посадить вас на диету, побрить и почистить вам зубы. Подумайте о своих женах – иракские женщины не должны терпеть такое!» Всем партийным функционерам и в самом деле незамедлительно предписывается соблюдать диету, причем первым начинает это делать сам Саддам. Через некоторое время вышеупомянутый местный руководитель сбросит тридцать килограммов, Саддам – двенадцать.

Хусейн дает и другие советы относительно гигиены тела. Как-то, выступая по иракскому телевидению, он заявляет: «Мужчина не может являться ни на партийное, ни на семейное собрание, если от него пахнет потом! Пусть ежедневно принимает ванну! Женщины же должны принимать ванну дважды в день, потому что их запах более тонкий, чем у мужчин, и более заметный. А если женщина не умеет пользоваться зубной щеткой, то пусть чистит себе зубы пальцем».

Однако затем Саддам – какими бы ни были его взгляды – ведет себя менее прогрессивно в вопросах как равенства, так и гигиены. Его заявления в течение года становятся более умеренными. Внедрение революционных принципов в жизнь откладывается на более поздний срок. Саддам, готовящийся встать во главе государства, не может позволить себе, заигрывая со слабым полом, отвернуться от пола сильного. Он высказывается уже в более традиционном стиле: «Женщина должна подчиняться своему мужу, поскольку он является главой семьи и опорой дома, и в данных его ипостасях последнее слово за ним». Консерватизм теперь звучит и в его заявлениях относительно роли женщины в обществе: «Если мужчина проявляет себя в армии, то женщина проявляет себя в воспитании детей. Эти две задачи являются взаимодополняющими и относятся к фундаментальным обязанностям человека по отношению к обществу». Требование усиления «опеки над женщиной» – это надуманная проблема. Это может «исказить понимание правовых вопросов, и тогда агентам империализма будет к чему придраться». С другой стороны, если быть слишком щедрым по отношению к женщинам, то это может парализовать революцию.

И цель достигнута. Шестнадцатого июля 1979 года Саддам Хусейн становится главой государства, совершив дворцовый переворот и отстранив своего дядю Хасана аль-Бакра от власти. Заигрывания Саддама с иракскими женщинами отныне проходят на самом высшем уровне.

Саддам и его почитательницы

«Вы всегда в моем сердце: я слушаю ваш красивый голос, и мне кажется, что вы находитесь рядом со мной. Я вижу ваши глаза и вашу улыбку, и мне кажется, что вы смотрите на меня и улыбаетесь […]. Не проходит и дня, чтобы я не подумала о вас, – и утром, когда я просыпаюсь, и вечером, когда я ложусь спать. Своими успехами я обязана вам: вы ведь настоятельно порекомендовали нам, школьницам, хорошо учиться. В этом году меня объявили лучшей ученицей класса».

Эта юная ученица лицея Ашти Марбен пишет новому президенту о своей любви и преданности. Как и многие иракские женщины, девушки и девочки, она 16 июля 1979 года видит на экране телевизора лицо нового сильного лидера страны. Представительницы прекрасного пола, собравшись перед черно-белыми телевизорами, живо комментируют высокое качество сшитой на заказ одежды Саддама. Этот мужчина с «такими блестящими глазами, с улыбкой вступающий в конфронтацию с великими державами мира, чтобы отвоевать наши богатства, сразу же покорил мое сердце», – отмечает Ашти.

Заигрывания Саддама со слабым полом не оставляют равнодушными юных телезрительниц, и те ждут его выступлений по телевидению с бóльшим нетерпением, чем очередной серии популярных сериалов. Он ежедневно появляется на экранах телевизоров, обращаясь к иракцам «медленным, бесстрастным, мелодичным» голосом.

Политические симпатии смешиваются у Ашти с другими, более романтическими чувствами. Она сравнивает самых могущественных мужчин планеты: «Среди моих кумиров был Фидель Кастро, потому что он вел себя очень скромно и ездил по своей стране на джипе, вступая в разговоры с простыми людьми. Мне также нравились германский канцлер Вилли Брандт и французский президент Валери Жискар д’Эстен. Он выиграл президентские выборы, и я этому ничуть не удивилась, потому что он был гораздо элегантнее своего соперника. Тем не менее моим абсолютным кумиром был наш президент Саддам Хусейн, который далеко превзошел всех государственных деятелей, а особенно в том, что касается элегантности и обаяния».

Саддам Хусейн очень силен по части завоевания симпатий прекрасной половины населения страны. Возможно, тайна его привлекательности кроется в его взгляде: «Он – хищник! У него самые красивые в мире глаза: они нежные, как шелк», – восторгается вышеупомянутая почитательница Саддама. Другая представительница прекрасного пола – Сельма Мушин, супруга иракского политического деятеля и гуманиста, – познакомившись с Саддамом еще во время его пребывания в Египте, тоже впоследствии обратит внимание на «сногсшибательные глаза» президента Ирака: «Его улыбающиеся глаза контрастировали с его униформой. Он смеялся вместе со всеми, но не сводил взгляда с меня. «Он не может быть плохим», – сказала я себе. Под его взглядом, однако, человек чувствует себя уязвимым».

Мужчины робеют под этим взглядом, который очень трудно вынести и который пронизывает насквозь. «Невозможно было смотреть ему прямо в глаза. Они были очень красивыми, женскими, однако в них имелось что-то необычное, делавшее их жуткими – даже когда он улыбался», – вспоминает Фавзи Чалхуб.

Не только его глазам, но – еще даже в большей степени – всему его лицу вскоре приписывается очень много необычного. «Солнце светило на нашего президента […]. Меня вдруг так очаровал вид его ушей, что я уже больше не слушал, о чем он говорит. При свете солнца мочки его ушей стали прозрачными – как будто были сделаны из серого воска», – вспоминает его личный врач Ала Башир. Саддам очень много внимания уделяет своей внешности. Когда президент начинает седеть, его личный врач не придумывает ничего умнее, кроме как посоветовать ему сбрить усы и бакенбарды. «Саддам пристально посмотрел на меня […]. Уж лучше бы я вообще ничего не говорил, тем более что мне ведь было известно, что он красит свою шевелюру и свои усы».

Но, может, истинная причина привлекательности Хусейна кроется в его обостренном ощущении моды, его четырех сотнях брючных ремней, его кожаной обуви – такой узкой, что у него появляются мозоли, прежде чем она разнашивалась. Саддамом восхищаются даже не склонные к похвалам политики: Жан-Мари Ле Пен очарован этим «арабским де Голлем»: «Каждый раз, когда я его видел, он неизменно был шикарно одет – в мягкий, как шелк, голубой льняной костюм с идеально подобранным галстуком. Он всегда был очень элегантным и отличался весьма изысканной учтивостью». Гардероб Саддама – такой же неисчерпаемый, как и его нефть – дал повод для «обвинений в дендизме». Его личный портной – армянин Саркис – организует доставку из крупных европейских столиц одежды самых модных фасонов.

У Саддама имеются свои правила относительно того, как следует обращаться с женщинами и им угождать. Он доводит эти правила до уровня философии: «Женщины любят иметь больше, чем им реально нужно. Зайдите на рынок в любой день – и вы это заметите. Они никогда не бывают довольны тем, что нашли. Это у них нечто врожденное, причем не имеет значения, глупые они или умные, из деревни они или из Багдада. И пытаться заставить их измениться – бесполезно».

О том, насколько привлекательным Саддам Хусейн сумел быть для женщин, можно судить по шутливой фразе его близкого друга Абу Худы аль-Кобейси: «В него влюбилась даже его собственная сестра!»

Саддам выставляет себя в самом лучшем свете, и его обаянием восхищаются не только в Ираке, но и за его пределами. «Ему очень нравилось находиться в окружении женщин. Как-то вечером в конце 1979 года его начальник канцелярии позвонил мне и сказал, что они организуют вечеринку. Шофер отвозит меня во дворец, и я вижу там семерых великолепных женщин-бразильянок. Одна из них некоторое время назад послала нашему президенту письмо, в котором написала, что ей очень нравится все то, что он делает в Ираке, и что ей хотелось бы с ним встретиться. Саддам в ответ пригласил в Ирак и ее, и всех ее подруг и позаботился о том, чтобы для них устроили туристические экскурсии», – вспоминает Фавзи Чалхуб.

В кабинете Саддама

Но не все иракские женщины имеют возможность познакомиться со своим новым президентом настолько близко. В феврале 1979 года обстановка в соседнем Иране становится неспокойной. Шаха Мохаммеда Резу Пехлеви сменяет воинственный аятолла Хомейни, намеревающийся экспортировать соседям свой вариант революции, причем иранские революционеры на эмансипацию женщин смотрят совсем по-другому.

Саддам, частенько посещавший элитные охотничьи клубы столицы вместе с Саджидой, изменит свою ночную жизнь. «С той поры он будет предаваться развлечениям исключительно в семейном кругу, внутри дворцов, и с гораздо более узким кругом участвующих. Саддам не хотел давать исламистам повод для нападок на его слишком либеральные и прозападные нравы», – вспоминает Ияд Афляк, советник президента Ирака и сын идеолога и одного из основателей партии «Баас» Мишеля Афляка. Поэтому оказаться в непосредственной близости от Саддама Хусейна женщины могут только лишь в его личном кабинете во Дворце республики.

Ашти Марбен – юная почитательница Саддама Хусейна, написавшая ему письмо – неожиданно получает возможность приблизиться к своему идолу. Она моет голову, обливается духами, делает легкий макияж. Девушке известны вкусы Саддама: он любит, когда от женщин пахнет духами, но неодобрительно относится к тем, кто использует слишком много косметики. «Стоя в трех или четырех метрах от него, я пожирала его глазами. Он был намного красивее, чем на фотографиях! Он был таким элегантным! […] У меня по телу побежали мурашки – как будто разделявший нас воздух был наэлектризован. От него исходила, достигая меня, неукротимая сила. Эта огромная сила притягивала, пронизывала меня и заставляла вибрировать каждую клеточку моего тела». Неожиданно Саддама заслоняет от нее какая-то женщина. Супруг этой дамы хочет жениться на другой. «Только вы один можете вернуть мир в мою семью», – умоляет она президента. «Я с ним поговорю», – великодушно отвечает Хусейн. Снова оказавшись лицом к лицу с Саддамом, Ашти не в силах пошевелиться. «Подойди поближе и поприветствуй меня», – бодро говорит он, вставая и выходя из-за стола. Саддам приближается и заключает девушку в свои объятия. «Я положила голову на его плечо и почувствовала, как моя щека коснулась ткани его костюма, – вспоминает Ашти. – Я вдохнула запах его духов. Это были райские духи!.. Это были не какие-нибудь обычные благовония и не лосьон, используемый после бритья, а настоящие райские духи, от которых я опьянела. Мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок от удовольствия». Саддам пускает в ход свое обаяние.

– Я получил твое письмо. Ашти – это курдское имя?

– Я не курдянка, я христианка.

Саддам – с плохо скрываемой досадой – заявляет в ответ:

– Курды, христиане и арабы – мы все иракцы, между нами нет никакой разницы.

Прежде чем выпроводить Ашти, Саддам дарит ей фотографию, на которой он указывает дату их встречи: 18 сентября 1980 года. Впрочем, это был не единственный его подарок: по его распоряжению для нее подготовили небольшую коробку с надписью позолоченными буквами: «За особые заслуги». Внутри лежат швейцарские позолоченные настенные часы с черным циферблатом, на котором изображен портрет Саддама. Он также положил в коробку тысячу динаров банкнотами.

Саддам, принимая у себя в кабинете женщин, ведет себя с ними гораздо терпеливее, чем с мужчинами. Единственное нерушимое условие – не следует обсуждать его политику. «В его кабинете позволялось и плакать, и повышать на него голос. Он относился к этому спокойно», – вспоминает Сельма Мушин, у которой, надо отметить, о визите в кабинет президента осталось горькое воспоминание. В просьбе, с которой она обратилась к Хусейну, не было ничего романтического: ее мужа – политического деятеля, которого предшественник Саддама собирался назначить на пост министра иностранных дел – посадили в тюрьму, ничего не сообщив его родственникам. Молодая супруга узника слегка подкрасила губы и напудрилась перед тем, как ходатайствовать за своего мужа.

– Я знаю, зачем ты пришла – просить за своего мужа, – говорит Саддам. – Он – никчемный человек, он не заслуживает того, чтобы быть на свободе.

– Это ваше мнение, Ваше Превосходительство. Что бы вы ни сказали, я соглашусь с вами и подчинюсь вам.

– Я считаю, что твой муж ведет себя надменно. Он думает, что все знает.

Саддам встает и, обогнув письменный стол, подходит к собеседнице. То, что происходит потом, похоже на страшный сон, который все никак не удается забыть. «Он грубо обхватил меня за талию и принялся обнимать и ласкать. Он непрерывно меня везде щупал, в том числе и мои интимные места – грудь, бедра. Затем он мне сказал: “У тебя хорошее тело, береги его, заботься о нем, ты – красивая”». Он произносит эти слова тихим голосом. На протяжении десяти минут Сельме приходится терпеливо переносить то, что ее тискает Саддам.

– Вы знаете, кто я такая? – бормочет Сельма, пытаясь его отвлечь.

– Конечно. Саддам Хусейн знает каждого иракца, – говорит он, смеясь.

Она обещает отдаться ему, если он прикажет выпустить ее мужа из тюрьмы.

– У меня нет необходимости испрашивать у тебя разрешения, чтобы взять тебя, если я тебя захочу. Будет ли он в тюрьме или на свободе, как только я захочу тебя, я овладею тобой, – говорит в ответ Саддам.

Впрочем, он оставляет гостью в покое, а, решив проявить милосердие, отпускает. Он даже приказывает отвезти Сельму домой на белом президентском «Мерседесе». Шофер ограничивается тем, что с понимающим видом говорит пассажирке: «Ты можешь курить». Мужа Сельмы вскоре – неожиданно для самого узника – освобождают. «Саддам в действительности не хотел мною овладевать – он хотел всего лишь унизить меня из-за моего мужа и заставить меня и моего мужа почувствовать, что он, Саддам, обладает властью и над ним, и надо мной», – вспоминает Сельма. «Я была не в его вкусе – маленькая, черноволосая. Ему нравились высокие блондинки», – добавляет она.

Саддам Хусейн умеет использовать женщин. Они, иногда выступая в роли орудия его дипломатии и пропаганды, являются верными союзниками. Он любит окружать себя сотрудницами, доверяет им ключевые посты. Как-то в министерство здравоохранения, деятельности которого Саддам уделяет большое внимание, обратилась некая женщина-врач по имени Мабуза. Она заявила, что изобрела мазь, излечивающую болезнь, от которой умирает много солдат на фронте, – гангрену. Ее не восприняли всерьез и стали над ней насмехаться, и она решила обратиться к самому президенту. Саддам поспешно ей отвечает: «Я по своему опыту знаю, что очень много новых и прогрессивных идей – таких, как ваша, – с трудом преодолевают бюрократические барьеры, имеющиеся в нашей стране». Он приказывает секретарю оказать всяческое содействие этой «ученой», чтобы как можно быстрее начать извлекать пользу из ее изобретения.

Мабуза, сопровождаемая личным телохранителем президента, отправляется в кардиологический центр, который носит имя Саддама Хусейна и которым руководит профессор Салех. Она мажет своей мазью национального героя – генерала, у которого обе ноги омертвели. Руководитель центра относится к изобретению очень настороженно и втихаря отдает мазь на анализ, в ходе которого выясняется, что препарат не только не дает никакого эффекта, но еще и представляет собой питательную среду для различных вредоносных бактерий. Шарлатанку тут же выдворяют из центра, но она, не угомонившись, идет жаловаться прямо во Дворец республики. Директора кардиологического центра вскоре увольняют, и Мабуза получает собственную исследовательскую лабораторию. Ноги генералу ампутируют.

Когда женщины не приходят к Саддаму сами, он «вербует» преданных сторонниц во время своих многочисленных визитов в университеты и в партийные органы. Он находит применение их талантам и назначает их на должности в соответствии с их способностями. Кроме восхищения, которое они выражают по отношению к президенту, Саддам пытается добиться от них каких-либо дел на пользу государства.

Год 1980-й начинается для Саддама весьма благоприятно. Президент считает, что Хомейни попытается захватить иракские территории, на которых проживают шииты – в том числе и святой город Надаф. Поэтому, воспользовавшись временным ослаблением иранских вооруженных сил, вызванным устроенными Хомейни «чистками», Саддам решает нанести упреждающий удар. Двадцать второго сентября 1980 года Саддам объявляет войну извечному врагу иракцев – Ирану, используя в качестве повода давнишний территориальный спор относительно реки Шатт-эль-Араб, образованной слиянием Тигра и Евфрата. Как ни странно, период первых месяцев войны с Ираном был в жизни Хусейна одним из самых счастливых. Он почти каждый вечер отправляется куда-нибудь развлекаться. На увеселительных мероприятиях для него изо всех сил стараются и танцовщицы, и певицы. Певицы, надрывая легкие, садятся ему на колени и исполняют традиционные крестьянские меланхолические песни, которые берут президента за душу. «Мы уходили с его увеселительных мероприятий с мигренью, вызванной бедуинской музыкой и жаркими спорами о войне […]. Ему хотелось, чтобы в такое время все находились вокруг него», – вспоминает Алия Сальби.

После начала войны с Ираном все больше иракцев призывают в армию и отправляют на фронт. Эта война станет еще одним поводом для активизации заигрываний президента Саддама Хусейна с иракскими женщинами. Чтобы крепко удерживать страну, втягивающуюся в беспощадную войну, ему необходимо найти многочисленных сторонниц и провести с ними соответствующую работу. К мерам, направленным на искоренение многоженства, и к предоставлению женщинам права на развод добавляется право голоса на выборах. Идеализация женщины найдет свое проявление при создании Музея мучеников: одна из экспозиций в нем посвящена женщине, погибшей от иранской ракеты вечером того же дня, когда она вышла замуж. Платье новобрачной и ее обувь являются частью этой экспозиции. Погибшая изображена устремляющейся в рай. Заигрывания Саддама с прекрасным полом Ирака дают свои результаты. Поэтесса Сагида аль-Мусави восхваляет руководителя страны: «Саддам подобен реке, текущей, неся добро, между огнем и светом, Саддам – это наш ключ от рая». Внимание хозяина Ирака обращено уже не на западные державы, а на иракские границы. Он меняет костюмы, сшитые в соответствии с самыми последними веяниями западной моды, на одеяние, в котором он будет ходить вплоть до того момента, когда его свергнут, – оливково-зеленую полувоенную униформу партии «Баас».

Президент сильно занят проблемами, связанными с ведением изнурительной войны с Ираном, поэтому уделяет все меньше внимания делам клана Тикрити. Обязанности главы семьи все чаще приходится исполнять Саджиде.

Образцовые девочки

Хотя Саджида и не мелькает рядом с супругом во время его ночных прогулок и на прочих мероприятиях, на которых спиртное льется рекой, она, тем не менее, является значимой фигурой в процессе восхождения Саддама к вершинам власти. Эта бывшая образцовая ученица стала сначала учительницей, а затем директрисой одной из школ совместного обучения, и занимала эту должность вплоть до захвата Хусейном власти в стране. Саджида оставляет пост руководителя учебного заведения, которое пользуется авторитетом у багдадской элиты и в котором обучаются отпрыски лучших семей страны, только для того, чтобы помогать супругу выполнять его новые функции. Она пытается придать убедительность смелой политике, проводимой Саддамом относительно образования женщин. Одна за другой вырабатываются и реализуются программы ликвидации безграмотности, ими вскоре охвачены девяносто пять процентов населения. Все девочки должны ходить в школу. Женщинам открывается доступ в вооруженные силы и в военные академии, а некоторые даже становятся летчиками-истребителями.

По мере того как Саддам отдается своей безудержной страсти к политике, Саджида посвящает себя своим дочерям и жизни во дворце, где она решительно и властно распоряжается на официальных приемах. Разнообразные шикарные мероприятия устраивают часто. Гости, приглашенные на грандиозные танцевальные вечера во дворце, с почтительным видом подходят к первой леди, и та приветствует их легким кивком головы и равнодушной улыбкой. Оркестры играют национальные мелодии, под которые жены министров танцуют вокруг Саджиды. Они стараются показать ей своих дочерей, достигших брачного возраста, в надежде на то, что она заприметит их в качестве невест для двух своих сыновей – Удея и Кусея, – самых видных женихов Багдада.

Пока дамочки из высшего общества толкутся вокруг Саджиды, их дочери танцуют вокруг Рагад и Раны. Старшая из дочерей Саджиды – решительная молодая женщина, преподающая идеологию партии «Баас» в школе при дворце. Дочь командира президентского самолета Саддама – Зайнаб Сальби – вспоминает об «образцовых девочках» Хусейна: «Рана, очаровательная средняя сестра, была моложе меня на два года. Хала была моложе на семь лет, она представляла собой избалованного ребенка, и все знали, что она любимица Саддама». Во время устраиваемых в президентском дворце увеселительных мероприятий девочки дурачатся и наблюдают за всем, что происходит вокруг. «Я помню, как Рагад шла по залу, излагая свое мнение о таких пустячных вещах, как мода. Я вместе с другими девочками шла, семеня, вслед за ней – так, как будто она была Саддамом, а мы были ее телохранителями».

Мода наряду с различными сплетнями является излюбленной темой разговоров. Латиф Яхиа, одноклассник Удея, вспоминает, как выглядела первая леди, появляясь на публике во время организуемых во дворце увеселительных мероприятий: «Единственное, что заботило эту женщину больше, чем ее одежда, – так это как бы приобрести побольше драгоценностей. Во время ее редких появлений на подобных мероприятиях драгоценности были главной темой ее разговора. Она могла подолгу восторженно рассказывать о том, откуда у нее появилось то или иное кольцо и в каком городе, возможно, были куплены те или иные серьги».

Дочерям Хусейна в период войны запретили покидать территорию страны. Они не могут ездить за покупками в Лондон и Париж. Чтобы как-то утешить девиц в таком горе, им привозят каталоги с четырех сторон света: нужно всего лишь ткнуть пальцем в какой-либо фигурирующий в каталоге предмет, чтобы его срочно доставили. В президентском дворце происходят какие-то странные события, связанные с платьями. «Одна из самых модных женщин – Тамара – часто замечает, что кто-то берет ее одежду, иногда возвращая, а иногда и нет. Одно из платьев уже нельзя больше надевать, потому что портной распорол его по швам, а затем снова сшил, так как ему приказали изготовить точь-в-точь такое же». Каждый приход тех или иных женщин в гости к дочерям Саддама становится своего рода показом мод, и каждый наряд активно обсуждается. «Это был просто скандал, если кто-то надевал одно и то же два раза подряд», – вспоминает Зайнаб.

Супруга президента

Саджида тоже стремится не отставать от моды. Она заказывает для себя наряды тем женщинам, которые имеют возможность отправиться куда-нибудь за границу – например, жене командира президентского самолета Алие Сальби. Некоторые из дам, покупавших что-то для Саджиды, жалуются, что первая леди не очень-то торопится вернуть потраченные деньги. Наконец в один прекрасный день Хусейн дает супруге разрешение съездить за границу в компании двух своих тетушек. Он выдает каждой десять тысяч долларов на то, чтобы они себе что-нибудь купили, а заодно и поразвлеклись. Саджида со «своими подкрашенными ресницами, которые у нее очень сильно изогнуты и которыми она совсем не моргает», хочешь не хочешь, а должна поддерживать авторитет. И поддерживает она его при помощи собственных шикарных нарядов и драгоценностей, а также при помощи регулярных подарков своим любимицам.

В начале 1981 года жена президента прилетает в Лондон в компании двух десятков приближенных и совершает «набег» на фешенебельные магазины Бонд-стрит (прежде всего «Гермес»), тратя при этом сотни тысяч фунтов стерлингов. Вроде бы утолив свою жажду по части нарядов и украшений, она, тем не менее, в следующем месяце летит в Америку в компании с представителем Ирака в ООН на борту великолепного самолета «Боинг-747», недавно купленного в США для президента Ирака. Пол в салоне украшает бело-зеленая ковровая дорожка с президентскими эмблемами. В самолете две раздельные спальни, обставленные современной мебелью. В президентском люксе огромная кровать, большой стол со стульями для совещаний, личный письменный стол президента и ванная. На таком самолете Саджида вылетает в Нью-Йорк, и на этот раз с тремя десятками спутников и спутниц, верховодит в компании ее очередной любимчик – Хусейн Камель аль-Тикрити. Саджиде в Нью-Йорке приходится весьма по вкусу магазин «Блумингдейл», и она тратит в нем баснословные суммы.

Разлука, по-видимому, сближает высокопоставленных супругов, и Саддам с Саджидой беседуют по телефону каждый день. Возможно, Саддам подобным образом просто выведывает о поведении Хусейна Камеля, цель поездки в Нью-Йорк которого – тайно закупить боеприпасы для войны с Ираном, поскольку боевые действия затягиваются на непредвиденно долгое время, а имевшиеся у Ирака арсеналы быстро опустели. С американскими подставными фирмами подписываются контракты, по которым в Ирак – несмотря на наложенное властями США эмбарго – будут поставлять оружие и боеприпасы. Хотя Саджида и не руководит данными переговорами, она, тем не менее, находит неплохое применение тем щедрым взяткам, которые платят иракской делегации американские фирмы, горящие желанием получить выгодные контракты.

Эти вроде бы нелепые поездки за «шикарными шмотками» дают Саддаму возможность отправить свою супругу куда-нибудь подальше и воспользоваться одиночеством. Именно в это время разражается первый скандал по поводу внебрачных связей Саддама. Президент изменяет жене с сотрудницей Министерства информации и связи – чувственной женщиной, любительницей тенниса.

Попытки Саджиды стать обычной домохозяйкой, как другие женщины, оканчиваются ничем. Как-то она, например, решила выращивать дома помидоры. Однако очень неудачно выбрала место и посадила рассаду под открытым солнцем – там, где вообще не бывает тени. Напрасно шесть телохранителей, которым она поручила ухаживать за растениями, поливали ростки – помидоры скоро завяли. Саджида, разгневавшись, засадила телохранителей, ничего не соображающих в огородничестве, на десять дней под арест.

Клан Тикрити

А вот другая рассада – но скорее сорняки – во дворце росла быстро. Дочери Саддама и Саджиды ведут себя, как образцовые девочки, зато Удей и Кусей доставляют окружающим очень много беспокойства, и Саджида мучается с сыновьями, которых она воспитывает одна. Саддам, по-видимому, довольно сильно подорвал душевое равновесие мальчиков, заставляя их присутствовать еще с пятилетнего возраста при казнях неугодных режиму людей.

Удей всячески пытается произвести сильное впечатление на своих школьных товарищей. Приезжая в школу на самых шикарных машинах – например на «Порше», – он иногда заставляет шофера припарковать автомобиль прямо посреди школьного двора, а то и приказывает ему заехать ступенек на десять вверх по лестнице, потому что ему лень по ней подниматься.

Учителя думают не столько о дисциплине школьников, сколько об обеспечении безопасности Удея. Один из школьных товарищей сына президента описывает обстановку в классе: Удей и Кусей «охранялись уж слишком тщательно, и это стесняло остальных учеников, причем их родители не могли даже и подумать о том, чтобы перевести своих детей в другую школу», потому что это было бы воспринято как личное оскорбление. «По части разгильдяйства они всегда были самыми первыми», – вспоминает о детях Саддама их школьный товарищ.

Однако эксцентричность сыновей Хусейна не ограничивается обычным нежеланием учиться. В строгом учебном заведении, в котором ученики обязаны носить школьную форму, соблюдение дресс-кода – самое последнее, что волнует президентских отпрысков. Удей иногда заменяет свой ремень банданой, в которую он кладет пистолетные пули. «Как-то он даже явился на занятия в шляпе из стеблей бамбука. Учитель, естественно, ничего не сказал, а мы сделали вид, что ничего не замечаем», – вспоминает бывший одноклассник Удея. Во время экзаменов Удей командует в классе: «Учитель был вынужден ему подчиниться и дал классу еще пятнадцать минут на подготовку. Удей закончил за шесть минут и потребовал, чтобы другим не позволили больше готовиться».

Первенец Саджиды растет, видя перед собой пример своего отца и уже с юных лет пытаясь ему подражать. В 15 лет мальчик начинает курить сигары и требует, чтобы у него был точно такой же письменный стол, как у его отца. Он поступает в Багдадский университет. Учебой он себя не утруждает, но, тем не менее, легко получает диплом, достигнув прекрасных показателей: 98,5 балла из ста возможных. Тем немногим преподавателям, которые не поставили ему наивысшую отметку, приходится затем иметь дело с иракской службой безопасности.

Именно в эту пору, в силу существующей внутри клана Тикрити этики и учитывая «шалости» Удея, принимается решение о заключении брачного союза: Удей должен жениться на дочери Барзана – брата Саддама. Брак с двоюродной сестрой, однако, очень быстро покатится по наклонной плоскости. Вместо того чтобы проводить вечера с молодой супругой, непослушный сын Саддама увлеченно гоняется по улицам за симпатичными девицами. Удей весьма далек от того, чтобы быть идеальным зятем. «Он не хотел жениться. У него в голове была совсем другая девушка», – вспоминает один из близких к сыну президента людей. Удей очень часто бывает сильно пьян, и у него имеются свои любимые «охотничьи угодья» – в частности дискотека на крыше отеля «Мелия-Мансур» и окрестности одного очень популярного в Багдаде заведения, в которое захаживает багдадская золотая молодежь и вокруг которого он накручивает круги в своих нарочито роскошных автомобилях. У него на реке Тигр имеется баржа, богато украшенная древесиной деревьев ценных пород в викторианском стиле (эту баржу бросили английские войска, когда им пришлось покинуть Ирак после провозглашения независимости страны). Он использует ее в качестве своего частного клуба, в который приводит всевозможных девиц легкого поведения. Чтобы произвести на них впечатление, он стреляет из автомата Калашникова в воздух. Вечеринки далеко не всегда заканчиваются мирно: то и дело поступают сообщения о драках, стрельбе и даже похищениях и изнасилованиях девушек.

После всего лишь трех месяцев семейной жизни несчастная супруга – Саджа – находит себе убежище у своей свекрови Саджиды. Ее быстренько отправляют в Швейцарию, где ее отец занимает пост представителя Ирака в ООН. Саджида решила, что пусть уж лучше невестка живет подальше от Удея. Мать теперь знает, что ее сын попросту не способен быть хорошим мужем, и больше не пытается его ни на ком женить, тем более что у супруги ее второго сына – Кусея – родился ребенок, а значит, у Саддама и так уже есть внук.

Младший сын не допускает никакой эксцентричности в одежде: он носит строгие английские костюмы, сшитые на заказ. Раньше казалось, что из двух сыновей Саддама и Саджиды этот более эгоистичный, но теперь складывается впечатление, что он способен стать достойным преемником отца. Удей и Кусей ведут себя абсолютно по-разному. Женившись на девушке из уважаемого и не опозорившего себя никакими скандалами клана, Кусей вскоре получает диплом специалиста по праву и политическим наукам. Если ему на каком-нибудь занятии становится скучно, он, в отличие от Удея, просто молча встает и с надменным видом покидает аудиторию. Саддам уделяет больше внимания своему младшенькому, тем самым провоцируя между двумя братьями соперничество. «Кусей знал, что он любимец, ему не нужно было искать этому подтверждения», – вспоминает Латиф Яхиа.

Тем не менее и Кусей может отчебучить что-нибудь из ряда вон выходящее, тем самым приводя в уныние своих родителей. Однажды ночью в 1984 году пьяный Кусей в одном из столичных отелей вступает в ссору с подвыпившим дипломатом из Саудовской Аравии. Саддам отнюдь не в восторге от этой стычки сына с представителем могущественного южного соседа, и президент сажает младшего сына в тюрьму. Удей, забыв о соперничестве с братом, лично приходит в кабинет начальника тюрьмы и требует освободить Кусея. Получив отказ, старший брат выпускает из автомата Калашникова длинную очередь в пол – прямо под ноги чиновника. Начальник тюрьмы, ставший гораздо более сговорчивым, немедленно освобождает Кусея. Братья побаиваются отца, оба находят убежище у ближайших кровных родственников Саджиды и ждут, когда гнев Саддама утихнет. Для надежности они, дожидаясь прихода родителя, решают забаррикадироваться при помощи мешков с песком, а Удей еще и держит наготове свой автомат.

Саджиде внутри клана постоянно приходится выступать в роли примирительницы. Она, к примеру, часто заступается перед мужем за своих все более неуправляемых сыновей, пытаясь защитить их от отцовского гнева. Однако вмешательства матери не достаточно для прощения юных дикарей. Однажды Луай – сводный брат Саджиды – в ответ на какое-то замечание своего преподавателя очень сильно разозлился и, схватив руку требовательного педагога, сломал ее. Реакция со стороны Саддама была незамедлительной. «Он вызвал к себе Луайя и приказал в качестве наказания сломать руку и ему», – вспоминает Ияд Афляк. Руководствуясь собственным пониманием справедливости, Саддам идет еще дальше: «Я наблюдал на видео: трое мужчин его били, а врач следил за тем, чтобы рука у него была поломана именно в тех местах, в которых он сломал руку преподавателю».

Могущественный президент Ирака иногда уже даже и не знает, каким же образом ему восстановить дисциплину своих распоясавшихся родственников. «Если ваша собачка юная и маленькая, вы можете ее отшлепать и наказать различными способами. Однако когда она уже выросла и стала большой, вам следует хорошенько подумать перед тем, как вы начнете ее бить. Она ведь может вас укусить. А теперь представьте себе ситуацию, когда вокруг вас целая сотня собак», – скажет как-то раз Саддам своему личному врачу.

Однако именно Саджида станет причиной первой распри, которая подорвет единство клана Тикрити. Личный секретарь Удея рассказывает об одном эпизоде, произошедшем в том же 1984 году. Предметом ссоры на этот раз была рука Рагад. Барзан – брат Саддама Хусейна и, кстати, глава наводящей на всех ужас службы безопасности «Мухабарат» – пришел просить руки старшей дочери Саддама для своего сына. Получив отказ, Барзан тут же заявляет, что уйдет со своего поста. Ему прекрасно известно, что такое решение Саддама вызвано упорным сопротивлением Саджиды, желающей выдать дочь за одного из своих любимцев. «Саджида хотела, чтобы это был Хусейн Камель, который тогда входил в ее ближайшее окружение. Она предпочитала его любому другому кандидату со стороны Барзана», – вспоминает один из секретарей Удея. Всем ближайшим родственникам известно о весьма благосклонном отношении первой леди к этому молодому человеку. Ильхам отмечает, что Хусейн Камель «околдовал Саджиду». По ее словам, он «сумел вызвать к себе симпатии жены президента, да так, что он вскоре стал ее протеже и предметом споров между нами […]. Я несколько раз пыталась предупредить сестру, что этот тип очень опасный, но толку от этого не было».

Рагад ничуть не сетует, когда ей объявляют имя будущего супруга. Она позволяет себе поставить всего лишь одно условие: жених должен позволить ей закончить учебу. Ее будущий муж тоже ставит условие: по ребенку за каждый год учебы.

Несколько месяцев спустя начинаются приготовления к свадьбе Рагад. В результате будет заключен один из самых удачных брачных союзов. «Ее платье было образцом высокой моды, пошитом в ателье Нины Риччи. Я лично сопровождал Рагад, когда она ездила заказывать его в Париж, – вспоминает бывший начальник протокольного отдела президентской администрации. – Это было великолепное платье, расшитое мелкими жемчужинами, причем шили его вручную тридцать пять портних». Платье платьем, но нужны еще и украшения, достойные дочери президента. «Ей понадобилось всего лишь три минуты на то, чтобы выбрать себе у ювелира Аль-Арбаша, являвшегося поставщиком всех монарших семей стран Персидского залива, ожерелье из изумрудов, рубинов и светло-желтых бриллиантов». Остальные детали наряда – повод для трехдневной поездки в Кувейт, во время пребывания в котором Рагад и ее спутники живут в столичном отеле «Меридиан».

Хусейн Камель, сочетаясь законным браком со старшей дочерью Саджиды, добивается того, чтобы ее младшая дочь Рана вышла замуж за его родного брата. Благодаря этим брачным союзам он становится одним из наиболее влиятельных людей страны. Его, зятя первой леди, вскоре ставят во главе вооруженных сил, хотя у него почти никакого образования, а уж тем более образования военного.

Происки Саджиды приведут к более кардинальным перестановкам в правящей элите страны. Барзана, некогда являвшегося одной из ключевых фигур в вездесущей службе безопасности, изгоняют. «Меня полностью от всего отстранили, причем не только в политической жизни, но и в жизни социальной и семейной», – сетует он одному из близких ему людей. Долгое время ему приходится скрывать от Хусейна свое намерение заново жениться: он собирается сочетаться законным браком с красавицей Дженан. Она – вдова бывшего руководителя службы разведки, которого в свое время обвинили в связях с ЦРУ. Во время церемонии Саддам ведет себя невозмутимо, однако Саджида не выдерживает и выражает свое неодобрение. «Это тяжелый удар для всей семьи, потому что он женится на вдове предателя», – сердито говорит она свидетелю жениха. Однако недовольство первой леди вызвано не только этим. Новая жена Барзана критически относится к правительству страны. Ее откровенно прозападные и проевропейские взгляды и заявления делают ее чуждой существующему в стране режиму. Хусейн, решив разобраться с этой проблемой, вызывает троих своих братьев и предъявляет Барзану ультиматум: «Или развод, или ты больше не будешь нашим братом». Барзан упрямится.

Его отправляют на несколько лет в своего рода ссылку, назначив представителем Ирака в ООН в Женеве. Затем Саддам возвращает своего несговорчивого брата в Багдад и назначает его министром иностранных дел. Однако у его жены обнаружен рак, а потому она вынуждена остаться в Швейцарии, где ей оказывают медицинскую помощь. Барзан просит у Хусейна разрешения вернуться к супруге, но он нужен и самому Саддаму. Супруга Барзана умирает в одиночестве на берегу озера Леман. «Барзан обиделся на президента за то, что тот не дал ему возможности находиться у ее изголовья», – вспоминает один из близких к Барзану людей.

Маленькая победа над врагами

Конец лета 1988 года. Саджида видит мужа в таком эйфорическом настроении, в каком не помнит его со времен его первых успехов на посту главы государства, то есть почти десять лет. Узнав, что 20 августа мирный договор с Ираном наконец подписан, Саддам ликует. Ему удалось сдержать натиск иранцев на Басру и вынудить Хомейни заключить мир на условиях, согласно которым все возвращалось к довоенным границам. Эту маленькую победу Саддам изображает как триумф. Он постоянно улыбается, важничает и то и дело принимает у себя представителей других арабских стран, приезжающих засвидетельствовать свое почтение. Несколько раз он даже присоединяется на улице к толпе и танцует народный танец, который исполняют только по праздникам. Его роль спасителя Ближнего Востока, похоже, укрепляет и его супружеские связи: никогда еще Саджида не пользовалась таким авторитетом в мире.

В августе Саддам устраивает в своем дворце официальное празднование «победы». В дворцовых садах по традиции организуются одновременно два праздничных мероприятия, на которые приглашены гости: одно, на котором верховодит сам Саддам, – для мужчин; второе, на котором в роли хозяйки выступает Саджида, – для женщин. На лужайках столы ломятся от мяса, иракских национальных блюд и экзотических фруктов. В изголодавшемся Багдаде таких банкетов не устраивали несколько лет. На сцене поют и танцуют цыганки в ярких пестрых платьях зеленого, красного, желтого и фиолетового цветов. Их черные до талии волосы подрагивают в такт барабанам оркестра. Вырядившиеся по поводу праздника цыганки – с оголенными руками, накрашенными ярко-красной помадой губами, щедро напудренными щеками и подведенными черной тушью глазами – оглушительно звенят огромными серьгами и импозантными браслетами. Как только их выступление, предназначенное для дам, заканчивается, они тут же направляются туда, где находятся мужчины. Саджида отличается завидным самообладанием и, глядя на это, остается спокойной.

– Одному только Аллаху известно, что они там сейчас будут делать, – ироническим тоном говорит Рагад.

– Может, петь и танцевать? – спрашивает Зайнаб Сальби.

– Мужчинам нравятся цыганки, а мой муж сейчас там, на празднике, устроенном для мужчин.

Зайнаб удивляет подобная откровенность, отнюдь не свойственная ее собеседнице. Она очень хорошо знает Рагад: они когда-то учились в одном классе. Дочь научилась от своей матери Саджиды никогда ни на что не жаловаться. Ей всего лишь 20 лет, а у нее уже трое детей.

Дядя Саддам

Саддам не отказался от стремления к семейному счастью. По телевидению демонстрируют, как он – отец семейства – идет к детям со слезами умиления, которые, возможно, не являются притворством. Саддам воссоздает вокруг себя – как только у него появляется такая возможность – утраченное семейное единство.

Президент дарит близким друзьям «дачи» рядом с одним из своих жилых комплексов, стремясь, чтобы его окружали только наидостойнейшие. Семья командира президентского самолета, Сальби, входит в число избранных. В полукилометре от «дач» находится обнесенная по всему периметру высокой стеной резиденция самого Саддама. Он частенько приезжает сюда в конце дня, чтобы выпить пару стаканчиков. Соседи в любой момент вынуждены быть готовы принять его в качестве гостя, соответствующим образом одевшись, хотя ожидание президента зачастую оказывается напрасным. Инструкции относительно такого общения «в кругу родственников и друзей» весьма строгие: следует встречать Саддама восторженно, обнимать его и говорить ему приятные слова, усаживаться рядом с гостем и всячески демонстрировать свою радость – огромную радость! – по поводу приезда. Еще необходимо пытаться вызвать у него смех. «Иногда он был очень печален, и нам тогда приходилось выражать сочувствие по поводу его грусти сразу же, как только мы замечали в его глазах слезы. Это обычно случалось с ним, когда он говорил о своей любви к Ираку», – вспоминает Зайнаб, дочь четы Сальби. Саддаму никогда не удавалось заставить так же радушно вести себя по отношению к нему членов собственной семьи.

Хусейн иногда выступает в роли организатора досуга подростков из избранных семей. Он устраивает выступления пианистов и соревнования по рыбной ловле, в ходе которых присуждает баллы юным участникам, награждает победителей и, конечно, аплодирует им. Некоторые музыкальные произведения, как например вальс «На прекрасном голубом Дунае», могут растрогать его до слез. «Когда кто-то делал что-то такое, что вызывало у него восхищение, он пристально смотрел на него своими блестящими глазами», – вспоминает Зайнаб.

Однажды Саддам приезжает к Сальби за рулем красного спортивного автомобиля. На голове гоночный шлем. Пока родители Зайнаб и ее подружек отдыхают, Хусейн предлагает прокатить девчонок. Те быстро усаживаются на сиденья, Саддам включает радиоприемник на полную громкость и мчится по пустынным дорогам с такой скоростью, что у девочек захватывает дух. Он ведет себя раскованно, то увеличивая, то уменьшая скорость автомобиля в такт музыке. «Он – вежливый и дружелюбный – был очень гостеприимным, он нас веселил и уделял нам все свое внимание, когда мы были подростками», – вспоминает Зайнаб. Президент показывает девочкам свои рыбацкие домики, свои бункеры, которые построены «на всякий случай» и в которых он угощает их фруктовыми соками и содовой. Гвоздь программы – посещение одного из самых больших его судов. «Девочки, вспомните об этом месте, когда будете выходить замуж, – говорит он им. – Вы сможете использовать его для своей брачной ночи».

Иногда Саддам объявляет во второй половине дня, что хорошо бы поплавать, и, разумеется, все должны открыто выражать по данному поводу восторг и составить ему компанию. Саддам – хороший пловец, и он любит это демонстрировать. Ничто не может помешать ему покрасоваться. Даже если одна из девочек забыла свой купальник. «Ничего страшного, поднимись в мою спальню и надень какой-нибудь из моих купальных костюмов, а потом надень футболку, – тут же предлагает он. – А если ты стесняешься надевать мой купальный костюм, надень мою дишдашу! Здесь ведь очень-очень красиво, ну же, иди!» – настаивает он. Идиллия должна быть полной, никто не должен отлынивать!

Саддам так и не сумел положить конец распрям в собственной семье и тем не менее активно выступает в роли примирителя в семьях приближенных к нему людей. Как-то, когда в семействе Сальби между мужем и женой разгорается ожесточенный спор, их дочь выбегает из дома и находит себе убежище в мечети. Заметив, что девочка выскочила, Саддам подзывает к себе вспыльчивых супругов: «Зайнаб попыталась заставить вас кое-что понять. Она ушла и своим уходом хочет привлечь ваше внимание. Она хочет, чтобы вы помирились. Вы должны сделать это хотя бы ради нее», – советует он.

Строптивый сын

Восемнадцатого октября 1988 года, когда в Ираке еще празднуют «победу» над Ираном, в президентский комплекс приезжает Сюзанна Мубарак, в ходе официальных встреч ставшая подругой Саджиды. Хосни Мубарак отправил супругу с визитом в Багдад, посланница передает президенту и его семье наилучшие пожелания. На протяжении всего времени ее пребывания в Багдаде она и Саджида живут в одном из покоев Дворца республики. Однажды ночью дворецкий и личный дегустатор Саддама Хусейна Камель Ханна, изрядно захмелев на очередной массовой попойке, решает отпраздновать день рождения кого-то из своих друзей в одном из особняков поблизости от загородной резиденции Саддама Хусейна. У Камеля Ханны с Саддамом особые отношения, дворецкий уверен: его не будут ругать за эту маленькую вольность. Ему, христианину, родившемуся в окрестностях Тикрита, Саддам доверяет целиком и полностью, а это в Ираке большая редкость.

По обычаю ликование участников празднества находит свое выражение в беспорядочной пальбе в воздух из автоматов Калашникова. Это вызывает недовольство у Удея, считающего, что подобное развлечение позволительно только ему. Сын президента присылает к Камелю Ханне одного из своих людей с требованием прекратить стрельбу под предлогом того, что шум мешает спать Сюзанне Мубарак. Гуляки, выслушав посланца, попросту выдворяют его и продолжают стрелять в воздух. Удей в этот вечер сильно пьян, он решает лично восстановить тишину и спокойствие. Отпрыск Хусейна неожиданно появляется перед веселой компанией в черной дишдаше и с тростью из слоновой кости, на конце которой массивный серебряный набалдашник в виде головы змеи с разинутой пастью. Кутилы мгновенно замолкают, воцаряется тишина. «Этот праздник – дело частное, вы вмешиваетесь буквально во все. Не могли бы вы побыть где-нибудь в сторонке хотя бы одну ночь?» – заявляет Камель Ханна в ответ на оскорбления со стороны президентского сына. «Ты, пес, как ты смеешь так со мной разговаривать?» Удей замахивается тростью и наносит Камелю сильный удар по голове. Верный друг и слуга Саддама падает замертво. Удей, еще даже не поняв, что натворил, уходит прочь, угрожая, что сообщит о дерзости дворецкого отцу.

Лишь на следующее утро первенец Хусейна осознает всю тяжесть содеянного. Отец звонит сыну по телефону и расспрашивает о событиях прошедшей ночи. Удей с трудом пытается что-то вспомнить, но Саддам перебивает его и говорит: «Ты его убил. Ты сдашься полиции и получишь то, чего заслуживаешь». Хотя президент говорит это спокойным голосом, Удей осознает, что ему впервые в жизни придется испытать на себе гнев отца по-настоящему. «Я задушу его собственными руками!» – крикнул Саддам супруге, узнав о том, что его сын убил Камеля. Саджида, поняв, что гнев Саддама сам по себе не угаснет, действует очень быстро. Не зная, на кого можно было бы рассчитывать в Ираке, она немедленно звонит королю Иордании Хусейну и вопит в телефонную трубку: «Удей убил Ханну, и теперь Саддам хочет убить Удея!» Участливый король Иордании срочно летит в Ирак, чтобы уладить конфликт, разразившийся в семействе президента. Удей, понимая, что над ним сгущаются тучи, теряет самообладание и всячески пытается избежать наказания. Для начала он проглатывает целый пузырек снотворного и падает на пол на глазах охранников. Те отвозят сына главы государства в бессознательном состоянии в больницу. Удею делают промывание желудка, и он быстро приходит в себя. Выйдя из больницы на следующий день, непутевое чадо Саддама запирается у себя дома и открывает огонь по любому, кто пытается приблизиться. Лишь приход Саджиды без телохранителей и в сопровождении одного лишь Кусея заставляет его успокоиться.

Удея сажают за решетку. Хусейн всячески пытается загладить вину своего сына перед ближайшими родственниками Ханны: он, в частности, принимает их в президентском дворце со всевозможными почестями. Саджида же каждую ночь спит в камере Удея. Впрочем, Саддам и сам хочет продемонстрировать своему сыну, что он от него не отказался, и в подтверждение этого проводит целую ночь перед дверью его камеры. Хусейн строит из себя сурового отца сорок шесть дней, а затем Удея выпускают и отправляют в Швейцарию в качестве представителя Ирака в ООН. От него требуют, чтобы он пробыл в Европе по крайней мере несколько лет. Удей в очередной раз поступает так, как ему вздумается – он возвращается в Ирак через три месяца, делая по дороге остановки в Париже и Стамбуле, где ведет себя весьма развязно и где у него возникает множество конфликтов с полицией.

Саддам тем временем понял, почему Удей ненавидел Камеля Ханну. Причина та же, по которой Ханну ненавидела Саджида и вся семья Тульфах. Именно он, Камель, представил Хусейну женщину, которой в течение нескольких лет Саддам оказывал знаки внимания и благоволил и которую он недавно взял к себе в качестве второй жены. Эта женщина – блондинка и шиитка по имени Самира Шахбандар.

 

Война блондинок

Багдад, 1984 год.

Саддам на протяжении нескольких недель не думает ни о ком другом, кроме молодой женщины, которую увидел на приеме, устроенном авиакомпанией «Иракские авиалинии» в связи с прибытием купленного в США самолета «Боинг-747». Эта молодая авиакомпания, созданная на нефтедоллары Саддама, организует грандиозные торжественные мероприятия. Главный инженер компании Нуреддин аль-Сафи, желая продемонстрировать всем и каждому свой успех, настаивает на том, чтобы на мероприятии присутствовала его жена Самира. Президент Ирака лично приезжает осмотреть «Джамбо Джет», являющийся своего рода символом экономического взлета страны. Однако торжества как таковые вскоре перестают интересовать Саддама: он увидел нечто гораздо более интересное.

Его и раньше привлекала красота сестер Шахбандар. В 1982 году ему пригнали из США только что купленный президентский «Боинг-747», и Саддам отправился осматривать новенький самолет. Заметив среди находившихся на борту людей светловолосую и голубоглазую молодую женщину – Амель, сестру Самиры, – он пришел в восторг: «А вот это – настоящая красавица». Ее муж, авиационный инженер, такому комплименту в адрес супруги отнюдь не обрадовался: страсть Хусейна к блондинкам была широко известна.

Обе сестры происходили из семьи торговцев-шиитов, некогда приехавших из Ливана в Ирак и обосновавшихся в Багдаде. Они были прямой противоположностью семье, из которой происходил Саддам, – семье бедных крестьян-суннитов. Обе женщины очень удачно вышли замуж за военных летчиков, которые затем уволились из военно-воздушных сил и заняли должности высокопоставленных инженеров в недавно созданной авиакомпании. Красивые и изысканные, ухоженные, с европейскими прическами и нарядами и аристократическими манерами, эти две дамы представляют собой нечто такое, чего у Саддама еще никогда не было.

Хусейн начинает ухаживать за Самирой – красивой сорокалетней особой, с которой он почти незнаком (хотя «Саддам знает всех иракцев»). Он присылает в подарок своей пассии духи, предметы одежды, драгоценности, автомобили. Самира поначалу отказывается от подарков, которые представляют собой очевидные намеки. Однако несколькими неделями позже, во время пребывания ее мужа где-то за границей, она уже не может устоять перед настойчивыми проявлениями знаков внимания со стороны президента страны: «Это был самый могущественный в Ираке человек, и он держал в руках букет цветов и коробку шоколадных конфет. Он не мог вымолвить ни слова. Когда я увидела все это, я сказала себе: “Этот человек меня по-настоящему любит”».

По словам этой дамы, к тому времени являвшейся матерью троих детей, ее сердце дрогнуло именно от цветов, а не от автомобилей и других шикарных подношений. Воспоминание, которое осталось у нее о той ее встрече с Саддамом, самое что ни на есть идиллическое. По словам приближенных, Саддам обратил внимание на Самиру и был покорен ее красотой во время пикника, организованного для младшей дочери президента Халы. Разумеется, Хусейна пленила не одна только внешность женщины: Саддам любит женщин образованных и независимых. В этом Самира – на высоте: она – офтальмолог и обучает своей профессии студентов.

Саддам и Самира начинают встречаться с невероятными предосторожностями, скрывая отношения от вспыльчивых родственников Саддама. Хусейну нравится ощущение того, что он малоизвестен для партнерши. Президент вырос вместе с Саджидой, она для него как сестра и потому знала его как облупленного. Ему трудно поддерживать интимные отношения с женщиной, которую он знает с детства.

Саддам, впрочем, не боится представлять Самиру ближайшим соратникам и друзьям. Через некоторое время после первой встречи с Самирой он загорается желанием привести свою возлюбленную в гости к чете Сальби. Зайнаб становится свидетелем запомнившегося ей на всю жизнь спора между президентом Ирака и собственной матерью. Та, проявляя верность Саджиде, отказалась приглашать к себе любовницу Саддама. «Я услышала, как она произнесла имя – «Самира». Ее голос при этом был острым, как нож мясника. «Джурба!» – крикнул он, и его рык прогремел на весь дом. Это было ужасное слово, грубый эпитет по отношению к чужаку». «Джурба» вообще-то означает «экзема». Саддаму было из-за чего повышать голос: «Мама сказала, что Самира сейчас подружка дяди Саддама и что он хочет, чтобы мы все были друзьями. Однако мои родители терпеть не могли Самиру».

У сестер Шахбандар, по правде говоря, была очень неприятная привычка говорить слащавым и неестественно детским голоском. Однако даже кротким голосом вполне можно произносить ядовитые фразы, и Самира произнесла именно такие, грубые, фразы, узнав, что ее не хотят приглашать в гости. Фразы были настолько оскорбительными, что Саддам отправляет ее лично извиниться перед четой Сальби. Однако «папа был так сильно возмущен, что он даже не захотел открыть дверь. Он отказывался впускать Самиру в наш дом». Саддам, позвонив чете Сальби, «вправил им мозги», и пара согласилась приехать к нему во дворец на ужин, который он устраивал для Самиры.

После ужина на лужайке были расставлены большим кругом стулья, и к каждому из приглашенных был приставлен слуга в военной форме на тот случай, если кому-нибудь вдруг захочется еще чего-нибудь съесть или выпить. «Дядя Саддам в этот вечер пребывал в очень веселом настроении, Самира находилась рядом с ним. Она смеялась и всячески перед ним заискивала, наглядно демонстрируя моим родителям, какие у нее отношения с ним […]. Когда мы смотрели на нее, она флиртовала с ним и, чтобы показать, что стоит выше всей этой так называемой элиты, шептала что-то на ухо Саддаму и проводила пальцами по его бедрам». Чета Сальби чувствовала себя очень неловко, тем более что среди присутствующих были дети Самиры. Сама же Самира вполне раскованна: она единственная, кто называет Хусейна по имени, и только ей одной позволено присутствовать, когда он выпивает с друзьями-мужчинами. Как-то раз она в шутку шлепнула его, отчего головной убор президента упал на пол – поступок, который у арабов считается оскорбительным. «Он начал лупасить ее изо всех сил своим головным убором, который, возможно, был таким же твердым, как кожаный ремень. Она же принялась целовать его ладони и его ноги, что доставило ему много удовольствия. Он продолжал ее лупасить, а она продолжала его целовать, а мы стояли и смотрели», – вспоминает Зайнаб. Саддам обожал подобные невинные игры, дававшие ему возможность на время забыть о клане Тикрити и о своей супружеской жизни. «Он часто говорил о том, насколько сильно ему нравится, что иногда она ведет себя, как девушка-подросток, а иногда – как зрелая женщина. Он говорил, что ему с ней очень легко», – вспоминает начальник протокольного отдела.

Вскоре Саддам перестает скрывать свое увлечение Самирой от всех и даже от ее мужа, которому не остается ничего, кроме как закрыть на все глаза. «Каждый раз, когда приезжал Саддам, ему приходилось покидать дом, освобождая место Саддаму, – вспоминает одна из подруг Самиры. – Он говорил, что не хочет больше жениться на красивой женщине, а то у него ее потом украдут».

Саддам, опасаясь не столько возможных соперников, сколько покушений с использованием бактериологических средств, заставляет свою новую подружку пройти всестороннее медицинское обследование: «Он развлекался только с иракскими женщинами и всегда сторонился женщин из западных и других арабских стран. Он опасался, что ЦРУ, КГБ или какая-нибудь другая разведывательная служба подошлют к нему шпионку или, хуже того, женщину-носительницу вируса СПИДа, которого он ужасно боялся», – вспоминает начальник протокольного отдела президентской администрации.

В 1986 году Саддам берет в качестве второй жены женщину, к которой он не может отнестись как к мимолетному увлечению. По словам Самиры, развестись с мужем-инженером ее заставил Саддам. Он, утверждает Самира, приказал выкрасть несчастного супруга и держал его под замком в течение нескольких дней – ровно столько, сколько нужно для оформления развода. Компенсацией для отставленного мужа стала должность директора авиакомпании «Иракские авиалинии». Бытует мнение, что брак Самиры не был счастливым и что она делала все возможное, чтобы стать женой Саддама. Однако зачем Саддаму узаконивать свои отношения с ней, тем самым рискуя навлечь на себя гнев клана Тикрити?

После прихода Хомейни к власти и развертывания исламской революции в Иране Саддам начал опасаться вероятных последствий сунно-шиитской разобщенности. «Это, возможно, и подтолкнуло его к тому, чтобы жениться на Самире – чтобы подать пример сближения», – вспоминает один из близких к Саддаму людей.

Тайна, ставшая явью

«Это был хороший муж, – вспоминает Самира, – он любил покупать мне золото и драгоценности». Ее материальные запросы выполняются еще до того, как они сформулированы. Любовь, естественно, не исключает корысти, но по поводу нежных чувств вторая супруга Саддама почему-то помалкивает. «Я знала, что, если бы я сказала Саддаму «нет», он бы меня убил», – говорит она.

Еще до того как Саддам познакомился с прекрасной шииткой, он пытался подражать элите страны и заигрывать с этой элитой, стараясь не ругаться на людях и искоренить свой простонародный крестьянский акцент. Однако после знакомства с Самирой Саддам меняется: «Он прекратил свои усилия и стал разговаривать на простонародном языке и тогда, когда общался с ней, и тогда, когда обращался к своему окружению», – вспоминает Зайнаб.

Его вкусы по части внутреннего убранства помещений также претерпевают значительные изменения. Он избирает местом для резиденции фешенебельный район в центре Багдада, где живут генералы и ответственные партийные работники. Его новый двухэтажный дом, окруженный садом из пластиковых деревьев и с комнатой для прислуги, весьма своеобразен и выдержан в стиле 1960-х годов. Бар забит бутылками красного итальянского вина высших марок, коньяка и виски, которые он обожает. На втором этаже находится гостиная с телевизором и диванами. На диванах желтые, розовые и голубые подушки. В ванной комнате – джакузи. Огромная кровать, частично скрытая в алькове, с зеркалами по обеим сторонам и со светильниками, которые поддерживают женские изваяния. На стене картина – светловолосая женщина с оголенным бюстом, которой угрожает зеленый демон и которая указывает пальцем на усатого мифического героя. На стенах также фотографии, где Саддам Хусейн запечатлен со светловолосой женщиной: они стоят рядом друг с другом и улыбаются.

Внутри клана Тикрити кое-кто уже некоторое время подозревает, что Саддам тайно женился. Обсуждать данную тему запрещено. Только сестра Саджиды, Ильхам, вышедшая замуж за Ватбана, второго брата Саддама, кое о чем, похоже, знает. Она пытается открыть Саджиде глаза, но… «но Саджида отказывается меня слушать», – откровенничает она с Ала Баширом. Сам же Саддам все отрицает. В конце концов в 1986 году Саджида признает, что между Саддамом и Самирой Шахбандар имеются близкие отношения, но при этом слухи о женитьбе не подтверждает. Она не хочет в это верить, хотя весь Багдад в курсе дела. Ильхам набирается мужества: «Я рассказала все своей сестре, поскольку ни один из моих братьев не осмеливался этого сделать. Саджида, слушая то, что я ей говорю, стояла молча, как мраморная статуя. В конце она ответила, что нет никаких подтверждений того, что ее муж женился во второй раз, хотя Самира раздавала приглашения, которые она подписывала как супруга Хусейна».

Попытки Саджиды выведать что-нибудь по этому поводу у Саддама ни к чему не привели, однако тайна все равно раскрыта. Саджида чувствует себя униженной. Она подавлена и пренебрегает собственным здоровьем. По словам бывшего начальника протокольного отдела президентской администрации, Саджида, чтобы выразить свое неодобрение к происходящему, «удаляется в свой дворец в шестидесяти километрах от Багдада». Саддам вынужден публично покаяться, потому что он не может позволить себе потерять женщину, которая находилась рядом с ним практически всю его жизнь. Президенту как никогда раньше необходимо сохранить иллюзию, что его семья сплочена, поэтому он отправляется со своими ближайшими родственниками на север Ирака. Журналистов приглашают запечатлеть, как он и его супруга в черных меховых пальто шагают по снегу, держась за руки, и как он, Саддам, поддерживает Саджиду, когда супруга оскальзывается на льду. Однако эта совместная «прогулка» не искупает его вины в глазах спутницы жизни. Ревность первой леди усиливается.

Обнаружив, что Саддаму нравятся золотистые кудри, Саджида немедленно красится и делает прическу а-ля Мэрилин Монро. Новый, золотисто-желтый цвет ее волос своего рода вызов Хусейну: она знает [119]См. вышеупомянутую книгу Саида Абуриша.
. Супруга номер один объявляет войну тем, кто за ее спиной принимал коварную соперницу. Вскоре после того, как чета Сальби согласилась встретиться с Самирой, Саджида напрашивается к ним на ужин, причем вместе с дочерьми. Алия проводит целый день у плиты, готовя сабази – восточное блюдо, своим умением стряпать которое она очень гордится. Хозяйка подает кушанье в первую очередь Саджиде. Взгляд первой леди становится суровым. «Хм, Алия, ты приготовила сабази так, как его готовят в Иране», – сердито заявляет она. От такой фразы вполне может похолодеть кровь в жилах, если живешь в стране, в которой можно пропасть бесследно и за гораздо меньшую провинность. Саджида напоминает Алие, что та родом из Ирана и что в Ираке ее всего лишь терпят.

Саджида уязвлена поступком Саддама, ее статус первой леди шатается. Ранее единственная супруга президента частенько упоминалась во время президентских приступов самовосхваления, она неизменно пользовалась исключительным вниманием и покровительством со стороны Саддама. Она привыкла к тому, что с супругой Хусейна не шутят, и не переносит выпадов в свой адрес. Сабихе аль-Мударрис доводится ощутить это на себе. «Моей золовке было семьдесят лет, и она являлась одним из самых пожилых адвокатов и телеведущих страны», – вспоминает Амаль аль-Мударрис. Саджида повадилась звонить этой заслуженной журналистке по малейшему поводу и делать замечания: то ее тон был уж слишком категоричным, то рассуждения скучноватыми. Сабиха несколько раз пошутила по этому поводу, беседуя в коридоре с коллегами, с которыми она давным-давно работала. Женщина при этом имела неосторожность сказать, что Саджида «не достойна быть первой леди Ирака». Одна из ее сослуживиц не преминула донести. Реакция следует незамедлительная: все готовящиеся Сабихой передачи отменяются, а саму ее увозят агенты службы безопасности. «Они арестовали ее за то, что она критиковала Саджиду, и подвергли ее пыткам. В ходе допроса она снова обругала Саджиду». Журналистке воздалось за эту критику: «Ее повесили, а ее язык отрезали и отправили ее родственникам».

Самира, конечно, тоже вызывает у Саджиды гнев. Первая леди – осмеянная жена – решает обратиться к самому старому и весьма уважаемому мужчине клана – Хейраллаху, – чтобы попросить его повлиять на своего зятя. Саддам отвечает Хейраллаху решительным отказом: его вторая жена останется с ним, и он не потерпит давления со стороны назойливых родственников. В лице Самиры он обрел тихую гавань, рядом с ней можно отдохнуть от политики, и он не позволит отнять у него новую супругу из-за каких-то там бедуинских обычаев. Хейраллах советует дочери покинуть семейный очаг, и та поселяется неподалеку от жилища своих дочерей. Так начинается своего рода окопная война. Все дружно ненавидят Самиру.

Брат Саджиды Аднан, также знакомый с Саддамом с детства, выражает свое неодобрение его поведения. Эти двое мужчин всегда были близки друг другу. При содействии именно этого толкового офицера Саддам постепенно взял под контроль вооруженные силы страны после того, как двадцать лет назад вышел из тюрьмы. Аднан привил Саддаму вкус к виски «Олд Парр». В самый разгар войны с Ираном брат Саджиды был переведен в Генеральный штаб и затем попал в число тех, кого восхваляли после «победы» над Ираном. Во время проведения послевоенной демобилизации его программы реадаптации военнослужащих, получивших серьезные ранения, сделали из него национального героя. Теперь же ему следует оказать поддержку сестре, и он навещает ее каждый день. Ни Саджида, ни ее отец уже больше не появляются на еженедельных собраниях клана. А тут еще Удей убивает Камеля Ханну, и это вносит полный разлад во внутриклановые отношения.

Хусейн, зная о вспыльчивости, свойственной представителям его клана, боится за Самиру. Он отправляет ее в Европу, опасаясь, как бы с ней не свели счеты в Ираке. Однако он и сам жаждет мести, а потому решает наказать своего тестя: он конфискует все предприятия, которыми тот завладел путем мошенничества. Саддам ставит крест на экономической империи Хейраллаха, однако уже на следующий день, выступая по телевидению, президент с иронией восхваляет этого человека как самого выдающегося бизнесмена страны.

Несколькими месяцами позже все ближайшие родственники Саддама усаживаются в вертолеты и отправляются на север Ирака на очередное празднование победы над Ираном. Каждая группа родственников летит на отдельной машине. Данное событие освещает телевидение. Вскоре после взлета вертолет, в котором находится Аднан, по непонятной причине падает и разбивается, в результате Аднан – знаменитый герой – погибает. В ходе назначенного расследования выясняется, что причиной катастрофы были технические неполадки. Во время похорон, превратившихся в событие общенационального масштаба, ощущается большая напряженность. Удей с искаженным лицом несет гроб. Церемония похорон заканчивается скандалом. По словам Латифа Яхиа, Хейраллах бросил в лицо Саддаму: «Ты сломал жизнь моей дочери и убил моего сына. Я обещаю тебе, что месть моя будет ужасной». Но все изменится во время войны с Кувейтом.

«Буря в пустыне»

Багдад, второе августа 1990 года.

Саддам, пьянея от того, что официально называется триумфальной победой над Ираном, начинает новую военную кампанию, цель которой – аннексия Кувейта. Он руководствуется впечатлениями, оставшимися у него от недавних переговоров с послом США в Багдаде Эйприл Гласпи. Двадцать пятого июля хозяин Ирака тайно встречается с представительницей страны, оказывавшей ему наибольшую поддержку во время конфликта с Ираном. В ходе встречи Саддам задает множество вопросов, намереваясь прощупать свою собеседницу. Используя личное обаяние, он пытается побольше у нее выведать. Когда он открыто и прямо спрашивает посла, положительно ли воспримут Соединенные Штаты вторжение иракских войск в Кувейт, на лице Эйприл Гласпи появляется выражение, которое кажется Саддаму одобрительным – и это определяет дальнейший ход событий в регионе. Саддам думает, что гримаса посла выражает согласие и поддержку. Возможно, он привык трансформировать свои вопросы в утверждения.

Хусейн развязывает вторую за время своего правления войну, представляемую иракской и мировой общественности как оборонительную операцию, направленную на защиту чести иракских женщин. Саддам излагает свои цели в этой войне в открытом письме президенту Египта Мубараку, пытающемуся выступить в роли посредника: «отстоять честь арабских женщин» в отношении «лидеров с беспутным поведением». Кувейтцы, по его мнению, проявили крайнее неуважение к иракским дамам, обозвав их «шлюхами». Саддам, по-видимому, и в самом деле очень сильно переживал за честь и благополучие иракских гражданок. Он впоследствии даже посвятит им роман, в котором сплетутся эротика и политика, – «Забиба и царь».

В древние времена в Месопотамии Забиба – «дочь народа» – встречает царя, «страдающего от одиночества». Царь этот правит страной, простирающейся от Тикрита до Мосула. Юная Забиба покоряет его красотой и красноречием: «Он, живший в своем дворце, в котором все происходило в соответствии с определенными утомительными ритуалами, был прельщен простотой поведения этой молодой женщины. Это была, как ему показалось, женщина, созданная самой жизнью, хорошо знающая окружающие ее реалии и наделенная от природы острым и незаурядным умом». Царь страстно влюбляется в Забибу. Ему нравится в ней буквально все: «Это нормально, что муж с ревностью относится ко рту своей жены, потому что он – объект желания, – пишет он. – Это одна из прелестей, привлекающих мужчину или же его отталкивающих. Умная женщина пользуется ртом для того, чтобы привлечь к себе мужчину, установить над ним свое влияние и удерживать затем его в своих сетях!»

Забиба жалуется царю, что ее муж относится к ней так, как будто «она нанялась к нему удовлетворять его сексуальные потребности», и ведет себя так, «как ведет себя баран посреди стада овец». Великодушный царь отвечает ей, что «желание женщины должно приниматься в расчет. Без женщины нельзя ничего сделать. Разве женщины не составляют половину общества? […] Что произошло бы, если бы они попытались выступить против второй половины, на которую они оказывают большое влияние?» Общаясь с этой простолюдинкой, которая согласилась выйти замуж только ради того, чтобы перестать быть бременем для своего отца, царь проявит свои мужские слабости. «Она прижмет его голову к себе и покроет его макушку, лоб и ладони поцелуями. Когда она попытается наклониться, чтобы поцеловать ему ноги, он ее удержит и заставит выпрямиться. Их тела прижмутся друг к другу, почти сливаясь в единое целое. Он поцелует ее переносицу. Она заплачет, и ее слезы станут стекать на щеки царя». Царь избавит эту женщину от ее скверного мужа… Увы, где-то неподалеку от любви всегда находится политика. Забибу изнасилуют варвары – изнасилуют ее семнадцатого января. Царь станет неустанно мстить им за то, что они надругались над этой «дочерью народа».

Семнадцатого января 1991 года в небе над Ираком появляются американские бомбардировщики. Начинается операция «Буря в пустыне». Узнав о том, что Соединенные Штаты отправили войска на помощь Кувейту, Саддам негодует по поводу такого, как он считает, предательства. Президент укрывается в одном из своих дворцов.

Вечером первого февраля 1991 года американцы в очередной раз бомбят Багдад, постепенно превращая его в руины. Саддам, пытаясь добраться на автомобиле до бомбоубежища, попадает в аварию. Личный врач Хусейна, прибыв посреди ночи в больницу, видит, что Хусейн бледный и весь в крови: его автомобиль столкнулся с другим автомобилем в темноте, в которую погружается город во время американских авианалетов. У Саддама изранено лицо: под левым глазом виднеется глубокий до скуловой кости порез. Порез есть и на подбородке (усы, к счастью, не задеты). А еще подушечка одного из мизинцев держится на одной лишь коже. Врач производит операцию под местной анестезией, стараясь выполнить выдвинутое Саддамом одно-единственное требование – не накладывать повязок на лицо. «Понимаете, я завтра встречаюсь с Примаковым, и мне не хотелось бы выглядеть израненным на фото, которые будут транслироваться телевизионными компаниями всего мира». Президент Ирака не должен выказывать ни малейших признаков уязвимости, а особенно перед членом Президентского Совета СССР, занимающимся в этом Совете вопросами внешней политики.

Однако Хусейна в данной ситуации волнуют не только политические проблемы. Как только необходимые швы были наложены, президент отводит своего хирурга в сторону и просит срочно отправиться еще в одну багдадскую больницу. «Там находится гражданка, которая тоже пострадала во время столкновения автомобилей. Прошу вас сделать для нее все, что только можете», – говорит он. Перелом правой скулы, порез на левой стороне лица – примерно такой же, как у Саддама – эти подробности дают врачу возможность понять, кто находился вместе с Хусейном в машине. Принимается решение сделать операцию на следующий день, однако тут же возникает проблема с бензином: в баке автомобиля врача осталось слишком мало горючего, и он не может вернуться домой. «Раздобудьте ему пятьдесят литров бензина», – приказывает не называющая своего имени «гражданка» охраннику Хусейна. Эта деталь позволяет сделать вывод о том, что отношения между этой женщиной и Саддамом были весьма близкими. Когда Самира Шахбандар возвращается к себе домой – с перевязанной головой и в сопровождении охранника президента, – ее соседям тоже все становится понятно. Один из них сообщает о произошедшем Удею, и тот тут же делится новостью со своим братом, злясь по поводу того, что ему опять приходится слышать об этой женщине, захомутавшей его отца. «Не болтай об этом, – говорит в ответ Кусей. – Вообще ничего об этом не говори».

Несмотря на то что отношения Саддама и Самиры не афишируются, внутри клана то и дело вспыхивает пламя ненависти. Удей несколько раз пытается напасть на сына шиитки от первого брака. «Как только он выходил из дому, за ним начинал слежку один из людей Удея», – вспоминает Ала Башир. Самира стремится решить эту проблему кардинально: «Я сказала Саддаму, что хочу, чтобы мой сын на некоторое время уехал куда-нибудь далеко, чтобы он отправился на отдых за пределы Ирака». Однако Хусейн знает, что разлука с сыном будет действовать на Самиру угнетающе. После долгих обсуждений и споров он ставит ей свои условия: «Если он покинет Ирак, то никогда даже и не хнычь при мне по поводу того, что его нет рядом с тобой». Чтобы заставить ее осознать, какое ощущение пустоты впоследствии охватит ее, если она настоит на своем, он идет еще дальше: «Это был самый ужасный день моей жизни. Мой муж сказал мне, что я уже никогда больше не смогу ни поговорить со своим сыном, ни увидеть его».

Двадцать третьего февраля США переходят к завершающей стадии своего натиска на Ирак – операции «Сабля пустыни». Наземное вторжение американских военных длится сто часов. Саддам оказывается в безвыходном положении. Он потерпел поражение. Иракские войска обстреливают врага ракетами «Скад». Но Хусейн предпринимает это скорее, чтобы как-то спасти свою честь, а не для того, чтобы реализовать мечту о собственном величии. Вторжение в Кувейт обошлось Саддаму очень дорого: Ирак потерял около двухсот тысяч солдат и впервые на международной арене вынужден признать свое поражение. Однако Саддам рискует потерять и Самиру: она после отъезда сына замыкается в себе и сильно худеет. Перед своим мужем она старается выглядеть бодрой, но, общаясь с личным врачом Хусейна, она не выдерживает и начинает откровенничать: «Когда я с ней виделся, она неизменно говорила мне о нем. Она так никогда и не смогла свыкнуться с тем, что он уехал».

Саддам сделал Самиру несчастной, выполнив то, о чем она его просила. Он пытается ослабить душевные муки женщин щедрыми подачками и осыпает подарками и жен, и дочерей: «Если они хотели сделать себе пластическую операцию, то, пусть он поначалу был против, но, если они настаивали, в конце концов он им уступал. Он всегда уступал своим дочерям», – вспоминает личный врач Саддама. Заставлять женщин улыбаться Саддаму нравится даже больше, чем одерживать военные победы. Он полагает, что использует для этого безошибочные приемы. «Когда я уходил от него, он давал мне рыбу, цыплят и множество других продуктов, заставляя меня все это взять и приговаривая при этом: “Женщинам всегда нравится, когда им дарят подарки. Даже если у них дома полно всякой всячины, приноси им подарки – и они будут счастливы”». Преданный врач Саддама как-то раз спрашивает у своего хозяина, какое место занимают женщины в его жизни, и получает однозначный ответ: «Я доверяю женщинам. Не верь мужчинам, Ала, они могут тебя предать. А вот женщины – преданные друзья, на которых можно рассчитывать. Если твоим другом является женщина, она тебя никогда не предаст».

Пакостные родственники

Появление у президента Ирака второй жены слегка подорвало имидж и ослабило статус Саджиды, потому что теперь президент заботится не только о ней одной. Однако эта женщина, роль которой, казалось, ограничивается тем, что она фигурирует на официальных фотографиях или же организовывает для своего мужа пышное празднование дня рождения 28 апреля каждого года, в действительности старалась избавиться от той исключительно символической роли, которую ей хотели навязать. Она в течение двух десятков лет активно выступала как миротворица внутри клана, и иногда ей даже приходилось резко одергивать родственников, особенно в тех случаях, когда дело касалось ее статуса и ее прав.

Одна почтенная тетушка Саддама умудрялась навязывать свою волю во всех вопросах, касающихся организации жизни во дворце, и чаще всего добивалась исполнения абсолютно всех своих желаний. Будучи в преклонных летах и превратившись в параноика, она вбила себе в голову, что ее хотят убить, и заставила охранников перекрыть улицу, на которой жила. Допускались только те, кто представлял обоснованное объяснение своему маршруту. В результате автомобилистам приходилось делать большой крюк, и так продолжалось до тех пор, пока по улице не решила проехать Саджида. Когда охранники старой тетушки преградили ей путь, ее охватила безудержная ярость. Она пригрозила беднягам, что, если они не уберутся с ее пути, их запихнут в багажник ее автомобиля и затем отвезут под ее личным контролем в тюрьму. Охранники, испугавшись, позволили ей проехать, но на них обрушился гнев престарелой тетушки Саддама. Взволновавшись по поводу того, что она больше «не защищена», она набросилась на охранников, и им пришлось снова перегородить улицу. Саджида возвращалась по этой же улице, и ей снова преградили путь. Первая леди держала свое слово и привела угрозу в исполнение, и ее телохранители тут же запихнули незадачливых охранников в багажник, а затем несчастным пришлось помаяться недельку в тюрьме. Больше никому не запрещали проезжать по улице, на которой жила престарелая тетушка Саддама.

Саджида и ее сестра Ильхам после нескольких десятилетий пребывания в среде высокопоставленных сановников, в которой процветает коррупция и постоянно сталкиваются чьи-то личные интересы, решают и сами заняться кое-каким «бизнесом» в сфере здравоохранения. Повод для этого – решение Саддама снабдить иракские больницы оборудованием для магнитно-резонансной томографии. К Ильхам обращается некая американская компания-производитель с просьбой надавить на соответствующие иракские инстанции, чтобы те сделали заказ именно у них. Оборудование предлагается поставлять по очень высокой цене – из расчета, что обе сестры получат немалые комиссионные. Хотя Ильхам и Саджида отнюдь не страдают от недостатка денег, но все же ввязываются в эту авантюру. Непонятно, зачем дамам, у которых имеется прямой доступ к нефтедолларам президента Ирака, все это нужно. Может, у Саджиды внезапно случился приступ алчности. А может, Саддам урезал финансирование первой леди, которая теперь для него хотя и первая, но уже не единственная жена…

Чтобы окончательно оформить данную сделку, им нужно положительное заключение какого-нибудь из приближенных к Саддаму врачей. Ала Башир, преданный Хусейну и за много лет работы завоевавший полное доверие президента Ирака, получает от сестер предложение выступить в роли неподкупного эксперта. Однако, несмотря на настойчивость дам, подготовивших от его имени рекомендательное письмо, которое нужно всего лишь подписать, Башир даже под угрожающим взглядом телохранителя Саджиды отказывается принимать участие в махинации. Поживиться за счет комиссионных от такой сделки первой леди и ее сестре так и не удается: авантюра заканчивается ничем.

Внутри президентского дворца Саджида руководит жизнью ближайших родственников Хусейна, поскольку ее супруг очень занят государственными делами и войной и возложил решение многих внутриклановых вопросов на нее. Унаследовав от отца непреклонный нрав и настойчивость, она остается верна своим принципам и бедуинским традициям клана Тикрити и заставляет соблюдать порядок всех обитателей дворца. Она – хранительница обычаев. Последний из инцидентов, возникших по этому поводу, явно затмевает собой все предыдущие.

Как-то вечером 1995 года во время одной из оргий, организованных на личной барже Удея, этот своевольный сын Саджиды, расстреляв за вечер из новенького автомата немало патронов, сильно опьянел не только от алкоголя, но и от запаха пороха. После нескольких лет мира и спокойствия, последовавших за подавлением восстания шиитов и курдов (подавления, спасшего режим Хусейна от краха после поражения в войне с Кувейтом), единственная вечеринка приводит к новой вспышке взаимной ненависти и вражды.

Один из братьев Саддама, Ватбан, пародирует своего племянника, изображая его сильно выдающуюся вперед челюсть и копируя его всем известное косноязычие. Буквально несколькими секундами позже между многочисленными телохранителями Удея и Ватбана начинается перестрелка. Ватбан (он вообще-то министр внутренних дел Ирака) получает серьезное ранение, в результате которого у него отнимается нога. Наблюдая это безумие, Рагад и Рана решают покинуть баржу вместе со своими мужьями. Позднее два зятя Саддама и их супруги объявляют, что уезжают на конференцию в Болгарию. В действительности же они направляются в соседнюю Иорданию, остановить на границе их никто не решается. Прибыв в Амман, они бросают сопровождающих их людей, берут такси и приезжают в один из отелей, в котором их уже ждут сотрудники ЦРУ. Это предательство, совершенное «образцовыми девочками», приводит к грандиозному скандалу.

Своим поступком дочери Хусейна и их мужья предают не только конкретных политических деятелей, но и государство в целом. Хусейн Камель, муж Рагад, возглавлял могущественное Министерство военного строительства, а потому ему известны все тайны реализуемых по распоряжению Саддама программ перевооружения. Его брат – муж Раны – был начальником президентской охраны. Он был настолько близок к президенту Ирака, что несколько лет назад после автомобильной аварии во время хирургической операции держал руку Саддама.

После бегства дочерей Саджиды ее здоровье, по словам Ильхам, ухудшилось. «Из-за этого я даже не осмелилась ее упрекать, поскольку в нашей семье было принято прощать, и внутрисемейные связи считались для нас очень важными независимо от того, что мы занимали в своей стране очень высокое положение». Однако Саджида старается не подавать виду, хотя Саддаму известно, какие душевные муки испытывает его супруга. «Она склонна держать все внутри себя. Она ни о чем не рассказывает, а особенно когда дело касается ее семейной жизни».

Вышеописанное бегство приносит страдания всем, в том числе и самим беглецам: пребывание за границей оказывается для них не таким приятным, каким они его представляли. Зятья Саддама, привыкшие жить на широкую ногу и абсолютно не ограничивать себя в расходах, недовольны. После того, как ЦРУ выжало из бывших иракских чиновников все ценные сведения, к ним начинают относиться в Иордании, как к прокаженным. Кровь, которой они замарали руки во время подавления восстания шиитов и курдов, не позволяет сделать из них мучеников, пострадавших от существующего в Ираке режима. Разница между их прежней и нынешней жизнью настолько велика, что у Хусейна Камеля через несколько месяцев начинаются серьезные психические расстройства. Саддам направляет беглецам множество посланий, уговаривая их вернуться и обещая их не наказывать. В конце концов те решаются.

Двадцатого февраля 1996 года Рагад, Рана и их мужья пересекают иордано-иракскую границу. Пограничник впоследствии вспоминает, что увидел «плохо выбритого мужчину, который был одет в пижаму и вел себя так, как будто спал на ходу». Такое состояние не помешало зятю Саддама Хусейна прихватить из Аммана пистолет, который у него при пересечении границы конфисковывают. Удей встречает беглецов и забирает обеих сестер, тогда как мужей Рагад и Раны привозят – каждого отдельно – в президентский дворец, где их ждет Саддам для серьезного разговора. Он подтверждает свое намерение простить родственников, но ставит условие: они должны немедленно развестись с его дочерьми. Зятья, несмотря на снисходительное отношение к ним, отвечают категорическим отказом.

Двумя днями позже, во время религиозного праздника, Саддам заявляет: «Я дал обещание не подвергать их наказанию». Тем самым он подтверждает свое предыдущее решение перед лицом клана. Однако ситуацию меняет фраза, которую произносит Али Хасан аль-Маджид – соратник Хусейна с самого начала политической карьеры президента: пусть Саддам простил предателей, «но ведь это дело семейное». Клан в который раз навязывает свои правила.

Удей приводит Рану и Рагад к матери, встреча получается не очень-то радостной. «Я помню, как моя мать внезапно ссутулилась, как будто на ее плечи навалился тяжкий груз. Она попыталась взять нас за руки и что-то нам сказать. «Девочки мои, меня подкосило горе», – машинально повторяла она», – вспоминает Рана. После завершения встречи с Саддамом зятья отправляются к своей сестре в пригород Багдада, прихватив множество всякого оружия, которое они берут с собой не зря: после того как Саддам выражает одобрение «приговору», вынесенному Али Хасаном аль-Маджидом, принимается решение напасть на «предателей» ближайшей ночью.

В пять часов утра дом со всех сторон окружают готовые напасть вооруженные люди. Братья отвечают на требование сдаться тем, что бросают в осаждающих свои национальные головные уборы, которые они надели, готовясь умереть. В арабском мире это считается жутким оскорблением – оскорблением еще более ужасным, чем швырнуть в человека обувь. Наказание за это – смерть. Братья не желают отдавать свои жизни задешево, и штурм длится более трех часов, в течение которых Удей и Кусей, зная, что отец их все равно простит, наблюдают за сведением счетов через окошко припаркованного неподалеку автомобиля. Впоследствии во время похорон предателя Хусейна Камеля «Саддам запретил всем плакать, сказав, что тот, кто прольет хотя бы одну слезу, будет убит», – вспоминает один из близких к Саддаму людей. Рана, страдая кататонией, целую неделю не может ни есть, ни пить, ни даже разговаривать. Она лежит неподвижно на диване своей матери, способная лишь дышать и плакать. «Избалованные дочери, никогда не несшие никакой ответственности, и любимые супруги, желания которых исполнялись столь же поспешно, как приказы Саддама, – это закончилось для нас навсегда», – вспоминает она.

Рагад и Рана привыкают к нелегкой судьбе вдов, но самой подавленной из всех выглядит, пожалуй, Саджида: «Начиная с этого дня моя мать уже никогда не была такой, какой она была раньше», – приходит к печальному выводу Рана. Убить ее любимца – человека, которого она выбрала в качестве мужа для старшей дочери, – это значит серьезно опозорить ее перед кланом, и виноват в этом ее позоре ее муж. Саджида чувствует себя брошенной. У нее начинаются проблемы с психикой, а несчастья продолжают сыпаться.

Когда неполных шесть месяцев спустя в Удея, в очередной раз отправившегося на «охоту за девушками», стреляют из автомата Калашникова перед входом в одно из злачных заведений, Саддам обвиняет Саджиду. Узнав о случившемся от Ала Башира, первая леди прибегает к лежащему на больничной койке сыну. Она, всегда степенная с безупречной прической, бежит растрепанная по коридору больницы и вопит: «Он убьет моего сына!» Она считает, что супруг виноват в том, что иракцы ненавидят Удея. «Я знаю, что это закончится плохо», – снова и снова повторяет она врачу.

Саддам и Кусей приезжают навестить выздоравливающего Удея. Когда Кусей спрашивает о самочувствии брата, Саддам заявляет: «Ты должен быть морально готов к самому худшему». Преданность Саддама общенациональным интересам вполне может заставить его пожертвовать многим. «Это была умная мать, она знала, что жизни ее детей угрожает опасность и что в Ираке уже больше никто не может чувствовать себя в безопасности, – вспоминает Ала Башир. – И она предпринимала немало усилий для того, чтобы скрыть свое горе».

Саджида, похоже, больше не в состоянии держать под контролем клан Тикрити. Уследить за Удеем становится все труднее и труднее. «Как-то раз он попросил меня составить документ, осуждающий одного из высокопоставленных чиновников, но я отказался это сделать, – вспоминает доктор Башир. – На следующий день в газете, которой он руководил, целая страница была посвящена критике в мой адрес. Там рассказывалось о том, какой я плохой человек. Мне не хотелось на это как-либо реагировать, однако неделей позже, когда я пришел к Саджиде, она была очень сильно взволнована. Она сказала мне: “Я спросила Удея, и он ответил, что он тут ни при чем. Зачем так поступать? Зачем вести себя подобным образом по отношению к людям, которых уважают и ценят?”»

Судьба «образцовых девочек» трагична. И это результат политики их отца, который ведет себя по отношению к своей стране так, как ведет себя по отношению к своей семье отец, а по отношению к своей семье – так, как ведет себя человек с железным характером. Если бы Рагад имела возможность выбирать себе судьбу, то она, по ее словам, все бы изменила. «Мой отец Саддам был бы обычным адвокатом, а моя мать Саджида – учительницей. Я росла бы рядом с ними так, как растут обычные дети. Мне были бы чужды и эгоизм, и все те проблемы, которые возникают у человека, имеющего власть. Мы были бы счастливой семьей, сталкивающейся только с теми трудностями, с которыми сталкиваются все другие семьи».

Семейная иллюзия

Саддам, которого иногда считают предателем интересов своего клана и которому очень часто доставляет большие хлопоты и этот беспокойный клан, и его, Саддама, упрямая жена, нашел в Самире отдушину. Он очень дорожит второй женой.

Годы войны оставили свой отпечаток не только на поврежденных взрывами зданиях Багдада. С тех пор как ближайшие родственники Хусейна узнали о появлении рядом с ним Самиры, ее жизнь стала жизнью цыганки: у двери постоянно стоят чемоданы с вещами. В начале 2000-х годов ей наконец удается обосноваться в простеньком доме с незатейливой меблировкой возле подвесного моста через Тигр.

Ее встречи с Саддамом непродолжительны. «Он никогда не проводил целую ночь с женщиной – будь то со своей женой, будь то со своей любовницей», – вспоминает бывший начальник протокольного отдела президентской администрации. Самира скрашивает свое одиночество тем, что с утра до вечера смотрит передачи по спутниковому телевидению. Однажды она смотрит сюжет о пластических операциях. «У меня начало появляться много морщин на лице и шее», – вскоре жалуется она Ала Баширу. На следующую пятницу ей назначают операцию. Поскольку пятница на Ближнем Востоке является нерабочим днем, операцию проводят, можно сказать, тайно, и пациентку сразу же после приезда в больницу быстро отводят в палату, предназначенную для Саддама и его ближайших родственников. После процедуры врач задает обычный для данной ситуации вопрос:

– Ваш муж об этом знает?

– Нет.

Правило в подобных случаях действует простое: Саддама необходимо немедленно информировать о любой медицинской манипуляции для членов его семьи. Врач, предполагая большие неприятности, не успевает даже придумать оправдание, как вдруг в коридоре раздаются шаги президента Ирака. В палату заходит очень взволнованный Саддам. Он начинает расспрашивать Ала Башира, и тот, лукавя, говорит, что Самира пришла удалить жировик, появившийся у нее за ухом. «Это был всего лишь небольшой жировик», – врет добросердечный врач, объясняя, почему он удалил немного кожи, а заодно говорит, что ему пришлось сделать то же самое и с противоположной стороны шеи, чтобы впоследствии не было ничего заметно. Саддам, успокоившись, улыбается врачу, но не произносит при этом ни слова.

Самира пользуется послеоперационными посещениями врача как поводом хоть с кем-то общаться. «Я все еще не понимаю, как ему удалось достичь того, что он достиг, если принять во внимание те примитивные и убогие условия, в которых он вырос», – говорит она врачу, расчувствовавшись и восхищаясь мужчиной, за которого вышла замуж. Два ее старших сына и бывший муж живут у нее дома, однако делиться своими чувствами она с ним, конечно, не может. Еще у нее есть внучка, которую Самира очень любит и постоянно требует, чтобы ей давали возможность видеться с малышкой. Бабушка при встрече обожает подбрасывать ребенка в воздух, чтобы заставить его смеяться. Но летом 2000 года их встречи становятся редкими. Два красных чемодана, постоянно находящиеся возле входной двери, напоминают Самире о том, что она является женой Саддама Хусейна лишь время от времени. «Я должна каждый вечер быть готова к тому, что за мной приедет охранник. Мне неизвестно, когда именно он захочет меня увидеть и в каком доме мне предстоит провести ночь. Люди считают меня хорошо устроившейся в жизни женщиной, но в действительности моя роль ограничивается всего лишь этим».

Режим Хусейна под угрозой. После первых ударов, нанесенных Биллом Клинтоном в декабре 1998 года с целью уничтожения военных объектов, иметь которые Ираку запрещено после войны в Персидском заливе, президент Джордж Буш-младший решает вторгнуться в Ирак 19 марта 2003 года. Саддам сопротивляется всего лишь несколько недель. На этот раз ему не удастся превратить свое поражение в победу.

Дальнейшая судьба Саддама и Самиры во многом определится девятого апреля – в день падения Багдада. Саддам впервые откровенничает с Самирой и признается, что его предал один из его близких людей. «Он приехал туда, где я пряталась, очень подавленный и грустный. Он отвел меня в боковую комнату и расплакался». Саддам призывает ее не бояться, однако эти слова – слова плачущего мужчины, пустившегося в бега – вряд ли могут подействовать на нее убедительно.

С колонной автомобилей Самира уезжает к сирийской границе. Маленький ресторан и маленькая мечеть станут местом их последней встречи. Прятаться женщине не в новинку – она, будучи женой Саддама на протяжении многих лет, только то и делала, что пряталась. Саддам приходит к ней, переодевшись бедуином. «Не спрашивай меня о том, что будет со мной. Я хочу, чтобы ты была в безопасности». Эта встреча длится недолго. Прощальный подарок – пять миллионов долларов наличными и чемодан с драгоценностями («на тот день, когда они будут тебе действительно нужны»). Он в последний раз берет ее за руку и прижимает ее ладонь к своей груди… Самира проплачет всю дорогу до Дамаска. Она утешится лишь тогда, когда откроет чемодан: в нем – десять килограммов золотых слитков. По ее мнению, это доказательство его любви к ней. Саддам «сделал» ей новый ливанский паспорт – на имя «Хадиджа».

Что касается Саджиды, то она никогда больше не увидит Саддама. «Этой женщине довелось увидеть, как убивают ее братьев, ее сыновей, ее внука и ее мужа… Я сомневаюсь, что у нее хватало смелости заниматься какими-либо преступными делами, – вспоминает Ияд Афляк. – За свой брак с Саддамом она заплатила слишком высокую цену. Нет такого траура, который в полной мере соответствовал бы ее горю». Эта шекспировская героиня ушла со сцены публичной жизни и вернулась к жизни в глуши – вдалеке от дворцов.

 

Греческая любовница

После падения режима Саддама Хусейна ЦРУ и Пентагон пререкаются друг с другом относительно таинственной греческой любовницы Саддама. ЦРУ относится к слухам о ней скептически (все известные американской разведке любовницы Саддама были родом из Ирака), но Пентагон, наоборот, заявляет, что существование этой любовницы «является подтверждением полной неспособности ЦРУ добывать разведывательные данные, которые находятся у него прямо перед глазами». Этим службам не удается прийти к единому мнению о том, действительно ли существовала эта женщина – женщина, с которой автор данной книги встретилась в одном из населенных пунктов Швеции и которая живет вдалеке от посторонних глаз. Она, предмет неутихающих споров, касающихся режима Хусейна, открыла автору дверь своей маленькой квартирки, по обстановке которой и не скажешь, что ее обитательница когда-то жила в роскошном президентском дворце Саддама.

«Я не знаю, почему наши отношения продлились так долго. Саддам не знал, что такое любовь, его никто не любил даже тогда, когда он был молод. А вот меня он любил, и именно это и придавало мне силы. Власть, конечно, сыграла свою роль […]. Я не принадлежала к числу его ближайших родственников, к его клану, и именно поэтому, как мне кажется, он чувствовал себя рядом со мной в безопасности».

Об этой женщине, которая называет себя «гречанка Мария», неизвестно никому из тех некогда близких Хусейну людей, которых удалось опросить автору этой книги. Они все как один заявляют, что такой женщины в жизни Саддама попросту не существовало. Однако президент, как известно, всячески скрывал, что у него есть любовницы. «Гречанка Мария» выглядит уверенной в себе и много пережившей женщиной, которая не ищет личной славы, а просто хочет рассказать историю своей жизни – историю, правдивость которой все еще подвергается многими людьми сомнению. «Ни один из членов семьи Саддама не явился, чтобы заявить мне прямо в лицо, что я – лгунья».

Бывший начальник протокольного отдела президентской администрации Ирака сообщает в своих воспоминаниях о существовании тайной любовницы, которую Саддам «называл всегда не иначе как “шакра”, что означает “блондинка”».

Суматоха в субботу вечером

Багдад, 1969 год.

«Начиная с этого момента она принадлежит мне, и никто другой не имеет права смотреть на нее с интересом», – заявляет Саддам сопровождающему его Барзану. Братья шумно ворвались на танцевальную вечеринку, устроенную в доме Арута аль-Хайата – портного-армянина, обслуживающего багдадскую элиту. Саддам сразу же обращает внимание на импульсивную светловолосую девицу – Парисулу Лампсос.

Жена портного решила на славу угостить в этот вечер пришедших в ее дом. Она рассчитывает удивить их табуле, которое прекрасно готовит Елена – ее соседка-гречанка. Одна она обслуживать гостей не успевает, а потому просит свою услужливую соседку дать ей в помощь свою дочку. Юная Парисула – ей шестнадцать лет – охотно соглашается помочь: ей хочется посетить вечеринку. Она надевает платье в розовую клетку – обтягивающий лиф, расклешенная юбка. Это платье – последний писк западной моды 1960-х годов. Парисула повязывает волосы лентой и дополняет наряд золотыми браслетами на запястья и лодыжки и серебристыми туфельками. Капля любимых духов – и девушка демонстрирует результат матери. Та недовольна: «Чтобы подавать табуле, ты так вырядилась? Это нехорошо, такой наряд не годится». Однако девушка, взяв блюдо с табуле, поспешно перепрыгивает через низенький заборчик в своем легоньком платье.

Затем она, подчиняясь указаниям хозяйки дома, аккуратно раскладывает еду по тарелкам. Арут в ожидании гостей включает проигрыватель, и по всему дому разносится «Strangers in the Night» [135]«Путники в ночи» ( англ .) ( примеч. пер .).
. Кто-то приглашает Парисулу танцевать и затем начинает кружиться с ней в вальсе. Вечеринка начинается как нельзя лучше. И тут вдруг появляются два брата Тикрити. Арут бросается встречать уважаемых гостей. Саддам, недолго думая, хватает зависшую в воздухе руку девушки, которая только того и ждет. Он, танцуя, делает с ней круг по залу.

Из двух братьев ей понравился Саддам. Она сразу же обратила внимание на его голубой шелковый костюм, белую как снег рубашку, на фоне которых его черные волосы кажутся еще более черными. «Я никогда раньше не видела таких невероятных карих глаз. Они блестели, как металлические». Она осмеливается поделиться с ним своими впечатлениями: «У вас дикие глаза и очень холодный взгляд». Перед ней не кто иной, как Саддам Хусейн, но она об этом не знает, и Саддам смеется. Ему нравится дерзкое поведение этой светлоглазой девушки, которая не боится его – не боится человека, которого боятся все. Она не боится ничего – ничего, кроме того, что ее мать узнáет, что она танцует с незнакомцами.

Он обхватывает ее руками и прижимает к себе. Она вскрикивает. «Я была одновременно и испугана, и возмущена». «У тебя красивые глаза», – говорит он Парисуле, выпуская ее. Однако эта блондинка не Мишель Морган, и она заносчиво отвечает, что ей больше не хочется танцевать. Саддаму в этот раз не удалось подчинить ее. Он подзывает Арута в надежде, что тот будет более многословным, и расспрашивает его о незнакомке и ее ближайших родственниках.

В этот вечер гостям подают одно из самых изысканных блюд – карпа. Задняя часть головы рыбы считается у арабов самой вкусной, ее называют «подарком рыбака». Предложить кому-нибудь отведать ее – значит почтить этого человека. Саддам отрывает рыбе голову и, повернувшись к Парисуле, говорит: «Открой рот». Этот символический поступок удивляет присутствующих. Хозяйка дома, начиная сердиться, смотрит на юную девицу взглядом, говорящим, что той пора убираться. Парисула и в самом деле встает, чтобы уйти, но Саддам пытается ее удержать. «Вы мне не муж и не жених, я не обязана вас слушать», – отвечает она в воцарившейся гробовой тишине. Лишь смех Саддама позволяет присутствующим вздохнуть спокойно и не подавиться с перепугу костью.

Саддам – дерзкий щеголь – идет вслед за девушкой до двери ее дома.

– Если моя мать там, она тебя убьет, – предупреждает его Парисула.

Он в ответ смеется и заявляет:

– Не переодевайся, оставайся в том, в чем ты сейчас […]. Возвращайся быстрее, пока я не передумал.

Бросив последний взгляд на нахала, Парисула поспешно входит в дом.

Смеющиеся усы

Парисула все еще не знает, что мужчиной со смеющимися усами, который произвел на нее сильное впечатление, был Саддам Хусейн. Ее родители – греки по национальности – переехали в Ирак из Ливана в 1956 году, когда дочери было три года от роду. Ее отец – Ставрос Парисис Лампсос – обосновался вместе с женой и восемью детьми в зажиточном багдадском квартале Аль-Садун: поскольку его работа связана с нефтяным бизнесом, ему удобнее жить именно здесь. Парисула получает хорошее образование в имеющихся в иракской столице интернациональных частных школах, изучает французский.

Несмотря на весьма «прозападное» образование и воспитание, она выходит из дому не иначе как в сопровождении двух из семи своих братьев. Они втроем частенько захаживают в частный клуб «Аль-Вийа», клиентуру которого составляют представители золотой молодежи Ирака – страны, переживающей период очень быстрого развития. В этом клубе пьют спиртное, танцуют и даже купаются в бассейне. Девушки приходят туда для того, чтобы обратить на себя внимание видных молодых людей.

Саддам, ничуть не стесняясь, звонит Парисуле домой. Она, сказав, что он набрал не тот номер, кладет трубку. Вскоре он звонит во второй раз. На этот раз трубку поднимает мать Парисулы. Саддам тут же придумывает повод для этого своего звонка: он говорит, что является членом клуба, в который ходит Парисула, и что хочет вернуть ей книгу, которую девушка якобы там забыла. Голос мужчины, который не называет своего имени, вызывает у матери Парисулы кое-какие подозрения, и она с нескрываемой тревогой передает трубку дочери. «Мы скоро снова увидимся, – говорит Саддам девушке. – Твоя подружка Фариаль заедет за тобой и привезет тебя ко мне». И в самом деле, несколько часов спустя – как будто случайно – Фариаль заходит к семейству Лампсос и предлагает Парисуле отправиться вместе в клуб и выпить там кока-колы. Направляются же девушки совсем в другое место. Они вскоре оказываются возле шикарного дома в центре Багдада и проходят через гараж в сопровождении следующих за ними по пятам телохранителей. Затем подружка Парисулы оставляет ее одну перед огромной деревянной дверью, украшенной богатой резьбой. За этой дверью – гостиная, в которой «восседает» Саддам. «Я нервно и смущенно улыбалась», – вспоминает Парисула.

– Не клади больше трубку, когда я звоню, – говорит ей человек со смеющимися усами.

– А кто вы такой, чтобы мне приказывать?

– Я – Саддам.

Парисула вспоминает, что ее при этой встрече охватили смешанные чувства. «Когда я об этом вспоминаю, я краснею, потому что я вела себя очень глупо. Единственное, что имело значение, – так это то, как он на меня смотрит и прикасается ко мне. От каждого его ласкового прикосновения меня охватывала дрожь». Он снова говорит ей: «Я – Саддам, и этого для тебя достаточно. Тебе нет необходимости знать что-то еще. Тебе вскоре станет известно, что Саддам находится везде, куда ты идешь, и что бы ты ни делала, я об этом узнáю». Он, наклонившись, целует ее в щеку и говорит ей: «Теперь ты можешь идти, мне всего лишь хотелось с тобой увидеться». Он гладит девушку ладонью. Воспоминание об этом прикосновении навсегда врежется в память Парисулы.

В течение двух последующих месяцев девические чувства Парисулы укрепляются – чему способствуют трудности, связанные с организацией ее встреч с Саддамом. Саддам устраивает свидания через посредничество Фариаль, которая усыпляет материнскую бдительность при помощи подарков, в том числе тортов и прочих сладостей. Подруги как-то оказываются в резиденции вице-президента, хотя Парисула все еще не осознает, с кем она имеет дело. Она всего лишь видит интерьер в европейском стиле, а также виниловые пластинки, которые они с Саддамом слушают на проигрывателе «Пионер» возле мини-бара, где полно всякой всячины. В этот вечер хозяин устраивает небольшую вечеринку. Звучат песни Элвиса Пресли и Пола Анки. Гости наконец уходят, и Парисула остается наедине с Саддамом. Становясь более настойчивым, он обхватывает ее за талию и уводит в соседнюю комнату. Девушка с восхищением смотрит на белоснежную кровать, на которой лежит алая роза. «Мне хотелось, чтобы все было настолько идеальным, что понравилось бы европейке. Тебе это нравится?» Все и в самом деле идеально. Роза помогает Саддаму сломить последнее сопротивление Парисулы. «Я никогда не забуду эту ночь. Это было все равно как пересечь границу между двумя мирами».

Он ведет себя по отношению к ней очень нежно и даже говорит, что любит. «Я думала, что покорила его сердце, но сердца-то у него и не было». Она осознает, что отдалась мужчине, который отнюдь не собирается на ней жениться. Более того, никто другой не захочет вступать в брачный союз с девушкой, которая потеряла девственность. За этой ночью следуют другие подобные ночи. В клубе ходят слухи об их связи, которые некоторое время спустя достигают и семейства Лампсос. Отец Парисулы напрямик у нее спрашивает:

– Это правда, что ты встречаешься с Саддамом Хусейном?

– Нет.

– Ты знаешь такого политического деятеля – Саддама Хусейна?

– Нет, я знаю другого Саддама, обычного офицера.

– Тебе известно, какая репутация у этого человека? Его руки в крови.

– Нет, он не такой…

– Твой самолет вылетает завтра рано утром. Ты отправишься к нашим родственникам в Ливан, будешь ходить в школу в Бейруте. Собирай чемоданы.

Прыжок волка

Наказание длится не более года. Родители Парисулы, полагая, что ее шашни с Саддамом в прошлом, разрешают вернуться в Багдад. Она снова частенько захаживает в клуб, где собирается молодежь из среды буржуазии, и ей – блондинке – удается вскружить там не одну голову. Сиропу Искандариану – молодому богатому повесе, владеющему миллионным состоянием – посчастливилось сломить ее стремление к свободе: он делает предложение, и родители уговаривают девушку это предложение принять. Вскоре у нее рождаются две девочки. Личное состояние Сиропа позволяет ему и жене жить на широкую ногу: они ездят на белых «Мерседесах», дома у них целый штат прислуги. «Я в то время жила как принцесса», – вспоминает Парисула.

Саддама она, похоже, позабыла. «Он всегда делал прыжки, как волк», – вспоминает гречанка уже в нынешнее время. Однажды вечером Сироп и Парисула смотрят вместе со своими девочками телевизор и видят на экране перечень имен и фамилий тех, имущество кого по решению иракских властей подлежит конфискации. Один из первых в этом списке – Сироп Искандариан. Чуть позже Сироп узнает, что за ним должны прийти сотрудники «Мухабарат». Ему приходится срочно покидать Ирак. Однако при Саддаме бегство из страны равносильно признанию своей вины. «У тебя должны быть синяки, Пари, чтобы мой отъезд выглядел обоснованным. Ты позвонишь своему отцу и скажешь, что я тебя избил. Он заберет тебя, ты поедешь к нему». Прежде чем ударить Парисулу, Сироп просит у нее прощения. «В эту ночь мой муж уехал навсегда», – вспоминает Парисула. Обосновавшись в Ливане, он занимается подготовкой развода, и Парисула получает по почте документы, в которых ей нужно всего лишь поставить свою подпись.

Несколькими месяцами позже в дверь Парисулы стучится телохранитель Саддама. Ему приказано доставить светловолосую гречанку в президентский дворец. «Я знала, что этот момент когда-нибудь наступит». Отправляясь к человеку, который вообще-то сломал ей жизнь, она, сама не зная почему, надевает платье, которое ей очень идет. Подойдя к автомобилю, она останавливается и ждет до тех пор, пока телохранители не выходят из машины и не открывают ей дверцу. Это ее маленькая победа над Саддамом. Прибыв в президентский дворец, она останавливается перед входом: «Если ты хочешь, чтобы я вошла, тебе придется подойти к двери и пригласить меня». У телохранителей перехватывает дыхание. Саддам пристально смотрит на нее, а она избегает его взгляда и старается при этом выглядеть как можно более самоуверенной. Он пытается задобрить ее комплиментом, громко говоря ей из дальнего конца комнаты:

– Шакра, ты еще красивее, чем раньше.

– Так многие считают.

Саддам, решив пойти на уступки, пересекает комнату под взглядами своих телохранителей:

– Добро пожаловать, Парисула. Может, зайдешь?

Парисула в ответ улыбается: на Саддаме прекрасно подогнанный форменный китель. Она мысленно говорит себе, что будет сопротивляться. Эта их игра – своего рода шахматная партия – обещает быть напряженной. Саддам делает первый ход по диагонали: он предлагает ей перекусить. Однако есть ей совсем не хочется. Саддам делает второй ход: он предлагает что-нибудь выпить. Парисула с лукавой усмешкой просит «Мартини-Драй» – напиток, который она пила во время их последней встречи. Она пытается перехватить инициативу, замышляя поставить Саддаму мат при помощи хода, который затронет одну из его слабостей – семью: «У меня двое детей, они ждут меня у моей матери». Саддам, загнанный этой фразой в тупик, переходит в контрнаступление: он неожиданно прижимает ее к себе. Она чувствует себя в его объятиях маленькой и побежденной. Кроме того, ее очаровывает его запах. Саддам понимает, что преимущество снова на его стороне. «Ты сюда вернешься», – говорит он ей. Это не вопрос, это утверждение, после которого ставится точка. Степень свободы женщины иногда определяется всего лишь знаком препинания. Их интимные отношения возобновляются, но наивностью с ее стороны уже не пахнет. Чувства уже не бесплатные. Ненависть и страсть породили страх.

Трудная судьба любовницы

Став объектом тайной слежки со стороны иракских спецслужб, не имея больше возможности покинуть страну и переживая за жизнь близких, Парисула понимает, что она должна быть неизменно привлекательной для Саддама и постоянно его чем-то удивлять. Прежде всего, ему необходимо знать, что она ему принадлежит, но при этом чувствовать, что она оказывает ему сопротивление. «Все другие, услышав фразу «Я – Саддам», падали к его ногам. Я же могла сказать в ответ: «Да, ты – Саддам, ну и что из этого? Я – Парисула». Это заставляло его рассмеяться, он становился более раскованным». Парисула играет роль матери, любовницы и доверенного лица Саддама в зависимости от того, что ему в тот или иной момент нужно – чтобы его утешили, приласкали или выслушали.

Вскоре начинается война с Ираном. Женщинам, проживающим в Ираке, но не являющимся его гражданками, предписывается либо покинуть территорию Ирака, либо принять иракское гражданство. Это жесткое требование вынуждает Парисулу уехать в Грецию. Оставив в Ираке кое-какое имущество, она обращается в иракское посольство в Афинах с целью предпринять шаги, которые позволят ей вернуть это имущество. «Ее тогда вызвали для беседы с двумя офицерами службы безопасности «Мухабарат». Те дали ей денег и сообщили, что Саддам поручил им организовать ее поездку в Багдад», – вспоминает начальник протокольного отдела Хайтам Рашид Вихейб. Двумя днями позже она опять оказывается в постели Саддама. «Бывали вечера, когда я не говорила ни единого слова, давая ему возможность отдохнуть. Находясь рядом со мной, он мог быть самим собой, мог хлопать в сердцах дверьми, мог класть голову мне на колени. Я просто спрашивала у него, не хочется ли ему виски».

Саддам поселяет ее вместе с ее дочками – уже превратившимися в очаровательных девочек-подростков – в богатых покоях в самом центре своего дворца. «В течение шести месяцев она вела роскошную жизнь любовницы президента. Автомобили, драгоценности, красивая одежда – у нее не было недостатка ни в чем, кроме свободы», – вспоминает Хайтам Рашид Вихейб. Однако так Парисула может вызвать недовольство клана Тикрити. Нет ничего труднее в Ираке, чем быть любовницей Саддама. Тень Хусейна следует за ней повсюду. Однако к ней никогда так и не придет та, кто верховодит в этом клане, будучи «матерью семейства». «Саджида обожала свой статус первой леди, – вспоминает Парисула. – Самира хотела заполучить для себя больше власти, она пыталась занять место Саджиды, потеснить ее в сердце Саддама».

Жены Саддама ведут себя по отношению к Парисуле очень настороженно, зато мужчины из числа ближайших родственников частенько навещают ее, хотя это и связано для женщины с определенным риском. «Если с одним из них у меня произошло бы что-нибудь плохое, виновата была бы я». Как бы там ни было, взбалмошные сыновья Саддама частенько к ней захаживают. «Кусею нравилось, как я готовлю. Он обожал заходить ко мне поболтать. Он мог прийти прямо посреди ночи, без телохранителей и без Арута, своего неизменного спутника, и сказать: “Пари, пожарь мне два яйца”».

Как-то вечером один из сводных братьев Саджиды просит, чтобы повар Парисулы приготовил для него традиционные блюда. Опасаясь, как бы он не заболел, Парисула организует доставку всех необходимых для этого продуктов из кухни дворца, в том числе и воду. Полагая, что с блеском выдержала испытание, она, уставшая, возвращается в свою комнату. Однако не успевает она прилечь, как в дверь звонят. Открыв замок трясущимися руками, она видит, что на пороге стоит встревоженный охранник. Он сообщает, что ее гостя увезли в больницу. Не успевает она толком прийти в себя, как ей говорят, что он уже вернулся: у него было всего лишь несварение желудка.

Как-то раз пьяный Удей приезжает к ней в половине второго ночи, без телохранителей, и заявляет, что хочет прокатить ее вместе с дочерями на берег Тигра. Отказывать старшему сыну президента ни в коем случае нельзя, пусть даже он, будучи вдрызг пьяным, порывается лично сесть за руль. «Пожалуйста, не делай этого. Ты ведь знаешь, что твой отец придет в ярость, если он тебя сейчас увидит!» Ей удается уговорить его отказаться от затеи. Удей высоко ценит эту женщину, которая способна его образумить, и он устраивает ее на работу в Национальный олимпийский комитет Ирака.

Неустойчивое равновесие в отношениях Парисулы с взбалмошными сыновьями Саджиды рушится, когда Элизабет – дочь Парисулы – признается матери, что Удей ее изнасиловал. «Ты хочешь, чтобы я его убила? Ты хочешь, чтобы я его убила?» Парисула не знает, что делать. Ее молоденькая дочка в течение нескольких дней отказывается идти в школу и неподвижно сидит на стуле. У нее не было ни белоснежных простыней, ни розы: это произошло, когда она находилась на барже Удея во время какого-то праздника. Сын президента затащил ее в темный угол и лишил девственности самым гнусным образом. Необходимость обеспечить безопасность своих детей связывает руки безутешной матери, и ей не остается ничего другого, кроме как просто игнорировать Удея. Однако он не из тех, кто позволит относиться к себе пренебрежительно. «Скажи мне что-нибудь!» – орет он как-то раз ей в лицо. Она теперь видит в нем всего лишь истязателя ее дочери. «Ты для меня больше не существуешь. Я разговариваю только с настоящими мужчинами […]. Я расскажу о том, что произошло, твоему отцу». Саддам в очередной раз наказывает Удея за его развязное поведение: он сажает его за решетку, причем сидеть Удею приходится так долго, что он даже успевает тщательно продумать план мести. Вскоре после освобождения он устраивает карательную операцию в доме Парисулы: вернувшись с работы, она видит, что ее слуги столпились в одном углу гостиной, а в противоположном углу находится Удей. Затем его охранники избивают «доносчицу». Это произошло в начале 2001 года. Парисула понимает – ей необходимо уехать, ибо она может лишиться не только собственной жизни, но и навсегда потерять свою дочь. Однако уехать вдвоем явно не получится. Ей нужно оставить дочь в Ираке и уехать одной, не говоря ей ни о чем, чтобы обеспечить и свою, и ее безопасность. Но она не может уехать, не повидавшись в последний раз с Саддамом.

– Пари, ты изменилась, – говорит ей он.

– Нет, это ты изменился, Хабиби.

– Я все вижу, ты уже не та Пари, которую я знал. Я тебе уже сколько раз говорил, что ты должна оставаться такой, какой была.

Парисула смотрит на Саддама. Вообще-то они оба изменились. Да и ситуация изменилась: скоро американцы начнут бомбить Багдад. Удея убьют, Саддам угодит за решетку, «образцовые девочки» ударятся в бега, их будут искать. Могущественный клан Тикрити будет уничтожен.

 

Алиса в стране Саддама

Багдад, военная база Кемп-Кроппер, январь 2004 года.

Джордж Пиро – агент ФБР, которому поручено наблюдать за заключенным Саддамом Хусейном и допрашивать его – ломает голову: кто такая эта Элис (так по-английски звучит имя «Алиса»), которую Саддам то и дело упоминает в своих письмах?

С тех пор как Хусейн был арестован в декабре 2003 года американскими военными, его местонахождение – один из наиболее тщательно оберегаемых секретов. Никто на военной базе – кроме тех, кто непосредственно за него отвечает – не знает, что бывший президент и премьер находится именно здесь. Ему дали кодовое имя – «Виктор». Имя это звучит уж слишком по-британски, чтобы быть Саддаму по вкусу, и уж слишком по-французски, чтобы хотя бы чуть-чуть ему нравиться.

Джордж Пиро ежедневно просматривает письма «Виктора», надеясь отыскать какой-нибудь элемент психологического давления, при помощи которого можно было бы приподнять завесу над тайными мыслями подопечного. Из письма в письмо он наталкивается на упоминания некой Элис. Она единственная личность, которая дает Саддаму Хусейну возможность смеяться, разговаривать, проявлять оптимизм. Она его выслушивает и утешает. Между Саддамом и этой Элис складываются теплые, душевные отношения, и этому не мешают даже толстые стены камеры, в которой находится Саддам. Главная задача Джорджа Пиро – определить, существует ли эта женщина на самом деле (и, значит, она как-то умудряется проникать к сидящему за решеткой Саддаму) или же Саддам пытается передавать за пределы камеры сообщения при помощи кодового имени, расшифровать которое пока еще не удалось.

Джордж Пиро снова и снова всматривается в сообщения, написанные каракулями в самой тщательно охраняемой тюремной камере Ближнего Востока, и ему наконец удается разгадать загадку, над которой он ломал себе голову в течение нескольких недель: в посланиях Саддама имеется в виду не Элис, а Эллис – старший сержант Роберт Эллис. Упоминаемая Саддамом таинственная «Элис» в действительности является статным американским негром, уроженцем штата Миссури, санитаром, проходящим военную службу в воинской части № 439.

Военная база, на которой заточен Хусейн, представляет собой огромное скопление построек, включающее три зала для допросов, казармы, административные помещения, а также спортивный зал. Общая площадь базы – около семи квадратных километров (точные данные – секретная информация). Зону, в которой находятся арестованные, называют «лесом».

Роберту Эллису, прибывшему в «лес» на смену другому сержанту, объясняют, в чем заключается его главная задача – всячески добиваться того, чтобы арестованный «Виктор» пребывал в добром здравии. Бывший президент Ирака не должен умереть, находясь в американском плену, его необходимо доставить живым и здоровым на предстоящий судебный процесс. На него имеется медицинская карточка, в которой указано, что у данного пациента повышенное артериальное давление, доброкачественная гипертрофия предстательной железы и воспаление лодыжки, на которое он никогда не жалуется. Когда Роберт Эллис подходит к камере, его предшественник дает ему последний совет: «Будь внимателен, этот тип слишком хитер для того, чтобы по его мимике и жестам можно было что-то понять. Он тонкий психолог».

Саддам откладывает книгу, которую увлеченно читал, и встает, чтобы поприветствовать нового санитара. Его внешность производит на американского сержанта сильное впечатление: его черные с проседью волосы аккуратно причесаны, темно-коричневые сандалии начищены, а дишдаша без единого пятнышка. Роберт будет заходить к «Виктору» дважды в сутки – в восемь часов утра и в восемь часов вечера.

К его превеликому удивлению, Саддам оказывается образцовым пациентом, хотя с ним и пришлось бы тяжко любому врачу: он никогда не жалуется, а потому очень трудно определить, имеются ли у него какие-нибудь недуги. Считая для себя делом чести скрывать физические слабости, он предпочитает делиться лишь своими внутренними переживаниями с тем, кого он называет в своих письмах «Элис». Когда Роберт пытается заставить упрямого пациента пройти процедуры профилактики гипертонии, Саддам, перебивая, говорит: «Я знаю, что вам это непонятно, но я хотел бы прочесть вам вот это». Он достает блокнот и начинает монотонно читать на арабском языке стихотворение, которое совсем недавно написал. После трех или четырех минут чтения Саддам с самодовольным видом смотрит на санитара, ожидая услышать от него одобрительное высказывание. Роберт улыбается, не скрывая того, что он ничего не понял. Однако он слушал, и этого Саддаму достаточно. «А вот теперь я готов пройти процедуры», – наконец соглашается узник. Роберта очень удивляет такое поведение. Впоследствии Саддам с блокнотом в руке каждый вечер терпеливо ждет Роберта и затем читает ему стихи, которые написал в течение дня и которые посвящены его идеалам, а также цветам, женщинам и летающим над местом его заключения птицам.

Птицы, щебеча и чирикая, в большом количестве слетаются к Саддаму, как только тот появляется на пыльной площадке, служащей местом для прогулок. При каждом приеме пищи Саддам засовывает в карманы куски хлеба, которыми затем подкармливает пернатых знакомых, с нетерпением ждущих его прихода. Выйдя наружу, он, словно дирижер, поднимает руку, давая птицам понять, что пора прилетать, и, повернувшись к санитару, широко улыбается и говорит: «Смотри, они летят сюда».

Однако как-то раз птицы не прилетели. «Они, должно быть, поели раньше», – говорит Саддам. Ему становится так грустно, что он предпочитает отказаться от прогулки и вернуться в камеру. Твердо решив снова завоевать привязанность пернатых друзей, он пытается разбить на площадке для прогулок крохотный садик. Благодаря помощи одного из охранников, который просит у своей матери прислать семена, в углу площадки вскоре появляется покрытый травой участок, который Саддам объявляет «своим садиком». Птицы больше не игнорируют Саддама.

Чтение стихов сближает этих двух людей, и вскоре они начинают друг с другом откровенничать. Роберт рассказывает Саддаму, что, прежде чем поехать в Ирак, он во второй раз женился. Бывший иракский президент оживляется:

– У вас две жены?

– Да, но не в одно и то же время, – усмехается санитар. – Такое у нас запрещено законом.

Саддам смеется в ответ и с гордостью сообщает, что у него было несколько жен. Он рассказывает американцу и о том, благодаря чему удавалось справляться со всеми женщинами: благодаря финикам. По мнению Хусейна, они усиливают половое влечение. «Если ты их ешь, позаботься о том, чтобы рядом была женщина», – шутит Саддам, а затем просит санитара показать свадебные фотографии.

Вечером того же дня Роберт приходит к Саддаму с этими фотографиями. Саддам внимательно разглядывает супругу Роберта. «Он пообещал мне сочинить красивую историю для моей супруги». На следующий день Саддам и в самом деле с гордостью представляет обещанное стихотворение, в котором он сравнивает миссис Эллис со звездами:

Саддам часто сравнивает женщин с цветами. Он ведь любит женщин так, как любит цветы: ему нравится, когда они душистые и свежие. «Когда он об этом говорил, его голос и жестикуляция менялись, становясь более спокойными».

Поскольку у арестованного «Виктора» появляется грыжа, которая доставляет ему немало мучений, его перевозят – в сопровождении целого батальона солдат и нескольких вертолетов – в больницу, где узника должны оперировать. Пациента ничуть не волнует его собственная судьба. «Он заглядывался на медсестру-анестезиолога. У нее были красивые ягодицы, и Саддам это заметил. Он не сводил с нее взгляда все то время, в течение которого она пребывала в палате. Мы находились в операционном блоке, он сидел на хирургическом столе, но при этом все время строил ей глазки».

– Понимаете, я уже пять месяцев не видел ни одной женщины, – начинает затем оправдываться Саддам.

– Ну да, я тоже, – говорит в ответ Роберт.

– Вы тоже?

Саддаму не верится, что его санитар находится в данном смысле в такой же ситуации, в какой находится и он, узник.

Хусейн надеется выпросить у американских властей разрешения встречаться со своими супругами. Возможно, рождение новых детей хоть немного развеет его тоску. Однако возраст его жен делает это желание неосуществимым. Роберт вместе с соответствующим специалистом объясняет бывшему правителю Ирака, к каким изменениям в организме женщины приводят время и климакс. Саддам, удивляясь этой новой для него информации, испытывает чувство разочарования.

Он скучает по «образцовым девочкам». Ностальгические воспоминания у него могут спровоцировать даже самые заурядные предметы: как-то вечером Саддам узнает в обезболивающем средстве, которое ему приносит санитар, лекарство, которое он иногда давал младшей дочери Хале, когда у той болел живот. «Я разламывал для нее таблетку надвое», – с тоской вспоминает он.

Рагад накануне американского вторжения не покинула Ирак и осталась рядом с отцом. В разгар войны в 2003 году Саддам сам запретил ей уезжать из страны. «Я ответил отказом, – говорит он своему адвокату. – Она снова обратилась ко мне с той же просьбой, когда бомбардировки усилились и противник начал гонять нас из одного дома в другой. Я сказал «нет». Вы наслаждались властью в течение тридцати лет и пользовались благами, которые она давала. Теперь вам надлежит сгореть […] в том огне, который пожирает вашу страну».

В день рождения своего отца – 28 апреля – строптивая дочь присылает на военную базу Кемп-Кроппер букет цветов, но его немедленно конфискует администрация. Возмущенный таким поступком, адвокат Саддама Хусейна вызывается тут же съесть этот букет, чтобы доказать, что он абсолютно безобидный. «Это была весьма решительная женщина! – вспоминает бывший начальник военной базы Уэйн Сильвестр. – Как только ей разрешили переписываться с Саддамом, она стала регулярно присылать ему письма. Она ежемесячно отправляла ему много всякой всячины, нужной как для укрепления его здоровья, так и поддержания его психики. В ее посылках лежали сигары, еда, одежда и домашние безделушки». Подарки Рагад одобрялись американскими военными, а вот к подарку Раны они отнеслись крайне негативно: она прислала пакетик с зернышками кардамона, которые, по их мнению, были очень опасными.

Месяцы проходили один за другим, а об освобождении Саддама не было и речи. «Я тебя люблю, и мне тебя не хватает», – заявляет Рагад по всем телевизионным каналам, заочно обращаясь к своему отцу. Эта верная отцу дочка фигурирует отнюдь не на последнем месте в списке лиц, разыскиваемых Интерполом и командованием войск, оккупировавших Ирак. В данном списке 41 фамилия, и под номером 16 в нем значится Рагад Хусейн, обвиняемая в «существенной финансовой поддержке мятежников». В обвинении говорится, что она, будучи «бывшим активным членом партии «Баас», содействовала переводу денежных средств мятежникам». В документах Интерпола фигурируют еще более суровые обвинения: «Разыскивается Аль-Маджид Рагад Саддам Хусейн. 2006/54606 АЛЬ-МАДЖИД РАГАД. Основания: подстрекательство к совершению преступлений, посягающих на жизнь, терроризм».

Под номером 17 в этом списке фигурирует ее мать Саджида, которая, по мнению руководства Интерпола, играла «ключевую роль в руководстве, материально-технической поддержке и финансировании иракских мятежников». Саджида не отвернулась от Саддама после его свержения, и, по мнению новых хозяев страны, она виновна в поддержании крепких связей с лицами, руководящими мятежами, которым она, по имеющимся сведениям, обеспечивала финансирование, поскольку имела доступ к материальным ценностям, награбленным Саддамом Хусейном. Главный адвокат Хусейна отсылает к этой женщине всех тех, кто вызывается устроить побег бывшему президенту.

Несмотря на неизменную поддержку, оказываемую Саддаму Саджидой, он еженедельно звонит не ей, а Самире Шахбандар – своей второй жене, удравшей в Ливан. «Если он не может рассказать мне что-то подробно по телефону, я знаю, что двумя или тремя днями позже я получу письмо, в котором он объяснит мне все», – говорила Самира.

Время суда приближается. Саддам хочет произвести в эти последние дни хорошее впечатление – совсем не такое, какое складывалось о нем после просмотра видеозаписи его ареста. Костюм, который ему выдают, пошит плохо и, по его мнению, уж слишком темный. Такой костюм ему не подходит. Полк, в котором служит Роберт Эллис, оказывает бывшему главе Ирака последнюю услугу: Саддам предстанет перед судом в костюме от Кристиана Диора.

Пятого ноября 2006 года оглашается приговор: смертная казнь. Когда заходит разговор о том, что ему, Саддаму Хусейну, непосредственно перед казнью дадут успокоительные средства, бывший президент Ирака категорически от них отказывается и заявляет: «Горé успокоительные средства не нужны». Чуть позже, в последний раз демонстрируя свою силу воли, он – «чтобы показать истинную сущность араба, руководимого своей верой» – беззаботно рассказывает о том, что когда-то занимался дома на велотренажере: «Я в свои тридцать пять лет ежедневно занимался по двенадцать минут».

Когда наступает день казни, он собирает свои несколько белых рубашек и черных курток, коробку с сигарами «Коиба» и блокнот со стихами и просит, чтобы все это было передано Рагад. Он также просит охранников, чтобы ей сообщили, что он отправляется в рай со спокойной совестью и чистыми руками.

«Они не дали мне с ним поговорить. Единственное, что я хотела, – это сказать ему, что мне его недостает и что я его люблю. На мою просьбу ответили отказом», – говорит, обливаясь слезами, Рагад. Однако отказано было не теми, кто вместе со старшим сержантом Эллисом охранял Хусейна и присматривал за ним, а самим Саддамом. «У меня нет желания встречаться со своими ближайшими родственниками в сентиментальных целях. Мои дочери могут при этом расплакаться». Он пишет еще одно, последнее, стихотворение, посвящая его первой жене – Саджиде. «Мое сердце еще нежное, и я все еще могу любить».