Назовем сразу самое важное, правда, не место действия, а лишь фон для этой комедии - необозримое небо. Оно висит надо всем, а посреди него – туманность Андромеды, почти такая, какой мы видим ее в телескоп обсерватории на Маунт Вильсон или Маунт Паломара; она пугающе близка и заполняет почти половину задника сцены. С этого неба раз (но только один-единственный раз) спустился Ангел с длинной рыжей бородой, одетый в рванье, как нищий; рядом с ним была закутанная в покрывало девушка. Путники подошли к городу Вавилону - и вот они на набережной Евфрата. Посреди маленькой площади на фоне неба тускло светится газовый древневавилонский фонарь. Сзади, на стенах домов и на афишных столбах, видны плакаты: «Нищие – бич своей родины», «Нищенство – антиобщественное явление», «Нищие! – Поступайте на государственную службу». Часть плакатов разорвана. В глубине угадываются улицы, похожие на ущелья, улицы огромного города, лабиринт многоэтажных домов, дворцов и хижин, где обитают миллионы людей. Все эти пышные и убогие строения теряются в желтых песках пустыни.

Ангел. Выслушай меня, дитя мое. Всего несколько мгновении назад ты была удивительнейшим образом создана Господом, я же, шагающий рядом с тобой в одеянии нищего, – ангел, твердая материя у нас под ногами, если только я не заблудился, – это так называемая Земля, а белые кубы – дома города Вавилона.

Девушка. Да, мой ангел.

Ангел (достает походную карту и принимается ее изучать.) Широкая лента, которая течет перед нами, – Евфрат. (Спускается с набережной к реке, окунает палец в воду, а затем подносит его к губам.) Похоже, что эта масса состоит из бесчисленного множества росинок.

Девушка. Да, мой ангел.

Ангел. Светлая кривая фигура над нами – прошу тебя слегка приподнять голову – это Луна, а это бесконечное облако за ней – молочное и величественное – туманность Андромеды. Ее ты знаешь: оттуда мы и пришли. (Показывает на карту.) Вот видишь, все обозначено на карте.

Девушка. Да, мой ангел.

Ангел. Ты, которая идешь рядом со мной, зовешься Курруби и создана, как я уже говорил, Господом несколько мгновений назад; он – теперь я могу тебе это сказать – у меня на глазах сунул правую руку в пустоту, слегка потер средний палец о большой, и в тот же миг появилась ты и сделала первые шаги по его ладони.

Курруби. Помню, мой ангел.

Ангел. Вот и прекрасно. Помни об этом всегда, ведь теперь ты разлучена с том, кто создал тебя из ничего и на чьей ладони ты танцевала.

Курруби. Куда мне теперь идти?

Ангел. Туда, куда мы и пришли: к людям.

Курруби. А что такое люди?

Ангел (смущенно). Дорогая моя, должен признаться, что об этом разделе мироздания я плохо информирован. Только однажды, несколько тысячелетий назад, я слушал доклад на эту тему. По-видимому, люди – это существа примерно нашего образа и подобия, что я считаю не очень практичным, – ведь они наделены разными органами непонятного назначения. Я рад, что скоро смогу опять превратиться в ангела...

Курруби. Значит, я теперь человек?

Ангел. Ты существо, облеченное в форму человека. (Откашливается.) В докладе, который я слышал, говорилось, что люди произрастают друг из друга, тогда как тебя бог сделал из ничего. Я мог бы назвать тебя человеческим ничто. Ты бессмертна, как ничто, и смертна, как человек.

Курруби. А что я должна принести людям?

Ангел. Дорогая Курруби, я прощаю тебе твои бесчисленные вопросы только потому, что тебе всего четверть часа от роду! Но имей в виду: воспитанные девушки ни о чем не спрашивают. Тебе но надо ничего приносить людям, потому что ты сама принесена им в дар.

Курруби (после небольшого раздумья). Не понимаю.

Ангел. Все, что исходит из десницы господней, недоступно нашему разуму, дитя мое.

Курруби. Прости.

Ангел. Мне поручили отдать тебя ничтожнейшему из людей.

Курруби. Я должна тебе подчиниться.

Ангел (снова изучает карту). Ничтожнейшие из людей – это нищие. Поэтому ты будешь принадлежать некоему Акки, который, если верить этому путеводителю, единственный нищий на земле. По-видимому, это живой памятник прошлого. (Гордо.) Какая превосходная карта! Здесь обозначено решительно все!

Курруби. Если нищий Акки действительно ничтожнейший из людей, он, должно быть, очень несчастен.

Ангел. Ну что за слова в твои-то годы! Все, что существует, – прекрасно, а раз прекрасно, значит и счастливо. В своих путешествиях по вселенной я никогда не сталкивался с несчастьем.

Курруби. Да, мой ангел.

 Они идут направо.

Ангел (наклоняется над оркестром). Вот тут Евфрат сворачивает. Здесь мы должны дожидаться нашего Акки. Можем присесть и вздремнуть. Путешествие меня утомило, и, кроме того, когда мы огибали Юпитер, один из его спутников сбил меня с ног.

 Они садятся справа, возле рампы.

Подойди ко мне. Обними меня. Мы можем покрыться этой прекрасной картой. Я привык на своих светилах к другой температуре. Я мерзну, хотя, судя по карте, это один из самых жарких уголков земли. Кажется, мы попали на холодную звезду.

 Накрываются географической картой и засыпают в обнимку. Справа входит Навуходоносор, – он совсем еще юн, довольно симпатичен и чуть-чуть наивен. С ним его свита: архиминистр, генерал, главный теолог Утнапиштим и одетый в красное палач.

Навуходоносор. После того как мои войска достигли на севере Ливана, на юге – моря, на западе – пустыни, а на востоке таких высоких гор, что им нет конца, – вся земля стала моею.

Архиминистр. От имени кабинета министров...

Утнапиштим. ...церкви...

Генерал. ...вооруженных сил...

Палач. ...правосудия...

Все четверо. ...поздравляем ваше величество с установлением нового порядка во всем мире.

Кланяются.

Навуходоносор. Девятьсот лет провел я в качестве подставки для ног царя Нимрода, в неудобном, скорченном положении. Но это не единственная моя обида. Все эти годы, ты, архиминистр, во время каждой аудиенции плевал мне в лицо.

Архиминистр (сконфуженно кланяется). Ваше величество, Нимрод меня заставлял...

 Издали доносится барабанная дробь.

Навуходоносор. Нимрод арестован. На рассвете его приведут в Вавилон, как только что сообщили из Ламаша рабы-барабанщики, которых мне подарила царица Савская. Теперь Нимрод будет у меня подставкой для ног. И я заставлю тебя плевать ему в лицо, архиминистр.

Архиминистр (вкрадчиво). Ваше величество! В незапамятные времена, когда вы были царем, а Нимрод – подставкой для ваших ног, я плевал на него. Последние девятьсот лет царствовал Нимрод, а ваше величество были подставкой для его ног, – и мне пришлось плевать на ваше величество. Не лучше ли освободить меня раз навсегда от обязанности кого-нибудь оплевывать. При каждом новом перевороте я обращаюсь с этой просьбой...

Навуходоносор. Выполняй свой долг. Плюй! Этого требует справедливость.

 Архиминистр кланяется.

И вообще в стране пораспустились. Я должен быстренько навести порядок. Жизнь коротка. А мне еще предстоит осуществить те идеи, которые родились у меня, когда я был подставкой для ног Нимрода.

Архиминистр. Ваше величество желает создать поистине справедливый социальный строй.

Навуходоносор. Меня просто поражает, архиминистр, как ты угадываешь мои мысли.

Архиминистр. Когда цари находятся в униженном состоянии, они всегда размышляют о социальном переустройстве мира, ваше величество.

Навуходоносор. Каждый раз, когда правит Нимрод, капиталисты процветают, а государство нищает. Количество купцов, перекупщиков, скупщиков, откупщиков и закупщиков неслыханно велико, число же банкиров и нищих угрожающе растет. Предпринять что-либо против банкиров в настоящее время я не имею возможности: я лишь напоминаю вам о состоянии наших финансов. Но нищенство я все-таки запретил. Мой указ выполнен?

Архиминистр. Нищие, ваше величество, поступили на государственную службу. Они теперь взыскивают налоги. Только один нищий, по имени Акки, упорно цепляется за свой жалкий промысел.

Навуходоносор. Его оштрафовали?

Архиминистр. Тщетно.

Навуходоносор. Выпороли?

Архиминистр. Немилосердно.

Навуходоносор. Пытали?

Архиминистр. На его теле не осталось живого места, которого не рвали бы раскаленными щипцами. У него нет ни одной косточки, которую мы не вывернули бы.

Навуходоносор. И он упорствует?

Архиминистр. Его ничем не проймешь.

Навуходоносор. Из-за этого Акки мы и вышли с вами посреди ночи на берег Евфрата. Легче всего было бы его повесить. Но великий правитель может себе позволить хоть раз проявить гуманность. Вот я и решил разделить один час своей жизни с самым ничтожным из своих подданных. Поэтому наденьте на меня нищенское одеяние, которое принесли из придворного театра.

Архиминистр. Как прикажете, ваше величество.

Навуходоносор. Приклейте-ка мне рыжую бороду, – она как раз подойдет к этому костюму.

 Его одевают нищим.

Видите, я делаю решительно все, чтобы создать образцовое государство – такой политический строй, где всем без исключения, от палача до премьер-министра, было бы приятно работать. Мы не стремимся к могуществу, мы стремимся к совершенству... Совершенство исключает все лишнее, в том числе и нищих. Я хочу убедить Акки поступить на государственную службу, а для этого предстану перед ним в обличий нищего, и он собственными глазами увидит свое ничтожество. Но если он будет упорствовать, его повесят на этом фонаре.

 Палач кланяется.

Архиминистр. Мы восхищаемся мудростью вашего величества.

Навуходоносор. Не восхищайтесь тем, чего не понимаете.

Архиминистр. Конечно, о царь...

Навуходоносор. Уходите. Но не очень далеко, чтобы быть под рукой, когда понадобитесь. И не смейте появляться, пока не позову.

 Все кланяются и исчезают в глубине сцены. Навуходоносор садится слева на берегу Евфрата. В это мгновение пробуждаются Ангел и Курруби.

Ангел (радостно). Видишь, вот это и есть человек.

Курруби. У него такое же платье и такая же рыжая борода, как у тебя.

Ангел. Мы встретили того, кого искали, дитя мое. (Навуходоносору.) Я рад познакомиться с самим Акки, нищим из Вавилона.

Навуходоносор (смущен, увидев ангела, переодетого нищим). Я не нищий Акки. Я нищий из Ниневии. (Строго.) Я был убежден, что кроме меня и Акки на земле больше нет нищих.

Ангел (к Курруби). Не знаю, что и думать, милая Курруби. В моем путеводителе это не обозначено. Оказывается, и в Ниневии есть нищий! На земле живут целых двое нищих!

Навуходоносор (в сторону). Я повешу министра информации, в моем царстве живут двое нищих. (Ангелу.) Ты откуда?

Ангел (смущенно). Оттуда, из-за Ливана...

Навуходоносор. Как установил великий царь Навуходоносор, Ливаном кончается вселенная. Этот взгляд разделяют все географы и астрономы.

Ангел (заглядывая в свою карту). За Ливаном ость еще несколько селений: Афины, Спарта, Карфаген, Москва, Пекин. Видишь? (Протягивает карту царю.)

Навуходоносор (в сторону). Придворного географа придется повесить. (Ангелу.) Великий царь Навуходоносор завоюет и эти селения.

Ангел (тихо к Курруби). Раз мы встретили второго нищего, наше положение усложнилось. Теперь я должен установить, кто из них беднее – нищий Акки или этот нищий из Ниневии, а для этого потребуется проявить большой такт и чуткость.

 Слева появляется оборванная и дикая фигура с рыжей бородой. Теперь уже трое нищих с длинными рыжими бородами находятся на сцене. А вот и второй человек.

Курруби. И у него такое же платье, как у тебя, мой ангел, и такая же рыжая борода.

Ангел. Если и это не нищий Акки, я совсем запутаюсь.

Навуходоносор. Но если и этот не Акки, я повешу министра внутренних дел!

 Оборванец усаживается посреди сцены, на берегу Евфрата, прислонившись спиной к фонарю.

(Откашливаясь.) Ты, если не ошибаюсь, нищий Акки из Вавилона?

Ангел. Знаменитый нищий Акки, слава которого обошла весь мир?

Акки (вынимает бутылку водки и пьет). Плевал я на свое имя.

Навуходоносор. У каждого есть имя.

Акки. А ты кто такой?

Навуходоносор. Тоже нищий.

Акки. Тогда ты плохой нищий и твои принципы для нищенства никуда не годятся. У нищего ничего нет, ни денег, ни имени. Сегодня он называет себя так, а завтра иначе, он борет себе имя, как кусок хлеба. Я каждое столетие выпрашиваю себе новое имя.

Навуходоносор (гордо). Сохранять свое имя и оставаться тем, что ты есть, – это самое главное для человека.

Акки. Я то, чем мне нравится быть. Кем я только не был, а теперь стал нищим Акки. Если хочешь, я могу стать царем Навуходоносором.

Навуходоносор (вскакивает). Не сможешь!

Акки. Легче всего на свете стать царем. Это первое, чему следует научиться нищему. Я в своей жизни уже семь раз был царем.

Навуходоносор (взяв себя в руки). Нет более великого царя, чем Навуходоносор.

 В глубине сцены возникает группа придворных, которые кланяются и тотчас исчезают.

Акки. Ты имеешь в виду маленького Навика?

Навуходоносор. Навика?

Акки. Так я зову своего приятеля, царя Навуходоносора Вавилонского.

Навуходоносор (после паузы, с достоинством). Мне трудно поверить, что ты знаешь великого царя царей.

Акки. Великого? Да он же – ничтожество, и духовно и физически.

Навуходоносор. На барельефах он изображен могучим и рослым.

Акки. Ну да. На барельефах. А кто их высекает? Наши вавилонские скульпторы. У них все цари – на одно лицо. Но я знаю своего Навика, меня не обманешь. Увы, он не слушает моих советов.

Навуходоносор (с изумлением). Твоих советов?

Акки. Он всегда вызывает меня во дворец, когда видит, что дело плохо.

Навуходоносор (озадаченно). Во дворец?

Акки. Это самый глупый царь изо всех, каких я встречал. Трудно ему царствовать.

Навуходоносор. Править миром – высокая и трудная задача.

Акки. И Навик так говорит. Так говорили все цари, каких я знал. Это их вечная отговорка, ведь всякому человеку нужна отговорка, если он не нищий, чтобы оправдать, почему он не стал нищим. Тяжелые времена наступают. (Пьет. Ангелу.) А ты кто?

Ангел. Я тоже нищий.

Акки. Как зовут?

Ангел. Я из такого селения, где имен не дают.

Акки. А где же это милое селение?

Ангел. По ту сторону Ливана.

Акки. Приятная местность. А чего тебе от меня надо?

Ангел. В нашем селении плохо поставлено нищенство. Я едва могу прокормиться, а мне еще надо растить дочурку – вот она лежит у меня под боком.

Акки. Нищий, который говорит о нужде, жалкий дилетант.

Ангел. Община моего селения оплатила мне командировку к могущественному и славному нищему Акки, чтобы я перенял у него опыт и высокое искусство нищенства. Я прошу тебя сделать из меня достойного, солидного нищего.

Акки. Твоя община рассудила мудро. Есть еще, видно, разумные люди на свете.

Курруби (ошеломленно, Ангелу). Ты лжешь, мой ангел?

Ангел. Небеса никогда не лгут, дитя мое. Но им бывает трудно объясняться с людьми.

Акки (Навуходоносору). А ты ко мне зачем?

Навуходоносор. Я – прославленный, великий Анашамаштаклаку, первый нищий Ниневии.

Акки (недоверчиво). Ты – первый нищий Ниневии?

Навуходоносор. Анашамаштаклаку, первый нищий Ниневии.

Акки. И чего тебе надо?

Навуходоносор. Обратное тому, чего хочет этот нищий из селения по ту сторону Ливана. Я пришел убедить тебя, что мы не можем больше заниматься нищенством. Правда, мы – приманка для интуристов, но оставим древний Восток с его романтикой, ведь наступили новые времена! Мы должны подчиниться запрету, который наложил великий царь Навуходоносор на нашу профессию.

Акки. Ишь ты!

Навуходоносор. В передовом государстве не должно быть нищих. Оно не может терпеть бедность, которую несет с собой нищенство!..

Акки. Хм-м...

Навуходоносор. Все остальные нищие в Ниневии, Вавилоне, в Уре и Уруке и даже в Алеппо и Сузе отказались от нищенства потому, что царь царей Навуходоносор дал им работу и хлеб. И сейчас уровень их жизни неуклонно повышается.

Акки. Ай-ай-ай!

Навуходоносор. Благодаря нашему прославленному искусству мы, конечно, не испытываем такой нужды, как наши коллеги, но ведь и мы находимся в стесненных обстоятельствах, как можно судить по нашему костюму. Однако в эпоху экономического процветания заработок нищего, несмотря на наше замечательное мастерство, не выше заработка самой низко оплачиваемой профессии, например поэта!

Акки. Черт возьми!

Навуходоносор. Поэтому, высокочтимый, я и решил оставить профессию нищего и поступить на службу к его величеству царю Навуходоносору. Прошу тебя последовать моему примеру и к восьми часам подать заявление в Министерство финансов. Это последняя возможность выполнить царский указ. Ведь Навуходоносор царь добросовестный и может повесить тебя на том самом фонаре, к которому ты прислоняешься.

 В глубине кланяется палач.

Акки. Ты – нищий Анашамаштаклаку из Ниневии?

Навуходоносор. Первый и самый прославленный нищий Ниневии.

Акки. И зарабатываешь не больше поэта? Навуходоносор. Не больше.

Акки. Ты бездарный нищий. Я один содержу пятьдесят вавилонских поэтов.

Навуходоносор (осторожно). Конечно, не исключено, что поэты в Ниневии зарабатывают больше, чем в Вавилоне.

Акки. Ты первый нищий Ниневии, а я первый среди нищих Вавилона. Моя давняя мечта помериться силами с корифеем другого города. Мы сравним наше искусство. Если ты победишь, то сегодня к восьми часам мы оба поступим на государственную службу, а если победа останется за мной, ты вернешься в Ниневию и будешь продолжать нищенствовать, как я это делаю в Вавилоне, не взирая на опасности, с которыми сопряжено наше великое искусство. Светает, люди начинают просыпаться. Для нищенства это самое неблагоприятное время, но тем выше должно быть наше мастерство.

Ангел. Моя дорогая Курруби, наступает исторический момент. Ты узнаешь своего мужа, беднейшего и ничтожнейшего из нищих.

Курруби. Как же я его узнаю, мой ангел?

Ангел. Очень просто, дитя мое. Тот, кто проиграет этот поединок, и есть самый ничтожный из людей. (С гордостью тычет себя пальцем в лоб.)

Акки. Вон через Вавилон идут двое рабочих – три часа пути на пустой желудок, чтобы отработать свою утреннюю смену на обжиге кирпича. Я уступаю тебе право начать, нищий из Ниневии.

 Слева входят двое рабочих.

Навуходоносор (жалобно). Подайте, почтенные рабочие, подайте своему товарищу, который в Нево на шахте стал инвалидом.

Первый рабочий. Ишь ты – «Почтенные рабочие»? Болтун.

Второй рабочий. В Нево платят на десять медяков больше в неделю, чем нам. Пусть сами заботятся о своих инвалидах.

Первый рабочий. Особенно теперь, когда на правительственные здания идет гранит вместо кирпича.

Второй рабочий. Ведь эти здания рассчитаны на вечность.

Акки. А ну-ка, гоните по медяку, подлые души! Хотите за серебряную монету в неделю живот набивать? А вот я высоко ставлю рабочую честь и не желаю, чтобы меня эксплуатировали. Уж лучше попрошайничать и голодать! Либо гоните хозяина кирпичного завода ко всем чертям, либо гоните мне каждый по медяку.

Второй рабочий. Да разве я одни могу совершить революцию?

Первый рабочий. А у меня семья...

Акки. Будто я не многосемейный? В каждом переулке бегают мои родичи. Гоните медяки, не то потонете в рабстве, как во всемирном потопе. Разве это дело, чтобы я – главный рабочий человек в Вавилоне, голодал?

 Оба рабочих смущенно дают Акки по монете и уходят направо.

(Высоко подбрасывая монеты.) Первую схватку я выиграл.

Навуходоносор. Странно. У рабочих Ниневии совсем другая психология.

Акки. Вон прется Гиммил, продавец ослиного молока.

 Гиммил выходит слева и расставляет свои бутылки с молоком у дверей домов.

Навуходоносор. А ну-ка гони десять медяков, мерзкий продавец ослиного молока, загнавший своих доярок в гроб! Не то позову налогового инспектора Мардука и он тебе задаст.

Гиммил. Налогового инспектора Мардука? Который берет взятки в городской молочной? Оп мне задаст? Теперь, когда все вздумали пить коровье молоко и я разоряюсь? Ни гроша не дам, паршивый нищий!

Акки (бросает Гиммилу под ноги две медные монеты). На, Гиммил, бери все мое имущество за бутылку самого лучшего ослиного молока. Я нищий, а ты продавец ослиного молока, мы оба с тобой частные предприниматели. Да здравствует ослиное молоко, да здравствует частное предпринимательство! Вавилон возвеличился на ослином молоке, вавилонские патриоты пьют только ослиное молоко.

Гиммил (с воодушевлением). На-ка две бутылки ослиного молока и серебряную монету в придачу. С таким вавилонцем мне никакая государственная торговля коровьим молоком не страшна. Вавилонские патриоты пьют только ослиное молоко! Великолепно. Это куда лучший лозунг, чем: «Коровье молоко – путь к прогрессу!» (Уходит налево.)

Навуходоносор. Странно. Видимо, я еще не в форме.

Акки. Ну, теперь – самое легкое дело, образцово-показательный случай для нашей профессии. Вон гетера Табтум со служанкой идут на базар за овощами. Технически задача совсем простая, ее можно решить очень изящно.

 Из глубины появляется гетера Табтум. Рядом ее служанка с корзиной на голове.

Навуходоносор (жалобно). Подайте что-нибудь, благородная дама, созвездие всех добродетелей. Подайте бедному, но достойному нищему, который три дня ничего не ел.

Табтум. Вот тебе сребреник. Помолись за это в храме великой Астарты, чтобы я была счастлива в любви. (Дает Навуходоносору монету.)

Акки. Ха-ха-ха!

Табтум. Чего ты смеешься, образина?

Акки. Я смеюсь, прелестная юная дама, что ты дала этому бедняге из Ниневии всего один сребреник. Он еще такой неопытный. Чтобы его молитва имела силу, ты, моя красавица, должна ему дать еще хоть сребреник.

Табтум. Еще сребреник?

Акки. Да.

 Табтум дает Навуходоносору еще сребреник.

Табтум (к Акки). А ты кто такой?

Акки. Я – профессиональный нищий с высшим образованием.

Табтум. А ты за меня тоже помолишься богине любви?

Акки. Я редко молюсь, но для тебя, красавица, сделаю исключение.

Табтум. И твои молитвы помогают?

Акки. Еще как, моя юная дама, еще как! Когда я начинаю молиться Астарте, небесный свод, на котором возлежит богиня, просто содрогается от моих песнопений. Ты заполучишь больше богатых мужчин, чем их имеется в Вавилоне и Ниневии вместе взятых.

Табтум. Я и тебе дам два сребреника.

Акки. Буду счастлив, если твои алые губки подарят мне улыбку. С меня и этого хватит.

Табтум (с удивлением). Ты не хочешь брать моих денег?

Акки. Не обижайся, мое сокровище. Я очень благородный нищий. Побираюсь у царей, банкиров, дам высшего света и милостыню принимаю только золотыми монетами. Улыбка твоих губ, красавица, одна улыбка, и я буду счастлив.

Табтум (с любопытством). А сколько тебе подают дамы высшего света?

Акки. Два золотых.

Табтум. Я могу дать тебе три золотых.

Акки. Значит, ты принадлежишь к самому высшему свету, прекрасная дама.

 Табтум дает ему три золотых.

Госпожа Хамурапи, жена архиминистра, дает мне не больше.

 В глубине появляется архиминистр и с интересом прислушивается к разговору.

Табтум. Хамурапи? Эта потасканная выдра из пятого квартала? В следующий раз ты получишь четыре золотых. (Уходит со служанкой направо.)

 Архиминистр в ярости исчезает.

Акки. Ну как?

Навуходоносор (почесывая затылок). Должен признать, пока выигрываешь ты.

Ангел (к Курруби). Какой талантливый нищий этот Акки! Земля, как видно, очень интересная звезда. Во всяком случае, для меня, повидавшего столько светил.

Навуходоносор. Сейчас и у меня получится.

Акки. Тем лучше, нищий Анашамаштаклаку. Вон отправился в путь Энггиби, генеральный директор банка «Энггиби и сын». Он в десять раз богаче царя Навуходоносора.

Навуходоносор (со вздохом). Бывают же такие бесстыжие капиталисты...

 Справа двое рабов вносят в паланкине Энггиби. За ними семенит толстый евнух.

Тридцать золотых, великий банкир, тридцать золотых!

Энггиби. Откуда ты взялся, нищий?

Навуходоносор. Из Ниневии. Моя клиентура – только высшее общество. Я никогда не получаю меньше тридцати золотых.

Энггиби. Ниневийские купцы бросают деньги на ветер. Щедрые в малом, они прижимисты в большом. Ладно, дам тебе золотой за то, что ты чужестранец. (Кивает евнуху, и тот дает Навуходоносору золотой.)

Энггиби (к Акки). Ты тоже из Ниневии?

Акки. Нет, я – исконный вавилонский нищий.

Энггиби. Как соотечественник, ты получишь сребреник.

Акки. Я никогда не беру больше медяка. Ведь я стал нищим из презрения к деньгам.

Энггиби. Ты презираешь деньги?

Акки. Нет ничего более презренного, чем этот дрянной металл.

Энггиби. Я дам тебе золотой, как и этому нищему из Ниневии.

Акки. Дай медяк, банкир.

Энггиби. Десять золотых!

Акки. Нет.

Энггиби. Двадцать золотых!

Акки. Катись отсюда, плутократ.

Энггиби. Тридцать золотых!

 Акки презрительно сплевывает.

Энггиби. Ты отказываешься взять тридцать золотых у величайшего банкира Вавилона?

Акки. Величайший нищий Вавилона примет только один медяк от «Энггиби и сына».

Энггиби. Как тебя зовут?

Акки. Акки.

Энггиби. Такой характер надо ценить. Евнух, дай ему триста золотых.

 Евнух бросает Акки мешок с золотом. Процессия уходит налево.

 Акки. Ну как?

Навуходоносор. Не знаю. Мне сегодня не везет. (В сторону.) Я назначу этого тина своим министром финансов.

Ангел. Дорогая Курруби, ты будешь принадлежать нищему из Ниневии.

Курруби. Как я рада! Я люблю его. Он такой беспомощный.

 Слева появляется юноша, с длинными волосами и буйной бородой. Он передает Акки глиняную дощечку, исписанную клинописью, получает от него золотой и уходит налево.

Навуходоносор (с изумлением). Кто это был?

Акки. Один вавилонский поэт. Получал гонорар. (Бросает дощечку в оркестр.)

 Справа три солдата втаскивают пленного Нимрода. Он в королевском одеянии, таком же, какое было на Навуходоносоре в начале действия.

Навуходоносор (просветленно). Очень может быть, что я уже забыл примитивные приемы. В Ниневии я занимаюсь художественным нищенством. Но вот солдаты ведут сюда государственного преступника. Его злодеяния, как единодушно утверждают теперь историки, привели человечество на край пропасти. Тот, кто его выпросит, выиграет два тура.

Акки (потирая руки). Согласен! Небольшая, но вполне художественная задачка.

Первый солдат. Мы притащили побежденного Нимрода, который был царем всего мира.

Нимрод. Глядите, нищие, как мои собственные солдаты связали меня по рукам и ногам и как кровь от их побоев струится по моей спине! Я оставил свой трон, чтобы подавить восстание князя Ламашского. И кто же сел на мой трон? Моя подставка для ног.

Навуходоносор. Он воспользовался моментом.

Нимрод. Теперь я внизу, но я снова подымусь вверх. Навуходоносор сейчас наверху, но придет час, и он падет вниз.

Навуходоносор. Этого никогда не будет.

Нимрод. Так всегда бывало на протяжении многих тысячелетий... Меня мучит жажда.

 Курруби зачерпывает ладонями воду из Евфрата и дает Нимроду напиться.

Нимрод. Грязная вода Евфрата из твоих ладоней вкуснее вина царя Вавилонского.

Курруби (робко). Дать еще?

Нимрод. Мои губы увлажнены, и этого достаточно. В благодарность послушай моего совета, дитя Нищего: если солдаты попытаются тобой овладеть, бей их промеж ног.

Курруби (испуганно). Почему ты это говоришь?

Нимрод. Никакой царь не смог бы тебя вознаградить лучше, девочка. На этом свете ты не можешь узнать ничего более полезного, чем то, как обращаться с псами.

Первый солдат. Заткните глотку бывшему царю!

Курруби (Ангелу, плачущим голосом). Ты слышал, что он сказал, мой ангел?

Ангел. Не бойся, дитя мое. Когда видишь, как первые лучи незнакомого светила коснулись вод Евфрата, понимаешь совершенство мира.

 Сквозь сгущающийся туман пробивается солнце.

Первый солдат. Тащите бывшего царя дальше.

Навуходоносор. Эй, вы!

Первый солдат. Чего хочет этот тип?

Навуходоносор. Идите сюда.

Оба солдата. Чего тебе?..

Навуходоносор. Наклонитесь ко мне поближе, я хочу вам кое-что сказать... (Оба солдата наклоняются к нему). Ну?..

Навуходоносор (тихо). Вы знаете, кто я?

Оба солдата. Не...

Навуходоносор (тихо). Я ваш верховный главнокомандующий, Навуходоносор.

Оба солдата. Хи-хи!..

Навуходоносор. Выполните, что я скажу, и вы будете произведены в лейтенанты.

Первый солдат (коварно). Чего желает ваша милость?

Навуходоносор. Отдайте мне бывшего царя...

Первый солдат. Как прикажете, ваше превосходительство...

 Солдаты бьют Навуходоносора рукоятками мечей и валят его наземь. Из глубины выскакивает генерал с обнаженным мечом, но архиминистр утаскивает его назад.

Вот тебе, олух!

Курруби. О-о!

Ангел. Не волнуйся, дитя мое. Несчастный случай, который не может нарушить мировой гармонии.

Акки. За что вы избили этого бравого нищего из Ниневии, солдаты?

Первый солдат. Этот тип врал, будто он царь Навуходоносор.

Акки. Мать у тебя жива?

Первый солдат (с удивлением). В Уруке.

Акки. А отец?

Первый солдат. Умер.

Акки. Ты женат?

Первый солдат. Нет.

Акки. Невеста у тебя есть?

Первый солдат. Была, да сплыла.

Акки. Значит, плакать о тебе будет одна только мать.

Первый солдат (не понимая). Э?..

Акки. Как тебя зовут?

Первый солдат. Мумабиту, солдат армии царя Навуходоносора.

Акки. Снесут тебе молодую голову, Мумабиту, пожрут твое молодое тело коршуны, а твои кости обгложут псы. Эх вы, царские солдаты!

Оба солдата. Это почему?

Акки. А ну-ка пододвиньте ко мне поближе ваши головы. Скоро вам нечем будет двигать.

Оба солдата (низко наклоняются к Акки). Ну?

Акки. Знаете, кого вы побили?

Первый солдат. Нищего, который врал, будто он царь Навухо...

Акки. Он сказал правду. Вы избили царя Навуходоносора.

Первый солдат. Не морочь нам голову!

Акки. Неужели вы не слышали о причуде царей переодеваться нищими и сидеть на берегу Евфрата, чтобы изучать жизнь народа?

Оба солдата. Нет...

Акки. Весь Вавилон это знает.

Первый солдат. Я из Урука.

Второй солдат. А я из Ура.

Третий солдат. Я из Ламаша.

Акки. А вот помереть вам придется в Вавилоне.

Первый солдат (боязливо косится на лежащего Навуходоносора). Вот беда.

Второй солдат. Еще какая беда.

Третий солдат. Он хрипит.

Акки. Навик славится своими на редкость зверскими казнями. Наместника Аккада Лугалцагизи он бросил священным удавам.

Первый солдат. Навик?..

Акки. Навуходоносор – мой лучший друг. Я – архиминистр Хамурапи и тоже переоделся нищим, чтобы изучать народную жизнь.

 Из глубины выскакивает архиминистр, но генерал оттаскивает его назад.

Солдаты (становятся навытяжку). Ваше превосходительство!

Акки (важно). Чего вам?

Первый солдат (в ужасе). Он вздохнул!

Второй солдат. Застонал!

Третий солдат. Шевельнулся!

Акки. Его величество приходит в себя.

Солдаты (в отчаянии падая на колени). Помоги, архиминистр, помоги!

Акки. Чего хотело от вас его величество?

Первый солдат. Он повелел отдать ему бывшего царя.

Акки. Так отдайте его. Я вас выручил – вам всего-навсего отрежут уши.

Солдаты (в ужасе). Уши?

Акки. Вы же сбили его величество с ног.

Первый солдат (униженно). Вот вам бывший царь, ваше превосходительство. Мы связали его и заткнули ему рот, чтобы он больше к вам не приставал. (Бросает Нимрода на землю около Акки.)

Акки. Ну, бегом, спасайте свою жизнь. Его величество встает.

 Солдаты убегают, а Навуходоносор с трудом поднимается на ноги.

(Хвастливо.) Посмотри, какое я выпросил подаяние: отставного царя!

Ангел (радостно). Ты победил, Акки из Вавилона.

Курруби. Земля прекрасна, мой ангел. Я могу принадлежать тому нищему, которого я люблю.

Навуходоносор (глухо). Эти солдаты хамы. Как ты этого добился?

Акки. Очень просто. Я выдал тебя за царя Вавилона.

Навуходоносор. Но то же самое сделал и я.

Акки. Вот и неправильно. Ты никогда не должен утверждать, будто ты царь, – это звучит неправдоподобно. Это всегда надо говорить о другом.

Навуходоносор (мрачно). Ты меня победил.

Акки. Ты плохой нищий, человек из Ниневии. Пыжишься-пыжишься, а все без толку.

Навуходоносор (устало). Это убогое ремесло требует бесконечных усилий и мук.

Акки. Ничего ты не понимаешь в нищих. Мы – тайные учителя и воспитатели народа. Мы ходим в лохмотьях из любви к человеческому убожеству, не подчиняемся законам и славим свободу. Мы едим жадно, как волки, дуем вино, не скрываем своего голода и неутолимой жажды – этих вечных спутников нищеты. Под мостом, где мы спим, валяется наш жалкий скарб – былые сокровища погибших империй. Ступай же назад к себе в Ниневию и нищенствуй лучше, умнее, чем до сих пор. А ты, нищий с чужбины, учись у нас ремеслу, и селение по ту сторону Ливана будет твоим.

 Справа входит Табтум со служанкой. Они возвращаются с рынка.

Табтум (к Акки). Вот тебе четыре золотых. (Дает ему четыре золотых.)

Акки. Ну и здорово же ты расщедрилась, милая. Непременно расскажу госпоже Хамурапи.

Табтум (ревниво). Ты идешь к Хамурапи?

Акки. Я приглашен к ней завтракать.

 Сзади высовывается разгневанный архиминистр.

Табтум. Что там подают на завтрак?

Акки. То, что обычно едят у архиминистра. Соленую рыбу из Красного моря, эдамский сыр и лук.

Табтум. Ау меня едят щуку из Тигра.

Акки (вскочив). Щуку из Тигра?

Табтум. С маслом и свежей редиской.

Акки. С маслом...

Табтум. Петушков по-шумерийски.

Акки. Петушков...

Табтум. И ко всему этому рис и ливанское вино.

Акки. Нищенская еда!

Табтум. Я тебя приглашаю.

Акки. Иду с тобой. Твою руку, красавица! Пусть Хамурапи подождет со своей мещанской кухней. (Уходит с Табтум и ее служанкой налево, таща за собой Нимрода.)

 Архиминистр потрясает кулаками и снова исчезает.

Ангел (вставая). Раз этот поразительный человек нас покинул, пора мне открыть, кто я такой.

 Ангел сбрасывает с себя хламиду нищего, сдирает рыжую бороду и предстает в виде ослепительной красоты ангела. Навуходоносор падает на колени и закрывает лицо.

Навуходоносор. Твой вид ослепляет меня, жар твоего облачения опаляет меня, мощь твоих крыльев повергает меня на колени.

Ангел. Я ангел божий.

Навуходоносор. Чего хочешь ты, божественный?

Ангел. Я пришел к тебе с небес.

Навуходоносор. Почему ты пришел ко мне, ангел? Что ты хочешь от нищего из Ниневии? Иди, посланец бога, к царю Навуходоносору. Он один достоин тебя принять.

Ангел. Небо не интересуется царями, о нищий Анашамаштаклаку. Чем беднее человек, тем угоднее он богам.

Навуходоносор (с удивлением). Почему?

Ангел (подумав). Понятия не имею. (Продолжая думать.) Собственно говоря, это странно. (Извиняющимся тоном.) Я не антрополог. Я – физик. Моя специальность – светила. Главным образом – красные. Мне дали поручение отправиться к самому ничтожному из людей, но не дали возможности разобраться в том, чего хочет небо. (Просветленно.) Может, все дело в том, что чем человек беднее, тем сильнее проявляется совершенство мира.

 Из глубины появляется Утнапиштим с поднятым, как у школьника на уроке, указательным пальцем.

Навуходоносор. Ты полагаешь, что я самый ничтожный человек на земле?

Ангел. Абсолютно в этом уверен.

Навуходоносор. Самый бедный?

Ангел. Наибеднейший.

Навуходоносор. И что же ты мне принес?

Ангел. Неслыханную и неповторимую милость неба.

Навуходоносор. Покажи мне эту милость.

Ангел. Курруби!

Курруби. Да, мой ангел?

Ангел. Иди сюда, Курруби! Иди сюда, божье создание. Встань перед беднейшим из людей, перед нищим Анашамаштаклаку из Ниневии.

 Курруби становится перед Навуходоносором.

 Ангел снимает с нее покрывало.

 Навуходоносор с криком закрывает лицо руками. Утнапиштим в ужасе прячется.

(Радостно.) Ну, как? Разве это – не дивный дар небес, не бесценный дар небес, нищий из Ниневии?

Навуходоносор. Ее красота, божий вестник, превосходит твое величие. Ты только тень этой красоты, а я ночь перед ее светом.

Ангел. Прелестная девочка. Хорошая девочка. Только этой ночью сотворена из ничего.

Навуходоносор (в отчаянии). Она не для меня, бедного нищего из Ниневии! Она не для этого недостойного тела. Ступай, она не для меня, ангел, иди к царю Навуходоносору, иди!

Ангел. Исключено.

Навуходоносор (умоляюще). Один царь достоин принять эту чистую, эту совершенную деву. Он оденет ее в шелка, он раскинет перед ней ковры и увенчает ее золотой короной.

Ангел. Он ее не получит.

Навуходоносор (с горечью). Ты хочешь отдать эту святую последнему нищему?

Ангел. Небеса знают, что делают. Бери ее. Хорошая девушка, кроткая девушка.

Навуходоносор (растерянно). Но что делать с ней нищему?

Ангел. Откуда я знаю? Разве я человек? (Подумав.) Курруби!

Курруби. Да, мой ангел?

Ангел. Ты видела, что тут делал этот необыкновенный нищий Акки?

Курруби. Все видела, мой ангел.

Ангел. Так делай то же, что делал он. Ты принадлежишь теперь этому нищему из Ниневии и должна помочь ему стать таким же квалифицированным нищим, как Акки. (Навуходоносору.) Она поможет тебе в работе, Анашамаштаклаку.

Навуходоносор (в ужасе). Эта жемчужина должна просить милостыню?

 Ангел. Вероятно, раз небеса подарили ее нищему.

Навуходоносор. С Навуходоносором она правила бы миром, а со мной она будет побираться.

Ангел. Ты должен раз навсегда усвоить, что править миром удел небес, а нищенствовать удел человека. Нищенствуй усердно и впредь. Но соблюдай приличия. Проси не слишком много и не слишком мало. Если вы добьетесь приличного материального положения, этого будет вполне достаточно. Прощайте.

Курруби (испуганно). Ты хочешь меня покинуть, мой ангел?

Ангел. Я ухожу, дитя мое. Я привел тебя к людям и теперь улетаю.

Курруби. Но я еще не знаю людей.

Ангел. А разве я знаю, дитя мое? Но я должен покинуть их, а тебе надо с ними остаться. Мы должны быть послушными. Прощай, дитя мое Курруби, прощай.

Курруби. Останься, мой ангел.

Ангел (расправляет крылья). Невозможно. У меня ведь есть работа. Я должен исследовать Землю. Мне нужно поскорей ее измерить, взять пробы грунта, раскрыть новые тайны мироздания, – ведь материю, дитя мое, я до сих пор изучал только в газообразном состоянии.

Курруби (с отчаянием). Останься, мой ангел, останься!

Ангел. Я улетаю! Я взмываю в серебряное утро! Мягко поднявшись, я буду все выше и выше кружить над Вавилоном и растворюсь, как белое облачко в светлом небе. (Улетает, не забыв взять под мышку плащ нищего и рыжую бороду.)

Курруби. Останься, мой ангел, останься!

Ангел (издали). Прощай, Курруби, дитя мое, прощай! (Исчезая.) Прощай!

Курруби (тихо). Останься! Останься!

 Навуходоносор и Курруби одни в серебряном свете утра.

Курруби (тихо). Исчез.

Навуходоносор. Он возвратился в свои блистающие чертоги.

Курруби. Теперь я с тобой.

Навуходоносор. Теперь ты со мной.

Курруби. Мне холодно в этом утреннем тумане.

Навуходоносор. Вытри слезы.

Курруби. Разве люди не плачут, когда их покидает ангел небесный?

Навуходоносор. Конечно, плачут.

Курруби (внимательно изучает его лицо). Я не вижу слез на твоих глазах.

Навуходоносор. Мы разучились плакать и научились проклинать.

 Курруби отшатывается.

Ты боишься?

Курруби. Я дрожу всем телом.

Навуходоносор. Не бойся людей, бойся бога, это он сотворил нас по своему образу и подобию. Все это – дело его рук.

Курруби. Его дела прекрасны! Меня хранила его рука, я видела вблизи его лик.

Навуходоносор. А потом он кинул свою игрушку на колени мне, самому оборванному и жалкому существу, какое он мог найти во вселенной, попрошайке Анашамаштаклаку из Ниневии. И вот ты, сошедшая со звезды, стоишь передо мной. Твои глаза, твое лицо, твое тело воплотили небесную красоту, но зачем беднейшему из людей это божественное совершенство на этой несовершенной планете? Когда научатся небеса давать каждому то, что ему нужно? Обездоленные и бесправные толкутся, как овцы, и голодают, а могущественный сыт, но одинок. Нищий алчет хлеба, так пусть же небеса дадут ему хлеб. Навуходоносор алчет возле себя человека, так пусть небеса дадут ему тебя. Почему небеса не видят одиночества Навуходоносора? Почему они издеваются вместе с тобой и над нищим и над Навуходоносором?

Курруби (задумчиво). Мне задана трудная задача.

Навуходоносор. Какая задача?

Курруби. Заботиться о тебе, собирать для тебя подаяние.

Навуходоносор. Ты любишь меня?

Курруби. Тебя родила женщина, чтобы ты любил меня вечно, а я создана из ничего, чтобы любить тебя вечно.

Навуходоносор. Мое тело под этим тряпьем побелело от проказы.

Курруби. Но я люблю тебя.

Навуходоносор. За твою любовь люди будут накидываться на тебя, как волки.

Курруби. Но я тебя люблю.

Навуходоносор. Тебя прогонят в пустыню. Ты кончишь свою жизнь в красных песках, под испепеляющими лучами солнца.

Курруби. Но я люблю тебя.

Навуходоносор. Если ты меня любишь, то поцелуй меня.

Курруби. Я тебя поцелую.

 Навуходоносор сильным ударом опрокидывает ее на землю и начинает топтать ногами.

Навуходоносор. Я бью тебя, которую люблю больше всего, на свете. Я топчу ногами божий дар, от которого зависит мое счастье. Вот-вот! Вот поцелуи, которые я дарю в ответ на твою любовь. Пусть небеса видят, как нищий обходится с их даром, как ничтожнейший из людей обращается с тем, кого царь Навуходоносор одарил бы своей любовью, всем золотом Вавилона!

 Слева появляется Акки, таща за собой пленного Нимрода.

Акки (удивленно). За что ты топчешь эту девушку, нищий из Ниневии?

Навуходоносор (вызывающе). Я угощаю этот дар небесный пинками. Драгоценный дар, созданный только вчера ночью, как ты сам мог убедиться. Он был предназначен беднейшему из людей и доставлен мне самим ангелом. Хочешь ее получить?

Акки. Она создана только вчера ночью?

Навуходоносор. Из ничего.

Акки. Тогда это не очень практичный дар.

Навуходоносор. Зато дешевый. Я тебе отдам ее в обмен на твоего пленника.

Акки. Но он, между прочим, бывший царь.

Навуходоносор. Я прибавлю золотой, который выпросил.

Акки. А за его историческое значение?

Навуходоносор. Еще два сребреника.

Акки. Невыгодная сделка.

Навуходоносор. Ну как, согласен на обмен?

Акки. Только потому, что ты такой неумелый нищий... На... (Швыряет Нимрода ему под ноги.) А ты, девочка, теперь принадлежишь мне. Встань.

 Курруби медленно поднимается с поникшей головой.

Говорят, тебя ангел принес. Я ведь люблю сказки и верю в невероятное. Дай мне на тебя опереться, созданная из ничего. Ливанское вино ударило мне в ноги, и я чуть-чуть шатаюсь. Ты не знаешь нашей земли, но будь спокойна, я-то ее знаю! Тебя только раз швырнули на землю, а меня швыряли тысячи раз. Пойдем. Сходим на площадь. Время подходящее, сегодня базарный день, нам будут щедро подавать. Посмотрим, что мы сумеем выклянчить, – ты со своей красотой, я со своей рыжей бородой; ты, избитая ногами нищего, и я, преследуемый царем.

Курруби (тихо). А я все же люблю тебя, мой нищий из Ниневии...

 Акки, опираясь на Курруби, уходит направо. Навуходоносор остается со связанным и брошенным к его ногам Нимродом. Навуходоносор срывает с себя лохмотья нищего и рыжую бороду, топчет их. Стоит погруженный в свои мысли, неподвижный и мрачный. Сзади приближается его дрожащая свита.

Архиминистр (потрясенный). Ваше величество...

Навуходоносор. Нищему Акки предоставить высшую государственную должность. Если в десятидневный срок он не прекратит свой промысел и не станет государственным чиновником, я пошлю к нему палача. А ты, генерал, веди войска по ту сторону Ливана. Завоюй эти нелепые селения: Спарту, Москин, Карфагоу и Пекву, – не помню, как их там называют. А мы, усталые и грустные, обиженные небесами, вернемся с пленным царем во дворец и будем по-прежнему воспитывать человечество.