Never would we, мы бы никогда не посмели пользоваться телефоном наших квартирных хозяев, так как сумма, которую мы вносили каждую неделю, не покрывала таких расходов, и в этот раз они терялись в догадках, припоминая все звонки: «Chris, didn’t you forget something? Didn’t you make some calls this week?», — а каждому из нас пришлось покопаться в памяти, прежде чем вспомнить: «Oh yes, right, you’re perfectly right, I did, and…» Мы всегда звонили из той или иной красной будки на углу, забрасывая в нее нужное количество монеток. Каждый телефонный звонок был маленьким приключением, так как не было никаких гарантий, невозможно было быть уверенным, что на другом конце провода нужный человек окажется на месте, потому что пути каждого были свободны и непредсказуемы, все зависело от случая, из-за которого вы могли оказаться совсем потерянным, лицом к лицу с огромной пустотой — немногие наши встречи были заранее запланированы, чаще всего мы сталкивались по воле судьбы, на углу улицы, в кафе «Купер Кеттл» или около реки, на тропинках с цветущими клумбами, связывавших лабиринты колледжей и берега Кэма, — чаще всего я натыкался на голос квартирной хозяйки: «Oh, I guess you want to speak Maybelene, well, actually she went out, you know», — или терялся в догадках, когда слышал, как она звала: «Maybelene! Maybelene! There is a call for you…» Проходило несколько чудесных минут ожидания, а затем в телефоне появлялась Мэйбилин, и мне казалось, что никто не может представить, какое счастье я испытывал от звука ее голоса, хотя она всего лишь говорила: «Hello». Мы быстро назначали место и время встречи, а затем я клал трубку и с легким сердцем вскакивал на велосипед.

Симон, Барбара, Мэйбилин и я, снова вчетвером, пошли в кинотеатр «Регал»; и так же, как и в первый раз, губы Мэйбилин были чуть подкрашены, и я подумал, что это ей очень идет. Девушки сидели между мной и Симоном, во время сеанса они шепотом обсуждали все, что могут обсуждать девчонки во время интересного фильма, говорили и обо мне, я позже узнал это от Мэйбилин, они гадали, когда я наконец-то взорвусь и заставлю их замолчать. Их поведение казалось мне ребячеством, которое резко противоречило губной помаде на губах Мэйбилин. Как никогда раньше, я чувствовал в ней женщину. В самые страшные моменты (название фильма «Новая сторона ада») они обе замолкали. Когда взъерошенные, как и у Джими Хэндрикса, волосы сидящего впереди человека закрывали для Мейбилин экран, она приближала лицо к моему, я внезапно чувствовал ее трогательную, едва заметную близость, возможно, она хотела подать мне знак.