Глава 15
— Темыч, гляди-ка перваки наши бредут! — Андрей толкнул меня локтем в бок.
Обернувшись, увидел их. Представителей первого курса.
Этих товарищей узнаешь с первого взгляда. Идут кучкой, запуганно оглядываясь по сторонам. Вчерашние школьники, сегодня стали студентами, но пока ещё не прочувствовали всей прелести ситуации.
Они похожи на стайку совят, крутящих по всем сторонам головами с огромными выпученными глазами. Где-то в сети даже картинка такая была. Один в один.
— Спорим, триста пятую ищут?
Была у нас в ВУЗе веселая аудитория. На третьем этаже. В коридор выходила большая дверь с номером 304,и если войти туда, то уже там можно было обнаружить ещё одну дверь, на которой красовалась табличка 305. Все были в курсе, кроме перваков. Каждый год они долго и упорно ее искали, а все остальные (включая преподов) считали своим долгом поглумиться над ними на эту тему.
Насмешливо наблюдаю за ними, привалившись локтем к высокому подоконнику. Внимание привлекла одна из девушек. Блондиночка, среднего роста. Шла вместе с ними, но чуть в стороне, снисходительно поглядывая на одногруппников. Симпатичная. Нет, не так. Красивая. Одета вроде классически: черный низ, белый верх, но язык не повернется назвать ее скучной. Черная юбка обтягивает стройные бедра, подчеркивая каждый изгиб, а белая блузка, вроде совсем простая, но от нее взгляд не оторвать, точнее от прямоугольного выреза, приоткрывающего ложбинку. А какие ноги?! Длинные, загорелые, гладкие, непроизвольно сжал кулаки, почувствовав желание прикоснуться к ним, почувствовать шелковистую кожу. Хм, давно не тр*хался, что ли?
Впереди идущий первокурсник, поди новоявленный староста, обратился в Андрюхе:
— Подскажите где 305?
Еле сдержал улыбку, глядя, как друган воодушевленно произносит:
— Нет проблем! Значит так, сейчас спускаетесь по лестнице вниз, в подвал, там будет длинный-длинный коридор, идете до самого конца, там заворачиваете направо и упретесь в лестницу. По ней поднимаетесь на третий этаж и оказываетесь в другом длинном-длинном коридоре. Идете по нему почти до самого конца, там и будет триста пятая.
— Спасибо! — с сияющими глазками перваки поблагодарили Афанасьева и покорно побрели вниз по лестнице. Он в принципе все верно им сказал, там действительно триста пятая, правда, корпус другой. Но ведь они и не уточняли насчет корпуса? Так что получите, распишитесь. В общем, не судьба молодняку сегодня вовремя прийти на пару.
Искоса наблюдаю за блондиночкой, которая отстала от всех остальных, и теперь переминалась с ноги на ногу рядом с Андреем, провожая взглядом своих одногруппников. Как только последний из них скрылся из виду, девушка сделала шаг к моему другу. Андрюха расплылся в самодовольной улыбке, а я почувствовал, как внутри ревность шевельнулась. Мне понравилась эта первокурсница, что-то в ней было, но стою, смотрю, не вмешиваюсь.
— Ладони покажи, — внезапно произносит она, обращаясь к нему. Тот удивленно поднимает брови, бросает на меня изумленный взгляд, но слушается. Поднимает обе руки ладонями кверху.
Девушка делает вид, будто что-то снимает с ушей и кладет в открытые руки.
— Это чего? — непонимающе басит Андрей.
— Лапша, которую ты тут развешивал, — прохладно ответила она и, снисходительно похлопав его по плечу, направилась к лестнице. Вот только не к той части, по которой спускались ее одногруппники, а к другой, ведущей наверх.
Андрюха, так и стоял, как кретин, с раскрытыми ладонями, удерживая в них невидимую лапшу и глядя ей вслед. Я не удержался и засмеялся. Ловко она его.
Когда блондиночка осанисто вышагивала мимо меня, поймал ее взгляд и подмигнул. Она даже бровью не повела, невозмутимо отвернулась и стала подниматься наверх.
Я подошел к другу и кивком показал, чтоб следовал за мной, а сам тоже направился к лестнице. Не мог отказать себе в удовольствии попялиться на ее зад. Быстро нагнал и пристроился в нужном темпе, на четыре ступени ниже нее.
Глазам открывался чудесный вид. Прямо передо мной, соблазнительно покачиваясь, двигались в такт шагам отличные, упругие ягодицы первокурсницы, сексуально обтянутые черной тканью. Руки так и чесались прикоснуться к идеальным выпуклостям. Еле сдержался, напомнив себе, что вроде как-то невежливо хватать за задницу девушку, которую видишь первый раз в жизни. Хотя мысленно уже поимел ее во всех мыслимых и немыслимых позах.
Рядом шел Андрюха, слюнями капая на потертые ступени. Так, надо погасить его пыл. Эта малявка моя.
Она поднимается до третьего этажа, и едва только ее ноги касаются последней ступени, разворачивается в нашу сторону. Мы от неожиданности замираем, как два дебила, еле успевая отвести взгляд от аппетитной пятой точки
— Ну, как? — участливо интересуется она, и мы, снова проявляя чудеса кретинизма, тупо переглядываемся между собой, — понравилось?
— Чего? — тупо спрашивает Афанасьев.
— Как чего? Моя задница, конечно, — спокойно спрашивает это милое создание, даже не думая смущаться или краснеть. В странных голубых глазах ни одной эмоции, полный штиль. Ни кокетства, ни флирта, ничего.
Андрюха начинает мямлить что-то невразумительное, а я вместо ответа просто поднимаю вверх большой палец. Девушка на несколько секунд переключает свое внимание на меня, скользя равнодушным взглядом сверху вниз, потом разворачивается и невозмутимо идет дальше, а у меня внутри удивление такое, что словами не передать. От баб отбоя всегда не было. Хочешь — нежная первокурсница, хочешь — пантера со старших курсов, а хочешь серьезная аспирантка. Разницы никакой. Стоит только подкатить, поулыбаться, пообщаться и все, взгляд с поволокой, волосы, неосознанно наматываемые на палец, томный прогиб, а дальше все по одному сценарию: поцелуй, ночь, утро, до свидания.
А в этих глазах действительно ни одной эмоции. Она не из тех, кто строит из себя Мисс Недоступность, но внутри отчаянно жаждет внимания. Нет, этой действительно плевать, безо всяких «но».
— Вот Стервь Белобрысая, — сквозь зубы процедил Афанасьев, провожая ее раздраженным взглядом. Надо сказать, что мы, как полные придурки, по-прежнему стоим посредине лестницы, глядя в спину неторопливо удаляющейся девушке.
— А мне понравилась, — хмыкаю, бросив ещё один взгляд на ладную фигурку, — задница отменная.
— С*ка она отменная, — глубокомысленно ответил друг, — я бы на твоем месте слюни на нее не пускал. Такая перешагнет и не обернется. Так, что Тёмыч, держись от нее подальше, как друг советую. Выпотрошит и не заметит.
Я только усмехнулся, прекрасно зная, что через три минуты уже забуду про нее. Да и на х*р надо заморачиваться? С перваками всегда скучно, они ж еще как дети. Вот Ирка меня сегодня ждет, это да. Огонь, а не баба. А сопливые первокурсницы — это так, баловство, чисто поржать и забыть.
* * *
Через неделю состоялся концерт «День Первокурсника». На волне куража отрывались на сцене по полной программе. Зал гудел, неистовствовал, а мы с остальными студклубовцами зажигали. Драйв, адреналин, непередаваемый кайф.
Когда все закончилось, как всегда облепили друзья, знакомые, ну и конечно девушки. Я если честно, как всегда после выступления, был в слегка ошалевшем состоянии, сердце гудело в груди, а по венам огонь бежал, хотелось еще, хотелось продолжения, и мозг слабо улавливал, что там говорили окружающие. Да еще в перерывах между номерами опрокидывали по стопке. От адреналина, бушующего в организме, алкоголь действовал не так как обычно. Хмеля, опьянения как такового не было, но состояние такое, будто паришь.
Вокруг толпа знакомых девушек. С каждой умудряюсь перекинуться парой слов, кого приобнять, кого поцеловать в щеку, а кого и за зад щипнуть. Они румяные, возбужденные, выбирай — не хочу. В общем, сегодня ночью будет не до сна.
И тут взгляд выхватывает из толпы блондиночку. Ее зовут Кристина, я уже узнавал.
Не отрываясь смотрю, как она, сложив руки на груди, неторопливо пробирается между рядами. Наши взгляды на миг пересекаются, и я понимаю, что в данный момент хочу именно эту недотрогу. А она, как ни в чем не бывало, проходит мимо, даже не повернув голову в мою сторону. Это заводит, хочется, чтобы обратила внимание на меня, хочется стереть с красивого лица это пренебрежительное выражение.
Мажорочка. На всех смотрит чуть свысока, и на меня в том числе. Избалованная, не привыкшая к отказам девочка, но до чего же притягательная!
Незаметно отделяюсь от остальных студклубовцев, вывертываюсь из обступившей нас толпы, все это время взглядом неотрывно следя за ней.
Он неторопливо вышагивает к выходу из зала, а я, заправив руки в карманы, иду за ней, попутно кивая то одному, то другому.
Из актового зала выскакиваю как раз вовремя, чтобы увидеть, как она выходит через центральный выход. Недолго думая, следую за ней.
Она неспешно цокает каблучками по дорожке, в сторону студенческой парковки, а я иду следом, засунув руки в карманы толстовки, поглядывая на нее из-под натянутого на глаза капюшона, как форменный маньяк.
Пока шел следом, осмотрел ее с ног до головы, облапал, мысленно раздел и разложил на капоте близстоящей машине. Чувствую, как кровь медленно, но упорно утекает от мозга совсем к другому месту, силой заставляю временно переключиться на что-то другое.
Кристина подходит к своей машине, проверяет все ли с ней в порядке, обходит вокруг и замечает меня, только когда я подхожу, чуть ли не в плотную к ней. Останавливается и удивленно смотрит на меня:
— Чем обязана? — в голосе сплошная стужа. Вернее, не стужа, а глобальное безразличие.
— Да вот смотрю, красивая девушка идет по темной улице одна. Думаю, надо проводить, мало ли что может произойти, — подхожу ближе, опираюсь локтем на ее машину, и смотрю на нее сверху вниз, не скрывая интереса. Любуюсь на ее губы, гадая, какие они на вкус.
— Ну, спасибо, — пожимает плечами и тянется к дверце машины, а я делаю шаг в сторону, преграждая ей путь.
— Как насчет того, чтобы куда-нибудь сходить? — предлагаю, с улыбкой глядя на недовольное лицо. Какие у нее глаза красивые! Обалдеть можно! Голубые-голубые, а ближе к зрачку крапинки карие. Завис, всматриваясь в них, чувствуя какой-то непонятный трепет под ребрами.
— Зачем? — спрашивает она невозмутимо, сложив руки на груди.
— Например, чтобы познакомиться поближе.
— Смысл?
Ее вопрос на несколько секунд загоняет в тупик.
— Тебе понравится, — выдаю вальяжно какой-то бред, но зато с фирменной улыбочкой.
— Серьезно?
— А то! Метр девяносто чистой харизмы и животного обаяния! — указываю большим пальцем себе на грудь.
— Здорово. А во всем этом великолепии, не найдется случайно пару миллиметров здравого смысла? — ни в глазах, ни в интонации нет ни капли флирта, заигрываний, кокетства.
— Сегодня? Вряд ли, — ее холодность забавляет, потому что внутри сидит какая-то непонятная уверенность, что все это напускное. Что немного старания и упорства с моей стороны, и Кристинка, как и все остальные, не устоит. Вот тогда я с ее лица и уберу это надменное выражение.
— Зря. Если бы он был, то ты наверняка понял, что со мной этот номер не пройдет, Артем.
— Знаешь, как зовут? — самодовольно улыбаюсь, глядя на нее.
— Все знают, — спокойный ответ, и чувство возникает, будто далеко не комплимент отвесила.
— Ну, так как, насчет сходить куда-нибудь?
— Никак, — пожимает плечами, и снова тянется к дверце, — ты позволишь?
На какой-то миг растерялся, не привык к тому, что так хладнокровно отшивают, а потом азарт по венам побежал:
— Что ж, так даже интереснее, — произнес с ухмылкой, и, театрально кланяясь, отступил в сторону, а она, смерив меня снисходительным взглядом, садится за руль и уезжает.
Стою на парковке, задумчиво глядя ей в след.
«Стервь Белобрысая», — раздаются эхом Андрюхины слова.
Все верно, все так.
Хотя почему белобрысая? Мне больше нравится, как звучит «блондиночка».
Она вообще мне нравится, милая, несмотря ни на что.
В тот момент воспринял все это как игру. Легкую, быструю с известным финалом. Поломается, покочевряжится и будет как все.
Если б я только знал… Бежал бы от нее сломя голову, на другой конец света, пока еще была такая возможность.
* * *
Дальше пошли обычные студенческие будни. Скучать некогда: учеба, гулянки, спорт, студклуб, но, то и дело, вспоминал про Кристинку, радовался, когда она попадалась в поле зрения. Время от времени подкатывал к ней, с тем же нулевым результатом, но меня это особо и не напрягало. Уверен был, что стоит только действительно захотеть и получу ее, а пока все на уровне игры, от случая к случаю. Наверное, именно бесконечная беспечность в итоге сыграла со мной злую шутку. Пока я думал, что все под контролем, тешил себя этим, Антина сама того не желая, подбиралась все ближе.
* * *
Первый раз понял, что встрял с ней, когда зажигал на даче у одной из одногруппниц, в новогодние каникулы. Камин, вино, прочая романтическая дребедень. Все как надо. И в самый ответственный момент, как в гр*баном ситкоме, называю ее не Машей, Катей, Аней, или как там ее звали на самом деле, а Кристиной.
Бл**ь! С девчонкой вырулил, все свел на шутку, а самого внутри трусило не по-детски, от осознания того, что встрял, и какая-то хр*нь вокруг творится.
На следующий день проснулся с мыслью, что должен затащить ее в постель во что бы то ни стало. Переспать и забыть. Она, как навязчивая идея, сидела в голове, заставляя взглядом искать в толпе блондинистую голову.
Ни одна стандартная схема с ней не действовала. С ней вообще ничего не действовало. Не знаю, что там у нее по венам бежало вместо крови, какой сплав стали и арктического холода, но достучаться до нее я не мог. Кристина игнорировала все знаки внимания, все подкаты, вообще все.
Потратил, наверное, неделю, пытаясь выяснить, с кем она встречается. Не смог. Даже если кто-то и был, то явно не из нашего универа. И хорошо, а то бы руки к чертям собачьим повыдирал бы, за то, что трогает мою…
Кого мою? Не знаю. Просто мою и все.
Желание обладать этой Снежной Королевой просто зашкаливало, лишая способности трезво думать. День за днем шел в универ с одной только мыслью, как заставить ее обратить на себя внимание, и так и не сдвигаясь с мертвой точки.
Хотелось до одури обнимать, целовать, закинуть на плечо и утащить в укромное место, где можно было бы тр***ть ее до умопомрачения, выколачивая из нее сладостные крики. Черт, я маньяк.
Пытался переключиться на другую, вернее на других, все бесполезно. Блондинка, брюнетка, рыженькая, все не то, стоило только прикрыть глаза, как на их месте представлялась она. Идиотизм чистой воды, одержимость.
Прав был Андрюха, держаться от нее надо было как можно дальше, а не слюни пускать. Черт меня дернул тогда, в первую встречу пойти за ней по лестнице, надо было просто отвернуться и забыть, а теперь рад бы отступить, а никак. Как вижу ее, руки чешутся, чтобы хоть потрогать.
А она злится, отбивается, шипит на меня, как маленькая кобра и от этого его сильнее обладать хочется. Я уже мысленно поимел ее на каждой горизонтальной плоскости у нас в универе, в машине, даже у себя дома. Где угодно. Стоило на минуту отвлечься от дел или общения, как вязкой тенью в мысли проникала она, и снова становилось тяжело дышать, и вся кровь скапливалась ниже пояса.
Потом был период, когда я на нее злился. Да какое там злился! Просто дико, люто ненавидел, за то, что жить спокойно не дает, при том, что даже не обращает на меня внимания. Впрочем, ей и на это было глубоко плевать, а я отрывался как мог, с кем мог, при каждом удобном случае. В результате так загулял, что в академ вылетел, не закончив третий курс.
Дома мать начала причитать, а отец навешал пи***лей, заявил, что я совсем со своими бабами с катушек съехал. Я не стал отрицать, оправдываться, единственное что не признался, что только из-за одной с*чки все это происходит. Стыдно было.
После летних каникул начал изнывать от скуки. Восстанавливаться мог только с января, опять на третий курс, а пока заниматься было нечем.
В общем, я снова зачастил в универ, появляясь там почти каждый день. Сначала пытался игнорировать Кристину, мне доже повезло пару месяцев с ней вообще не пересекаться.
Зато уж как увидел — заново накрыло, с еще большей силой. Помню, тогда не удержался, сгреб в охапку, не смотря на все колючки, закружил на виду у всех, в макушку поцеловал, наслаждаясь ароматом мягких волос.
Вот она тогда рассердилась! В первый раз вывел ее на эмоции, пусть хоть такие, яростные, кипящие, плевать. Главное, что не арктический холод.
С тех пор, при каждом удобном случае тискал ее. Все вокруг ржали, думая, что я над ней прикалываюсь, а на самом деле мне просто до жути хотелось прикоснуться к ней, вдохнуть ее запах, почувствовать гибкое тело в своих руках.
Безумие. Как сопливый молокосос, никогда в жизни баб не видевший. Кому расскажи — засмеют.
Был период, когда встречался с Юлькой. Там стало немного полегче. Веселые дни, безумные ночи и нет ни времени, ни желания думать о Кристине. Я и не думал, почти… Отношений хватили месяца на четыре, потом Юлька сказала, что с нее хватит. На мой вопрос, что ее не устраивает, сердито ответила, что надоело быть запасной, что я постоянно мечтаю о ком-то другом.
Бл*я, неужели это так заметно?
Еле дождался января, чтобы восстановиться и заново начать третий курс с весеннего семестра. Опять началась веселая студенческая жизнь. Все, как и раньше — студклуб, спорт, ночные гулянья и мирный сон на первой паре за последним столом в аудитории, ну и конечно она. Моя идея фикс.
Видел ее почти что каждый день, и уже даже не пытался держать себя в руках. Всю истискал. При первой же возможности хватал ее как пещерный человек. Дебил, иначе и не скажешь.
Она злится, всем вокруг весело, а у меня кишки сводит, оттого, что хочется большего, гораздо большего. Вот на хр*на мне весь этот геморрой сдался? Завис на ней, закоротило. Никак не мог понять, чем зацепила. Да, красивая, не поспоришь! Но в универе таких красивых десятки, и среди них более сговорчивые есть, а свихнулся именно на ней. Из-за того, что игнорирует что ли? Или потому что вместо мозга говорит то, что ниже пояса?
Х*р разберешь. Дебил, в общем, и этим все сказано.
Чем еще кроме красоты зацепить могла? Характером? Я вас умоляю! Пиночет в юбке!
Прозвище «Стервь Белобрысая» с легкой подачи Андрюхи так за ней и закрепилось. Холодная, высокомерная, резкая на язык. Ни доброты нет особой, ни отзывчивости. Одна наша первая встреча чего стоила, когда все стадо первокурсников пошло по ложному следу, а она, зная, где эта триста пятая, равнодушно смотрела им вслед, не думая останавливать. Сама никого не трогала, но если кто-то смел ее задеть, то все, туши свет. Пройдется по слабым местам так, что хоть стой, хоть падай. Даже фамилия у нее была соткана из противоречий. Антина.
Себя любила до безумия. Миллион раз видел ее крутящуюся у зеркала в фойе универа. И так на себя посмотрит, и эдак.
Вот, казалось бы, эталон девушки, от которой надо держаться подальше, смотреть изредка как на красивую картинку и не более того. Но это ж не для меня! Я легких путей не ищу. Мне не надо спокойно и размеренно, мне злючку-колючку подавай.
Может быть, и отступил бы, пасуя перед ее холодностью, но я видел ее не только бесчувственной стервой.
Не знаю, каким образом, но Кристина подружилась с Машкой Семеновой. Милая, веселая девочка. Непосредственная, простая, как три рубля, из обычной семьи. Как ей удалось сдружиться с Антиной, я даже представить себе не мог. Они как небо и земля, лед и огонь.
Никогда бы не поверил, что у них может быть что-то общее, если бы своими глазами не видел, как они сидят на задней парте и в открытую ржут, склонившись над учебниками. Громко, искренне. Машка хрюкала, а Кристинка со слезами на глазах уже стонала, держась за бока, прикрывая рот ладонью.
От ее улыбки и чистого смеха внутри все перевернулось. В этот момент она совсем другой была, словно с нее маску сняли. Глаза сияют, выражения лица открытое, искреннее.
Так бы и любовался, не отрываясь, а внутри желание поднимается почти непреодолимое. И в этот раз оно заключалось не в том, чтобы уложить ее в койку. Нет. Хотелось, чтобы она так же улыбалась и смеялась, но со мной, чтоб на меня так смотрела. Открыто, без холода.
Я уже говорил, что я дебил?
Не знаю зачем мне это было нужно, но я с маниакальным упорством собирал о ней каждую крупицу информации. К концу третьего курса, я знал о ней больше, чем о любой другой девушке в своей жизни. Любимый цвет, привычки, я даже мог определить ее настроение по одному только взгляду.
В наших отношениях ничего не менялось. Не становилось хуже или лучше, все оставалось на отметке «никак».
Пару месяцев ни с кем не встречался. Было не интересно, даже смотреть ни на кого не хотелось. Парням врал, что чуть ли не каждую ночь с новой бабенкой провожу. Они верили, не допуская и мысли о том, что сижу на «сухом пайке» по своей собственной воле.
Правда потом сорвался, увидев, как ее какой-то тип из универа забирает. Как она улыбается хитрой кошачьей улыбочкой. Ему. Не мне.
Опять загул, правда, на этот раз учебу держал под контролем. Еще один академ никто мне не даст, а вылетать из универа не хочется, тем более из-за какой-то заразы, въевшейся под кожу.
* * *
Летние каникулы прошли весело и с толком. Много путешествий — с друзьями до Байкала. Где на поезде, где на перекладных, где своим ходом. Два месяца свободы, новых ощущений, новых знакомств.
Даже влюбленность была. Маринку встретил. Прогулки по ночам под луной, признания, дрожь в руках. Счастлив был до идиотизма! И больше не из-за самой Маринки, а из-за того, что смог переключиться на другую, отвлечься, оттого что мысли с утра до вечера не тянутся к Антиной.
Ну все, думаю, отпустило, переболел.
Х*р бы там!
В сентябре у нас был запланирован двухнедельный семейный выезд. У брата отца, живущего в Сочи, юбилей. Полтинник стукнул. Семья у нас большая, дружная поэтому сборище должно было быть веселым. У обоих родителей отпуск, я уверен, что с учебой проблем не будет, потому что начало года. Поэтому к поездке были готовы. Оставалось только к куратору курса сходить, предупредить о том, что пол сентября в университете меня не будет.
И вот на носу сентябрь, иду в универ, чтобы узнать, чего там нового, да сообщить о своем отъезде. В студклуб заскочил, с руководителем пообщался, а потом в деканат пошел, чтобы обрадовать куратора и получить «ценные указания». В общем час, наверное, по университету бродил, пока не сделал все, что нужно было. Вышел на крыльцо, осмотрелся и уже хотел было спустится по ступеням, но тут вижу, как из-за угла выворачивает Антина. Как всегда, вышагивает словно королевишна, вся такая загорелая, ладная, с кем-то по телефону разговаривает, смеется. Ей весело, а у меня ноги словно к земле приросли, шагу ступить не могу. Сил хватает только на то, чтобы отвернуться в сторону и не пялиться на нее в открытую, только наблюдать краем глаза.
Подходит ближе, замечет меня и как всегда без единой эмоции, просто кивает в знак приветствия. Простое, скупое до безобразия движение, а мне словно кто кислород перекрывает.
Сжимаю кулаки, киваю в ответ и ухожу, не оборачиваясь. Не сомневаюсь, что она даже не обратила внимания, прошла мимо и забыла. Как всегда.
Ни черта не переболел! Просто небольшая ремиссия перед обострением.
До десятого сентября, на которое у нас были куплены билеты, так в универе ни разу и не появился. Не смог. Стоило только представить, что там опять с ней пересекусь, трясти начинало не по-детски. Уже устал ломать голову над тем, что это за дерьмо такое творится. Чувствовал, что попал, но еще не осознавал масштабы катастрофы.
* * *
Поездка удалась на славу. Родственники, разбросанные жизнью по всей стране, собрались, наконец-таки в одном месте. Было интересно, весело, опять смог переключиться и не думать о некоторых. Правда, чем ближе маячила дата возвращения, тем тревожнее становилось. Не было никакого желания снова идти в универ, и день изо дня видеть ее.
Вернулись в родной город. Родители на работу вышли, а я упорно прогуливал. Просто поставил себе в голове рамки, что до первого октября и носа туда не покажу, буду своими делами заниматься. Хотя какими делами? Ни хр*на вообще не делал. Полдня спал, потом до ночи за компом сидел.
Вечером, в последний день своих затяжных каникул, залез в группу студклуба, чтобы посмотреть фотки с последнего концерта, который я прогулял в связи с семейной поездкой. Нормально у них там было, весело. Где-то дым-машину нашли, декорации новые. Молодцы.
И вот перелистываю на новую страницу и словно током бьем.
Семенова с Антиной во весь экран. Физиономии корчат, улыбаются.
Завис, глядя на нее минут на десять, потом психанул, выключил компьютер и прямо как есть, не раздеваясь, завалился спать, с тоской думая, что завтра все начнется заново, и никуда не деться.
Сон снился непонятный.
Набережная, не наша городская, а какая-то незнакомая, никогда там не был. По широкой темной, свинцово-серой реке гуляют волны. Ветер прохладный, прямо в лицо бьет, дождь редкий, но крупный лупит по усталой земле, по пыльному асфальту, но я иду и как дурак улыбаюсь. Настроение отличное, погода не мешает, капюшон пониже только опустил, чтоб капли за шиворот не летели.
Я не один. Со мной девушка. Обнимаю ее за плечи, а она меня за талию. Идем молча. Куда? Понятия не имею. Просто идем. Гуляем, наверное. Она тоже в капюшоне, натянула его, чуть ли не до самого носа.
Мне хорошо с ней, внутри ощущение, что все именно так, как надо, и сердце замирает. Прижимаю ее ближе к себе, и, склонившись к виску, произношу, как само собой разумеющееся, без капли сомнения:
— Я тебя люблю.
И в этот момент особо сильный порыв ветра бьет нам в лицо. Я на миг прикрываю глаза, чуть отворачиваясь в сторону, а с ее голову срывает капюшон и белокурые пряди взмывают в порывах ветра. На меня смотрят голубые, необычные глаза, с теплом и нежностью.
— Люблю тебя, — повторяю снова.
Тот я, что во сне, счастлив до идиотизма, а тот я, который в реальности, просыпается в диком ужасе.
Резко сажусь на кровати, чувствуя, как сердце рвется из груди, пытаясь пробить ребра.
Воздух с хрипом выходит из легких, и каждый вздох, словно раскаленное дыхание пустыни. Больно, горячо. Через силу.
Сдавил обеими руками виски пытаясь унять пульсирующую боль.
— Е******* ***т, — простонал и снова повалился на подушки.
Я ведь люблю эту с*ку, по-настоящему, до дрожи, до судорог. Все это время любил, но был таким кретином, что понять не мог.
И что в итоге? Вот так, по-идиотски, во сне. Когда подсознанию уже надоела моя дремучая тупость.
И сдохнуть хочется от тоски, от запоздалого осознания того, насколько сильно увяз в ней, ни имея не малейшего шанса на взаимность. П***ц. Катастрофа.
Было гораздо проще думать, что вся моя паранойя в ее отношении основана только на неудовлетворенности, на желании переспать и забыть. А теперь что?
Понятия не имел, что делать.
Завтра в универ, завтра снова попадется на глаза, выворачивая наизнанку своим равнодушием.
Вскочил, вышел на балкон, открыл фрамугу и оперевшись локтями о бортик, высунулся в окно, тяжело дыша, мечтая, чтобы холодный, уже октябрьский воздух успокоил, привел мысли в порядок, заставил сердце биться в нормальном ритме.
Стоял не меньше часа, продрог, зуб на зуб уже не попадал, но даже не шевелился. Было плевать на все. На холод, на то, что уже дрожал неизвестно от чего. То ли от того, что замерз как собака, или от того, что нервы как оголенные провода.
* * *
Утро встретило мрачным, тоскливо-серым небом, и колючим мелким дождем.
Стоял на крыльце у подъезда, задумчиво смотрел перед собой, и не мог заставить себя сделать даже шаг.
В универ не хотел. Там она, там все начнется заново, а теперь, когда, наконец, глаза открылись на всю эту гр*баную ситуацию, видеть ее не мог, ломало от одной мысли, что встретят в очередной раз равнодушные глаза.
Стиснув зубы, зарылся пятерней в волосы, зажмурился. Не хочу туда. Не могу больше. Устал.
Мне нужен перерыв, большой перерыв, чтобы прийти в себя, все осмыслить, принять, а еще лучше выдрать изнутри весь этот яд, вытравить ее из себя.
Закралась дурацкая мысль бросить универ, но остановило то, что родители в шоке будут, расстроятся, разочаруются. Академ уже брал.
Стоял на крыльце полчаса, не меньше, уже безнадежно опаздывая на пары, а потом словно зомби вышел под дождь, даже не поморщившись, и пошел прочь от дома решительным шагом. Вот только не в сторону университета.
* * *
Вечером у матери была истерика. Она орала на меня, что я свинья, не берегу ее нервы, о будущем не думаю и так далее, и тому подобное. Отец в это время молча сидел за столом, облокотившись локтями, и мрачно неотрывно глядя на меня.
— Сереж, ну хоть ты скажи ему, чтоб за ум брался! — всплеснула мать руками, ища у него поддержки.
А он, все так же глядя на меня в упор, спокойно произнес:
— Оставь его в покое.
Она ошарашено замолчала, уставившись на него удивленным, обиженным взглядом, а потом выдала:
— Вы меня в гроб свести задумали? Да? На пару?
— Ерунду не пори! — осадил он ее спокойно, и велел мне идти в свою комнату.
* * *
Сидел на кровати, уперевшись локтями в колени, в голову положив на стиснутые кулаки. Родители спорили на кухне, а я, если честно, почти ничего не соображал, все как в тумане.
Через полчаса отец появился в моей комнате. Молча сел рядом.
Так и сидели, пока батя наконец не произнес:
— Задам только один вопрос и ответь мне на него честно.
Поворачиваюсь к нему, подозрительно глядя в глаза.
— Из-за бабы в армию сваливаешь?
Отпираться даже мысли не возникло. Просто кивнул.
— Прохода не дает или добиться не можешь?
— Не могу.
Отец хмыкнул и, похлопав по плечу, поднялся на ноги:
— Армия — дело хорошее. Только матери об истинных причинах не говори, не поймет.
Я кивнул, разглядывая свои ладони, а отец ушел, еще раз потрепав по плечу, тем самым как бы одобряя мое решение.
* * *
Год, конечно, выдался ещё тот! Армия наше все!
Я и картошку чистил, и забеги в полной амуниции по десять километров, и ноги в кровь, и морду в спаринге били, и я бил, и тренировки на износ, и наряды вне очереди, за дурь излишнюю.
Нагрузки адские, голова пустая, все строго по расписанию. Но угорали там по вечерам так, что студклуб отдыхает. Друзей новых завел.
В общем, как ни странно, в армии мне понравилось, хорошая школа жизни. Чему-то научился, где-то отгреб по полной. В общем, всякое было. Однако, когда предложили остаться в части уже на контрактной основе, отказался не раздумывая. Домой хотелось, на волю, так сказать.
Когда приехал в родной город, даже не верилось, что жизнь входит в привычное русло. В семь утра позвонил в дверь. Открыла мать, сначала замерла, глядя на меня широко распахнутыми глазами, а потом на шею бросилась. Я ее закружил, поцеловал крепко-крепко, и понял, что счастлив.
Отец на шум из комнаты вышел. Осмотрел с ног до головы, кивнул удовлетворенно, а потом к себе притянул, крепко сжимая в отцовских объятиях:
— Ну, что, полегчало? — спросил батя с изрядной долей иронии, подразумевая наш последний разговор.
— Еще как, — ответил ему, смеясь.
Весь день с семьей провел, а потом, когда пополз слух, что я вернулся, друзья налетели. В общем, все круто.
И вот тащусь в универ, после годовалого перерыва. В голове шум, треск, ураган. Дорвался, называется, до вольных хлебов. Неделю дембель отмечал, чуть печень не уделал. То с одними, то с другими. Девки какие-то были. Даже лиц не помню, так процессом был увлечен. Шутка ли, год воздержания.
На первую пару опоздал. Ну и фиг с ней, идем на вторую.
Достаю из кармана смятое, скомканное расписание. Ага, В413. Вспомнить бы еще, где это.
В голове пусто, а ноги сами, по старой памяти ведут в нужном направлении. По дороге встретил сотню друзей, зашел в студклуб, в деканат любимый заскочил.
В общем, на вторую пару тоже не иду. Интересно, хоть на последнюю получится попасть? Или уж забить на все и домой идти?
* * *
И вот я все-таки дошел до заветной двери в аудиторию, за которой сидела моя новая, уже третья по счету группа. Хм, если бы не академ и не армия, я бы уже год назад закончил учебу, остановившись на бакалавре. Магистратура мне уж точно на фиг не сдалась.
Уже открываю дверь, когда в голове мысль молнией пролетает. Это что получается, я сейчас буду в одной группе с теми, кто на два года младше? Хотел остановиться, но передумал. Отступать поздно, да и некуда.
Вваливаюсь в аудиторию, вид лихой и придурковатый.
Преподаватель Александр Валерьевич смотрит на меня удивленно, с улыбкой:
— О, а вот и товарищ Зорин вернулся! Как служилось?!
— Лучше всех! — хмыкнул, обводя взглядом группу. Все притихли, смотрят на меня, кто удивленно, кто радостно, и только одни голубые глаза недовольно прищурены. Здесь, Стервь Белобрысая, сидит, нахохлилась. По иронии судьбы единственное свободное место рядом с ней. Иду вальяжной походкой, здороваюсь направо и налево.
— Так, продолжаем лекцию, — недовольно произнес препод, — потом его затискаете.
Сажусь рядом с ней, выкладываю на стол тетрадь и ручку. Бл*, я за этот год, наверное, писать разучился, хоть прописи иди и покупай, и сиди черточки обводи по ночам, высунув язык от усердия.
Кристина сидит рядом, словно кол проглотила, только ручкой нервно постукивает по столу. Чувствую, что бешу ее своим присутствием, и внезапно понимаю, что мне пох*р.
Правильно я все-таки сделал, что в армию свалил. В голове, будто все в порядок привелось, приоритеты правильно расставились, хр*нь ненужная ушла.
Разлюбил ли я ее? Да куда там! Дыхание от одного ее вида перехватило, и сердце в груди заметалось. Вот только тоски больше не было, да и чувства безысходности тоже. Словно новыми глазами посмотрел на реальность и принял ее, отпустив внутренние противоречия.
У нас у каждого своя идея фикс. Своя несбыточная мечта. У кого-то машина дорогая Феррари — Ламборджини, у кого-то полет на Марс, а у меня вот Зараза эта белобрысая.
Да люблю, и да, на взаимность рассчитывать глупо. И что? Помирать что ли теперь от тоски и отчаяния? Еще чего! В жизни столько всего интересного, что зацикливаться на чем-то или ком-то одном, отказываясь от всего остального, смысла нет.
И вот сижу я на этой лекции, не понимаю вообще ни хр*на, рядом Кристина сидит, так и пышет недовольством. А у меня настроение выше крыши, мне хорошо, мало того, я тупо счастлив. Во-первых, дома. Во-вторых, «свободен». В-третьих, друзья-подруги рядом. И пусть кое-кто так и остался равнодушным ко мне, но это уже не трогает.
В перерыве остался на своем месте, специально. Кристина у стены сидела, и я своей тушей ей выход загораживал. Надо сказать, армейские нагрузки даром не прошли. В ширину раздался, в плечах развернулся. Итак никогда хилым не был, а тут просто горой мышц оброс. Девки, с которыми возвращение отмечал, пищали от восторга, тянули шаловливые ручки и кокетливо просили, то кубики на животе показать, то бицепс напрячь. А мне что? Мне не жалко.
Тинка губы поджала, но ни слова не говорит, выпендривается как всегда, а мне смешно. Она как ребенок, ей Богу, маленькая капризная девочка. Ну сиди, сиди. Не хочешь просить, чтоб я подвинулся и пропустил тебя — дело твое. Я даже пальцем не пошевелю.
Вокруг все обступили, чего-то выспрашивают, а я отвечаю. Разговор каким-то образом переключился на то, к кому же я из армии спешил вернуться.
С ухмылкой разворачиваюсь к Кристине:
— Да к ней конечно же! — говорю насмешливо глядя на нее, — люблю и жить наср*ть.
Произношу эти слова, глядя на нее в упор. А чего такого? Она же все равно непробиваемая, не поверит, что серьезно говорю. Да и плевать! На душе облегчение такое, словами не передать. Пусть в такой нелепой форме, но все-таки о своих чувствах сказал, теперь хоть изнутри распирать не будет.
Все вокруг ржут, думая, что я над ней прикалываюсь. Хотя на самом деле, так оно и было. Действительно прикалываюсь, по-доброму, без злобы. А чего мне с ней ещё делать-то? Правильно, больше нечего.
Тинка моментально вспыхивает, прожигает разъяренным взглядом. А у меня в голове, словно переключатель сработал. Да, люблю ее, но не прыгать же перед ней на задних лапках? У нас ничего не было, нет и быть не может, так с какой стати мне вокруг нее плясать и пылинки сдувать? Буду глумиться, тем более она так очаровательно злится, когда ее против шерсти гладишь, одно удовольствие наблюдать
— Что, от долгого воздержания сперма в голову ударила? — прохладно спрашивает она, рассматривая свой маникюр.
— А то! — с готовностью соглашаюсь, — ты б меня неделю назад видела, когда только вернулся. Вот там да! Твое счастье, что под … скажем так… горячую руку не попала. А то бы все, тю-тю, не сидеть бы тебе здесь.
Она опять смотрит так, будто прибить хочет, все опять смеются, а мне… Мне действительно весело.
Так и пошло дальше. Что ни день, я над ней прикалывался, то так, то сяк, заявляя, что безудержно в нее влюблен. Она сердилась, все остальные угорали. Теперь, когда мы были в одной группе, деваться Кристине было некуда, и ей все труднее было удержать на лице свою невозмутимую маску. Она бесилась, злилась, обещала прибить меня, если я не оставлю ее в покое.
А мне было все равно. В студклуб вернулся, отжигал там по полной, тренажерка несколько раз в неделю, волейбол, баскетбол, футбол, все подряд. Гулял направо и налево. В общем жил, дышал полной грудью.
Отличный год выдался.
Потом защита диплома, выпускной.
Естественно не смог удержаться и повалил к Кристине. Надо же попрощаться, перед тем, как наши пути окончательно разойдутся! Как всегда, облапал, не смотря на ее вопли и сопротивление, чувствуя в груди гремучую смесь. С одной стороны, отпускать не хочется, а с другой, облегчение невообразимое оттого, что, наконец, этот фарс закончится, и исчезнет она из поля зрения навсегда.
Одногруппники метались, пытаясь решить, что делать с армией. Кто-то думал, как побыстрее отслужить, кто-то мечтал откосить, и один я сидел спокойный как древний мамонт. А чего мне дергаться? Я свой долг Родине уже отдал, поэтому посвятил себя поиску работы.
Так и растворились мы в суете дней, каждый поглощенный своими проблемами, заботами, мечтами.
О Кристине все это время не слышал, и даже почти не вспоминал. Один раз только нарвался на нее в торговом центре, когда она выходила с подружками из бутика, неся огромные блестящие пакеты с каким-то шмотьем. Мы встретились взглядом, как всегда равнодушно кивнули друг другу, а потом невозмутимо разошлись, каждый в свою сторону. Вот и все.
Правда, потом пол ночи заснуть не мог, думая о ней, размышляя о том, могло ли у нас все сложиться иначе, но вскоре отпустило.
* * *
В тот день сидел дома и не знал чем себя занять. Суббота, утро, делать нечего, идти никуда не хочется, и вдруг раздается звонок.
— Да? — отвечаю, взглянув на незнакомый вечер.
— Тёмка, привет! — раздался радостный писк. Я сначала не понял кто это, а потом дошло. Машка Семенова. Внезапно.
— Привет, — улыбаясь, отвечаю ей. Забавная девочка. Миленькая, задорная, открытая, полная противоположность… ну вы сами поняли кому, — чем обязан?
— У нас день группы сегодня, все идут! — затараторила она, — в шесть «Под Крышей». Я тебе всю неделю названивала, но ты то недоступен, то игнорировал мои звонки.
— Не игнорировал, Маш. В командировке был. Вчера поздно вечером вернулся.
— Надо же, какой деловой, кто бы мог подумать, — недоверчиво усмехнулась она, — ну что, ты с нами?
— Естественно, — ответил не раздумывая. День группы? Пропустить? Да ни за что!
— Супер! Ну все, мы тебя ждем. Пока-пока, — прощебетала она и отключилась, а я задумчиво крутил телефон в руках, глядя на стену перед собой, будто там что-то интересное нарисовано было. Все, значит, придут? Все-все? И кое-кто с вечно задранным к потолку носом?
Что ж, это будет интересно.
Созвонился с друзьями из группы, обсудил с ними программу на вечер, и довольный пошел готовиться.
Встреча однокурсников в шесть, но мы начали ещё в четыре. Собрались нашей дружной шайкой в одном из залов бара «Под Крышей», ну и стали вспоминать веселое студенчество, наши похождения, косяки. Ржали так, что люди за соседними столиками начали подозрительно коситься в нашу сторону.
Около семи вспомнили, что мы, вроде как, на день группы пришли, и он уже, вроде как, давно идет, поэтому собрались и дружной, шумной толпой отправились в другой зал.
Захожу и вижу, что народу здесь тьма. Не только наша группа, но и параллель с потока. Ну, Семенова, ну разошлась!
Кстати, а где сама Маша? Нахожу ее взглядом за столиком в самом углу зала, и невольно усмехаюсь.
Рядом с ней, спиной ко мне сидит она, Звезда Пленительного Счастья. Я эту белую макушку из тысячи узнаю. Она даже со спины выглядит заносчиво.
Вспомнить, что ли, старые добрые времена? Хм, почему бы и нет!
Иду в их сторону, особо и не скрываясь, по ходу здороваясь то с одним, то с другим. Первой естественно меня замечает Маша, активно делаю ей знаки, чтобы не выдавала моего присутствия. Она закусывает губу, и пытается сделать вид, что ничего не происходит.
Эх, Манька, хр*новая из тебя актриса! Антина, почувствовав неладное, замирает, и подозрительно оборачивается через плечо.
Шикарный момент, когда вижу, как вытягивается ее красивое лицо, стоит ей только увидеть меня. Смех душит, и вместе с тем, сердце сначала удары пропускает, замирает, а потом срывается в бешеный галоп. Люблю заразу, несмотря ни на что!
Сдерживаться не хочу, рад видеть ее до чертиков, да ещё и встречу начали отмечать несколько часов назад. В общем, я веселый и навеселе.
Делаю шаг к ней, бесцеремонно хватаю за точеную талию и буквально вынимаю ее из-за стола. Тинка пищит, отбивается. Пытается меня оттолкнуть.
Ага, давай, давай, моя хорошая. Во мне сейчас почти сотня чистого спортивного веса, так что удачи.
Покружил ее, получая неимоверное удовольствие, прижимая ее к себе. Потом нехотя отпустил, тотчас зависнув на ее платье.
Охр*неть, конечно, вид. Ноги длинные, безупречные (кстати, идеально бы смотрелись, на моих плечах), декольте глубокое, красиво подчеркивает небольшую, но просто непередаваемо привлекательную грудь. Как всегда, кровь быстрее по венам побежала в ее присутствии, и мысли пошли в сторону «а что было бы, если…». Ничего не меняется.
Я что-то спошлил, она укусила в ответ, всем вокруг весело. О дa, как мне этого не хватало! Прямо как в старые, добрые времена.
Ладно, нечего рядом с ней зависать, надо с остальными пообщаться. Оставил Кристину на некоторое время в покое, и пошел бродить по залу, от одних к другим. Полчаса, наверное, потратил на бурные приветствия, потом чувствую, как меня словно что-то разворачивает и несет в ее сторону, против воли.
Ну и ладно. Год не видел ее так близко, можно и побаловать себя.
Уселся за их столик. Машке весело, Тинка недовольно поджала губы. Колючка!
О чем-то поговорили, потом Мухина петь вылезла. Бл***, как когтями по стеклу, аж волосы на загривке дыбом встали, о чем, собственно говоря, и сказал Кристине. Эта мелкая зараза наморщила свой хорошенький носик, и с милой улыбочкой поинтересовалась
— Думаешь, лучше сможешь?
Я не понял, это она меня на слабо, что ли решила взять?!
Сидит, улыбается так подленько, самодовольно, а у меня перед глазами, словно тряпкой красной кто помахал. Не на того напала, деточка! Ну все, Кристина, как тебя там по батюшке, держись.
Выбрал песню, отобрал у Мухиной микрофон, спасая все бедные уши в этом зале, и начал зажигать. Антину аж затрясло, когда прилюдно сообщил, что для нее пою. И тут мне в голову идея безбашенная приходит. Показываю парням, чтоб тащили ее ко мне, что они с превеликим удовольствием и сделали.
И вот я отрываюсь, ловя от всего этого неподдельный кайф, а Тинка рядом стоит пунцовая, из последних сил улыбается натянуто на публику, а в глазах полыхает обещание задушить меня. Господи, как мне этого, оказывается, не хватало!
Песня закончилась, толпа зашумела, а блондиночка попыталась под шумок скрыться. Ха, размечталась!
Хватаю за талию и тащу обратно. Потом прижимаю спиной к своей груди, сцепив руки замком у нее на животе. Чувствую, что напряжена как струна, оттолкнуть пытается, но бесполезно. Стою, балдею. Дыхание даже сбилось, то ли от песен, то ли от того, что ее обнимаю.
И тут зал требует на бис.
Да, пожалуйста. Все для вас, а заодно, чтоб Антину подраконить.
После второй песни чувствую, что все, сейчас взорвется и наступит ядерная война. Тащу ее под всеобщий хохот-гогот к столику.
Она что-то шипит, про то, что видеть меня не может, чтобы я забыл вообще о том, что она существует.
Да я бы с радостью! Только выше моих сил это.
В какой-то момент раздражает, что она считает меня приставучим, вечно кутящим придурком, и хочется сказать ей обо всем, что чувствую, без смеха, улыбок и ненужных подколов. Напрямик. Пусть знает.
Но не сегодня. Сегодня я пьян, так что все равно не поверит.
Пообещав ей скорую встречу, отхожу в сторону, намереваясь пообщаться с Антохой и Стасом. В какой-то момент чувствую, как сердце дрогнуло, и резко оборачиваясь, тут же нахожу ее глазами.
Тинка уже стоит у выхода, смотрит на меня. Все ясно, решила сбежать. Многообещающе показываю ей кулак, а она в ответ улыбается стервозно и средний палец показывает, а потом разворачивается и уходит.
Ах ты ж зараза! Не говоря друзьям ни слова, разворачиваюсь и стремительно бросаюсь за ней. Догоню прибью, или зацелую, это уж как пойдет.
В коридоре ее нет. Ищу везде. Как сквозь землю провалилась. В непонятках остановился у какой-то двери, поднял глаза и прочитал надпись «служебный выход». Что, ж теперь понятно, как мерзавка сумела сбежать! Пока я ее у центрального входа ловил, она по-тихому, через служебные завалы ушла. С тихим смехом, качая головой, иду к остальным. Браво, Антина! Красиво ушла. Я как всегда в восхищении, как чокнутый фанат.
* * *
Утро 7.00. Просыпаюсь без будильника. После армии всегда вскакиваю рано, даже в выходные. Похоже, эта привычка отпечаталась на подкорке.
Голова чуть шумит, но в принципе состояние нормальное, вспоминаю о том, как вчера здорово погуляли и мысли сами собой плавно переключаются на Тинку. Вчерашнее желание поговорить и высказать ей все, что накопилось за эти годы, никуда не делось.
Еле переборол желание ей немедленно позвонить, но все-таки сдержался. Вряд ли в семь утра мой звонок ее обрадует.
Кое-как дотерпел до восьми и набрал ее. Несколько гудков и сонный голос раздается в трубке:
— Да?
— Спишь что ли? — спрашиваю, хотя это и так очевидно.
Она скидывает звонок. Усмехнувшись, набираю ее снова. Нет, дорогая моя, так просто от меня не отделаешься!
Пришлось набирать ее еще два раза, прежде чем она снова ответила.
— Какая сволочь дала тебе мой номер телефона? — наконец раздается недовольный, чуть хриплый голос.
Ну, просто милейшее создание! Дюймовочка, иначе и не скажешь. Девочка-цветочек с кандидатской степенью по хорошим манерам. Обожаю!
В общем, с грехом пополам уговорил ее выпить кофе. Что ж, уже прогресс. Всего каких-то пять лет и мы идем вместе в кафе. Обалдеть! Еще пятилетка и она соизволит пройти со мной за ручку, потом десятилетие на то, чтобы обнять, еще лет пятнадцать чтобы уломать на поцелуй, а там уже здравствуй старость и прощай потенция. М-да, радужные перспективы, иначе и не скажешь.
* * *
Кофе выпили, я ей вывалил все, что внутри накипело, за все время нашего общения. Как и предполагалось от радости в ладоши хлопать не начала, но мне плевать, словно груз с плеч упал.
К тому же стал свидетелем редкого явления. Кристина Антина искренне засмущалась. Надо же, видать, не все еще для нее потеряно и под маской стервозности, где-то внутри сидят нормальные человеческие чувства.
На ответное признание, естественно, не рассчитывал, но все равно тоскливо было. Предложил ей сходить куда-нибудь чисто по-дружески, она ответила, что подумает.
Ага, догонит и еще раз подумает. Знаю я таких думальщиц.
* * *
Смотрю на телефон, пытаясь понять смысл происходящего. Я пьян или сошел с ума? Да вроде нет. Ни капли спиртного в рот не брал, да и на голову не жалуюсь. На экране высвечивается Кристинин номер. Когда звонит первый раз, замираю, глядя на заветные цифры, как баран на новые ворота. Звонок скидывается, а потом начинается заново. Отогнав оцепенение, отвечаю ей.
У моей девочки голос напряженный, чуть хриплый, походу не совсем трезвая. В своей особой колючей манере соглашается на встречу, а я не знаю, что и думать.
С одной стороны радость неимоверная, а с другой какое-то липкое подозрение охватывает, заполняет до самого верха. Ну, не может она просто так согласиться на встречу со мной! У нее было предостаточно времени и шансов сделать шаг мне навстречу, но его не было, шага этого. Что изменилось сейчас?
Как назло, командировка на носу. И несмотря на то, что хотелось сорваться с места и отправиться к ней, для выяснения причин столь внезапного согласия, методично собираюсь и еду по делам.
* * *
Странная встреча. Наверное, зря я на ней настоял. Спать хотелось до одури, казалось, что ещё минута и растекусь прямо там, в кафе, уткнусь носом в стол и захраплю.
Кристинка так и не призналась в чем причины столь внезапного согласия сходить со мной куда-то. Говорит, что просто так, но я не верю. Нутром чую, что за всем этим что-то стоит. Вот только интересно что? С ней все догадки кажутся нелепыми. Это же Кристина, ее не предугадаешь.
Мне показалась, или она действительно ждала чего-то другого от нашей встречи, и теперь сидит рядом со мной в машине, с надутыми губами глядя в окно. Блин, у меня когда-нибудь мозг из-за нее расплавится и через уши вытечет.
* * *
Как-то в армии получил под дых так, что дыхание не мог восстановить минут десять, жадно хватая воздух ртом. Вот и сейчас тоже самое произошло, когда увидел, как она вышагивает мимо нас со Светкой.
Идет, такая вся красивая, холеная, как всегда по сторонам не смотрит, меня естественно не замечает.
Чуть поодаль вижу Семенову. Что за нелегкая их принесла именно сегодня и именно сюда???
Света что-то говорит, а мне по фигу, не слышу даже ничего, смотрю на Тинку, на то, как она танцует. Медленно, чувственно, не замечая никого вокруг.
И ощущение такое, будто никого, кроме нас, здесь и нет. Голодным взглядом ловлю каждый жест, каждое движение, не в силах уйти, или хотя бы просто отвернуться. С новой силой нахлынуло старое, уже было притупившееся желание обладать ей, заполучить всю, без остатка. Чтоб только моя была, чтоб танцевала вот так для меня, дома, за закрытыми дверями, и я мог бы раздевать ее не только глазами.
В голове мысль пульсирует «беги, пока снова не накрыло». Но когда ж я слушал доводы разума или инстинкт самосохранения? Полчаса, наверное, простоял, наблюдая за ней, а потом сам не понял как, очутился рядом.
Кристинка сразу вся подобралась, и я даже испугался, что сейчас сбежит, как обычно. Но нет, не сбежала, пошла к бару, взяла минералку. На нее не похоже. Обычно, когда они с Семеновой вдвоем отрываются, то все, туши свет. Видел и не раз, как они умеют дебоширить.
В этот раз только Маша коктейль за коктейлем пьет, а Кристина только воду неторопливо потягивает. Черт, как же она сексуально это делает.
Отворачиваюсь, в очередной раз чувствуя себя рядом с ней сопляком, ни разу в жизни с девушками не общавшимся, а она ещё как назло руку свою на лоб мне кладет, проверяет нет ли температуры. Еле сдержался, вот ей Богу, ещё бы чуть-чуть, закинул бы ее на плечо и утащил в свою пещеру.
Краем уха слышу, что они собираются завтра на пляж. Виду, что услышал, не подаю, но когда Тинка уходит в дамскую комнату, все выпытываю у Маньки. Она и не думает скрывать, выкладывает все как на духу, и я понимаю, что ни за какие шиши это не пропущу.
Потом приходится идти к друзьям, хотя больше всего на свете хочется остаться здесь, с ней, но меня настойчиво зовут поздравлять именинника.
Когда возвращаюсь, застаю картину, от которой глаза кровью наливаются. Какой-то м*дак пристал к Кристине. Она явно хочет, чтобы он отвалил, а этот долб**б ее не отпускает. В два шага оказываюсь рядом, не раздумывая, по-хозяйски притягиваю ее к себе. В моих глазах, наверное, было что-то такое, из ряда вон, если этот чахлый удод, поспешно развернулся и растворился в толпе, будто и не было.
В тот момент понял, что не хочу ее отпускать. Не могу и не буду. Притянул к себе, несмотря на сопротивление, заключил в кольцо рук, и не знаю каким образом уломал ее на один танец.
Музыка красивая, до мурашек пронимает, Кристинка так близко, что дыхание перехватывает. Безумие, но такое сладкое. Так бы и кружился по залу, прижимая ее к себе.
Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Один танец, ни больше, ни меньше и после этого она сбежала, покинув не только танцпол, но и заведение в целом. Перед побегом увидел в ее глазах что-то непонятное, непривычное. То, чего там в принципе не могло быть.
С ума, наверное, схожу.
* * *
Полночи лежал в кровати, вспоминая ощущение того, как прижимал ее к своему телу во время танца. Все думал, стоит ли тащиться завтра ради нее на пляж. С одной стороны, безумно хотелось на нее посмотреть, а с другой сомневался, хватит ли выдержки.
В результате победило мое вечное стремление быть ближе к ней. То, что я дебил, я понял еще в универе, а вот теперь закралась мысль, что я еще вдобавок и мазохист…
* * *
Бл*дь, я убью ее на х*р! Задушу, закину в багажник и зарою где-нибудь в лесу! И буду скакать, как сайгак от радости, что, наконец, избавился от нее! С*чка! Вредная, белобрысая с*чка!
Машина дернулась, когда рывком переключил передачу, чуть не бросив сцепление. Снова выругался, и вдавил педаль газа в пол.
Это вообще, какого хр*на она сейчас устроила??? Что это, мать твою, за шоу?
Руки на руле тряслись, то ли от нервов, то ли от холода. Полчаса в реке сидел, пока наконец кровь не успокоилась, и можно было выйти из воды, не сигналя стоячим членом.
Ну все, допрыгалась!
Что ей скажу, даже не представлял. Просто хотелось схватить за плечи и трясти как куклу, пока не объяснит, какого хр*на это было. Что это за игры?
Купальник этот в кошмарах теперь сниться будет. Ведь фактически голая передо мной стояла, красовалась. Смотри как красиво, смотри какая грудь. Тьфу, блин, точно убью!
Ума не приложу, как только отпустил ее. Ох*рел, наверное, от происходящего настолько, что мозг отключился.
Нет, ну надо же, выкинула фортель. По ж*пе ремнем отходить ее надо. Черт, вот за каким я про задницу эту зловредную подумал??? С рычанием ударил ладонью по рулю, пытаясь взять себя в руки.
К ее дому подлетел как ураган, притормозил сзади ее Ауди. Автомобиль здесь, дома значит, зараза!
Захлопнул дверцу машины и, доставая телефон, пошел на детскую площадку. Оттуда было видно окна этой Звезды Стриптиза. Вызвонил ее, пригрозил, что если сама не спустится, то поднимусь к ней, и мало не покажется. Попыталась соврать, что нет дома, а ничего, что я прямо сейчас на тебя смотрю? На твою белую, наглую макушку, маячащую в окне?
Стою у машины, жду ее, а внутри ураган бушует, рвется наружу, еле хватает сил сдержаться.
И вот она выплывает. Царица полей, твою мать, кукуруза! Идет ко мне, а на губах улыбочка ехидная застыла. Точно придушу!
— По-твоему, это смешно, — рычу на нее, балансируя на остатках самообладания.
— Не понимаю о чем ты.
Ну, все, пи**ец! Остатки выдержки рассыпались в прах. Хватаю ее, буквально закидывая на багажник, а сам сверху нависаю, как грозовая туча. Кристина елозит, пытается выбраться, сбежать. Х*р бы там! Перебьется! Рывком, зло, усаживаю ее обратно. Пока я не выясню все, что мне нужно, будет сидеть, как миленькая.
Ругаемся, выясняем отношения, и тут я непроизвольно веду взглядом по ее раскрасневшимся щекам и опускаюсь на нежную шею. Маленькая жилка пульсирует как сумасшедшая. Словно зачарованный смотрю на нее, потом опускаю взгляд еще ниже, на ее грудь, которая нервно, тяжело вздымается, как будто каждый вздох дается ей через силу, будто бежала сломя голову и отдышаться не может.
У меня галлюцинации, да? Сбрендил окончательно? Вижу то, чего в принципе быть не может?
Смотрю в глаза, и все сомнения пропадают. Взгляд с поволокой, непроизвольно мечущийся по моему лицу, а она даже не осознает этого.
Мысленно присвистнул. Ты ли это, Кристина Алексеевна? Что, девочка, приплыли? Отдача накрыла? Переоценила силенки свои? У таких игр правила есть, и ты их явно не знаешь. На всякий случай проверяю, шепчу ей на ухо какие-то глупости, даю волю рукам, насколько это вообще допустимо в разгар дня в общественном месте.
Она выгибается, дрожит, как осиновый лист, а я глазам своим не верю. Что это она, а не кто другой. Пробрало ее не по-детски, вижу, как смотрит на губы, не отрываясь, жадно, и кровь в венах закипает. Тянусь к ней, не в силах освободиться, но какой-то посторонний шум останавливает, отрезвляет, заставляет вспомнить, что мы не наедине, а у всех на виду, в пяти метрах от детской площадки. Отпускаю ее, из последних сил удерживая себя в рамках приличия. Смотрю как она, чуть пошатываясь, бредет к своему подъезду и чувствую, что мне впору опять забираться в холодную реку и сидеть, там пока не отпустит.
Весь день места себе не находил. Все мысли только о том, что сегодня произошло. Перед глазами одна картина сменяла другую. То крупные капли, медленно скользившие по еле прикрытой груди, сквозь полупрозрачную ткань видны твердые бусинки сосков. То как она, виляя бедрами, стаскивает с себя сырой купальник, и в глазах темнеет от осознания того, что там, под белым платьем у нее ничего нет. То ее тяжелое дыхание, взгляд рассеянный и в то же время голодный, каким она смотрела на меня, сидя на капоте.
И так раз за разом. Не отвлечься, не переключиться, перед глазами только она, и в голове не укладывается реальность происходящего.
Извелся весь, и вечером все-таки не удержался, написал ей, не особо рассчитывая на ответ.
Не одна она оказалась. В этот момент ревность такую почувствовал, что огнем в груди полыхнула, заставляя морщиться.
Столько лет все мысли о ней, но такого не испытывал никогда. Наверное потому, что в холодности ее не сомневался, а сегодня на меня среагировала, а не на кого-то другого, по глазам видел, что хотела продолжения, а сейчас с другим. Внутри все клубилось и рвалось в клочья. Хотелось примчаться к ней, устроить разбор полетов, да вот только прав никаких на это не было.
Прошел на кухню, выпил стопку коньяка, чтоб хоть как-то прийти в себя. Ни черта не помогало. С силой швырнул бутылку в стену, и она разлетелась на мелкие осколки, а на обоях появилось темное пятно. Но мне было наср*ть. Меня трясло, ломало, выворачивало наизнанку от осознания того, что сейчас она там, с каким-то м*даком обжимается.
Выдержать это в одиночестве я просто не мог, не соображая, что делаю, схватил телефон и набрал Иркин номер:
— Привет, — промурлыкала она.
— Привет, — старался говорить, как можно спокойнее, но ни хр*на не выходило, дыхание сбивалось, — чем занимаешься?
— Жду твоего звонка, — с готовностью ответила она.
— Сейчас приеду, — говорил уже на ходу, обуваясь в прихожей.
— Ты же знаешь, я всегда тебя жду.
— Знаю.
Не обращая внимания на то, что выпил стопку, заскочил в машину, и, чуть не спалив резину, сорвался с места. Внутри по-прежнему все кипело, хотелось орать, крушить все, что попадется на пути. К ней хотелось до жути.
Да что ж я за дятел такой?! Сколько можно на одни и те же грабли наступать?
До Иркиного дома домчался за пятнадцать минут. Прямо в прихожей набросился на нее так, словно от этого жизнь моя зависела. Ира сначала растерялась от такого напора, а потом подключилась к игре.
Всю ночь не давали друг другу спать, перепробовав все горизонтальные плоскости в ее квартире, а перед глазами все равно этот проклятый розовый купальник маячил. Хоть ты тресни.
На следующий день на работу было не надо, и я остался у нее. Валялись в постели, смотрели телек, периодически прерываясь для секса.
— Пойдем в кино? — ближе к вечеру предложила она.
— Пойдем.
Сказано-сделано. Собрались и пошли.
Купив билеты, устроились на кожаном диване в зоне ожидания. Сидели о чем-то вяло переговариваясь. Вроде все тихо, спокойно и тут взрыв, цунами, ураган.
Дышать перестал, когда увидел, как в моем направлении идет она, и не одна, а с щеголем каким-то, по-хозяйски приобнявшим ее за талию. Это что за подстава судьбы такая? Мне вообще нельзя из дома выходить? Чуть нос на улицу — и на тебе, юмористка судьба опять с ней сталкивает. Я все понял! Это кара такая, да? За распутный образ жизни? Не слишком ли сурово???
Кристина меня не видит, стоит со скучающим видом смотрит по сторонам, хр*н ее с кем-то по телефону разговаривает, вместо того, чтобы с ней общаться. Вижу, как с одной стороны всех осмотрела, и на другую переключилась, как раз туда, где я сижу. Беглым взглядом прошлась по окружающим, скользнула по мне и отвернулась. Смотрю на нее в упор, жду, когда дойдет.
Тут она замирает и резко поворачивается в мою сторону. В глазах чуть ли не паника плещется, вижу, как отступает от меня, испуганно прижимаясь к своему козлу.
Что боишься, зараза? Правильно делаешь.
Стою у них за спиной и не отрываясь смотрю на его руку, вольготно расположившуюся чуть ниже ее талии. И в глазах темнеет от ярости, ревности и осознания того, что эти руки ласкают ее тело. Что сегодня она была с ним.
В мыслях пролетает то, чему учили в армии. Захват чуть повыше запястья, резко завести назад, мощный удар в плечо, чтоб сустав выбить, потом под колено со всего маха…
Еле сдерживаю кровожадный порыв, взглядом показываю, чтобы шла за мной, в противном случае наступит Армагеддон. Тинка все понимает, что-то говорит этому уроду и идет следом за мной.
Вне себя от ярости захожу в пустынный коридор, ведущий к квест-комнатам и служебным помещениям, слышу, как она чуть ли не бежит за мной, звонко цокая каблучками. Завернул за угол и резко остановился перед открытой дверью, заглянув туда, обнаруживаю маленькое захламленное помещением. Сойдет.
Из-за угла вылетает злая, как фурия Кристина, и я, не церемонясь, затаскиваю ее внутрь.
Опять ругаемся, в этот раз так, что искры летят. Она хладнокровно заявляет, что мы друг другу никто. Я бешусь, еле сдерживаюсь, чтобы не встряхнуть ее хорошенько. А когда она заявляет мне «твои проблемы» остатки тормозов срывает. Как маньяк, прижимаю ее телом к стене, запускаю руку в волосы и целую. Зло, грубо, пытаясь унять бурю клокочущую в груди. Тинка отбивается, но я чувствую, как дрожать начинает, от этого еще больше злюсь. Оттого, что откликается на мои действия, но ночи проводит с другим.
Она требует, чтобы отпустил, никогда больше к ней не прикасался, оставил ее в покое.
В кой-то веки согласен с ней. На хр*на мне все это сдалось? На хр*на она мне сдалась? Год ее не видел, и жил припеваючи! Стоило ей только опять появиться в поле зрения и все кувырком полетело в тартарары. Все, хватит с меня. Пошла к черту!
Ухожу, громко хлопнув дверью. А в голове только одна мысль пульсирует. Ненавижу!
* * *
Когда через неделю, поздно ночью телефон зазвонил, беспристрастно отражая ее номер телефона, застонал, прикрыв глаза и откидываясь на спинку дивана. Опять! Ну чего ей от меня опять надо? Всю душу измотала уже, сил больше нет. Чуть не сбрендил за эти семь дней, пытаясь утихомирить самого себя, доказать, что пора давным-давно закрыть дверь и больше не оглядываться назад. Надо просто держаться подальше и спокойно жить в свое удовольствие, забыв о холодной блондинке, столько лет отравляющей мне существование.
Отличные размышления, вот только жаль, что пустые. Как слабовольный дурак отвечаю на ее звонок, замирая, услышав ее голос. Тихий, жалобный, дрожащий.
В аварию попала. Хоть и сказала, что все нормально, но перепугался до ужаса.
Стоит ли говорить, что через пять минут уже ехал в ее направлении?
Нашел ее за городом, сидящую в машине, судорожно обхватив руль. Маленький, испуганный котенок. И не догадаешься, что стерва беспросветная. Для себя уже все решил. Сейчас помогу и все, пока. Лучше переболеть, отмучиться и дальше идти играючи по жизни. Поэтому вел себя в ней прохладно. Подошел к ней, убедился, что все в порядке, машина тоже практически цела. Из-за чего тогда весь сыр-бор?
Тинка, начала пищать, что это все мужик поганый виноват. А я смотрю на нее и начинаю подозревать, что ситуацию до крайности довел чей-то несдержанный язык.
Кое-как спровадил маленькое чудовище в машину и стал разговаривать со Станиславом. Он во всех красках описал произошедшее. О том, как произошла авария, как тут госпожа Кристина пальцы гнула, скандалила.
У меня даже мысли не возникло, что мужик может врать. Это ж Антина! С нее станется. Для нее люди значения не имеют, на всех свысока смотрит.
И вот стоим мы, разговариваем, Кристинка в машине сидит, в телефоне ковыряется.
Вижу, Стас мнется. Стоит, заправив руки в карманы, перекатываясь с носка на пятку. На мой прямой вопрос, в чем дело, признается, что никого не вызывал.
Просто хотел наглую чрезмерно дерзкую барышню прижать, чтобы проучить маленько.
Хм, а что, креативно. Молодец, мужик! Уважаю, что не прогнулся перед ней, а нашел способ поставить на место.
В этот момент Тинка сигналит фарами, привлекая к себе внимание, и я вынужден идти к ней. Иду, смотрю на нее и диву даюсь на изменения. Испуганный котенок исчез, вместо него вернулась вечно недовольная стервозина. Сейчас узнает, что с ДПСниками ее накололи, точно взорвется.
Решение приходит само собой, отдаю ей ключи от своей машины и отправляю домой, намолов какой-то ерунды. Она верит, садится в мой Форд и уезжает. Надеюсь, не раздолбит его мне в порыве ярости? Она ведь может….
Едва Кристина скрылась за поворотом. Мы распрощались со Стасом, и каждый поехал по своим делам. Стас домой, а я чинить ее машину.
Да, да, вы не ослышались. Чинить Тинкину машину. И это было для меня настолько естественно, что только диву давался. Вот, казалось бы, зачем мне это делать? Ладно бы своя девушка была, и я бы с готовностью решал ее проблемы. А тут что?
Странно, непонятно, но внутри спокойствие и убежденность, что так и надо.
Утром, после сервиса, привез Ауди в ее двор и позвонил, чтобы спускалась. Маленькая пиявка попыталась вытребовать, чтобы я поднялся и привез ее ключи с доставкой на дом, до самой квартиры. Нет уж, радость моя, перебьешься.
Она спустилась, какая-то растрепанная, простая, без боевой раскраски. Такая она мне даже больше понравилась. Милая… Пока рот не открыла.
Мы поговорили. Не скажу, что диалог вышел продуктивным, под конец опять искры полетели, но мне было плевать. Я выставил перед собой защитный барьер, и не думал его убирать.
А она… Она явно бесилась оттого, что я с ней холоден и сдержан.
Что, Снежная Королева, не нравится, когда вокруг не прыгаю? Ничего, перетерпишь. Мне тоже многое не нравится, но я же терплю.
Про ДПСников изначально не хотел говорить, но не удержался. Желание увидеть, как она злится, победило. У нее аж кровь от лица отхлынула, и губенка затряслась. Какая же она все-таки еще девочка, в те моменты, когда стерва в ней затыкается.
Жаль, что редко такие моменты бывают.
Оставил ее у подъезда, а сам домой поехал. Ну все, думаю, завязал. Ставим точку, отворачиваемся и идем каждый своей дорогой.
Угу, размечтался.
Два дня проходит, натыкаюсь на нее с утра в супермаркете. Меня заметила, нос до потолка задрала, идет, будто и не видит. Думает, что за ней побегу! Нет уж, хватит, набегался на целую жизнь вперед.
Киваю ей в знак приветствия и отворачиваюсь. Хочется, конечно, пообщаться, язык так и чешется что-нибудь сказать, но держусь. Даже не повернулся в ее сторону, просто взял, что надо и к кассам пошел. А она пусть делает, что хочет. Мы ведь друг другу действительно никто. В этом Кристина права.
После супермаркета полдня мотался по городу, решая проблемы по работе. Проголодался как волк, заскочил в первое попавшееся заведение. Сижу, ем, попутно в телефоне ковыряюсь, не обращая ни на что внимания. И вдруг волосы на руках дыбом встают. Голос ее слышу. Садится через столик от меня, кофе заказывает.
Что за хр*нь?! Решил держаться от нее подальше, и она как назло на каждом шагу попадается. Есть расхотелось, подозвал официанта, расплатился и ушел, напоследок все-таки словив недовольный взгляд. Хм, чем недовольна, красивая? Я ж не по своей воле сегодня второй раз с тобой пересекаюсь, и не достаю тебя. Просто встал и ушел, радуйся. Все как ты хотела.
* * *
Бл*, какой же у нас оказывается маленький город!
Десять часов вечера. Заправка. Передо мной пять человек и тут автоматические двери распахиваются и та-дам… Стервь Белобрысая, собственной персоной, заходит внутрь.
Третий раз за день! Это уже ни в какие ворота не лезет!
Отворачиваюсь к окну, делаю вид, что рассматриваю содержимое полок, а сам слушаю, как каблучки цокают. Все ближе и ближе. В какой-то момент слышу, как шаг сбивается и замирает. Понятно, заметила. По-прежнему не смотрю в ее сторону, жду, что будет дальше.
Сейчас как всегда хвостом махнет и сбежит. Ну и скатертью дорога.
С немалой долей удивления слышу, как каблучки снова застучали, сердито, отрывисто, приближаясь ко мне. Хм, внезапно.
— Зорин, ты следишь за мной? — раздается недовольный голос. Поворачиваюсь к ней, вопросительно подняв бровь.
— Куда не приду, везде ты!
— Так, может, это ты за мной по пятам ходишь, а не я за тобой? — невозмутимо интересуюсь, обходя ее и направляясь вдоль полок.
Тинка сердито сверкает в мою сторону глазами:
— Ага, сейчас. Интересно, зачем мне за тобой ходить? — ядовито, надменно интересуется, складывая руки на груди.
— Понятия не имею, — пожимаю плечами, — соскучилась может.
В этот момент наш дивный диалог, грозивший перейти в выяснение отношений, прерывает звонок моего телефона.
Игнорируя ее сердитый взгляд, достал трубку, ответил.
Кирилл звонил, приглашал на завтра в клуб, Днюху отмечать. Конечно, согласился, не раздумывая. Один из ближайших друзей, и я не знаю, что должно случиться, чтобы я пропустил это мероприятие.
— Ты один, или с кем-то? — спрашивает Кир.
— А как надо? — спрашиваю, скользя взглядам по рядам с чипсами, — хочешь, могу с собой кого-то привести, или прямо там подцеплю. Долго ли умеючи.
— Почти все парами придут.
— Парами?
— Да, кто с женой, кто с подругой. И если ты там будешь, как обычно отрываться, зажимая баб, превратишься во врага номер один, — со смехом сказал Кирюха.
— М-да? Зависть замучает? — улыбаюсь в ответ.
— А то!
— Ладно, парами, так парами. Кого-нибудь приведу.
— Кого?
— Не знаю, как пойдет.
— Ладно, давай до встречи.
Отключаю телефон, смотрю на Кристинку, все так же стоящую рядом и прожигающую сердитым взглядом. Продолжать пустые разборки нет никакого желания, как и портить себе настроение, поэтому беру с полки шелестящий пакет и иду прочь.
Оплатил бензин и, не оглядываясь, вышел на улицу.
Наши машины стоят бок о бок, у соседних колонок. Надо же, как символично. Заправщик сегодня неторопливый, еле копается, поэтому я, воспользовавшись задержкой, настраиваю зеркала, протираю фары.
Из здания заправки вылетает Кристинка, смотрит на меня, нахмурившись, и мчится к своей машине. Чудная она какая-то, загадочная.
Но, блин, какая же все-таки красивая, и что бы не происходило между нами, сердце все равно замирает, от одного только взгляда.
Сам не знаю зачем, решил позвать ее завтра с собой. На положительный ответ и не рассчитывал. Просто контрольный выстрел. Последняя попытка, перед тем, как поставить точку в этом затяжном безумии.
— Кристин, — окликаю ее, когда уже девушка распахнула дверцу машины. Она останавливается, поднимает на меня недовольные глаза. Черт, как же хочется, чтобы смотрела по-другому, без холода, с улыбкой. Мечтатель, твою мать.
— Чего тебе?
— Пойдешь завтра со мной к другу на день рождения? — обреченно спрашиваю, готовясь к взрыву с ее стороны.
Ну давай, начинай выпендриваться, как ты обычно делаешь.
Она посмотрела на меня, чуть сморщив нос, а потом произнесла:
— Да, без проблем. Заедешь за мной, — с этими словами села в машину и уехала, а я с видом умалишенного стою и смотрю ей вслед.
Это что было? Она реально согласилась идти со мной? Или решила за нос поводить, нервы потрепать?
* * *
Сижу, как зомби переключаю каналы, даже не понимая, что там идет.
У НЕЁ дома! Твою мать, сам себе не верю! Впервые за наше многолетнее знакомство. Днем, преисполненный уверенности, что все, случившееся вчера, бред чистой воды, позвонил, чтобы уточнить в силе ее согласие или все, блажь прошла. Она невозмутимо отвечает, что в силе. В результате договорились во сколько встретимся, а я потом еще полчаса сидел, задумчиво крутя телефон в руках и пытаясь понять, играет или нет. И если играет, то в чем суть. Потом решил, ладно будь, что будет.
Естественно к назначенному времени она не успела. Шутка ли, собраться вовремя. Это явно не ее тема.
Думал, встречу ее внизу у подъезда и поедем. Стал звонить, а она, оказывается, еще вообще не готова. Пришлось отпускать такси и подниматься к ней. Не скажу, что прямо так уж расстроился. Скорее наоборот, чуть ли не подпрыгивал от нетерпения, поднимаясь на четырнадцатый этаж.
Дверь открыла вся раскрасневшаяся запыхавшаяся. Волосы на половину высушены, не накрашена, в спортивном костюме. Все понятно. Быстрые сборы — это не для нее.
Ведет себя сдержанно, я бы даже сказал, что чуть сковано. Наверно, сама в шоке от того, что согласилась куда-то идти со мной, и теперь думает, на кой ей все это сдалось.
В качестве вежливого жеста провела по квартире, показала, что где. У нее хорошо, светло, свободно, без лишней мебели. Я еще подумал, где ж она свои шмотки хранит, а потом показала свою гардеробную.
Капец. У меня аж тик нервный начался. Здесь полгорода одеть можно, и ещё и останется. Нет, я, конечно, знал, что она шмотошница великая, но чтоб настолько!!! Все мое барахло можно в одном углу этой комнаты пристроить, а у нее все битком, да ещё по видам. Тут платья, там юбки, там ещё не пойми что. Да мало того, что по видам, так ещё и по цветам!
В общем, растерялся я в этом страшном месте, быстренько ретировался и сбежал в большую комнату к телеку, а Кристина стала собираться.
Прошло, наверное, минут пятнадцать, когда она снова показалась на глаза. Все так же не накрашенная. Все в том же спортивном костюме. Это что, все это время она волосы сушила?
Тинито! Самое натуральное! Теперь так и буду называть, о чем ей и сообщил. Она только фыркнула и снова ушла в свое модное логово.
Сижу, а самого потряхивает от всего происходящего. Не верю, что у нее дома. Не верю, что она собирается куда-то со мной идти. Все кажется, что играет, за нос водит. Непроизвольно подлянки с ее стороны ожидаю. Вот сейчас выйдет и невозмутимо заявит, что никуда не пойдет, что передумала, пошутила или еще хр*н знает что.
В голове, хоть и давлю их на самом корню, мысли проскакивают, что она за стеной, совсем рядом. Собирается, переодевается. Мороз по коже непонятный.
Минут двадцать еще прошло, а она все никак не появится. Заснула что ли? Или по пятому кругу свои наряды перемеряет?
— Кристин! — громко зову, — ты там готова?!
— Нет, — раздается недовольный голос, и по интонации чувствую, что что-то не так.
Ну, все, вот оно, начинается.
Выключаю телевизор и иду к ней. У дверей остановился, постучал.
— Да, — опять тот же холодный тон.
Открываю дверь, захожу внутрь.
Тинка стоит, привалившись к подоконнику, обхватив себя руками за плечи, волчонком смотрит на меня.
— Ты еще не собралась? — озвучиваю очевидное, подозрительно глядя на нее.
— Я никуда не иду! — с вызовом отвечает она, а у меня словно тряпкой красной перед глазами помахали.
Не зря ждал, когда фокус какой-нибудь выкинет! Сразу надо было завязывать с этой идеей, идти куда-нибудь с ней. Ежу понятно, что раз столько времени динамила, то и продолжать будет в том же духе. Ничему меня жизнь бл*дь не учит!
До зубовного скрежета захотелось узнать, в чем же причины столь «внезапного отказа».
— Молния сломалась, — тихо промямлила она, в ответ на мои резкие слова.
Бл*****, мой мозг точно не выдержит этого! Я прямо чувствую, как он трескаться начинает, и мелкими осколками сыпется на пол.
У нее молния сломалась! Просто беда, твою мать, бедища, катастрофа!
Я там сижу ее жду, как дурак, а она нахохлилась и пыхтит здесь.
Любая нормальная девушка бы давно помощи попросила. Минута и нет никаких проблем. Но это же Кристина! Она птица гордая. Будет сидеть, дуться на всех, но ни за что просто, по-человечески не обратится.
Кто ж тебя так воспитал-то, горемычная?
Чуть ли не силой развернул ее к себе спиной, и присвистнул, увидев, чего она там наворотила. Масштабно, ничего не скажешь, так сразу и не разберешь что к чему.
И вот я, сидя за ней на корточках, пытаюсь справиться с молнией, а она стоит словно неживая, мне кажется, что даже не дышит. Вцепилась в подоконник, голову вниз опустила, вся как деревянная, словно оцепенела.
Боится, что ли, что съем ее?
Или…
Да не может быть!
Сдержанно благодарит за помощь, и торопливо обходит меня по широкой дуге, будто боится лишний раз прикоснуться.
Чуть склонив голову на бок, наблюдаю за тем, как она замерла у вешалок и рассеянным взглядом скользит по своим дорогим тряпкам.
Ясно вижу, как ее неслабо потряхивает, и не до конца осознавая, что делаю, тихо подхожу к ней.
Тинка тянется за платьем, а я на полном автомате, на рефлексах перехватываю ее руку.
Дернулась, как ошпаренная, отшатнувшись от меня в сторону, а я понял, что не отпущу, даже если отбиваться начнет и скандалить.
Хотелось заглянуть ей в глаза, увидеть подтверждение того, что и так знал, но она зажалась в угол, зажмурилась. Пытаясь взять себя в руки.
Пытаюсь развернуть ее к себе, но она зажимается, прячется.
Вижу, что борьба у нее внутри нешуточная идет, что пытается успокоиться и отступить, и понимаю, что в жизни себе не прощу, если позволю ей сейчас взять себя в руки, и вернуться в привычную колею.
Прижимаю к себе, несмотря на сопротивление, покрываю лицо, шею быстрыми, хаотичными поцелуями, как ненормальный дурея от запаха ее кожи. Кристинка сопротивляется, выворачивается, не давая целовать в губы, пытается оттолкнуть, как заведенная повторяя «не надо». Да куда там! Я ее сопротивления даже не замечаю, она против меня как олененок на фоне бизона.
Она чуть ли не плачет от бессилия, когда, зарывшись обеими руками в ее волосы, притягиваю к себе, не давая отвернуться.
— Тем, не надо! — упирается руками мне в грудь, чувствую острые коготки на своей коже, и в меня будто демон вселяется, не могу остановиться, да и не хочу. Крышу напрочь сносит, от того, что она рядом, что пытается оттолкнуть, а у самой мурашки по коже от моих прикосновений, дрожит, словно лист осиновый на ветру.
Целую в мягкие, податливые губы, с ума сходя, услышав, как она еле сдержала стон. Тинка не отвечает, по-прежнему вырывается, но я чувствую, как пульсирует ее кровь, как бьется сердце, надрывно, сбиваясь с ритма, как и мое.
Не отпущу.
Одной рукой продолжаю удерживать, целуя ее в губы, а второй притягиваю к себе, касаясь гладкой кожи спины. Ласкаю, поглаживаю, не давая малейшего шанса отступить.
Девушка в моих руках выгибается навстречу. Чтобы там не происходило в ее блондинистых мозгах, какую борьбу она бы не вела с собой, тело выбрало меня.
— Зорин, что ты делаешь, — стонет мне в губы, и чувствую, как рука, которой она меня так отчаянно отталкивала, судорожно цепляется за футболку, сжимая ее пальцами.
Давай, девочка, давай, отпусти себя.
Момент, когда она сдалась, я почувствовал сразу. Замерла, а потом как-то обреченно, затравлено вздохнула, попробовала отстраниться, и когда опять не отпустил, подалась вперед, приоткрывая сладкие губы.
Уже ничего не соображая от сжигающего изнутри пожара, жадно впиваюсь в приоткрытые губы, и забываю как дышать, когда она, наконец, отвечает. Сначала как бы не хотя, все еще сомневаясь, но с каждой секундой откликается все чувственней, жарче. Ее рука скользнула по плечу, потом зарылась в волосы, притягивая к себе. Черт, я ее сейчас прямо здесь завалю.
Чуть отстраняется от меня, замирает, глядя прямо в глаза. Проклятье, если решила сбежать, то я загнусь прямо тут, от безумного желания быть с ней.
Разжимает пальцы, удерживающие край платья, и мягкая ткань, струясь, скользит по коже вниз. Кристинка стоит передо мной, красивая, как богиня, а я смотрю на ее изумительное тело, серьезно опасаясь, что просто сорвусь и изнасилую ее.
Медленно, бесконечно сексуально стаскивает платье вниз, бросая его себе под ноги, и остается передо мной в одних крошечный черных трусиках.
Ущипните меня кто-нибудь. Я либо пьян и словил белую горячку, либо тронулся умом.
Не верю в происходящее. В том, что она стоит передо мной практически в чем мать родила, в глазах огонь полыхает. Смотрю, как закусывает губу и спрашивает:
— Нравлюсь?
Она издевается? У меня уже в паху ломит, от того насколько она мне нравится. Блин, слово-то какое плоское! Нравится! Дурею от одного взгляда на нее, но вместе с тем где-то внутри не дает покоя страх, что сейчас рассмеется и скажет «шутка, дорогой».
— Если не планируешь идти до конца, то сейчас самое время прекратить все это. Потому что ещё пара минут, и я не смогу остановиться.
Какое там остановиться! Даже если земля рушиться под ногами начнет, не смогу даже взгляда от нее оторвать.
Тинка делает ко мне шаг, встает на цыпочки и, обвивая шею руками, шепчет на ухо:
— Только попробуй остановиться.
Все. Остатки выдержки испаряются, от этого хриплого грудного голоса.
Смутно помню, как унес ее в спальню, не отрываясь ни на секунду от пьянящих губ, как очутились на кровати. Когда прикоснулся к ней, почувствовал, насколько она горячая и мокрая для меня, крышу сорвало. Сначала пытался держать себя в узде, но потом все, тормоза сорвало. С остервенением терзал любимое тело, как голодный зверь, выколачивая из нее громкие крики, с каждым толчком все больше сходя с ума от желания.
Это реально было безумие, но черт, до чего же приятное!
* * *
Проснулся рано и как дурак лежал, не шевелясь, рассматривал ее. Отодвинувшись от меня на самый край, спала на животе, подтянув к себе одну ногу. Белая, шелковая простынь накрывала только пятую точку. Все остальное я мог видеть.
Красивая, нежная, все в ней, как я люблю, словно специально под меня делали.
Смотрю на нее и в горле ком. Не верится, что события этой ночи были правдой, что целовал ее, обнимал, любил до криков, и проснулся рядом. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Она, словно почувствовав мой взгляд, завозилась, потянулась и, смешно нахмурившись, приоткрыла один глаз. Увидев меня, настороженно замерла, а у меня словно змеи в груди зашевелились, от дурных предчувствий.
Сейчас начнется.
Вчера не удержалась, сорвалась, пошла на поводу у своих желаний, а сейчас смотрит на меня и думает «вот, я ду-у-ура», и прикидывает, как бы поскорее избавиться. Черт, что же так хреново-то? Радоваться надо, что до желанного тела дорвался, поставил так сказать заветную галочку, а вместо этого нутро от тоски сводит, от того, что хочется больше, гораздо больше. Хочу быть с ней рядом, всегда. Хочу, чтоб любила меня, чтоб никого в мире, кроме нас, не было.
Жду от нее удара, с горечью осознавая, что укрыться нечем и любой ее выпад достигнет цели. Нервы как струны вибрируют, но к ее словам все-таки остаюсь неготовым:
— Зорин, — недовольно произносит она, — а что ты на самом краю лежишь? Шел бы уж на пол, или вообще в другую комнату, на диван.
Смотрю на нее, замерев как истукан и не понимая, к чему клонит. Тинка с вздохом закатила глаза, и, бухтя себе под нос что-то из разряда «большой, но бестолковый», подползла ближе, улеглась, уткнувшись носом в бок:
— Грей давай, я замерзла.
Не веря в происходящее, заключил ее в кольцо своих рук, прижимая к себе. Она повозилась, пытаясь улечься поудобнее, в результате закинула на меня руку и ногу, и, устроив голову на плече, снова уснула.
А я все так же лежу, хлопая глазами, как сова. Нет, я ее никогда не пойму. Ждешь от нее нормальной человеческой реакции — получаешь гранату в яркой упаковке, а приготовишься к взрыву, так ведет себя как домашняя кошечка.
Поглаживаю кончиками пальцев ее по плечу, пытаясь собрать мысли в кучу. Что делать дальше понятия не имею. Был бы рад сказать, что теперь мы вместе и навсегда, но… Черт, даже не знаю, что но.
Столько лет увивался за ней, а теперь когда заполучил, не знаю что предпринять. Да и заполучил ли? До сих пор не могу поверить в то, что произошло. Чувство такое будто на лезвии ножа стоишь, балансируешь на грани. В голове пульсирует одна мысль. Не отпущу. А в груди комом стоит опасение, что утром все разрушится словно карточный домик.
Всю жизнь гулял направо и налево, и считал, что секс без обязательств — это круто. Покувыркался, встал, отряхнулся и пошел дальше. Здорово, и никакой головной боли. Но не с Кристиной.
С ней другого хочу. Засыпать вместе, просыпаться, строить планы на выходные, гулять под дождем. Глупостей хочу, и вместе с тем, чтоб все серьезно было. Будущего с ней хочу.
Она во сне чуть возится, прижимается ко мне ещё сильнее, и снова как мороз по коже проходит.
А что все это для нее? Так достал, что решила, фиг с тобой, давай попробуем, скуки ради, а потом ты от меня отвалишь? Приятный эпизод? Зарядка для блеска глаз? Что?
У нее ведь хр*н какой-то есть. Тот самый, с которым в кино ее видел. Они выглядели так, словно давным-давно вместе. Черт, как все запутано!
Не удержавшись, крепче прижимаю ее к себе, целую в макушку.
Не отпущу.
Кристина что-то пробубнила, уткнувшись мне носом в шею, а потом снова затихла. Спи, девочка моя, спи.
Сам заснул, когда на часах шесть утра было, все это время гоняя в голове произошедшее, слушая ее дыхание и пытаясь понять, предугадать, что будет дальше.
* * *
Проснулся оттого, что шее щекотно было. Сонно отмахнулся, но не помогло. Приоткрыл один глаз, и сначала вообще не понял где я, и что вокруг творится. Комната светлая, просторная, кровать. Хм, мило.
И тут водопадом обрушиваются воспоминания о прошедшей ночи, резко поворачиваюсь и замираю. Не сон.
Тинка лежала рядом, на животе, упираясь на один локоть. Второй рукой держала прядь своих светлых, мягких как шелк волос, и водила ей по моей шее. Присмотрелся к ней, вроде сожаления в глазах нет.
— Привет, — голос с утра такой, что самому себе слух режет.
— Привет, — ответила она, улыбнувшись.
Дышать забыл как. Моя улыбка. Ни для кого-то, а для меня. Смотрю на нее и пошевелиться не могу, все кажется, что сейчас спугну, и сбежит от меня по старой привычке.
Любуюсь ей, ещё теплой ото сна, чуть растрепанной, но такой бесконечно милой сердцу. Люблю ее больше жизни.
— Как спалось? — интересуется Кристинка, скользя взглядом по моей груди.
— Отлично, — не стал говорить, что полночи глаз не мог сомкнуть, все о нас думал.
— И мне, — потянулась, с видом довольной кошки, потом хитренько так, подленько ухмыльнулась и рывком, так что даже не успел отреагировать, сдернула в сторону смятую простынь.
Откровенным взглядом изучает мое тело, медленно, не скрываясь, похотливо, и оно моментально откликается.
Секунды хватает на то, чтобы подмять ее под себя, перехватить одной рукой тонкие запястья. Замираю, разглядывая ее при утреннем свете. Она играет, закусывает губу и начинает медленно, откровенно тереться о мое тело. Между нами простыня, которую она успела накинуть на себя, но я сквозь нее чувствую насколько она горячая.
Белокурые волосы разметались по подушке, губы припухшие, ярко-алые, после того, как я жадно терзал их ночью, на нежной коже отметины, поставленные в пылу страсти. Вся такая мягкая, податливая, желанная.
Смотрит на меня своими невероятными глазищами. Голубыми, с карими крапинками, и сколько не ищу, не вижу в них привычной холодности.
Может, у нас все-таки есть шанс? Спрашиваю сам себя в три тысячи пятый раз. И хочется в это верить…
В голове колоколом раздается фраза Андрюхи, произнесенная в первый день нашего с ней знакомства «Выпотрошит и не заметит».
Эти слова на миг отрезвляют, воскрешая все сомнения, которые терзали меня ночью. Но я опять смотрю в эти необычные глаза, открыто рассматривающие меня, и понимаю, что готов рискнуть. Ради нее на все готов. Хоть в огонь, хоть над пропастью без страховки.