Майкл Дж. Салливан «ОТКРОВЕНИЯ РАИРИИ»

Коллективный перевод выполнен на сайте www.notabenoid.com для группы Вконтакте: .

Перевод с английского: marmax, refuse, sunnynight, victoria_vn; в переводе также участвовали: lobzzzzz, Ivonika, takhmuras.

Редактура: marmax, sunnynight, victoria_vn.

Перевод выполнен в ознакомительных целях, никакой выгоды не извлекаем, прибыль не получаем.

 

Книга первая

ЗАГОВОР ПРОТИВ КОРОНЫ

МИР ИЛАН

ИЗВЕСТНЫЕ ЗЕМЛИ МИРА ИЛАН

Эстрендор — северные пустоши

Империя Эраван — эльфийские земли

Апеладорн — государства людей

Архипелаг Ба Ран — острова гоблинов

Вестерлендс — западные пустоши

Дакка — остров южного народа

ГОСУДАРСТВА АПЕЛАДОРНА

Аврин — богатые центральные королевства

Трент — северные горные королевства

Кали — юго-восточный тропический регион, в котором власть принадлежит феодальным вождям

Делгос — южная республика

КОРОЛЕВСТВА АВРИНА

Гент — святые земли Церкви Нифрона

Мелингар — маленькое, но древнее и уважаемое королевство

Уоррик — самое могущественное из королевств Аврина

Данмор — самое молодое и наименее развитое королевство

Эльбурн — королевство лесов

Ренид — бедное королевство

Маранон — производитель продуктов питания. Часть Делгоса, которая была утеряна, когда Делгос провозгласил себя республикой

Гейлианон — королевство безжизненных холмов, в котором царит беззаконие; место множества великих сражений

БОГИ

Эребус — отец всех богов

Феррол — старший сын, бог эльфов

Дром — средний сын, бог гномов

Марибор — младший сын, бог людей

Мюриэль — единственная дочь, богиня природы

Уберлин — сын Мюриэль и Эребуса, бог тьмы

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ

Империалисты. Хотят объединить человечество под предводительством одного вождя, который является прямым потомком полубога Новрона.

Националисты. Хотят, чтобы ими правил вождь, избранный людьми.

Роялисты. Хотят, чтобы ими продолжали править отдельные независимые монархи.

 

ПРОЛОГ

Девитт сказал Адриану, что оставил меч позади алтаря, поэтому воры направились прямиком туда. Приблизившись к первому ряду сидений, оба мужчины замерли на полушаге. В луже крови лицом вниз лежало тело человека. Из его спины торчала круглая рукоять кинжала. Пока Ройс поспешно искал меч Пикеринга, Адриан проверил, не подаёт ли человек хоть какие-то признаки жизни. Мужчина был мёртв, а меча нигде не было. Ройс похлопал Адриана по плечу и показал на золотую корону, которая откатилась к дальней стороне колонны. Вся ситуация говорила им обоим об одном: пора убираться отсюда.

Они направились к двери. Ройс на мгновение замер, прислушиваясь, чтобы убедиться, что коридор пуст. Воры выскользнули из часовни, закрыли дверь и пошли по коридору в сторону спальни.

— Убийцы!

Крик раздался так близко и был таким ужасающим, что оба мужчины развернулись, выхватив оружие. В одной руке Адриан держал полуторный меч, в другой — короткий меч. У Ройса был кинжал с блестящим белым лезвием.

У открытой двери часовни стоял бородатый гном.

— Убийцы! — снова закричал гном, но в этом не было необходимости. Уже можно было услышать звук шагов, и мгновение спустя с обеих сторон в коридор хлынули солдаты с мечами наголо.

 

ГЛАВА 1

УКРАДЕННЫЕ ПИСЬМА

В темноте Адриан почти ничего не видел, но он их слышал: где-то треснула ветка, зашуршали листья, прошелестела трава. Их было больше одного, больше трёх, и они подбирались всё ближе.

— Никому не двигаться, — приказал из темноты суровый голос. — Наши стрелы нацелены вам в спины, и мы убьём вас прямо в сёдлах, если попытаетесь сбежать. — Говоривший всё ещё оставался в тёмных глубинах леса, среди ветвей угадывалось лишь смутное движение. — Мы просто хотим немного облегчить вашу ношу. Никто при этом страдать не должен. Делайте, как я говорю, и вы сохраните свои жизни. Сделаете наоборот, и мы заберём их.

Адриан почувствовал, как сжался желудок, ведь это была его вина. Он взглянул на Ройса, сидевшего на грязной серой кобыле. Его капюшон был поднят, скрывая лицо. Склонённая голова слегка тряслась. Адриану не нужно было видеть выражение лица своего друга, чтобы понять, о чём тот думает.

— Прости, — сказал он.

Ройс ничего не ответил, просто продолжил качать головой.

Путь вперёд загораживала стена из недавно срубленных кустов. Позади длинным лунным коридором лежала пустынная дорога. В низинах и оврагах скапливался туман, и где-то струился по камням незримый поток. Они стояли в чаще леса, на старой южной дороге, в окружении дубов и ясеней, чьи длинные ветви нависали над дорогой, вздрагивая и стуча на холодном осеннем ветру. Ближайший город находился почти в дне езды. Адриан не мог припомнить, сколько часов прошло с тех пор, как им в последний раз попадалась ферма. Они были сами по себе, в глуши, где никто никогда не найдёт их тел.

Шорох листьев стал громче, и наконец в узкой полоске лунного света показались разбойники. Адриан насчитал четырёх небритых мужчин с обнажёнными мечами. На них была грубая одежда из кожи и шерсти, покрытая пятнами, изношенная и грязная. С ними была девушка с копной спутанных волос, одетая, как и остальные, в штаны и сапоги. Она держала в руках лук и целилась в путников. Все разбойники были покрыты грязью, настолько глубоко въевшейся, словно им приходилось спать в земляной норе.

— Не похоже, что у них много денег, — сказал мужчина с плоским носом. На дюйм или два выше Адриана, он был самым крупным в шайке — коренастый бык с толстой шеей и большими руками. Похоже, ему разбили нижнюю губу примерно в то же время, когда сломали нос.

— Но у них есть мешки со снаряжением, — возразила девушка. Её голос удивил Адриана. Она была молодой и, несмотря на грязь, симпатичной, похожей на ребёнка, но говорила агрессивно, даже злобно. — Посмотрите на всё это барахло, которое они несут. Зачем столько верёвки?

Адриан не был уверен, спрашивала она его или своих товарищей. Так или иначе, он не собирался отвечать. Он хотел пошутить, но она не производила впечатление девушки, которую можно очаровать при помощи комплиментов и улыбки. Вдобавок ко всему, она целилась в него из лука, и было похоже, что её рука начинала уставать.

— Я возьму большой меч, который у парня на спине, — сказал плосконосый. — По размеру выглядит как раз для меня.

— А я — остальные два, — сказал другой разбойник. Его лицо под небольшим углом разделял шрам, пересекающий переносицу и проходящий над самым глазом.

Девушка направила стрелу на Ройса.

— Я хочу плащ того, что пониже. Я буду неплохо смотреться в прекрасном чёрном капюшоне вроде этого.

Стоявший ближе всех к Адриану мужчина с глубоко посаженными глазами и обгоревшей на солнце кожей казался старшим из разбойников. Он шагнул вперёд и схватил лошадь Адриана под уздцы.

— А теперь спокойно. Мы убили много людей на этой дороге. Глупых людей, которые не слушались. Ты же не хочешь быть глупым, верно?

Адриан покачал головой.

— Хорошо. Тогда бросай оружие, — сказал разбойник. — И слезай с лошади.

— Что скажешь, Ройс? — спросил Адриан. — Дадим им немного монет, чтобы никто не пострадал?

Ройс поднял глаза и бросил на Адриана испепеляющий взгляд.

— Я просто говорю, что мы не хотим никаких проблем, так?

— Моё мнение тебя не интересует, — сказал Ройс.

— Значит, ты будешь упрямиться.

Молчание.

Адриан покачал головой и вздохнул.

— Почему ты всё так усложняешь? Они, вероятно, неплохие люди, просто бедные. Знаешь, берут столько, сколько нужно, чтобы купить буханку хлеба и накормить свою семью. Ты откажешь им в этом? Зима близко, а времена тяжёлые. — Он кивнул головой в сторону разбойников. — Я прав?

— Нет у меня никакой семьи, — ответил плосконосый. — Я трачу большую часть денег на выпивку.

— Ты не помогаешь, — сказал Адриан.

— И не пытаюсь. Или вы двое делаете, что вам говорят, или мы распотрошим вас прямо здесь.

Он подчеркнул свои слова тем, что вытащил из-за пояса длинный кинжал и громко процарапал им по лезвию своего меча.

Холодный ветер завывал среди деревьев, раскачивая ветки и срывая листву. Красные и золотые листья кружились в воздухе и разносились порывами вдоль узкой дороги. Где-то в темноте заухала сова.

— Послушай, а если мы отдадим вам половину наших денег? Мою половину. Тогда вы потеряете не так уж много.

— Мы не просим половину, — сказал человек, державший его лошадь. — Мы хотим всё, включая лошадей.

— Подожди-ка секундочку. Наших лошадей? Взять немного монет — нормально, но конокрадство? Если вас поймают, то повесят. И вам известно, что мы сообщим об этом в первом же городе, в который войдём.

— Вы с севера, верно?

— Да, вчера покинули Медфорд.

Мужчина кивнyл, и Адриан заметил маленькую красную татуировку на его шее.

— Видишь, вот в чём ваша проблема. — Его лицо смягчилось и приобрело сочувственное выражение, которое казалось скорее угрожающим. — Вы, наверное, направляетесь в Колнору. Хороший город. Много магазинов. Много модных богатых людей. Большая торговля процветает, и мы наблюдаем на этой дороге много людей, везущих всякие разные вещи, чтобы продать этим богачам. Но думаю, что прежде ты не бывал на юге, верно? В Мелингаре король Амрат заботится о том, чтобы солдаты патрулировали дороги. Но здесь, в Уоррике, всё немного по-другому.

Плосконосый подошёл ближе, облизывая треснутую губу и изучая эспадон на спине Адриана.

— Хочешь сказать, что воровство законно?

— Не-а, но король Этельред живёт в Аквесте, а это ужасно далеко отсюда.

— А граф Чедвик? Разве он не управляет этими землями от имени короля?

— Арчи Баллинтайн? — Упоминание этого имени заставило других разбойников ухмыльнуться. — Арчи наплевать на то, что происходит с простым народом. Он слишком занят выбором, во что одеться. — Мужчина усмехнулся, показав пожелтевшие зубы, которые торчали под странными углами. — Поэтому давай-ка бросай свои мечи и слезай с лошади. Потом можешь прогуляться до замка Баллинтайн, постучаться в дверь старины Арчи и посмотреть, чем он занимается. — Очередная порция смеха. — А теперь, если вы не думаете, что это прекрасное место для того, чтобы умереть, делайте, как я говорю.

— Ты был прав, Ройс, — сказал Адриан со смирением. Он расстегнул свой плащ и перекинул его через заднюю луку седла. — Нам следовало сойти с дороги, но честное слово, посмотри, в какой мы глухомани. Каковы были шансы?

— Судя по тому, что нас грабят, думаю, довольно неплохие.

— Какая ирония, ограбление Раирии. Даже почти смешно.

— Не смешно.

— Ты сказал «Раирии»? — спросил мужчина, державший лошадь Адриана.

Адриан кивнул и, сняв перчатки, заткнул их за пояс.

Разбойник отпустил его лошадь и шагнул назад.

— Что происходит, Уилл? — спросила девушка. — Кто такие Раирия?

— В Мелингаре есть пара парней, которые себя так называют. — Он посмотрел на остальных и слегка понизил голос. — У меня там есть связи, помните? Говорят, в Медфорде работают двое, называющие себя Раирия, и мне советовали держаться подальше, если когда-нибудь доведётся на них наткнуться.

— Так что ты думаешь, Уилл? — спросил мужчина со шрамом.

— Думаю, может быть, нам следует расчистить ветки, и пускай проезжают.

— Что? Почему? Нас пятеро, их всего двое, — сказал плосконосый.

— Но они Раирия.

— И что?

— А то, что мои северные партнёры весьма неглупы, и они сказали всем: никогда не трогать этих двоих. А мои партнёры точно не слабаки. Если они говорят избегать их, то для этого есть серьёзная причина.

Плосконосый снова окинул путников недоверчивым взглядом.

— Хорошо, но с чего ты взял, что эти двое — те самые? Ты собираешься просто поверить им на слово?

Уилл кивнул на Адриана:

— Посмотри на его мечи. Человек с одним мечом может знать, как с ним управляться, а может и нет. Человек с двумя мечами, скорее всего, ничего не знает об оружии, но хочет, чтобы ты думал, будто он знает. Но носить на себе три меча — это тяжеловато. Никто не станет таскать на себе так много стали, если не зарабатывает этим на жизнь.

Адриан одним ловким движением обнажил оба меча, висевших по бокам, и крутанул один вокруг ладони.

— Нужно поменять у этого рукоять. Опять износилась. — Он посмотрел на Уилла. — Продолжим? Кажется, вы собирались нас ограбить.

Разбойники нерешительно переглянулись.

— Уилл? — спросила девушка. Она всё ещё натягивала тетиву лука, но выглядела менее уверенной.

— Пускай идут своей дорогой, не будем их трогать, — сказал Уилл.

— Ты уверен? — спросил Адриан. — Этот хороший человек со сломанным носом, кажется, всем сердцем желает заполучить меч.

— Всё в порядке, — сказал плосконосый, глядя на клинки Адриана, отполированная сталь которых отражала лунный свет.

— Ну, если вы уверены.

Все пятеро кивнули, и Адриан зачехлил оружие.

Уилл воткнул свой меч в грязь и, махнув остальным, заторопился разбирать баррикаду из веток, загораживавшую дорогу.

— Знаете, вы всё делаете неправильно, — сказал им Ройс.

Разбойники остановились и обеспокоенно осмотрелись.

Ройс покачал головой:

— Я не про расчистку завала, я про ограбление. Вы выбрали отличное место. Что правда, то правда. Но вам следовало зайти с обеих сторон.

— И, Уильям… ты ведь Уильям, да? — спросил Адриан.

Мужчина вздрогнул и кивнул.

— Да, Уильям, большинство людей правши, так что лучше подходить слева. Это поставило бы нас в неудобное положение, нам пришлось бы разворачиваться к вам. А лучники должны быть справа.

— И почему всего один лук? — спросил Ройс. — Она могла бы выстрелить только в одного из нас.

— Она не смогла бы сделать и этого, — сказал Адриан. — Ты заметил, как долго она натягивала лук? Или она невероятно сильна, в чём я сомневаюсь, или это самодельный лук из свежей древесины, едва ли способный послать стрелу на несколько футов. Её участие было только для вида. Сомневаюсь, что она когда-либо вообще стреляла из лука.

— Приходилось, — ответила девушка. — Я прекрасный стрелок.

Адриан покачал головой и посмотрел на неё с улыбкой:

— Ты держала указательный палец на стреле, дорогая. Если бы ты выпустила её, то оперение коснулось бы твоего пальца и выстрел пошёл бы куда угодно, но не в том направлении, в котором ты целилась.

Ройс кивнул.

— Купите арбалеты. И в следующий раз не высовывайтесь, а просто всадите по паре болтов в грудь каждой жертве. Вся эта болтовня просто глупость.

— Ройс! — укоризненно сказал Адриан.

— Что? Ты всегда говоришь, что мне следует быть вежливее с людьми. Я пытаюсь быть отзывчивым.

— Не слушайте его. Если хотите совета, то неплохо было бы соорудить баррикаду понадёжней.

— Да, в следующий раз повалите на дорогу дерево, — сказал Ройс. Махнув рукой в направлении веток, он добавил: — Это просто жалко. И, ради Марибора, закройте лица. Уоррик не настолько крупное королевство, и люди могут вас запомнить. Конечно, Баллинтайн, вероятно, не потрудится разыскивать вас из-за нескольких мелких грабежей на тракте, но однажды кто-то из вас войдёт в таверну и получит нож в спину. — Ройс повернулся к Уильяму. — Ты был в Багровой Руке, верно?

Уилл выглядел удивлённым.

— Никто ничего такого не говорил.

Он выпустил ветку, которую тянул.

— И не надо было. Рука требует, чтобы все её члены делали эту глупую татуировку на своих шеях. — Ройс повернулся к Адриану. — Предполагается, что от этого они будут выглядеть суровыми, но в действительности это всего лишь пометит их как воров на всю оставшуюся жизнь. Рисовать на каждом красную руку довольно глупо, если подумать.

— На татуировке должна быть рука? — спросил Адриан. — Я думал, это маленький красный цыплёнок. Но теперь, когда ты сказал, это и в самом деле начинает напоминать руку.

Ройс снова повернулся к Уиллу и склонил голову набок.

— Действительно, похоже на цыплёнка.

Уилл прикрыл шею ладонью.

После того как дорога была полностью расчищена от валежника, Уильям спросил:

— Кто вы такие на самом деле? Что такое Раирия? В Руке мне никогда не говорили. Просто сказали держаться подальше.

— Мы не делаем ничего особенного, — ответил Адриан. — Просто пара путешественников, наслаждающихся поездкой верхом прохладной осенней ночью.

— Ну а если серьёзно, — сказал Ройс, — то вам стоит послушать нас, если вы планируете и дальше всем этим заниматься. В конце концов, мы-то собираемся последовать вашему совету.

— Какому совету?

Ройс мягко подстегнул свою лошадь, которая снова зашагала вперёд по дороге.

— Мы собираемся навестить графа Чедвика, но не беспокойтесь, вас мы упоминать не будем.

* * *

В своих руках Арчибальд Баллинтайн держал целый мир, заключённый в пятнадцати украденных письмах. Каждый пергамент был аккуратно исписан изящным почерком. Арчибальд был уверен: автор полагал, что слова глубоки, а их смысл передаёт прекрасную правду. Хоть сам он считал написанное бессмыслицей, в одном он не мог не согласиться с автором: в этих листах бумаги содержалась чрезвычайная ценность. Арчибальд сделал глоток бренди, закрыл глаза и улыбнулся.

— Милорд?

Арчибальд с неохотой открыл глаза и хмуро посмотрел на капитана своей стражи.

— Что, Брюс?

— Маркиз прибыл, сэр.

Арчибальд снова улыбнулся. Он аккуратно сложил письма, перевязал их голубой лентой и положил обратно в сейф. Потом закрыл тяжёлую железную дверцу сейфа, щёлкнул замком, двумя резкими рывками проверил печать на неподатливом затворе и направился вниз, чтобы поприветствовать своего гостя.

Оказавшись в холле, Арчибальд некоторое время стоял и незаметно наблюдал за Виктором Ланаклином, ждущим его в приёмной. Старик расхаживал по комнате взад-вперёд. Вид его принёс Арчибальду чувство удовлетворения. Пусть маркиз и обладал более высоким титулом, он никогда не производил на графа впечатления. Возможно, когда-то Виктор был статным, угрожающим или даже учтивым, однако всё его величие было давно утеряно и скрыто под спутанными седыми волосами и сутулой спиной.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить, ваша светлость? — робко спросил слуга у маркиза, церемонно кланяясь.

— Нет, но ты можешь проводить меня к своему графу, — приказал тот. — Или мне самому его разыскивать?

Слуга съёжился.

— Я уверен, что мой господин сейчас подойдёт, сэр.

Слуга снова поклонился и торопливо скрылся за дверью в противоположном конце комнаты.

— Маркиз! — любезно воскликнул Арчибальд, входя в комнату. — Я так рад, что вы приехали и так быстро.

— Ты, кажется, удивлён, — ответил Виктор резким голосом. Потрясая зажатым в кулаке пергаментом, он продолжил: — Ты посылаешь подобное сообщение и ожидаешь, что я задержусь? Арчи, я хочу знать, что происходит.

Арчибальд скрыл презрение при упоминании своего детского прозвища, Арчи. Так когда-то называла его ныне покойная мать. Это была одна из причин, почему он никогда не простит её. Когда он был юношей, все, от рыцарей до слуг, использовали это прозвище, и Арчибальд всегда чувствовал себя униженным их фамильярностью. Став графом, он издал в Чедвике закон о том, что любого, обратившегося к нему по этому имени, будет ожидать порка плетьми. Однако у Арчибальда не было власти подвергнуть подобному наказанию маркиза, и он был уверен, что Виктор использовал прозвище намеренно.

— Пожалуйста, Виктор, постарайтесь успокоиться.

— Не надо говорить мне, чтобы я успокоился! — Голос маркиза эхом отразился от каменных стен. Он придвинулся поближе, так что его лицо оказалось всего лишь в нескольких дюймах от лица графа, и пристально посмотрел ему в глаза. — Ты написал, что будущее моей дочери Аленды под угрозой, и говорил о доказательствах. Я хочу знать немедленно: в опасности она или нет?

— Вне всякого сомнения, да, — спокойно ответил граф, — но будьте уверены, ничего неотвратимого ей не грозит. Никто не собирается похищать её или убивать, если это вас беспокоит.

— Тогда зачем посылать мне это письмо? Если ты заставил меня нестись сюда сломя голову и волноваться понапрасну, ты пожалеешь…

Подняв руку, Арчибальд прервал угрозу.

— Я уверяю вас, Виктор, это не напрасно. Однако прежде чем мы приступим к более подробному обсуждению, давайте пройдём для удобства в мой кабинет, где я смогу представить вам доказательства, о которых упоминал.

Виктор с негодованием посмотрел на него, но согласно кивнул.

Двое мужчин пересекли холл, прошли через большую приёмную и повернули к двери, которая вела в жилые покои замка. Когда они миновали различные коридоры и лестницы, окружающая их обстановка значительно изменилась. Возле главного входа стены украшали прекрасные гобелены и резьба по камню, а полы были выполнены из искусно обработанного мрамора. Однако в глубине замка не наблюдалось никаких следов великолепия и преобладали голые каменные стены.

С точки зрения архитектурной или любой другой ценности замок Баллинтайн был неприметным и обычным во всех отношениях. Никогда ни один великий король или герой не называл его домом. Также он никогда не являлся ни местом действия легенды или страшной истории, ни свидетелем какого-либо сражения. Наоборот, это был яркий пример посредственности и приземлённости.

Спустя несколько минут ходьбы по различным коридорам Арчибальд остановился у огромной чугунной двери. Её держали внушительных размеров засовы, но замка или ручки видно не было. По бокам от двери стояли два высоких стражника в доспехах и с алебардами. Когда Арчибальд приблизился, один из них три раза стукнул в дверь. Открылось крошечное смотровое окошко, и в следующее мгновение в холле эхом отразился резкий звук лязгнувшего засова. Пока дверь открывалась, металлические стержни оглушительно скрипели.

Виктор прикрыл уши руками:

— Ради Марибора! Пусть один из твоих слуг сделает хоть что-нибудь с этим звуком!

— Никогда, — ответил Арчибальд. — Это вход в Серую башню — мой личный кабинет. Это моё убежище, и я хочу иметь возможность в любом уголке замка слышать, как открывается эта дверь.

Когда они вошли, Брюс приветствовал их торжественным низким поклоном. Держа фонарь перед собой, он повёл мужчин по широкой винтовой лестнице. Преодолев лишь полпути, Виктор начал тяжело дышать и замедлил шаг.

Арчибальд вежливо приостановился.

— Я должен принести извинения за такой длинный подъём. Сам я его больше не замечаю. Я поднимался по этой лестнице, должно быть, тысячу раз. Когда мой отец был графом, это было единственное место, где я мог остаться один. Никто не желал утруждать себя подъёмом сюда. И хотя она уступает великолепной Королевской башне в Эрваноне, в моём замке она самая высокая.

— И никто не выражает желания подняться сюда, чтобы насладиться видом? — предположил Виктор.

Граф усмехнулся.

— Можно было бы так подумать, но у этой башни нет окон, что делает её прекрасным местом для моего личного кабинета. Я добавил двери, чтобы защитить то, что мне дорого.

Добравшись до верхней площадки, они упёрлись в другую дверь. Арчибальд вынул из кармана большой ключ, отпер замок и жестом пригласил маркиза войти. Брюс занял своё обычное место возле кабинета и закрыл дверь.

Комната была большой и круглой, с высоким потолком. Обстановка оказалась весьма скудной: большой письменный стол, на котором царил беспорядок, два уютных кресла около маленького камина и изящный маленький столик между ними. В очаге за простым медным экраном горел огонь, освещая большую часть кабинета. Свечи, расположенные вдоль стены, дополняли светом остальные области и наполняли помещение приятным пьянящим ароматом мёда и салифана.

Арчибальд улыбнулся, заметив, как Виктор посмотрел на загромождённый стол, на котором лежали различные свитки и карты.

— Не беспокойтесь, сэр. Все самые важные планы по захвату мирового господства я спрятал до вашего прихода. Пожалуйста, садитесь. — Арчибальд указал на пару кресел около очага. — Отдохните после долгого пути, а я тем временем налью нам чего-нибудь выпить.

Пожилой человек нахмурился и проворчал:

— Достаточно экскурсий и формальностей. Теперь, когда мы здесь, давай продолжим. Объясни, для чего это всё.

Арчибальд проигнорировал тон маркиза. Теперь, когда победа была почти у него в руках, он мог позволить себе быть снисходительным. Он подождал, пока маркиз усядется.

— Вы знаете, не так ли, что я проявил интерес к вашей дочери, Аленде? — спросил Арчибальд, подходя к столу, чтобы налить два стакана бренди.

— Да, она упоминала об этом.

— Она упоминала, почему отказывает мне в моих ухаживаниях?

— Ты ей не нравишься.

— Она едва меня знает, — возразил Арчибальд, подняв палец.

— Арчи, ты для этого меня сюда позвал?

— Маркиз, я был бы благодарен, если бы вы называли меня полным именем. Неуместно называть меня Арчи, поскольку мой отец мёртв и титул теперь принадлежит мне. В любом случае ваш вопрос действительно имеет отношение к теме разговора. Как вы знаете, я двенадцатый граф Чедвика. Да, это не большое поместье, и Баллинтайн — не самая влиятельная фамилия, но и у меня есть достоинства. Я управляю пятью деревнями, двенадцатью селениями и стратегически важной возвышенностью Сенон. В настоящее время под моим командованием больше шестидесяти профессиональных воинов, и мне верны двадцать рыцарей, включая сэра Эндена и сэра Бректона, которые, возможно, являются самыми выдающимися из ныне живущих. Шерсть и кожа, которые мы продаём, — предмет зависти для всего Уоррика. Поговаривают даже о том, чтобы провести здесь Летние игры — на той самой лужайке, которую вы пересекли, чтобы войти в мой замок.

— Да, Арчи, — я имею в виду, Арчибальд, — я хорошо знаю о статусе Чедвика в мире. Я не нуждаюсь в уроке коммерции от тебя.

— Вы также знаете, что племянник короля Этельреда не один раз обедал здесь? Или что герцог и герцогиня Рошель выразили желание отобедать со мной во время Зимнего прилива в этом году?

— Арчибальд, это довольно утомительно. Что именно тебе нужно?

Арчибальд хмуро смотрел на маркиза, в котором не было ни капли благоговения. Он поднес стаканы с бренди, вручил один Виктору и сел. Некоторое время он молчал, потягивая спиртное.

— Дело вот в чём. Учитывая моё положение, моё состояние и моё многообещающее будущее, непонятно, почему Аленда мне отказывает. Конечно, дело не в моей внешности. Я молод, красив и одеваюсь только по самой последней заграничной моде, в самые дорогие шелка, которые только возможно найти, в то время как остальные её поклонники — старые, толстые или лысые, а в некоторых сочетаются все три признака сразу.

— Возможно, внешность и богатство не единственные её чаяния, — ответил Виктор. — Женщины не всегда думают о политике и власти. Аленда из тех девушек, которые следуют за своим сердцем.

— Но она будет также следовать желаниям своего отца. Я прав?

— Я тебя не понимаю.

— Если вы велите ей выйти за меня замуж, она это сделает. Вы могли бы ей приказать.

— Вот почему ты вынудил меня прийти сюда. Прости, Арчибальд, но ты напрасно тратишь и своё, и моё время. У меня нет никакого желания вынуждать её выходить замуж за кого бы то ни было, а особенно за тебя. Она возненавидит меня за это на всю жизнь. Я больше пекусь о чувствах дочери, нежели о политических последствиях её брака. Так получилось, что я очень дорожу Алендой. Из всех моих детей она моя самая большая радость.

Арчибальд сделал ещё один глоток бренди и поразмыслил над замечанием Виктора. Он решил подойти к этому вопросу с другой стороны.

— Что, если бы это было для её собственного блага? Ради спасения её от того, что могло бы стать неминуемой катастрофой.

— Ты предупредил меня об опасности, чтобы заманить сюда. Ты готов наконец объясниться или предпочитаешь проверить, способен ли ещё этот старик обращаться с клинком?

Арчибальд проигнорировал то, что мог бы назвать пустой угрозой.

— Когда Аленда многократно отвергла мои порывы, я решил, что что-то тут не так. В её упертости не было логики. У меня есть кое-какие связи, и мне улыбнулась удача. Я обнаружил, что реальная причина отказа вашей дочери кроется в том, что она уже с кем-то связана. У Аленды роман, тайный роман.

— В это трудно поверить, — заявил Виктор. — Она никогда ни о ком мне не рассказывала. Если бы кто-то привлек её внимание, она бы мне сообщила.

— Вовсе неудивительно, что она скрывает от вас его имя. Она стыдится. Она знает, что их отношения принесут позор вашей семье. Человек, с которым она встречается, всего лишь простолюдин, без единой капли благородной крови в жилах.

— Ты лжёшь!

— Уверяю вас, нет. Боюсь, проблема зашла довольно далеко. Его зовут Деган Гонт. Вы ведь слышали о нём, не так ли? Он лидер Националистического движения в Делгосе. Вам ведь известно, что на юге ему удалось всколыхнуть своих друзей-мещан. Они все опьянены идеей свергнуть дворянство и установить самоуправление. Он и ваша дочь встречаются у монастыря в Виндермире. А встречаются они, когда вы в отъезде и заняты государственными делами.

— Это просто смешно. Моя дочь никогда бы…

— У вас ведь там сын? — спросил Арчибальд. — Я имею в виду в аббатстве. Он монах, не так ли?

Виктор кивнул:

— Мой третий сын, Майрон.

— Возможно, он помогает им. Я навел кое-какие справки, и судя по всему, ваш сын — весьма умный человек. Вероятно, он является тайным посредником своей любимой сестры и передаёт их корреспонденцию. Это выглядит очень плохо, Виктор. Вот вы — маркиз непреклонного короля-империалиста, а ваша дочь связана с революционером и встречается с ним в роялистском Мелингаре, в то время как ваш сын её прикрывает. Многие могут подумать, что это семейный сговор. Что скажет король Этельред, если узнает? Нам-то обоим известно, что вы ему верны, но у других могут возникнуть сомнения. Несмотря на то что эти выходки — не более чем заблуждения невинной девушки, из-за них может пострадать честь вашей семьи.

— Ты сошёл с ума, — ответил Виктор. — Майрон отправился в аббатство, когда ему едва исполнилось четыре. Аленда никогда с ним даже не разговаривала. Все это — лишь очевидная попытка оказать на меня давление, чтобы я вынудил Аленду выйти за тебя замуж, и я знаю почему. Тебе до неё никакого дела нет. Тебе нужно её приданое — долина Рилан. Этот кусочек земли так замечательно прилегает к твоим границам, и именно он тебе действительно интересен. Ну, и ещё возможность поднять свой собственный статус, породнившись с семьёй, которая стоит выше тебя как в обществе, так и в политике. Ты жалок.

— Жалок? Я? — Арчибальд отставил стакан и вытащил из внутреннего кармана сорочки ключ на серебряной цепочке. Он встал и пересёк комнату, остановившись возле гобелена с изображением сидящего верхом на лошади калийского принца, похищающего белокурую дворянку. За гобеленом оказался сейф. Вставив ключ, Арчибальд открыл небольшую металлическую дверцу.

— У меня есть стопка писем, написанных рукой вашей драгоценной дочурки, которые подтверждают мои слова. В них говорится о её бессмертной любви к этому отвратительному мужлану-революционеру.

— Откуда у тебя эти письма?

— Выкрал. Когда я пытался узнать, кто же мой соперник, я установил за ней слежку. Она отправляла письма, которые привели меня в аббатство. Я договорился, чтобы их перехватили. — Арчибальд достал из сейфа стопку пергаментов и бросил её на колени Виктору. — Вот! — торжественно объявил он. — Читайте, что задумала ваша дочь, и решите для себя, не лучше ли ей вместо этого выйти за меня.

Арчибальд вернулся в кресло и победоносно поднял бокал. Он выиграл. Чтобы избежать политического краха, Виктор Ланаклин, великий маркиз Глустона, прикажет своей дочери выйти за него. У маркиза нет выхода. Если до Этельреда дойдёт хотя бы слово, вполне возможно, что Виктора обвинят в измене. Короли-империалисты требовали, чтобы их вельможи придерживались тех же политических взглядов и были так же преданы церкви, как и они сами. Несмотря на сомнения Арчибальда в том, что Виктор вообще принадлежал к какой-либо партии, любая некорректность была достаточным основанием для в короля проявить своё неудовольствие. Виктор стоял по меньшей мере перед лицом непомерного конфуза, от которого дом Ланаклинов может никогда не отмыться. Единственным разумным выходом для маркиза было согласиться на брак.

Таким образом, Арчибальд получит эту приграничную территорию, а со временем, возможно, и всё приграничье. С Чедвиком по левую руку и Глустоном — по правую он будет иметь при дворе больше влияния, чем сам герцог Рошель.

Глядя на старого седого мужчину в изящном дорожном костюме, Арчибальд почувствовал жалость. Когда-то очень давно у маркиза была репутация человека большого ума и силы духа. Такую известность принёс ему его титул. Маркиз был не просто благородным вельможей и не только наместником определённых земель, как какой-нибудь граф. Он отвечал за охрану границ королевских владений. Это была очень серьёзная должность, для которой требовался умелый руководитель и бдительный военачальник, проверенный в сражениях. Однако времена изменились, и теперь рядом с Уорриком жили мирные соседи, так что великий страж отошёл от дел, и его сила тут же высохла, поскольку не использовалась.

Пока Виктор разворачивал письма, Арчибальд раздумывал о своём будущем. Маркиз был прав. Арчибальда волновали земли, которые станут приданым его невесты. Всё же Аленда была привлекательна, и представить её в своей постели было более чем притягательно.

— Арчибальд, это что, шутка такая? — спросил Виктор.

Вздрогнув, Арчибальд вышел из задумчивости и поставил бокал.

— Что вы хотите сказать?

— Эти пергаменты чисты.

— Что? Вы ослепли? Они… — Арчибальд замолчал, увидев пустые страницы в руках маркиза. Он схватил пачку писем, развернул их и обнаружил лишь чистые страницы. — Это невозможно!

— Может быть, они были написаны исчезающими чернилами? — ухмыльнулся Виктор.

— Нет… Не понимаю… Даже бумага не та! — Арчибальд перепроверил сейф, но там было пусто. Его замешательство переросло в панику, и он кинулся открывать дверь, нетерпеливо зовя Брюса. Капитан стражи с мечом наготове ворвался в комнату.

— Что случилось с письмами, которые были в сейфе? — закричал на воина Арчибальд.

— Я… я не знаю, милорд, — ответил Брюс. Он вложил оружие в ножны и встал перед графом по стойке «смирно».

— Что значит, ты не знаешь? Ты покидал этим вечером свой пост?

— Нет, сэр, конечно нет.

— Кто-нибудь, хоть кто-нибудь входил в мой кабинет за время моего отсутствия?

— Нет, милорд, это невозможно. Единственный ключ находится у вас.

— Тогда, где, во имя Марибора, те письма? Я лично положил их туда. Я читал их, когда прибыл маркиз. Меня не было всего несколько минут. Как они могли вот так исчезнуть?

Мысли Арчибальда понеслись со сказочной быстротой. Он держал письма в руках всего несколько минут назад. Он запер их в сейфе. Он был убеждён в этом.

Куда они делись?

Виктор осушил свой бокал и встал.

— Если ты не возражаешь, Арчи, я поеду. Это просто чудовищная трата моего времени.

— Виктор, подождите. Не уходите. Письма реальны. Я уверяю вас, что они были у меня!

— Ну конечно были, Арчи. В следующий раз, когда ты задумаешь меня шантажировать, предлагаю придумать что-нибудь получше.

Маркиз пересёк комнату, вышел за дверь и скрылся на лестнице.

— Вам следует подумать над тем, что я сказал, Виктор, — крикнул Арчибальд ему вслед. — Я найду те письма. Найду! Я принесу их в Аквесту! Я покажу их при дворе!

— Что прикажете делать, милорд? — спросил Брюс.

— Просто жди, глупец. Я должен подумать.

Арчибальд провёл дрожащими пальцами по волосам и принялся бродить по комнате. Он снова внимательно осмотрел письма. По качеству пергамента они действительно отличались от тех, которые он перечитывал столько раз.

Несмотря на всю свою уверенность, что он положил письма в сейф, Арчибальд начал вытаскивать ящики и рыться в бумагах, лежавших на столе. Он налил себе ещё один бокал и пересёк комнату. Отодвинув каминный экран, он кочергой поворошил пепел, пытаясь отыскать какие-либо признаки остатков пергамента. Затем Арчибальд разочарованно бросил пустые листы в огонь. Одним большим глотком он осушил свой бокал и рухнул в кресло.

— Они же были прямо здесь, — ничего не понимая, сказал Арчибальд. К нему медленно приходило осознание случившегося. — Брюс, вероятно, письма были украдены. И вор не мог уйти далеко. Я хочу, чтобы ты обыскал весь замок. Запри все выходы. Прикажи никого не выпускать. Ни прислугу, ни стражников — никто не должен уходить. Обыщи всех!

— Уже спешу, милорд, — ответил Брюс, а затем остановился. — Что насчёт маркиза, милорд? Его мне тоже остановить?

— Конечно нет, идиот, у него нет писем.

Арчибальд уставился в огонь, слушая, как на лестнице исчезает звук шагов Брюса. Он остался наедине с потрескиванием дров в очаге и сотней неотвеченных вопросов. Граф ломал голову, но не мог и представить, как вору удалось провернуть подобное.

— Ваша светлость, — вывел его из раздумий голос управляющего. Арчибальд так посмотрел на мужчину, просунувшего голову в дверь, что вынудил того сделать глубокий вдох, прежде чем заговорить. — Милорд, не хочу вас тревожить, но, кажется, внизу во дворе возникла проблема, требующая вашего внимания.

— Какая проблема? — огрызнулся Арчибальд.

— Простите, милорд, я не знаю подробностей, но что-то связанное с маркизом, сэр. Меня послали попросить вас спуститься… попросить со всем почтением, вот.

Арчибальд спустился по лестнице, гадая, не свалился ли старикан замертво на пороге, что было бы не так уж и ужасно. Когда он вышел во внутренний двор, то застал маркиза в полном здравии, но в невероятном бешенстве.

— А вот и ты, Баллинтайн! Что ты сделал с моей каретой?

— С вашей чем?

Брюс приблизился к Арчибальду и жестом отозвал его в сторону.

— Ваша светлость, — прошептал он на ухо графу. — Похоже, что карета маркиза и его лошади пропали, сэр.

Арчибальд поднял палец и громко сказал:

— Подождите одну минуту, Виктор.

Потом он переключился на Брюса и прошептал:

— Ты сказал, пропали? Как такое возможно?

— Я не знаю точно, сэр, но, видите ли, стражник у ворот доложил, что маркиз и его кучер, или двое мужчин, которых он за них принял, уже миновали главные ворота.

Внезапно почувствовав сильную дурноту, Арчибальд повернулся наконец к раскрасневшемуся маркизу.

 

ГЛАВА 2

ВСТРЕЧИ

Через несколько часов после наступления ночи Аленда Ланаклин прибыла в экипаже в нищий Нижний квартал Медфорда. Таверна «Роза и шип» скрывалась среди кривых крыш лачуг на безымянной улице, которая показалась Аленде чуть шире переулка. На мокрой после недавней грозы мостовой стояли лужи. Проезжающие экипажи расплёскивали грязную воду на фасад пивнушки, оставляя на тусклом камне и обветренной древесине грязные подтёки.

Из ближайшей двери вышел лысый мужчина без рубашки, неся огромный медный котел. Он бесцеремонно выплеснул его содержимое — кости от жаркого — прямо на улицу. На объедки тотчас же набросилось полдюжины собак. Жалкого вида люди, освещённые тусклым мерцанием из окон таверны, сердито закричали на собак на незнакомом Аленде языке. Некоторые стали бросать камни в тощих животных, и те, завизжав, кинулись прочь. Нищие же набросились на оставшиеся объедки и начали набивать ими рты и карманы.

— Вы уверены, миледи, что это то самое место? — спросила Эмили, оглядываясь вокруг. — Не мог виконт Уинслоу пожелать, чтобы мы приехали сюда.

Аленда опять посмотрела на скрюченную колючую ветку с одним цветком, нарисованную на покоробившейся вывеске над дверью. Красная роза поблекла до серого цвета, а согнутый стебель напоминал свернувшуюся кольцом змею.

— Это должно быть оно. Не думаю, что в Медфорде есть другие таверны, которые называются «Роза и шип».

— Не могу поверить, что он отправил нас в подобное… место!

— Мне это нравится не больше, чем тебе, но так уж было условлено. Едва ли у нас есть выбор, — ответила Аленда, удивляясь, насколько храбро прозвучал голос.

— Я понимаю, вам уже надоело это слышать, но я всё-таки думаю, что это ошибка. Нам не следует иметь никаких дел с ворами. Им нельзя доверять, миледи. Попомните мои слова, эти люди, которых вы наняли, обворуют вас так же, как и любого другого.

— Тем не менее, мы здесь, так что придётся с этим разобраться.

Аленда открыла дверь экипажа и спустилась на улицу. Сделав это, она с беспокойством заметила, что некоторые из людей, что слонялись поблизости, пристально её рассматривают.

— С вас серебряный тенент, — сказал ей кучер, угрюмый пожилой мужчина, который не брился несколько дней. Его глаза обрамляло такое количество морщин, что Аленда удивилась, как он вообще видит, куда направить экипаж.

— О, видите ли, я думала расплатиться с вами в конце поездки, — объяснила Аленда. — Мы пробудем здесь недолго.

— Если вы хотите, чтобы я подождал, заплатите сверху. А сейчас я хочу те деньги, что вы мне должны. На всякий случай, вдруг решите не возвращаться.

— Не валяйте дурака. Могу вас заверить, что мы вернёмся.

Выражение лица мужчины говорило о том, что уступчивости в нем столько же, сколько в граните. Он сплюнул к ногам Аленды.

— Ох, ну в самом деле! — Аленда вытащила из кошелька монету и отдала её кучеру. — Вот, возьмите серебреник, но только не уезжайте. Я точно не знаю, сколько мы там пробудем, но будьте уверены, мы вернёмся.

Эмили вышла из экипажа и, пользуясь моментом, привела в порядок капюшон Аленды и убедилась, что пуговицы её светлости застегнуты. Она разгладила складки на плаще своей госпожи, а затем повторила ту же процедуру для себя.

— Хотела бы я сказать этому болвану, кто я такая, — прошептала Аленда. — А потом сказать ему ещё парочку вещей.

На обеих девушках были одинаковые шерстяные плащи с низко надвинутыми капюшонами, так что на виду оставались только их носы. Аленда сердито посмотрела на Эмили и отмахнулась от её суетящихся рук.

— Ты как курица-наседка, Эмми. Уверена, женщины и раньше захаживали в это заведение.

— Женщины — да, но не думаю, что среди них были леди.

Стоило им пройти через узкие деревянные двери таверны, как на них обрушился едкий букет дыма и алкогольных паров и тот специфический запах, который Аленда раньше чувствовала только в уборной. Помещение наполнял гул двадцати разговоров, соперничавших друг с другом за превосходство, а рядом наяривал энергичную мелодию скрипач. Перед баром небольшая толпа танцевала джигу, громко стуча каблуками по кривому деревянному полу. Стаканы звенели, кулаки колотили по столам, а люди смеялись и пели намного громче, чем Аленда считала пристойным.

— И что мы будем теперь делать? — донёсся из-под шерстяного капюшона голос Эмили.

— Полагаю, поищем виконта. Держись рядом.

Аленда взяла Эмили за руку и повела её, обходя столы и уклоняясь от танцоров и собаки, которая радостно слизывала пролитое пиво. Аленда никогда ещё не была в таком месте. Её окружали мерзкого вида мужчины. Большинство были одеты в лохмотья, а некоторые не имели обуви. Аленда насчитала только четырёх женщин; все они были служанками, одетыми в неприлично короткие платья с глубоким декольте. Аленда подумала, что такая манера одеваться лишь побуждала мужчин лапать их. Беззубый волосатый мужик схватил одну из девушек за талию. Усадив её себе на колени, он принялся водить руками по её телу. Аленда была шокирована, увидев, что девушка, вместо того чтобы закричать, захихикала.

Наконец Аленда заметила его. Виконт Альберт Уинслоу был одет не в свой обычный камзол и рейтузы, а в рубашку из простой ткани, шерстяные штаны и аккуратно сшитый замшевый жилет. Его наряд не был полностью лишен светского лоска, он щеголял в прекрасной, если не сказать вычурной, шляпе с пером. Виконт сидел за маленьким столом рядом с коренастым бородатым мужчиной в дешёвой рабочей одежде.

Когда девушки приблизились, Уинслоу встал и выдвинул им стулья.

— Добро пожаловать, дамы, — сказал он с заботливой улыбкой. — Очень приятно, что вы нашли время встретиться со мной этим вечером. Пожалуйста, присаживайтесь. Могу я заказать вам обеим что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, — ответила Аленда. — Я надеялась, что мы не задержимся здесь надолго. Мой кучер не очень терпеливый человек, я бы хотела закончить наши дела прежде, чем он решит бросить нас здесь.

— Понимаю. Я бы даже сказал, что это очень разумно, ваша милость. Но должен вас огорчить, ваша посылка пока не доставлена.

— Ещё нет? — Аленда почувствовала, как Эмили стиснула её руку. — Что-то пошло не так?

— К сожалению, я не знаю. Видите ли, я не посвящён во внутренние дела операции. Подобные пустяки меня не интересуют. Однако вы должны понять, что это не было лёгким заданием. Что угодно могло произойти и вызвать задержку. Вы уверены, что я ничего не могу для вас заказать?

— Спасибо, нет, — ответила Аленда.

— По крайней мере вы же присядете?

Аленда бросила взгляд на Эмили, в чьих глазах плескалось беспокойство. Они сели, и Аленда прошептала своей служанке:

— Я знаю, знаю. Мне не следует иметь дело с ворами.

— Не сомневайтесь, ваша светлость, — уверенно сказал виконт. — Я бы не стал тратить ваше время, деньги или подвергать риску ваше положение, если бы не был в высшей степени уверен в исходе.

Сидевший за столом бородатый мужчина тихо рассмеялся. Он был смуглым и нездоровым на вид, с жёлто-коричневой, словно выделанной, кожей. С огромными грязными и мозолистыми руками. Аленда смотрела, как он поднёс к губам кружку. Когда он отнял её, капельки эля беспрепятственно скатились по бороде и упали на поверхность стола. Аленда решила, что этот человек ей не нравится.

— Это Мэйсон Грюмон, — пояснил Уинслоу. — Извините, что не представил его раньше. Мэйсон — кузнец Нижнего квартала Медфорда. Он… друг.

— Парни, нанятые вами, очень хороши, — сказал им Мэйсон. Его голос напомнил Аленде звук, который издавали колеса её кареты, когда ехали по дроблённому камню.

— Они правда хороши? — спросила Эмили. — А смогли бы они украсть древние сокровища Гленморгана из Королевской башни Эрванона?

— О чём это вы? — спросил Уинслоу.

— Однажды я слышала о ворах, укравших сокровища из Королевской башни Эрванона и вернувших их обратно следующей ночью, — объяснила Эмили.

— Зачем кому-либо делать такое? — спросила Аленда.

Виконт тихо рассмеялся.

— Я уверен, что это просто легенда. Ни один здравомыслящий вор не будет вести себя подобным образом. Большинство людей не понимают, как работают воры. Действительность такова, что почти все они воруют, чтобы набивать свои карманы. Они вламываются в дома или подстерегают путешественников на большой дороге. Более дерзкие могут похитить аристократа ради выкупа. Иногда они даже отрезают жертве палец и присылают его родственникам похищенного. Это помогает доказать, насколько они опасны, и укрепляет семью во мнении, что к их требованиям стоит относиться серьёзно. Таким образом, можно не сомневаться, что это неприятные люди. Они заботятся лишь о том, чтобы получить прибыль, приложив как можно меньше усилий.

Аленда почувствовала, как Эмили снова сжала её руку. На этот раз так крепко, что заставила её поморщиться.

— А есть воры более высокого класса, они из гильдий, вроде гильдий каменщиков или плотников, только более тайных, как вы понимаете. Они хорошо организованы и превращают воровство в ремесло. Они делят территории, на которых имеют монополию на воровство. Нередко они заключают соглашения с местной стражей или властителем, которые за плату позволяют им работать относительно беспрепятственно, пока они не трогают определённых людей и придерживаются определённых правил.

— Какие правила могут устанавливаться между управляющими провинцией и явными преступниками? — недоверчиво спросила Аленда.

— О, думаю, вы сильно удивитесь, узнав, на сколько уступок приходится идти, чтобы благополучно управлять королевством. Однако есть ещё один вид преступников — свободный исполнитель, или, скажем прямо, вор по найму. Такие воры нанимаются для определённой цели, например, добыть предмет, принадлежащий такому же дворянину. Кодекс чести или боязнь оказаться в неловком положении, — сказал он, подмигнув, — вынуждают некоторых дворян и богатых купцов искать как раз таких профессионалов.

— Так что, они украдут что угодно для кого угодно? — спросила Аленда. — Я имею в виду тех, кого вы наняли для меня.

— Нет, не для кого угодно. Только для тех, кто готов заплатить за работу соответствующую сумму в тенентах.

— Получается, что не имеет значения, кто заказчик: преступник или король? — вмешалась Эмили.

Мэйсон фыркнул:

— Преступник или король — какая разница?

В первый раз за всю встречу он широко усмехнулся, показав отсутствие нескольких зубов.

Раздражённая, Аленда повернулась к Уинслоу. Он смотрел в сторону двери, вытянув шею, чтобы видеть поверх голов посетителей таверны.

— Вам придётся извинить меня, леди, — сказал он, неожиданно вставая. — Мне надо ещё выпить, а служанки, похоже, заняты. Ты присмотришь за дамами, Мэйсон, не так ли?

— Я тебе не нянька, ты, чокнутый старикашка! — крикнул Мэйсон вслед виконту, когда тот вышел из-за стола и начал пробираться сквозь толпу.

— Я… Я не позволю вам так отзываться о её милости, — смело заявила кузнецу Эмили. — Она не ребёнок. Она благородная титулованная леди, и вам лучше помнить своё место.

Мэйсон помрачнел:

— Это моё место. Я живу через пять проклятущих дверей отсюда. Мой папаша помогал строить этот окаянный кабак. Мой брат работает здесь поваром. Моя мамаша тоже когда-то была здесь кухаркой, пока не умерла, когда её сбила одна из ваших модных благородных карет. Это моё место. И здесь вы должны помнить своё.

Мэйсон сильно ударил кулаком по столу, заставив свечу — и дам — подпрыгнуть.

Аленда прижала Эмили к себе. «Во что я ввязалась?» Она начала думать, что Эмили была права: не следовало доверять этому никчемному Уинслоу. Она действительно не знала о нём ничего, кроме того, что он присутствовал на Осеннем празднике в Аквесте в качестве гостя лорда Дарефа. Кто-кто, а она уже должна была усвоить, что благородство свойственно далеко не всем аристократам.

Они так и сидели молча, пока не вернулся Уинслоу, без выпивки.

— Дамы, будьте добры, следуйте за мной, — позвал виконт.

— В чём дело? — обеспокоенно спросила Аленда.

— Прошу, просто пойдёмте со мной, сюда.

Аленда и Эмили вышли из-за стола и сквозь завесу дыма от трубок последовали за Уинслоу к чёрному ходу, обходя препятствия в виде танцующих, пьяных и собак. Вид на задворках таверны заставил всё, что они вынесли до этого, показаться почти пристойным. Проулок, в который они вошли, не поддавался никакому описанию. Повсюду был разбросан мусор. В широкой канаве смешивалось с грязью содержимое ночных горшков, которое выливали прямо из окон. Через вонючий мутный поток были перекинуты деревянные доски, и дамы, приподняв юбки выше щиколоток, стали пробираться по ним вперёд.

Из поленницы метнулась огромная крыса и присоединилась к двум другим в канаве для нечистот.

— Зачем мы здесь? — дрожащим голосом прошептала Эмили Аленде.

— Я не знаю, — ответила Аленда, отчаянно пытаясь справиться с собственным страхом. — Думаю, ты была права, Эмми. Не следовало связываться с этими людьми. Меня не волнует, что говорит виконт. Люди вроде нас просто не должны иметь дел с такими, как они.

Виконт провёл их через деревянную изгородь и вокруг пары сараев к жалкому подобию конюшни. Укрытие оказалось всего лишь лачугой с четырьмя стойлами, в каждом из которых лежала солома и стояла бадья с водой.

— Ваша милость, очень приятно увидеть вас снова, — обратился к ней мужчина, стоявший впереди.

Аленда поняла, что это был более рослый из двоих, но не смогла вспомнить его имени. Она видела их совсем недолго во время устроенной виконтом встречи, которая состоялась на пустынной дороге, и ночь тогда была гораздо темнее. Сейчас, когда луна выросла больше чем наполовину, а его капюшон был откинут назад, она смогла его рассмотреть. Он был высок, с резкими чертами лица и в видавшей виды одежде, но не казался злобным или угрожающим. В уголках его глаз притаились морщинки, появившиеся, должно быть, от смеха. Аленда подумала, что он выглядит на удивление весёлым, даже дружелюбным. Она не могла избавиться от мысли, что он хорош собой, и это была неожиданная реакция на человека, которого можно встретить в подобном месте. Он был одет в заляпанную грязью кожу и шерсть и хорошо вооружён. На его левом боку висел короткий меч с неукрашенной рукоятью. На правом — такой же простой, но более длинный и широкий меч. И наконец, за спиной был огромный клинок, размером почти с него.

— Меня зовут Адриан, на случай если вы забыли, — сказал он и сопроводил свои слова подобающим поклоном. — А кто эта очаровательная дама рядом с вами?

— Это Эмили, моя служанка.

— Служанка? — деланно удивился Адриан. — Я бы принял такую красавицу за герцогиню.

Эмили наклонила голову, и впервые за время поездки Аленда увидела, как она улыбается.

— Я надеюсь, мы не слишком заставили вас ждать. Виконт сказал, что они с Мэйсоном составили вам компанию?

— Да, это так.

— Господин Грюмон рассказал вам трагическую историю о том, как бесчувственная роскошная карета переехала его мать?

— Да, рассказал. И должна сказать…

Адриан поднял руки в шутливом защитном жесте:

— Матушка Мэйсона жива и здорова. Она живёт на Ремесленной улице в доме гораздо более симпатичном, чем та хибара, в которой обитает Мэйсон. Она никогда не была кухаркой в «Розе и шипе». Он рассказывает эту историю каждому встречному джентльмену или леди, чтобы заставить их защищаться и испытывать чувство вины. Примите мои извинения.

— Спасибо. Он был довольно груб, и я нашла его высказывания весьма неприятными, но сейчас… — Аленда помолчала. — Вы… я хочу сказать, у вас есть… Вы смогли их достать?

Адриан тепло улыбнулся, а затем, повернув голову в сторону конюшни, позвал:

— Ройс?

— Если бы ты знал, как правильно завязать узел, это не заняло бы столько времени, — послышался голос изнутри. Минуту спустя, второй из пары вышел и присоединился к ним.

Вспомнить этого оказалось легче, потому что он был более неприятным из двоих. Он был ниже, чем Адриан, и обладал изящными чертами, чёрными волосами и тёмными глазами. Одет он был в чёрное, тунику до колен и длинный ниспадающий плащ, который собирался вокруг него, как тень. Никакого оружия на виду. Несмотря на его меньший рост и видимую невооружённость, Аленда боялась этого человека. Своим холодным взглядом, бесстрастным лицом и резкими манерами он напоминал хищника.

Ройс вытащил из туники пачку писем, перевязанных голубой лентой, и, передав их Аленде, сказал:

— Добраться до этих писем раньше, чем Баллинтайн покажет их вашему отцу, было нелегко. Если сравнивать со скачками, мы шли ноздря в ноздрю, но в конечном счёте выиграли. Возможно, вы захотите сжечь их, прежде чем что-то подобное повторится.

Она посмотрела на письма, и на лице её появилась улыбка облегчения.

— Я… не могу поверить! Не знаю, как вы это сделали и как вас благодарить!

— Наличные подойдут, — ответил Ройс.

— Ах да, конечно.

Она передала письма Эмили, отвязала от пояса кошелёк и вручила его вору. Тот быстро проверил содержимое, закрыл кошелёк и бросил его Адриану, который убрал деньги в свой жилет и направился в конюшню.

— Вам лучше быть осторожнее. Вы с Гонтом играете в опасную игру, — сказал ей Ройс.

— Вы читали мои письма? — испуганно спросила она.

— Нет, боюсь, за это вы нам не заплатили.

— Тогда откуда вы знаете…

— Мы слышали разговор вашего отца с Арчибальдом Баллинтайном. Маркиз сделал вид, что не поверил обвинениям графа, но я уверен в обратном. Письма или нет, но теперь ваш отец станет внимательнее следить за вами. И всё же маркиз — хороший человек и будет справедлив. Полагаю, он испытал такое облегчение от того, что у Баллинтайна нет доказательств для суда, что ваша авантюра не сильно его обеспокоит. Однако, как я уже сказал, в будущем вам лучше быть осторожнее.

— Откуда таким, как вы, знать что-либо о моём отце?

— О, прошу прощения. Я сказал «ваш отец»? Я имел в виду другого маркиза, дочь которого умеет быть благодарной.

Аленда почувствовала себя так, будто Ройс дал ей пощёчину.

— Заводишь новых друзей, Ройс? — спросил Адриан, выводя из конюшни двух лошадей. — Вам придётся извинить моего друга. Он вырос среди волков.

— Это лошади моего отца!

Адриан кивнул:

— Мы оставили карету за ежевичной поляной рядом с мостом через реку. Кстати, я думаю, что, возможно, растянул один из дублетов вашего отца. Я положил его вместе с остальной одеждой обратно в карету.

— Вы надевали вещи моего отца?

— Я же говорил, — ответил Ройс, — это было рискованно, очень рискованно.

* * *

Они называли эту комнату Тёмной, из-за дел, которые в ней планировались, но маленькая комната в задней части «Розы и шипа» совсем не была мрачной. Несколько свечей в канделябрах, расположенных на столе и вдоль стен, и горевший в очаге огонь наполняли её теплым, приветливым светом. С выступающей деревянной балки свисал целый ряд медных горшков — напоминание о тех днях, когда Тёмная комната была кухонной кладовкой. Места хватало только для одного стола и нескольких стульев, но этого было более чем достаточно для их целей.

Открылась дверь, и в комнату вошла небольшая компания. Ройс налил себе бокал вина, занял место около очага, снял сапоги и пошевелил пальцами ног перед огнём. Адриан, виконт Альберт Уинслоу, Мэйсон Грюмон и хорошенькая девушка заняли стулья вокруг стола. Гвен, хозяйка таверны, всегда готовила к их возвращению с очередного дела великолепное угощение, и эта ночь не была исключением. Вечернее меню включало кувшин пива, большой кусок жареного мяса, буханку свежеиспечённого хлеба, варёный картофель, завёрнутый в полотно круг белого сыра, морковь, лук и соленья из бочки, которая обычно хранилась за стойкой. Для Ройса и Адриана она не скупилась на расходы, сюда входила и чёрная бутылка вина Монтеморси, которое она заказывала прямо из Вандона. Гвен всегда держала небольшой запас, потому что это было любимое вино Ройса. Несмотря на то какими аппетитными выглядели все блюда, Адриан ими не заинтересовался, сосредоточив своё внимание на девушке.

— Ну что, как всё прошло? — спросила Изумрудик, устраиваясь у Адриана на коленях и наливая ему кружку пенного домашнего пива. На самом деле её звали Фалина Броктон, но все девушки, работавшие в таверне или в «Медфордском гнёздышке» по соседству, пользовались прозвищами ради собственной же безопасности. Изумрудик, смышлёная и весёлая сирота, была старшей служанкой в «Розе и шипе» и одной из двух женщин, которым разрешалось находиться в Тёмной комнате во время встреч.

— Было холодно, — ответил Адриан, обнимая её талию обеими руками. — И на обратном пути тоже, так что я отчаянно нуждаюсь в тепле.

Он притянул её поближе и начал целовать в шею, утопая в море тёмных локонов.

— Нам заплатили, да? — спросил Мэйсон.

Кузнец начал наполнять тарелку до краёв почти сразу же, как только сел за стол. Мэйсон был сыном известного медфордского мастера по металлу. Он унаследовал лавку своего отца, но потерял её из-за тяги к азартным играм и невезения. Вынужденный покинуть Ремесленную улицу, он осел в Нижнем квартале, где делал подковы и гвозди, выручая достаточно денег, чтобы платить за кузницу, выпивку и нерегулярную еду. В глазах Ройса и Адриана он обладал тремя преимуществами: он недорого брал, был местным и жил один.

— Верно. Аленда Ланаклин заплатила нам пятнадцать полновесных золотых тенентов, — сказал Ройс.

— Отличный улов, — объявил Уинслоу, счастливо хлопая в ладоши.

— А мои стрелы? Как они сработали? — спросил Мэйсон. — Они зацепились за черепицу?

— Застряли они просто прекрасно, — сказал Ройс. — Вот вытащить их оказалось сложнее.

— Не удалось вытащить? — спросил Мэйсон. — Но я думал… ну, я не мастер по стрелам. Вам надо было пойти к мастеру. Я вам говорил, а? Я кузнец. Работаю со сталью, а не с деревом. Та пила с мелкими зубцами, которую я сделал, — она сработала, да? Вот это — работа кузнеца, клянусь Марибором! Но не стрелы, и уж конечно, не такие, как вы хотели. Нет, сэр. Я ж говорил, что вам надо найти мастера по стрелам, вот и надо было.

— Не дёргайся, Мэйсон, — сказал Адриан, выпутываясь из гривы Изумрудик. — Важнее было, чтобы они застряли, и это получилось превосходно.

— Конечно. Наконечники стрел железные, а я знаю железо. Просто я расстроился, что защёлка не сработала. Как же вы отстегнули верёвку? Вы же не оставили её там, а?

— Не могли, стражник заметил бы её при следующем обходе, — сказал Ройс.

— Ну так как вы это сделали?

— Лично я хотел бы знать, как вы вообще провернули всё это, — сказал Уинслоу. Как и Ройс, он сидел, откинувшись на стуле и подняв ноги, и держал в руке кружку. — Вы никогда не посвящаете меня в подробности своих дел.

Виконт Альберт Уинслоу происходил из старинной семьи безземельных дворян. Много лет назад один из его предков потерял фамильные владения. И теперь всё, что осталось, — это титул. Его было достаточно, чтобы открывать двери, закрытые для крестьян или торговцев, и он стоял на ступеньку выше, чем простой барон. Когда Ройс и Адриан впервые встретили виконта, он жил в сарае в Колноре. Пара вложила немного денег в одежду и карету, и он стал умело исполнять деликатные поручения по налаживанию связей со знатью. Благодаря выдаваемому ими содержанию, виконт посещал каждый бал, представление или церемонию, наблюдая за политическим ландшафтом в поисках удачных деловых предложений.

— Ты слишком на виду, Альберт, — объяснил Адриан. — Мы же не можем допустить, чтобы нашего любимого аристократа отволокли в какое-нибудь подземелье, где тебе будут отрезать веки или вырывать ногти, пока ты не скажешь, что мы задумали.

— Но, если меня будут пытать, а я не буду знать план, как же я спасусь?

— Уверен, где-то после четвёртого ногтя тебе поверят, — ответил Ройс, коварно ухмыляясь.

Альберт скривился и сделал ещё один большой глоток эля.

— Но вы можете рассказать мне сейчас, верно? Как вы проникли за железную дверь? Когда я встречался с Баллинтайном, у меня создалось впечатление, что и гном с целым набором инструментов не сумел бы её открыть. У неё нет даже замка, чтобы вскрыть, или засова, чтобы поднять.

— Ну, твои сведения оказались очень полезными, — сказал Ройс. — Именно благодаря им мы её не трогали вовсе.

Виконт выглядел сбитым с толку. Он хотел что-то сказать, но вместо этого промолчал и отрезал себе кусок жареного мяса.

Ройс сделал глоток вина, а в это время Адриан продолжил рассказ:

— Мы забрались по стене восточной башни, или лучше сказать, Ройс забрался и бросил мне верёвку. Эта башня не такая высокая, но стоит ближе других к той, которая нас интересовала. Мы использовали стрелы Мэйсона, чтобы соединить две башни, и, цепляясь за верёвку ногами и перебирая руками, медленно перелезли с одной на другую.

— Но в башне нет окон, — возразил Альберт.

— А кто говорил про окна? — вмешался Ройс. — Стрелы засели в крыше второй башни.

— Ага, я ж говорю, мастерство не пропьёшь, — гордо сказал Мэйсон.

— Итак, вы добрались до башни, но как вы попали внутрь? Через дымоход? — спросил Альберт.

— Нет, он слишком узок, и прошлой ночью там горел огонь, — сказал Адриан. — Так что мы воспользовались вторым инструментом Мэйсона, маленькой пилой, и выпилили отверстие в скате крыши. В общем, ночь шла почти по плану, пока Арчибальду не вздумалось зайти в кабинет. Мы предположили, что рано или поздно он всё же уйдет, так что стали ждать.

— Нам следовало просто спуститься вниз, перерезать ему горло и взять письма, — упорствовал Ройс.

— Но нам заплатили не за это, верно? — напомнил ему Адриан. В ответ Ройс закатил глаза. Не обращая на него внимания, Адриан продолжал: — Как я сказал, мы лежали и ждали, а на крыше башни был сильный ветер. Этот ублюдок сидел в комнате, должно быть, часа два.

— Ах ты бедняжка, — промурлыкала Изумрудик и, как кошка, потёрлась об него носом.

— Хорошей новостью оказалось то, что он как раз проверял письма, пока мы следили за ним через отверстия, так что мы узнали, где именно был сейф. Потом во двор въехала карета — и вы никогда не догадаетесь, кто это был.

— Маркиз прибыл, когда вы были на крыше? — спросил Альберт с набитым ртом.

— Да, вот тогда-то время стало действительно поджимать. Арчибальд вышел из башни, чтобы встретить маркиза, и мы сделали свой ход.

— Выходит, — догадалась Изумрудик, — вы вскрыли крышу, словно верхушку тыквы?

— Именно. Я спустил Ройса в кабинет. Он вскрыл сейф, положил туда фальшивые письма, и я вытянул его обратно. Только мы положили на место кусок крыши, как вошли Арчибальд и Виктор. Мы подождали, чтобы быть уверенными, что они нас не услышат. Невероятно, но он сразу же предъявил письма. Должен сказать, было смешно наблюдать реакцию Арчибальда, когда он обнаружил пустые листы. В этот момент внизу стало довольно шумно, так что мы решили, что лучше воспользоваться случаем, и по верёвке спустились с башни во двор.

— Поразительно! Я говорил Аленде, что иногда во время работы случаются трудности, но я и понятия не имел, что говорю правду. Нам следовало потребовать прибавку, — вставил Альберт.

— Это приходило мне в голову, — ответил Ройс, — но ты же знаешь Адриана. Однако мы все же получили неплохую прибыль с обеих сторон.

— Но постойте, вы не объяснили, как отцепили верёвку с башни, раз защёлка не сработала.

Ройс вздохнул:

— И не спрашивай.

— Почему нет? — Кузнец перевёл взгляд с одного на другого. — Это тайна?

— Ройс, они хотят знать, — сказал Адриан, широко улыбаясь.

Ройс насупился:

— Он её отстрелил.

— Он что сделал? — спросил Альберт, так резко выпрямившись на стуле, что его ноги громко стукнули об пол.

— Адриан срезал верёвку на уровне крыши другой стрелой.

— Но это невозможно, — заявил Альберт. — Ни один человек не может попасть в верёвку — сколько там было? — где-то с двухсот шагов в полной темноте!

— Там была луна, — поправил его Ройс. — Давай не будем преувеличивать. Ты забыл, мне приходится с ним работать. К тому же, не то чтобы он сделал это с первой попытки.

— Сколько стрел? — поинтересовалась Изумрудик.

— Ты о чём, милая? — спросил Адриан, вытирая рукавом пену со рта.

— Сколько стрел тебе понадобилось, чтобы перерезать верёвку, глупый?

— Только честно, — сказал ему Ройс.

Адриан недовольно поморщился:

— Четыре.

— Четыре? — переспросил Альберт. — Гораздо более впечатляюще воображать, что это был один-единственный выстрел, но тем не менее…

— Думаешь, граф когда-нибудь догадается? — спросила Изумрудик.

— Как только пойдёт дождь, надо полагать, — сказал Мэйсон.

Раздался тройной стук в дверь, и коренастый кузнец отодвинул стул и пересёк комнату.

— Кто там? — спросил он.

— Гвен.

Отодвинув засов, он открыл дверь, и в комнату вошла женщина с необычной внешностью: у неё были длинные, густые чёрные волосы и поразительные зелёные глаза.

— Прекрасно, женщина не может попасть в собственную кладовую.

— Прости, девочка, — сказал Мэйсон, закрывая за ней дверь, — но Ройс с меня живьём шкуру спустит, если я открою дверь, не спросив.

Гвен Делэнси была загадкой Нижнего квартала. Приехав в Аврин из далёкой страны Кали, она выжила в городе, занимаясь проституцией и предсказаниями судьбы. Тёмная кожа, миндалевидные глаза и высокие скулы выдавали в ней чужестранку. А талантливый макияж глаз и восточный акцент превращали её в обольстительную тайну, перед которой аристократы не могли устоять. И всё же Гвен была не просто шлюхой. За три коротких года она улучшила своё благосостояние, скупая в округе разрешения на магазины. Владеть землёй могли только дворяне, но торговцы продавали права на ведение торговли. В скором времени она владела или имела долю в лавках значительной части Ремесленной улицы и большей части Нижнего квартала. «Медфордское гнёздышко», известное всем как «Гнёздышко», было её самым прибыльным заведением. Несмотря на то что оно располагалось на задворках, дворяне отовсюду часто бывали в этом дорогом борделе. Гвен была известна тем, что умела молчать, особенно насчёт личностей тех мужчин, которые не могли себе позволить быть замеченными в посещении публичного дома.

— Ройс, — сказала Гвен, — сегодня вечером «Гнёздышко» посетил возможный клиент. Он очень желал поговорить с одним из вас. Я назначила встречу на завтрашний вечер.

— Знаешь его?

— Я спросила девочек. Никто из них его раньше не видел.

— Его обслуживали?

Гвен покачала головой:

— Нет, его интересовали только сведения о наёмных ворах. Забавно, что мужчины, когда им нужны ответы, всегда думают, что проститутки знают всё на свете, но при этом считают, что девушка унесёт их секреты с собой в могилу.

— Кто с ним разговаривал?

— Тюльпанчик. Она сказала, что он был иноземцем, темнокожим, и она упомянула про акцент. Возможно, он из Кали, но я с ним не сталкивалась, поэтому точно сказать не могу.

— Он был один?

— Тюльпанчик не упоминала каких-либо спутников.

— Хотите, чтобы я с ним поговорил? — спросил Альберт.

— Нет, этим займусь я, — сказал Адриан. — Если он разнюхивает в этом районе, то, скорее всего, станет искать кого-нибудь больше похожего на меня, чем на тебя.

— Альберт, если хочешь, можешь прийти завтра и присматривать за входом, — добавил Ройс. — Я буду следить за улицей. Заметили кого-нибудь нового в округе?

— Сегодня очень оживлённо, и есть несколько человек, которых я не знаю. Прямо сейчас четверо в главном баре, — отметила Гвен, — и несколько часов назад была компания из пяти мужчин.

— Она права, — подтвердила Изумрудик. — Я обслуживала тех пятерых.

— На кого они походили? Путешественники?

Гвен покачала головой:

— Я думаю, солдаты. Они были одеты по-другому, но я поняла.

— Наёмники? — спросил Адриан.

— Не думаю. С наёмниками обычно хлопотно: они хватают девушек, орут, затевают драки, — ты же знаешь. Эти были спокойными, и, думаю, один из них был дворянином. По крайней мере остальные обращались к нему «барон какой-то»… кажется, Трамбул.

— Я вчера видел похожих на Кривой улице, — сказал Мэйсон. — Человек двенадцать, может.

— В городе что-то происходит? — спросил Ройс.

Все вопросительно переглянулись.

— Ты думаешь, это как-то связано со слухами об убийствах около реки Нидволден? — спросил Адриан. — Может, король призвал на помощь дворян.

— Вы говорите про эльфов? — спросил Мэйсон. — Я слыхал об этом.

— Я тоже, — сказала Изумрудик. — Говорят, эльфы напали на деревню или что-то вроде того. Я слышала, они вырезали всех, некоторых прямо во сне.

— Кто такое сказал? Звучит неправдоподобно, — заметил Альберт. — Я никогда не встречал эльфа, который поднял бы глаза на человека, не говоря уже о нападении.

Ройс схватил свой плащ и сапоги и направился к двери.

— Ты вообще никогда не встречал эльфа, Альберт, — сказал он и быстро вышел.

— Что я такого сказал? — спросил Альберт, глядя на всех с простодушным выражением лица.

Изумрудик пожала плечами.

Адриан взял кошель Аленды и бросил его виконту.

— Я бы не беспокоился на этот счёт. Иногда Ройс бывает не в духе. Вот, раздели выручку.

— И всё же Ройс прав, — сказала Изумрудик. Она выглядела довольной тем, что знала что-то, чего не знали остальные. — Эльфы, которые напали на деревню, были дикими, чистокровными. Местные полукровки всего лишь кучка ленивых пьяниц.

— Тысячелетнее рабство способно так повлиять на людей, — заметила Гвен. — Альберт, могу я получить свою долю? Мне надо возвращаться к работе. Сегодня вечером у нас в «Гнёздышке» епископ, член магистрата и Баронское братство.

* * *

Адриан ещё не отошёл от напряжения предыдущего дня, когда занял место за пустующим столом рядом с барной стойкой и стал рассматривать посетителей Алмазной комнаты. Название это произошло от необычной формы в виде вытянутого прямоугольника, которая получилась из-за того, каким образом пристройку удалось втиснуть в пространство в конце Кривой улицы. Адриан был знаком или встречался почти с каждым в комнате. Фонарщики, возницы, ремесленники — все они были обыкновенными поздними посетителями, которые зашли поесть после работы. Все выглядели одинаково усталыми, измотанными и грязными, и все сидели, склонив головы над своими тарелками. Каждый был одет в грубую рабочую рубаху и штаны не по размеру, завязанные на талии, как мешок. Они выбрали эту комнату, потому что здесь было тише и они могли спокойно поесть. Впрочем, один посетитель выделялся из толпы.

Он сидел один в дальнем конце комнаты, спиной к стене. Стол его оставался пуст за исключением обычной для таверны свечи. Он не заказал ни выпивки, ни еды. На мужчине была широкополая фетровая шляпа, заколотая с одной стороны шикарным голубым пером. Его дублет с накладными плечами, надетый поверх рубашки из блестящего золотистого шёлка, был сшит из роскошной чёрно-красной парчи. На боку висела сабля, пристёгнутая к нарядному поясу с заклёпками, который сочетался с высокими чёрными сапогами для верховой езды. Кем бы он ни был, он не скрывался. Под столом Адриан заметил свёрток, на котором незнакомец постоянно держал одну ногу.

Как только Ройс прислал Изумрудик с сообщением, что на улице нет сообщников, Адриан поднялся, пересёк комнату и остановился рядом с пустующим стулом перед незнакомцем.

— Не возражаете против компании? — спросил он.

— Смотря какой, — ответил мужчина, и Адриан отметил лёгкий бойкий акцент уроженца Кали. — Я ищу представителя группы, называющей себя Раирия. Вы говорите от их имени?

— Смотря чего вы хотите, — ответил Адриан с лёгкой усмешкой.

— В таком случае, пожалуйста, садитесь.

Адриан сел и стал ждать.

— Мое имя барон Делано Девитт, и я ищу способных людей. Мне сказали, что в этом районе есть несколько таких, кого я могу нанять за деньги.

— Какие способности вы хотите купить?

— Изъятие, — просто ответил Девитт. — Есть некий предмет, и мне нужно, чтобы он пропал. Если это вообще возможно, я бы предпочел, чтобы он исчез насовсем. Но это должно произойти сегодня ночью.

Адриан улыбнулся:

— Прошу прощения, но боюсь, что Раирия не станет работать с такими жёсткими ограничениями. Слишком опасно. Надеюсь, вы понимаете.

— Сожалею насчет сроков. Я пытался связаться с вашей группой прошлой ночью, но мне сказали, что вы были недоступны. В моих силах сделать так, что это будет стоить риска.

— Простите, но у них очень строгие правила.

Адриан начал подниматься.

— Пожалуйста, послушайте. Я спрашивал вокруг. Те, кто знают настроения в городе, сказали мне, что есть пара независимых профессионалов, которые берутся за такую работу, если цена подходящая. Можно только предполагать, каким образом они умудряются безнаказанно работать, не состоя в организованных гильдиях, но факт остается фактом: они это делают. Это говорит об их репутации, верно? Если вы знаете этих людей, членов этой Раирии, я умоляю вас, попросите их помочь мне.

Адриан изучающе взглянул на мужчину. Сначала тот показался ему ещё одним из множества самовлюблённых дворян, желающих посмеяться на каком-нибудь роскошном ужине. Однако сейчас поведение гостя изменилось. В его голосе слышалось отчаяние.

— Что такого важного в этом предмете? — спросил Адриан, садясь обратно на стул. — И почему он должен пропасть сегодня ночью?

— Вы слышали про графа Пикеринга?

— Мастер боя на мечах, выигравший Серебряный щит и Золотой лавровый венок? У него потрясающе красивая супруга, которую зовут… Белинда, кажется. Я слышал, он убил на дуэлях по крайней мере восемь человек за то, как они смотрели на неё. Во всяком случае, так говорят.

— Вы необычайно хорошо информированы.

— Это часть моей работы, — признал Адриан.

— В состязании на мечах графа побеждал только Брага, великий герцог Мелингара, и это было на показательном турнире в тот день, когда при графе не было его меча. Ему пришлось воспользоваться заменой.

— Верно, — сказал Адриан больше про себя, чем Девитту. — У него особенная рапира, без которой он не станет сражаться, по крайней мере в настоящем бою.

— Да! Граф очень суеверен в этом отношении.

Какое-то время Девитт молчал, и было видно, что он чувствует себя неловко.

— Вы слишком долго глазели на супругу графа? — поинтересовался Адриан.

Мужчина кивнул и повесил голову.

— Меня вызвали на дуэль завтра в полдень.

— И вы хотите, чтобы Раирия выкрали меч графа.

Это было утверждение, а не вопрос, но Девитт снова кивнул.

— Я состою в свите герцога Делоркана из Дагастана. Мы прибыли в Медфорд два дня назад для участия в торговых переговорах, устроенных королём Амратом. В честь нашего прибытия состоялся пир, и на нем присутствовал Пикеринг. — Барон нервно вытер лицо. — Я никогда прежде не бывал в Аврине… Во имя Марибора, я не знал, кто он такой! Я даже не знал, что она его супруга, пока не получил по щеке перчаткой.

Адриан вздохнул:

— Это непростая работа. Забрать ценный меч прямо из…

— О, но я сделал её проще, — сказал Девитт. — Граф, как и я, остановился в замке для участия в переговорах. Его покои очень близко к покоям моего герцога. Ранее этим вечером я проскользнул в его комнату и взял меч. Вокруг было столько людей, что я запаниковал и оставил его в первой же открытой комнате, что мне попалась. Меч надо забрать из замка до того, как граф заметит, что он пропал, поскольку при поисках его обязательно найдут.

— И где же он теперь?

— В королевской часовне, — сказал Девитт. — Она не охраняется и находится рядом с пустующей спальней, в которой есть окно. Я могу устроить так, что сегодня ночью окно будет открыто. К тому же, наружная стена под окном увита плющом. Это и в самом деле будет легко.

— Тогда почему сами вы не сделаете это?

— Если с мечом поймают воров, им всего лишь отрубят руки, а если поймают меня, моя репутация будет разрушена!

— Понимаю ваше беспокойство, — ехидно сказал Адриан, но Девитт, казалось, не заметил сарказма.

— Вот именно! Теперь, учитывая, что я сделал большую часть работы, это звучит не так уж плохо, верно? И перед тем как вы ответите, позвольте добавить к моему предложению это.

С некоторым усилием барон вытащил свёрток, который придерживал ногой, и положил его на стол. Когда седельная сумка коснулась дерева, раздался металлический звон.

— Внутри вы найдете сотню золотых тенентов.

— Понятно, — ответил Адриан, уставившись на сумку и стараясь дышать ровно. — И вы платите вперёд?

— Конечно, я же не дурак. Я знаю, как делаются такие дела. Я заплачу вам половину сейчас и половину, когда получу меч.

Адриан ещё раз медленно вдохнул и кивнул, заставляя себя сохранять спокойствие.

— Значит, вы предлагаете двести золотых тенентов?

— Да, — сказал Девитт взволнованно. — Как видите, для меня это очень важно.

— Определённо, если работа настолько проста, как вы утверждаете.

— Тогда, как вы думаете, они возьмутся за неё? — нетерпеливо спросил Девитт.

Адриан откинулся на спинку стула, в то время как Девитт беспокойно подался вперёд. Мужчина выглядел как человек, представший перед судьёй и ожидающий приговора по обвинению в убийстве.

Если Адриан согласится, Ройс его убьёт. Одним из основных правил, которые они установили для Раирии, было не браться за срочную работу. Им требовалось время, чтобы проверить сведения, подтвердить правильность рассказов и присмотреться к возможным целям. Однако единственное преступление Девитта заключалось в том, что он выбрал неправильное время, чтобы взглянуть на красивую женщину, и Адриан знал, что в его руках жизнь человека, у которого, к тому же, нет возможности нанять кого-то другого. Как уже заметил Девитт, ни один независимый вор, кроме них, не осмелится взяться за работу в городе, где действует гильдия.

Командиры Багровой Руки не позволили бы никому из своих ребят заняться этим по той же причине, по которой и сам Адриан чувствовал, что должен отказаться. С другой стороны, Адриан не был настоящим вором и ему не была свойственна их осмотрительность. Это Ройс вырос на улицах Ратибора, обчищая карманы для того, чтобы выжить. Он был профессиональным взломщиком и раньше состоял в пользующейся дурной славой гильдии Черный Алмаз. Адриан был воином, солдатом, который предпочитал сражаться честно и при свете дня.

Адриан никогда не был особенно доволен большинством заданий, которые они выполняли для знати. Те хотели скомпрометировать соперника, навредить бывшим любовникам или упрочить своё положение в непонятном и запутанном мире большой политики. Аристократы нанимали их, потому что владели состояниями и могли позволить себе платить за свои игры. Для них жизнь была именно такой — одна большая шахматная партия с настоящими рыцарями, королями и пешками. На этой доске не существовало добра или зла, хорошего или плохого. Одна политика. Игра в игре, с собственным набором правил и отсутствием принципов.

Однако эти раздоры предоставляли плодородную почву для получения прибыли. Дворяне были не только богаты и мелочны, но и глупы. Иначе как Ройс и Адриан смогли бы, получив плату от графа Чедвика за перехваченные письма Аленды Ланаклин к Дегану Гонту, развернуться и удвоить свою прибыль, снова их выкрав? Они просто поручили Альберту передать Аленде новость о том, что её письма у Баллинтайна, и предложение помочь их вернуть. Их занятие было прибыльным, но неприглядным. Всего лишь ещё одна игра, в которую играл Адриан, в мире, где герои остались только в легендах, а честь превратилась в миф.

Он часто пытался уверить себя: то, что они с Ройсом делали, не так уж отвратительно. В конце концов, Аленда могла себе это позволить. Людям вроде Мэйсона и Изумрудик деньги нужнее, чем состоятельной дочери маркиза. Кроме того, возможно, это послужит ей хорошим уроком, который может сохранить репутацию и земли её отца. И всё же это был всего лишь способ обмануть себя. Попытка убедить свою совесть в том, что то, чем он занимался, было правильно, или по крайней мере не было плохо. Он мечтал о достойном деле, занимаясь которым он действительно мог бы спасти человеку жизнь, о деле, цель которого походила бы на то, что он помнил как добродетель.

— Конечно, — сказал он.

* * *

Когда Адриан закончил говорить, в Тёмной комнате повисла напряжённая тишина. Здесь присутствовали всего три человека, и, когда Адриан замолчал, он и Альберт переключили своё внимание на Ройса. Как и следовало ожидать, вор не выглядел довольным и начал медленно качать головой ещё до того, как заговорил.

— Поверить не могу, что ты согласился на эту работу, — проворчал он.

— Послушай, я понимаю, что времени мало, но рассказ сходится, верно? — спросил Адриан. — Ты проследил за ним до замка. Он гость короля Амрата. Он никуда не заходил. Я могу подтвердить, что выглядит он как уроженец Кали, и никто из девочек Гвен не слышал ничего, что противоречило бы его словам. Работа выглядит чистой.

— Две сотни золотых тенентов за то, чтобы вытащить меч через открытое окно. И тебе это не кажется подозрительным? — спросил Ройс изумлённо-недоверчивым тоном.

— Лично я назвал бы это сбывшейся мечтой, — заметил Альберт.

— Может быть, у них в Кали всё по-другому. Это довольно далеко, — заспорил Адриан.

— Не настолько далеко, — ответил Ройс. — И как этот Девитт шатается здесь с такими деньгами? Он всегда приезжает на торговые переговоры с набитыми золотом сумками? Зачем он их привез?

— Может, он не привозил. Может, он сегодня продал дорогое кольцо или получил ссуду, воспользовавшись именем герцога Делоркана. Возможно даже, что он получил их от самого герцога. Уверен, эти двое прибыли сюда не верхом на пони. Герцог, скорее всего, путешествует в сопровождении огромного каравана повозок. Может быть, для них несколько сотен золотых монет — обычная сумма.

Голос Адриана стал серьёзнее.

— Тебя там не было. Ты не видел этого парня. Завтра его ожидает настоящая казнь. Какой прок в золоте, если ты мёртв?

— Мы только что закончили работу. Я надеялся отдохнуть несколько дней, а ты тут же подписал нас на новую. — Ройс вздохнул. — Говоришь, Девитт был напуган?

— Он обливался потом.

— Так вот из-за чего это на самом деле. Ты хочешь взяться за эту работу ради благого дела. Думаешь, что стоит рискнуть нашими шеями, если после мы сможем погладить друг друга по головке.

— Пикеринг его убьёт, ты же знаешь. И он будет не первым.

— И не последним.

Адриан вздохнул и, сложив руки на груди, откинулся на спинку стула.

— Ты прав, будут и другие. Поэтому представь: мы выкрадем меч и избавимся от проклятой штуковины. Граф никогда больше его не увидит. Ты только подумай обо всех счастливых мужчинах, которые наконец-то смогут без страха смотреть на Белинду.

Ройс фыркнул:

— Так это всё ради общего блага?

— И двухсот золотых тенентов, — добавил Адриан. — Это больше, чем мы заработали за год. Приближаются холода, а с такими деньгами мы можем пересидеть зиму.

— Ну наконец-то ты сказал что-то разумное. Это было бы неплохо, — признал Ройс.

— И там работы всего на пару часов, просто по-быстрому влезть и забрать. Ты же всегда говоришь мне, как плохо охраняется замок Эзиндон. Мы закончим и ляжем спать ещё до рассвета.

Ройс закусил нижнюю губу и скривился, отказываясь смотреть на своего партнера.

Адриан заметил его слабость и воспользовался положением:

— Вспомни, как холодно было наверху той башни. Только представь, как холодно станет через несколько месяцев. Ты можешь провести зиму в безопасности и тепле, есть досыта и пить своё любимое вино. И ещё, конечно, — Адриан наклонился поближе, — снег. Сам знаешь, как ты ненавидишь снег.

— Хорошо-хорошо. Собирай вещи. Встретимся в переулке.

Адриан улыбнулся:

— Я знал, что где-то там внутри у тебя есть сердце.

* * *

Ночь оказалась даже холоднее, чем прежде. Дороги покрылись скользким инеем. Скоро и впрямь выпадет снег. Несмотря на то что думал Адриан, на самом деле Ройс не так уж ненавидел снег. Ему нравилось, как тот одеялом укрывал Нижний квартал, словно одевая его в изысканный белый наряд. Однако эта красота имела свою цену: на снегу оставались следы, что делало его работу гораздо сложнее. Адриан был прав: после этой ночи у них будет достаточно наличных, чтобы провести всю зиму в спокойном безделии. С такими деньгами они даже могут рассмотреть возможность заняться законным делом. Он думал об этом каждый раз, когда они зарабатывали большие суммы, и с Адрианом они обсуждали это не однажды. Год назад они всерьёз говорили об открытии винодельни, но это их не устроило. В этом и состояла трудность. Ни один из них не мог придумать подходящего законного занятия.

Он остановился в конце Кривой улицы перед «Медфордским гнёздышком», через дорогу от таверны «Роза и шип». «Гнёздышко» было почти таким же большим, как таверна, и Гвен подумывала соединить заведения, пристроив дополнительные флигели, чтобы клиенты могли спокойно ходить туда и обратно, не подвергаясь воздействию осадков или пристальному вниманию публики. Гвен Делэнси была гениальной женщиной. Ройс никогда не знал кого-либо, похожего на неё. Она была необычайно умной и способной, и при этом была более открытой и искренней, чем любой, кого Ройс встречал прежде. Для него она была парадоксом, невероятной тайной, которую он не мог разгадать, — она была честной.

— Я так и думала, что ты зайдёшь, — произнесла Гвен, выходя на крыльцо «Гнёздышка» и кутаясь в накидку. — Я высматривала тебя с порога.

— У тебя зоркие глаза. Большинство людей не видят, когда я иду по тёмной улице.

— Тогда ты, должно быть, хотел, чтобы тебя увидели. Ты шёл навестить меня, да?

— Я просто хотел удостовериться, что прошлой ночью ты получила свою долю вознаграждения.

Гвен улыбнулась, и Ройс не мог не заметить, как красиво её волосы мерцали в свете луны.

— Ройс, ты знаешь, что не обязан платить мне. Я бы дала тебе всё, о чём бы ты ни попросил.

— Нет, — настаивал Ройс. — Мы используем твоё заведение в качестве базы, и за это ты получаешь часть прибыли. Мы это уже обсуждали.

Она подошла ближе и взяла его за руку. Её прикосновение было успокаивающе тёплым по сравнению с ледяным воздухом.

— К тому же, если бы не ты, у меня не было бы «Розы и шипа». Скорее всего, и меня самой не было бы в живых.

— Не понимаю, о чём вы, ваша милость, — сказал Ройс, отвешивая церемонный поклон. — Я могу доказать, что той ночью меня даже не было в городе.

Она смотрела на него всё так же улыбаясь. Ему нравилось видеть её счастливой, но сейчас сияющие зелёные глаза пытались отыскать что-то в его лице, и Ройс отвернулся, выпустив её руку.

— Послушай, мы с Адрианом берёмся за ту работу. Мы должны сделать её сегодня вечером, так что мне надо…

— Ты странный человек, Ройс Мельборн. Сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю тебя по-настоящему.

Ройс промолчал, а потом тихо произнес:

— Ты уже знаешь меня лучше, чем следовало бы любой женщине. И это небезопасно для нас обоих.

Под её каблуками хрустнул иней, когда она снова шагнула к нему и взглянула полными мольбы глазами.

— Будь осторожен, хорошо?

— Я всегда осторожен.

Он уходил прочь, и его плащ развевался на ветру. А она смотрела ему вослед до тех пор, пока он не ступил в тень и не скрылся из виду.

 

ГЛАВА 3

ЗАГОВОРЫ

Над самой высокой башней замка Эзиндон развевался штандарт с коронованным соколом, знаменуя присутствие короля. Здесь располагалась королевская резиденция Мелингара, и, хотя замок не был особенно большим или мощным, он всё же считался старой и достойной крепостью. Величественный ансамбль из искусно построенных серых стен и башен стоял в центре столичного Медфорда и являлся осью, у которой сходились четыре разных квартала: Дворянская площадь, Ремесленная улица, Общинный и Нижний кварталы. Как и большинство городов Аврина, Медфорд находился под защитой мощной внешней стены. Тем не менее, замок имел собственные укрепления, отделявшие его от основной части города. Эта внутренняя стена, увенчанная зубчатыми парапетами, где позади каменных зубцов дежурили опытные лучники, окружала замок не полностью. Вместо этого она соединялась с большой внушительной цитаделью, служившей тыловым заграждением. Высота цитадели и ширина рва, который окружал её основание, делали королевский дом хорошо защищённым.

В течение дня купцы подвозили к стенам замка свои телеги и располагали их по обе стороны от ворот, создавая палаточный городок, населённый шумными торговцами, артистами и ростовщиками, которые стремились заключать сделки с жителями замка. На закате эта волна местной торговли спадала, потому что с наступлением сумерек и до рассвета горожанам не позволялось подходить к стенам ближе, чем на пятьдесят футов. Выполнение этого запрета обеспечивали королевские лучники, которым было приказано стрелять в любого, кто осмелится подойти слишком близко к замку ночью. Одетые в кольчуги и стальные шлемы с изображением сокола Мелингара, стражи парами патрулировали периметр замка. Заткнув большие пальцы за ремни с ножнами, они небрежно прохаживались, часто обсуждая события дня или планы на время после дежурства.

Прежде чем направиться к задней стороне цитадели, Ройс и Адриан около часа наблюдали за интервалами патрулей. Как и говорил Девитт, нерадивые садовники оставляли без внимания переплетения толстых вьющихся стеблей, которые тянулись вверх по камню. К сожалению, заросли не доставали до самых окон. Морозной ночью поздней осени переплывать ров было жутко холодно. Плющ, однако, оказался достаточно прочным, и взбираться по нему было так же легко, как подниматься по лестнице.

— Я знаю, почему Девитт не захотел делать это сам, — прошептал Адриан Ройсу, пока они висели, цепляясь за плющ. — После того как я замёрз в этой воде, думаю, если я сейчас упаду, то разобьюсь на кусочки.

— Только представь, содержимое скольких ночных горшков выливается сюда из комнат каждый день, — заметил Ройс, вбивая маленький шип с кольцом на конце в стык между двумя каменными блоками.

Адриан посмотрел вверх на множество окон, за которыми располагались спальни, и поёжился от представшей перед его мысленным взором картины.

— Я мог бы прожить и без этих ценных сведений.

Он вытащил из сумки широкий ремень и привязал его к кольцу на шипе.

— Просто пытаюсь отвлечь тебя от холода, — сказал Ройс, вставляя другой шип.

Несмотря на то что процесс был кропотливым и требующим сосредоточенности, он оказался на удивление быстрым, и они достигли нижнего окна прежде, чем стражники завершили свой обход. Ройс проверил ставню, которая оказалась незапертой, как и было обещано. Он осторожно приоткрыл её на волосок и заглянул внутрь. Мгновение спустя он влез в комнату и жестом приказал Адриану подниматься следом.

Маленькая кровать, задрапированная бордовым балдахином, располагалась по центру одной стены. Рядом стоял туалетный столик с умывальником. Обстановку завершал простой деревянный стул. Большую часть противоположной стены занимал скромный гобелен с изображением гончих, преследующих оленя. Всё было аккуратно прибрано, но следов человека не наблюдалось. Не стояли сапоги возле двери, не было плаща, перекинутого через спинку стула, а на покрывале не виднелось ни складочки. Комнатой не пользовались.

Адриан молча стоял возле окна, пока Ройс двигался через комнату к двери. Он смотрел, как вор ногой проверял поверхность пола, прежде чем полностью перенести на неё свой вес. Ройс как-то упоминал, что однажды, выполняя работу, оказался на чердаке и, наступив на непрочную доску, провалился сквозь потолок в спальню. Здесь пол был каменный, но даже камни иногда соединялись некрепко или могли содержать скрытые ловушки и тревожные сигнализации. Ройс дошёл до дверей и присел, прислушиваясь. Он жестом показал идущего человечка, а затем начал отсчитывать пальцами секунды для Адриана. Сделав небольшую паузу, он повторил сигнал. Адриан пересёк комнату и присоединился к другу, и они вдвоём прождали несколько минут в тишине.

В конце концов Ройс поднял задвижку, но дверь не открыл. Было слышно, как снаружи тяжело протопали по камню жёсткие ботинки, сначала одна пара, потом вторая. Когда звук шагов стих, Ройс слегка приоткрыл дверь и выглянул. Коридор был пуст.

Перед ними простирался узкий переход, освещенный факелами, чьё трепещущее пламя отбрасывало на стены тени, создавая иллюзию движения. Воры вышли в коридор, тихо прикрыли за собой дверь и быстро направились к двойным дверям, которые находились приблизительно в пятидесяти шагах впереди и были украшены позолоченными петлями и металлическими задвижками. Ройс дёрнул за ручку и покачал головой. Он опустился на колени и достал из поясной сумки небольшой набор инструментов, а Адриан отошёл в дальний конец коридора. Оттуда он мог видеть весь проход в обоих направления, а также часть лестницы справа от себя. Он стоял, готовый к любым неприятностям, которые наступили раньше, чем он ожидал.

В коридоре послышался какой-то шум, и Адриан различил слабый отзвук стучащих по камню твёрдых каблуков, идущий в их направлении. Ройс, стоя на коленях, до сих пор занимался замком, а шаги всё приближались. Адриан положил ладонь на рукоять меча, но тут вор наконец-то поспешно открыл дверь. Понадеявшись, что в комнате никого нет, они вошли. Ройс бесшумно закрыл дверь, и шаги проследовали мимо, не останавливаясь.

Они находились в королевской часовне. Повсюду в огромной комнате горели свечи. Рядом с центром зала возвышались мраморные колоны, поддерживающие великолепный сводчатый потолок. Четыре ряда деревянных скамей тянулись по обеим сторонам от главного прохода. Стены украшала ажурная лепнина и орнамент из пятилистника, характерные для Церкви Нифрона. Позади алтаря стояли алебастровые статуи Марибора и Новрона. Новрон, изображённый сильным красивым мужчиной в расцвете лет, стоял, преклонив колени и сжимая в руке меч. Над ним возвышался Марибор — могучий бог выше человеческого роста, с длинной бородой, в ниспадающем одеянии — и водружал на голову юноши корону. Сам алтарь состоял из деревянного корпуса с тремя широкими створками и крышкой из розового мрамора. На алтаре горели ещё две свечи и лежала большая открытая книга, украшенная золотом.

Девитт сказал Адриану, что оставил меч позади алтаря, поэтому воры направились прямиком туда. Приблизившись к первому ряду сидений, оба мужчины замерли на полушаге. В луже крови лицом вниз лежало тело человека. Из его спины торчала круглая рукоять кинжала. Пока Ройс поспешно искал меч Пикеринга, Адриан проверил, не подаёт ли человек хоть какие-то признаки жизни. Мужчина был мёртв, а меча нигде не было. Ройс похлопал Адриана по плечу и показал на золотую корону, которая откатилась к дальней стороне колонны. Вся ситуация говорила им обоим об одном: пора убираться отсюда.

Они направились к двери. Ройс на мгновение замер, прислушиваясь, чтобы убедиться, что коридор пуст. Воры выскользнули из часовни, закрыли дверь и пошли по коридору в сторону спальни.

— Убийцы!

Крик раздался так близко и был таким ужасающим, что оба мужчины развернулись, выхватив оружие. В одной руке Адриан держал полуторный меч, в другой — короткий меч. У Ройса был кинжал с блестящим белым лезвием.

У открытой двери часовни стоял бородатый гном.

— Убийцы! — снова закричал гном, но в этом не было необходимости. Уже можно было услышать звук шагов, и мгновение спустя с обеих сторон в коридор хлынули солдаты с мечами наголо.

— Убийцы! — Гном продолжал указывать на них. — Они убили короля!

Ройс поднял засов на двери, ведущей в спальню, и толкнул её, но дверь не поддалась. Он дёрнул на себя, потом снова толкнул, но результат был прежним.

— Бросайте оружие или мы убьём вас на месте! — приказал солдат. Это был высокий мужчина с густыми усами, которые топорщились, когда он стискивал зубы.

— Как ты думаешь, сколько их? — прошептал Адриан. Стены отражали топот всё прибывающих и прибывающих солдат.

— Слишком много, — ответил Ройс.

— Через минуту станет намного меньше, — заверил его Адриан.

— Нам не выбраться. Я не могу открыть дверь; у нас нет выхода. Думаю, кто-то заклинил её изнутри. Мы не сможем справиться со всей замковой стражей.

— Бросайте сейчас же! — закричал старший гвардеец и шагнул ближе, поднимая меч.

— Проклятье.

Адриан позволил своим мечам упасть. Ройс последовал его примеру.

— Взять их, — рявкнул солдат.

* * *

Алрика Эзиндона разбудила суета снаружи. Юноша находился не в своей комнате. Кровать, в которой он лежал, была меньше, и ей не доставало привычного бархатного балдахина. Стены были из голого камня, а комнату украшали только маленький комод и умывальный столик. Алрик сел, протёр глаза и вскоре понял, где он. Он случайно заснул, по всей видимости, пару часов назад.

Он посмотрел на Тилли, чьи обнажённая спина и плечо высовывались из-под одеяла. Алрик удивился, как она могла спать, не обращая внимания на крики. Он скатился с кровати и стал шарить вокруг в поисках ночной рубашки. Отличить его одежду от её было просто даже в темноте: её рубашка была льняной, его — шелковой.

Разбуженная его движением, Тилли сонно спросила:

— Что случилось?

— Ничего, спи дальше, — ответил Алрик.

Она могла бы проспать даже ураган, но всегда просыпалась, когда он уходил. То, что он заснул, не было её виной, но он всё равно её винил. Алрик ненавидел здесь просыпаться. Ещё больше он ненавидел Тилли, но никак не мог объяснить этот парадокс. В течение дня его привлекала её потребность в нем, но утром это вызывало отвращение. Из всех служанок замка она, однако, была самой хорошенькой. Алрика не волновали благородные леди, которых отец приглашал ко двору. Они были надменными и считали свою добродетель более ценной, чем корона. Принц находил их скучными и раздражающими. Его отец думал по-другому. Алрику было только девятнадцать, но отец уже начал настаивать, чтобы сын выбрал невесту.

«Однажды ты станешь королём, — говорил ему Амрат. — Твой первый долг перед королевством — дать ему наследника». Его отец говорил о женитьбе так, будто это была профессия, так же к этому относился и Алрик. По его мнению, этого — как и любого другого — вида работы лучше всего было избегать или хотя бы оттягивать настолько долго, насколько возможно.

— Как жаль, что вы не можете провести со мной всю ночь, мой господин, — пробормотала Тилли, пока он через голову натягивал ночную рубашку.

— Тогда ты должна быть рада, что я и так проспал здесь достаточно долго.

Он ощупывал пальцами пол в поисках домашних туфель и, наконец найдя их, сунул ноги в тёплую овечью шерсть.

— Я рада, мой господин.

Уже открыв дверь и делая шаг в коридор, принц сказал:

— Спокойной ночи, Тилли.

— Спокойной…

Алрик закрыл дверь прежде, чем она закончила.

Как правило, Тилли спала с другими служанками в общей комнате рядом с кухней. Чтобы уединиться, Алрик привел её в маленькую незанятую спальню на третьем этаже. Ему не нравилось приводить девушек в свои покои: спальня отца находилась прямо по соседству. Свободная же комната, которой он пользовался, располагалась в северном крыле замка, и, так как она получала меньше солнечного света, в ней всегда было холоднее, чем в королевских покоях. Алрик поплотнее запахнул ночную рубашку и, шаркая ногами, пошёл по коридору к лестнице.

— Капитан, я проверил все верхние этажи. Его там нет, — донёсся с верхних ступеней чей-то голос. По резкому тону говорившего Алрик догадался, что это часовой. Он редко имел с ними дело, но эти люди всегда говорили отрывисто, будто слова были дефицитным товаром.

— Продолжайте поиски, вплоть до тюрьмы, если будет необходимо. Я хочу, чтобы все комнаты были осмотрены, каждый чулан, кабинет и гардероб. Вам понятно?

Алрик легко узнал голос: это был Вайлин, капитан стражи.

— Да, сэр, сейчас же!

Алрик услышал, как часовой начал торопливо спускаться по ступенькам, и увидел, что тот резко остановился, встретившись взглядом с принцем.

— Я нашёл его, сэр! — закричал солдат с ноткой облегчения в голосе.

— Что происходит, капитан? — крикнул Алрик, когда Вайлин и трое остальных стражников бросились к нему вниз по ступенькам.

— Ваше королевское высочество! — Опустив голову, капитан преклонил колени, а потом резко встал. — Бентон! — рявкнул он на одного из солдат. — Мне нужны ещё пять человек для защиты принца. Шевелись!

— Да, сэр! — Солдат отдал честь и рванул вверх по ступенькам.

— Для моей защиты? — переспросил Алрик. — Что происходит?

— Ваш отец убит.

— Мой отец? Что?

— Его величество, король… мы обнаружили его в королевской часовне, его закололи ударом в спину. Двое злоумышленников взяты под стражу. Гном Магнус был свидетелем. Он видел, как они убили вашего отца, но был не в силах их остановить.

Алрик слышал голос Вайлина, но не мог разобрать слов. В них не было смысла. «Мой отец умер?» Алрик говорил с ним прямо перед тем, как пойти в комнату Тилли, не больше нескольких часов назад. Как он может быть мёртвым?

— Я вынужден настаивать, чтобы вы оставались здесь, ваше высочество, под надёжной охраной, пока я не закончу обыскивать замок. Возможно, они были не одни. Сейчас я провожу…

— Настаивай на чём хочешь, Вайлин, но убирайся с дороги. Я хочу увидеть своего отца! — потребовал Алрик, обходя его.

— Тело короля Амрата перенесли в его спальню, ваше высочество.

Его тело!

Алрик не желал больше слушать. Он побежал вверх по лестнице так, что домашние туфли грозили слететь с ног.

— Оставайтесь с принцем! — крикнул за его спиной Вайлин.

Алрик достиг королевского крыла. В коридоре собралась толпа, которая расступилась при его приближении. Когда он подошел к часовне, дверь в неё была открыта, а внутри собрались несколько важнейших министров.

— Мой принц! — услышал он зов своего дяди Перси, но не остановился. Он был намерен найти отца.

Он не мог умереть!

Он завернул за угол, прошел мимо собственной комнаты и вбежал в королевские покои. Здесь двойные двери также были открыты, и возле них, громко рыдая, стояли несколько дам в ночных сорочках и халатах. В комнате две пожилые женщины выжимали над тазом для умывания окрашенные розовым простыни.

С одной стороны от кровати стояла его сестра, Ариста, одетая в бордовое с золотом платье. Её руки обнимали столбик кровати, сжимая его так сильно, что побелели пальцы. Она смотрела на лежащее на перине тело широко открытыми от ужаса, но сухими глазами.

На белых простынях королевской кровати лежал король Амрат Эзиндон. Он был в той же одежде, в которой Алрик видел его перед тем, как отправился спать. Лицо короля было бледным, а глаза закрытыми. В уголке рта засохла маленькая капля крови.

— Мой принц… Я имею в виду, ваше королевское величество, — исправился его дядя, входя в спальню вслед за Алриком. Дядя Перси всегда выглядел старше, чем отец: волосы его были седыми, а лицо — морщинистым и обвисшим. Однако он обладал подтянутым, изящным телосложением мечника. Входя в спальню, он всё ещё завязывал свой халат. — Слава Марибору, вы живы. Мы думали, вас могла постигнуть та же участь.

У Алрика не было слов. Он просто стоял, глядя на неподвижное тело своего отца.

— Ваше величество, не беспокойтесь. Я обо всём позабочусь. Я знаю, как это должно быть тяжело. Вы ещё молоды и…

— О чём ты говоришь? — Алрик посмотрел на него. — Позаботишься о чём? О чём ты собираешься позаботиться?

— О многих вещах, ваше величество. Обеспечение охраны замка, расследование произошедшего, арест виновных, подготовка к похоронам и, конечно, к последующей коронации.

— Коронации?

— Вы теперь король, сир. Нам надо будет организовать церемонию коронации, но это, конечно, может подождать, пока мы разберёмся с остальным.

— Но я думал… Вайлин сказал мне, что убийцы схвачены.

— Он схватил двоих. Я просто хочу удостовериться, что нет других.

— Что с ними будет? — Он оглянулся на застывшее тело своего отца. — С убийцами, что с ними будет?

— Это вам решать, ваше королевское величество. Их судьба в ваших руках, если вы не предпочтёте, чтобы я решил данный вопрос от вашего имени, поскольку это может быть довольно неприятно.

Алрик повернулся к дяде:

— Я хочу, чтобы они умерли, дядя Перси. Я хочу, чтобы они ужасно страдали, а затем умерли.

— Конечно, ваше величество, конечно. Уверяю вас, так и будет.

* * *

Темницы замка Эзиндон уходили на два этажа под землю. Грунтовые воды просачивались через трещины в стенах и смачивали поверхность камня. В растворе между каменными блоками росли грибы, а деревянные двери, скамьи и вёдра были покрыты плесенью. Противный затхлый запах смешивался с вонью разложения, а по коридорам разносились жалобные крики осуждённых. Несмотря на ходившие в медфордских тавернах слухи, подземелья замка не были бездонными. Но, само собой, для убийц короля место нашлось. Чтобы предоставить Ройсу и Адриану отдельную камеру, тюремщики переселили некоторых заключенных.

Новость о смерти короля распространилась очень быстро, и впервые за много лет узники могли поговорить о чём-то захватывающем.

— Кто бы мог подумать, что я переживу старину Амрата, — пробормотал сиплый голос. Говоривший засмеялся, но смех быстро перешёл в приступ кашля.

— Может статься, принц пересмотрит наши приговоры из-за всего этого? — спросил более слабый и молодой голос. — В смысле, это же возможно, да?

Вопрос был встречен затянувшимся молчанием, новым приступом кашля и чиханием.

— Стражник сказал, что ублюдка закололи в спину прямо в собственной часовне. Что это говорит о его благочестии? — спросил другой ехидный голос. — Сдаётся мне, он слишком много просил у того малого сверху.

— Те, кто это сделал, сидят в нашей старой камере. Нас с Дэнни переселили, чтобы освободить место. Я видел их, когда нас выводили. Их двое: один большой, другой мелкий.

— Кто-нибудь их знает? Может, они пытались вызволить кого-то из нас, но заблудились, а?

— Должно быть, у них достаточно наглости, раз они убили короля в его собственном замке. Суда им не видать, даже показательного. Удивительно, что они вообще ещё живы.

— Хотят устроить перед казнью принародные пытки. Давненько ничего не происходило. Уж сколько лет никого стоящего не пытали.

— Как думаешь, зачем они это сделали?

— Вон у них и спроси.

— Эй вы там, в камере! Соображаете что-нибудь? Или вам мозги отшибли?

— Может, померли?

Они не умерли, но и говорить не могли. Ройс и Адриан были прикованы к дальней стене камеры, их щиколотки были закованы в колодки, а рты закрыты кожаными кляпами. Они находились здесь меньше часа, но мышцы Адриана уже начали болеть от напряжения. Солдаты отобрали их снаряжение, плащи, сапоги и туники, оставив для защиты от сырого холода подземелья только штаны.

Так они и висели, слушая бормотание других заключенных. При приближении тяжёлых шагов разговор прекратился. Где-то снаружи открылась дверь, громко ударившись о стену.

— Сюда, ваше королевское высочество… Я хотел сказать, ваше королевское величество, — торопливо проговорил стражник.

В замке повернулся металлический ключ, и дверь их камеры со скрипом открылась. Принц и его дядя, Перси Брага, вошли внутрь в сопровождении четырёх королевских гвардейцев. Адриан узнал Брагу, великого герцога и лорда-канцлера Мелингара, но Алрика он до этого никогда не видел. Принц был молод — наверное, не старше двадцати. Он был невысоким, стройным и изящным, со светло-каштановыми волосами до плеч и только намёком на бородку. Должно быть, телосложением и чертами лица он пошёл в мать, потому что покойный король внешне напоминал медведя. Одет принц был только в шёлковую ночную рубашку, а на боку у него смешно болтался внушительный меч, пристёгнутый к слишком большому кожаному поясу.

— Это они?

— Да, ваше величество, — ответил Брага.

— Факел, — приказал Алрик, нетерпеливо щёлкнув пальцами. Один из стражников вытащил из скобы в стене факел и протянул ему. Алрик гневно посмотрел на предложенное. — Держи его рядом с их головами. Я хочу видеть их лица. — Алрик всмотрелся в пленников. — Никаких следов? Их не высекли?

— Нет, ваше величество, — сказал Брага. — Они сдались без боя, и капитан Вайлин подумал, что лучше их запереть, пока он обыщет весь замок. Я одобрил его решение. Мы не могли быть уверены, что эти двое действовали одни.

— Нет, конечно нет. Кто приказал заткнуть им рты?

— Я не знаю, ваше величество, — ответил Брага. — Вы желаете, чтобы кляпы вытащили?

— Нет, дядя Перси… ох, я больше не могу называть тебя так, да?

— Вы теперь король, ваше величество. Вы можете называть меня, как пожелаете.

— Но это как-то несолидно для короля, а «великий герцог» так официально… Я буду звать тебя Перси, хорошо?

— Я больше не имею права одобрять или не одобрять ваши решения, сир.

— Значит, Перси. И нет, оставьте кляпы. У меня нет никакого желания слушать их ложь. Что они скажут, кроме того, что они этого не совершали? Все попавшиеся убийцы отрицают свои преступления. Какой у них выбор? Если только они не хотят потратить последние мгновения своей жизни, чтобы плюнуть в лицо своему королю. Я не доставлю им такого удовольствия.

— Они могли бы сказать нам, одни ли работали или на кого-то другого. Они даже могли бы сказать, кто это.

Алрик продолжал разглядывать узников. Его глаза остановились на кривой отметине в виде буквы «М» на левом плече Ройса. Он прищурился, а потом раздражённо выхватил факел у стражника и поднёс его так близко к лицу Ройса, что тот поморщился.

— Что это? Похоже на татуировку, но не совсем.

— Клеймо, ваше величество, — ответил Брага. — Это метка Манзанта. Похоже, что этот человек когда-то был узником тюрьмы Манзант.

Алрик выглядел озадаченным.

— Я думал, что из Манзанта заключённых не освобождают, и я не слышал, чтобы хоть кто-то оттуда когда-нибудь сбегал.

Брага казался таким же озадаченным.

Алрик тем временем перешёл к осмотру Адриана. Заметив у того на шее маленький серебряный медальон, принц поднял его, с лёгким любопытством покрутил и потом с пренебрежением отпустил.

— Не имеет значения, — сказал Алрик. — Вообще, я не думаю, что они похожи на людей, готовых поделиться сведениями. Пусть утром их вытащат на площадь и пытают. Если скажут что-нибудь полезное, отрубить им головы.

— А если нет?

— Если нет, то медленно четвертовать. Разложите их внутренности на солнце, и прикажите королевскому хирургу держать их в живых как можно дольше. Ах да, и перед этим удостоверьтесь, что у герольдов будет время сделать несколько объявлений. Я желаю, чтобы собралась толпа. Люди должны знать, каково наказание за измену.

— Как пожелаете, сир.

Алрик направился было к двери, но остановился. Он повернулся и ударил Ройса по лицу тыльной стороной руки.

— Он был моим отцом, ты, бесполезный кусок дерьма!

Принц вышел, оставив двоих прикованных мужчин обречённо ожидать рассвет.

* * *

Адриан мог только предполагать, сколько времени они провисели около стены, — наверное, прошло уже два или три часа. Безликие голоса других заключённых раздавались всё реже, пока не замолчали совсем, от скуки или из-за сна. Кляп во рту Адриана пропитался слюной, и ему стало трудно дышать. Кандалы натёрли запястья, а ноги и спина болели от напряжения. Хуже того, мышцы сводило от холода, отчего боль становилась ещё сильнее. Не желая смотреть на Ройса, он то закрывал глаза, то пялился на противоположную стену, изо всех сил стараясь не думать о том, что случится, когда наступит день. Вместо этого его мысли были полны сознания собственной вины. Он настоял на том, чтобы они сделали исключение из правил, и это привело их туда, где они сейчас. Их смерть будет на его совести.

Открылась дверь, и в камеру снова вошёл королевский гвардеец, на этот раз в сопровождении женщины. Высокая и стройная, она была одета в платье из бордового и золотистого шёлка, который переливался в свете факелов, словно пламя. Она была красива, с рыжеватыми волосами и бледной кожей.

— Вытащите их кляпы, — резким голосом приказала она.

Охранники поспешили расстегнуть и снять кляпы.

— А теперь оставьте нас, все.

Стражники быстро вышли.

— Ты тоже, Гилфред.

— Ваше высочество, я ваш телохранитель. Я должен остаться, чтобы…

— Они прикованы к стене, Гилфред, — огрызнулась она, но потом глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. — Я в порядке. А теперь, пожалуйста, выйди и охраняй дверь. Я не желаю, чтобы меня кто-нибудь прерывал. Ты понял?

— Как прикажете, ваше высочество.

Поклонившись, телохранитель вышел и закрыл за собой дверь.

Женщина прошла вперёд, внимательно рассматривая узников. На её поясе висел украшенный драгоценными камнями кинжал-крис. Адриан узнал длинный волнистый клинок, который восточные оккультисты используют для магических обрядов. Но сейчас его больше беспокоило другое его применение — в качестве смертоносного оружия. Гостья поигрывала рукоятью в форме дракона, словно в любой момент могла выхватить кинжал и заколоть их.

— Ты знаешь, кто я? — спросила она Адриана.

— Принцесса Ариста Эзиндон, — ответил тот.

— Очень хорошо. — Она улыбнулась. — А теперь, кто ты? И не трудись лгать. Какой в этом смысл, если меньше чем через четыре часа ты будешь мёртв?

— Адриан Блэкуотер.

— А ты?

— Ройс Мельборн.

— Кто послал вас сюда?

— Человек по фамилии Девитт, — ответил Адриан. — Он состоит в свите герцога Делоркана из Дагастана, но нас не посылали убивать вашего отца.

— Зачем вас послали? — Её накрашенные ногти постукивали по рукояти кинжала, а глаза пристально их разглядывали.

— Выкрасть меч графа Пикеринга. Девитт сказал, что вчера на званом ужине граф вызвал его на дуэль.

— А что вы делали в часовне?

— Девитт сказал, что спрятал меч там.

— Понятно… — Она замолчала на мгновение, и её каменная маска дрогнула. Губы задрожали, а из глаз полились слёзы. Она отвернулась от них, пытаясь успокоиться. Принцесса опустила голову, и Адриан мог видеть, как покачнулась её маленькая фигурка.

— Послушайте, — сказал Адриан, — как бы это ни выглядело, мы не убивали вашего отца.

— Я знаю, — сказала она, всё ещё стоя к ним спиной.

Ройс и Адриан переглянулись.

— Вас отправили сюда сегодня ночью, чтобы обвинить в убийстве. Вы оба невиновны.

— Вы… — начал Адриан, но замолчал. Впервые с того момента, как их схватили, он почувствовал надежду, но спохватился и повернулся к Ройсу:

— Это сарказм? Обычно ты разбираешься лучше меня.

— Не в этот раз, — сказал Ройс, лицо его выдавало напряжение.

— Просто я не могу поверить, что его действительно нет, — тихо проговорила Ариста. — Я поцеловала его перед сном… всего несколько часов назад. — Она глубоко вздохнула и выпрямилась, а затем повернулась к ним лицом. — Мой брат уже решил вашу судьбу. Этим утром вас будут пытать до смерти. Строительство эшафота, на котором вас выпотрошат, а потом четвертуют, уже началось.

— Мы уже выслушали подробности от вашего брата, — мрачно сказал Ройс.

— Он теперь король. Я не могу его остановить. Он намерен проследить за тем, чтобы вы понесли наказание.

— Вы могли бы поговорить с ним, — с надеждой предложил Адриан. — Вы могли бы объяснить, что мы невиновны, могли бы рассказать ему про Девитта.

Ариста прижала запястья к глазам.

— Нет никакого Девитта. Прошлой ночью здесь не было никакого ужина, никакого герцога из Кали, а граф Пикеринг не приезжал сюда уже много месяцев. Но даже если бы хоть что-то из этого было правдой, Алрик не поверил бы мне. Никто в этом замке мне не поверит. Я всего лишь впечатлительная девушка. Они скажут: «Она убита горем. Она расстроена». Для отмены вашей казни сегодня я могу сделать не больше, чем для спасения жизни собственного отца вчера ночью.

— Вы знали, что он умрёт? — спросил Ройс.

Она кивнула, снова борясь со слезами.

— Я знала. Мне говорили, что его убьют, но я не поверила. — Мгновение она молча изучала их лица. — Скажите, что бы вы сделали, чтобы выбраться из замка живыми до наступления утра?

Мужчины потрясённо переглянулись в полной тишине.

— Я думаю, всё что угодно, — сказал Адриан. — А ты, Ройс?

Его партнер кивнул:

— Пожалуй, соглашусь.

— Я не могу отменить казнь, — пояснила Ариста, — но могу сделать так, чтобы вы выбрались из подземелья. Я могу вернуть вам одежду и оружие и указать путь к сточным тоннелям, которые проходят под замком. Думаю, они выведут вас за пределы города. Только имейте в виду, что я никогда не исследовала их лично.

— Вы… И в мыслях не было, — сказал Адриан, не совсем уверенный в том, что правильно все расслышал.

— Крайне важно, чтобы после побега вы покинули город.

— Не думаю, что с этим будут трудности, — сказал Адриан. — Скорее всего, мы сделали бы так в любом случае.

— И ещё одно: вы должны похитить моего брата.

Оба уставились на неё в молчании.

— Подождите-подождите. Вы хотите, чтобы мы похитили принца Мелингара?

— На самом деле теперь он король Мелингара, — поправил его Ройс.

— О, точно. Я забыл, — проворчал Адриан.

Ариста подошла к двери камеры, выглянула в окошко и вернулась обратно.

— Почему вы хотите, чтобы мы похитили вашего брата? — спросил Ройс.

— Потому что, кто бы ни убил моего отца, следующим он убьёт Алрика, и полагаю, что до коронации.

— Почему?

— Чтобы уничтожить род Эзиндонов.

Ройс пристально посмотрел на неё:

— Не ставит ли это под удар и вас тоже?

— Да, но опасность для меня не так серьезна, пока Алрик будет считаться живым. Он наследный принц. Я всего лишь глупая дочь. Кроме того, один из нас должен остаться здесь, чтобы управлять королевством и найти убийцу отца.

— А ваш брат не может этого сделать? — спросил Адриан.

— Мой брат уверен, что отца убили вы.

— Ох, верно… Вы должны простить меня. Минуту назад я готовился к казни, а сейчас собираюсь похитить короля. Для меня это слишком быстрые перемены.

— Что нам делать с вашим братом, когда мы вывезем его из города? — спросил Ройс.

— Надо, чтобы вы доставили его в тюрьму Гутара.

— Я никогда не слышал о таком месте, — сказал Ройс. Он взглянул на Адриана, который отрицательно покачал головой.

— Неудивительно, о ней мало кто слышал, — объяснила Ариста. — Это тайная церковная тюрьма, которую самостоятельно содержит Церковь Нифрона. Она расположена к северу от озера Виндермир. Вы знаете, где оно?

Оба кивнули.

— Вам надо ехать вдоль берега озера. Там, между холмов, наверх ведёт старая дорога. Идите по ней. Мне нужно, чтобы вы отвели моего брата встретиться с заключённым по имени Эзраходин.

— И что потом?

— Это всё, — сказала она. — Надеюсь, он сможет всё объяснить Алрику достаточно хорошо, чтобы тот осознал, что происходит.

— Значит, — подытожил Ройс, — вы хотите, чтобы мы сбежали из этой тюрьмы, похитили короля, вместе с ним пересекли сельскую местность, избегая солдат, которые, полагаю, могут не согласиться с нашей версией происходящего, и отправились в другую тайную тюрьму навестить какого-то узника?

Ариста, судя по всему, не нашла в его словах ничего забавного.

— Или это, или вы можете умереть под пытками через четыре часа.

— Мне кажется, план действительно хорош, — объявил Адриан. — Ройс?

— Мне нравится любой план, где я не умираю ужасной смертью.

— Хорошо. Я скажу, чтобы сюда прислали двух монахов дать вам последние напутствия. Я прикажу снять с вас цепи и расковать колодки, чтобы вы могли встать на колени. Вы заберёте их рясы, прикуёте их вместо себя и заткнёте им рты кляпами. Ваши вещи сразу снаружи, в тюремной канцелярии. Я скажу стражнику, что вы заберёте их для бедняков. Мой личный телохранитель, Гилфред, проводит вас на нижние кухни. Работа там не начнётся еще с час или около того, так что помещение будет в вашем распоряжении. Решётка рядом с раковиной поднимается, для того чтобы отходы стекали в канализацию. Я побеседую с братом и уговорю его встретиться со мной в кухне наедине. Полагаю, вы умелые бойцы?

— Он, — Ройс кивнул головой в сторону Адриана.

— А мой брат не очень, так что вам легко удастся справиться с ним. Но смотрите, не навредите ему.

— Наверное, действительно глупо с моей стороны задавать подобный вопрос, — сказал Ройс, — но что заставляет вас думать, что мы просто-напросто не убьём вашего брата, оставим его гнить в канализации, а затем исчезнем?

— Ничего, — ответила она. — Как и у вас, у меня просто нет выбора.

* * *

Монахи не доставили хлопот. Переодевшись в их рясы и аккуратно надвинув капюшоны, Адриан и Ройс выскользнули из камеры. Гилфред ждал снаружи и быстро проводил их до самого входа на кухни, где, не сказав ни слова, оставил одних. Ройс, чьё ночное зрение всегда было лучше, прокладывал путь через лабиринт огромных котлов и сложенных стопками тарелок. Одетые в длинные, сковывающие движения рясы со свободными рукавами, они лавировали по этому морю возможной катастрофы, где одно неверное движение могло опрокинуть груду керамики и поднять тревогу.

Пока план Аристы удавался. Кухня была пуста. Они сорвали с себя монашеские одеяния, сменив их на собственную одежду и снаряжение. Потом нашли центральную раковину, под которой находилась массивная железная решётка. Хотя она была тяжёлой, они смогли сдвинуть её с места без лишнего шума и были приятно удивлены, обнаружив несколько железных перекладин, ведущих в пустоту. В глубине под ними слышалось журчание воды. Адриан нашёл кладовую, заполненную овощами, и шарил вокруг, пока не нащупал мешок с картошкой. Он тихо высыпал клубни, как мог тщательнее вытряхнул мешок, а потом занялся поисками верёвки.

До свободы было ещё далеко, но будущее выглядело значительно лучше, чем всего несколько минут назад. И хотя Ройс не сказал ни слова, Адриана беспокоило, что он был в ответе за случившееся. Пока они с Ройсом ждали, чувство вины и тишина стали невыносимыми.

— Не собираешься сказать «я же говорил»? — прошептал Адриан.

— А смысл?

— О, то есть ты думаешь придержать это и высказать мне всё в будущем, при более удобном случае?

— Лучше приберечь это на потом, а?

Они оставили кухонную дверь слегка приоткрытой. Вскоре показался далекий отсвет факела, и Адриан услышал приближающиеся голоса. По этому сигналу они заняли свои места. Ройс сел за стол спиной к двери. Он надел капюшон плаща и сделал вид, что склонился над тарелкой с едой. Адриан встал сбоку от двери, держа короткий меч за лезвие.

— Ради Марибора, почему здесь?

— Потому что я предложила старику поесть и помыться.

Адриан узнал голоса Алрика и Аристы и предположил, что они были прямо перед кухонной дверью.

— Не понимаю, зачем нам понадобилось оставить охрану, Ариста. Мы не знаем… здесь могут быть ещё убийцы.

— Именно поэтому тебе надо поговорить с ним. Он сказал, что знает, кто нанял убийц, но отказывается разговаривать с женщиной. Говорит, что станет иметь дело только с тобой и только если ты будешь один. Послушай, я не знаю, кому доверять в такое время, и ты тоже не знаешь. Мы не знаем, кто в ответе за это, а некоторые стражники могут быть с ними заодно. Не беспокойся, он старик, а ты умеешь обращаться с мечом. Мы должны выяснить, что ему известно. Ты хочешь узнать?

— Конечно, но почему ты думаешь, что у него есть разгадка?

— Я ничего не знаю наверняка. Но он не просит денег, просто возможность начать новую жизнь. Вспомнила, вот, передай ему одежду. — Короткая пауза. — Послушай, он показался мне заслуживающим доверия. Думаю, если бы он лгал, то попросил бы золото или земли.

— Просто это так… непривычно. С тобой нет даже Гилфреда. Как будто ты ходишь без своей тени. Это уже нервирует. Просто прийти сюда с тобой — это… ну, ты и я, мы… сама знаешь. Мы брат и сестра, тем не менее мы почти не видимся. За последние несколько лет я разговаривал с тобой не больше десяти раз, и то только когда мы ездили на праздники в Поля Дрондила. Ты постоянно запираешься в башне, занимаясь одни боги знают чем, а теперь…

— Я знаю, это странно, — ответила Ариста. — Согласна. Как будто снова ночь пожара. Мне всё ещё снятся кошмары о том вечере. Я боюсь, что и после этой ночи у меня будут кошмары.

Голос Алрика смягчился.

— Я не это хотел сказать. Просто мы никогда не ладили, не совсем. Но сейчас, ну, ты единственная семья, что у меня осталась. Как-то странно это говорить, но я вдруг понял, что это для меня важно.

— Ты говоришь, что хочешь, чтобы мы стали друзьями?

— Давай скажем, что я просто хочу, чтобы мы перестали быть врагами.

— Я не знала, что мы ими были.

— Ты ревновала ко мне с тех пор, как мама рассказала, что старшие дочери не становятся королевами, пока есть младшие братья, чтобы быть королями.

— Я не ревновала!

— Я не хочу спорить. Может, я действительно хочу, чтобы мы стали друзьями. Я теперь король, и мне понадобится твоя помощь. Все-таки ты умнее большинства министров. Отец всегда это говорил. И ты обучалась в университете; это больше, чем есть у меня.

— Поверь мне, Алрик. Я больше, чем друг. Я твоя старшая сестра, и я присмотрю за тобой. А теперь иди и узнай, что скажет этот человек.

Как только Алрик вошёл в кухню, Адриан ударил его по затылку рукоятью своего меча. Принц с глухим звуком рухнул на пол. Тут же вбежала Ариста.

— Я просила не навредить ему! — воскликнула она.

— Иначе он уже звал бы стражу, — объяснил Адриан. Он заткнул рот принца кляпом и надел ему на голову мешок. Ройс тоже поднялся со своего места и уже связывал ноги Алрика верёвкой.

— Но он в порядке?

— Жить будет, — сказал ей Адриан, связывая руки потерявшего сознание принца.

— Что гораздо больше, чем он уготовил нам, — добавил Ройс, туго затягивая петлю вокруг щиколоток молодого человека.

— Не забывай: он думал, что вы убили его отца, — сказала принцесса. — Как бы ты поступил?

— Я никогда не знал своего отца, — равнодушно ответил Ройс.

— Тогда мать.

— Ройс — сирота, — объяснил Адриан, пока они обматывали принца верёвкой. — Он никогда не знал своих родителей.

— Полагаю, это многое объясняет. Ну тогда, представьте, как вы поступите с человеком, который сегодня послал вас в часовню, когда вы его найдёте. Сомневаюсь, что вы будете очень снисходительны, когда встретитесь с ним лицом к лицу. В любом случае вы дали слово. Пожалуйста, сделайте, как я прошу, и позаботьтесь о моём брате. Не забывайте, что сегодня я спасла вам жизнь. Надеюсь, это поможет вам сдержать слово.

Она протянула узел, который уронил её брат:

— Здесь одежда, которая должна ему подойти. Она когда-то принадлежала сыну управляющего, и я всегда думала, что на вид он примерно одного размера с Алриком. И снимите, но сохраните его кольцо. На нём королевская печать Мелингара, и оно — доказательство его статуса. Без него, если только вы не встретите кого-то, кто знает его в лицо, Алрик всего лишь ещё один крестьянин. Верните ему кольцо, когда доберетесь до тюрьмы. Оно понадобится ему, чтобы войти туда.

— Мы выполним свою часть сделки, — сказал ей Адриан, пока они с Ройсом тащили связанное тело принца к открытой решётке. Ройс стянул с пальца Алрика роскошное кольцо с тёмно-синим камнем и сунул его себе в нагрудный карман. Потом он спустился на дно резервуара. Взявшись за верёвку, которая обвивала щиколотки Алрика, Адриан спустил того вниз головой к Ройсу. Как только принц оказался внизу, Адриан схватил факел и сбросил его Ройсу. Затем он влез в дыру и затащил решётку на место. У подножия лестницы был сводчатый тоннель шириной пять футов и высотой четыре фута, по которому протекала мелкая река из отбросов.

— Помните, — прошептала принцесса через железную решётку. — Отправляйтесь в тюрьму Гутара и поговорите с Эзраходином. И, пожалуйста, берегите моего брата.

* * *

Из-под мешка от картошки донеслась череда невнятных бормотаний принца. И хотя они не были уверены, что именно тот сказал, Ройс и Адриан поняли, что принц изо всех сил пытался кричать и определённо был недоволен своим положением.

Его привела в чувство холодная вода, затекавшая в канализацию из реки Гейлвар. Сейчас они стояли в ней по пояс, и, хотя запах стал лучше, нельзя было сказать того же о температуре. Когда они выглянули из тоннеля наружу, первый слабый отсвет зари обозначил границу между небом и тёмным лесом на горизонте. Ночь быстро таяла, и они могли слышать, как в соборе Мара колокола звонят на утреннюю службу. Скоро начнёт просыпаться весь город.

Адриан предположил, что они находились под Дворянской площадью, недалеко от Ремесленной улицы, в месте, где город выходит к реке. Определить их местоположение было нетрудно, поскольку только в этой части города была подземная канализация. Выход закрывала металлическая решётка, и Адриан испытал облегчение, обнаружив петли и запирающий её замок, а не сплошные прутья. Ройс быстро расправился с замком, и после нескольких основательных ударов ноги Адриана ржавые петли поддались. Когда путь был свободен, Ройс выбрался наружу, чтобы осмотреться, оставив Адриана вместе с принцем у выхода из тоннеля.

Принцу удалось ослабить кляп, и теперь Адриан мог различить его слова.

— Я прикажу запороть тебя до смерти! Сейчас же освободи меня.

— Ты будешь сидеть тихо, — ответил Адриан, — или я отпущу тебя в реку, и посмотрим, насколько хорошо ты ходишь по воде со связанными руками и ногами.

— Ты не посмеешь! Я — король Мелингара, ты, свинья!

Адриан пнул Алрика по ногам, и принц упал лицом вниз. Позволив ему побарахтаться несколько мгновений, Адриан поднял его.

— А теперь закрой свой рот, или в следующий раз я могу оставить тебя захлебнуться.

Алрик кашлял и отплёвывался, но не произнёс ни слова.

Вернулся Ройс, беззвучно скользнув в тоннель.

— Мы совсем рядом с рекой. Я нашёл небольшую лодку около рыбачьей пристани и взял на себя смелость реквизировать её именем его величества. Она прямо под откосом, в зарослях тростника.

— Нет! — возразил принц и с силой дёрнул плечами. — Вы должны освободить меня. Я король!

Адриан схватил его за горло и прошептал прямо в ухо:

— Что я сказал насчёт разговоров? Ни звука или отправишься плавать.

— Но…

Адриан снова окунул принца, потом вытащил, позволил короткий вдох и окунул ещё раз.

— Ни звука больше, — прорычал он.

Как только Алрик отдышался, Адриан потащил принца вниз по склону следом за Ройсом.

Судёнышко оказалось всего лишь большой выгоревшей на солнце шлюпкой, в которой были сложены сети и маленькие раскрашенные поплавки. Сильный рыбный запах от лодки помогал скрыть вонь канализации. Кусок парусины, натянутый на носу, образовывал небольшой навес, под которым можно было хранить снасти или укрыться от непогоды. Туда они и запихнули принца, придавив его сетями и поплавками.

Адриан оттолкнулся от берега при помощи обнаруженного в лодке длинного шеста. Ройс воспользовался деревянным рулем, чтобы править лодкой, в то время как река быстро понесла их вниз по течению. Вблизи истока течение Гейлвара было сильным, и они без труда набрали скорость, быстро продвигаясь на запад и стараясь держаться середины реки. Как раз когда небо из тёмно-серого стало цвета потускневшей стали, они проплывали через Медфорд. С реки им была видна главная башня замка Эзиндон и знамя с соколом, приспущенное в связи со смертью короля. Это было хорошим знаком, но сколько времени пройдёт, прежде чем об исчезновении принца узнают и снимут флаг?

Река отмечала южную границу города, протекая вдоль Ремесленной улицы. По берегу тянулись большие двухэтажные склады из серого кирпича, а в реку выдавались большие деревянные колеса, ловя течение, чтобы приводить в действие мельничные жернова и лесопилки. Неглубокие воды Гейлвара препятствовали заходу больших кораблей, поэтому на многочисленных причалах разгружали лишь плоскодонные баржи, которые привозили товары из маленькой портовой деревушки Роу. Были ещё построенные рыболовами пристани, которые вели прямо на рыбные рынки, где с помощью блоков поднимали большие сети и вываливали рыбу на разделочную площадку. В свете раннего утра чайки уже начали кружить над доками, где рыбаки освобождали свои лодки. Никто не обратил внимания на двух мужчин в маленькой лодке, плывущей вниз по реке. И всё же они сидели пригнувшись до тех пор, пока последние признаки города не исчезли за высокими речными берегами.

День становился светлее, а течение усиливалось. Показались горы, и река стала глубже. Ни Ройс, ни Адриан не были особенно умелыми гребцами, но они изо всех сил старались огибать камни и отмели. Ройс оставался у руля, а Адриан, стоя на коленях, длинным деревянным шестом отталкивался от препятствий перед носом лодки. Несколько раз они задевали невидимые валуны и корпус лодки резко кренился с неприятным глухим стуком. Когда это случалось, они слышали стоны принца, но в остальное время он лежал тихо, и их путешествие проходило спокойно.

Со временем солнце полностью поднялось, а река стала значительно шире и превратилась в спокойный поток с песчаными берегами и видневшимися за ними плодородными зелёными полями. Гейлвар разделял два королевства. К югу лежал Глустон, северное приграничье королевства Уоррик. С севера находился Галалин, самая крупная провинция Мелингара под управлением графа Пикеринга. Когда-то река была предметом горячих споров между двумя беспокойными военными вождями, но те времена прошли. Теперь это была мирная изгородь между добрыми соседями, и оба берега являли прелестные тихие сельские пейзажи конца сезона со стогами сена и пасущимися коровами.

День стал необычно тёплым. Поскольку стоял уже конец года, вокруг было мало насекомых. Пропал стрёкот цикад, и даже лягушки притихли. Единственным оставшимся звуком был тихий шелест лёгкого бриза в сухой траве. Адриан развалился поперёк лодки, опираясь головой на тюк со старой одеждой сына управляющего и положив ноги на кромку борта. Он снял плащ и сапоги и распахнул рубаху. Ройс лежал, точно так же подняв ноги, и лениво правил лодкой. Воздух был насыщен сладким запахом дикого салифана, аромат которого стал даже более острым, после того как растения пережили первые заморозки. Не считая недостатка еды, день получался довольно замечательным, и не только потому, что несколько часов назад им удалось избежать мучительной смерти.

Адриан откинул голову, подставляя лицо солнечному свету.

— Может, нам податься в рыбаки?

— В рыбаки? — с сомнением спросил Ройс.

— Это довольно мило, не правда ли? Никогда раньше не осознавал, насколько мне нравится звук воды, плещущейся о лодку. Сплошное удовольствие: жужжание стрекоз, камыши и берег, неторопливо проплывающий мимо.

— Рыба не запрыгивает в лодку сама, знаешь ли, — заметил Ройс. — Ты должен забрасывать сети, вытягивать их, потрошить рыбу, отрезать головы и чистить её. Не получится просто плыть по течению.

— Когда ты так говоришь, это звучит подозрительно похоже на работу.

Адриан зачерпнул из реки горсть воды и плеснул на своё разгорячённое лицо. Он провёл мокрыми пальцами по волосам и удовлетворённо вздохнул.

— Думаешь, он ещё жив? — спросил Ройс, кивая в сторону Алрика.

— Конечно, — ответил Адриан, даже не удосужившись посмотреть. — Он, наверное, спит. Почему ты спрашиваешь?

— Просто размышлял кое о чём. Как ты думаешь, человек может задохнуться в мокром мешке?

Адриан поднял голову и посмотрел на неподвижного принца.

— Честно говоря, до сегодняшнего дня не задумывался над этим.

Он встал и потряс Алрика, но принц не шевелился.

— Почему ты не сказал раньше?! — воскликнул Адриан, доставая кинжал. Он перерезал верёвки и стянул мешок.

Алрик лежал не двигаясь. Адриан наклонился проверить, дышит ли он. В тот же миг принц сильно ударил Адриана ногой, отбросив его к Ройсу. Алрик начал лихорадочно развязывать свои ноги, но Адриан навалился на него ещё до того, как он распутал первый узел. Он швырнул Алрика на дно лодки, прижав его руки над головой.

— Передай мне верёвку, — рявкнул Адриан Ройсу, который наблюдал это состязание по борьбе с тихим весельем. Ройс как ни в чём ни бывало бросил ему небольшой моток, и, наконец-то обездвижив принца, Адриан снова сел отдохнуть.

— Видишь, — сказал Ройс, — это больше похоже на рыбалку, только рыба, конечно же, не пинается.

— Ладно, это была плохая идея.

Адриан потёр бок, куда его ударил принц.

— Жестоким обращением со мной вы оба подписали себе смертный приговор! Вы это понимаете?

— Ваше величество, а вы не думаете, что это несколько чересчур? — поинтересовался Ройс. — Учитывая, что сегодня вы уже один раз приговорили нас к смерти.

Принц перекатился на бок, откинул голову и зажмурился от яркого солнечного света.

— Вы! — потрясённо воскликнул он. — Но как вы… Ариста! — Его глаза гневно сузились. — Не ревнует, как же! За всем этим стоит моя сестра! Она наняла вас убить моего отца, а теперь хочет избавиться от меня, чтобы она могла править!

— Король был и её отцом тоже. Кроме того, если бы мы хотели убить тебя, не думаешь ли ты, что был бы уже мёртв? — спросил Ройс. — Зачем нам все эти сложности с перетаскиванием тебя к этой реке? Мы могли бы перерезать тебе горло, нагрузить камнями и утопить ещё несколько часов назад. Должен прибавить, что такая судьба все ещё гораздо лучше той, что ты уготовил нам.

Мгновение принц обдумывал сказанное.

— Значит, выкуп. Вы собираетесь продать меня тому, кто больше заплатит? Она пообещала вам прибыль от моей продажи? Вы оба дураки, если поверили. Ариста никогда этого не позволит. Она проследит за тем, чтобы я умер. По-другому она не сможет закрепиться на троне. Вы не получите ни медяка!

— Слушай, ты, мелкий королевский засранец, мы не убивали твоего отца. На самом деле, если на то пошло, я считал Амрата справедливым королем, насколько это вообще возможно. И мы не собираемся требовать выкуп или продавать тебя.

— Ну, вы точно не собираетесь добиваться моего расположения, связав меня, как свинью. Так что именно вы делаете?

Принц забился в путах, но постепенно успокоился.

— Если действительно хочешь знать, мы пытаемся спасти тебе жизнь. Каким бы странным это ни казалось, — сказал Адриан.

— Вы что? — ошарашенно спросил Алрик.

— Кажется, твоя сестра считает, что кто-то, живущий в замке, — тот, кто убил твоего отца, — задумал убить всю королевскую семью. Так как ты, скорее всего, будешь следующей целью, она освободила нас, чтобы мы тайно увезли тебя ради твоей же безопасности.

Алрик подтянул ноги и умудрился принять сидячее положение, опираясь спиной на груду поплавков в красно-белую полоску. Мгновение он пристально смотрел на обоих мужчин.

— Если Ариста не нанимала вас, чтобы убить отца, тогда что именно вы делали в замке сегодня ночью?

Адриан изложил краткое содержание своей встречи с Девиттом, которое принц выслушал, не перебивая.

— И потом Ариста пришла к вам в подземелье с этой историей и попросила похитить меня, чтобы спасти?

— Поверь, — ответил Адриан. — Если бы был другой путь выбраться оттуда, мы бы тебя оставили.

— Так вы на самом деле ей поверили? Вы ещё глупее, чем я думал, — сказал Алрик, качая головой. — Вы не понимаете, что она делает? Она собирается забрать королевство себе.

— Если это так, то зачем ей хотеть, чтобы мы тебя похитили? — спросил Ройс. — Почему бы просто не убить, как вашего отца?

Принц ненадолго задумался, опустив глаза на дно лодки, а потом кивнул.

— Она, скорее всего, пыталась. — Он снова посмотрел на них. — Прошлой ночью я не был в своей комнате. Я улизнул на свидание и заснул, пока не услышал шум. Очень может быть, что за мной послали убийцу, но меня там не было. После этого при мне всегда находился гвардеец, пока Ариста не убедила меня, что я должен прийти на кухню один. Мне следовало знать, что она предала меня.

Он положил ноги на сваленные в кучу сети.

— Только я никогда не думал, что она может быть настолько хладнокровной, чтобы убить нашего отца, но, видите, она такая и есть. Она очень умна. Рассказала вам эту историю о предателе, и это звучало правдоподобно, потому что и было правдой. Она солгала только о том, что не знает, кто это. Когда её убийца упустил меня, она использовала вас. Но вы скорее согласились бы похитить меня, чем убить, так что она вас обдурила.

Ройс не ответил, но быстро глянул на Адриана.

— И эта лодка возле реки, — продолжал принц, оглядываясь вокруг, — идеально для ваших целей.

Алрик кивнул головой на кусок парусины рядом с собой.

— Как удобно иметь лодку с таким укрытием, чтобы спрятать меня под ним. С хорошей лодкой и рекой у вас не будет искушения удаляться от воды. Из города пойти вверх по течению не получится. Верховье реки слишком бурное. Вы вынуждены отправиться в сторону моря. Она точно знает, где мы сейчас и где окажемся. Она сказала, куда отвезти меня? Это где-то вниз по реке?

— Озеро Виндермир.

— А, аббатство Ветров? Это недалеко от Роу, и река течёт в ту сторону. Как удобно! Мы, конечно, никогда до него не доберёмся, — сказал им принц. — Она пошлёт убийц ждать на берегу. Они убьют нас. А она скажет, что меня убили вы, как и моего отца. И, конечно, её гвардейцы убили вас, когда вы пытались сбежать. Она устроит нам с отцом прекрасные похороны. На следующий день она вызовет епископа Солдура, чтобы он провёл коронацию.

Ройс и Адриан молчали.

— Вам нужны ещё доказательства? — продолжал принц. — Вы сказали, что того человека, который вас нанял, звали Девитт? И что он был из Кали? Ариста ездила туда с визитом всего два месяца назад. Возможно, она завела новых друзей. Возможно, пообещала им земли в Мелингаре в обмен на помощь с раздражающими отцом и братом, которые стоят между ней и короной.

— Нам надо убираться с реки, — сказал Ройс Адриану.

— Думаешь, он прав? — спросил Адриан.

— Сейчас это не имеет значения. Даже если он ошибается, хозяин лодки заявит о краже. Когда просочатся новости о том, что принц пропал, они сложат два и два.

Адриан встал и посмотрел вперёд.

— На их месте я бы послал отряд всадников вдоль берега, на случай если мы остановимся, и ещё один — по Вестфилдской дороге, чтобы перехватить нас у брода Вайсэнд. Это заняло бы у них всего три или четыре часа.

— Значит, что они могут уже быть там, — заключил Ройс.

— Нам надо убираться с реки, — сказал Адриан.

* * *

Лодка показалась у брода Вайсэнд, ровной каменистой местности, где река неожиданно расширялась и становилась достаточно мелкой, чтобы её можно было перейти. Здесь фермер Вайсэнд построил из потрескавшихся перекладин маленький загон для скота, чтобы его животные могли пастись и пить без присмотра. Это было приятное местечко. Вдоль берега густой стеной росли ягодные кусты и небольшая группа начавших желтеть ив, так сильно склонившихся к реке, что их ветви касались воды и создавали на её поверхности рябь и причудливые водовороты.

В тот самый миг, когда лодка достигла отмели, прятавшиеся на берегу лучники выпустили ливень стрел. Первая с глухим стуком ударила в борт. Вторая и третья вонзились в эмблему с королевским соколом, украшавшую спину халата принца. Тело в халате исчезло из виду, свалившись на дно лодки. Остальные стрелы попали в грудь рулевого, который упал в воду, и человека с шестом, который просто осел на бок.

Из-за прикрытия кустов и плакучих ив появились шесть мужчин в одежде коричневого, грязно-зелёного и осенне-жёлтого цветов. Они вошли в воду и поймали всё ещё плывущую по течению лодку.

— Теперь мы официально мертвы, — комично провозгласил Ройс. — Весьма любопытно, что первые стрелы попали в Алрика.

Все трое лежали, укрывшись в высокой полевой траве на вершине восточного холма, с которого открывался вид на реку выше по течению от брода. Меньше чем в ста ярдах справа от них проходила Вестфилдская дорога. Отсюда дорога тянулась вдоль речного берега до самой Роу, где река впадала в море.

— Теперь вы мне верите? — спросил принц.

— Это доказывает только, что кто-то и в самом деле пытается убить тебя и что это не мы. Но это и не солдаты, или по крайней мере они переодеты, так что они могут быть кем угодно, — сказал им Ройс.

— Как ему удаётся столько разглядеть: стрелы, одежду? С такого расстояния я могу видеть только движение и цвет, — сказал Алрик.

Адриан пожал плечами.

Теперь на принце была одежда сына управляющего: просторная серая туника, изношенные и выцветшие шерстяные штаны до колен, коричневые чулки и драный, заляпанный шерстяной плащ, который оказался ему слишком длинен. Обувью ему служили всего лишь пара мешков из мягкой кожи, завязанных на щиколотках. Хотя принц больше не был связан, Адриан держал конец верёвки, закреплённой у него на талии. И кроме того, Адриан нёс меч принца.

— Они забираются в лодку, — доложил Ройс.

На самом деле единственное, что мог видеть Адриан, — это неясные шевеления под деревьями, пока один из мужчин не вышел на солнечный свет, чтобы ухватиться за нос лодки.

— Скоро они обнаружат, что убили всего лишь три вязанки хвороста, завёрнутые в старые тряпки, — сказал Адриан Ройсу. — Так что я бы поторопился.

Ройс кивнул и быстро побежал вниз по склону.

— Что он делает? — ошеломлённо спросил Алрик. — Его же убьют, и нас заодно!

— Это один вариант, — сказал Адриан. — Только не суетись.

Ройс скользнул в тень от деревьев, и Адриан тут же потерял его из вида.

— Куда он делся? — спросил принц с озадаченным выражением лица.

Адриан ещё раз пожал плечами.

Внизу под ними стрелки собрались около лодки, и Адриан услышал далёкий крик. Он не разобрал слов, но увидел, как кто-то поднял вверх вязанку «Алрика», всю утыканную стрелами. Два человека остались с лодкой, в то время как остальные побрели в сторону берега. И в то же мгновение Адриан заметил движение под деревьями: к ним с Алриком вверх по склону рысью бежала вереница связанных лошадей.

Когда лошади приблизились, Адриан разглядел Ройса, который, пригнувшись, висел между двумя первыми лошадьми. Адриан перехватил двух других лошадей, взял одну за повод, быстро привязал его к узде второй лошади и приказал Алрику забираться в седло. Увидев их, лучники разразились гневными криками. Двое или трое остановились, чтобы выстрелить, но их стрелы упали, не долетев до вершины холма. Прежде чем они успели сократить расстояние, трое мужчин вскочили на лошадей и галопом помчались в сторону дороги.

Примерно милю Ройс вёл их на северо-запад, к пересечению дорог на Вестфилд и Стоунмилл. Отсюда Адриан и Алрик, у которого не было выбора, поскакали на запад. Ройс, ведущий захваченных лошадей, остался позади, чтобы затоптать их следы, а затем отправился на север. Через час он нагнал их верхом на одной лошади. Они свернули с дороги в открытое поле и направились в сторону от реки, по-прежнему придерживаясь западного направления.

Лошади покрылись пеной и тяжело дышали. Когда беглецы доехали до живых изгородей, они стали скакать медленнее, пока не достигли подлеска, в котором смогли остановиться и спешиться. Алрик отыскал место, свободное от колючих кустов, сел и стал возиться со своей туникой, которая неудобно на нём сидела. Ройс и Адриан воспользовались возможностью осмотреть лошадей. На них не было никаких меток, знаков, бумаг или эмблем, которые могли бы указать на нападавших. Более того, кроме запасного арбалета и нескольких болтов, оставленных на лошади Адриана, на всех остальных животных были только седла.

— Я думал, у них будет хотя бы немного хлеба. И кто путешествует без воды? — пожаловался Адриан.

— Ясно, что они не собирались долго отсутствовать.

— Почему ты всё ещё держишь меня на привязи? — сердито спросил принц. — Это очень унизительно.

— Не хочу, чтобы ты потерялся, — ухмыльнувшись, ответил Адриан.

— У вас больше нет причин таскать меня за собой. Я признаю, что вы не убивали моего отца. Моя коварная сестра просто вас обманула. Это вполне понятно. Она очень умна. Она даже меня обманула. Теперь, если не возражаете, я бы хотел вернуться в свой замок, чтобы разобраться с ней до того, как она укрепит свою власть и отправит целую армию ловить меня. Что до вас двоих, то вы можете идти, куда Марибор пошлёт. Меня это ни капли не волнует.

— Но твоя сестра сказала… — начал Адриан.

— Моя сестра только что пыталась нас всех убить, или ты не заметил?

— У нас нет никаких доказательств, что это она. Если мы позволим тебе вернуться в Эзиндон, а она окажется права, то ты отправишься прямо навстречу смерти.

— А какие у нас доказательства, что это не она? Вы всё ещё собираетесь сопроводить меня туда, куда она сказала? А вы не думаете, что там нас будет ждать ещё одна ловушка? Послушайте, это моя жизнь. Думаю, справедливо, если решать буду я. Кроме того, какая вам разница, выживу я или умру? Я собирался запытать вас обоих до смерти. Помните?

— Знаешь, — Ройс немного помолчал, — а он прав.

— Мы ей обещали, — напомнил ему Адриан, — и она спасла наши жизни. Давай не будем забывать об этом.

Алрик всплеснул руками и закатил глаза:

— Да ради Марибора! Вы же воры. Можно подумать, вы имеете хоть какое-то понятие о чести. Кроме того, именно она предала вас и первая подвергла ваши жизни опасности. Давайте не забывать об этом!

Адриан не отреагировал на слова принца.

— Мы не знаем, она ли это, и мы дали обещание.

— Еще одно доброе дело? — спросил Ройс. — Ты помнишь, куда нас завело последнее?

Адриан вздохнул:

— Вот оно! Не долго же ты сдерживался, а? Да, я напортачил, но это не значит, что на этот раз я ошибаюсь. Сколько отсюда до Виндермира, всего десять миль? К ночи мы можем быть уже там. Мы могли бы остановиться в аббатстве. Монахи должны помогать заблудившимся путешественникам. Так велит их учение, или кодекс, или что там у них. Нам и в самом деле не мешало бы перекусить, как думаешь?

— И ещё они могут знать что-нибудь о тюрьме, — предположил Ройс.

— Что за тюрьма? — спросил Алрик, нервно вскочив на ноги.

— Тюрьма Гутара — то место, куда твоя сестра попросила тебя доставить.

— Чтобы заточить меня? — ужаснулся принц.

— Нет-нет. Она хотела, чтобы ты там с кем-то поговорил, с каким-то парнем по имени… Эзра… как его?

— Ходин, кажется, — сказал Адриан.

— Неважно. Ты что-нибудь знаешь об этой тюрьме?

— Нет, никогда о такой не слышал, — ответил Алрик. — Хотя похоже на место, в которое отправляются неугодные короли, чтобы исчезнуть, когда коварная сестра хочет украсть трон у брата.

Лошадь Ройса боднула его в плечо, заставляя погладить морду, пока он обдумывал положение.

— Я слишком устал, чтобы ясно мыслить. Сомневаюсь, что хоть один из нас в состоянии принять разумное решение, а учитывая, что стоит на кону, не хочется поступать опрометчиво. Поедем хотя бы до аббатства. Поговорим с монахами и посмотрим, что они смогут рассказать нам о тюрьме. Тогда и решим, что делать дальше. Подходит?

Алрик тяжело вздохнул.

— Если я должен ехать, могу я по крайней мере удостоиться права самостоятельно управлять своей лошадью? — Немного погодя, он добавил: — Я даю вам своё королевское слово, что не стану пытаться сбежать, пока мы не доберёмся до аббатства.

Адриан посмотрел на Ройса, тот кивнул. После чего Адриан достал из-за седла арбалет, упёр его в землю, натянул тетиву до первой бороздки и зарядил болт.

— Не то чтобы мы тебе не доверяли, — сказал Ройс, пока Адриан заряжал арбалет. — Просто за многие годы мы узнали, что у аристократов честь обычно обратно пропорциональна их титулу. Поэтому мы предпочитаем полагаться на более практичные методы убеждения — например, чувство самосохранения. Ты уже знаешь, что мы не желаем тебе смерти. Но ты должен понимать, что если скачешь во весь опор, а лошадь под тобой падает, то вполне можешь умереть, а уж кости переломаешь наверняка.

— Также существует опасность промахнуться мимо лошади, — добавил Адриан. — Я хороший стрелок, но даже у самых метких лучников случаются плохие дни. Так что, отвечая на твой вопрос, да, ты можешь самостоятельно управлять лошадью.

* * *

Остаток дня отряд ехал в небыстром, но ровным темпе. Ройс вёл их через поля и живые изгороди, по лесным тропам. Они держались в стороне от дорог и избегали деревень до тех пор, пока вокруг не осталось ни тех, ни других. Исчезли даже фермы, а земля утратила свой ухоженный вид, когда они въехали в дикие предгорья Мелингара. Поверхность земли начала подниматься, леса становились гуще, а проходимых путей в них — все меньше. На дне оврагов стали появляться болота, а холмы постепенно превратились в утесы.

В этом суровом краю, занимавшем западную треть Мелингара, не хватало пригодной для обработки земли, и он оставался незаселённым, служа домом для волков, лосей, оленей, медведей, преступников и тех, кто искал уединения, как монахи аббатства Ветров. Городские жители обходили эти места стороной, а суеверные крестьяне боялись здешних тёмных лесов и высоких гор. Ходило множество слухов о водяных нимфах, завлекающих рыцарей в подводные могилы, о людях-волках, пожирающих заблудившихся путников, и о древних злобных духах, появляющихся в виде парящих огоньков в лесной чаще и заманивающих детей в тёмные подземные пещеры. Но даже не считая огромного количества всевозможных сверхъестественных опасностей, природных преград было достаточно для того, чтобы люди избегали этого маршрута.

Адриан никогда не подвергал сомнению направление, которое выбирал его партнёр. Он знал, почему Ройс держался в стороне от Вестфилдской дороги, которая обеспечивала лёгкий и свободный путь вдоль речного берега к рыбацкой деревушке Роу. Вопреки своему уединённому положению в устье Гейлвара, Роу выросла из маленькой тихой пристани в процветающий морской порт. И хотя она обещала еду, крышу над головой и кажущуюся безопасность, за деревней наверняка будут наблюдать. Ещё одним очевидным выбором стало бы путешествие на север по дороге на Стоунмилл. Ройс сделал вид, что они выбрали именно этот путь, оставив достаточно следов, в надежде сбить с толку тех, кто за ними последует, и навести их на мысль, что они направились в Поля Дрондила. Каждая дорога имела свои преимущества, которые были также известны любому, кто станет их искать. В результате они пробирались через дебри, прорубая себе дорогу или следуя любой звериной тропой, которую могли найти.

После одного особенно напряжённого сражения с густым участком леса они неожиданно вышли на гребень, где им открылся великолепный вид на заходящее солнце, которое заливало светом долину Виндермира и отражалось в озере. Озеро Виндермир было одним из самых глубоких во всём Аврине. Поскольку оно было слишком глубоким, чтобы поддерживать растительную жизнь, то оставалось почти кристально чистым. Вода блестела в складках и расселинах трёх окружавших холмов, что придавало озеру форму неровного растянутого треугольника. Холмы поднимались над верхушками деревьев, показывая голые каменные вершины, кое-где поросшие кустарником. Адриан едва мог различить каменную постройку на вершине самого южного холма. Не считая Роу, аббатство Ветров было единственным признаком цивилизации на много миль вокруг.

Отряд повернул к строению и начал спускался в долину, но ночь настигла их на полпути. К счастью, далекий огонек в аббатстве служил им маяком. Усталость от вынужденного бодрствования в течение двух напряжённых дней в сочетании с трудным путешествием и отсутствием еды начали сказываться на Адриане. Он полагал, что и на Ройсе тоже, но по его партнеру это было меньше заметно. Хуже всех выглядел принц. Алрик ехал перед Адрианом. С каждым шагом лошади его голова клонилась всё ниже и ниже, пока он едва не падал с седла. Он приходил в себя, выпрямлялся, и всё повторялось снова.

Несмотря на тёплый день, ночь принесла с собой колючий холод, и в слабом свете восходящей луны дыхание людей и лошадей начало туманить морозный ночной воздух. Над головой сияли звёзды, словно рассыпанная по небу алмазная пыль. Долину наполнили далёкие крики сов и пронзительный стрёкот сверчков. Если бы члены отряда не были настолько истощены и голодны, они могли бы сказать, что ночь во время их путешествия была весьма красива. Вместо этого они лишь стискивали зубы и внимательно следили за дорогой.

Они начали подниматься на южный холм. Ройс с поразительным мастерством вёл их по петляющей тропе, которую могли разглядеть только его зоркие глаза. Тонкая, изношенная одежда сына управляющего была никудышной защитой от холода, и скоро принц начал дрожать. Как на беду, чем выше они поднимались, тем холоднее становился воздух и сильнее ветер. В скором времени деревья начали уступать место чахлому кустарнику, а земля сменилась покрытым мхом и лишайником камнем. Наконец они достигли ступеней аббатства Ветров.

Небо затянуло облаками, и луны больше не было видно. В темноте мало что можно было различить, кроме ступеней и огня, за которым они следовали. Они спешились и подошли к воротам. На вырубленном прямо в скале крыльце находилась каменная арка входа, ведущая внутрь остроконечного храма. Больше не было слышно ни шума сверчков, ни совиного уханья; лишь непрекращающийся ветер нарушал тишину.

— Эй! — позвал Адриан. Через некоторое время он крикнул снова и уже собирался попытаться в третий раз, когда увидел, что внутри движется огонёк. Как слабый светлячок, петляющий между невидимых деревьев, он исчезал за колоннами и стенами, с каждым разом появляясь всё ближе. Когда он был уже совсем рядом, Адриан увидел, что загадочным блуждающим огоньком оказался невысокий мужчина в поношенной рясе с фонарём в руке.

— Кто там? — робко спросил он тихим голосом.

— Путники, — ответил Ройс. — Замёрзшие, уставшие и мечтающие об отдыхе.

— Сколько вас? — Мужчина высунул голову и повёл фонарём. Он помедлил, рассматривая каждое лицо. — Только трое?

— Да, — ответил Адриан. — Мы путешествовали без еды целый день и надеялись воспользоваться прославленным гостеприимством знаменитых монахов Марибора. У вас найдётся комната?

Монах замешкался, а потом сказал:

— П-полагаю. — Он отступил на шаг, чтобы они смогли войти. — Входите, вы можете…

— У нас лошади, — перебил его Адриан.

— Правда? Как интересно, — ответил монах. Казалось, он был впечатлён. — О, я бы хотел их увидеть, но сейчас очень поздно и…

— Нет, я просто имел в виду, есть ли здесь что-то, куда мы можем поставить их на ночь? Сарай или, может быть, навес?

— О, понимаю. — Монах остановился, задумчиво постукивая пальцем по губе. — Ну, у нас был славный хлев, в основном для коров, овец и коз, но сегодня ночью ничего не получится. Ещё у нас было несколько загонов для животных, где мы держали свиней, но вообще-то это тоже не подойдет.

— Думаю, мы могли бы просто привязать их где-нибудь снаружи, если можно, — сказал Адриан. — Кажется, я припоминаю одно или два деревца.

Монах кивнул, радуясь, что проблема решена. После того как они сложили сёдла на крыльце, маленький человек провел их через арку внутрь того, что они приняли за большой двор.

В бледном свете фонаря Адриан не мог разглядеть ничего за пределами вымощенного камнем прохода, к тому же он слишком устал для осмотра, даже если бы монах и был расположен показать свой дом. В аббатстве стоял сильный запах дыма, который вызывал видения тёплых потрескивающих каминов, рядом с которыми могут быть кровати.

— Мы не хотели вас будить, — тихо сказал Адриан.

— О нет, — ответил монах. — На самом деле я мало сплю. Я занимался книгой, был прямо на середине предложения, когда услышал вас. Очень пугающе. Здесь и в разгар дня редко кого можно услышать, не говоря уже о глубокой ночи.

Одиноко стоящие каменные колонны поднимались к затянутому облаками небу, а вокруг виднелись чёрные силуэты разных статуй. Запах дыма усилился, но единственной зажжённой вещью в поле зрения был фонарь у монаха в руке. Они достигли нескольких каменных ступеней, и монах повёл их вниз, в помещение, которое оказалось всего лишь грубо вырубленной каменной кельей.

— Вы можете остановиться здесь, — сказал он.

Все трое уставились на крошечную нишу, которая, по мнению Адриана, выглядела ещё менее привлекательно, чем камеры в подземелье замка Эзиндон. Внутри было очень тесно: кучи аккуратно сложенных дров, связанные пучки щепок и вереска, две деревянные бочки, ночной горшок, маленький стол и одна лежанка. На мгновение они лишились дара речи.

— Я знаю, это не много, — произнес монах с сожалением, — но сейчас это всё, что я могу вам предложить.

— Нам довольно и этого, спасибо, — заверил его Адриан. Он настолько устал, что ему было всё равно, лишь бы была возможность лечь и укрыться от ветра. — Нельзя ли дать нам несколько одеял? Как вы можете видеть, у нас и в самом деле нет ничего с собой.

— Одеяла? — Монах выглядел обеспокоенным. — Ну, здесь есть одно. — Он показал на лежанку, где лежало одно аккуратно сложенное одеяло. — Мне действительно жаль, что я не могу предложить вам больше. Если хотите, можете оставить себе фонарь. Я могу ориентироваться здесь и без него. — И монах оставил их, больше ничего не сказав, возможно, испугавшись, что они попросят чего-нибудь ещё.

— Он даже не спросил наши имена, — сказал принц.

— Какая приятная неожиданность, — заметил Ройс, обходя комнату с фонарём в руке. Адриан наблюдал, как тот тщательно осматривает скудные запасы, что нашлись здесь: дюжину или около того бутылок вина, спрятанных в дальней части, небольшой мешок картошки под соломой и моток верёвки.

— Это недопустимо, — сказал Алрик с отвращением — Наверняка в таком большом аббатстве есть покои получше, чем эта дыра.

Адриан обнаружил пару старых башмаков из грубой ткани, которые он убрал, прежде чем улечься на полу.

— Вообще-то, вынужден согласиться с величеством. Я много слышал о гостеприимстве этого аббатства. Похоже, нам достались какие-то объедки.

— Вопрос в том — почему, — сказал Ройс. — Кто ещё остановился здесь? Это должны быть несколько групп или ужасно большой отряд, чтобы нас выселили в эту лачугу. Только дворяне путешествуют с такой многочисленной свитой. Они могут разыскивать нас. Или они могут быть связаны с теми лучниками.

— Сомневаюсь. Будь мы в Роу, думаю, у нас было бы больше причин волноваться, — сказал Адриан, потягиваясь, и зевнул. — Кроме того, кто бы здесь ни был, он остановился переночевать и наверняка не ожидает никаких припозднившихся путников.

— И всё же я собираюсь встать пораньше и осмотреться. Возможно, нам понадобится спешно уехать.

— Только после завтрака, — сказал Адриан, садясь на полу и стягивая сапоги. — Нам надо поесть, а я знаю, что аббатства славятся своими трапезами. По крайней мере ты всегда можешь чего-нибудь стащить.

— Хорошо, но его высочество не должен высовываться. Ему не следует привлекать к себе внимание.

Стоя в середине кельи с выражением отвращения на лице, Алрик произнёс:

— Поверить не могу, что это происходит со мной.

— Считай это отдыхом, — предложил Адриан. — Хотя бы на один день ты можешь притвориться, что ты никто, обычный крестьянин, скажем, сын кузнеца.

— Нет, — сказал Ройс, устраиваясь на своём месте, но не сняв сапоги. — От него будут ждать определённых умений, вроде того, как пользоваться молотом. А ты посмотри на его руки. Любой поймёт, что он врёт.

— Почти всякая работа требует ручного труда, Ройс, — заметил Адриан. Он накрылся плащом и повернулся на бок. — Чем таким может заниматься обычный крестьянин, о чём не знали бы монахи и что не оставляет мозолей?

— Он может быть вором или шлюхой.

Они оба посмотрели на принца, которого подобные перспективы заставили скривиться.

— Я займу кровать, — сказал Алрик.

 

ГЛАВА 4

ВИНДЕРМИР

Наступило холодное, мокрое утро. Плотная завеса дождя накрыла аббатство. Вода потоком стекала вниз по каменным ступеням и скапливалась в углублении около входа. Когда растущая лужа добралась до ног Адриана, тот понял, что пора вставать. Он перевернулся на спину и потёр глаза. Он не выспался и чувствовал себя вялым, всё тело затекло, а холодный утренний воздух пробирал до костей. Адриан сел, провел большой ладонью по лицу и осмотрелся. В свете пасмурного утра маленькая комнатушка выглядела ещё более удручающе, чем ночью. Он отодвинулся от лужи и стал искать сапоги. Хотя Алрик воспользовался привилегией спать на лежанке, было непохоже, что это облегчило ему жизнь. Он мелко дрожал, несмотря на то что плотно завернулся в одеяло. Ройса нигде не было видно.

Алрик открыл один глаз и покосился на Адриана, надевающего свои большие сапоги.

— Доброе утро, ваше высочество, — насмешливо сказал Адриан. — Хорошо поспали?

— Это была наихудшая ночь в моей жизни, — проворчал Алрик сквозь стиснутые зубы. — Я никогда так не страдал, как в этой сырой, ледяной норе. Все мышцы болят, голова пульсирует, и мои зубы беспрестанно стучат от холода. Я сегодня же еду домой. Если хочешь, можешь меня убить, но, кроме смерти, меня ничто не остановит.

— Значит, нет?

Адриан встал на ноги, энергично растер руки и посмотрел на дождь снаружи.

— Почему бы тебе не сделать что-нибудь полезное и не развести огонь, пока мы не околели от холода? — проворчал принц, натягивая одеяло на голову и выглядывая из-под него, как из-под капюшона.

— Думаю, не стоит разводить огонь в этом подвале. Давай лучше пробежимся до трапезной? Так мы сможем согреться и в то же время получить еду. Уверен, там точно горит огонь. Эти монахи поднимаются рано, наверное, они уже несколько часов назад начали печь свежий хлеб, собирать яйца и сбивать масло для таких, как мы. Знаю-знаю, Ройс хочет, чтобы ты не высовывался, но думаю, он не ожидал, что зима наступит так скоро и будет настолько влажной. Если ты как следует натянешь свой капюшон, всё будет в порядке.

Принц выпрямился. В его взгляде сквозило нетерпение.

— Любая комната с дверью была бы лучше, чем это.

— Может быть, — услышали они слова Ройса откуда-то снаружи, — но здесь ты её не найдёшь.

Мгновение спустя появился и вор. Капюшон его плаща был поднят, а сам плащ блестел от дождевых капель. Укрывшись от ливня внутри кельи, он встряхнулся, будто мокрый пёс, отчего брызги воды попали на Адриана и Алрика. Оба поморщились. Принц открыл было рот, чтобы что-то сказать, но осёкся. Ройс был не один. Следом за ним шёл монах, который встретил их ночью. И он был насквозь мокрым. Его шерстяная ряса обвисла под тяжестью воды, а намокшие волосы прилипли к голове. Кожа побледнела, фиолетовые губы дрожали, а пальцы сморщились, как будто он слишком долго плавал.

— Я нашёл его спящим снаружи, — сказал Ройс, быстро схватив охапку сучьев. — Майрон, снимай рясу. Нужно, чтобы ты обсох.

— Майрон? — с любопытством спросил Адриан. — Майрон Ланаклин?

Монах как будто кивнул в ответ, но дрожал так сильно, что было сложно понять, не показалось ли это Адриану.

— Вы знаете друг друга? — спросил Алрик.

— Нет, но мы знакомы с его семьёй, — сказал Ройс. — Дай ему одеяло.

Потрясённый, Алрик вцепился в одеяло.

— Отдай, — настаивал Ройс. — Это его одеяло. Этот глупец впустил нас в свой дом прошлой ночью, а сам ютился в продуваемом всеми ветрами углу галереи и замёрз.

— Не понимаю, — сказал Алрик, неохотно стягивая одеяло с плеч. — Зачем тебе спать под дождём, если…

— Аббатство сгорело, — сказал им Ройс. — Всё, что было не из камня, выгорело дотла. Прошлой ночью мы шли не через внутренний двор — это было само аббатство. Потолка больше нет. От внешних построек остались только кучи пепла. Всё это место — выжженные руины.

Монах выскользнул из рясы, и Алрик передал ему одеяло. Майрон торопливо завернулся в него, сел и подтянул колени к груди, тоже накрыв их одеялом.

— Что с другими монахами? — спросил Адриан. — Где они?

— Я-я по-похоронил их. Большую часть в саду, — сказал Майрон, стуча зубами. — Там з-земля мягче. Д-думаю, они бы не возражали. Мы все лю-любили сад.

— Когда это случилось?

— Позапрошлой ночью, — ответил Майрон.

Потрясённый новостью, Адриан не захотел допытываться дальше, и в комнатке стало тихо. Ройс развёл костёр около входа при помощи щепок и масла из фонаря. По мере того как огонь разгорался, тепло отражалось от каменных стен, и скоро комната начала прогреваться.

Долгое время никто не произносил ни слова. Ройс потыкал костёр палкой, перемешав тлеющие угли, так что они вспыхнули и зашипели. Все сидели и смотрели на пламя, слушая, как трещит и щёлкает костёр, пока снаружи завывал ветер и ливень хлестал по вершине холма. Не глядя на монаха, Ройс угрюмо произнёс:

— Вы все были заперты в церкви, когда её подожгли, да, Майрон?

Монах не ответил, продолжая сосредоточенно смотреть на огонь.

— В золе я нашёл почерневшую цепь с замком. Он был закрыт.

Обняв колени руками, Майрон начал медленно раскачиваться.

— Что произошло? — спросил Алрик.

Майрон всё ещё молчал. Прошло несколько минут. В конце концов монах отвёл взгляд от огня. Он не смотрел на них, а вместо этого уставился в какую-то точку за завесой дождя.

— Они пришли и обвинили нас в предательстве, — тихо сказал он. — Их было, наверное, двадцать рыцарей в закрывающих лица шлемах. Они окружили нас, оттеснили внутрь церкви и закрыли большие двери. А потом начался пожар.

Дым очень быстро заполнил церковь. Я слышал, как кашляли мои братья, стараясь вдохнуть. Аббат молился вместе с нами, пока не упал замертво. Церковь сгорела очень быстро. Никогда не знал, что там было столько сухого дерева. Она всегда казалась такой прочной. Кашель становился все тише и реже. Постепенно я перестал что-либо видеть. Слёзы застлали мне глаза, а потом я потерял сознание. Я очнулся от дождя. Люди и лошади исчезли, как и все остальное. Я находился под мраморным аналоем в боковом нефе, а вокруг были мои братья. Я искал других выживших, но больше никого не осталось.

— Кто это сделал? — требовательно спросил Алрик.

— Я не знаю их имен и кто их послал, но они были одеты в туники с изображением скипетра и короны, — сказал Майрон.

— Империалисты, — заключил Алрик. — Но зачем им нападать на аббатство?

Майрон не ответил. Лишь уставился на дождь снаружи. Так прошло много времени, наконец Адриан спросил:

— Майрон, ты сказал, что они обвинили вас в предательстве. В каких действиях они вас обвиняли?

Монах ничего не говорил. Он по-прежнему сидел, закутавшись в одеяло и глядя в одну точку. В конце концов Алрик нарушил молчание:

— Не понимаю. Я не давал приказа уничтожать аббатство и не поверю, что это мог сделать мой отец. Зачем империалистам совершать такое, особенно без моего ведома?

Ройс метнул на принца суровый и одновременно встревоженный взгляд.

— Что? — спросил Алрик.

— Мне казалось, мы обсуждали, как важно не привлекать внимания.

— Ох, пожалуйста. — Принц отмахнулся от вора. — Едва ли я окажусь в смертельной опасности, если этот монах узнает, что я король. Посмотрите на него. Да я видал утонувших крыс, которые выглядели более опасными.

— Король? — пробормотал Майрон.

Алрик не обратил на него внимания.

— Кроме того, кому он расскажет? Я в любом случае сегодня утром отправляюсь в Медфорд. Мне придется иметь дело не только с предательницей сестрой. Определённо, в моём королевстве творятся вещи, о которых я ничего не знаю. Мне надо этим заняться.

— Это могли быть не твои вельможи, — сказал Ройс. — Интересно… Майрон, это имеет какое-то отношение к Дегану Гонту?

Майрон неловко заёрзал на своём месте, а его лицо приняло обеспокоенное выражение.

— Мне нужно натянуть верёвку, чтобы высушить рясу, — сказал он, вставая.

— Деган Гонт? — поинтересовался Алрик. — Этот невменяемый мятежник? Почему ты о нём заговорил?

— Он один из лидеров движения националистов, и ходят слухи, что он бывает где-то в округе, — подтвердил Адриан.

— Движение националистов, ха! Слишком пышное название для этого сброда, — фыркнул Алрик. — Они больше похожи на сборище крестьян. Эти радикалы хотят, чтобы простолюдины могли указывать, как ими править.

— Возможно, Деган Гонт использовал аббатство не только для романтических свиданий, — предположил Ройс. — Может быть, он также встречался здесь со сторонниками националистов. Вероятно, твой отец об этом знал, или это может иметь какое-то отношение к его смерти.

— Я наберу воды, чтобы приготовить нам завтрак. Уверен, вы проголодались, — сказал Майрон, когда закончил развешивать свою рясу, и начал собирать разные котелки и выставлять их под дождь.

Алрик сосредоточил своё внимание на Ройсе, не замечая монаха.

— Мой отец никогда бы не приказал совершить такое чудовищное нападение! Его намного больше рассердили бы захватившие аббатство империалисты, чем националисты, использующие его для своих встреч. Мечты этих революционеров остаются только мечтами, а империалисты — организованная сила. За ними стоит церковь. Моя семья всегда была убежденными роялистами. Мы верим в богом данное королю право управлять с помощью дворянства и в независимость власти каждого королевства. Наш самый большой страх — это не толпа, которая думает, что может взять и свергнуть власть закона. Мы опасаемся, что однажды империалисты отыщут Наследника Новрона и потребуют, чтобы все королевства четырёх народов Апеладорна присягнули на верность новой империи.

— Конечно, ты предпочитаешь, чтобы всё оставалось, как есть, — заметил Ройс. — Не очень-то удивительно, учитывая, что ты король.

— Ты-то, без сомнения, непреклонный националист, поддерживающий идею поотрубать головы всем аристократам, раздать их земли крестьянам и разрешить тем самим решать, как ими управлять, — сказал Алрик Ройсу. — Это решит все мировые проблемы, да? И это, конечно, будет в твоих интересах.

— Вообще-то, — ответил Ройс, — у меня нет никаких политических пристрастий. Они мешают работе. Аристократ или простолюдин — все люди лгут, изменяют и платят мне, чтобы я сделал за них грязную работу. Независимо от того, кто правит, солнце по-прежнему светит, времена года по-прежнему сменяют друг друга, а люди по-прежнему плетут заговоры. Если уж тебе хочется навешивать ярлыки, я предпочитаю считать себя индивидуалистом.

— Именно поэтому националисты никогда не станут достаточно сплочёнными, чтобы представлять собой настоящую угрозу.

— Делгос, кажется, справляется весьма неплохо, а это республика, управляемая народом.

— Они все не более чем кучка лавочников.

— Возможно, они не просто лавочники.

— Это не имеет значения. Важно вот что: почему империалисты так взволновались из-за встречи нескольких мятежников в Мелингаре?

— Может быть, Этельред посчитал, что его маркиз задумал помочь им — как ты это сказал? — «поотрубать головы всем аристократам».

— Ланаклин? Ты серьезно? Виктор Ланаклин не националист. Националисты — это простолюдины, пытающиеся украсть власть у знати. Ланаклин — империалист, как и все дворяне Уоррика. Они религиозные фанатики, которые желают единоличной власти под управлением Наследника Новрона. Думают, что он чудесным образом объединит всех и приведёт в какую-то мифическую эпоху изобилия. Это такие же несбыточные мечты, как и у националистов.

— Может, всё дело просто в романтической связи? — предположил Адриан.

Алрик вздохнул и покачал головой, отказываясь продолжать разговор. Он встал и протянул руки к огню.

— Ну что, Майрон, как скоро завтрак будет готов? Я умираю от голода.

— Боюсь, мне почти нечего вам предложить, — сказал Майрон, устраивая над огнем небольшую решётку. — У меня есть немного картофеля в мешке в углу.

— Это всё, что у тебя есть? — спросил Ройс.

— Мне очень жаль, — ответил Майрон с искренним огорчением.

— Нет, я хотел сказать, что этот картофель — единственная твоя еда. Если мы его съедим, у тебя ничего не останется.

— Ну… — Он пожал плечами. — Я как-нибудь справлюсь. Не беспокойтесь за меня, — сказал он, не унывая.

Адриан достал мешок, заглянул в него, а потом передал монаху.

— В нём всего восемь картофелин. Как долго ты собираешься пробыть здесь?

Некоторое время Майрон ничего не отвечал, а потом наконец заговорил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Я никуда не собираюсь. Мне нужно остаться. Я должен всё восстановить.

— Восстановить что? Аббатство? Это ужасно тяжёлая работа для одного человека.

Он покачал головой:

— Библиотеку, книги. Этим я и занимался прошлой ночью, когда вы приехали.

— Библиотека уничтожена, Майрон, — напомнил ему Ройс. — Все книги сгорели. Теперь они просто зола.

— Знаю, знаю, — сказал он, убирая с глаз мокрые волосы. — Вот почему я должен их заменить.

— Как ты собираешься это сделать? — спросил Алрик, ухмыляясь. — Переписать все книги по памяти?

Майрон кивнул.

— Когда вы приехали, я работал над пятьдесят третьей страницей «Истории Апеладорна» Антуана Булара. — Майрон подошёл к самодельному столу и вытащил небольшой ящик. Внутри лежало около двадцати страниц пергамента и несколько свёрнутых листов тонкой кожи. — У меня закончился пергамент. После пожара почти ничего не осталось, но кожа вполне годится.

Ройс, Адриан и Алрик осмотрели записи. Майрон писал аккуратным мелким почерком, заполняя лист от края до края. Не оставляя пустого места. Были обозначены даже номера страниц. Но располагались они не в конце листа, а там, где стояли в первоначальной рукописи.

Пристально глядя на великолепно воспроизведённый текст, Адриан спросил:

— Как ты смог запомнить всё это?

Майрон пожал плечами:

— Я помню все книги, которые прочитал.

— И ты прочитал все книги в здешней библиотеке?

Майрон кивнул:

— У меня было много свободного времени.

— Сколько их тут было?

— Триста восемьдесят две книги, пятьсот двадцать четыре свитка и тысяча двести тринадцать отдельных пергаментов.

— И ты помнишь все до одной?

Майрон снова кивнул.

Все трое сели, уставившись на монаха с благоговейным трепетом.

— Я был библиотекарем, — сказал Майрон, будто это всё объясняло.

— Майрон, — вдруг сказал Ройс, — а во всех этих книгах ты когда-нибудь читал про место под названием тюрьма Гутара или про узника по имени Эзра… ходин?

Майрон покачал головой.

— Полагаю, вряд ли кто-нибудь стал бы записывать что-то, имеющее отношение к тайной тюрьме, — разочарованно сказал Ройс.

— Но об этом упоминалось несколько раз в свитке и один раз в пергаментной рукописи. Однако в пергаменте Эзраходина называли узником, а Гутару — императорской тюрьмой.

— Мариборова борода! — воскликнул Адриан, с почтением глядя на монаха. — Ты действительно запомнил целую библиотеку?

— Почему «императорской тюрьмой»? — спросил Ройс. — Ариста говорила, что это церковная тюрьма.

Майрон пожал плечами:

— Возможно, потому, что в имперские времена Церковь Нифрона и империя были объединены. «Нифрон» — древнее название императора, произошедшее от имени первого императора — Новрона. Так что Церковь Нифрона — почитатели императора, и всё, связанное с империей, также может считаться частью церкви.

— Вот почему члены Церкви Нифрона так настойчиво ищут Наследника, — добавил Ройс. — Он будет их божеством, если можно так сказать, а не просто правителем.

— В библиотеке было несколько очень интересных книг о Наследнике Империи, — взволнованно сказал Майрон. — С предположениями относительно того, что с ним случилось…

— Так что там про тюрьму? — спросил Ройс.

— Ну, про неё совсем мало упоминаний. Единственное описание было в очень древнем свитке под названием «Собрание писем Дайилиона». Подлинник прибыл сюда однажды ночью, примерно двадцать лет назад. В то время мне было только пятнадцать, но я уже был помощником библиотекаря, когда прибыл умирающий от ран священник с этим свитком. Тогда тоже шел дождь, почти как сейчас. Священника забрали в лекарские палаты, а мне поручили присматривать за его вещами. Я взял его сумку, которая насквозь промокла, и обнаружил в ней разные свитки. Я боялся, что вода могла их повредить, так что развернул их, чтобы они просохли. Пока они были открыты, я не устоял и прочитал их. Обычно я не могу устоять перед соблазном что-нибудь прочесть.

И хотя два дня спустя он выглядел не намного лучше, священник покинул аббатство и забрал свитки. Никто не смог убедить его остаться. Он казался напуганным. Сами свитки были частью переписки архиепископа Венлина, главы Церкви Нифрона во время распада империи. Одним из них оказался указ о строительстве тюрьмы, изданный уже после падения империи, вот почему я подумал, что этот документ был исторически важным. Из него следовало, что церковь установила контроль над государством сразу же после исчезновения императора. Это показалось мне довольно интересным. Также удивительна была срочность этого строительства, особенно принимая во внимание неразбериху того времени. Теперь я понимаю, что это был очень редкий свиток, но, конечно, тогда я этого не знал.

— Подожди-ка минуту, — перебил его Алрик. — Значит, в моём королевстве существует тюрьма, построенная — сколько? — девятьсот лет назад, и я ничего о ней не знаю?

— Ну, если посмотреть на дату свитка, её начали строить… девятьсот девяносто шесть лет и двести пятьдесят четыре дня назад. Тюрьма была крупным начинанием. В частности, в одном из писем говорилось о том, что для проектирования и строительства нанимали умелых мастеров со всего мира. Величайшие умы и самые совершенные механизмы участвовали в её создании. Тюрьму вырубили внутри скальной породы в горах к северу от озера. При строительстве использовали не только железо, камень и дерево, но и могучие древние заклинания. В результате, когда тюрьму построили, она стала считаться самой надёжной тюрьмой в мире.

— Должно быть, в те времена были действительно опасные преступники, чтобы идти на такие сложности, — сказал Адриан.

— Нет, — как ни в чём не бывало ответил Майрон, — всего один.

— Один? — переспросил Алрик. — Целую тюрьму построили, чтобы содержать только одного человека?

— Его звали Эзраходин.

Адриан, Ройс и Алрик обменялись удивлёнными взглядами.

— Что же такое он натворил? — спросил Адриан.

— Согласно всему, что я читал, на нём лежит ответственность за уничтожение империи. Тюрьму возвели специально для него.

Все трое недоверчиво посмотрели на монаха.

— И каким же именно образом он в ответе за уничтожение самой могущественной империи, когда-либо существовавшей в мире? — спросил Алрик.

— Когда-то Эзраходин был доверенным советником императора, но он предал его, убив всю императорскую семью, за исключением, как известно, одного сына, который чудом сумел сбежать. Существуют даже рассказы о том, что он уничтожил столицу, Персеплаквис. После смерти императора страну охватила смута и гражданская война. Эзраходина поймали, подвергли суду и заключили в тюрьму.

— Почему бы просто не казнить его? — спросил Алрик, заработав от воров леденящие взгляды.

— Ты все проблемы решаешь с помощью казни? — съязвил Ройс.

— Иногда это лучший выход, — ответил Алрик.

Майрон забрал котелки с улицы и перелил всю воду в один. Потом добавил картофель и поставил котелок на огонь.

— Значит, Ариста поручила нам отвести своего брата на встречу с пленником, которому больше тысячи лет. Кто-нибудь ещё видит здесь сложности? — спросил Адриан.

— Вот видишь! — воскликнул Алрик. — Ариста лжет. Наверное, имя Эзраходина встречалось ей во время учебы в Шериданском университете, но она не поняла, когда именно он жил. Не может быть, чтобы Эзраходин был жив до сих пор.

— Может, — вскользь заметил Майрон, помешивая картофель в котелке над огнём.

— Как это? — усомнился Алрик.

— Потому что он колдун.

— Когда ты сказал, что он колдун, — уточнил Адриан, — то имел в виду, что он был учёным человеком, или что он умел показывать карточные фокусы и мухлевать, или, возможно, что он мог варить снадобья от бессонницы? Мы с Ройсом знаем такого человека, и он умеет всего понемногу, но не может задержать смерть.

— Согласно описаниям, которые я читал, — объяснил Майрон, — раньше колдуны были другими. Они называли магию Искусством. Когда империя пала, многие знания были утеряны. Например, древние боевые навыки тешлоров, благодаря которым воины становились непобедимыми, или строительные технологии, с помощью которых можно было создавать огромные купола, или умение ковать мечи, способные разрубать камень. Подобно им, со смертью настоящих колдунов было утрачено и искусство настоящей магии. В записях говорится, что во времена Новрона сенжары — так называли колдунов — были невероятно могущественны. Существуют рассказы о том, как они вызывали землетрясения, бури и даже солнечные затмения. Величайшие из этих древних колдунов объединились в общество, которое называлось Великий Совет сенжаров. Его члены состояли в близком окружении правителей.

— Действительно, — задумчиво произнес Алрик.

— Ты когда-нибудь читал что-либо о том, где именно находилась тюрьма? — спросил Ройс.

— Нет, но был кусочек в «Трактате об архитектурном символизме в Новронийской империи» Мантуара. Именно об этой рукописи я говорил, когда упоминал, что имя Эзраходина изменили. Многие годы эта рукопись была задвинута на заднюю полку, я обнаружил её однажды, убираясь в старой части библиотеки. Она была очень грязной, но там значилась дата постройки и было немного сведений о людях, которым поручили строительство. Если бы я до этого не прочел «Собрание писем Дайилиона», я бы никогда не увидел связи между этими записями, потому что, как я уже сказал, в рукописи ни разу не упоминалось название тюрьмы или имя узника.

— Не понимаю, как эта тюрьма может существовать в Мелингаре, чтобы я об этом не знал, — сказал Алрик, качая головой. — И как о ней узнала Ариста? И почему она хочет, чтобы я туда отправился?

— Я думал, ты решил, что она послала тебя туда, чтобы убить или заточить, — напомнил ему Адриан.

— Это, определённо, кажется мне более разумным, чем тысячелетний колдун, — сказал Ройс.

— Возможно, — пробормотал Алрик, — но… — Принц постукивал пальцем по губам, пытаясь найти ответы на полу перед собой. — Вдумайтесь: если она и правда хотела моей смерти, зачем выбирать место, которое даже непонятно где находится? Она могла послать вас в этот монастырь и сделать так, чтобы здесь поджидала целая армия, и никто не услышал бы и крика. Тащить меня в тайное место, о котором никто не слышал, — только излишне всё усложнять. Зачем она вообще стала бы упоминать Эзраходина или Гутару?

— Теперь ты думаешь, что она говорила правду? — спросил Ройс. — То есть ты действительно считаешь, что там сидит тысячелетний старик и ждет, когда ты придёшь с ним побеседовать?

— Я бы не загадывал так далеко, но… если предположить, что он существует на самом деле. Представьте себе, чему я смог бы научиться у такого человека — советника последнего императора.

При этих словах Адриан засмеялся:

— Теперь ты и правда начинаешь говорить, как король.

— Возможно, это всего лишь тепло от огня или запах варёной картошки, но мне начинает казаться хорошей идеей выяснить, к чему это приведет. Смотрите, буря стихает. Думаю, дождь скоро закончится. Что, если Ариста не пытается меня убить? Что, если там действительно есть нечто, что мне нужно узнать, что-то, имеющее отношение к убийству моего отца?

— Вашего отца убили? — спросил Майрон. — Мне очень жаль.

Алрик не обратил внимания на монаха.

— Так или иначе, мне не нравится, что эта древняя тюрьма существует в моём королевстве без моего ведома. Интересно, знал ли о ней мой отец или его отец. Вполне возможно, что этого не знал никто из Эзиндонов. Тысяча лет. Мелингар основали на несколько веков позже. Тюрьму построили, когда за эту землю ещё шли сражения в ходе Великой гражданской войны. Если человек может прожить тысячу лет, если этот Эзраходин был советником последнего императора, думаю, мне следует с ним поговорить. Любой дворянин Апеладорна отдал бы левый глаз за возможность побеседовать с настоящим императорским советником. Как сказал монах, очень много знаний было утрачено, когда распалась империя, многое забылось со временем. Что он может знать? Каким преимуществом подобный человек может стать для молодого короля?

— Даже если он всего лишь призрак? — спросил Ройс. — Вряд ли в тюрьме к северу от этого озера живёт тысячелетний старец.

— Если этот призрак может говорить, то какая разница?

— Разница в том, что мне больше нравилось, когда ты не хотел идти, — сказал Ройс. — Я думал, что Эзраходин — это какой-то старый барон, которого твой отец изгнал и который нанял кого-то убить тебя, или, может быть, мать незаконнорожденного брата, которую заточили, чтобы она держала рот на замке. Но это? Это нелепо!

— Давай не будем забывать, что вы дали обещание моей сестре, — улыбнулся Алрик. — Давайте есть. Уверен, что картофель уже сварился. Я готов съесть всё.

И снова Алрик получил укоризненный взгляд от Ройса.

— Не волнуйтесь из-за картофеля, — сказал ему Майрон. — Я уверен, что в саду есть ещё. Эти я нашел, когда копал… — он замолчал.

— Я не волнуюсь, монах, потому что ты идёшь с нами, — сказал ему Алрик.

— Ч-что?

— Ты явно очень много знаешь. Я уверен, ты будешь нам полезен во многих ситуациях, которые могут ждать впереди. Так что ты будешь служить по воле своего короля.

Майрон уставился на принца. Он пару раз быстро моргнул и неожиданно побледнел.

— Сожалею, но я… я не могу этого сделать, — робко ответил он.

— Может, и в самом деле будет лучше, если ты пойдёшь с нами, — сказал ему Адриан. — Ты не можешь здесь оставаться. Наступит зима, и ты умрёшь.

— Но вы не понимаете, — возразил Майрон, и в голосе его послышалось беспокойство. Он решительно покачал головой. — Я… я не могу уйти.

— Я знаю. Знаю. — Алрик поднял руку, прекращая возражения. — Тебе надо писать все эти книги. Это хорошее и благородное занятие. Я целиком его поддерживаю. Больше людей должны читать. Мой отец был большим сторонником Шериданского университета. Он даже отправил туда Аристу. Можешь себе представить? Женщина в университете? В любом случае я согласен с его взглядами на образование. Но оглянись вокруг! У тебя нет пергамента и, наверняка, мало чернил. Если ты напишешь эти книги, где ты будешь их хранить? Здесь? Здесь нет никакой защиты от непогоды, они испортятся и их развеет по ветру. После того как мы побываем в тюрьме, я заберу тебя в Медфорд и обеспечу тебе условия для работы. Я прослежу, чтобы у тебя было подходящее помещение для переписки и, может быть, несколько человек, которые будут помогать тебе со всем, что понадобится.

— Вы очень добры, но я не могу. Мне очень жаль. Но вы не понимаете…

— Я прекрасно понимаю. Ты, очевидно, третий сын маркиза Ланаклина, сын, которого он отослал во избежание неприятного дележа своих владений. Ты единственный в своём роде: учёный монах, обладающий живым умом и к тому же благородным происхождением. Если ты не нужен собственному отцу, то мне пригодишься наверняка.

— Нет, — возразил Майрон, — дело не в этом.

— А в чём тогда? — спросил Адриан. — Ты сидишь здесь, в грязной каменной дыре, мокрый и замёрзший, завёрнутый в одно одеяло, в ожидании грандиозного пира из пары варёных картофелин, и твой король предлагает устроить тебя, как владетельного барона, а ты отказываешься?

— Я не хочу быть неблагодарным, но я… ну, я никогда раньше не покидал аббатство.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Адриан.

— Никогда не покидал. Меня поместили сюда, когда мне было четыре года. И я никуда не ходил. Никогда.

— Но ведь ты бывал в Роу, рыбацкой деревушке? — спросил Ройс. Майрон покачал головой. — И никогда не был в Медфорде? А в округе? Ты хотя бы ходил к озеру, порыбачить или просто на прогулку?

Майрон снова покачал головой.

— Я никогда не выходил за ворота. Даже к подножию холма. Я не уверен, что смогу уйти. Мне становится плохо от одной только мысли об этом.

Майрон проверил, высохла ли его ряса. Адриан видел, что у монаха тряслись руки, хотя его и перестало знобить некоторое время назад.

— Так вот почему ты пришёл в такой восторг от лошадей? — сказал Адриан больше сам себе. — Но ты же видел их раньше, да?

— Я видел их из окон аббатства в те редкие случаи, когда к нам приезжали посетители верхом. Но на самом деле я никогда не трогали ни одной. Мне всегда было интересно, как это — сидеть на одной из них. Есть много книг о лошадях, турнирах, сражениях и скачках. Про лошадей пишут очень много. Один король, Бетами, даже приказал похоронить своего коня вместе с собой. Я много о чём читал, чего никогда не видел, — например, женщины. О них тоже написано много книг и поэм.

Глаза Адриана широко распахнулись.

— Ты никогда раньше не видел женщину?

Майрон покачал головой:

— Ну, в некоторых книгах были картинки с их изображениями, но…

Адриан показал большим пальцем на Алрика:

— А я-то думал, что это принц живёт ограниченной жизнью.

— Но ты хотя бы видел свою сестру, — сказал Ройс. — Она приезжала сюда.

Майрон ничего не ответил. Он отвёл глаза и занялся тем, что сдвинул котелок с огня и начал раскладывать картофель по тарелкам.

— Ты хочешь сказать, что она приезжала сюда встречаться с Гонтом и никогда даже не пыталась увидеться с тобой?

Майрон пожал плечами:

— Мой отец однажды приезжал навестить меня, около года назад. Аббату пришлось рассказать мне, кто он такой.

— Значит, ты совсем не участвовал в этих встречах? — заметил Ройс. — Не предоставлял для них место? И не был посредником?

— Нет! — закричал на них Майрон и пнул один из пустых горшков, который пролетел через комнату. — Я! Ничего! Не знаю! О письмах! И своей! Сестре!

Тяжело дыша, он упёрся спиной в стену кельи, и его глаза наполнились слезами. Никто не произнес ни слова, глядя, как он стоит, вцепившись в одеяло и уставившись в пол.

— Я… Мне жаль. Я не должен был кричать на вас. Простите, — сказал Майрон, вытирая глаза. — Нет, я никогда не встречал свою сестру, а отца я видел только в тот единственный раз. Он взял с меня клятву молчать. Я не знаю почему. Националисты, роялисты, империалисты — ни о ком из них я не знаю.

В голосе монаха послышалось отчуждение и глубокая боль.

— Майрон, — начал Ройс, — ты выжил не потому, что оказался под каменным аналоем, верно?

Слёзы снова выступили у монаха на глазах, а губы задрожали. Он покачал головой.

— Сначала нас заставили смотреть, как они избивали аббата, — сказал Майрон глухим, срывающимся голосом. — Они хотели знать про Аленду и какие-то письма. В конце концов аббат рассказал, что моя сестра отправляла сообщения под видом любовных посланий, но ни с кем не встречалась. Это был обман. Переписку организовал мой отец, а забирал письма гонец из Медфорда. Узнав о визите моего отца, те люди начали допрашивать меня. — Майрон сглотнул и судорожно вздохнул. — Но мне не причинили вреда. Даже пальцем не тронули. Они спрашивали, не примкнул ли мой отец к роялистам и не замышляет ли совместно с Мелингаром против Уоррика и церкви. Они хотели знать, кто ещё в этом участвовал. Я не сказал ни слова. Я ничего не знал. Клянусь, что не знал. Но я мог бы сказать хоть что-то. Мог солгать. Мог бы сказать: «Да, мой отец — роялист, а сестра — предательница!» Но я не сказал. Я так и не раскрыл рта. Знаете почему?

Майрон посмотрел на них, по его щекам текли слёзы.

— Я не сказал им потому, что мой отец заставил меня поклясться хранить молчание. — Он перевёл дыхание, а потом продолжил: — Молча я смотрел, как они заперли церковь. Молча смотрел, как её подожгли. И также молча я слушал, как кричат мои братья. Это я виноват. Я позволил своим братьям погибнуть из-за клятвы, данной человеку, который был для меня незнакомцем.

Майрон заплакал навзрыд. Он сполз вниз по стене и свернулся комочком прямо в грязи, закрыв лицо руками.

Адриан закончил раскладывать картошку, но Майрон отказался есть. Адриан отложил две штуки в надежде, что Майрон, возможно, захочет их позже.

К тому времени как скудная трапеза подошла к концу, ряса монаха высохла, и он оделся. Адриан подошёл к Майрону и положил руки ему на плечи.

— Мне не нравится это признавать, но принц прав. Ты должен пойти с нами. Если мы оставим тебя здесь, ты, скорее всего, погибнешь.

— Но я… — Он выглядел напуганным. — Это мой дом. Мне здесь спокойно. Здесь мои братья.

— Они все мертвы, — резко сказал Алрик.

Адриан сердито посмотрел на принца и снова повернулся к Майрону.

— Послушай, надо жить дальше. На свете есть не только книги, а намного больше. Кроме того, ты нужен своему королю, — язвительно закончил он.

Майрон глубоко вздохнул, тяжко сглотнул и кивнул, соглашаясь.

* * *

Дождь начал стихать и к середине дня перестал совсем. Упаковав записи Майрона и те запасы, что нашлись в развалинах аббатства, они были готовы отправиться в путь. Ройс, Адриан и Алрик ждали у входа в аббатство, но Майрон никак не выходил. В конце концов Адриан отправился на поиски и обнаружил монаха в разрушенном саду. Окружённый закопчёнными каменными колоннами, этот сад когда-то являлся внутренним двором. Повсюду были видны следы цветочных клумб и кустарников, обрамлявших дорожки из каменных плит, теперь покрытых пеплом. В самом центре монастыря на пьедестале стояли большие каменные солнечные часы. Адриан предположил, что до пожара это уединённое аббатство было довольно красивым.

— Я боюсь, — сказал Майрон Адриану, когда тот подошёл. Монах сидел на почерневшей скамье, уперев локти в колени и положив подбородок на руки, и смотрел на выгоревшую лужайку. — Это, должно быть, кажется вам странным. Но здесь всё такое привычное. Я могу сказать, сколько каменных блоков в этой галерее или в помещении для переписывания книг. Могу рассказать, сколько окон было в аббатстве, назвать день и час, когда солнце поднималось прямо над церковью. Как брат Джинлин ел двумя вилками, потому что дал обет никогда не прикасаться к ножу. Как брат Хеслон всегда просыпался раньше всех и всегда засыпал во время вечерней молитвы.

Майрон показал на обгоревший пень:

— Мы с братом Ренианом похоронили там белку, когда нам было по десять лет. А спустя неделю на этом месте выросло дерево. Весной на нём появились белые цветки, и даже аббат не смог определить, к какому виду оно относится. Все в аббатстве называли его Беличьим деревом. Мы думали, что это чудо и что, возможно, белка была слугой Марибора, который таким образом благодарил нас за то, что мы позаботились о его друге.

Майрон ненадолго замолчал и, всё ещё глядя на пень, вытер лицо длинными рукавами своей рясы. Наконец он отвёл взгляд и снова посмотрел на Адриана.

— Я мог бы рассказать, как зимой сугробы поднимались до окон второго этажа, и все мы были похожи на белок, живущих в своей уютной норе, в тепле и безопасности. Я мог бы рассказать, что каждый из нас был лучшим в том, чем занимался. Джинлин делал вино, такое лёгкое, что оно таяло у вас на языке, оставляя только чудесный вкус. Финитилиан делал самую тёплую и мягкую обувь. Вы могли выйти в ней на снег и не догадываться, что покинули аббатство. Сказать, что Хеслон умел готовить, было бы оскорблением. Он подал бы вам исходящие паром тарелки омлета, перемешанного с сыром, перцами, луком и беконом, и всё это под слегка острым сливочным соусом. Затем последовали бы ломти сдобного хлеба, покрытые мёдом с корицей, куски копчёной свинины, колбаса с салифаном, слойки с сахарной пудрой, свежесбитое сливочное масло и керамический чайник крепкого мятного чая. И это всё только на завтрак.

Майрон улыбался с закрытыми глазами и мечтательным выражением на лице.

— Что делал Рениан? — спросил Адриан. — Тот, с которым ты хоронил белку? Чем он занимался?

Майрон открыл глаза, но медлил с ответом. Он опять посмотрел на останки дерева перед ними и тихо сказал:

— Рениан умер, когда ему было двенадцать. Он подхватил лихорадку. Мы похоронили его здесь, рядом с Беличьим деревом. Это было его самое любимое место в мире. — Он помолчал, стараясь справиться со своим неровным дыханием. — С тех пор ни дня не прошло, чтобы я не пожелал ему доброго утра. Я часто подолгу сижу здесь и рассказываю ему, как поживает его дерево. Сколько новых почек на нём появилось, когда распустился или опал первый лист. Последние несколько дней мне приходилось лгать, потому что я не находил в себе сил сказать ему, что дерево погибло.

Слезы лились из глаз Майрона, а губы дрожали, пока он смотрел на дерево.

— Всё утро я пытаюсь с ним попрощаться. Я пытаюсь… — Он запнулся и снова утёр глаза. — Пытаюсь объяснить, почему я должен его покинуть, но, видите ли, Рениану всего двенадцать, и, думаю, он вряд ли сможет понять.

Майрон спрятал лицо в ладони и зарыдал.

Адриан сжал плечо Майрона.

— Мы будем ждать тебя у ворот. Столько, сколько нужно.

Когда Адриан показался у выхода, Алрик рявкнул:

— Почему так долго-то?! Если он будет создавать столько проблем, мы с тем же успехом можем оставить его здесь.

— Мы его не оставим и будем ждать столько, сколько понадобится, — сказал им Адриан. Алрик с Ройсом переглянулись, но не произнесли ни слова.

Майрон присоединился к ним всего через несколько минут, неся небольшую сумку со всеми своими пожитками. Хотя он был заметно расстроен, при виде лошадей его настроение улучшилось.

— Вот это да! — воскликнул он. Адриан взял Майрона за руку, как маленького ребёнка, и подвёл его к своей белой с пятнами кобыле. Лошадь смотрела на Майрона большими тёмными глазами, и её крупное тело двигалось вперёд-назад, когда она переступала ногами.

— Они кусаются?

— Обычно нет, — ответил Адриан. — Вот, можешь погладить её по шее.

— Она такая… большая, — сказал Майрон с выражением ужаса на лице. Он прикрыл рот рукой, как будто ему могло стать плохо.

— Пожалуйста, просто залезь на лошадь, Майрон. — В голосе Алрика слышалось раздражение.

— Не обращай на него внимания, — сказал Адриан. — Ты можешь ехать позади меня. Я сяду первым, а потом подниму тебя. Хорошо?

Майрон кивнул, но выражение его лица говорило о том, что ему далеко не хорошо. Адриан сел на лошадь и протянул руку. С закрытыми глазами Майрон схватился за предложенную руку, и Адриан втянул его наверх. Монах крепко вцепился в Адриана и уткнулся лицом в его широкую спину.

— Не забывай дышать, Майрон, — сказал Адриан, разворачивая лошадь и пуская её шагом вниз по петляющей тропе.

Наступившее утро было холодным, но постепенно воздух немного прогрелся. И всё же день был не настолько приятным, как предыдущий. Они вошли в долину и направились к озеру. Всё вокруг было влажным после дождя, и высокая, по-осеннему коричневая трава промочила их ноги, когда они продвигались вперёд. Сейчас ветер дул с севера прямо им в лицо. Наверху, в сером небе кричал косяк диких гусей. Зима была уже в пути. Майрон довольно быстро преодолел свой страх и, подняв голову, стал осматривать окрестности.

— Милостивый Марибор! Я и понятия не имел, что трава вырастает такой высокой. И деревья! Знаете, я видел деревья такого размера на картинках, но всегда думал, что у художников просто были сложности с пропорциями.

Монах стал вертеться по сторонам, чтобы разглядеть всё вокруг. Адриан рассмеялся:

— Майрон, ты ёрзаешь, как щенок.

Озеро Виндермир казалось похожим на серый металл, разлившийся у подножия голых холмов. Хотя оно и было одним из самых больших озер в Аврине, пики окружающих скал скрывали от глаз большую его часть. Обширная поверхность озера отражала пустое небо и выглядела холодной и необитаемой. Всё как будто застыло, кроме нескольких птиц на каменистых расщелинах.

Путники достигли западного берега. Множество камней размером с кулак, плоских и отполированных водами озера, образовали широкую галечную полосу, по которой можно было идти, слушая тихий плеск волн о берег. Время от времени накрапывал мелкий дождик. Они видели, как он приближался со стороны озера: чёткая линия горизонта расплывалась, и неподвижную поверхность нарушали капли, — а затем прекращался, оставляя облака нерешительно клубиться.

Небольшой отряд, как обычно, вёл Ройс. Выйдя к северной стороне озера, он обнаружил едва заметные следы, оказавшиеся очень старой и давно заброшенной дорогой, ведущей вперёд, к горам.

В конце концов Майрон прекратил вертеться. Он сидел позади Адриана, но уже довольно долго не шевелился.

— Майрон, ты там в порядке? — спросил Адриан.

— Хм-м? Ах, да. Извините. Я изучал, как идут лошади. Я наблюдаю за ними последние несколько миль. Это очаровательные животные. Их задние ступни, кажется, встают туда же, где за мгновение до этого были передние. Хотя, полагаю, что это вообще не ступни, верно? Копыта! Точно! Это копыта! Enylina на Старом наречии.

— Старое наречие?

— Древний имперский язык. Кроме духовенства, его почти никто не знает. Можно сказать, что это мёртвый язык. Даже во времена империи он использовался только во время церковных служб, но потом вышел из употребления, и больше на нём никто не пишет.

Адриан почувствовал, что Майрон прислонился головой к его спине, и всю оставшуюся дорогу следил, чтобы тот не заснул на ходу и не свалился с лошади.

* * *

Они повернули от берега озера и направились в широкое ущелье, которое по мере подъёма становилось всё более каменистым. Чем дальше они продвигались, тем очевиднее становилось Алрику, что они едут по бывшей дороге. Тропа была слишком ровной, чтобы иметь естественное происхождение. Однако с течением времени сверху нападали камни и образовались трещины, через которые проросли сорняки. Столетия взяли своё, но слабый след чего-то древнего и забытого остался.

Несмотря на холод, дождь и необычные обстоятельства, при которых он здесь оказался, Алрик был далеко не настолько несчастен, как делал вид. Поездка в тот день выдалась на удивление спокойная. Принцу не часто приходилось путешествовать так запросто в плохую погоду, и он находил захватывающей эту полнейшую непривычность. Безбрежная тишина, неяркий свет, монотонное цоканье лошадиных копыт — всё говорило о том, что подобного приключения он никогда раньше не переживал. Его самые смелые авантюры всегда организовывались и обеспечивались слугами. Он никогда не был предоставлен сам себе, как сейчас, никогда не подвергался настоящей опасности.

Когда он обнаружил себя связанным в лодке, то пришёл в ярость. Никто и никогда не относился к нему с таким неуважением. Применение силы в отношении члена королевской семьи каралось смертью, и по этой причине большинство людей избегали даже прикасаться к нему. Оказаться связанным, как животное, было так унизительно, что не укладывалось у принца в голове. Он никогда не думал, что ему могут навредить. Он был совершенно уверен, что его в скорейшем времени спасут. Однако за время путешествия через глухие леса к Виндермиру эта уверенность заметно потускнела.

Он был серьёзен, когда сказал, что эта ночь была худшей в его жизни, но утром, когда дождь прекратился и они поели, он ощутил то, что мог описать только как второе дыхание. Перспектива поисков этой таинственной тюрьмы и её знаменитого узника походила на настоящее приключение. И, возможно, самое главное — это отвлекало его мысли. Он был занят попытками остаться в живых и выяснить личность убийцы, и это не давало ему постоянно думать о смерти отца.

Иногда, когда все на какое-то время замолкали и наступала тишина, его мысли возвращались к смерти отца. Он снова оказывался в королевской спальне и видел бледное лицо отца и тоненькую струйку засохшей крови в уголке его рта. Алрик ожидал каких-то чувств. Он ожидал, что заплачет, но этого не произошло. Он ничего не чувствовал и гадал, что же это значило.

В замке все одели бы чёрное, а в залах раздавался бы плач, как в то время, когда умерла его мать. Никакой музыки, никакого смеха, и, как ему показалось, больше месяца без солнечного света. Он испытал облегчение, почти счастье, когда траур закончился. Какая-то часть его чувствовала вину за это, и всё же было ощущение, словно с его плеч подняли ужасную тяжесть. Именно так всё и было бы, будь он в замке: печальные лица, плач и священники, вручающие ему свечу, с которой он должен ходить вокруг гроба, пока они читают молитвы. Ребёнком ему уже пришлось однажды делать это, и он это ненавидел. Алрик был рад, что сейчас находится не там, что не утопает в этом бездонном колодце скорби. Он разберётся со всем этим завтра, а сегодня он радовался тому, что оказался на захолустной дороге и что рядом не было никого из высокопоставленных придворных.

Натянув поводья, Ройс остановил лошадь. Они были одни: их спутники имели обыкновение отставать, так как их лошадь везла двоих.

— Почему мы остановились? — спросил Алрик.

— Поверхность выравнивается, так что мы, наверное, близко. Ты забыл, что это может быть ловушкой?

— Нет, — сказал принц. — Я вполне это осознаю.

— Хорошо. В таком случае прощайте, ваше величество, — сказал ему Ройс.

Принц выглядел ошеломлённым.

— Вы не идёте?

— Твоя сестра просила только доставить тебя сюда. Хочешь погибнуть — дело твоё. Наши обязательства выполнены.

Мгновенно Алрик почувствовал себя глупо из-за ложного удовольствия от путешествия в компании незнакомцев. Он не мог позволить себе лишиться единственных проводников, иначе ему никогда не найти дорогу обратно. Задумавшись на миг, он сказал:

— Тогда, думаю, сейчас самое время сказать, что я официально дарую вам с Адрианом титул королевских защитников — теперь, когда я уверен, что вы не пытаетесь меня убить. Вы будете нести ответственность за охрану жизни своего короля.

— В самом деле? Как умно, ваше высочество, — усмехнулся Ройс. — Думаю, сейчас самое время сказать, что я не служу королям за «бесплатно».

— Нет? — Алрик криво усмехнулся. — Ладно, рассмотрим это с другой стороны. Если я живым вернусь в замок Эзиндон, я буду счастлив отменить ваш смертный приговор и прощу вам незаконное проникновение в мой замок. Однако, если я умру здесь или буду пленён и заперт в этой тюрьме, вы никогда не сможете вернуться в Медфорд. Мой дядя объявил вас опаснейшими убийцами. Я уверен, что вас уже ищут. Дядя Перси может показаться вежливым пожилым джентльменом, но поверь мне, я видел его опасную сторону, и он может быть довольно страшным. Он лучший фехтовальщик в Мелингаре. Ты знал это? И если преданность монарху не является достаточной причиной для тебя, ты мог бы принять во внимание практическую выгоду от сохранения моей жизни.

— Должно быть, умение убедить других в том, что твоя жизнь стоит дороже, является обязательным условием для короля.

— Не обязательным, но оно, безусловно, помогает, — ответил Алрик, ухмыляясь.

— Это по-прежнему будет стоить тебе… — начал Ройс, и ухмылка принца исчезла. — Скажем, сотню золотых тенентов.

— Сотню? — возмутился Алрик.

— Думаешь, твоя жизнь стоит меньше? Кроме того, именно столько Девитт обещал нам, так что это кажется справедливым. Но есть ещё кое-что. Если мы станем твоими защитниками, ты должен делать то, что я скажу. Я не смогу охранять тебя, если ты не будешь слушаться. И раз уж мы рискуем не только твоей жалкой жизнью, но и моим будущим, я вынужден настаивать.

Алрик фыркнул. Ему не нравилось, как эти люди к нему относились. Они должны гордиться тем, что служат ему. Кроме того, он даровал им прощение тяжких преступлений. А вместо того чтобы выразить благодарность, этот человек потребовал оплату. Именно такого поведения он и ожидал от воров. Тем не менее, он в них нуждался.

— Как все хорошие правители, я понимаю, что бывают времена, когда мы должны слушать опытных советников. Просто помните, кто я и кем я буду, когда мы вернёмся в Медфорд

Когда Адриан и Майрон догнали их, Ройс сказал:

— Адриан, нас только что назначили королевскими защитниками.

— А это лучше оплачивается?

— Вообще-то, да. И меньше весит. Отдай принцу его меч.

Адриан передал огромный меч Амрата Алрику, который перекинул широкую кожаную перевязь через плечо и закрепил оружие. Меч был слишком большим для него, и он чувствовал себя немного глупо, однако посчитал, что теперь, когда он одет и на коне, меч смотрится на нём лучше.

— Капитан стражи снял его с моего отца и вручил мне. Неужели прошло только две ночи? Это меч Толина Эзидона, передаваемый из поколения в поколение, от короля к принцу, в течение семи столетий. Наша династия — одна из старейших непрерывных династий в Аврине.

Ройс спешился и передал поводья своей лошади Адриану.

— Пойду на разведку и удостоверюсь, что впереди нас не ждут сюрпризы.

Пригнувшись, он на удивление быстро побежал вперёд, нырнул в тень оврага и исчез.

* * *

— Как он это делает? — спросил Алрик.

— Жутковато, да? — ответил Адриан.

— Как он делает что? — Майрон пристально смотрел на камыш, который сорвал прямо перед тем, как они покинули берег озера. — Кстати, какие удивительные растения.

Они подождали несколько минут, а когда услышали птичий свист, Адриан велел идти вперёд. Дорога поворачивала налево, а затем направо, и вот они снова увидели озеро, которое теперь было далеко внизу и выглядело как большая блестящая лужа. Дорога стала сужаться и наконец закончилась. По бокам плавно возвышались холмы, но прямо перед путниками дорога упиралась в отвесную скалу высотой в несколько сот футов.

— Мы ошиблись местом? — спросил Адриан.

— Предполагается, что это тайная тюрьма, — напомнил ему Алрик.

— Просто я думал, — сказал Адриан, — «тайная» как раз и значит, что она находится здесь, в этой глуши. Я хочу сказать, если бы ты не знал, что тюрьма здесь, то разве пришёл бы в подобное место?

— Если её создавали лучшие умы, что остались в империи, то вполне вероятно, что её непросто найти и ещё сложнее в неё попасть, — ответил Алрик.

— Легенды утверждают, что её строили в основном гномы, — объяснил Майрон.

— Прелестно, — сказал Ройс. — Это будет еще один Друминдор.

— Несколько лет назад у нас были сложности со входом в построенную гномами крепость в Тур-Дель-Фур, — объяснил Адриан. — Это было не слишком приятно. Можно устраиваться поудобнее, похоже, нам придётся провести здесь некоторое время.

Ройс осматривал утес. Камень, в который упиралась тропа, был голым, как будто его только что откололи, и, хотя вокруг во всех трещинах можно было увидеть мох и мелкие растения, на поверхности утеса ничего не росло.

— Здесь есть дверь, я уверен, — сказал вор, легко водя ладонями по камню. — Проклятые гномы. Не могу найти ни петель, ни щели или шва.

— Майрон, — спросил Алрик, — ты ничего не читал о том, как открывается дверь в тюрьму? Я слышал, что гномы очень любят загадки и иногда создают звуковые ключи — слова, которые надо произнести, чтобы дверь открылась.

Майрон слез с лошади и покачал головой.

— Слова, которые открывают двери? — Ройс с сомнением посмотрел на принца. — Ты наслушался сказок?

— Для меня и невидимая дверь звучит как сказка, — ответил принц. — Так что моё предположение не кажется таким уж невозможным.

— Она не невидимая. Ты же видишь утес? Просто она хорошо спрятана. Гномы умеют тесать камень с такой точностью, что и зазора не найдёшь.

— И всё-таки ты должен признать, Ройс, — сказал Адриан, — то, что гномы делают с камнем, поразительно.

Ройс сердито глянул на него через плечо:

— Помолчи.

Адриан улыбнулся:

— Ройс не очень-то любит маленький народ.

— Именем Новрона откройся! — неожиданно повелительно прокричал Алрик, и его голос эхом разнесся среди каменных склонов.

Ройс резко развернулся и пригвоздил принца к месту испепеляющим взглядом.

— Не делай так больше!

— Ну, у тебя ничего не получалось. Я просто подумал, что, раз уж это была — или есть — церковная тюрьма, возможно, её откроет религиозная фраза. Майрон, существует какое-нибудь общепринятое церковное выражение насчёт открывания дверей? Ты должен знать о подобных вещах. Есть что-нибудь такое?

— Я не служитель Нифрона. Аббатство Ветров было монастырем Марибора.

— Ох, верно, — сказал явно разочарованный Алрик.

— Я имею в виду, что знаю о Церкви Нифрона, — уточнил Майрон, — но поскольку я не являюсь её служителем, то не знаком с какими-либо секретными шифрами или молитвами и тому подобным.

— Правда? — спросил Адриан. — Я думал, что монахи — это что-то вроде бедного младшего брата Церкви Нифрона.

Майрон улыбнулся:

— Если уж на то пошло, то мы были бы старшим, но тем не менее бедным братом. Поклонение императору Новрону — явление относительно недавнее, появившееся через несколько десятилетий после его смерти.

— Так значит вы, монахи, поклоняетесь Марибору, а нифроны поклоняются Новрону?

— Почти, — сказал монах. — Церковь Нифрона тоже поклоняется Марибору, просто они больше значения придают Новрону. Основное различие состоит в том, к чему вы стремитесь. Мы, монахи, верим в личное служение Марибору: ищем его волю в уединённых местах, через древние ритуалы, и в этой тишине он говорит с нами в наших сердцах. Мы стремимся лучше познать Марибора.

Церковь Нифрона, с другой стороны, стремится угадать волю Марибора. Они верят, что рождение Новрона показывает желание Марибора принимать участие в управлении судьбой человечества. Таким образом, они очень сильно вовлечены в политику. Вы знакомы с историей Новрона, да?

Адриан поджал губы.

— Гм… он был первым императором и победил эльфов в какой-то давным-давно произошедшей войне. Не понимаю, почему это делает его богом.

— На самом деле он не бог.

— Тогда почему так много людей ему поклоняются?

— Они верят, что Новрон, сын Марибора, был послан нам на помощь в самый трудный час. На самом деле богов шесть. Эребус — отец всех богов, он сотворил мир Илан. Он породил трёх сыновей и дочь. Старший сын, Феррол, великий маг и создатель эльфов. Средний сын, Дром, искусный мастер, он создал гномов. Младшего зовут Марибор, и он, как известно, создал людей. Дочь Эребуса, Мюриэль, создала зверей, птиц и рыб в море.

— Получается пять.

— Да, есть еще Уберлин, сын Эребуса и Мюриэль.

— Бог тьмы, — вставил Алрик.

— Да, я слышал о нём, но подожди-ка… ты говоришь, что отец зачал ребёнка с собственной дочерью?

— Это была ужасная ошибка, — объяснил Майрон. — В приступе пьяного безумия Эребус взял Мюриэль силой. От этой связи и родился Уберлин.

— Должно быть, им было неловко во время семейных встреч — изнасилование дочери и всё такое, — сказал Адриан.

— Действительно. На самом деле родные сыновья Эребуса: Феррол, Дром и Марибор — убили его за этот поступок. Когда Уберлин попытался защитить отца, все трое напали на него и заточили своего племянника… или правильно будет сказать брата? Полагаю, и то, и другое? В общем, как бы то ни было, они заточили Уберлина в недрах Илана. Хотя он и был рождён в результате чудовищного насилия, потеря единственного сына разбила сердце Мюриэль, и она отказалась разговаривать с братьями.

— Итак, мы опять вернулись к пятерым богам.

— Не совсем. Многие верят, что бог бессмертен и не может умереть. Существуют учения, согласно которым Эребус до сих пор жив и странствует по Илану в теле человека в поисках прощения за свое преступление.

Темнело. Поднялся ветер, предвещая ещё одну возможную бурю. Лошади забеспокоились, и Адриан отправился их проверить. Алрик поднялся и принялся расхаживать вокруг, потирая ноги и вполголоса жалуясь на боль от седла.

— Майрон, — позвал Адриан. — Ты не против помочь мне расседлать их? Не думаю, что мы скоро отправимся обратно.

— Конечно, — сказал монах с нетерпением. — Что мне делать?

Вместе Адриан и Майрон освободили животных от сёдел и сумок и уложили поклажу под небольшим горным выступом. Время от времени Майрон собирался с духом и гладил лошадей по шеям. Когда всё было убрано, Адриан предложил Майрону собрать немного травы для животных, а сам отправился проведать Ройса.

Его партнёр сидел на тропе, уставившись на скалу. Изредка вор поднимался на ноги, рассматривал часть стены и с ворчанием садился обратно.

— Ну как дела?

— Ненавижу гномов, — ответил Ройс.

— Не ты один.

— Да, но у меня есть причина. Только эти выродки умеют создавать ящики, которые я не могу вскрыть.

— Ты откроешь его. Это будет непросто, и это будет небыстро, но ты его откроешь. Никак не могу понять, зачем Ариста отправила нас сюда, зная, что мы не сможем войти.

Ройс присел на корточки, и его плащ раскинулся вокруг него. Его взгляд оставался сосредоточенным, но в нём читалась досада.

— Я ничего не вижу. Если бы я нашёл хоть трещинку, тогда, возможно… но как можно взломать замок, если даже не видно двери?

Адриан ободряюще похлопал его по плечу, а затем вернулся к Майрону, который закончил кормить лошадей и присоединился к Алрику, сидевшему около стены утёса.

— Как продвигается? — спросил Алрик с оттенком раздражения в голосе.

— Пока никак, но не стоит его трогать. Ройс разберётся с этим. Просто ему понадобится какое-то время. — Адриан обратил своё внимание на Майрона — Я думал о том, что ты рассказал. Если Уберлин считается богом, почему ты говоришь, что Новрон не бог? В конце концов, они оба дети богов, правда?

— Ну, нет, формально он полубог: наполовину бог, наполовину человек. Видите ли, Марибор отправил Новрона к… Хорошо, позвольте мне вернуться немного назад. Итак, Феррол был самым старшим, и, когда он создал эльфов, они расселились, хоть и медленно, по всему Илану. Затем появился Дром и даровал своим детям власть над подземным миром. Это не оставило места для детей Марибора. Таким образом, человечество было вынуждено бороться за жизнь в самых жалких углах.

— Значит, эльфы получили лучшие места, а нам досталось худшее? Звучит не очень справедливо, — сказал Адриан.

— Ну, наши предки тоже были не в восторге от этого. Не говоря уже о том, что люди размножаются быстрее, чем эльфы, которые, в свою очередь, живут гораздо дольше. Это обстоятельство создало условия для скорого перенаселения, и всё только осложнилось, когда гномы были изгнаны на поверхность.

— Изгнаны? Кем?

— Помните, я говорил, что боги заточили Уберлина в подземном мире? Ну, а он создал собственную расу, как Дром, Марибор и Феррол.

— А-а, гоблины. Понятно, почему там, внизу, стало неуютно.

— Совершенно верно. Наши предки оказались зажаты между своей растущей численностью с одной стороны и появившимися гномами — с другой. Поэтому они попросили Марибора о помощи. Он услышал их мольбы и обманом убедил своего брата Дрома выковать двуручный меч Релакан. Затем он убедил своего второго брата, Феррола, заколдовать оружие. Всё, что ему было нужно, — это воин, который мог бы пустить меч в ход. Поэтому он спустился в Илан в чужом обличье и вступил в связь со смертной женщиной. От их союза родился Новрон Великий. Он возглавил все человеческие племена в войне против эльфов. Вооружённый Релаканом, Новрон победил. Так наступило господство людей во главе с Новроном, который объединил всё человечество.

— Хорошо, это понятно, но когда мы начали поклоняться Новрону как божеству?

— Это произошло после его смерти. Церковь Нифрона была основана, чтобы воздать Новрону должное за спасение человечества. Вновь образованная церковь стала официальной религией империи, но вдали от имперской столицы, Персеплаквиса, люди помнили старое и по-прежнему продолжали поклоняться Марибору.

— Это и есть вы, я имею в виду — монахи Марибора?

Майрон кивнул.

В течение всего разговора штормовые тучи продолжали клубиться, заволакивая небо и погружая ущелье в темноту. Свет приобрел странный оттенок, добавляя пейзажу ощущение нереальности. Вскоре по ущелью начали проноситься порывы ветра, поднимая в воздух пыль. Вдали зазвучали низкие раскаты грома.

— Как успехи с дверью, Ройс? — спросил Адриан. Он сидел прислонившись спиной к скале, вытянув ноги и постукивая носками сапог друг о друга. — Похоже, что нам предстоит еще одна холодная, сырая ночь, только на этот раз у нас не будет никакого убежища.

Ройс пробурчал что-то невразумительное.

Внизу, в обрамлении стен ущелья, блестела поверхность озера, словно обращённое к небу зеркало. Время от времени оно вспыхивало, когда вдали сверкала молния.

Ройс опять заворчал.

— В чём дело? — спросил Адриан.

— Я просто подумал о том, что ты сказал раньше. Зачем Ариста отправила нас сюда, если знала, что мы не сможем войти? По-видимому, она считала, что сможем. Наверное, для неё это было очевидно.

— Наверное, это колдовство, — сказал Алрик, плотнее заворачиваясь в плащ.

— Хватит с нас заколдованных слов, — отрезал Ройс. — Замки механические. Поверьте. Я кое-что знаю об этом. Гномы очень умны и очень опытны, но они не умеют делать двери, которые открываются при помощи звука.

— Я заговорил об этом только потому, что Ариста немного умеет, так что, возможно, ей не составляло труда войти.

— Немного умеет что? — спросил Адриан.

— Колдовать.

— Ваша сестра — ведьма? — встревоженно спросил Майрон.

Алрик рассмеялся:

— Можете не сомневаться, да, но это не имеет отношения к её магическому мастерству. Она несколько лет училась в Шериданском университете и изучала теорию магии. Ничего особенного, но она в состоянии провернуть пару интересных штук. Например, она волшебным образом запирает дверь в свою комнату. И думаю, это она сделала так, что графиня Эмрил заболела после спора о каком-то юноше. Бедняжка Эмрил на неделю покрылась прыщами.

Ройс посмотрел на Алрика:

— Что ты имел в виду, когда сказал «волшебным образом запирает дверь»?

— Там никогда не было замка, но, кроме неё, никто не может открыть дверь.

— Ты когда-нибудь видел, как твоя сестра открывала дверь?

Алрик покачал головой:

— Если бы.

— Майрон, — спросил Ройс, — ты читал что-нибудь про необычные замки или ключи? Может, что-то связанное с гномами?

— Есть рассказ об Иберии и Великане, где Иберий использует выкованный гномами ключ, чтобы открыть сундук великана. Но это был не волшебный ключ, а просто большой. Также есть рассказ об ошейнике Лиема, из мифа о Забытых. Этот ошейник не расстегивался до тех пор, пока носивший его был жив. Полагаю, это не очень помогло, да? Хм… дайте подумать… возможно, это имеет какое-то отношение к печать-камням.

— Печать-камням?

— Они тоже не волшебные, но их изобрели гномы. Это драгоценные камни, которые при взаимодействии с другими камнями создают незаметные колебания. Печать-камни, как правило, используются, когда несколько человек должны открыть один и тот же запертый сундук. Все, что им нужно, — это подходящий камень. Для особенно ценных сундуков замок может потребовать определённой огранки, которая изменяет отклик. Действительно одарённые резчики по камню могут сделать замок, который даже меняется в зависимости от сезона, и в разное время года его могут открывать разные камни. Это привело к возникновению представлений о камнях, соответствующих месяцу рождения, потому что некоторые камни более сильны в определенное время. Я…

— Вот оно, — перебил его Ройс.

— Что «оно»? — спросил Алрик. Ройс сунул руку в нагрудный карман и вытащил тёмно-синее кольцо. Алрик вскочил на ноги. — Это кольцо моего отца. Отдай его мне!

— Хорошо, — сказал Ройс, бросая кольцо принцу. — Твоя сестра сказала вернуть его тебе, когда мы доберёмся до тюрьмы.

— Она так сказала? — Алрик казался удивлённым. Он надел кольцо на палец, однако оно, как и меч, оказалось ему не по размеру, поэтому перевернулось камнем внутрь. — Я думал, она его забрала. На нём королевская печать. Сестра могла бы использовать его, чтобы заставить знать подчиняться, издавать указы или объявить себя наместником. С его помощью она могла взять всё под свой контроль.

— Возможно, она говорила правду, — предположил Адриан.

— Не будем делать поспешных выводов, — предупредил Ройс. — Сначала давайте посмотрим, сработает ли оно. Твоя сестра сказала, что кольцо понадобится тебе для входа в тюрьму. Я думал, это для подтверждения, что ты король. Но теперь подозреваю, что она говорила буквально. Если я прав, то при касании кольца к скале откроются гигантские двери.

В ожидании эффектного события все собрались у стены утеса.

— Давай, Алрик, сделай это.

Принц повернул кольцо так, чтобы драгоценный камень был наверху, сжал кулак и попытался прикоснуться им к скале. Когда он это сделал, его рука исчезла внутри. Алрик с криком отпрянул.

— Что случилось? — спросил Ройс. — Это больно?

— Нет, просто как будто что-то холодное, но я не могу до него дотронуться.

— Попробуй ещё раз, — сказал Адриан.

Алрик был не в восторге от этого предложения, но всё равно кивнул. На этот раз он нажал сильнее, и весь отряд увидел, как его рука сначала вошла в стену до запястья, а потом он её выдернул.

— Занимательно, — пробормотал Ройс, ощупывая твёрдый камень. — Я не ожидал такого.

— Это значит, что он должен войти туда один? — спросил Адриан.

— Я не уверен, что хочу входить в твёрдый камень один, — сказал Алрик со страхом в голосе.

— Ну, у тебя может не оказаться выбора, — ответил Ройс, — если ты всё ещё хочешь поговорить с колдуном. Но не будем сдаваться. Дай мне кольцо на минуту.

Несмотря на высказанное ранее желание заполучить кольцо обратно, сейчас Алрик спокойно передал его Ройсу. Ройс надел перстень, и, когда он прижал руку к скале, та вошла в склон утёса так же легко, как и рука Алрика. Ройс убрал руку, потом снял кольцо и, держа его в левой руке, вытянул вперёд правую. Его рука снова прошла сквозь камень.

— Значит, вовсе не обязательно быть принцем и не обязательно, чтобы оно было надето на палец. Нужно всего лишь прикасаться к нему. Майрон, ты что-то говорил о том, что камень создаёт колебания?

Майрон кивнул.

— При соприкосновении с определённым типом камней создаётся особенный отклик.

— Попробуйте взяться за руки, — предложил Адриан.

Алрик и Ройс так и сделали, и на этот раз оба смогли погрузить руки в камень.

— Всё ясно, — объявил Ройс. — Последняя проверка. Все возьмитесь за руки. Давайте убедимся, что это сработает для четверых. — Они крепко ухватились друг за друга, и каждый сумел проникнуть сквозь поверхность скалы. — Прежде чем расцепиться, убедитесь, что все вытащили руки.

— Итак, прежде чем мы пойдем дальше, нам нужно кое-что решить. Мне и раньше встречались необычные вещи, но ничего похожего на это. Я понятия не имею, что случится, когда мы туда войдём. Адриан, что скажешь?

Адриан потёр подбородок.

— Без сомнений, это рискованно. Однако, учитывая, чем обернулись некоторые решения, которые я принимал в последнее время, оставляю выбор за тобой. Если ты считаешь, что нужно идти, мне этого достаточно.

— Должен признать, — ответил Ройс, — это разбудило моё любопытство. Так что, если ты, Алрик, всё ещё хочешь идти дальше, мы с тобой.

— Если бы пришлось идти туда одному, я бы отказался, — сказал Алрик. — Но мне тоже любопытно.

— Майрон? — спросил Ройс.

— А как же лошади? С ними всё будет хорошо?

— Уверен, они будут в порядке.

— Но что, если мы не вернемся? Они же умрут от голода, верно?

Ройс вздохнул:

— Или мы, или они. Тебе придётся сделать выбор.

Майрон колебался. Гром и молния разорвали небо, и пошёл дождь.

— А мы не можем просто развязать их, чтобы в случае, если мы не…

— Я не собираюсь строить планы на основании нашей предполагаемой смерти. Лошади понадобятся нам, когда мы выйдем обратно. Они остаются, а ты?

Ветер брызнул дождём в лицо монаха, когда тот бросил последний взгляд на лошадей.

— Я иду, — наконец сказал он. — Я просто надеюсь, что с ними ничего не случится.

— Хорошо, — сказал Ройс, — вот, как мы поступим. Я иду первым, несу кольцо. Алрик идет за мной, потом Майрон, и Адриан замыкает цепочку. Когда окажемся внутри, руки отпускаем в обратном порядке: сначала Адриан, потом Майрон, и Алрик последний. Входите в том же месте, где я, и не обгоняйте меня. Не хочется попасть в какую-нибудь ловушку. Вопросы есть?

Все, кроме Майрона, покачали головами.

— Подождите секунду, — сказал он и побежал туда, где путники сложили свои вещи. Он взял фонарь и трутницу, которые забрал из монастыря, и задержался возле лошадей, чтобы ещё раз погладить их влажные морды.

— Я готов, — сказал он, вернувшись.

— Хорошо, идём. Беритесь за руки и за мной, — сказал Ройс. Когда все соединились цепочкой, он двинулся вперёд. Один за другим мужчины прошли сквозь скалу. Адриан шёл последним. Когда камень коснулся его плеча, он сделал глубокий вдох, словно собирался нырнуть, и погрузил голову в камень.

 

ГЛАВА 5

ЭЗРАХОДИН

Они вошли в абсолютную темноту. Воздух был сухим, застоявшимся и несвежим. Единственный звук исходил от дождевых капель, падавших с их одежды. Адриан вслепую сделал несколько шагов вперёд, чтобы убедиться, что полностью вышел из стены, и лишь затем выпустил руку Майрона.

— Видишь что-нибудь, Ройс? — спросил он едва слышным шёпотом.

— Нет, ничего. Все оставайтесь на месте, пока Майрон не зажжёт фонарь.

Адриан слышал, как Майрон возится в темноте. Он склонил голову, напрасно пытаясь увидеть хоть что-нибудь, на чём можно было сосредоточиться. Ничего. Как будто его глаза были закрыты. Майрон поскрёб крошечный металлический рычаг на своей трутнице, и колени монаха осветил сноп искр. В этой вспышке Адриан увидел лица, пристально смотревшие на них из тьмы. Они появились всего на миг и исчезли вместе с потухшим светом.

Никто не двигался и не говорил, пока Майрон опять не чиркнул трутом. На этот раз пламя вспыхнуло, и монах зажёг от него фитиль лампы. Фонарь осветил узкий коридор не более пяти шагов в ширину. Потолок его был таким высоким, что терялся во тьме. На обеих стенах были вырезаны лица. Казалось, будто за серым каменным занавесом стояли люди и пытались пройти сквозь него, чтобы разглядеть путников. Вид у них был такой, как будто их поймали в момент страдания и они навсегда застыли в камне. Их ужасные, леденящие кровь лики, широко открыв рты, уставились на отряд дикими глазами.

— Передай фонарь, — тихо скомандовал Ройс.

Пока фонарь переходил от Майрона к Ройсу, он высветил ещё больше лиц. Адриану показалось, будто те кричали на непрошеных гостей, но в коридоре по по-прежнему царила тишина. У некоторых фигур глаза были широко распахнуты от страха, в то время как у других — крепко зажмурены, возможно, чтобы не видеть нечто слишком пугающее.

— Определённо, у кого-то отвратительный вкус в оформлении интерьера, — сказал Ройс и взял фонарь.

— Я просто рад, что это всего лишь резьба. Представляете, если бы мы слышали их крики, — сказал Алрик.

— С чего ты решил, что это резьба? — спросил Адриан, осторожно касаясь носа женщины с выпученными глазами. Он почти ожидал почувствовать под пальцами тепло кожи и вздохнул с облегчением, когда встретил только холодный камень. — Может быть, они раньше времени отпустили свои ключ-камни.

Ройс поднял фонарь выше.

— Коридор ведёт дальше.

— Ещё лица? — спросил Алрик.

— Ещё, — подтвердил вор.

— По крайней мере мы скрылись от дождя, — сказал Адриан, пытаясь придать своему голосу весёлый тон. — Мы всё ещё можем вернуться… — Когда он обернулся назад, то был поражён. Коридор за их спинами, казалось, не имел конца. — Где стена, через которую мы только что прошли? — Он сделал шаг и протянул руку. — Это не иллюзия. Этот коридор уходит вдаль.

Обернувшись, он увидел, что Ройс ощупывает стены коридора, однако теперь их поверхность оставалась непроницаемой.

— Та-а-ак, это осложняет ситуацию, — пробормотал вор.

— Здесь должен быть другой выход, правда? — спросил Алрик дрожащим голосом.

Вор посмотрел назад, потом вперёд и вздохнул:

— Мы можем двигаться прямо, как и собирались. Вот, Алрик, возьми своё кольцо, хотя не знаю, будет ли от него здесь польза.

Ройс повёл отряд вперёд. Он проверял всё, что вызывало у него подозрения. Коридор уходил вдаль и казался бесконечным. Несмотря на то что проход выглядел совершенно прямым, Адриан начал опасаться: вдруг гномы построили его по незаметной кривой, которая делала поворот и замыкалась в кольцо. Кроме того, его беспокоило количество масла в фонаре Майрона. Совсем скоро они окажутся в полной темноте.

Отсутствие изменений вокруг лишало возможности точно определить, как долго они шли. Через некоторое время вдалеке что-то засветилось. Крошечный огонек подпрыгивал и раскачивался. Приближавшийся свет сопровождало эхо резких, уверенных шагов. Наконец Адриан смог разглядеть несущего лампу человека. Им оказался высокий подтянутый мужчина в кольчуге с капюшоном и алой с золотом накидке, которая мерцала в свете лампы. На накидке был изображён королевский герб: боевые львы держали разделённый на четыре поля щит, поверх которого красовалась великолепная корона и скипетр, инкрустированный драгоценными камнями. На боку у незнакомца был отполированный меч с орнаментом, а на голове — заостренный серебряный шлем, отделанный изысканной гравировкой в виде золотого плюща. Из-под шлема мрачно смотрела пара тёмных глаз.

— Зачем вы здесь? — спросил мужчина грозно и укоризненно одновременно.

После некоторой паузы Ройс ответил:

— Мы здесь, чтобы увидеть узника.

— Это запрещено, — твёрдо ответил страж.

— Значит, Эзраходин до сих пор жив? — спросил Алрик.

— Не произноси это имя! — прогремел страж. Он настороженно оглянулся через плечо в темноту. — Ни здесь, ни где-либо ещё. Вам не следовало приходить.

— Может быть, но мы здесь и нам надо увидеть Эзра… узника, — ответил Ройс.

— Это невозможно.

— Сделай так, чтобы стало возможно, — приказал Алрик громким и властным голосом. Он выступил вперёд из-за спин своих спутников. — Я Алрик, король Мелингара, владыка земли, на которой ты находишься. Не тебе говорить мне, что возможно, а что нет на землях моего королевства.

Страж сделал шаг назад и с сомнением оглядел Алрика.

— Тебе не хватает короны, король.

Алрик обнажил меч. Несмотря на размер клинка, движение принца было плавным. Он наставил остриё на воина.

— Отсутствие короны я с лихвой восполняю мечом.

— Меч тебе не поможет. Никто из обитающих здесь уже не боится смерти. — Адриан не мог сказать, из-за чего Алрик опустил свой клинок: из-за слов стража или из-за веса самого меча. — У тебя есть доказательства твоего титула?

Алрик вытянул сжатый кулак:

— Это печать Мелингара — символ династии Эзиндонов и герб этого королевства.

Страж пристально посмотрел на кольцо и кивнул:

— Если ты правящий монарх этого королевства, тебе позволено войти. Но знай: здесь задействована магия. Вам лучше не отставать от меня.

Он развернулся и повёл их в ту сторону, откуда пришёл.

— Ты узнал его герб? — прошептал Адриан Майрону, когда они двинулись следом за стражем.

— Да, это герб Новронийской империи, который во времена империи носила городская стража Персеплаквиса. Он очень древний.

Следом за провожатым они покинули коридор с лицами, и Адриан был этому рад. Коридор выходил в огромную вырезанную в камне пещеру со сводчатым потолком, поддерживаемым колоннами. Факелы вдоль стен освещали внушительное пространство. Оно казалось достаточно большим, чтобы вместить весь Медфорд. Теперь путники двигались по узким мостам, перекинутым через пропасти. Они проходили сквозь открытые арки, которые вздымались ввысь подобно деревьям, чьи ветви держали гору над их головами.

Здесь не было ни следа древесины, ткани или кожи. Всё: стулья, лавки, столы, полки и двери — было сделано из камня. В огромных вырубленных из скалы фонтанах журчала вода из невидимых источников. На стенах и полу отсутствовали гобелены и ковры. Вместо них каждый дюйм камня покрывали затейливые знаки — странные символы, сплетающиеся в сложные узоры. Некоторые были вырезаны довольно грубо, в то время как другие — с явным старанием. Время от времени Адриану казалось, будто краем глаза он замечал, что, когда они проходили мимо выгравированных узоров, те менялись. Присмотревшись внимательнее, он понял: это не иллюзия. Изменения были едва заметными, похожими на колебания паутины от лёгкого дуновения.

Они двигались дальше. Страж вёл их уверенно и без колебаний. Он шёл быстро, и Майрону, ноги которого были короче, чем у остальных, временами приходилось бежать. Звук шагов эхом отражался от стен каменной пещеры. Кроме этого, до слуха Адриана доносился лишь шёпот далеких бесплотных голосов, слишком слабый, чтобы разобрать слова. Определить, что являлось его источником — какие-то местные обитатели, скрытые за невидимым поворотом коридора, или сами каменные стены, — было невозможно.

Скоро на их пути стали появляться другие стражи. Большинство из них были одеты так же, как и проводник отряда. Однако те, что встретились им в глубине тюрьмы, были в чёрных доспехах с простой белой эмблемой в виде сломанной короны. Их лица скрывались за зловещего вида шлемами, а сами стражи стояли навытяжку. Ни один из них не шевельнулся и не проронил ни слова.

Адриан спросил Майрона про символ на доспехах.

— Такой герб использовал древний Орден рыцарей Сирета, — тихо объяснил монах. — Он был создан восемь столетий назад лордом Дарием Сиретом, которому патриарх Линнев поручил разыскать потерянного Наследника Новрона. Сломанная корона символизирует разрушенную империю, которую они пытаются восстановить.

Через некоторое время путники достигли места, которое по предположению Адриана и являлось их конечной целью. Они вошли в овальный зал с невероятно высокой дверью, занимавшей большую часть дальней стены. Дверь была вырезана из камня и покрыта изящными искрящимися узорами, которые напоминали паутину и казались созданными самой природой. Дверная рама походила на прожилки листа или тонкие, переплетающиеся корни растений, протянувшиеся во все стороны и постепенно исчезавшие в тени. По бокам от двери стояли впечатляющие обелиски, покрытые глубоко врезанными в камень рунами. Между ними и дверью в жаровнях, установленных на высоких постаментах, горело синее пламя.

За каменным столом высотой в шесть футов, украшенным замысловатыми узорами из переплетающихся линий, восседал в высоком кресле человек. На противоположных концах стола горели огромные свечи вдвое выше человеческого роста. На их поверхности застыло бессчётное количество расплавленных восковых слёз, и Адриан предположил, что когда-то эти свечи были высотой с дверь.

— Посетители, — объявил их проводник писарю, который до этого что-то старательно выводил чёрным пером в массивной книге. Мужчина оторвался от работы. Его седая борода свисала до пола, а лицо, изрезанное глубокими морщинами, напоминало кору древнего дерева.

— Как ваши имена? — спросил писарь.

— Я Алрик Брендон Эзиндон, сын Амрата Эзиндона, король и властелин Мелингара. И я требую встречи с узником.

— А остальные? — Писарь жестом указал на спутников принца.

— Это мои слуги — королевские защитники и духовник.

Писарь приподнялся и перегнулся через стол, внимательно изучая стоявших перед ним. Мгновение он смотрел каждому в глаза, а затем сел обратно, обмакнул перо в чернила и склонился над новой страницей. Несколько секунд спустя он, с пером наготове, спросил:

— Зачем вы хотите увидеть узника?

— Мои дела вас не касаются, — ответил Алрик королевским тоном.

— Возможно, однако заключённый — моя забота, и если у вас есть к нему дела, то уж они меня касаются. Я должен знать цель вашего визита, или я не позволю вам войти, король вы или нет.

Алрик некоторое время смотрел на писаря, а потом смягчился.

— Я хочу задать ему несколько вопросов касательно смерти моего отца.

Писарь минуту обдумывал это, а затем заскрипел пером по странице своей огромной книги. Закончив, он поднял глаза.

— Хорошо. Вы можете войти в камеру, но должны соблюдать правила. Они для вашей же безопасности. Тот, с кем вы хотите говорить, не обычный человек. Это существо — древнее зло, демон, которого мы успешно заточили здесь. Наша первейшая задача — держать его в заключении. Можете представить, как сильно он желает выбраться. Он коварен и постоянно нас испытывает. Он непрерывно ищет слабость, разрыв в заклинаниях или трещину в камне.

Во-первых, следуйте прямо к его темнице, не медлите. Во-вторых, оставайтесь на галерее, не пытайтесь спуститься к нему. В-третьих, и это самое главное, не выполняйте ни одной его просьбы. Даже если она покажется вам незначительной. Не позволяйте ему обмануть вас. Он умён и хитёр. Задайте свои вопросы и уходите. Не нарушайте эти правила. Вы поняли? — Алрик кивнул. — Тогда, да пребудет с вами милость Новрона.

В тот самый миг посреди огромной двери образовалась щель, и дверь начала медленно открываться. Громкий скрежет камня о камень был слышен до тех пор, пока створки наконец не распахнулись. За ними лежал длинный каменный мост, перекинутый через бездну. Мост в три фута шириной был гладким, как стекло. И при этом казался не толще листа пергамента. У противоположного его конца высилась колонна из чёрного камня — похожая на остров башня, связанная с миром только этим тонким мостом.

— Можете оставить свой фонарь. Он вам не понадобится, — сказал писарь.

Ройс кивнул, однако фонарь не отдал.

Пройдя сквозь двери, Адриан услышал похожий на пение звук — слабую скорбную песню. Словно тысячи голосов объединились в мрачной панихиде. Печальная, угнетающая музыка будила самые худшие воспоминания и наполняла таким горем, от которого слабела воля, тяжелели ноги и леденела душа. Чтобы сделать шаг, теперь приходилось прикладывать усилие.

Когда отряд пересёк порог, огромные створки начали смыкаться и с оглушающим грохотом закрылись. Подземный зал был хорошо освещён, хотя источника света никто не увидел. Было невозможно судить о высоте потолка или глубине пропасти: всё скрывалось в призрачной пустоте.

— Все тюрьмы такие? — спросил Майрон дрожащим голосом, когда они начали потихоньку переходить мост.

— Рискну предположить, что эта единственная в своем роде, — ответил Алрик.

— Поверьте мне, я разбираюсь в тюрьмах, — сказал им Ройс. — Эта единственная.

Мост переходили в молчании. Адриан шёл последним, сосредоточенно переставляя ноги. Пройдя часть пути, он поднял глаза, чтобы проверить остальных. Майрон двигался, расставив руки в стороны, как канатоходец. Алрик наполовину присел и вытянул руки, готовый поползти в любую минуту. Ройс, наоборот, шагал вперёд легко и с высоко поднятой головой. Он часто поглядывал по сторонам, изучая всё вокруг.

Несмотря на внешний вид, мост оказался прочным. Путники успешно пересекли его и подошли к небольшой арке, ведущей в чёрную башню. Едва сойдя с моста, Ройс повернулся к Алрику.

— Вы слишком легко рассказываете, кто вы такой, ваше величество, — упрекнул он монарха. — Не помню, чтобы мы обсуждали план, по которому вы выходите вперёд и выдаёте: «Эй, я новый король, давайте убейте меня».

— Ты ведь не думаешь, что здесь есть убийцы, не так ли? Знаю, я считал, что это ловушка, но посмотри на это место! Ариста никогда не сумела бы организовать такое. Или ты на самом деле думаешь, что кто-то ещё сможет проскользнуть через ту же дверь в скале, что и мы?

— Я думаю о том, что нет никаких причин идти на неоправданный риск.

— Неоправданный риск? Ты это серьёзно? А ты не считаешь риском пересечение скользкого, узкого моста через ущелье неизвестной глубины? Убийцы — это наименьшая из наших забот.

— Ты всегда создаёшь столько сложностей тем, кто тебя охраняет?

Единственным ответом Алрика был полный презрения взгляд.

Арка вела в похожий на тоннель узкий коридор, который заканчивался большим круглым помещением. Созданная в виде амфитеатра галерея состояла из уходивших вниз ступеней и установленных по кругу каменных скамей, каждый ряд которых был ниже предыдущего. Таким образом, всё внимание было направленно на углублённый центр комнаты. У подножия ступеней располагался балкон, а двадцатью футами ниже — круглая сцена. Спустившись по лестнице, Адриан увидел, что на сцене никого не было, за исключением одного человека, сидевшего на стуле.

Яркий луч, падавший откуда-то сверху, освещал одинокую фигуру. Человек не казался особенно старым. Седина едва тронула его тёмные волосы до плеч. Тёмные, задумчивые глаза смотрели из-под выступающего лба. Его щёки были гладко выбриты, что удивило Адриана: те немногие волшебники и маги, которых он знал, поголовно носили длинные бороды как символ своего ремесла. Узник был одет в великолепную мантию, цвета которой Адриан не смог точно определить. Одеяние переливалось оттенками от тёмно-синего до дымчато-серого, но на сгибах и складках казалось изумрудно-зелёным или порой даже бирюзовым. Мантия раскинулась вокруг мужчины, который держал скрытые тканью руки на коленях. Он сидел неподвижно, словно статуя, ничем не выдавая своей осведомлённости об их присутствии.

— Что теперь? — прошептал Алрик.

— Поговори с ним, — ответил Ройс.

Принц задумчиво посмотрел вокруг.

— Ему ведь никак не может быть тысяча лет, да?

— Не знаю. Кажется, здесь может быть всё что угодно, — ответил Адриан.

Майрон осмотрел комнату и поднял взгляд к невидимому потолку. На его лице отразилось страдание.

— Это пение, оно напоминает мне об аббатстве, о пожаре, как будто я снова слышу их крики.

Адриан осторожно положил руку ему на плечо.

— Старайся не обращать на это внимания, — сказал Ройс монаху, а затем повернулся и сердито глянул на Алрика. — Ты должен поговорить с ним. Мы не можем уйти, пока ты этого не сделаешь. Теперь иди вперёд и спроси его о том, ради чего мы сюда пришли.

— Что я скажу? Я имею в виду, если он, ну, на самом деле колдун из старой империи, если он на самом деле служил последнему императору, с чего мне начать?

— Попробуй узнать, чем он тут занимается, — сказал Адриан. Алрик встретил его предложение с усмешкой. — Нет, серьёзно, посмотри туда. Там только он и стул. У него нет ни книг, ни карт, ничего. Прошлой зимой я чуть не сошёл с ума от скуки, застряв в «Розе и шипе» во время сильного снегопада. Как провести тысячу лет, просто сидя на этом стуле?

— И как не сойти с ума, всё время слушая эту музыку? — добавил Майрон.

— Ладно, я кое-что придумал. — Алрик повернулся к колдуну. — Прошу прощения, сэр.

Человек на стуле медленно поднял голову и моргнул от яркого света. Он выглядел измождённым, его глаза казались утомлёнными.

— Извините, что беспокою вас. Я Алрик Эзи…

— Кто ты, хорошо известно мне, — перебил его Эзраходин. Он говорил расслабленно и спокойно, его голос звучал мягко и умиротворяюще. — Сестрица где твоя?

— Моя что?

— Сестрица, Ариста.

— А-а, моя сестра.

— Сес-тра, — медленно повторил колдун и вздохнул, покачав головой.

— Её здесь нет.

— Почему не пришла она?

Алрик посмотрел на Ройса, а потом на Адриана.

— Она попросила нас прийти вместо неё, — ответил Ройс.

Посмотрев на вора, колдун спросил:

— А ты кто таков?

— Я? Я никто, — отозвался Ройс.

Эзраходин прищурил глаза и поднял бровь:

— Возможно. А возможно, и нет.

— Моя сестра поручила мне прийти сюда и поговорить с вами, — сказал Алрик, вновь обращая внимание колдуна на себя. — Вы знаете почему?

— Тебя прислать сюда я попросил.

— Чисто сработано, если учесть, что вы заперты здесь, — заметил Адриан.

— Чисто? — спросил Эзраходин. — Ты молвил «чисто»? Ибо не вижу грязи здесь. — Четверо мужчин ответили непонимающими взглядами. — Но не о том наш будет разговор. Уже вошло в привычку у Аристы чтить иногда присутствием меня, хотя внутри сих тёмных стен совсем не просто мне уловить движенье солнца в небе. Себя способной мнит она к Искусству нашему, а ведь и школ-то чародейских во внешнем мире не осталось. Неутолённое желанье её заставило во мне наставника увидеть. Давно забытым чудесам Ариста научиться захотела. Я заперт в каменных стенах, покуда сквозь пальцы бесконечно утекает время, и утешенья мне иного не сыскать, чем эхо долгое от собственных речей. Так что, во имя милости людской, учить её я согласился. Принцесса весточки мне приносила из мира нового. Взамен дары я ей передавал — дары познанья.

— Познанья? — спросил обеспокоенный Алрик. — Какого познанья?

— Пустяки. Недавно от недуга твой отец страдал? Экстракт здоровья я научил её готовить. — Они посмотрели на него, явно озадаченные. Взгляд Эзраходина покинул их. Казалось, он что-то искал. — Правда его она иначе называла…

Его лицо сосредоточенно напряглось, затем он нахмурился и покачал головой.

— Исцеляющий эликсир? — спросил Майрон.

Колдун внимательно посмотрел на монаха:

— Именно!

— Вы научили её готовить эликсир для отца?

— Пугает, да? Когда злодей, подобный мне, готовит эликсиры королю. Однако яда я не сотворил и смерть не причинил. Твоя сестрица, как и ты, была полна сомнений. И посему мы оба выпили из кубка, дабы доказать, что эликсир безвреден. Не выросли у нас рога, и смерть не забрала нас, но твой король поправился, его отведав.

— Это не объясняет, почему Ариста послала меня сюда.

— В твой дом проникла смерть?

— Откуда вы знаете? Да, моего отца убили, — сказал Алрик.

Колдун вздохнул и кивнул.

— Предупреждал сестру твою я о том, что страшное проклятье грозит семье её, но не послушала она меня. И всё же я уговорил Аристу прислать тебя сюда, коли беда придёт иль смертью омрачится дом Эзиндонов.

Эзраходин не спеша оглядел Адриана, Ройса, а потом и Майрона.

— Несправедливо обвиненными сии являются? Ибо сказал я ей: доверия достойны только те, кто за деяния такие обвинён, которых хуже нет на свете.

— Значит, вы знаете, кто убил моего отца?

— Не ведомо мне имя, ибо я не ясновидец. Однако видно, из какого лука сия стрела. Отец твой пал от рук мужей, что в сговоре с пленившими меня.

— Церковь Нифрона, — тихо пробормотал Майрон, и всё же колдун услышал, и его прищуренные глаза снова посмотрели на монаха.

— Зачем Церкви Нифрона желать смерти моему отцу?

— Ибо глухи и слепы в азарте погони люди, взявшие след. Тюремщики мои зорки, а здешние стены умеют слушать. И посему, пока я безобидно вёл себя и добрые дела творил, они уверились, что указала путь моя рука и твой отец Наследник есть Новрона.

— Подождите минуту, — прервал его Алрик, — церковь не желает убийства Наследника. Само её существование посвящено восстановлению его на троне и началу Новой имперской эры.

— Тысяча лет не сотворит правду из лжи. Смерть была призвана, и смерть искала крови бога. Сие есть истинная причина, по которой меня заточили.

— И какова она?

— В суровом одиночестве, без права говорить, я погребён в сей каменной могиле. Ибо являюсь я свидетелем того, как подменили правду. Единственный источник света я в бескрайней тьме. Церковь, сей веры бастион, — коварная змея, клыки которой лишили жизни императора и всю его семью — всех, кроме одного. Наследник коль найдется, то станет он свидетелем моим и оправданьем против клеветы. Ведь за спасенье нашего владыки сражался я.

— В той истории, что мы слышали, именно вы убили императорскую семью и несёте ответственность за разрушение целой империи, — сказал Адриан.

— Истории сии откуда появиться могут? С ядовитых языков носящих митры змей? Неужто верите вы в самом деле, что человек один такою силой обладать способен?

— Почему вы думаете, что это они убили императора? — спросил Алрик.

— Сие есть не сомнение и не догадка. И не предположение, что я превозношу. Воспоминание, настолько ясное, как будто лишь вчера случилось. Я знаю, я там был и сына императора избавил от смерти, что ждала его в руках духовных лиц.

— То есть вы хотите сказать, что жили во времена империи. Вы ждёте, что мы поверим, будто вам больше девятисот лет? — спросил Ройс.

— Ты о сомненьях говоришь, но у меня их нет. Вы задали вопрос — и вот вам мой ответ.

— Это такой же ответ, как то, что это всего лишь тюрьма, — возразил Ройс.

— Я всё ещё не понимаю, каким образом это касается моего отца. Зачем церкви его убивать?

— Меня в живых могущественных чар сплетенье держит, ибо лишь мне Наследника по силам отыскать. А змеи те, моей ошибки дожидаясь, надеются, что растерзать им дам дитя Новрона. Мой к Амрату они узрели интерес. По доброте своей я предложил ему защиту, и, поспешив от тяжести вины избавить греховные свои душонки, убила церковь короля. И море алой крови руки запятнало. Такого я не ожидал, однако, не забыв о злобной жажде церкви, предупредил Аристу об опасности и злых знаменьях.

— Поэтому вы хотели, чтобы я пришёл сюда? Чтобы объяснить мне? Заставить меня понять?

— Нет! Вызов я отправил, желая по иной пойти тропе.

— И по какой же?

Колдун посмотрел на них, на его лице появился намёк на веселье.

— К побегу.

Все промолчали. Майрон, улучив момент, сел на каменную скамью позади себя и прошептал Адриану:

— Вы были правы. Жизнь за пределами аббатства намного более захватывающая, чем описано в книгах.

— Вы хотите, чтобы мы помогли вам бежать? — недоверчиво поинтересовался Ройс. Он развёл руки в стороны и окинул взглядом окружавшую их крепость из чёрного камня. — Отсюда?

— Сие необходимо.

— «Сие», к тому же, невозможно. Мне довелось выбираться из многих сложных ситуаций, но из подобной — никогда.

— Но часть лишь малую ты видишь, пустяки. И стены, стражи, пропасть — они есть наименьшее из испытаний. Удерживает магия меня. Волшебные замки на всех дверях стоят здесь, и двери те мгновенно исчезают, как дым иль сон, едва сквозь них пройдешь. Сюда ещё добавить ты можешь мост, ибо пропал он тоже. Назад на краткий миг ты обрати свой взор и, без сомнения, увидишь: нет его.

Ройс скептически приподнял бровь.

— Алрик, мне нужно твоё кольцо.

Принц передал кольцо вору, который поднялся по ступеням и исчез в тоннеле. Через несколько минут он вернулся и отдал кольцо Алрику. Лёгкий кивок его головы подтвердил то, что Адриан уже начал подозревать.

Адриан снова повернулся к колдуну, и Эзраходин продолжил:

— Однако многажды опасней руны, начертанные на стенах темницы. Здесь отвратительные камни скрепляет колдовство и защищает их от сильного удара или магии, не позволяя ничему проникнуть через дверь сей клетки ненавистной. Их искажённое звучанье вы слышите, оно терзает уши ваши. В пределах хватки сих символов волшебных не может быть сотворено другое заклинанье никакое. Надежды более лишает и разум мучает, однако, то, что заперто само здесь время, оно здесь неподвижно и мертво. И посему лета, что в мире быстро пролетают, здесь медленно плывут, минуя и сию пещеру, и обитателей её. С тех пор как вы пришли ко мне, не постарели вы ни на морщину, не возросли ни голод ваш, ни жажда. Невероятно, согласитесь, то, что горного искусства сей шедевр был возведён для заключения души одной.

— Что? — спросил Алрик.

— Он говорит, что в этом месте невозможно творить магию и… и что время здесь не движется, — объяснил Майрон.

— Я этому не верю, — произнёс Алрик с вызовом.

— К груди своей ты дланью прикоснись и сердца стук попробуй уловить.

Майрон медленно ощупал грудь пальцами и издал тоненький писк.

— И вы ожидаете, что мы поможем вам преодолеть все эти препятствия? — спросил Адриан.

Колдун ответил ехидной ухмылкой.

— Хотя мне до смерти хочется спросить «как», — сказал Ройс, — ещё больше меня подмывает спросить «почему». Если они затратили столько усилий для того, чтобы запереть вас здесь, сдаётся мне, у них была веская причина. Вы рассказали нам то, что мы пришли услышать. Дело сделано. Так зачем нам совершать глупость и помогать вам сбежать?

— Невелика возможность выбора у вас.

— Очень даже велика, — браво возразил Алрик. — Я — король, и правлю здесь я. Это вы беспомощны.

— О принц, не я преградой на пути твоём являюсь. Всё верно понял ты: бессильный пленник пред тобой, оковам слабости подвластный. С тюремщиками нашими тебе придётся спор решать свой. Хоть каждый звук наших словес измерен будет и записан, прошу, вели освободить тебя — и поприветствуй тишину, которая наверняка последует. Коль закричишь, услышишь ты в ответ лишь эхо. Пленён ты здесь со мною стенами и смертью, что желают на тебя навлечь.

— Но если они слушают, то знают, что я не Наследник, — сказал Алрик, однако запал в его голосе уже исчез.

— Так прикажи тебя освободить, и истина предстанет пред тобою.

На лице Алрика читалось беспокойство, когда он посмотрел сначала на Адриана, а потом на Ройса.

— Он может оказаться прав, — тихо сказал вор.

Беспокойство превратилось в панику, и принц начал выкрикивать команды, чтобы их выпустили. Ответа не было: ни звука открывающейся огромной двери, ни шагов приближающихся охранников, готовых проводить их к выходу. Все, кроме колдуна, выглядели обеспокоенными. Алрик заламывал руки, а Майрон встал и вцепился в перила балкона, словно отпустить их значило позволить миру ускользнуть прочь.

— Всё-таки это была ловушка, — сказал Алрик. Он повернулся к Ройсу. — Твоя паранойя оказалась обоснованной. Прими мои извинения.

— Даже я не ожидал подобного. Возможно, существует другой выход.

Ройс сел на одну из скамей и принял такой же задумчивый вид, как и в то время, когда пытался определить, каким образом проникнуть внутрь тюрьмы.

Некоторое время все молчали. Наконец Адриан подошёл к Ройсу и прошептал:

— Ладно, приятель, самое время раскрыть мне план нашего чудесного освобождения.

— Ну, у меня есть один, но он кажется почти таким же пугающим, как и альтернатива.

— Какой?

— Мы сделаем то, что скажет колдун.

Они посмотрели вниз на человека, небрежно сидящего на стуле. Его мантия теперь приобрела несколько другой оттенок синего. Адриан взмахом руки подозвал остальных и объяснил план Ройса.

— Может, это хитрость? — тихо спросил Алрик. — Писарь же предупреждал, чтобы мы не поддавались на его просьбы.

— Ты имеешь в виду того славного писаря, который убрал мост и отказывается выпускать нас отсюда? — ответил Ройс. — Я не вижу другого выхода, но если у вас есть ещё какая-нибудь идея, то я готов выслушать.

— Я просто хочу вновь почувствовать своё сердце, — сказал Майрон, прижав ладонь к груди. Выглядел он неважно. — Это очень неприятно. Такое ощущение, будто я и правда умер.

— Ваше величество?

Алрик сердито взглянул на вора.

— Просто хочу заметить, что королевские защитники из вас так себе.

— Я работаю первый день, — сухо ответил Ройс.

— А я уже заточён в вечной темнице. Меня в дрожь бросает при мысли о том, что могло бы случиться, проработай ты целую неделю.

— Послушайте, думаю, у нас нет выбора, — сказал Ройс отряду. — Мы или делаем, что говорит колдун, и надеемся, что он сумеет вызволить нас отсюда, или соглашаемся сидеть здесь целую вечность, слушая эти кошмарные песнопения.

Мрачная заунывная мелодия была настолько отвратительной, что Адриан знал: в конце концов она сведёт его с ума. Он старался не обращать на неё внимания, но как и Майрону, она принесла неприятные воспоминания о местах и людях. Адриан увидел разочарование на лице отца, когда уходил на военную службу. Увидел окровавленного тигра, испускающего последний вздох, и услышал сотни голосов, скандирующих: «Галенти!» Он решил: всё что угодно будет лучше, чем оставаться здесь.

Ройс встал и вернулся на балкон, под которым спокойно ожидал колдун.

— Полагаю, если мы поможем вам сбежать, вы проследите, чтобы нам тоже удалось выбраться?

— Безусловно.

— И не существует способов определить, говорите вы сейчас правду или нет?

Колдун улыбнулся:

— Увы, нет.

Ройс тяжело вздохнул:

— Что нам нужно делать?

— Лишь малость. Ваш принц, сей своенравный молодой король, промолвить должен пару стихотворных строк.

— Строк? — Алрик протиснулся мимо Адриана к балкону и встал рядом с Ройсом. — Каких строк?

Колдун встал и ногой отпихнул стул в сторону, открыв четыре строчки, кое-как нацарапанные на полу.

— Порою дивные метаморфозы способно время подарить, — сказал колдун с явной гордостью. — Произнесёшь — и вмиг исполнится желанье.

Адриан про себя прочитал строки, ярко освещённые падавшим сверху лучом.

ПРАВИТЕЛЕМ, ВЛАДЕЮЩИМ КЛЮЧОМ,

ПРИКАЗ БЫЛ ДАН — СОВЕТНИК ЗАТОЧЁН.

НАСТАЛО ВРЕМЯ ЗАГОВОР РАСКРЫТЬ

И ПРИГОВОР НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ОТМЕНИТЬ.

ПУСТЬ ОТВОРИТСЯ НОЧЬЮ ДВЕРЬ ТЕМНИЦЫ

И ДУШУ ВЫПУСТИТ НА ВОЛЮ, СЛОВНО ПТИЦУ.

ПО ПРАВУ КРОВИ Я КОРОЛЬ СВОЕЙ СТРАНЫ.

МОИМ ПРИКАЗАМ ПОДЧИНЯТЬСЯ ВЫ ДОЛЖНЫ.

ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС МОИ СЛОВА — ЗАКОН:

КОЛДУН ЭЗРАХОДИН ОСВОБОЖДЁН.

— Как такое может быть? — спросил Алрик. — Вы говорили, что заклинания здесь не действуют.

— Сие есть истина, но ты ведь не колдун. Даруешь ты свободу как королевства полноправный повелитель, закона ни единого не нарушая. Писались те законы задолго до рожденья Мелингара. Основа их — пустые заблужденья о власти долгом веке и о том, кто властью будет обладать через столетья. Сейчас и здесь вся власть в твоих руках. Коль сих земель правитель ты наследный, то можешь приказать замкам открыться. Ибо волшебными словами ковались здешние засовы, а суть тех слов с теченьем времени менялась.

Тюрьма сия воздвигнута на землях, что были некогда империи подвластны, а без правителя её склонялись лишь перед церкви Патриархом. Шло время, но в стенах моей темницы песчинки ни единой не упало, чтоб обозначить бег его, пока в миру гремели войны и сраженья. Рубились армии, делились земли, и рухнула великая держава по прихоти воинственных вождей. И вот тогда, из той кровавой распри на сих холмах родился Мелингар, страна под властью благородных королей. Та привилегия, что некогда лишь к митре прилагалась, ныне тебе принадлежит. Тебе, владыке Мелингара, и обладаешь властью ты исправить страшную ошибку, которой столько лет пренебрегали. Пыль девяти столетий сокрыла мысль, ибо тюремщики, мой дорогой король, утратили способность свои же руны понимать.

Адриан услышал, как в отдалении камень заскрежетал о камень. Снаружи открывалась большая дверь.

— Произнесите сии слова, милорд, и прекратятся девятьсот лет несправедливого заключения.

— Чем это поможет? — спросил Алрик. — Тут полно стражи. Как это вытащит нас отсюда?

Колдун расплылся в широкой ухмылке.

— Слова твои разрушат связующие чары и мне позволят вновь к Искусству прикоснуться.

— Ты сотворишь заклинание и исчезнешь!

Пропавший мост снова появился, и по нему загрохотали шаги. Адриан взбежал по ступеням галереи, чтобы проверить тоннель.

— Приближаются стражники! И они чем-то очень недовольны.

— Если ты собираешься это сделать, лучше поторопись, — сказал Ройс Алрику.

— У них в руках мечи, — крикнул Адриан. — Плохой знак.

Алрик пристально посмотрел на колдуна.

— Я хочу, чтобы вы дали слово, что не оставите нас здесь.

— С радостью, милорд. — Колдун уважительно склонил голову.

— Лучше бы это сработало, — пробормотал Алрик и начал громко читать начертанные на полу слова.

Ройс рванул к Адриану, который расположился у выхода из тоннеля. Адриан собирался использовать узкое пространство, чтобы лишить стражников численного преимущества. Он крепко упёрся ногами в пол, в то время как Ройс занял позицию немного позади. Они одновременно обнажили оружие, приготовившись к надвигающейся атаке. На галерею ворвались по меньшей мере двадцать человек. Адриан разглядел их глаза и узнал чувство, горевшее в них. Он побывал во многих сражениях и знал разные обличья битвы. Он видел страх, безрассудство, ненависть, даже безумие. То, что надвигалось на него сейчас, было яростью — жгучей, слепой яростью. Адриан изучал мужчину, бегущего впереди, и подсчитывал его шаги, чтобы определить, на какую ногу тот будет опираться, когда окажется на расстоянии удара. То же самое он проделал и по отношению к следующему охраннику. Приготовившись атаковать, он поднял мечи, но тюремная стража остановилась. Адриан ждал, всё ещё держа мечи наготове, но стражи не приближались.

— Давайте уходить, — услышал он у себя за спиной голос Эзраходина.

Адриан крутанулся на месте и обнаружил, что колдуна внизу больше не было. Вместо этого он спокойно прошёл мимо Адриана, пробираясь между остановившимися стражниками.

— Идём, идём, — позвал Эзраходин.

Не говоря ни слова, отряд поторопился вслед за колдуном. Тот провел их сквозь тоннель и по вновь появившемуся мосту. В тюрьме было необычайно тихо, и именно тогда Адриан понял, что музыка смолкла и остался лишь звук их шагов по твёрдому каменному полу.

— Опасность позади осталась, но мешкать всё равно не стоит. За мною следуйте, — ободряюще сказал Эзраходин.

Молча они сделали, как было сказано. Чтобы миновать писаря, который стоял, заглядывая в главную дверь, им пришлось пройти в нескольких дюймах от его застывшего в тревоге лица. Пока Адриан пробирался мимо старика, стараясь не задеть его, он увидел, как глаз мужчины двинулся. Адриан замер.

— Они могут нас видеть или слышать?

— Нет. Мы для них всего лишь дуновенье, прохладный воздуха порыв.

Колдун вёл их без колебаний, поворачивая, пересекая мосты и поднимаясь по лестницам с абсолютной уверенностью.

— Может, мы умерли? — прошептал Майрон, пристально разглядывая каждого застывшего стражника, мимо которого проходил. — Может быть, мы все уже умерли и стали призраками?

Адриан подумал, что Майрон, возможно, прав. Всё вокруг было таким странно неподвижным, таким пустым. Плавные движения колдуна и его клубящаяся мантия — которая теперь излучала мягкое серебристое свечение, намного более яркое, чем любой фонарь или факел, — только усиливали ощущение нереальности.

— Не понимаю. Как такое возможно? — спросил Алрик, обходя пару одетых в чёрное стражников, которые охраняли третий мост. Он помахал рукой перед лицом одного, но тот не отреагировал. — Это вы сделали?

— Это ithinal.

— Что?

— Волшебный ящик. Людским уменьям неподвластно минут теченье изменять: велика задача слишком и поле действия обширно. Однако ограничь пространство и заключи эффект внутри — и дикий мир себе ты подчинишь. Коллеги бывшие мои опутали сию темницу сплетеньем сложным чар и сотворили препятствия для магии моей, бег времени замедлив. Осталось мне лишь чуть их паутину изменить, подправив в волшебстве узора всего одну-две нити, и оказались мы вне времени того, что здесь царит.

— Значит, стражи не видят нас. Но это не объясняет, почему они просто стоят здесь, — сказал Адриан. — Мы исчезли, а вы освободились. Почему они не ищут нас? Разве они не должны сейчас запирать двери, чтобы нас поймать?

— Внутри сих стен в песках времён все, кроме нас, увязли.

— Вы обернули против них их собственные чары! — воскликнул Майрон.

Эзраходин одобрительно посмотрел на монаха через плечо.

— Уж третий раз сей спутник ваш меня дивит. Как, говоришь, зовёшься ты?

— Он не говорил, — ответил вместо Майрона Ройс.

— Не очень доверяешь людям ты, мой друг, сокрытый капюшоном? Ты осмотрителен весьма. Имея с мудрыми дела и с колдунами, опаску стоит проявлять, — подмигнул вору Эзраходин.

— Что он имел в виду, когда сказал: «Обернули чары против них»? — спросил Алрик. — Значит, для них время остановилось, но мы свободны?

— Всё верно. Однако время всё ещё идет, хоть очень медленно. В потерянном мгновении заключены тюремщики мои и о побеге нашем ничего не знают.

— Теперь я начинаю понимать, почему они вас боялись, — сказал Алрик.

— Девять веков провел я в заключенье за спасенье сына человека, служить кому и защищать которого мы поклялись своими жизнями. Весьма большое снисхожденье к тюремщикам своим я проявил, ибо минуты есть страшней, чем эта, где навсегда пленить я мог.

Они достигли большой лестницы, ведущей в главный коридор, и начали долгий, изнурительный подъём по каменным ступеням.

— Как вам удалось не сойти с ума? — спросил Адриан. — Или время пролетело одним мгновением, как для них?

— Да, пролетело время, но не быстро, ведь речь мы о столетиях ведём. Был каждый день похожим на сраженье. Терпение, однако, есть навык, который занятия Искусством прививают. И всё ж случались дни, когда… Нельзя уверенно сказать, что значит быть в здравом полностью уме.

Когда они дошли до коридора с лицами, Эзраходин посмотрел вглубь него и остановился. Адриан заметил, что колдун будто окаменел.

— Что такое? — спросил он.

— В застывших лицах сих я узнаю рабочих, что для меня темницу возводили. Ещё не все готовы были стены, когда меня доставили сюда. В те дни вкруг озера стояло палаток множество. Ведь сотни мастеров и их семей откликнулись на зов и поспешили в последний раз служить погибшему владыке. Таким был Высочайший Император наш. Народ оплакивал его кончину, и любой в обширном государстве отдал бы жизнь охотно за него. Объявленный предателем, в глазах людей я видел ненависть. Они гордились тем, что создавали для меня могилу.

Взгляд колдуна переходил с одного лица на другое.

— Из них я многих помню… каменотёсы, повара, ваятели, их жёны. Страшась того, что тайны сорваться могут ненароком с губ невинных, решила церковь здесь их запечатать. Пред вами лики тех, кто здесь погиб, попав в коварства сети. А сколько их ещё? Убитых, дабы сохранить секрет, который даже десяти столетьям стереть не удалось?

— Там нет двери, — предупредил колдуна Алрик.

Эзраходин, словно очнувшись, посмотрел на него.

— Не будь глупцом. Ведь ты сумел войти, — сказал он и быстрым шагом повёл их по коридору. — Ты был с ней в разных фазах, только и всего.

Здесь, в самой тёмной части тюрьмы, мантия Эзраходина стала ещё ярче, и он выглядел, как гигантский светлячок. Вскоре они подошли к твёрдой каменной стене, и Эзраходин без колебаний шагнул в неё. Остальные быстро последовали за ним.

Яркий свет чудесного ясного осеннего утра почти ослепил их, когда они прошли сквозь барьер. Голубое небо и прохладный свежий воздух стали приятной переменой после мрачной атмосферы тюрьмы. Адриан глубоко вдохнул, наслаждаясь ароматом травы и опавших листьев — запахом, которого он даже не замечал до того, как вошёл внутрь скалы.

— Странно. Мне казалось, что сейчас должна быть ночь с дождём. Мы не могли провести там больше нескольких часов. Или могли?

Эзраходин пожал плечами и поднял лицо к солнцу. Он стоял и глубоко дышал, наслаждаясь каждым вдохом.

— Сдвиг времени к весьма забавной сцене, как видишь, может привести. Не лучше ли спросить: «Какое нынче утро?» Того же дня, иль завтра, иль вчера? Случиться может так, что миновали уже десятки или сотни их. — Казалось, что колдуна развеселило потрясение, написанное на лицах его спутников. — Но для тревоги нету оснований. Верней всего, прошло лишь несколько часов.

— Это несколько нервирует, — сказал Алрик. — Терять время таким образом.

— Воистину, я потерял здесь девять сотен лет. Давно мертвы все те, кого я знал, империя распалась, и мне не ведомо, что происходит в мире. Коль верно то, что рассказала мне сестра твоя, немало, стало быть, на свете изменилось.

— Кстати, — заметил Ройс, — никто больше не говорит «ибо» и «сей», и уж точно не говорят «воистину».

Колдун минуту размышлял над его словами, а потом кивнул.

— В молодость мою различные слои народа различные использовали речи стили. Предположить посмел я, что к низшему сословию принадлежите вы, а ваш король образованием достаточным не обладает.

Алрик сердито сверкнул глазами:

— Это вы странно разговариваете, а не мы.

— В самом деле. Тогда мне следует… разговаривать так, как вы. Даже если сие… это звучит грубо и задом наперёд.

Адриан, Ройс и Майрон начали седлать лошадей, которые так и стояли там, где их оставили. Майрон улыбался и был явно счастлив снова увидеться с животными. Он гладил их, нетерпеливо спрашивая, как затягивать подпругу.

— У нас нет запасной лошади, а лошадь Адриана уже везёт двоих, — произнёс Алрик. Он взглянул на Ройса, который не выказывал ни малейшего желания предлагать свою помощь. — Полагаю, Эзраходину придется ехать со мной.

— Нет в том необходимости, ибо отправлюсь я своим путём.

— Ну уж нет. Вы возвращаетесь со мной. Мне о многом надо с вами поговорить. Вы были советником императора и, очевидно, очень много знаете и умеете. Мне очень нужен кто-то вроде вас. Вы будете моим королевским советником.

— Нет, сие… — Эзраходин вздохнул, затем продолжил: — Нет, это станет для тебя… потрясением, но я сбежал не для того, чтобы помогать с твоими маленькими трудностями. Я должен проследить за более насущными делами, вдали от которых оставался слишком долго.

Принц выглядел озадаченным.

— Какие дела у вас могут быть по прошествии девятисот лет? В конце концов, вам же не нужно идти домой заботиться о скотине. Если дело в вознаграждении, то вам хорошо заплатят, и вы будете жить в такой же роскоши, как и я. А если думаете, что где-нибудь можно получить больше, то предложить столько же способен разве что Этельред, король Уоррика. Но, поверьте, вы не захотите работать на такого, как он. Он не терпящий возражений империалист и верный сторонник церкви.

— Я не ищу вознаграждения.

— Нет? Взгляните на себя. У вас ничего нет: ни еды, ни места, где спать. Полагаю, вам следует хоть немного обдумать своё положение, прежде чем отказывать мне. Кроме того, простая благодарность обязывает вас помочь мне.

— Благодарность? Смысл этого слова тоже изменился? В моё время оно значило выразить признательность за услугу.

— И всё ещё значит. Я спас вас. Я освободил вас из этого места.

Эзраходин приподнял бровь.

— Помогая мне бежать, ты оказал мне услугу? Не думаю. Ты освободил меня, ибо… потому что хотел спастись сам. Я ничего тебе не должен. А если и должен был, то вернул долг сполна, когда освободил вас.

— Но я пришёл сюда только по одной причине — получить вашу помощь. Я унаследовал трон в результате убийства. В первые же дни моего правления меня похитили воры и протащили через всё королевство. Я до сих пор не знаю, кто убил моего отца и как найти злодея. Мне очень нужна помощь. Вам, должно быть, известны сотни вещей, о которых никогда не знали даже величайшие умы настоящего…

— По меньшей мере тысячи, и всё-таки я не пойду с тобой. Тебе надо спасать королевство. Мой путь лежит в иную сторону.

Лицо Алрика покраснело от недовольства.

— Я настаиваю на том, чтобы вы вернулись вместе со мной и стали моим советником. Я не могу позволить вам просто уйти. Кто знает, какие беды вы можете натворить? Вы опасны.

— Ещё как, дорогой принц, — сказал колдун серьёзным тоном. — Так что позволь подарить тебе маленький совет: не используй слово «настаиваю» по отношению ко мне. Ты столкнулся всего лишь с небольшой струйкой, так не призывай потоп.

Алрик застыл.

— Как скоро церковь начнёт охоту на вас? — небрежно спросил Ройс.

— Что сие… — Колдун вздохнул. — Что вы имеете в виду?

— Вы отлично всё провернули в тюрьме. Теперь никто не узнает, что вы сбежали. Но вот если мы вернёмся и начнём хвастать направо и налево, как вытащили вас оттуда, сразу возникнут вопросы, — сказал Адриан.

Колдун перевёл взгляд на него.

— Это угроза?

— С чего бы? Как вы уже знаете, я не имею к этому отношения. Не говоря уже о том, что с моей стороны было бы довольно глупо угрожать колдуну. Однако дело в том, что король не такой понятливый, как я. Он вполне может напиться и начать рассказывать истории в первой же попавшейся таверне, как часто делают дворяне. — Эзраходин взглянул на Алрика, чьё красное лицо теперь побледнело. — Мы проделали весь этот путь, чтобы выяснить, кто убил отца Алрика. А узнали не намного больше, чем было известно до нашего путешествия сюда.

Эзраходин тихо засмеялся.

— Очень хорошо. Прошу, поведай, как смерть настигла… как погиб твой отец?

— Его ударили ножом, — объяснил Алрик.

— Каким ножом?

— Обычным солдатским кинжалом-ронделем. — Алрик развёл руки примерно на фут. — Приблизительно такой длины. У него плоское лезвие и круглое навершие.

Эзраходин кивнул.

— В каком месте его ударили?

— В его собственной часовне.

— В какую часть тела?

— А, в спину, в верхнюю левую часть, полагаю.

— В часовне были окна или другие выходы?

— Нет.

— Кто нашёл тело?

— Эти двое.

Алрик показал на Ройса и Адриана.

Колдун улыбнулся и покачал головой.

— Нет, кроме них. Кто объявил о смерти короля? Кто поднял тревогу?

— Должно быть, Вайлин, капитан моей стражи. Он очень быстро оказался на месте и арестовал их.

Адриан вспомнил ночь, когда убили короля Амрата.

— Нет, не совсем так. Ещё был гном. Он, наверное, завернул за угол коридора, когда мы вышли из часовни. Скорее всего, он увидел на полу тело короля и закричал. Сразу после этого прибыли солдаты, и, должен сказать, на удивление быстро.

— Это просто Магнус, — сказал Алрик. — Он уже много месяцев занимается каменной кладкой в замке.

— Не довелось ли видеть… вы видели, как гном шёл по коридору? — спросил колдун.

— Нет, — ответил Адриан, и Ройс подтвердил это, качнув головой.

— А когда вы вошли в часовню, от двери было видно тело короля?

Адриан и Ройс покачали головами.

— Это всё объясняет, — сказал колдун так, как будто ему всё было совершенно ясно. Остальные в замешательстве уставились на него. Эзраходин вздохнул. — Амрата убил гном.

— Это невозможно, — сказал Алрик с вызовом. — Отец был крупным мужчиной, а удар был нанесён сверху вниз. Гном просто не мог заколоть его в верхнюю часть спины.

— Ваш отец был в часовне и, как всякий благочестивый монарх, стоял на коленях, опустив голову. Гном убил его, пока он молился.

— Но, когда мы входили, дверь была заперта, — сказал Адриан. — И в комнате не было никого, кроме короля.

— Никого, кого вы могли бы увидеть. В часовне есть алтарь с дверцами?

— Да.

— Такие алтари существовали и тысячу лет назад. Религия изменяется медленно. Корпус алтаря, скорее всего, слишком мал для человека, но гном легко может там поместиться. Убив короля, он запер дверь и стал дожидаться возможности объявить об обнаруженном. — Эзраходин помолчал. — Об-об-наруженном? Разве можно так сказать? — Он закатил глаза и покачал головой. — Если с языком произошли такие изменения, что же случилось со всем остальным.

Раз дверь закрыта, то ночная стража или слуги не найдут тело раньше времени. Войти сумеет только опытный вор, которым, полагаю, и является по крайней мере один из вас. — Произнося последнюю фразу, он смотрел прямо на Ройса. — Когда вы ушли, гном вылез, открыл дверь и поднял тревогу.

— Значит, гном — агент церкви?

— Нет, — вздохнул колдун. Он выглядел расстроенным. — Ни один гном не станет носить обычный кинжал. Традиции гномов меняются ещё медленнее, чем религия. Кинжал ему вручил тот, кто его нанял. Найдите этого человека, и вы найдете настоящего убийцу.

Все потрясённо уставились на колдуна.

— Поразительно, — сказал Алрик.

— Нет, определить не так уж и трудно. — Колдун наклонил голову в сторону утёса. — Побег был сложным. Говорить, как вы, сложно. Понять, кто убил короля Амрата, было… было… несложно?

— Несложно? — спросил Адриан. — Вы имеете в виду легко?

— Как может «лёгкий» быть противоположностью «сложному»? Нет смысла в этом.

Адриан пожал плечами:

— И тем не менее это так.

Эзраходин казался раздражённым.

— Увы. Это вся помощь, которую я могу оказать в этом деле. Отсюда я пойду своей дорогой. Как я уже сказал, есть дела, за которыми мне нужно проследить. Была ли моя помощь достаточной, чтобы не развязывать языки?

— За это я ручаюсь, — сказал Алрик, протягивая колдуну раскрытую ладонь.

Колдун опустил глаза на ладонь Алрика и улыбнулся.

— Твоего слова достаточно.

Он отвернулся и, не прощаясь, направился вниз по склону.

— Вы собираетесь идти пешком? Знаете, отсюда сложно выбраться и вам предстоит долгий путь, — крикнул ему вслед Адриан.

— С нетерпением жду путешествия, — ответил колдун, не оглядываясь. Следуя по древней дороге, он завернул за угол и пропал из вида.

Оставшиеся члены отряда уселись на лошадей. Теперь Майрон, казалось, чувствовал себя уютнее в окружении животных и уверенно забрался на свое место позади Адриана. Он даже не стал держаться, пока они не начали обратный спуск по ущелью. Адриан ожидал, что по пути они обгонят Эзраходина, но они достигли дна ущелья, так и не встретив его.

— Очень необычный человек, да? — спросил Адриан. Он продолжал оглядываться вокруг, ища хоть какой-нибудь след колдуна.

— То, как он сумел выбраться из этого места, заставляет меня задуматься: что же мы сегодня наделали, выпустив его? — сказал Ройс.

— Ничего удивительного в том, что император добился таких успехов. — Алрик нахмурился и стал запутывать концы поводьев. — Но надо сказать, ему приходилось многое терпеть. Я, знаете ли, нечасто подаю руку, но если подаю, то вправе ожидать ответного рукопожатия. Я нахожу его реакцию довольно оскорбительной.

— Сомневаюсь, что он хотел оскорбить вас, не подав руки. Я думаю, это просто потому, что он не мог, — сказал им Майрон. — В смысле пожать руку.

— Почему?

— В «Собрании писем Дайилиона» немного говорилось о заключении Эзраходина. По приказу церкви ему отрубили кисти обеих рук, чтобы лишить его возможности творить заклинания.

— Ох, — сказал Алрик.

— И почему мне кажется, что этот Дайилион умер не своей смертью? — спросил Адриан.

— Может, его окаменевшее лицо есть в том коридоре.

Ройс направил свою лошадь вниз по склону.

 

ГЛАВА 6

ОТКРОВЕНИЯ ПРИ ЛУНЕ

— Я слышала, что вы меня искали, дядя.

Принцесса Ариста вошла в кабинет. За ней следовал телохранитель, Гилфред, который почтительно встал около двери. Всё ещё носившая траур по отцу принцесса была одета в элегантное чёрное платье с серебристым лифом. Стоя прямо, с высоко поднятой головой, она выглядела очень царственно.

Великий герцог Перси Брага встал при её появлении.

— Да, у меня есть к тебе несколько вопросов.

Он снова сел за стол. Дядя тоже был одет в чёрное. На фоне его дублета, плаща и берета из тёмного бархата сильнее обычного выделялась золотая цепь — символ занимаемой должности. Его глаза казались усталыми от недостатка сна, а на лице темнела отросшая щетина.

— Да ну? — сказала она, сердито глядя на него. — С каких пор лорд-канцлер вызывает правящую королеву отвечать на его вопросы?

Перси поднял на неё глаза:

— Нет никаких доказательств смерти твоего брата, Ариста. Ты ещё не королева.

— Никаких доказательств? — Она подошла к столу, на котором были разбросаны карты королевства, испещрённые флажками, отмечавшими места размещения патрулей, гарнизонов и войск. Она подняла со стола грязный халат, на котором красовался герб с соколом Эзиндонов. Ткнув пальцами в дыры на спине халата, она бросила его на дядюшкин стол. — А это как называется?

— Халат, — коротко ответил великий герцог.

— Халат моего брата, и эти дыры выглядят так, что через них спокойно пройдёт кинжал или стрела. Те двое, что убили моего отца, убили и Алрика. Они утопили его тело в реке. Мой брат мёртв, Брага! Единственная причина, по которой я ещё не приказала провести коронацию, заключается в том, что я соблюдаю положенный траур. Но он скоро закончится, так что вам надо следить за своим тоном, дядя, иначе я забуду о том, что мы родственники.

— Пока у нас нет тела, Ариста, я должен считать твоего брата живым. В силу этого он всё ещё остается законным правителем, и я продолжу делать всё, что в моих силах, чтобы найти его, независимо от твоего вмешательства. Я обязан твоему отцу, который доверил мне эту должность.

— Если вы ещё не заметили, мой отец умер. Вам следует уделять больше внимания живым, иначе вы недолго останетесь лордом-канцлером Мелингара.

Брага начал было что-то говорить, но остановился и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Ты будешь отвечать на мои вопросы или нет?

— Задавайте свои вопросы. Я решу, когда выслушаю их.

Она как ни в чём не бывало подошла обратно к столику с картами, уселась на него, скрестив свои длинные ноги, и принялась рассеянно разглядывать ногти на руках.

— Капитан Вайлин докладывает, что закончил опрашивать тюремных охранников. — Брага встал и вышел из-за стола, повернувшись лицом к Аристе. В руке он держал пергамент, в который подглядывал во время разговора. — Он указывает, что ты посещала узников, после того как мы с твоим братом ушли от них. Он говорит, что ты привела с собой двух монахов, которых позднее обнаружили с кляпами во рту, прикованными вместо пленников. Это правда?

— Да, — ответила она, не вдаваясь в подробности. Великий герцог продолжал пристально смотреть на неё, молчание между ними становилось всё напряжённее. — Я от природы очень набожная и хотела убедиться в том, что они получили последнее причастие, чтобы их призраки не остались здесь после казни.

— Мне доложили, что ты приказала расковать пленников.

Брага подошёл на шаг ближе.

— Монахи сказали мне, что пленники должны встать на колени. Я не видела в этом ничего опасного. Они находились в камере, а за дверью была целая армия охраны.

— Также мне доложили, что ты вошла вместе с монахами и велела закрыть дверь.

Великий герцог сделал ещё один шаг. Теперь он стоял неуютно близко, наблюдая за её поведением и выражением лица.

— А вам не доложили также, что я ушла раньше, чем монахи? Или что меня там не было, когда эти скоты их схватили? — Ариста оттолкнулась от столика, заставив дядю шагнуть назад. Она небрежно проскользнула мимо него и подошла к окну, выходившему во внутренний двор замка. Какой-то человек рубил дрова и складывал их, готовясь к зиме. — Признаюсь, это был не самый умный из моих поступков. Но я никогда не думала, что они смогут бежать. Их было всего двое! — Она продолжала рассеянно смотреть в окно. Её взгляд переместился с дровосека на деревья, с которых опали все листья. — Ну, это всё, что вы хотели знать? Могу я получить дозволение канцлера вернуться к своим обязанностям королевы этого государства?

— Конечно, дорогая. — Голос Браги потеплел. Принцесса отошла от окна и направилась к выходу. — Остался последний вопрос.

Ариста остановилась около двери и оглянулась через плечо.

— Что ещё?

— Вайлин также докладывает, что из хранилища пропал кинжал, которым убили твоего отца. Ты не знаешь, где он может быть?

Она развернулась к нему лицом:

— Теперь вы обвиняете меня в воровстве?

— Я просто спрашиваю, Ариста, — раздражённо ответил великий герцог. — Нет нужды быть такой строптивой. Я просто стараюсь делать свою работу.

— Вашу работу? Думаю, вы делаете гораздо больше, чем требует ваша работа. Нет, мне ничего не известно о кинжале, и прекратите донимать меня обвинениями, плохо замаскированными под расспросы. Поступите так ещё раз — и мы быстро увидим, кто здесь правит!

Ариста вылетела из кабинета Браги, так что Гилфреду пришлось пробежать несколько шагов, чтобы её догнать. Она быстро прошла по замку в сторону жилых покоев. Велев Гилфреду стоять на страже, она взбежала по ступеням своей личной башни. Войдя в комнату, принцесса захлопнула дверь и заперла её, коснувшись камнем из своего ожерелья.

Тяжело дыша, она на мгновение остановилась и прислонилась спиной к двери, стараясь успокоиться. Ей казалось, что комната качается, словно молодое деревце на ветру. В последнее время её часто посещало это ощущение. Казалось, будто окружающий мир вращается, не переставая. И всё же здесь был её приют, её убежище. Это было единственное место, где она чувствовала себя в безопасности, где хранила свои тайны, где могла заниматься магией и предаваться мечтам.

Несмотря на то что Ариста была принцессой, её комната отличалась скромностью. Она видела спальни графских дочерей, и даже одна из баронесс располагала более изысканной обителью. По сравнению с ними её спальня была довольно маленькой и простой. Однако это было её собственное решение. Она могла выбрать одну из более просторных и пышно украшенных спален в королевском крыле, но предпочла башню из-за её уединенности и трёх окон, из которых открывался вид на все земли вокруг замка. Плотные драпировки цвета красного вина тянулись от потолка до пола, скрывая голый камень.

Ариста надеялась, что они смогут спасти и от зимней стужи, но к сожалению, это было не так. Частенько ночами ей было жутко холодно, хотя она старалась поддерживать яркое пламя в маленьком камине. Тем не менее, мягкое присутствие ткани создавало некоторую иллюзию тепла. Четыре огромные подушки покоились на маленькой кровати под балдахином, для большой просто не хватало места. Рядом с кроватью находился маленький столик с кувшином, стоящим в тазу для умывания. Сбоку от столика располагался гардероб, доставшийся ей в наследство от матери, и сундук с приданым. Этот прочно сделанный сундук с внушительным замком стоял в изножье кровати. Завершали обстановку туалетный столик, зеркало и небольшой стул.

Принцесса пересекла комнату и села за туалетный столик. Стоящее рядом зеркало отличалось роскошным оформлением. Его поверхность была чище, чем у большинства зеркал. С обеих сторон его обрамляли два изящных лебедя, плывущих в противоположные стороны. Зеркало тоже когда-то принадлежало её матери. Она с любовью вспоминала вечера, когда сидела перед ним, глядя на своё отражение, а мать расчёсывала ей волосы. На столике принцесса хранила коллекцию щёток для волос. Их было много — по одной из каждого королевства, которые посещал её отец по государственным делам. Среди них — одна с перламутровой ручкой из Весбадена и одна, сделанная из чёрного дерева с тонкими зубцами из рыбьих костей, из экзотического портового города Тур-Дель-Фур. Сейчас их вид оживил воспоминания о тех днях, когда отец возвращался домой с задорным блеском в глазах, спрятав руку за спиной. Теперь же зеркало с лебедями и щётки для волос были единственным, что осталось от её родителей.

Резким взмахом руки она швырнула щётки через комнату. Почему всё вышло именно так? Она тихо плакала. Не важно. У неё всё ещё оставалось одно дело. Она должна закончить то, что начала. У неё мало времени — с каждым днём Брага становится всё подозрительнее.

Она открыла сундук с приданым и достала спрятанный там свёрток пурпурной ткани. «Какая ирония, — подумала принцесса, — что мне пришлось использовать именно этот отрез». Последнюю щётку отец подарил ей завёрнутой именно в эту ткань. Она положила свёрток на кровать и аккуратно развернула, открыв кинжал-рондель. На лезвии всё ещё оставалась кровь её отца.

— Тебе осталось исполнить последнее задание, — сказала она кинжалу.

* * *

Трактир «Серебряный кувшин» располагался в простом строении на окраине провинции Галалин. Нижняя его часть была сложена из природного камня, скреплённого раствором, а посеревшую от времени соломенную крышу поддерживали балки из белёного дуба. Оконные переплёты состояли из ромбов, в которые были вставлены стёкла самого низкого качества. Под окнами вдоль стен росли ягодные кусты. К столбам на улице были привязаны лошади, а ещё несколько стояли в маленькой конюшне сбоку.

— Что-то здесь слишком оживлённо для такого захолустья, — заметил Ройс.

Целый день они скакали на восток. Как и в предыдущие дни, путешествие через дикие земли оказалось изматывающим. Когда угас вечерний свет, они достигли равнин Галалина и ехали по возделанным полям и лугам, пока не наткнулись на сельскую дорогу. Поскольку никто из них не был уверен в том, где именно они находятся, они решили ехать по дороге до какого-нибудь дорожного столба. К радостному удивлению путников, «Серебряный кувшин» оказался первым строением, которое они нашли.

— Ну что же, ваше величество, — сказал Адриан, — отсюда вы сможете отыскать дорогу обратно в замок, если всё ещё не передумали.

— Самое время вернуться, — ответил ему Алрик, — но только после того, как поем. Есть в этом месте приличная еда?

— Какая разница? — засмеялся Адриан. — Сейчас я был бы рад даже трёхдневной тушке полевой мыши. Пойдёмте, мы можем разделить последнюю трапезу, которую — раз уж у вас нет с собой денег — я оплачу. Надеюсь, вы разрешите вычесть её стоимость из моих налогов.

— В этом нет необходимости. Мы включим её в плату за работу в качестве дополнительных расходов, — вмешался Ройс. Он посмотрел на Алрика и добавил: — Вы же не забыли, что по-прежнему должны нам сотню тенентов?

— Вам заплатят. Я прикажу дяде отложить деньги. Вы сможете забрать их в замке.

— Надеюсь, вы не станете возражать, если мы подождём несколько дней. Просто, чтобы быть уверенными.

— Разумеется, — кивнул принц.

— И если мы отправим за деньгами своего представителя? — спросил Ройс. Алрик непонимающе уставился на него. — Такого, который не знает о нашем местонахождении в случае, если его поймают?

— Да брось, тебе не кажется, что ты слишком осторожничаешь?

— Ни капельки, — ответил Ройс.

Вдруг монах закричал, показывая на конюшню:

— Смотрите!

Все трое испуганно подскочили от неожиданности.

— Коричневая лошадь! — воскликнул монах с изумлением. — Не знал, что они бывают коричневые!

— Мар побери, монах! — Алрик недоверчиво покачал головой, Ройс и Адриан сделали то же самое.

— Ну я же не знал, — смущённо ответил Майрон. Однако его восторг был очевиден, когда он добавил: — А каких ещё цветов они бывают? Бывают зелёные лошади? А синие? Я бы хотел увидеть синюю лошадь.

Ройс зашел в трактир и вернулся несколько минут спустя.

— Всё выглядит спокойно. Немного многолюдно, но я не заметил ничего необычного. Алрик, не забывай держать капюшон поднятым. И ещё. Или поверни кольцо камнем внутрь, или лучше вообще сними его, пока не доберёшься до дома.

Сразу за дверью находилась маленькая каменная прихожая, где на крючках висели несколько плащей и курток. Ряд тростей разных форм и размеров опирались на подставку сбоку от входа. Наверху висела полка с множеством поношенных шляп и перчаток.

Майрон остановился на пороге, глазея по сторонам.

— Я читал о постоялых дворах, — сказал он. — В «Историях пилигримов» группе заблудившихся путешественников пришлось заночевать на постоялом дворе, и они решили рассказывать истории о своих странствиях. Они заключили пари, чья история окажется самой лучшей. Это одна из моих любимых книг, хотя аббату не нравилось, что я её читал. Она немного грубовата. Там несколько раз упоминаются женщины, и все непристойным образом. — Он взволнованно разглядывал толпу. — Здесь есть женщины?

— Нет, — грустно ответил Адриан.

— Ох, а я надеялся увидеть хоть одну. Их держат под замком, как сокровища?

Адриан и остальные просто рассмеялись.

Майрон озадаченно посмотрел на них, а потом пожал плечами.

— Даже если и так, всё равно замечательно. Я столько всего увижу! Что это за запах? Это же не еда, верно?

— Дым из трубок, — объяснил Адриан. — Наверное, не самое распространённое занятие в монастыре.

В маленьком зале стояло полдюжины столов. Одну стену занимал слегка кривой каменный очаг с висевшими на каминной полке серебряными кружками. Рядом с ним была установлена барная стойка из грубых, необработанных деревянных брёвен, покрытых корой. В трактире находилось около пятнадцати посетителей, некоторые из которых с мимолетным интересом посмотрели на вошедших. В большинстве своём это был простой люд: лесорубы, разнорабочие и странствующие лудильщики. Несколько угрюмых мужчин, расположившихся около бревенчатой стойки, курили трубки. Дымное облако расползлось по всей комнате, зависнув на уровне глаз и распространяя запах земли, который смешивался с запахом горящего дерева из камина и сладким ароматом пекущегося хлеба. Ройс повёл своих спутников к незанятому круглому столу около окна, через которое можно было наблюдать за улицей и лошадьми.

— Я закажу нам что-нибудь, — вызвался Адриан.

— Какое прекрасное место, — заявил Майрон, чей взгляд метался по залу. — Столько всего происходит, так много разговоров. В аббатстве не разрешалось разговаривать во время еды, так что всегда стояла мёртвая тишина. Конечно, мы научились обходить это правило, используя язык жестов. Обычно это выводило аббата из себя, потому что мы должны быть сосредоточены на Мариборе, но бывают времена, когда тебе просто нужно попросить кого-то передать соль.

Едва Адриан подошел к барной стойке, как почувствовал, что кто-то угрожающе толкнул его в спину.

— Тебе следует быть осторожнее, друг мой, — тихо прошептал человек.

Адриан медленно повернулся и засмеялся, когда понял, кто это.

— В этом нет необходимости, Альберт. У меня есть тень, которая меня прикроет.

И Адриан показал на Ройса, который скользнул виконту за спину.

Альберт, одетый в грязный рваный плащ с поднятым капюшоном, обернулся к хмурому Ройсу.

— Я просто пошутил.

— Что ты здесь делаешь? — прошептал Ройс.

— Скрываюсь… — начал было Альберт, но замолчал, когда хозяин принёс кувшин пенного пива и четыре кружки.

— Ты ел? — спросил Адриан.

— Нет.

Альберт жадно смотрел на кувшин.

— Можно мне ещё одну кружку и ещё одну тарелку с ужином? — спросил Адриан у крупного мужчины за стойкой.

— Конечно, — ответил хозяин, доставая кружку. — Я принесу еду, когда она будет готова.

Адриан и Ройс вернулись к столу, виконт следовал за ними по пятам. Мгновение Альберт с любопытством разглядывал Майрона и Алрика.

— Альберт Уинслоу, наш знакомый, — объяснил Адриан, пока Альберт придвигал стул к их столу. — А это…

— Клиенты, — быстро перебил его Ройс, — так что никаких разговоров о делах, Альберт.

— Последние несколько дней нас не было в городе… мы путешествовали, — сказал Адриан. — Что происходит в Медфорде?

— Много чего, — тихо сказал Альберт, пока Адриан разливал пиво. — Король Амрат мёртв.

— Правда? — изобразил удивление Адриан.

— «Розу и шип» закрыли. Солдаты обшарили Нижний квартал. Согнали много местных и отправили в тюрьму. Замок Эзиндон и выходы из города окружает небольшая армия. Я очень вовремя выбрался оттуда.

— Армия вокруг замка? Для чего? — спросил Алрик.

Ройс сделал ему знак успокоиться.

— Что с Гвен?

— С ней всё хорошо… думаю, — ответил Альберт, с любопытством поглядывая на Алрика. — По крайней мере было, когда я уходил. Её допросили да потрепали нескольких девочек, ничего больше. Она волновалась за вас. Думаю, она ожидала, что вы вернётесь из… путешествия… раньше.

— Кто это сделал? — спросил Ройс. Тон его голоса стал заметно холоднее.

— Ну, большинство из них королевские стражники, но у них куча новых друзей. Помнишь, несколько дней назад мы разговаривали о появившихся в городе чужаках? Они патрулируют вместе с королевской стражей, так что можно подумать, что они на службе у принца. — Альберт снова посмотрел на Алрика. — Они прочёсывали весь город и расспрашивали о парочке воров, которые работают в Нижнем квартале. Тогда-то я и решил исчезнуть. Покинул город и отправился на запад. Повсюду творится одно и то же. Везде патрули. Они перетряхивают гостиницы и таверны, выволакивают людей на улицу. До сих пор мне удавалось оставаться на шаг впереди. Последняя новость, которую я слышал: с наступлением ночи в Медфорде объявлен комендантский час.

— Значит, ты просто двигался на запад? — спросил Адриан.

— Пока не пришёл сюда. Это первое из встретившихся мне мест, которое не обыскивали.

— Это объясняет такое столпотворение, — отметил Адриан. — Крысы бегут с корабля.

— Да, многие решили, что Медфорд больше не так гостеприимен, — объяснил Альберт. — Я подумал, что побуду здесь несколько дней, а потом отправлюсь обратно и по пути разведаю обстановку.

— Что-нибудь слышно про принца или принцессу? — спросил Алрик.

— Ничего особенного, — ответил виконт. Он сделал глоток, не отводя глаз от принца.

Открылась задняя дверь трактира, впустив одинокую тощую фигурку. Грязный, одетый в рваные тряпки и в шапку, больше похожую на мешок, вошедший крепко прижимал к груди маленький кошелёк и немного замешкался, нервно осматривая комнату. Он быстро прошёл к стойке, где трактирщик в обмен на кошелёк дал ему свёрток с едой.

— Что это тут у нас? — вставая, спросил грузный мужик, до этого сидевший за одним из столов. — Сними шапку, эльф. Покажи-ка нам свои уши.

Одетый в лохмотья бедняга изо всех сил вцепился в сумку и посмотрел в сторону двери. Когда он это сделал, другой мужчина отошёл от стойки, чтобы преградить ему путь.

— Я сказал, сними! — велел здоровяк.

— Оставь его, Дрейк, — сказал ему трактирщик. — Он всего лишь пришёл за едой. Он не собирается здесь есть.

— Поверить не могу, что ты с ними торгуешь, Холл. Ты не слыхал, что они убивают людей в Данморе? Мерзкие создания. — Дрейк протянул руку, чтобы снять с эльфа шапку, но тот ловко увернулся. — Видишь, какие они? Быстрые мелкие твари, когда хотят, но ленивые ублюдки, если пытаешься заставить их работать. От них одни неприятности. Пустишь их сюда — и однажды они всадят нож тебе в спину и обворуют без зазрения совести.

— Он ничего не ворует, — ответил Холл. — Он приходит сюда раз в неделю, чтобы купить еду и вещи для своей семьи. У него жена и ребёнок. Они едва живы и ютятся в лесу. Месяц назад городская стража Медфорда выгнала их из города.

— Да ну? — сказал Дрейк. — Если он живет в лесу, то где берёт деньги, чтобы платить за еду? Ты их крадёшь, а, парень? Грабишь порядочных людей? Взламываешь фермы? Вот почему шерифы выгоняют их из городов. Потому что все они воры и пьяницы. Медфордская стража не желает видеть их на своих улицах, а я не желаю — на наших!

Мужчина, стоявший позади бродяги, сорвал с него шапку, открыв густые спутанные чёрные волосы и остроконечные уши.

— Грязный мелкий эльф, — сказал Дрейк. — Где ты взял деньги?

— Я сказал, оставь его, Дрейк, — настаивал Холл.

— Думаю, он их украл, — сказал Дрейк и вытащил из-за пояса кинжал.

Безоружный эльф замер от страха, переводя глаза с угрожавшего ему человека на дверь трактира.

— Дрейк, — тише и серьёзнее сказал Холл. — Оставь его в покое или ты больше никогда не переступишь порог моего трактира.

Дрейк поднял взгляд на Холла, который был значительно крупнее его и держал в руках тесак для разделки мяса.

— Если хочешь, потом иди и найди его в лесу, дело твоё. Но здесь, у меня, никаких драк. — Дрейк убрал кинжал. — Давай, убирайся, — сказал Холл эльфу, который осторожно прошел мимо мужчин и выскользнул за дверь.

— Это был настоящий эльф? — поражённо спросил Майрон.

— Они полукровки, — ответил Адриан. — Большинство людей не верит, что чистокровные эльфы ещё существуют.

— Вообще-то, мне их жаль, — сказал Альберт. — Во времена империи они были рабами. Ты знал об этом?

— Ну, вообще-то, я… — начал было Майрон, но тут же замолчал, увидев выражение лица Ройса, когда тот едва заметно покачал головой.

— Чего их жалеть? — спросил Алрик. — Тогда они жили не лучше, чем прислуга и крестьяне сейчас. А теперь они свободны. Это больше того, чем могут похвастаться крестьяне.

— Крестьяне привязаны к земле, это так, но они не рабы, — поправил его Альберт. — Их нельзя купить или продать, их семьи не разлучают, и их не разводят, как скот, не держат в загонах и не убивают ради развлечения. Я слышал, что с эльфами так поступали. Конечно, сейчас они свободны, но им не позволено быть частью общества. Они не могут найти работу, и вы только что видели, через что им приходится пройти, просто чтобы купить еду.

Выражение лица Ройса стало ещё более прохладным, и Адриан понял, что самое время сменить тему.

— Глядя на него, этого не скажешь, — заметил он, — но Альберт настоящий дворянин. Виконт.

— Виконт Уинслоу? — сказал Алрик. — Где находятся ваши владения?

— К сожалению, нигде, — ответил Альберт, перед тем как сделать большой глоток эля. — Мой дед, Харлан Уинслоу, потерял земли семьи, когда впал в немилость у короля Уоррика. Но сказать по правде, не думаю, что там хоть когда-нибудь было чем похвалиться. Судя по тому, что я слышал, это был каменистый клочок грязи на реке Бернум. Несколько лет назад его захватил король Уоррика Этельред.

О, что за истории рассказывал мне отец о дедушкиных злоключениях в попытках смириться с жизнью безземельного дворянина. Мой отец унаследовал от него немного денег, но промотал их, стараясь поддерживать видимость того, что он всё ещё богат. Сам-то я без труда могу проглотить собственную гордость, если это наполнит мой желудок. — Альберт искоса посмотрел на Алрика. — Вы кажетесь мне знакомым. Мы не встречались раньше?

— Если и встречались, то наверняка мельком, — ответил Алрик.

Принесли ужин, и разговор сменился едой. Она не была какой-то особенной: кусок слегка пережаренного окорока, отварной картофель, капуста, лук и ломоть чёрствого хлеба. И всё-таки после почти двух дней, за которые Адриан съел только несколько картофелин, он посчитал это пиршеством. Когда за окном начало темнеть, трактирный мальчик принялся зажигать свечи на столах, и компания воспользовалась возможностью заказать ещё один кувшин.

Пока они отдыхали, Адриан заметил, что Ройс часто поглядывает в окно. После третьего раза Адриан тоже наклонился к окну посмотреть, что же там такого захватывающего. Но из-за темноты снаружи стекло приобрело свойство зеркала, и он сумел разглядеть только собственное лицо.

— Когда была облава в «Розе и шипе»? — спросил Ройс.

Альберт пожал плечами:

— Дня два-три назад, наверное.

— Я имел в виду, в какое время дня.

— А, вечером. Думаю, на закате или сразу после. Полагаю, они хотели застать толпу во время ужина. — Альберт замолчал и внезапно сел прямо, довольное выражение его лица сменилось обеспокоенным. — Ох… ах… Ненавижу есть на бегу, но если вы, молодые люди, не возражаете, я снова исчезну.

Он встал и быстро вышел через заднюю дверь. Ройс ещё раз бросил взгляд на улицу. Он казался взволнованным.

— В чём дело? — спросил Алрик.

— У нас появилась компания. Сидите тихо, пока не поймём, откуда ветер дует.

Дверь в «Серебряный кувшин» распахнулась, и в зал ввалились восемь человек в кольчугах и накидках с изображением сокола Мелингара. Они перевернули несколько столов около двери, разбросав повсюду еду и напитки. Выставив мечи перед собой, солдаты пристально смотрели на посетителей. В трактире никто не шевелился.

— Именем короля, этот постоялый двор и все его посетители должны подвергнуться досмотру. Сопротивление или попытки скрыться будут караться смертью!

Солдаты разделились на группы. Одни начали вытаскивать людей из-за столов и толкать их к стене, ставя в ряд. Другие бросились по лестнице на верхний этаж, в то время как третьи спустились в погреб.

— У меня здесь честное заведение! — запротестовал Холл, когда его пихнули к стене вместе с остальными.

— Держи рот на замке, или я подожгу это место, — сказал мужчина, только что вошедший в дверь. На нём не было ни доспехов, ни герба Мелингара. Он носил практичный наряд, в котором чередовались оттенки серого.

— Приятно было путешествовать в вашей компании, господа, — сказал Алрик сидящим за столом, — но, кажется, прибыл мой эскорт.

— Будь осторожен, — сказал Адриан, пока принц поднимался.

Алрик вышел на середину комнаты, откинул капюшон и выпрямился, высоко подняв подбородок.

— Что вы ищете, добрые мелингарцы? — спросил он звонким голосом, который привлёк внимание всех в зале.

Мужчина в сером повернулся и, увидев Алрика, удивлённо улыбнулся.

— Ну и ну! Мы ищем вас, ваше высочество, — сказал он, вежливо поклонившись. — Нам сообщили, что вы похищены — возможно, мертвы.

— Как видите, ни то, ни другое. А теперь отпустите этих добрых людей.

Со стороны солдат произошла некоторая заминка, но мужчина в сером кивнул, и они встали по стойке смирно. Сам он быстро подошел к Алрику и осмотрел принца с ног до головы с недоумённым выражением лица.

— Ваш выбор одежды несколько необычен, ваше величество, не так ли?

— Мой выбор одежды вас не касается, сэр…

— Барон, ваше высочество, барон Трамбул. Ваше величество, вы нужны в замке Эзиндон. Великий герцог Перси Брага приказал нам найти вас и проводить туда. Он беспокоится о вашем благополучии, учитывая все недавние события.

— Случилось так, что я направлялся как раз в ту сторону. Поэтому вы можете угодить герцогу и мне, предоставив сопровождение.

— Прекрасно, милорд. Вы путешествуете в одиночестве? — Трамбул посмотрел на остальных, всё ещё сидевших за столом.

— Нет, — ответил Алрик, — со мной этот монах, и он также возвращается в Медфорд. Майрон, попрощайся с этими милыми людьми и присоединяйся к нам.

Майрон встал и, улыбаясь, помахал рукой Ройсу и Адриану.

— И всё? Только он? — Барон глянул на двоих оставшихся.

— Да, только он.

— Вы уверены? Ходили слухи, что вас могли похитить двое мужчин.

— Дорогой барон, — сурово ответил Алрик, — думаю, если бы подобное произошло, я бы запомнил. И следующий раз, когда вы вознамеритесь усомниться в словах своего короля, может оказаться для вас последним. Вам повезло, что я в хорошем настроении, поскольку только что поел и слишком устал для того, чтобы сердиться всерьёз. А теперь заплатите трактирщику золотой тенент за мой ужин и учинённый вами беспорядок.

Мгновение никто не двигался, а затем барон сказал:

— Конечно, ваше величество. Прошу простить мою дерзость. — Он кивнул солдату, который вытащил из кошелька монету и бросил её Холлу. — Теперь мы можем отправляться, ваше величество?

— Да, — ответил Алрик. — Надеюсь, у вас найдётся для меня экипаж. Я уже сыт по горло верховой ездой и рассчитываю проспать оставшуюся часть пути.

— Сожалею, ваше величество, но экипажа у нас нет. Мы можем реквизировать повозку, как только доберёмся до какой-нибудь деревни, а также, надеюсь, одежду получше для вас.

— Полагаю, так мы и сделаем.

Алрик, Майрон, Трамбул и солдаты покинули трактир. Пока они садились на коней, сквозь открытую дверь можно было расслышать обрывки короткого разговора. Но скоро в ночи раздался удаляющийся цокот копыт.

— Это был принц Алрик Эзиндон? — спросил Холл, подходя к их столу и пытаясь выглянуть в окно. Ни Ройс, ни Адриан не ответили.

Когда Холл вернулся за стойку, Адриан спросил:

— Как думаешь, не следует ли нам пойти за ними?

— Ой, не начинай. Мы уже сделали доброе дело в этом месяце — даже два, если считать Девитта. Я намерен просто сидеть здесь и отдыхать.

Адриан кивнул и осушил свою кружку. Они сидели молча, но он всё время смотрел в окно, беспокойно барабаня пальцами по столу.

— Что?

— Ты случайно не заметил, чем был вооружен патруль?

— А что? — спросил Ройс, начиная сердиться.

— Ну, у них были тилинерские рапиры вместо обычных фальшионов, которые носит королевская стража Медфорда. У этих рапир стальные, а не железные клинки, а навершия без каких-либо знаков. Или Королевский арсенал повысил требования к оружию, или эти люди — наёмники, скорее всего из восточного Уоррика. Не совсем те люди, которых нанимают, чтобы усилить отряд, разыскивающий потерявшегося короля-роялиста. И если я не ошибаюсь, Гвен назвала имя Трамбула, когда рассказывала нам о подозрительном посетителе «Розы и шипа» в ночь перед убийством.

— Видишь, — раздражённо сказал Ройс, — вот в чём беда с этими добрыми делами: они никогда не кончаются.

* * *

Начала подниматься луна, и Ариста положила кинжал на подоконник. Ещё оставалось немного времени до того, как лунные лучи до него доберутся, но все остальные приготовления были завершены. Она работала над этим заклинанием целый день. Утром она собрала травы на кухне и в саду. На одни только поиски корня мандрагоры нужного размера потребовалось почти два часа. Однако самым сложным шагом оказалось проскользнуть в склеп, чтобы срезать прядь волос с головы отца. К вечеру у неё уже была готова смесь, которую она толкла пестиком в ступке, бормоча при этом заговоры, необходимые для того, чтобы связать компоненты. Получившимся мелко растолчённым порошком принцесса посыпала окровавленное лезвие и произнесла последние слова заклинания. Единственное, что теперь требовалось, — лунный свет.

Услышав стук в дверь, она подпрыгнула от испуга.

— Ваше высочество! Ариста! — позвал великий герцог.

— В чём дело, дядя?

— Могу я сказать тебе пару слов, дорогая?

— Да, одну минуту.

Ариста задернула штору, спрятав лежавший на подоконнике клинок. Она убрала ступку и пестик в сундук и заперла его. Отряхнув руки, она взглянула в зеркало, чтобы проверить, в порядке ли прическа. А затем подошла к двери и открыла её, коснувшись своим ожерельем.

Небрежно заправив большие пальцы рук за пояс с мечом, вошёл великий герцог. Он по-прежнему был в чёрном дублете. Тяжёлая должностная цепь поблёскивала в отсветах каминного огня. Герцог с критическим видом осмотрел спальню.

— Твой отец никогда не одобрял то, что ты живешь здесь. Он всегда хотел, чтобы ты жила внизу, вместе с остальной семьёй. Вообще-то, думаю, ему было немного обидно, что ты решила вот так отделиться. Но ты всегда была отшельницей, не так ли?

— Какова причина вашего визита? — раздражённо спросила Ариста, усевшись на свою кровать.

— Мне кажется, в последнее время ты очень резка со мной, дорогая. Я чем-то тебя обидел? Ты моя племянница, и ты только что лишилась отца, а возможно, и брата. Неужели так невозможно поверить, что я беспокоюсь о твоём благополучии? Что я волнуюсь за твой рассудок. Известно, что в минуты печали — или гнева — люди совершают… неожиданные поступки.

— Мой рассудок в порядке.

— Правда? — спросил герцог, подняв бровь. — Ты провела большую часть последних дней здесь, в одиночестве, это едва ли нормально для молодой женщины, только что потерявшей отца. Я думал, что тебе захочется побыть с семьёй.

— У меня больше нет семьи, — твёрдо сказала она.

— Я твоя семья, Ариста. Я твой дядя, но ты не желаешь этого видеть, да? Ты хочешь видеть во мне врага. Возможно, так ты справляешься со своим горем. Ты всё время проводишь в этой башне, а если и выходишь из своей крепости, то только затем, чтобы нападать на меня за мои попытки найти твоего брата. Не понимаю почему. И ещё я задаюсь вопросом, почему я не вижу, чтобы ты плакала из-за смерти отца. Вы двое были очень близки, не так ли?

Брага подошел к комоду с лебединым зеркалом и остановился, когда наступил на что-то. Он поднял с пола щётку для волос с серебряной ручкой.

— Эту щётку привёз твой отец. Я был с ним, когда он её покупал. Амрат отказался поручить выбор слуге и сам ходил по лавкам в Дагастане, чтобы найти ту, что нужно. Честно говоря, думаю, что для него это был самый важный момент путешествия. Тебе следует лучше заботиться о таких важных вещах.

Он положил щётку на столик рядом с другими.

И снова обратил своё внимание на принцессу.

— Ариста, я знаю, ты боялась, что он собирался заставить тебя выйти замуж за какого-нибудь старого неприятного короля. Думаю, мысль о заточении в невидимых стенах замужества приводила тебя в ужас. Но несмотря на то, что ты можешь думать, он действительно тебя любил. Почему ты не оплакиваешь его?

— Уверяю вас, дядя, я в полном порядке. Просто стараюсь не сидеть сложа руки.

Брага продолжал расхаживать по маленькой комнате, внимательно её осматривая.

— Об этом я тоже хотел бы поговорить, — сказал он. — Ты и правда очень занята, но ты не пытаешься отыскать убийцу отца? Я бы на твоем месте пытался.

— Разве это не ваша забота?

— Моя. Я целыми днями этим занимаюсь, без сна и отдыха, уверяю тебя. Однако больше внимания, как ты знаешь, я уделяю поискам твоего брата в надежде спасти его жизнь. Надеюсь, ты понимаешь мои приоритеты. Ты же, напротив, почти ничего не делаешь, несмотря на то что называешь себя действующей королевой.

— Вы пришли обвинить меня в безделии? — спросила Ариста.

— А ты бездельничала? Сомневаюсь. Подозреваю, что ты много работала в последние дни, а возможно, недели.

— Вы намекаете на то, что я убила собственного отца? Я задаю этот вопрос только потому, что делать подобные намёки было бы очень опасно.

— Я ни на что не намекаю, ваше высочество. Я просто пытаюсь узнать, почему ты так мало печалишься из-за смерти отца и так мало беспокоишься о благополучии брата. Скажи мне, дорогая племянница, что ты делала днём в дубовой роще, откуда вернулась с закрытой корзиной? Я также слышал, что ты возилась в кладовой на кухне.

— Вы следили за мной?

— Ради твоего же блага, уверяю тебя, — сказал он дружеским, утешающим тоном, похлопав её по плечу. — Как я сказал, я обеспокоен. Я читал некоторые рассказы о людях, которые лишали себя жизни после потерь, подобных твоим. Вот почему я за тобой присматриваю. Тем не менее в твоём случае в этом не было необходимости, верно? Лишить себя жизни — совсем не то, что ты задумала.

— Что заставляет вас так говорить? — спросила в ответ Ариста.

— Собирание корней и воровство трав с кухни больше похоже на то, что ты трудилась над каким-то рецептом. Знаешь, я никогда не одобрял того, что твой отец отправил тебя в Шериданский университет, и ещё меньше — то, что он позволил тебе учиться у этого дурацкого мага Аркадиуса. Народ может посчитать тебя ведьмой. Простые люди легко пугаются непонятного, а мысль о том, что их принцесса — ведьма, может стать искрой, ведущей к катастрофе. Я советовал твоему отцу не отпускать тебя в университет, но он всё равно позволил тебе уехать.

Великий герцог обошёл её кровать, с отсутствующим видом погладив покрывало.

— Что ж, я рада, что мой отец вас не послушал.

— Рада? Полагаю, что так. Конечно, на самом деле это не имеет значения. Всё было не так уж ужасно. В конце концов, Аркадиус безобиден, не так ли? Чему он мог тебя научить? Делать карточные фокусы? Выводить бородавки? По крайней мере я думал, что это всё, на что он способен. Но в последнее время я начал… беспокоиться. Возможно, он научил тебя кое-чему ценному. Возможно, он назвал тебе имя… Эзраходин?

Ариста резко подняла голову, но постаралась скрыть своё удивление.

— Да, думаю так. И ты захотела узнать больше, да? Ты захотела научиться настоящей магии, только сам Аркадиус не много умеет. Однако он знал кое-кого, кто умел. Он рассказал тебе об Эзраходине, древнем колдуне из старинного ордена, который знает, как разгадать тайны вселенной и управлять первобытной мощью стихий. Могу только представить твой восторг, когда ты узнала, что этот колдун заточён прямо здесь, в твоём собственном королевстве. Будучи принцессой, ты обладаешь правом навестить узника, но ты никогда не спрашивала разрешения у отца, верно? Ты боялась, что он может отказать. Тебе следовало спросить его, Ариста. Если бы ты это сделала, он сказал бы тебе, что входить в тюрьму не позволено никому. Церковь объяснила все это Амрату в день его коронации. Он узнал, как опасен Эзраходин и что он может сделать с наивными людьми вроде тебя. Этот монстр обучил тебя настоящей магии, да, Ариста? Он обучил тебя чёрной магии, я прав? — Великий герцог прищурил глаза, его голос лишился даже намёка на теплоту.

Ариста не ответила. Она сидела и молчала.

— Чему он тебя научил? Хотелось бы знать. Уж конечно не фокусы показывать или жонглировать. Надо полагать, он не показал тебе, как призывать молнию или раскалывать землю, но я уверен, что он научил тебя простым вещам. Простым, но полезным. Научил?

— Я понятия не имею, о чём вы говорите, — сказала она, вставая. В её голосе послышались нотки страха. Ей хотелось увеличить расстояние между ними. Подойдя к туалетному столику, она выбрала щётку и принялась водить ею по волосам.

— Нет? Скажи мне, дорогая, что случилось с кинжалом, который убил твоего отца и на котором до сих пор остаётся его кровь?

— Я говорила вам, что ничего о нём не знаю.

Она наблюдала за его отражением в зеркале.

— Да, именно так ты и говорила, верно? Но мне почему-то сложно в это поверить. Ты единственная, кому может понадобиться этот клинок. Для тёмных дел. Очень злых дел.

Ариста резко повернулась к нему, но, прежде чем она заговорила, Брага продолжил:

— Ты предала своего отца. Предала своего брата. Теперь ты собиралась предать и меня, да ещё воспользовавшись тем же самым кинжалом! Ты и правда считаешь меня таким дураком?

Ариста посмотрела на окно и даже через тяжёлую штору сумела увидеть, что свет луны наконец-то до него добрался. Брага проследил за её взглядом, и на его лице появилось озадаченное выражение.

— Почему шторы задёрнуты только на одном окне?

Он повернулся, схватил ткань и отдернул её, открыв кинжал, залитый лунным светом. Увидев его, герцог пошатнулся, и Ариста поняла, что заклинание подействовало.

* * *

Они успели проехать немного, всего несколько миль. Двигались медленно, а недостаток сна в сочетании с полным желудком сделали Алрика таким сонным, что он боялся упасть с седла. Майрон выглядел не намного лучше, он ехал в седле позади одного из стражников, опустив голову. Путь их проходил по одинокой грязной дороге мимо нескольких ферм и мостов. Слева лежало убранное кукурузное поле, на котором остались сохнуть пустые коричневые стебли. Справа стоял тёмный дубовый лес. Листья давно унесло ветром, и голые ветви нависали над дорогой.

Ещё одна холодная ночь. Алрик поклялся себе, что больше никогда в жизни не будет ездить верхом ночью. Он как раз мечтал свернуться калачиком в собственной кровати, рядом с горящим камином, возможно, с бокалом подогретого вина с пряностями, когда барон неожиданно приказал остановиться.

Трамбул и пятеро солдат подъехали к Алрику. Двое из них спешились и схватили под уздцы лошадей Алрика и Майрона. Ещё четверо солдат поскакали вперёд, скрывшись из вида, а оставшиеся трое развернулись и направились в ту сторону, откуда приехали.

— Почему мы остановились? — зевая, спросил Алрик. — Зачем разделять людей?

— Эта дорога коварна, ваше величество, — объяснил Трамбул. — Нам надо принять меры предосторожности. Авангард и арьергард необходимы при сопровождении людей вашего положения в подобное время. Тёмными ночами здесь могут подстерегать любые опасности. Разбойники, гоблины, волки — никогда нельзя знать заранее, на что можешь наткнуться. Существует даже легенда о том, что на этой дороге появляется призрак без головы, вы знали?

— Нет, не знал, — сказал принц, никак не отреагировав на фамильярность, с которой барон с ним разговаривал.

— Да, рассказывают, что это призрак короля, который умер на этом самом месте. Конечно, на самом деле он не был королем — просто наследным принцем, который мог бы однажды надеть корону. Видите ли, в истории говорится, что однажды ночью принц возвращался домой в сопровождении своих храбрых солдат, когда один из них решил отрубить ублюдку голову и положить её в мешок. — Трамбул замолчал, вытащил из седельной сумки мешок и протянул его принцу. — В точно такой же, как этот.

— Что за игру вы затеяли, Трамбул? — спросил Алрик.

— Это вовсе не игра, ваше королевское всесилие. Я только что понял, что мне не обязательно возвращать вас в замок, чтобы мне заплатили, достаточно доставить лишь часть вас. Голова как раз подойдёт. Это сэкономит лошади силы, и ей не придётся везти вас всю дорогу, а я всегда испытывал нежность по отношению к лошадям. Так что, если в моих силах им помочь, я это сделаю.

Алрик пришпорил свою лошадь, но солдат крепко держал поводья, и она только прянула в сторону. Трамбул воспользовался неожиданным рывком животного и стащил принца на землю. Алрик попытался обнажить меч, но Трамбул ударил его ногой в живот. Принц рухнул в грязь, согнувшись пополам и задыхаясь.

Тем временем Трамбул повернулся к Майрону, который сидел на лошади и с выражением потрясения на лице смотрел, как барон идёт в его сторону.

— Ты кажешься знакомым, — сказал Трамбул, грубо сдёрнув Майрона с лошади. Он повернул голову монаха, чтобы на неё падал лунный свет. — Ах да, помню. Ты тот бесполезный монах из аббатства, которое мы сожгли. Ты, скорее всего, меня не помнишь, верно? В ту ночь на мне был шлем с забралом. У всех нас были шлемы. Наш наниматель настоял на том, чтобы мы скрывали лица. — Он пристально смотрел на монаха, глаза которого наполнились слезами. — Не знаю, убить тебя или нет. Сначала мне велели сохранить тебе жизнь, чтобы ты мог доставить сообщение своему отцу, но ты, кажется, не собираешься в ту сторону. Кроме того, требование оставить тебя в живых относилось к предыдущей работе, и, к твоему несчастью, нам уже заплатили за её выполнение. Так что, похоже, твоя дальнейшая судьба остается полностью на моё усмотрение.

Без предупреждения Майрон пнул барона в колено с такой силой, что тот ослабил свою хватку, а монах перепрыгнул через поваленное бревно и бросился под сень деревьев. Раздался треск веток и сучьев, и монах скрылся в темноте. Завопив от боли, барон рухнул на землю.

— Поймать его! — крикнул он, и двое солдат побежали вслед за Майроном.

Под деревьями послышалась возня. Алрик услышал, как Майрон позвал на помощь, а затем различил звук меча, покидающего ножны. Ещё один вопль оборвался внезапно, не успев начаться. И снова наступила тишина. Всё ещё держась за ногу, Трамбул ругал монаха.

— Так тебе и надо, бесполезная тварь!

— Ты в порядке, Трамбул? — спросил стражник, державший лошадь Алрика.

— Всё хорошо, просто дай мне одну секунду. Проклятье, этот мелкий монах больно пинается.

— Больше он никого не ударит, — добавил другой солдат.

Барон медленно поднялся и осторожно ступил на ногу. Он подошёл к тому месту, где лежал Алрик, и вытащил меч.

— Возьмите его за руки и держите покрепче. Сделайте так, чтобы он не создал мне сложностей, ребята.

Стражник, вместе с которым ехал Майрон, спешился и схватил Алрика за левую руку, в то время как другой схватился за правую.

— Просто постарайся не задеть нас случайно, — сказал он.

Освещённый луной Трамбул усмехнулся.

— Я ничего не делаю случайно. Если я тебя задену, значит ты это заслужил.

— Если ты убьёшь меня, мой дядя выследит тебя, где бы ты ни спрятался!

Трамбул усмехнулся, глядя на молодого принца:

— Твой дядя и есть тот, кто заплатит нам за твою голову. Он хочет, чтобы ты умер.

— Что? Ты лжёшь!

— Можешь верить, во что пожелаешь, — засмеялся барон. — Переверните его, чтобы я смог обойтись одним ударом. Мне нужен симпатичный трофей. Ненавижу, когда приходится рубить и рубить.

Алрик попытался вырваться, но двое солдат оказались сильнее. Они заломили принцу руки за спину, заставили его встать на колени и ткнули лицом в землю.

В густых кустах сбоку от дороги затрещали сучья.

— Что-то многовато времени потребовалось вам двоим, чтобы убить этого монашка, — сказал Трамбул. — Но вы вернулись как раз вовремя, к самому интересному.

Солдаты, державшие Алрика, сильнее выкрутили ему руки, чтобы он не двигался. Принц сопротивлялся изо всех сил, крича прямо в грязь:

— Нет! Стойте! Вы не можете! Стойте!

Но его усилия были бесполезны. Солдаты держали крепко, годы сражений с мечом и щитом превратили их руки в сталь. Принцу было с ними не сравниться.

Алрик ожидал удара. Но вместо свиста меча Трамбула он услышал странное бульканье, а затем глухой удар. Стражи ослабили хватку. Один совсем отпустил его, и Алрик услышал, как он понёсся прочь. Другой вздёрнул принца на ноги, крепко схватив его со спины. Барон лежал на земле. Мёртвый. По бокам от тела стояли двое мужчин. В темноте Алрик мог различить только их силуэты, но они не были похожи на тех людей, которые последовали за Майроном в лес. Стоявший ближе к барону держал в руке нож, который, казалось, светился призрачным сиянием. Рядом с ним стоял более высокий и широкоплечий мужчина с мечами в обеих руках.

В лесу снова раздался треск сучьев.

— Все сюда! — закричал солдат, всё ещё прикрывавшийся Алриком.

Двое стражников, которые держали лошадей, бросили поводья и обнажили мечи. Однако на их лицах отражался страх.

Из леса выбрался Майрон и выпрямился, освещённый луной. Его быстрое дыхание рождало маленькие облачка в холодном ночном воздухе.

Алрик услышал голос Ройса.

— Твои друзья не придут. Они уже мертвы.

Стражники с мечами переглянулись и рванули по дороге в направлении «Серебряного кувшина». Последний оставшийся солдат, державший Алрика, с диким видом озирался вокруг. Как только Ройс и Адриан шагнули в его сторону, он отрывисто выругался, отпустил принца и бросился бежать.

Алрик дрожал, не переставая, и вытирал с лица слёзы и грязь. Адриан и Ройс помогли ему подняться. Он стоял на нетвёрдых ногах и смотрел на окружающих.

— Они собирались меня убить, — сказал он. — Они собирались меня убить!

Внезапно он оттолкнул Ройса и Адриана, обнажил отцовский меч и глубоко вонзил его в туловище мёртвого Трамбула. Принц пошатнулся, но остался стоять, тяжело дыша и уставившись на тело перед собой. Торчащий из спины барона меч раскачивался из стороны в сторону.

Скоро с обеих сторон дороги подошли люди. Большинство из них были посетителями «Серебряного кувшина», вооружёнными подручными средствами. Некоторые были в крови, но никто не выглядел пострадавшим. Двое вели лошадей, на которых Ройс, Адриан и Алрик ехали от самого брода Вайсэнд. Была там и тощая фигурка в рваном тряпье и бесформенной шапке, вооружённая толстой палкой.

— Никто не ушёл, — объявил Холл, подойдя к маленькому отряду. — Один попытался прошмыгнуть, но полукровка его нашёл. Теперь я понимаю, почему ты попросил его пойти. Ублюдок видит в темноте лучше совы.

— Как и было обещано, вы можете оставить себе лошадей и всё, что найдёте, — сказал Адриан. — Только обязательно закопайте тела сегодня, иначе завтра утром можете попасть в беду.

— Он на самом деле принц? — спросил один из мужчин, уставившись на Алрика.

— Вообще-то, — сказал Адриан, — думаю, перед вами новый король Мелингара.

Послышался удивлённый шепот, и несколько человек суетливо поклонились, однако Алрик этого даже не заметил. Он вытащил свой меч и теперь обыскивал тело Трамбула.

Мужчины собрались на дороге, чтобы осмотреть захваченных животных, оружие и снаряжение. Холл принялся распоряжаться и начал как мог делить трофеи.

— Дай эльфу одну лошадь, — сказал ему Ройс.

— Что? — ошарашенно спросил трактирщик. — Ты хочешь, чтобы мы дали ему лошадь? Ты уверен? Я хочу сказать, у большинства из этих людей нет приличной лошади.

— Послушай, мы все бились одинаково. Он может взять свою долю, как и остальные. Но этот паршивец не украдёт ни одной лошади, — немедленно вмешался Дрейк.

— Не убивай его, Ройс, — поспешно сказал Адриан.

Принц поднял глаза и увидел, как Дрейк отступил, когда Ройс шагнул к нему. Лицо вора было пугающе невозмутимым, но глаза горели от гнева.

— Что скажет король? — быстро спросил Дрейк. — В смысле… он же король и всё такое, да? Это его лошади, верно? На них ехали его солдаты. Надо попросить, чтобы он рассудил. Согласны?

Все молчали, пока Алрик поднимался на ноги и поворачивался к толпе. Принц чувствовал себя разбитым. У него дрожали ноги, болели руки и кровоточили царапины на лбу, скуле и подбородке. И он был весь в грязи. Он побывал на пороге смерти, и этот страх всё ещё сидел в нём. Он заметил, что Адриан направился к Майрону, который плакал справа. Алрик знал, что и сам на волосок от того, чтобы присоединиться к монаху. Но он был королём, поэтому сжал зубы и посмотрел на людей. Два десятка грязных, забрызганных кровью лиц смотрели в ответ. Он не мог мыслить ясно: всё ещё думал о Трамбуле. Он до сих пор испытывал гнев и унижение. Алрик взглянул на Ройса и Адриана, а затем вновь на толпу.

— Исполняйте всё, что скажут эти двое, — медленно, чётко и спокойно произнёс он. — Они королевские защитники. Любой, кто умышленно их ослушается, будет казнён.

За его словами последовало молчание. В этой тишине Алрик вскочил на лошадь.

— Едем.

Адриан и Ройс удивлённо переглянулись и сели верхом на лошадей. Монах уже успокоился и находился в каком-то оцепенении. Адриан поднял Майрона в седло позади себя.

Когда они тронулись, Ройс остановил свою лошадь возле Холла и Дрейка и тихо сказал обоим:

— Проследите, чтобы полукровка получил лошадь, иначе, когда я вернусь, я заставлю ответить всех в этой деревушке, и в кои-то веки это будет законно.

Некоторое время все четверо ехали рядом в тишине. Наконец Алрик прошипел:

— Это оказался мой собственный дядя.

Несмотря на все усилия, его глаза наполнились слезами.

— Я думал об этом, — отметил Адриан. — В очереди на трон великий герцог стоит после тебя и Аристы. Но я посчитал, что раз он член семьи, то будет такой же целью, как ты. Вот только он не кровный дядя, верно? Его фамилия Брага, а не Эзиндон.

— Он женился на сестре моего отца.

— Она жива?

— Нет, она погибла много лет назад, во время пожара. — Алрик ударил кулаком по луке седла. — Он учил меня обращаться с мечом! Показывал, как ездить на лошади. Он — мой дядя, и он пытается меня убить!

Некоторое время все молчали, а потом Адриан спросил:

— Куда мы едем?

Элрик встряхнул головой, словно очнувшись от сна.

— Что? А, в Поля Дрондила, замок графа Пикеринга. Он один из самых надёжных дворян и близких друзей моего отца. Он также наиболее влиятельный военачальник в королевстве. Я соберу там армию и в течение недели двинусь маршем на Медфорд. И да поможет Марибор тому человеку, или дяде, который попробует меня остановить!

* * *

— Это ты хотела увидеть? — спросил Аристу великий герцог, взяв кинжал в руки. Он протянул его ей, чтобы она могла прочитать имя «Перси Брага», чётко написанное кровью её отца на лезвии. — Похоже, ты и в самом деле научилась паре вещей у Эзраходина. Однако это ничего не доказывает. Разумеется, это не я заколол твоего отца. Меня даже не было рядом с часовней, когда его убили.

— Но вы отдали приказ. Может быть, и не вы вонзили кинжал в его тело, но именно вы несёте ответственность. — Ариста вытерла слёзы. — Он доверял вам. Мы все вам доверяли. Вы были частью нашей семьи!

— Дорогая, есть вещи намного более важные, чем семья… тайны, страшные тайны, которые должны оставаться таковыми любой ценой. Тебе может быть трудно в это поверить, но я на самом деле забочусь о тебе, о твоём брате и тво…

— Не смейте так говорить! — закричала она. — Вы убили моего отца.

— Это было необходимо. Если бы ты только знала правду, ты бы поняла, что в действительности стоит на кону. Есть причины, по которым твой отец должен был умереть, как и Алрик.

— И я?

— Да, боюсь, что так. Но такие вопросы должны решаться деликатно. В одном убийстве нет ничего необычного, а исчезновение Алрика в действительности оказалось очень полезным. Если бы всё пошло так, как задумано, это выглядело бы намного подозрительнее. Я полагаю, что твой брат встретит смерть где-нибудь в тихом уединённом месте далеко отсюда. Первоначально я планировал для тебя смерть в результате несчастного случая, но ты предоставила мне лучший вариант. Легче будет убедить остальных в том, что это ты наняла тех двоих воров, чтобы убить отца и брата. Видишь ли, я уже посеял зёрна сомнений. Той ночью, когда убили твоего отца, капитан Вайлин и отряд стражи ждали моей команды. Я просто объясню, что, провалив попытку двойного убийства, ты решила исправить дело, освободив убийц. У нас есть несколько свидетелей, которые могут подтвердить, что тем вечером ты к чему-то готовилась. Я сейчас же объявлю о суде над тобой и призову ко двору всех дворян. Они услышат о твоём вероломстве, твоём предательстве и твоих грязных делишках. Они узнают, как образованность и колдовство превратили тебя в жаждущую власти убийцу.

— Вы не посмеете! Если я предстану перед знатью, я расскажу им правду.

— Это будет затруднительно с кляпом во рту. Как-никак… — Он посмотрел на своё имя, блестевшее на лезвии. — …ты ведьма, и мы не можем допустить, чтобы ты нас околдовала. Я бы немедля приказал вырезать тебе язык, вот только это может показаться подозрительным, поскольку я ещё не назначил суд.

Брага ещё раз осмотрел спальню и кивнул.

— Я ошибался. Пожалуй, я всё-таки одобряю твой выбор покоев. Когда-то у меня были другие планы на эту башню, но теперь я думаю, что она послужит прекрасным местом, где ты станешь в заключении ожидать суда. Учитывая то, сколько времени ты провела здесь в одиночестве, занимаясь своими делишками, никто не заметит разницы.

Он удалился, забрав кинжал. Когда он выходил, Ариста заметила, что за дверью стоял бородатый гном с молотом в руке. Дверь закрылась, послышались удары, и она поняла, что её заперли.

 

ГЛАВА 7

ПОЛЯ ДРОНДИЛА

Четверо мужчин скакали большую часть ночи. Но после того как Майрон, сидевший позади Адриана, заснул и вывалился из седла, они наконец остановились и, не рассёдлывая лошадей, недолго поспали в лесу. Скоро они снова ехали по дороге, проходившей через фруктовый сад. По пути каждый сорвал по паре яблок и перекусил сладкими плодами. Пока не взошло солнце, разглядеть удавалось не много. Постепенно начали появляться работники. Пожилой мужчина правил двухколёсной телегой, нагруженной молоком и сыром. Впереди по дороге девушка несла корзину с яйцами. Проезжая мимо, Майрон пристально смотрел на неё, и она подняла на него взгляд, застенчиво улыбаясь.

— Майрон, не глазей, — сказал ему Адриан. — Можно подумать, что ты что-то замышляешь.

— Они даже красивее, чем лошади, — заметил монах, продолжая оглядываться, когда девушка осталась позади.

Адриан рассмеялся:

— Да, но я бы не стал им это говорить.

Впереди возвышался холм, а на его вершине стоял замок. Строение совсем не походило на замок Эзиндон: оно выглядело скорее как крепость, а не как дом аристократов.

— Поля Дрондила, — сказал Алрик. Принц после ночных испытаний почти ничего не говорил. Он не жаловался на долгую скачку или холодный ночной воздух. Вместо этого он молчал, не отрывая глаз от дороги перед собой.

— Странное имя для замка, — заметил Адриан.

— Бродрик Эзиндон построил его во время войн, разразившихся после падения Империи Наместника, — сказал Майрон. — Его сын, Толин Великий, завершил дело отца, победил Лотомада Лысого и провозгласил себя первым королём Мелингара. Сражение произошло на полях, которые принадлежали фермеру по имени Дрондил, и позже вся эта область стала известна как Поля Дрондила. Вот так об этом рассказывают.

— Кто такой Лотомад? — спросил Адриан.

— Он был королём Трента. После того как Гленморгана Третьего казнили, Лотомад воспользовался случаем и послал войска на юг. И если бы не Толин Эзиндон, то сегодня и Гент, и Мелингар были бы частью Трента.

— Полагаю, именно поэтому его и назвали Великим.

— Совершенно верно.

— Хорошая конструкция. Форма пятиконечной звезды не оставляет слепой зоны, чтобы забраться по стене.

— Это самая мощная крепость в Мелингаре, — сказал Алрик.

— Тогда что привело Эзиндонов в Медфорд? — спросил Ройс.

— По окончании войн, — объяснил Майрон, — Толину стало тоскливо жить в такой мрачной крепости. Он построил в Медфорде замок Эзиндон, а Галалин передал своему самому верному военачальнику, Седрику Пикилеринону.

— Именно сын Седрика сократил свою фамилию до Пикеринга, — добавил Алрик.

Адриан заметил, что лицо принца приняло отсутствующее выражение, а на губах появилась грустная улыбка.

— Моя семья всегда была близка с Пикерингами. Между нами нет прямой кровной связи, но Маувин, Фанин и Денек всегда были мне как братья. Мы проводили вместе едва ли не каждый Зимний прилив и Праздник середины лета.

— Готов поспорить, что другие аристократы не очень-то этому рады, — сказал Ройс. — Особенно настоящие кровные родственники.

Алрик кивнул.

— Однако их ревность ни к чему не приводит. Никто не смеет бросить вызов Пикерингу. Они знамениты семейной традицией сражения на мечах. По слухам, Седрик научился древнему искусству тэк-чин у последнего из живых членов рыцарского Ордена Фолида.

— У кого? — спросил Адриан.

— Как рассказывал мне Маувин, это основанное после гибели империи братство, старавшееся сохранить хотя бы часть древнего мастерства рыцарей-тешлоров.

— А это кто такие?

— Тешлоры? — Алрик ошарашенно взглянул на него. — Тешлоры — величайшие воины из когда-либо живших. Когда-то они охраняли самого императора. Но, полагаю, как и всё остальное, с падением империи их умения были утеряны. И всё же, то, чему Седрик научился у Ордена Фолида, — а я думаю, что это была всего лишь маленькая крупица знаний тешлоров, — сделало его легендой. Это знание исправно передаётся от отца к сыну на протяжении поколений, и этот секрет даёт Пикерингам поразительное преимущество в бою.

— Эта мелочь нам хорошо известна, — пробормотал Адриан. — Итак, как я говорил, конструкция крепости весьма удачна, за исключением тех деревьев. — Он показал на фруктовый сад. — Эта роща послужит хорошим прикрытием для атакующей армии.

— Раньше этот холм выглядел иначе, — объяснил Алрик. — Его вырубали подчистую. Пикеринги посадили этот сад всего пару поколений назад. То же относится к тем розовым кустам и рододендронам. Поля Дрондила не знали войны уже пятьсот лет. Думаю, графы не видят вреда во фруктах, цветах и тени. Великая крепость Седрика Пикилеринона теперь лишь немногим больше, чем загородное поместье.

Они подъехали ко входу, и Алрик, не останавливаясь, повел их внутрь.

— А ну, стоять! — приказал толстый стражник около ворот. В одной руке он держал пирог, в другой — большую кружку молока. Его оружие лежало рядом. — Что, по-вашему, вы творите? Скачете сюда, как будто это ваше последнее прибежище.

Алрик откинул капюшон, и стражник выронил и пирог, и молоко.

— Я… я прошу прощения, ваше высочество. — Он запнулся, встав навытяжку. — Я понятия не имел, что вы прибудете сегодня. Никто ничего мне не сказал. — Он вытер руки и стряхнул крошки со своей формы. — Следует ли ожидать остальных членов королевской семьи?

Алрик проигнорировал его, продолжив ехать через ворота по дощатому мосту в замок. Остальные без слов последовали за ним, а изумлённый стражник остался глазеть им в спины.

Как и внешние стены замка, убранство внутреннего двора мало напоминало крепость. Двор представлял собой прелестный сад с аккуратно подстриженными кустами и отдельно стоящими невысокими, бережно подрезанными деревьями. Яркие, зелёные с золотом, флаги, свисавшие по бокам от галереи главной башни, трепетали на утреннем ветерке. Трава выглядела ухоженной, хоть и была по-зимнему жёлтой. Под зелёным навесом стояли тележки и повозки, в основном заполненные пустыми корзинами, используемыми для сбора фруктов. На дне одной из них до сих пор лежала пара яблок.

Конюшня располагалась рядом с хлевом, в котором, требуя утренней дойки, мычали коровы. У основания каменного колодца лохматый чёрно-белый пес грыз кость, а семейство белых уток оживлённо крякало и свободно прогуливалось, следуя друг за другом по идеально ровной линии. Работники крепости спешили по своим обычным утренним делам: носили воду, пилили дрова, занимались животными и нередко почти наступали на снующих уток.

На открытой площадке рядом с кузницей, где мускулистый мужчина бил молотом по раскалённой полосе металла, двое молодых людей практиковались с мечами. Оба были в шлемах, и каждый держал небольшой клиновидный щит. Третий сидел спиной к главной башне. В руках у него был кусок мела и грифельная доска, на которой он вёл счет поединка.

— Фанин, выше щит! — крикнул более высокий юноша.

— А как же мои ноги?

— Я не буду бить по ногам. Я не хочу опускать меч и давать тебе преимущество, но ты должен держать щит высоко, чтобы отразить удар сверху. Вот где ты беззащитен. Если я ударю тебя достаточно сильно, а ты окажешься не готов, я могу сбить тебя на колени. Тогда какая тебе будет польза от ног?

— Я бы послушался его, Фанин, — прокричал Алрик мальчику. — Маувин тот еще засранец, но в приёмах разбирается.

— Алрик!

Высокий юноша сорвал свой шлем и подбежал обнять принца, который слезал с лошади. Услышав имя Алрика, некоторые слуги во дворе удивлённо подняли взгляды.

Маувин был почти одного возраста с Алриком, но выше и намного шире в плечах. Он обладал копной непослушных тёмных волос и ослепительно-белыми зубами, которые засверкали, когда он улыбнулся своему другу.

— Что ты здесь делаешь, и, клянусь Маром, во что это ты одет? Выглядишь безобразно. Ты скакал всю ночь? А твоё лицо… ты упал?

— У меня плохие новости. Мне надо немедленно поговорить с твоим отцом.

— Я не уверен, что он уже проснулся, а он ужасно раздражается, если его рано разбудить.

— Это не может ждать.

Маувин пристально посмотрел на принца, и его улыбка исчезла.

— Значит, это не обычный визит?

— Увы, нет.

Маувин повернулся к своему младшему брату и сказал:

— Денек, иди разбуди отца.

Мальчик с доской затряс головой.

— Только не я.

Маувин двинулся в сторону брата.

— Сейчас же! — прикрикнул он, заставив испугавшегося мальчика броситься в главную башню.

— В чём дело? Что случилось? — спросил Фанин, бросив свои шлем и щит на траву и подходя, чтобы тоже обнять Алрика.

— В последние дни до вас доходили какие-нибудь вести из Медфорда?

— Насколько я знаю, нет, — ответил Маувин. Теперь его лицо стало более обеспокоенным.

— Никаких гонцов? Никаких депеш для графа? — снова спросил Алрик.

— Нет. Алрик, в чём дело?

— Мой отец мёртв. Предатель убил его прямо в замке.

— Что? — ахнул Маувин, отступая. Это был не вопрос, а скорее реакция на сказанное.

— Это невозможно! — воскликнул Фанин. — Король Амрат мёртв? Когда это произошло?

— Если честно, я не уверен, как давно всё случилось. Дни после его убийства перепутались, я потерял счёт времени. Если весть ещё не добралась сюда, подозреваю, что прошло не больше нескольких дней.

Все работники оставили свои дела и стояли, внимательно прислушиваясь. Равномерный стук кузнечного молота прекратился, и единственными звуками во внутреннем дворе были приглушённое мычание коровы да кряканье уток.

— В чём дело? — спросил граф Пикеринг, выходя из замка и поднимая руку, чтобы заслонить прищуренные глаза от яркого утреннего солнца. — Парень прибежал, запыхавшись, и сказал, что здесь что-то срочное.

Граф, худощавый мужчина средних лет с длинным крючковатым носом и аккуратно подстриженной, рано поседевшей бородой, был одет в фиолетовый с золотом халат, накинутый поверх ночной рубашки. Его жена, Белинда, подошла следом, натягивая халат и нервно выглядывая во двор. Адриан воспользовался тем, что Пикеринг ослеп от солнца, и рискнул задержать взгляд на женщине. Она оказалась именно такой прекрасной, как утверждали слухи. Графиня была на несколько лет младше своего мужа и обладала великолепной стройной фигурой и длинными золотистыми волосами, которые рассыпались по плечам; в обычных обстоятельствах она никогда бы не появилась на публике в таком виде. Теперь Адриан понимал, почему граф так ревностно её охраняет.

— Вот это да! — сказал Майрон Адриану, изворачиваясь, чтобы лучше видеть. — Когда я смотрю на неё, то даже про лошадей забываю.

Адриан спешился и помог Майрону слезть с лошади.

— Я разделяю твои чувства, друг мой, но, поверь мне, на эту женщину лучше особенно не засматриваться.

— Алрик? — сказал граф. — Что, ради всех богов, ты делаешь здесь в такой час?

— Отец, короля Амрата убили, — ответил Маувин, дрогнувшим голосом.

На лице Пикеринга отразилось потрясение. Он медленно опустил руку и пристально посмотрел на принца.

— Это правда?

Алрик мрачно кивнул:

— Несколько дней назад. Предатель заколол его в спину, когда он молился.

— Предатель? Кто?

— Мой дядя, великий герцог и лорд-канцлер Перси Брага.

* * *

После того как Алрик отправился беседовать с графом Пикерингом с глазу на глаз, Ройс, Адриан и Майрон проследовали прямиком на кухню. Здесь они встретили Эллу, седую повариху, которая была очень счастлива накормить их плотным завтраком в надежде первой узнать слухи. Еда в Полях Дрондила была гораздо лучше той, что подавали в трактире «Серебряный кувшин». Элла принесла одно за другим: яйца, мягкую, посыпанную сахарной пудрой выпечку, свежесбитое сладкое масло, жареное мясо, бекон, печенье, приправленную перцем картошку и соус, а также кувшин яблочного сидра и яблочный пирог с кленовым сиропом на десерт.

В относительной тишине кухни они принялись за еду. Адриан повторил то, что Алрик уже рассказал во дворе, вдобавок упомянув, что Майрон всю жизнь прожил в уединённом аббатстве. Это, кажется, привело Эллу в восторг, и она начала немилосердно расспрашивать монаха.

— Так значит, ты никогда до сегодняшнего дня не видал женщины, лапушка? — спросила она Майрона, который доедал остатки своего пирога. Он с таким аппетитом его уплетал, что к губам прилипли яблоки и крошки.

— Вы первая, с кем я когда-либо разговаривал, — ответил Майрон, словно хвастаясь большим достижением.

— Правда? — спросила Элла с улыбкой и деланной застенчивостью. — Такая честь для меня. Я уже много лет не была у мужчины первой. — Она рассмеялась, но Майрон только озадаченно посмотрел на неё.

— У вас славный дом, — сказал ей Майрон. — Он выглядит очень… прочным.

Она снова засмеялась.

— Он не мой, дорогуша, я здесь только работаю. Он принадлежит благородным, как все хорошие места. Мы, обычные люди, живём в сараях и хибарах и дерёмся за то, что они выбрасывают. Мы же вроде собак, разве нет? Конечно, я не жалуюсь. Пикеринги совсем не плохие. Не так заносчивы, как некоторые другие аристократы, которые считают, что солнце встаёт и садится, чтобы им угодить. У графа даже нет лакея. Он никому не позволяет помогать себе одеваться. Я не раз видела, как он сам набирал себе воду. Он совершенно безрассуден. Его мальчики тоже повторяют за ним. Это видно по тому, как они сами седлают своих лошадей. А Фанин, представьте только: на днях я видела, как он размахивал кузнечным молотом. Велел Верну показать, как править лезвие. Спрашивается, много вы знаете аристократов, которые изучают ремесло кузнеца? Кому-нибудь ещё сидра?

Все покачали головами и по очереди зевнули.

— Линар, та похожа на мать. Они два сапога пара. Обе прекрасны, словно розы, и так же сладко благоухают, но и с такими же шипами. Характер у обеих ужасный. А у дочки еще хуже, чем у матери. Раньше Линар тренировалась вместе с братьями и побеждала Фанина, пока не обнаружила, что она леди, а леди не занимаются подобными вещами.

Веки Майрона отяжелели, голова опустилась; неожиданно стул опрокинулся, и монах свалился. От испуга он проснулся и с трудом поднялся на колени.

— Ох, мне ужасно жаль, я не хотел…

Элла так хохотала, что не смогла ответить и просто махнула ему рукой.

— У тебя была длинная ночь, дорогой, — наконец сумела выговорить она. — Давай-ка устроим тебя в дальней части кухни, пока этот стул снова тебя не сбросил.

Майрон повесил голову и тихо сказал:

— С лошадьми у меня та же беда.

* * *

За завтраком Алрик поведал Пикерингам свою историю. Как только он закончил, граф отослал сыновей и приказал слугам начать приготовления к сбору войск со всего Галалина. Пока Пикеринг раздавал приказы, Алрик покинул главный зал и отправился бродить по коридорам замка. Впервые со дня смерти отца он был один. До этого у него было чувство, будто он захвачен речным течением и происходящие события влекут его за собой. Теперь пришло время самому управлять своей судьбой.

В коридорах Алрику встретилось мало народа. Кроме редких доспехов или картин на стенах, там не было ничего, что отвлекало бы его от раздумий. Поля Дрондила, хоть и были меньше замка Эзиндон, казались больше за счёт своей приземистости: крепость занимала почти всю вершину холма. Если в замке Эзиндон было несколько башен и просторные покои высотой во много этажей, то Поля Дрондила имели всего лишь четыре этажа в самом высоком месте. Поскольку это была крепость, важную роль играла защита от возгорания, так что крышу построили не из дерева, а из камня, и для её поддержки требовались толстые стены. Окна были маленькими и узкими и пропускали мало света, отчего изнутри замок походил на пещеру.

Алрик вспомнил, как ребёнком бегал по этим коридорам, догоняя Маувина и Фанина. Они устраивали шуточные сражения, в которых Пикеринги всегда побеждали. А он всё время козырял тем, что однажды станет королём. Когда тебе двенадцать, кажется прекрасным иметь возможность поддразнить друга, который у тебя выиграл. «Конечно, но королём буду я. И тебе придётся мне кланяться и делать, что я скажу». Мысль о том, что, для того чтобы он стал королём, его отец должен будет умереть, никогда не приходила ему в голову. Он понятия не имел, что значит быть королём на самом деле.

«Теперь я король».

Корона всегда казалась ему далёким-далёким будущим. Отец был сильным мужчиной, и Алрик рассчитывал много лет пробыть принцем этой страны. Всего несколько месяцев назад на празднике в честь середины лета они с Маувином строили планы отправиться в годичное путешествие по всем уголкам Апеладорна. Они хотели посетить Делгос, Кали и Трент и даже собирались отыскать местоположение легендарного разрушенного Персеплаквиса. Открыть и исследовать древнюю столицу старинной Новронийской империи было мечтой их детства.

В потерянном городе они надеялись найти удачу и приключения. Маувин хотел обнаружить остатки утерянного искусства рыцарей-тешлоров, а Алрик собирался разыскать древнюю корону Новрона. И хотя они разговаривали о путешествии со своими отцами, ни один не упомянул Персеплаквис. Это вряд ли имело значение, учитывая, что никто не знал, где находится потерянный город, но даже попытки разыскать древнюю столицу старой империи считались ересью. И всё же пройтись по легендарным залам Персеплаквиса мечтал, наверное, каждый мальчишка Апеладорна. Однако для Алрика юность кончилась.

«Теперь я король».

Мечты о бесконечных днях, полных рискованных приключений и исследований новых земель, во время которых он будет пить плохой эль, спать под открытым небом и любить безымянных женщин, рассеялись, словно дым на ветру. Их место заняли картины каменных залов, в которых толпятся старики с сердитыми лицами. Он только изредка наблюдал, как его отец вершил суд, выслушивая, что духовенство и знать требовали меньше налогов и больше земель. Один граф даже потребовал казни герцога и опеки над его землями за то, что тот был виновен в смерти одной из его призовых коров. Отец сидел, как казалось Алрику, в полном унынии, пока судебный чиновник зачитывал множество прошений и жалоб, по которым король должен был вынести решение. Будучи ребёнком, Алрик думал, что быть королём — значит делать всё, что пожелаешь. Но с годами он увидел, что это такое на самом деле: поиски компромиссов и политика умиротворения. Король не может править без поддержки аристократии, а аристократы никогда не бывают довольны. Они всегда чего-то хотят и ожидают, что король это обеспечит.

«Теперь я король».

Для Алрика стать королём было равносильно приговору к тюремному заключению. Остаток жизни он проведёт в служении своему народу, своим дворянам и своей семье, в точности как делал его отец. Интересно, чувствовал ли Амрат то же самое, когда умер его отец? Он никогда раньше не задумывался об этом. Амрат как человек и мечты, которыми тому пришлось пожертвовать, были для молодого принца незнакомыми понятиями. Он подумал: был ли счастлив его отец? Когда Алрик вспоминал о нём, на ум приходили отцовская густая борода и сияющие смеющиеся глаза.

Отец часто улыбался. Алрик подумал: это оттого, что ему нравилось быть королём, или оттого, что время, проведённое с сыном, давало ему необходимую передышку от государственных дел? Алрик ощутил внезапное желание ещё раз увидеть отца. Он пожалел, что не находил времени на то, чтобы посидеть и поговорить с ним, как мужчина с мужчиной, спросить отцовского совета и наставлений на случай, если подобный день наступит. Он чувствовал себя абсолютно одиноким и не был уверен, сможет ли достойно справиться с делами, которые ждут его впереди. Больше всего на свете он хотел просто исчезнуть.

* * *

Адриана разбудил настойчивый звон сталкивающегося металла. После завтрака Эллы он забрёл во внутренний двор. Стало значительно прохладнее, но он нашёл освещённый солнцем участок мягкой травы, чтобы вздремнуть. Ему казалось, что он прикрыл глаза только на мгновение, но, когда он их открыл, было уже далеко за полдень. На другой стороне двора снова тренировались мальчишки Пикеринга.

— Нападай ещё раз, Фанин, — скомандовал Маувин, чей голос был приглушен шлемом.

— Зачем? Ты опять меня ударишь!

— Ты должен учиться.

— Я не вижу в этом смысла, — запротестовал Фанин. — Непохоже, чтобы я собирался становиться солдатом или участвовать в турнирах. Я второй сын. В конечном итоге я буду расставлять книги в каком-нибудь монастыре.

— Вторые сыновья не отправляются в монастыри, это делают третьи. — Маувин поднял забрало и ухмыльнулся Денеку. — Вторые сыновья — запасные. Ты должен тренироваться и готовиться, на случай если я умру от какой-то редкой болезни. Если этого не произойдёт, ты будешь странствовать по землям, сам зарабатывая себе на жизнь. Это значит, что ты или станешь наёмником, или будешь сражаться на турнирах. Или, если тебе повезёт, ты сможешь занять пост шерифа, маршала или начальника стражи у какого-нибудь графа или герцога. В наши дни это ничуть не хуже дворянского титула, правда. Однако ты не получишь такую работу и не протянешь долго в качестве наёмника или мечника, если не будешь уметь сражаться. Теперь снова нападай на меня. На этот раз разворот, шаг и выпад.

Адриан подошёл к тому месту, где сражались юноши, и сел на траву рядом с Денеком, чтобы понаблюдать. Денек, которому было только двенадцать, взглянул на него с любопытством.

— Ты кто?

— Меня зовут Адриан, — ответил он, протягивая руку. Мальчик пожал её с большей силой, чем было нужно. — Ты Денек, верно? Третий сын Пикеринга? Возможно, тебе следует побеседовать с моим другом Майроном, раз уж тебе, как я слышал, суждено отправиться в монастырь.

— Нет! — закричал мальчик. — В смысле, я не собираюсь в монастырь. Я могу сражаться так же, как Фанин.

— Неудивительно, — сказал Адриан. — У Фанина плоскостопие, у него нарушено чувство равновесия. И он не станет лучше, потому что его учит Маувин, а Маувин бережёт правую руку и оттого слишком отклоняется влево.

Денек ухмыльнулся Адриану и повернулся к своим братьям:

— Адриан говорит, что вы оба сражаетесь как девчонки!

— Что такое? — сказал Маувин, снова отбивая неточную атаку Фанина.

— О… э… ничего, — ответил Адриан, отнекиваясь, и сердито глянул на Денека, который продолжал ухмыляться. — Ну спасибо, — сказал он мальчику.

— Значит, ты думаешь, что сможешь победить меня в поединке? — спросил Маувин.

— Нет, ни в коем случае. Я просто объяснял, почему считаю, что Денеку вовсе не обязательно отправляться в монастырь.

— Потому что мы сражаемся как девчонки, — добавил Фанин.

— Нет-нет, ничего подобного.

— Дай ему свой меч, — сказал Маувин Фанину.

Фанин бросил Адриану свой меч, который воткнулся в землю в футе от ног мужчины. Рукоять раскачивалась взад-вперёд, словно деревянная лошадка-качалка.

— Ты один из воров, о которых рассказывал Алрик, не так ли? — Маувин ловко рассекал воздух мечом со сноровкой, которую не показывал в тренировочных боях с братом. — Несмотря на то что все вы побывали в этом большом приключении, я не помню, чтобы Алрик упоминал о твоём мастерстве во владении клинком.

— Ну, наверное, он просто забыл, — пошутил Адриан.

— Тебе известна легенда о Пикерингах?

— Ваш род славится умелыми мечниками.

— Значит, ты слышал? Мой отец — второй мечник в Аврине.

— Он лучший, — огрызнулся Денек. — Он бы одолел великого герцога, если бы у него был свой меч, но он вынужден был использовать запасной, слишком тяжёлый и неудобный.

— Денек, сколько раз тебе говорить: когда речь идёт о репутации, не стоит оправдываться, проиграв состязание. Великий герцог выиграл поединок. Ты должен признать это, — отчитал его Маувин. Повернувшись обратно к Адриану, он сказал: — Кстати о состязаниях, почему бы тебе не поднять меч, и тогда я продемонстрирую тебе тэк-чин.

Адриан взял меч и шагнул в вытоптанный круг, где сражались юноши. Он сделал ложный выпад, затем нанёс удар, который Маувин с лёгкостью парировал.

— Попробуй ещё, — сказал Маувин.

Адриан попробовал движение посложнее. На этот раз он качнулся вправо, а затем развернулся влево и ударил снизу вверх, целясь Маувину в бедро. Маувин двигался с отточенной аккуратностью. Он разгадал финт и опять блокировал удар.

— Ты сражаешься, как уличный разбойник, — заметил Маувин.

— Потому что это он и есть, — заверил их Ройс, подходя со стороны главной башни, — большой, тупой уличный разбойник. Однажды я видел, как старуха поколотила его маслобойкой. — Он посмотрел на Адриана. — Во что ты вляпался на этот раз? Похоже, этот паренёк собирается тебя проучить.

Маувин застыл и пристально посмотрел на Ройса.

— Я хотел бы напомнить, что я сын графа, и следовательно, ты должен называть меня лордом или по крайней мере господином, но не пареньком.

— Лучше будь осторожен, Ройс, а то станешь следующим, — сказал Адриан, двигаясь по кругу и пытаясь найти брешь в обороне. Он снова попытался атаковать, но и этот выпад был отбит.

Маувин сделал быстрый шаг навстречу. Он поймал меч противника на эфес, поставил ногу позади Адриана и бросил его на землю.

— Ты слишком хорош для меня, — признал Адриан, когда Маувин протянул ему руку, чтобы помочь подняться.

— Попробуй ещё раз, — крикнул Ройс.

Адриан бросил на него раздражённый взгляд, а затем заметил, как во внутренний двор вышла девушка. Это была Линар. На ней было длинное платье нежного золотого цвета, почти такого же, как её волосы. Она была прекрасна, как и её мать. Девушка подошла и присоединилась к группе.

— Кто это? — спросила она, указывая на Адриана.

— Адриан Блэкуотер, — сказал тот, поклонившись.

— Кажется, господин Блэкуотер, мой брат вас победил.

— Кажется, так, — признал Адриан, всё ещё отряхиваясь от пыли.

— Тут нечего стыдиться. Мой брат очень искусный мечник — на самом деле, слишком искусный. У него есть неприятная склонность отгонять всех потенциальных женихов.

— Они не достойны тебя, Линар, — сказал Маувин.

— Попробуй ещё раз, — повторил Ройс. В его голосе была заметна нотка озорства.

— Что скажешь? — вежливо спросил Маувин, склонив голову.

— О, пожалуйста! — попросила Линар, хлопая в ладоши от восторга. — Не бойтесь. Он вас не убьет. Отцу не нравится, когда они кому-то намеренно причиняют боль.

Со злой усмешкой, предназначенной Ройсу, Адриан обернулся к Маувину. На этот раз он не пытался защищаться. Он стоял совершенно неподвижно, низко опустив меч. Его взгляд был холоден, и он пристально смотрел прямо в глаза Маувину.

— Поставь защиту, глупец, — сказал ему Маувин. — По крайней мере попробуй защищаться.

Адриан медленно поднял меч, больше в ответ на требование Маувина, чем для защиты. Для начала Маувин попытался быстрым взмахом меча лишить Адриана равновесия. Затем он крутанулся и оказался за спиной своего противника, намереваясь вновь его опрокинуть. Адриан, однако, тоже развернулся и, размахнувшись, ногой пнул Маувина под колени, бросив его на землю.

Маувин с любопытством смотрел на Адриана, пока тот помогал ему подняться.

— Я вижу, наш уличный разбойник знает несколько трюков, — пробормотал Маувин с улыбкой.

На этот раз Маувин атаковал Адриана быстрой чередой широких ударов, большинство из которых так и не задели ничего, кроме воздуха: Адриан с легкостью от них увернулся. Маувин стал двигаться быстрее, его клинок мелькал так, что за ним было невозможно уследить. Зазвенела сталь, когда Адриан парировал удары, отбивая их в стороны.

— Маувин, осторожно! — крикнула Линар.

Схватка стремительно превращалась из дружеской тренировки в серьёзное сражение. Удары наносились быстрее, сильнее и точнее. Пронзительный звон мечей эхом отражался от стен внутреннего двора. Ворчание и проклятия стали более злыми. Бой шел уже некоторое время, соперники сражались лицом к лицу. Внезапно Маувин провел блестящий маневр. Сделав обманное движение влево, он замахнулся вправо и, следуя за инерцией удара, повернулся, оказавшись спиной к Адриану. Видя, что его противник открылся, Адриан нанес очевидный удар, но Маувин каким-то чудом инстинктивно, не глядя, отбил его меч.

Снова повернувшись, Маувин направил меч в незащищенный бок Адриана. Но, прежде чем он смог завершить удар, Адриан сократил расстояние между ними, и меч Маувина прошел за спиной мужчины. Адриан зажал под мышкой руку юноши, державшую меч, и приставил собственный меч к его горлу. Братья и сестра Маувина ахнули. Ройс просто усмехнулся с мрачным наслаждением. Ослабив хватку, Адриан отпустил Маувина.

— Как ты это сделал? — спросил Маувин. — Я безупречно применил против тебя «шквал ви-шин». Это один из наиболее совершенных приемов в тэк-чин. Никто и никогда не мог ему противостоять.

Адриан пожал плечами:

— Всё когда-то бывает в первый раз.

Он бросил меч обратно Фанину. Меч вонзился в землю точно между ступнями юноши. В отличие от предыдущего раза, лезвие вошло глубоко в землю, так что рукоять не раскачивалась.

Глядя на Адриана с выражением благоговения на лице, Денек повернулся к Ройсу и сказал:

— Наверное, это была ужасно злая старуха и очень большая маслобойка.

* * *

— Алрик?

Принц забрёл в одну из замковых кладовых и сидел на широком подоконнике в полукруглой оконной нише, глядя на холмы, лежавшие к западу. Голос друга вырвал его из глубокой задумчивости, и только тогда он понял, что плачет.

— Извини, — сказал Маувин, — но тебя разыскивает отец. Начали прибывать местные дворяне, и я думаю, он хочет, чтобы ты с ними поговорил.

— Всё в порядке, — сказал Алрик, вытирая щёки, и ещё раз с тоской взглянул на заходящее солнце. — Я пробыл здесь дольше, чем собирался. Кажется, я потерял счёт времени.

— Здесь это легко. — Маувин прошёлся по комнате и достал из ящика бутылку вина. — Помнишь ту ночь, когда мы пробрались сюда и выпили три бутылки?

Алрик кивнул:

— Мне потом было очень плохо.

— Мне тоже, и всё-таки мы поехали на оленью охоту на следующий день.

— Мы не могли никому позволить узнать, что пили.

— Я думал, что умру, а когда мы вернулись, оказалось, что Ариста, Линар и Фанин уже выдали нас предыдущей ночью.

— Я помню.

Маувин осторожно рассматривал своего друга.

— Ты станешь хорошим королём, Алрик. И я уверен, твой отец гордился бы тобой.

Мгновение Алрик ничего не говорил. Он достал из ящика бутылку и взвесил её в руке.

— Мне лучше вернуться. Теперь у меня есть обязательства. Я не могу прятаться здесь и распивать вино, как раньше.

— Думаю, мы могли бы, если бы ты действительно этого хотел, — лукаво усмехнулся Маувин.

Алрик улыбнулся и обнял его.

— Ты хороший друг. Жалко, что теперь мы никогда не попадём в Персеплаквис.

— Всё в порядке. Кроме того, никогда нельзя знать заранее. Возможно, когда-нибудь мы всё же туда доберёмся.

Когда они выходили из кладовой, Алрик принялся отряхивать руки от пыли, в которой испачкался, обнимая Маувина.

— Неужели Фанин стал настолько хорош, что сумел извалять тебя в пыли?

— Нет, это вор, которого ты привёз с собой, тот, большой. Где ты его нашел? Его мастерство в обращении с мечом не похоже ни на что из когда-либо виденного мной. Более того, оно весьма незаурядное.

— Правда? Из уст Пикеринга это и впрямь высокая похвала.

— Боюсь, если так будет продолжаться, легенде Пикерингов недолго осталось жить. Отец проигрывает Перси Браге, а теперь и я повержен в грязь обычным головорезом. Сколько пройдет времени, прежде чем остальные дворяне перестанут бояться и начнут оспаривать наше право на землю и титул?

— Если бы в тот день у твоего отца был его меч… — Алрик помолчал. — Почему у него не было меча?

— Не туда положил, — сказал Маувин. — Он был уверен, что оставил меч в комнате, но наутро он пропал. Управляющий нашёл его позже в тот же день, где-то в другом месте.

— Ну, с мечом или без него, вот что я тебе скажу, Маувин: я считаю, что твой отец всё ещё лучший мечник королевства.

* * *

Ройс, Адриан и Майрон продолжали наслаждаться гостеприимством Пикерингов, поглощая обильный обед, а потом и ужин, поданные им в тёплой и уютной кухне Эллы. Большую часть дня они проспали, восполняя недостаток отдыха в предыдущие дни, и к вечеру вновь начали чувствовать себя как раньше.

У Адриана появилась тень: Денек следовал за ним по пятам. После ужина Денек пригласил Адриана, Ройса и Майрона в одно из своих любимых мест, откуда они могли наблюдать за прибытием войск. Мальчик провёл их на парапет над главными воротами. Оттуда они могли видеть местность за стенами замка и внутренний двор, не путаясь ни у кого под ногами.

Люди начали прибывать после полудня. Рыцари, бароны, оруженосцы и деревенские старосты собирались у стен замка и устраивали лагерь. Во внутреннем дворе стояли высокие столбы со знамёнами различных благородных домов, показывая их присутствие в соответствии с присягой. До восхода луны на стоянке вокруг костров собрались восемь штандартов и более трёх сотен человек. Их палатки усеяли склон холма и заняли часть сада.

Верн работал допоздна, разделив кузницу и наковальню с ещё пятью кузнецами из разных деревень. Они выполняли срочные заказы. В остальной части двора наблюдалась такая же активность: горел каждый фонарь, работали все лавки. Кожевенники приводили в порядок стремена и шлемы. Мастера по изготовлению стрел собирали свой товар в связки и складывали их, как поленницу, у стены конюшни. Резчики по дереву делали большие прямоугольные щиты для лучников. Даже мясники и пекари работали не покладая рук, готовя еду в поход: копчёное мясо, хлеб, лук и репу.

— Зелёное знамя с молотом принадлежит лорду Джерелу, — рассказывал Денек. Снова резко похолодало, и их дыхание создавало облачка морозного пара. — Два года назад я провёл лето в их владениях. Это прямо на краю Лонгвудского леса, и они любят охоту. У них две дюжины лучших в королевстве гончих. Это там я научился стрелять из лука. Готов поспорить, ты умеешь хорошо стрелять из лука, не так ли, Адриан?

— Да, случается, что я попадаю по лесу из поля.

— Держу пари, ты стреляешь лучше любого из сыновей Джерела. У него их шесть, и все они думают, что они лучшие стрелки в провинции. Мой отец никогда не учил нас стрелять из лука. Он говорит, что в этом нет смысла, так как мы никогда не будем сражаться в строю. Он считает, что нам надо больше внимания уделять мечу. Хотя не знаю, как мне это пригодится, если я отправлюсь в монастырь. Всё, что мне останется делать, — это целыми днями читать книги.

— На самом деле в аббатстве гораздо больше занятий, — объяснил Майрон, поплотнее укутываясь в шерстяное одеяло. — Весной большую часть времени вы будете проводить, занимаясь садоводством, а осень — пора сбора урожая, консервирования и пивоварения. Даже зимой есть что починить или убрать. Конечно, большая часть вашего времени пройдет в молитвах: либо совместной в часовне, либо молчаливой в уединении. Ещё есть…

— Наверное, я бы лучше предпочёл стать пехотинцем, — вздохнул Денек, поморщившись. — Или я мог бы присоединиться к вам двоим и стать вором! Это, должно быть, невероятно захватывающая жизнь: путешествовать по всему миру, выполняя опасные задания для короля и страны.

— Подумать только, — тихо пробормотал Адриан.

Внизу к главным воротам быстро подъехал одинокий всадник.

— Разве это не флаг Эзиндона? — спросил Ройс, указывая на знамя с соколом, которое нёс наездник.

— Да, — с удивлением сказал Денек. — Это королевский штандарт. Гонец из Медфорда.

Все озадаченно переглянулись, когда посланник скрылся в замке. Они продолжали разговаривать с Майроном, который напрасно пытался убедить Денека в том, что жизнь в монастыре, в общем, не так уж плоха, когда на парапет поднялся Фанин.

— Вот вы где! — прокричал он. — Отец перевернул половину замка, разыскивая вас.

— Нас? — спросил Адриан.

— Да, — кивнул Фанин. — Он хочет видеть обоих воров в своих покоях сейчас же.

— Ройс, ты же не стащил серебро или ещё что-нибудь? — спросил Адриан.

— Готов поспорить, это больше связано с тем, как ты сегодня днём заигрывал с Линар и подверг риску жизнь Маувина только для того, чтобы покрасоваться, — ответил Ройс.

— Это ты виноват, — сказал Адриан, ткнув в него пальцем.

— Ничего подобного, — перебил их Фанин. — Завтра утром принцессу Аристу собираются казнить за измену!

* * *

Когда-то очень давно главный зал Полей Дрондила был местом первого суда Меленгара. Здесь король Толин составил и подписал Дрондилскую декларацию, официально утвердив образование королевства. Сейчас состарившийся и выцветший пергамент висел на почётном месте на одной из стен. Его обрамляли плотные занавеси цвета красного вина, подвязанные золотыми шнурами с шёлковыми кисточками. Сегодня здесь располагался зал совета графа Пикеринга, куда нерешительно вошли Ройс и Адриан.

За длинным столом в центре комнаты сидела дюжина мужчин, одетых в пышные придворные наряды. Адриан узнал большинство из них и мог с достаточной уверенностью предположить, как звали тех, кто был ему не знаком. Графы, бароны, шерифы и маршалы — перед ворами собрались правители восточного Мелингара. Во главе стола сидел Алрик, справа от него — граф Пикеринг. За спиной графа стоял Маувин, а когда Адриан с Ройсом вошли, Фанин занял позицию рядом с братом. Алрик был одет в великолепный наряд — определённо, позаимствованный у одного из Пикерингов. С тех пор как Адриан в последний раз видел принца, прошло меньше суток, но Алрик выглядел значительно старше, чем он помнил.

— Ты сказал им, зачем их вызвали сюда? — спросил граф Пикеринг у сына.

— Я сказал им, что принцессу казнят, — ответил Фанин. — Больше ничего.

— Великий герцог Перси Брага вызывает меня, — объяснил граф Пикеринг, держа в руках депешу, — в замок Эзиндон в качестве свидетеля на безотлагательном суде над принцессой Аристой, обвиняемой в колдовстве, государственной измене и убийстве. Он обвиняет её в убийстве не только Амрата, но и Алрика тоже. — Граф бросил депешу на стол и с отвращением хлопнул по ней рукой. — Мерзавец намеревается забрать королевство себе!

— Всё гораздо хуже, чем я боялся, — подытожил Алрик, обращаясь к ворам. — Мой дядя задумал убить меня и моего отца, а потом обвинить в обоих убийствах Аристу. Он казнит её и захватит власть в королевстве. Умнее не придумаешь. Он одурачит всех, заставив думать, что он великий защитник страны. Я уверен, что его план сработает. Несколько дней назад я сам её подозревал.

— Это правда. Давно ходят слухи, что Ариста балуется тайным искусством, — подтвердил Пикеринг. — Браге не составит труда доказать её вину. Люди боятся того, чего не понимают. Мысль о женщине с магическим даром ужаснёт стариков в удобных креслах. Даже без страха перед колдовством большинству дворян претит мысль о женщине-монархе. Приговор гарантирован. Суд быстро вынесет своё решение.

— Но если принц вернётся, — сказал барон Энилд, — и все увидят, что он жив, тогда…

— Брага этого и добивается, — возразил сэр Эктон. — Он не знает, где Алрик. Он ищет его уже несколько дней и до сих пор не смог найти. Герцог хочет заполучить Алрика до того, как ему представится возможность собрать армию. Он рассчитывает на юный возраст принца и его неопытность. Он хочет заставить принца действовать, руководствуясь не разумом, а эмоциями. Если он не сможет найти Алрика, то попытается заманить принца к себе.

— Пока прибыло меньше половины наших войск, — в отчаянии проворчал Пикеринг. Он подошёл к огромной карте Мелингара, которая висела напротив древнего документа, и указал на западную часть карты. — Наши сильнейшие рыцари далеко отсюда, и, поскольку им надо собрать больше людей, им потребуется больше времени, чтобы добраться сюда. Я ожидаю их не раньше чем через восемь часов, а может, и через все шестнадцать.

— Даже если мы решим использовать только силы Галалина, самое раннее, когда мы будем готовы атаковать, — завтрашний вечер. Но к тому времени Ариста уже умрёт. Я мог бы выйти с теми войсками, что есть, оставив остальным приказ следовать за мной, но, поступив таким образом, мы разделим силы и подвергнем опасности всю армию. Мы не можем рисковать королевством ради одной женщины, даже если это принцесса.

— Судя по наёмникам в трактире, — сказал Алрик, — я подозреваю, что великий герцог ожидает нападения и усилил войска, наняв воинов, которые служат только ему.

— Вероятно, у него есть разведчики и он устроил засады, — сказал Эктон. — Как только о нашем походе станет известно, он скажет собравшимся на суд дворянам, что мы заодно с Аристой и поэтому им надо защищать Эзиндон от нас. Таким образом, мы просто не можем выступить с теми немногими силами, которые есть у нас сейчас.

— Однако промедление, — печально сказал Алрик, — несомненно, приведёт к тому, что Аристу сожгут на костре. Сейчас я более чем когда-либо чувствую вину за то, что не доверял ей. Она спасла мне жизнь. Теперь в опасности она сама, а я ничего не могу с этим поделать. — Он посмотрел на Адриана и Ройса. — Я не могу просто сидеть, ничего не предпринимая, и оставить её умирать. Но действовать поспешно было бы безумием.

Принц поднялся и подошёл к ворам.

— С тех пор как мы приехали, я расспрашивал о вас. Вы многое от меня утаили. Я думал, что вы простые воры. Так что вообразите моё удивление, когда я узнал, что вы знаменитости. — Он мельком глянул на остальных дворян в комнате. — Ходят слухи, что вы двое необычайно одарённые личности, известные тем, что берётесь за сложные, иногда почти невыполнимые задания по вредительству, воровству, шпионажу и в редких случаях — за убийства. Не трудитесь это отрицать. Многие, присутствующие в этой комнате, поведали мне, что пользовались вашими услугами в прошлом.

Адриан посмотрел на Ройса, а затем на лица сидевших перед ними мужчин. Он неловко кивнул. В зале находились не только их бывшие клиенты, но и жертвы.

— Мне рассказали, что вы никому не подчиняетесь и не состоите ни в одной из существующих гильдий. Это немалое достижение — работать с такой независимостью. За несколько последних часов я узнал больше, чем за те дни, что путешествовал с вами. Однако я знаю, что вы дважды спасли мне жизнь: один раз — выполняя обещание, данное моей сестре, и второй — по причине, которую я не могу понять. Прошлой ночью вы бросили вызов мощи лорда-канцлера Мелингара и пришли ко мне на выручку против превосходящих сил подготовленных убийц. Никто вас не просил, и никто не обвинил бы вас, если бы вы позволили мне умереть. Вы не могли ожидать никакой награды за моё спасение, и всё же вы это сделали. Почему?

Адриан посмотрел на Ройса, который хранил молчание.

— Ну, — начал он, глядя в пол, — думаю… мы к вам вроде как привязались, полагаю.

Алрик улыбнулся и обратился к собравшимся в зале:

— Жизнь принца Мелингара, будущего короля, спасло не войско, не его верные гвардейцы и не могучая крепость, а двое коварных и дерзких воров, у которых не хватило здравого смысла ускакать прочь.

Принц шагнул вперёд и положил ладони им на плечи.

— Я уже обязан вам очень многим и не имею права просить, но сейчас я вынужден умолять вас ещё раз продемонстрировать подобное безрассудство. Пожалуйста, спасите мою сестру, и сможете назвать любую цену, какую пожелаете.

* * *

— Ещё одно срочное доброе дело, — ворчал Ройс, запихивая вещи в седельную сумку.

— Так и есть, — сказал Адриан, перекидывая через плечо перевязь с мечом, — но по крайней мере за него заплатят.

— Ты должен был сказать ему, что настоящая причина, по которой мы спасли его от Трамбула, заключается в том, что иначе нам не видать сотни тенентов.

— Это твоя причина. Кроме того, как часто нам удается заполучить королевский контракт? Если об этом станет известно, мы сможем назначать самую высокую плату.

— Если об этом станет известно, нас повесят.

— Ладно, хороший аргумент. Но вспомни, она спасла наши шкуры. Если бы Ариста не помогла нам выбраться из подземелья, сейчас мы бы украшали площадь на Медфордском осеннем празднике.

Ройс помолчал и вздохнул.

— Я же не говорил, что мы не станем этого делать, а? Разве я говорил? Нет. Я сказал маленькому принцу, что мы это сделаем. Просто не жди, что я буду прыгать от радости.

— Я просто не хочу, чтобы ты так сокрушался из-за своего решения, — сказал Адриан. Ройс свирепо глянул на него. — Хорошо, хорошо. Я, пожалуй, пойду позабочусь о лошадях.

Он сгрёб свои вещи и отправился во двор, где начинался лёгкий снегопад.

Пикеринг предоставил ворам пару самых быстрых жеребцов и любое снаряжение, которое, по их мнению, могло им понадобиться. Элла приготовила поздний ужин и изрядное количество еды в дорогу. Они взяли плотные шерстяные плащи для защиты от холода и тёмные шарфы, которыми обернули нижнюю часть лица, чтобы прикрыть щёки от морозного ветра.

— Надеюсь, скоро мы снова увидимся, — сказал им Майрон, пока они седлали коней. — Вы двое — самые интересные люди, которые мне встречались. Хотя, полагаю, из моих уст это звучит не слишком впечатляюще, да?

— Важно не то, что ты говоришь, а то, что чувствуешь, — ответил ему Адриан и заключил монаха в медвежье объятие, застав маленького человечка врасплох. Когда они садились верхом, Майрон наклонил голову и пробормотал тихую молитву.

— Вот, — сказал Адриан Ройсу, — теперь Марибор на нашей стороне. Можешь расслабиться.

— Вообще-то, — смутился Майрон, — я молился за лошадей. Но за вас я тоже помолюсь, — торопливо добавил он.

Алрик и Пикеринг вышли во двор, чтобы их проводить. К ним присоединилась даже Линар, завёрнутая в белый меховой плащ. Пушистый шарф укутывал её плечи и закрывал почти всё лицо, так что видны были только глаза.

— Если вы не сможете её освободить, — сказал Пикеринг, — постарайтесь задержать казнь, пока не прибудут наши силы. Однако, как только это произойдёт, вам лучше обеспечить ей защиту. Уверен, от отчаяния Брага может убить её. Да, и ещё одно: не пытайтесь сражаться с Брагой. Он лучший мечник в Мелингаре. Оставьте его мне. — Граф похлопал по изящной рапире, которую носил на боку. — На этот раз мой меч будет при мне, и великий герцог узнает его остроту.

— Я возглавлю атаку на Эзиндон, — сообщил им Алрик. — Это мой долг как правителя. Так что, если вы доберётесь до моей сестры и если я погибну до того, как всё закончится, передайте ей: я сожалею, что не верил ей. Скажите… — Он на секунду запнулся. — Скажите, что я её любил и считаю, что она станет хорошей королевой.

— Вы сами скажете ей, ваше величество, — заверил его Адриан.

Алрик кивнул, а затем добавил:

— И я сожалею о том, что наговорил вам раньше. Вы лучшие королевские защитники, о которых я мог бы мечтать. А теперь отправляйтесь. Спасите мою сестру, иначе я прикажу бросить вас обоих обратно в подземелье!

Сидя верхом, они почтительно наклонили головы, потом развернули коней, послали их в галоп и выехали за ворота в холодный ночной мрак.

 

ГЛАВА 8

СУД

Утро, когда должен был состояться суд на Аристой Эзиндон, принесло с собой первый снег. Несмотря на то что поспать великому герцогу не удалось, он не чувствовал ни капли усталости. Предыдущим утром он запустил механизм, разослав объявления о суде, и тут же сотни мелочей затребовали его личного внимания. Перси Брага как раз перепроверял список свидетелей, когда в дверь его кабинета постучали и вошёл слуга.

— Простите, что беспокою, сэр, — сказал мужчина, поклонившись. — Прибыл епископ Солдур. Он говорит, что вы хотели его видеть.

— Конечно, конечно, впустите его, — ответил великий герцог.

Вошёл пожилой священник в чёрно-красном облачении. Брага пересёк комнату и, поклонившись, поцеловал его перстень.

— Спасибо, что навестили меня в такую рань, ваше преосвященство. Вы голодны? Может быть, приказать подать завтрак?

— Нет, спасибо. Я уже поел. В моём возрасте человек склонен подниматься рано, хочет он того или нет. Ради чего именно вы хотели меня видеть?

— Я просто хотел быть уверенным, что у вас нет вопросов насчёт показаний, которые потребуются от вас сегодня. Если есть, мы могли бы разобраться с ними. Я выделил на это время.

— О, понимаю, — ответил епископ, медленно кивнув. — Не думаю, что это необходимо. Я прекрасно осознаю, что от меня требуется.

— Замечательно, тогда, думаю, всё в порядке.

— Отлично, — сказал епископ и бросил взгляд на графин. — Я вижу бренди?

— Да, не желаете?

— Обычно я не пью так рано, но это особенный случай.

— Безусловно, ваше преосвященство.

Епископ сел поближе к огню, а Брага налил два бокала бренди и передал один своему гостю.

— За новую власть Мелингара, — провозгласил великий герцог. Когда бокалы соприкоснулись, раздался чистый хрустальный звон, похожий на звон колокольчиков. Затем каждый сделал по глотку.

— Что-то в этом есть: немного бренди в снежный день, — заметил Солдур с ноткой удовольствия в голосе. У священника были белоснежные волосы и добрые глаза. Сидя в отсветах камина, небрежно держа бокал в сморщенных руках, он казался добродушным дедушкой. Но уж Брага-то знал его по-настоящему. Солдур не смог бы подняться до своего нынешнего положения, не будучи безжалостным. Как епископ, он являлся одним из руководителей Церкви Нифрона и вышестоящим духовным лицом в королевстве Мелингар. Его резиденция находилась в огромном соборе Мара, величественном и впечатляющем здании, которое, несомненно, пользовалось большей любовью, чем замок Эзиндон. Что же касается влияния, то, по оценкам Браги, из девятнадцати епископов, которые стояли во главе верующих, Солдур занимал место в первой тройке.

— Сколько времени осталось до суда? — спросил Солдур.

— Мы начнём через час или около того.

— Должен сказать, что вы очень хорошо всё спланировали, Перси, — улыбнулся ему Солдур. — Церковь весьма довольна. Наши вложения в вас были значительными, но похоже, мы сделали мудрый выбор. Когда имеешь дело с такими долгосрочными планами, как наши, трудно быть уверенным, что расставил нужных людей в нужные места. К каждому из этих присоединений нужно подходить с осторожностью. Мы не хотим, чтобы у кого-нибудь возникли подозрения, что мы играем нечестно. Когда придёт время, должно сложиться впечатление, что все монархи добровольно согласились на образование Новой Империи. Должен признаться, у меня были некоторые сомнения на ваш счет.

Брага поднял бровь.

— Слышать такое от вас — удивительно.

— Что же, когда мы устраивали ваш брак с сестрой Амрата, по вашему виду едва ли можно было сказать, что в вас есть задатки короля. Вы были тощим и высокомерным юным…

— Это было почти двадцать лет назад, — возразил Брага.

— Верно. Тем не менее в то время единственным, чем вы отличались, было ваше обращение с мечом и ваши твёрдые империалистические взгляды. Я опасался, что, ввиду вашей молодости, вы могли… ну, кто знал, останетесь ли вы верны им? Но вы доказали, что я ошибался. Вы стали опытным руководителем, а ваша способность быстро реагировать на такие непредвиденные обстоятельства, как это внезапное изменение планов, вызванное Аристой, доказывает ваше умение эффективно справляться с трудностями.

— Да, я признаю, что не всё пошло так, как я рассчитывал. Побег Алрика был неожиданным. Я явно недооценил принцессу, но по крайней мере она предоставила мне удобную возможность вовлечь её.

— Так что именно вы думаете делать с маленьким братишкой Аристы? Вам известно, где он?

— Да, он в Полях Дрондила. У меня есть несколько донесений о мобилизации Галалина. В замке Пикеринга собираются войска.

— И вас это не беспокоит?

— Скажем так, я сожалею, что не смог поймать маленького паршивца до того, как он добрался до Пикеринга. Но я займусь им, как только закончу с его сестрой. Я надеюсь разобраться с ним прежде, чем он добьётся слишком большой поддержки. Он оказался довольно неуловимым. Ускользнул от меня у брода Вайсэнд. Да не просто сбежал, но ещё и забрал лошадей у моих людей. Я думал, что найти его будет легко, и расставил десятки отрядов на всех дорогах, в долинах и деревнях, но на несколько дней он просто исчез.

— Именно тогда он добрался до Пикеринга?

— О нет, — сказал Брага. — Мне всё-таки удалось его поймать. Патруль забрал его с постоялого двора «Серебряный кувшин».

— В таком случае я не понимаю. Почему он не здесь?

— Потому что мой патруль не вернулся. Гонец принёс весть о том, что Алрик схвачен. Однако остальной отряд пропал. Я провёл расследование, и до меня дошли поразительные слухи. Согласно докладам, двое мужчин, путешествовавших с принцем, собрали местных жителей и устроили засаду на солдат, которые везли Алрика.

— Вы знаете, кто эти люди, что пришли на помощь Алрику?

— Я не знаю имен, но принц называл их королевскими защитниками. Тем не менее я уверен, это те самые два вора, которых я собирался обвинить в смерти Амрата. Каким-то образом принцу удалось нанять их на службу. Он, должно быть, предложил им богатства, возможно, даже земли и титулы. Мальчишка оказался умнее, чем я думал. Но вне зависимости от этого я принял надлежащие меры в отношении его и его друзей. За последние несколько недель я усилил ряды армии Мелингара наёмниками, верными моим деньгам. Амрат ничего не знал. Одно из преимуществ должности лорда-канцлера — на приказах вовсе не обязательно должна стоять королевская печать.

Снова раздался стук в дверь, и вошёл тот же слуга.

— Граф Чедвика желает встречи с вами, господин.

— Арчибальд Баллинтайн? Что он здесь делает? Избавьтесь от него.

— Нет, подождите, — вмешался епископ. — Это я попросил графа приехать. Пожалуйста, пригласите его сюда.

Слуга поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.

— Вам следовало обсудить это со мной, — сказал Брага. — Простите меня, ваше преосвященство, но у меня слишком много дел на сегодня, чтобы заниматься визитом дворянина из соседнего королевства.

— Да-да. Я знаю, что вы весьма заняты, но у церкви есть свои дела, требующие внимания. Как вам хорошо известно, ваше королевство не единственное, которым мы занимаемся. Граф Чедвика представляет для нас определённый интерес. Он молод, амбициозен, и его легко впечатлить успехами. Ему пойдет на пользу собственными глазами увидеть, чего именно можно достичь, имея правильных друзей. Кроме того, вам тоже будет выгодно иметь союзника у своей южной границы.

— Вы предлагаете, чтобы я попытался переманить его от короля Этельреда?

— Этельред хороший империалист, я признаю, но император может быть только один. И нет причин, чтобы им не стали вы, если продолжите доказывать, что достойны этого. Баллинтайн обладает огромными ресурсами, чтобы помочь вам в этом.

— Я еще даже не король, а вы уже говорите про императора?

— Церковь не просуществовала бы три тысячи лет, если бы не просчитывала свои действия на несколько шагов вперёд. А вот и он. Входите, входите, Арчибальд. — Арчибальд Баллинтайн вошёл, отряхивая с плаща снег и топая ногами. — Бросьте ваш плащ в сторону и идите к огню. Согрейтесь, юноша. Должно быть, вы замёрзли за время своего путешествия.

Арчибальд пересёк комнату и поцеловал кольцо всё ещё сидящего епископа.

— Доброе утро, ваше преосвященство, — сказал он, затем повернулся и любезно поклонился великому герцогу. — Милорд.

Он снял плащ, осторожно встряхнул его и озадаченно огляделся.

— Ваш слуга ушёл, не приняв мой плащ.

— Просто бросьте его куда-нибудь, — сказал Брага.

Граф ошеломлённо посмотрел на него.

— Это заграничная ткань с золотым шитьём. — В этот момент вернулся слуга, неся большой удобный стул. — А, вот ты где. Вот, возьми и, ради Марибора, не вешай его на крючок.

Гость отдал свой плащ слуге, который поклонился и вышел.

— Бренди? — спросил Брага.

— О боги, да, — ответил Арчибальд. Брага передал ему бокал, на дне которого плескалась дымчато-янтарная жидкость.

— Я ценю, что вы приехали, Арчибальд, — сказал епископ. — Боюсь, прямо сейчас у нас не будет времени на разговоры. Сегодня в Мелингаре довольно суматошно. Но, как я говорил Браге, думаю, короткая беседа может оказаться полезной для всех нас.

— Всегда к вашим услугам, ваше преосвященство. Я ценю любую возможность встретиться с вами и с новым королем Мелингара, — небрежно сказал Арчибальд. Солдур и Брага переглянулись. — Ох, перестаньте, это вряд ли является секретом. Вы великий герцог и лорд-канцлер. Поскольку король Амрат и принц мертвы, то, казнив Аристу, вы наденете корону. На самом деле чисто сработано. Примите моё восхищение. Убийство при свете дня, прямо на глазах у дворян — и они еще станут вам аплодировать, пока вы будете забирать корону.

Брага застыл.

— Вы обвиняете меня в…

— Конечно нет, — остановил его граф. — Я никого не обвиняю. Какое мне дело до того, что творится в Мелингаре? Мой сеньор — Этельред из Уоррика. Что происходит в вашем королевстве, меня не касается. Я всего лишь собирался искренне поздравить, — он поднял бокал и кивнул епископу, — вас обоих.

— Вы представляете, во что играете, Баллинтайн? — осторожно спросил Брага, в то время как они с Солдуром пристально наблюдали за молодым графом.

Арчибальд опять улыбнулся.

— Мои дорогие господа, я ни во что не играю. Я был честен, когда сказал, что я просто в восторге. И в ещё большей степени из-за собственного недавнего провала. Видите ли, я пытался провернуть одну авантюру в надежде улучшить своё положение, только она закончилась далеко не так успешно.

Брагу начал забавлять этот чопорно одетый граф. Он понял, что в нём увидел епископ, и теперь ему стало любопытно.

— Жаль, что вам пришлось столкнуться с трудностями. А что именно вы предприняли?

— Ко мне в руки попали кое-какие письма, и я попытался шантажировать маркиза Глустона. Я рассчитывал, что он выдаст за меня свою дочь, в приданое за которой я заполучу долину Рилан. Я запер письма в сейфе в собственной башне и готовился преподнести их Виктору лично. Всё шло прекрасно, но… пф-ф, — Арчибальд изобразил пальцами жест, напоминающий взрыв. — Письма исчезли. Словно по волшебству.

— Что с ними случилось? — спросил Солдур.

— Их украли. Воры пропилили дыру в крыше моей башни, проникли внутрь — всё это в течение нескольких минут — и стащили их прямо у меня из-под носа.

— Впечатляет, — сказал Солдур.

— Удручает — вот правильное слово. Они выставили меня дураком.

— Вы поймали воров? — спросил Брага.

Арчибальд покачал головой.

— К сожалению, нет, но я наконец-то выяснил, кто они. Мне потребовалось несколько дней, чтобы понять это. Я никому не говорил, что заполучил те письма. Так что единственные, кто мог их взять, — это те же самые воры, которых я нанял изначально. Коварные демоны. Они называют себя Раирия. Не знаю, зачем они их украли. Возможно, собирались потребовать с меня плату ещё раз, но я, конечно, не доставлю им такого удовольствия. Я найму кого-нибудь другого, чтобы перехватить следующие письма из аббатства Ветров.

— Значит, бумаги, которые у вас были, — это переписка между маркизом Глустона и королем Амратом? — спросил Солдур.

Арчибальд удивлённо посмотрел на епископа.

— Любопытное предположение, ваше преосвященство. Нет, это была любовная переписка между дочерью маркиза и её любовником-националистом Гонтом. Я рассчитывал вынудить Аленду выйти за меня замуж и за это избавить Виктора от конфуза из-за связи его дочери с простолюдином.

Солдур засмеялся.

— Я сказал что-то смешное?

— В ваших руках было больше, чем вы думали, — сообщил ему Солдур. — Это были не любовные письма, и предназначались они не Дегану Гонту.

— При всём уважении, ваше преосвященство, но эти письма находились у меня. Все они были адресованы ему.

— Я уверен, что были, но это просто предосторожность, на случай если их кто-нибудь обнаружит, например, вы. На самом деле довольно умно. Подозреваю, что Деган Гонт в качестве возлюбленного олицетворял желание Ланаклина восстать против Этельреда. Если бы маркиз выразил свое мнение открыто, он рисковал быть казнённым. В действительности эти письма являлись зашифрованными посланиями Виктора Ланаклина, которые Аленда отправляла курьеру короля Амрата. Маркиз Глустона предал своё королевство и дело Империи. Если бы вы это поняли, то смогли бы заполучить весь Глустон и голову Виктора в качестве свадебного подарка.

— Откуда вы знаете?

— Великий герцог Брага узнал о встречах, когда покойный король Амрат попросил его заплатить курьеру напрямую и без записей. Конечно же, он рассказал мне.

Арчибальд помолчал, а потом одним глотком допил оставшийся бренди.

— Но подождите, зачем ему рассказывать вам?

— Потому что, как всякий хороший империалист, Перси понимает, насколько важно держать церковь в курсе подобных вещей.

Арчибальд озадаченно посмотрел на Брагу.

— Но вы роялист, верно? В смысле, как может лорд-канцлер Мелингара быть империалистом?

— Действительно, как? — спросил Солдур, улыбаясь.

— Заключив брак с членом королевской семьи, — подсказал Брага.

— Церковь тайно внедрила империалистов на важные посты, приближенные к трону, почти в каждом из королевств Аврина и даже в нескольких государствах Трента и Кали, — объяснил Солдур. — Вследствие необычных случайностей эти люди сумели стать правителями большинства государств. Церковь считает, что если разные королевства будут уже готовы принести клятвы верности, то, когда Наследник наконец-то будет найден, это сделает переход к Империи более плавным.

— Невероятно.

— Действительно. Тем не менее должен вас предупредить, что вам больше не удастся перехватывать письма. В аббатстве Ветров больше не будет никаких встреч. К сожалению, я был вынужден просить великого герцога преподать монахам урок касательно подобных свиданий. Аббатство сгорело вместе с монахами.

— Вы убили своих собратьев, пастырей стада Мариборова? — спросил Солдура Арчибальд.

— Когда Марибор послал нам Новрона, он послал воина, способного уничтожить наших врагов. Наш бог не боится вида крови. Часто бывает необходимо подрезать слабые ветви, чтобы сохранить дерево здоровым. Убийство монахов было необходимостью, но я пощадил одного, сына Ланаклина, чтобы он мог вернуться домой и сообщить отцу, что эти смерти на его совести. Мы не можем позволить роялистам сплотиться против нас, верно? — Солдур улыбнулся графу. Пожилой церковник сделал еще один глоток, и спустя мгновение перед Брагой снова сидел добродушный дедушка.

— Так вам был нужен Глустон, Арчибальд? — спросил Брага, вновь наполняя бокал графа. — Возможно, я в вас ошибался. Скажите, дорогой граф, вас больше огорчила потеря земли или Аленды?

Арчибальд махнул рукой, как будто отгоняя муху.

— Она была просто дополнительной выгодой. Земля — вот, что я хотел.

— Понимаю.

Брага коротко взглянул на Солдура, который улыбнулся и кивнул.

— Вы всё ещё можете заполучить её, — продолжил Брага, обращаясь к графу. — Когда я займу трон Мелингара, мне понадобится сильный союзник-империалист для охраны моей южной границы с Уорриком.

— Король Этельред назвал бы это предательством.

— А как это назвали бы вы?

Арчибальд улыбнулся и, создавая приятный перезвон, забарабанил пальцами по изящной резьбе хрустального королевского бокала с прекрасным бренди.

— Возможностью.

Брага откинулся на спинку кресла и вытянул ноги к огню.

— Если я помогу вам получить приграничные земли Ланаклина, а вы перейдёте на мою сторону, Мелингар превратится в самое сильное королевство Аврина вместо Уоррика. И таким же образом Большой Чедвик станет наиболее могущественной провинцией.

— Это при условии, что Этельред не объявит войну, — предостерёг Арчибальд. — Короли часто расстраиваются, потеряв четверть своих владений, а Этельред не из тех, кто оставит подобное без ответа. Ему нравится сражаться. К тому же, у него хорошо получается. В настоящее время его армия лучшая в Аврине.

— Это правда, — сказал Брага. — Но у него нет способных генералов, чтобы её возглавить. У него нет никого, близкого по талантам к вашему сэру Бректону. Это очень одаренный человек, когда дело касается командования войском. Если вы отделитесь от Уоррика, сможете ли вы рассчитывать на его верность?

— Верность Бректона мне несомненна. Его отец, лорд Белстрад, — благородный рыцарь старой закалки. И те же принципы он вбил в головы своих сыновей. Ни Бректон, ни его брат… как же его имя, младший сын Белстрада, ушедший в море… Уэсли не обесчестят себя, выступив против человека, которому поклялись в верности. Однако признаю, что их честь может создать неудобства. Припоминаю, как однажды слуга уронил в грязь мою новую вельветовую шляпу, и, когда я приказал Бректону в наказание отрубить этому неуклюжему болвану руку, он отказался. И двадцать минут объяснял мне рыцарский кодекс. О да, милорд, он безусловно верен дому Баллинтайнов, но я бы предпочёл иметь рядом менее преданного человека, который просто выполняет приказы, не оспаривая их. Вполне возможно, что, отделись я от Уоррика, Бректон вовсе откажется сражаться, но я уверен, что против меня он не пойдет. Лично я сильнее беспокоился бы насчёт Этельреда. Он сам хороший полководец.

— Верно, — признал Брага, — но я тоже. Я с удовольствием с ним сражусь. У меня наготове уже стоит опытная армия и большое количество наёмников. Если возникнет необходимость, я смогу собрать ещё больше. В итоге он потеряет весь Уоррик, и это обеспечит мне ключи к остальному Аврину, а возможно, и ко всему Апеладорну.

На это раз Арчибальд хохотнул.

— Надо же, мне нравится ваше умение думать так широко. Вижу, что в присоединении к вам будет много преимуществ. Вы действительно имеете виды на титул императора?

— Почему нет? Если я окажусь способен его завоевать, Патриарх с готовностью поддержит меня, как в случае с Глеморганом. Если я пообещаю церкви определённые права, возможно, он даже объявит меня Наследником. Тогда против меня не устоит никто. В любом случае это решается не за один день. Мы забегаем вперёд. — Брага повернулся к епископу. — Я хочу поблагодарить вас, ваше преосвященство, за то, что вы устроили эту встречу. Она оказалась очень познавательной. Но близится полдень, и, думаю, самое время начинать суд над Аристой. Я, однако, хотел бы пригласить вас, Арчибальд, остаться. Так вышло, что я, как мне кажется, смогу предложить вам, как новообретенному другу Мелингара, ответный подарок.

— Я польщен, милорд. И рад возможности провести время с вами. Уверен, какой бы подарок вы мне ни преподнесли, он будет щедрым.

— Вы говорили, что воры, разрушившие ваш замысел против Виктора Ланаклина, называют себя Раирией?

— Да, говорил. Почему вы спрашиваете?

— Похоже, нас обоих интересуют эти два негодяя. Они оказались довольно большой занозой и для меня. Как вы уже убедились, они совершенно не уважают людей, которые им платят, и с легкостью идут против своих же нанимателей. Я тоже нанял их, чтобы выполнить одно задание, а теперь обнаружил, что они работают против меня. У меня есть причина полагать, что сегодня они могут прийти сюда, и я привёл в действие план по их поимке. Если они и в самом деле появятся, я буду судить их вместе с Аристой. Вполне возможно, что к раннему вечеру все трое будут гореть у столба.

— Вы действительно очень щедры, милорд, — ответил Арчибальд, наклонив голову и улыбаясь.

— Я подумал, что это может вам понравиться. Прибыв сюда, вы сказали, что Алрик мертв, и я действительно на это рассчитывал. К сожалению, это не так… пока. Ариста устроила так, чтобы эти воры тайно вывезли Алрика из замка в ночь убийства Амрата. Уверен, что теперь он их нанял и они попытаются её спасти. Улики указывают на то, что они воспользовались сточными тоннелями, чтобы выйти из замка, так что я предпринял дополнительные меры по этому поводу. Решётку на кухне запечатали, а Вайлин, капитан замковой стражи, вместе со своими лучшими людьми ждет в засаде, чтобы отрезать им обратный путь к решётке, выходящей на реку. Я даже не выставил там стражников, чтобы сделать её более заманчивой. При удачном раскладе глупый принц может захотеть поиграть в героя и прийти вместе с ними. Если он это сделает — шах и мат!

Арчибальд кивнул с явным удовольствием.

— Впечатляюще.

Брага поднял бокал:

— За меня.

— За вас.

Арчибальд выпил за здоровье Браги.

Раздался громкий стук в дверь.

— Войдите! — раздражённо крикнул Брага.

— Лорд-канцлер!

В комнату вбежал один из наёмников Браги. Его щёки и нос покраснели, а броня насквозь промокла. На голове и плечах оставалось немного снега.

— Да? В чём дело?

— Стражники на стене докладывают о следах, ведущих к тому месту, где канализация выходит к реке, милорд.

— Превосходно, — ответил Брага, осушив свой бокал. — Возьми восемь человек и иди навстречу капитану Вайлину со стороны реки. Я не хочу, чтобы они сбежали. Запомни, если принц с ними, немедленно убейте его. Не дайте Вайлину вам помешать. Так или иначе, я хочу, чтобы воры выжили. Заприте их в подземелье и заткните им рты, как в прошлый раз. Я собираюсь использовать их в качестве дополнительных доказательств против Аристы, и сожгу всю компанию вместе.

Солдат поклонился и вышел.

— Теперь, господа, как я уже говорил, давайте присоединимся к судье и другим вельможам. Я жду не дождусь, чтобы начать это судебное разбирательство.

Они поднялись и бок о бок вышли через большие двустворчатые двери.

* * *

Свет утреннего солнца, отражавшийся от снега и проникавший сквозь решётку, казался абсолютно белым. Ледяное сияние разбивалось о сверкающий потолок и освещало древние камни, покрытые плесенью и мхом. Замёрзшая влага, покрывавшая стены канализации, отражала свет, посылая лучи в разных направлениях, пока они не рассеивались во всё поглощающей темноте. Там, во мраке, согнувшись, ждали замёрзшие стражники. Грязная холодная вода доходила им до щиколоток и струилась между ног, сбегая по замковым стокам в реку. Почти четыре часа они просидели в тишине, но сейчас услышали приближающиеся шаги. Плеск грязной воды отражался от стен канализации, а на камнях плясали тени от движущихся вдалеке фигур.

Движением руки Вайлин приказал своим солдатам оставаться на местах и соблюдать тишину. Перед тем как сделать ход, он хотел видеть жертву и быть уверенным в том, что отряд, перекрывающий путь назад, готов. В канализации было много проходов, куда два человека могли бы сбежать и спрятаться. Ему не хотелось гоняться за крысами по лабиринту тоннелей. Не только потому, что здесь было неприятно, но и потому, что Вайлин знал: воры нужны великому герцогу для утренних торжеств и Брага будет недоволен долгой задержкой.

Скоро показались двое мужчин — один высокий и широкоплечий, второй более низкий и стройный, — одетых в тёплые зимние плащи с поднятыми капюшонами. Они медленно вышли из-за угла, время от времени останавливаясь, чтобы осмотреться.

— Напомни мне похвалить его величество за качество его канализации, — насмешливо заметил один из них.

— По крайней мере дерьмо теплее, чем река, — ответил другой.

— Ага, только плохо, что всё происходит в самый холодный день в году. Почему сейчас не середина лета?

— Летом, конечно, было бы теплее, но можешь представить запах?

— Кстати, о запахе, как думаешь, мы уже близко к кухне?

— Ты у нас ведёшь. Я здесь ничего не вижу.

Вайлин махнул рукой:

— Вперёд! Взять их!

Стражники поспешили покинуть свои позиции в примыкающем тоннеле и набросились на мужчин. Со стороны выхода прибежали ещё солдаты, отрезая путь к отступлению. Обнажив мечи и закрывшись щитами, отряд окружил две фигуры.

— Осторожно, — сказал Вайлин, — великий герцог говорит, что они полны сюрпризов.

— Я покажу вам сюрпризы, — сказал один из солдат сзади и, выступив вперед, ударил высокого мужчину рукоятью меча, свалив его на землю. Ещё один солдат воспользовался щитом, и второй мужчина упал без сознания.

Вайлин вздохнул и сердито посмотрел на подчинённых, потом пожал плечами.

— Я собирался позволить им идти самостоятельно, но так тоже пойдет. Закуйте их в цепи, заткните рты и доставьте их в подземелье. И ради Марибора, поднимите им головы, пока они не захлебнулись. Они нужны Браге живыми.

Солдаты кивнули и принялись за дело.

* * *

— Настоящее заседание Высокого суда Мелингара созвано по всей форме с целью рассмотреть обвинения против принцессы Аристы Эзиндон, выдвинутые лордом-канцлером Мелингара, великим герцогом Перси Брагой. — Громкий голос главного судьи разносился по залу. — Принцесса Ариста официально обвиняется в государственной измене, убийстве отца и брата и занятиях колдовством.

Самый большой зал замка, Судебная палата Мелингара, имел сводчатый потолок, витражные окна и стены, украшенные гербами и щитами дворянских домов королевства. Скамьи и балконы были переполнены зрителями. Дворяне и богатые городские торговцы набились внутрь, чтобы увидеть королевский суд над принцессой. Снаружи еще с рассвета начал собираться простой люд. Толпа стояла под снегом в ожидании, когда глашатаи объявят о ходе слушания. Стена закованных в железо солдат держала их на расстоянии.

Сам суд размещался на огороженных трибунах, где стояли ряды кресел, в которых восседали самые знатные дворяне королевства. Некоторые кресла пустовали, но прибывших было достаточно для того, чтобы послужить цели Браги. Из-за утреннего мороза всё ещё было холодно, и большинство судей кутались в меховые накидки в ожидании, пока огонь из огромного камина согреет помещение. Напротив стоял пустой трон; эта пустота маячила перед судом, словно зловещее предзнаменование. Трон служил суровым напоминанием о серьёзности и важности судебного разбирательства. Вердикт определит, кто следующим займёт его и примет бразды правления королевством.

— Сейчас суд, состоящий из мужей достойной репутации и глубокого ума, заслушает обвинения и свидетельства. И пусть Марибор дарует им мудрость.

Главный судья занял своё место, после чего поднялся грузный мужчина с короткой бородой, которая курчавилась вокруг его маленького рта. Мужчина был одет в богато выглядевшую мантию, которая струилась следом за ним, пока он расхаживал перед судом, внимательно глядя на каждого.

— Господа судьи, — обратился к трибунам обвинитель, театрально взмахнув рукой. — Как уже известно вашим благородным особам, семь дней назад наш добрый король Амрат был убит в этом самом замке. Возможно, вы также знаете, что принц Алрик пропал. Предполагается, что его похитили и убили. Но как подобное могло произойти в стенах королевского замка? Король может быть убит. Принц может быть похищен. Но две трагедии сразу, одна за другой, в течение одной ночи? Как такое возможно?

Толпа притихла, прислушиваясь к его словам.

— Как это возможно, что двое убийц незамеченными проникли в замок, нанесли королю смертельный удар и, несмотря на то что были пойманы и заперты в подземелье, смогли сбежать? Что невероятно само по себе, так как камера, в которую их заперли, находилась под усиленной охраной опытных солдат. Злоумышленников не просто заперли, их также приковали за руки и ноги к стене. Но ещё более непостижимо и не поддается пониманию то, что после невероятного побега эти двое не попытались скрыться! Да, действительно! Зная, что на рассвете в наказание за гнусное убийство их постигнет потрошение и четвертование — несомненно, наиболее болезненная и ужасная казнь, — преступники остались в замке, полном сотен солдат, готовых бросить их обратно в камеру. Вместо того чтобы спасать свои жизни, они предпочли отыскать принца, наиболее охраняемую и заметную персону в замке, и похитили его! Снова спрашиваю, как такое возможно? Все стражники в замке спали? Или оказались настолько некомпетентны, что позволили убийцам короля сбежать? Или, может быть, убийцам помогали?

Могли это быть стражники? Иностранный шпион? Или удостоенный доверия барон или граф? Нет! Ни у кого из них не было доступа в подземелье, они не имели возможности увидеть убийц короля, а тем более помочь им бежать оттуда. Нет, милосердные лорды, той ночью никто в замке не имел власти с такой легкостью попасть в тюрьму, кроме одного человека — принцессы Аристы! Она была дочерью жертвы, кто отказал бы ей в праве плюнуть в лицо людям, которые так зверски убили её отца! Вот только она была там не для того, чтобы оскорбить убийц, она пришла помочь им закончить то, что они начали!

Толпа зашепталась.

— Это оскорбление! — запротестовал пожилой мужчина с трибун. — Обвинять бедную девочку в смерти отца… Вам должно быть стыдно! Где она? Почему она не присутствует, чтобы оспорить эти заявления?

— Лорд Вэлин, — обратился к говорившему обвинитель, — для нас большая честь, что вы сегодня с нами. Суд вызовет принцессу чуть позже. Она не присутствует при оглашении фактов, так как это очень утомительное и неприятное дело, и суд не желает, чтобы принцесса снова их переживала. Кроме того, тем, кто призван свидетельствовать, будет спокойнее говорить в отсутствие своей будущей королевы, если её признают невиновной. Существуют ещё и другие, более неприятные причины, на которых я подробнее остановлюсь позже.

Казалось, это не изменило настроя лорда Вэлина, но он не стал больше спорить и сел на место.

— Суд Мелингара вызывает для дачи свидетельских показаний Рубена Гилфреда.

Обвинитель подождал, пока перед судом предстанет рослый солдат в кольчуге и накидке с соколом. Он стоял гордо и прямо, но выражение его лица было весьма недовольным.

— Гилфред, — обратился к нему обвинитель, — какую должность вы занимаете здесь, в замке Эзиндон?

— Я личный телохранитель принцессы Аристы, — сообщил тот суду громким чистым голосом.

— Рубен, назовите нам своё звание.

— Сержант королевской стражи.

— Это весьма высокое звание, не правда ли?

— Да.

— Как вы достигли такого звания?

— Меня выбрали по некоторым причинам.

— По некоторым причинам? По некоторым причинам? — повторил обвинитель, весело рассмеявшись. — Правда ли, что ваше повышение рекомендовал капитан Вайлин за твёрдую и непоколебимую верность короне? Более того, правда ли, что сам король назначил вас личным телохранителем своей дочери, когда вы, рискуя жизнью, спасли Аристу из пожара, который убил королеву? Разве не была вам дарована королевская благодарность за проявленную храбрость? Правда ли все это?

— Да, сэр.

— Я чувствую, что вам неприятно здесь находиться, Рубен. Я прав?

— Да, сэр.

— Это потому, что вы преданы своей принцессе и не хотите участвовать в чём-либо, что может ей навредить. Это превосходное качество. Однако вы также человек чести и, будучи таковым, должны быть правдивы в своих показаниях перед этим судом. Итак, скажите, Рубен, что произошло в ночь, когда был убит король?

Гилфред нервно переступил с ноги на ногу, вздохнул и заговорил:

— Было поздно, принцесса спала. Когда короля обнаружили, я стоял на страже возле лестницы в башню. Капитан Вайлин приказал мне проверить, как принцесса Ариста. Не успел я дойти до её двери, она вышла сама, напуганная шумом.

— Во что она была одета? — спросил обвинитель.

— В платье, не помню точно в какое.

— Но она была одета? Или нет? Не в халат или ночную рубашку?

— Да, она была одета.

— Вы охраняете Аристу много лет. Вам известно, чтобы она когда-нибудь спала в платьях?

— Нет.

— Никогда?

— Никогда.

— Но, насколько я понимаю, вы всегда находились у её двери, когда она уходила переодеться перед ужином или после прогулки. У неё есть служанки, которые помогают ей одеваться?

— Да.

— Сколько?

— Три.

— Постарайтесь вспомнить, какое самое малое время ей требовалось, чтобы переодеться?

— Я не уверен.

— Приблизительно, суд не требует от вас точного времени.

— Пожалуй, минут двадцать.

— Двадцать минут и три служанки. На самом деле это довольно быстро, учитывая все эти шнуровки и застёжки, которые требуется затягивать на большинстве дамских нарядов. А теперь скажите, сколько, по-вашему, прошло времени между обнаружением тела короля и выходом принцессы из её комнаты?

Гилфред колебался.

— Сколько? — настаивал обвинитель.

— Около десяти минут.

— Вы сказали десять минут? И, когда она вышла из своей комнаты, сколько служанок с ней было?

— Ни одной.

— Удивительно! Принцесса неожиданно проснулась ночью и сама надела платье за десять минут без помощи хотя бы одной служанки!

Обвинитель расхаживал туда-сюда, задумчиво опустив голову и постукивая пальцем по губам. Он помедлил, стоя спиной к Гилфреду. А потом, словно ему в голову пришла неожиданная мысль, внезапно развернулся.

— Скажите нам, как она восприняла весть о смерти короля?

— Она была потрясена.

— Она плакала?

— Я уверен, что да.

— Но вы это видели?

— Нет.

— Что происходило потом?

— Она пошла в покои принца Алрика, чтобы найти его, и удивилась, когда его там не оказалось. Потом она…

— Пожалуйста, остановитесь на минуту. Она пошла в покои Алрика? Она узнает, что её отец убит, и первое её побуждение — отправиться в комнату брата? Вы не посчитали странным, что она не бросилась тут же к отцу? В конце концов, ничто не указывало на то, что Алрик каким-либо образом пострадал, верно?

— Да.

— Что случилось дальше?

— Она пошла увидеть тело отца, потом пришел Алрик.

— Что делала принцесса, после того как принц приговорил пленников к смерти?

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — ответил Гилфред.

— Это правда, что она их навестила? — задал вопрос обвинитель.

— Да, правда.

— И вы были с ней?

— Мне было велено ждать снаружи камеры.

— Почему?

— Я не знаю.

— Она часто просит вас подождать за дверью, когда беседует с людьми?

— Иногда.

— Часто?

— Не так уж.

— Что произошло потом?

— Она послала за монахами, чтобы те дали убийцам последние напутствия.

— Послала за монахами? — повторил обвинитель с явной нотой недоверия в голосе. — Её отец убит, а она беспокоится о душах убийц? Почему она позвала двух монахов? Разве одного недостаточно для обоих преступников? Коли на то пошло, почему бы не позвать замкового священника?

— Я не знаю.

— И она приказала расковать убийц?

— Да, чтобы они могли преклонить колени.

— А когда монахи вошли в камеру, вы вошли с ними?

— Нет, она снова попросила меня остаться снаружи.

— Значит, монахам войти можно, а её доверенному телохранителю — нет? Даже когда с обоих убийц её отца сняты цепи? Что потом?

— Она вышла из камеры. Она хотела, чтобы я остался и проводил монахов в кухни, после того как они закончат с напутствиями.

— Зачем?

— Она не сказала.

— Вы спрашивали?

— Нет, сэр. Я солдат, не моё дело ставить под сомнение приказы члена королевской семьи.

— Понимаю, но вы были довольны такими приказами?

— Нет.

— Почему?

— Я опасался, что в замке могут быть ещё убийцы, и не хотел упускать принцессу из виду.

— Действительно, разве капитан Вайлин в это время не обыскивал замок на предмет других опасностей, и разве он не предупредил всех о том, что не считает замок безопасным?

— Предупредил.

— Объясняла ли вам принцесса, где вы сможете найти её, после того как выполните поручение насчет монахов?

— Нет.

— Понятно. А откуда вы знали, что те двое, кого вы провожали в кухни, были монахами? Вы видели их лица?

— Они были в капюшонах.

— А когда они входили в камеру, на них были капюшоны?

Гилфред немного подумал, а потом покачал головой:

— Кажется, нет.

— Значит, в ночь, когда убивают её отца, она приказывает своему личному телохранителю оставить её без охраны и сопроводить двух монахов в пустые кухни. Двух монахов, которые вдруг решили, находясь в замке, надеть капюшоны и спрятать лица. А что насчет вещей убийц? Где они находились?

— Они находились у тюремного охранника.

— И что она сказала охраннику насчёт них?

— Она сказала, что собирается поручить монахам раздать их бедным.

— И монахи их забрали?

— Да.

Голос обвинителя стал мягче.

— Рубен, вы не производите впечатление глупца. Глупцы не достигают таких званий и должностей, каких достигли вы. Когда вы услышали, что убийцы сбежали, а монахов обнаружили прикованными вместо них, не пришло ли вам в голову, что, возможно, это организовала принцесса?

— Я предположил, что убийцы напали на монахов после того, как принцесса покинула камеру.

— Вы не ответили на мой вопрос, — сказал обвинитель. — Я спросил, не приходило ли вам это в голову.

Рубен молчал.

— Приходило?

— Возможно, но только мельком.

— Давайте обратимся к более свежим событиям. Вы присутствовали при разговоре Аристы с её дядей в его кабинете?

— Да, но меня просили подождать снаружи.

— Подождать у двери, правильно?

— Да.

— Таким образом вы могли слышать, что происходило внутри?

— Да.

— Правда ли, что принцесса явилась в кабинет к великому герцогу, где он неустанно работал, стараясь обнаружить местонахождение принца, и сообщила ему, что принц Алрик, вне всякого сомнения, мертв и в поисках нет необходимости? И что герцог потратит свое время с большей пользой, если… — Тут он замолчал и повернулся лицом к дворянам. — …начнёт подготовку к её коронации!

В толпе послышалось явно недовольное ворчание, а несколько судей начали перешёптываться и кивать друг другу.

— Я не помню, чтобы она говорила именно такие слова.

— Она дала понять, что великому герцогу следует прекратить разыскивать Алрика, или нет?

— Да.

— И она угрожала великому герцогу, намекая на то, что скоро проведёт коронацию, и что, как только она станет королевой, он может обнаружить, что больше не является лордом-канцлером?

— Кажется, она говорила что-то в этом роде, но она была сердита…

— Это всё, сержант. Вы можете спуститься. — Гилфред собрался было покинуть свидетельскую кафедру, когда обвинитель снова заговорил. — Ох, простите… Ещё один, последний вопрос. Вы видели или слышали, чтобы принцесса оплакивала потерю отца и брата?

— Она очень замкнутая девушка.

— Да или нет?

Гилфред помедлил.

— Нет.

— Я готов вызвать тюремного охранника, который подтвердит показания Гилфреда, если суд считает его рассказ о событиях не заслуживающим доверия, — сообщил обвинитель судьям.

Те шёпотом посовещались, и главный судья ответил:

— В этом нет необходимости. Слово сержанта считается честным, и мы не подвергаем его сомнению. Вы можете продолжать.

— Уверен, вы в таком же замешательстве, в каком был я, — сказал обвинитель, обращаясь к трибунам с сочувствием в голосе. — Многие из вас её знают. Как могла эта милая девушка напасть на собственных отца и брата? Только для того, чтобы заполучить трон? Это не похоже на неё, не так ли? Прошу вас подождать ещё немного. Через минуту причина станет совершенно ясной. Суд вызывает для дачи показаний епископа Солдура.

Глаза всех находившихся на галерее заметались по залу, ища священнослужителя, когда старый мужчина медленно поднялся со своего места и направился к кафедре для свидетелей.

— Ваше преосвященство, вы часто бываете в замке и очень хорошо знаете королевскую семью. Не могли бы вы пролить свет на мотивы поведения принцессы?

— Господа, — обратился епископ к залу и судьям своим знакомым кротким и доброжелательным тоном, — я много лет присматриваю за королевской семьёй, и недавняя трагедия стала для меня страшным ударом. Мне больно слышать обвинения, которые великий герцог выдвинул против принцессы, потому что я отношусь к бедной девочке почти как к внучке. Однако я не могу скрывать правду, которая заключается в том, что принцесса… опасна.

Это заявление вызвало у зрителей очередную волну шёпота.

— Могу заверить каждого из вас в том, что она больше не тот милый невинный ребенок, которого я, бывало, держал на руках. Я видел её, разговаривал с ней, наблюдал её скорбь — точнее, отсутствие оной — по отцу и брату. Могу искренне сказать вам, что жажда знаний и власти толкнула её в руки зла. — Епископ замолчал, уронив голову на руки и качая ею. Потом поднял полное сострадания лицо и сказал: — Вот что случается, когда женщина получает образование и, как случилось с Аристой, приобщается к тёмным силам чёрной магии.

Толпа издала коллективный вздох.

— Король Амрат не послушался моего совета и позволил ей отправиться в университет, где она изучала волшебство. Она открыла себя силам тьмы, и те породили в ней стремление к могуществу. Образование заронило в неё семена зла, которые выросли в ужасающие смерти её отца и брата. Она больше не принцесса королевства, а ведьма. Доказательством этому служит то, что она не оплакивает своего отца. Видите ли, будучи епископом нашей церкви, я знаю… ведьмы не могут плакать.

Толпа снова охнула. Брага услышал, как кто-то из мужчин на галерее произнёс: «Я знал!»

Обвинитель вызвал графиню Эмрил, и та показала, что двумя годами ранее Ариста навела на неё порчу за то, что она рассказала оруженосцу Дэйвенсу, что принцесса в него влюбилась. Далее Эмрил перешла к описанию своих ужасных страданий от болезни, в результате которой на много дней покрылась прыщами.

Следующими обвинитель вызвал монахов, которые, как и графиня Эмрил, жаждали поведать, как плохо с ними поступила принцесса. Они рассказали, как она настояла на том, чтобы воров расковали, несмотря на заверения монахов, что в этом не было необходимости, и объяснили, что на них напали сразу, как только принцесса покинула камеру.

Реакция толпы стала громче, и даже лорд Вэлин казался обеспокоенным.

Перси Брага с удовлетворением осматривал зрителей со своего места позади судей. Лица аристократов были полны гнева. Он успешно раздул из искры огонёк, и скоро этот огонёк превратится в пламя.

Великий герцог заметил, что через толпу к нему спешно пробирается Вайлин.

— Мы взяли их, милорд, — шёпотом доложил Вайлин. — Им заткнули рты и заперли в подземелье. Пара моих слишком усердных парней немного их потрепала, но они живы.

— Превосходно. Есть какие-либо передвижения на дорогах? Или признаки того, что верные предательнице-Аристе дворяне могут напасть?

— Не знаю, сэр. Я пришел прямо из сточных тоннелей.

— Очень хорошо, отправляйся к воротам и сигналь в рог, если что-нибудь заметишь. Я обеспокоен возможным нападением Пикерингов из Полей Дрондила. Ох, и если встретишь этого ни на что не годного мелкого гнома, передай ему, что пришло время привести принцессу.

— Конечно, ваша светлость. — Вайлин достал из-под накидки маленький кусок пергамента, свёрнутый в трубочку. — По дороге сюда мне передали вот это. Оно только что доставлено посыльным и адресовано вам.

Брага забрал у Вайлина послание, и капитан замковой стражи, поклонившись, удалился.

Герцог усмехнулся тому, как легко всё получалось. Ему стало любопытно, предчувствовала ли сидевшая в башне-тюрьме принцесса свою скорую смерть. Её собственные горячо любимые подданные скоро будут умолять — нет, требовать её казни. А ведь он ещё не представил управляющего хранилищем, который должен был опознать украденный кинжал, найденный у Аристы. И теперь, разумеется, у него были воры. Брага собирался придержать их до последнего. Он велит приволочь их сюда в цепях и с кляпами. Один только их вид, скорее всего, вызовет мятеж. Он прикажет Вайлину рассказать, как тот арестовал их, когда они пытались спасти принцессу. У судей не останется выбора, кроме как вынести Аристе приговор и пожаловать ему трон.

Герцогу всё равно придётся иметь дело с возможным нападением Алрика, но сейчас он ничего не мог с этим поделать. Он был уверен, что победит Алрика. Несколько наиболее недовольных восточных лордов уже согласились примкнуть к нему, как только его коронуют. Он собирался устроить коронацию сразу после завершения суда и казни Аристы. К завтрашнему дню Перси Брага будет править королевством. Алрик перестанет быть принцем и станет изгнанником.

— Суд вызывает служащего хранилища, Клайна Дрюэсса, — говорил обвинитель, — отвечавшего за сохранность кинжала, которым убили короля.

«Ещё больше убийственных доказательств», — думал Брага, разворачивая переданный ему Вайлином свиток, на котором не было ни печати, ни дворянского герба, только простой шнур в качестве завязки. Он прочёл послание, которое оказалось таким же простым, как сама записка.

«Ты упустил нас в канализации. Теперь принцесса у нас. Твоё время на исходе».

Великий герцог скомкал записку в кулаке и гневно осмотрел множество лиц в толпе, задаваясь вопросом, наблюдал ли за ним тот, кто её написал. Его сердце забилось чаще, и он медленно встал, стараясь не привлекать к себе внимания.

Обвинитель заметил его движение и бросил на него удивлённый взгляд. Легким взмахом руки Брага рассеял его беспокойство. Он покинул суд, заставляя себя идти медленно и ровно. Но едва выйдя за двери зала и оказавшись вне зоны видимости толпы, он рысцой побежал по коридорам замка; плащ развевался у него за спиной. Он крепко сжимал записку, сминая её в кулаке.

«Это невозможно, — думал он. — Этого не может быть!» Услышав быстро приближающиеся шаги у себя за спиной, он остановился и резко развернулся, обнажив меч.

— Какие-то проблемы, Брага? — спросил Арчибальд Баллинтайн. Он стоял, подняв руки, перед самым остриём герцогского меча. Брага молча бросил ему скомканную записку и вновь зашагал в сторону подземелья.

— Это воры, эти проклятые воры, — выкрикнул граф Чедвика, побежав следом за Брагой. — Они настоящие демоны! Колдуны! Злобные маги! Они как дым, появляются и исчезают, когда захотят.

Арчибальд поравнялся с Брагой, и они спустились по лестнице на тюремный этаж, где охранявший дверь стражник едва успел отскочить в сторону, чтобы избежать столкновения с великим герцогом. Подёргав дверь и обнаружив, что она заперта, Брага заколотил в неё. Другой страж быстро вышел из-за своего стола и подал раскрасневшемуся герцогу ключи.

— Господин, я…

— Открой камеру с узниками, которых только что привели люди Вайлина. Сейчас же!

— Да, господин.

Перебирая ключи на огромном кольце, страж быстро двинулся по тюремному коридору. Два замковых стражника, которые стояли по бокам от двери, быстро отступили в стороны, когда он подошёл.

— Вы двое стоите здесь с того времени, как привели пленников? — спросил Брага стражников.

— Да, господин, — ответил стражник слева. — Капитан Вайлин приказал нам стоять на страже и запретил входить кому бы то ни было, кроме него и вас.

— Очень хорошо, — сказал Брага. И добавил, обращаясь к стражнику: — Открой.

Стражник отпер дверь и вошёл в камеру. Внутри Брага увидел двух прикованных к стене мужчин, раздетых до пояса и с кляпами во рту. Это были совсем не те мужчины, которых он видел в ночь убийства короля.

— Вытащи кляпы, — приказал Брага стражнику. — Кто вы? Что вы здесь делаете?

— М-м-меня звать Бендент, ваша светлость. Я всего лишь подметальщик улиц из Кирби, честно. Мы не делали ничего плохого!

— Что вы двое делали в канализации под замком?

— Охотились на крыс, сэр, — сказал другой.

— На крыс?

— Да, сэр. Честно, на крыс. Нам сказали, что сегодня утром в замке состоится большое событие, а на кухне жаловались на крыс, которые лезут из канализации. Из-за холода, понимаете, сэр. Нам сказали, что мы получим по серебряному тененту за каждую крысу, которую убьём и принесём. Только…

— Только что?

— Только мы не видали ни одной крысы, ваша милость.

— Прежде чем мы нашли хоть одну, солдаты нас поколотили и притащили сюда.

— Видите? Что я вам говорил? — сказал Арчибальд Браге. — Они уже забрали принцессу. Выкрали прямо у вас из-под носа, точно так же, как они выкрали мои письма!

— Они не могли. На башню Аристы невозможно подняться. Она слишком высока, и на неё не залезть.

— Говорю вам, Брага, эти люди знают своё дело. У них неплохо получилось забраться на мою Серую башню, а она одна из самых высоких.

— Поверьте мне, Арчибальд. Забраться на башню Аристы невозможно.

— Но они это сделали, — настаивал Баллинтайн. — Я тоже не думал, что такое возможно, когда они провернули со мной подобное, до тех пор, пока не открыл сейф и не увидел, что мой трофей пропал. Теперь пропал ваш трофей, и что вы будете делать с этой толпой снаружи, если у вас нет принцессы, чтобы сжечь?

— Это просто невозможно, — повторил Брага, отпихивая Баллинтайна с дороги. Выйдя из камеры, он сказал стражникам, всё ещё стоявшим за дверью: — Вы двое, идите за мной и возьмите один из этих кляпов. Настало время принцессе спуститься вниз и предстать перед судом.

Брага провел их по замку и поднялся на шесть лестничных пролетов в жилое крыло. Коридоры здесь пустовали. Все слуги собрались вместе с остальными на заседании суда.

Они миновали королевскую часовню и пошли дальше по коридору к следующей двери. Брага рывком открыл её и крикнул:

— Магнус!

Внутри на кровати лежал гном с заплетённой в косички коричневой бородой и широким плоским носом. Он был одет в синий кожаный жилет, большие чёрные сапоги и ярко-оранжевую рубашку с пышными рукавами, благодаря которым его руки казались просто огромными.

— Уже время? — спросил гном. Спрыгнув с кровати, он зевнул и потер глаза.

— Есть хоть малейший шанс, что кто-то сумел пробраться в башню и выкрасть из неё Аристу? — нетерпеливо спросил Брага.

— Совершенно никакого, — сказал гном с выражением абсолютной уверенности. Брага переводил взгляд с Баллинтайна на гнома и хмурился.

— Я должен знать наверняка. Кроме того, ей пора спускаться на костёр, а я должен вернуться на процесс. Тебе придется привести её. Возьми этих стражников с собой. У одного из них есть кляп. Позаботься, чтобы перед тем, как она спустится, ей заткнули рот. — Обращаясь к стражам, великий герцог добавил: — Принцесса отравлена тёмной магией; она ведьма и может сыграть подлую шутку с вашим разумом, так что не позволяйте ей разговаривать с вами. Возьмите её и приведите на суд.

Стражники кивнули, и гном повел их по коридору в сторону башни.

— Арчибальд, пойдите приведите Вайлина, капитана стражи. Он около замковых ворот. Скажите ему прийти в королевское крыло и обеспечить помощь с охраной принцессы. Я не могу рисковать. Вы меня поняли?

— Я сделаю, как вы говорите, Перси, но я уверен, что она уже сбежала, — упорствовал Арчибальд. — Эти ублюдки поразительны. Они словно призраки и совсем ничего не боятся. Работают прямо у вас под носом, бессовестно обворовывают, а потом имеют наглость послать записку с рассказом, что они сделали!

Брага остановился, раздумывая. «Да, почему они это сделали? — спросил он сам себя. — Если они её забрали, зачем давать мне знать? А если нет, то они, должно быть, предположили, что я тотчас же проверю…» Он глянул через плечо в ту сторону, куда ушёл гном, а потом повернулся к Арчибальду:

— Пошлите сюда Вайлина, сейчас же!

Брага побежал по коридору следом за гномом и двумя стражниками. Они как раз входили в северный коридор, ведущий прямо к башне, когда он их нагнал.

— Стойте, где стоите!

Гном озадаченно оглянулся. Стражники отреагировали по-разному. Более крупный из двоих развернулся на месте, обнажил меч и встал так, чтобы преградить путь великому герцогу.

* * *

— Вперёд, Ройс, — сказал Адриан, избавляясь от шлема. Обычный меч замковой стражи казался ему тяжёлым и неудобным для руки.

Пройдя мимо гнома, Ройс тоже снял шлем и быстро побежал дальше по коридору.

— Останови его, идиот! — приказал гному Брага, но тот не успел отреагировать. Вор был уже далеко, и маленький гном побежал за ним. Брага обнажил собственный меч и обратил своё внимание на Адриана.

— Тебе известно, кто я? Знаю, мы недавно встречались в подземелье, когда ты висел там в цепях, но ты осведомлён о моей репутации? Я великий герцог Перси Брага, лорд-канцлер Мелингара, и, что важнее, я пять лет подряд завоёвывал титул мастера меча на Большом турнире. У тебя есть титулы? Ты выигрывал орденские ленты? Удостоен каких-нибудь наград? Расставлены у тебя на полках призы за обращение с мечом? Я превзошёл лучших мечников Аврина, даже известного Пикеринга с его волшебной рапирой.

— Насколько я слышал, в день вашего состязания при нём не было этого меча.

Брага засмеялся:

— Эта история с мечом всего лишь легенда. Он пользуется ею, чтобы объяснить свои проигрыши или когда боится противника. Его меч — обычная рапира с затейливым эфесом.

Брага приблизился и сильным ударом атаковал Адриана с такой яростной быстротой, что тому пришлось отступить назад. Брага ударил снова, и Адриан был вынужден отскочить, чтобы не оказаться разрубленным поперёк груди.

— Ты быстрый. Это хорошо. Так будет ещё интереснее. Видите ли, господин вор, я уверен, что вы неверно оцениваете ситуацию. У вас, вероятно, создалось впечатление, что вы сдерживаете меня, пока ваш друг мчится выручать девицу из беды. Как благородно для простолюдина вроде тебя. Такой идеалист, как ты, должно быть, мечтает стать рыцарем. — Брага сделал выпад, ушёл вниз и размахнулся для удара. Адриан снова отступил, а Брага ещё раз улыбнулся и засмеялся над ним. — Вся правда в том, что не ты меня задерживаешь. Это я тебя задерживаю.

Великий герцог сделал ложный выпад влево, а затем коротко взмахнул мечом, целясь Адриану в корпус. Адриан уклонился от атаки, но лишился равновесия и потерял бдительность. Хотя приём Браги не достиг цели, он позволил герцогу нанести сильный удар эфесом по лицу Адриана и отбросить того к стене коридора. Из губы пошла кровь. Не медля, Брага снова бросился на Адриана, но тот увернулся, и меч великого герцога лишь высек искры из каменной стены.

— Похоже, это больно.

— Бывало и хуже, — сказал Адриан. Он часто дышал, а его голос звучал уже не так уверенно.

— Должен признать, вы двое меня впечатлили. Ваша репутация, несомненно, заслужена. Очень умно — проскользнуть в сточные тоннели следом за теми охотниками на крыс и использовать их как отвлекающий маневр. Также было умно с вашей стороны послать мне эту записку, которая заставила меня отправить вас прямиком к принцессе, но на этом ваша гениальность закончилась. Видишь ли, я могу убить тебя в любой момент, когда захочу, но ты нужен мне живым. Мне надо казнить хотя бы одного человека. Чернь этого потребует. Через несколько мгновений Вайлин с дюжиной стражников поднимутся сюда, и тебя отправят к столбу. А тем временем твой друг, который, как ты уверен, освобождает Аристу, послужит орудием её смерти и своей собственной тоже. Ты мог бы побежать и предупредить его, но — ах, верно — ты должен меня задержать, да?

Брага усмехнулся и снова атаковал.

* * *

Ройс достиг двери в конце коридора и не удивился, обнаружив, что она заперта. Он вытащил из-за пояса свои инструменты. Замок был обыкновенным, и он без проблем его вскрыл. Дверь распахнулась, и в тот же миг Ройс понял, что что-то не так. Он скорее почувствовал, чем услышал щелчок, с которым дверь качнулась в обратную сторону. Интуиция подсказывала ему: что-то не правильно. Он поднял взгляд на спиральную лестницу, исчезавшую за поворотом башни. На вид ничего необычного, но многолетний опыт утверждал обратное.

Ройс с опаской поставил ногу на первую ступеньку, и ничего не произошло. Он поднялся на вторую, потом на третью, медленно продвигаясь наверх. Прислушиваясь к любому звуку, он высматривал верёвки, рычаги и неустойчивые плиты. Всё выглядело безопасным. За спиной, в начале коридора, он слышал приглушенный звон мечей — это Адриан развлекал великого герцога. Нужно было поторапливаться.

Он поднялся ещё на пять ступеней. Здесь были маленькие окна, не выше трех футов и всего лишь в один фут шириной, достаточные только для того, чтобы внутрь мог проникнуть свет и ничего больше. Зимнее солнце заливало лестницу тусклым светом. Гладкие каменные стены держались скорее за счёт собственного веса, чем за счёт раствора. Ступени также были сделаны из блоков твёрдого камня и настолько искусно подогнаны, что в зазоры между ними не прошёл бы и лист пергамента.

Ройс шагнул на девятую ступень, и, как только он перенёс на неё вес, башня затряслась. В ответ он инстинктивно двинулся назад. Тогда-то всё и случилось. Предыдущие восемь ступеней провалились. Они разломились и исчезли из виду в пропасти, которая разверзлась под ним. Ройс успел снова перенести вес вперёд как раз вовремя, чтобы избежать смертельного падения, и сделал ещё один нетвёрдый шаг вверх. В тот же миг ступенька, с которой он только что сошёл, отломалась и рухнула. Башня снова загрохотала.

— Твоей первой ошибкой был взлом замка, — сказал ему Магнус.

Ройс услышал голос гнома, идущий от двери внизу. Обернувшись, он увидел, что гном стоял около проёма со стороны замкового коридора. Он стоял и вертел ключ, привязанный к верёвочке, закручивая её вокруг указательного пальца и раскручивая обратно. Другой рукой он рассеянно поглаживал бороду.

— Если дверь открывают не ключом, активируется ловушка, — усмехнувшись, объяснил Магнус.

Гном начал медленно прохаживаться перед открытой дверью, словно профессор перед классом.

— Ты не можешь перепрыгнуть обратно сюда через дыру, которую сотворил. Она уже слишком большая. И, если тебе интересно, до дна очень далеко. Ты вошёл в башню с шестого этажа замка, а основание башни уходит глубже фундамента. Также я добавил на дно вдоволь острых камней, просто ради интереса.

— Это ты устроил? — спросил Ройс.

— Конечно… ну, не башню. Она уже стояла здесь. Я провёл последние полгода выгрызая её изнутри, как пожирающий камень термит. — Он усмехнулся. — В ней осталось очень мало материала. Все эти прочные на первый взгляд каменные блоки, которые ты видишь, на самом деле не толще пергамента. Я оставил лишь столько, сколько было необходимо. А внутри они похожи на паутину, только не из нити, а из камня. Тонкие каменные элементы составляют образцовую кристаллическую матрицу, достаточно прочную, чтобы держать башню на месте, но крайне хрупкую, если разорвать нужную нить.

— Я так понимаю, каждый раз, когда я буду подниматься на одну ступеньку, предыдущая будет падать?

Ухмылка гнома стала шире.

— Прекрасно, не правда ли? Ты не можешь спуститься, но если станешь подниматься, то окажешься в еще худшем положении. Ступеньки служат горизонтальными опорами для вертикальных плит. Без ступеней, поддерживающих строение, оно рухнет под собственной тяжестью. Ты ещё не успеешь добраться до верха, когда вся башня развалится, как только упадёт достаточное количество опор. Не позволяй моим разговорам про полые стены излишне успокоить тебя. Они всё ещё каменные, и вес этой башни остается колоссальным. Он легко раздавит и тебя, и леди наверху, если падение и острые камни на дне не справятся с задачей. Ты уже ослабил постройку до такой степени, что сейчас она может рухнуть сама. Я слышу это в порывах ветра: быстрые тихие щелчки и треск. Все камни издают звуки, когда растут, оседают, скручиваются или разрушаются, я очень хорошо понимаю этот язык. Он рассказывает мне истории о прошлом и будущем, и прямо сейчас эта башня поёт.

— Ненавижу гномов, — проворчал Ройс.

 

ГЛАВА 9

СПАСИТЕЛИ

Кувшин для воды и таз упали на пол и разбились. Грохот заставил Аристу, которая сидела на кровати растерянная и сбитая с толку, вздрогнуть. Комнату трясло. Всё лето она замечала в башне что-то странное, но ничего подобного. Она задержала дыхание и замерла. Ничего не произошло. Башня перестала двигаться.

Она неуверенно соскользнула с кровати, осторожно подползла к одному из окон и выглянула наружу. Но не увидела ничего, объясняющего толчки. Мир за окном был покрыт пеленой выпавшего снега, который продолжал идти до сих пор, и Ариста подумала: не могла же комната трястись от того, что с карниза башни съехал снег. Не похоже, но это и не имело значения.

«Сколько времени у меня осталось?»

Она посмотрела вниз. Толпа всё ещё стояла у главных ворот замка. Там было, наверное, больше сотни людей, которые стремились узнать новости о суде над ней. Периметр замка патрулировало втрое больше стражников, чем обычно, все в полном вооружении. Её дядюшка не собирался рисковать. Может быть, он подумал, что городские жители скорее восстанут против него, чем увидят, как сжигают их принцессу? Но она не тешила себя надеждами. Никого не волновало, будет она жить или умрёт. Несмотря на то что она знала всех лордов, графов и баронов по именам и присутствовала вместе с ними на десятках ужинов, она понимала, что они ей не друзья. У неё не было друзей. Брага был прав: она слишком много времени проводила в своей башне. Никто не знал её по-настоящему. Она вела уединённую жизнь, но одинокой почувствовала себя впервые.

Она провела всю ночь, пытаясь решить, какие именно слова должна использовать, когда предстанет перед судом, и в итоге пришла к выводу, что ничего не сможет сказать или сделать. Она могла бы обвинить Брагу в убийстве отца, но у неё не было доказательств. Все свидетельства были на его стороне. В конце концов, именно она освободила двух воров и несла ответственность за исчезновение Алрика.

«О чём я думала?»

Она вручила своего брата двум незнакомым головорезам. Алрик лично изложил им, каким образом их будут пытать, а она бросила его им на милость. Ариста чувствовала тошноту всякий раз, когда представляла, как они топят Алрика в реке и смеются над ней. Сейчас они, скорее всего, уже на полпути в Кали или Делгос и по очереди носят кольцо с королевской печатью Мелингара. Когда разведчики вернулись с халатом Алрика, она была уверена, что он мёртв, и всё-таки тело до сих пор не нашли.

Возможно ли, что Алрик ещё жив?

«Нет, — размышляла она, — больше похоже на то, что Брага спрятал труп». Показать его до суда значило бы дать ей возможность предъявить права на трон. Как только суд завершится, как только её признают виновной и сожгут, он чудесным образом сообщит о находке. Очень может быть, что Брага держит тело Алрика запертым в одном из помещений под ней или в каком-нибудь подвале.

Это все её вина. Если бы она не вмешалась, возможно, Алрик взял бы управление в свои руки и раскрыл бы предательство Браги. Возможно, ему бы удалось спасти их обоих. Получается, что в конечном счёте она оказалась всего-навсего глупой девчонкой. По крайней мере смерть положит конец съедавшим её вопросам и чувству вины. Она закрыла глаза и снова ощутила неустойчивость мира вокруг себя.

* * *

Галалинское войско, в котором теперь насчитывалось полных пять сотен человек, шло маршем по заснеженной равнине. Шестьдесят рыцарей в полных доспехах несли копья, украшенные длинными раздвоенными флагами, которые извивались на морозном ветру, как змеиные языки. Еще будучи в Полях Дрондила, Майрон подслушал, как Алрик спорил с другими дворянами о том, что выступление может оказаться слишком поспешным. Судя по всему, войска некоторых дворян всё ещё отсутствовали, и отправляться сейчас было рискованно. В конечном итоге Пикеринг согласился с требованиями Алрика и убедил остальных выступить, как только прибыли бароны Гимбольт и Рэндон и привели с собой ещё два десятка рыцарей. Для Майрона войско было впечатляющим в любом случае.

Во главе скакали принц Алрик, Майрон, граф Пикеринг и два его старших сына, а также дворяне, владевшие землёй. За ними по четыре в ряд ехали рыцари. Рыцарей сопровождала свита из оруженосцев, пажей и лакеев. Далее следовали шеренги простых солдат — сильные, коренастые вояки в кольчугах и стальной броне, в остроконечных шлемах, пластинчатых поножах и подбитых железом ботинках. Каждый был экипирован треугольным щитом, коротким мечом с широким лезвием и длинным копьём. За солдатами двигались лучники в кожаных куртках и шерстяных плащах, которые скрывали колчаны. Они шагали, используя луки как простые дорожные посохи, предварительно сняв с них тетивы. Последними шли ремесленники, кузнецы, лекари и повара, тащившие телеги, на которых перевозили припасы для войска.

Майрон чувствовал себя глупо. После стольких часов в дороге ему всё ещё с трудом удавалось не позволять лошади забирать влево, к мерину Фанина. Он уже начал приноравливаться к стременам, но ему ещё предстояло многому научиться. Его раздражал носок для ноги, который не давал опираться на подошву. Сыновья Пикеринга взяли его под своё крыло и объяснили, что опираться на стремя нужно только пальцами ног. Это обеспечивало лучший контроль и не давало ноге застрять в случае падения с лошади.

Также они показали ему, как стремена помогают прижимать колени к бокам лошади. Все лошади Пикеринга были обучены слушаться движений ног, и ими можно было управлять ступнями, бёдрами и коленями. Их тренировали таким образом, чтобы рыцари, сражаясь, могли держать в одной руке копьё или меч, а в другой — щит. Сейчас Майрон пытался применить этот приём, сжимая бёдра и стараясь убедить лошадь взять правее, но безуспешно. Чем больше он давил левым коленом, тем сильнее прижималось и правое. В результате лошадь запуталась, пошла в сторону и снова задела коня Фанина.

— Тебе надо быть твёрже, — сказал ему Фанин. — Покажи ей, кто здесь главный.

— Она уже знает, что это она, — жалобно ответил Майрон. — Думаю, я просто должен держаться за поводья. Едва ли мне придется орудовать мечом и щитом в предстоящем сражении.

— Как знать, — сказал Фанин. — В прошлом монахи много воевали, и Алрик говорил, что ты помог спасти его жизнь, сражаясь с теми наёмниками, которые напали на него в лесу.

Майрон насупился и опустил взгляд.

— Я ни с кем не сражался.

— Но я думал…

Майрон затряс головой.

— Наверное, я должен был. Это они сожгли аббатство. Они убили… но… — Он помолчал. — Я бы умер, если бы Адриан и Ройс не спасли меня. Король просто предположил, что я сражался, а я так и не удосужился сказать ему правду. Мне действительно пора прекращать это делать.

— Делать что?

— Лгать.

— Это не ложь. Ты просто не поправил его.

— Это одно и то же. Однажды аббат сказал мне, что ложь — это предательство себя. Она свидетельствует о ненависти к самому себе. Когда ты настолько стыдишься своих действий, мыслей или намерений, что предпочитаешь лгать, чем принимать себя таким, какой есть, — или в моем случае притворяешься, что что-то произошло, когда этого не было. Мысль о том, что думают о тебе другие, становится важнее, чем ты настоящий. Так, человек предпочтёт умереть, чем считаться трусом. Для него репутация важнее жизни. И кто в итоге смелее? Человек, который предпочитает умереть, чтобы не прослыть трусом, или человек, готовый признать, какой он на самом деле?

— Извини, я запутался, — сказал Фанин, непонимающе глядя на монаха.

— Не имеет значения. Но принц пригласил меня в качестве летописца, а не воина. Думаю, он хочет, чтобы я описал сегодняшние события в книге.

— Ну, если станешь записывать, пожалуйста, не упоминай, какую истерику закатил Денек, когда ему не позволили поехать. Это плохо отразится на нашей семье.

Всё, мимо чего они проезжали, было для Майрона новым. Конечно, он видел снег, но только во внутреннем дворе и на крытой галерее аббатства. Он никогда не видел, как снег укрывает лес или искрится у берегов рек и ручьёв. В этот раз они ехали по населённой местности, проезжая деревню за деревней, и каждая была больше предыдущей. Майрон мог только восхищённо смотреть на разнообразные постройки, животных и людей, которые им встречались. Каждый раз, когда они приезжали в поселение, жители выходили поглазеть на них. Они высыпали из домов, взволнованные зловещей поступью марширующих солдат. Некоторые набирались смелости спросить, куда они направляются, но солдаты ничего не отвечали, строго исполняя приказ соблюдать тишину.

Дети подбегали к обочине дороги, откуда родители быстро их оттаскивали. Никогда до этого Майрон не видел детей, по крайней мере с тех пор, как сам был ребёнком. Было в порядке вещей отправить мальчика в аббатство в возрасте десяти-двенадцати лет, но очень редко, почти никогда, не присылали детей младше восьми. Самые маленькие дети очаровали Майрона, и он с изумлением наблюдал за ними. Они походили на маленьких пьяных человечков, громкие и обычно грязные, но были удивительно милыми и смотрели на него почти с таким же выражением, как и он на них. Они махали ему руками, и Майрон не мог не махать в ответ, хотя и полагал, что это не очень-то по-воински.

Армия двигалась на удивление быстро. Пешие воины, слаженно выполняя приказы, переходили с ускоренного марша на более спокойный шаг, который был ненамного медленнее. На их суровых лицах не было ни следа улыбки.

Целыми часами они продолжали маршировать. Никто не пытался их задержать: никаких передовых отрядов в засаде, никаких угроз по дороге. Для Мйрона всё это путешествие походило скорее на захватывающий парад, чем на подготовку к грозному сражению. Наконец вдалеке он впервые увидел очертания Медфорда. Фанин показал ему колокольню собора Мара и высокие шпили замка Эзиндон, на которых отсутствовали знамена.

Подъехал солдат передового отряда и доложил, что вокруг города расположилась сильная армия. Дворяне приказали своим воинам построиться. С помощью флагов передали приказы, лучники натянули тетивы на луки, и войско разделилось на отряды. Выстроившись в три длинные боевые линии, они действовали, как один. Лучники выдвинулись вперёд и встали сразу за строем пеших воинов.

Получив приказ оставаться в тылу, Майрон и Фанин ехали вместе с поварами, приглядываясь и прислушиваясь. Со своего нового наблюдательного пункта Майрон заметил, что часть армии отделилась и начала обходить город справа. Когда отряды достигли гребня холма и стало можно разглядеть их со стен замка, вдалеке прозвучал сигнал рога.

Их собственный рог ответил замковому, и лучники выпустили по защитникам целый шквал стрел. Стрелы взвились и, казалось, на миг зависли в воздухе, подобно тёмному облаку. Когда они упали, Майрон услышал далёкие человеческие крики. С предвкушением смотрел он, как конные рыцари разбились на три отряда. Один остался на дороге, в то время как остальные два заняли позиции на его флангах. Основная часть войска перешла на быстрый шаг.

* * *

Услышав рог, Мэйсон Грюмон и Диксон Тафт стремительно собрали жителей Нижнего квартала и повели толпу по Кривой улице. Это был условный знак, ждать которого велели им Адриан с Ройсом, — сигнал к атаке.

С того самого времени, как два вора разбудили их среди ночи, они готовили восстание в Нижнем квартале Медфорда. Они распространили новости об убийстве Амрата великим герцогом, о невиновности принцессы и о возвращении принца. Тех, кем не двигала верность или чувство справедливости, привлёк удобный случай отомстить более удачливым согражданам. Не составило труда убедить нищих и бездомных поднять оружие против солдат, которые их гоняли. Вдобавок были и такие, кто надеялся помародерствовать или, в случае победы, получить от короны вознаграждение.

Они вооружились вилами, топорами и дубинками. Самодельные доспехи соорудили, привязав под одежду тонкие куски металла, какие только сумели найти. В большинстве случаев это были взятые у жён противни. Народу набралось много, но выглядели они жалкой толпой. Гвен подняла Ремесленный квартал, который предоставил не только сильных работников, но и несколько мечей, луков и части доспехов. Поскольку городской страже было приказано патрулировать периметр города, а большинство обитателей Дворянского квартала отправились на суд, некому было помешать им открыто готовиться.

Во главе толпы простолюдинов, бок о бок с Диксоном шагал Мэйсон с кузнечным молотом в одной руке и грубо сделанным щитом, который он смастерил сегодня утром, — в другой. Пока кузнец шёл вперед, годы разочарований и недовольства поднялись на поверхность. Его переполнял гнев на тех, кто лишил его лучшей жизни. Когда он не смог платить налоги за лавку своего покойного отца, к нему явился городской шериф со стражей. А когда он отказался покидать дом, они избили его до потери сознания и швырнули в сточную канаву на Кривой улице.

Мэйсон винил стражу в большинстве своих неудач. После того как его избили, его плечи стали слабыми, и в последующие годы ему было настолько больно поднимать молот, что он мог работать всего несколько часов в день. Это, да ещё его пристрастие к игре, держало его в бедности. Конечно, он никогда не считал, что причина в азартных играх, во всём были виноваты стражники. Для него не имело значения, что солдаты и шериф, избившие его, больше не служили в рядах стражи. Этот день — его возможность отомстить, сполна отплатить за ту боль, которую он испытал.

Ни он, ни Диксон не были воинами или хотя бы силачами, но они были крупными мужчинами, с широкими плечами и толстыми шеями, и толпа следовала за ними. Жители Нижнего квартала будто вспахивали город при помощи пары запряженных в плуг быков. Они повернули на Кривую улицу и беспрепятственно вошли в Дворянский квартал. По сравнению с Нижним кварталом, этот походил на другой мир. Дороги были вымощены декоративной плиткой, вдоль них тянулись металлические привязи для лошадей. Широкие улицы, огороженные фонари и закрытые стоки подчёркивали, сколько внимания уделяется удобствам привилегированного меньшинства. Центр Дворянского квартала отмечала большая просторная площадь.

Самым заметным объектом здесь был огромный фонтан Эзиндона с возвышавшейся над струями воды статуей Толина верхом на вставшем на дыбы коне. Напротив фонтана высился собор Мара. На его башнях громко звонили колокола. Толпа шла мимо изящных трехэтажных зданий из камня и кирпича с железными оградами и декоративными воротами. От взгляда Мэйсона не укрылось, что конюшни здесь выглядели лучше, чем дом, в котором он жил. Вид площади только подкинул дров в пожар, охватывавший город.

Добравшись до Главной улицы, они увидели противника.

* * *

Звук рога заставил Аристу подойти к окну ещё раз. Увиденное её потрясло. Далеко, так, что едва можно было различить, она увидела флаги, развевающиеся над голыми деревьями. Это шёл граф Пикеринг, и он был не один. Два десятка флагов представляли большинство западных провинций. Пикеринг двигался на Медфорд с армией.

«Неужели это из-за меня?»

Она поразмыслила над этим вопросом и пришла к выводу, что нет. Из всех аристократов Пикеринги были знакомы ей лучше всех, но она сомневалась, что граф пришёл за ней. Скорее всего, объяснение заключалось в том, что до него дошли вести о смерти Алрика и он собирался оспорить право Браги на корону. Ариста сомневалась, что Пикеринг хоть немного думал о ней. Просто он увидел возможность и ухватился за неё. То, что она ещё может быть жива, всего лишь формальность. Никто не хотел, чтобы власть принадлежала женщине.

Если Пикеринг выиграет, он заставит её отречься от трона в его пользу или, возможно, в пользу Маувина. Её отошлют подальше или посадят под замок, но она никогда не будет по-настоящему свободной. По крайней мере в случае победы Пикеринга Брага никогда не займёт трон, но ей не нравились шансы Пикеринга. Она не была тактиком и уж точно не являлась полководцем, но даже она видела, что маршировавших по дороге сил недостаточно для осады замка. Армия Браги хорошо укрепилась. Посмотрев вниз во двор, она поняла, что атака всех отвлекла.

Может, на этот раз будет по-другому?

Ариста подбежала к двери и отперла её, коснувшись своим ожерельем. Она схватилась за задвижку и толкнула. Как обычно, дверь даже не шелохнулась.

— Будь проклят этот гном! — громко сказала принцесса сама себе. Она яростно толкала дверь, наваливаясь на неё всем своим не таким уж большим весом. Дверь не поддавалась.

Еще раз послышался грохот, и комнату снова затрясло. Со стропил посыпалась пыль. Что происходит? Ариста пошатнулась, когда башню закачало, как корабль на море. Она не знала, что ещё сделать. До смерти перепуганная и сбитая с толку, принцесса вернулась к мнимой безопасности своей кровати. Там она сидела, обняв колени, едва дыша и при малейшем шуме окидывая комнату взглядом. Конец приближался. Так или иначе, она была уверена, что скоро наступит конец.

* * *

Принц был новичком в сражениях, так что не знал, чего ожидать. Он надеялся, что один вид собранной им внушительной армии заставит защитников города сдаться. В реальности всё оказалось совершенно по-другому. Когда они достигли Медфорда, то увидели вокруг городских стен траншеи, полные копейщиков. Лучники Алрика выпустили три залпа стрел, но обороняющиеся продолжали стоять как вкопанные. Закрывшись щитами, они отразили большую часть стрел и не понесли заметных потерь.

«Кто они? — задумался Алрик. — Неужели мои собственные воины стоят между мной и моим домом? Какую ложь Брага распустил среди солдат? Или они наёмники? И все эти ряды заточенной стали оплачены моим золотом?»

Алрик сидел на одной из лошадей Пикеринга, покрытой попоной, наспех украшенной грубо сшитым изображением сокола Мелингара. Животное нервничало так же, как и всадник, било копытом и, фыркая, выпускало большие клубы морозного пара. Алрик держал поводья в правой руке, а левой крепко сжимал собранный вокруг шеи шерстяной плащ. Он смотрел поверх голов копейщиков на город, в котором родился. Сквозь падающий снег стены и башни Медфорда казались расплывчатыми и сказочными. Видение медленно таяло в белой пелене, а мир вокруг окутывала зловещая тишина.

— Ваше величество, — нарушил молчание граф Пикеринг.

— Ещё залп? — предложил Алрик.

— Стрелы не завоюют ваш город.

Алрик мрачно кивнул:

— Значит, рыцари… пошлите их.

— Маршал! — крикнул граф. — Прикажите рыцарям прорвать тот строй!

Доблестные мужи в сияющих доспехах пришпорили коней и помчались вперёд под развевающимися флагами. От их скачки в небо взвился снежный вихрь и скрыл их от глаз. Алрик не видел их, но слышал стук лошадиных копыт.

Грохот стоял ужасный. Алрик не только слышал его, но и чувствовал. Звенел металл и кричали люди. До этого момента Алрик не знал, что лошади тоже могут кричать. Когда облако снега улеглось, принц наконец-то смог увидеть кровавую сцену. Упёртые в землю копья пронзали тела людей и лошадей. Лошади падали, сбрасывали рыцарей на землю, где они барахтались, словно черепахи. Копейщики пусти в ход короткие мечи и добивали лежачих, нанося удары острыми клинками в щели забрала и в зазоры доспехов.

— Всё идет не так хорошо, как я надеялся, — пожаловался Алрик.

— С битвами всегда так, ваше величество, — заверил его граф Пикеринг. — Но именно это и значит быть королем. Ваши рыцари умирают. Вы бросите их на произвол судьбы?

— Мне следует отправить в бой пеших воинов?

— Будь я на вашем месте, я бы непременно так сделал. Вам надо пробить брешь в обороне, и лучше до того, как ваши люди решат, что вы неумелый военачальник, и исчезнут в окружающих лесах.

— Маршал! — крикнул Алрик. — Маршал Гаррет, прикажите пешим воинам немедленно вступить в бой!

— Да, сир!

Прозвучал рог, и люди с рёвом кинулись в битву. Алрик наблюдал, как сталь врубается в плоть. Пешие воины преуспели больше, чем рыцари, но и они несли потери от оборонительных позиций городских солдат. Алрик едва мог на это смотреть. Никогда прежде он не видел подобного: так много крови. Снег перестал быть белым, он пропитался розовым, а в местах наиболее отчаянных схваток стал тёмно-красным. На поле в беспорядке валялись части человеческих тел: оторванные руки, раздробленные головы, отрубленные ноги. Стена мужчин слилась в кружащуюся груду плоти, грязи, крови и бесконечную какофонию криков.

— Я не могу поверить, что это происходит, — сказал Алрик, чувствуя тошноту. — Это мой город. Это мои люди. Мой народ! — Он повернулся к графу Пикерингу. — Я убиваю свой собственный народ!

Его трясло, лицо покраснело, а глаза наполнились слезами. Слушая крики и вопли, он сжимал луку седла до тех пор, пока не заболели руки. Он чувствовал себя беспомощным.

«Я теперь король».

Он не чувствовал себя королём. Он чувствовал себя так же, как на дороге недалеко от «Серебряного кувшина», когда те люди вжимали его лицом в грязь. По его щекам заструились слёзы.

— Алрик! Прекрати! — рявкнул Пикеринг. — Ты не должен позволять своим людям видеть, как ты плачешь!

В Алрике вспыхнула ярость, и он развернулся к графу.

— Да? Да?! Посмотрите на них! Они умирают за меня. Они умирают по моему приказу! И вот что я скажу: они имеют право видеть своего короля! Они все имеют право видеть своего короля.

Алрик вытер слёзы с лица и подобрал поводья.

— Я устал от этого. Я устал от того, что меня тычут лицом в грязь! Я не стану терпеть. Я устал быть беспомощным. Это мой город, построенный моими предками! Если мои люди предпочитают сражаться, тогда, во имя Марибора, я хочу, чтобы они знали, что они сражаются против меня!

Принц надел шлем, обнажил большой отцовский меч и пришпорил лошадь, но направился не к траншеям, а к замковым воротам.

— Алрик, нет! — закричал ему вслед Пикеринг.

* * *

Мэйсон ринулся вперед и обрушил свой молот на шлем первого стражника, которого увидел. Восторженно улыбаясь своей удаче, он подобрал его меч и поднял взгляд.

Толпа добралась до главных ворот города. Огромный барбакан с четырьмя башнями из серого камня возвышался над ними, словно уродливый зверь. На нём собрались воины, потрясённые зрелищем восставшего против них города. Удивление и сопутствующая ему паника дали толпе время пронестись по улицам и достичь надвратной башни. Мэйсон услышал, как Диксон закричал: «За принца Алрика!» — но принц был последним, о чём думал кузнец.

Мэйсон выбрал следующую цель: высокого стражника, поглощённого рукопашной схваткой с подметальщиком с Ремесленной улицы. Мэйсон вонзил меч стражнику в подмышку и, поворачивая лезвие, слушал его крики. Подметальщик усмехнулся кузнецу, и Мэйсон усмехнулся в ответ.

Он убил только двух человек, но уже был скользким от крови. Его прилипшая к груди рубаха казалась тяжёлой, и он не мог сказать, пот или капли крови струились по его лицу. Вызванная возбуждением и восторгом усмешка, которую он послал подметальщику, не сходила с его губ.

Это свобода! Это жизнь!

Сердце гулко колотилось, а голова кружилась, словно он был пьян. Мэйсон снова занёс меч, на этот раз над человеком, уже упавшим на одно колено. Замах был таким сильным, что клинок вошёл до половины шеи. Он ногой отпихнул мёртвого в сторону и издал громкий победный крик. Он не произносил слов, в эту минуту слова ничего не стоили. Это кричала ярость, бьющаяся в его сердце. Он снова был человеком, сильным человеком, человеком, которого боятся!

Зазвучал рог, и Мэйсон ещё раз посмотрел наверх. На стенах капитан замковой стражи выкрикивал приказы, восстанавливая порядок среди своих людей. Они ответили на призыв и вернулись на свои места, изо всех сил стараясь защитить ворота, хотя толпа подступала всё ближе.

Мэйсон шагал по покрытой грязью, пропитанной кровью земле, по которой скользили ноги. Он осмотрелся и выбрал новую цель. Замковый стражник, спиной к кузнецу, отступал на зов своего капитана. Кузнец нацелился на шею стражника, собираясь отсечь ему голову. Неопытность в обращении с мечом заставила его взять слишком высоко, и меч лишь слегка задел шлем мужчины, громко звякнув. Он уже занёс меч для следующего удара, когда противник неожиданно обернулся.

Мэйсон ощутил острую жгучую боль в животе. В одно мгновение вся сила и ярость покинули его. Он выпустил меч из рук и скорее увидел, чем почувствовал, как рухнул на колени. Мэйсон посмотрел вниз на источник боли и увидел, как солдат вытащил меч из его живота. Мэйсон не мог поверить своим глазам.

«Как может вся эта сталь выйти из меня?»

Инстинктивно прижав руки к ране, кузнец ощутил на них тёплую влагу. Он изо всех сил старался не дать вывалиться собственным внутренностям, в то время как кровь лилась из глубокого пореза шириной не меньше фута. Он больше не чувствовал ног и беспомощно лежал, когда, к своему ужасу, увидел, что солдат снова замахнулся мечом — на этот раз целясь в голову.

* * *

Алрик атаковал барбакан замка. Тотчас же граф Пикеринг, Маувин и маршал Гаррет повели резерв рыцарей за ним. Дождь стрел сорвался из-за парапета над главными воротами. Одну отразило забрало Алрика, и ещё одна ударила в луку седла. Другая попала в бок лошади сэра Синклера, в результате чего та неожиданно встала на дыбы, но рыцарь удержался в седле. Остальные стрелы воткнулись в землю. Разгневанный принц поскакал прямо к воротам и, встав в стременах, прокричал.

— Я принц Алрик Брендон Эзиндон! Именем короля, откройте ворота!

Стоя с поднятым над головой мечом, Алрик сомневался, что кто-то его услышал. Более того, если его всё же услышали, не было причин полагать, что сейчас его не пронзит выпущенная сверху стрела. Оставшиеся рыцари выехали из-за спины принца и образовали перед ним полукруг. Это маршал попытался защитить своего монарха.

Больше стрел не было, но и ворота не открылись.

— Алрик, — закричал граф Пикеринг, — ты должен вернуться!

— Я принц Алрик Эзиндон! Немедленно откройте ворота! — снова потребовал он и на этот раз снял шлем и отбросил его в сторону, осадив лошадь на виду у крепостных стен.

Алрик и остальные ждали. Граф Пикеринг и Маувин смотрели на принца с ужасом и пытались убедить его уехать от ворот. Несколько напряжённых мгновений, пока принц и его телохранители продолжали вглядываться в стены, ничего не происходило. Изнутри слышались звуки битвы.

По стенам города пронесся крик:

— Принц! Открыть ворота! Впустить его! Это принц!

Последовало ещё больше криков и воплей, а затем массивные ворота крепости внезапно начали открываться. За ними царил настоящий хаос: стражники в форме сражались с толпой горожан в рабочей одежде, самодельной броне и украденных шлемах.

Алрик не стал ждать. Он пришпорил коня и бросился в толпу. Маувин, граф Пикеринг, сэр Эктон и маршал Гаррет пытались защитить своего короля, но в этом не было необходимости. Увидев его, защитники сложили оружие. По замку разлетелась весть о том, что принц жив, и те, кто видел, как он скакал к замку, размахивая мечом своего отца, разразились радостными криками.

* * *

Стоя в западне на ступенях башни, Ройс услышал сигнал рога.

— Похоже, снаружи идет бой, — заметил Магнус. — Интересно, кто победит. — Гном почесал бороду. — Правду сказать, интересно, кто сражается.

— Ты не сильно интересуешься делами своего нанимателя, да? — спросил Ройс, осматривая стены. Когда он попытался вставить шип в шов между камнями, те треснули, как яичная скорлупа. Гном говорил правду.

— Только если это необходимо для работы. Кстати, я бы не стал снова так делать. Тебе повезло, что ты не задел связующую нить.

Ройс выругался себе под нос.

— Если хочешь быть полезным, почему бы просто не сказать мне, как туда подняться и вернуться обратно?

— А кто сказал, что я пытаюсь быть полезным? — злобно усмехнулся гном. — Я полгода потратил на этот проект. И не хочу, чтобы ты развалил всё в первые же несколько минут. Я хочу насладиться моментом.

— Все гномы такие полоумные?

— Рассматривай это так, будто ты построил замок из песка и с удовольствием наблюдаешь, как его смывает волной. Мне не терпится увидеть, как именно и когда она наконец-то рухнет. Что это будет: неверный шаг, потеря равновесия или что-то потрясающее и неожиданное?

Ройс обнажил кинжал и, держа его за лезвие, показал гному.

— Тебе известно, что я могу проткнуть этим твое горло даже отсюда?

Это была пустая угроза, потому что он не посмел бы в такую минуту выкинуть жизненно важный инструмент. Однако в ответ он ожидал страха или по крайней мере издевательского смеха. Но гном не сделал ни того, ни другого. Широко открытыми глазами он пристально уставился на кинжал.

— Где ты взял этот клинок?

Ройс недоверчиво закатил глаза.

— Я тут немного занят. Если не возражаешь.

Он вернулся к изучению ступеней. Отметил, как они изгибаются вверх и вокруг центрального столба башни, как верхний виток ступеней образует потолок над нижними. Он посмотрел вперёд, потом назад.

— Ступенька не обрушится, пока я на ней стою, — сказал Ройс сам себе, но достаточно громко, чтобы слышал гном. — Она упадёт, только если я наступлю на следующую.

— Да, довольно хитроумно, не так ли? Как можно догадаться, я весьма горжусь своей работой. Изначально это задумывалось как орудие убийства Аристы. Брага нанял меня сделать так, чтобы всё походило на несчастный случай. Старая ветхая башня королевской резиденции рушится, и бедная принцесса гибнет под обвалом. К сожалению, после побега Алрика Брага передумал и вместо этого решил её казнить. Я думал, что никогда не увижу плоды своего упорного труда, но тут появился ты. Как любезно с твоей стороны.

— У всех ловушек есть слабые места, — сказал Ройс. Он посмотрел на ведущие вперёд ступени и неожиданно улыбнулся. Пригнувшись, он прыгнул не на следующую ступень, а через одну. Ступень, что оказалась посередине, сорвалась со своего места и полетела вниз, но та, с которой он начал, осталась на месте.

— Раз следующей ступени не стало, — отметил Ройс, — та уже не упадёт, верно?

— Очень умно, — ответил гном, явно расстроенный.

Ройс продолжал перескакивать через ступени, пока не скрылся за поворотом, где гном не мог его больше видеть. Когда это случилось, гном прокричал:

— Это тебе не поможет. Пропасть внизу слишком велика, чтобы ты мог её перепрыгнуть. Ты по-прежнему в западне.

* * *

Ариста сидела на кровати, когда услышала, что за её дверью кто-то есть. Скорее всего, это был ужасный маленький гном или сам Брага, которые пришли отвести её на суд. До Аристы доносились скрипы и редкие глухие звуки. Она слишком поздно вспомнила, что не закрыла дверь ключ-камнем. Но, когда она двинулась к двери, та открылась. К её удивлению, это не был ни Брага, ни его гном. Вместо них, в дверном проёме возник один из воров из подземелья.

— Принцесса, — только и сказал Ройс, коротко, но почтительно кивнув принцессе. Он быстро прошёл мимо неё. Казалось, он что-то искал: его взгляд обшаривал стены и потолок спальни.

— Вы? Что вы здесь делаете? Алрик жив?

— С Алриком всё в порядке, — сказал Ройс, продолжая расхаживать по комнате. Он выглянул в окна и осмотрел материал штор. — Так, это не годится.

— Почему вы здесь? Как вы сюда проникли? Вы виделись с Эзраходином? Что он сказал Алрику?

— Ваше высочество, прямо сейчас я немного занят.

— Заняты? Чем?

— Вашим спасением, но, должен признать, пока у меня не очень-то получается.

Не спросив разрешения, Ройс открыл гардероб и стал копаться в её одежде. Затем перерыл ящики с бельём.

— Что вы ищете в моих вещах?

— Пытаюсь придумать, как выбраться отсюда. Подозреваю, что эта башня через несколько минут рухнет, и если мы не выберемся отсюда как можно скорее, то умрём.

— Понятно, — только и сказала она. — Почему бы нам просто не спуститься по лестнице? — Ариста встала с кровати и подошла к двери. — Милостивый Марибор! — воскликнула она, увидев, что каждая вторая ступенька отсутствовала.

— Эти мы сможем перепрыгнуть, но нижних шести или семи ступеней нет совсем. Слишком широко, чтобы допрыгнуть до коридора. Я надеялся, что, может, у нас получится выпрыгнуть из окна в ров, но похоже, это верная смерть.

— О, — только и смогла выговорить принцесса. В горле начал зарождаться вопль, и она прижала руку ко рту в попытке его сдержать. — Вы правы. У вас не очень-то получается.

Ройс заглянул под кровать, а затем поднялся.

— Минуточку, вы же чародейка, верно? Эзраходин учил вас магии. Вы можете спустить нас вниз? По воздуху, или превратить нас в птиц, или как-нибудь еще?

Ариста смущённо улыбнулась:

— Я редко что-то понимала из уроков Эзраходина и уж точно не смогла освоить левитацию.

— Вы можете поднять в воздух доску или плиту, на которую мы могли бы прыгнуть?

Ариста покачала головой.

— А насчёт птиц?

— Даже если бы я могла, а я не могу, мы бы навсегда остались птицами, потому что я не сумела бы превратить нас обратно в людей.

— Так, магия отпадает, — сказал Ройс и начал стягивать с кровати перину, открывая верёвочную сетку под ней. — Хорошо, тогда помогите мне развязать эту верёвку.

— Она не достаточно длинная, чтобы достать до подножия башни, — сказала Ариста.

— Это и не нужно, — ответил Ройс, вытягивая верёвку из отверстий в раме.

Башня вздрогнула, и с балок посыпалась пыль. Ариста на мгновение задержала дыхание, её сердце замерло в ожидании стремительного падения, но башня снова устояла.

— Похоже, наше время на исходе.

Ройс намотал верёвку на плечо и направился к двери.

Ариста помедлила секунду, чтобы последний раз взглянуть на туалетный столик и щётки, которые подарил ей отец, и шагнула туда, где раньше была лестница.

— Придется прыгать. Оставшиеся ступени должны быть достаточно прочными. Кроме того, спускаться будет проще, чем прыгать наверх. Просто старайтесь не прыгать слишком далеко, но если это произойдёт, я постараюсь вас поймать.

С этими словами он так изящно спрыгнул на две ступени вниз, что Аристе стало неловко из-за неуверенности в собственных силах.

Принцесса стояла на лестничной площадке и раскачивалась взад-вперёд, сосредоточившись на первой ступени. Она прыгнула и приземлилась на самый край. Бешено размахивая руками, она отчаянно пыталась удержаться. Ройс протянул руки, готовясь её поймать, но она восстановила равновесие. Слегка дрожа, Ариста сделала глубокий вдох.

— Не перепрыгните! — напомнил он.

«Серьёзно? — подумала она. — Как будто я ещё не усвоила этот урок».

Следующий прыжок дался ей лучше, а третий оказался ещё более простым. Вскоре она подобрала темп и следом за Ройсом, который спускался будто в танце, быстро поскакала по ступенькам. Они были почти в самом низу, когда Ройс остановился.

— Продолжайте, — сказал он. — Когда доберётесь до последней ступеньки, стойте и ждите.

Ариста кивнула, в то время как Ройс снял с плеча верёвку и начал привязать её к ступени, на которой стоял. Принцесса продолжила спуск, напоминая себе не отвлекаться. Когда она увидела открытую пропасть внизу, остатки её уверенности испарились. Зияющей дыры, уходящей в пустоту, было достаточно, чтобы повергнуть её обратно в ужас.

— Ну надо же, принцесса! — окликнул её гном. Он стоял возле открытой двери в коридор, широко улыбаясь и показывая полный рот пожелтевших зубов. — Я и в самом деле не ожидал увидеть вас снова. А где вор? Разбился насмерть?

— Ты противная мелкая тварь! — воскликнула она.

Башня накренилась. Эта дрожь заставила Аристу слегка пошатнуться на ступеньке, и её сердце заколотилось от страха. Вниз посыпались облака пыли и куски камня, гремя о стены и ступени. Ариста стояла съёжившись и прикрывая голову руками, пока тряска не прекратилась и обломки не перестали сыпаться.

— Это старая башня, она почти готова рухнуть, — сказал ей гном с безумным весельем в голосе. — Какая жалость — быть так близко к спасению и всё же так далеко. Будь ты лягушкой, смогла бы перепрыгнуть. А так у тебя по-прежнему нет выхода.

Сверху упал конец верёвки, привязанной к одной из верхних ступеней. Тонкая верёвка болталась в воздухе между принцессой и гномом, а по ней, как паук, спускался Ройс. Оказавшись на одном уровне с Аристой, он остановился и начал раскачиваться.

— Вот это впечатляет! — воскликнул гном и кивнул, показывая своё одобрение.

Раскачавшись, Ройс прыгнул на ступеньку рядом с Аристой и обвязал верёвку вокруг своей талии.

— Всё, что нам нужно сделать, — это раскачаться и попасть на другую сторону. Просто держитесь за меня.

Принцесса охотно обхватила руками плечи вора и крепко сжала их, не столько для надежности, сколько из страха.

— У тебя могло бы получиться, — сказал гном. — И за это прими моё уважение. Но ты должен понять, что мне нужно поддерживать репутацию. Я не могу позволить, чтобы кто-то ходил и хвастался тем, что сумел сбежать из моей ловушки.

После этого без предупреждения он рывком закрыл дверь, заперев их внутри.

* * *

Стоя лицом к лицу с Брагой в коридоре королевского крыла, Адриан услышал сигнал рога.

— Похоже, Вайлин и замковая стража прибудут не скоро, — сказал он, дразня великого герцога. — Подозреваю, во время атаки на замок капитан стражи занят кое-чем посерьёзнее, чтобы подчиняться требованиям графа из Уоррика явиться в королевское крыло.

— Тем хуже для тебя, поскольку теперь я не могу позволить себе роскошь оставить тебя в живых, — сказал Брага и снова бросился вперёд.

Он начал наносить удары с молниеносной быстротой. Адриан, словно танцуя, отступал от Браги дальше и дальше по коридору. Великий герцог демонстрировал великолепную форму: вес сосредоточен на опорной ноге, другая нога выставлена вперёд, касаясь пола лишь носком ступни, спина прямая, рука с мечом вытянута вперёд, а вторая рука поднята и изящно согнута в локте. Даже пальцы свободной руки он сложил так, словно держал невидимый бокал. Его длинные чёрные волосы, отмеченные седыми прядями, струились по плечам, а над бровями не выступило ни капли пота.

Адриан, наоборот, действовал неловко и неуверенно. Меч мелингарской стражи был намного хуже любого из его собственных. Остриё дрожало, хотя он пытался держать его ровно обеими руками. Он медленно продвигался назад, стараясь сохранять дистанцию между собой и герцогом.

Великий герцог продолжал наступать. Адриан отбил удар и нырнул Браге за спину, едва избежав удара на развороте, который оставил зарубку на прикреплённом к стене канделябре. Адриан воспользовался возможностью и побежал по коридору, а затем скользнул в часовню.

— Теперь мы играем в прятки? — сказал Брага, подначивая его.

Брага вошел в часовню и быстро направился к алтарю, где стоял Адриан. Когда великий герцог размахнулся мечом, Адриан отступил назад, увернулся от рубящего удара, потом отпрыгнул от следующего. Меч Браги задел статуи Новрона и Марибора, обрубив богу три пальца. Теперь Адриан стоял перед деревянным аналоем, не спуская глаз с герцога в ожидании следующей атаки.

— Как поэтично с твоей стороны умереть в тех же покоях, что и король, — сказал Брага. Он ударил справа, и Адриан отбил меч в сторону. Брага повернулся на опорной ноге и занёс меч над головой, намереваясь нанести сильный удар сверху. Ожидая эту атаку, рассчитывая на неё, Адриан нырнул вниз и проехался на животе по гладкому мраморному полу в сторону двери.

Адриан вскочил на ноги и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как меч Браги врубился в вертикальное основание аналоя. Удар был таким сильным, что лезвие застряло в дереве, и великий герцог изо всех сил старался его освободить. Воспользовавшись тем, что противник отвлёкся, Адриан побежал к выходу, выскользнул из часовни, закрыл дверь и заклинил её, вогнав меч в дверной косяк.

— Это немного тебя задержит, — сказал Адриан себе под нос и остановился перевести дыхание.

* * *

— Мелкий червяк! — сквозь зубы выругалась Ариста, глядя на закрытую дверь.

Башню снова затрясло, и на этот раз посыпались более крупные обломки. Один каменный блок сорвался вниз, обрушив ступеньку всего в нескольких футах от них. От удара оба камня разбились и рухнули в бездну у основания башни. Без поддержки этих балок башня лишилась опоры и начала клониться набок и разваливаться.

— Держитесь! — закричал Ройс, отталкиваясь от ступени. Они вдвоём перескочили через провал перед дверью. Ройс вцепился в большое железное дверное кольцо, и они с принцессой нашли опору на выступе порога.

— Он её запер, — сообщил Ройс. Он продел одну руку в дверное кольцо и вытащил из-за пояса свои отмычки. Свободной рукой он принялся вскрывать замок. Глубокий, гулкий грохот потряс замок, и неожиданно верёвка, которой обвязался Ройс, ослабла. Вор бросил отмычки и выхватил кинжал. Он успел обрезать верёвку как раз в тот момент, когда каменная плита, на которой она была закреплена, пролетела мимо них. Теперь уже падала вся башня.

Ройс вонзил кинжал глубоко в деревянную дверь, создав дополнительную опору, в то время как башня вокруг них окончательно развалилась. Стены, которые гном сделал полыми, раскололись на черепки, разлетевшиеся во все стороны. Камни и осколки породы обрушивались на них, пока Ройс и Ариста пытались укрыться под слабой защитой узкой каменной арки дверного проёма.

Камень размером с кулак ударил Аристу в спину. Её ноги сорвались с ненадёжной опоры, и она, крича, полетела вниз. Ройс мгновенно поймал её. Он вслепую вцепился в спинку её платья и солидный клок волос.

— Я не смогу вас удержать! — прокричал он.

Он почувствовал, как рвётся спинка её платья и принцесса соскальзывает вниз по его телу. Повиснув на одной руке, продетой сквозь дверное кольцо, Ройс снял ноги с опоры, чтобы обхватить ими Аристу. Пальцы принцессы лихорадочно хватались за его туловище, и, когда она наконец нащупала ремень, то вцепилась в него.

На некоторое время Ройса ослепило облако пыли и каменной крошки. Когда оно улеглось, он обнаружил, что вокруг ярко светит солнце, а они висят на стене, ставшей теперь внешней стеной цитадели. Обломки башни упали в ров, образовав кучу битого камня в семидесяти футах под ними. Толпа, пришедшая посмотреть на суд, ахала и вопила, показывая на них.

— Это принцесса! — крикнул кто-то.

— Вы можете дотянуться до выступа? — спросил Ройс.

— Нет! Если я попытаюсь, то упаду. Не могу…

Ройс почувствовал, как она снова стала соскальзывать, и попытался посильнее сжать ноги, но знал, что этого будет недостаточно.

— О нет! Мои пальцы… Я соскальзываю!

Рука Ройса, цеплявшаяся за кольцо, была сильно вывернута в плече. Вторая рука, державшая платье и волосы Аристы, постепенно слабела. Принцесса соскользнула ещё ниже; скоро он её выпустит. Ройс почувствовал, как что-то дёрнуло его руку. Дверь открылась, оттуда высунулась сильная рука и схватила Аристу.

— Я держу вас, — сказал Адриан, вытаскивая принцессу наверх. Затем он открыл дверь ещё шире, втянув Ройса в коридор вместе с ней.

Они лежали на полу, измотанные и покрытые кусочками камней. Ройс поднялся на ноги и принялся отряхивать одежду.

— Я думал, что почувствовал, когда она открылась, — сказал он, выпрямляясь, и вытащил кинжал из двери.

Адриан стоял в дверном проёме, глядя в ясную синеву неба.

— Что ж, Ройс, мне нравится, что ты сотворил с этим местом.

— Где гном? — спросил Ройс, оглядываясь.

— Я его не видел.

— А Брага? Ты его не убил?

— Нет. Я запер его в часовне, но это его не удержит. К слову, могу я одолжить твой меч? Ты всё равно не собираешься его использовать.

Ройс передал ему фальшион, который был частью снаряжения замковой стражи. Адриан взял оружие, вынул его из ножен и взвесил в руке.

— Скажу тебе, эти мечи просто ужасны. Они тяжёлые, а балансировка, как у трёхногой собаки, пытающейся справить нужду. — Он посмотрел на Аристу и добавил: — О, прошу прощения, ваше высочество. Как ваши дела, принцесса?

Ариста встала на ноги.

— Теперь намного лучше.

— Между прочим, мы квиты, согласны? — спросил её Ройс. — Вы спасли нас от тюрьмы и ужасной смерти, а теперь мы спасли вас.

— Хорошо, — согласилась она, стирая пыль с разорванного платья. — Но хочу заметить, что, когда я организовала ваше спасение, оно не было таким смертельно опасным. — Она провела рукой по своим растрёпанным волосам. — Это было очень больно, знаете ли.

— Падение было бы ещё больнее.

Громкий удар эхом разнесся по коридору.

— Мне пора, — сказал им Адриан. — Его милость выбрался.

— Будьте осторожны, — крикнула вслед ему Ариста. — Он знаменитый мечник!

— Мне уже надоело это слышать, — проворчал Адриан, бросаясь обратно по коридору. Он не успел далеко уйти, когда из-за угла показался Брага и направился к ним.

— Итак, вы её освободили! — прорычал он. — Значит, мне придётся убить её своими руками.

— Боюсь, для этого вам придётся сначала избавиться от меня, — сказал ему Адриан.

— Это будет нетрудно.

Герцог бросился на Адриана, неистово размахивая мечом. В ярости он наносил удар за ударом. Адриан старался отражать свирепые атаки, которые сыпались так быстро, что вокруг свистел воздух. Покрасневшее лицо Браги было полно ненависти, он продолжал наступать на Адриана.

— Брага! — крикнул Алрик из дальнего конца коридора.

Великий герцог развернулся, тяжело дыша.

* * *

Адриан увидел принца, стоявшего в конце коридора. Он был одет в латный доспех и белую накидку, забрызганную кровью. Рука Алрика лежала на рукояти меча, а рядом с ним стояли Пикеринги и сэр Эктон. Все выглядели мрачно и угрожающе.

— Бросай оружие, — приказал принц властным тоном. — Всё кончено. Это моё королевство!

— Ты грязное мелкое создание! — выругался Брага на принца. Он отвернулся от Адриана и направился к Алрику. Адриан не последовал за ним. Вместо этого он присоединился к Ройсу и Аристе, наблюдавшим за происходящим.

— Ты думаешь, мне понадобилось твоё драгоценное маленькое королевство? — прорычал Брага. — Ты так думаешь? Дурачьё, я пытался спасти мир! Неужели вы не видите? Посмотрите на него! — Великий герцог показал на принца. — Посмотрите на презренного маленького принца! — Он повернулся и указал на Аристу. — И на неё тоже! Так же как их отец, они не люди! — Брага с раскрасневшимся от боя лицом продолжал идти в сторону Алрика. — Вы бы предпочли, чтобы всеми вами правила эта мерзость, но не я. Пока в моём теле остается хоть капля жизни!

Брага бросился вперёд, занося меч. Подойдя к принцу на расстояние удара, он обрушил меч на принца. Алрик не успел отреагировать, но атака была отбита. Изящная рапира поймала меч Браги на полпути. Граф Пикеринг задержал меч Браги, а сэр Эктон оттащил принца подальше от опасности.

— Я вижу, ваш меч при вас. Что ж, дорогой граф, на этот раз у вас не будет оправданий, — сказал Брага.

— Они мне не понадобятся. Ты государственный преступник, и в память о моем друге Амрате я с этим покончу.

Засверкали клинки. Пикеринг был так же искусен в фехтовании, как и Брага, оба они двигались изящно, а мечи казались продолжением рук. Потянувшись к своему оружию, Маувин и Фанин шагнули было вперед, но сэр Эктон их остановил:

— Это бой вашего отца.

Пикеринг и Брага сражались не на жизнь, а на смерть. За ударами мечей невозможно было уследить, смертоносные клинки свистели в воздухе, словно пели друг другу песню, а сталкиваясь, хором звенели. Невероятно блестящее лезвие рапиры Пикеринга отражало тусклый свет коридора и светилось, мелькая в воздухе. Оно вспыхивало и искрило, когда сталь встречала сталь.

Брага сделал выпад, задев бок Пикеринга, и обратным движением нанёс ему неглубокий порез поперёк груди. Пикеринг едва успел парировать второй выпад быстрым приёмом, что позволило ему нанести удар сверху. Брага поднял меч, чтобы блокировать атаку, но Пикеринг не обратил никакого внимания на его попытки защититься. Он ударил с силой и быстротой молнии.

Адриан непроизвольно сжался. Высокий и слишком мощный удар оставит Пикеринга беззащитным, открытым перед неизбежным ответом Браги. Потом металл мечей столкнулся. Сверкнула яркая вспышка, когда — неслыханно — клинок Пикеринга разрубил меч Браги надвое. Не встретив сопротивления, удар графа достиг горла великого герцога. Лорд-канцлер рухнул на пол, его голова откатилась на фут в сторону.

Маувин и Фанин бросились к отцу, открыто излучая гордость и облегчение. Алрик побежал по коридору к тому месту, где между двумя ворами стояла его сестра.

— Ариста! — закричал он, заключая её в объятия. — Благодарение Марибору, ты цела!

— Ты не сердишься на меня? — удивлённо спросила она, отстраняясь от брата.

Алрик покачал головой.

— Я обязан тебе жизнью, — сказал он, обнимая её снова. — А что до вас двоих… — начал он, глядя на Ройса и Адриана.

— Алрик, — перебила Ариста, — они не виноваты. Они не убивали отца и не собирались похищать тебя. Это я. Я их заставила. Они ничего не сделали.

— О, здесь ты очень ошибаешься, дорогая сестрёнка. Они сделали очень много. — Алрик улыбнулся и положил руку на плечо Адриана. — Благодарю.

— Надеюсь, вы не станете взыскивать с нас за башню, — сказал Адриан. — Но если станете, то это Ройс виноват, и вычитать надо из его доли.

Алрик рассмеялся.

— Я виноват? — заворчал Ройс. — Найдите это мелкое бородатое несчастье и заберите плату из его маленькой норы.

— Я не понимаю, — ответила сбитая с толку Ариста. — Ты хотел их казнить.

— Ты, должно быть, ошиблась, дорогая сестрёнка. Оба эти господина — королевские защитники Эзиндона, и, кажется, они хорошо поработали сегодня.

— Ваша светлость. — В коридоре появился маршал Гаррет и подошёл к графу, лишь мельком глянув на мёртвое тело Браги. — Замок взят, а наёмники убиты или бежали. Похоже, замковая стража всё ещё верна дому Эзиндонов. Дворянам не терпится услышать о состоянии дел, они ждут во дворе.

— Хорошо, — ответил граф. — Передайте им, что его величество скоро к ним обратится. Да, и пришлите кого-нибудь здесь прибраться.

Маршал поклонился и вышел.

Алрик с сестрой, держась за руки, пошли к остальным. Адриан и Ройс последовали за ними.

— Даже сейчас мне с трудом верится, что он оказался способен на такое предательство, — сказал Алрик, глядя на тело Браги. Большая лужа крови разлилась по полу, и, проходя мимо, Ариста приподняла подол платья.

— Что это были за тирады по поводу того, что мы не люди? — спросила Ариста.

— Он, несомненно, был безумен, — сказал епископ Солдур, подходя ближе. За ним шел Арчибальд Баллинтайн. Адриан никогда не встречал епископа лично, но знал, кто он такой. Солдур приветствовал принца и принцессу с тёплой улыбкой и отеческим выражением лица.

— Рад видеть тебя, Алрик, — сказал он, положив руки на плечи юноши. — И моя дорогая Ариста, никто не радуется твоей невиновности больше меня. Я должен молить тебя о прощении, дорогая, поскольку твой дядя ввёл меня в заблуждение. Он посеял в моём разуме семена сомнения. Мне следовало послушаться своего сердца и понять, что ты не способна совершить поступки, в которых он тебя обвинял.

И он нежно поцеловал её в щёку, а потом в другую.

Епископ посмотрел на окровавленное тело у их ног.

— Я боюсь, что чувство вины за убийство короля оказалось слишком тяжело для несчастного, и в конце концов он совершенно лишился рассудка. Возможно, он был уверен, что ты мёртв, Алрик, и, увидев тебя в коридоре, принял за призрака или демона, вернувшегося из могилы, чтобы преследовать его.

— Возможно, — с сомнением сказал Алрик. — Ну, по крайней мере теперь с этим покончено.

— А как же гном? — спросила Ариста.

— Гном? — ответил Алрик. — Откуда ты знаешь про гнома?

— Это он устроил ловушку в башне. Он почти убил нас с Ройсом. Кто-нибудь знает, куда он делся? Он только что был здесь.

— Его вина намного больше. Маувин, беги и скажи маршалу немедленно организовать поиски, — приказал Алрик.

— Я мигом.

Маувин кивнул и убежал.

— Я также рад, что вы невредимы, ваше высочество, — сказал принцу Арчибальд. — Мне говорили, что вы мертвы.

— И вы здесь, чтобы почтить мою память?

— Я здесь по приглашению.

— Кто вас пригласил? — спросил Алрик и посмотрел на мёртвое тело Браги. — Он? Что за дела могут быть в Мелингаре у графа-империалиста из Уоррика и вероломного великого герцога?

— Уверяю вас, что это был дружеский визит.

Алрик свирепо глянул на графа.

— Убирайтесь из моего королевства, пока я не приказал схватить вас как заговорщика.

— Вы не посмеете, — ответил Арчибальд. — Я вассал короля Этельреда. Схватите меня или будете грубо со мной обращаться, и вы рискуете развязать войну. Мелингар вряд ли может позволить себе подобную схватку, особенно сейчас, когда во главе стоит неопытный мальчишка.

Алрик обнажил меч, и Арчибальд отступил на два шага.

— Проводите графа, пока я не забыл, что Мелингар в мире с Уорриком.

— Времена меняются, ваше высочество, — крикнул Арчибальд принцу, пока стражники уводили его прочь. — Грядет новая империя, и при новом порядке не будет места устаревшей монархии.

— Неужели нет никакой возможности бросить его в подземелье? Хотя бы на несколько дней? — спросил Алрик у Пикеринга. — Может, попробовать объявить его шпионом?

До того как Пикеринг успел ответить, заговорил епископ Солдур.

— Граф во многом прав, ваше высочество. Любое враждебное действие по отношению к Баллинтайну король Этельред будет считать актом войны против Чедвика. Только представьте, как бы вы ответили, если бы в Аквесте повесили графа Пикеринга. Вы бы не стали терпеть подобного, так же, как и он. Кроме того, это всё пустые угрозы. Граф молод и старается выглядеть важным. Простите ему его молодость. Разве вы тоже не ошибались в своих суждениях?

— Пожалуй, — пробормотал Алрик. — И всё же я не могу не подозревать, что змея задумала недоброе. Просто жаль, что нет никакого способа его проучить.

— Ваше величество, — прервал его Адриан. — Если не возражаете, у нас с Ройсом в городе есть друзья, которых мы хотели бы проведать.

— Да, конечно, идите, — ответил Алрик. — Но остается вопрос оплаты. Вы оказали мне огромную услугу, — сказал он, с нежностью глядя на сестру. — Я собираюсь сдержать слово. Вы можете назвать свою цену.

— Если не возражаете, мы к этому ещё вернемся, — сказал Ройс.

— Понимаю. — Принц выглядел немного обеспокоенным. — Но я надеюсь, что ваши требования будут разумными и не разорят королевство.

— Вам следует обратиться ко двору, — сказал Алрику Пикеринг.

Алрик кивнул, и они с Аристой и Маувином скрылись на лестнице. Пикеринг задержался рядом с двумя ворами.

— Думаю, есть шанс, что из мальчика и в самом деле получится хороший король, — заметил он, как только принц оказался слишком далеко, чтобы услышать. — В прошлом у меня были сомнения, но он, кажется, изменился. Он стал серьёзнее и увереннее.

— Так значит, меч всё-таки волшебный. — Адриан показал на рапиру.

— М-м? — Пикеринг опустил взгляд на меч, висевший у него на боку, и усмехнулся. — О, ну, скажем так, он даёт мне преимущество в бою. Кстати, почему вы поддавались Браге?

— Что вы имеете в виду?

— Я видел, как вы сражались, когда мы вошли. Ваша стойка была оборонительной, вы только отражали и парировали удары. Вы ни разу не атаковали.

— Я боялся, — соврал Адриан. — Брага выиграл столько призов и турниров, а я ни одного.

Пикеринг выглядел озадаченным.

— Но вы не можете участвовать в турнирах, поскольку не знатного происхождения.

Адриан поджал губы и кивнул:

— Раз уж мы заговорили об этом, полагаю, вы правы. Вам лучше позаботиться о ранах, ваша светлость. Вы зальёте кровью свою славную тунику.

Пикеринг взглянул вниз и удивился, заметив порез поперёк груди, который нанёс ему Брага.

— Ох, да, это неважно. Туника всё равно испорчена, а кровотечение, кажется, остановилось.

Вернувшийся Маувин подбежал к ним и встал рядом с отцом.

— Я приказал солдатам искать гнома, но пока безуспешно.

Несмотря на плохие новости, Маувин широко улыбался.

— Чему ты улыбаешься? — спросил его отец.

— Я знал, что ты сможешь его победить. Правда, некоторое время я сомневался, но в глубине души я знал.

Граф кивнул, и его лицо приняло задумчивое выражение. Он посмотрел на Адриана:

— После стольких лет сомнений мне представилась непредвиденная и удачная возможность победить Брагу, особенно на глазах у моих сыновей.

Адриан кивнул и улыбнулся:

— Так и есть.

Повисла пауза, в течение которой Пикеринг вглядывался в лицо Адриана, а потом положил руку ему на плечо.

— Честно говоря, лично я рад, что вы не дворянин, господин Адриан Блэкуотер, действительно рад.

— Вы идёте, ваша светлость? — позвал сэр Эктон, и граф с сыном вышли.

— Ты же на самом деле тянул с Брагой не для того, чтобы Пикеринг мог его убить, верно? — спросил Ройс, после того как они остались в коридоре вдвоём.

— Конечно нет. Я тянул, потому что для простолюдина убить аристократа — верная смерть.

— Я так и думал. — В голосе Ройса слышалось облегчение. — На минуту мне показалось, что ты решил сменить повозку с добрыми делами на целый обоз.

— Дворяне, конечно, кажутся такими милыми и дружелюбными, но если бы я его убил — даже несмотря на то, что они в любом случае желали ему смерти, — можешь быть уверен, они бы не погладили меня по головке, говоря: «Отличная работа». Нет, убийства аристократов лучше избегать.

— По крайней мере там, где есть свидетели, — ухмыльнулся Ройс.

Направляясь к выходу из замка, они слышали отзвуки речи Алрика:

— …был государственным предателем и виновен в убийстве моего отца. Он пытался убить меня и казнить мою сестру. Тем не менее, благодаря мудрости принцессы и доблести остальных, я сейчас стою перед вами.

Далее раздался рёв аплодисментов и приветственных криков.

 

ГЛАВА 10

ДЕНЬ КОРОНАЦИИ

Семьдесят восемь человек было убито и больше двухсот ранено в ходе сражения, которое стало известно как Битва за Медфорд. Своевременная атака жителей на ворота обеспечила принцу вход в город и, вполне возможно, спасла ему жизнь. Как только новости о возвращении Алрика распространились по городу, восстание прекратилось. Мир был восстановлен, чего нельзя сказать о порядке. Бродячие банды воспользовались возможностью и ещё несколько часов после битвы грабили лавки и склады, в основном те, которые выходили на реку. Один сапожник погиб, защищая свою мастерскую, и ещё одного ткача сильно избили. Вдобавок к повальному воровству были убиты шериф, два его помощника и ростовщик. Многие верили, что были те, кто использовал беспорядки, чтобы свести старые счёты. Убийц так и не нашли, и никто не стал утруждаться поисками грабителей. В результате никого даже не арестовали; было достаточно того, что насилие закончилось.

Большая часть снега, выпавшего в день битвы, растаяла в течение нескольких следующих дней, оставив только грязные пятна, спрятавшиеся в тени. Однако погода оставалась в основном холодной. Осень официально закончилась, и наступила зима. Молчаливая толпа часами стояла на ледяном ветру около королевской гробницы, куда перенесли тело Амрата для официальных королевских похорон. В тот же день были похоронены и многие другие. Погребение, вместе с последовавшим за ним недельным трауром, облегчило общее горе.

Среди погибших оказался и Вайлин, капитан стражи замка Эзиндон. Он был убит, когда руководил обороной замковых ворот. Так и не было установлено, являлся Вайлин предателем или просто был обманут великим герцогом. Алрик предпочёл оправдать его за недостаточностью улик и разрешил похоронить со всеми почестями. Хотя Мэйсон Грюмон погиб, Диксон Тафт, управляющий «Розы и шипа», пережил битву, потеряв только правую руку до локтя. Он мог бы умереть, как и многие другие, если бы не усилия Гвен Делэнси и её девушек. Оказалось, что из проституток вышли превосходные сиделки. Те увечные и раненые, у которых не было семьи, чтобы позаботиться о них, неделями жили в «Медфордском гнёздышке». Когда весть об этом достигла замка, в «Гнёздышко» прислали продукты, бельё и другие припасы.

По Мелингару распространились новости о героической атаке Алрика на укреплённые ворота. История о том, как он выжил посреди града стрел, только чтобы отважно снять шлем и ещё раз бросить вызов лучникам, была просто создана для кабаков. До битвы мало кто был высокого мнения о сыне Амрата, но теперь в глазах многих он стал героем. Несколькими днями позже начала обретать популярность чуть менее известная история, также ходившая по городским тавернам. Эта необычная байка рассказывала о том, как два преступника, ложно обвинённые в убийстве короля, избежали мучительной смерти, похитив принца.

С каждым рассказом эта история обрастала новыми подробностями, и скоро стали поговаривать, что эти самые воры вместе с принцем отправились в весёлое путешествие по сельской местности и вернулись как раз вовремя, чтобы спасти принцессу из башни за несколько секунд до того, как та рухнула. Некоторые даже утверждали, что помогли ворам избавить принца от казни на обочине дороги, а другие настаивали, что лично видели, как принцесса и один из преступников висели на стене замка после падения башни.

Несмотря на повсеместные поиски, гном, от руки которого на самом деле погиб король, сбежал. Алрик приказал развесить уведомление о награде в сотню золотых тенентов на каждом перекрёстке и на дверях каждой таверны и каждой церкви в королевстве. Патрули объехали все дороги, обыскивая сараи, склады, мельницы и даже заглядывая под пролёты мостов, но гнома так и не нашли.

После недельного траура начались работы по ремонту замка. Артели рабочих расчистили обломки, а архитекторы подсчитали, что на восстановление потерянной башни понадобится по крайней мере год. Несмотря на то что над замком развевался флаг с соколом, город нечасто видел принца Алрика. Он оставался запертым в залах власти, погребённый под сотнями обязательств. Граф Пикеринг вместе с сыновьями остался в замке и выполнял роль канцлера. Он помогал принцу в его стараниях принять на себя обязанности короля.

Через месяц после похорон короля Амрата состоялась коронация принца. К тому времени снег вернулся и город снова стал белым. На церемонию пришли все, хотя только малая часть собравшихся смогла уместиться внутри просторного собора Мара, где проводилась коронация. Большинству удалось лишь мельком увидеть своего нового монарха, когда он ехал в открытой карете обратно в замок или когда стоял на балконе, пока трубили герольды.

Праздник длился весь день, жителей развлекали приглашённые менестрели и уличные актёры. Замок даже обеспечил бесплатный эль и ряды столов, уставленных разнообразной едой. Вечером, который теперь, когда дни стали короче, наступил рано, люди набились в местные таверны и на постоялые дворы, переполненные приезжими. Местные жители пересказывали истории о Битве за Медфорд и ставшую знаменитой «Легенду о принце Алрике и ворах». Эти истории всё ещё пользовались успехом, и не было никаких признаков того, что они скоро выйдут из моды. День выдался насыщенный, и постепенно огни погасли даже в питейных заведениях.

Один из немногих домов, в которых всё ещё горели свечи, стоял на Ремесленной улице. Первоначально в нём находилась галантерейная лавка, но предыдущий владелец, Лестер Ферл, погиб во время битвы месяц назад. Некоторые поговаривали, что украшенная перьями шляпа, которую он надел в тот день, привлекла внимание топора. С тех пор деревянная вывеска с нарядной легкомысленной шляпкой так и висела над дверью, но в витрине не стояли шляпы на продажу. Там всегда горел свет, даже поздней ночью, но никто не видел, чтобы кто-нибудь входил или выходил из лавки.

Невысокий мужчина в простой рясе приветствовал тех, кто оказывался достаточно любопытным, чтобы постучать. За его спиной посетители могли видеть комнату, заполненную высушенными, лишёнными волоса шкурами животных. Много шкур вымачивалось в бочонках или было натянуто на рамы. Там была пемза, иголки, нитки и свёрнутые листы пергамента, аккуратно сложенные вдоль стен. Также в комнате стояли три стола с наклонными столешницами, на которых были разложены большие, аккуратно исписанные листы пергамента. На стенах и в открытых ящиках покоились пузырьки с чернилами. Мужчина всегда был вежлив, а когда его спрашивали, что он продаёт в своей мастерской, отвечал: «Ничего». Он просто писал книги. Поскольку читать умели немногие, большинство расспросов на этом заканчивалось.

На самом деле книг там было очень мало.

Майрон Ланаклин в одиночестве сидел в мастерской. Он написал половину страницы «Трактата об имперском общем праве» Грайхолза, а потом остановился. В комнате было холодно и тихо. Он встал, подошёл к витрине и посмотрел на тёмную, заснеженную улицу. В городе, где людей было больше, чем он видел за всю свою жизнь, Майрон чувствовал себя абсолютно одиноким. Прошёл уже целый месяц, а он закончил всего лишь половину своей первой книги. Большую часть времени он просто сидел на одном месте. Ему казалось, что в тишине он слышит, как его братья читают вечерние молитвы.

Он не ложился спасть из-за кошмаров. Они начались в его третью ночь в мастерской и были ужасными. Вид пламени и его собственные мольбы, пока голоса его семьи исчезали в огненном аду. Каждую ночь они заново умирали, и каждый день он просыпался на холодном полу в маленькой комнатке, ещё более тихой и уединённой, чем когда-либо было аббатство. Он скучал по своему дому и по утрам, которые проводил с Ренианом.

Алрик сдержал своё обещание. Новый король Мелингара предоставил Майрону мастерскую, освобождённую от арендной платы, и все материалы, необходимые для создания книг. О цене не было сказано ни слова. Майрону следовало быть счастливым, но с каждым днем он чувствовал себя ещё более потерянным. Хотя еды у него было больше, чем когда-либо раньше, и никакого аббата, который ограничивал бы его рацион, ел он мало. Его аппетит уменьшался заодно с желанием писать.

Когда он в первый раз пришёл в мастерскую, он чувствовал, что обязан вернуть книги, но, пока дни проносились мимо, он так и сидел в одиночестве и замешательстве. Каким образом он может вернуть книги? Они не пропали. Не было ни пустующих полок, ни ожидающей их библиотеки. Что он станет делать, если когда-нибудь закончит эту работу? Что он будет делать с книгами? Что с ними станет? Что станет с ним? У них не было дома, как и у него.

Майрон сидел в углу на деревянном полу, подтянув колени к груди и откинув голову к стене.

— Почему именно я должен был остаться в живых? — бормотал он в пустоту комнаты. — Почему оставили именно меня? За что я проклят этой совершенной памятью, так что могу воскресить каждое лицо, каждый вопль, каждый крик?

Как обычно, Майрон заплакал. Никто не мог его видеть, и он позволил слезам свободно струиться по щекам. Он всё плакал на полу в дрожащем свете свечи и скоро заснул.

Его разбудил стук в дверь, и он встал на ноги. Едва ли он спал долго: свеча всё ещё горела. Майрон подошёл к двери и, приоткрыв её, выглянул в щель. На крыльце стояли двое мужчин в плотных зимних плащах.

— Майрон! Ты собираешься нас впустить или оставишь замерзать?

— Адриан? Ройс! — воскликнул Майрон, распахнув дверь. Он тотчас же обнял Адриана, а потом повернулся к Ройсу, но замер, решив, что лучше обойтись рукопожатием.

— Да, давно не виделись, — сказал Адриан, стряхивая снег с сапог. — Сколько книг ты закончил?

Майрон робко на него посмотрел.

— У меня возникли трудности с привыканием, но я их закончу. Разве это не чудесное место? — сказал он, стараясь казаться искренним. — Со стороны его величества очень щедро — снабдить меня всем этим. Тонкого пергамента мне хватит на долгие годы, а чернила? Ну, не будем об этом. Как писал Финилес: «Большего не найти, даже если искать по всему миру до конца времен».

— Значит, тебе здесь нравится? — спросил Адриан.

— О да, нравится. Я действительно не мог бы пожелать ничего большего. — Два вора обменялись взглядами, смысл которых Майрон не смог понять. — Я могу вам что-нибудь предложить? Может, чая? Король очень добр ко мне. У меня даже есть мёд, чтобы подсластить чай.

— Чай был бы в самый раз, — сказал Ройс.

Майрон пошёл к стеллажу и принёс котелок.

— Что вы двое делаете здесь так поздно? — спросил он и засмеялся над собой. — О, неважно, думаю, для вас это не поздно. Как я понимаю, вы работаете по ночам.

— Что-то в этом роде, — сказал Адриан. — Мы только что вернулись из поездки в Чедвик. Мы возвращаемся в «Розу и шип», но хотели зайти сюда по пути и рассказать новости.

— Новости? Какие?

— Я думал, что это могут быть хорошие новости, но теперь не очень уверен.

— Почему? — спросил монах, наливая воду в котелок.

— Ну, это будет означать, что тебе придётся уехать отсюда.

— Да? — резко развернулся Майрон, расплёскивая воду.

— Да, но я думаю, если ты действительно привык к этому месту, мы могли бы…

— Куда? — взволновано спросил Майрон, поставив кувшин и забыв про чай.

— Что ж, — начал Адриан, — в качестве платы за спасение сестры Алрик предложил нам всё, что пожелаем. Но учитывая, что Ариста первая спасла наши жизни, нам показалось неправильным просить деньги, или земли, или ещё что-то в этом роде лично для себя. Мы подумали: как много было утеряно, когда было разрушено аббатство Ветров. И заметь, не только книги, но и надёжное убежище для тех, кто заблудился в глуши. Так что мы попросили короля заново отстроить аббатство таким, каким оно было.

— Вы… вы серьёзно? — запнулся Майрон. — И он согласился?

— Честно говоря, он, кажется, вздохнул с облегчением, — сказал Ройс. — Думаю, это обещание весь месяц висело над его головой, словно меч. Полагаю, он боялся, что мы потребуем что-нибудь нелепое, вроде его первенца или сокровищ короны.

— Мы могли бы, если бы уже не украли их, — хохотнул Адриан, и Майрон не мог с уверенностью сказать, шутит он или нет.

— Но если тебе очень нравится это место… — сказал Адриан, сделав пальцем круговое движение. — Полагаю, мы…

— Нет! Нет… Я хочу сказать, что, думаю, вы правы. Ради королевства аббатство должно быть восстановлено.

— Рад, что ты так думаешь, потому что нам нужно, чтобы ты помог строителям с чертежами. Полагаю, ты сможешь нарисовать планы этажей и, может быть, несколько набросков?

— Конечно, до мельчайших деталей.

Адриан усмехнулся.

— Готов поспорить. Могу представить, как ты доведёшь королевских архитекторов до пьянства.

— Кто будет аббатом? Алрик уже связался с Диббенским монастырем?

— Одним из своих первых королевских приказов этим утром он отправил гонца. До конца зимы тебя навестят несколько монахов, а этой весной у вас будет много работы.

Майрон широко улыбался.

— Как насчет чая? — спросил Ройс.

— Ах, да, извините.

Майрон вернулся к наливанию воды в котелок, однако затем снова остановился и обернулся к ворам. Его улыбка испарилась.

— Мне бы очень хотелось вернуться домой и увидеть, как он снова поднимется, но… — Майрон замолчал.

— В чём дело?

— А вдруг империалисты просто вернутся? Если они услышат, что аббатство снова стоит… Не думаю, что смогу…

— Не волнуйся, Майрон, — сказал Адриан. — Этого не случится.

— Но как вы можете быть уверены?

— Поверь мне, империалисты не станут устраивать ещё один набег на Мелингар, — заверил монаха Ройс. Улыбка на лице вора заставила Майрона подумать о кошке, и он был счастлив, что не оказался мышкой.

* * *

В предрассветные часы в Нижнем квартале стояла тишина. Единственным звуком было приглушённое снегом цоканье копыт лошадей, медленно идущих по проулку к «Розе и шипу».

— Отдать тебе твою долю? — спросил Ройс Адриана.

— У меня есть достаточно. Остальное отдай Гвен. Каковы наши успехи?

— Ну, мы в довольно хорошей форме. Мы получили пятнадцать золотых тенентов за возвращение писем Аленды и двадцать — от Баллинтайна за то, что перед этим их украли, плюс сто от Девитта и сто от Алрика. Знаешь, нам нужно как-нибудь найти Девитта… и поблагодарить его за эту работу, — усмехнулся Ройс.

— Думаешь, просить плату наряду с аббатством было честно? — спросил Адриан. — Должен признать, парнишка начал мне нравится, и мне неприятно думать, что мы злоупотребили его расположением.

— Сотня была за то, что мы отправились с ним в Гутару, — напомнил ему Ройс. — Аббатство — за спасение его сестры. Мы не просили ничего, на что Алрик предварительно не согласился. И он сказал «что угодно», так что мы запросто могли бы попросить землю и дворянский титул.

— Почему же мы этого не сделали?

— О, так ты бы хотел стать графом Блэкуотером, да?

— Было бы неплохо, — ответил Адриан, выпрямляясь в седле. — А ты мог бы стать печально известным маркизом Мельборном.

— Почему «печально известным»?

— Предпочитаешь «скандальным»? «Гнусным»?

— Чем плох «горячо любимый»?

При этой мысли ни один не сумел сохранить серьёзной мины.

— Если подумать, то мы забыли потребовать с нашего доброго короля плату за его спасение от Трамбула. Как думаешь…

— Слишком поздно, Ройс, — ответил Адриан.

Ройс разочарованно вздохнул.

— Так что, я думаю, он не слишком расстроился, принимая во внимание всё произошедшее. Кроме того, мы же воры, не забыл? В любом случае главное, что этой зимой мы не будем голодать.

— Да, из нас получились очень запасливые белочки, верно? — сказал Адриан.

— Может быть, этой весной мы сможем заняться рыболовством, как ты хотел.

— Я думал, ты хотел винодельню.

Ройс пожал плечами.

— Ну, ты еще подумай. А я собираюсь разбудить Изумрудик и дать ей знать, что вернулся. Ночь сегодня слишком холодна, чтобы спать одному.

Ройс проехал мимо таверны и спешился около «Медфордского гнёздышка». Некоторое время он просто стоял, глядя на верхнее окно, а его ноги постепенно замерзали в снегу.

— Ты собираешься входить? — спросила Гвен с порога. Она была всё ещё одета и, как всегда, прелестна. — Разве на улице не ужасный холод?

Ройс улыбнулся ей:

— Ты не ложилась.

— Ты говорил, что возвращаешься сегодня.

Ройс снял с лошади седельную сумку и поднял её на крыльцо.

— Я принёс еще один вклад.

— Так вот почему ты так долго стоял в снегу? Пытался решить, доверять мне свои деньги или нет?

Слова Гвен уязвили его.

— Нет!

— Тогда почему ты стоял здесь столько времени?

Ройс замялся.

— Может, ты бы предпочла, чтобы я был рыбаком или, скажем, виноделом?

— Нет, — сказала она. — Ты нравишься мне таким, какой есть.

Ройс взял её за руку.

— Разве тебе не лучше было бы жить с хорошим фермером или состоятельным торговцем? С которым ты могла бы растить детей, вместе с которым могла бы состариться, который оставался бы дома, а не покидал тебя одну, в сомнениях?

Гвен поцеловала его.

— Это за что?

— Ройс, я проститутка. Мужчин, которые считают, что недостойны меня, не так уж много. Я люблю тебя таким, какой ты есть, и всегда буду любить, какой бы путь ты не выбрал. Если бы в моей власти было что-нибудь изменить, я бы хотела убедить тебя в этом.

Ройс обнял её, и Гвен притянула его ближе.

— Я соскучилась, — прошептала она.

* * *

Арчибальд Баллинтайн, вздрогнув, проснулся.

Он заснул в Серой башне замка Баллинтайн. Огонь догорел, и комната начала остывать. Было темно, но слабый отблеск тусклых оранжевых угольков в очаге давал немного света. В воздухе стоял странный и неприятный запах, и Арчибальд понял, что у него на коленях лежит что-то большое и круглое. В темноте он не мог разглядеть, что это такое. Похоже на завёрнутую в ткань дыню. Он встал и положил предмет на кресло. Отодвинув медный экран и взяв из лежавшей рядом кучи два полена, он положил их на горячие угли. Арчибальд поворошил угли кочергой, подул на них, и огонь разгорелся заново. Комната опять наполнилась светом.

Арчибальд вернул кочергу на подставку, поставил на место экран и отряхнул руки. Обернувшись, он взглянул на кресло, в котором спал, и тотчас в ужасе отвернулся.

Там, на сидении, лежала голова бывшего великого герцога Мелингара. Закрывавшая её ткань сползла, открыв большую часть того, что когда-то было лицом Браги. Его глаза закатились, и глазницы стали молочно-белыми. Пожелтевшая кожа, растянутая и затвердевшая, покоробилась. В открытом рту, словно колеблющаяся масса, шевелилось множество каких-то червей, отчего казалось, что голова пытается заговорить.

Внутренности Арчибальда скрутило. Слишком испуганный, чтобы закричать, он оглядел комнату в поисках посторонних. И в это время увидел на стене надпись. Выведенные чем-то похожим на кровь буквы высотой в фут сложились в слова:

«Никогда больше не суйся в Мелингар. По велению короля… и нашему».

 

ГОЛОССАРИЙ ИМЕН И ТЕРМИНОВ

АББАТСТВО ВЕТРОВ — обитель монахов Марибора рядом с озером Виндермир в западном Мелингаре.

АВРИН — центральный регион Апеладорна, состоящий из наиболее могущественных королевств и расположенный между Трентом и Делгосом.

АДРИАН БЛЭКУОТЕР — наёмник, половинка Раирии.

АКВЕСТА — столица королевства Уоррик.

АНТУАН БУЛАР — историк, автор «Истории Апеладорна».

АПЕЛАДОРН — общее название земель, заселённых людьми; сюда входят Трент, Аврин, Делгос и Кали.

АРКАДИУС ВИНТАРУС ЛАТИМЕР — профессор словесности в Шериданском университете.

АРЧИБАЛЬД БАЛЛИНТАЙН — граф Чедвика.

БА РАН ГЕЗЕЛЬ — морские гоблины.

БАГРОВАЯ РУКА — воровская гильдия из Мелингара.

БАЛЛИНТАЙН — правящая династия графства Чедвик.

БАРОН ГИМБОЛЬТ — дворянин из Мелингара.

БАРОН ДЕЛАНО ДЕВИТТ — вельможа, нанявший Адриана украсть меч у графа Пикеринга.

БАРОН РЕНДОН — мелингарский дворянин.

БАРОН ТРАМБУЛ — наёмник.

БЕЛИНДА ПИКЕРИНГ — очень привлекательная супруга графа Пикеринга, мать Линар, Маувина, Фанина и Денека.

БЕЛСТРАДЫ — семейство рыцарей из Чедвика, включающее сэра Бректона и Уэсли.

БЛЭКУОТЕР — фамилия Адриана и его отца Дэнбери.

БРАТ ДЖИНЛИН — монах, служитель Марибора, винодел, отказывался брать в руки нож.

БРАТ РЕНИАН — друг детства монаха Майрона

БРАТ ФЕНИТИЛИАН — монах, служитель Марибора, делал тёплую обувь.

БРАТ ХЕСЛОН — монах, служитель Марибора, отличный повар.

БРОДРИК ЭЗИНДОН — основатель династии Эзиндонов.

ВАЙЛИН — капитан стражи замка Эзиндон.

ВАЙСЕНД — фермер из Мелингара, именем которого назван брод, пересекающий Гейлвар в сторону Глустона.

ВАНДОН — портовый город в Делгосе, в котором находится «Компания пряностей Вандона»; изначально считался раем для пиратов, пока Делгос не стал республикой, после чего компания превратилась в законное предприятие.

ВЕЛИКИЙ ГЕРЦОГ ПЕРСИ БРАГА — лорд-канцлер Мелингара, обладатель титула победителя среди мечников на Большом турнире, Серебряного щита и Золотого лаврового венка; дядя Алрика и Аристы, был женат на сестре короля Амрата.

ВЕРН — портовый город в устье реки Бернум.

ВЕСБАДЕН — основной торговый город-порт в Кали.

ВЕСТЕРЛЕНДС — малоизведанные рубежи на западе.

ВИКОНТ АЛЬБЕРТ УИНСЛОУ — безземельный дворянин, используемый Раирией для связей с дворянством.

ВОЗВЫШЕННОСТЬ СЕНОН — высокогорное плато, расположенное на территории Чедвика.

ГАЛАЛИН — провинция в Мелингаре, владение графа Пикеринга.

ГАЛЕНТИ — калийское слово.

ГВЕН ДЕЛЭНСИ — калийская проститутка, хозяйка «Медфордского гнёздышка» и таверны «Роза и шип».

ГЕЙЛИАНОН — королевство Аврина, которым правят Фредерик и Жозефина.

ГЕНТ — владения Церкви Нифрона.

ГЕРЦОГ ДЕЛОРКАН — калийский вельможа.

ГИЛФРЕД — телохранитель принцессы Аристы.

ГЛЕНМОРГАН — уроженец Гента, через 326 лет после падения Новронийской империи объединивший четыре народа Апеладорна; основатель Шериданского университета; создатель большой дороги, соединяющей север и юг; строитель дворца Эрванон (от которого осталась только Королевская башня).

ГЛЕНМОРГАН ВТОРОЙ — сын Гленморгана. Когда его отец умер совсем молодым, новый и неопытный император доверился церковным властям в вопросах управления империей. Те в свою очередь воспользовались этой возможностью, чтобы повлиять на него и заставить даровать широкие полномочия церкви и преданным ей дворянам. Именно они возражали против защиты Делгоса во время нашествия Ба Ран Гезель на Кали и Дакки на Делгос, утверждая, что подобная угроза увеличит зависимость Делгоса от империи.

ГЛЕНМОРГАН ТРЕТИЙ — внук Гленморгана. Вскоре после принятия титула Наместника, сделал попытку восстановить контроль над королевством, которое создал его дед, и повёл армию против вторгшихся Гезель, которые к тому времени достигли юго-востока Аврина. Он одержал победу над Гезель в Первой битве у Виланских холмов и объявил о намерении отправиться на помощь Тур-Дель-Фур. Опасаясь его возрастающего влияния, на шестом году правления собственные дворяне предали его и заточили в замке Блитин. Завидуя его популярности и растущему могуществу и возмущаясь его политикой, направленной на лишение знати и духовенства власти, церковь обвинила его в ереси. Его признали виновным и казнили. С этого начался распад государства, которое многие называли Империей Наместника. Позже церковные иерархи заявили, что дворяне их обманули, и выдали многих, большинство из которых, предположительно, плохо кончили.

ГЛУСТОН — провинция в северной части Уоррика, с протекающей по границе рекой Гейлвар, находящаяся под властью маркиза Ланаклина.

ГРАЙХОЛЗ — автор «Трактата об общем праве».

ГРАФИНЯ ЭМРИЛ — дворянка, на которую Ариста наслала прыщи.

ГУТАРА — тайная тюрьма Церкви Нифрона, предназначенная для содержания Эзраходина.

ДАГАСТАН — главный восточный торговый порт Кали.

ДАЙИЛИОН — «Собрание писем Дайилиона», очень редкий свиток.

ДАРИЙ СИРЕТ — основатель Ордена рыцарей Сирета.

ДВОРЯНСКАЯ ПЛОЩАДЬ — богатый район Мелингара.

ДЕГАН ГОНТ — лидер националистов.

ДЕЙВЕНС, ОРУЖЕНОСЕЦ — молодой человек, в которого в юности была влюблена Ариста.

ДЕЛГОС — одна из четырех народностей Апеладорна. Единственная республика в мире монархий, Делгос восстал против Империи Наместника после убийства Гленморгана Третьего и после того, как пережил нападение Ба Ран Гезель, не дождавшись помощи от империи.

ДЕНЕК ПИКЕРИНГ — младший сын графа Пикеринга.

ДИКСОН ТАФТ — бармен и управляющий в таверне «Роза и шип».

ДОЛИНА РИЛАН — плодородные земли, разделяющие Глустон и Чедвик.

ДРОМ — бог гномов.

ДРУМИНДОР — построенная гномами крепость, расположенная на входе в залив Терландо в Тур-Дель-Фур.

ЕПИСКОП МОРИС СОЛДУР — глава Церкви Нифрона в Мелингаре, друг королевской семьи Эзиндонов.

ЗАЛИВ ТЕРЛАНДО — гавань Тур-Дель-Фур.

ЗАМОК БЛИТИН — замок в Эльбурне.

ЗАМОК ЭЗИНДОН — дом правящих монархов Мелингара.

ЗИМНИЙ ПРИЛИВ — главный праздник, который отмечают в середине зимы пирами и рыцарскими турнирами.

ИЛАН — название мира.

ИМПЕРИАЛИСТЫ — политическая партия, стремящаяся объединить все людские королевства под управлением одного человека, прямого потомка полубога Новрона.

ИСКУССТВО — магия, которую из-за суеверий боятся как знать, так и простолюдины.

КАЛИ — самое юго-восточное из государств Апеладорна, считается экзотической страной, находится в постоянном конфликте с Ба Ран Гезель.

КАЛИЙСКИЙ — относящийся к Кали.

КАЛИЙЦЫ — жители Кали, отличаются тёмной кожей и миндалевидными глазами.

КЛЮЧ-КАМЕНЬ — драгоценный камень, открывающий печать-камень.

КОЛНОРА — крупнейший и самый богатый город Аврина, населённый торговцами, вырос на месте стоянки для отдыха на перекрёстке основных торговых путей.

КОРОЛЕВСКАЯ БАШНЯ — обитель Патриарха, центр Церкви Нифрона.

КОРОЛЬ АМРАТ ЭЗИНДОН — правитель Мелингара, отец Алрика и Аристы.

КОРОЛЬ БЕТАМИ — правитель, повелевший похоронить любимого коня вместе с собой.

КОРОЛЬ ЛОТОМАД — Лотомад Лысый, правитель Лордиума в Тренте, воспользовавшись падением власти Наместника, намного увеличил свою территорию, организовал наступление через Гент на юг, в Мелингар, где Бродрик Эзиндон разбил его в Битве на полях Дрондила в 2545 году.

КРИС — кинжал с волнистым клинком, иногда используется в магических ритуалах.

ЛАНАКЛИН — правящая династия провинции Глустон.

ЛЕДИ АЛЕНДА ЛАНАКЛИН — дочь маркиза Виктора Ланаклина и сестра брата Майрона из аббатства Ветров.

ЛИНАР ПИКЕРИНГ — дочь графа Пикеринга и Белинды, сестра Маувина, Фанина и Денека.

ЛОНГВУД — лес в Мелингаре.

ЛОРД ВЭЛИН — пожилой мелингарский рыцарь, известный своей доблестью и отвагой, но ему не достаёт стратегических навыков.

ЛОРД ДАРЕФ — вельможа из Уоррика, знакомый Альберта Уинслоу.

ЛОРД ДЖЕРЕЛ — сосед Пикерингов, известный своими призовыми охотничьими собаками.

ЛЭНИС ЭТЕЛЬРЕД — король Уоррика, империалист.

МАГНУС — гном.

МАЙРОН — монах, служитель Марибора, сын Виктора, брат Аленды.

МАРАНОН — королевство Аврина, которым правят Винсент и Регина.

МАРИБОР — бог людей.

МАУВИН ПИКЕРИНГ — старший сын графа Пикеринга.

МЕДФОРД — столица Мелингара.

«МЕДФОРДСКОЕ ГНЁЗДЫШКО» — примыкающий к таверне «Роза и шип» бордель, управляемый Гвен Делэнси; больше известен под коротким названием — «Гнёздышко».

МЕЛИНГАР — королевство Аврина, которым правит династия Эзиндонов.

МЕЛИНГАРЦЫ — жители Мелингара.

МЕРЛОН — зубец крепостной стены между двумя бойницами.

МОНТЕМОРСИ — великолепное вино, поставляемое «Компанией пряностей Вандона»

МЭЙСОН ГРЮМОН — кузнец из Медфорда.

МЭНДАЛИН — столица Кали.

МЮРИЭЛЬ — богиня природы, дочь Эребуса, мать Уберлина.

НАСЛЕДНИК НОВРОНА — прямой потомок полубога Новрона, которому суждено править Аврином.

НАЦИОНАЛИСТЫ — политическая партия, возглавляемая Деганом Гонтом, сторонники которой считают, что власть должна принадлежать народу.

НИЖНИЙ КВАРТАЛ — бедный район Медфорда.

НИФРОНЫ — благочестивые прихожане церкви.

НОВРОН — Спаситель человечества, сын бога Марибора, полубог, который победил эльфийскую армию во время Великих Эльфийских войн, основал Новронийскую империю, построил Персеплаквис.

НОВРОНИЙСКИЙ — относящийся к Новрону.

ОРДЕН ФОЛИДА — образованный после распада империи орден рыцарей, посвятивших себя сохранению знаний и умений рыцарей-тешлоров.

ПАТРИАРХ — глава Церкви Нифрона, живёт в Королевской башне Эрванона.

ПАТРИАРХ ВЕНЛИН — глава Церкви Нифрона во времена падения Новронийской империи.

ПЕРСЕПЛАКВИС — древняя столица Новронийской империи, названная в честь жены Новрона.

ПЕЧАТЬ-КАМЕНЬ — изобретение гномов, которое запечатывает хранилище и может быть открыто только драгоценным камнем определённого типа и огранки.

ПИКЕРИНГИ — знатный род в Мелингаре, правители Галалина. Граф Пикеринг известен как лучший мечник в Аврине; считается, что он сражается волшебным мечом.

ПИКИЛЕРИНОН — Седрик, сокративший фамильное имя до Пикеринг.

ПОЛЯ ДРОНДИЛА — замок графа Пикеринга, раньше бывший крепостью Бродрика Эзиндона, изначально являлся центром власти в Мелингаре.

ПРАЗДНИК СЕРЕДИНЫ ЛЕТА — широко распространенный праздник с пикниками, танцами, пирами и рыцарскими турнирами.

ПРИНЦ АЛРИК БРЕНДОН ЭЗИНДОН — член королевской семьи Мелингара, сын Амрата, брат Аристы.

ПРИНЦЕССА АРИСТА ЭЗИНДОН — член королевской семьи Мелингара, дочь Амрата, сестра Алрика.

РАИРИЯ — по-эльфийски «двое», команда или узы.

РАТИБОР — столица королевства Ренид.

РЕКА БЕРНУМ — водная артерия, делящая Колнору на две части.

РЕКА ГЕЙЛВАР — протекает по южной границе Мелингара и северной границе Уоррика, впадает в море рядом с рыбацкой деревушкой Роу.

РЕКА НИДВОЛДЕН — отмечает восточную границу Аврина, откуда начинается территория Эравана.

РЕЛАКАН — двуручный меч. Марибор обманом заставил Дрома выковать, а Феррола зачаровать его. Позднее Релакан был передан Новрону для борьбы с эльфами.

РЕНИД — королевство Аврина, которым правит король Урит.

«РОЗА И ШИП» — таверна в Медфорде, которую содержит Гвен Делэнси; используется как база для Раирии.

РОЙС МЕЛЬБОРН — вор, половинка Раирии.

РОНДЕЛЬ — простой кинжал с жёстким лезвием и круглыми пластинами на месте гарды и навершия.

САЛИФАН — ароматное дикорастущее растение, используемое как благовоние.

СЕНЖАРЫ — чародеи древней Новронийской империи.

СИРЕТ — рыцари Церкви Нифрона. Боевая длань церкви, впервые собрана лордом Дарием Сиретом, которому было поручено отыскать Наследника Новрона.

СОБОР МАРА — центр Церкви Нифрона в Мелингаре во главе с епископом Солдуром.

СЭР БРЕКТОН БЕЛСТРАД — сын лорда Белстрада, рыцарь Чедвика, по мнению многих, лучший рыцарь Аврина.

СЭР ЭКТОН — командующий рыцарями графа Пикеринга и мелингарский военачальник.

СЭР ЭНДЕН — рыцарь Чедвика, считается вторым рыцарем в Аврине после Бректона.

ТЕНЕНТ — наиболее распространенная форма полу-стандартной международной валюты. На монетах из золота, серебра и меди изображают монарха государства, в котором их чеканят.

ТЕШЛОРЫ — легендарные рыцари Новронийской империи, величайшие воины из когда-либо живших.

ТИЛИНЕР — рапира из стали высокого качества, часто используется наёмниками в Аврине.

ТОЛИН ЭЗИНДОН — сын Бродрика, перенёс столицу в Медфорд и построил замок Эзиндон.

ТРЕНТ — северные горные королевства.

ТУР-ДЕЛЬ-ФУР — прибрежный город в Делгосе, стоящий на заливе Терландо, основан гномами.

ТЭК-ЧИН — одна из боевых дисциплин рыцарей-тешлоров, сохраненная рыцарями Фолида и передаваемая Пикерингами из поколения в поколение.

УБЕРЛИН — бог Дакки и Гезель, сын Эребуса и его дочери Мюриэль.

УОРРИК — королевство Аврина, которым правит Этельред.

ФАЛИНА БРОКТОН — настоящее имя Изумрудик, служанки в таверне «Роза и шип».

ФАНИН ПИКЕРИНГ — средний сын графа Пикеринга.

ФЕРРОЛ — бог эльфов.

ФИНИЛЕС — известный писатель.

ЦЕРКОВЬ НИФРОНА — почитатели Новрона и его отца Марибора.

ЧЕРНЫЙ АЛМАЗ — международная гильдия воров с центром в Колноре.

ШЕРИДАНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ — престижное учебное заведение, расположенное в Генте.

ЭЗИНДОНЫ — королевская династия Мелингара.

ЭЗРАХОДИН — колдун, бывший член древнего Ордена сенжаров, осуждённый за уничтожение Новронийской империи и приговорённый к лишению свободы.

ЭЛЛА — кухарка в Полях Дрондила.

ЭЛЬБУРН — королевство Аврина, которым правят король Арман и королева Аделайн.

ЭРАВАН — империя эльфов.

ЭРВАНОН — город в северном Генте, где находится престол Церкви Нифрона, в прошлом столица Империи Наместника, основанная Гленморганом Первым.

ЭРЕБУС — отец богов, также известен под именем Кайл.

ЭСПАДОН — длинный двуручный меч с плавно сужающимся клинком и длинными выступами гарды, позволяющими выполнять дополнительные приёмы в бою. Длинная рукоять и выступы гарды обеспечивают ряд дополнительных хватов, позволяя использовать меч как дубину, а также увеличить пробивную силу. Эспадон традиционно считается оружием опытного рыцаря.

ЭСТРЕНДОР — северные пустоши.