«Клинок с чеканной рукоятью
Тяжел на поясе твоем,
И сапоги покрыты пылью, —
Ты утомлен, войди в мой дом.
И шелковое одеяло
Я постелю, желанный мой,
Омыть и кровью и слезами
Успеешь грудь земли сырой».
И голос молодой хозяйки
Немецкий услыхал майор,
Он в дом вошел, дверями хлопнул
И смотрит на нее в упор.
«Кто ты, красавица, не знаю.
Но ты годишься для любви.
Обед готовь, достань мне водки
И поскорей в постель зови».
Сварила курицу хозяйка
И водку льет ему в стакан.
Глазами масляными глядя,
Майор ложится, сыт и пьян.
Тогда она, покорна с виду,
Сняв сапоги с «господских» ног,
Берет мундир серо-зеленый
И разукрашенный клинок.
И, развалившись кверху брюхом,
Объятий сладких ждет майор.
Но вдруг он видит над собою
Блеск стали и горящий взор.
«Ты осквернил мой край родимый,
Ты мужа моего убил —
И раскрываешь мне объятья,
Чтоб утолить свой подлый пыл!
Ты пожелал, чтоб я ласкала
Моей отчизны палача?
О, нет! Кто к нам с мечом приходит.
Тот погибает от меча».
И до чеканной рукояти
Клинок ему вонзился в грудь.
Майор, головорез отпетый,
Окончил свой бесславный путь.
Он угощеньем сыт по горло.
Кровь заструилась, клокоча.
«Умри! Кто к нам с мечом приходит,
Тот погибает от меча».