Пролог

– Какой чудесный фильм! И Денев – такая хорошенькая, – Белинда подняла на мужа лучащиеся счастьем глаза. Не так уж часто за последнее время им удавалось выбраться куда-нибудь. Все-таки четырехлетний малыш требует к себе колоссального внимания, а они пока не могут себе позволить нанять для него няню. Хорошо, что сестра Белинды, Шарлиз, согласилась посидеть сегодня с маленьким Дэнни…

– Ты у меня лучше любой кинозвезды. – Морис на секунду отвел взгляд от дороги, чтобы полюбоваться своей красавицей-женой.

Белинда была натуральной блондинкой с голубыми глазами и молочно-белой кожей: такой тип женщин часто встречается в книжках и слишком редко – в жизни. При малейшем смущении ее лицо заливалось румянцем, и Морису эта черта казалась просто очаровательной. Иногда он нарочно повергал жену в смятение своим пристальным чувственно-нежным взглядом, чтобы с удовольствием наблюдать, как она опускает глаза – пушистые ресницы трепещут, словно потревоженные мотыльки – и прижимает изящную ладошку к пылающей щеке.

Их подержанный «форд» мчался по вечернему Лос-Анджелесу. Капли дождя блестели, отражая огни кафе и магазинов, «дворники» уютно шуршали, ритмично рисуя один и тот же полукруглый узор на лобовом стекле. Белинда вспомнила, как раньше – еще в Париже – они с Морисом всегда возвращались из кино пешком, потому что у них и на билеты едва хватало монет. Как здорово, что они наконец-то смогли купить небольшой домик и машину! Кажется, теперь позади годы нищеты и неустроенности. Морис нашел работу, и вдвоем они будут вполне в состоянии дать Дэнни нормальное образование, когда тот подрастет…

Сегодня Белинда собрала волосы в высокую прическу-ракушку, с продуманной небрежностью выпустив из нее несколько вьющихся прядей, и надела фиалковое платье, сшитое для нее Шарлиз – простой, но элегантный покрой «принцесс», юбка до середины бедра, открывающая взору стройные ноги в светлых туфельках… Да, Шарлиз здорово шьет, от такого наряда не отказалась бы сама Жаклин Кеннеди.

Белинда устроилась удобнее на сиденье «форда» и скинула туфли, чтобы дать отдых ногам.

– Знаешь, о чем я думаю? – спросила она у Мориса. – Может, тебе стоит помириться с мамой и Робером? Ведь уже столько лет прошло…

– Девочка моя. – Морис нахмурился. – Ты всегда была слишком доброй. Как ты можешь их защищать? Ведь ты не видела от них ничего, кроме зла. В конце концов, эти люди хотели нас разлучить, и я не желаю иметь ничего общего с семейкой Овернуа…

– Морис, – рука Белинды мягко коснулась его колена, – но ведь они – твоя семья. Надо уметь прощать своих близких.

– Моя семья – это ты и Дэнни, – проворчал Морис Овернуа, одну руку держа на руле, а второй доставая сигарету из пачки. – Но я подумаю над твоими словами. Кто знает, может, за это время они поняли, как были несправедливы к тебе…

В уютной кабине старого «форда» царили гармония и нежность и ничто не предвещало трагедии… Но в этот момент грузовик, шедший по встречной полосе, неестественно запетлял, как гигантский заяц, уходящий от преследования, и пошел прямо на них. Морис отчаянно крутанул руль, но уже ничего нельзя было сделать… Слепящий свет неумолимо надвигающихся фар, панический визг тормозов, лязг сминаемого в гармошку железа… И пустота.

 

1

Глаза Шарлиз Грант затуманились при виде пачки счетов на кухонном столе. Как это другие матери-одиночки ухитряются прожить на пособие? Она никогда не предполагала, как это дорого – растить ребенка. Особенно в Лос-Анджелесе. Впрочем, ни времени, ни денег она не жалела. Дэнни был самым большим ее сокровищем.

Лицо Шарлиз смягчилось, когда она вспомнила о племяннике, спавшем сейчас в своей кроватке. После той катастрофы, что одним дождливым вечером унесла жизнь обоих его родителей, она поклялась, что у Дэнни будет все самое лучшее, как и у его сверстников, и неважно, на какие жертвы ей придется для этого пойти.

Когда зазвонил телефон, она подошла к нему безо всякого предчувствия беды. Иначе она ни за что не взяла бы трубку!

Низкий мужской голос с мягким французским акцентом произнес:

– Говорит Робер Овернуа. Могу я поговорить с мисс Шарлиз Грант?

Она была потрясена. Морис Овернуа, погибший муж ее сестры Белинды, много лет не общался со своей семьей. И письмо с извещением о смерти, которое Шарлиз отправила брату Мориса – Роберу, было лишь данью вежливости. Дальнейшее знакомство не предполагалось. Шарлиз даже не знала, как с ним связаться, и только через месяц после похорон смогла отыскать адрес Робера, небрежно записанный на каком-то листочке бумаги, который лежал среди ненужных вещей.

Чего бы Робер Овернуа ни хотел теперь, было слишком поздно. Шарлиз постаралась скрыть неприязнь в голосе, хотя это удалось ей с трудом.

– Благодарю, что сообщили нам о смерти Мориса.

Он произнес это совершенно ровным голосом. Никаких эмоций. Так благодарят случайного прохожего, указавшего дорогу. У этого человека в жилах течет вода со льдом!

– Я понимаю, что вы не общались с братом последние пять лет, однако мне казалось, я должна это сделать, – спокойно ответила Шарлиз.

Робера Овернуа не смутила холодность ее тона. Таким же ледяным голосом он задал ей вопрос:

– Вы написали, что у брата остался сын. Сколько ему лет?

– Четыре года.

– Как его зовут?

– Дэниэл, мы называем малыша Дэнни.

– Где он теперь? Кто о нем пока заботится?

– Он живет со мной, и это вовсе не «пока». Он останется со мной навсегда, – резко ответила Шарлиз.

Ее удивил этот запоздалый интерес. Что этот холодный, бесчувственный человек может сделать для Дэнни? Она могла бы принять помощь, но только не от человека, который считал ее сестру недостойной носить фамилию Овернуа.

Овернуа были немыслимо богаты. Они владели виноградниками во Франции, а также знаменитыми винными погребами, производившими лучшие вина и шампанское. Деньги для них ничего не значили. Просто облегчали им существование.

– Не беспокойтесь о Дэнни. Я воспитаю его, как собственного сына.

– Это вам не стоит беспокоиться, мисс Грант. Я ни в коем случае не допущу этого. Мальчик носит фамилию Овернуа. Он вырастет в нашей семье.

– Что? – У Шарлиз перехватило дыхание от страха и возмущения одновременно. – Я не отдам моего племянника! Я вас вообще не знаю. Вы даже не подозревали о существовании Дэнни до моего письма.

– К сожалению, это правда, но в этом не только моя вина. Откуда мне было знать? Морис просто исчез после свадьбы.

– Удивительно! И почему бы это? – ехидно воскликнула Шарлиз. – Вы всего лишь говорили ужасные вещи о его невесте и угрожали лишить наследства, если свадьба состоится. Кто же виноват в том, что Морис уехал?

– Я не собираюсь оправдываться перед вами. – Тон Робера оставался непреклонным. – Просто скажите, когда вы сможете отправить Дэниэла в Париж. Я должен подготовить дом и заказать билеты. Когда он будет готов?

– Как насчет двух недель после никогда?

– Я надеялся, мы сможем решить этот вопрос мирным путем, но если вы хотите неприятностей…

Он замолчал, видимо, услышав в трубке детский голосок. Дэнни заявился на кухню и вопросительно смотрел на Шарлиз.

– На кого ты сердишься, тетя Шарлиз? Что-то случилось?

Она прикрыла трубку рукой и ободряюще улыбнулась мальчику.

– Все прекрасно, милый. Я ни на кого не сержусь, просто громко говорю. Беги скорее в кровать, я приду через минуту.

– Я хочу пить!

– Я тебе принесу. Только закончу разговор.

– Хорошо, только я хочу стакан с Микки-Маусом.

Как только мальчик вышел, голос Робера опять зазвучал в трубке:

– Это был Дэниэл? Ребенок еще не спит? Уже наверняка девять часов!

– Девять часов пятнадцать минут, – едко ответила она, не собираясь объяснять этому несносному человеку, что уложила Дэнни еще час назад.

– У меня небольшой опыт по части воспитания детей, но я все же в курсе, что в это время они должны быть в кровати. Если вы так прилежно заботитесь о моем племяннике, то будет только лучше, если я освобожу вас от этой обузы.

– Мечтатель! Дэнни – мой племянник, и в отличие от вас я не считаю его обузой. Забудьте о том, чтобы увезти его во Францию – этого никогда не случится!

Не дожидаясь ответа, она бросила трубку.

Входя в спальню Дэнни, Шарлиз усилием воли заставила себя улыбаться. Она ласково поцеловала ребенка и пожелала ему спокойной ночи, но выйдя на кухню, дала волю ярости. Что за совесть у этого человека? Как он может думать, что она отдаст ему Дэнни, словно тот котенок или черепашка? После того, как Робер Овернуа отрекся от родного брата, неужели он рассчитывает завести себе домашнего питомца в лице собственного племянника?! Подумаешь, у Дэнни та же фамилия! Белинду они так и не признали.

Белинда и Морис встретились в тот самый год, когда Шарлиз закончила колледж. Это было в Париже, в маленьком бистро, где вечно пасутся голодные студенты. Что бы ни говорили Овернуа, а Белинда понятия не имела, что Морис из богатой семьи, И узнала об этом только тогда, когда Морис сделал ей предложение и повез знакомиться с матерью и братом, который стал главой семьи после смерти их отца.

Шарлиз вовсе не была столь наивна, чтобы предположить, что Робер успокоится после их беседы. Такой крутой мачо не потерпит поражения от женщины. Впрочем, он ничего не сможет сделать. У нее такие же права на Дэнни, как и у Мсье Овернуа. Пожалуй, придется вытерпеть еще несколько неприятных звонков, после чего он, сохранив лицо, сможет отступить и вернуться к своей привычной жизни: роскошь, деньги и красивые женщины. Морис как-то упоминал, что его братец имеет сумасшедший успех у представительниц прекрасного пола.

К утру звонок Робера Овернуа превратился всего лишь в неприятное воспоминание. Дни и вечера Шарлиз были слишком заполнены событиями и хлопотами, чтобы помнить о мелочах.

Теперь она и не вспоминала о том блаженном времени, когда могла позволить себе понежиться в ванне, наряжаться не торопясь, надевая что-нибудь воздушное и легкое к обеду, или погулять вечером с кем-нибудь из своих поклонников. Ничего удивительного, что денег ей тогда хватало. Она очень мало тратила на еду, а всю одежду шила сама или покупала на распродажах.

Ну и ничего страшного. Во всем надо искать светлые стороны.

– Тебе совершенно необязательно покупать новые тряпки каждую неделю, – вслух сказала себе Шарлиз, подмигнув своему отражению в зеркале.

Она оглядела себя и с усмешкой пожала плечами. Для такой жизни сойдут и старые джинсы, и застиранная футболка, мокрая спереди, потому что Дэнни как раз принимал ванну и обрызгал Шарлиз с головы до пят. Какая разница, ведь они никого не ждут сегодня.

– С кем ты разговариваешь, тетя Шарлиз? – завопил Дэнни из ванной.

– С одной сильно уставшей тетенькой, милый. Не забудь потереть за ушами.

Звонок в дверь застал ее на пороге кухни.

– Кто там, тетя Шарлиз? Если это мои друзья, то я хочу их видеть!

– Заканчивай купаться. Должно быть, это Гресия из соседней квартиры, снова хочет занять немного соли.

Открыв дверь, она замерла в изумлении. На пороге стоял высокий широкоплечий мужчина. Он был одет в элегантный костюм, наверняка стоивший уйму денег, и модную водолазку. Густые темные волосы слегка растрепались на ветру, но в остальном нежданный гость выглядел безупречно и весьма импозантно. Внешность у него была как нельзя более мужественной – высокие скулы, квадратный подбородок и резко очерченный рот, жесткий и чувственный одновременно.

Некоторое время они просто смотрели друг на друга, затем он произнес:

– Я ищу мисс Шарлиз Грант.

Этот надменно-бархатистый баритон она узнала мгновенно. Внешность Робера Овернуа вполне соответствовала его голосу. Это не слишком удивило Шарлиз, хотя она и не думала, что он окажется таким сногсшибательным красавцем. Впрочем, какая разница?

– Шарлиз Грант – это я. Как это вам удалось так быстро добраться сюда? – Она поспешно одернула мокрую короткую футболку, стараясь прикрыть живот.

Робер вряд ли расслышал вопрос. Он самым откровенным образом разглядывал ее грудь. Влажная ткань футболки не прикрывала, а, скорее, подчеркивала аппетитные формы своей хозяйки. Ну и ну! Эта девица сложена, как богиня любви!

– Что вы здесь делаете? По-моему, я вполне ясно дала понять, что Дэнни вы не получите.

Звонкий голос Шарлиз прервал затянувшуюся паузу, и Робер медленно поднял глаза, изо всех сил стараясь больше не обращать внимания на соблазнительные формы собеседницы.

– И вы действительно полагали, что я на этом успокоюсь?

– Да нет, я просто думала, что вы умнее. Стоило лететь на край света, чтобы я выставила вас за дверь.

– Вы меня плохо знаете, мисс Грант. Я всегда борюсь за то, что хочу иметь. И всегда получаю свое.

– Жаль, но сегодня ваша беспроигрышная серия закончена. – Ее голубые глаза сердито сверкнули, и она воинственно вздернула подбородок.

– Я так не думаю, – спокойно парировал он.

Они могли бы еще долго испепелять друг друга взглядом, но тут из ванной послышался зов Дэнни. Голосок малыша слегка подрагивал.

– Ну где же ты, тетя Шарлиз? Ты что, ушла и оставила меня совсем одного?!

– Что ты, милый! Я здесь, с тобой.

Она моментально позабыла о Робере, стоящем в холле, и бросилась к племяннику, Дэнни почти свыкся с потерей родителей, но иногда вспоминал об этом, и его нельзя было надолго оставлять в одиночестве.

Робер посмотрел ей вслед и еще раз отметил, про себя, что смотреть на Шарлиз весьма приятно. Девушка двигалась с естественной грацией, ее фигура была безупречна, светлые волосы ореолам обрамляли нежное личико с молочно-белой кожей… Она казалась совершенно неотразимой! Робер тяжело вздохнул. Что это с ним? Да, мисс Грант чертовски привлекательна, но он знал много красивых женщин. К тому же она встала на его пути, а если противница столь же умна, сколь и красива, то как бы ему не проиграть эту схватку. Стиснув зубы, он последовал за Шарлиз.

– Пора вылезать из ванны, – весело приговаривала она, присев около мальчика, плескавшегося в воде. – А не то ты сморщишься и превратишься в маленькую изюминку.

– Хочу быть изюминкой! Тогда мне вообще не надо будет принимать ванну, а еще есть брокколи, а еще… – Мальчик замолчал и внимательно посмотрел на появившегося в дверях ванной Робера. – А кто это?

Она оглянулась через плечо и нахмурилась.

– Подождите меня в гостиной, Мсье Овернуа. А еще лучше, позвоните завтра. Видите, мне некогда.

Робер словно не слышал ее. Какое-то странное и сильное чувство отразилось на его лице, пока он глядел на Дэнни. Вдруг Робер произнес необычайно мягко:

– Ты очень похож на своего папу. У него были такие же темные волосы, только вот глаза у тебя голубые, а не карие, как у него.

– У меня глаза как у тети Шарлиз и как у мамочки. Только мамочки больше нет. Вы знали мою мамочку?

– Не очень хорошо. Но я знал твоего папу. Он был моим братом. Я твой дядя Робер.

– Ой, правда? – Мальчик вопросительно взглянул на Шарлиз.

– Полагаю, что да, – язвительно ответила она.

– Вы это знаете! – неожиданно взорвался Робер. – Сначала вы хотели спрятать от нас мальчика, а теперь отрицаете само существование нашей семьи?!

Дэнни обхватил тетю за шею и прошептал:

– Он мне не нравится.

– Как и мне, – сардонически усмехнулась Шарлиз и тут же ободряюще улыбнулась Дэнни.

– Не волнуйся, он скоро уйдет. – Она подняла мальчика на руки и обернулась к Роберу. – Вы сами найдете выход? Мне надо уложить ребенка.

– Я подожду.

– Это может затянуться. Мы будем читать перед сном. Довольно долго.

– Делайте все, что угодно. Я не уйду отсюда.

Шарлиз не хотелось пугать малыша, и она удержалась, чтобы не высказать Роберу все, что думает о такой наглости. У него нет никакого права вторгаться в ее дом и разрушать их жизнь. И она не отдаст ему Дэнни. Он даже разговаривать с ребенком толком не умеет!

Шарлиз изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал беззаботно, пока она укладывала Дэнни и выбирала книжку. Теперь мальчик совершенно успокоился и заснул очень быстро – к несчастью для Шарлиз. Ей бы хотелось подержать этого спесивого Робера подольше в гостиной, если уж ему так хочется – пусть ждет! Подоткнув одеяло спящему малышу, Шарлиз сменила злосчастную футболку на сухую и вернулась в гостиную.

Казалось, что Робер заполонил собой маленькую комнату – отчасти из-за своей властной манеры держаться, отчасти благодаря высокому росту. Он стоял посреди гостиной и мрачно озирался вокруг. Шарлиз слегка смутилась, увидев помещение его глазами. Тарелки после обеда не вымыты, на диване стопка неглаженного белья. Игрушки Дэнни разбросаны по всему полу, а кофейный столик завален газетами и журналами.

– У меня не было времени прибраться! – агрессивно бросила она.

– Я вижу.

Шарлиз немедленно кинулась в бой.

– Сами виноваты, что заявились без предупреждения.

– Я нарушил закон вашего штата? – ехидно посмотрел на нее Робер.

– Послушайте, возможно, – и даже скорее всего – вам прислуживают горничные. У меня их нет. Я работаю целый день, потом забираю Дэнни из садика и бегу готовить обед. Обычно я успеваю мыть посуду, стирать и убирать за Дэнни игрушки, но сегодня по вашей милости я выбилась из графика. Можете считать меня негостеприимной, но у меня нет времени на незваных визитеров.

– Я предлагал решить все вопросы по телефону.

– Я думала, мы уже все решили.

– Поймите меня, наконец. Дэниэл – один из Овернуа. Мы хотим…

– Ваш брат Морис тоже был одним из Овернуа, но вы выгнали его из дома. Что вы сделаете с Дэнни, если он не будет соответствовать вашим стандартам? Отдадите в приют?

– Не говорите глупостей! И, кстати, вы не правы насчет Мориса. Он сам ушел из дома.

– И так поступил бы каждый порядочный человек! Вы оскорбили женщину, которую он любил. Белинда была замечательной, честной и доброй девушкой, лишенной всякой корысти. Ей и в голову не могло прийти то, в чем вы ее обвиняли.

– А откуда нам было знать? Они едва познакомились, и сразу – под венец. Женитьба – серьезный шаг. Мы просили Мориса подождать, проверить спои чувства. Это что, преступление?

– Вы не просто просили их подождать. Вы уверяли его, что Белинда – брачная аферистка, которая охотится за его деньгами.

– Согласитесь, так бывает довольно часто, если девушка небогата, а парень из влиятельной семьи.

– В результате Морис остался вообще без гроша, и Белинде пришлось его содержать. Он же ничего не умел, кроме как делать вино. Ваша фамильная профессия.

– Вы напрасно думаете, что это всего лишь развлечение богатого сынка богатеньких родителей. Морис занимался виноделием с детства. Это серьезный бизнес.

– Который здорово помешал ему, потому что другого занятия Морис не нашел! А Белинда не могла получить работу из-за вашего дурацкого закона, запрещающего нанимать на работу иностранцев. Они считали каждый пенни!

Глубокие морщины прорезали лицо Робера.

– Морис всегда мог попросить денег у меня. Он прекрасно знал, что я не откажу.

– Значит, вы и понятия не имеете, что такое настоящая гордость. И что такое настоящая любовь! Они были молоды и влюблены. Бедность их не смущала. Белинда рассказывала, что иногда они тянули на спичках, выбирали, обед или бистро, и если выпадало бистро, сидели там часами с одним бокалом вина. На то и на другое просто не хватало денег.

На лице Робера читалась такая мука, что Шарлиз едва не стало его жаль. Но ведь он это заслужил, одернула она себя.

– В конце концов, они были счастливы, – пробормотал он. – Хотя, видит Бог, так не должно было случиться.

– Да, не должно, – коротко бросила она, Робер сунул руки в карманы, потом нервно оттянул ворот водолазки, облегавшей его мускулистый торс.

– Вы считаете меня эдаким средневековым старшим братцем, который ограбил младшего уже одним фактом своего старшинства, но это не так. Я заботился о нем. Я любил его. И я не хотел, чтобы он совершил ошибку.

– Если вы любили его, то почему не попытались помириться с ним? Самолюбие мешало?

– Я вовсе не такой монстр, как вам кажется. Когда я остыл после ссоры и решил, что Морис тоже успокоился, я попытался связаться с ним. Оставлял ему сообщения на автоответчик, писал письма, но он никогда не отвечал. Потом я решил, что мы должны, наконец, сесть и поговорить, как взрослые люди. Я отправился к нему, но оказалось, что они уже переехали. С тех пор я не мог найти его адреса. – Руки Робера неожиданно сжались в кулаки. – Я обыскал весь Париж, но никто не мог – или не хотел – сказать, где мой брат. Откуда мне было знать, что он уже уехал из страны?

– Им стало еще тяжелее после рождения Дэнни. Счета все росли и росли, а работы по-прежнему не было. В Лос-Анджелесе Белинда, по крайней мере, могла найти работу, пока не устроится Морис.

– Здесь им жилось полегче?

– О, да! Дела наладились. Морис начал разбираться в электронике и нашел прекрасную работу, они купили небольшой домик, – Шарлиз опустила голову и уставилась на свои руки. – И вот как-то дождливым вечером они возвращались из кино. В их автомобиль врезался грузовик. Водитель был пьян. Они даже не успели понять, что произошло.

– Мне жаль… – прошептал Робер.

Она молча кивнула. Между ними впервые возникло что-то вроде симпатии и доверия. Ей вдруг нестерпимо захотелось прижаться к его сильному плечу и позволить себя обнять.

– Мы оба пережили большую потерю, – мягко начал Робер. – И теперь мы оба желаем счастья их сыну.

Слабость мгновенно прошла. Шарлиз расправила плечи и приготовилась к сражению.

– Если вы и правда желаете добра малышу, то должны сами понять, что Дэнни будет лучше со мной.

Робер немедленно закипел.

– Я не согласен с вами. Мальчику нужен нормальный дом и семья.

– Чем же вам не нравится мой дом? Ах, да, он же не на вашем уровне, здесь же кое-что не убрано!

– «Кое-что» – это слишком мягко сказано. – Он сделал нетерпеливый жест рукой. – Послушайте, сейчас не время ссориться из-за такой чепухи. Есть дела поважнее.

– Их мы уже обсудили. Дэнни остается со мной, а вы возвращаетесь домой. Посадите еще парочку виноградников, сделаете еще чуточку денег. Это для вас самое подходящее дело!

– Чем вы занимаетесь? – Этот вопрос застал ее врасплох.

– Я… я работаю на швейной фабрике.

– И что вы там делаете?

Шарлиз очень не хотелось рассказывать о своей низкооплачиваемой и монотонной работе, Дело в том, что она мечтала стать модельером, а на фабрику пошла, чтобы узнать абсолютно все о своем будущем бизнесе. Возможно, ей даже удастся предложить на фабрике несколько собственных моделей… но не станет же она поверять свои мечты и надежды малознакомому и малоприятному человеку?

– Я занимаюсь ручной работой. Вам-то какая разница, чем я зарабатываю нам на жизнь?

– Большая разница. Ваша работа не позволяет вам достаточно времени уделять Дэниэлу. Я склонен думать, что он находится весь день на попечении чужих людей. Вы могли бы поехать с нами и помочь…

– Вы неподражаемы! Я должна бросить работу и сорваться на другой конец света, чтобы вам помогать?

– Не мне, а Дэниэлу. Если вы действительно так заботитесь о нем, вы не станете раздумывать. Что же до вашей работы, я не думаю, что это такая страшная потеря. По возвращении вы наверняка найдете что-нибудь в этом роде.

Шарлиз едва не потеряла дар речи от ярости.

– Вы… вы самый невозможный, высокомерный и бесчувственный человек, какого я встречала в жизни!

Улыбка преобразила его лицо. На глазах Шарлиз Робер Овернуа мгновенно превратился в обаятельного и чертовски красивого парня с неплохим чувством юмора.

– Я всегда произвожу такое впечатление поначалу. Но со временем вы обнаружите, что я не так уж безнадежен.

– Не смею надеяться, – пробурчала она.

– Пойду, закажу билеты на самолет. – Он говорил так, словно она уже дала согласие. – Надеюсь, у вас есть паспорт?

Луч надежды заблестел в глазах Шарлиз.

– У меня-то есть, но у Дэнни нет, и вам не разрешат его вывезти, даже если я соглашусь.

– Я позабочусь об этом. Французский консул свяжется с необходимыми ведомствами. Будьте готовы завтра к полудню.

– Но я не смогу так быстро…

– Ерунда. Позвоните вашему нанимателю, уложите самое необходимое в чемодан и заприте дом. Если что-то забудете, купите в Париже, а счет пришлете мне.

– Вы думаете, деньги могут все?

– Во всяком случае, они редко кому-то мешают. – Его голос снова звучал сухо.

У Шарлиз возникло ощущение, что она несется на поезде в никуда и не может сойти. Если она откажется ехать, он отберет у нее Дэнни через суд. Такие дела тянутся долго, но Овернуа сумеют ускорить ход бюрократической машины. Она не может позволить Дэнни уехать без нее. Малыш будет в ужасе!

– На Париж есть пятичасовой рейс. Я закажу три места.

– Но почему так скоро?

– Потому что мне надо вернуться на работу. У меня назначены важные встречи.

– Ах, простите, не подумала, – язвительно пропела она. – Действительно, как такая важная персона может тратить свое драгоценное время на такую ерунду, как чья-то жизнь!

Робер неприязненно взглянул на Шарлиз.

– Я заеду за вами завтра в половине четвертого. Будьте готовы.

И, не дожидаясь ответа, шагнул к двери.

 

2

Шарлиз успела собрать вещи только благодаря бессонной ночи. Больше всего ее разозлило то, что Робер, приехавший за ними на следующий день, выглядел отдохнувшим, свежим и таким же элегантным, как вчера вечером, разве только слегка озабоченным. На нем была ослепительно белая шелковая рубашка, поверх нее – кашемировый пуловер цвета морской волны, а завершали наряд безупречно отглаженные серые брюки.

Вскоре Шарлиз была вынуждена признать, что мужчины гораздо лучше решают все проблемы, связанные с путешествиями. Робер получил заказанные билеты, распорядился багажом и договорился на таможне, чтобы их с ребенком пропустили быстрее. Летели они, разумеется, первым классом. Для Овернуа – все самое лучшее, цинично усмехнулась про себя Шарлиз.

Дэнни был здорово напуган количеством народа в аэропорту. Он вцепился в руку Шарлиз и начисто игнорировал Робера, Однако в самолете его настроение исправилось. Теперь ему было интересно абсолютно все, особенно мальчика занимали наушники, висевшие на подлокотниках кресла.

Когда Шарлиз раздевала Дэнни и вешала его куртку на вешалку, к ней подошла молодая и хорошенькая стюардесса. Судя по значку на ее блузке, девушку звали Селия.

– Могу я принести вам и мальчику что-нибудь попить, миссис Овернуа?

– Она не миссис Овернуа, она моя тетя Шарлиз. А этот дядька говорит, что он мой дядя. – Палец Дэнни уперся в Робера. – Но мы с тетей Шарлиз…

– Иди сюда и садись у окошка. Так тебе будет видно, как самолет взлетает, – прервала мальчика смущенная Шарлиз.

Лицо Робера ничего не выражало. Когда стюардесса отошла, он заметил:

– Зря вы показываете при Дэниэле свою неприязнь ко мне. Полагаю, мы должны прийти к соглашению.

– Как будто у меня есть выбор!

– Даже если и нет, почему бы не найти в происходящем светлые стороны? Если вы внушите мальчику неприязнь ко мне, Дэниэл станет переживать гораздо сильнее.

Шарлиз страшно не хотелось соглашаться с Робером, но он был абсолютно прав. Нужно сделать вид, что ей нравится Робер, и глубже спрятать свои истинные чувства, чтобы не расстраивать малыша, Хотя это будет очень нелегко.

После того, как самолет оторвался от земли, Шарлиз смогла наконец-то расслабиться. Впервые за много дней ей было совершенно нечего делать – только отвечать на все вопросы Дэнни, но и это могло стать нелегкой задачей: им предстояло долгое путешествие. Она откинулась на спинку кресла и вздохнула. Робер искоса взглянул на нее и заметил:

– Вы выглядите усталой.

– Странно, что вы это заметили, – ядовито откликнулась Шарлиз. – Большинство людей готовится к поездке в Европу несколько недель, а у меня было меньше суток. За такой срок трудно успеть еще и выспаться.

– Давайте поменяемся местами, тогда вы сможете лечь.

Позади Робера никто не сидел, и его кресло можно было откинуть почти горизонтально. Однако прежде, чем Шарлиз ответила, вмешался Дэнни.

– Нет! Я хочу, чтобы она сидела рядом со мной!

Шарлиз с трудом скрыла свою радость. Заявление Дэнни должно было показать Роберу, что тому не удастся занять ее место, ни в прямом, ни в переносном смысле. Но, с другой стороны, отдохнуть очень хочется.

– У тебя здесь масса развлечений. Я все равно буду рядом, так что ты сможешь меня видеть.

Робер задумчиво наблюдал за ней, пока она раскладывала кресло.

– Его можно откинуть еще дальше.

– Знаю, но я не хочу засыпать по-настоящему. Хочу просто немного отдохнуть.

– Все равно, лучше делать это со всеми удобствами. – Он нагнулся и отрегулировал кресло.

Минуту спустя он принес ей подушку и одеяло. Когда Шарлиз поудобнее устроилась в кресле, Робер с неожиданной нежностью накрыл ее одеялом, слегка подоткнув его по краям. Немало удивленная его вниманием, Шарлиз счастливо вздохнула.

– Почти как в кровати.

Его лицо осталось безучастным, однако ее замечание вызвало в его мыслях круговорот эротических видений. Вот она лежит в постели рядом с ним, счастливая и обессиленная после ночи любви…

Робер вздрогнул и взял себя в руки.

– Отдохните как следует, – почти приказал он.

Шарлиз сказала себе, что подремлет всего пару минуточек, однако мгновенно заснула, едва голова коснулась подушки.

Дэнни капризничал и отвергал все попытки Робера завязать дружбу, так что вскоре Робер отказался от этих намерений. Он чувствовал себя смущенным и немного рассерженным, оказавшись в непривычной для себя роли. На помощь пришла стюардесса Селия. Она принесла малышу яркий пластмассовый конструктор, обычную игрушку для таких случаев, способную занять детишек во время долгого полета.

Настроение мальчика немедленно изменилось, и он приступил к строительству высокой башни на маленьком столике перед собой.

– Вы спасли мне жизнь! – шутливо обратился к девушке Робер.

Селия улыбнулась в ответ:

– Это моя работа.

Она отошла к другим пассажирам, но время от времени возвращалась к Роберу. В какой-то момент она заметила, что он сидит и скучает, вытянув длинные ноги в проход.

– Хотите что-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, но не откажусь от чашечки кофе.

Он прошел с ней в служебное помещение. Они болтали, обмениваясь ничего не значащими фразами, и Селия потихоньку разобралась в его отношениях с Шарлиз и Дэнни.

– Знаете, вам нужно жениться.

– А вам не кажется, что у меня и без этого немало неприятностей? – засмеялся он.

– Вы просто еще не встретили подходящую девушку, – заметила Селия, кокетливо склонив головку на плечо.

Шарлиз проснулась и с удивлением обнаружила, что Дэнни занят своим конструктором, а Робер болтает в тамбуре со стюардессой. Девушке явно льстило внимание такого привлекательного мужчины. Он умеет быть чертовски милым, если захочет, неожиданно подумала Шарлиз. Однако он ни разу не попытался включить свое обаяние, чтобы завоевать их с Дэнни доверие. Вскоре он вернулся и заметил, что она не спит.

– Ну как, вам стало легче? – с улыбкой спросил он.

– Не намного, особенно когда я увидела, что Дэнни сидит здесь совершенно один.

– Он не сидит один. Я отошел на минуту за чашкой кофе, а Селия дала ему игрушки.

– Она мне нравится! – Дэнни сделал ударение на слове «она».

Лицо Робера потемнело, и он с холодной яростью произнес:

– Мне нужно поговорить с вами наедине.

Это не было просьбой, и Шарлиз молча последовала за ним. Когда они отошли от Дэнни достаточно далеко, чтобы он не мог их услышать, Робер сердито заявил:

– Мне наплевать, что вы обо мне думаете, но не надо настраивать мальчика против меня. Ничего удивительного, что глядя на вас он считает меня кем-то вроде людоеда.

– А я-то здесь при чем? Дети прекрасно разбираются в людях.

– Что ж, тогда ему остается только смириться с тем, что его дядя – злодей.

– Совсем необязательно! Никто не сказал, что Дэнни останется с вами навсегда.

– Даже и не думайте обставить меня. – Его голос звучал почти ласково. – Я всегда получаю то, к чему стремлюсь, и неважно, чего мне это стоит.

Их взгляды скрестились, словно клинки, и Шарлиз неожиданно почувствовала, как по спине ее пробежал холодок. Этот человек ни перед чем не остановится. Смогу ли я найти выход, думала она, сможем ли мы с Дэнни?

До конца полета они не разговаривали, однако когда под крылом возник сияющий Париж, Шарлиз больше не могла сердиться.

Несмотря на глубокую ночь, аэропорт был переполнен. Сотни людей, одетых в самую разнообразную и даже экзотическую одежду, говорили на разных языках. Робер, как всегда, быстро уладил все формальности, однако теперь Шарлиз этому не радовалась. Стычка в самолете показала, что битва им предстоит нешуточная, и она должна в ней победить.

Они прошли таможенный контроль, и Шарлиз вернули ее паспорт, однако Робер забрал его и сунул в свой бумажник. Затем они отправились за багажом. Робер ухитрялся одновременно высматривать в толпе своего шофера и внимательно следить, не покажутся ли на ленте транспортера их чемоданы.

– Я отдам ваши документы в машине.

– Отдайте сейчас. Неужели так трудно просто сунуть руку в карман?

– Я сейчас занят, а вам паспорт в данный момент ни к чему. Все штампы и отметки уже проставлены.

– А я хочу сейчас!

Робер неразборчиво пробормотал что-то по-французски, сунул руку во внутренний карман и нетерпеливо выхватил оттуда бумажник.

– Вот он. Счастливы?

Невелика победа, но и она обрадовала Шарлиз. Девушка насмешливо улыбнулась:

– Счастливее всех на свете.

Пока шофер Макс грузил чемоданы в багажник, Робер распахнул перед Шарлиз и Дэнни сверкающую дверцу шикарного лимузина. Макс управился быстро, и вскоре мощная машина уже мчалась по дороге в город.

Восхищение охватило Шарлиз и забурлило в крови пузырьками шампанского. Она мгновенно забыла про все неприятности и жадно рассматривала прекрасный и древний город, его величественную Триумфальную арку, сверкавшую, словно драгоценная брошь, всеми огнями. Шарлиз даже перегнулась через Робера, чтобы лучше видеть.

Ему тоже пришлось сменить гнев на милость. На самом деле, трудно сердиться, когда к твоему плечу всем телом прижимается хорошенькая девушка, и ее губы от тебя на расстоянии поцелуя.

– Хотите пересесть к окну?

– Мне все отлично видно.

Она оперлась рукой о его плечо и выгнулась назад, чтобы в последний раз взглянуть на Арку через заднее стекло. Сама Шарлиз вряд ли отдавала себе отчет, но он-то прекрасно понимал, что практически держит ее в объятиях. Совершенно непроизвольно его рука обвила ее талию. Она вздрогнула и отпрянула от него.

– Простите. Я загляделась и забылась.

– Это все Париж, – усмехнулся он.

– Да… прекрасный город. – Она все еще ощущала неловкость.

Краткий момент близости и симпатии был испорчен. Только бы он не подумал, что она это сделала специально! Хотя… его бы это вряд ли расстроило.

Машина остановилась у подъезда большого дома. Он производил впечатление величественного древнего замка, несмотря на пышные кусты белой и красной герани на окнах и приветливо распахнутые двери.

Внутри дом потрясал еще больше. Огромная хрустальная люстра спускалась с высокого потолка в отделанной мрамором прихожей, размер которой существенно превосходил гостиную в доме Шарлиз. В центре стоял резной столик, на котором искрилась хрустальная ваза с живыми цветами.

Шарлиз только начала осматриваться, как ее прервал Дэнни.

– Я хочу спать!

– Разумеется, милый. Путешествие было долгим.

– Я покажу тебе твою комнату, – сказал мальчику Робер.

– Нет! Меня уложит тетя Шарлиз. Малыш опять капризничал, не желая общаться со своим дядей. Лицо Робера потемнело, он искоса смотрел, как Шарлиз поднимается по лестнице, держа племянника на руках, однако не произнес ни слова.

Комната Дэниэла оказалась роскошной. Все здесь было огромным – от поистине королевской кровати до высоких, во всю стену окон. Шарлиз боялась, что после своей маленькой спаленки в Лос-Анджелесе мальчик будет чувствовать себя подавленным, но он так хотел спать, что попросту не замечал ничего, что его окружало.

– Ваша комната – следующая по коридору. Я решил, что вы захотите быть поближе к Дэниэлу.

Комната Шарлиз была столь же великолепна, но более женственна. Огромная кровать была накрыта розовым покрывалом, а на полу лежал пушистый белый ковер.

– Ванная за этой дверью, а из нее есть выход в гардеробную. Надеюсь, вам будет удобно, – его голос прозвучал вежливо и холодно.

Уверена, что так и будет.

Она улучила момент, чтобы извиниться за поведение Дэнни. В конце концов, Робер старался сделать как лучше, и надо дать ему шанс.

– Дэнни очень устал, и все здесь для него непривычно. Не принимайте его слова близко к сердцу. Он очень хороший мальчик.

– Поверю вам на слово, – сухо ответил Робер. – Если утром меня уже не будет, слуги подадут вам завтрак и позаботятся обо всем необходимом. Жиль – мажордом, его жена Марлен – кухарка.

Когда Шарлиз осталась одна, она поняла, как сильно устала. Из чемодана девушка достала только ночную рубашку, на халат и тапочки сил уже не хватило. Вообще-то неплохо было бы обследовать свое новое роскошное жилище, а затем распаковать вещи, но только не сегодня.

Она заснула, едва успев закрыть глаза. Кровать была очень удобной, а одеяло – легким и теплым.

Шарлиз проснулась внезапно, сквозь сон расслышав отчаянный детский плач. Что-то с Дэнни! Она бросилась в его комнату. Было очень темно, свет почти не пробивался сквозь плотно задернутые шторы. Она обняла горько всхлипывающего малыша.

– Я здесь, Дэнни. Что случилось, дорогой?

– Здесь чудище, огромное чудище! Оно внутри этой штуки!

– В шкафу? Да что ты, там нет ничего кроме твоей одежды.

– Нет, это его логово, и оно выпрыгнет от туда и унесет меня!

Робер появился на пороге, заспанный и сердитый. Волосы его были всклокочены, а одет он был только в шелковые черные пижамные брюки. Он осведомился, что произошло, а когда Шарлиз объяснила, подошел к шкафу и распахнул обе его створки.

– Погляди, здесь никого нет. Не надо бояться, тебе просто приснился плохой сон.

Дэнни с отчаянием взглянул на Шарлиз.

– Мне все равно здесь не нравится. Мне все здесь не нравится. Я хочу, чтобы ты спала со мной!

Робер ответил первым.

– Я же показал тебе, что здесь никого нет. Твоя тетя будет в соседней комнате. Нечего бояться.

– Я хочу, чтоб она была здесь! – Мальчик снова заплакал.

Шарлиз послала Роберу сердитый взгляд, однако к Дэнни обратилась нежно и успокаивающе.

– Не плачь, мой сладкий. Я останусь здесь. Ложись и спи, а я поговорю с твоим дядей пару минут, здесь за дверью. Я никуда не уйду! – поспешно добавила она, видя, что слезы полились с новой силой.

Оказавшись в холле, Шарлиз накинулась на Робера.

– Как можно быть таким бесчувственным! Неужели вы не видите, что малыш испуган?

– Я пытался объяснить ему, что он в безопасности.

– И уложить спать одного в темной комнате?

– Ему пора привыкать к этому. Нельзя, чтобы мальчик четырех лет нарушал правила.

– А я не позволю, чтобы он спал в той комнате один-одинешенек, испуганный до полусмерти!

– Это не проблема, завтра переведем его в другую.

– Такую же здоровенную и страшную, я полагаю?

– Мне жаль, что вам не нравится мой дом, но Дэниэл привыкнет к нему.

– Очень в этом сомневаюсь. Вы просто не хотите признать, что совершили ошибку, настояв на приезде мальчика сюда!

– А вы так в этом уверены уже через несколько часов по приезде?

– Я знала это и раньше, но не могла вам противостоять.

– И сейчас не сможете. Мой племянник останется здесь.

– Даже если он будет несчастлив?

– Все зависит от вас. Если вы будете продолжать относиться ко мне в том же духе, Дэниэл и я никогда не станем друзьями, – он с подозрением уставился на нее. – Или вы на это и рассчитываете?

– Вы на такое, может, и способны, но я не настолько бессовестна.

– В таком случае, у вас немного шансов на победу, – насмешливо бросил он.

Она опустила голову. Нельзя, чтобы он понял, насколько она бессильна перед ним.

– У меня есть секретное оружие.

– Это я заметил.

Его насмешливая манера говорить была всего лишь попыткой защититься от возбуждения, охватившего его во время их спора. Сначала он не заметил, как она соблазнительна в своем тонком одеянии из шифона, почти не прикрывавшем ее прелести, однако теперь он мог разглядеть все, даже то, что ее соски нежно-розового цвета, как он и представлял это раньше.

Шарлиз поспешно прикрыла грудь руками и почувствовала, что краснеет. Теперь и она заметила, что Робер почти полностью раздет. Его смуглая кожа и атлетическая фигура приковывали к себе взгляд.

Она заставила себя посмотреть ему в лицо.

– Вы себе льстите, если думаете, что я собираюсь использовать секс, чтобы повлиять на вас. Некоторые вещи слишком отталкивают, чтобы на них можно было согласиться.

– Вы полагаете, что заниматься со мной любовью – это так отвратительно?

– Во всяком случае, это не стоит в начале моего списка неотложных дел! – Шарлиз изо всех сил старалась не начать пятиться, поскольку Робер медленно приближался к ней, и она уже ощущала тепло его тела.

– Пожалуй, стоит провести ревизию вашего списка… – прошептал он, не сводя глаз с ее нежных губ.

– Зря потеряете время. – Шарлиз надеялась, что ее голос прозвучит тверже.

Во рту у нее пересохло, как только воображение услужливо подсказало способы, которыми этот человек мог бы доставить ей удовольствие. Наверное, он был бы терпелив, нежен, но страстен, и она блаженствовала бы в его крепких объятиях…

Странный огонь загорелся в глазах Робера, пока он глядел в ее глаза. Он медленно протянул ладонь и коснулся нежной щеки Шарлиз… но внезапно остановился и резко отдернул руку.

– Наш спор не имеет смысла, особенно посреди ночи, когда все утомлены и хотят спать. Отправляйтесь в постель!

На Шарлиз словно вылили бадью ледяной воды. Настроение Робера менялось быстрее, чем хамелеон меняет свой цвет! Еще минуту назад он смотрел на нее с неприкрытым желанием и страстью, а теперь отдает приказания, словно сержант в армии. Но она не позволит так с собой обращаться.

– Я пойду спать туда и тогда, куда и когда сама захочу, – огрызнулась она.

Робер подумал, что знает, где бы ему хотелось видеть ее спящей. Однако он справился с собой и иронично заметил:

– Отлично. Поступайте, как вам угодно.

Он повернулся и ушел. Шарлиз вернулась в комнату к Дэнни, все ее тело дрожало. Разве имеет смысл спорить с мужчинами? Они либо злятся, либо пытаются вас соблазнить. Неужели Робер думает, что такая тактика будет иметь успех?

Но и она хороша. Как можно забывать, что Робер Овернуа – злейший враг?! Он будет использовать каждый ее промах, добиваясь преимущества, а оно у него и так уже немалое. Шарлиз забралась в постель и с нежностью взглянула на спящего малыша. Будущее Дэнни – в ее руках. Она не должна сдаваться.

Робер не мог успокоиться. Как он мог позволить этой женщине разрушить его непоколебимую защиту? Сила желания, охватившего Робера там, в холле, удивила и испугала его самого.

Всего лишь обстоятельства, твердил он себе. Какой нормальный мужчина сможет спокойно смотреть па такое восхитительное тело, да еще едва прикрытое одеждой? В какой-то момент ему захотелось сорвать с нее эту невесомую ткань, чтобы рассмотреть прекрасное тело целиком, дюйм за дюймом.

Какой бы громадной ошибкой это могло стать! К счастью, он вовремя обуздал свои чувства. Впредь он не должен позволять этой женщине сбить себя с толку, ведь она хочет разлучить его с Дэниэлом.

Глаза Робера затуманились, он мрачно уставился в пол, вспоминая тот злосчастный день, пять лет назад, в конце концов приведший к катастрофе. Почему все закончилось так трагически? Да, у них обоих был бурный темперамент, но ведь он старше, и, кроме того, он должен был дать понять брату, что не имеет ничего против Белинды. Все, чего хотел Робер, – чтобы молодые не спешили, узнали друг друга лучше, прежде чем идти на такой серьезный шаг, как женитьба.

Кроме того, Белинда оказалась прекрасной девушкой. Как они все могли бы быть счастливы – одна богатая, счастливая семья, если бы только Морис не порвал с ними так решительно и бесповоротно! Видит Бог, Робер пытался разыскать его, еще как пытался…

Все в прошлом. Робер зябко повел плечами. Он допустил непоправимую ошибку в отношениях с братом, теперь он обязан не допустить этой ошибки с сыном Мориса. Дэниэл должен прожить достойную жизнь – хочет этого Шарлиз Грант или нет.

 

3

Шарлиз и Дэнни проспали допоздна. Мальчик встал в плохом настроении, и Шарлиз старалась развеселить его, пока одевала и умывала малыша перед завтраком. Ей самой так и не хватило времени насладиться великолепной розовой ванной в своих апартаментах или хотя бы распаковать вещи. Единственное, что она успела, так это выдернуть из чемодана джинсы и чистую футболку.

Дом Робера был огромен и роскошен – особенно после маленькой квартирки Шарлиз. Повсюду стояла шикарная мебель, а ее, в свою очередь, украшали безделушки, стоившие баснословно дорого. Шарлиз не без трепета представила, какой великолепный разгром может устроить здесь четырехлетний мальчик. Она покрепче сжала ручку Дэнни в своей ладони, и они прошли на кухню. По дороге им встретился очень важный человек в черном, который представился как Жиль, мажордом.

Она заказала завтрак, и Жиль проводил их в столовую. Там стоял огромный дубовый стол, покрытый льняной крахмальной скатертью и сервированный китайским фарфором. Шарлиз кинула оценивающий взгляд на восточный ковер у них под ногами. Интересно, что будет, если Дэнни разольет здесь стакан молока, что с ним случается довольно часто? Нет ли здесь более простой и скромной комнаты для завтраков?

Они уже приступили к еде, когда к ним присоединился Робер. Он проснулся рано и успел съездить за покупками. Ласково улыбаясь, он обратился к своему племяннику:

– Я купил в твою комнату новую мебель. Думаю, тебе понравится. Вместо того громадного шкафа у тебя будет небольшой комодик для вещей, а еще – новая кроватка. Продавщица сказала, мальчикам нравятся такие вещи.

– Мне нравится моя кроватка дома, – пробурчал Дэнни, не поднимая глаз от тарелки.

Шарлиз решила вмешаться. Ей было неловко перед Робером, он так старался сделать Дэнни приятное. Неважно, что она думает о нем, но он старался.

– Не слишком это вежливо, малыш. Твой дядя хочет тебе только добра, и ему обидно, что ты так себя ведешь.

Робер бросил на нее удивленный, но благодарный взгляд.

– Честно говоря, я хотел, чтобы вы с Дэниэлом сами все выбрали, но не знал, когда вы проснетесь, а мебель лучше поменять сегодня.

– Я уверена, что вы сами отлично справились.

– Детский комод уж точно лучше того громадного шкафа. Возможно, сегодня ночью мы будем спать спокойно.

Видя, как старательно Шарлиз отводит глаза, Робер понял: она не забыла о нечаянном ночном свидании. Он пожалел, что вспомнил об этом, видя ее замешательство. Ей вовсе незачем смущаться, некстати подумал он. У нее тело богини.

– Моей матери не терпится встретиться с Дэниэлом. Мы приглашены сегодня днем на чашку чая.

У Шарлиз не было ни малейшего желания встречаться с мадам Овернуа. По словам Белинды, мать Мориса протестовала против его брака куда яростнее, чем Робер.

– Надеюсь, у Дэнни найдется немятая одежда. Я все еще никак не разберу вещи.

– У вас масса времени. Мы отправимся не раньше трех часов.

– Мне и самой надо разобраться. Боюсь, я пошвыряла в чемодан все, что попалось под руку.

– Если что-то нужно отгладить, отдайте Жилю. – Робер поднялся. – Я распорядился, чтобы мебель у Дэниэла начали выносить. Все будет готово к нашему возвращению.

Разложив вещи мальчика, Шарлиз занялась своими, что не заняло у нее много времени. Вряд ли ее одежда смогла бы заполнить громадную гардеробную позади ванной комнаты, да ей и не требовалось такое количество нарядов.

Чемодан опустел, все ее немудреные пожитки были разложены на кровати. Среди книжек Дэнни и ее мелких вещей вдруг обнаружился бумажник из тонкой марокканской кожи. Вспомнив ярость Робера на таможне, когда она потребовала свой паспорт, Шарлиз улыбнулась. Пожалуй, хватит его третировать. Она не сможет ничего изменить своими постоянными нападками и придирками, каждый останется при своем.

Она вынула паспорт, чтобы вернуть бумажник Роберу, и увидела, что по ошибке он отдал ей паспорт Дэнни. Машинально раскрыла его и прочитала, не веря своим глазам: Овернуа Дэниэл Ален. Пол мужской. Гражданство США.

Гражданин США! Робер провел ее, как девчонку. Он не мог вывезти мальчика без ее согласия, вот и наплел ей с три короба. Потому они и сорвались с места с такой скоростью – чтобы она не успела опомниться и все как следует проверить.

Глаза Шарлиз пылали голубым пламенем. Робер сильно ошибается, если думает, что это сойдет ему с рук. На первом же самолете они улетят обратно в Штаты!

Оставив Дэнни играть, Шарлиз выбежала из спальни. Робера она нашла в кабинете. Он улыбался ровно до того момента, пока не догадался, что ее пылающие щеки и сердитый взгляд возвещают о начале сражения.

– Что-то случилось?

– По вашим меркам – все в порядке. Для вас ведь все средства хороши! А на людей вам плевать. Господи, как же вы можете так жить?

– Может, объясните, что я сделал не так? Она с размаху хлопнула паспорт на стол.

– Вы дали мне это по ошибке. Дэнни – гражданин США! Вы что, думали, я никогда не узнаю?

– Скажем так, я не думал, что вы узнаете об этом так скоро.

– И это все?! Ни извинений, ни стыда?!

– Я действовал в интересах Дэниэла. Я могу обеспечить ему лучшее и более безопасное будущее, чем вы.

– Вы ошибаетесь, но я не собираюсь вас разубеждать. Мы отправляемся домой. Если вы попытаетесь остановить меня, я обращусь в посольство США и расскажу, что вы вывезли нас обманным путем.

– Я обманул вас насчет гражданства Дэниэла, но ни в отношении моих прав на мальчика. Ваш посол будет бессилен. Это дело будет слушаться в суде. Французском суде.

Мысль Робера была вполне ясна: Овернуа богаты и влиятельны. Решение суда будет в их пользу. Шарлиз чувствовала себя зверьком, попавшим в западню. Она мрачно посмотрела на паспорт, лежавший на столе, и ее осенило. Завтра рано утром Робер уйдет на работу. Она возьмет этот паспорт и обыщет здесь все, но найдет свои документы. Затем вместе с Дэнни они уедут в аэропорт и первым же рейсом улетят домой.

Словно прочитав ее мысли, Робер взял паспорт и убрал его в карман.

– Мне жаль, что так получилось, но вы не оставили мне выбора. Кстати, я рад, что все открылось. Теперь между нами не осталось недоговоренностей.

– И вы думаете, я вам поверю? Едва Дэнни привыкнет к вам, вы вышвырнете меня вон и не позволите увидеться с ним.

– Я вовсе не демон. Я вижу, как вы его любите и заботитесь о нем. Я хочу только одного: чтобы со временем вы смогли понять и меня.

Шарлиз отчетливо поняла: либо она пойдет на компромисс, либо потеряет мальчика навсегда. С большим трудом она смогла произнести:

– Я помогу Дэнни привыкнуть к вам. Я не собираюсь препятствовать вам подружиться с мальчиком, мы оба хотим ему только добра. Почему бы нам не прийти к соглашению? Может быть, он будет приезжать к вам погостить каждый год, скажем, на месяц?

– Это невозможно.

Никто и не думал, что будет легко.

– Тогда, возможно, он мог бы жить по полгода с вами и со мной… – ей нужна хоть одна уступка, чтобы увезти его домой!

– Нельзя перебрасывать маленького мальчика туда-сюда, словно мячик в пинг-понге. Ему нужен дом, ему нужны те, кто заменит ему родителей.

– К несчастью, это невозможно.

– Не всегда. Послушайте, вы не оставите своих попыток забрать у меня Дэнни насовсем, я не перестану вам препятствовать, борьба затянется на годы, и для мальчика это будет очень нелегко.

– Согласна, так что же нам делать? – Ее голос прозвучал почти беспомощно.

– Мы могли бы пожениться. Исключительно для виду, – поспешно добавил он, видя ее изумление.

– Это что, неудачная шутка?

– Отнюдь. Это помогло бы разрешить наш конфликт – разумеется, если вас никто не ждет на родине.

– Да нет, никто меня там не…

– Вот и прекрасно. Мы поженимся, и Дэниэл обретет двух родителей, одинаково заботящихся о нем. Вместо того, чтобы сражаться за него, мы вместе его вырастим.

– Я просто ушам своим не верю. Вы предлагаете мне расстаться с независимостью, с прошлой жизнью, с работой только для того, чтобы облегчить вашу жизнь!

– Я сомневаюсь, что даже настоящее замужество способно ограничить вашу независимость, – сухо заметил Робер. – Вы сможете по-прежнему делать все, что вам заблагорассудится. Единственное, чем вы пожертвуете, это жалкое жилье и не менее жалкая работа. В качестве моей жены вы сможете ни в чем себе не отказывать. Все ваши счета будут оплачиваться, и вам будет назначено ежемесячное содержание.

– Для такого рода женщин есть много имен. И содержанка – самое приличное из них, – сардонически усмехнулась Шарлиз.

– Есть два принципиальных отличия. Во-первых, вы официально становитесь моей женой. Во-вторых, в отличие от содержанки, вы ничем не будете расплачиваться, иными словами, никакого секса.

– Это и так ясно. Об этом я даже и не думала.

Наглая ложь. Думала, да еще как думала! А какая женщина способна удержаться от таких мыслей при виде этого великолепного мускулистого тела?

– Зря. Думаю, я не разочаровал бы вас… – его взгляд становился все более чувственным, скользя по всей ее точеной фигурке.

– Думаю, у вас не будет случая это доказать, – резко оборвала его Шарлиз. Еще чего не хватало! Такого шанса она ему не даст.

– Глупенькая маленькая Шарлиз, – бархатный голос проникал в самую душу. – Разве вы не знаете, как опасно отвергать мужчину? Это заставляет его доказывать свою мужскую состоятельность всеми средствами.

В ту же секунду глаза Робера стали глазами голодного тигра. А еще через мгновение он заговорил совершенно обычным голосом:

– Шучу, конечно. Это только осложнит наши отношения. Поэтому я обещаю соблюдать правила нашего соглашения.

– Но мы его еще не заключили!

Опять он пытается сломить ее неожиданным натиском. Но такое предложение гораздо серьезнее путешествия за океан.

– Меня вполне устраивала моя жизнь, пока в ней не появились вы. Вы же ничего обо мне не знаете. Да, работа жалкая, но ведь это только начало! Я должна была постичь самые азы швейного производства.

– Вы хотите этим заниматься всю жизнь?

– Нет, я собираюсь стать модельером. Но для этого надо знать больше, гораздо больше. Я училась. Я надеялась, что, поднабрав опыта, смогу предложить свои модели на своей же фабрике…

Зачем она ему это говорит? Ему же нет до этого никакого дела.

Робер задумчиво посмотрел на нее.

– Хотите услышать мнение профессионала?

– Кого вы имеете в виду?

Глаза Шарлиз изумленно расширились, когда Робер назвал имя известного кутюрье.

– Он выскажет свое мнение и посоветует, с чего лучше начать.

Нахлынувшая волна надежды заставила сердце Шарлиз биться сильнее. О подобной удаче она и не мечтала. Если такой известный человек выскажет свое мнение, это можно считать началом карьеры!

Робер в изумлении смотрел в эти сияющие глаза, на полураскрытые в восхищении нежные губы. Если простая радость способна вызвать в ней такой отклик, как же отзовется она на ласки опытного мужчины, способного доставить ей истинное наслаждение?

Шарлиз заставила себя вернуться к реальности. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Почему вы хотите мне помочь?

– Мои мотивы вполне эгоистичны. Если вы сможете начать здесь новую жизнь, то останетесь в Париже и будете растить Дэниэла вместе со мной. Если вы начнете свой бизнес, я вложу в него средства и получу прибыль. Кроме того,

порекомендую вас всем моим знакомым женского пола.

– Вы делаете это из-за Дэнни? – медленно спросила она.

– Я уже говорил вам, что не люблю проигрывать.

Она не верила ему. Он заботился о своем племяннике, но вряд ли станет заботиться так же о малознакомой женщине.

– Ну что, согласны? Я не знаю, что вам еще предложить. Вы исчерпали мою фантазию.

– Не заметила, что вам так уж необходимо чье-нибудь согласие.

– Вы – красивая женщина. Любой почел бы за счастье заняться с вами любовью. Но мы не хотим неприятностей и не хотим зависеть друг от друга, платонический брак – то, что нужно нам обоим. Считайте, что я просто выполняю свои обязательства. – Он обаятельно улыбнулся. – Мисс Грант, вы выйдете за меня замуж?

Немедленный ответ давать нельзя, это неприлично! Но если она откажется, Робер может превратить ее жизнь в ад – и непременно превратит. Согласиться же – значит, действовать в интересах Дэнни.

Шарлиз никогда не призналась бы в этом Роберу, однако она понимала, что он в состоянии дать мальчику многое, что не под силу ей. Хорошее образование, например. Она может из сил выбиваться, но все равно ее средств на это не хватит. Все это вовсе не значит, что она намерена продать подороже сына своей сестры. Она примет предложение Робера. Без компромиссов войны не выигрывают. Либо этот брак, либо она потеряет Дэнни.

Решение было принято, но сказать об этом оказалось нелегко. Шарлиз медленно протянула:

– Разве предложения не делают, опустившись на одно колено?

– В нашем случае скорее подошло бы крепкое рукопожатие. – Теперь Робер был сама деловитость. – Я приготовлю все необходимое. Полагаю, завтра мы сможем пожениться, хотя времени маловато.

– Завтра?!

– Нет причин ждать. Нам же не нужна пышная свадьба с подружками невесты, букетами и прочей дребеденью?

– Действительно. У нас же деловое соглашение. – Она изо всех сил старалась скрыть охватившее ее разочарование.

Робер внимательно посмотрел на нее.

– Я понимаю, что вы мечтали совсем о другой свадьбе. Если вы предпочитаете пышную церемонию и соблюдение всех традиций, ради Бога. Я просто подумал, что для нас обоих проще и удобнее было бы закончить с этим быстрее, тем более что вам некого пригласить.

– Вы правы. Особенно при теперешних обстоятельствах. Пойду готовить Дэниэла к мысли, что у него будет новый папа. Думаю, это окажется трудной задачкой.

– Может, подождем, пока я скажу матери?

Шарлиз вымученно улыбнулась.

– Не знаю, кто из них отнесется к этой новости хуже. Может, отложим визит?

– Мама очень ждет Дэниэла, Лучше я скажу ей обо всем вечером, наедине.

К предстоящему визиту Шарлиз отнеслась без всякого энтузиазма. Дэнни, совершенно выбитый из колеи новым образом жизни и непривычным окружением, из солнечного и веселого ребенка превратился в маленькое капризное чудовище.

Мадам Овернуа занимала пышные апартаменты на верхнем этаже большого дома. Обстановка здесь была столь же роскошной, что и в доме Робера.

Жозефина Овернуа оказалась интересной женщиной. Седые волосы были тщательно уложены, манеры отличались властностью и были резковаты. Шарлиз она встретила столь холодно, что никаких сомнений не оставалось: мнение Жозефины о семействе Грант не изменилось.

Совсем по-другому она отреагировала на внука.

– Он похож на Мориса. Какой прелестный мальчик! Иди, поцелуй свою бабушку, mon cher.

Дэнни покосился на Шарлиз и начисто проигнорировал незаметное, но красноречивое пожатие ее ладони.

– Не хочу я целовать эту тетю. Мы пойдем домой?

– Она просто хочет с тобой подружиться, – Шарлиз старалась говорить тише и не смотреть на Жозефину и Робера. Наверняка во всем обвинят ее, хотя сейчас она ни при чем.

Мадам Овернуа вспыхнула:

– Не верь тому, что тебе говорили обо мне, Дэниэл. Подойди ко мне. Я твоя бабушка.

Робер произнес несколько натянуто:

– Возможно, мальчику нужно время, чтобы освоиться.

Он позвонил, и вскоре появилась горничная, катившая перед собой столик, уставленный чайными чашками и всякими сладостями. На тонкой фарфоровой тарелочке лежали маленькие сэндвичи, всевозможные птифуры и печенье. Серебряный чайник сверкал начищенными боками.

Дэнни не на шутку заинтересовался. Впервые он сам отошел от Шарлиз и принялся изучать сервировочный столик.

Жозефина просияла.

– Сейчас, мой ангел, бабушка тебе поможет.

Она положила на маленькую тарелочку несколько сэндвичей и тарталетку с крабовым мясом. Дэнни взял тарелочку и немедленно сунул тарталетку в рот. В тот же миг он сморщился, выплюнул все обратно на тарелку и торопливо вытер рот рукавом.

– Нет, нет, дорогой, джентльмен не должен выплевывать еду на тарелку. Кроме того, он должен уметь пользоваться носовым платком. – Она послала Шарлиз презрительный взгляд. – Так, значит, вот как вы воспитываете моего внука?

– Ах, простите, мэм. Я как-то никогда не кормила малыша крабовым мясом в винном соусе!

Робер постарался разрядить ситуацию, подсунув Дэнни маленький эклер.

– Попробуй. В твоем возрасте я их обожал. Помнишь, мама?

Ссора так и не разгорелась, однако назвать этот визит удачным было нельзя. Жозефина упорно заигрывала с Дэнни, однако у нее плохо получалось. Если она и умела когда-то обращаться с детьми, то основательно все подзабыла. Неудивительно, что Дэнни отверг все ее попытки подлизаться к нему.

Шарлиз была благодарна Роберу за то, что он решил сообщить своей матери об их свадьбе наедине. Интересно, а он пояснит, что брак будет фиктивным? Старуху будет нелегко успокоить.

Она поделилась своими сомнениями с Робером по дороге домой, вполголоса, чтобы не слышал племянник:

– Не знаю, зачем я соглашаюсь на это предложение. Ваша мать не в восторге от меня, это же ясно, да и мне она не по душе.

– А вам и не обязательно становиться друзьями. Мы делаем это для Дэниэла. Лучше поговори с ним, когда приедем. Я уже все уладил, и завтра вечером мы поженимся.

– Даже вы не можете сделать это так быстро!

Он самодовольно усмехнулся.

– Никогда не стоит недооценивать меня.

Шарлиз чувствовала себя беспомощным листочком дерева, уносимым бурной рекой. Она сделала последнюю попытку удержаться на плаву.

– Только не надо думать, что я буду слепо подчиняться всем вашим решениям. У меня есть пара вопросов. Кто и где нас поженит? Я не собираюсь оставлять Дэнни одного дома.

Мальчик вскинул на них глаза.

– Куда ты пойдешь, тетя Шарлиз? Я хочу с тобой.

– Никуда она не пойдет, Дэниэл. Завтра у нас дома намечается небольшое торжество, и ты тоже приглашен.

– Твой день рождения? И мы будем есть торт и мороженое?

– Если хочешь, то будем. – Робер повернулся к Шарлиз. – Я решил, что свадьбу лучше устроить дома. Один мой друг – судья, он согласился провести церемонию. Если вам нужны цветы, музыка и все остальное, я обо всем позабочусь.

– Нет, это глупо, ведь у нас не настоящая свадьба.

– А мама с папой брали меня на свадьбу один раз, когда няня не пришла. Было весело. Как большой день рождения. Можно, у меня будет день рождения, когда мы вернемся в наш настоящий дом, тетя Шарлиз?

– По-моему, случай подходящий, – шепнул Робер Шарлиз и громко произнес: – Теперь ты всегда будешь жить здесь, Дэниэл. Твоя тетя и я решили пожениться.

Малыш с удивлением посмотрел па Шарлиз.

– Мама говорила, люди женятся, когда любят друг друга. Ты его любишь?

– Видишь ли, милый… одним словом… здесь тебе придется узнать много нового, – пробормотала Шарлиз в панике. – Знаешь… я думаю, твой дядя сможет купить тебе ту большую машину, в которой можно сидеть и крутить педали.

– Ух ты! Это правда? – Глаза Дэнни сияли.

– На днях вместе отправимся за ней в магазин, – пообещал Робер.

Дэнни еще некоторое время восторженно вспоминал прекрасную машину, но затем его мысли вновь вернулись к свадьбе.

– А вы будете спать в одной кроватке, как мама с папой?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что у дяди Робера такой большой дом, что кроватей на всех хватит.

– Отличный ход, – с усмешкой прокомментировал Робер ее объяснение.

– А тогда как же у вас будут детки? – не унимался Дэнни. – Мой друг Кевин говорит, что у тех, кто женится, всегда бывают детки, и еще они спят вместе.

– Объясняйте сами! – буркнула Шарлиз. – Не боитесь?

– Не боюсь. И, кстати, нынешние дети уже не верят байкам про капусту.

Впервые ей было по-настоящему весело. Может, этот брак не так уж и страшен?

Наступил день свадьбы, а Шарлиз все еще размышляла о предстоящем шаге. Не совершает ли она ошибку? Не заключает ли договор с дьяволом? Робер очень настойчив. Даже отношения с Дэнни у него налаживаются.

Это стало ясно по возвращении от Жозефины. Комната Дэнни преобразилась благодаря детской мебели и куче игрушек. Робер знал, какой морковкой перед чьим носом потрясти. Для Шарлиз – карьера, для Дэнни – подарки.

Теперь Дэнни играл внизу, забыв обо всем на свете, а еще недавно и шагу не мог от нее отойти.

Шарлиз неторопливо вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице, размышляя, правильно ли она поступает. Из гостиной доносились голоса. Робер говорил с каким-то представительным мужчиной, и рядом с ними устроился Дэнни, счастливый и перемазанный мороженым.

Мужчины обернулись к Шарлиз, и на их лицах отразилось искреннее восхищение. Она надела белое платье, но не потому, что хотела походить на невесту, – просто в ее гардеробе оно оказалось самым подходящим. Его классический фасон не был оригинален, но нравился Шарлиз своей элегантностью. Обычно в торжественных случаях она набрасывала сверху яркий кардиган, но сегодня дополнила свой туалет только ниткой жемчуга. Не слишком ли ее наряд похож на подвенечный?

Судя по всему, мужчины так и думали. Робер представил ей судью, Дамьена Лебуазона, и томно сказал:

– Ты восхитительна, дорогая.

Судья поднес ее руку к губам.

– Робер всегда знал толк в хорошеньких женщинах. Неудивительно, что прекраснейшую из них он выбрал себе в жены.

Она удивленно взглянула на Робера. Похоже, судья считает, что свадьба настоящая.

– Ты извинишь нас? – обратился Робер к судье, взял Шарлиз под руку и отвел к окну.

– Вы ему ничего не объяснили?

– Я решил, что так будет лучше для Дэниэла. Люди любят обсуждать новости, они обмолвятся об этом при своих детях, а это – будущие однокашники Дэниэла. Что мы ему скажем, если он нас спросит, настоящие ли мы муж и жена?

– Я думаю, мы скажем ему правду.

– А вы готовы отвечать на все остальные его вопросы? Почему мы спим в разных комнатах, что такое деловое соглашение? Если он узнает, что наш брак – фальшивка, он будет бояться, что однажды его жизнь снова рухнет.

– Но нам придется… – Голос Шарлиз прервался.

– …Притворяться, что мы влюблены, – закончил Робер. – Что ж, для меня это не составит труда.

В голосе Робера прозвучала ирония, но когда Шарлиз метнула на него сердитый взгляд, выражение его лица изменилось. Интересно, а желание в глазах своего фиктивного жениха ей привиделось?

– Не волнуйтесь. Любящим мужем я буду только на публике.

Дамьен кашлянул.

– Прошу прощения, что прерываю вас, но мне предстоит еще одна свадьба.

В странном оцепенении Шарлиз слушала ритуальные фразы, отдававшие ее в руки мнимого избранника. Она хотела сказать «нет», хотела прекратить этот фарс, но что-то ее остановило. Белинда и Морис. На мгновение Шарлиз показалось, что они были здесь, в этой комнате, улыбались и одобрительно кивали ей.

Шарлиз была так удивлена, что едва заметила, как Робер взял ее за руку. Опомнилась она лишь тогда, когда на пальце у нее оказалось обручальное кольцо, которое когда-то принадлежало сестре и было на два размера больше, чем нужно, чтобы не соскальзывать с тонкого пальчика Шарлиз. Накануне она убедила Робера, что для церемонии вполне подойдет и оно. – Теперь можете поцеловать друг друга, – улыбаясь, сказал судья.

Робер обнял Шарлиз, и его губы прижались к ее губам. Неожиданно острое наслаждение от близости этого мужчины пронзило все ее тело. Его губы ждали ответа, ее ответа.

Бесполезно было убеждать себя, что все это только для виду. Горячие губы и напряженное тело, прильнувшее к ней, звали, манили, ломая сопротивление. Больше всего Шарлиз хотелось обхватить его обеими руками и отдаться во власть собственной страсти…

Девушка пришла в себя и ужаснулась. Она едва не совершила роковую ошибку, которая могла бы все испортить! С самого начала было ясно, что их влечет друг к другу – но это лишь физическое притяжение. Кроме того, у нее нет шансов в борьбе с человеком, для которого секс – всего лишь орудие для достижения своих целей. На самом деле они ненавидят друг друга об этом нельзя забывать.

 

4

Шарлиз опомнилась, с трудом поборов возбуждение, вызванное поцелуем Робера. А вот он ни на минуту не потерял голову, с горечью подумалось ей при взгляде на новоиспеченного супруга. В том, как он говорил с судьей, сквозила степенная важность человека, только что исполнившего свой социальный долг.

Через несколько минут Дамьен стал прощаться.

– Я с удовольствием остался бы еще ненадолго, но уверен, что вы найдете, чем заняться, и без меня.

Он прибавил вполголоса несколько слов по-французски, обращаясь только к Роберу, и смысл этих слов был весьма игрив. Однако когда Дамьен повернулся к Шарлиз и поцеловал ей руку, тон его изменился.

– Примите мои поздравления, мадам Овернуа. Уверен, что вас с Робером ждет большое счастье.

После его ухода Шарлиз сухо заметила:

– Ваш друг весьма приземленно смотрит на некоторые вещи. Таких замечаний я могла бы ожидать от учеников старших классов.

Впервые Робер казался смущенным.

– Вы понимаете французский?

– Да, и разговариваю вполне бегло.

– Почему вы не сказали?

– Я как раз собиралась, особенно после того, как вы так замечательно высказались в мой адрес в аэропорту.

– О, Боже! Я прошу прощения. Надеюсь, вы извините меня? Видимо, я стал жертвой распространенного заблуждения, что американцы говорят только на своем родном языке.

– У нас с сестрой не было возможности практиковаться в школе, но когда они с Морисом переехали в Лос-Анджелес, мы втроем старались говорить только по-французски. Дэнни тоже неплохо понимает и немного говорит.

– Да, я недооценил вас.

– Это может дорого вам стоить, – она усмехнулась.

– Что ж, учту на будущее. С этой минуты буду следить за своей речью, хотя нет, начну с завтрашнего дня. Ведь сегодня – наша первая брачная ночь.

Шарлиз метнула на него сердитый взгляд, а он притворно заслонился от нее.

– Я не имел в виду ничего такого. Просто подумал, что мы могли бы пойти в «Амбассадор», отметить событие, а Дэниэл остался бы дома.

– Но он не останется один.

– Почему один? Дома Жиль и Марлен, она к тому же может посидеть с ним, пока малыш не заснет.

Шарлиз справедливо полагала, что мальчик поднимет шум, однако повторное обещание Робера отправиться завтра за машинкой возымело действие, и Дэнни отпустил их довольно легко. Спускаясь из спальни малыша, Шарлиз с укором заметила:

– Вам не стоит увлекаться взятками. Я понимаю, что вы в состоянии купить ему все, что угодно, но это может его разбаловать.

– Я бы тоже предпочел обойтись без подкупа, но что делать, если это единственный выход? Как видите, в больших деньгах есть некоторая польза, – ехидно ответил Робер.

Что ж, если он думает, что с помощью денег сможет так же легко манипулировать и ею, он жестоко ошибается. Она тоже будет начеку. Размышляя об этом, Шарлиз сняла и спрятала в сумочку кольцо сестры, которое так и норовило соскользнуть с пальца и затеряться где-нибудь на просторах этого большого и чужого дома.

В тот вечер Робер не был похож на коварного интригана. Единственное, чем он пытался ее подкупить, это дорогой ресторан.

«Амбассадор» относился к числу тех умопомрачительно шикарных заведений, столики в которых бронируют за несколько недель. Атмосфера роскоши витала в воздухе. Столы ломились от китайского фарфора и серебра, хрустальные канделябры лили мягкий свет на лица изящно и дорого одетых людей. В зале стоял негромкий гул голосов.

Метрдотель низко поклонился, провожая их к столику у окна, – здесь были места для избранных персон.

– Проходите, мсье Овернуа. Вам здесь всегда рады.

Едва молодые устроились за столиком, и метрдотель отошел, чтобы принести им карту вин, Шарлиз заметила:

– Я читала, что требуется наличие громадного счета в банке или рекомендация от трех завсегдатаев ресторана, чтобы попасть сюда.

– Теперь вам достаточно только двух рекомендаций.

Вскоре их окружила целая армия официантов. Робер выбрал вино и передал меню Шарлиз.

– Я не знаю, что вам нравится. – Робер с интересом посмотрел на жену. – Думаю, мы вообще мало знаем друг о друге.

– Не сказала бы. Я знаю, что вы богач, а вы знаете, что я – нет.

Робер рассмеялся и заметил:

– А еще я знаю, что вы умны и у вас горячий нрав.

– Ого, это кто же говорит о горячем нраве?

– Но вы должны признать, что все мои вспышки гнева спровоцированы вами. Надеюсь, без злого умысла.

– Просто вы никому не позволяете усомниться в своем непоколебимом авторитете.

– А вы привыкли к мужчинам, которые только и делают, что потакают вам?

– Вы тоже могли бы попробовать.

– Думаю, они немногого добились. Вы ведь сказали, что сейчас у вас никого нет. – Он испытующе посмотрел на нее. – Или вы все же любили кого-нибудь?

Она не успела ответить – официант принес вино и принял их заказ. Шарлиз попросила Робера заказать за нее, а сама принялась размышлять над вопросом. По правде сказать, никто еще не будил в ней сильного, по-настоящему сильного желания. В нее влюблялись многие, но она никому не отвечала взаимностью. Вот будет номер, если в итоге она влюбится в того, кто не ответит взаимностью ей, мрачно подумала она. Робер сообщил, что полагается на рекомендации шеф-повара. Шарлиз вежливо улыбнулась.

– Полагаю, здесь великолепно готовят. – Ее мысли были очень далеки от еды. – Вы говорите, мы мало знаем друг друга. Теперь вы кое-что знаете обо мне, и ваша очередь рассказать о себе.

– Это не слишком увлекательно. Каждое утро я отправляюсь на работу, как и большинство людей. Общаюсь с друзьями. Словом, просто живу.

– Чудненько. – Она красноречиво обвела взглядом роскошный зал. – Большинство людей не может себе позволить обедать в «Амбассадоре» и жить в особняке.

– Согласен, денег у меня много, но я их действительно зарабатываю.

В принципе, он сказал сущую правду, но вовсе не это хотела знать Шарлиз. Робер тщательно избегал рассказов о своей личной жизни, так что пришлось ей самой спросить об этом. В конце концов, он ведь тоже интересовался ее прошлым и настоящим.

– Среди ваших друзей наверняка найдется немало женщин. У вас кто-нибудь есть?

– Сейчас нет.

Не запнулся ли он, прежде чем ответить? Неужели такой мужчина, как Робер, ни с кем не встречается, неужели у него нет любовницы… Он слишком сексуален, чтобы в это поверить.

– Это хорошо. Иначе вам было бы трудновато объяснить подружке, откуда и зачем у вас появилась жена.

– К счастью, у меня нет такой проблемы, – ответил он коротко.

– А как насчет прочих проблем? Брак может помешать вам вести… э-э-э… прежнюю жизнь. – Шарлиз смущенно рассматривала аккуратно сервированный стол. – Или, быть может, вы уже все продумали, и у вас есть, как вы, французы, это называете, une petite amie, маленькая подружка?

– Как мило с вашей стороны, что вы заботитесь о моем сексуальном здоровье. Ведь именно об этом вы так деликатно спрашиваете? Надеюсь, вы позволите мне иметь внебрачные связи?

В глазах Робера плясал смех, но ее ответ прозвучал холодно.

– Не думаю, что при данных обстоятельствах вы нуждаетесь в моем разрешении.

– Однако есть неплохой способ удержать меня от измен…

– И не надейтесь! Спать вместе мы не будем!

– Вам бы понравилось. Во всяком случае, я бы очень старался.

Пламя свечей отразилось в потемневших глазах Робера, когда он взял ее за руку. Его низкий хриплый голос вызывал у Шарлиз легкую приятную дрожь. Она слишком хорошо представляла, как именно этот красавец, сидящий напротив, способен подарить ей блаженство, от первого поцелуя до самого страстного объятия.

И все-таки новобрачная резко отдернула руку, чтобы прервать этот странный магнетический контакт, и глубоко вздохнула.

– Не надейтесь, Робер, весь этот антураж не сработает.

– Я просто был честен с вами. Вы – необычайно привлекательная женщина, и вполне естественно, что вы вызываете желание у мужчин.

– Если бы я знала, что вас так волнует этот вопрос, я бы никогда не согласилась на этот брак!

– Первый раз вижу женщину, которой не нравится, что ее считают красивой и желанной.

– Вы обещали, что этот брак будет фиктивным.

– Он таким и будет. Не случится ничего такого, чего бы вы сами не захотели. Полагаю, мы произведем сенсацию в свете, а?

– Не думаю.

Она говорила резко, стараясь избавиться от его обаяния. Влечение, которое они оба испытывали, было таким очевидным – и опасным. Робер – опытный любовник, это ясно, но его душа скрыта за семью замками и никогда не достанется ей, об этом надо помнить.

– Я не имею обыкновения принуждать к любви женщину, которая этого не хочет. Пожалуйста, попробуйте вот это блюдо, а то шеф-повар будет оскорблен до глубины души, и мы не сможем прийти сюда снова.

Шарлиз наконец обратила внимание на свою тарелку. Перед ней лежал натюрморт невообразимой красоты, состоявший из крабового мяса, лосося, анчоусов, черной икры и копченых креветок.

– Надеюсь, вкус не уступает внешнему виду. В следующий раз отведу вас к Селестине. Это новый ресторан, но его уже хвалят. Хотите, пойдем завтра вечером?

– Но как же Дэнни?

– А что такого? Он – под надежным присмотром и рано ложится спать. Вы же не сидели с ним каждый вечер.

– Разумеется, сидела. Обычно я так поздно расправлялась со всеми делами по дому, что силы оставались только на сон. Я уже давно никуда не ходила по вечерам.

– И вы пожертвовали всей своей жизнью ради мальчика? – медленно спросил Робер.

– Не пожертвовала, а… скажем, отдала ему взаймы. Не слишком это и много.

– Не думаю, что многие женщины способны на такое. Однако теперь ваша жизнь станет легче.

– Вряд ли. Теперь мне не придется стирать и мыть посуду, но на смену этому придут другие проблемы.

– Я не хочу быть вашей проблемой, Шарлиз.

– Вы и не будете. Хотя вы – порядочная заноза, – ее улыбка разрядила атмосферу.

– Я хочу лишь помочь, а не усложнить вашу жизнь. Просто скажите, что вам нужно, и я это сделаю.

– А вы сможете изменить мнение своей матери? – Теперь в ее голосе звучала ирония. – Думаю, что даже вам не под силу такое чудо.

Робер вздохнул и кивнул.

– Я знаю, мама – трудный человек. Она так и не смирилась с тем, что Морис предпочел Белинду своей семье. Глупо обвинять в этом вас, но ей нужен кто-то, на кого она могла бы свалить свою вину. Она живет в постоянном аду, помня, что навсегда потеряла Мориса из-за глупой ссоры.

– Я понимаю, – тихо шепнула Шарлиз.

– Дэниэл для нас – это единственное напоминание о Морисе. Мама любит внука, но не знает, как с ним обращаться. Если бы вы смогли хоть чуть-чуть приучить к ней Дэниэла, это было бы замечательно.

Шарлиз мрачно уставилась на него.

– Вы думаете, я умею творить чудеса?

– Я знаю, что прошу многого, но вы – единственная, кто может помочь Дэниэлу изменить свое мнение.

– А вы уверены, что она одобрит мое вмешательство? К тому же, когда мадам Овернуа узнает о нашей свадьбе, извержение Везувия покажется жалким костерком по сравнению с ее реакцией. Я права?

– Да, думаю, она рассердится. Но должна же она понять…

– Ценю ваш оптимизм, однако не разделяю его. Вы должны были пригласить ее на свадьбу, однако я что-то не заметила ее.

– Я прекрасно знаю свою мать, но мне ее все-таки жаль. Однако это не значит, что я позволю ей унижать и оскорблять вас. Обещайте, что расскажете мне, если такое случится.

– Гораздо больше меня волнует Дэнни. Хорошо, что он согласился остаться с Марлен без меня, но, может, нам стоит позвонить и узнать, все ли в порядке дома?

– Если хотите, позвоните, но она знает телефон ресторана и сразу сообщит, если что-то случится.

– Надеюсь, вы правы. Ведь я впервые оставляю его одного. – Неожиданно Шарлиз звонко расхохоталась. – Вы только послушайте! Мы ведем себя, как типичная молодая пара, обсуждающая новую няню.

– Что ж, мне это по нраву. Полагаю, мне придется по душе семейная жизнь.

– Погодите, вот Дэнни еще разбудит вас посреди ночи, если захочет пить. Или заберется к вам в постель и начнет елозить так, что будет невозможно уснуть. Вы быстро потеряете энтузиазм.

– Ничего особенно страшного вы мне не рассказали. Кстати, почему бы нам не пойти дальше в своих действиях? Когда Дэнни привыкнет ко мне, мы могли бы его усыновить.

Красный сигнал опасности вспыхнул в мозгу Шарлиз. Чего Робер хочет добиться этим предложением? Французский суд передаст ему права на мальчика, а она свои потеряет, ведь она американка. Почему он так сказал?

– Думаю, рано об этом говорить. – Ее голос был холоден.

– Не искушайте судьбу. – В голосе Робера прозвучал металл, – Я иду на разные уступки, чего обычно не делаю, я терплю ваши высказывания, я не стал прибегать к силе – но мое терпение не безгранично.

– Мне жаль, если вы думаете, что я вами манипулирую. И я не просила ничего, в том числе и уступок.

Он мгновенно расслабился и даже улыбнулся.

– Я никогда не даю пустых обещаний. Мы поедем к Жаку, моему другу-кутюрье, когда только пожелаете. Просто назовите день.

– Пока я не готова. У меня же нет с собой эскизов, мне просто нечего ему показать.

– Вы сможете их восстановить?

– Да, но на это нужно время.

– Хорошо, скажите, когда будете готовы. Я выполню свое обещание. – Робер снова взял ее за руку. – Я не собираюсь давить на вас, Шарлиз. Признаю, я сжульничал, привезя вас с Дэниэлом сюда, но я сделал это только потому, что думал, со мной ему будет лучше.

– Вы все еще так считаете? – Она изо всех сил старалась не замечать тепло его сильной руки.

– Да, но теперь я знаю, что ему нужны мы оба. Я не говорил этого раньше, но… я очень рад, что вы здесь, Шарлиз.

Шарлиз не могла больше противиться его обаянию, она тонула в его глазах, его чарующем голосе. Неужели он такой хороший актер? Или он говорит искренне?

Они молча смотрели друг на друга, когда большая компания за соседним столиком вдруг обратила на них внимание.

– Робер! – вскричала одна из женщин. – Ты скрыл, что собираешься сюда вечером. Сказал, что будешь занят!

– Он же не обязан отчитываться перед тобой, дорогая, – заметил мужчина рядом с ней.

– Рад видеть тебя, Кларисс. Это было спонтанное решение, насчет ресторана. Рекомендую трюфеля, они превосходны.

Пока остальные шумно обсуждали сказанное, высокий блондин внимательно смотрел на Шарлиз.

– Не хочешь познакомить нас с очаровательной дамой? Или боишься соперничества?

– Уже не боюсь. – Робер улыбнулся. – Представляю вам мою жену, мадам Шарлиз Овернуа.

Восклицания, смех, крики. Похвалы остроумию Робера.

– Я не шучу. Мы поженились сегодня вечером.

– Серьезно? И ты не пригласил нас на свадьбу? – спросила хорошенькая Кларисс.

– Всего лишь небольшое домашнее торжество.

– Еще одно спонтанное решение?

– Хочу надеяться, что мы предназначены друг другу судьбой. С первого взгляда мы поняли, что не расстанемся никогда, – он взял Шарлиз за руку и многозначительно посмотрел на нее.

– Как же вы познакомились?

– Совершенно неожиданно. Шарлиз… была сестрой жены Мориса.

На мгновение лица друзей Робера помрачнели. Мориса любили и помнили все. Теперь Шарлиз заинтересовала всех еще сильнее.

После поздравлений и пожеланий Кларисс неожиданно спросила:

– Беатрис уже знает?

Робер не дрогнул.

– Пока нет. У нас не было времени сообщить всем. Вы первые.

Шарлиз стало очень любопытно, кто такая Беатрис. Кто-то важный в жизни Робера, судя по тому, как вытянулись лица его друзей. Почему же он не упомянул о ней, когда она спросила, есть ли у него девушка?

Компания за столом шумела, официанты сбились с ног, разнося заказы.

– Давайте-ка не будем так шуметь. – Кларисс попыталась навести порядок. – Я хочу знать все в подробностях, Может, вы присоединитесь к нам завтра за обедом?

– Боюсь, завтра не получится, но скоро мы все соберемся у меня, обещаю. – Робер спокойно улыбался.

– Я позвоню тебе утром, когда ты будешь уже в состоянии посмотреть на календарь, – немедленно поддела его Кларисс.

Когда друзья ушли, Робер помрачнел.

– Я надеялся подержать новость в секрете пару дней, и должен был догадаться, что здесь мы с кем-нибудь столкнемся.

– Такое событие трудно долго скрывать, особенно у вас в Париже. Почему вы не хотели, чтобы они узнали?

– Я думал о вас. Вам придется изображать влюбленность, я знаю, это нелегко.

– У вас те же проблемы. У нас все получится, мы ведь оба знаем, что это всего лишь игра. Потом еще посмеемся вместе.

– Вот это верно. Пусть это будет нашим маленьким розыгрышем!

Робер подождал, пока официант поставит перед ними воздушное творение из ванили, шоколада и взбитых сливок – суфле «Жанетта». Затем продолжил:

– Мои друзья начнут наперебой приглашать нас в гости, чтобы посмотреть на вас и все разузнать. Будет лучше, если мы разом удовлетворим всеобщее любопытство.

– Думаю, вы правы.

– Все не так уж плохо. Они милые люди. Думаю, со временем вы сможете с ними подружиться.

Шарлиз была вовсе в этом не уверена. Ее вопрос прозвучал прямо и резко:

– Кто такая Беатрис?

– Беатрис Паскаль. Мой старый и самый близкий друг, мы выросли вместе. Она вам может здорово помочь. Все, что касается парикмахеров, магазинов, одежды – она в этом разбирается.

– И она захочет быть моим другом? – скептически уточнила Шарлиз.

– Я уверен, вы подружитесь. Все любят Беатрис. Она веселая, красивая и замечательная. С ней не бывает скучно.

Ясно, как день, что Робер испытывает к этой женщине совершенно особые чувства. Почему же тогда он не женился на ней?

– Как она выглядит?

– Она рыжая, рыжая от природы, у нее зеленые глаза и белоснежная кожа. Да, и веснушки на носу.

Он говорил, как говорит влюбленный мужчина. Почему он думает, что Беатрис смирится с присутствием Шарлиз?

– Может быть, вы расскажете ей правду? И попросите никому не говорить.

– Единственная возможность сберечь тайну – это никому ее не поверять. Не волнуйтесь, после официального приема все потеряют к нам интерес и начнут сплетничать о ком-нибудь другом.

– Надеюсь.

– Уж поверьте мне. Мой секретарь разошлет приглашения, а после праздника их жизнь войдет в свою колею.

– Чего не скажешь о моей жизни, – вздохнула Шарлиз.

– Неправда, – мягко возразил Робер. – Ваша жизнь станет легче. Последнее время вы только и делали, что работали и заботились о Дэниэле, теперь вы заслужили отдых, особенно вечером, когда Дэниэл уже спит. Я собираюсь показать вам ночной Париж.

Шарлиз немедленно подумала, что для столь бурной жизни ей необходимо обновить гардероб, о чем и сообщила Роберу.

– Нет проблем. Беатрис поможет с покупками.

– Боюсь, ее любимые магазины мне не по карману.

– Разумеется, я все оплачу.

– Я не могу этого позволить.

– Ради Бога, почему нет? Я – ваш муж, я официально содержу вас и оплачиваю ваши счета. Или вы хотите платить мне за комнату и стол?

– Это разные вещи.

– Не вижу разницы. И вообще, предоставьте все мне.

– Я буду неловко себя чувствовать. Мы уже говорили об этом.

– Я помню. А если бы мы спали вместе, вы бы относились к этому по-другому? Тогда давайте внесем в наш договор некоторые изменения. Я, пожалуй, мог бы пойти на совместное…

– Робер! Будьте серьезнее.

– Моя дорогая Шарлиз, где ваше чувство юмора? Я просто стараюсь развеселить вас. На мой взгляд, вы будете прекрасны, даже завернувшись в москитную сетку, но я уверен, вы захотите нормально выглядеть на нашем торжественном приеме, да и вообще приодеться.

Шарлиз нахмурилась. Робер был абсолютно прав.

– Здесь можно достать швейную машинку напрокат? У вас она вряд ли есть.

– Вы что, хотите сама шить себе платья?

– А что вас так удивляет? Я зарабатывала этим на жизнь, и я хочу стать модельером. Прекрасный опыт. К тому же у меня будет возможность продемонстрировать свои модели.

Робер выглядел несколько ошарашенным.

– Ну, если вы так решили…

– Не волнуйтесь. В любом случае это будет лучше москитной сетки.

Когда они вернулись, дом уже спал. Слуги оставили свет на лестнице и отправились на покой.

– Не хотите выпить чего-нибудь на сон грядущий?

– Нет, я и так выпила больше обычного. Спасибо за чудесный вечер. Я прекрасно его провела.

– Похоже, вас это удивляет, – хмыкнул он. – Я же говорил, что еще вырасту в ваших глазах.

– Это потому, что сегодня мы не спорили.

– Спорили, но вы победили.

– Ну, только в том вопросе, который вас не слишком интересовал. – Они остановились перед дверью детской. – Пойду проверю, как там Дэнни.

– Я тоже.

Мальчик слегка посапывал во сне, крепко обняв плюшевого мишку. Шарлиз поправила одеяло и поцеловала нежную щечку.

– Можно и мне…

Ее тронуло смятение Робера, и она ободряюще улыбнулась ему. Робер осторожно провел рукой по шелковистым волосам мальчика и поцеловал его в лобик. Шарлиз почувствовала себя растроганной. Они с Робером были абсолютно разными, невозможно разными, но оба они любили своего племянника.

Супруги Овернуа вышли на цыпочках из комнаты и пожелали друг другу спокойной ночи. Казалось, между ними возникла близость, и теперь они лучше знают друг друга.

– Ну что ж, я отправляюсь спать. Сегодня был бурный день, – устало улыбнулась Шарлиз.

– Отдыхайте, на сегодня все закончилось. Кто его знает, может, и вам понравится быть замужем.

Шарлиз вздрогнула, когда Робер наклонился к ней, но он просто поцеловал ее в щеку.

– Отдыхайте, chere.

Когда Шарлиз вошла в свою комнату, ее кожа еще пылала в том месте, где к ней прикасались губы мужчины. Что за нелепая ситуация! Они и были, и не были женаты. Стоит ли так нервничать, успокаивала себя Шарлиз. Естественно, что день своей свадьбы она представляла по-другому, и все могло быть иначе, если бы она сейчас занялась любовью с Робером, на что тот, несомненно, рассчитывал.

Он сидел бы сейчас здесь, рядом с нею, и медленно раздевал, нежно лаская… Она почти физически ощущала, как его длинные сильные пальцы касаются ее напряженной груди, а его язык сладострастно облизывает ее соски.

Шарлиз тряхнула головой, пытаясь избавиться от эротического наваждения. Она прямиком идет в его ловушку! На это Робер и делает ставку. Влечение – это обычная химическая реакция, но из-за нее люди теряют контроль над собой. Нет, он ошибается. Она не позволит себе такой роскоши!

 

5

Было уже довольно позднее утро, а Шарлиз все еще наслаждалась сном. И тут Жиль разбудил ее, чтобы позвать к телефону.

Должно быть, это Робер – больше она никого в Париже не знала. Шарлиз подняла трубку со странным и неожиданно нахлынувшим чувством неприязни.

В трубке звенел разъяренный женский голос. Без лишних вступлений незнакомка заявила:

– Думаете, это сойдет вам с рук?! Я добьюсь, чтобы этот брак аннулировали! Мы обе прекрасно понимаем, что вы вышли за деньги Робера, но я позабочусь, чтобы вам не досталось ни единого су!

– Мадам Овернуа, я полагаю? – сухо поинтересовалась Шарлиз. – Нет, я не рассчитывала на поздравления, но ваши слова адресованы не тому человеку, Рекомендую обратиться к вашему сыну. Исключительно Робер настаивал на этом браке.

– Наглая ложь! Вы его заарканили, так же, как ваша сестрица в свое время заарканила моего Мориса. Вы обе – бессовестные хищницы. О, я слыхала о таком типе женщин. Соблазняют и дразнят мужчину до тех пор, пока он не начнет платить за них по всем счетам.

Глаза Шарлиз опасно прищурились.

– Можете называть меня как угодно, но не вздумайте впредь отзываться в таком тоне о моей сестре. За то недолгое время, что они прожили вместе, она подарила Морису больше любви и счастья, чем он знал за всю жизнь до того! Если бы вы действительно его любили, то должны были благодарить Белинду, а не проклинать.

– Как вы смеете так говорить со мной?

– Кому-то следовало сказать вам это давным-давно.

– а что вы можете знать о материнской любви?! Ваша сестра отняла у меня Мориса, а теперь вы хотите отнять Робера и внука. – Голос пожилой женщины в трубке дрожал от горечи и боли.

Эта избалованная и капризная старуха не заслуживала сочувствия, однако в душе Шарлиз шевельнулась жалость.

– Я вовсе не собираюсь становиться между вами и вашим сыном. – Теперь она говорила мягче. – Вам незачем беспокоиться об этом.

– Если вы действительно так думаете, то вам лучше поскорее убраться туда, откуда вы приехали, и оставить нас в покое. Я вам заплачу! – нетерпеливо воскликнула Жозефина Овернуа. – Обещайте держаться подальше от моих деток – и можете сами назначить сумму.

– Послушайте, вы действительно думаете, что я способна продать сына своей сестры? – В голосе Шарлиз звучало отвращение. – Мне кажется, что вы не совсем здоровы.

– Не глупите! Останетесь ни с чем. Когда вы наскучите Роберу, он вышвырнет вас, не оставив ни су.

– Ну так поберегите свои деньги. Все, что от вас требуется, это немного подождать, когда все произойдет само собой, – скептически протянула Шарлиз.

– Сейчас вы уверены в себе, но время на моей стороне, – яростно прошипела Жозефина. – Я буду наблюдать за вами и выжидать. Я дождусь, когда вы совершите ошибку. Алчные женщины вроде вас всегда ошибаются. А когда я поймаю вас с поличным, вы пожалеете, что услышали фамилию Овернуа…

– Я уже об этом жалею, Всего доброго, мадам Овернуа, – твердым голосом прервала ее Шарлиз.

Ей удавалось сдерживаться во время разговора, но теперь ее трясло от ярости. Никто и никогда не испытывал к Шарлиз ненависти и не был с ней столь груб я бесцеремонен. Первым ее желанием было потребовать от Робера, чтобы он укротил свою мамашу, однако, немного успокоившись, она задумалась.

Робер оказался между двух огней и ничего не может изменить. Он прекрасно знает свою мать, знает и то, что словами ее не унять. Жалобы Шарлиз могут привести к серьезной размолвке в семействе Овернуа, а это печально. Робер – единственное, что осталось у старой женщины. Да, она весьма неприятная особа, но и у неприятных особ есть чувства. Шарлиз вздохнула.

Утренний разговор не стал в этот день ее единственной проблемой. Нужно было развлекать Дэнни. Робер купил ему обещанную машину и уехал на работу. Вначале мальчик был в восторге от новой игрушки и возился с ней все утро, но вскоре она ему наскучила, и он снова начал ходить хвостиком за Шарлиз, жалуясь, что ему нечего делать. В результате она ни минуты не потратила на себя.

Когда Робер вернулся вечером домой и взглянул в ее усталое и расстроенное лицо, он вздохнул:

– Прошу прощения за сегодняшний мамин звонок. Я понял, что она была неоправданно груба и несправедлива к вам. У нас был длинный разговор, так что я все знаю. Она больше не потревожит вас.

– Мне жаль, что она вам все рассказала. Надеюсь, вы не наговорили ей ничего такого, о чем можете пожалеть впоследствии.

Он озадаченно уставился на нее.

– Поведение моей матери было непростительным. Я сказал, что она не права, она была недовольна. Но почему вас так волнует, не поссорились ли мы?

– Никакие слова не заставят ее изменить мнение обо мне. Мы никогда не станем с ней друзьями и даже не сможем испытывать симпатию друг к другу. Однако я представляю, как ужасно для нее было потерять одного сына. А теперь ей приходится волноваться и за оставшегося.

Несколько мгновений Робер внимательно смотрел на Шарлиз. Когда он заговорил, голос его немного охрип.

– Какое понимание и всепрощение! Только, боюсь, Овернуа никогда не отвечали вам тем же.

– Еще не поздно, – откликнулась она, стремясь скрыть за шуткой охватившее ее удовольствие. Шарлиз не ожидала, что Робер так твердо встанет на ее сторону.

– Просто скажите, что я могу сделать для вас.

– Для меня – ничего, но надо что-то придумать для Дэнни. Все его друзья остались в Лос-Анджелесе. Ему не с кем поиграть и нечем заняться. Для мальчика это нехорошо.

– Я думал об этом. Полагаю, городская квартира – вообще не лучшее место для воспитания мальчишки. Ему нужны поля, где можно бегать, всякие котята и щенки, которые будут путаться у него под ногами и о которых он сможет заботиться.

– Это было бы идеально. И что это за место?

– Мой шато в деревне. Упакуем вещи и отправимся туда. Там есть лошади и собаки, а я вожу дружбу с мальчишками из соседних поместий. Для ребенка там настоящий рай.

Шарлиз было немного жаль покидать Париж. Она успела лишь мельком взглянуть на прекрасный город. Однако Дэнни важнее.

– Звучит как твердое решение, но как насчет вашей работы? Будете приезжать к нам на выходные?

– Думаете, я смогу продержаться без вас целую неделю?

Шарлиз вновь почувствовала прилив радости, а Робер продолжал:

– И что подумают люди? Мы же новобрачные. Я буду работать не в офисе, а на виноградниках.

– Замечательно. Когда мы сможем тронуться в путь?

– Сразу после приема. Боже! Еще две недели!

– И что я буду здесь делать с Дэнни так долго?! – в отчаянии воскликнула Шарлиз. – Я и один-то день его занять не могу.

– Предоставьте это мне, – видя ее растерянность, продолжил Робер. – Занимайтесь собой, развлекайтесь и отдыхайте. Вы уже достаточно отдали Дэниэлу.

– Я никогда не считала, что приношу себя в жертву.

– Я знаю. Этим вы и отличаетесь от многих других… – Его голос вновь стал хриплым.

Шарлиз была удивлена – и испугана – тем удовольствием, которое принес ей этот комплимент Робера. Ведь Робер просто выразил свое уважение к ней, ничего больше, убеждала она сама себя. Под обаятельной и привлекательной оболочкой скрывался все тот же несгибаемый и холодный человек, которого она увидела в день их знакомства. Об этом нельзя забывать.

Робер положил руки ей на плечи.

– Позвольте мне разделить вашу ношу, chere. Вы больше не одиноки.

Ей не на кого было опереться очень давно – с тех самых пор, как много лет назад умерли ее родители. И ощущение надежного плеча рядом было удивительно приятным. Она смотрела в его глаза, желая, чтобы он обнял ее еще крепче и прижал к себе.

Робер прерывисто вздохнул, не отрывая глаз от ее полуоткрытых губ. Затем он начал медленно склоняться к ней, и у Шарлиз не было сил отстраниться.

Однако в последний момент он вздрогнул, быстро убрал руки и отступил назад, пробормотав:

– Извините…

Она почувствовала себя так, словно ее окатили холодной водой – как раз то, что тебе и нужно, сердито подумала она. Какими еще способами этот человек может показать ей свое пренебрежение?

Робер быстро сгладил возникшую неловкость:

– Я подыщу Дэниэлу отличный детский сад. Жиль может возить его туда и забирать после занятий. Дэниэл будет счастлив, а у вас наконец появится время.

– Я бы хотела взять на прокат швейную машинку и пройтись по магазинам – за тканью. Нужно сшить платье для приема, а времени осталось не так уж и много.

Робер обладал удивительной способностью делать все легко и непринужденно, казалось, не затрачивая никаких усилий. Он созвонился с несколькими своими приятелями, у которых были дети, и нашел детский сад, заслуживший горячее одобрение Дэнни.

На следующий день Робер купил и вручил Шарлиз новенькую швейную машинку, а заодно распорядился переделать спальню на втором этаже в швейную комнату.

Шарлиз уже несколько дней возилась с платьем, когда Робер неожиданно вернулся с работы пораньше, чтобы пригласить ее на ланч и предложить проехаться по магазинам.

– Я купила ткань, и мне больше ничего не нужно, – она показала ему кусок шелка цвета шампанского. – Вот такое будет платье. Вам нравится?

– Да, замечательно. Но наверняка понадобится что-то еще. Мы должны выбрать обручальные кольца.

– Зачем, Робер? По-моему, это ненужная роскошь.

– Это часть ритуала. Мои друзья не заметили в тот вечер, что у вас нет кольца, потому что были слишком изумлены самим фактом моей женитьбы. Но на приеме это будет бросаться в глаза.

Шарлиз порядком устала от мысли, что для Робера она всего лишь часть интерьера. Не то, чтобы ей хотелось, чтобы их брак стал настоящим, но Робер мог бы обращаться с ней более тактично.

– Мне не обязательно ехать с вами. Меня устроит все, что вы сочтете нужным купить.

Встревоженный ее тоном, Робер бросил на нее озадаченный взгляд.

– Выбор обручальных колец – это то, чем мужчина и женщина должны заниматься вместе, – его голос прозвучал сладко, словно мед.

– Вы имеете в виду нормальные пары. Наши отношения не имеют с этим ничего общего.

– А вы хотите, чтобы было иначе, Шарлиз? – мягко спросил он.

– Разумеется, нет! Так же, как и вы. – Она повернулась к нему спиной и принялась втыкать булавки в тонкую ткань.

Ее тело трепетало, чувствуя его близость, но Шарлиз не обернулась. И не видела выражения лица Робера, когда он поднял руку, чтобы коснуться ее волос. Через мгновение рука вернулась на место, и он произнес своим обычным голосом:

– Увидимся вечером, если вы уверены, что не хотите поехать со мной.

Платье получилось таким, каким она и хотела его видеть – простым, но элегантным. Длинный шлейф был скроен по косой, так что ткань легко струилась вдоль тела. Тоненькие бретельки оставляли плечи открытыми, а декольте было смелым, но не вызывающим.

В этот вечер она долго занималась макияжем, нанося румяна и помаду столь искусно, что цвет лица и губ выглядел абсолютно натуральным. Прическа была простой, но изысканной. Она расчесала свои золотистые волосы, и они легли на плечи шелковой волной.

Закончив приготовления, Шарлиз с удовлетворением заметила, что выглядит действительно как жена богатого человека.

Несмотря ни на что, Шарлиз побаивалась встречи с друзьями Робера. Поверят ли они в их скоропалительный брак? В то, что они полюбили друг друга с первого взгляда? Свою роль она должна сыграть на «отлично».

Реакция Робера ее порадовала:

– Вы выглядите потрясающе!

Вспышка желания в его глазах подтвердила, что эти слова – не просто дань вежливости.

– Не могу поверить, что вы сотворили этот наряд своими руками.

– Я же вам говорила, что это мое призвание.

– А вы думали, я вас опозорю сегодня вечером? – она удовлетворенно улыбнулась.

Робер взял ее руку и поднес к губам:

– Вы сокровище, chere, и неважно, что на вас надето.

Пряча радость, она шутливо заметила:

– Репетируете роль влюбленного жениха?

– Не все мои слова – расчет. Мне бы хотелось, чтобы вы мне доверяли хоть иногда.

– Мне бы тоже хотелось вам доверять, хоть мы и не супруги.

– Если я когда-нибудь об этом забуду, вы мне всегда напомните, – суховато заметал он. – Однако, гости уже должны подъехать, так что наденьте вот это.

И он протянул ей коробочку синего бархата.

Внутри лежало обручальное кольцо с изумрудом. Настолько прекрасное, что она застыла в изумлении, Сияющий зеленый камень был окружен бриллиантами, подчеркивавшими его величину и красоту.

– Робер, это потрясающе, но вы не должны были… Это же целое состояние!

Его губы искривила сардоническая усмешка:

– Я должен быть уверен, что моя любимая выглядит соответственно своему положению.

Что за странное напряжение существовало между ними? Шарлиз лихорадочно думала об этом. Восхищение Робера казалось вполне искренним, а уже через несколько секунд между ними возникла явная враждебность. Чего он хочет от нее?

Гости уже съезжались, а Шарлиз была все еще слишком занята своими мыслями. У Робера оказалось так много друзей и знакомых, что она, в конце концов, отказалась от попыток запомнить их по именам.

Как и ожидалось, друзья рассматривали ее придирчиво, пытаясь разглядеть, что же в ней привлекло самого желанного и недоступного жениха из их университетской компании. Они задавали бесконечные вопросы, не только о том, как они познакомились, но и об их дальнейших планах.

– Где вы собираетесь провести медовый месяц? – спросила Кларисс Леруа, приехавшая со своим мужем Марком. Именно их Шарлиз и Робер встретили две недели назад в «Амбассадоре».

Шарлиз решила: пусть выкручивается Робер, тем более что об этом они не подумали. Он обнял жену за талию и ответил:

– Мы пока не решили. Были заняты – нужно было узнать друг друга поближе.

– Ничего лучше медового месяца я не помню. Ури был так романтичен. Мы отправились на Гаити… – женщина по имени Сандрин вздохнула, счастливо улыбаясь воспоминаниям.

– Нам с Шарлиз не нужно никуда ехать в поисках романтики. – Робер приподнял ее подбородок и нежно заглянул ей в глаза.

Тело девушки затрепетало, несмотря на ее безуспешные попытки расслабиться и успокоиться. Шарлиз была необычайно взбудоражена нежным прикосновением его пальцев к ее коже, его мускулистых бедер, прильнувших к ее телу. Робер был прекрасным актером. Она вполне могла бы поверить – как и все присутствующие, – что их ночи полны страсти.

– Как поэтично. – Кларисс повернулась к своему мужу. – Почему ты никогда не говоришь мне таких прекрасных слов?

– Они же молодожены, – усмехнулся тот. – Подожди несколько лет, и они будут такими же, как и большинство из нас.

– Ты не прав, Марк, – мягко заметил Робер. – Волшебное чувство, связавшее нас, будет только расти с годами, не так ли, мой ангел?

– Да… – прошептала Шарлиз, загипнотизированная его хрипловатым голосом и огнем желания в его глазах. Они смотрели друг на друга, словно забыв об окружающих. Паузу нарушил один из приятелей Робера:

– Ты здорово усложнил нам жизнь, Робер.

– Возможно, я даю вам шанс вернуть романтику и в вашу семейную жизнь, – улыбнулся Робер, увлекая Шарлиз к следующей группе гостей.

– Неплохо я вывернулся, не так ли?

– Лучше некуда, – холодно ответствовала она, незаметно отдергивая руку. – Вы были похожи на влюбленного по уши школьника.

– Любовь всех делает такими. Но я имел в виду вопрос Кларисс о нашем медовом месяце. Вы же не станете отрицать, что здесь я был великолепен.

– Полагаю, я играю свою роль не хуже, – едко заметила она. – Я тоже заслуживаю похвалы, нет?

– Вам следовало бы стать актрисой. Вы провели даже меня, – насмешливо бросил он, вновь беря ее за руку.

Они присоединились к остальным гостям. Робер был очарователен со всеми, однако лицо его просияло при виде последней гостьи, – невысокой рыжеволосой красавицы. Она была одета в зеленое шелковое платье, на шее у нее сверкало ожерелье из изумрудов и бриллиантов. Беатрис Паскаль собственной персоной.

– Вот и Беатрис. Идем, я познакомлю вас, – Робер увлек Шарлиз за собой.

После того, как женщины познакомились, он обратился к рыжей гостье, словно только ее и ждал весь вечер:

– Ты опоздала до неприличия. Я уже боялся, что ты вовсе не явишься.

Она расцеловала его в обе щеки.

– Разве я могла упустить шанс посмотреть на женщину, которая смогла заарканить такого дикого жеребца, cher.

– Не слишком ли сильно сказано, chere?

– Кто же знает тебя лучше, чем я? – Она задорно рассмеялась. Обернувшись к Шарлиз, она дружелюбно заметила:

– Полагаю, вы уже поняли, что все страшно вами заинтригованы?

– Да, и я уже подумываю, не разослать ли всем свое резюме. – Шарлиз старалась, чтобы ее голос звучал как можно легкомысленнее. Появление этой женщины вносило полную ясность в их отношения с Робером. Дружелюбие Беатрис говорило о том, что она прекрасно осведомлена о подоплеке дела.

Я вела себя неосторожно, ну и пусть, убеждала себя Шарлиз. Со временем мы оба научимся быть сдержаннее.

– Вы – американка, как вы думаете, вам понравится жить в Париже?

– Мне больше по душе Лос-Анджелес, но Робер настоял… – Шарлиз бросила на Робера взгляд, который тот попросту проигнорировал.

– Я сказал Шарлиз, что ты поможешь ей с тем, в чем я не разбираюсь, – обратился он к Беатрис. – Скажем, с парикмахером и тому подобными штучками.

– С удовольствием. Кстати, я отведу ее в один маленький магазинчик, там совершенно потрясающие платья. Все наши кутюрье слишком помпезны.

Шарлиз была поражена, услышав ответ Робера:

– А вот это ей как раз ни к чему. У Шарлиз золотые руки. Это платье она сшила сама.

– Он шутит? – Беатрис с изумлением глядела на нее. – Оно потрясающее! Я просто не могу поверить, что ты сделала это сама.

Несколько женщин услыхали возгласы Беатрис и присоединились к ней. В их голосах звучали восхищение и недоверие.

– Держу пари, вы сказали Роберу, что сшили его сами, чтобы он не узнал, сколько вы за него заплатили, – рассмеялась одна из гостий, Симона.

Робер обвил рукой талию Шарлиз:

– У нас нет секретов друг от друга. Наш брак основан на взаимной искренности, не так ли, chere?

– И на полной откровенности, – иронично добавила она.

Беатрис глядела на нее, прищурившись, но все остальные были заняты разглядыванием платья. Спрашивали, где она научилась так божественно шить, сама ли придумала фасон и тому подобное, между тем Робер и Беатрис незаметно удалились.

Шарлиз отвечала на вопросы, внимательно следя за этой парой. Они не покидали гостиную, по их увлеченность друг другом была явной и неоспоримой – Беатрис что-то серьезно говорила Роберу, а он, как показалось Шарлиз, в чем-то ее разуверял. В чем же? Что его женитьба никак не скажется на их отношениях? Шарлиз переполняла холодная ярость. Ей плевать на Робера, но он должен был вести себя соответственно, хотя бы в день приема по случаю их свадьбы!

Привлекательный молодой человек присоединился к группе вокруг Шарлиз, громко выражая свое восхищение. Его звали Анри Леблан, и он был старинным другом Робера.

Через несколько секунд он уже увлек Шарлиз прочь, подведя к высоким французским окнам, где они могли побыть одни.

– Мы все были страшно удивлены женитьбой Робера, но, видя вас, я его прекрасно понимаю, – галантно заметил Анри. – Жаль, что я не встретил вас раньше.

– Думаю, Беатрис тоже об этом жалеет, – усмехнулась Шарлиз. – Мне кажется, у них с Робером трудный разговор.

– Они всегда были… э-э-э… дружны, и не думаю, что его брак должен что-то изменить.

Шарлиз улыбнулась:

– Похоже, мне многое предстоит узнать о Франции.

Его интонации мгновенно изменились.

– Я буду счастлив научить вас всему, чему вы пожелаете учиться, – прошептал он.

Робер неожиданно возник у нее за плечом. Он улыбался, но в глазах его был холод:

– Что бы тебе ни говорил Анри, не верь ему.

– Я только старался, чтобы твоя прелестная невеста не чувствовала себя одинокой, – ответил Анри.

– И я высоко ценю это, – тепло откликнулась Шарлиз, с удовольствием наблюдая, как хмурится ее супруг.

– Надеюсь, ты извинишь нас. Мне нужно поговорить с моей женой, – произнес он, твердо взяв ее под локоть. Когда они отошли подальше от чужих ушей, Робер заявил довольно суровым голосом:

– Сегодня не самый подходящий день для флирта с Анри. Мы – счастливая молодая пара, не забывайте.

– А вы сами помнили об этом, забиваясь в укромный угол с той девицей?

– Это не одно и то же. Я уже говорил вам, Беатрис – мой старый друг.

– В таком случае, Анри – мой новый друг.

Робер грозно выпятил подбородок, и было видно, что он вот-вот даст волю гневу, но тут появился Жиль и деликатно откашлялся. Дворецкий пришел сообщить, что ужин уже накрыт. У Шарлю и Робера не было возможности поговорить до конца приема. Когда же гости разъехались, Робер уже позабыл об их размолвке.

– Мне кажется, вечер удался. Мы были весьма убедительны, правда?

– Полагаю, да.

– Я сделал все, что было в моих силах.

– Не считая одной ошибки.

Улыбка Робера поблекла:

– Я надеялся, что вы с Беатрис подружитесь.

– Мне плевать на ваши отношения, но требовать, чтобы я с ней подружилась – это уже слишком!

– О, кажется, вы начинаете входить в роль жены.

– Могу прекратить это в любой момент, как только вы пожелаете.

Глядя в ее сердитые голубые глаза, Робер заметил примиряющим тоном:

– Вы устали, chere. Столько незнакомых людей сразу – это серьезное испытание. Но теперь все пойдет по-другому, я обещаю. – Он поднес ее руку к губам. – Спокойной ночи, Шарлиз.

Шарлиз страшно устала, но заснуть не могла. Что его связывает с Беатрис? Не может быть, чтобы дружба такого мужчины с такой женщиной была абсолютно целомудренной. Впрочем, какая ей разница, с кем он спит!

Однако разница, несомненно, была. То, что чувствовала Шарлиз при взгляде на Робера и Беатрис, было самой обычной ревностью. Но ведь она не влюблена в него!

Шарлиз вздохнула и взбила подушку: собака на сене я, вот что, подумала она. Не позволяю Роберу прикоснуться к себе, но ревную ко всем остальным. Такое объяснение должно было бы удовлетворить ее, однако ничего подобного не случилось. Шарлиз забылась беспокойным сном.

 

6

Первое впечатление от шато Робера было ошеломляющим. Больше всего дом напоминал средневековый замок, стоящий в зеленой долине и окруженный лесом.

Едва шофер Макс остановил лимузин прямо перед высокими дверями из резного дуба, из-за угла дома вылетели две громадные собаки, бешено виляющие хвостами от счастья при виде хозяина. Дэнни был в восторге.

– Это твои собаки? Они здесь живут?

– Теперь они и твои тоже.

Дэнни метнул на Робера обожающий взгляд – и начал выкарабкиваться из машины.

Тем временем к ним подошел высокий степенный мужчина. Рядом с ним топал маленький мальчик, должно быть, ровесник Дэнни. Это были управляющий Жан и его сын Огюст.

Пока Жан рассыпался в поздравлениях, Огюст молча стоял и с любопытством смотрел на Дэнни, который ответил ему таким же прямым и спокойным взглядом. Должно быть, мальчишки понравились друг другу, так как вскоре последовало предложение вместе посмотреть щенков, недавно родившихся и живущих в саду.

– Я могу пойти с ним, тетя Шарлиз? Пожалуйста, мне очень хочется.

Шарлиз разрешила, и малыши вприпрыжку умчались вместе с собаками, прыгающими вокруг детей с радостным лаем.

– Я еще никогда не видел его таким счастливым, – заметил Робер, когда они шли к дому.

– Он всегда был таким. Просто теперь у него снова есть, с кем поиграть.

Когда они вошли в дом, все слуги высыпали в огромный холл, чтобы приветствовать хозяина и молодую хозяйку. Поскольку шато был размером с настоящий отель, на его содержание требовалась небольшая армия. Кроме Жиля и Марлен, приехавших в следующей машине, здесь прислуживало бессчетное число горничных, а также молодых людей, чьи обязанности были для Шарлиз полнейшей загадкой.

Робер рассмеялся, увидев растерянность и легкое отчаяние на ее лице.

– Не волнуйтесь, со временем запомните, как кого зовут.

– Надеюсь, но у меня мало опыта в общении с прислугой. Видите ли, у себя дома прислугой была я сама.

– Теперь ваш дом здесь, и вы можете вообще ничего не делать, даже пальцем не шевелить.

Его довольная улыбка задела Шарлиз. Он может себе позволить все, что угодно. Не думает ли он, что и ее он купил?

Мрачные мысли выветрились мгновенно, когда Робер привел ее в «хозяйские покои». Громадная кровать казалась не очень-то и большой по сравнению с размерами самой комнаты. Кроме того, здесь была небольшая удобная кушетка и несколько уютных кресел и стульев, стоящих вокруг большого камина.

Эта комната, несомненно, принадлежала мужчине. Покрывало на кровати и тяжелые шторы на высоких, во всю стену, окнах были синего цвета, на столе и комоде не нашлось места ни единой безделушке, повсюду только книги да несколько фотографий в серебряных рамочках.

На одном из фото – Робер, на другом – Беатрис. С неожиданной обидой Шарлиз подумала, что он мог бы убрать эту фотографию, ведь теперь он – женатый человек.

– Прекрасная комната. Сразу видно, что здесь живет мужчина.

– Немного мрачновато, наверно? Если хотите, можете все переделать по своему усмотрению, – слова Робера звучали вполне невинно, однако в его глазах плясали огоньки.

– Зачем? Здесь все замечательно, кроме того, я не собираюсь делить эту комнату с вами.

– Ну, как известно, женщины часто меняют свое мнение.

Шарлиз проигнорировала это замечание и нахмурилась.

– У нас и без того есть проблемы. Что подумают слуги, видя, что мы не спим вместе?

– Не думаю, что они нас об этом спросят. В случае чего скажу, что один из нас храпит.

– Естественно, это буду я! Где моя комната?

Робер не стал реагировать на эту ядовитую реплику и молча распахнул дверь в соседнюю комнату, столь же большую и элегантную. Впрочем, Шарлиз больше занимало отсутствие замка. Робер заметил это.

– Всему есть свой предел. Многие семейные пары по разным причинам спят в разных спальнях, однако, никто из них не запирается на замок. Могу вас заверить, что не собираюсь тайно пробираться к вам в постель под покровом ночи. Я – не насильник. Женщина, которая меня не хочет, меня не привлекает.

Шарлиз почувствовала себя глупо. Робер действительно не похож на человека, способного взять женщину грубой силой или принуждением. Она еле выдавила:

– Я об этом и не думала! Здесь чудесно.

Что ж, это, по крайней мере, правда. Вторая спальня казалась куда менее тяжеловесной, больше наполненной светом и воздухом. Мебель и обои были выдержаны в пастельных тонах. На окнах вместо тяжелых штор висели кружевные занавески, нежно колышущиеся от ветра, а окна открывались на балкон, выходящий в прелестный цветущий сад.

– Надеюсь, вам здесь понравится. Ванная и гардеробная за той дверью. Я велел Жилю погладить вашу одежду и все приготовить, но если что-нибудь понадобится, просто скажите.

– Даже не представляю, что мне еще может понадобиться.

– Что ж, оставляю вас, распаковывайте вещи.

Распаковывать ей было особенно нечего, так что вместо этого она занялась осмотром апартаментов, Гардеробная была размером с небольшую спальню. В ней стояли бесчисленные шкафы и вешалки, а в обувных ящиках можно было разместить целый магазин обуви.

Настоящим раем оказалась ванная комната. Поражала воображение торжественно-монументальная мраморная ванна с ручками из розового кварца. Рядом с ней была установлена почти прозрачная душевая кабина. Большое зеркало, висящее на стене, отражало все это великолепие.

Шарлиз давно знала, что Робер богат, но никогда не задумывалась, насколько. Этому шато наверняка не меньше нескольких сотен лет, так что на его переоборудование и обстановку потребовалась уйма денег. При этом современная комфортная мебель и техника были подобраны со вкусом и не слишком нарушали старинный колорит здания.

Шарлиз улыбнулась, глядя на красавицу-ванну. Теперь не придется уговаривать Дэнни купаться перед сном. Кстати, нужно взглянуть и на его комнату.

Шарлиз вернулась в спальню и подошла к двери, ведущей через комнату Робера в коридор. Прежде, чем выйти, Шарлиз собиралась постучать, но от легкого прикосновения ее руки дверь распахнулась сама. Шарлиз буквально примерзла к полу, ибо Робер в это время вышел из ванной совершенно голый!

Он вытирал голову полотенцем, поэтому даже не заметил ее в первый момент, но обернулся и тоже оцепенел. Они стояли и смотрели друг на друга, и время растянулось в вечность.

Шарлиз, забывшись, любовалась каждым дюймом его атлетически сложенного мощного тела. Оно было словно вылеплено искусным скульптором и напоминало античные статуи. Однако Робер был живым человеком. Его тело излучало жизненную силу и энергию. Помимо ее воли, глаза Шарлиз скользили по его узким бедрам и стройным сильным ногам.

Наконец Робер спохватился и обернул полотенце вокруг талии. Пауза была нарушена, и Шарлиз почувствовала, как кровь жаркой волной заливает ее щеки.

– Прошу прощения… я стучала… дверь была…

Робер выглядел скорее удивленным, нежели смущенным.

– Что тебя так шокировало? У меня есть что-то, чего нет у других мужчин?

Если Робер сам не понимает, что он – воплощение совершенства, то сейчас неподходящий момент, чтобы говорить ему об этом. Она попятилась, бормоча что-то бессвязное, но, к ее ужасу, он направился к ней.

– Так что тебя так смутило? Уверен, тебе приходилось видеть раздетых мужчин.

Разумеется, да, но ни один не заставлял ее так волноваться! Близость его тела и тепло его рук вызвали у нее дрожь в коленках.

– Ну же, Шарлиз, пусть это будет еще одним маленьким анекдотом, над которым мы посмеемся вместе.

Она с трудом улыбнулась в ответ.

– Возможно.

– Даже хорошо, что так получилось. Это добавляет достоверности нашему браку. Теперь вы сможете назвать мои особые приметы.

– Но я ничего не заметила.

– У меня в паху есть шрам в виде креста…

Видя, что он потянулся к полотенцу, Шарлиз в отчаянии вцепилась в его руки.

– Я верю вам на слово!

– Значит, начала мне доверять?

Ситуация грозила выйти из-под контроля. Ее руки касались его тела в наиболее опасной эрогенной зоне, и она понимала, что лучше бы их убрать, однако была не в силах это сделать. Робер заглянул ей в глаза и прерывисто вздохнул.

– Моя сладкая Шарлиз… Ты так хороша сейчас.

Его рука обвилась вокруг ее талии, и он медленно притянул девушку к себе. Шарлиз была буквально загипнотизирована пламенем его темно-серых глаз. Больше всего ей хотелось, чтобы он сжал ее в объятиях и покрыл поцелуями.

В этот момент раздался звонкий голосок Дэнни. Они отпрянули друг от друга, когда голова малыша просунулась в дверь.

– Я тебя везде ищу, тетя Шарлиз.

Она улыбнулась, хотя губы у нее дрожали.

– Что ж, ты меня нашел. Весело было с Огюстом?

– О, да, теперь он – мой лучший друг. Его мама дала нам печенья, и мы смотрели щенков. Дядя Робер, можно я возьму себе одного?

– Почему бы нет, если ты обещаешь заботиться о нем.

– Я буду, буду! А чего это ты в полотенце? Тетя Шарлиз тебя купала, да? – И мальчик сам рассмеялся собственной шутке.

– Нет, но об этом стоит подумать. – Робер многозначительно взглянул на Шарлиз. – Что ж, с вашего позволения, я оденусь. Кстати, комната Дэниэла в конце коридора, рядом с комнатой для игр.

Дэнни трещал не умолкая, рассказывая о своих новых впечатлениях и подробно перечисляя все, что они успели сделать имеете с Огюстом, однако Шарлиз слушала невнимательно.

Она все еще была смущена и взбудоражена. Инцидент в комнате Робера не шел у нее из головы. Какая женщина сможет остаться равнодушной и холодной, окажись рядом подобный Адонис!

Этот случай трудно назвать обычным, но ведь она реагирует на Робера точно так же, когда он просто входит в комнату. Похоже, она влюбилась, но это ужасно! Робер женился на ней только потому, что ему был нужен Дэнни. Это практичное и деловое решение, ничего больше. Да, он не прочь заняться с ней любовью, но не испытывает при этом никаких сентиментальных чувств!

Шарлиз желала испытать на себе его страсть, Он должен быть великолепным любовником, если может вызвать в женщине такую бурю эмоций простым прикосновением, всего лишь близостью своего тела, всего лишь… она уже добралась до райских врат в своих мечтаниях, когда обнаружила, что Дэнни дергает ее за руку.

– Ты меня не слушаешь, тетя Шарлиз.

– Конечно, слушаю, милый. Расскажи мне еще о щенках. Сколько им исполнилось?

Возможно, Шарлиз стало бы легче, знай она, что сейчас испытывает Робер. Он был смущен не меньше ее и сейчас размышлял о случившемся, натягивая серые брюки и черный тонкий свитер.

Его плоть пылала, когда он вспоминал, как стоял перед ней без одежды. Робер улыбнулся, вспомнив, как краска залила нежные щеки его «благоверной». Но ее мучил не только стыд. В глазах Шарлиз он ясно прочел желание, не менее сильное, чем его собственное. Боже, как он хотел ее! Хорошо, что Дэниэл пришел так… не вовремя. Они едва не совершили ошибку, громадную ошибку. Робер вынудил Шарлиз выйти за него замуж, почему же она не противилась этому? Возможно, она просто ждет удобного случая, чтобы увезти мальчика в Штаты? Он не может, не должен расслабляться – а это наверняка случится, стань они любовниками.

Секс – это не для нас, решительно подумал Робер. Он мечтал бы целовать каждый уголок прекрасного тела Шарлиз и сгореть в пламени ее страсти, но… он будет соблюдать приличия.

Шарлиз была ни жива, ни мертва, когда они вновь встретились, однако Робер вел себя столь естественно, что вскоре она забила о своем смущении.

Он посвятил ей несколько дней, показывая все окрестности усадьбы и сам дом. А здесь было, что посмотреть. Без провожатого Шарлиз, наверное, могла бы заблудиться в бесконечном лабиринте спален и гостиных. На третьем этаже ждал гостей огромный бальный зал. Все комнаты были замечательно обставлены и украшены, на стенах висели картины в тяжелых рамах, на столах, столиках и каминах стояли очень дорогие и красивые безделушки.

Когда они шли по одному из коридоров, Шарлиз заметила:

– Здесь можно потеряться, и никто этого даже не заметит.

– Не волнуйтесь, по средам и пятницам мы отправляем сюда поисковые партии, – отшутился Робер.

Кроме того, он собирался свозить ее на знаменитые виноградники, но эта поездка так и не состоялась. Новобрачным дали всего пару дней отдыха, а затем приглашения от друзей и знакомых семьи Овернуа посыпались, как из рога изобилия.

Шарлиз была вынуждена признать, что ей нужен новый гардероб. Швейную машинку она взяла с собой, но в здешних магазинах и лавках не нашлось нужной ткани. Робер действовал, как всегда, решительно. Он отвез ее в Париж.

О Дэнни уже можно было не волноваться. Он целыми днями играл с Огюстом. За ними приглядывал Жан или кто-нибудь из бесчисленных слуг и работников поместья, однако мальчики чувствовали себя абсолютно свободными, Шарлиз с радостью признала, что здесь поистине райское место для маленького мальчишки.

В Париже Робер снова продемонстрировал свои прекрасные деловые качества. Он отлично ориентировался в громадном городе и быстро нашел нужные магазины. Когда Шарлиз похвалила его за прекрасное знание города, он небрежно заметил, что скоро и она сможет разбираться в этом не хуже. Интересно знать, когда? Робер говорит так, словно их отношения продлятся вечность. Неужели они проживут целую жизнь, обманывая других и себя?

Неприятные мысли мгновенно вылетели из головы, едва Шарлиз увидела витрину магазина тканей. Волны шелка, бархата и шифона – они привлекали ее с той же силой, с какой пыльные кулисы влекут к себе опытного актера. Шарлиз с нетерпением ждала возможности покопаться в этом богатстве. Роберу она предложила:

– Почему бы вам не подождать меня в одном из тех маленьких кафе? Полюбуетесь на хорошеньких девушек, выпьете кофе. Вам, должно быть, скучно мотаться со мной по этим магазинам.

– С вами скучно не бывает. – В его глазах мелькнула улыбка. – Бывает непросто, бывает нервно, но скучно – никогда.

– Не знаю, что вы хотели сказать, но я считаю это комплиментом.

– Именно это я и имел в виду.

Его голос прозвучал тепло и нежно. Договорившись о времени встречи, они расстались. Шарлиз вошла в магазин и принялась выбирать кружева, шифон и шелк, хлопок и лен – достаточно, чтобы сшить одежды на всю ее гардеробную. Время летело незаметно. Шарлиз совершенно случайно взглянула на часы и замерла в ужасе. Она опаздывала! Робер, наверно, рвет и мечет, и его нельзя в этом упрекать.

Запыхавшись, она влетела в то кафе, где они договорились встретиться, и выпалила:

– Мне очень жаль, простите, я совершенно забыла о времени!

– Это я заметил, – с ободряющей улыбкой произнес он.

Она недоверчиво взглянула на него.

– Я думала, вы будете в ярости. Любой, кому пришлось бы столько прождать меня…

– Это ваш день, chere. Я хотел доставить вам удовольствие.

– Очень мило с вашей стороны.

Даже если он лжет и рисуется, все равно. Он очень внимателен, это надо признать.

– В следующий раз, когда вы разозлитесь на меня, я смогу напомнить, что и во мне есть что-то хорошее. Вы что-нибудь выбрали?

– Я купила море всякой красоты! Нести тяжело, я попросила продавщицу все упаковать, мы сможем забрать покупки позже.

– Тогда почему бы нам не пообедать где-нибудь?

– Может, останемся здесь?

– Сдается мне, вы просто хотите полюбоваться на симпатичных молодых людей, слоняющихся мимо. Я не потерплю конкуренции, – усмехнулся Робер.

Не так уж легко найти того, кто сможет составить ему эту самую конкуренцию, подумала Шарлиз, любуясь его красивым мужественным лицом, пока он разговаривал с официантом. Робер обладал всем, что только могло иметь ценность: красотой, шармом, манерами, богатством и властью. Трудно поверить, что этот человек – ее муж, пусть и не совсем настоящий.

– Что собираетесь делать сегодня? – спросил Робер после обеда.

– Вам не нужно на работу? Вы потратили на меня уйму времени.

– У нас же медовый месяц, Что подумают люди, если я сразу же покину молодую жену ради службы?

Робер никогда не упускал случая напомнить ей, что игра есть игра.

– Я не подумала об этом. Вы хорошо позаботились о правдоподобии. – Ее усмешка получилась горькой.

Он внимательно поглядел на нее.

– Я полагал, мы все это делаем ради Дэниэла.

– Вы правы – как всегда.

Он взял обе ее руки, стиснул их в своих.

– Я знаю, вам нелегко, Шарлиз. Вы расстались со своими друзьями и своей привычной жизнью. Если бы я не был уверен, что этим помогаю Дэниэлу, я никогда не сделал бы этого, не заставил бы вас приносить такую жертву.

Шарлиз неожиданно подумала, что очень немногим людям на свете пришло бы в голову сочувствовать ей. Она сидит в Париже, одном из красивейших городов мира, рядом Робер, один из самых привлекательных мужчин. У нее на пальцах бриллианты, она живет в старинном и роскошном шато, ее обслуживает целая армия слуг. Может быть, пора прекратить жалеть себя?

– Вы придаете этому слишком большое значение. Я вполне могу справиться с ситуацией, раз вы смогли это сделать.

– Мне легче, – тихо сказал он, поднося ее руки к губам. – Я счастлив любоваться вами каждый день.

Пожилая, хорошо одетая пара, сидевшая за соседним столиком, встала и собралась уходить. Женщина остановилась возле них.

– Простите за беспокойство, но мы с мужем как раз говорили, как приятно смотреть на столь пылко влюбленных друг в друга молодоженов.

– Вы сказали – молодоженов? Неужели это так заметно? – рассмеялся Робер.

– Вы оба расцветаете, когда смотрите друг на друга, – улыбнулась в ответ пожилая дама.

Сначала Шарлиз удивилась проницательности случайных соседей, но затем решила, что они заметили новые обручальные кольца – ее и Робера. Пожилой мужчина с нежностью посмотрел на свою жену.

– Я надеюсь, вы будете так же счастливы, как и мы в течение тридцати лет нашего брака.

– Разумеется, будут, дорогой. Посмотри, они просто созданы друг для друга. Живите в радости, и дай вам Господь больше детишек. Они у вас будут потрясающими!

Когда пожилые супруги ушли, Шарлиз заметила:

– Представляете, тридцать лет вместе. Звучит как приговор.

Едва ли не впервые она успела уязвить его первой. Он сердито посмотрел на нее.

– Полагаю, вы справитесь и с этим.

Эта маленькая стычка естественно изменила атмосферу за их столиком. Только минуту назад они сидели рядом если и не как любовники, то как друзья, и вот теперь они куда больше напоминают скаковых лошадей, старающихся не дать друг другу вырваться вперед.

Почему все так нескладно? – в отчаянии подумала Шарлиз.

Забыть взаимные обиды они смогли лишь в Лувре. На самом деле, что значат эти мелкие размолвки рядом с шедеврами старины? Они бродили по роскошным залам, любуясь дивными картинами и античными статуями. Шарлиз не заметила, как Робер взял ее за руку. А может быть, это она его взяла?

Потом они гуляли в прелестных садах Тюильри, пили кофе с пирожными в маленьких кофейнях, а затем отправились в Нотр-Дам де Пари полюбоваться знаменитыми витражами.

По дороге домой усталая и счастливая Шарлиз сказала:

– У вас железная выдержка. Мне казалось, вы должны ненавидеть все эти туристические маршруты.

– Как видите, это не так.

– Замечательно, хотя я понимаю, что с вашей стороны это простая вежливость.

– Не собираюсь вас убеждать в чем-то, но я действительно прекрасно провел сегодняшний день.

– Кажется, вас это удивляет.

– Меня последнее время удивляет все, что связано с вами.

Шарлиз решила не задумываться над смыслом его комплиментов. Она просто им радовалась.

Радость длилась недолго. Когда они приехали домой, служанка сообщила им, что Дэнни играет в саду. Шарлиз и Робер отправились туда, предвкушая радость малыша при виде новых замечательных игрушек.

В саду их ждала идиллическая картина. Беатрис Паскаль, собственной персоной, сидела на траве, а на коленях у нее расположился Дэнни. Солнце освещало их смеющиеся лица, и волосы Беатрис пылали, словно пламя, на фоне ярко-зеленой травы и листвы. При виде своих дяди и тети мальчик радостно завопил:

– Идите скорее сюда! Тетя Беатрис рассказывает мне сказку.

Шарлиз почувствовала укол ревности: как легко Беатрис завоевала доверие малыша! Что ж, перед ее обаянием не мог устоять ни один мужчина, сколько бы лет ему не было. Робер сказал:

– Приятный сюрприз! Почему ты не сообщила, что приедешь?

Прежде чем Беатрис ответила, Дэнни потянул ее за рукав и сказал:

– Ты обещала досказать мне сказку. Она рассказывает мне об одном французском дяденьке, который жил давным-давно и спасал людей, которым другие люди хотели отрубить голову.

Робер вздернул одну бровь и посмотрел на Беатрис.

– Я прекрасно помню приключения Красного Мака. Они были на редкость захватывающими.

– Я хочу дослушать сказку, – заканючил Дэннн.

– Я доскажу тебе ее в следующий раз. – Видя, что мальчик собирается заплакать, Беатрис быстро добавила: – А если я доскажу ее сейчас, сказка кончится, и нечего будет ждать завтра.

Беатрис вела себя в точности как Шахерезада. Она знала, как подогреть интерес мужчины. Хотя в отношении Робера ее методы, вероятно, более прозаичны, цинично подумала Шарлиз.

 

7

Шарлиз боялась, что Беатрис останется гостить в шато, но, к счастью, выяснилось, что ее родители живут по соседству. Впрочем, Беатрис не расставалась с новобрачными ни на минуту, участвуя во всех их прогулках и приемах, так что Шарлиз видела ее часто. Слишком часто.

Однажды Беатрис удивила ее неожиданным предложением.

– Пойдем на ланч вдвоем – ты и я. Я знаю неподалеку миленькое бистро, мы там чудно пообедаем и познакомимся поближе.

Шарлиз подумала, что с куда большим удовольствием она прогулялась бы босиком по битому стеклу, однако подходящего предлога для отказа так и не нашла. Робер уехал на работу, Дэнни был страшно занят своими неотложными ребячьими делами – она даже редко с ним виделась, – а домом занимался Жиль. Единственное, что оставалось Шарлиз, так это по возможности вежливо принять приглашение.

Если у Беатрис и имелись какие-то тайные намерения, то поначалу это было незаметно. По дороге в ресторан она болтала о разных мелочах вроде нарядов и вечеринок.

Затем, усевшись за столик на террасе, выходившей на прелестный пруд, они обсудили меню. Имя Робера даже не упоминалось, пока официант не принес счет.

– Полагаю, все уже поделились с тобой своим удивлением по поводу женитьбы Робера?

– Разумеется, и, полагаю, ты была удивлена больше всех. – Шарлиз говорила спокойным и ровным голосом, нарочито безразличным.

– О, я была в ярости! Я и поверить не могла, что он выкинет такое без моего ведома. Мы всегда обо всем рассказывали друг другу.

– Должно быть, вы были очень близки?

– Мы и сейчас очень близки. Полагаю, у нас с тобой не будет проблем?

– Думаю, вы с Робером это уже обсудили. – В голосе Шарлиз прозвучала неприязнь. Эта женщина совершенно не ведает стыда!

– Наша дружба важна для нас обоих. Робер мне очень дорог. Полагаю, не нужно объяснять, что он всегда был лакомым кусочком. Помимо того, что он чертовски обаятелен и красив, он еще и баснословно богат. Знаешь, сколько женщин хотели бы выйти за него замуж?

– Ну да, а он женился на мне. Не это ли тебя беспокоит?

Если Робер не сказал Беатрис об истинном положении дел, то она, естественно, вне себя от любопытства и ревности.

– Не совсем то, что я имела в виду. Я вполне понимаю, что его в тебе привлекло. Меня интересует, любишь ли его ты?

– Думаешь, я вышла за него из-за денег? То же самое он и его мать думали про мою сестру, когда они с Морисом поженились. – Шарлиз начинала терять терпение. – Интересно, какую женщину вы считаете достойной носить фамилию Овернуа?!

– Твоя сестра достаточно пострадала из-за этого. Я говорила это Роберу.

– Да? Интересно, и что же он ответил?

– Согласился со мной. Говорю это в его оправдание. Ведь он не был так уж против их брака. Просто полагал, что им стоит лучше узнать друг друга.

Шарлиз возмущенно фыркнула.

– Теперь расскажи мне о том, что его мамаша – прекрасный человек и добрая душа!

Беатрис от души рассмеялась.

– О, нет. Ее не назовешь милой, даже наоборот. Жозефина не понимает, что людей надо любить. Мне жаль ее.

– Ты очень добра, – холодно процедила Шарлиз.

– Я не могу осуждать тебя за неприязнь к Жозефине. Мне всегда казалось, что она зря не пожелала познакомиться с твоей сестрой. Белинда была очаровательной девушкой.

– Ты знала мою сестру? – Брови Шарлиз удивленно поползли вверх.

– Встречалась с ней однажды. Мы с Морисом очень дружили. Как-то раз он привез ее ко мне знакомиться, после грандиозного скандала с Жозефиной и Робером. Наверное, ему нужно было с кем-то поговорить, с кем-то, кто ему симпатичен. Я пыталась помирить его с семьей, но он был очень сердит. Грустно все это. Робер прошел через ад, проклиная себя за то, что случилось.

– Надо было раньше об этом заботиться, – ледяным голосом заметила Шарлиз.

Глаза Беатрис прищурились.

– Если ты так считаешь, зачем ты вышла за него? Хочешь отомстить?

Шарлиз поняла, что допустила промашку. И постаралась исправить положение, на этот раз тщательно выбирая слова.

– Я никогда не думала, что смогу его полюбить. Поначалу мы только спорили и ругались. Однако взаимное влечение, мне кажется, возникло с первого дня.

– Да, я знаю, как это бывает, – мягко сказала Беатрис. – Настоящий мужчина способен заставить тебя забыть одну за другой всю сотню причин, по которым вы не можете быть вместе.

Шарлиз почувствовала свою беспомощность, глядя на красивую женщину, сидящую перед ней. Беатрис обладала всем – красотой, шармом, богатством и аристократизмом. Неудивительно, что Робер любит ее. Логичнее спросить, что мешает им быть вместе. Она неожиданно прямо спросила:

– Почему вы не поженились?

– И разрушили бы нашу замечательную дружбу? – Беатрис усмехнулась, затем помрачнела. – Ты из-за этого недолюбливаешь меня? Думаешь, мы с Робером были любовниками?

– Вполне логично такое предположить. Первый вопрос, который ему задавали абсолютно все, а знает ли о его женитьбе Беатрис? Ну а когда мы встретились впервые, ты вела себя отнюдь не как друг.

– Да не было в этом ничего такого! Я просто хотела удостовериться, что с этим браком все в порядке. Я желаю Роберу только счастья и беспокоюсь о нем.

Шарлиз была смущена. Беатрис по всем признакам была влюблена в Робера. Однако какая женщина способна так бескорыстно отпустить своего любовника, желая ему счастья с другой женщиной? Разве возможно, чтобы они с Робером были просто друзьями, в чем они оба пытаются уверить Шарлиз? Тем временем Беатрис задумчиво смотрела на свою собеседницу.

– Ты ведь так и не ответила на мой вопрос. Ты любишь его?

– Да.

Это был единственно возможный ответ, однако, произнеся это слово, Шарлиз почувствовала легкую панику. А может быть, это правда? Робер мог взбудоражить ее одной своей скупой улыбкой, легким прикосновением пальцев к ее шее. Так легко было разыгрывать любовь на глазах его друзей. Но что, если играл и притворялся только один из участников представления?

– Честно говоря, я в этом не сомневалась. Достаточно посмотреть на вас, когда вы вместе. Но мне надо было удостовериться. Теперь мы можем стать друзьями, – сказала Беатрис.

Шарлиз не была уверена, что такое возможно, но постаралась изо всех сил. К концу обеда они хохотали и болтали, словно родные сестры.

Когда девушки подъехали к шато, Робер уже вернулся. Он вышел их встретить, но Беатрис быстро попрощалась и укатила домой.

– Жиль сказал, вы ездили обедать. Хорошо провели время?

– Лично я – замечательно! Беатрис возила меня в чудесный ресторан.

– Я же говорил, что она покажет вам всю округу.

Он открыл дверцу бара.

– Выпьете что-нибудь?

– Пожалуй, минеральной воды. За обедом я пила вино, а вечером мы приглашены на прием. Мне вовсе не хочется заснуть и пропустить все самое интересное.

Робер выглядел довольным.

– Рад, что вы входите во вкус. Как видите, жизнь здесь не так уж плоха.

– Я не уверена в этом. Понимаете, если завтра все это великолепие исчезнет, будет ужасно трудно снова начать вести нормальную жизнь, – заметила она полушутя.

– А почему что-то должно измениться? – Он подвинул ей высокий стакан с минеральной водой, украшенный ломтиком лимона. – Дэниэл здесь абсолютно счастлив, вы тоже начинаете обживаться, так что же должно помешать?

Да все что угодно, подумала Шарлиз, имея в виду их странные отношения, Но вслух выразилась иначе:

– Например, вам надоест быть женатым.

– Пока что мне нравится. Приятно возвращаться домой и знать, что тебя ждут. Если кто и устанет от нашего брака, то это вы.

– Возможно, – пожала плечами Шарлиз. Если она всерьез полюбит Робера, тогда их платонические отношения грозят стать настоящей проблемой. Не дай Бог, Робер об этом догадается! Она заставила себя улыбнуться.

– А впрочем, не волнуйтесь. Я же говорю, от хорошей жизни трудно отказаться добровольно.

– Хотел бы я верить, что это имеет для вас значение, – медленно произнес он. – Но я не настолько бессердечен. Я вынудил вас на этот брак, но не собираюсь принуждать оставаться моей женой навеки. Независимо оттого, какое решение вы примите, я позабочусь о вас.

Другими словами, лучше бы она осталась, но и если уйдет – никто не заплачет. Разочарование и обида вырвались наружу:

– О, Господи! Мне никогда не были нужны ваши деньги! Я хочу…

Все его тело неожиданно напряглось, и он мягко произнес:

– Чего же вы хотите, chere, скажите мне. Шарлиз опустила глаза и прошептала:

– Простите. Не слишком это вежливо с моей стороны. Но… я сама в состоянии позаботиться о себе.

– Не сомневался в этом ни секунды. – Легкомысленный тон Робера не мог скрыть его волнение.

Он хотел только одного: заключить ее в объятия и прижать к себе так сильно, чтобы их тела слились воедино. Она была так прекрасна. Боги, как ему хотелось заняться с ней любовью! Робер достаточно хорошо знал женщин и понимал, что привлекает Шарлиз, однако она была не из тех, кто способен на скоротечную интрижку. Потом она будет сожалеть об этом, а этого допустить нельзя!

– Пожалуй, пойду готовиться к вечеру, – тихо произнесла она.

– У вас еще масса времени. Расскажите, какое потрясающее произведение искусства вы собираетесь надеть сегодня?

Напряжение между ними исчезло благодаря умению Робера разрядить любую обстановку. Шарлиз успокоилась и стала рассказывать о новом платье. Она опомнилась только тогда, когда дошла до особенностей косого кроя и преимущества драпировки.

– У вас прекрасная выдержка. Не может быть, чтобы все это было вам интересно!

– Не скажу, что я все понял, но мне очень нравится та страсть, с которой вы отдаетесь работе. Беатрис в восторге от ваших нарядов, а она в этом знает толк.

– Она абсолютно такая, как вы рассказывали. Мы сегодня провели с ней чудесный день.

– Я знал, что она вам понравится. Беатрис всем нравится.

– У вас с ней много общего. Она вашего круга, вы с ней очень любите друг друга. Странно, что вы не поженились.

– Вы случайно не спросили об этом у нее?

– Спросила.

– Представляю, что она ответила. – Робер выглядел смущенным.

Затем, заметив испытующий взгляд Шарлиз, он добавил:

– Не знаю, как объяснить, в каких отношениях мы с Беатрис. Она мне как сестра. Между нами никогда не существовало никаких романтических отношений.

Это прозвучало вполне искренне, и у Шарлиз стало легче на душе. Она решила задать еще один вопрос:

– Беатрис так привлекательна. Мне казалось, вокруг нее должны увиваться толпы мужчин, однако она везде появляется одна.

Робер тряхнул головой и сказал:

– Когда-то она меняла ухажеров, как иная женщина – наряды, Но ее отношения с последним поклонником сильно затянулись и стали такими бурными, что я не знаю, чем это, в конце концов, закончится. А появляется одна Беатрис просто в силу своей независимости.

Сразу после этих слов он переменил тему, словно боясь сказать лишнее. Они поболтали еще немного, затем пришло время готовиться к вечеру.

Шарлиз многого ожидала от сегодняшней вечеринки, особенно после известия, что Робер и Беатрис не были любовниками. До этого она чувствовала себя неуютно, подозревая, что все вокруг с нездоровым интересом ждут, когда она выяснит правду. Теперь же все шло хорошо, и Шарлиз чувствовала себя счастливой.

На этот вечер был назначен официальный прием, так что она потратила целые ярды тонкой серебряной парчи, чтобы выглядеть соответственно. Длинная юбка широкими складками струилась вдоль бедер, облегающий корсаж держался на тонких бретельках, открывая шею и плечи. Платье было так удачно сконструировано, что никакого белья не требовалось – лишь тонкие чулки.

Сделав макияж и до блеска расчесав волосы, Шарлиз накинула платье, бросила оценивающий взгляд в зеркало и потянулась к молнии на спине. За несколько сантиметров до конца застежки молния застряла. Шарлиз подергала, сначала слабо, потом чуть сильнее – никакого результата. Шарлиз спустила бретельки с плеч и завертелась внутри платья, чтобы перевернуть его и дотянуться до замочка. Во время этой суеты она задела локтем вазу, стоявшую на невысоком постаменте, и та разбилась с ужасающим грохотом. Шарлиз вскрикнула. Эта ваза наверняка стоит уйму денег. Как она могла быть такой неловкой?!

Робер мгновенно появился в дверях соседней, смежной комнаты. Он успел уже надеть брюки, но не застегнул рубашку.

– Что случилось? Вы в порядке?

– Нет, не в порядке! Я только что разбила дорогую и красивую вазу. Пожалуйста, не говорите, что ее нельзя склеить.

Шарлиз была так расстроена, что не сразу вспомнила о своей наготе. Один взгляд на лицо Робера отрезвил ее. Она поспешно прикрыла грудь, но Робер не отрывал от Шарлиз глаз, медленно раздевая ее взглядом, Она застыла, загипнотизированная бешеным огнем желания, горевшим в этих глазах.

– Я знал, что ты прекрасна, но не думал, что настолько, – прошептал он, решительно шагнув в комнату и нежно обнимая Шарлиз за талию.

Она судорожно пыталась придумать хоть одну причину, по которой ему не следует этого делать, но руки Робера на ее обнаженном теле и близость его собственного полунагого тела делали сопротивление бесполезным.

– Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хочу. – Его губы почти касались ее шеи. – Видеть тебя каждый день и не иметь возможности даже прикоснуться… Это сводит с ума!

Она безуспешно пыталась сопротивляться, но страсть туманила рассудок.

– Этого не должно было случиться… – безнадежно прошептала она.

– Это обязательно должно было случиться, моя дорогая. – Он целовал уголки ее губ, медленно, не спеша переходить к более глубоким поцелуям.

Ноги Шарлиз стали ватными. Она пошатнулась и ухватилась за плечи Робера. Внутри нее запылал пожар, особенно после того, как его ладони накрыли ее груди, а язык возбуждающе пробежал по ее губам. Со стоном блаженства она обняла Робера за шею и притянула к себе.

– Моя любимая, моя красавица… – прошептал он, задыхаясь. Его серые глаза заволокло туманом страсти, и это было последним, что видела Шарлиз перед тем, как они слились в поцелуе.

Постепенно Робер становился все смелее. Пока его язык совершал путешествие у нее во рту, то и дело сплетаясь с ее языком, его руки осторожно и нежно ласкали тело Шарлиз. Она вся дрожала, но уже не сопротивлялась, когда он осторожно освободил ее от платья.

Робер отступил на шаг, восхищенно глядя на свою желанную и держа ее за руки. Шарлиз была несказанно хороша и соблазнительна, в одних только тонких чулках, посреди серебряных волн упавшего платья.

– До чего же ты прекрасна! Хотел бы я знать, что может принести тебе блаженство и счастье, – скажи, и я подарю тебе все и в тысячу раз больше…

Он подхватил ее на руки и понес к постели. Оказавшись под тяжестью его сильного тела, Шарлиз выгнулась так, что ее напряженные соски скользнули по груди Робера, Он прерывисто вздохнул и прижал ее к себе так крепко, что их бедра слились, и она ощутила, как сильна его страсть.

– Ты ведь тоже хочешь меня, мой ангел?

– Зачем ты спрашиваешь…

Робер зарылся лицом в шелковую волну ее волос и глухо произнес:

– Об этом я мечтал долгими одинокими ночами, и вот теперь мои молитвы услышаны…

Он снова приник к ее губам. От возбуждения кровь стучала в висках Шарлиз, и казалось, что колокольный звон пронзает небеса… Неожиданно до нее дошло, что в соседней комнате настойчиво заливается телефон.

– Кто-то пытается до тебя дозвониться. Может быть, это важно?

– Нет ничего важнее тебя, любимая, – с этими словами он осторожно раздвинул коленом ее стиснутые бедра и, склонившись, приник губами к нежно-розовому соску. У Шарлиз не было ни сил, ни желания спорить. Она впилась ногтями в мускулистую спину… И тут раздался деликатный стук в дверь.

Робер поднял голову и рявкнул:

– Я занят. Что случилось такого неотложного?

– Мсье Овернуа, прошу прощения, но это ваша матушка.

– Скажите, я перезвоню!

– Я уже говорил, но она ответила, что подождет у телефона.

Робер со свистом выдохнул воздух.

– Хорошо, но передайте, что ей придется ждать долго. – Он нежно погладил растрепавшиеся волосы Шарлиз и прошептал: – Прости. Обещаю, что больше такого не случится.

– Все в порядке. – Она села и потянула на себя покрывало с кровати.

– Я узнаю, чего она хочет, и немедленно вернусь.

– Нет! Я хотела сказать, не нужно… возвращаться. – Шарлиз опустила голову, боясь встретиться взглядом с Робером. – Это не слишком хорошая идея.

– Но ты же так не думаешь! – Он присел на край постели, внимательно глядя в глаза Шарлиз. – Я, разумеется, не могу тебя принуждать, но не совершай ошибки, возможно, ты разрушаешь нечто прекрасное, что возникло между нами.

– Ошибкой было все… что произошло. Я виновата не меньше тебя, но это ничего не меняет.

– Ты так не думала несколько минут назад.

Что она могла ответить? Щеки Шарлиз пылали при одной мысли о том, как сильно она его желала.

– Ты был так настойчив, – прошептала она.

– Будь честной, Шарлиз. Я не соблазнял тебя. Ты хотела меня так же сильно, как и я тебя.

– Мы оба прекрасно понимаем, как сильно мы привлекаем друг друга. Это просто гормоны. Бывает, друг к другу влечет даже врагов.

– Итак, мы все-таки можем констатировать, что в нашем случае физическое влечение было обоюдным, – сардонически усмехнулся он.

– Разумеется, но это ничего не меняет. Единственная причина нашего брака – это благополучие Дэнни. У нас нет друг перед другом никаких обязательств.

Он бесстрастно посмотрел на нее.

– Ты полагаешь, такие обязательства появились бы, займись мы любовью?

– Я имею в виду, что наши отношения переменились бы, – поспешно ответила она. – Никогда не стоит мешать личные интересы и деловые обязательства.

– Может, подпишем контракт? Во избежание возможных недоразумений, – процедил он.

– Полагаю, мы поняли друг друга. – Ее голос звучал твердо.

– Да уж… – Он поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. – Можешь не волноваться. Впредь я не стану испытывать твою стойкость. Теперь, прежде чем справиться о твоем самочувствии, я буду стучать.

Шарлиз не ответила, безучастно глядя, как Робер пересекает комнату, уходя к себе.

Она безумно желала его. Все ее тело взывало к нему. Если бы их не прервали, сейчас она отдавалась бы ему, лежа в его объятиях.

Не нужно обладать богатой фантазией, чтобы представить себе это. Шарлиз уже знала, какое острое наслаждение приносит объятие Робера, как обжигает его горячая кожа, когда он касается ее груди. Она бы ни за что не смогла ему сопротивляться. Кто бы мог подумать, что ей когда-нибудь придется мысленно благодарить мадам Овернуа? Шарлиз подумала об этом с иронией. Старуха оказала ей услугу. Робер способен довести ее до экстаза, но что потом?

Он никогда не любил ее. Только на вершине наслаждения можно забыть, что у них нет будущего. Что будет, если Робер поймет, что она влюблена в него? С этим надо покончить. Теперь она должна быть очень осторожной, чтобы никогда не повторилось то, что случилось сегодня.

 

8

Робер был совершенно не в настроении выслушивать пассажи своей матери. Он уговаривал себя пропускать их мимо ушей, но это оказалось нелегким делом.

– Ради всех святых, где ты был, Робер? Я уже битый час сижу у телефона!

– Я мог перезвонить, и тебе не пришлось бы ждать так долго.

– Мне жаль, если разговор по телефону с собственной матерью тебя так раздражает.

Желваки заходили у него на скулах, но он сдержался.

– Что за неотложное дело заставило тебя так настойчиво добиваться разговора со мной, мама?

– А чем таким ты занимаешься, что оторвать тебя может лишь неотложное дело?

Робер чувствовал, что закипает.

– Мама, я взрослый женатый человек. Мне не очень нравится, когда моя мать требует позвать меня немедленно, словно маленького мальчика, в то время как я разговариваю со своей женой.

– Я так и знала, что ты с этой женщиной! Она наверняка не давала тебе подойти к телефону.

– Ошибаешься. – В голосе Робера прозвучала горькая ирония. – Шарлиз была счастлива, что ты позвонила.

– И ты думаешь, я в это поверю?

– Честно говоря, мама, меня это мало волнует. Может, ты скажешь мне наконец, зачем звонишь? Мы собираемся на вечеринку, и мне надо одеваться.

– Я знала, что это случится. Она уведет тебя от меня так же, как ее сестра увела Мориса.

– Никто никого не уводил. – Робер заговорил жестче. – Шарлиз – прекрасная и хорошо воспитанная женщина. Она многим пожертвовала ради Дэниэла, я ей за это благодарен, полагаю, что и ты должна быть благодарна.

– О, Дэниэл! – При упоминании имени внука Жозефина моментально сменила тему. – Как там мой прелестный малыш?

– Он прекрасно себя чувствует здесь, в деревне. Растет не по дням, а по часам.

– Значит, ты не привезешь его в Париж? Когда же я его увижу? – В голосе Жозефины звучало разочарование.

Раздражение Робера утихло. Он понимал, как одинока и несчастна сейчас его мать.

– Иногда мы будем приезжать в город. Но ты можешь сама навестить нас, когда тебе будет удобно. Мама, извини, мне действительно пора. Я позвоню тебе завтра.

Робер повесил трубку.

Шарлиз больше не хотелось никуда идти, но она знала, что должна. Во-первых, вечеринка устраивалась в их честь. Если молодая жена просто останется дома, все решат, что супруги поссорились, если скажется больной – все решат, что она беременна, в чем ее и так подозревали из-за поспешной свадьбы. Это просто смешно. Только вот она почему-то не смеялась.

Вскоре Робер постучал в дверь. Шарлиз уже успела починить молнию и наложить макияж, а теперь причесывалась. Робер обвел ее оценивающим взглядом, на лице его не осталось и следа недавней страсти. Никто не смог бы предположить, что всего несколько минут назад они испытывали куда более сильные чувства и эмоции, Да, конечно, он не против того, чтобы заняться с ней сексом, но о приличиях забывать не стоит, не так ли?

– Вы прелестны. Можно сказать шоферу, чтобы заводил мотор? Боюсь, мы здорово опаздываем.

К счастью, ехать было недалеко. Робер не вспоминал о недавнем инциденте, но она все равно чувствовала себя неловко.

Большинство гостей уже собралось, была здесь и Беатрис, причем сегодня она приехала в сопровождении мужчины. Они составляли прекрасную пару – высокий блондин с изящными манерами и рыжеволосая Беатрис.

Она представила своего спутника: Себастьен Артанс.

– А эта красавица – жена Робера.

Молодой человек дружески улыбнулся Шарлиз.

– Так вот кто похитил самого убежденного холостяка Парижа!

– Это оказалось не так уж просто, но кто-то же должен был это сделать, – ответила она с легкой усмешкой.

– Вы внесли раскол и смятение в ряды холостяков. Робер был нашим лидером. Если уж он не устоял, то что же говорить о нас?

Робер присоединился к ним во время этого шутливого разговора. Он обнял Шарлиз за талию и заметил:

– Все было совершенно не так. Я в некотором роде шантажировал Шарлиз, чтобы она вышла за меня.

Она взглянула ему прямо в глаза.

– Почему же «в некотором роде»? Просто шантажировал.

– Я делал все, что было в моих силах, моя любовь.

Его руки сжались крепче, и он нежно поцеловал ее в шею под ухом. Шарлиз изо всех сил пыталась сопротивляться блаженной слабости, немедленно охватившей ее тело.

Обернувшись, она поймала взгляд Беатрис, которая смотрела на нее с явной завистью. Неужели та лгала о своих чувствах к Роберу? Шарлиз решительно тряхнула головой. Она придумывает себе невесть что, на самом деле все гораздо проще. Тем временем Себастьен продолжал разговор.

– Что ж, во всем есть свои светлые стороны. Теперь ты – новобрачный и не будешь уделять столько времени работе, а значит, у нашего вина появится шанс, и дела пойдут в гору.

– Семья Себастьена давным-давно конкурирует с Овернуа в производстве вин, – пояснила Беатрис.

– А ваши виноградники тоже здесь? – вежливо поинтересовалась Шарлиз.

– Да, недалеко. Я с удовольствием приглашаю вас, но после виноградников Овернуа у нас вам покажется скучно.

– Только не мне. Я в жизни не была на винодельческой фабрике.

Робер вмешался:

– Если хочешь, завтра съездим. Я давно все тебе показал бы, но не думал, что тебя это интересует.

– А хорошо быть замужем за виноделом, – усмехнулась Беатрис. – Не придется посылать мужа в магазин в последнюю минуту перед приходом гостей. Уж бутылочка вина всегда в доме найдется.

Себастьен фыркнул:

– Интересно, почему мы все время говорим о замужестве?

– Не принимай это на свой счет. – В голосе Беатрис что-то надломилось. – Пойдемте выпьем что-нибудь.

Она ушла, и Себастьен последовал за ней, послав на прощание улыбку Шарлиз и Роберу.

– Похоже, этот роман ненадолго, – заметила Шарлиз. – Когда я увидела их впервые, я подумала, что Беатрис и Себастъен – прекрасная пара, но теперь мне кажется, они долго не продержатся.

– Я хотел бы, чтобы она прекратила с ним встречаться.

– Но ведь это просто поклонник, ничего серьезного. Она с ним даже нигде не появлялась раньше.

– Они то сходятся, то расходятся. Беатрис терзается дикой идеей, что они должны пожениться.

– Что ж, ей придется нелегко. Из нашей короткой беседы я поняла, что свадьба не входит в число его срочных планов.

– Беатрис не должна уговаривать кого-то жениться на ней. Она великолепна и желанна.

Супруги Овернуа присоединились к гостям. Одна из женщин внимательно рассматривала платье Шарлиз, а затем воскликнула:

– Только не говорите, что и это – ваших рук дело! Оно великолепно.

Едва женщины окружили их, Робер поспешно ретировался. Шарлиз отвечала на вопросы, улыбалась, благодарила, но все ее мысли были заняты Робером. Почему он так боится, что Беатрис выйдет замуж, не ревнует ли он к Себастьену? Шарлиз ощутила невольное беспокойство, вспомнив выражение лица Беатрис. Трудно поверить, что они с Робером всего лишь друзья, но несомненно только одно – каковы бы ни были их отношения, они продолжаются до сих пор.

Робер вернулся и взял ее за руку.

– Надеюсь, дамы извинят нас. Я хочу показать жене розовый сад.

Ночь была прекрасна. Дорожки, посыпанные песком, сверкали в лунном свете, воздух наполняло благоухание роз. Неожиданно Робер спросил:

– У вас несчастное выражение лица. Вам не нравится вечеринка?

– Очень нравится.

– Значит, начинаете привыкать к здешней жизни.

– В основном – да.

– Тогда что не так? Все еще переживаете то, что случилось сегодня?

– Я боюсь, что такие вещи здорово затруднят нашу жизнь, – мрачно ответила она.

– Я не мальчик, у которого в крови играют гормоны, chere. И я спокойно отношусь к тому, что мне могут отказать.

– В том-то и проблема. Я не стану утверждать, что вы мне абсолютно безразличны.

– Тогда я тем более не понимаю, в чем проблема. Мы женаты, и нас обоих тянет друг к другу.

– Типично мужской подход, – с отвращением бросила она. – Что-то я не слышу слова «любовь».

– Как говорите вы, американцы, если нет трех, то и два – уже неплохо. Думаю, нас ждет еще немало разочарований.

Когда она не ответила на его улыбку, он неожиданно взял ее за плечи и развернул к себе.

– Я очень хочу заняться с тобой любовью, но гораздо больше я не хочу, чтобы ты об этом жалела. Я не хочу обижать мою девочку, Шарлиз. Ты не заслуживаешь зла, а я уже достаточно навредил тебе.

Ну почему он все время напоминает об их дурацком фиктивном браке! Между ними явно существует взаимное притяжение, и в другой ситуации, несмотря на Беатрис, она могла бы попытаться его завоевать, но не надо подменять любовь сексуальным влечением.

– Ладно, здесь не место для выяснения отношений. Нам лучше вернуться.

Она вздохнула. Лучше уж веселиться на вечеринке. По крайней мере, здесь она может демонстрировать свое увлечение Робером, ничего не опасаясь.

Он был озадачен, но доволен, когда она перестала незаметно уклоняться от его объятий и поцелуев на людях. Один из приятелей Робера спросил:

– Робер, вы женаты уже несколько недель, а выглядите так счастливо, словно только что обвенчались. Когда закончится медовый месяц?

– Будь моя воля – никогда, – отвечал Робер, страстно глядя на Шарлиз.

В конце концов она прошептала ему на ухо:

– Мы не перестараемся?

– Я контролирую ситуацию, – ухмыльнулся он в ответ.

Шарлиз забежала в дамскую комнату попудрить нос и застала у зеркала Беатрис. Они немного поболтали, а затем Беатрис неожиданно спросила:

– Что ты думаешь о Себастьене?

– Он симпатичный.

– Да, но нравится ли он тебе?

– Он очень милый, насколько я могу об этом судить. Мы же общались всего несколько минут.

Беатрис задумчиво уставилась в зеркало.

– Робер считает, что Себастьен не для меня.

– Мне кажется, это ты должна решить сама. Или Робер должен поставить штамп «одобряю» на всех, с кем ты появляешься в обществе?

– Да нет, конечно – нет, но я прислушиваюсь к его мнению.

– Возможно, Робер недолюбливает Себастьена как бизнес-конкурента?

– Нет, это здесь ни при чем. Вина семьи Овернуа известны во всем мире, а Себастьен специализируется только на эксклюзивных напитках. На самом деле они не соперники. Тут дело в личном мнении Робера.

– А ты серьезно настроена?

– Я хочу выйти замуж за Себастьена.

Шарлиз искоса поглядела на Беатрис.

– А как Робер относился к этому?

– Да никак, он никогда не верил, что наши отношения продлятся долго. – Беатрис печально улыбнулась. – Я не произвожу впечатления женщины, способной на долгие и серьезные отношения.

Интересно, а Робер в принципе способен одобрить ее брак с кем бы то ни было? Шарлиз опять почувствовала укол ревности и постаралась спрятать поглубже вновь возникшее чувство зависти к этой рыжеволосой красавице.

– Если ты не уверена в своих чувствах к Себастьену, возможно, он действительно не для тебя?

Беатрис неожиданно хихикнула.

– Мне срочно нужно замуж. За кого угодно. Я не становлюсь моложе. Мне нужна семья, и желательно, чтобы это случилось в том возрасте, когда меня еще нельзя будет спутать с бабушкой собственных детей!

– Полагаю, пара-тройка лет в запасе у тебя есть, – пошутила Шарлиз.

– Вот-вот, и Робер говорил то же самое, но ему-то не о чем волноваться. Привлекательность мужчины с возрастом только растет.

Шарлиз вспомнила мужественное лицо Робера и его сильное тело. Должно быть, он будет чертовски хорош с седыми висками, оттеняющими его темные волосы, и легкими смешливыми морщинками в уголках глаз. Это только придаст выразительности его лицу. Будет ли он к тому времени все еще частью ее жизни?

Вошли еще две женщины, в небольшой дамской комнате сразу стало тесно, и Шарлиз с подругой вернулись к гостям. Робер, оказывается, искал свою жену.

– Я случайно столкнулась у зеркала с Беатрис, мы болтали, – объяснила она.

– Вы провели сегодня столько времени вместе, неужели не наговорились?

Он шутил, но в глазах его читалась тревога. Чего он опасается? Чтобы Беатрис не сболтнула лишнего?

– У женщин темы для разговоров никогда не переводятся, – усмехнулась Шарлиз.

– Я рад, что у тебя появилась подруга, но я тебя искал. Ты не голодна? На втором этаже есть буфет.

– Так вот зачем я тебе понадобилась. Ты сам хочешь есть.

– Вот теперь я вижу, что мы действительно женаты. Ты уже умеешь угадывать мои мысли.

Шарлиз подумала о том, что, кроме шуток, сегодняшняя сцена сблизила их с Робером, она почувствовала его всем своим существом, и он перестал быть чужим. Видимо, то же самое невольно ощутил и он.

По дороге в буфет Шарлиз решила раз и навсегда покончить с недосказанностью, которая могла грозить ей в дальнейшем унижением и обидами. Как бы между прочим она заметила:

– Ты имеешь большое влияние на Беатрис. Она, кажется, очень увлечена Себастьеном, но не хочет выходить за него без твоего благословения.

– Если б она действительно знала, чего хочет, мое мнение не имело бы для нее значения.

– У меня сложилось другое впечатление.

– Ты пока плохо знаешь ее. Беатрис всю жизнь обсуждает со мной свои проблемы, внимательно выслушивает советы – а затем поступает по-своему, – его внимание переключилось на стол, ломившийся от еды. – Очень рекомендую мусс из копченой лососины и заливное из форели. Это фирменные блюда шеф-повара.

Казалось, Робера в данную минуту интересует только меню. Неужели он такой хороший актер – или его действительно не волнует то, что Беатрис собирается замуж за другого? Шарлиз не знала, что и думать, и под конец решила просто радоваться жизни и не думать о плохом. Похоже, Робер действительно счастлив и ведет себя абсолютно естественно.

Домой они вернулись поздно. Шарлиз отправилась посмотреть на Дэнни, Робер пошел с ней.

Со своей обычной предусмотрительностью он распорядился заново обставить детскую еще перед их приездом. Мебель была подходящей по размеру, стены украшены веселыми картинками. Любые игрушки, каких только могла пожелать душа маленького мальчика, лежали тут и там.

Дэнни спал, как маленький ангел, сжимая в руках розового слона. Когда Шарлиз подоткнула ему одеяло, он сонно пробормотал:

– Хочу пить.

– Даже не проснулся. Говорит это по привычке, – улыбнувшись, шепнула Шарлиз.

На цыпочках они вышли из комнаты. Когда они спустились в холл, Робер задумчиво сказал:

– Никогда не думал, что малыши приносят в дом столько радости.

– Я раньше тоже не думала. Дэнни изменил всю мою жизнь.

– Надеюсь, к лучшему?

Робер нежно и вкрадчиво взял ее за руку. Она мягко, но настойчиво освободилась.

– Разумеется, только к лучшему. Теперь я не могу и представить себе жизни без Дэнни.

– Даже если это значит – жить со мной?

– Ну, против таких условий вряд ли кто будет протестовать.

– Что ж, прекрасно, что я нашел способ сделать тебя счастливой, хотя явно не тот, который предпочел бы сам. – Его голос звучал немного язвительно.

Наши отношения всегда на грани, с грустью подумала Шарлиз. Каждый раз мы балансируем на тонкой проволочке. Либо спор и ругань, либо еле сдерживаемая страсть, почти животное желание.

Они уже подошли к двери спальни, и Шарлиз быстро переменила тему.

– Когда мы отправимся на виноградники?

– Да как скажешь. Хотя нет, постой. Завтра утром у меня важная встреча с чиновником из департамента по землепользованию, но я забыл, во сколько. Зайдем ко мне, посмотрим?

Ночники мягким теплым светом освещали его разобранную постель. Шарлиз торопливо огляделась. Робера, казалось, совсем не трогала двусмысленность этой провокационной обстановки.

– Нашел. Девять часов. Это не займет много времени, так что весь день в нашем распоряжении.

– Прекрасно. Тогда до завтра? – Она торопливо попятилась к своей двери.

– Ты уже уходишь к себе? Устала? Может, выпьем чего-нибудь на сон грядущий?

– Уже поздно, и нам обоим пора спать.

– Это должно было стать моим следующим предложением, – ухмыльнулся он.

– Вот этого-то я и боялась, – в тон ему ответила Шарлиз.

Он потрепал ее по щеке. Простой жест, небрежная ласка, но все ее тело затрепетало и откликнулось на нее.

– Ты не должна меня бояться. Я никогда не причиню тебе зла.

Уже причинил и не знает об этом, с тоской подумала Шарлиз. Нельзя полюбить кого-то, если тобой владеет только плотская страсть. Робер не виноват.

– Позволь мне продолжить наш утренний разговор. – Его руки легли ей на плечи, скользнув под шелковистую волну волос. – Останься со мной этой ночью, chere.

Его голос заставлял все ее тело вибрировать. Шарлиз уже представляла, как Робер раздевает ее и несет к своей кровати, как это было днем, только на этот раз ничто их не прервет. Он ляжет рядом с ней, его глаза будут сиять в темноте ночи, а пальцы зажгут огонь в ее обнаженном теле…

Робер нежно спустил бретельку платья с одного плеча Шарлиз и коснулся губами ее напрягшейся груди.

– Позволь любить тебя, мой ангел, позволь обладать тобой… – Его губы ласкали ее тело все жарче, обещая неведомую доселе страсть. – Я так хочу тебя!

Сделать выбор было невыносимо трудно. Волна желания накрыла девушку с головой, но Шарлиз боялась, что их близость даст Роберу власть не только над ее телом. Она не может этого позволить. Особенно зная, что он ее не любит.

Собрав все свои душевные и физические силы, Шарлиз шагнула назад и трясущимися пальцами поправила платье.

– Это не должно было случиться сегодня днем, и с того момента ничего не изменилось.

Робер смотрел на Шарлиз, смотрел долго и пристально, пока она пыталась справиться с собственным дыханием. Теперь один его поцелуй мог положить конец ее сопротивлению… Наконец, Робер сказал:

– Хорошо. Нет – значит нет, даже если я с этим не согласен. Но пойми же, ты просто оттягиваешь неизбежное. Рано или поздно ты станешь моей, chere! Я подожду, хотя это будет нелегко.

Он проводил ее до двери в соседнюю спальню. Шарлиз не ответила, она не могла произнести ни слова. Раздеваясь перед сном, девушка думала в смятении: а что, если Робер прав? Они действительно когда-нибудь станут близки, но тогда почему не сейчас, когда все ее тело сводит сладкой судорогой и каждый дюйм ее кожи жаждет его прикосновения?

Шарлиз приняла единственно верное решение. Глубоко вздохнула – и выключила ночник.

 

9

Утром ей стало легче. Отношения с Робером все еще тревожили ее, но к чему тратить на грустные мысли целый день? Особенно – такой замечательный. И у Робера вряд ли будет возможность заговорить о любви прямо на винограднике.

Шарлиз всегда завтракала вместе с Дэнни, даже если накануне приходилось поздно ложиться спать. Ей казалось важным начинать утро вместе с мальчиком, целовать его, улыбаться в ответ на его улыбку. К тому же теперь его день был так насыщен, что они виделись довольно редко.

Хорошее настроение улетучилось, когда Шарлиз и Дэнни спустились в столовую и узнали, что Жозефина Овернуа приехала погостить в шато.

– Мадам в столовой, – сообщил Жиль. – Она ждет вас и маленького хозяина.

– Я туда не хочу. Я хочу есть, где всегда, – захныкал малыш.

Обычно они завтракали и обедали в прелестной маленькой беседке в саду, окруженные деревьями и травой, цветами и спелыми ягодами. Вполне естественно, что Дэнни предпочитал это место официальной и строгой столовой.

– Давай попробуем позавтракать в доме – для разнообразия. Помнишь, ты первый раз не хотел стричься в парикмахерской, а потом не мог дождаться, когда мы снова туда отправимся?

Дэнни был вовсе не уверен, что это одно и то же, но без споров отправился за Шарлиз в столовую.

Лицо Жозефины просияло при виде мальчика.

– Вот и он, мой милый малышка!

– Я не малышка!

Шарлиз вмешалась.

– Бабушка не имела в виду, что ты маленький. Это, знаешь, нечто вроде комплимента. Не правда ли, он сильно вырос?

Последние слова она адресовала Жозефине, надеясь хоть как-то найти с ней общий язык.

– Понятия не имею, – холодно ответствовала Жозефина. – Я ведь не видела его в раннем детстве. Подойди и поцелуй свою бабушку, милый!

– Мне не хочется, тетя Шарлиз, от нее смешно пахнет, – громко прошептал мальчик.

Жозефина в ярости посмотрела на Шарлиз.

– Это чрезвычайно невежливо! Вы хоть чему-нибудь учили мальчика? Я потрясена.

– Я думаю, мальчику просто не понравились ваши духи, – извиняющимся тоном сказала Шарлиз. – Дети весьма категоричны в том, что им приятно или неприятно.

– Это, по-вашему, нормально?

– Разумеется, нет. – Шарлиз повернулась к Дэнни. – Извинись перед бабушкой, ты ее обидел.

– Почему я должен извиняться? Это она говорит обо мне всякие вещи!

– Это не дает тебе права грубить. Она – твоя бабушка, а ты ее обидел. Я надеюсь, что больше никогда не услышу от тебя что-нибудь подобное.

– Полагаете, произвели на меня впечатление? – язвительно поинтересовалась Жозефина. – Отвечаю: нет и еще раз нет. Если уж вы взялись растить ребенка, то уважение к старшим вам следовало привить ему давным-давно!

– Вот видишь! Она сердитая, она ругается и на меня, и на тебя. Почему же я должен ее целовать?

– Потому что я учила тебя быть вежливым со всеми, – твердо сказала Шарлиз.

– Даже с Шеддоном Уэрби? Он мне накидал в волосы песка, а я его здорово толкнул за это.

Прежде, чем Шарлиз успела ответить, ее опередила мадам Овернуа.

– Я начинаю понимать, почему Робер на вас женился. Он боялся – и совершенно справедливо, – что вы не сможете воспитать мальчика так, как следует.

Шарлиз настолько потрясло подобное ясновидение, что некоторое время она не могла и слова вымолвить. Жозефина продолжала:

– Таков был ваш план, не так ли? Вы решили сыграть на чувствах Робера к племяннику. Он никогда бы не женился на особе вроде вас по доброй воле.

– Видимо, вы плохо знаете своего сына. – Шарлиз старалась, чтобы ее голос звучал невозмутимо. – Никто и ничто не в силах заставить Робера сделать то, чего он делать не хочет.

– Только не в таких обстоятельствах! Когда женщина затаскивает мужчину в постель, он перестает соображать.

Шарлиз с тревогой посмотрела на Дэнни.

– Может быть, мы лучше отложим этот разговор? Сейчас не слишком подходящий момент для него.

Жозефина покраснела от гнева.

– Вы имеете наглость указывать мне, что следует делать?

– Если вы действительно беспокоитесь о своем внуке, как говорите, то мне нет нужды повторять мое предложение.

– О, я прекрасно понимаю, чего вы хотите! Собираетесь напеть Роберу, что я плохо влияю на мальчика? Вы уже восстановили внука против меня, а теперь хотите поссорить меня и с сыном!

– Даже если б я хотела, мне это не удалось бы, а у меня нет подобных намерений. – Ярость Шарлиз немного остудил явно прозвучавший в голосе пожилой женщины страх. – Послушайте, верите вы в это или нет, но я уверена, что мы сможем как-нибудь примириться друг с другом и стать нормальной, единой семьей. Исключительно в интересах Дэнни.

– Вы считаете меня слабоумной? Мальчика вы подучили смеяться надо мной, Роберу не позволяете даже говорить со мной по телефону. Вы это называете нормальной семьей? – Жозефина вскочила и в ярости швырнула носовой платок на стол. – Что ж, торжествуйте, наслаждайтесь победой, пока есть время. Вы оказались достаточно хитры, чтобы захомутать моего сына, но долго это не продлится. Вы никогда не станете истинной Овернуа!

С этими словами Жозефина покинула комнату. Дэнни с некоторым испугом смотрел ей вслед.

– Чего это с ней, тетя Шарлиз? Она сумасшедшая?

– Нет, что ты. – Шарлиз постаралась улыбнуться как можно веселее. – Понимаешь, когда взрослые спорят, они частенько кричат. Твоя бабушка тебя очень любит и будет счастлива, если ты будешь вести себя чуть приветливее.

– А это обязательно? Она мне не нравится.

– Нельзя поспешно судить о людях, надо сначала узнать их лучше. Давай заканчивай завтрак и беги играть.

Шарлиз изо всех сил старалась избавиться от неприятного осадка после инцидента в столовой. Прислуживавший за завтраком и наливавший им кофе Жиль хранил свое обычное бесстрастное выражение лица, словно они говорили при нем на иностранном языке.

Интересно, Жозефина расскажет Роберу об их стычке? Сама она этого делать не собиралась. Нечестно требовать от него занять чью-либо сторону.

Шарлиз сидела в полном одиночестве и размышляла, когда в столовую вошел Робер. Он спросил:

– Что-то не так?

– Нет, что ты, все просто великолепно.

– Ты выглядишь озабоченной.

– Просто задумалась. Обдумывала новую модель. Съешь что-нибудь? Я могу выпить еще чашку кофе и составить тебе компанию.

– Спасибо, но я уже позавтракал. Вы с Дэниэлом, кажется, обычно завтракаете в беседке?

– Решили внести некоторое разнообразие.

Шарлиз медлила, не желая сообщать ему, что у них были гости. Она только надеялась, что Жозефина не станет высказывать Роберу все свои претензии. Это может разозлить его и испортит весь день. Что ж, делать нечего. Шарлиз подавила вздох и сказала:

– Я должна кое-что тебе сказать.

– Расскажешь в машине. Я хочу дать Жилю некоторые указания до нашего отъезда. Буду ждать тебя у ворот.

Прежде, чем она успела остановить его, он ушел.

Встреча Робера с чиновником прошла удачно. В результате мсье Овернуа смог прибавить кое-какие земельные участки к своим владениям, как раз на тех виноградниках, куда теперь мчался их автомобиль. Они отъехали примерно на милю, когда Шарлиз, наконец, смогла рассказать Роберу про утренний визит его матери. Робер нахмурился.

– Она ничего не говорила о своем приезде вчера вечером, когда я с ней разговаривал. Интересно, что ее заставило так внезапно примчаться сюда?

– Возможно, она хотела увидеть Дэнни?

– По всей видимости, да. Тогда она вряд ли захотела бы поехать с нами. Я собираюсь устроить тебе грандиозную поездку.

Виноградники Овернуа находились на самой вершине холма, с которого открывался чудесный вид на небольшую деревушку. Дорога петляла меж тенистых деревьев, за которыми тянулись ряды винограда, спелые грозди клонили лозу к земле.

Когда они подъехали к большому красивому строению, Шарлиз заметила:

– Честно говоря, я совершенно не так представляла себе винодельческую фабрику. Это здание больше похоже на загородное поместье.

– Много лет назад здесь размещалась сельская управа. Теперь на первом этаже находятся дегустационный зал и контора, ну а основная работа происходит в других корпусах.

Сама фабрика представляла собой анфиладу прохладных, тихих и сумрачных помещений. Супруги шли по бесконечным залам, в которых рядами стояли бочки, огромные настолько, что к ним были приставлены лесенки. Робер подробно описывал Шарлиз весь процесс изготовления вина, начиная со сбора винограда и кончая разливанием вина по бутылкам.

– Прости за столь долгую и подробную лекцию, но ты прекрасный слушатель, а я немного увлекся, – рассмеялся он, опомнившись через некоторое время.

– Не извиняйся. Во-первых, мне интересно, а во-вторых, я потрясена тем, как много ты об этом знаешь.

– Отец учил нас с Морисом виноделию с раннего детства. Мы начали с самых основ и прошли весь путь обучения. Когда Дэниэл подрастет, он продолжит семейную традицию и в один прекрасный день унаследует дело от меня.

– Ну, это совсем не обязательно. У тебя могут родиться собственные сыновья.

– Вряд ли, если ты не станешь сговорчивее.

Шарлиз не позволила себе даже немного помечтать о том, как прекрасно было бы иметь ребенка от Робера.

– Наш брак – не навечно. Я уверена, ты хочешь иметь настоящего сына. Большинство мужчин этого хотят. Ты женишься на любимой женщине, и у тебя будут дети.

– Что ж, возможно, но Дэниэл все равно будет заниматься основной частью нашего бизнеса.

Шарлиз почувствовала, как по спине пробежал холодок, и вовсе не из-за температуры в зале. Робер думает о будущем, в котором нет места для нее. А чего она хотела? Не может же такая жизнь продолжаться вечно. Она вздрогнула, когда он обнял ее за плечи, однако это не было лаской.

– Осторожно, здесь мокро. – Он аккуратно провел ее мимо небольшой лужицы. – Рабочие стараются следить за чистотой, но тут темно, а вино иногда проливается. Можно поскользнуться.

– Правда, здесь темновато.

– Я могу объяснить, почему это необходимо, но на сегодня тебе уже достаточно технических подробностей.

– Но я не устала!

– Посмотри мне в глаза и повтори.

Он шутливо приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. Шарлиз затрепетала – как обычно, когда Робер был совсем близко, неважно, каковы при этом были его намерения. Она смотрела в его лицо, на четкую линию рта, и представляла – помимо своей воли – как эти губы касаются ее губ, как разжигают во всем ее теле пожар страсти…

Робер перестал улыбаться, видя, как изменилось выражение ее глаз. Осторожно коснулся ее щеки и прошептал:

– Маленькая Шарлиз, мне все труднее выполнять свое обещание. Я хочу тебя, прямо сейчас и прямо здесь.

Она застыла, не в силах скрыть то, что и ее охватывает то же самое желание… Робер и Шарлиз даже не сразу поняли, что они больше не одни в огромном зале. Послышались шаги рабочих.

Робер медленно отстранился, и лицо его тут же приобрело совершенно бесстрастное выражение, что всегда пугало ее. Неужели он способен так хорошо владеть собой, потому что на самом деле не испытывает того, что чувствует она? Шарлиз прерывисто вздохнула.

Когда они вышли на улицу, Робер сказал:

– Ты уже знаешь, как делается вино. Теперь я покажу тебе, что с ним делают перед самой отправкой в магазины.

Зрелище было захватывающим. Бутылки ехали на ленте конвейера, словно игрушечные солдатики на марше. Ненадолго останавливались, чтобы получить пробку в горлышко, а затем отправлялись к следующему агрегату, наклеивавшему этикетки.

– Словно фабрика игрушек! Дэнни здесь понравится. Надо обязательно привезти его сюда.

– Отличная идея, но для него экскурсия будет короче. Не думаю, что Дэнни будет столь же тактичен.

– Не знаю, почему ты говоришь о такте. Я действительно слушала тебя с интересом.

– Тогда как насчет экзамена?

– О, нет! – со смехом вскричала Шарлиз. – Если бы я знала, что ты будешь задавать вопросы, то вела бы записи.

– Ну, ладно, вместо этого приглашаю на обед. Здесь неподалеку есть приятное местечко, думаю, оно тебе понравится.

«Шеваль Д’Ор» оказался небольшим прелестным ресторанчиком. Маленькие столики были покрыты клетчатыми скатертями, изящные светильники заливали полутемный зал мягким светом, создавая интимную и расслабляющую атмосферу.

Робер заказал несколько блюд, которых даже не было в меню, но которые являлись особой гордостью шеф-повара, а также попросил принести аперитив перед обедом. К основным блюдам должны были подать вино.

– Я не привыкла столько пить за обедом. Боюсь, от такого количества спиртного я просто усну!

– Никаких проблем. Здесь наверху сдаются комнаты. Я отнесу тебя в постель.

– Ты так просто не сдаешься, да? – она не чувствовала обычного раздражения.

– Ты ведь тоже хочешь меня?

Он не спускал с нее испытующего взгляда. Шарлиз могла бы ответить, но Робер и без этого прекрасно понимал, что привлекает ее. Не знал он только, насколько окрепли ее чувства к нему, и слава Богу! Шарлиз опустила глаза и занялась скатыванием хлебных крошек в шарик. Робер неожиданно накрыл ее ладонь своею.

– Я не хочу принуждать тебя, chere. Я надеюсь и верю, что однажды мы займемся любовью, но только тогда, когда ты будешь к этому готова. Надеюсь, это будет скоро, – последние слова он произнес с обычной ухмылкой. – Прошу тебя, не будь такой серьезной и ешь свой обед спокойно. Люди думают, глядя на нас, что любовники поссорились, а мне это неприятно, потому что мы, к сожалению, не любовники.

На этом тема была исчерпана, и Робер ни разу к этому не вернулся. Он развлекал ее за обедом, рассказывая чудесные истории о своем детстве в Париже, о юношеских проделках, о своей семье. Влечение между ними не исчезло, ничто не могло бы его разрушить, но они смеялись и болтали, как хорошие знакомые, Почти идеальные отношения. Почти. Такое маленькое слово – и такая большая разница, с грустью подумала Шарлиз.

Когда Шарлиз и Робер вернулись домой, оказалось, что Дэнни ждет их с нетерпением, что было для него последнее время не характерно. Обычно они сами его искали, а потом еще и уговаривали составить им компанию. Сегодняшний день был исключением.

– Огюст куда-то ушел с мамой, и мне не с кем играть. А где вы были?

Шарлиз рассказала мальчику о фабрике и пообещала в следующий раз взять его с собой. Робер добавил:

– Подрастешь и сможешь там работать, как твой папа и я.

– А что ты там делал?

– Когда мы были чуть постарше тебя, то работали на сборе винограда, разбирали ягоды на конвейере, прежде чем они отправятся под пресс. Помню, мы с Морисом так объелись виноградом, что нас выгнали с работы.

– Я тоже смогу работать, – серьезно заметил мальчик. – Я уже большой. Мне четыре года.

Робер был абсолютно серьезен.

– Ты прав. Что ж, скоро наступит сбор винограда, там посмотрим.

Дворецкий вошел в комнату, и Робер умолк.

– Мсье, мадам Овернуа просила передать, что она хочет с вами переговорить, как только вы вернетесь.

Когда Жиль вышел, Робер повернулся к Шарлиз.

– Полагаю, пора сообщить маме, что мы дома. Дэниэл, будь любезен, сбегай наверх и скажи своей бабушке, что мы в гостиной.

Мальчик вопросительно взглянул на Шарлиз.

– А это обязательно, тетя Шарлиз?

Робер нахмурился.

– Мне бы хотелось, чтобы ты был приветливей с бабушкой. Она проделала длинный путь только для того, чтобы повидаться с тобой.

– А мне все равно. Она мне не нравится. Она сердитая и кричала на тетю Шарлиз.

Глаза Робера сверкнули, когда он обернулся к Шарлиз.

– Я не знал, что вы повздорили. Почему ты мне не сказала?

– Ничего особенного не случилось. Дэнни просто перепутал…

– Ничего я не перепутал. Она была вся красная от злости и сказала, что ты, дядя Робер, не доверяешь тете Шарлиз, А еще сказала, что тетя Шарлиз затащила тебя в постель. Она что, думает, что вы подрались? У нее был такой противный вид!

Шарлиз была потрясена тем, как много мальчик понял и запомнил, пусть и по-своему, по-детски. Робер выглядел рассерженным.

– Ты должна была сказать об этом мне. Моя мать перешла все границы. Могу только извиниться за нее и пообещать, что больше этого не повторится!

– Вот видишь! – с триумфом воскликнул Дэнни. – Дядя Робер говорит, что я прав!

Шарлиз поспешила исправить положение.

– Он этого не говорил. А ты неправильно рассказываешь. Мы просто поспорили. И вообще, отправляйся наверх. Тебе пора купаться и спать.

Они помолчали, пока мальчик не вышел из комнаты. Затем Робер снова обратился к Шарлиз.

– Как ты могла скрыть от меня то, что случилось? Ты же знаешь, что я бы этого не допустил.

– Да уж, отлично! Начнем грандиозный семейный скандал! Это только еще больше восстановит твою мать против меня, если только это возможно.

– Она должна, по крайней мере, соблюдать приличия!

– Она всего-навсего приехала навестить нас, так что же, начинать Третью Мировую? Наверное, мадам Овернуа скоро уедет.

– Не сомневаюсь, особенно после разговора, который у нас с ней будет.

Шарлиз встала.

– Ладно. Дэнни ждет меня, пойду к нему. Обещай, что не будешь злиться.

– Постараюсь.

В это верилось с трудом. Шарлиз не нравилось настроение Робера, но, с другой стороны, его мать сама виновата, что создала такую обстановку в доме. Шарлиз еще раз вздохнула и отправилась в комнату Дэнни.

Обычно, когда он плескался в ванне, Шарлиз развешивала одежду племянника и собирала игрушки, переговариваясь с мальчиком через стенку и время от времени заглядывая к нему. Но сегодня она принесла в ванную стул и стала подробно расспрашивать его о щенках, о новом друге Огюсте и обо всех событиях этого дня, чтобы отвлечь малыша от воспоминаний о мерзком утреннем скандале.

Впрочем, беспокоиться было не о чем. В памяти четырехлетнего малыша быстро стирались все неприятности. Дэнни с увлечением рассказывал о дне рождения, на который его пригласили, и показывал, как здорово «подныривает» его резиновая уточка.

К концу купания Шарлиз, как всегда в таких случаях, была мокрой с головы до ног и потому переоделась в джинсы и старую футболку. Пока она приводила себя в порядок, Дэнни играл в своей комнате. Неожиданно раздался стук в дверь. Шарлиз поспешно одернула футболку и осторожно подошла к двери. Ей не хотелось еще раз встретиться с Жозефиной.

– Кто там?

– Это я, Робер. Могу я зайти?

– Погоди минуту. Можешь зайти позже?

– Мне нужно кое-что уточнить, прежде чем я отправлюсь к матери.

Что ж, это важнее ее внешнего вида. Шарлиз перестала волноваться из-за своей легкомысленной одежды и открыла дверь. Наверное, Робер решил последовать ее совету и не бросаться в бой, очертя голову.

Сначала он попросту не заметил, что она переоделась. Большими шагами пересек комнату и спросил, не глядя на нее:

– Я тут подумал о том, что говорил Дэнни. Мама действительно сказала, что я тебе не доверяю?

– Не совсем так. Она сказала, что ты не веришь, будто я могу вырастить Дэниэла достойным фамилии Овернуа. – Шарлиз не удержалась от иронии. – Что ж, не стоит винить ее за это. Именно так ты и сказал во время нашей

первой встречи.

– Да, но я ошибался. – Робер взял ее за руки. – Я не знал тогда тебя, твою доброту и нежность, твое отзывчивое сердце.

– Я пыталась тебе об этом рассказать, но ты не верил, – попыталась отшутиться Шарлиз.

– Я должен был убедиться сам.

Интонации Робера изменились, когда он внимательнее посмотрел на нее. Шарлиз в панике поняла, что старая футболка практически не прикрывает ее, обтягивая грудь. Розовые соски были видны так же отчетливо, как если бы она была просто голой.

Именно такой Робер увидел ее в первый раз, и теперь Шарлиз оставалась все столь же соблазнительной.

Когда ее руки неуверенно поднялись, чтобы прикрыть грудь, он остановил ее почти умоляющим жестом.

– Позволь мне хотя бы посмотреть на тебя. Твое тело так прекрасно.

– Мне надо переодеться и вести Дэнни ужинать, – шепнула она в ответ.

– Еще рано.

Его руки скользнули на ее талию и двинулись вверх, медленно освобождая Шарлиз от одежды. Девушка не удержалась от тихого стона блаженства, когда кончиками пальцев он коснулся ее груди, провел по напряженным соскам.

– Я не могу оторваться от тебя, – прорычал он. – Я знаю, что только мучаю и тебя, и себя, но я не могу, Шарлиз, когда я вижу тебя такой, я теряю контроль над собой.

– Я тоже! – со стоном прошептала она.

Каждая клеточка ее тела, все чувствительные участки кожи кричали, взывали, молили о близости, несмотря на все попытки сопротивления.

– Я не должен этого делать!

Однако вместо того, чтобы повернуться и уйти, Робер сорвал с нее футболку и зарылся пылающим лицом в пшеничные волосы Шарлиз. Огонь желания вспыхнул так ярко, что в ней что-то взорвалось, и она впилась пальцами в напряженную спину мужа, прижалась к нему бедрами, чтобы теснее слиться, Робер ответил сдавленным стоном, его тело выгнулось, он прижал Шарлиз к себе так крепко, что она ощущала напряжение его плоти всем телом. Пока его губы жадно искали ее рот, он судорожно расстегнул на ней джинсы и просунул руку к ее бедрам, слегка приподнимая Шарлиз и пытаясь второй рукой освободить ее от одежды.

– Теперь мы не можем остановиться!

– Я знаю!

Она судорожно расстегивала на нем рубашку, искала застежку брюк.

– Девочка моя, это словно исполнение всех снов и желаний! – шептал он, сдирая с нее джинсы.

Они были так поглощены друг другом, что не сразу услышали настойчивый стук в дверь комнаты Робера. Голос Жозефины разносился по коридору.

– Робер, я знаю, что ты здесь! Открой не медленно!

– Не могу поверить! – простонал он. – Это уже второй раз, когда она все портит!

Тело Шарлиз яростно протестовало против внезапной остановки и требовало не обращать внимания на стук в дверь, но разум взял верх. Девушка прерывисто выдохнула и отступила на шаг.

– Все это не случайно. Твоя мать пытается помешать нам заняться любовью. Если вдуматься, то это даже смешно.

Она трясущимися пальцами застегивала джинсы и пыталась улыбнуться.

– Но это же несерьезно. Не может она сторожить нас всю ночь под дверью. – Робер был бледным от злости.

– Возможно, слуги донесли ей, что мы не спим вместе, вернее, спим в разных комнатах. Она решила, что наши отношения дали трещину, и изо всех сил старается не допустить примирения.

– Да, она до сих пор не одобряет наш брак. Но я не думаю, что она хочет окончательно его разрушить.

– Я уверена, мадам Овернуа считает, что защищает твои интересы, но ей пора взглянуть в лицо действительности! – Разочарование и неудовлетворенная страсть распалили ярость Шарлиз, и она была куда несдержаннее обычного. – Если наш брак развалится, опекунство над Дэнни станет судебной проблемой. Я прекрасно понимаю, что Овернуа чертовски богаты и влиятельны, но я не сдамся без боя. Я сыграю на привязанности малыша ко мне и его антипатии к некоторым, я сыграю на чем угодно, что сможет мне помочь!

Глаза Робера сузились.

– Так он единственный, кто тебя волнует?

– Благополучие Дэнни – это то, из-за чего мы поженились. Я согласилась, потому что у меня не было выбора.

– Но ты могла не соглашаться на все остальное, – ехидно усмехнулся он. – У меня уже была пара-тройка шансов, включая сегодняшний вечер. К несчастью, ты опомнилась слишком быстро. Это могло бы дать мне большое преимущество.

Это было как пощечина.

Шарлиз удалось почти молниеносно овладеть собой и своими чувствами, но ведь Робер был прав, черт побери! Он не хотел упустить шанса заняться с ней любовью, но собственно о любви тут и речи не шло. Его тайный план предусматривал полное подчинение ее воли, вот и все.

 

10

Шарлиз с трудом заставила себя пойти на ужин, хотя ей была противна даже мысль о Робере и его матери.

Но удача была на ее стороне. Жиль сообщил, что Робер уехал, а Жозефина – вот действительно чудесная новость! – отправляется в Париж. Должно быть, у них состоялось непростое объяснение с Робером, что, впрочем, не принесло Шарлиз никакого утешения. Робер больше не собирался ее защищать.

Следующие несколько дней прошли относительно спокойно, так как Робер все еще был занят делами в Париже. Шарлиз приходилось одной ходить на приемы и вечеринки и придумывать бесконечные объяснения и извинения за отсутствие ее мужа.

Неожиданно выяснилось, что Дэнни скучает без дяди. Он успел привязаться к Роберу, но Шарлиз даже не представляла, насколько сильно. Мальчик то и дело спрашивал:

– Когда дядя Робер вернется? Он обещал сводить нас с Огюстом на рыбалку.

– Вы можете пойти с отцом Огюста.

– Нет, ему надо работать. И потом, я хочу с дядей Робером! Он мне истории рассказывает, про то, как они с папой были маленькие.

– Я тоже рассказываю тебе истории.

– Твои истории я уже сто раз слышал, а его – нет.

У Шарлиз появилось щемящее чувство, что она потихоньку уходит из жизни Дэнни. Робер мог исполнить любой каприз мальчика. В тот день, когда он догадается о привязанности к нему племянника, Шарлиз станет никому не нужна.

Она убеждала себя, что это просто мнительность. Дэнни все еще нуждается в ней, и очень сильно. Малышу нужна замена и матери, и отца. Как бы то ни было, Шарлиз пора задуматься о собственной жизни. Надо позаботиться о карьере, а она совсем забросила свои эскизы с тех пор, как переехала в деревню. Если ее брак с Робером развалится, а признаки этого налицо, то Шарлиз снова придется работать.

Робер вернулся к концу недели, к неописуемой радости Дэнни. Малыш играл с Шарлиз в «ловись, рыбка» на веранде, когда машина Робера подъехала к дому. Они с Шарлиз сдержанно и вежливо поздоровались, в то время как мальчик в восторге повис у дяди на ноге.

– А что ты мне привез? Мама и папа всегда привозили мне что-нибудь, когда приезжали домой.

– Жиль понес мой багаж в дом. Попроси его дать тебе большую сумку, – Робер ласково взъерошил волосы мальчугана, а тот с веселым криком кинулся в дом.

Шарлиз вознамерилась последовать за ним, потому что не хотела оставаться с Робером наедине.

– Погоди. Для тебя у меня тоже есть подарок.

– Это вовсе необязательно.

– Я не мог не отметить месяц нашей свадьбы.

– Всего месяц?!

– Я полагаю, он показался тебе вечностью. – В его голосе звучала горькая насмешка.

Да, но не в том смысле, который подразумевал Робер. Жизнь разделилась на две половины, до встречи с Робером и после нее, и вторая половина казалась куда более яркой, полной и насыщенной.

– Считай это утешительным призом.

Он достал из нагрудного кармана синюю бархатную коробочку и вручил ей.

Внутри лежала брошь в форме птички. Глаза птички – сапфиры, а крылья – граненые бриллианты, сверкавшие на солнце нестерпимым блеском.

– Она восхитительна, но… ты действительно не должен… Я имею в виду… после того, что случилось.

Ее голос надломился и сел. Губы Робера скривились в мучительной усмешке.

– А что, собственно, случилось? Ты просто напомнила мне, почему мы поженились, вот и все. Химическая реакция между нами, как ты это называешь, оказалась слишком бурной, и я забылся. Даже ты, моя стальная бабочка, позволила себе забыться.

– Прошу тебя, Робер…

Она с трудом смогла произнести это имя. Ей мучительно было вспоминать о навсегда утерянном рае.

– Могу лишь сказать, что наше влечение было обоюдным. Я не мог понять причин такой перемены, но ты мне все объяснила. Ты была предельно честна.

– Ты говоришь со мной так, будто я в чем-то виновата. Ты женился на мне по той же причине, по какой я вышла за тебя замуж!

– Да, но ты оказалась куда более прагматичной, чем я. Ошибкой было смешивать бизнес и человеческие отношения.

– Да, ты прав.

Ее голос звучал безжизненно и устало. Его, впрочем, тоже.

– Что ж, теперь, когда мы все выяснили, можешь больше не волноваться, подобного не повторится. К несчастью, на людях нам придется изображать влюбленную пару, но теперь, когда мы оба знаем, что это, так сказать, необходимое зло, у нас все получится легче.

Шарлиз никогда не чувствовала себя более жалкой и беспомощной. Теперь они больше не друзья. Робер считает ее лишь деловым партнером, от которого избавится в свое время в мгновение ока. Борясь со слезами, она протянула ему синюю коробочку.

– Я не могу это принять.

– Считай это компенсацией за пережитое.

– Я никогда не считала, что будет легко, – холодно ответила она.

– Пусть это будет реквизитом нашей постановки. Наденешь ее на ужин в воскресенье.

– Какой еще ужин?

– Ты просто забыла. – В его голосе звучала издевка. – Лебланы дают обед в честь нашего маленького юбилея. Придется пойти, ведь все из-за нас.

– А твои друзья когда-нибудь перестанут праздновать нашу свадьбу? – безнадежно спросила Шарлиз.

– Нет, до тех пор, пока не женится кто-нибудь другой. Им же нужен повод для бесконечных вечеринок. Я думал, тебе нравится.

Раньше они ей нравились, до ссоры с Робером. Раньше, когда он целовал и обнимал ее на людях, ей было просто приятно, теперь это станет пыткой.

Дэнни вернулся, волоча огромную коробку с ярко раскрашенными, но совершенно непонятными предметами. Малыш сердито хмурился.

– Я пытался сложить это вместе, но у меня ничего не вышло. Глупая штуковина!

– Что ж, давай попробуем вместе.

Робер уселся прямо на пол, скрестив ноги, и с головой погрузился в собирание игрушки.

– А что это такое? – робко поинтересовалась Шарлиз.

– Должно стать пожарной машиной. Интересно, как дети могут додуматься до такого. Тут надо быть настоящим инженером.

– У тебя получится, дядя Робер?

– Спрашиваешь! Как говорите вы, американцы, можешь на меня рассчитывать.

Дэнни принес Шарлиз коробку, на которой было нарисовано то, что должно было получиться в итоге.

– Дядя Робер очень умный. Он все может сделать!

Робер поднял голову и посмотрел на Шарлиз, а затем пробурчал:

– Ну, скажем, почти все.

Когда игрушка была собрана, он показал Дэнни, как включать сирену и двигать лестницы. Мальчик был в восторге.

– Я пойду покажу это Огюсту. Пойдешь со мной, прямо сейчас?

У Шарлиз в горле встал ком, когда она увидела эту картину: высокий мужчина и маленький мальчик уходят, взявшись за руки. Боль можно пережить. В конце концов, сын ее сестры куда важнее боли.

На вечер Шарлиз выбрала себе тонкие белые брючки и бледно-голубой кашемировый жакет, удачно сочетающийся с подарком Робера. Она приколола брошь на грудь. Это проще, чем спорить и препираться. Да и какая разница? Этот подарок ничего не значит, ровным счетом ничего.

Робер сразу же заметил брошь, но ничего не сказал. В отличие от шумных дам на вечеринке.

– Какая прелесть! Потрясающая брошь, – воскликнула Моник, хозяйка дома.

– Благодарю. Это подарок Робера на наш юбилей.

Шарлиз даже смогла выдавить улыбку.

– Боже, как романтично! Должно быть, ты счастлива с таким мужем, как Робер.

– Не беспокойся, Шарлиз вполне счастлива, – с этими словами Робер обнял жену.

В глазах Робера промелькнуло удовольствие, когда он ощутил возбужденное напряжение ее стройного тела.

– Знаешь ли, мой друг, бриллианты любую женщину заставят быть счастливой, – заметил кто-то из мужчин.

– Только не Шарлиз. Ее симпатии и реакции непредсказуемы.

– Должно быть, в этом и есть секрет счастливого брака. Надо оставаться загадкой друг для друга.

– Ну, Робер-то прекрасно знает, какие чувства я к нему испытываю.

Она прямо взглянула ему в глаза. Играть так играть! Он ответил тем, что теснее прижал ее к себе и поцеловал в уголок губ.

– Немногие браки похожи на наш! Приехала Беатрис, как всегда, внося сумятицу и бурный восторг одним своим появлением. Казалось, она каждый раз устраивает нечто вроде дефиле для демонстрации самой себя.

Робер немедленно направился к ней. Конец их идиллическому браку, с иронией подумала Шарлиз. Робер и Беатрис успели о чем-то переговорить наедине, затем к ним присоединились другие гости.

Чуть позже Шарлиз столкнулась с Беатрис в одной из беседок сада. Обед Клермоны решили устроить на свежем воздухе.

– Ты выглядишь потрясающе! – воскликнула Беатрис.

– Ты тоже, как всегда. Это что, Диор?

– А ты разбираешься в нарядах от кутюр.

– Это же моя работа. Я узнаю работу известных кутюрье, даже когда не могу согласиться с их ценами, – усмехнулась Шарлиз.

– Ну, теперь-то можешь.

– Ты права, но я так долго экономила на всем, что это вошло в привычку. А где Себастьен, его нет с тобой? Что-то я его не вижу.

– И не увидишь. Он стал историей.

– Ужасно жаль. Он был симпатичный.

– С меня хватит. Себастьен довел меня до предела. Надеюсь, Робер отдаст меня кому-нибудь получше.

Шарлиз потеряла дар речи. Впервые Беатрис говорила об их с Робером отношениях так откровенно и не скрываясь. Беатрис продолжала:

– Ты даже не представляешь, насколько ты счастлива.

– Что ж, мне только об этом все и твердят. – Шарлиз старалась, чтобы ее голос звучал легкомысленно, но это получалось все хуже и хуже.

Робер подкрался незаметно. Он обнял Шарлиз сзади и быстро поцеловал ее в шею.

– О чем болтают две самые прелестные женщины в мире?

– Не подслушивай! Я как раз говорю Шарлиз, что мне надо срочно подыскать мужчину вроде тебя.

– Она согласна поделиться?

– Ну, было бы слишком смело надеяться на это.

Они продолжали перешучиваться, когда к ним подошел Анри в сопровождении официанта, который нес поднос с шампанским.

– Вот и хорошо, что все здесь. Позвольте поднять бокалы за самую прекрасную пару на этом чудесном празднике!

Гости собрались вокруг, зазвенели бокалы, посыпались тосты. Наконец Анри потребовал тишины.

– Что ж, думаю, надо дать возможность чете Овернуа ответить нам.

Робер заглянул Шарлиз в глаза и медленно произнес:

– Я хочу поблагодарить мою жену за то, что она помогла мне понять, как много я потерял за прожитые без нее годы. Я всегда буду безмерно благодарен ей за тот свет, который она принесла в мою жизнь.

Кто-то услужливо принял бокал из его рук, и Робер обнял Шарлиз. Она не сопротивлялась, она вообще ничего не чувствовала. Когда его губы коснулись ее губ, мир вокруг просто перестал существовать. Она была сейчас в другом, волшебном мире, там, где Робер любил ее, только ее, и они жили долго и счастливо…

Он глухо застонал от удовольствия, а затем прошептал, скользя губами по ее шее:

– Ты так естественна! Моя сладкая маленькая жена, мне стыдно, что ты играешь талантливее меня.

После тоста Робера были аплодисменты, шутливые комментарии, ничуть, впрочем, их не смущавшие. Робер не расставался с женой ни на минуту.

Пока он шутил и смеялся, разговаривал со всеми и обнимал ее, Шарлиз непрестанно думала о его последних словах. Что он имел в виду, говоря, что ему стыдно? Стыдно так беззастенчиво обнимать ее на глазах у всех? Или за отношения с Беатрис?

Она задумчиво посмотрела на него, а он поцеловал ее в кончик носа и шутливо заметил:

– Моя жена слишком вежлива, а вот я тебе честно скажу, Анри, мы страшно голодны. Моник немедленно всплеснула руками. – О, боги! Я просто не хотела прерывать тосты, но на самом деле у шеф-повара сейчас случится обморок. Суфле вот-вот перестоит!

Все расселись за круглыми столами на лужайке, Каждый стол был покрыт скатертью из оранжевой органзы, а в центре стояла ваза с чайными розами. Кроме того, на каждом столе стояли хрустальные вазы, полные земляники, малины и ломтиков манго, что делало сервировку еще более изысканной.

Это не по-настоящему в нашу честь, одернула себя Шарлиз. Впрочем, все было «не по-настоящему» с тех пор, как Робер женился на ней. Официанты разливали шампанское и разносили закуски.

Все веселились, шумели, и никто, кроме Робера, не заметил, что Шарлиз непривычно тиха.

– Прости за это испытание, – шепнул он, улучив минутку. – Мы уедем при первой же возможности.

– Это вовсе не испытание.

– Не нужно притворяться. Я уже достаточно тебя изучил.

– Интересно, а мужчина и женщина вообще могут узнать друг друга достаточно хорошо?

Она отчаянно вздохнула, вспомнив их взаимное недоверие. Его подозрения не оправдывались, а ее? Робер тихо ответил:

– Люди могут лучше узнать друг друга, если будут беседовать, а не ссориться. Я говорю сейчас о себе.

– Мой характер не лучше.

– Вот видишь. У нас немало общего. – Он слабо улыбнулся. – Я много думал о нас, пока был в Париже. Мы оба…

Он не договорил, заметив отчаянные знаки, которые подавала им Беатрис. Робер шепнул:

– Закончим позже, хорошо?

После ужина гости разбрелись по парку. Уехать раньше, чем все закончится, не получилось, потому что Моник предупредила их особо:

– Представление скоро начнется. Вы должны посмотреть на этого иллюзиониста, он просто великолепен!

– Черт, могут хотя бы двое из этой кучи гостей улизнуть с представления! – прошипел ей вслед Робер.

– Моник старалась ради нас. Мы должны быть вежливы. Нельзя уезжать сейчас.

– Думаю, ты права. – Робер взял Шарлиз за руку и увел на аллею подальше от остальных гостей. – Я хочу поскорее разобраться с тем, что случилось между нами в тот вечер. Я уже говорил тебе, что много думал об этом. Мне очень жаль, что так произошло. Я наговорил много лишнего и не совсем того, что думал.

– В ярости люди, как правило, более откровенны и говорят правду, – заметила Шарлиз.

– Вся правда заключается в том, что я разозлился, когда узнал, что ты по-прежнему считаешь меня врагом. Это несправедливо. Ты должна знать: я никогда не позволю себе разлучить вас с Дэниэлом, независимо от наших личных отношений. – Он легко коснулся ее волос. – Пусть мы не любовники, но мы ведь можем быть друзьями?

Шарлиз хотелось бы верить этим словам, но мутный осадок обиды все еще лежал на дне души.

– Друзья не используют секс, чтобы добиться преимущества. Ты же сам признался, что рассчитывал именно на это.

– Еще одна из тех глупостей, что я наговорил тебе в тот вечер. – Робер остановился и развернул ее к себе. – Шарлиз, ты же знаешь, как сильно я хочу тебя. Когда я тебя целую, когда прикасаюсь к твоей шелковой коже, неужели ты думаешь, я могу думать еще о чем-то, кроме тебя самой?

Сердце Шарлиз забилось сильнее, когда она вспомнила эти сильные руки, так нежно ласкавшие ее горящее от страсти тело.

– Мы совершили массу ошибок, но ни одной непоправимой, – продолжал Робер. – Мы должны сделать все, что можем, чтобы исправить их. Я хочу, чтобы ты была счастлива, так счастлива, как счастлив я сам с тех пор, как ты вошла в мою жизнь.

Она смотрела на него, боясь поверить услышанному, боясь обжечься еще раз и еще больнее.

– Каждый раз нам что-то мешало, Робер…

– Сначала так происходит почти у всех, милая. Это естественно, если два независимых прежде человека решают соединить свои судьбы. Но мы должны постараться и сделать наш брак настоящим. Мы растим мальчика, которого оба любим.

Шарлиз больше не могла не верить ему. Счастье медленно расцветало у нее в душе, раскрывалось, как огромный и прекрасный цветок. Она с трудом пробормотала:

– Думаю, нам нужна еще одна попытка.

– Моя любимая!

Робер заключил ее в объятия, скорее нежные, чем страстные. Шарлиз отдыхала от пережитого в его уверенных сильных руках, жадно вдыхая его чистый мужской запах, когда издали донесся голос Моник:

– Представление начнется через десять минут!

Они опомнились и повернули назад. В самом начале аллеи стояла Беатрис и внимательно смотрела на них. Было в этом взгляде нечто, заставившее Шарлиз поежиться. Она хотела сказать об этом Роберу, но кто-то из гостей увел его ненадолго.

Свежий вечерний ветерок растрепал волосы Шарлиз. Она подняла руку, чтобы поправить прическу, и обнаружила, что потеряла одну сережку. Должно быть, та выпала, когда Робер взял лицо Шарлиз в свои ладони… Она улыбнулась воспоминаниям, извинилась перед хозяйкой и отправилась обратно в темную аллею.

Сережка не была особенно ценной, но это подарок старых друзей. Шарлиз было бы жаль потерять ее. Внимательно осмотрев дорожку, девушка шагнула чуть в сторону и наклонилась, исследуя опавшую листву. Вдруг до нее донеслись голоса. Она узнала Беатрис. И Робера.

Шарлиз не собиралась подслушивать, однако первые же слова заставили ее замереть на месте.

– Это не может подождать? – нетерпеливо спросил он.

– Как ты можешь быть таким бесчувственным?! Неужели ты не заметил, как я была несчастна весь вечер?

– Прости. Я знаю, что тебе пришлось пережить, но теперь все наладится.

– Ты все время это говоришь, но ничего не меняется. Когда я увидела, как ты смотришь на Шарлиз, мне захотелось зарыдать в голос.

– Твое время еще придет.

– Когда?! Я не желаю провести остаток жизни в одиночестве.

– Ты никогда не будешь одна, дорогая. Я всегда буду с тобой.

Вот это удар! Шарлиз была в шоке. Всего несколько минут назад на этом самом месте он говорил с ней тем же нежным голосом, произнося почти те же слова, его жесты были такими же мягкими, и все это было… представлением.

И она купилась! Она поверила, когда он обещал, что сделает ее счастливой. Что ж, он бы выполнил обещание. Она была бы счастлива, жила бы в его доме… и не мешала растить Дэнни истинным Овернуа.

На самом деле все это время он заботился только о Беатрис. А Шарлиз ему надо было убедить в фальшивой любви только из-за племянника. Что ж, для Робера это было не слишком большой проблемой. У него в запасе масса способов обольщения женщин.

Только к ней это больше не относится, Он обманул ее в последний раз. Глаза Шарлиз затуманились, когда она представила себе будущее. Будущее без Робера. Затем она расправила плечи и подняла голову. Ничего. Это ничего. Она выживет.

 

11

После бессонной ночи Шарлиз приняла нелегкое решение. Она вернется в Лос-Анджелес и попытается склеить заново разбитую жизнь. Разлука с Дэнни разобьет ее сердце, но лучше быть отсюда подальше. Возможно, Робер лгал ей, но своего племянника он действительно любит, а мальчик уже полюбил своего дядю. Робер способен очаровать даже черта, невесело усмехнулась Шарлиз.

Она будет звонить Дэнни и писать ему письма, часто-часто. Потом, когда обида и горечь поутихнут, возможно, Робер позволит Дэнни навестить ее. Сама она никогда сюда не вернется.

Откладывать не стоило. Когда она спускалась вниз, лицо ее было смертельно бледным. Разговор предстоял непростой.

Робер почувствовал неладное еще вчера за ужином. Тогда Шарлиз сослалась на головную боль, но он вряд ли поверил. Вчера Робер не стал донимать ее расспросами, однако сегодня надо было готовиться к битве.

Новость потрясла его, а когда он услышал ее сбивчивые объяснения, то возмутился.

– Ты не можешь ревновать меня к Беатрис. С чего ты взяла, что между нами что-то есть? Я думал, ты доверяешь мне.

– Так же, как и всем остальным твоим словам? – горько спросила она.

– Что тебя так задело, chere? Скажи, и я постараюсь все исправить, – произнес он медовым голосом, придвигаясь к ней ближе.

– Не прикасайся ко мне! – Она вся дрожала. Несмотря на полное разочарование в Робере, она была вовсе не уверена, что сумеет устоять.

– Да скажи, наконец, в чем дело?!

– Я слышала твою беседу с Беатрис вчера вечером. Я была за кустами, искала сережку, которая потерялась во время твоего потрясающего рассказа о том, как много наш брак значит для тебя. Ты был так убедителен, что я даже

не сразу заметила пропажу.

– Видимо, не так уж и убедителен, если ты отправилась подслушивать в кусты!

– Не пытайся перевалить вину на меня. Ты – единственный, кто все время играл, с самого начала. Ты старался заставить меня потерять голову, чтобы я не задавала лишних вопросов, чтобы не лезла в твою личную жизнь, в твои связи!..

– Ты полагаешь, все дело в этом? – Робер бесстрастно взглянул на нее.

– Не пытайся меня обмануть. Я же слышала, как ты говорил Беатрис, что все образуется, и она не останется в одиночестве.

– И что из этого? Ты ничего не поняла. Я только хотел…

– Можешь не трудиться придумывать объяснения! Я не поверю тебе, даже если ты – вот уж чудо! – скажешь чистую правду!

Его лицо окаменело.

– Полагаю, ты не собираешься менять своего решения. Как ты объяснишь все Дэниэлу?

– Я думала об этом. – Она еле удерживалась от слез.

– Надеюсь, ты не собираешься уехать, не попрощавшись? – медленно произнес он.

Что он имел в виду? Вроде бы все просто – он хотел счастья для Дэниэла, хотел избежать собственных проблем…

– Мне пора собираться. Кто-нибудь сможет отвезти меня в аэропорт?

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Ты решила уехать сегодня же? Ты даже не знаешь, есть ли билеты.

– Если не будет рейса на Лос-Анджелес, полечу через Нью-Йорк. Таких рейсов полно.

Шарлиз всем сердцем стремилась закончить этот разговор, ибо не была уверена, что сможет выдержать еще хоть минуту.

Однако Робер и не думал отпускать ее.

– Что насчет твоей карьеры в качестве модельера? Мое предложение остается в силе.

Несколько набросков, которые она сделала во Франции, были вовсе не так уж хороши, чтобы произвести впечатление на профессионалов. Можно было бы оправдать себя тем, что она много возилась с Дэнни, но на самом деле ее жизнь рядом с Робером была столь насыщенной, что на остальное просто не хватало времени.

Пока она мучительно искала ответ, в дверь позвонили. Секундой позже Жиль с поклоном сопроводил в гостиную мадам Овернуа.

– Не волнуйся. Я не надолго, – саркастически бросила она Роберу. – Я заехала забрать свою шкатулку с драгоценностями, Вчера я была так возмущена твоим поведением, что уехала без нее.

– Полагаю, дома у тебя драгоценностей не меньше, так что не стоило предпринимать такую дальнюю поездку! – в тон ей отвечал сын.

– Можешь не стараться. Я и без тебя знаю, что я – нежеланный гость в этом доме, – яростно бросила она.

– Я имел в виду вовсе не это. Не нужно было утомлять себя дальней дорогой.

– Я все равно проезжала мимо. У меня встреча с друзьями, мы посмотрим винные погреба и пообедаем вместе. Возьму шкатулку и уеду.

– Заодно можешь попрощаться с Шарлиз. Она уезжает в Лос-Анджелес.

Шарлиз надеялась, что он все расскажет матери после ее отъезда, однако Робер шел напролом.

Жозефина даже не пыталась скрыть своих истинных чувств.

– Надеюсь, ты не позволишь ей увезти Дэниэла?

– Будь деликатна, пожалуйста, хотя бы раз в жизни. Шарлиз передает все права нам. Она и ее сестра проявили куда больше понимания и сочувствия к семье Овернуа, нежели семья Овернуа к ним.

– Мне не нравится твой тон, Робер! Я не виновата в произошедшем.

– Разумеется, виновата, и я готов разделить с тобой эту вину.

– Бесполезно искать обиженных и виноватых, – устало бросила Шарлиз. – В конце концов, мы все хотим счастья Дэнни. Поэтому я и оставляю его вам. Только прошу, не дайте ему забыть меня. Мне пора собираться.

Слезы навернулись ей на глаза. Сын и мать проводили ее молчанием. Затем Жозефина неуверенно заметила:

– Возможно, я была несколько…

Робер поднял на нее потухший взгляд.

– Слишком поздно, мама.

Он неожиданно оглянулся, и она быстро отвела глаза.

– Я… я уже готова и хочу попрощаться с Дэнни. Кто меня отвезет?

– Я сам.

– Нет! – Как она может сесть рядом с ним в машину, так невыносимо близко от его рук, его тела! – Я имею в виду, у тебя полно дел. Если никто не может, я как-нибудь сама…

– Ты так ненавидишь меня, Шарлиз? – тихо спросил он.

– Я этого не говорила! Поездка долгая, а у тебя много неотложных дел. И ты вовсе не обязан меня провожать.

– Почему бы тебе напоследок не сказать правду, Шарлиз? Ты даже не смотришь на меня.

Как она могла смотреть в его красивое лицо, зная, что никогда больше эти чувственные губы не прикоснутся к ее губам? Шарлиз ощущала, как слабеет ее решимость уехать. Может быть, лучше поверить в его ложь и оставить все как есть? Со временем она смогла бы стать частью его жизни…

Она глубоко вздохнула несколько раз, приходя в себя.

– Я не хочу больше спорить, Робер. Давай расстанемся как цивилизованные люди.

Прежде чем он успел ответить, раздалось несколько резких и коротких звонков. Робер повернулся и бросился к двери. На пороге стоял один из рабочих с виноградников.

– Несчастье, мсье Овернуа. Вы должны немедленно ехать. С вашей матушкой несчастье.

– Что произошло?!

– Мадам Овернуа с друзьями отправилась…

Робер был не один. Вместе с ним в комнате ожидания находились Беатрис и Себастьен, что было особенно удивительно после заявления рыжеволосой красавицы, что она порвала со своим приятелем.

– Ты – героиня! – вскричала Беатрис. – Робер нам все рассказал!

– Ты выглядишь бледной, дорогая. – Робер участливо смотрел на жену. – Ты в порядке?

– Да, все отлично. – Она с трудом скрывала разочарование.

Какие еще нужны доказательства того, что Беатрис – главная женщина в его жизни? У них прямо-таки идиллические отношения, не успел он позвонить, и вот она уже здесь.

– Мне позвонила одна из подруг Жозефины, – тем временем объясняла Беатрис Роберу. – Она хотела, чтобы я подъехала и все выяснила, так как госпиталь не давал никакой информации. Естественно, Себастьен сразу привез меня сюда.

– Очень любезно с твоей стороны, – обратился Робер к Себастьену.

Беатрис рассмеялась.

– У него вообще масса достоинств. Возможно, сейчас не самый подходящий момент, но я должна сообщить вам эту потрясающую новость. Себастьен и я решили пожениться.

Робер улыбнулся, пожимая руку Себастьену.

– Вот и еще один бастион пал.

– Когда я представил себе жизнь без Беатрис, то понял, что это совершенно безрадостное существование, – с улыбкой заметил Себастьен.

Шарлиз чувствовала, как у нее вырастают крылья. Значит, все это время Робер говорил правду? Но как же то, что она сама слышала и видела?

Робер повернулся к Шарлиз, которая тихо стояла рядом с ним.

– Шарлиз с трудом держится на ногах. Ей надо прилечь.

– Разумеется. Я все узнала о Жозефине и вижу, что ты тоже в порядке, Робер. Теперь позаботься о Шарлиз. Ты – счастливчик!

Она дружески подмигнула вновь обретенной подруге и вместе с Себастьеном отправилась домой.

Робер вгляделся в белое как полотно лицо Шарлиз.

– Пожалуй, я позову сестру.

– Нет-нет, все пройдет через минуту. – Шарлиз пыталась протестовать, но Робер уложил ее на кушетку в комнате ожидания и присел рядом.

– Ты действительно рад за них? Мне казалось, ты недолюбливаешь Себастьена.

– Он меня раздражал своим ослиным упрямством. И Себастьен, и Беатрис были несчастны, потому что он не желал жениться на ней из-за ее богатства. На самом деле они давно без ума друг от друга.

– Но со стороны это выглядело иначе… – неуверенно протянула Шарлиз. – Беатрис казалась скорее твоей женщиной. Она даже говорила мне, что ты ее ревнуешь.

– Люди могут быть очень близки, не являясь любовниками. Не забывай, мы дружили с детства.

Шарлиз очень хотела верить ему, но что-то ей все еще мешало.

– Слишком много было доказательств того, что вы больше, чем просто друзья. Я старалась не обращать на них внимания, но вчерашний разговор… когда Беатрис рыдала в твоих объятиях и говорила, что не хочет остаться в одиночестве.

– И поэтому ты решила уехать?

– Ты не обязан отчитываться передо мной. Наш брак – это мистификация, и я не должна была требовать твоей верности.

– Веришь ты мне или нет, но я никогда не изменял тебе ни с Беатрис, ни с какой-либо другой женщиной. Я очень надеюсь, что наш брак станет настоящим, даже если некоторое время ты будешь считать, что мы поженились исключительно из-за Дэниэла.

– Но мы и поженились исключительно из-за Дэниэла. Я боялась, что ты отберешь его у меня.

– Ты считаешь, что я способен на такую жестокость? Должно быть, ты действительно ненавидишь меня.

Длинные ресницы Шарлиз опустились. Она прошептала:

– Ты же знаешь, что это не так.

– Я знаю, что волную тебя, но ты никогда не хотела заняться со мной любовью, – мрачно сказал Робер.

О, как он ошибается!

– Между нами было много непонимания, – неуверенно начала Шарлиз. – Я долго не верила тебе, да и сейчас трудно поверить, что ваши отношения с Беатрис всегда были только платоническими. Я же слышала, как ты говорил ей, что она не останется одна, что ты всегда будешь рядом.

– Да, говорил, но никогда не имел в виду то, о чем думаешь ты. Вспомни, что я обещал ей?

– Я не знаю. Вы оба ушли, и я больше ничего не слышала. Да и не хотела слышать.

– Очень плохо. А должна была услышать, как я говорил Беатрис, что надо поставить Себастьену ультиматум. Я полагал, что это заставит его немедленно сделать ей предложение.

– И ты подал ей эту идею?

Он усмехнулся.

– Все остальное она уже испробовала. Если он был так глуп, чтобы позволить ей уйти, то ей пора было что-то решать. Ты слышала мои заверения, что она не останется одна, и это чистая правда – настоящие друзья не покидают друг друга.

Шарлиз чувствовала себя так, словно с души у нее свалился огромный камень. Дни и ночи страданий и сомнений… Их могло не быть, если бы она верила Роберу с самого начала.

– Ты выглядишь усталой, chere. Я отвезу тебя домой.

– Не сейчас. Дождемся, когда станет лучше мадам Овернуа. Так нам будет спокойнее.

Робер согласился при условии, что Шарлиз полежит на кушетке в комнате ожидания, пока окончательно не придет в себя. Напрасно она уверяла его, что чувствует себя отлично – Робер принес еще соку и был так заботлив, что ее сердце пело от счастья.

Наконец, врач сообщил, что состояние Жозефины больше не вызывает опасений и все показатели в норме. Мадам дали снотворное, и она уснула. По словам доктора, посетители к ней пока не допускались, и Робер с Шарлиз должны были ехать домой. О состоянии больной теперь можно справиться и по телефону.

Когда они шли к машине, Робер сказал:

– Ты много перенесла за сегодняшний день. Я хочу, чтобы ты как можно скорее оказалась дома в постели.

– Ты хотел этого с первой же минуты нашего приезда.

– Я имел в виду… – Робер осекся и заговорил медленнее, старательно подбирая слова: – Ты не представляешь, как это тяжело… Безумно хотеть тебя и сознавать, что это невозможно…

– Ответь мне на один вопрос. Когда ты сказал, что любишь меня, ты имел в виду только это?

Он обнял ее так крепко, что их тела, казалось, слились воедино.

– Я не представлял, что можно любить другого человека так сильно. Не уезжай. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Ты не обязана любить меня, но позволь мне любить тебя. Я не могу без тебя жить.

Лицо Робера лучилось надеждой. Его поцелуй был одновременно и нежным, и страстным.

Когда он выпустил Шарлиз из своих объятий, она счастливо вздохнула.

– Невероятно, чтобы двое любящих друг друга людей так долго страдали от собственных ошибок. Нам предстоит о многом поговорить.

– И поговорить – тоже… – Его откровенный взгляд заставил ее сердце бешено забиться. – Едем домой, chere.

Шарлиз и Робер поднялись рука об руку по ступеням шато. Ей казалось, что все это – сон, но когда они вошли в ее комнату и Робер обнял Шарлиз, тепло его тела безошибочно подтвердило, что все происходит наяву.

– Как долго я ждал этого… – прошептал он, нежно перебирая пальцами шелковистые волосы возлюбленной и запрокидывая ее голову назад, чтобы в следующий момент покрыть горячими я страстными поцелуями ее шею. – Я уже думал, этого никогда не случится.

– Я тоже… – смущенно шепнула Шарлиз. Говорить связно ей становилось все труднее, потому что губы Робера уже скользили в ложбинке между ее грудями.

Он расстегнул шифоновую блузку Шарлиз и чуть замешкался с застежкой тонкого кружевного лифчика. Теперь она не старалась сдерживать нахлынувшее возбуждение, особенно когда ладони мужа начали ласкать ее грудь. Когда Шарлиз закрыла глаза, отдаваясь во власть его рук и подстраиваясь под движения его тела, Робер возбужденно прошептал:

– Наконец-то ты станешь моей настоящей женой.

Еще несколько секунд – и он окончательно раздел ее и замер, любуясь наготой своей любимой. Откровенное желание в глазах Робера вызвало у нее легкую дрожь.

– Не нужно стесняться меня, chere! – сказал он при виде румянца, полыхавшего у нее на щеках, и стыдливо опущенных ресниц. – Я хочу увидеть и ощутить каждый дюйм твоего восхитительного тела, хочу, чтобы и ты узнала меня так же хорошо!

Он разделся быстро и без тени смущения. Ему и нечего стесняться, отметила про себя Шарлиз. У Робера было стройное мускулистое тело и длинные ноги легкоатлета.

Она придвинулась ближе, ее губы заскользили по его коже от подбородка по груди, плоскому мускулистому животу… Под поцелуями Шарлиз его кожа горела, словно приглашая к еще более рискованным исследованиям. Но когда она достигла губами его бедер и пылающей плоти, он со стоном подхватил ее и жадно поцеловал в губы.

– Я хотел бы, чтобы это доставило тебе удовольствие, но… я могу не удержаться, – прошептал он, прерывисто дыша.

– Мы оба так долго этого ждали. – Она улыбнулась, ее губы полуоткрылись в ожидании.

– Я больше не в силах ждать.

Робер страстно целовал Шарлиз, его язык раздвигал ее губы, проникая вглубь, затем он подхватил ее на руки и понес к кровати. Не выпуская любимую из объятий, он опустил ее на покрывало и лег сверху, их ноги тесно сплелись.

Тела обоих пылали от жара, сжигавшего их изнутри. Острое наслаждение пронизывало все тело Шарлиз, нарастая с каждым толчком языка Робера, с каждой лаской его опытных пальцев.

– Ты нужен мне… Я хочу тебя… – простонала она, раздвигая ноги.

– Вот то, что я хотел услышать… – С этими словами он взял ее, взял яростно и нежно, сгорая от томления и страсти.

Почувствовав, как его плоть заполняет ее тело, Шарлиз испытала такой восторг, что, уже не сдерживаясь, выкрикнула его имя. Робер лишь обнял ее крепче, дрожа от страсти. Их движения становились все быстрее и ритмичнее, вознося обоих на вершины небывалого блаженства. На пике этого наслаждения их захлестнула волна столь сильных чувств, что ни время, ни пространство больше не имели значения.

Они лежали, постепенно остывая, опустошенные и счастливые, обессиленные, способные лишь нежиться в объятиях друг друга…

Наконец Шарлиз подняла на Робера счастливый взгляд.

– Я всегда мечтала, чтобы моя первая брачная ночь была прекрасной и бурной, но такого я и представить себе не могла. Я люблю тебя, Робер.

Его руки сжались вокруг ее тела еще крепче.

– Никогда не устану слышать это из твоих уст. Я ведь думал, что потерял тебя навсегда, особенно когда понял, что даже Дэниэл тебя не остановит…

– Сначала я и осталась только из-за него. А потом мне стало казаться, что он будет счастлив здесь и без меня, ведь у нас с тобой дела пошли совсем худо…

– Мы оба вели себя глупо. – Робер нежно коснулся ее щеки. – Мы нужны ему, и ты, и я. Почему бы нам не усыновить его официально? Ты готова к этому?

– Это замечательно! – радостно воскликнула Шарлиз. – Вполне готова. Я вообще гораздо раньше оказалась готова к роли матери, чем к роли жены.

– Я думал и об этом. – Его пальцы с опасной вкрадчивостью заскользили по ее бедру. – Мы могли бы подумать о братике или сестричке для Дэниэла.

Ребенок Робера! Она задохнулась от счастья.

– Я согласна на обоих… – пролепетала Шарлиз.

– Тогда не стоит терять времени…

Его рука настойчиво ласкала ее бедра, но она отстранилась.

– Мы должны позвонить в госпиталь, Робер.

Его лицо приобрело озабоченное выражение, и он взглянул на часы.

– Ты права. Мама, наверное, уже проснулась.

Робер позвонил в больницу, и его быстро соединили с Жозефиной. Он начал расспрашивать пострадавшую об ее самочувствии… и неожиданно протянул трубку Шарлиз. На лице Робера читалось удивление и любопытство.

– Я хочу поблагодарить вас. – Голос Жозефины звучал совершенно по-иному, чем обычно. – Доктор рассказал, что вы сделали для меня.

– Что вы, я не сделала ничего особенного. Просто у меня случайно оказалась та же группа крови.

– Нет, Шарлиз, дорогая, мы обе знаем, что это был поступок. Не думаю, что вы простите меня за мое отношение к вам, но все равно прошу прощения. Жаль, что я уже не могу извиниться перед вашей сестрой.

– Вы пережили ужасный день, мадам. – Шарлиз говорила медленно. – Давайте поговорим обо всем позже, когда вы поправитесь.

– Думаете, это снотворное на меня так влияет? Ничего подобного. Этот несчастный случай лишь помог мне понять, какой я была… эгоисткой. Вы сделали моего сына счастливым. Это то, о чем любая мать может только мечтать. Я не прошу вас забыть обо всем – я прошу простить.

Шарлиз сглотнула комок в горле.

– В любой семье случаются ссоры и бывают трудности. Надо просто преодолеть их. Все в прошлом, теперь у нас есть дела поважнее – Дэнни, например. Мы с Робером решили усыновить его… Даю трубку Роберу.

Закончив разговор с матерью, Робер посмотрел на Шарлиз.

– Она очень рада новостям.

– Я с трудом могу поверить, что это та же самая женщина.

Робер усмехнулся.

– Иногда и от несчастных случаев бывает польза. Доктор говорит, она поправляется, так что мы можем вернуться к более интересным вопросам.

Он обнял ее обнаженное тело, прижал к себе.

– Мне кажется, разговор будет долгим, – улыбнулась Шарлиз.

– Бывают минуты, когда слова совершенно ни к чему. – Робер улыбнулся в ответ, заглядывая в ее глаза, – Теперь ты видишь, как сильно я тебя люблю.

Шарлиз могла бы ответить, но не стала. Поцелуй, которым она наградила Робера, был красноречивее любых слов.

 

Эпилог

Дэнни открыл глазки и тут же зажмурил их снова: в окно детской лился яркий солнечный свет. Может, подремать еще немного, греясь в ласковых июльских лучах? Но тут дверь легонько скрипнула, и в комнату ворвался Фиде. Любимый пес Дэниэла – веселый красавец-сеттер – уже не был щенком. Этому очаровательному огненно-рыжему созданию шел третий год, но у Фиде был настолько бурный темперамент, что он прыгал, лаял и норовил лизнуть хозяина в нос, словно только что научился это делать.

Фиде ухватил зубами край одеяла и стянул его с Дэнни: хватит спать, пойдем поиграем! Дэнни, смеясь, отбивался и пытался отвоевать одеяло обратно – хотя понимал, что подремать больше не удастся. И тут мальчик вспомнил, что у него есть еще одна причина поскорее подняться: у него же сегодня День рождения! Шесть лег – как-никак, солидный возраст. А это значит, что будет много всяких подарков, и торт, и Огюст придет в гости, и другие ребята тоже!

– Милый, ты уже проснулся? С Днем рождения, солнышко! – Шарлиз, улыбаясь, вошла в детскую, наклонилась и поцеловала Дэниэла. – Скорее одевайся, умывайся и чисти зубки. Твои подарки уже ждут тебя внизу.

– Тетя Шарлиз, а бабушка Жози тоже приедет меня поздравить? – Дэнни поспешно натягивал комбинезон, от нетерпения путаясь в лямках.

– Ну конечно, милый, мы все соберемся – и бабушка Жози, и крошка-Клод, и дядя Робер вернется с работы пораньше, и тетя Беатрис с дядей Себастьеном приедут…

– Тетя Шарлиз, а почему крошка-Клод зовет меня Ни-ни? Он что, дразнится?

– Нет, ну что ты, он же еще маленький. Он просто не выговаривает полностью «Дэн-ни». Зачем ему тебя дразнить, он же твой братик…

Вечером, когда довольный Дэнни с мордашкой, перемазанной тортом, показывал мальчишкам свой новый строительный конструктор, к их компании присоединился Робер. Он поддернул свои парадные брюки, чтобы не вытянулись на коленках, и присел на корточки рядом с детьми.

– Ну как, что у вас получилось?

– Смотри, папа Робер, вот это – наш дом, вот – дом Огюста, а это – виноградник. А вот сюда мы положим конфету, и это будет твоя фабрика.

– Здорово! – На лице Робера расплылась довольная улыбка. – А как насчет того, чтобы поработать на настоящем винограднике? В прошлом году вы так помогли мне сортировать ягоды, что в этом, боюсь, без вас не обойтись!

– Ура! Опять ягод наедимся, и дядя Марсель нам будет рассказывать про Черного виноградаря… А помните, как Поль спрятался в пустую бочку и оттуда гудел, а Жульен испугался?

Робер ласково потрепал приемного сына по голове и подсел к Шарлиз, которая сидела у стола со стаканом сока и наблюдала за этой сценой. Она выглядела как всегда обворожительно в новом бирюзовом платье, которое по своему обыкновению сшила сама. Робер с тайной гордостью отметил, что рождение малыша не испортило ее точеной фигуры, только грудь женственно округлилась и стала еще более соблазнительной. Платья Шарлиз теперь можно было видеть не только на ней самой, но и на самых красивых манекенщицах, шагающих по подиумам Парижа, а значит, и на самых состоятельных и преуспевающих женщинах высшего света. Она работала в одном из известнейших домов моделей, и ее идеи воплощала в жизнь целая команда портных. Но Шарлиз и сама часто садилась за швейную машинку.

– Ты заметил, Дэнни все чаще называет нас «мама и папа», а не «тетя и дядя», – улыбнулась Шарлиз мужу.

– Да… Вот и Клод скоро научится произносить эти слова без ошибок. Кто бы мог подумать, что слышать «папа» в свой адрес окажется так приятно…

– Ну что ж, – Шарлиз загадочно посмотрела в глаза Робера. – Скоро еще кое-кто сможет так тебя называть. Ты же хотел девочку?

И она красноречиво погладила себя по животу.