Песня

В глубинах души моей песня, которая не мирится с одеждой из слов. Песня обитает в зернышке сердца и не хочет излиться с чернилами на бумагу. Она окутывает чувства мои прозрачным покровом и никогда не прольется по моему языку как слюна.

Как мне ее выдохнуть, когда я страшусь даже атомов эфира? Кому спеть ее, когда она привыкла обитать в доме души, и я боюсь грубости ушей?

Если ты взглянешь в мои глаза, ты увидишь там тень ее отражения; если коснешься концов моих пальцев, почувствуешь ее дрожание.

Деяния рук моих показывают ее, как озеро отражает блеск звезды, а слезы мои открывают ее, как открывают капли росы тайну цветка розы, когда ее волнует зной.

Это песня, развертываемая покоем, а свертываемая шумом; ее повторяют сны, но скрывает явь.

Это песня любви, о люди! Какой Исхак[10]Исхак – имеется в виду Исхак ибн Ибрахим аль-Маусили (767–850) – представитель музыкальной династии аль-Маусили, начало которой положил его отец – знаменитый арабский композитор и певец Ибрахим аль-Маусили (742–804/828). Выдающийся музыкант-профессионал, высокообразованный ученый, придворный певец и поэт багдадских халифов, Исхак аль-Маусили вошел в историю музыкальной культуры арабов как законодатель классического стиля в арабской музыке.
споет ее, даже какой Давид возгласит ее?

Она ароматней цветка жасмина – какие же уста поработят ее? Она сокровенней тайн девушки – какие же струны возвестят о ней?

Кто соединит грохот моря и песнь соловья? Кто свяжет бурю и вздох ребенка?

Какой смертный споет песню Богов?

 

Песня волны

Я и берег – пара влюбленных; нас сближает страсть, разлучает воздух. Я прихожу из-за голубой зари, чтобы смешать серебро пены моей с золотом песков его и охладить жар его сердца своей влагой.

На заре я шепчу завет любви в уши друга моего, и он прижимает меня к груди. Вечером я пою молитву страсти, и он целует меня.

Я упряма, беспокойна, а возлюбленный мой в союзе с терпением, в дружбе с твердостью.

Приходит прилив, и я обнимаю своего возлюбленного; идет за ним отлив, и я бросаюсь к ногам его.

Сколько раз я плясала вокруг дочерей моря, когда они поднимались из глубин и сидели на скалах, любуясь звездами. Сколько раз я слышала, как влюбленный жалуется на любовь, и помогала ему вздыхать и стенать о красавице. Сколько раз я вела беседу со скалами, но они были немы, и заигрывала с ними, смеясь, но они не улыбались. Сколько тел я освободила из пучины и принесла живыми! Сколько жемчужин я выкрала из глубин и поднесла владычицам красоты!

В ночной тишине, когда призрак дремоты обнимает все живое, я бодрствую – то пою, то вздыхаю. Горе мне! Истомила меня бессонница, но я влюблена, а сущность любви – бодрствование.

Такова жизнь моя, и такой я останусь, пока живу.

 

Песня дождя

Мы – серебряные нити, бросаемые Богами с вышины; нас подхватывает природа и украшает нами долины.

Мы – прекрасные жемчужины, рассыпавшиеся с короны Астарты, нас похитила дочь утра и усыпала нами поля.

Я плачу – и улыбаются холмы; я падаю вниз – и возносятся цветы.

Туча и поле – пара влюбленных, а я между ними – вестник сочувствия. Я проливаюсь и охлаждаю знойную жажду одного, исцеляю страдание другой.

Голос грома и мечи молнии возвещают мой приход, арка на небе дает знать о конце моего странствования. Так и жизнь здешняя начинается у ног гневной материи, кончается на руках мирной смерти.

Я поднимаюсь из сердца моря и несусь на крыльях эфира. А когда увижу красивый сад, падаю вниз и целую уста цветов, обнимаю ветви дерев.

В тиши я ударяю своими нежными пальцами по хрусталю окон, и удары эти слагаются в песню, понимаемую чувствительными душами.

Зной воздуха порождает меня, а я убиваю зной воздуха – так и женщина побеждает мужчину силой, которую она взяла от мужчины.

Я – вздох моря, я – слеза неба, я – улыбка полей. Так и любовь – вздох моря чувств, слеза с неба размышления и улыбка с поля души.

 

Песня красоты

Я – путеводитель любви, я – вино для души, я – пища для сердца.

Я – роза, открывающая свое сердце юному дню; меня берет девушка и, поцеловав, прикрепляет к груди.

Я – дом счастия, я – источник радости, я – начало покоя.

Я – нежная улыбка на губах девушки; меня видит юноша и забывает про свои тяготы, жизнь его превращается в луг сладких снов.

Я – вдохновитель поэтов, я – руководитель художников и учитель музыкантов.

Я – взор в глазах ребенка; его видит нежная мать и падает на колени, и молится, и прославляет Бога.

Я преобразилась перед Адамом в теле Евы и поработила его; я предстала Соломону в образе подруги его и сделала его мудрецом и поэтом.

Я улыбнулась Елене и разрушила Трою; я короновала Клеопатру, и веселие объяло долину Нила.

Я – как судьба: строю сегодня и разрушаю завтра. Я Бог: оживляю и умерщвляю.

Я нежнее вздоха фиалки, я сильнее бури.

Я – истина, о люди! Я – истина! И это лучшее, что вы можете знать!

 

Песня радости

Человек – возлюбленный мой, и я его подруга. Я стремлюсь к нему, и он страдает по мне. Но увы! У меня есть соперница в любви к нему, делающая несчастной меня и мучащая его. Соперница-злодейка по имени Материя: она следует за нами, куда мы ни пойдем, и разлучает нас, как свидетель.

Я ищу возлюбленного моего в поле, под деревьями, около озер – и не нахожу. Материя соблазнила его и увела в город, к толпе, гибели и несчастию.

Я ищу его в домах познания и храмах мудрости – и не нахожу, потому что Материя, облеченная в прах, завлекла его к твердыням эгоизма, где обитает распущенность.

Я ищу его в поле довольства – и не нахожу, потому что соперница моя сковала его в пещерах неутолимой жадности.

Я взываю к нему на заре, когда улыбается восток, но он не слышит меня, потому что дремота воздержания отягчила его глаза. Я заигрываю с ним вечером, когда воцаряется тишина и засыпают цветы, но он не внемлет мне, потому что увлечение грядущим днем заняло его мысль.

Друг мой любит меня. Он ищет меня в своих деяниях, но найдет только в деяниях Божьих. Он стремится встретить меня во дворце славы, воздвигнутом им на черепах слабых, среди золота и серебра, а я приду к нему только в хижине простоты, которую построили Боги на берегу ручейка чувств. Он хочет целовать меня пред лицом тиранов и убийц, а я позволю ему коснуться моих уст только наедине, среди цветов чистоты. Он хитрость избирает посредником между нами, а мне не нужно посредника, кроме труда чистого, труда прекрасного.

Друг мой научился воплям и крикам от врага моего – Материи. А я научу его проливать слезы умиления из глаз души и вздыхать вздохами удовлетворенности. Друг мой – для меня, и я – для него.

 

Песня цветка

Я – слово, которое говорит природа, а потом берет его обратно и скрывает в складках своего сердца, а потом говорит опять. Я – звезда, упавшая с голубого покрова на зеленый ковер.

Я – дочь стихий, которую выносила зима, породила весна, вырастило лето и усыпила осень.

Я – подарок влюбленным, я – венец на свадьбе, я – последний дар живого мертвому.

Утром я помогаю ветерку возвестить приход света, а вечером вместе с птицами прощаюсь с ним.

Я покачиваюсь в долинах и украшаю их, я дышу в воздухе и напояю его ароматом. Я обнимаю дремоту, и бесчисленные глаза ночи смотрят на меня. Я ищу бодрствования, чтобы на меня смотрел единственный глаз дня.

Я пью вино росы, слушаю песни дроздов и танцую под хлопанье в ладоши травы. Я всегда смотрю ввысь, чтобы видеть свет, и не вижу своей тени. Такова мудрость, которой не научился еще человек.

 

Песня человека

Вы были мертвыми, и Он оживил вас,

Потом умертвит вас, потом оживит,

Потом к Нему вы вернетесь.

Коран

Я был прежде вечности – и вот я. И я буду до конца века, и нет бытию моему завершения.

Я плавал в пространстве бесконечности и летал в мире фантазии, и приблизился к центру вышнего света – и вот теперь я узник материи.

Я слышал учение Конфуция[11]Конфуции (551–479 до н.э.) – великий древнекитайский философ, основатель конфуцианства, этико-политического учения, в котором первенствующее положение занимают проблемы человека, общества и государства. Со II в. до н. э. вплоть до 1911 г. конфуцианство являлось доминирующим религиозно-философским течением в Китае.
, и внимал мудрости Брахмы[12]Брахма – один из «великой триады» верховных Богов индуистского пантеона, Бог-творец Вселенной, наряду с Вишну – ее хранителем и Шивой – ее разрушителем. Вошел в мифологию буддизма, где также выступает главою Богов и создателем Вселенной.
, и сидел около Будды[13]Будда (санскр.: пробужденный, просветленный) – эпитет основоположника буддизма царевича Сиддхартхи Гаутамы (монашеское имя Шакьямуни – «Мудрец из рода Шакья»), жившего в Индии в 623– 544 до н. э.
под древом познания – и вот теперь я борюсь с невежеством и отрицанием. Я был на Синае, когда явился Яхве Моисею; был у берегов Иордана и видел чудеса Назарея; я был в Медине и слушал речи апостола арабов[14]Апостол арабов – подразумевается пророк Мухаммед (ок. 570–632), основатель ислама и первого мусульманского государства – Арабского халифата.
– и вот теперь я пленник сомнения. Я созерцал силы Вавилона, славу Египта, величие Греции – и во всех их деяниях я не переставал видеть слабость, унижение и ничтожество. Я сидел с волшебниками Аэндоры[15]Волшебники Аэндоры (Аэндора) – ветхозаветный образ. По библейской легенде, израильский царь Саул, мучимый предчувствием поражения и гибели в войне с филистимлянами, пришел к женщине-волшебнице из Аэндора, чтобы та поворожила ему. Вызванный ею из земли умерший пророк Самуил лишь подтвердил будущее поражение (Первая книга Царств, 28:5–25).
, и жрецами Ассирии, и пророками Палестины – я не переставал искать истину. Я сохранил мудрость, ниспосланную Индии; я затвердил стихи, вылившиеся из сердец обитателей острова арабов; я запомнил музыку, воплотившую чувства жителей Запада, но я по-прежнему слеп и не вижу, глух и не слышу. Я перенес жестокость жадных завоевателей, я испытал несправедливость самовластных правителей и рабство сильных тиранов – и я по-прежнему сохранил силу, с помощью которой борюсь с днями.

Я созерцал и слушал все это ребенком, я буду созерцать и слушать деяния юности и то, что придет с ней; потом я состарюсь, достигнув предела, и вернусь к Богу.

Я был от вечности – и вот я, и я пребуду до конца века, и нет бытию моему завершения.

 

Заключение

Моя душа для меня друг, который утешает, когда усиливаются бедствия дней, и успокаивает, когда меня постигают несчастия. А кто не будет другом своей души, тот враг людям. Кто в своем существе не найдет утешителя, тот умрет с отчаяния, потому что жизнь исходит из недр человека и никогда не придет из того, что его окружает.

Я пришел, чтобы сказать слово, и я его скажу. А если смерть меня вернет раньше, чем я его произнесу, его скажет завтрашний день. Завтрашний день не оставит тайну скрытой в книге бесконечности.

Я пришел, чтобы жить во славе любви и свете красоты, и вот я живу, и люди не могут удалить меня из жизни. Если они вырвут мне глаза, я буду радоваться, прислушиваясь к песням любви и напевам красоты. Если они заткнут мне уши, я буду наслаждаться, прикасаясь к эфиру, смешанному с дыханием влюбленных и ароматом красоты. Если они закроют от меня воздух, я буду жить со своей душой. А душа – дочь любви и красоты.

Я пришел, чтобы быть для всех и во всех; то, что я делаю сегодня в одиночестве, будущее возвестит перед людьми. То, что я говорю теперь одним языком, грядущее скажет многими устами.