— Мы споем нашу любимую песню, — сказала Джесс Хлое по пути в школу в понедельник утром. Мама подруги никаких проблем не создавала. Она позволяла Джесс делать все, что ей вздумается. — Надеюсь, у мистера Уоткинса хорошее караоке. Побежали. Если поторопимся, то успеем к нему еще до первого урока!

Но у мистера Уоткинса не было вообще никакого караоке, и это вызвало негодование Джесс.

— Это будет не звучание, а неизвестно что! — возмущенно пробормотала она Хлое, когда стало очевидно, что он собирается аккомпанировать им на рояле. Он также категорически отказался записывать их совместное пение.

— Мы не имеем права подавать заявку на ваш дуэт, — сообщил он им. — Рокли Парк хочет слышать голоса отдельных людей, а не групп. Итак, кто будет петь первой?

— Я! — Джесс сделала шаг вперед. После нескольких попыток мистер Уоткине освоил мотив достаточно хорошо, чтобы Джесс могла петь под его аккомпанемент. Слова она знала назубок, но все время хихикала. Им пришлось исполнить песню несколько раз, прежде чем удалось получить приличную запись.

Хлоя внимательно слушала и наблюдала за процессом. Нельзя было сказать, что пение под аккомпанемент рояля никуда не годилось, но профессиональным его тоже нельзя было назвать. Джесс блестяще исполняла все движения, как если бы она действительно была на сцене. Но ее никто не снимал, поэтому танцы не принимались в расчет. Хлое стало страшновато. Все свои силы надо вложить в пение, иначе рассчитывать было не на что. Но как это сделать достаточно хорошо? Если бы только их записывали на видео! Но они были в школьной форме и от этого тоже было бы мало проку. Хлоя в панике пыталась сообразить, как себя вести. Это было гораздо сложнее, чем прослушивание для «Багси».

— Теперь твоя очередь, Хлоя. — Хлоя как в тумане заняла место Джесс у рояля. — Ты уверена, что хочешь петь эту же песню? — поинтересовался мистер Уоткинс.

Хлоя уже ни в чем не была уверена. Она пыталась вообразить, что находится в своей спальне перед зазеркальной аудиторией. Джесс яростно кивала подруге.

— Да, — ответила Хлоя. Она спела песню без танцевальных движений, которые они с Джесс отрабатывали целый день. Она знала, что поет слишком тихо, но ничего не могла с этим поделать. Она пыталась исполнить песню от души и тайно надеялась, что хотя бы часть ее эмоций будет слышна в записи.

— Молодец, — сказал мистер Уоткинс. — А теперь, может, ты пропоешь несколько гамм? Очень важно показать твои возможности, а эта песня не позволила продемонстрировать твой диапазон.

— Что такое диапазон? — спросила удивленная Хлоя. Джесс опять тихо хихикала, но Хлоя не обращала на нее никакого внимания. В конце концов, мистер Уоткинс — учитель музыки. Может, он действительно знает, как лучше сделать, чтобы показать ее способности.

— Это слово означает, как высоко и как низко ты можешь петь, не напрягаясь, — объяснил он. — Некоторые девочки хорошо поют очень высоко или довольно низко, но твой голос необычен тем, что ты можешь делать и то и другое. Ты берешь высокие ноты и много низких нот.

Он попросил Хлою сконцентрироваться на том, чтобы пропеть каждую ноту как можно точнее. Он заставил ее проделать это бесконечное множество раз, и они закончили запись как раз перед звонком на первый урок.

— Я не знаю, почему ты легко согласилась на эти гаммы, — ворчала раздраженная Джесс, пока они мчались на урок английского. — Ты хочешь быть поп-певицей, а не какой-то там оперной певичкой. Если ты не будешь проявлять осторожность, тебя выберут не туда, куда надо. — Она была сердита из-за того, что мистер Уоткинс не попросил ее петь гаммы. Тем не менее Хлоя испугалась: может, Джесс действительно права?

Мистер Уоткинс пообещал, как только сможет, отправить их записи и заявления в Рокли Парк. Поэтому им не оставалось ничего другого, кроме как ждать. Но ожидание было ужасным, как бы они ни старались сконцентрироваться на репетициях «Багси».

Разучивать танцы и песни для мюзикла было весело. И им пообещали настоящие костюмы. Но ничто, абсолютно ничто не могло унять лихорадку мучительного ожидания.

— Кто еще подал заявление? — в сотый раз спрашивала Хлоя у Джесс.

— Я не знаю, — раздраженно отвечала подруга, скатываясь с кровати Хлои и поправляя перед зеркалом волосы. — Ты что, забыла, что мистер Уоткинс об этом ничего не сказал?

— Готова поспорить, что та старшеклассница из нашей школы тоже подала заявление, — убивалась страдающая Хлоя. — Ну, помнишь, та, которая на прошлой неделе на школьном собрании играла партию на саксофоне. О, это было бесподобно! И к тому же они ищут не только вокалистов. По сравнению с ней у нас нет ни малейшего шанса.

— Я слышала, что какой-то мальчик из двенадцатого класса тоже подал заявление, — сказала Джесс.

— Кажется, он играет в рок-группе? — спросила Хлоя. — Думаю, наверное, это тот парень с длинными черными волосами. Даррен Как-там-его.

— Точно, — согласилась Джесс, роясь в ящике с резинками для волос, — кажется, он играет на соло-гитаре. — Они уныло взглянули друг на друга. Как они могли конкурировать с кем-то, кто уже играет на гитаре в рок-группе? Ведь они-то просто валяли дурака.

— Как думаешь, что носят в Рокли Парк? — спросила Джесс, стараясь не падать духом. Хлоя уже потеряла всякую надежду. С каждым прошедшим днем она чувствовала, как ее Счастливый случай ускользает.

Почему им ничего не сообщают? Может, в Рокли Парк потеряли записи? Или они отвечают только тем, кто получил место в школе? Это было бы слишком жестоко. Но Хлоя и представить себе не могла, как она сможет вынести удар, если Джесс получит место, а она — нет.

Хлоя знала, что она должна перестать думать о Рокли Парк и просто продолжать жить. В конце концов, разве она не участвует в «Багси»? И мистер Уоткинс дал ей не одну, а целых две строчки соло. Пару недель назад это вызвало у нее бурю эмоций; теперь по сравнению с желанием попасть в школу все другие цели утратили всякий смысл.

Хлоя подошла к Джесс, и они вместе уставились в зеркало. Джесс скривилась, имитируя несчастное лицо Хлои. Она протянула руку к зеркалу и пальцем нарисовала улыбку поверх отраженных в зеркале губ подруги.

— Брось, — ободряюще сказала она, — это все ерунда. — Но это была отнюдь не ерунда. Хлоя знала, что умрет, если ее не возьмут.