Дорогой кузен,
я воспользовалась Вашим советом и даже пригласила сестру Годвина присоединиться к нам. Это обещает весьма интересный день в зверинце и позволит мне самой понаблюдать за поведением лорда Норкорта.
Ваш друг Шарлотта.
— Так вы будете отвечать? — осведомился виконт.
Кто же она такая? Эта женщина постоянно его удивляет.
Мэдлин молчала, и он добавил:
— Почему вы сразу не сказали, что мы с вами из одного города? Почему вы делали вид, что ничего не знаете обо мне? Может, это каким–то образом связано с вашей проклятой вечеринкой?
Мэдлин решительно покачала головой:
— Нет–нет, никак не связано. А молчала я просто потому, что была… смущена.
Он посмотрел на нее с удивлением:
— Смущена? Но что же вас смущало?
— Неужели не понимаете? Пусть мы с вами из одного города, но у нас совершенно разное положение в обществе. — Ее щеки очаровательно порозовели. — Моя семья не… Мы недостойны даже вашего презрения. Я не уверена, что вы знаете их, но если знаете… В общем, я не хотела, чтобы вы рассказали о них миссис Харрис.
Энтони внимательно посмотрел на нее. Уязвленная гордость — это он вполне мог понять. Дни, что он провел у Бикемов, многому его научили.
— Вы даже представить не можете, что чувствует человек, когда все перешептываются у него за спиной, — продолжала Мэдлин. — А миссис Харрис… — голос ее дрогнул, — миссис Харрис доверяет мне, понимаете?
— То есть вы боитесь, что она перестанет вам доверять?
Мэдлин молча кивнула. Директриса действительно доверяла ей, и в этом не было ничего удивительного — ведь она прекрасно справлялась со своими обязанностями.
— А для меня не имело бы значения, из какой вы семьи, — заметил виконт.
— Но вы ведь уже подумали, что я интриганка, которой нужны ваши деньги, — заявила Мэдлин. — Вот я и решила: какой смысл рассказывать вам о моей семье?
— Что ж, вы можете рассказать мне о своей семье сейчас.
Она пожала плечами:
— Сейчас?.. Но зачем? А может, вы не хотите выполнять свое обещание? Может, вы решили…
В следующее мгновение Энтони снова привлек ее к себе и поцеловал — он ничего не мог с собой поделать и воспламенялся каждый раз, когда она показывала, что в действительности о нем думает. Он поцеловал ее, чтобы заставить замолчать.
Она на несколько секунд замерла, а потом, крепко прижавшись к нему, с готовностью ответила на поцелуй, и это еще больше его распалило — теперь он уже хотел большего.
Положив руку ей на грудь, Энтони принялся осторожно теребить пальцами сосок сквозь ткань платья. Мэдлин с тихим стоном подалась навстречу его ласке, но тут же, опомнившись, отстранила его руку и отпрянула.
— Нет, Энтони, я должна идти, — прошептала она.
— Но, дорогая, мы ведь не закончили. — Он стал покрывать ее шею обжигающими поцелуями. — Мы ведь так и не закончили наш урок обольщения. — И он все еще не получил ответов на свои вопросы. Впрочем, сейчас ему было не до вопросов, сейчас он хотел только одного — овладеть ею немедленно.
— Ах, для этого нет времени… — пробормотала Мэдлин, задыхаясь, и было совершенно очевидно: ей очень хотелось, чтобы время нашлось.
— Но нас пока не станут искать, — возразил виконт. — А объяснения Китти будут в нашу пользу, уж поверьте мне.
Она рассмеялась дрожащим смехом:
— Поверить вам? За кого вы меня принимаете?
— За красивую женщину. За красивую и желанную, — выдохнул он ей в шею.
— Желанная — потому что я нужна вам для ваших планов, — проговорила Мэдлин с горечью.
Энтони невольно вздохнул; он уже жалел о том, что произнес эти слова.
— Нужны вовсе не для планов, а для моего рассудка, — вырвалось у него.
Мэдлин на мгновение замерла. Затем, отступив на шаг, внимательно посмотрела ему в глаза.
«Проклятие! — мысленно воскликнул Энтони. — Похоже, я сказал слишком много. Не следовало показывать ей, насколько она очаровала меня. А впрочем… Если она будет смотреть на меня так же, как сейчас, можно сказать ей все, что угодно».
— А если кто–нибудь увидит нас здесь? — прошептала она неожиданно.
— Все пошли обедать, помните? Вы ведь сказали, что миссис Харрис точно не знала, куда мы с Китти пошли. А если она послала за нами кого–то еще, то мы услышим
— шаги. Но на всякий случай…
Виконт закрыл окно и задернул шторы. Когда же он снова к ней приблизился, глаза ее пылали.
— Я никогда не соглашалась на ваши условия, вы ведь знаете… — пробормотала Мэдлин, отступая на шаг.
Если она собиралась раззадорить его, то у нее это прекрасно получалось.
— Что ж, прекрасно. — Энтони пожал плечами. — Тогда мы проведем вечеринку на следующей неделе, как я первоначально и планировал.
Он повернулся к двери, но она схватила его за руку:
— Нет–нет, если хотите, можете закончить свой урок обольщения. Но, пожалуйста, побыстрее…
Из его горла вырвался смех.
— Во–первых, моя милая, вам следует запомнить: обольщать «побыстрее» невозможно. Обольщение требует времени. — Он подвел ее к каменной скамье. — Садитесь же…
Она села и вопросительно взглянула на него. Склонившись над ней, Энтони поцеловал ее в губы, затем опустил ее платье, корсет и сорочку, чтобы полюбоваться упругими грудками и розовыми сосками.
— У вас идеальная грудь, — выдохнул он, падая перед ней на колени.
— Правда? — Она смотрела на него без малейшего намека на смущение. — Но ведь они… Они не очень большие…
— Они именно такие, как требуется, — пробормотал он, целуя сначала одну грудь, затем другую.
Мэдлин тихо застонала. Потом, не удержавшись, застонала гораздо громче. Упиваясь ее вздохами и стонами, Энтони ласкал и целовал ее груди, стараясь не замечать свое быстро нарастающее возбуждение. Он страстно желал овладеть ею немедленно, однако твердо решил сдержаться, решил доказать этой женщине, что умеет держать себя в руках. В конце концов, он вполне мог потерпеть, потому что нисколько не сомневался: вскоре она поймет, что их соединение неизбежно, и тогда он получит сразу все — и Тесса непременно будет принята в школу, и эта очаровательная учительница окажется в его постели.
Чуть отстранившись, Энтони задрал повыше ее юбки и развел ноги.
— Но, Энтони… — пролепетала она.
— Позвольте мне закончить урок. — Он с улыбкой посмотрел ей в глаза. — Клянусь, речь идет только об уроке…
Опустив голову, он судорожно сглотнул; теперь ему открылся вид на сладостный соблазн, видневшийся в прорези панталончиков.
— Что–то не так? — прошептала Мэдлин.
Энтони снова посмотрел ей в лицо — теперь ее щеки были залиты жарким румянцем.
— Нет–нет, все замечательно.
В следующее мгновение он уткнулся лицом меж ее ног, и Мэдлин, содрогнувшись, едва удержалась от крика, рвавшегося из ее горла. Посмотрев вниз, она увидела голову Энтони между своих раздвинутых ног и в ужасе подумала: «Почему я позволяю ему делать это?.. Ах, это удивительно… невероятно… сладостно…» Ей никогда даже в голову не приходило, что мужчина способен на такое. И уж тем более она не могла бы представить, что ей это понравится. Однако ей не только понравилось — она страстно желала, чтобы он продолжал эти чудесные ласки.
Едва ли осознавая, что делает, Мэдлин легонько сжала его голову коленями, и Энтони, на мгновение отстранившись, бросил на нее самодовольный взгляд. Черт бы его побрал! Потом она заставит его пожалеть о таком самодовольстве. Но сейчас… Ах, сейчас ей хочется только его ласк, от которых…
Мэдлин вдруг содрогнулась всем телом, и из горла вырвался пронзительный крик, который она никак не могла сдержать; крик этот словно излился из нее, когда она достигла вершин наслаждения.
— Вот так, моя милая… — Энтони поднял голову и посмотрел на нее с дьявольской усмешкой. — Тебе ведь понравилось, не так ли?
— Но что… что это было? — пролепетала она.
Он поднялся на ноги и внимательно посмотрел на нее:
— Неужели не знаете? Это называется «маленькая смерть».
— Но я… Это совсем не походило на смерть. Во всяком случае, на мое представление о смерти. — Мэдлин попыталась собраться с мыслями. — Это было как… Словно я оказалась в раю.
Он рассмеялся, опуская ее юбки.
— Вы ведь никогда раньше не испытывали ничего подобного, верно?
Мэдлин поняла, что не сумеет солгать.
— Нет, — прошептала она.
— Ваш любовник, наверное, совершенно ничего не умел.
Мэдлин в растерянности заморгала.
— Мой любовник?..
— Мужчина, который соблазнил и бросил вас. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Мужчина, который вынудил вас отправиться в изгнание, то есть в школу для девочек, хотя он должен был жениться на вас.
Мэдлин едва сдержала истерический смех. О Боже, какую глупейшую историю он придумал! Неужели он действительно решил, что с ней произошло нечто подобное?
— Кто это был? — спросил Энтони. — Кто был тот эгоистичный болван, который забрал вашу невинность, даже не потрудившись подарить вам наслаждение?
— Я не хочу об этом говорить, — ответила Мэдлин, возвращая на место корсет.
Энтони отступил на шаг и пожал плечами:
— Что ж, если не хотите, ваше дело. Пожалуй, я вас понимаю. И я догадываюсь, что именно из–за этого ублюдка вы теперь опасаетесь мужчин.
Мэдлин решительно покачала головой:
— Нет, вы ошибаетесь. Я уже говорила вам, чего опасаюсь.
— Болезней и незаконнорожденных детей, не так ли? Но ведь существуют способы предотвратить и то, и другое.
— Вы уверены?.. — спросила Мэдлин и тут же прикусила язык и потупилась — получалось так, что она поощряла его.
— Абсолютно уверен. — Он приподнял ее подбородок, чтобы она посмотрела в его пылающее лицо. — В следующий раз я непременно вам все объясню.
Она хотела сказать, что никакого следующего раза не будет, однако промолчала.
— Что ж, пойдемте, дорогая?
Мэдлин тут же кивнула:
— Да–да, конечно, надо идти, пока миссис Харрис что–нибудь не заподозрила.
— Только я не могу идти сразу, — в смущении пробормотал Энтони. — Вот, смотрите… Я не сумею это скрыть. — Он взглянул на свои брюки, которые заметно топорщились в области паха.
У Мэдлин пересохло во рту. Вот об этом она прекрасно знала, потому что не раз читала о подобных вещах в книгах о животных. И в «гаремных» рассказах, конечно же.
— Да, вы правы. Тогда я пойду первая, а вы можете последовать за мной, когда будете… когда сможете появиться в доме, не вызывая подозрений.
Она хотела встать со скамьи, но Энтони удержал ее.
— Вы никуда не пойдете, пока не ответите на мои вопросы.
Опять эти его вопросы, черт побери! Мэдлин уставилась на топорщившиеся брюки виконта. «А может, отвлечь его? — подумала она неожиданно. — Может, прикоснуться к этому месту на его штанах? Тогда он сразу забудет о своих проклятых вопросах…»
Но Мэдлин тотчас же отбросила эту мысль. Нет–нет, не стоит так рисковать. Ведь неизвестно, как он будет ощущаться в ее руке. Уж лучше придумать какой–нибудь правдоподобный ответ — то есть ответить так, чтобы он не догадался, зачем ей понадобилась эта вечеринка.
— Что ж, задавайте свои вопросы, — сказала Мэдлин. И вдруг — словно кто–то потянул ее за язык — выпалила: — Но если хотите, то я могла бы облегчить ваше состояние. Выбор за вами.
Он явно колебался. Потом, пристально взглянув на нее, спросил:
— Облегчить мое состояние? Но как?
— Рукой, — пояснила Мэдлин, надеясь, что ее догадка верна и что именно так женщина может доставить мужчине удовольствие.
Заметив, что выпуклость на брюках виконта мгновенно увеличилась, она поняла, что все рассчитала правильно.
— О Боже, — простонал он, — вы колдунья.
— Потому что хочу доставить вам удовольствие?
— Потому что хотите этого только для того, чтобы не отвечать на мои вопросы.
— Так, значит, вы не желаете, чтобы я доставила вам удовольствие?
— Я этого не говорил. — Глаза его пылали. — Вы прекрасно знаете, чего я хотел бы.
— Тогда позвольте мне… — Она стала расстегивать его брюки.
Он судорожно сглотнул и пробормотал:
— Но мне все равно нужны ответы…
Мэдлин продолжала расстегивать его брюки, и он не останавливал ее.
— Вы получите ответы на все свои вопросы, — заверила она его. — После вечеринки, хорошо? — Мэдлин понимала, что должна сейчас пойти хоть на какую–нибудь уступку, ведь если сэра Хамфри на вечеринке не окажется, то ей придется просить виконта, чтобы он представил ее этому человеку.
Расстегивая последнюю пуговицу, она подняла на него глаза.
— Значит, договорились? — Мэдлин ясно давала понять, что это единственный выбор, который она предлагает.
Энтони посмотрел на нее долгим взглядом.
— Да, договорились, — прохрипел он.
Отстранив ее руки, он быстро расстегнул кальсоны, и Мэдлин едва не вскрикнула, увидев возбужденную мужскую плоть. Разумеется, она прекрасно знала, что ей предстоит увидеть, однако зрелище оказалось весьма устрашающим.
— Погладь же, — прохрипел Энтони. — О Боже, пожалуйста, погладь!..
Хотя она кивнула, на мгновение ее охватила паника. Что, если она сделает это… как–то неправильно? Что, если ему не понравится? Жаль, что она не прочитала побольше из той проклятой «гаремной» книги.
— Только я не знаю точно, как это делается, — пробормотала Мэдлин, осторожно обхватив пальцами мужскую плоть.
— Я покажу вам. — Энтони накрыл ее руку своей. — Вот так, понятно?
— О–о–о!.. — воскликнула она. — Это… как доить корову.
Энтони невольно рассмеялся:
— Да, наверное. Хотя я никогда не доил корову. — Он убрал руку и пристально посмотрел ей в лицо. — Неужели ваш любовник никогда не просил вас проделать с ним это?
Мэдлин отвела глаза.
— Просто скажите, если вам нравится. Вам действительно нравится?
— О, вы сводите меня с ума… — Он протяжно застонал. — Да, милая, вот так…
Он поцеловал ее в губы, а затем рука его легла ей на грудь. «Ах, это просто удивительно, — подумала Мэдлин, опуская глаза. — Интересно, что бы я почувствовала, если бы это… если бы его плоть оказалась во мне?» При мысли об этом ее охватило возбуждение, и рука ее стала двигаться быстрее.
— Ах, милая Мэдлин… — Энтони снова застонал. — Такая практичная… такая порочная… ты заставляешь меня…
Он внезапно умолк и, сунув руку в карман, вытащил носовой платок.
— Мэдлин, о Боже!..
В следующее мгновение из его горла вырвался хриплый крик, и он излил семя в платок, который судорожно сжимал в руке.
— Все, милая, достаточно… — проговорил он, задыхаясь.
Мэдлин замерла, глядя как зачарованная на свои руки. Прежде она никогда не делала ничего… столь интимного. И кто бы мог подумать, что это выглядит так захватывающе?..
Тут Энтони поцеловал ее в лоб, и она вдруг почувствовала, что на глаза ее навернулись слезы. Да, ей хотелось плакать при мысли о том, что они с Энтони никогда не окажутся в одной постели. Было совершенно очевидно: если бы она отдала ему свою невинность, то отдала бы и свое сердце. А распутник совсем не тот человек, которому женщина может отдать свое сердце, благоразумная женщина, такая как она.