Дорогой кузен,

я нахожу Вашу настойчивую неприязнь к лорду Норкорту довольно странной, ведь Вы говорите, что не знаете его лично. На этой неделе я наблюдала его с моими девочками, часто без его ведома, и он всегда вел себя как джентльмен. А его уроки действительно помогли девочкам. Все это заставляет меня думать: а не проистекает ли Ваша неприязнь к нему из чего–то более серьезного, чем забота о репутации школы?

Ваша озадаченная родственница Шарлотта.

Энтони то и дело подгонял лошадей, чтобы прибыть в школу пораньше и застать Мэдлин одну. Потому что вчера в Чертейе он узнал нечто очень важное: в этом городке не было доктора по фамилии Прескотт. И нигде в окрестностях никогда не было такого доктора. Более того, в Чертейе никто и никогда не слышал о скандале, связанном с закисью азота.

До субботней ночи он мог бы сделать вывод, что вся история Мэдлин об отце была ложью, просто еще одной интригой. Но после того, что случилось между ними, он не мог поверить в это.

Во–первых, ему вспомнились ее слова о Чертейе, и он вдруг осознал: Мэдлин никогда не говорила, что она родом именно оттуда; она просто позволила ему верить в то, во что он хотел верить, но при этом старалась не лгать ему.

И опять же — ее девственность. Она отдала ему свою невинность, чтобы сберечь свои секреты, а после этого сбежала. Интриганки так себя не ведут. Поступки Мэдлин — это поступки отчаяния.

При одной мыли о том, что она дошла до такого отчаяния, его охватывал страх. Храня свои секреты, она пыталась защитить его — он был почти уверен в этом. Следовательно, она и ее отец действительно находились в большой беде, столь ужасной, что она потеряла всякую надежду на то, что он, Энтони, поможет ей.

А может, враги ее отца — его друзья? Только этим можно было объяснить то, что она знала о его юношеских выходках. Значит, он должен был объяснить ей, что не следует его опасаться, что он поможет ей в любом случае.

Энтони выбрался из экипажа недалеко от школы, чтобы проскользнуть туда незамеченным. Войдя через черный ход, он поднялся наверх по лестнице для слуг. Теперь оставалось только надеяться, что Мэдлин опять появится рано.

Заглянув в классную комнату, он вздохнул с облегчением — Мэдлин была там. Но с ней была и миссис Харрис — он увидел директрису в следующую секунду.

Но что миссис Харрис здесь делала так рано?

— Доброе утро, лорд Норкорт, — сказала директриса. — Вы сегодня приехали раньше, чем обычно, не так ли?

— Как и вы, — кивнул Энтони. Взглянув на Мэдлин, он понял, что она ужасно нервничает. Очевидно, появление директрисы застало и ее врасплох. Черт возьми, что тут происходит?

А миссис Харрис с интересом поглядывала то на Мэдлин, то на него.

— Полагаю, вы надеялись поговорить с мисс Прескотт наедине, — сказала она неожиданно.

— Да, разумеется, — кивнул Энтони. — Нам с ней нужно обсудить мои уроки на эту неделю. Мы вряд ли можем делать это при девочках. Поэтому я и приехал сегодня пораньше. — Пристально взглянув на миссис Харрис, он добавил: — Надеюсь, это дозволено. Или вы возражаете?

Миссис Харрис проигнорировала его вопрос.

— Мне надо серьезно поговорить с вами обоими, — сказала она. — Давайте перейдем в мой кабинет.

«О Боже, неужели она что–то знает?» Энтони взглянул на Мэдлин, но та тотчас же отвела глаза. Ему следовало поговорить с ней немедленно, но они никак не могли это сделать при директрисе.

Все трое вошли в кабинет, и миссис Харрис, указав на стулья перед ее письменным столом, сказала:

— Садитесь, пожалуйста.

Когда они садились, Мэдлин бросила на него выразительный взгляд. Было очевидно: она пыталась предупредить его о чем–то — но о чем?

— Слушаю вас, — сказал он, посмотрев на директрису.

Усевшись за стол, миссис Харрис взглянула на Мэдлин, потом повернулась к Энтони.

— Буду говорить с вами откровенно, — заявила она. — Вы должны признать правду, лорд Норкорт. Ваш ранний приезд не имеет никакого отношения к урокам, а касается вечеринки с веселящим газом, которую ваш друг устроил в субботу. На вечеринке была и Мэдлин, не так ли?

Энтони в растерянности молчал.

— Миссис Харрис, я же говорила вам, что я не…

— Помолчите, мисс Прескотт, — перебила директриса. — Я хочу услышать объяснения лорда Норкорта. А вы, пожалуйста, не вмешивайтесь, иначе я попрошу вас выйти из кабинета.

Энтони нисколько не сомневался: миссис Харрис узнала о вечеринке вовсе не от Мэдлин. Изобразив удивление, он пробормотал:

— Простите, но я понятия не имею, о чем вы…

Директриса посмотрела ему прямо в глаза:

— Неужели, лорд Норкорт?

— Поверьте, я действительно ничего об этом не знаю. Какой мой друг устроил вечеринку с веселящим газом? И как на ней могла присутствовать мисс Прескотт? Это вряд ли позволительно для такой леди, как она.

— Вот именно, — кивнула миссис Харрис. — Так вы ничего об этом не знаете?

Энтони решительно покачал головой:

— Нет, ничего. — Ему ужасно не хотелось лгать женщине, которую он уже начал уважать, но какой у него был выбор?

Директриса вытащила из ящика листок бумаги и положила его на стол.

— Это письмо я получила вчера от человека, которому всецело доверяю. Значит, я должна считать, что он лжет?

После недели, проведенной в школе, Энтони прекрасно знал: человек, которому директриса «всецело доверяла», — это кузен Майкл, ее таинственный покровитель.

Он пожал плечами:

— Я не знаю, следует ли вам принимать во внимание это письмо. А что в нем…

— Мне сообщают, что маркиз Стоунвилл, ваш ближайший друг, устроил в своем поместье вечеринку с веселящим газом. — Директриса опять взглянула на Мэдлин. — И на этой вечеринке была некая молодая дама, миссис Брейхем. Судя по описанию, она удивительно похожа на мисс Прескотт. Что вы можете сказать по этому поводу?

Энтони снова пожал плечами:

— А что я могу сказать? Вероятно, вам следует узнать побольше подробностей. Очевидно, человек, написавший вам, сам был там гостем.

Директриса вспыхнула.

— Нет, он не был гостем! Он совершенно ясно дал это понять. Но он слышал о вечеринке от знакомых.

— А–а, теперь понятно… — с усмешкой протянул Энтони. — Знаете, мои друзья–адвокаты называют это показаниями с чужих слов. Такое ни в одном суде не допускается.

— Здесь не суд, сэр! — строго проговорила директриса. — В этой школе я устанавливаю порядки. И я хочу знать правду.

Покосившись на Мэдлин, Энтони заметил отчаяние в ее глазах. Черт бы побрал эту миссис Харрис!

— Боюсь, что ничем не могу вам помочь, — сказал он. — Если мой друг и устроил такую вечеринку, я ничего не знаю об этом. И я считаю, что мисс Прескотт никак не могла рисковать своим местом в школе и репутацией. Она не могла присутствовать на такой вечеринке. Думаю, она скажет вам то же самое.

— Я говорила с ней, — кивнула миссис Харрис. — Она тоже все отрицает.

— Тогда вот вам и ответ.

— Нет, не уверена. — Директриса покачала головой. — Но прежде чем мы продолжим этот разговор, я хочу кое–что прояснить. Ваше поведение в школе до настоящего момента было лучше, чем я ожидала. Я бы даже пошла дальше и сказала, что вы очень помогли моим девочкам. Поэтому я склонна считать, что вы не имеете отношения к вечеринке. — Миссис Харрис на несколько секунд умолкла, потом вновь заговорила: — Но кое–что очень меня смущает. Насколько я знаю, Брейхем — фамилия вашей бабки по материнской линии, и это указывает на то, что женщина, присутствовавшая на вечеринке, могла быть как–то связана с вами. Следовательно, она либо является вашей родственницей, либо… — Директриса взглянула на Мэдлин. — Возможно, мисс Прескотт назвалась так для того, чтобы отвлечь подозрения от себя и бросить их на вас.

Энтони едва не выругался вслух. Черт побери, как кузен Майкл узнал девичью фамилию его бабки? Эта фамилия даже не была упомянута в «Дебретт». Конечно, некоторые люди могли что–нибудь разузнать о его бабке, но не за один же день!

В любом случае было ясно: этот кузен Майкл заслуживал хорошей порки.

— Вот так обстоят дела, сэр, — продолжала миссис Харрис с невозмутимым видом. — Либо вы рассказываете мне все, что знаете о миссис Брейхем и о вечеринке вашего друга, либо я отказываюсь иметь дело с мисс Прескотт.

Энтони тяжело вздохнул.

— Но почему?.. При чем здесь мисс Прескотт?

— Сэр, я готова поверить, что вы действительно ничего не знали о вечеринке и о появлении там мисс Прескотт. Допускаю, что она случайно упомянула имя вашей бабки. В таком случае я смогу зачислить вашу племянницу в школу.

— А что вы сделаете с мисс Прескотт?

— Уволю ее, разумеется.

Не удержавшись, Мэдлин тихонько вскрикнула, и Энтони тотчас же вскочил на ноги.

— Вы ее уволите?! — закричал он. — Основываясь на таких смехотворных доказательствах?

— У меня есть и другие доказательства. Мой друг пишет, что один из гостей слышал, как маркиз называл миссис Брейхем «Мэдлин», когда она уже уходила. А Мэдлин довольно редкое имя, вы не согласны?

Проклятие! Вполне вероятно, что Стоунвилл действительно назвал ее по имени. Но что же теперь делать? Может, придумать какую–нибудь историю о «миссис Брейхем»? Но в таком случае придется признать, что он знал о вечеринке. И тогда миссис Харрис едва ли согласится принять Тессу в свою школу.

Если же отрицать свою причастность, то Мэдлин потеряет место. А ведь он почти ничего не знал о ситуации, в которой она оказалась. Очень может быть, что сэр Хамфри действительно единственный человек, который мог спасти доктора Прескотта. И если верить тому, что Мэдлин рассказала ему ночью, то жизнь ее отца находилась в опасности. В сравнении с этим положение Тессы казалось не столь отчаянным. В таком случае у него только один выход.

«Тесса, прости меня… Прости меня, моя дорогая девочка. Если миссис Харрис не примет тебя в школу, я найду другой способ освободить тебя, клянусь».

— Итак… — сказала директриса. — Я слушаю вас, лорд Норкорт.

— Поверьте, мисс Прескотт не имеет к этому делу абсолютно никакого отношения. А миссис Брейхем — моя дальняя родственница по материнской линии. Моя кузина. Это просто совпадение, что ее имя тоже Мэдлин. Так вот, кузина уговорила меня отвезти ее на эту вечеринку.

— Неужели? — На лице миссис Харрис появилось какое–то странное выражение. — А ваша родственница… Почему ей так хотелось посетить вечеринку вашего друга?

Энтони заставил себя улыбнуться.

— О, это вполне объяснимо. Провинциалка оказывается в столице, захотелось… чего–то необычного. Поэтому я договорился с лордом Стоунвиллом о ее присутствии.

— Да, понимаю, — кивнула директриса.

— Но это еще не все, миссис Харрис. Видите ли, она замужем за священником. И вполне естественно, что я заботился о ее репутации. Вот почему я солгал, когда сказал, что ничего не знал о вечеринке.

Мэдлин вскочила со стула.

— Миссис Харрис, можно, я скажу?

— Вы можете идти, Мэдлин, — сказала директриса. — Я уверена, вас Ждут ваши ученицы.

— Но лорд Норкорт…

— Идите же! — Энтони выразительно взглянул на Мэдлин. — Все в порядке, мисс Прескотт. Не беспокойтесь за меня. Я готов нести ответственность за свои поступки. Уверен, что миссис Харрис понимает меня.

Мэдлин покачала головой:

— Пожалуйста, милорд…

Миссис Харрис строго посмотрела на учительницу:

— Если вы сейчас не уйдете, Мэдлин, я начну думать, что вы оба в чем–то виновны, и тогда откажусь иметь дело с вами обоими.

Эти слова директрисы заставили Мэдлин уйти. Как только двери за ней закрылись, миссис Харрис взглянула на Энтони:

— Так вы думаете, что я смогу вас понять? — Поднявшись из–за стола, она принялась расхаживать по кабинету. — Вы помогли вашей замужней родственнице, уважаемой даме, попасть на скандальную вечеринку, устроенную одним из ваших друзей. И вы сделали это, не принимая вовнимание риск, которому подвергалась ее репутация. Я правильно поняла ситуацию?

— Да, правильно, — кивнул Энтони.

— И вы даже не присутствовали на вечеринке, чтобы убедиться, что никто из опьяненных гостей не воспользуется ее беззащитностью, не так ли?

Энтони медлил с ответом. Наконец сказал:

— Нет, ошибаетесь. Я привез ее на вечеринку и все время оставался там. Но из–за беспокойства о получении опекунства над моей племянницей я не принимал… активного участия. — Директриса нахмурилась, и он добавил: — Я знаю, что с моей стороны было опрометчиво уступить ее просьбе, но когда Мэдлин чего–то хочет, ей очень трудно отказать.

Тут директриса остановилась и пристально посмотрела на собеседника:

— И все же вы считаете, что сможете быть хорошим опекуном для молоденькой девушки.

Энтони еще раз мысленно попросил прощения у своей племянницы. Затем покачал головой:

— Нет, миссис Харрис, я так не считаю. То есть у меня просто нет в этом уверенности. Но я сделаю все возможное, чтобы стать хорошим опекуном. Во всяком случае, я всегда буду ставить на первое место интересы Тессы. И мне очень хотелось бы, чтобы моя племянница училась в вашей школе. В конце концов, ее единственная вина в том, что она лишилась родителей в столь юном возрасте.

Какое–то время миссис Харрис молча смотрела на него. Затем, приблизившись, протянула ему руку.

— Что ж, прекрасно, лорд Норкорт. Ваша племянница может приступить к занятиям, как только суд вынесет решение об опекунстве. Я напишу в суд письмо и поддержу ваше прошение.

Энтони в изумлении смотрел на миссис Харрис. Правильно ли он понял? Неужели он выиграл? Неужели все устроилось самым лучшим образом?

— Ведь вы этого хотели, не так ли? — спросила директриса.

— Да–да, конечно! — Пожав руку директрисы, он с искренней благодарностью проговорил: — Спасибо вам зато, что дали мне шанс. Спасибо за все. Поверьте, вы не будете разочарованы.

— Надеюсь, что не буду. — Миссис Харрис снова уселась за стол. — Однако я хотела бы попросить вас об одной услуге.

Опять услуга?

— Да, разумеется, — кивнул Энтони.

Пристально глядя на него, директриса сказала:

— Поскольку я удовлетворила вашу просьбу, вам нет необходимости продолжать уроки распутства. Поэтому я хочу, чтобы вы покинули школу.

— Да, конечно, — ответил он.

— И хочу, чтобы вы ушли сейчас же, — продолжала миссис Харрис. — Не встречаясь с мисс Прескотт. Кроме того, вы должны пообещать, что никогда больше не подойдете к ней — ни здесь, ни в другом месте.

Такого обещания он дать не мог.

— Миссис Харрис, но почему?..

Она со вздохом ответила:

— Потому что, сэр, мы оба знаем: мисс Прескотт была на вечеринке.

Неужели он выиграл один бой, чтобы проиграть другой?

— Но я клянусь вам…

— Ради Бога, сэр, вам не нужно лгать. Видите ли, у меня есть свои собственные связи в обществе. Как только кузен сообщил мне об этой вечеринке, я поговорила с человеком, который там действительно присутствовал. И его рассказ убедил меня в том, что это была именно мисс Прескотт. — Немного помолчав, директриса добавила: — Но я не осуждаю ни вас, ни мисс Прескотт. Я прекрасно понимаю, что на это ее толкнуло… научное любопытство, если можно так выразиться. Она любознательна. А ваша готовность уберечь ее от последствий такого любопытства делает вам честь.

— Тогда почему же вы угрожали, что…

— Потому что я знала, что вы помогали ей. — Миссис Харрис снова вздохнула. — Я была почти уверена, сэр, что вы не станете ее защищать. Но признаюсь, вы удивили меня. Вы солгали ради нее, хотя и рисковали. Следовательно, можно сделать вывод: скорее всего она вам небезразлична. А если так, то вы, сэр, должны оставить ее в покое.

Энтони судорожно сглотнул.

— Но я не могу… И не оставлю…

Черты лица директрисы исказил гнев.

— Поймите, она не такая, как другие ваши женщины!

Она не понимает, как легко сорваться в пропасть всего лишь из–за нескольких поцелуев.

— Вообще–то она понимает гораздо больше, чем вы думаете, — возразил Энтони. — Но в любом случае мои намерения по отношению к ней вовсе не такие, как вам кажется. У меня… серьезные намерения.

— Неужели? — Она посмотрела на него так, будто впервые увидела. — Тогда как же вы это себе представляете? Ведь вы, сэр, виконт, а она — школьная учительница с больным отцом…

— Для меня это не имеет значения.

Директриса покачала головой:

— Что–то не верится… А может, вы собираетесь переложить на нее ответственность за вашу племянницу?

— Конечно, нет! — возмутился Энтони. — Подобным предложением вы оскорбляете меня, миссис Харрис. И еще больше оскорбляете мисс Прескотт, намекая на то, что она недостойна внимания титулованного джентльмена.

Директриса неожиданно смутилась.

— Нет–нет, вы неправильно меня поняли. Я не хотела сказать ничего подобного. Мэдлин заслуживает наивысшей похвалы. У нее прекрасные рекомендации из школы в Шрусбери, где она раньше работала, и она блестящим образом подтвердила эти рекомендации…

— В Шрусбери? — переспросил Энтони. — Она приехала из Шрусбери? — Нет, этого не может быть. Ведь Телфорд всего в пятнадцати милях…

Проклятие! Так вот из какого она города! Из Телфорда! И вот почему она отказывается открывать ему свои секреты.

Миссис Харрис посмотрела на него с некоторым удивлением:

— А вы не знали, что она родом из Шропшира? Неужели Мэдлин не сказала вам об этом?

Он покачал головой:

— Нет, не сказала.

— А она хотя бы знает о ваших серьезных намерениях? Вы обращались к ее отцу за позволением ухаживать за ней?

— Нет, не обращался, но…

— Тогда, может быть, вам следует сначала подумать об этом? — перебила директриса.

Он посмотрел на нее в недоумении:

— Сначала… что?

— Сначала попросить разрешения у отца Мэдлин. Потому что вам больше не будет позволено встречаться с ней здесь. Я не могу допустить, чтобы вы ухаживали за ней в школе. Это вызвало бы ненужные слухи и подозрения.

— Да, понимаю.

Он действительно кое–что начал понимать. Теперь у него уже почти не было сомнений: отец мисс Прескотт — это тот самый доктор, который лечил его когда–то, много лет назад. Тот самый доктор, который оставил его у «ласковых» тетки и дяди. Этот человек тогда сбежал… как и Мэдлин сбежала от него среди ночи. Вероятно, это их семейная черта.

Энтони решил, что непременно поговорит с Мэдлин на эту тему. И лучше всего перехватить ее сегодня, когда она выйдет из школы. В город ведет только одна дорога, так что они никак не смогут разминуться.

Да, он обязательно поговорит с ней. Потому что, если его догадка верна, если она действительно решила… Ох, даже думать об этом не хотелось.

Закончив разговор с миссис Харрис, Энтони покинул школу. Все–таки не зря он сегодня сюда приезжал. Благодаря случайности он узнал, кто такая мисс Прескотт, и уж теперь–то ей не удастся его одурачить.