Дорогая Шарлотта!

Не знаю, как и сказать вам, но Притчард едва ли продаст вам Рокхерст. Вы многого не знаете об этом человеке, а я не вправе раскрывать вам глаза на эти вещи. Могу лишь сказать одно: будьте осторожны, когда имеете с ним дело. Ему нельзя доверять.

Ваш обеспокоенный кузен Майкл.

К тому времени как Люси вернулась в бальный зал, Питера там, слава Богу, не было. Диего и его ассистент были поглощены подготовкой к представлению.

С сожалением оторвавшись от созерцания Диего в сорочке с засученными рукавами, Люси направилась в сад. Тем более что вздыхать по нему означало поощрять его дальнейшие вольности.

Хотя, откровенно говоря, мисс Ситон отнюдь не возражала против тех вольностей, которые он уже допустил. Какое потрясающее ощущение испытала она, когда Диего целовал ее грудь! Даже сейчас при воспоминании об этом ее бросило в жар. Рассказы о гареме не подготовили Люси к великолепию этого ощущения. Читать об этом было далеко не так волнующе, как испытывать это самой.

Люси даже пожалела, что Питер своим появлением прервал их. Хотя у Диего, наверное, было множество подобных эпизодов, Люси казалось, что для него это не было просто развлечением. Особенно после появления Питера. Диего сразу взял Люси под свою защиту и даже ревновал.

Еще до того как Питер начал оскорблять его, Диего вел себя по отношению к графу откровенно грубо, защищая ее с такой же горячностью, как это сделал бы ее отец.

Интересно, о чем он хотел договорить с Питером? Вот бы послушать, о чем они разговаривали! Если верить миссис Харрис, мужчины говорят одно в присутствии женщин и совсем другое — в компании других мужчин, но миссис Харрис не объяснила, почему они так делают. Интересно, что еще недоговаривала начальница школы о мужчинах?

Полчаса спустя гости заняли места в бальном зале. Леди Джулиана прилипла к Питеру, словно морской рачок к корпусу судна. Граф Ханфорт тайком бросал на Люси пылкие взгляды, которые ее явно смущали.

Диего, поглощенный разговором с герцогиней, тоже посматривал на Люси, но его взгляды приводили ее в радостное волнение.

Ну почему он всегда выглядит так великолепно?

Его одежда, как обычно, была самого высокого качества — от элегантного цилиндра и безупречно сидящего черного фрака и бриджей до черных вечерних штиблет с серебряными пряжками. Рубиновая булавка в его галстуке подмигивала красным огоньком всякий раз, когда на нее падал свет, словно подтверждая достоверность утверждения, что он является графом.

Испанский граф — разве такое возможно? Разве не докопались бы до этого представители прессы, если бы это было правдой?

Люси огляделась вокруг и заметила дюжину газетчиков, державших наготове свои блокноты. Даже Чарльз Годуин, владелец и издатель «Лондонского монитора», был здесь. Возможно, он пришел лишь потому, что они с миссис Харрис были старыми друзьями, но если уж кто и мог раскопать информацию о прошлом Диего Монтальво, то это был мистер Годуин.

Представление начиналось. Герцогиня жестом приказала лакею увернуть фитили газовых ламп, освещавших сцену, и закрыть шторы, чтобы не проникал солнечный свет, в результате чего сцена превратилась в какой-то волшебный грот.

Люси напряженно ждала, когда ее светлость и миссис Харрис представят Диего, но фокусник, как видно, уговорил их позволить ему представиться самому. Он поднялся по ступенькам на сцену, и аудитория взорвалась аплодисментами. Диего поклонился и прикоснулся рукой к цилиндру.

— Добрый вечер, леди и джентльмены. Мне сказали, что вы уже знаете, кто я такой, — последовал новый взрыв аплодисментов, — поэтому я не стану утомлять вас, представляя себя. Скажу лишь, что я счастлив участвовать в сборе средств на такое достойное дело.

Стоявшие рядом с Люси люди высказывали догадки о том, знает ли сеньор Монтальво, для какой цели на самом деле производится сбор средств.

А Диего тем временем продолжал:

— Вас, наверное, удивило, что я помогаю делу, которое полностью противоречит моим собственным целям. За это можете благодарить мисс Ситон. В течение нескольких последних недель она столь красноречиво защищала интересы великолепной школы миссис Харрис, что я порой забывал о своих целях.

Это вызвало смех в зале и аплодисменты, на сей раз обращенные в адрес Люси. У девушки заколотилось сердце.

— Я решил быть непредубежденным и позволить вам высказать свое мнение о моем увеселительном саде следующим способом, — продолжал Диего. — В конце этой комнаты стоят две чаши для пожертвований. Содержимое чаши миссис Харрис пойдет на то, чтобы перекупитьу меня Рокхерст. Содержимое чаши леди Норкорт пойдет в фонд помощи детям Ньюгейтской тюрьмы, что является не менее достойной целью.

Люси не знала, что и подумать об этом новом повороте дела.

Диего улыбнулся аудитории своей обольстительной улыбкой.

— Я, разумеется, предпочитаю, чтобы вы наполняли вторую чашу, но, поскольку мисс Ситон и ее друзья надеются на наполнение первой, я буду джентльменом и не стану пытаться повлиять на ваше решение. В любом случае герцог и герцогиня согласились пожертвовать сумму, равную наибольшей, собранной в одной из чаш. Так что желаю вам сделать правильный выбор.

— А вы, сэр? — раздался из зала голос лорда Керквуда, который умудрился притащить Глупую Сару на завтрак, несмотря на то что там не предусматривалась игра в карты. — Вы тоже согласитесь пожертвовать такую же сумму?

Диего сделал вид, что пришел в ужас.

— Сказав, что я человек непредубежденный, я не имел в виду, что я безумец, сэр.

По залу снова прокатился смех.

Не сводя глаз с Люси, Диего стал вдруг подчеркнуто серьезным.

— Я знаю, что некоторые из присутствующих считают меня чуть ли не злодеем, называют даже дьяволом. Им я обещаю лишь…

В зале ближе к сцене раздалось хихиканье, а остальные старались разглядеть, что там происходит.

Из-под волос Диего стала мало-помалу появляться пара рожек. Он продолжал говорить, как будто не знал об этом, но рога тем временем выросли настолько, что стали видны каждому из присутствующих, и слова его заглушил смех.

Некоторые леди, слышавшие слова Люси на чаепитии, оборачивались и улыбались ей. Люси не возражала против такой шутки, поскольку она доставила присутствующим истинное удовольствие. Когда Диего закончил свою речь официальным поклоном, а потом повернулся, чтобы подняться на сцену, из-под фалд его фрака стал виден длинный косматый хвост, и аудитория буквально взревела от хохота.

Это задало тон всему представлению.

Люси оставалось лишь наблюдать за последовавшими за этим потрясающими трюками. Сначала фокусник взял четыре карты, выбранные присутствующими, вернул их в колоду, положил колоду в бокал и, отойдя на несколько шагов, заставил выбранные карты появляться из колоды по его воле. Потом из одной, на первый взгляд ничем не примечательной, бутылки он наполнил, казалось, бесконечное число стаканов различными винами и раздал их зрителям. И все эти трюки Диего сопровождал остроумными замечаниями, заставляя всех хохотать до упаду.

Интерес аудитории достиг апогея, когда он достал пистолет. Диего заставил кого-то выбрать карту и вернуть в колоду, а потом подбросил колоду в воздух и пригвоздил выбранную карту к потолку одним пистолетным выстрелом.

Не успела аудитория успокоиться после этого трюка, как Диего жестом приказал своему ассистенту принести тумбу высотой до пояса и поставить на нее канделябр с тремя свечами. Потом взял другой канделябр и показал его аудитории.

— Для следующего фокуса мне потребуется доброволец из зрительного зала.

Сразу же поднялись три женские ручки, но он не обратил па них внимания, глядя на кого-то, кто сидел слева от Люси.

— Лорд Ханмаунт, не будете ли вы так любезны?

Люси, повернувшаяся, чтобы посмотреть на реакцию Питера, ничуть не удивилась, что граф остолбенел от возмущения — не только потому, что Диего умышленно исказил его имя, но и потому, что именно его выбрали для столь унизительной роли. Люси с трудом удержалась от смеха, увидев, что Питер не решается выйти на сцену, а окружающие уговаривают его согласиться.

— Однако, — продолжал Диего с наигранным безразличием, — я не стал бы винить вас за нежелание стоять перед человеком, у которого пистолет в руке. Может быть, найдется кто-нибудь другой, кто…

— Вздор! — Подозрение в трусости заставило Питера встать. — Я буду рад помочь.

Когда Питер поднимался на сцену, Люси заметила довольную усмешку на губах Диего и лихорадочно глотнула воздух. Диего явно замышлял что-то такое, что не кончится добром для Питера.

За что эти двое так ненавидят друг друга? Неужели только из-за нее?

Это было маловероятно, однако Люси могла бы поклясться, что Диего до сегодняшнего дня никогда не встречался с Питером. Кроме ревности, у Диего не было другой причины ненавидеть графа. Он ревновал ее. Сама эта мысль вызывала у Люси радостную дрожь.

Как только Питер поднялся на сцену, Диего, как положено, заставил его осмотреть все предметы — пистолет, канделябры, тумбу, — чтобы убедиться, что с ними все в порядке. Затем он попросил Питера встать в трех шагах от тумбы. Вручив графу второй канделябр, он установил его руку таким образом, чтобы канделябры оказались на одной линии.

— А теперь, милорд, я надеюсь, что у вас твердая рука. — Диего подошел к тумбе и зажег все три свечи. — Потому что я намерен одним выстрелом перенести пламя с этих свечей на ваши свечи. Фокус получится только в том случае, если вы будете держать свечи точно на линии, не дрогнув ни одним мускулом.

Когда до сознания Питера дошло, что Диего намерен стрелять в его направлении, растерянность и страх отразились на его физиономии. Люси пришлось до боли закусить губу, чтобы удержаться от смеха, тогда как все остальные зрители и не думали сдерживаться. Когда бледные щеки Питера вспыхнули от смущения, Люси была готова тут же, при всем честном народе, расцеловать Диего.

Она никогда не смогла бы придумать более удачного — и более публичного — способа унизить высокомерного графа. Это почти компенсировало обиду, причиненную ей оскорблением Питера.

Диего пригласил на сцену друга герцога, лорда Стоунвил-ла, чтобы зарядить пистолет. Это лишь усугубило напряжение в зале, поскольку подразумевало, что Диего будет стрелять не холостым, а боевым патроном. У Питера глаза округлились от страха, а тело напряглось настолько, что он стал похож на кролика, которого загнала в угол лиса.

К тому времени как Диего занял позицию и, глядя вдоль дула пистолета, проверил, точно ли на одной линии расположены язычки пламени свечей и незажженные фитили на другом канделябре, канделябр в руке Питера начал непроизвольно дрожать, и Люси стало почти жаль его.

Почти.

— Держите тверже руку, уважаемый, — сказал Диего с дьявольским огоньком в глазах, — мне не хотелось бы прошить выстрелом вас вместо свечей.

Диего продолжал целиться. Всем присутствующим казалось, что он просто держит паузу, чтобы вызвать напряжение в зале, но Люси заметила с трудом скрываемое удовольствие на его лице. Диего наслаждался страхом Питера. Это было безжалостно с его стороны, но вполне объяснимо, если вспомнить о мерзких замечаниях, которые отпускал Питер по поводу его способностей.

Наконец прозвучал выстрел. На первом канделябре свечи погасли, на втором зажглись. У Питера был такой вид, как будто он вот-вот упадет в обморок.

Когда закончились бурные аплодисменты, Диего сказал:

— Для заключительного номера мне потребуется помощь мисс Ситон. Сеньорита, не изволите ли подняться на сцену?

Не зная, что у него на уме, и поэтому нервничая, Люси вышла на сцену.

С озорной улыбкой Диего прикоснулся пальцами к своему цилиндру.

— Это самый обычный цилиндр. Не так ли, мисс Ситон? Люси осмотрела головной убор и подтвердила, что ничего необычного в нем нет.

Диего взял у нее цилиндр.

— А теперь не будете ли вы любезны одолжить мне одну из ваших очаровательных сережек?

Люси так и сделала. Фокусник положил серьгу в цилиндр и прикрыл платком, а когда убрал платок, оказалось, что цилиндр пуст. Трюк казался довольно примитивным по сравнению с предыдущими, но аудитория вежливо зааплодировала.

— Посмотрим, не удастся ли нам вернуть собственность мисс Ситон. — Диего снова накрыл платком цилиндр и протянул его Люси. — Возьмите вашу серьгу, мисс Ситон.

Люси запустила руку в цилиндр, но вместо своего украшения обнаружила там пригоршню десятифунтовых банкнот. Когда она в смятении достала оттуда купюры, раздались аплодисменты.

Диего изобразил глубокое отчаяние.

— Dios mio, я так и знал, что не следует покупать ваш английский головной убор. В нем нет магической силы.

Все засмеялись.

Диего заглянул в цилиндр и постучал им о бедро.

— Может быть, это поможет? Подержите эти банкноты, сеньорита, а я посмотрю, не достану ли на сей раз вашу серьгу.

Каждый раз меняя место, по которому стучал, он сделал еще попытку, потом еще одну, доставая все больше и больше банкнот под смех и аплодисменты зала. После четвертого волшебного появления десятифунтовых купюр Диего взглянул на охапку в руках Люси и сказал:

— А-а, я понял, в чем проблема. Ваша серьга прячется. Взяв из ее рук одну купюру, он смял ее, потом разжал кулак, и там оказалась ее серьга. Под гром аплодисментов он отдал серьгу Люси, потом, указав на охапку купюр в ее руках, заявил с поклоном:

— Прошу принять эти деньги в качестве моего личного вклада в ваше дело.

Люси, вытаращив глаза, посмотрела на него, потом перевела взгляд на деньги.

— Но, сэр, здесь, судя по всему, больше двух сотен фунтов!

Диего с довольным видом кивнул:

— Это для вашего фонда.

Дождавшись, когда смолкнут аплодисменты, Люси насмешливо спросила:

— Но для которого из фондов?

Диего с озорным блеском в глазах пояснил:

— Для фонда, который вы сочтете наиболее того заслуживающим. — Он повернулся к аудитории: — А теперь ваша очередь. Вы не должны оставлять пожертвования мисс Ситон в одиночестве. Если вам понравилось представление, проявите щедрость.

На сцену быстро поднялась герцогиня.

— Леди и джентльмены, с вами был Диего Хавьер Монтальво, мастер мистификации!

Под гром аплодисментов Диего поклонился, предложил руку Люси и проводил ее со сцены.

— Не забудь, Люси, ты должна мне тур вальса, — шепнул Диего, озорно улыбнувшись.

И тут его окружили представители прессы.

Некоторое время Люси с бешено бьющимся сердцем наблюдала, как Диего с легкостью справляется с натиском га-нетчиков. Вальс? Она должна ему не только вальс, но и многое сверх того. Быстрый взгляд на чаши для пожертвований показал, что в каждой уже содержалось больше денег, чем обычно удавалось собрать на подобных мероприятиях. Хотя обе чаши пополнялись одинаково, его две сотни фунтов, наверное, нарушат равновесие в пользу средств на покупку Рокхерста. А герцог и герцогиня пожертвуют еще такую же сумму.

Не удивительно ли? Почему он это сделал? Зачем, рискуя погубить собственные планы относительно Рокхерста, Диего приехал сюда и дал представление?

Вздохнув, Люси направилась в другой конец комнаты, где леди вынимали деньги из чаш для пожертвований. Остальные гости отправились перекусить за столами, расставленными среди цветников. Лакеи тем временем принялись выносить стулья из бального зала, а Диего закончил беседу с представителями прессы.

Люси помогала подсчитывать деньги. Через полчаса, когда освободилась и выскользнула на боковую террасу, из тени, напугав ее, неожиданно вышел мужчина.

— Питер! — Люси нервно огляделась вокруг, ничуть не обрадовавшись тому обстоятельству, что они были одни. — Почему ты не пошел завтракать с другими гостями?

Питер молча и угрожающе смотрел на нее. Люси стало не по себе.

Она повернулась, чтобы уйти, но Питер схватил ее за предплечье и развернул лицом к себе.

— Знаешь, ведь я не люблю Джулиану, — пробормотал он ей на ухо. — Но с этим титулом мне досталось поместье, содержать которое мне не по карману, а у нее имеются необходимые средства. Но люблю я тебя. Одну тебя. И только тебя хочу.

Долго же Люси пришлось ждать, чтобы снова услышать эти слова! Но теперь, когда она их услышала, ей хотелось лишь дать Питеру пощечину.

— Ну что ж, зато я не хочу тебя, — заявила она, замахнувшись на Ханфорта ридикюлем.

Питер с такой силой толкнул Люси к стене, что у нес перехватило дыхание.

— Всего неделю назад ты хотела меня, — прорычал он, прижав ее к стене всем телом. — Что произошло с тех пор?

Потянуло на экзотику? А твой отец знает, что ты путаешься с этим грязным испанцем?

— Ничего подобного я не делаю! — Люси в панике оттолкнула его плечи.

Питер пригвоздил к стене ее руки и распластался над ней, лишив Люси возможности пошевелиться.

— Ты действительно думаешь, что у такого типа, как твой фокусник, благородные намерения?

— Отойди от меня, Питер! — крикнула Люси, надеясь, что кто-нибудь ее услышит. Но разве можно было услышать ее крик, когда вокруг стоял такой шум?

— А если не отойду? Ты заставишь своего нового друга и вновь унизить меня? Не беспокойся. Больше такого шанса ему не представится. Я скорее убью его, чем допущу это снопа. Но прежде я напомню тебе о наших чувствах. — Питер так сильно впился в ее губы, что Люси не могла дышать и боялась, что он и впрямь изнасилует ее.

Неожиданно тело Ханфорта рывком оторвали от нее и швырнули на пол террасы.

Пока Питер пытался встать на ноги, Диего сжав кулаки, посмотрел на него сверху вниз и сказал:

— Ах ты maldito Ingles! Как ты смеешь приставать к респектабельной женщине? Совсем совесть потерял?

— Я не приставал к ней. Она хотела, чтобы я ее поцеловал, ведь правда, Люси?

— Понятно, понятно. Поэтому тебе пришлось удерживать ее силой! — С губ Диего сорвалась вереница испанских бранных слов. Потом он с беспокойством взглянул на Люси: — С вами все в порядке?

Все еще не оправившись от испуга, Люси могла лишь кивнуть.

Питер же тем временем ударил Диего, причем так сильно, что рассек ему губу. Кровь потекла по подбородку Диего и капнула на галстук. В ответ Диего мгновенно нанес ему один удар в живот, другой — в челюсть.

Питер рухнул на пол словно мешок с опилками.