Пока коляска, дребезжа, катилась по улицам Танбриджа, Дэниел наблюдал за спящей Хеленой, которая сидела напротив. Она заснула почти сразу после выезда из гостиницы, утомленная утренней скачкой. Дэниел тоже немного вздремнул, а когда проснулся, начал смотреть на нее, не в силах оторвать глаз. Спящая Хелена была пленительна, особенно в лучах заходящего солнца, которое ласково щекотало ее своими золотыми пальцами, вызывая зависть Дэниела.

До чего же она хороша, просто безупречна – длинноногая, стройная, элегантная! Ему не верилось, что всего несколько часов назад он ее целовал. Она даже во сне оставалась леди – никаких тебе бормотаний, никакого храпа. Ноги сведены вместе, щека покоится на сложенных лодочкой руках.

Сам Дэниел всегда спал неспокойно – метался и храпел. Его восхищало, что она может оставаться такой сдержанной даже в бессознательном состоянии. Ему хотелось растормошить ее, сесть рядом и громко чмокнуть в щеку. Но он понимал, что это недопустимо.

Это было бы такой же ошибкой, как его поцелуй в гостинице. Под ее неприступностью скрывалась страстная женщина, томимая смутными желаниями, владелица божественных губ, мягких и нежных, как будто созданных для поцелуев.

– Черт побери! – тихо выругался Дэниел, обнаружив, что его Джон Томас снова начал безобразничать. Проклятый «дружок» зашевелился в брюках при воспоминании о губах Хелены. Дэниел все еще ощущал их вкус. Он мечтал покрыть поцелуями все ее тело – от тонко изогнутых бровей до пальчиков ног, – хотя бы для того, чтобы проверить, выполнит ли она обещание противостоять его ласкам.

Нет, не стоит так рисковать. Поцелуи могут завести слишком далеко – даже девственница способна согрешить при определенных обстоятельствах. А это грозит неприятностями.

Ни один мужчина в здравом рассудке не решится соблазнить такую женщину, как Хелена, чьи представления о морали таят опасность. Она изменит мнение о ситуации сразу же, как только остынет от любовных игр, и уж потом за это не расплатишься. Она очернит его в глазах общества, не открывая всей правды. Просто намекнет кому-нибудь, что он ее оскорбил, и от его доброго имени ничего не останется. Не для того он завоевывал место под солнцем столько лет, чтобы в одночасье погубить все из-за прихотей своего Джона Томаса.

Хелена заворочалась во сне, и Дэниел снова невольно ею залюбовался. Конечно, если бы это не было обычным соблазнением… Если бы она решила выбрать его в спутники жизни…

К горлу подступил комок. Черта с два! Она не доверяет даже мужчинам своего круга, что уж говорить о нем – незаконнорожденном сыне разбойника и бывшем контрабандисте. Да и зачем ему жениться на такой недоверчивой девушке? Только для того, чтобы утолить свою страсть? Он ведь до сих пор даже не помышлял о браке, а такая, как она, принесет ему только страдания.

Какой бы одинокой ни представлялась Дэниелу дальнейшая жизнь, лучше уж ему проводить время с девицами легкого поведения. У них-то нет ни желания, ни возможности причинить ему вред. А. глупую мечту о будущем с леди Хеленой лучше забыть сразу.

Повозка наехала на кочку, и Хелена проснулась. Она в смущении посмотрела на него, и сердце Дэниела учащенно забилось. И как он сможет выдержать эту поездку до конца? Похоже, ему придется туго.

Хелена грациозно выпрямилась и положила руки на колени.

– Кажется, я заснула? Как грубо с моей стороны…

И как это похоже на нее – волноваться о таких пустяках! Дэниел улыбнулся:

– Что ж тут грубого? Тебе был нужен отдых.

Она поправила несуществующие складки на платье и начала вертеть в руках шляпку.

– Вы тоже спали?

– Немного, – слукавил он. Ей незачем знать, что почти все время он смотрел на нее, сгорая от желания. Она и так сторонилась его, стараясь, чтобы даже края юбки не задевали его ноги.

– Сколько времени? – спросила она. Дэниел достал часы:

– Полшестого.

Она подняла изящную руку, чтобы прикрыть зевок.

– Как вы думаете, мы проедем всю ночь?

– Нет, мы остановимся в Танбридже. Мы не сможем продолжить путь, пока не узнаем, куда направились Прайс и Джульет. Похоже, что они там переночевали, а оттуда есть два пути – на восток, в Дувр, или в один из южных городов.

– А у конюха в «Диком вепре» удалось что-нибудь узнать?

– Он сказал, что Прайс путешествовал с женщиной, и они направлялись в Танбридж. Вот мы туда и едем. Мой друг Клэнси говорил мне, что там есть гостиница «Корона и роза», в которой останавливаются контрабандисты по пути в Лондон. Мы можем снять в ней комнаты, а затем я спущусь в бар и постараюсь что-нибудь у них выведать. Может быть, они знают, куда направилась парочка. А возможно, я выясню, есть ли у Прайса катер и где он его держит. Это бы нам очень помогло.

Хелена с отсутствующим видом кивнула. Затем сложила руки и стала отстраненно смотреть в окно, не обращая внимания на толчки, возникающие от езды по ухабам. Ее тело было подвижным, оно также легко приспосабливалось к движению кареты, как и к езде на лошади. Наверное, она обладает хорошими физическими данными, гораздо лучшими, чем ей самой кажется. И если бы она не так быстро скакала верхом сегодня утром…

– Могу я вас кое о чем спросить, мистер Бреннан?

– А я-то думал, ты зовешь меня Дэниел. – Хелена бросила на него осторожный взгляд:

– Конечно… Дэниел, я хотела спросить: из-за этой поездки у… тебя не будет неприятностей в бизнесе?

Черт возьми, эта девушка читает его мысли.

– Что ты имеешь в виду?

– Похоже, у тебя было несколько клиентов, и они могут быть недовольны, что ты их покинул без всяких объяснений.

Ах, так вот что ее беспокоит!

– Ничего, они это переживут.

– Я думаю не о них, а о тебе и твоем новом деле. Мне бы меньше всего хотелось, чтобы оно потерпело крах из-за меня.

Он иронически усмехнулся:

– А оно и не потерпит. – «Пока я смогу удержать своего Джона Томаса в узде». – Мое отсутствие может только немного сократить прибыль, но это не важно.

– Мне так не кажется. И если Грифф откажется возместить все расходы на поездку, то я…

– Предлагаю больше не говорить об этом. – Дэниела очень позабавили волнения Хелены о его финансах. – Уверяю тебя, я могу позволить себе эту поездку, независимо от того, оплатит ли мне ее Грифф.

– Тебе ни к чему скрывать от меня правду. – Она набралась смелости и продолжила: – Прошу прощения, если покажусь грубой, но я ни в коем случае не хочу тебя обидеть. Я ведь видела, как ты живешь, Дэниел. И где. Я знаю о том, что твои средства… ограниченны.

Никто еще не называл его бедным с такой деликатностью. Хелена так старалась не задеть его чувства, что он рассмеялся:

– Поскольку я живу в Сент-Джайлзе, ты решила, что я не могу позволить себе ничего лучше?

– А иначе, зачем тебе там жить?

– Потому что я так хочу. – Она покачала головой:

– Никто добровольно не поселится в такой трущобе.

– Ты забыла, кто я такой, девочка моя. Я принадлежу Сент-Джайлзу. Думаешь, мне надо купить дом в Мейфэре и корчить из себя благородного господина? Даже если бы я решил так легкомысленно потратить деньги, ни к чему хорошему это бы не привело. Каждый человек таков, каков есть, и никакое приличное жилье ничего не изменит. А, пытаясь дурачить окружающих, можно только нажить неприятности.

Она смотрела на него растерянно.

– Зачем же ты учился грамотно говорить и вести себя как джентльмен, если никогда не собирался им становиться?

– Я просто использовал все шансы, которые мне дал Грифф, чтобы добиться успеха. Но для бизнеса мне роскошные апартаменты не нужны. Моя личная жизнь никого не касается, и всегда так было. А в ней я остаюсь самим собой. Только однажды попробовал притвориться, для Гриффа, и мне было очень некомфортно. Лучше уж быть честным. Человек не будет к тебе относиться настороженно, если его с самого начала не обманывать. Кто-кто, а ты должна это понимать.

– Значит, ты говоришь всем своим клиентам – герцогу например, – что твой отец был разбойником, а ты сам работал на контрабандистов? – недоверчиво спросила Хелена.

– Нет, не говорю, но и не скрываю. Если они этого с самого начала не знают, то узнают позже. Не забывай, что большинство клиентов познакомились со мной через Гриффа. – Дэниел не стал уточнять, что некоторые из них сами некогда были связаны с контрабандистами. Кто-то ведь вкладывает деньги в их судна и товар, в конце концов.– Они увидели, как я увеличил его доход, и захотели, чтобы я им тоже помог. И пока я зарабатываю для них деньги, им не важно, кто я такой. А моя честность – залог их доверия.

Она покачала головой. Наверное, ее милость не понимает, что человеку совсем не обязательно притворяться. Она-то притворяется каждый день, удерживая свои чувства в узде, и лишь иногда сквозь маску просвечивают черты ее истинной личности.

Но сегодня днем ему удалось разбудить эту женщину, дремавшую под стеклянным колпаком изящных манер, выпустить очаровательную пленницу на свободу. Может быть, он и не осознавал, что делает, но теперь был рад, что разрушил ее тюрьму.

– Кроме того, – продолжил Дэниел, – мне выгодно жить в Сент-Джайлзе. Состояния в Лондоне далеко не всегда делаются в элитных клубах. Как ты думаешь, где владельцы шахт нанимают головорезов, когда им надо усмирить рабочих? Куда направляются моряки, провозящие беспошлинный товар, когда сходят на сушу? В бары Сент-Джайлза, вот куда. А неглупый человек с задатками бизнесмена в них получает информацию о том, что цены на чай растут, а ситуация на шахтах становится нестабильной. Хелена посмотрела на него так, будто видела впервые.

– Я никогда об этом не думала.

– А об этом никто не задумывается. Что мне дает преимущество перед другими дельцами.

– Теперь я понимаю. – Она улыбнулась. – И все же мне хотелось бы поблагодарить тебя за то, что ты ввязался в эту историю с Джульет. Я подвела тебя сегодня, но ты не рассердился и не уехал в Лондон.

– – Я взялся ее найти и выполню свое обещание. А, кроме того, я совсем об этом не жалею.

Глаза Хелены засветились подозрением.

– Но ведь сначала ты не хотел никуда ехать. Почему ты изменил решение? Ты ничего от меня не скрываешь? Может, тебе что-то известно о мистере Прайсе?

Прайс. Да, он-то волновал Дэниела больше всего.

– Нет, я рассказал тебе все, что знал. Но должен признаться, меня беспокоит то, что он контрабандист. Когда ты мне об этом говорила, я не поверил. К сожалению, это оказалось правдой.

– А ведь ты очень не любишь ошибаться…

– Не больше, чем ты.

Она неожиданно улыбнулась. Боже, что это была за улыбка! Дэниел видел ее очень редко, но каждый раз это было так же приятно, как найти кольцо в свадебном пироге.

Жаль только, что эта улыбка так быстро таяла. Взгляд Хелены снова стал обеспокоенным.

– Но ты ведь не думаешь, что Прайс может ее обидеть?

– Нет. Контрабандистов интересуют только деньги. Даже если он хочет жениться на ней ради приданого, он не причинит ей вреда, разве только… – Проклятие, и почему он не может вовремя прикусить язык?

– Разве только обесчестит ее, – закончила за него Хелена. Дэниел вздохнул:

– Да… – И возможно, не одной Джульет грозило бесчестье. – Теперь позволь мне спросить тебя кое о чем. Почему ты так настойчиво хочешь ее остановить? Зачем ты рискуешь всем, только чтобы уберечь ее от нежелательного замужества?

– Она моя сестра, – ответила Хелена, как будто это было единственное объяснение.

– И взрослая женщина, которая принимает самостоятельные решения. Но ведь твоя репутация тоже может пострадать, если кто-нибудь узнает, что ты путешествовала вдвоем с мужчиной.

– Никто не узнает.

– В этом нельзя быть уверенной. Я знаю, что бывает с женщинами, отступающими от приличий. Даже оставаясь целомудренными, они становятся изгоями. Ни один мужчина из общества не согласится жениться на такой особе.

К удивлению Дэниела, она рассмеялась, и в этом смехе чувствовалась горечь.

– Не волнуйся, я уже давно оставила надежду выйти замуж.

– Правда? И почему же?

Она удивленно распахнула глаза. Видимо, никто до сих пор не задавал ей подобные вопросы.

– Это очевидно.

– Мне нет, – отрезал Дэниел. Конечно, он понимал, что Хелена имеет в виду, но не мог поверить, что из-за такого пустяка она приговорила себя к участи старой девы.

– Есть много причин, – ответила она уклончиво.

– Например? – настаивал он.

– Ну, во-первых, я дочь человека, который обманом присвоил себе графский титул. И как только папа умрет, об этом узнают.

– Грифф постарается сохранить все в тайне.

– Я знаю, но он станет наследником Свен-Парка, и волей-неволей правда всплывет наружу.

– Ты сказала, что причин много. Назови еще одну. – Она гордо вскинула голову:

– Я уже не в том возрасте, когда рассчитывают на брак… – Он усмехнулся:

– Тебе не больше двадцати пяти.

– Мне уже двадцать шесть, скоро будет двадцать семь. Как видишь, я вышла в тираж.

– Рановато ты себя сбрасываешь со счетов. Но что еще делает тебя настолько непригодной к браку, что ты не заботишься о своей репутации? Ведь Грифф дает за тобой хорошее приданое.

Хелена посмотрела на него настороженно:

– Это делает меня привлекательной для охотников за приданым, только и всего.

– А мы оба знаем, что ты думаешь о них, – поддразнил Дэниел.

– Вот именно, – ответила она без улыбки.

– Что еще?

«Скажи это, – настаивал он мысленно, – скажи это, чтобы я смог тебя разубедить».

– Я не создана для брака. – Он открыто рассмеялся:

– А что, есть женщины, рожденные для брака?

– Ну да, уступчивые и мягкие. Про меня этого не скажешь.

– С этим я, пожалуй, соглашусь. – Когда Хелена бросила на него сердитый взгляд, Дэниел подался вперед и прошептал: – Конечно, за исключением тех случаев, когда ты целуешься. В тебе гораздо больше мягкости, чем ты хочешь показать.

– Неужели? – холодно проронила она.

– Готов поклясться. Я неплохо разбираюсь в характерах, особенно женских.

– Это неудивительно – ведь ты столько времени проводишь в их обществе!

– Возможно. – Дэниел с удовольствием отметил нотки ревности в ее голосе.

Это было не менее приятно, чем наблюдать, как она нахмурилась, услышав его ответ. Хелена сосредоточенно смотрела в окно.

– А ты знал, что я была помолвлена несколько лет назад?

– Нет. И с кем же?

– С виконтом Фарнсуэртом. – Дэниел на секунду задумался.

– С наследником графства Помфрет? А не тот ли это Фарнсуэрт, который женился на дочери угольного магната в прошлом году?

– Тот самый.

– Тогда, надо полагать, у тебя сохранились не лучшие воспоминания о помолвке?

– Разумеется.

Она замолчала, и Дэниел равнодушно заметил:

– Вообще-то я однажды встречался с виконтом. Больше всего мне запомнились его прекрасные туфли. Я спросил его, где он их сшил, и он назвал мне имя модного сапожника с Оксфорд-стрит. Это была самая интересная тема нашей беседы. – Он с минуту смотрел на нее. – С его женой я разговаривал чуть дольше. Она, конечно, симпатичная, но глупа как пробка. Она и ногтя твоего не стоит.

– А что, она тоже хромая? – вырвалось у Хелены в отчаянии.

Наконец-то она заговорила об этом. Ему захотелось посадить ее к себе на колени. Как мало значит ее хромота для человека со вкусом!

Вместо этого Дэниел осторожно взвесил ответ.

– Не вижу здесь никакой связи с нашим разговором. Было видно, что Хелене трудно давались слова.

– Именно поэтому она стала ему женой, а не я.

– Отчего же? Если бы тебе надо было убираться или готовить для него, это имело бы значение. Но у тебя же есть слуги, которые делают всю работу, так какая ему разница?

– Разница очень большая. Благовоспитанная молодая леди должна быть идеалом женщины. – Казалось, она цитирует книгу правил.

– Какая чушь, – резко ответил Дэниел.

– Что… Что ты сказал?

– Ты прекрасно слышала. Все это чушь. Может быть, тебе и кажется, что ты должна быть идеальной, но больше никто так не думает. И вряд ли Фарнсуэрта это волновало.

Ее глаза холодно сверкнули.

– Понятия не имею, что его беспокоило. Я не так хорошо знаю противоположный пол, как ты. Зато мне известно, что лорд Фарнсуэрт ухаживал за мной, пока думал, что у меня есть приданое. А как только узнал, что это не так, прекрасные туфли с Оксфорд-стрит унесли его прочь от нашего дома.

– Ну, значит, он просто дурак, – с уверенностью сказал Дэниел. – Ты заслуживаешь лучшего мужа.

От неожиданности Хелена задохнулась. Вся гамма эмоций отразилась на ее лице – удивление, надежда и, наконец, недоверие. Она отвела взгляд от Дэниела.

– Вообще-то он был умнее, чем его последователи. Он хотя бы ловко притворялся, что я ему нравлюсь. Всегда говорил мне изысканные комплименты и относился ко мне очень мило. – Ее голос дрогнул. – Зато, когда появились другие женихи, я уже была начеку. А, кроме того, им было заранее известно о моей больной ноге и отсутствии приданого, так что они не очень-то и старались за мной ухаживать.

То, что она, походя, смешала с грязью всех мужчин, разозлило Дэниела.

– А тебе никогда не приходило в голову, что дело вовсе не в твоей ноге? Может быть, они все уставали от твоего ядовитого языка и ледяного обращения? Может быть, и Фарнсуэрт тоже?

– Когда он за мной ухаживал, у меня еще не было колючего языка, все это появилось позже. Я была достаточно глупа, что поверила его комплиментам. Я думала, что влюблена в него. – Ее взгляд стал мягким. – И была с ним более чем приветлива.

Эти слова больно ранили Дэниела. Неожиданно он обнаружил, что ненавидит лорда Фарнсуэрта, и не столько за то, что тот обманул Хелену, сколько за то, что сумел влюбить ее в себя, прежде чем нанес подлый удар.

А что, дьявол побери, означали слова «более чем приветлива»?

– Так вот почему ты так хорошо целуешься, – брякнул он не подумав. – Много практиковалась с Фарнсуэртом?

Хелена в негодовании выпрямилась:

– Ты это о чем?

– Ты сказала, что была с этим треклятым лордом более чем приветлива, вот о чем!

– Я имела в виду, что мне очень нравилось с ним общаться, а не то, что… что ты подумал. – Ее голос зазвенел. – Ах, как это похоже на мужчин – хвастать своими связями с половиной развратниц Лондона, а затем упрекать женщину в том, что она с кем-то поговорила дружелюбно! Ты сам недавно принудил меня к поцелуям, а теперь осуждаешь за то, что я, возможно, целовалась с ним! Да как ты смеешь?!

Дэниел застыл, пораженный ее гневом. Он долго смотрел на нее, затем встряхнул головой, как будто пытаясь отогнать свою ревность. Черт возьми, а ведь Хелена имеет полное право сердиться. Главное, чтобы она не догадалась, чем вызваны его несправедливые упреки.

Правда, можно поспорить с тем, что он принудил ее к поцелуям…

– Прости меня, девочка, – искренне сказал Дэниел. – Ты совершенно права. У меня нет никакого права говорить тебе это. Можешь целоваться с кем тебе вздумается, – заверил он. «Но лучше пусть это буду я». Дэниел постарался отбросить эту мысль. – Вернее, можешь быть приветлива с кем захочешь.

– Благодарю за разрешение. – Она обиженно вздернула носик: – Но мне известно, что ты не считаешь меня приятной собеседницей.

– А вот и неправда. Во время обеда ты вела себя очень мило. – «А после него еще милее». Проклятие, и почему он не может выбросить из головы эти поцелуи?

– Пытаешься мне польстить? – Она укуталась в мантилью, словно желая спрятаться от него и его любезностей.

Легкая улыбка тронула губы Дэниела.

– Даже не мечтаю об этом.

– Странно, ведь лесть – это твой конек.

– Неужели? – Наверняка она сейчас думает об этом проклятом Фарнсуэрте с его лживыми комплиментами.

– Ну да. Даже Грифф говорил, что ты к каждой женщине относишься как к королеве.

Он пожал плечами:

– Ну, это совсем другое. Лесть – это когда мужчина говорит женщине то, чего на самом деле не думает. Я же в любой робкой девушке или надменной даме стараюсь увидеть ту часть души, которая делает ее прекрасной. И говорю именно с этой ее частью. Вот и все.

– Значит, и в той противной хозяйке гостиницы ты нашел что-то хорошее? Что же это – ее трудолюбие?

– Ну, это не единственная хорошая в ней черта. Я понимаю, что тебе не понравились ее замечания насчет ирландских воров, мне и самому они не слишком пришлись по душе. Но у этой женщины тяжелая жизнь. От такой жизни даже самая нежная душа загрубеет. И нельзя обижаться на ее глупые слова. Ты же не знаешь, может быть, ее однажды обворовали ирландцы. – Он понизил голос. – Заметь, она похожа на тебя – после лорда Фарнсуэрта ты тоже во всех мужчинах видишь негодяев.

– Неправда!

– Еще какая, правда! Иначе ты бы не относилась к моим комплиментам с таким подозрением.

– У меня есть на это основания, знаешь ли. Прошлым летом…

– Давай-ка проясним одну вещь: все, что я тебе говорил прошлым летом, было правдой. Каждый комплимент был искренним. Я ни разу тебе не солгал, разве что когда выдал себя за Гриффа. Более того, обещаю тебе, что и впредь никогда этого делать не буду.

Он посмотрел на руки Хелены, сжатые в кулачки, затем перевел взгляд на ее лицо, на котором застыло недоверие.

– И уж, можешь мне поверить, я поцеловал тебя сегодня только потому, что очень этого хотел.

Ее глаза холодно сверкнули.

– Конечно! Приданое, которое дает за мной Грифф, никакого отношения к этому не имеет.

Слова прозвучали как пушечный выстрел, и в воздухе повисла угрожающая тишина. У Дэниела внутри все трепетало от гнева. Лучше бы она дала ему пощечину. Все его подозрения подтвердились – она не задумываясь готова очернить любой его поступок.

– Это запретный удар, Хелена, и я его не заслужил. – В ее взгляде было раскаяние.

– Хорошо, может быть, и так. Но у меня были причины так думать. Грифф ведь платил тебе за то, чтобы ты за нами ухаживал?

Дэниел гневно уставился на нее:

– Похоже, придется мне рассеять твои дурацкие заблуждения. Я не так беден, как тебе кажется. Я ушел от Гриффа потому, что мои собственные заработки были куда больше того, что он мне платил. Я давным-давно начал откладывать деньги, и сейчас у меня на счете десять тысяч фунтов. А через год, если мои дела будут идти так же хорошо, эта сумма удвоится.

Растерянность Хелены доставила ему мрачное удовлетворение. Эта девушка не видит дальше собственного носа. Ее представления о жизни ограничиваются тем, что ей рассказали отец, гувернантки и бог знает кто еще.

– Да, я принял предложение Гриффа разыграть всю эту комедию и согласился получить за это деньги. Работая на него, я частенько выполнял разные необычные поручения за дополнительную плату. Собственно, так я и заработал свой начальный капитал. Но он не платил мне за то, чтобы я делал тебе комплименты. И за мое пребывание в Свен-Парке я, конечно, не взял с него ни копейки. Как видишь, я ни в коей мере не волнуюсь за свое будущее, и никакое приданое в три тысячи фунтов не заставит меня целовать женщину, которая мне не нравится.

Произнеся эту речь, Дэниел постучал по подоконнику кареты, требуя остановки. Лучше уж он подсядет к кучеру, и будет мерзнуть на ветру, чем проведет еще минуту в обществе этой ледышки.

– Дэниел, – позвала она.

– Не надо. Я сейчас чертовски зол и ничего больше не хочу слышать. Если ты веришь в то, что мужчинам в тебе нравятся только деньги и титул, если ты такого низкого мнения о себе, я тебе ничем помочь не могу. Но я не желаю, чтобы обо мне ты думала так же плохо.

Карета остановилась, и Дэниел резко открыл дверь. Леди, обитающие под стеклянными колпаками, должны оставаться там, стоять на своих пьедестальчиках, и внушать окружающим уважение. Если какой-нибудь глупец решится их освободить, он разобьет руки в кровь о стекло.