Дорогой кузен, ваша новость насчет лорда Дунканнона действительно меня взволновала. Его дочь говорила, что он поклялся никогда не возвращаться на родину. Раз он решил нарушить эту клятву, должно быть, с Венецией произошло что-то ужасное. Не могли бы вы воспользоваться своими источниками и выяснить, что бы это могло быть?

Ваша встревоженная родственница Шарлотта.

Венеция, полностью удовлетворенная и довольная, лежала на мешках с шерстью в объятиях Лахлана. Голова ее покоилась на его груди. Его теплое дыхание ерошило ей волосы. Биение его сердца успокаивало ее. Он осыпал ее голову нежными поцелуями. Этот могучий горец стал ее любовником, и теперь никто не сможет этого у нее отнять.

Правда, он не сказал, что любит ее. Но ведь и она тоже не совсем уверена, что любит этого упрямого мужчину. И не отважится отдать ему свое сердце до тех пор, пока не узнает, как он собирается поступить с ее отцом.

Наверное, ей не следовало отдаваться ему, но его слова пробудили надежду. Раз он решился сделать ей предложение, то должен был изменить свои намерения и в отношении ее отца.

Шум шагов прорвался сквозь ее сладостное полузабытье. И хотя этот некто быстро прошел мимо, наступил момент отрезвления, и стало понятно, что валяться в обнимку с Лахланом в поместье отца – не самая лучшая идея, в особенности на закате солнца.

Венеция вздохнула:

– Твоя мать, наверное, ломает голову, куда я пропала. Нам пора возвращаться. Кроме того, уже смеркается, и нам будет трудно возвращаться назад в темноте.

– Тогда скорее всего нам лучше остаться здесь до утра, – сказал Лахлан довольным голосом.

Венеция рассмеялась:

– Ты совершенно бессовестный.

– Да, поэтому я тебе и нравлюсь. Я напоминаю тебе диких парней из твоих баллад – тех, что встречаются со своими возлюбленными в беседках, амбарах или в поле и получают удовольствие среди цветов или на сене. Ты должна радоваться возможности провести ночь здесь, среди тюков с овечьей шерстью, как одна из героинь твоих песен.

Как это ни прискорбно, ей действительно очень хотелось. Только она не могла.

– Не искушай меня. Мы ведь еще не женаты.

– О, уже женаты, дорогая.

Упершись подбородком в грудь Лахлана, Венеция удивленно уставилась на него:

– С чего ты это взял?

– Шотландский закон гласит: раз мы договорились между собой и заявили о «взаимном согласии» пожениться – значит, мы женаты, по крайней мере в глазах закона.

Венеция смотрела на него с недоверием:

– Наверняка при этом должен присутствовать священник.

Лахлан отрицательно покачал головой.

– А свидетели?

– Ничего подобного. Как ты думаешь, почему англичане, чтобы жениться, всегда везут женщин в Гретна-Грин? Потому что здесь это легко. Они заявляют о своем желании в присутствии свидетелей в том случае, если кто-то возражает против их брака. Но закон гласит, что этого не требуется. Достаточно взаимного согласия.

– Если не упоминать, что мы не заявляли о каком-либо согласии, – сказала Венеция.

– Верно. Вот здесь-то в законе и появляются кое-какие тонкости. Он предусматривает три разновидности гражданского брака, то есть брака, заключенного без соблюдения общепринятых норм. Можно жить в грехе, но брак будет считаться законным по «фактическому положению вещей и всеобщей известности». Можно заявить о взаимном согласии жениться или объявить о намерении жениться в будущем, а затем осуществить брак на деле. Мы только что сделали последнее.

– Какая глупость.

– Да, такова Шотландия. – Лахлан задумчиво намотал локон ее волос на ладонь. – Но по правде сказать, хотя гражданский брак и считается законным, большинство людей косо смотрят на тех, кто не обвенчался в церкви. Моя мать наверняка захочет, чтобы мы обвенчались. Думаю, твой отец тоже.

– Конечно, захочет. В особенности когда я еще не согласилась выйти за тебя. А это означает, что мы с тобой не женаты, хоть по шотландскому закону, хоть как. Потому что вступили в супружеские отношения прежде, чем обменялись обещаниями пожениться.

Лахлан нахмурился:

– Да неужели? Я мог бы поклясться, что ты сказала…

– Нет. – Венеция лукаво улыбнулась ему и пощекотала прядью шелковистых волос его соски. – Если припоминаешь, я сказала тебе, что я слишком утонченная леди, чтобы выйти за тебя.

Помрачнев, Лахлан схватил ее за руку.

– Ну что ж, нужно как-то исправить эту оплошность, ты так не считаешь? – Девушка промолчала, а он сказал: – Ты выйдешь за меня, красавица. Я ведь тебя обесчестил. Твой отец непременно этого потребует.

Хотя Венеции очень хотелось в этот момент забыться в объятиях Лахлана, она понимала, что настало время кое-что выяснить.

– Прежде всего мне нужно знать твои планы насчет отца.

Лицо Лахлана потемнело.

– Я хочу, чтобы он вернул мне деньги. Ничего не изменилось.

Венеция приподнялась и потянулась за рубашкой.

– Но если он… откажется и не уступит? Ты вызовешь его на поединок?

Лахлан молчал так долго, что сердце тревожно заколотилось в ее груди.

– Я не говорю, что он не заслуживает этого, заметь, но… ну…

– Он твой отец.

– Вот именно.

Лахлан выругался себе под нос.

– И могу предположить, что ты никогда не простишь мне, если я его убью.

– Никогда, – прошептала Венеция.

– Хорошо. – Лахлан тяжело вздохнул. – Я не стану его вызывать на дуэль.

Девушка вздохнула с облегчением.

Лахлан, нахмурив брови, смотрел, как она поднялась, отыскала свой корсет.

– Но это не означает, что я позволю ему уехать, не заплатив денег.

– Конечно, нет.

– А если он попытается убить меня…

– Он не станет, я обещаю, – поспешно сказала Венеция. Но что, если папа все же попытается убить Лахлана? Или вызовет его на дуэль? Даже если папа приедет с твердым намерением поступить разумно, их спор насчет денег может перейти в ссору, которая в любом случае может закончиться кровопролитием.

Лахлан поднялся и стал помогать Венеции шнуровать корсет.

– Теперь ты согласишься выйти за меня замуж? – прошептал он возле ее уха. Его горячее дыхание согревало ей шею.

Венеция вспомнила, что говорила леди Росс о том, как избежать кровопролития.

– Только если ты мне кое-что пообещаешь.

Его пальцы замерли на тесемках корсета.

– Я уже обещал тебе, что не стану его вызывать.

– Я знаю.

Но это не решало проблемы с ее отцом, потому что тот имел привычку орать как безумный в любой ситуации.

– Прежде чем ты увидишься с отцом, с ним должна встретиться я.

– Нет, – решительно заявил Лахлан.

Сердце сжалось в ее груди.

– Послушай меня. Я лучше знаю, как найти подход к папе. Если ты дашь мне возможность разумно объяснить ему…

– Нет, ни за что. – С яростно сверкающими глазами Лахлан натянул панталоны, затем брюки. – Я не позволю своей жене выполнять за меня грязную работу.

Венеция раздраженно вздохнула.

– Не нужно так смотреть на это. Представь себе, что ведешь переговоры через посредника. Я уверена, если ему все объяснить, он поведет себя правильно.

Нахмурившись, Лахлан надел рубашку и застегнул ее на все пуговицы.

– Ты сошла с ума, если думаешь, что я останусь в стороне и позволю тебе пообещать ему поблажки, на которые не согласен.

– Я этого не сделаю!

– Да, конечно, не сделаешь. Ты ему лишь сообщишь, что мы женаты и ты вышла за меня по доброй воле. Остальное мы с ним уладим между собой.

Если только до этого дойдет.

– Ты не понимаешь…

– Нет, я все отлично понимаю, дорогуша. – Глаза его потемнели и стали почти черными. – Тебе хочется уговорить отца дать за тобой приданое, вместо того чтобы признать его обязательства передо мной. Потом ты скажешь, что приданого достаточно и для тебя этот вопрос закрыт. Но для меня на этом дело не кончится, это совершенно невозможно.

– Какое имеет значение, каким образом ты получишь деньги?

– Огромное, черт побери! – Лахлан опустился на пол, чтобы натянуть сапоги, и крепко выругался, потому что неудачно приземлился на больную ногу. – Посмотри на меня, я все еще не в состоянии даже сесть без того, чтобы не оказаться в дурацком положении. И все это благодаря твоему отцу! Ты хочешь, чтобы ему все сошло с рук?

– Я этого не сказала!

– Но ты так думаешь. У меня о твоем отце сложилось собственное мнение. – Лахлан натянул сапоги. – Я не стану терпеть и не позволю ему снова поносить и запугивать меня и мою родню перед всем кланом.

Венеция удивилась:

– Мой отец опять недостойно обошелся с тобой?

Лахлан покраснел и опустил глаза.

– Об этом ты мне не говорил. Что еще произошло между тобой и папой?

– Ничего существенного, – сказал он, избегая ее взгляда. – Пустяк по сравнению с долгом.

Ну что ж, она непременно это выяснит.

– Ты забываешь, что я тоже хочу добиться того, чтобы ты получил деньги.

– Да, отстранив меня от участия в обсуждении. – Лахлан скрестил на груди руки. – Я этого не допущу, и дело с концом.

О, какой же он упрямец!

– Я только хочу избежать схватки между тобой и отцом. Почему ты не можешь этого понять, черт тебя возьми?

– Я же сказал, что не стану его вызывать на дуэль, этого вполне достаточно.

Венеция набросила на себя тартановую накидку и подпоясалась ремнем. Затем подошла к Лахлану и взяла его за руку.

– Ты можешь обещать, что ни в коем случае не станешь с ним драться, независимо от того, что он скажет или сделает?

Лицо Лахлана вспыхнуло гневом.

– Я не могу пообещать тебе подобную глупость, дорогая. Мне придется защищаться, если он нападет на меня.

Вот этого она и боялась.

– И результат будет таким же, как будто ты его вызвал. Вы начнете спорить, разгорячитесь, выйдете из себя, он вцепится тебе в горло, и прежде чем я узнаю об этом, ты изобьешь его до полусмерти.

– А ты бы предпочла, чтобы он избил меня до полусмерти?

– Нет! – Венеция заметила на лице Лахлана недоверие, и у нее болезненно сжалось сердце. – Как ты мог даже подумать такое? Я хочу, чтобы все обошлось без кровопролития.

– Слишком поздно, дорогая, кровь уже пролилась. – Лахлан кивнул в сторону мешков, запятнанных ее девичьей кровью, – И эта кровь связала тебя со мной, черт возьми, со мной. Так что уж позволь мне, твоему мужу, решать, как уладить это дело.

Венеция взглянула на его искаженное мукой лицо:

– А как насчет людей твоего клана? Их ты не спросишь? Они, конечно, нуждаются в деньгах, но еще больше они нуждаются в тебе. Что будет с ними, если тебя арестуют за убийство? Или, хуже того, если тебя убьют?

Лахлан потер ладонями лицо.

– Будут продолжать жить. Я уверен, со мной ничего не случится.

– Ты можешь пообещать это? – Когда он заколебался, девушка усилила натиск: – Я клянусь тебе, если ты позволишь мне первой поговорить с папой, то кровопролития не будет вовсе. – Если бы только удалось уговорить Лахлана!

На мгновение ей показалось, что призыв к его благородству и ответственности возымел действие и он готов проявить благоразумие.

Но затем Лахлан принял воинственный вид, взгляд его опять стал жестким.

– Ты слишком многого от меня хочешь.

Венеция потрясенно застыла, наблюдая за тем, как любимый мужчина на ее глазах снова превратился в непреклонного Шотландского Мстителя, несгибаемые принципы которого, без сомнения, вели его прямо к гибели.

– Значит, по сути, ничего не изменилось, – в отчаянии прошептала она. – И я для тебя по-прежнему дочь Дунканнона.

Лицо его вспыхнуло яростью.

– Я вовсе так не думаю, и ты прекрасно это знаешь.

– Да неужели? Ты, как прежде, уверен, что я приму сторону отца в любом споре. Ты все еще не можешь ради меня отказаться от своей мести.

– Я жажду не мести, а справедливости!

– Беда в том, что я хочу совсем другого. Я хочу мира и спокойствия для тебя и твоего клана. А какой может быть мир, если вы с отцом наброситесь друг на друга с обнаженными мечами?

– Тебе не просто мир нужен, – сказал он, гневно сверкая глазами. – Тебе нужен мир любой ценой. Иногда мир не стоит тех жертв, которыми приходится за него платить. Например, если такой мир означает, что человек не добьется справедливости. Но я твердо намерен бороться за справедливость. И поверь, буду стремиться к этому любой ценой!

– Тогда я не смогу выйти за тебя замуж. – Венеция повернулась к дверям, чтобы Лахлан не видел слез в ее глазах. – Боюсь, что из-за твоей бескомпромиссности я потеряю тебя.

– Ты не потеряешь меня. – Лахлан подошел к девушке и, взяв за руку, повернул лицом к себе. – Я не позволю тебе уйти, дорогая. Прежде чем появится твой отец, я собираюсь дать тебе свое имя.

– Зачем? Чтобы я осталась вдовой? Именно такой конец меня ожидает, если отец убьет тебя. Или если ты убьешь его… – Она разразилась рыданиями. – Благодарю покорно. Лучше мне смириться со своей участью и остаться опозоренной и одинокой.

– Венеция, – хрипло произнес Лахлан, пытаясь снова заключить ее в объятия.

– Оставь меня. – Она отстранилась от него, а когда он попытался проявить настойчивость, добавила: – Я сейчас закричу, клянусь, закричу! И буду кричать до тех пор, пока сюда не сбегутся люди моего отца, а тогда я скажу им, что сэр Лахлан Росс жив и здоров и посягает на отцовскую собственность.

Конечно, Венеция никогда не рискнула бы отдать его в руки людей своего отца, но было необходимо сделать что-то, чтобы заставить его уйти прямо сейчас. Потому что если он снова примется ее целовать, она не сможет долго сопротивляться.

Лахлан с проклятием отпустил ее. Но когда она подошла к дверям, он проворчал:

– Не думай, что я позволю тебе так легко от меня отделаться. Я понимаю, что тебе нужно время, чтобы во всем разобраться. Но я намерен добиваться тебя и… справедливости. Не сомневайся.

Его слова продолжали звучать в ее ушах, когда она, накинув на голову край тартана, выскочила за дверь.

Но не успела она уйти далеко, как наткнулась на двух шотландцев. Увидев ее, они очень удивились. Один из них спросил:

– Кто ты такая и что ты здесь делаешь?

– Простите, я заблудилась, – пробормотала Венеция, опасаясь, что Лахлан выскочит из домика и бросится ей на помощь. – Я уже ухожу.

Один из шотландцев направился к ней, но тут раздался грохот, причем такой сильный, что пасшиеся рядом животные бросились врассыпную. Оба шотландца ринулись в домик, посмотреть, в чем там дело, забыв о девушке. Венеция со всех ног бросилась бежать к мосту.

Но в какой-то момент она все же оглянулась и увидела, как Лахлан выскользнул из-за домика и исчез в лесу, прежде чем шотландцы вышли наружу и начали ее искать. К счастью, она была уже возле моста и в считанные секунды оказалась на земле Россов, в полной безопасности.

Но когда Венеция торопливо шагала по дороге к Росскрейгу, благодаря небо за удачный побег, ее не оставляла мысль, сможет ли она когда-нибудь снова почувствовать, что ей ничто не угрожает?

«Я намерен добиваться тебя и… справедливости». Именно этого она и боялась.

* * *

В Эдинбурге было далеко за полночь, когда Мэгги в нерешительности остановилась на ступеньках парадного крыльца городского особняка полковника. Ни одна леди не рискнула бы появиться одна возле дома джентльмена, да еще так поздно. Но если ее подозрения относительно Хью были справедливы, она не имела права оставаться в гостинице и сидеть, сложа руки. Ударив в дверь молоточком несколько раз, Мэгги с нетерпением ждала, когда слуга ей откроет. Но дверь отворил сам полковник, без сюртука, без жилета и без галстука, в расстегнутой, незаправленной рубашке. Его волосатая грудь и мужественный подбородок, не прикрытый воротником и галстуком, сильно взволновали женщину. Полураздетый Хью, от которого исходил слабый запах бренди, выглядел гораздо симпатичнее. Он был домашним, раскованным и весьма привлекательным. Ясные глаза полковника с удивлением смотрели на Мэгги.

– Какого черта вы здесь делаете в такой час? Я ведь сказал вам…

– Вы много чего наговорили, полковник Ситон, – резко перебила его она, протискиваясь мимо него в холл. – Насчет людей, отправленных вслед за моей племянницей, насчет ежедневных отчетов…

– Да, да, они еще не прибыли. Я уже объяснял – возможно, им не так-то легко разыскать почтальона. На это нужно время, знаете ли.

Мэгги обернулась и увидела, что он заправляет рубашку в брюки, стараясь принять подобающий вид. Такое «джентльменское» поведение еще больше разозлило женщину. Ведь она уже подумывала, что может и вправду влюбиться в этого мужчину… пока не обнаружила, что все его понимание и сочувствие – не больше, чем ловкая ложь.

Мэгги надменно выпрямилась.

– Да, такие дела требуют времени, в особенности когда никаких людей нет. Никаких всадников, никаких отчетов. Когда вся эта история состряпана из воздуха.

Он так быстро вскинул голову, что Мэгги поняла – попала в точку. А панический страх в его глазах свидетельствовал о том, что дела обстоят гораздо хуже и ее опасения не напрасны.

– Я так и думала, – сказала она, направляясь к выходу. Полковник схватил ее за руку и с силой удержал, одновременно захлопнув дверь.

– Ну полно, Мэгги, не сходите с ума лишь только потому, что вас осенила какая-то безумная идея…

– Не смейте называть меня Мэгги, коварный ублюдок! – прошипела виконтесса, стараясь вырваться. – Я позволяла вам это, когда считала вас джентльменом, но не потерплю этого теперь, когда знаю, кто вы есть на самом деле!

Взгляд его сине-серых глаз, подернутых влагой, несколько смутил ее.

– И кто же я?

– Лжец. Негодяй. Сообщник этого мерзавца, Шотландского Мстителя.

Полковник тихо выругался, затем снова схватил ее за руку.

– Вы не правы, леди Керр, и я готов убедить вас в этом. Но только не здесь, где нас могут услышать слуги.

Он увлек ее за собой по коридору с властностью офицера, привыкшего командовать, и не обращал никакого внимания на ее попытки освободиться.

Возможно, она слишком поторопилась, примчавшись сюда без сопровождения. Тревога дамы усилилась, когда Хью затащил ее в свой кабинет, а затем захлопнул и запер за собой дверь.

Сейчас Хью уже не был тем неуклюжим полковником, которого она знала. Этот мужчина привык командовать солдатами… и заставлять женщин делать все, что пожелает. Силы небесные!

Мэгги попятилась, лихорадочно оглядываясь в поисках оружия. Полковник быстро прошел мимо нее и зажег свечи на каминной полке. Две свечи уже горели на письменном столе, за которым он, очевидно, сидел, когда она постучалась в парадную дверь. Рядом лежал нож для вскрытия писем. Проку от него, конечно, немного, но все-таки лучше, чем ничего.

Не спуская глаз с полковника, виконтесса начала осторожно продвигаться в направлении стола.

– Должна предупредить, что я оставила распоряжение своему слуге, чтобы он обратился к властям, если я не вернусь в ближайшее время, – солгала она. – Я сообщила ему о своих подозрениях. Если меня долго не будет, он придет за мной к вам.

– Понимаю. – Полковник, сердито выпятив челюсть, вставлял свечи в подсвечники. – Значит, вы решили распускать обо мне грязные слухи, не так ли? – Когда он повернулся к ней, его взгляд сосредоточился на губах, а голос немного смягчился. – Как вы могли подумать, что я способен причинить вам вред, после того, что произошло с нами вчера?

А вчера вечером в гостиничном коридоре она по глупости разрешила ему поцеловать себя. Она объяснила себе, что делает это только лишь для того, чтобы усыпить его бдительность, но это была ложь. Хью умел заставить ее почувствовать себя молодой и полной энергии. Ей трудно было устоять после стольких лет одиночества. Действительно, они бесстыдно целовались до тех пор, пока кто-то поднимавшийся по лестнице не вынудил их расстаться.

Теперь ей было страшно даже подумать об этом. Почувствовав за спиной стол, Мэгги незаметно протянула руку и схватила перочинный ножик.

– Вчера вечером вы просто нашли способ задурить мне голову. Вам нужно было отвлечь меня от того, что вы на самом деле натворили.

– И что бы это могло быть?

– Помогали и всячески содействовали Шотландскому Мстителю в похищении моей племянницы.

– Ах да, конечно. Вы ведь решили, что я отпетый негодяй. – С вымученной улыбкой полковник подошел к ней. – Но если вы дадите мне возможность объясниться…

– Оставайтесь на месте, полковник Ситон! – воскликнула виконтесса, выставив перед собой ножик. – Иначе я выпотрошу вас, как рыбу!

Он отшатнулся и выругался. Затем обошел стол, выдвинул его нижний ящик, вытащил настоящий кинжал и, взяв его за лезвие, протянул над столом Мэгги:

– Если вам хочется выпотрошить меня, то воспользуйтесь настоящим оружием. Этим крошечным ножиком вам вряд ли удастся меня поранить.

Когда дама уставилась на него с изумлением, он сказал:

– Берите кинжал, черт вас возьми! Или положите эту «зубочистку» на место, чтобы мы могли обсудить все разумно.

Его суровый взгляд не дрогнул. Когда он предложил ей клинок, Мэгги успокоилась. Презрительно фыркнув, она положила на стол «зубочистку» и воинственно подбоченилась.

– И давно вы стали сообщником Шотландского Мстителя?

Ситон сунул кинжал назад в ящик.

– Что заставило вас так обо мне думать?

– Я послала слугу выяснить, кого вы послали в погоню за этим мерзавцем. – Она с трудом справилась с переполнявшим ее гневом. – Он обошел все полки, расквартированные поблизости, и сегодня вечером доложил мне, что ему удалось узнать. Вы никого никуда не отправляли, ни одного человека.

Ситон заметно напрягся.

– Люди, которых я послал, не служат в армии.

– Тогда назовите мне имена этих людей.

Зарывшись пальцами в седеющую шевелюру, полковник пробормотал проклятие.

– Вы молчите, потому что никого не посылали!

– Это не то, что вы думаете! – рявкнул он. – Я не хотел рисковать жизнью вашей племянницы и делать то, чего Шотландский Мститель приказал не делать.

– Придумайте другую отговорку, сэр! – Мэгги сердито смотрела на него. – Мой слуга разузнал, что вплоть до последних дней вас несколько раз видели в обществе двух горцев. А в тот день на холме вы сказали мне, что похитители отправились на север, в Шотландское нагорье.

– Ваши пустые мысли, ничего больше.

– У одного из мужчин, с которыми вас видели, был точно такой же шрам, как у того парня с бала-маскарада. Того самого, с которым вы якобы не знакомы. Он имел наглость танцевать с моей племянницей, прежде чем так таинственно исчез.

Полковник застонал.

– Так кто же он, этот бандит, который, может быть, сейчас совращает мою племянницу?

– Он не станет этого делать, – запротестовал Хью. – Он истинный джентльмен.

Мэгги изумленно уставилась на него, ошеломленная тем, что он явно признал свою вину.

– Если я все вам расскажу, вам придется заставить молчать вашего слугу, чтобы он своим поведением не натворил большего зла.

– Все зависит от того, что вы мне скажете, – заметила виконтесса, и сердце ее тревожно сжалось. Уже столько лет она успешно ограждала себя от всяких развязных невежд и хамов. Как же ее угораздило увлечься таким негодяем? – Я не допущу, чтобы какой-то мерзавец причинил вред Венеции! Кто он такой? Скажите мне, или, клянусь, я пойду прямо к…

– Довольно. – По его небритым щекам пробежала судорога. – Это сэр Лахлан Росс, глава клана Россов.

Ошеломленная виконтесса застыла.

– Сын Аласдэра Росса? Но ведь он погиб!

– Нет. Несмотря на старания Дунканнона.

Мэгги удивленно заморгала:

– Этого не может быть… Молодой Лахлан и есть Шотландский Мститель?

– Вы его знаете?

– Конечно! Его родители долгие годы были друзьями моего зятя. Я часто с ними виделась, когда бывала в гостях у своих родственников. – Дама покачала головой, она была не в состоянии переварить услышанное. – Лахлан всегда отличался сумасбродством, но чтобы он стал вором…

– Он только хотел вернуть то, что Дунканнон задолжал ему. Вот почему он нападал на друзей графа.

– Задолжал? – Виконтесса нахмурилась. – Я ничего не понимаю.

– В самом деле?

– Да. Я понятия не имею, о чем вы говорите.

Полковник посмотрел на нее с недоумением, явно сбитый с толку этим обстоятельством.

– Ну что ж, наверное, будет лучше, если мы вместе во всем разберемся. – Он кивнул ей на кресло: – Присядьте, дорогая.

Мэгги села. Сердце ее сжалось от мрачного предчувствия.

Расхаживая туда и сюда по кабинету, Ситон изложил ей всю историю об обманах и нарушенных обязательствах. Когда он закончил, пораженная виконтесса без сил откинулась на спинку кресла. Она никогда не слышала о долге Квентина Аласдэру, но это многое объясняло – и превращение Лахлана в Мстителя, и странный отказ Квентина преследовать этого человека.

Слава Богу, что Лахлан, судя по всему, не собирался причинять Венеции вред. Он ее знал и, кажется, даже был влюблен в нее, когда она была девочкой. Кроме того, если он намеревался вернуть долг, то должен был позаботиться о том, чтобы ни один волос не упал с ее головы.

Мэгги вопросительно посмотрела на Хью, стоявшего возле ее кресла:

– Вы уверены, что Лахлан не знает, почему Квентин не выплатил им долг?

– Уверен. По моему мнению, Дунканнон сам во всем виноват…

– Да. – Виконтесса горестно сжала ладони, чтобы подавить чувство надвигающейся беды. – Мне кажется, я знаю, почему Квентин не вернул долг.

– Почему?

Мэгги поднялась.

– Нет времени объяснять. Я должна попасть в Росскрейг раньше, чем туда явится Дунканнон.

– Послушайте меня, дорогая, я обещал Лахлану…

– Вы хотите, чтобы ваш друг погиб? Потому что этим все кончится, если мне не удастся остановить это безумие. Квентин ни за что не отдаст эти деньги сыну Аласдэра Росса. Он предпочтет убить Лахлана.

Полковник окинул ее оценивающим взглядом, затем кивнул.

– Хорошо. Но я отправляюсь вместе с вами. – Он поспешно обмотался шарфом, затем принялся искать жилет.

– Ради Бога, мы не можем отправиться в путь вместе! – Паника охватила виконтессу при одной мысли о том, что ей придется все время оставаться с Хью наедине. – Это неприлично.

Полковник криво улыбнулся, надевая жилет.

– Мы уже вышли за рамки приличий, вам не кажется? Возьмите с собой слугу, если того требуют правила. Но я не позволю вам в одиночестве ездить по Шотландии, да и вмешиваться вам в эту заваруху между Дунканноном и Россом тоже небезопасно.

– Можно подумать, вас это волнует, – тихо сказала она, направляясь к дверям.

Схватив ее за руку, Хью притянул Мэгги к себе.

– Это меня очень волнует. Мне было непросто скрывать от вас правду, понимаете? Я никак не ожидал, что мне будет так тяжело. Вы были так доверчивы, так встревожены, так…

– …глупы, – закончила Мэгги с горькой улыбкой. – Безмозглая старая дура, которая поверила, что мужчина может искренне желать ее, несмотря на солидный возраст и вздорный характер.

С тяжелым вздохом полковник наклонился к ней так, что она почувствовала на своих волосах его горячее дыхание.

– Единственное, чего вам недостает, Мэгги, так это здравого смысла. Разве я похож на мужчину, способного притворяться, что хочет женщину, если на самом деле это не так?

Она не смела на него взглянуть.

– Не знаю.

Он выругался, отпустил ее и натянул сюртук.

– У вас будет достаточно времени, чтобы во всем разобраться. Потому что вы не отправитесь на север без меня.