ГЛАВА 20

Ни Шашлык, ни Чесун не представляли себе, что такое разведка. Их внезапное возведение в ранг офицеров было встречено солдатами с недовольством и пренебрежением. Весь день они шли на север, причем ни один из восьмидесяти подчиненных не выполнял их команд. Бродяги-разведчики отбегали в сторону, когда им хотелось, и вообще делали все, что взбредет в голову.

Толстый зловредный горностай Шашлык совсем затюкал и запугал Чесуна. Он использовал любую возможность, чтобы поиздеваться над собратом-офицером. Чесун подхалимничал и выслуживался, как плохой лакей при грозном хозяине.

Около полудня они подошли к горке, сбегающей к широкому ручью. Шашлык тут же на глазок оценил положение:

— Ага, это нам подойдет для лагеря. Вода есть, место есть. Что еще Надо Дамугу?

Чесун несмело возразил:

— Да вроде это… не хватает укрытия. Что если пойдет дождь?

Шашлык смазал ему по уху:

— Если пойдет дождь, болван, все промокнут — вот что! Ты же не предлагаешь строить уютные домики, э?

Чесун с минуту подумал.

— Ну, для этого понадобился бы лес… И даже если бы он был, то кто потащит бревна?.. Ау-у-у!

Он отлетел в сторону, получив хороший пинок. Шашлык свирепо смотрел на него:

— Если заставить тебя питаться собственными мозгами, ты умрешь с голоду!

Их прервал взлетевший на горку горностай, тяжело переводящий дыхание. Он отсалютовал и доложил скороговоркой, указав на дальний изгиб ручья:

— Впереди лодки, господин. В них мыши, господин. Воинственного вида, господин.

Шашлык напыжился.

— Ага, вот ты как заговорил… Сразу «господин», стойка смирно… Вспомнил, кто здесь офицер, как только страшно стало! Ладно, сколько их?

Чесун старался изо всех сил вести себя, как положено офицеру. Он повторил, в точности копируя Шашлыка:

— Вот-вот, скажи нам, сколько их?

Но Шашлык так глянул на него, что крыса замолчала. Офицер повернулся к солдату:

— Иди сосчитай и доложи потом мне. Собери остальных. Встречаемся внизу. И пошевеливайся!

Оба офицера залегли в ложбине неподалеку от берега и молча следили за лодками, выплывающими из-за поворота. Их было шесть, каждая была выдолблена из большого древесного ствола, с двумя рядами весел, за которыми сидели небольшие зверьки с жесткой, топорщащейся шерсткой. У каждого из них была яркая повязка на голове, каждый носил килт с широким поясом, на котором висела небольшая шпага. Остальные сидели на носу и на корме на мешках с провиантом. Зверьки производили впечатление вспыльчивых и раздражительных, они кричали и спорили друг с другом. Только тот, который был постарше и покрупнее, оставался невозмутим, стоя на носу первой лодки и осматривая реку. Всего зверьков было около семидесяти.

Шашлык потер лапы. Злобно ухмыляясь, он обернулся и увидел, что к ним направляются еще тридцать Бродяг. Что ж, ему вполне хватит этого, чтобы расправиться с какой-то мелюзгой. Он показал кулак Чесуну:

— Слушай мою команду! Всё проще пареной репы. Ты останешься здесь, а я пойду выбью дух из этих мышей. Будь готов броситься ко мне по первому зову, болван!

Неторопливо, с самодовольной ухмылкой он направился к берегу и крикнул тому, что был постарше:

— Эй ты1 Скажи своим — толкать лодки сюда! Хочу посмотреть, что у вас там в мешках. И поторапливайся, если хочешь остаться в живых!

Взгляд у небольшого зверька был такой, что впору гиганту испугаться. Он поднял лапу, весла опустились. Отталкиваясь длинным шестом, он развернул лодку и подождал, пока она подойдет к берегу, а потом, пользуясь тем же шестом, перелетел на сушу.

Держа одну лапу на эфесе, а другую заткнув за пояс, он смерил горностая взглядом. Потом заговорил, и голос его оказался глубоким и хриплым:

— Теперь слушай ты меня, болотная жаба. Я сам разберусь, что мне делать, а что — нет. Ты мне не указ. И то, что у нас в мешках, — не твое склизкое дело, так что проваливай.

Шашлык онемел от такой дерзости. Надувшись от гнева, он тяжело опустил лапу на шашку:

— Да ты хоть знаешь, с кем говоришь, малявка?! Я — офицер Разведки огромной армии Бродяг самого Дамуга Клыка!

Но «малявка», казалось, нисколько не удивился, только спокойно вытащил шпагу и ответил:

— Тогда прочисти уши, важный, и слушай еще раз: я не знаю ни тебя, ни твоего Дамуга-как-его-там, и мне нет до вас никакого дела. Меня зовут Лог-а-Лог, и я командир Гуосима — Партизанского Союза землероек. Так что если ты все еще хочешь сразиться со мной, — вперед!

Шашлык выхватил саблю и с рычанием бросился на Лог-а-Лога.

К Чесуну, сидевшему в засаде, подполз один из солдат-Бродяг и потянул его за пояс:

— Раз уж на то пошло, мы тоже должны атаковать, а?

Но Чесун только с усилием отцепил его лапу от пояса:

— Н-нет, повременим, надо посмотреть, чем у них кончится.

Лог-а-Лог подождал, пока горностай подлетел к нему почти вплотную, и, сделав небольшой шаг в сторону, подставил Шашлыку подножку. Тот упал, хлестко получив шпагой по спине.

Командир землероек обошел его, насмешливо прикрикнув:

— Вставай, слизняк, я лежачих не убиваю!

С перекошенным от злости лицом Шашлык вскочил и начал изо всей силы размахивать шашкой, бросаясь на Лог-а-Лога. Но каждый раз, когда шашка опускалась, проворный зверек оказывался то сбоку, то за спиной у горностая. Землеройки спокойно сидели в лодках, наблюдая, как их ловкий командир выставляет на смех большого врага.

Иногда Лог-а-Лог отражал тяжелые удары шашки легким взмахом шпаги, продолжая дразнить горностая:

— Плохи же дела у твоего Дамуга, раз он так отвратительно тренирует своих офицеров! Ну же, сосредоточься, покажи, на что ты способен!

Пуская слюни и тяжело дыша, Шашлык бросился напролом, держа шашку двумя лапами. Лезвие врезалось в камень, горностай пошатнулся и рыгнул. Потом, слегка опомнившись, он снова развернулся в сторону Лог-а-Лога и изо всей силы плюнул:

— Я выпотрошу тебя, как лягушку, и сошью из тебя рюкзак!

Лог-а-Лог смахнул плевок с яркой повязки, и глаза его угрожающе сверкнули.

— Ни один, плюнувший на меня, еще не выжил. Я мог проткнуть тебя уже десять раз. Здесь! Здесь! Или здесь!

Кружа вокруг ошалевшего горностая, он каждый раз подтверждал слова уколом шпаги. Наконец, остановившись, он еще раз посмотрел на врага, брезгливо поморщился и пошел прочь, бросив на прощание:

— Убирайся и не попадайся мне больше! Ты опозорен на всю жизнь!

Высоко подняв шашку, Шашлык бросился на незащищенного Лог-а-Лога со спины. Еще бы секунда… но в самый последний момент зверек быстро обернулся и сделал резкий выпад, пронзив горностая насквозь. Последнее, что услышал Шашлык, было:

— Ни чести, ни ума… Ни жизни.

 

ГЛАВА 21

Тем же вечером, как только барабанный бой стих, Дамуг сел на один из барабанов и посмотрел на равнину с горки. Напротив него выстроились остатки разведотряда во главе с Чесуном.

Острейший вновь покачал головой, не веря ни единому слову провинившихся.

— Так вы утверждаете, там было триста землероек на двадцати огромных лодках?

Чесун энергично закивал — его жизнь зависела от этого. Остальные тоже закивали, слегка пятясь.

— Я все как-то в толк не возьму, — продолжал Дамуг. — Вы говорите, они окружили вас, убили тридцать солдат и офицера, а потом бесследно исчезли?

В ответ и без того низко опущенные головы снова закивали.

— И ни один, ни один из землероек не был ни убит, ни взят в плен?

Опять молчаливое подтверждение.

Великокрыс прикрыл глаза и потер виски. Он устал. Вот уже в четвертый раз он пытался вывести их на чистую воду, но они упорно придерживались первоначальной версии. Он обернулся на мертвые тела, валяющиеся в ручье и на берегу, — тупые создания, позволившие себя убить так легко.

Вновь переведя взгляд на живых во главе с Чесу-ном, он устало вздохнул.

— Триста землероек, двадцать лодок, да? Ну что ж, помяните мое слово, я еще докопаюсь до правды, и, если она окажется такой, как я думаю, вы будете молить меня прикончить вас поскорее! Ясно?!

Разведчики задрожали, но не проронили ни звука. Дамуг указал на убитых.

— Выройте яму глубиной в двадцать мечей, а когда похороните этих, войдете в реку и будете всю ночь стоять по горло в воде. Ни пить ни есть без моего разрешения! Грабля, отряди двух офицеров присматривать за ними.

Остатки костров догорали, отбрасывая последние отблески света на долину и реку. Звезды зажглись на безлунном небе, подул легкий ветер.

Сиг скрипнул зубами — напильник задел по шее.

— Не дергайся! — прошипел Бор ему в ухо, продолжая работать над цепью, приковывающей их друг к другу — Уже немного осталось.

Длинношей был уже освобожден, это именно он сумел раздобыть напильник. Он с опаской прошептал:

— Надо бы скорей, времени мало.

Бор надавил на ошейник обеими лапами — цепи звякнули и упали. Лис потер шею, сверкнув глазами в темноте.

— Закрой свою трусливую пасть, ласка! Давайте пошевеливайтесь! К рассвету надо пересечь ручей и уйти подальше.

Хватаясь за камни в середине ручья, Чесун и сорок разведчиков изо всех сил боролись за то, чтобы удержать головы над водой, отплевываясь и ругаясь. Холод сковывал лапы, течение пыталось увлечь за собой. Некоторые послабее уже утонули под тяжестью тех, кто пытался опереться на них, сражаясь за собственную шкуру.

Два надзирателя сидели у костра и клевали носом.

— Вы только посмотрите на них: сидят греются, похрапывают, а мы тут замерзаем и тонем. Это несправедливо! — сказал, сжав клацающие от холода зубы, один хорек.

Цепляясь за скользкий камень и выплевывая воду, Чесун ответил:

— Уфф-ффрр… Может, это… хоть под утро пустят нас на берег, а?

— Кого ты хочешь обмануть, браток, себя или нас? Думаешь, кто-то доживет до завтра? Да мы все тут приговорены! — ответила ему другая окоченевшая крыса.

Надзирателям не суждено было увидеть рассвет. Они только дернулись и тихо опали, когда цепи Бора и Сига затянулись вокруг их шей. Потом беглецы забрали их одежду и оружие, Бор схватил моток веревки и направился к тому месту, где замерзали в воде остатки отряда разведчиков. Прикрепив веревку одним концом к острому выступу, он крепко сжал ее и зашептал, переходя реку вброд:

— Вы знаете меня и Сига — мы бывшие офицеры. Мы уходим, и, если кто-то хочет уйти с нами, присоединяйтесь. Дамуг — уже не тот Острейший, каким был его отец, и нам с ним делать нечего!

Бор и Сиг осторожно двинулись вперед с веревкой в лапах; один из стоявших в воде сказал, цепляясь за веревку:

— Я с ними! И всем вам, ребята, советую поступить так же. Дамуг Клык относится к нам хуже, чем к врагам. Веди, Бор!

Раздался одобрительный шорох голосов, но Сиг велел замолчать.

— Я перейду на тот берег и закреплю веревку. По ней вы сможете подняться и выбраться из воды. Но все надо делать очень быстро, у нас мало времени!

Один за другим звери перешли реку и выбрались на противоположный берег. Последним шел Длинношей, но, когда очередь дошла до него, Бор оттолкнул его в сторону:

— А ты-то куда собрался, узконос? Ласка даже взвизгнул от удивления:

— Да как же?! Это же часть плана — мы сматываемся все вместе, братан!

Бор хищно оскалился, оглядываясь по сторонам, — бежать ласке было некуда.

— Никакой я тебе не братан. А план я только что изменил: нам не нужны трусы и предатели, поэтому ты остаешься здесь.

С этими словами Бор размахнулся цепью, и, прежде чем Длинношей успел возразить, его тело безжизненно упало в реку.

Стоящий рядом Чесун был поражен жестокостью Бора.

— Эээ! Ты зачем это сделал? Он же был одним из нас!

Бор не собирался спорить. На берегу остались только он и Чесун. Он снова размахнулся цепью, и Чесун повалился на влажные камни.

— Прости, — усмехнулся Бор, — но если ты не с нами — ты против нас.

 

ГЛАВА 22

Дымясь и шипя, огромный раскаленный кусок железа опустился в чан с холодной водой. Красноокая Крегга подождала, пока он окончательно остынет и затвердеет. Потом медленно и осторожно она извлекла его на свет. Это было необычное оружие в форме пики, боевого топора и крюка одновременно, с большим острым наконечником наверху и широким тяжелым обухом сбоку. Обух был с толстой ножкой, но сужался к краю, верхняя часть которого переходила в острый крюк. Настоящая алебарда вместе с топором-крюком — оружие, которое называется «бердыш».

Барсучиха повернула его так и эдак, поднимая, опуская и взвешивая в лапах. Потом, удовлетворенная полученным результатом, она перешла к следующему этапу. Теперь оружие надо было вновь закалить и сделать острым. Но не заточить, а выковать, да так, чтобы ни один из элементов не сломался и не сточился, налетев на камень.

Она разогнулась, только когда услышала настойчивый стук в дверь, а следом голос Шишечки:

— Скороход Десяти Сезонов явился, чтобы доложить о результатах патрулирования западного берега!

Крегга ждала этого два дня. Она крикнула:

— Ну так не стой там, входи, входи!

Зайчиха стремительно вошла, хлопнув дверью, и энергично отдала честь:

— Патрулировала с севера на запад! Следов врага нет, следов майора Ловкача Леволапа нет. Встретилась пара береговых жаб, они держали дистанцию. Все!

Крегга слушала, на какое-то время забыв о работе, решительно кивая большой полосатой головой.

— Хорошо, Скороход. Это все, что мне нужно было узнать. Вольно!

Шишечка приняла положение «вольно» и уставилась на оружие, которое Крегга приподняла большими щипцами.

— Ну что, как тебе это нравится? — спросила Крег-гаю — Теперь я буду сражаться вот этим.

Зайчиха смотрела во все глаза:

— Грозное оружие. Страшное.

Оставив его на наковальне, Крегга искоса взглянула на Шишечку:

— Скажи мне честно, малышка, ты готова стать солдатом Дозорного Отряда?

Зайчиха мигом выпрямилась, выпалив:

— Что?! Ну конечно! То есть да!

Огромная лапа ласково опустилась Шишечке на плечо.

— Да, мне тоже кажется, что ты готова. У тебя есть оружие?

— Оружие? Боюсь, нет. Только праща и небольшой нож. Полковник не советует Скороходам носить тяжелое оружие.

Крегга обвела лапой стены кузницы.

— Ну тогда выбирай. Но не торопись, — приостановила она Шишечку, — помни о том, что от выбора оружия зависит жизнь.

Зайчиха медленно пошла вдоль стены, слегка касаясь лапой то лезвия, то наконечника копья и рассуждая вслух:

— Так, это слишком тяжелое для меня… Я никогда не вырасту такой, как Гром Стальная Челюсть. Мне надо что-то полегче, чтобы его можно было повсюду носить с собой и быстро доставать в случае необходимости… Ага! Вот эта небольшая сабля, я думаю, в самый раз.

Крегга одобрительно улыбнулась.

— На твоем месте я выбрала бы то же самое. Что ж, снимай ее и попробуй на вес.

Шишечка благоговейно сняла саблю с гвоздя, ощутив приятную легкость длинного, слегка загнутого лезвия. Ручка была удобной, оплетенной мягким плисом, с выгнутым эфесом для защиты лапы. Сабля была так хорошо наточена, что, когда ее счастливая обладательница слегка рассекла воздух, раздался тонкий свист.

Внезапно Крегга выросла совсем рядом, приняв фехтовальную стойку и держа в лапах кочергу вместо шпаги:

— Защищайся!

Шишечка со звоном отразила удар, и поединок начался. По мере фехтования Крегга комментировала выпады Шишечки и подбадривала ее:

— Так, неплохо! Шаг, шаг, пригнись! Шаг, шаг, выпад! Назад, в сторону! Лапу выше! Помни: сабля — продолжение лапы, не держи ее в одном положении, она должна жить! И раз, и два, и выпад, и закрылась! Встречный удар, шаг, шаг, восьмерка на уровне плеча! Лапы не опускать, выше, выше!

Быстрым встречным ударом барсучиха обезоружила ученицу; сабля отлетела, вонзившись в дверной косяк.

— Довольно, довольно! Где ты научилась так хорошо фехтовать? Ты меня удивила!

— У лейтенанта Мориона, моего дяди. Но, как видно, не так уж хорошо.

Крегга вытащила саблю и протянула ее Шишечке эфесом вперед:

— Брось! Если бы ты фехтовала лучше, я бы уже была убита. Ты что, хотела в первом же поединке победить саму правительницу Саламандастрона?

Зайчиха приняла саблю с широкой благодарной улыбкой.

— Ну что Вы. Спасибо Вам за оружие и за урок.

В ту же ночь список рекрутов Дозорного Отряда был вывешен на дверях Большой Столовой. Все толпились тут же, шумя и проталкиваясь вперед в надежде найти свое имя. Сержант строевой подготовки Удар Булава, отвечающий за подготовку и дисциплину новобранцев, сидел в офицерской Столовой рядом с полковником Ясноглазом и посматривал через дверной проем в соседний зал. Он и полковник были старыми друзьями, ровесниками, отслужившими бок о бок не один сезон.

Ясноглаз слегка постукивал тростью об угол стола.

— Лучше бы уж Госпожа Крегга поручила составлять этот список кому-нибудь другому, а не мне. У меня сердце кровью обливается, когда я смотрю на этих зеленых юнцов, рвущихся в бой. Наслушались историй, а жизни не представляют.

Сержант понимающе кивнул, потягивая пиво.

— Да, в наше время все было не так. Надо было вырасти, а уж потом служить. Помнится, отец говорил: «Вот когда будешь наклонять голову, входя в дверь, тогда и пойдешь в рекруты». Этим ребятам надо расти еще сезон, а то и два, прежде чем они начнут нагибать головы. Да…

Полковник указал глазами наверх, туда, где была кузница:

— Это все Госпожа Крегга. В жизни не видел никого, более одержимого местью. Она мне лично призналась, что не успокоится до тех пор, пока не уничтожит Гормада Тунна и армию Бродяг. Она готова идти за ними хоть на край света. Слыханное ли дело: правительница Саламандастрона покидает свою гору, чтобы сражаться неизвестно где. Хорошо, что она берет только часть гарнизона. Если бы не я, она всех заставила бы идти за собой.

Сержант допил пиво и решительно поднялся.

— Простите, полковник, но мне пора. Надо построить их перед ужином. Ох, смотрите-ка, малышка Чива рыдает… Понятно, ее, видимо, не включили в список.

— Я в курсе. Мы с ее отцом решили, что она еще слишком мала для этого. Лучше Чива поплачет сейчас, чем мы будем оплакивать ее потом. Идите, сержант, и не волнуйтесь. Я поговорю с ней.

Сержант строевой подготовки Удар Булава вошел в Большую Столовую, громко скомандовав:

— Внимание, новобранцы! Все, включенные в список, стано-вись! Пойдете со мной. Я представлю вас Госпоже Крегге и подберу оружие каждому. Вести себя прилично, отставить разговоры! Особенно это относится к тебе, Словохот. А теперь внимание! Шагом марш!

Когда зал опустел, полковник Ясноглаз подошел к Чиве, захлебывающейся от слез в уголке. Старый воин протянул ей большой носовой платок в красную крапинку.

— Ну-ну, успокойся, не надо так убиваться… Хватит, ты затопишь слезами весь зал. Давай-ка высморкайся и расскажи спокойно, в чем дело.

Чива раскачивалась взад-вперед, всем телом сотрясаясь от рыданий.

— Ву-у-ху-ху-ху… Ммм… меня… ннн… не внесли… в… в… в список…. Ву-у-ху-ху-ху!

Ясноглаз выпрямился и сказал как можно строже:

— Естественно, не внесли! Мы совершенно сознательно решили оставить тебя здесь. Хочешь узнать почему?

— Ппп… потому что… я еще очень… ммм… маленькая… Ву-у-ху-ху-ху!

Коротко подстриженные усы полковника ощетинились.

— Кто сказал тебе такую нелепость?! Мы решили оставить тебя потому, что в крепости тоже нужны воины, смелые и отважные, как ты. Что если нападут Морские Крысы или пираты? Госпожи Крегги и Дозорного Отряда не будет, кто же защитит крепость, а? Чтобы быть воином и защитником, не обязательно патрулировать с Дозорным Отрядом. Шишечка, ты согласна? Полковник незаметно подмигнул Шишечке, сидящей неподалеку и полирующей саблю.

— Совершенно согласна, господин! Я была бы вне себя от радости, если бы меня оставили охранять крепость.

Чива наконец-то подняла заплаканную мордочку.

— Ппп… правда?

Шишечка хмыкнула так, словно ответ подразумевался сам собой.

— Еще бы! Радовалась бы вовсю! Чем скакать с места на место с Дозорным Отрядом, лучше уж тренироваться здесь. Может, оставите и меня, а, полковник?

— Извини, Шишечка, приказ есть приказ. Вот отправлю вас, новобранцев, и начну делать из Чивы настоящего офицера. Итак, Чива, вот тебе первое задание: иди и умойся холодной водой. Вовсе не обязательно, чтобы каждый видел будущего офицера, заливающего зал горючими слезами. Ты согласна со мной?

Окрыленная Чива быстро вскочила, скомкала платок и, чуть ли не смеясь от радости, побежала умываться. Полковник благодарно улыбнулся Шишечке.

— Спасибо, деточка, ты мне очень помогла. Удачи тебе, да смотри — не протри свою саблю до дыр, уж больно усердно ты ее чистишь!

После ужина все рекруты положили лапы на стол и принялись так громко стучать, что столовая задрожала. Так традиционно начиналось веселое посвящение в рекруты Дозорного Отряда.

Полковник Ясноглаз исполнял свою роль превосходно. Решительно выйдя из офицерской столовой, он поднял трость вверх, призывая всех к тишине. Когда зайцы смолкли, он произнес, и это тоже была часть традиции:

Пушистик встал и продекламировал в ответ:

Полковник кивнул и ушел обратно в офицерскую столовую, откуда донесся его зычный голос, обращенный к ожидавшему сержанту:

Появление сержанта Удара Булавы в дверях столовой было встречено всеобщим ликованием. Он вылетел, изображая свирепость и непреклонность, — настоящий сержант строевой подготовки из детского кошмара! Сержанты всегда одевались как-нибудь особенно по такому случаю, и Удар Булава не был исключением. Его талию украшал широкий пояс со свисающими пучками сушеного щавеля — эти пучки были как бы ушами рекрутов, которые он отрубил за неподчинение. Вокруг задних лап обвивались длинные белые коренья, символизирующие выпотрошенные внутренности новобранцев, а через плечо свисали шарики хлопка — «хвосты». Вся форма сержанта была обильно украшена образцами флоры и фауны, и каждый элемент символизировал рекрутское наказание.

Но вот дикое поведение сержанта Удара Булавы резко прекратилось, и уже в следующую минуту он сердечно пожимал лапы обступившим его зайцам, тепло приветствуя их:

— Добро пожаловать в Дозорный Отряд, ребятки! Надеюсь, вы нас не посрамите!

Красноокая Крегга нашла древко для нового наконечника. Это древко было толстым, крепким и высоким — выше самой барсучихи. Из темной гладкой древесной породы, наподобие той, из которой был посох Руссы Бездомы, это древко было выброшено на берег волнами много сезонов назад. Все это время оно хранилось в кузнице и вот теперь пригодилось. Крегга заработалась за полночь, прилаживая, подгоняя и прибивая устрашающий наконечник к древку и приговаривая:

— Спи-спи, Гормад Тунн. Спите и вы, Дамуг, и Бирл, и все Бродяги. Недолго вам осталось, потому что я уже иду и несу вам сон, от которого вы никогда не проснетесь, разорви меня горностай!

 

ГЛАВА 23

Таммо не было слишком долго, и Русса начала волноваться. Она потянулась за посохом и, поймав на себе взгляд Ловкача Леволапа, пояснила:

— Нарвать водорослей — не такое уж долгое занятие. Там что-то не так, майор, пойду проверю.

Майор взялся за саблю:

— Тарри, Торри, Руббадуб, вы останетесь охранять лагерь и припасы. Остальные — со мной!

Быстро и молча они обследовали берег и опушку леса и очень скоро напали на след Таммо. Капитан Молния нашла тот камень, у которого она, как и Таммо, заприметила жериху. Валери, немного отойдя в сторону, махнула лапой, подзывая всех поближе.

— Вот смотрите, охапка жерихи, перевязанная его поясом. Он был здесь, — сказала она шепотом.

Мидж Маскировщик обследовал дерево, растущее тут же, и быстро обнаружил зарубку на стволе:

— А вот сюда был воткнут его кинжал. Точно, он был здесь!

В этот момент камешек стукнул Грома Стальную Челюсть.

— Эй! — крикнул он. — Здесь кто-то кидается камнями!

И тут целый залп обрушился на отряд сверху, из темноты деревьев, и оттуда донеслись шушуканье, смех и шепелявые голоса:

— Ужо ишпугались-сь-сь, ужо ишпугались-сь-сь! Где жже Таммо, где жже Таммо? Сь-сь-сьсьсь!

Русса громко крикнула:

— Уходим!

Майор бросил на нее удивленный взгляд:

— В смысле «отступаем»? «Убегаем»?

С трудом закрываясь лапой от каменного дождя, Русса крикнула:

— Именно так, майор! Бежим, пока нас не забили насмерть!

Тут Ловкач Леволап смекнул, что к чему, и побежал, громко призывая всех за собой:

— Отряд, отступаем! Все назад!

И, хотя Дозорный Отряд никогда не отступал, зайцы подчинились команде. Они бросились в кустарник на берегу, пробежали немного и остановились.

Молния повернулась к майору Ловкачу Леволапу, ее рапира поблескивала в лунном свете.

— Почему мы отступили? Разве страшны нам какие-то камушки? Мы же не стайка береговых ласточек, мы можем постоять за себя!

Майор указал на Руссу:

— Все вопросы к ней.

Белка переводила взгляд с одного зайца на другого.

— Так, если вы на секунду успокоитесь и перестанете выставлять ваше благородство напоказ, я все объясню. Да, я виновата. Виновата в том, что забыла о Крашеных, хотя уже путешествовала раньше в этих краях, иначе я бы вас предупредила и мы ни за что не стали бы разбивать здесь лагерь.

Молния убрала наконец рапиру.

— Крашеные?

Русса сердито распушила хвост:

— Да, Крашеные. Племя мелких древесных крыс. Они красят шерсть в черно-зеленый цвет и живут высоко на деревьях, скрываясь в листве. Ха, некоторые даже привязывают себе хвосты наподобие беличьих, хотя они не достойны даже нашего коготка! Однако Крашеные свирепы и опасны. Кроме того, их почти невозможно разглядеть — среди листьев они становятся как будто невидимы. Так что, если вы хотите знать мое мнение, Таммо попал в беду!

Лейтенант Морион угрюмо кивнул.

— Понятно. Но, я полагаю, у тебя есть план?

У Руссы он был. Она объяснила всем, какова стратегия, объяснила роль каждому и заскользила между деревьев исполнять свою часть плана.

Вложив саблю в ножны, Ловкач Леволап начал собирать плоские камни.

— Всем приготовить пращи! Зададим-ка им веселый ужин!

А Таммо в это время лежал связанный, с кляпом во рту. Вожак Крашеных с удовольствием покалывал зайца кончиком его же кинжала, ехидно хихикая каждый раз, когда пленник дергался.

— Сь-сь-сьсьсь! Где шше твои друшья, ишпуга-лись-сь-сь? Ишпугались-сь-сь?! Шкоро мы тебя при-решшем твоим шше ношшом и шъедим! Шъедим!!!

Да, Таммо слышал, как Русса и другие зайцы пришли было ему на помощь, но потом почему-то испугались и бросили его одного. Горько это признавать, но его явно оставили на растерзание мелким древесным садистам.

Вдруг его сердце радостно подскочило — он услышал такой долгожданный, такой знакомый боевой клич:

— Еу-ла-ли-а!!! Смерть врагам!!! Еу-ла-ли-а!!! Заряд!!!

И тут, свистя и сшибая ветки, на них обрушился град камней. Один, размером с булыжник, сбил сразу несколько веток рядом с Таммо.

«Ай да Гром Стальная Челюсть!» — подумал тот.

Повернув голову, Таммо увидел, что черно-зеленые отвечают ответным залпом, бомбя сверху незащищенного противника.

Но Русса уже успела добраться до дальних деревьев, она проворно вскочила на старый вяз и прислушалась к шуму битвы. Потом, крепко зажав в зубах посох, она рванула вперед, чувствуя себя среди ветвей как рыба в воде. Она неслась, пронизывая зорким взглядом густую листву, ничто не могло ускользнуть от ее внимательных блестящих глаз. Наконец она увидела первого Крашеного. Она тут же схватила в лапы посох, перелетела с ветки на ветку, ударила его между ушей и, почти не сбавляя скорости, помчалась дальше, сметая всех и вся на своем пути.

Посох в ее лапах жил, казалось, сам по себе, молниеносно нанося удары по головам и спинам. Где-то над головой сверкнула сталь, оттуда доносились команды:

— Ссс-схватить ее ссс-сейчассс жже!!! Убить ее ссс-сейчассс жже!

Бросившись наверх, она налетела на двух крыс и нанесла им по точному удару в челюсть, а затем бросилась на Вожака Крашеных и уложила его с ходу одним лишь легким ударом по голове.

Отобрав у него кинжал, она распорола веревки, связывавшие Таммо.

— Хватайся за меня, ну, быстро! — проговорила Русса и, скинув Вожака вниз пробивать дорогу сквозь ветви, тут же камнем бросилась следом, увлекая за собой Таммо, захлебывающегося криком:

— Мы па-а-а-а-да-а-а-а-е-е-е-м!!!

Листья, сучья, ветви промелькнули, как в черно-буро-зеленом калейдоскопе, и уже в следующую минуту все трое свалились в кусты.

Майор Ловкач Леволап только что разрядил пращу вверх и, глянув на свалившихся, удивлено воскликнул:

— А вот и вы наконец! Добро пожаловать на землю!

Разжав лапы, Таммо отделился от Руссы и с опаской встал. Странно, он почти не пострадал, не считая мелких царапин. Русса подтолкнула полуживого Вожака к Грому Стальная Челюсть, приподнявшему его на огромных лапах, и крикнула:

— Эй! Кто-нибудь! Света мне!

Ей тут же подожгли факел. Русса осветила Вожака и прокричала, высоко задрав голову:

— Смотрите сюда, шушукалки! Ваш Вожак у нас, и, если вы бросите еще хоть один камень, мы отрежем ему голову!

Обстрел тут же прекратился и из ветвей донеслось:

— Ссс-стой! Ссс-стой! Не режжжь! Не режжжь Шшавакку!

Гром Стальная Челюсть гаркнул в ответ:

— Что еще за Шавакка? Его так зовут, вашего Вожака? Ну и имя!

Сержант Ястреб усмехнулся и приказал:

— Отнеси этого Шавакку в лагерь. С ним нас не тронут, как ты считаешь, майор?

— Отличная мысль! Но на всякий случай будем нести дежурство. Таммо, ты в порядке?

Таммо слегка прихрамывал.

— Ничего страшного, господин. К утру буду крепок, как морковка.

Зайцы двинулись к лагерю, угрожающе обращаясь к верхушкам деревьев:

— Вы нас слышали! Оставьте нас в покое, иначе не увидите больше Вожака! Мы его «шшъедим», как вы выражаетесь!

— Нет, нет! — донеслось сверху. — Не ешшьте Шшавакку! Не ешшьте Шавакку!

— Ага, не нравится? Тогда держитесь от нас подальше, не то приготовим его на завтрак!

— А я так предпочел бы пирог с крысиной начинкой! Что скажешь, Гром, хватит на начинку?

— Ничего не знаю, капитан, этот, которого я волоку на себе, мой. Хотите на начинку — идите и поймайте себе еще одного, их там много. Можно даже жаркое сделать с хрустящей корочкой!

— Шито вы, шито вы! Не надо жаркое! Не надо жаркое!

Наконец майор дал отбой насмешкам:

— Довольно, я думаю, они все поняли и не сунутся к нам. Кстати, Гром, я надеюсь, ты шутил насчет жаркого? Мы же не собираемся есть этого Шавакку?

Грома даже передернуло:

— Да что ты, майор, им же отравиться можно!

 

ГЛАВА 24

Остаток ночи прошел тихо, хотя Отряд и знал, что за ним следят сотни глаз. Зайцы дежурили парами, присматривая за костром и пленником, который все еще оставался без сознания.

Таммо и Валери дежурили вторыми. Они сидели рядышком на бревне, подкладывая в костер ветки и сухой мох.

Таммо искоса взглянул на пленника. — Валери, как ты думаешь, он придет в себя к утру? Вид у него какой-то неживой. Может, он слишком сильно ударился при падении?

Валери присела рядом с Шаваккой и проверила пульс. Потом, взяв травинку, поднесла ее к ноздрям пленника, чтобы понять, дышит он или нет.

— Все в порядке, — успокоила она Таммо, — он жив. Хотя после того, как вы с Руссой приземлились на него, он вряд ли будет скакать по веткам, как раньше. А теперь дай-ка я взгляну на твою лапу, на которую ты прихрамываешь.

Таммо отмахнулся:

— Да ладно, ерунда! Все в порядке, правда.

Но Валери открыла аптечку и достала необходимые травы и чашечки.

— Прости, но на слово верить не могу. Я все должна увидеть своими глазами. Майор дал приказ, я подчиняюсь, тем более что завтра путь предстоит неблизкий. Так что показывай.

Растерев листья щавеля и стебли генциана, Валери влила в чашечку немного теплой воды и, дав травам настояться, привязала компресс к лапе. Таммо остался доволен: повязка не жала, но держалась хорошо. Он мог двигаться беспрепятственно, а дергающая боль, в которой он не сознавался, прекратилась.

— Вот это да! — воскликнул он. — У меня как будто новая лапа, спасибо.

Валери похлопала ресницами:

— А при чем тут «спасибо»? Вот если у тебя осталось еще немного блинчиков, тогда ты и вправду можешь меня отблагодарить.

Шавакка пошевелился.

— Шшавакка сссь-сильно уш-шшибся, сссь-силь-но уш-шшибся!

Валери снова открыла аптечку.

— Сильно ушибся он, а? Да я бы сбила тебя насмерть, долети до тебя мой камень. На вот, выпей это.

Шавакка повернул голову, отворачиваясь от чашечки, но Валери позвала Таммо. Тот потянул пленника за голову сзади, разомкнув челюсти.

— Давай теперь вливай ему прямо в глотку! Надеюсь, лекарство достаточно горькое для такого злодея!

Вместе они умудрились перевязать и обработать все раны, которые Шавакка получил при падении. Но, стоило Валери отвернуться, Таммо дал ему хорошего пинка. Пленник застонал. Добрая зайчиха, решив, что ему все еще плохо, решила влить в него еще лекарства и не пожадничала, в то время как Таммо приговаривал:

— Да не стони ты так, Шавакка! Ты должен быть счастлив, что тебя лечат цивилизованные зайцы, а не какие-то древесные крысы.

Утро выдалось теплое; день обещал быть жарким. Над рекой еще клубился туман, когда капрал Рубба-дуб пробил подъем:

— Тум-ттурурум! Тум-ттурурум! Тум-турурм-тум-тум-тум-тум!

Вожак Крашеных вскинул обе лапы к больной голове и жалобно посмотрел на Руббадуба, который, мило улыбнувшись, склонился к самому уху Шавак-ки и изо всей силы гаркнул:

— Бум-буду-бум-буду! Бум! Бум! Бум!

Майор Ловкач Леволап потянулся, одновременно скомандовав:

— Отряд! Подъем! Мы не можем валяться и ждать, пока эти твари сверху придумают план освобождения Вожака и набросятся на нас. Так что перейдем реку ниже по течению и тогда сможем вернуть пленника. Сержант, собирай лагерь.

Сержант Ястреб был свеж, как утренний цветок. Он бодро отозвался:

— Слушаюсь! Мидж, Перехлест, а ну поживее! Торри и Тарри, проверьте, хорошо ли загасили костер. Гром, поднимай раненого на плечо, тебе опять его нести. Всем сбор!

Отряд перешел реку вброд — большие камни, выступающие из воды, были словно ступени. За спиной листва шелестела и шуршала — Крашеные волновались за Вожака. На последнем камне Шавакку оставили, но майор вытащил саблю и громко крикнул с берега:

— Эй вы, слушайте внимательно! Меня зовут Ловкач Леволап, но левой лапой я владею клинком так искусно, как вам и не снилось! Если вы сейчас же не уберетесь со своим Вожаком, мы будем преследовать вас, пока не догоним и не съедим. Его мы не съели только потому, что он трус и его мясо, должно быть, дурно пахнет. На вашем месте я сегодня же избрал бы другого Вожака. А пока спасайте его и проваливайте!

И, отсалютовав саблей, майор развернулся на одной лапе и присоединился к Отряду.

Сержант Ястреб восторженно воскликнул:

— Ну разве не приятно видеть храброго воина с поднятой саблей над поверженным врагом и злодеем, а, Гром?!

Гигант отряхнул плечо, словно до этого нес мусор, и ответил:

— Спрашиваешь!

Завтрак прошел в тишине и покое. Двинувшись дальше, Дозорный Отряд быстро вышел на след врага и теперь маршировал по весенним полям.

В два часа дня показался лес — густой, с высокими деревьями. Русса, шагавшая рядом с Таммо, счастливо улыбнулась:

— Вот и Лес Цветущих Мхов, а за ним аббатство. Идти осталось пару дней. Ты рад?

Но, прежде чем Таммо смог ответить, майор Ловкач Леволап воскликнул:

— Пару дней до аббатства?! Ух, слишком близко мы подпустили врага!

Отряд рванулся вперед и очень скоро оказался под зеленой сенью Леса Цветущих Мхов.

Первое, что заметил Таммо, была необыкновенная тишина. Она была такой абсолютной, что, когда неожиданно закуковала кукушка, Таммо вздрогнул. Притихший, завороженный огромными дубами, буками, вязами и кленами, он тихо обратился к Руссе:

— А почему здесь так тихо? Белка пожала плечами.

— Не знаю, никогда не задумывалась. Может быть потому, что там, снаружи, дует ветер и переносит звуки, иногда самые отдаленные, а здесь ветра нет. Получается замкнутое пространство.

Покалывая влажный мох кончиком сабли, майор Ловкач Леволап скомандовал:

— Капитан Молния, разрешаю разбить лагерь и передохнуть. Холодный ланч. Костер не разводить. Мы с Руссой идем в разведку. Здесь полно следов.

Когда они ушли, Таммо присел с друзьями в подвижной тени густых крон. Они достали сушеные яблоки, орешки и овсяные лепешки. Запивали водой.

— Я никогда раньше не был в аббатстве. А ты? — спросил Таммо у Валери шепотом.

— Я тоже. И Перехлест не был. И Тарри и Торри не были. Вот Молния была.

Капитан Молния поставила кружку на мох и оглядела присутствующих:

— Да, скажу я вам, это кое-что… Не хочу обидеть Саламандастрон, но аббатство Рэдволл — необыкновенное место! Я была там всего один раз, с сержантом Ястребом и Громом. Мы относили письмо от Госпожи Крегги к настоятельнице аббатства, это было поздравление с юбилеем. Так что мы прибыли в аббатство как раз к празднику. Ах, какой там был пир! Помнишь, Гром?

Гром Стальная Челюсть облизнулся и закивал:

— У-ух, такое не забывается! Слушайте, я никогда не видел столько блюд на одном столе: пудинги, пироги, торты, рулеты, пастила, ватрушки… а еще сыры, супы, свежие хлебцы и булочки… да легче вспомнить, чего там не было! Но самое потрясающее, что я попробовал, это знаменитый октябрьский эль, который варят только в аббатстве…

Он замолчал, мечтательно глядя вдаль. Сержант подхватил рассказ:

— Да, октябрьский эль, а еще разные наливки, настойки, бальзамы и вина! Мы пели, танцевали и праздновали целых три дня! Клянусь вам, нет более гостеприимных и радушных хозяев, чем жители Рэдволла. Они такие милые и веселые! Когда я буду слишком стар, чтобы патрулировать, я удалюсь в Аббатство — вот моя мечта. Нет на свете места лучше и счастливее!

Перехлест не удержался и захлопал от восторга:

— Здорово-то как! И мы будем там уже через пару дней!

Но в этот момент из чащи донесся воинственный клич:

— Еу-ла-ли-а!!! Еу-ла-ли-а!!! Смерть врагам!!!

Еда и питье были тут же забыты. Отряд бросился вперед с оружием наперевес.

— Все сюда!!! Еу-ла-ли-а!!!

Капитан Молния на бегу указывала рапирой направление:

— Все туда!!! Еу-ла-ли-а!!!

Они неслись, размахивая клинками и пращами, крича во все горло, чтобы майор слышал, что они спешат к ним:

— Еу-ла-ли-а!!! Смерть врагам!!! Еу-ла-ли-а!!!

Несмотря на перевязанную лапу, Таммо вырвался вперед вместе с Молнией, Перехлестом и Миджем. Они скакали, не разбирая дороги, сквозь низкие ветви и кустарник, быстрей, быстрей! Лапы в такт опускались на землю и отрывались для нового стремительного прыжка. Солнце и тени, стволы и листья слились в один сплошной поток, а они всё неслись и неслись вперед, на помощь друзьям.

 

ГЛАВА 25

Преодолев гребень горы, готовые к бою и вооруженные зайцы с треском одолели рябиновую рощу, окатились вниз, в узкое каменистое ущелье, и неистово ринулись в бой. Майор Ловкач Леволап был уже оттеснен к небольшой пещере и оборонял вход, окруженный визжащими врагами. Обломок дротика торчал из его плеча, он был ранен в нескольких местах, но продолжал умело орудовать саблей. Враги подступали к нему плотнее и плотнее, готовые на все, лишь бы прорваться в пещеру, так тщательно охраняемую бесстрашным майором. Отряд подоспел как раз вовремя.

— А ну задайте-ка им перцу, ребята! — крикнул Ловкач Леволап. — Еу-ла-ли-а!!!

Таммо, Молния и Перехлест первыми налетели на врагов, сбивая их с ног. Гром Стальная Челюсть тут же убил двоих, выбросив вперед огромные кулачищи. Лейтенант Морион, сделав первый выпад, заработал шрам на лице, но тут же заколол обидчика. Майор Ловкач Леволап запустил саблей вслед остальным врагам, убегавшим вверх по склону ущелья, хрипло крикнув вслед:

— Догнать их и уничтожить! — потом упал на все четыре лапы, с трудом переводя дыхание.

Зайцы бросились догонять улепетывавших врагов. Сержант Ястреб бежал рядом с Молнией, стараясь не спускать глаз с вражеских спин даже тогда, когда они снова оказались в лесной чаще.

Молния бежала быстро, отдавая приказы на ходу:

— Лейтенант Морион остался с майором, так что нас одиннадцать вместе с Руссой. Сержант Ястреб, возьми Руббадуба и Миджа…

Таммо взволнованно перебил:

— А где же Русса? Ее видел кто-нибудь?

— Наверное, приканчивает где-то поблизости дюжину врагов этим своим посохом, — ответила Молния, и голос ее звучал уверенно, хотя уверенности она не испытывала. — Ястреб, Руббадуб, Мидж, бегите вот за теми, налево! Перехлест, ты — направо! Тарри и То-рри — с ним! Таммо, Валери, Гром, — за мной, бежим за этими, прямо! Поглядывайте по сторонам, не заметите ли Руссу!

Зная, что, убегая от погони, они спасают свои жизни, враги бросились врассыпную в южную часть Леса Цветущих Мхов. Таммо снова начал чувствовать боль в ноге — ведь бежали они уже очень давно, — но не отставал. Он думал о том, что вот наконец бежит вместе с Дозорным Отрядом, его мечта сбылась и нечего показывать, что он устал и ему больно. Он сжал зубы и дышал только сквозь ноздри, уверенно опускаясь на лапы и не сбавляя хода.

При очередном скачке вперед на Молнию из-за вздыбленных древесных корней бросилась крыса. Но не успела она ударить, как Молния оказалась сверху и прижала крысу к земле. Таммо заметил горностая, который также отделился от корней и пополз вдоль них. Заяц затаился и, пропустив товарищей вперед, подкрался к горностаю сзади. Тот ехидно улыбался, полагая, что всех перехитрил. Однако, пятясь назад, натолкнулся на Таммо. Удивление скользнуло по его самодовольной морде, он схватился было за оружие — но поздно. Таммо уложил его одним ударом и бросился догонять товарищей. Ему было нехорошо: холодок бежал вдоль позвоночника, лапы дрожали, несмотря на быстрый бег, а зубы выбивали дробь.

Он догнал своих удивительно быстро. Они остановились и почему-то медленно отступали.

— Дальше нельзя! — предупредил Гром Стальная Челюсть. — Это опасно!

Таммо сделал несколько прыжков и тут почувствовал предательскую вязкую сырость под лапами. Взглянув вперед, он увидел, что враги забежали в самую глубь болота — смертельно опасное место. Молния указала на них:

— Все, больше нам здесь делать нечего. Можете опустить оружие.

Таммо в ужасе смотрел на происходящее. Все восемь врагов были уже по грудь в трясине. Они крутились и извивались, но это только ухудшало положение — они увязали все глубже и глубже. Беспощадное болото засасывало их в бездонную глушь. Только один шустрый хорек умудрился уцепиться за ветку и вскарабкаться по ней на поверхность. Рядом его товарищи, увязшие уже по самые головы, взывали к нему:

— Прохвост, выручи нас, сделай что-нибудь! Но хорек был озабочен только спасением своей шкуры. Он переметнулся на сухой участок земли, подальше от зайцев, и остановился, с интересом глядя на отчаянно орущих собратьев. Через несколько минут все было кончено, и ровная поверхность болота выглядела так, словно ничего и не произошло. Хорек по имени Прохвост отвернулся, пожал плечами и побежал дальше, держа в лапах какой-то предмет. Таммо глядел ему в спину, и слабость разливалась по всему телу. Он не выдержал и повалился как подкошенный. Валери тут же подскочила к нему и приложила ко лбу кусочек сырого мха.

— Тамм, что случилось? Ты ранен?

Таммо, казалось, не слышал ее, он что-то бормотал, и лицо у него стало такое, словно он повзрослел сразу на несколько сезонов.

Капитан Молния помогла Валери поднять друга и усадить.

— Ты мне можешь объяснить, — спросила она у медсестры, — что он там бормочет?

Слезы выступили на глазах Валери.

— О капитан… Он говорит… Он говорит, что хорек понес посох Руссы… ее знаменитый посох…

Молния нахмурилась и выхватила рапиру.

— Гром, за мной! Надо быстрее вернуться к майору! Детка, — обратилась она к Валери, — помоги Там-

мо. Идите потихоньку за нами. Если встретите остальных, передайте, что мы поскакали назад.

Гром Стальная Челюсть снял огромный плащ и по-матерински обернул дрожащего Таммо. Плащ укрыл его до самых лап, он был толстый и теплый.

— Все будет хорошо, не волнуйся! — пробасил Гром и похлопал друга по плечу.

Солнце перевалило за полдень, когда Таммо в сопровождении Валери, сержанта Ястреба, Руббадуба и Мидж, которых они встретили по дороге, вернулся в ущелье. Майор Ловкач Леволап сидел у костра, держа правую лапу на перевязи и прижимая компресс к плечу. Взглянув на майора, Таммо смог выдавить только одно:

— А Русса?

Обычно спокойное лицо Ловкача Леволапа было бледно и грустно. Он кивнул в сторону пещеры. Бросив поддерживавших его Валери и Ястреба, Таммо кинулся к низкому входу. Странное зрелище открылось ему, когда он ворвался в небольшую пещеру. Лейтенант Морион с повязкой на голове нянчил крохотного барсучонка. С видом заботливой мамы он поднес лапу к губам:

— Шшш! Я только что его убаюкал. В углу высилось что-то, покрытое простым домотканым одеялом. Рядом с ней Русса, тоже покрытая плащом, сидела, прислонившись к песчаной стене. У Таммо вырвался вздох облегчения, он осторожно опустился на землю рядом с белкой:

— Уфф, Слава Сезонам, ты жива!

Русса медленно моргнула, ее глаза были мутны.

— К сожалению, это ненадолго, дружок. Они славно задели меня на этот раз: две стрелы и копье. Правда, и я в долгу не осталась — тоже послала нескольких на тот свет подготовить мне дорожку.

— Не говори так! — крикнул Таммо, обняв белку за худенькие плечи. — Все будет хорошо, вот увидишь!

Русса Бездома улыбнулась, закашлялась, потом сглотнула, как бы прочищая горло, и, взяв Таммо за лапу, сказала:

— Хватит глупостей, Тамм, времени осталось мало. Сиди молча и слушай меня. Передай маме, что я сделала все, что смогла… Если увидишь Осмунду, передай привет. Живи так, чтобы твоя семья гордилась тобой, Тамелло Де Формелло Кочка, и никогда не делай ничего такого, в чем тебе стыдно было бы признаться. И вот что еще: ты не обязан служить в Дозорном Отряде, если ты можешь делать лучше что-нибудь другое.

Таммо хотел было ответить, но Русса остановила его легким пожатием.

— Да, конечно, я видела, как ты дрался, Тамм. Это было хорошо. Но тебя воспитывали иначе, чем других зайцев Дозорного Отряда. Там, в Саламандастроне, они привыкли к виду смерти. Их учат убивать врагов с самого детства.

Таммо всеми силами старался втянуть слезы обратно в глаза, но они все равно закапали на лапу Руссы.

— Ты поправишься, ты обязательно поправишься, я попрошу Валери принести все ее травы и лекарства, и мы вместе…

Русса перебила:

— Мне не помогут ни травы, ни лекарства, Тамм. Пожалуйста, перестань мочить мне лапы. Есть другие места, которые пришло время повидать. Я всегда была странницей, и теперь мне пора туда, в солнечную страну тихих полей…

Снаружи зайцы сидели и слушали рассказ майора о том, что произошло.

— Мы с Руссой бежали по вражеским следам, когда услышали крики и стоны. Это не были крики и стоны врагов, это кричали беззащитные существа. У нас не было другого выбора, кроме как броситься им на помощь. То, что мы увидели, превзошло самые худшие ожидания! Около тридцати разномастных мерзавцев издевались над старой барсучихой и детенышем. Подлецы! Ну и задали мы им жару, уж не сомневайтесь! Жаль, силы были неравны: примерно восемнадцать на одного. Барсучиху они убили. Мы отбросили их, я отнес бедняжку с малышом в пещеру. Русса защищала меня со спины; тут-то в нее и попали две проклятые стрелы. Затем мы снова вернулись к бою, крича: «Еу-ла-ли-а!» всем, кто нас услышит… А потом в Руссу вонзилось копье… Я оттащил ее в пещеру к барсукам, именно в этот момент меня полоснули по плечу и по лапе. Вот, мундир совсем изорвали… ну да не в этом дело. Хорошо, что вы услышали нас и прибежали. Я начал выбиваться из сил. Вы всех догнали?

Молния сняла мундир с плеч брата и внимательно осмотрела его.

— Да, живого места не осталось. Когда-то еще сошьешь себе такой? Враги, враги… Да, враги разбежались в разные стороны, но и мы разделились на три части, так что все получили по заслугам, кроме одного хорька. Ему удалось перебраться через болото и улизнуть. Но я не думаю, что в одиночку он сможет сильно навредить аббатству, как вы считаете?

Сержант Ястреб налил себе горячего мятного чая из котелка над костром.

— Вряд ли. Аббатство охраняют храбрые выдры. Несладко придется этому хорьку, попадись он им.

Из пещеры показался Таммо. Его глаза были сухи, мордочка непроницаема.

— Русса Бездома скончалась.

Его голос дрожал, но он изо всех сил старался быть солдатом, достойным Дозорного Отряда. И все же слезы заструились по щекам.

Майор Ловкач Леволап встал и опустил голову.

Той же ночью они засыпали пещеру снаружи песком и приложили сверху большой камень, на котором Таммо и Валери старательно выбили простые слова:

«Русса Бездома и безымянная барсучиха покоятся здесь.

Они погибли, сражаясь против жестокого врага за свободу добрых зверей.

Пройдут долгие сезоны, но мы будем помнить о них».

Малыш-барсучонок спал, свернувшись калачиком, между Таммо и Валери, прижимаясь к ним в поисках тепла. Таммо никогда раньше не видел барсуков и сейчас осторожно гладил малыша по полосатой голове, радуясь, что есть на свете существа, не ведающие ни о войне, ни о смерти, ни о горечи разлуки.

 

ГЛАВА 26

Под южной стеной аббатства Кротоначальник Перекоп и его ребята держали в лапах светильники над подземной пещерой. Стоя на краю огороженной платформы, сооруженной кротами в конце туннеля, и держась за Перекопа, Пижма и Арвин смотрели вниз. Дна не было видно — только черная бездна, широкая и таинственная.

Далеко внизу слышался шум воды. Кротоначальник бросил камешек размером с луковицу в эту открытую пасть, но звука не последовало. Только тишина.

Пижма обернулась и посмотрела на Перекопа: он был сосредоточен.

— Куда же делся камень? — спросила Пижма.

В ответ раздался слабый, очень далекий всплеск, и Предводитель серьезно ответил:

— Там, внизу, хурр… прропасть… Очень глубокая, хурр-хурр…

Они еще немного постояли, вглядываясь в темноту. Наконец Пижма робко попятилась.

— Ох, пожалуй, хватит, я больше не могу! Это все равно, что смотреть вниз с высокой башни и не видеть земли. У меня даже голова закружилась!

Перекоп и его ребята проводили Пижму и Арвина наружу. По дороге Кротоначальник рассудительно говорил, освещая дорогу.

— Хурр, лучше чувствовать дуррноту на тверрдой почве… Лучше поговоррить обо всем в аббатстве, хурр-хурр… Там я рраскажу вам, что думаю об этой дырре.

Всех заинтриговали слова Перекопа, они быстро следовали к выходу.

Подойдя к дверям аббатства и пройдя на кухню, Пижма оказалась тут же втянутой в спор между мышью-соней Постенником и крепким бельчонком Пончиком, который в последнее время помогал Матушке Хлопотунье по части стряпни. Старый мышь-соня и бельчонок ругались и кричали:

— Я не справляюсь с работой, когда он все время крутится под ногами!

— С работой?! Ха, да когда ты вообще работаешь? Ты почти все время спишь на мешках за печкой!

— А ты еще слишком молод, чтобы так нахально разговаривать с теми, кто старше и лучше тебя!

— Может, ты и старше, но вот кто из нас лучше, мы скоро узнаем, если ты еще хоть раз скажешь что-нибудь о моем нахальстве!

Пижма схватила медный ковш и изо всех сил стукнула по большой кастрюле. Раздался звон, перепалка стихла.

— Вот так-то, помолчите хоть секунду! А теперь говорите спокойно, по очереди, в чем дело. Постенник, ты первый.

Мышь-соня проговорил с видом оскорбленной невинности:

— Матушка настоятельница, я всего лишь сказал, что птица не должна жить на нашей кухне, это неправильно. К тому же нам нужен шкаф для хранения продуктов, потому что…

Пижма жестом остановила его.

— Подожди, милый, ты говоришь загадками. Пончик, давай-ка теперь ты, с самого начала.

Бельчонок стал объяснять, стараясь быть обстоятельным:

— Видите ли, все дело в сове Орокке. Она летала по аббатству в поисках места для гнезда и яиц. Она осмотрела почти все, но ничто ей не подошло. Наконец прилетела на кухню, и здесь ей приглянулся наш большой шкаф в углу, тот, в котором мы храним яблоки. Вот мы с Шэдом и разместили ее в этом шкафу вместе с гнездом и яйцами. Но тут Постенник проснулся и принялся жаловаться направо и налево!

Все расступились, пропуская Пижму к кухонному шкафу. Она распахнула дверцы и оказалась лицом к лицу с Ороккой, глядящей на нее в упор желтыми круглыми глазами. Сова сидела на яйцах в центре гнезда, разместившегося на средней полке, и ворчала:

— Так-так, с одного меня уже согнали по вашей милости, давайте и отсюда сгоним бедную Орокку, правильно…

Настоятельница, улыбнувшись, взглянула на По-стенника:

— Раздобудь-ка дрель. Мышь-соня смущенно ответил:

— Да, конечно… Перекоп хранит ее в винном погребе, я принесу.

— Отлично, — ответила Пижма. — Принеси и просверли как можно больше дырочек в этом шкафу, чтобы нашей гостье легче дышалось в новом жилище… Ну, что ты замер? Шевелись! — И, повернувшись к Орокке, добавила: — Надеюсь, вам будет здесь уютно и спокойно. Если вам что-то понадобится, сразу говорите, мы позаботимся о вас и о будущих птенцах. А если вам потребуется слетать куда-нибудь, вы можете положиться на Матушку Хлопотунью, она приглядит за гнездом.

Орокка быстро-быстро заморгала глазами и закивала головой:

— Спасибо, спасибо. Это хороший и теплый дом и для меня, и для них. — Она указала на яйца. — А если кто из ваших увидит моего мужа, Таунока, пусть передаст ему, что я здесь. Я буду очень признательна.

Краклин, наблюдавшая всю сцену, ласково погладила Пижму по лапке, когда они отправились дальше по делам.

— Вы такая молодец, Вы все правильно рассудили. Жаль только Постенника, он, бедняга, совсем расстроился.

Пижма задумчиво ответила:

— Знаешь, я даже рада, что благодаря появлению Орокки эти разногласия выплыли наружу. Я уже давно подумываю о том, что на кухне нужна реорганизация. Матушка Хлопотунья пожилая, ей тяжело быть ответственной за все, а Пончик ей прекрасно помогает, он работящий, готовит прекрасно… Из него получится прекрасный повар, если дать ему шанс.

Краклин согласилась, но справедливости ради напомнила:

— А как же Постенник? Не будет ли ему обидно, что он столько лет помогал на кухне, а повысили в должности молодого Пончика?

Но оказалось, что мудрая настоятельница все предусмотрела.

— Надеюсь, он не обидится, Краклин. Постенник уже не молод, он располнел, и ему тяжело много двигаться. Кроме того, он мышь-соня, что ни говори. Так что на кухне его оставлять опасно, он может заснуть и поджариться у печки в один не самый прекрасный день. Нет, я решила направить его в помощь Фиалке. Она жалуется, что не справляется одна в лазарете, а это не такая утомительная работа для Постенника, и у него будет много времени, чтоб отдохнуть. Матушка Хлопотунья присмотрит за Ороккой и птенцами, когда они вылупятся. А присматривая за ними, будет заодно поглядывать и за Пончиком, нашим новым поваром.

Пижма поговорила с Матушкой Хлопотуньей, Фиалкой, а потом с Пончиком и Постенником. Как и было задумано, все оказались довольны. Краклин тоже радовалась, восхищаясь и удивляясь мудрости старой подруги.

Прошел слух о пропасти под южной стеной, и теперь все услышали новость. Арвин открыл обсуждение:

— Итак, теперь мы знаем, почему рушится южная стена. Я думаю, что вода, протекающая под стеной, размыла почву и образовала глубокую дыру. Как ты считаешь, Перекоп?

— Я тоже так думал сперрва… Но мы с моими рребятами исследовали стенки большой дырры из-нутрри и обнарружили, что они выложены камнем. Хурр-хурр, она была специально пострроена кем-то давным-давно!

Сообщение Перекопа вызвало гул голосов, высказывающих всевозможные предположения. Но Пижма призвала всех к тишине:

— Секундочку! Спасибо. Я вот что хотела сказать: то, что сообщил нам Перекоп, проливает новый свет на ситуацию. Но все не так уж усложнилось. Так что давайте не будем гадать и предполагать. Лучше скажите, есть у кого-нибудь рациональные предложения?

Командор взял слово:

— Я предлагаю отправиться с моим отрядом туда завтра, прихватив веревки подлиннее, и спуститься в дыру. Возможно, нам удастся обнаружить, откуда и куда течет вода под стеной, и, кто знает, что еще…

Крот Толокун почесал нос большой лапой и заметил:

— Хорошая мысль, господин… Заодно посмотрри-те на настенные рисунки, хурр…

Кротоначальник Перекоп достал крошечные очки и, нацепив их на кончик носа, внимательно посмотрел на Топотуна:

— Ты не говоррил мне о ррисунках, дрружище… Но Топотун обезоруживающе улыбнулся:

— А вы меня не спррашивали, господин! Предводитель воспринял ответ без удивления.

— Да, это была оплошность с моей сторроны… В следующий рраз не повторрится.

Дело, казалось, было улажено. Пижма обвела взглядом собравшихся:

— Итак, решено. Завтра же командор с отрядом исследуют дыру. Есть еще вопросы и предложения? Хорошо, тогда всем спокойной ночи. День выдался долгий.

По тут из дверного проема донесся исключительно вежливый голос:

— Прошу меня извинить, дамы и господа, за то, что перебиваю вас, но не будете ли вы столь любезны сообщить мне, не видел ли кто-нибудь из вас сову по имени Орокка, в последний раз замеченную на гнезде, содержащем в себе три яйца?

Все обернулись и увидели в широко распахнутых дверях супруга совы Орокки, который элегантно поклонился собравшимся. Пижма, которую трудно было чем-либо удивить, в ответ вежливо кивнула и сказала:

— Вас зовут Таунок, не правда ли? Добро пожаловать в аббатство Рэдволл. Вот, познакомьтесь, это Кротоначальник Перекоп, он отведет вас к вашей жене. Кухня, дальний угол, большой шкаф. Возможно, вы встретите мышь-соню, который как раз сверлит дырочки, чтобы ей лучше дышалось. Если он будет мешать, отправьте его отдохнуть.

Таунок снова элегантно поклонился.

— Благодарю вас. Желаю вам от всей души спокойного сна и сладких сновидений!

Когда он с Перекопом вышел, на минуту в воздухе повисло молчание. А потом Пижма и Краклин прыснули со смеху. Вытирая слезы, выступившие на глаза, они повторяли:

— «…в последний раз замеченную на гнезде…» Ха-ха-ха! Нет, ты слышала, как он это сказал?!

— Хи-хи-хи, «…содержащем в себе три яйца»! Какие чудные манеры!

— Ха-ха-ха!

Наконец Пижма, покачиваясь, встала:

— Все, больше никаких дел на сегодня. Я устала и хочу спать. Пошли.

Взяв друг друга под руку, летописица Краклин и настоятельница Пижма вышли из Пещерного зала, все еще трясясь от смеха и утирая слезы. Толокун вопросительно взглянул на Топотуна:

— Я очень ррад, хурр-хурр, что они так ррадуют-ся… Но не мог бы ты мне объяснить, чему именно?

— Нет, я сам не понял, хурр, что тут было смешного, хурр-хурр… Маленький филин искал жену, вот и все…

Наконец все в аббатстве легли спать. Свечи погасли, огни в каминах догорели, легкий сквознячок на миг колыхнул гобелен в Большом зале… Везде царили мир, покой и тишина — от детской спальни до келий.

И только под южной стеной, в глубине бездонной пропасти, что-то шевелилось. Что-то холодное, скользкое и длинное…

 

ГЛАВА 27

Рассвет едва заглядывал в окна, когда бельчонок Пончик постучал в дверь Пижмы. Ежиха, натянув одеяло на голову, сонно ответила:

— Меня нет, уходи… Я сплю… Я только что закрыла глаза!

Но новый повар постучал настойчивее, подергал дверь и прокричал:

— Матушка настоятельница! У нас на кухне вылупились совята! Пожалуйста, идемте со мной, я не знаю, что мне делать!

Пижма на ощупь сунула лапы в шлепанцы и, на ходу набрасывая халат, ринулась к двери.

— Подними сестру Фиалку, Матушку Хлопотунью и Краклин и позови в кухню. Давай, да смотри, не перебуди остальных!

Но совершенно ошалевший Пончик помчался по коридору, крича во все горло:

— Новые птенцы! Совята! У нас на кухне вылупились совята!

Настоятельница Пижма в щелочку заглянула в шкаф. Из-под когтистых лап Орокки выглядывали три пары огромных желтых глаз. Все жители Рэдволла, от мала до велика — кто в ночных рубашках, кто в халатах, кто в шлепанцах, кто в тапочках — высыпали на кухню, горя желанием увидеть создания, только что появившиеся на свет.

Матушка Хлопотунья поздравляла Орокку с пополнением семейства.

— Ах, какие красавцы, какие красавцы! А ведь у них ваши глаза, дорогая!

Улыбка заиграла в обычно серьезных глазах Орокки.

— Спасибо, Хлопотунья. Это мои первые детки, и я очень рада, что они родились здоровыми и красивыми. Мой муж Таунок будет доволен, когда увидит их.

Краклин удивленно спросила:

— Как же так? Разве Таунок их еще не видел? Орокка немного повернулась, разрешая совятам вылезти из-под крыла.

— Бедный Таунок разволновался еще больше, чем ваш бельчонок, когда услышал, что яйца затрещали. Он пробормотал что-то о том, что теперь ему надо кормить пять ртов, и улетел за едой. Он скоро вернется.

Совята были пушистыми комочками с глазами, казавшимися намного больше, чем тельца. Они жались друг к другу и к матери, а когда пытались передвигаться самостоятельно, тут же валились на бок, не в силах удержать равновесие. Широким движением крыла Орокка распахнула дверцы шкафа. Теперь все рэдволльцы могли рассмотреть крошечных совят, и волна восторга пронеслась по кухне. Особенно были потрясены малыши.

— Хурр, а могут эти птички играть с нами?

— А почему они молчат?

— Эй, совенки, совята, хотите кушать? Фиалка Полевка, держась подальше от Орокки,

внесла рациональное предложение:

— Правда, почему бы нам не пойти завтракать и не оставить Орокку ненадолго в покое?

Фиалка и Пижма повели толпу за собой в столовую, а Матушка Хлопотунья и Порция остались помогать сове чистить гнездо.

Командор выдр постучал по столу:

— Внимание, внимание! Настоятельница хочет сообщить вам кое-что важное!

Поблагодарив командора, Пижма сложила лапы в широких рукавах и поднялась.

— Слушайте внимательно, я не займу у вас много времени. Уже почти наступило лето, день сегодня прекрасный, так что вот мой план: давайте отложим до завтра работу и все наши заботы и устроим День рождения трех чудесных созданий, вылупившихся сегодня утром. Пусть будут праздник и пир!

Радостные крики и аплодисметы заполнили Большой зал.

Брат Дингдон был рэдволльским звонарем. Но сегодня он не стал дергать за веревки колоколов, стоя внизу. По крутой лестнице он взобрался на самый верх колокольни и, встав на перекладину между колоколами, принялся раскачивать их обеими лапами. Густой, глубокий перезвон огласил Лес Цветущих Мхов и окрестности аббатства.

Жаворонки вспорхнули высоко над лугами, лесные птицы покинули зеленые ветви, взмыв в голубое весеннее небо и добавляя звонкое щебетание к прекрасным звукам колоколов.

А внизу, дрожа и прячась за стволами деревьев, растущих вдоль стен аббатства, пробиралась маленькая тщедушная фигурка. Хорек Прохвост, последний из отряда, атакованного зайцами, удачно избежавший гибели в болоте, пробирался все ближе к южной стене. Болотная грязь, прилипшая к его шкуре, заскорузла. Он грыз корни и собирал полузеленые ягоды, то и дело пугливо озираясь. Прохвост надеялся, что колокола звонят не потому, что его заметили со стен аббатства, — он видел, что на колокольне брат Дингдон не смотрит в его сторону.

Хорек пробирался к ручью у южной стены — его мучила жажда. Солнце припекало спину, колокольный звон разрывал уши. Хорек приник к ручью, жадно глотая воду. Напившись, он снова пугливо огляделся, и тут внимание его привлекло нечто такое, что он не сразу поверил собственным глазам. Да, это было совершенно невероятно, но было правдой: южная стена стояла полуразрушенной, на остатках покоилось массивное дерево, а чуть ниже она и вовсе отсутствовала, словно кто-то смахнул часть громады большой сильной лапой.

Прохвост попятился в сторону зарослей, продолжая пялиться на потрясающее зрелище. А потом, решительно заткнув за пояс посох Руссы, направился вниз по ручью, заметая след.

— Надо срочно найти Бродяг и сообщить им о том, что я видел, — бормотал он себе под нос и криво улыбался. — За такую информацию я, пожалуй, получу чин офицера!

Брат Дингдон стоял спиной к хорьку и не видел его. Он вглядывался в другие фигурки, направлявшиеся к аббатству с противоположной стороны. Зайцы — ну конечно же, это зайцы!

Придержав язык одного из колоколов, он продолжил звонить в другой — это значило, что приближаются гости. Командор и Шэд вылетели пулей из ворот аббатства, за ними почти сразу выскочил Арвин с великим мечом Мартина Воителя.

Белка Чемпион, подлетев к колокольне, сложил лапы лодочкой и крикнул вверх:

— Что, Дингдон, к нам кто-то идет?

— Да! — крикнул тот в ответ. — Два зайца приближаются с севера!

Суровое выражение тут же покинуло лицо командора, уступив место шуточному испугу.

— Зайцы?! Заприте все запасы еды и питья! Спрячьтесь сами, не то и вас съедят! Это же самые прожорливые существа на свете!

Выйдя из леса, Таммо вглядывался в высокие башни и фронтоны огромного строения впереди. Валери стояла рядом и, когда она заговорила, выразила вслух то, что они оба думали:

— Неужели мы действительно у стен аббатства Рэдволл? В это невозможно поверить! Оно еще больше и красивее, чем я предполагала!

Сержант Ястреб прищурился, тоже любуясь открывшимся зрелищем:

— Да, нет на свете ничего красивее этого, мисс! Ладно, давайте-ка построимся и войдем в аббатство стройным маршем, как и подобает Дозорному Отряду! Пусть видят, что к ним идут бесстрашные воины, а не какие-то усталые утки. А ну, ребята, выше головы, спины прямо, раз-два!

Гигантский заяц Гром Стальная Челюсть нес барсучонка, осторожно прижимая его к широкой груди. Он нахмурился, взглянув на сержанта.

— Приношу свои извинения, но не мог бы ты отдавать команды чуть тише? Видишь, малыш уснул — ему необходим дневной сон.

Майор Ловкач Леволап, марширующий во главе Отряда, улыбнулся, представляя себе Грома в роли заботливой нянюшки.

— Не переживай, Гром. Как только скороход Перехлест и Тарри доберутся до аббатства, они первым делом найдут барсучью няньку, так что ты сможешь отдохнуть от малыша, поболтать наконец с товарищами и хорошенько подкрепиться на кухне.

Гром мечтательно улыбнулся:

— О, кухня Рэдволла… Ведите меня туда!

 

ГЛАВА 28

Настоятельница Пижма и Арвин в сопровождении выдр и старшин выстроились в воротах аббатства, приветствуя Дозорный Отряд. Капитан Молния дала команду «вольно» и тепло обняла Пижму.

— Матушка настоятельница, как чудесно снова видеть Вас! Вы прекрасно выглядите!

— Молния, какая приятная неожиданность! Добро пожаловать в аббатство!

Те, кто были уже знакомы, радостно приветствовали друг друга; остальные быстро перезнакомились и тут же стали друзьями. Жители Рэдволла восхищались зайцами из Дозорного Отряда, такими элегантными в мундирах с медалями и ленточками, такими непринужденными и искренними в общении. Каждый рэдволлец втайне мечтал быть похожим на них: веселых, добрых и вежливых, но в то же время беспощадных к врагам и бесстрашных.

Майор Ловкач Леволап подмигнул Командору выдр:

— Предлагаю, дружище, всем присоединиться к нам в парадном марше и войти в аббатство единым отрядом.

Командор вытянулся по стойке смирно.

— Прекрасная идея, майор. Отряд, стройсь! По четыре в шеренгу становись! Арвин, Шэд, впереди колонны со мной и с майором! Парадным маршем вместе с нашими гостями шагом марш!

Майор Ловкач Леволап поднял саблю над головой и скомандовал:

— Руббадуб, парадный бой!

Малыши запрыгали, с восторгом повизгивая от любопытства и нетерпения. Капрал Руббадуб двинулся вперед, взмахивая лапами так, словно в них были барабанные палочки, а на шее висел огромный барабан.

— Бубумм! Бубумм! Бу-бумбу-бумбу-бумм! Ту-тумм! Тутумм! Ту-туруру-руруру-румм!

С громким криком «ура», лихо отбивая лапами такт, отряд двинулся вперед по лужайке в лучших традициях военного парада. Таммо и Валери Валериана шли в шеренге с поваром Пончиком и кротенком Губби, возбужденно переговариваясь. Бельчонок сообщил им потрясающие новости:

— Вы появились как раз вовремя, ребята. У нас сегодня праздник, настоящий пир! Отмечаем день рождения трех совят.

Обычно такой спокойный голос Валери радостно дрогнул.

— Да что ты! И мы на самом деле будем гостями на знаменитом рэдволльском пире?!

Губби, подпрыгивая под барабанный бой, схватил ее за лапу:

— Ой, вы себе даже не прредставляете, какая будет вкуснятина, хурр-хурр! С ума можно сойти!

Когда они вошли в аббатство, те зайцы, которые никогда раньше не были в Рэдволле, отправились на экскурсию в сопровождении радостных малышей. Остальные рэдволльцы пошли по своим делам готовить праздник, а настоятельница и старшины отправились в Пещерный зал с майором Ловкачом Леволапом, Громом Стальная Челюсть и сержантом Ястребом. Там им предложили легкие прохладительные напитки, засахаренные фрукты, красносмородиновую наливку, и беседа потекла рекой. Пижма внимательно слушала о приключениях, которые зайцы пережили за последние дни, и печально смолкла, услышав о смерти Руссы Бездомы, которая когда-то бывала в аббатстве. Когда рассказ был закончен, Гром распеленал барсучонка и протянул настоятельнице драгоценную ношу.

— Вот, о нем-то мы вам и рассказывали. Этот богатырь сопровождал нас до самых стен аббатства.

Пижма нетерпеливо протянула лапы и взяла маленький сверток. Отвернув краешек, она посмотрела на барсучонка. Он был еще совсем крошечный, не старше одного сезона. Мирно лежа на спине и подвернув лапки, малыш широко зевнул и открыл ласковые черные глаза. Пижма вытащила его и оглядела со всех сторон. Спина у барсучонка была серебристо-

серой, а грудь и лапки — бархатно-черными. У него были влажный коричневый носик и белоснежная голова, разделенная пополам двумя густыми темными полосами, бегущими между глаз.

Краклин осторожно прикоснулась к лапкам:

— Ну надо же! Только посмотрите! Да он будет великаном!

Пижма тихо рассмеялась и погладила малыша по крошечным белоснежным ушам.

— Добро пожаловать в аббатство, маленький господин. Да ведь у него же еще нет имени! Как мы его назовем?

Малыш потянулся к ней, причмокивая:

— Ня-ня! Ня-ня!

— Он все время повторяет это, — объяснил майор Ловкач Леволап. — Это единственное слово, которое он знает. Видимо, так он называл барсучиху, которая была убита. Возможно, она действительно была его няней или бабушкой. Мы никогда не узнаем, к сожалению, кто были его родители. Там, где мы его нашли, не было никаких следов их пребывания. Если бы рядом с малышом было два больших барсука, враги никогда бы не напали.

Кротоначальник Перекоп взял засахаренный орешек и вложил его в лапки малыша. Тот тут же начал есть, облизываясь.

— Хурр, — сказал Перекоп, — может, ты и сирота, малыш, но с аппетитом у тебя все в порядке!

Пижма послала за грибным супом со сметаной, и, когда его принесли, сама покормила барсучонка. Это не мешало всем продолжать разговор. Рэдволльцам ничего не было известно о Бродягах; других врагов тоже не было замечено в окрестностях аббатства. Авин объяснил, в чем заключается опасность нынешнего положения с южной стеной, и рассказал о планах ее восстановления.

Когда обсуждение закончилось, барсучонок как раз доел суп и заснул на руках настоятельницы.

Майор Ловкач Леволап серьезно выслушал рассказ о проблемах, которые встали перед аббатством и его обитателями. Он поднялся. Решение было принято.

— Итак, моя обязанность офицера — охранять беззащитных. Пока стена не будет восстановлена в ее первоначальном виде и аббатство не окажется в безопасности, Дозорный Отряд будет с вами и будет вас охранять. Госпожа Крегга, будь она здесь, приказала бы мне поступить именно так. Если Вы согласны, я и мой отряд поступаем в Ваше полное распоряжение.

Низко поклонившись, майор протянул шпагу настоятельнице, и Пижма осторожно дотронулась до нее.

— Благодарю вас, майор. Я уверена, что говоря «спасибо», говорю от лица аббатства и выражаю нашу признательность вам и вашим воинам. Мы принимаем ваше предложение.

Кротоначальник Перекоп добавил, как всегда по сути:

— Здоррово! Если мы закончили обсуждение, вы можете пррисоединиться к нашему пирру!

Только один факел светился у платформы, построенной кротами над таинственной дырой. Бледные отсветы падали вниз, слабо освещая пропасть. Там, на дне, еле заметно шевелилось что-то влажное, чешуйчатое, с острыми зубами. На миг показались глаза, сверкнули голодным блеском — и снова скрылись. Существо не торопилось: оно знало, что рано или поздно те, кто приходили сегодня и переговаривалисъ там, наверху, вернутся и спустятся вниз, и тогда оно утолит свой голод… Обвившись вокруг большого камня, оно выжидало.

 

ГЛАВА 29

Чихун сидел на солнечном склоне, подставив нос полуденным лучам. На костре в старом шлеме варился суп из головастиков и речных водорослей. Крыса бросила взгляд на приближающегося приятеля и сделала вид, что полностью поглощена приготовлением обеда.

Чесун подошел, мокрый и дрожащий. Между ушами у него выросла огромная шишка. Он подсел к костру погреться.

Чихун спросил, не глядя на бывшего друга: — Ну, как тебе понравилось в офицерской шкуре?

Голодный Чесун с тоской понюхал варево в шлеме и ответил:

— Ну, это… короче, я больше не офицер, браток… Вкусно пахнет!

Чихун помешал ножом суп.

— Ты мне больше не браток, так-то. И вообще, почему ты не в реке по горло в воде? Кажется, там я видел тебя в последний раз.

— Все сбежали ночью с Бором и Сигом. А меня бросили.

— Бросили? Что же ты сам не пошел за ними? Или приятнее было морозить хвост в реке?

— Ну, это… Меня ударили… по голове…

— Ха-ха-ха! По такой голове что бей, что не бей — все едино! Ну и что было потом?

— Ну, это… Я пришел в себя и позвал на помощь. Лорд Дамуг послал отряд им вдогонку, а мне сказал, что я — молодец. Идиот, но молодец, да, именно так и сказал. Вот… а потом добавил, что из меня офицер разведки — как рыба из головастика, и отправил обратно в солдаты. Так что мы теперь опять вместе, братан!

Чихун даже фыркнул, снимая шлем с огня и ставя на ветки.

— Ха, ты что думаешь, ты вот так запросто пришел и мы снова стали друзьями? Может, мне тебя еще и угостить?! Иди-ка ты к своим дружкам-офицерам, пусть они тебя покормят!

Но Чесун, похоже, не собирался уходить. Он сидел у костра и осторожно трогал шишку на голове. Вдруг, словно вспомнив что-то, он вскочил и схватился за мокрую сумку:

— Послушай, а это не сгодится для твоего супа? Я случайно поймал ее, стоя в реке, — и он вытащил большую, переливающуюся на солнце рыбу.

Чихун чуть не опрокинул суп, бросившись вперед.

— Сгодится, браток, конечно, сгодится! Давай я ее почищу, а ты пока иди и набери побольше веток для костра, чтобы мы могли ее поджарить. Я даже отдам тебе самые вкусные кусочки — хвост и голову, это ведь ты ее поймал; а я съем невкусную серединку, мне этого достаточно.

Чесун радостно улыбнулся:

— Так значит, мы снова друзья? Чихун изобразил ответную улыбку:

— Ну коне-е-чно! Я подшучивал над тобой, мы ведь всегда были друзьями! Ты знаешь мой девиз: если не можешь обогреть и накормить друга, то чего ты вообще стоишь?

И хотя Чесун никогда не слышал от Чихуна подобного девиза, он радостно побежал за ветками для костра.

Дамуг сидел у кромки воды на корточках, затачивая клинок о плоский прибрежный камень и мрачно отдавая распоряжения капитанам:

— Здесь полно еды и воды. Мы разобьем лагерь и будем ждать, пока не поймают Бора и Сига с остальными предателями. Когда же их поймают, я их так накажу, я им такую публичную казнь устрою, что никто никогда не помыслит о неподчинении мне, Да-мугу Клыку! Гадусс, у нас нет теперь разведчиков, так что бери с собой пятнадцать солдат и отправляйтесь на север. Даю два дня на разведку. Если вы раньше найдете что-то, сообщить немедленно!

Горностай Гадусс отдал честь:

— Будет исполнено, ваше Острейшество!

К концу дня река стала расширяться, приближаясь к большим холмам, укрытым соснами и елями. Лог-а-Лог, командир Гуосима — Партизанского Союза землероек, старательно чистил днище перевернутой лодки, вытащенной на берег, соскребая с нее мох. Ему помогала землеройка Фрэкл.

Они ненадолго прервали работу, глядя на удящих рыбу товарищей. Фрэкл сняла мох с рапиры и мотнула головой в их сторону:

— Здесь много креветок — вода такая чистая! Лог-а-Лог провел лапой по только что вычищенной поверхности днища и одобрительно кивнул:

— Да, вода здесь — что надо. И мидии есть. Ну, давай за работу, и не оглядывайся на соседний холм. Эти узколобые Бродяги — те, что атаковали нас вчера, — похоже, снова следят за нами.

Фрэкл сказала куда-то в сторону:

— Да я уже заметила солнечные блики на оружии там, вверху, в зарослях. Что будем делать, командир?

Лог-а-Лог спокойно продолжил чистить лодку.

— А ничего. Просто предупреди ребят, чтобы вели себя как ни в чем не бывало. Пусть незаметно переместятся ближе к лодкам, лукам и стрелам. Если враг попытается вновь атаковать, дадим достойный отпор, вот и все.

Пыхтя и задыхаясь от долгого бега, Бор, Сиг и еще сорок Бродяг залегли в зарослях на вершине холма, наблюдая за землеройками. Бор не мог отвести взгляда от мешков, временно выгруженных на берег.

— У нас нет времени на то, чтобы добывать еду самим. Мы должны забрать эти мешки, если намерены идти дальше на юг.

Но один из беглецов подполз ближе к Бору и прошептал ему на ухо:

— Капитан, это — те самые звери, с которыми мы сражались вчера. Они могут драться как волки. Их маленькие шпаги очень опасны. Видели бы вы, как самый старший из них, командир, в три счета расправился с Шашлыком.

Но Сиг, слышавший этот разговор, только брезгливо поморщился.

— Брось ты эту трусливую чушь! Кем был Шашлык и кто мы? Мы — настоящие офицеры. Да я расправлюсь с этим командиришкой, не вынимая лап из карманов! Что такое маленькие речные землеройки для нас с Бором? Так, мелюзга, гы-гы-гы! А они там что-то готовят. Ммм… Похоже, печенье или пирог.

Бор холодно усмехнулся, почесывая грудь:

— Что бы они ни готовили, братан, скоро мы это съедим. Давайте вперед! Да пригните головы, когда будете спускаться с холма.

К этому времени все лодки землероек были тщательно вычищены и стояли на якоре у берегa. Лог-а-Лог и его землеройки стояли вокруг костра. Все делали вид, будто ничего не происходит, но были готовы в любой момент отразить атаку врага. Лог-а-Лог тихо отдавал команды:

— Скубби, Шалла, возьмите лучников и спрячьтесь под лодками. Спикль, Приз, спрячьтесь за вон теми большими камнями со своей командой. Гребцы и Фрэкл, вы остаетесь со мной. Будьте готовы в любой момент прыгнуть в лодки и отчалить. Враг начинает спускаться, но пока еще далеко. Если будем атаковать, держитесь подальше от основного течения, поближе к берегу.

Крыса по имени Хинбит оценила ситуацию мгновенно. Окинув взглядом склон и реку, она бросилась обратно к Скаупу, хорьку, ведущему отряд по следам беглецов. Примчавшись со скоростью звука, Хинбит стремительно отдал честь и выпалил:

— Бор и Сиг впереди! Они начали спуск с холма, чтобы пересечь реку и атаковать лагерь землероек.

Скауп быстро принял решение:

— Разбиваемся пополам! Дропер, ты со своей половиной окружай их справа. Я пойду вдоль берега. Не дадим им уйти! На землероек не обращайте внимания, мы здесь не для того, чтобы сражаться с ними, а для того, чтобы вернуть беглецов в лагерь Дамуга.

Бор и Сиг уже почти спустились с холма, и тут лис прошептал приятелю:

— Эй, а ты не думаешь, что они нас заметили? Я мог бы поклясться, что старый плут, их командир, уже поглядывал в нашу сторону.

Бор в это время подгонял своих солдат. Он бросил через плечо:

— Гы-гы, ты чего, браток? Да если бы они нас увидели, мы бы уж точно об этом знали.

Спуск занял намного больше времени, чем предполагал Сиг. Но все было тихо, и смутное беспокойство передалось Бору.

— Не нравится мне все это. Землеройки, должно быть, слепые, раз они до сих пор не заметили нас.

Смотри, пока мы спускались, у них в лапах появилось оружие!

Горностай хмуро взглянул на лиса.

— Вовремя же ты мне об этом сказал, — хмыкнул он, — да какая разница, вооружились они или нет. Мы что, боимся кучки каких-то жалких землероек? Подтянись! За мной! В атаку!

С криками и улюлюканьем они бросились в воду, но там были окружены с трех сторон. Лог-а-Лог и землеройки стреляли стрелами и камнями, а уже в следующий миг Дропер и Скауп окружили их справа и слева. Это было полное поражение Бора и Сига.

— Гуосим, опустить оружие! — скомандовал Лог-а-Лог землеройкам. — Мы здесь больше не нужны. Останемся в стороне и не будем вмешиваться, но не дадим ни одному из врагов пересечь реку.

Они стояли и смотрели, как беглецы, окруженные бывшими товарищами, не могли двинуться ни вперед ни назад. Они были легкой мишенью, и одни падали от стрел и камней, а другие, зная, что их ждет, попади они в лапы Дамуга, отчаянно сражались, пытаясь прорвать окружение и убежать.

Землеройки смотрели из лодок, ужасаясь беспощадности врагов. Фрэкл отвела глаза, не в силах выдержать подобного зрелища.

— Они же из одного отряда! Они сражались вместе бок о бок! Как они могут просто-напросто взять и перебить друг друга?!

Лог-а-Лог не отводил взгляд, глаза его были прищурены.

— Они бандиты, у них нет принципов. Они готовы перебить собственную семью ради легкой добычи.

В конце концов осталось только десять беглецов. Все остальные лежали, сраженные, на мелководье и на склоне холма.

Скауп зло ухмылялся, таща на аркане Бора.

— Его Острейшество Дамуг будет счастлив, что вы с лисом вновь окажетесь у него в лапах, предатель.

Связанные по всем четырем лапам, заарканенные недавние беглецы плелись вдоль берега, подстегиваемые плетками. Скауп обернулся и посмотрел на Гуосим в лодке.

— Сегодня вы легко отделались! — крикнул он Лог-а-Логу. — Но вы убили много Бродяг вчера! Мы не забудем этого, мы еще встретимся!

Скауп поднял вверх лапу и пригрозил кулаком. Ни слова не говоря, не меняя выражения лица, Лог-а-Лог натянул лук и пустил стрелу. Она вонзилась прямо в угрожающую лапу Скаупа.

— Да, мы убили несколько Бродяг, — крикнул командир Гуосима, — и мы убьем еще больше, если вы не уберетесь из этих мест! Я предупреждаю тебя в следующий раз моя стрела попадет не только в лапу. Мы — меткие стрелки.

И действительно, стрелки Гуосима с луками наготове неожиданно выросли на берегу, ожидая лишь команды командира.

Лицо Скаупа исказила гримаса ярости и боли. Он посмотрел на стрелу, пробившую лапу, потом на нацеленные в них луки и взвизгнул:

— Мы встретимся, мы еще встретимся! Клянусь! Но в ответ донеслись лишь насмешливые крики:

— Не забудь вернуть нашу стрелу! У нее дорогой наконечник!

Скауп чуть не падал. Дропер подставил ему плечо со словами:

— Садись, капитан, я вытащу эту гадость из твоей лапы.

Но хорек грубо оттолкнул его.

— Не здесь, уйдем подальше!

Землеройки смотрели им вслед, пока последний Бродяга не исчез за поворотом реки.

Лог-а-Лог погладил короткую седую бороду:

— Да, то, что мы сегодня видели, друзья, кое о чем говорит. Если они могут позволить себе убить больше тридцати собственных воинов, то сколько же их в армии? Полагаю, очень много… Ладно, давайте-ка поплывем вниз по течению да выйдем на середину, где оно быстрее. Надо скорее добраться до аббатства Рэдволл и предупредить, что грядет опасность.

 

ГЛАВА 30

День клонился к вечеру. Отряд двигался вперед. Альгадор Быстроскок обернулся в том направлении, где уже давно исчезла из виду крепость Саламандастрон, и присвистнул:

— Ну и далеко ж мы уже забрались! Сержант строевой подготовки Удар Булава строго напомнил:

— А ну прекратить разговоры в строю! Саламандастрон далеко, но я все еще близко, я все слышу! Лапы выше, раз-два! Левой-правой, левой-правой!

Сто пятьдесят зайцев Дозорного Отряда, стар и млад, стремительно продвигались вперед во главе с Красноокой Креггой, на плече которой грозно поблескивал огромный бердыш.

Небольшой зайчонок Словохот все время спотыкался и сбивался с шага, иногда наступая на пятки впереди идущим.

— Ой, извините, — приговаривал он, — опять эти лапы! Никак не хотят слушаться! Правой-левой!

Шишечка сокрушенно покачала головой, наблюдая за ним.

— Эх ты — все перепутал. Левой-правой — вот как надо!

Сержант Удар Булава громко скомандовал:

— Отряд, стой, раз-два! Словохот, к тебе это тоже относится!

Отряд замер в ожидании следующей команды.

— Первый Полк, вольно! Фуражиры, принести воды и веток! Повара, приступить к прямым обязанностям! Капрал Элбриг, назначить первую смену караула! Остальные — разбить лагерь, вычистить оружие!

Зайцы бросились кто куда исполнять приказ, и вскоре лагерь был разбит, караул назначен, костры разведены.

Альгадор и его друзья сидели у небольшого пруда, свесив в воду усталые горячие лапы. Пушистик даже лег на спину, жалуясь кому-то наверху:

— Вы только подумайте, маршировать весь день и весь вечер! Я боялся, сержант заставит нас и ночь провести в пути. Смотрите, вода дымится над моими несчастными лапами!

Внезапно над ними раздался зычный голос сержанта:

— Быстро вынуть лапы из воды! Она предназначена для питья, а не для купания! Словохот, что ты там делаешь?

— Укладываюсь спать, сержант. Спокойной ночи! Шея Удара Булавы напряглась, он весь побагровел и взревел:

— Что?! Спать?! Кто давал тебе команду «спать»?! Сначала привести в порядок вещи и оружие, а потом в строй, негодник, — построение к ужину! И никаких «спать» — ты во втором карауле!

Словохот зашарил по земле в поисках вещей, которые надо приводить в порядок, сонно бормоча:

— Мамочки мои, что же это такое? Я хочу домой, хочу спать, я не готов ко всему этому!

— Не расстраивайся, — успокоил его заяц постарше, Шенгл Большестоп, — тяжело в учении — легко в бою! Давай я поменяюсь с тобой: я назначен в первую смену караула, а пойду во вторую. Ты постоишь вместо меня, а потом сможешь подольше поспать, идет?

Когда ужин закончился, Удар Булава отправился на дальний берег пруда, где сидела Красноокая Крегга, шлифуя бердыш. Она оторвала взгляд от работы и посмотрела на сержанта:

— Ну, как они?

— Приспособятся, дайте время. Поначалу всегда тяжело. Вот если бы завтрашний переход был менее стремительным и длинным…

В глазах Крегги вспыхнуло пламя.

— Мы двинемся еще стремительнее и покроем еще большее расстояние. Они солдаты, и чем раньше они это осознают, тем лучше. Мы не на пикник идем, пусть будут готовы к тому, что им предстоит. Свободен, сержант!

Сержант вытянулся по стойке смирно и отдал честь:

— Слушаюсь!

Удар Булава склонился к своим вещам. Кто-то заботливо расстелил походную постель, чтобы он мог сразу лечь и уснуть. Но сержант не один раз ходил в походы. Прежде чем лечь, он отогнул краешек одеяла палкой: перед ним лежал пучок крапивы поверх мокрого песка.

Он лег на сухой край постели и нарочито громко закричал:

— Ой-ой-ой! Кто положил сюда эту гадость? Ну, хитрюги, завтра я вам такое устрою, что сегодняшний день покажется выходным!

В ответ донеслось сдавленное хихиканье. Сержант улыбнулся и закрыл глаза. Хорошие ребята. Он поможет им стать настоящими воинами, он постарается.

По приказу Дамуга горностай Гадусс с отрядом весь день продвигался на север Леса Цветущих Мхов. Ночью он не позволил разводить костры, а с рассветом они снова двинулись в путь. Но стоило им пройти несколько шагов, горностай подал сигнал замереть и указал на мелькнувшего среди деревьев зверя. Тот продвигался короткими перебежками, озираясь и пытаясь держаться в тени.

Гадусс вытащил из-за пояса промасленную удавку, сплетенную из сухожилий, и, намотав на обе лапы, бесшумно прокрался и притаился за толстым стволом ясеня. Как только зверь поравнялся с ним, Гадусс стремительно выпрыгнул и накинул удавку ему на шею.

Прохвост, а это был именно он, забился в цепких лапах горностая, хватаясь за горло. Хорьку повезло:

у него был посох, которым он ткнул назад изо всей силы, спасаясь от укуса в сонную артерию.

Оба упали и покатились по земле, рыча и колотя друг друга. Отряд Гадусса бросился на помощь, разнимая дерущихся. Когда их наконец растащили, Гадусс удивленно уставился на противника.

— Как, Прохвост, это ты?! Что ты здесь делаешь?! Хорек потирал шею — удавка оставила на ней заметный след.

— Я пробирался к армии Гормада Тунна. Хороший же прием ты мне устроил, чуть не задушил!

Гадусс заткнул удавку за пояс, он не выглядел виноватым.

— Выходит, ты ни о чем не знаешь? Гормад Тунн умер, и Бирл тоже. Теперь Дамуг Клык — Острейший Меч всех Бродяг. Где тебя носило?

Прохвост сел на пенек я ответил:

— Это долгая история, приятель. Наш корабль разбился у северных берегов. Через что только я ни прошел! Я один остался в живых, из всей-то команды. Но не это сейчас главное. Отведи-ка ты меня лучше к Дамугу Клыку, и поживее. У меня для него такие новости — не пожалеете!

 

ГЛАВА 31

В саду аббатства Рэдволл накрывали столы по случаю дня рождения совят. Поваренок Пончик руководил помощниками, следившими за тем, чтобы еда не остыла и не подгорела. Цветущие груши, яблони и сливы осыпали лепестками собравшихся — это было так красиво и весело!

Трое совят сидели на подушечках за столом рядом с мамой. Барсучонок лежал в старинной плетеной корзине, выстланной мягким душистым мхом. Таммо и Валери сели вместе, между Арвином и Кротоначальником. Настоятельница Пижма сидела в своем именном кресле, которое для нее специально вынесли из Большого зала. Она сияла; нежно-кремовая ряса с бледно-зеленым кушачком была ей очень к лицу. Малыши сплели ей венок из ромашек, который ежиха с удовольствием надела, немного сдвинув набок.

Столы ломились от угощений. Гром Стальная Челюсть решительно взял нож и вилку. Ему с пониманием кивнули Порция и Топотун, придвигая поближе к себе кувшин октябрьского эля.

— Хурр, похоже, господин намерен хорошенько подкрепиться!

Сержант Ястреб с аппетитом смотрел на чашу со свежим весенним салатом.

— Простите, что вмешиваюсь, — сглотнул он слюнки, — но он не единственный, кто немного проголодался на походной диете, не так ли, Руббадуб? Руббадуб улыбнулся, затмив на миг солнце.

— Да-дада-дамм! — выбил он. Настоятельница Пижма вежливо обратилась к майору Ловкачу Леволапу:

— Как наш гость вы, должно быть, желаете произнести тост?

Майор, тоже изрядно проголодавшийся, элегантно промокнул губы белоснежным платком и встал:

— Ура! — раздалось в ответ. — Прекрасный тост! И все собравшиеся за столом с удовольствием подтвердили слова майора о еде и питье. В Рэдволле было не принято церемониться, равно как строго соблюдать последовательность блюд. Каждый мог начать, с чего хотел, — хоть с салата, хоть со сладкого, и есть, чередуя суп с вареньем, жаркое — с медовыми пряниками. Можно было пробовать то, что лежит на тарелке у соседа, и все охотно потчевали друг друга.

На радостный гомон голосов прилетел Таунок. Он опустился на скамеечку рядом с совятами и с восторгом воззрился на них:

— Какие они красивые! Как они похожи на меня! Настоятельница с улыбкой обратилась к Орокке:

— Вы уже дали им имена?

— Совы никогда не дают имена совятам. Детки сами сообщат нам, как их зовут, как только научатся говорить.

Настоятельница повернулась к Краклин:

— А как же барсучонок? Его-то как назовем? Внимание, внимание всем! Давайте придумаем имя нашему маленькому гостю!

Краклин задумчиво пожевала губами и осторожно сказала:

— Мне кажется, Гром Стальная Челюсть, который нянчился с малышом так долго, уже решил, как его надо назвать.

Гром оторвался от гор салата, сыра, сладких пирожков и солений на своей тарелке, быстро вытер рот салфеткой и встал:

— Да, лучше еды может быть только больше еды… А что касается имени, я действительно уже Думал об этом и считаю, что назвать барсучонка надо в честь Руссы, которая спасла ему жизнь, — Руссано.

Капитан Молния согласно кивнула.

— Хорошее имя! — Она подняла кубок: — За Руссано!

Все подхватили, дружно чокаясь:

— За Руссано! Долгих ему сезонов!

— И пусть всегда помнит свою добрую нянюшку по имени Гром Стальная Челюсть! — добавил лейтенант Морион и пригнулся, смеясь, потому что Гром запустил в него морковкой.

Зараженная всеобщим весельем Краклин поднялась и исполнила рэдволльский гимн именинникам:

Майор Ловкач Леволап похвалил, громко аплодируя:

— Прекрасно, замечательная песня! Ребята, Давайте-ка теперь Дозорный Отряд поприветствует малыша так, как принято в Саламандастроне!

Таммо не очень понял, что от него требуется, но был рад тому, что и он вместе с зайцами может принять участие в поздравлении от имени Дозорного Отряда. Он вытащил кинжал и, глядя на то, как это сделали другие, приложил клинок к краю корзины, в которой лежал барсучонок. Малыш серьезно смотрел на веер острых лезвий, развернувшийся перед глазами, и, казалось, внимательно слушал слова майора:

Мы, Дозорный Отряд, с оружием в лапах торжественно обещаем: охранять и оберегать тебя столько сезонов, сколько потребуется для того, чтобы ты вырос сильным и бесстрашным. Отныне наши жизни принадлежат тебе, маленький Руссано. Еу-ла-ли-а!!! Еу-ла-ля-аП

— Разорви меня горностай! — прошептал командор на ухо Арвину. — У меня шерсть встает дыбом от их боевого клича!

Арвин улыбнулся в ответ:

— Да уж, у меня тоже, дружище. Но ты обратил внимание на Руссано? Он даже глазом не моргнул! Держу пари, он вырастет бесстрашным воином.

— Я слышал, зайцы не умеют петь! — крикнул звонарь Дингдон. — Это правда?

Валери Валериана положила лапу на плечо Руббадуба:

— Где же вы такое слышали, господин? А ну, ребята, вставай в два круга, один внутри другого! Те, кто снаружи, кружитесь вправо; те, кто внутри, — влево! Мидж, Перехлест, покажите пример! Руббадуб, задай нам ритм! Я буду петь, вы подпевайте. Песня называется «Зайцы на горе».

Зайцы повскакали с мест и, подхватив под лапы остальных, закружились в хороводах. Руббадуб широко улыбнулся и принялся выбивать изысканную дробь в воображаемые барабаны:

— Памм-пара-ра-рампам! Памм-пара-рамм!!! Пумм-пуру-ру-румпум! Пумм-пуру-румм!!!

Казалось, все аббатство закружилось вместе с веселыми хороводами, а деревья еще больше расцвели под пение и смех. Мышка Слоечка набила карманы сахарными орешками так, что они затрещали по швам, и бросилась играть в прятки с другими малышами. Губби уже набрал соломинок и отломил кончик у одной из них. Зажав пучок в лапке, он предложил всем тянуть жребий на то, кто будет водить первым. Короткая соломинка досталась ежонку по имени Глазастик, ему завязали глаза широкой лентой и поставили лицом к яблоне. Глазастик начал счет:

— Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать… Малыши с визгом бросились врассыпную, стараясь спрятаться прежде, чем Глазастик кончит счет.

— Кто не спрятался, я не виноват!

А в это время кроты прикатили новый бочонок октябрьского эля. Порция стукнула кулачком по бочке и под всеобщее ликование выбила пробку, которая вылетела с глухим хлопком. Командор и выдры тут же подлетели, подставляя кубки под темную пенящуюся струю. Сержант Ястреб вытер усы тыльной стороной лапы, облизнулся и, громко чокнувшись со скороходом Перехлестом, залпом осушил кубок.

Потом он положил лапу на плечо Порции и доверительно предложил:

— А что бы вы сказали на то, чтобы перебраться в Саламандастрон и стать Хранительницей запасов Великой Крепости? Вы только подумайте, сколько зайцев живут там, лишенные возможности отведать вашего восхитительного октябрьского эля!

Кротиха так смутилась от комплимента, что даже закрыла лицо передником.

— Благодаррю вас, господин… Вы очаровательны… Но я никогда не уеду из аббатства, хурр…

Лукаво глядя на Ястреба, Пижма пожурила его:

— Нехорошо, сержант, переманивать нашу Хранительницу в Крепость. Вам должно быть стыдно! Но, раз уж вам так понравился октябрьский эль, что вы на все готовы ради него, я предлагаю вам взять с собой в Саламандастрон столько бочек, сколько вы сможете унести.

Услышав это, Гром Стальная Челюсть обхватил огромной лапой бочонок и попытался приподнять… Тщетно! Он даже не смог сдвинуть его с места.

Сержант уныло посмотрел на Пижму.

— Спасибо за щедрое предложение. Вы очень добры!

Вдруг к столу подбежал малыш-ежонок, размахивая ланками и крича прерывающимся голосом:

— Скорее, скорее, идемте со мной!

Арвин приподнял его и усадил на край стола.

— В чем дело, дружок, расскажи нам спокойно. Но Глазастик мгновенно соскочил со стола и еще настойчивее прокричал:

— Мы играли в прятки, и Слоечка упала в яму!!! Шэд, Хранитель ворот, взволнованно переспросил:

— Ты хочешь сказать, она свалилась в пропасть под южной стеной?!

Запыхавшийся, заплаканный ежонок горько закивал в ответ:

— Да, да, так и полетела в эту ужасную темноту!

Выдры и зайцы молнией бросились туда; Арвин указывал дорогу.

Падение Слоечки было прервано ревущим далеко внизу потоком. Быстрое течение чуть не унесло малышку в недра земли, но вдруг что-то выдернуло ее за лямки передника и выбросило на берег. Едва осознавая, что случилось, она хотела встать, подняла глаза и тут закричала от страха: лежащий кольцами канат, толстый и омерзительно-чешуйчатый, зашевелился и снова с силой толкнул ее. Что-то лизнуло лапку, трепещущими ноздрями она ощутила горячее зловонное дыхание, и длинный, удовлетворенный выдох ударил ей в лицо:

— Аааааахххххх!

 

ГЛАВА 32

Таммо с Арвином, майором Ловкачом Леволапом и командором склонились над бездонной дырой. За спиной раздался уверенный голос Шэда капитана выдр:

— Отойдите назад! Назад, платформа может обрушиться!

Накрутив на лапу конец крепкой веревки, майор привязал к другому ее концу светильник и стал спускать в яму. Арвин крикнул:

— Слоечка, ты слышишь меня?!

Дикий вопль ужаса донесся в ответ. Майор схватил командора за лапу, прошептав:

— Смотри!

Внизу, на берегу темного потока, Слоечку оплетал кольцами огромный речной угорь. Его бурая спина и грязные бока переливались в тусклом свете, он извивался как змея, щелеобразная пасть обнажала острые зубы. Казалось, он наслаждается ужасом жертвы, предвкушая вкусный ужин.

Командор судорожно отер пересохшие губы и прокричал:

— Не двигайся, крошка, замри и не шевелись! Не отрывая взгляда он страшной сцены, Арвин прошептал:

— Великие сезоны, что делать?

Но командор уже все решил. Вырвав кинжал у Таммо, он перемахнул через ограждение:

— Я верну его, Тамм! Сейчас главное — действовать. Кто-нибудь один, спускайтесь по веревке и вытащите малышку, болтать некогда!

И, зажав нож в зубах, командор нырнул вниз головой. Слоечка отчаялась, но вдруг услышала громкий всплеск, а следом за ним решительный клич:

— Рэдво-о-о-о-лл!!!

Угорь замер и вдруг быстро вильнул в сторону, с размаху вонзив зубы в плечо командора, одновременно оплетая его влажными стальными кольцами. Выдра мгновенно отреагировал: он тоже вонзился зубами в спину угря и ударил кинжалом. Туго сцепившись в смертельной схватке, они скатились в ревущий поток, который тут же подхватил и увлек их за собой в недра земли.

Арвин с майором уже хотели спускаться, но Таммо опередил их и стремительно съехал по веревке вниз, крикнув только:

— Я легче вас, меня проще будет поднять вместе с малышкой!

Слоечка лежала на берегу, освещенная дрожащим светом пламени. Она дрожала всем телом. Таммо мягко спрыгнул рядом и завернул ее в плащ, заботливо приговаривая:

— Вот так, все хорошо, все позади… Эта мерзость уплыла, ее больше нет. Сейчас я привяжу тебя, и мы выберемся отсюда.

Мышка смотрела на него огромными от ужаса, заплаканными глазами:

— Вы представляете, он меня чуть не съел! Таммо погладил ее по голове, потом обвязал плащ,

в который она была завернута, и, прицепив его к нижнему концу веревки, посигналил светильником:

— Поднимайте! Мне надо найти командора, эта гадкая тварь утащила его под воду!

Цепляясь за камни одной лапой, другой Таммо поднял светильник высоко над головой и вполз в бурлящий поток. Как он ни вглядывался в темноту, как ни вслушивался, — командора не было.

Плохие новости омрачили день, начинавшийся так весело. Про пир забыли. Майор рассказал рэдволльцам о том, что случилось. Они слушали молча.

Настоятельница Пижма смотрела на майора полными отчаяния глазами:

— Не может быть! Бедный командор… Неужели ничего нельзя поделать?!

Таммо вытер мокрые лапы о траву.

— Я тщательно осмотрел все, когда был внизу, — вздохнул он. — Поток уходит под землю — боюсь, командора утянуло. Он был храбрым. Никогда не думал о спасении собственной жизни.

Не поднимая глаз, Арвин сказал:

— Я видел его перед тем, как он прыгнул, и могу с уверенностью сказать: он ни перед чем не остановился бы ради спасения малышки. Командор был истинным рэдволльцем! — Голос его дрогнул.

Майор Ловкач Леволап стиснул эфес сабли.

К юго-востоку от аббатства Рэдволл ручьи, речушки и притоки текли тише, спокойно пересекая Лес Цветущих Мхов и сливаясь в единый широкий поток в низине. Здесь-то Лог-а-Лог и приказал оставить весла и лечь в дрейф.

Он сидел на носу первой лодки, тихо переговариваясь с Фрэкл, словно боясь нарушить покой и негу солнечных лугов. Ранняя стрекоза приземлилась рядом с ними и опустила большие переливающиеся крылья.

— Блаженное место! — с наслаждением вздохнул Лог-а-Лог. — Всегда мирно и тихо… Никогда не позволяю грести здесь — течение само несет лодки вперед. Смотри, Фрэкл, уже лето: водные лилии почти распустились, а там, чуть-чуть левее, камыши и осока. И купальницы… Видишь их круглые желтые головки на воде? Вот где благодать!

Фрэкл опустила в воду лапу, глядя, как тает недолгий тонкий след на темной поверхности воды. Вдруг совсем рядом прожужжала стрела и почти лениво, чуть под наклоном, вонзилась в борт. Откуда-то из-за поворота донесся грозный крик:

— Если ты враг, считай, что ты уже мертв! Лог-а-Лог приподнялся и быстрым движением дал знак Гуосиму ничего не предпринимать. Потом, снова сев, он протянул, изображая долгий зевок:

— Эх, если бы твои мозги были в голове, а не где-то в другом месте, Гургун Гарпун… Будь на моем месте враг, он давно вычислил бы тебя по запаху пищи, доносящемуся с твоих плавучих островов, которые ты называешь плотами!

Не успел Лог-а-Лог закончить фразу, как один из этих плотов показался из-за поворота реки и устремился к ним. С каждой стороны плота сидело по шесть ежей, отталкивающихся длинными шестами. Плот скользил быстро и легко. В центре находилась хижина, настоящее жилище, из невысокой трубы поднимался дымок. На натянутых веревках сушилось белье. На корме можно было заметить малышей, увлеченных игрой, в спасательных жилетках. Сразу становилось понятно, что на плоту живет сразу несколько семей тех, кого называли водноежами.

Главный Водноеж имел грозный вид. Гургун Гарпун был одет в высокие болотные сапоги, пояс украшал широченный ремень с большой медной пряжкой, на которой крепились топорик и кривая сабля. Колючки на голове ежа были дополнены длинными разноцветными перьями, что делало его в два раза выше, а мордочка была покрыта белой краской с крупными красными горошками.

Он опирался на большую палицу из рябинового дерева в форме огромной колотушки. Когда плот поравнялся с лодкой Гуосима, Лог-а-Лог перепрыгнул на него и бросился навстречу Гургуну. Они обнялись, шутливо толкая друг друга и похлопывая по плечам.

— Обманут ли глаза, когда в них отражается сам Лог-а-Лог! Приветствую тебя, Маленький Брат!

— Гургун Гарпун! Сколько лет, сколько зим! Все так же в перьях и огромных сапогах!

Из-за поворота реки показались еще несколько плотов и подплыли к ним. Вскоре образовалась целая флотилия из плотов и привязанных к ним лодок. По-вара-водноежи уже накрывали столы, бегая туда-сюда с кастрюльками горячей геркулесовой каши с сухофруктами и медом — основным ежиным блюдом. Вслед за этим на столах выросли стопочки горячих ватрушек с творогом и кружки яблочного сидра.

Когда приступили к трапезе, ежата ели так, словно им предстояла многосезонная голодовка; родители их всячески поощряли:

— Возьми добавки, Тагги! Нет, Тагги еще ничего не съел… Ватрушки не больше кулака Тагги, они слишком малы, чтобы можно было насытиться. Здоровый еж ест больше! Тагги должен съесть вот это…

Лог-а-Лог отказался от добавки, похлопав себя по животу:

— Нет-нет-нет! Я уже и так наелся до отвала, приятель!

Гургун быстро переставил добавку себе и тут же опустошил тарелку. Он ел большой ложкой, сделанной из ракушки.

— Маленький Брат, скажи, — спросил он, когда закончил, — что привело тебя в наши края?

Лог-а-Лог потрепал по голове пробегавшего мимо малыша. Потом задумался о чем-то и нахмурился.

— Я мог бы спросить тебя о том же… Мы держим курс на аббатство Рэдволл, хотим предупредить мирных зверей, живущих там, что им грозит опасность. Тебе известно, что армия Бродяг движется в этом же направлении?

Гургун с удовольствием облизал тарелку и ответил:

— Да, Гургун это знает. Гургун опередил их на четыре дня с тех пор, как они сожгли свой флот на юго-восточном побережье. У Дамуга Клыка тысячная армия, это слишком много для водноежей, так что Гургун пытается избежать столкновения. Лог-а-Лог кивнул, нахмурившись.

— Возможно, нам стоит объединить усилия и вступить в бой? Вместе у нас есть шанс.

Гургун принялся задумчиво облизывать ложку.

— Да… Но Гургуна тревожит то, что с ним плывет много крох и ежих. Гургун не хочет подвергать их опасности. Маленький Брат понимает его?

— Понимаю, друг. Но подумай о другом: если Бродяги захватят Страну Цветущих Мхов, где ты будешь воспитывать этих ежат и как? Бродяги всех подомнут под себя, мы станем пленниками этих тварей!

Гургун невольно опустил лапу на пояс, туда, где висел нож.

— Маленький Брат прав. Что надо делать?

— Отвезем малышей в аббатство и оставим на попечение рэдволльцам. Тогда ты сможешь сражаться с чистой совестью!

Они скрепили решение крепким лапопожатием. Потом Гургун вновь хлопнул Лог-а-Лога по плечу:

— У Маленького Брата хорошая голова на плечах. Гургун и Маленький Брат устроят Дамугу прием на долгие сезоны!

 

ГЛАВА 33

Половину Гуосима оставили на плотах со взрослыми водноежами, другая половина — старики и дети — отправилась в аббатство Рэдволл на лодках землероек. Сумерки уже спускались, когда они двинулись в путь вверх по течению. Вдалеке показался Рэдволл в оправе Леса Цветущих Мхов.

Лодки подошли к небольшой бухте, где течение огибало вересковую пустошь, а потом возвращалось обратно к лесу. Гургун вперевалку вышел на берег, опираясь на длинный шест. — Отсюда недалеко до аббатства, — заметил он. — Гургун думает, что надо оставить лодки и пойти пешком. Зачем Бладж идет туда, где опасно?

Юная водноежиха Бладж действительно раньше всех спрыгнула на берег и ушла вверх по берегу. Стоя поодаль и тыкая палкой в холмик у воды, она крикнула:

— Здесь вода течет из-под земли! Лог-а-Лог и Гургун подошли посмотреть. Действительно, из-под холмика сочился ручеек, впадавший в реку. Бладж еще раз потыкала его палкой, и он забил фонтанчиком. Лог-а-Лог наклонился, зачерпнул воды и напился.

— Хорошая вода, — одобрил он, — чистая и вкусная, к тому же холодная. Видимо, это подземный источник выходит на поверхность.

Гургун вставил шест в фонтанчик и вытащил — фонтанчик забил сильной струей.

— Раньше Гургун не видел таких мощных источников, — покачал он колючей головой в перьях, — Маленький Брат и Бладж должны отойти: Гургун будет выпускать воду на волю.

Все отступили, и Гургун нанес по бугорку несколько сильных ударов шестом. Вода захлестала во все стороны, окатив собравшихся с головы до пят. Откуда-то из-под земли донесся угрожающий шум, Лог-а-Лог схватил Гургуна за лапу и потащил в лодку, крича на ходу:

— Поберегись! Здесь что-то…

Но конец фразы потонул в грохоте — холм взорвался мощной струей воды, выбившей из-под земли камни и поднявшей в воздух почву и песок, разметая их во все стороны. Вода хлестала с такой силой, что тут же затопила берег, делая реку в два раза шире.

Землеройки Гуосима умело лавировали между потоками воды, направляя лодки ближе к середине течения и вниз по берегу. Когда они причалили, малыши с визгом бросились подальше от опасного места, а Гургун попробовал вброд вернуться, но тут его накрыла волна, перемешанная с грязью, — землю распороло еще шире, и что-то огромное обрушилось на водноежа сверху. Отплевываясь и отфыркиваясь, он пытался освободиться; Лог-а-Лог и еще несколько землероек бросились на помощь. По подбородок в холодной воде, Лог-а-Лог протер глаза и спросил:

— Как ты, дружище? Ты жив? Ты не ранен?

— Да все в порядке, не суетись, — раздалось в ответ. — Выплюнуть бы только эту грязь, и дело с концом!

Гургун озадаченно глянул на Лог-а-Лога:

— Кто это сказал?!

На берег выполз грязный, мокрый, вымотанный до изнеможения, но все же живой командор. Мертвый окоченелый угорь до сих пор обвивал тяжелыми кольцами его тело, замерев в последней схватке. Командор рухнул на сухую землю, не в состоянии держаться на ногах.

— Это я сказал, я! И не стойте в воде, открыв рты, лучше помогите мне наконец избавиться от этого монстра.

Лог-а-Лог был не из тех, кто паникует. Взяв из лап командора кинжал Таммо, который тот сжимал, он принялся вытаскивать его из плена холодных стальных колец, приговаривая как ни в чем не бывало:

— Эх, командор, сколько же мы не виделись — сезон, два? Так вот во что сейчас модно наряжаться? Змеиные кольца тебе к лицу! Но неужели мундира тебе уже недостаточно?

Нечасто колокол в аббатстве звонил после полуночи, но возвращение командора стало исключением из правил. Звонарь Дингдон старался изо всех сил, возвещая радостную весть. Он с такой силой дергал за веревки, что лапы покрылись волдырями, а уши заложило.

Новоприбывших пригласили в Большой зал, а в это время выдры и зайцы понесли командора на высоко поднятых лапах в Пещерный зал. Он мужественно выдержал перевязку, которую сделали ему сестра Фиалка и Постенник. Они промыли многочисленные раны и смазали ушибленные места травяным лосьоном. Вопросам не было конца. Таммо спросил первым делом:

— А где мой кинжал? И вообще, как все случилось? Командор неохотно вернул зайцу оружие.

— Знай, приятель, эта стальная штука спасла мне жизнь. Таким оружием можно гордиться. Я отдал бы десять сезонов жизни, чтобы владеть им, говорю со всей откровенностью!

Таммо ласково погладил кинжал и бережно вдел в пряжку на поясе. Шэд принес другу горячего мятного чая в большой кружке:

— Вот, подкрепись, а то этот змей тебя совсем вымотал.

Командор склонил голову набок, пока сестра Фиалка промывала грязную рану, оставленную на шее зубами угря.

— Да, вымотал преизрядно! Это был боец, настоящий боец, клянусь вам. Мне жаль, что пришлось его убить. Он просто затерялся в этой дыре и страшно проголодался. Он не виноват, что природа требовала свое. Ой, поосторожнее!

Сестра Фиалка накрыла рану теплым компрессом.

— Извините, я не нарочно. Но теперь все. Вы молодец, господин, — вы поступили, как и подобает мужественному воину. Крошка Слоечка обязана вам жизнью. Я не часто это говорю, но промывать ваши раны было честью для меня.

Капитан Молния хлопнула лапой по столу:

— Как хорошо сказано! Да, было бы очень жаль потерять такого бесстрашного воина, как командор. Майор, я предлагаю сделать командора почетным воином Дозорного Отряда!

Под одобрительные возгласы в зал вошла настоятельница Пижма. Улыбаясь сквозь слезы, она ласково взяла командора за лапу:

— Ну что, старый вояка, снова пожаловал к нам? Командор медленно встал, осторожно разминаясь.

— Конечно, Матушка настоятельница, как же мне без вас? Только в следующий раз, будьте добры, не откладывайте праздник из-за меня! Кстати, не осталось ли случайно того замечательного овощного супа?

Разразившись смехом, Гром Стальная Челюсть бросился на кухню, крикнув через плечо:

— Эх ты, горемыка! Сиди здесь, я принесу тебе целую кастрюлю, если у тебя хватит сил все съесть!

Гургун Гарпун осторожно просунул голову в дверь спальни, где уже посапывали водноежата.

— Хо-хо! — прошептал он. — Намыты, накормлены и уложены под теплые одеяльца… Спасибо!

Матушка Хлопотунья низко держала лампу за дверью. Краклин прижала лапу к губам.

— Тише, господин, вы можете их разбудить. Гургун взял лампу и пошел вперед, освещая коридор и лестницу.

— В аббатстве полно малышей: кротята, мышата, бельчата, ежата, даже совята и барсучонок. Гургун удивлен, откуда маленький господин?

Краклин подала лапу Матушке Хлопотунье, спускаясь по крутым ступенькам.

— Это наш Руссано. Он особенный.

Их перебил Лог-а-Лог, выросший как из-под земли:

— Все на военный совет в Пещерный зал! — скомандовал он.

 

ГЛАВА 34

Чесун и Чихун, как и остальные Бродяги, были потрясены тем, что увидели. Обе крысы сидели у костра, обсуждая шепотом казнь, которую Дамуг Клык устроил десяти беглецам, возвращенным Скаупом.

Чихун поежился, подбрасывая побольше веток в огонь:

— Хорошо, братан, что ты не пошел с ними. Да, теперь никому и в голову не придет ослушаться Острейшего. То, как он расправился с Бором и Сигом и остальными восьмерыми, забудешь не скоро!

Чесун оцепенело смотрел на языки пламени, тупо кивая.

— Э… м-да… Хотя, если б я и пошел с ними, я скорее погиб бы, сражаясь, чем сдался в плен… Что это за слово, которое Дамуг все время повторял?

— «Казнить». Это он повторял, это он и сделал. Брр! Мурашки по коже, как только вспомню… Это было жестоко. Жестоко и бессердечно. И вообще… страшно.

Чихун подполз ближе к костру.

— Да уж… Но по жизни-то, оно как: чтобы стать Острейшим, надо быть беспощадным к врагам, быть хладнокровным убийцей. Я смотрел на Дамуга и видел его лицо: он получал удовольствие от того, что делал!

Это было правдой — Дамуг был доволен. Все шло так, как он хотел. Он не только получил назад беглецов и предателей, но и отправленная экспедиция во главе с Гадуссом принесла пользу. Хорек Прохвост, которого Дамуг считал погибшим, оказался жив и сообщил новости об аббатстве. Дамуг никогда не бывал в Рэдволле, но много слышал о нем. Вот это будет добыча! Оттуда он сможет по-настоящему править. Если все, что говорит Прохвост, правда, то взять аббатство не составит труда — южная стена, по его словам, почти совсем рассыпалась.

А еще Гадусс привел пленника, старую-престарую белку. Но пленник был все еще силен и в здравом уме, как многие долгожители Леса Цветущих Мхов. Этот старик сидел теперь в клетке, специально укрепленной дополнительными прутьями для необычного пленника. Правда, здесь вернее было бы сказать «лежал», потому что он был связан по всем четырем лапам, не шевелился и игнорировал Острейшего, упрямо закрывая глаза при его появлении.

Дамуг подошел к клетке вплотную. Его голос звучал вкрадчиво и убедительно:

— Еда и свобода, мой друг, вот то, без чего жизнь теряет смысл. Подумай об этом. Все, что ты должен мне сказать, — это сколько в аббатстве воинов и как они вооружены. Скажешь — накормлю тебя до отвала и отпущу на волю, да еще и с собой дам еды на сезон вперед.

Но ответ был все тот же:

— Ничего не знаю. Я никогда там не был. Ты понапрасну тратишь время. Я живу один. Мне никто не нужен.

Меч просунулся сквозь прутья, ткнув пленника в бок.

— Видел, что я сделал с теми, кто мне перечил? Будешь продолжать врать, и тебя постигнет та же участь!

Глаза белки открылись, он презрительно смотрел на Великокрыса:

— Если ты думаешь, что это облегчит тебе жизнь, ты еще больший дурак, чем кажешься. Говорю тебе, я ничего не знаю о Рэдволле!

Меч воткнулся белке в бок, струйка крови побежала по седой шерсти.

— Есть другие способы заставить тебя говорить! — прошипел Дамуг. — Может, помочь тебе освежить память?

— Ха, попробуй! Увидишь, что ничего-то тебе не добиться, ничтожество.

Дамуг понял, что угрозы бесполезны. Старик так зол на него и так упрям, что скорее даст себя заколоть, чем проговорится. Овладев собой, Дамуг убрал меч.

— Думаешь, ты крепкий орешек, да? Что ж, посмотрим, посмотрим. Полежи тут пару дней без еды и питья, послушай, как плещется вода в реке, понюхай, как пахнут наши обеды, а я еще приду перекинуться с тобой парой слов. Голод и жажда убеждают лучше всего.

Капитаны сидели вокруг костра на берегу, подавленные видом недавней расправы с непокорными, но еще больше заинтересованные упоминанием о великом аббатстве, чьи стены, по слухам, осыпались. Но Прохвост не спешил рассказывать им о том, что видел, пока Дамуг не даст разрешения.

Острейший подошел к костру. Языки пламени бросали зловещий отсвет на его ярко раскрашенную морду и медный шлем, увенчанный оскаленным черепом. Взмахнув черной мантией, он опустился на бревно. Злобный взгляд перебегал с одного воина на другого.

— Три дня! Еще только три дня, и Бродяги завоюют то, о чем они могли только мечтать, — аббатство Рэдволл!

Капитаны загудели, выражая одобрение, но холодный взгляд Дамуга полоснул как лезвие, и они притихли. Острейший продолжил:

— Через три дня армия Бродяг должна быть накормлена, напоена, выкрашена и вооружена. Все должны отдохнуть и набраться сил. Мы пойдем штурмом на Рэдволл, и солдаты должны быть к этому готовы. Вы — мои капитаны, на вас вся ответственность. Если в армии случится еще один бунт или если кто-то из солдат выразит недовольство и нежелание умереть за Острейшего, спрашивать буду с вас. Вы видели, что я сделал с Бором и Сигом; они когда-то тоже были офицерами. И они еще легко отделались! Не заставляйте меня приводить вам новые примеры. Итак, помните: три дня.

Дамуг поднялся и, взмахнув мантией, стремительно ушел в палатку. Капитаны остались молча сидеть у костра, опустив головы и глядя в землю.

Утро застало отряд из Саламандастрона уже в пути. Капрал Элбриг с сомнением поглядывал на Словохота. Тот подпрыгивал на ходу, хоть и маршировал сегодня в такт со всеми, раскачивал ушами, да еще одновременно махал шпагой. Элбриг прищурил один глаз, словно прицеливаясь:

— Эй, Словохот, ты что это вытворяешь? Юный рекрут небрежно ответил:

— Доброе утро, господин. Жизнь прекрасна, правда? Элбриг смущенно потер подбородок.

— Я и так несколько сомневался по поводу Словохота, но теперь вижу совершенно ясно: он ненормальный. Да-да, у него явно не все дома.

Шишечка, маршировавшая рядом, успокоила капрала:

— Не волнуйтесь, господин, с ним все в порядке. Просто он наконец научился держать шаг, лапы больше не заплетаются, вот он и радуется. Как второе дыхание, понимаете?

Словохот еще раз крутанул шпагой и, браво отсалютовав, вложил ее в ножны.

— Так точно! Левой-правой, а не наоборот! Хороший сон, пара колыбельных в исполнении сержанта, сытный завтрак — и я готов ко всему, что бы ни случилось!

Сержант строевой подготовки Удар Булава как раз поравнялся с капралом Элбригом и все слышал.

— Прекрасно, мой юный друг! — похвалил он. Словохот еще выше подпрыгнул, сделав в воздухе немыслимый пируэт, и снова попал в такт, продолжив свой необычный марш.

— Так точно, сержант. Быть неугомонным, как пчела, сверкающим, как пуговица, и беззаботным, как крабы на камнях, — вот теперь мой девиз!

Сержант улыбнулся и подмигнул капралу.

— Отлично, нам такие и нужны! Приказываю вам перестроиться в последнюю шеренгу и помочь солдатам, несущим мешки с продовольствием. Исполнять!

Неугомонный Пушистик не выдержал и хихикнул:

— Бедняга Словохотик! Это надолго его усмирит! Голос сержанта Удара Булавы прогремел прямо над ухом Пушистика:

— Что ты сказали? Ты тоже хочешь к нему присоединиться? Прекрасно, нам нужны добровольцы для нелегкой ноши!

— Что ты, сержант? Я ничего не говорил, уверяю тебя!

Сержант улыбнулся, что случалось нечасто:

— Так-то, рекрут. Поменьше разговоров, побольше старания! Левой-правой, левой-правой! Спину держим прямо, не сутулимся! Плечи расправить!

Так они шли без остановки до вечера. Наконец потребовался привал, чтобы отдохнуть и перекусить. Они остановились в зарослях душистого вереска на холме. Красноокая Крегга поднялась на самую вершину, на большой камень, и оглядела окрестности. Заметив вдалеке две скачущие фигуры, она подозвала Удара Булаву.

— Скороходы возвращаются, сержант. Дождемся их здесь, заодно и передохнем. Взгляни-ка, я узнаю Альгадора Быстроскока, а кто второй — не разберу.

Удар Булава приставил лапу ко лбу козырьком и внимательно вгляделся в даль.

— Да это же один из Старбуков, Рив, по-моему. Альгадор и Рив неслись плечо к плечу. Сделав последний рывок, они вихрем взлетели на холм. Сержант наблюдал за ними с восхищением, даже уши восторженно подрагивали.

— Только зайцы Саламандастрона могут так быстро и красиво бегать! Эх, молодость, молодость…

Подняв облако пыли и быстро отдав честь, Альгадор и Рив выпалили:

— Мы нашли их, госпожа Крегга!

— Мы взяли след Бродяг, их великое множество!

Спустившись с высокого камня, венчавшего холм, барсучиха подошла вплотную к скороходам. Ее глаза переливались красным пламенем.

— Где? Где вы нашли их следы?!

Задрожав под горящим взглядом, все еще с трудом переводя дыхание, Альгадор и Рив продолжили отчет:

— Они идут с юго-востока.

— Мы нашли след четырехдневной давности, но он бесспорно подтверждал то, что Бродяги двинулись на север.

Огромная лапа Крегги сжала алебарду как в тисках.

— Где мне выйти на след, чтобы быстрее добраться до них? — глухо спросила она.

Альгадор вытянул лапу, медленно повернулся на несколько градусов, прикидывая расстояние, и указал направление:

— Там. Если они неотступно двигались на север, их путь можно срезать между вон теми двумя холмами.

Никому не говоря ни слова и никого не взяв с собой, Крегга стремительно спустилась и двинулась в указанном направлении, уже ничего не замечая вокруг.

Сержант Удар Булава погладил обоих скороходов по ушам.

— Молодцы, ребята, хорошо потрудились. Отдохните да скажите поварам, чтобы накормили вас как следует. Когда наберетесь сил, догоните нас… Капрал Элбриг, поднимайте солдат! Эй вы, что расселись? Думаете, так и будете отдыхать до конца своих дней? Стройтесь! Мы выступаем сейчас же! Великая Госпожа уже ушла вперед, без армии, без поддержки, а вы и не шевелитесь!

Проходя мимо Словохота, сержант потрепал его по спине.

— Иди, сынок, в строй, и оставь ношу носильщикам. Но впредь веди себя, как подобает солдату.

Словохот заторопился, отдавая честь на каждом шагу:

— Слушаюсь, сержант! Так точно, сержант! Спасибо, сержант!

Капрал Элбриг и сержант Удар Булава шли в тылу, подгоняя и подбадривая отстававших. Сержант смотрел вперед сквозь пыль, поднятую множеством усердно марширующих лап.

— Знаю, я не должен бы это говорить, но ты видел? Она даже не взглянула, пойдет ли кто за ней. Просто схватила бердыш и двинулась вперед, ничего не видя и не слыша от гнева, жаждущая одного — рубить врагов на своем пути!

Элбриг наклонился и, не сбиваясь с шага, поднял с земли кружку, оброненную кем-то из рекрутов.

— Я думаю о том же, сержант. Ты просто первым выразил мою мысль. Великой Госпожой руководят ярость и месть, она не контролирует себя. Но что мы можем поделать?

Сержант моргнул, сгоняя с глаз пыль и продолжая пристально смотреть вперед, пытаясь разглядеть, что ждет их за следующим поворотом тропинки.

— Мы можем лишь исполнять свой долг. Подчиняться Госпоже Крегге и присматривать за теми, кто подчиняется нам. Все, что мы можем сделать, — это сделать все в лучшем виде. Сделать из рекрутов настоящих зайцев Дозорного Отряда, которые смогут постоять за себя в любой битве. Научить их соблюдать дисциплину и подчиняться командам. И надеяться, что большинство останутся в живых и научат тех, кто придет после них.

И, повысив голос, сержант крикнул по-военному:

— Ровнее ряды! Лапы выше! Шаг держать! Левой-правой! Не ползите, как старые кротихи, вы же Дозорный Отряд! Выше голову, раз-два, раз-два! Шенгл Большеступ, песню «Зеленый рекрут» запе-вай!

Крепкий заяц, тот самый, который помог Словохоту в первую ночь, поменявшись с ним сменами в карауле, запел «Зеленого рекрута». У него был приятный бас; все к нему присоединились. И вот уже колонна пошла бойчее, лапы поднимались выше — никому не хотелось походить на того, кого высмеивала песня «Зеленый рекрут».

Колонна быстро продвигалась вперед, как заведенная, хорошо смазанная машина, вздымая клубы пыли. Быстро спускались сумерки, и вот уже совсем близко показались два похожих холма, на которые указал Крегге Альгадор. Возможно, она ждет их в долине между холмами; возможно, пошла дальше по следу врага. В любом случае сержант Удар Булава решил, что именно там они разобьют ночной лагерь.

Словохот маршировал бок о бок с Шенглом Боль-шеступом. Хоть он и был в два раза ниже Шенг-ла, но, когда тот споткнулся, сумел ловко поддержать его:

— Что случилось? Ты в порядке? — заботливо спросил он.

— Ох, лапа! — отозвался Шенгл. — Я напоролся на острый камень.

Словохот подставил ему плечо, крикнув Пушистику, шедшему с другой стороны от Шенгла:

— Эй, Пуша, подсоби! Мне одному не справиться. Они сняли с Шенгла оружие и рюкзак, разделив ношу пополам, и подставили бывалому солдату правое и левое плечи.

— Держись, дружище! — утешал один. — Тут уже недалеко осталось!

— Опирайся смелее! — подбадривал другой. — Будешь нашей пятой лапой!

Шенгл с благодарностью облокотился на них, приговаривая:

— Спасибо, друзья мои, спасибо. Когда-нибудь и я вам помогу.

Шутник Пушистик не удержался и подмигнул приятелю:

— Конечно, поможешь, старина. Когда все это закончится, а ты поправишься, ты понесешь нас обратно домой, правда?!

Госпожа Крегга не объявилась. Ночь была теплой и сухой, земля за день прогрелась солнцем. Капрал Элбриг был оставлен за главного, а сержант Удар Булава отправился на поиски барсучихи.

Элбриг видел, как Словохот и Пушистик помогают Шенглу.

— Молодцы, ребята, — похвалил он их. — Садись, Шенгл, я посмотрю, что у тебя с лапой. Остальные — готовить холодный ужин. Костров не разводить. Спать на земле, используя вещмешки как подушки, не разворачивая. Подъем на рассвете.

Шишечка и заяц по имени Дымок первыми несли ночной дозор. Услышав шум, они вскочили и схватились за оружие:

— Стой! Кто идет?

Из темноты появились Альгадор и Рив:

— Спокойно, ребята, это мы, скороходы. Ну как, вы поспеваете за Красноокой Креггой?

Дымок даже фыркнул в ответ:

— Шутишь? Сержант отправился вперед, он надеется найти хотя бы ее следы. А вы бы лучше шли передохнули. Мы выступаем на рассвете.

Альгадор опустил одно плечо, дав рюкзаку соскользнуть вниз.

— Великие Сезоны, что ж это Великая Госпожа так торопится?

Шишечка зевнула и сладко потянулась:

— Не зна-аю… Но что бы там ни было, мы должны следовать за ней.

 

ГЛАВА 35

Пещерный зал был полон: все рэдволльцы собрались на военный совет. Как Воитель Рэдволла Арвин сидел по правую лапу настоятельницы. Его оружие — знаменитый меч Мартина Воителя — покоился на столе напротив. Майор Ловкач Леволап и зайцы Дозорного Отряда сидели с правой стороны стола; Лог-а-Лог со своими землеройками, Гургун Гарпун с водноежами и командор с выдрами-с левой.

Перед началом совета Лог-а-Лог взял слово, чтобы прояснить кое-какие важные моменты:

— Друзья мои, мне кажется, загадка южной стены, над которой вы долго ломали голову, наконец раскрыта. Сегодня мы обнаружили то место, где вода, протекающая под южной стеной, выходит наружу, впадая в реку. Хорошо, что мы обнаружили его именно сегодня, потому что нам удалось спасти командора. Итак, я как знаток вод и течений Страны Цветущих Мхов (говорю это без ложной скромности) сделал следующие выводы. Если ручей имеет конец, стало быть, у него есть и начало. И разорви меня горностай, если я не знаю где. Я бывал там сотни раз. К северо-западу от аббатства река разветвляется, и один из рукавов уходит в вашу сторону. Это и есть тот самый ручей. Матушка настоятельница, если Вы позволите, я возьму завтра с собой несколько своих ребят, кротов и выдр, и мы построим в том месте небольшую плотину, чтобы перекрыть ручью путь. Он больше не будет течь под стену аббатства, разрушая ее.

Пижма подала знак накрывать ужин.

— Конечно, я согласна, — ответила она Лог-а-Ло-гу, — большое спасибо, и да сопутствует вам удача. Командор, Перекоп, вы ведь поможете Гуосиму в этом деле?

— Конечно, я и мои выдры всегда рады помочь Гуосиму.

— Хурр, да нет вопрросов… Мы всегда ррады помочь, хурр-хурр…

Таммо сидел между майором Ловкачом Леволапом и Валери. Он потягивал горячий чай с бальзамом, заедая маленькими кусочками фруктового торта. Голода он не чувствовал. Пещерный зал медленно плыл у него перед глазами, теплый, уютный… Голоса звучали мягко и как будто в отдалении… дальше… дальше… Мимо беззвучно пролетела бабочка, неторопливо взмахивая нежными крыльями. Она опустилась на цветущее дерево. Розовые лепестки неслышно опадали, устилая ровную поверхность ручья, плавно текущего в тени деревьев. Бабочка и лепестки закружились, закружились… Веки Таммо дрогнули и закрылись, голова опустилась на стол.

Лог-а-Лог и Гургун рассказали собравшимся о смерти Гормада Тунна и обо всем, что они знали о Дамуге Клыке и Бродягах. Потом все обернулись на Арвина и майора, которые уже давно что-то горячо обсуждали. Арвин как главный воитель аббатства давал майору советы по поводу того, как его лучше защитить и укрепить стену. Наконец Ловкач Леволап подался вперед и сокрушенно покачал головой.

— Хмм, мы не так давно бились с этим врагом, защищая Саламандастрон, но простите меня, у нас тогда был полный состав Дозорного Отряда, а во главе сражалась Госпожа Крегга, которая одна стоит целой армии. Сколько Бродяг приведет с собой Дамуг?

Лог-а-Лог задумчиво потер лоб:

— Спросите лучше Гургуна, он видел их в полном составе.

— Да, — сказал водноеж, — Гургун видел, как они шли, а потом разбивали лагерь. Их было столько, сколько осенью палой листвы. Гургун не пугает зверей, но водноеж сосчитал Бродяг, когда они шли вдоль берега. У Дамуга уже тогда было около тысячи солдат, а по дороге могло примкнуть еще больше.

Тишина опустилась на Пещерный зал. Никто не мог представить себе такую огромную армию, наступающую неумолимым маршем, и все смолкли, потрясенные. Арвин бросил на майора быстрый взгляд, и Ловкач Леволап понял, что нужно срочно сказать что-нибудь, чтобы не возникло паники. Он поднялся:

— Ладно, ребята, в конце концов, когда они шли на Саламандастрон, их было еще больше, да к тому же на кораблях, но тем не менее мы их победили! Главное — не количество воинов, а их боевой дух и умение сражаться!

Но мышь-соня Постенник с вызовом ответил на это:

— Ты, майор, конечно можешь часами убеждать нас в этом, красноречия тебе хватит. Но одного этого будет недостаточно, когда тьма Бродяг набросится на аббатство. Так что лучше бы ты сообщил нам, что собираетесь делать, кроме как воодушевлять нас красивыми словами.

Настоятельница Пижма гневно посмотрела на Постенника:

— А почему бы тебе, именно тебе, не предложить нам план действий?

Все, что мог мышь-соня сделать в ответ, это приняться защищать себя.

— А что я? Я-то тут при чем? Я не военный, как и большинство живущих в аббатстве. Мы и оружия-то в лапах не держали. Что мы можем предложить?

Арвин тоже встал. Он хмурился и старался даже не смотреть в сторону Постенника.

— Майор Ловкач Леволап, — начал он, — пообещал нам, что он и Дозорный Отряд будут защищать аббатство и его жителей. Вам следовало бы благодарить его, а не набрасываться с гневными обвинениями. Так что сначала выслушайте то, что он вам скажет, а потом, когда у вас будут конкретные предложения, поделитесь ими.

Постенник опустил глаза. Пижма посмотрела на майора и смущенно улыбнулась:

— Прости нас, майор, что перебили тебя. Пожалуйста, продолжайте.

Но тот уже забыл, о чем хотел сказать. Чтобы выиграть время, он задумчиво погладил усы, покусал губу… И тут все взоры обратились к Таммо. Он резко поднялся, подошел к Арвину и пристально посмотрел на меч Мартина Воителя, который лежал на столе, а потом сказал ровным низким голосом:

— Да будет так.

Арвин мог поклясться, глядя на Таммо, что тот все еще спит. Между тем юный заяц направился к ступеням, ведущим в Большой зал. Арвин поднес лапу к губам, призывая всех к молчанию, а другой отгоняя всех от ступеней и освобождая проход. Все расступились, и Таммо проследовал дальше, никого не замечая вокруг. Потрясенная Краклин, шедшая позади него, прошептала одно только слово:

— Мартин!

В Большом зале тускло горели свечи, отбрасывая тени на высокие колонны. Из высоких окон узкими полосами струился лунный свет, падая на старинный пол, стертый лапами многих поколений. В полном молчании рэдволльцы стояли за спиной Таммо, замершего перед гобеленом с изображением Мартина Воителя. Это был старинный портрет, сотканный давным-давно в память об основателе аббатства, герое. Он был изображен в военных доспехах со шпагой в лапах.

— Я принесла тебе перо и пергамент, — прошептала Фиалка, протягивая Краклин письменные принадлежности, — чтобы ты не упустила ни слова. Летописица кивнула с благодарностью, и тут Таммо заговорил:

Ночной ветерок колыхнул гобелен; потом все замерло. Таммо опустился на пол, потер глаза и растерянно оглядел собравшихся:

— Как… Как я здесь оказался?

Арвин сел рядом с ним, указывая на гобелен.

— Тебя привел Мартин Воитель. Он хотел сообщить нам кое-что важное.

— Правда? И что он сказал?

— Ты должен бы знать, ведь это ты сообщил нам это.

— Я?! Постойте, это уж слишком! Я ничего не помню! И что я, то есть он, сообщил?

Краклин развернула пергамент перед Таммо.

— Не волнуйся, я записала все слово в слово. Мартин Воитель — наш хранитель и заступник. В тяжелые времена он выбирает кого-нибудь, чтобы через него поговорить с нами. Ты, должно быть, особенный, потому что на этот раз Мартин выбрал тебя. Таммо рассеянно кивнул, пробегая глазами текст:

— Никогда не предполагал, что я какой-то особенный… Эй, Мидж, ты видел? Он говорит здесь о тебе! Говорит, что Мидж Маскировщик «путь укажет смелый». Мидж ростом был намного ниже остальных зайцев, но не менее храбр. Он радостно и удивленно рассмеялся:

— А ведь и правда! У меня как будто озарение — я знаю, что нам делать! Но нет смысла утомлять всех долгими объяснениями. Так что давайте-ка, друзья, отправляйтесь спокойно спать. Мы же останемся и обсудим детали.

Настоятельница согласилась с этим предложением. Некоторые явно не хотели уходить, но одного взгляда Пижмы было достаточно, чтобы они поняли, что спорить бесполезно.

Командор, Кротоначальник, Лог-а-Лог, Гургун и зайцы проследовали за Арвином, Краклин с Пижмой — обратно в Пещерный зал. Там они сели поближе к камину. Майор, пошевелив кончиком сабли угли, сказал:

— Ну, Мидж, теперь рассказывай. Один из зайцев охотно объяснил:

— Вы все слышали, как Мартин сказал, что «будет бой, но не в стенах аббатства»? Значит, он должен состояться в другом месте.

— Да, в этом есть смысл, — отозвался Арвин. — В аббатстве у нас останется немного шансов, если враг нападет со стороны южной стены. Что ты предлагаешь?

Мидж подался вперед:

— Вот, смотрите: Дамуг Клык, как и все правители, суеверен. Он верит в приметы и пророчества. Что если к нему явятся два оборванных предсказателя и нашепчут, что, дескать, нельзя перелезать стены аббатства, пока бой не выигран; что бой должен произойти в определенном месте (и скажут название этого места) и что именно оно является благоприятным для предводителя Бродяг?

Майор восторженно затряс головой:

— Достаточно, Мидж Маскировщик, достаточно! Я все понял! Это гениальная идея! «Пророк откроет Дамугу секреты его предполагаемой победы». Таммо, пойдешь с Миджем — в послании Мартина говорится, ты должен быть вместе с ним. Не волнуйся, он тебя так замаскирует — свои не узнают!

С горящими глазами Таммо схватился за кинжал:

— Можете во всем рассчитывать на меня, господин! Майор Ловкач Леволап ласково потрепал Таммо по ушам:

— Не сомневаюсь, Тамм. С самого начала не сомневался. Иногда ты очень похож на свою мать. Не такой красавец, конечно, но вот глазами… Так или иначе, одних мы вас не отпустим. Гром, назначаю тебя сопровождающим. Разобьешь лагерь неподалеку и будешь дожидаться их там. Станешь посредником между нами. Итак, все решено! Сержант Ястреб, вы и лейтенант Морион отправитесь на рассвете искать место для предстоящей битвы. Мы передадим название места тебе, Гром Стальная Челюсть, а ты, в свою очередь, передашь это название Миджу и Таммо. Таунок станет нашим посыльным. В это время ты, Мидж, занимаешься проникновением в лагерь врага. Для такого умного зайца это не составит большого труда. Название места узнаете, как только мы его определим. На сегодня это все. Спокойной ночи, друзья. Завтра предстоит нелегкий день. Отбой!