Питер наблюдал, как «спиды» стартуют. Был выбран условный режим атаки, запуск проходил на аварийных скоростях, и все должно было пройти просто идеально. О последствиях малейшего сбоя в последовательности аварийного запуска и подумать было страшно. На таких скоростях даже бортовые компьютеры не успели бы отреагировать вовремя, чтобы предотвратить катастрофу.

– Неплохо, – вслух прокомментировал Редер, позволяя команде это услышать. – Чертовски неплохо… для пробного прогона. В бою, разумеется, надо будет гораздо лучше работать.

«Черт, последний раз я так волновался, когда младшую сестренку в церкви по проходу вел», – подумал он. Питер тогда замещал своего отца, с которым Дебби даже разговаривать отказывалась. Во всей церкви не было ни одного человека, которого бы он всю жизнь не знал; но он все равно трясся как осиновый лист. «Хотя, – подумал Питер, – тогда все могло быть просто из-за того, что мои тетушки явно к той жуткой речуге на тему «Яблоко от яблони» готовились».

Он вошел в кабинет инструктажа бортинженерного отдела. Все главы секторов уже были там, прикованные к событиям на экране. В комнате, которую заполнили тридцать человек, слышен был только голос диспетчера из отдела управления полетами да шумное дыхание.

Когда последний «спид» покинул полетную палубу и наружные ворота стали закрываться, все взорвались непроизвольными восторгами.

– Как будто вы сомневались, – с улыбкой заметил Редер. – Ладно, поработали на славу. И передайте мои поздравления войскам; они отменную работенку проделали.

Последовал краткий всплеск аплодисментов, и Редер оказался совершенно к этому не готов. Не привык он, чтобы его замечания с таким энтузиазмом встречали. «Ничего, – подумал он, – сомневаюсь, что они с таким же энтузиазмом мои дальнейшие замечания встретят».

– Но сегодня мы действовали слишком медленно, и нам определенно требуется над этим работать. – Все с серьезным видом закивали, и Питер рад был это увидеть. Теперь уже ему вдруг аплодировать захотелось. Хуже всего было, когда тебе приходилось убеждать твоих подчиненных в том, что они могут работать лучше, прежде чем ты мог реально начинать учить их работать лучше.

Перед тем, как вернуться на свои рабочие места и начать готовиться к возвращению эскадрильи, они провели небольшое совещание. Учения «спидов» должны были занять примерно четыре часа. Один час из этих четырех был отпущен на транзитное время, и Питер решил разобрать утреннюю работу, пока ее подробности были еще свежи у всех в головах. Так что первый час вынужденного простоя они провели в бурном обсуждении своих недавних действий.

По завершении плодотворного совещания Редер почувствовал себя страшно довольным и готовым ко всему.

* * *

Спешно прибыв в свой кабинет, Питер настроил аудиосистему и один из мониторов на учебную схватку эскадрильи. Вообще-то он не собирался этого делать. Он убеждал себя, что это будет чистой воды мазохизм. Он слишком хорошо себя знал, чтобы не понимать, что на каком-то подсознательном уровне ему будет больно там отсутствовать и не быть в гуще событий.

Но затем Питер решил, что просто должен узнать, каков Шелдон как командир эскадрильи. Он предположил, что Шелдон окажется блестящим командиром, основываясь на его стойкой поддержке Гивенса. Питер знал, что будь он под началом у командира, который так его поддерживает, он бы за этим человеком хоть на край света пошел. Но обоснованно ли было такое суждение? Так ли Шелдон хорош был в «спиде», как на земле? Между двумя этими вещами существовала колоссальная разница.

Эскадрилья уже улетела слишком далеко и была слишком разрознена, чтобы судовые мониторы реально ее демонстрировали. Компьютеры создавали имитационную карту, где с края указывалась скорость «спидов», их направление и расстояние от «Непобедимого». На капитанском мостике это была громадная голокарта, демонстрировавшая их передвижение в трех измерениях, где изогнутые конуса показывали возможный курс каждого «спида». В тесном кабинете Редера этот комплексный дисплей был сжат под плоским экраном монитора, давая ему запутанную массу сигналов и их опознавательные номера.

Для обычного человека экран был почти неразборчив, но Питер давно набил себе руку по части распутывания всей этой сумятицы и извлечения из нее смысла. Для учений эскадрилья разбилась на две части, голубую и зеленую, и точки на экране были именно этих цветов.

Увидев эти точки, Редер ухмыльнулся. В свое время всем непременно хотелось быть в «красной эскадрилье». Отношения из-за этого так испортились, что в конце концов начальство решило вообще устранить красный цвет из подобных игр. «Нехарактерно мудрое решение», – одобрительно подумал Питер. Впрочем, его всегда выбирали в красные, так что он мог позволить себе быть великодушным.

Внимательно наблюдая за экраном, Питер прислушивался к резким командам и откликам пилотов. В голове у него тем временем создавался тот самый трехмерный образ, на который экран только намекал. Его мысленное око видело искорки горящих на отдалении звезд, ощущало присутствие вокруг него братьев-пилотов точно так же, как это делали Шелдон и все остальные.

Тут Питер покачал головой. «Ну-ну, парень, – предостерег он себя, – не стоит так уж в это влезать». Тогда он заставил свой разум просто оценивать ползущие по монитору отметки. И был просто заворожен. Они блестяще работали! Шелдон был потрясающим командиром эскадрильи, а его люди – фантастическими летчиками. Даже Гивенс, к перспективам которого, основываясь на его излишней самонадеянности, Редер относился прохладно, оказался превосходным пилотом. «Неудивительно, – подумал Питер, – что Шелдон так хотел иметь его при себе».

Он устроился поудобнее, чтобы насладиться учениями со вкусом подлинного ценителя. В «спиде» ты был быстрее всех в космосе, или, по крайней мере, самым маневренным, не считая самонаводящейся ракеты, лазерного луча или плазменного разряда. Идущие на тебя ракеты ты еще мог зафиксировать, а вот гостинец из энергетического оружия прибывал раньше, чем датчик успевал дать тебе нужное показание. Тебе требовалось чуять, что должно случиться, делать то, чего не мог ни один бортовой компьютер; вот почему присутствие пилотов оправдывало дополнительный вес систем жизнеобеспечения, несмотря на тот факт, что столько «жэ», сколько бортовой компьютер, они, разумеется, не выдерживали.

* * *

Гивенс поглубже осел на сиденье, что было для него тайным знаком удовлетворения происходящим. Его привлекательное лицо было почти безмятежным от сосредоточения, пока он выполнял плавный поворот на крыле своего партнера по звену. «И это меня они хотели до полетов не допустить», – саркастически ухмыльнулся он.

С такой усмешкой лицо его стало менее привлекательным. Впрочем, видеть этого все равно никто не мог; в скафандре Гивенс представлял собой всего лишь продолговатую фигуру с плавными очертаниями, подобную глиняной модели человеческого существа, да и эта фигура была почти скрыта под похожими на лепестки ремнями безопасности.

Гивенс позволил своим мыслям самую малость задержаться на этом нелепом лейтенанте Роббинс. Пожалуй, она была очень даже мила в своей эксцентричности. «Может, она так мое внимание привлекает? – подумал он и самодовольно улыбнулся. – Напрасно, она совсем не в моем вкусе. А может, дать этой дурочке шанс? Или доложить куда следует о ее сексуальных домогательствах? – Гивенс осклабился. – Крутой выбор».

– Эй, братишка, – обратился к Гивенсу Апач, его партнер по звену. – Чего там такого смешного?

– Я просто лейтенанта Роббинс и ее невероятную сбой-машину вспомнил.

Апач рассмеялся.

– Ага, эта милашка на тебя ее навострила. Тишина по моей команде. Тишина.

Гивенс и Апач одновременно заглушили моторы, кладя свои машины в дрейф. План заключался в том, чтобы позволить «голубой эскадрилье» их обогнать, а потом ударить по голубым сзади; без включенного мотора, источающего ионизированные частицы, «спид» поразительно слабо распознавался на датчиках. Классический ход – и голубые наверняка будут его ожидать. Вот почему два «спида» держались так близко друг к другу, надеясь одурачить датчики «противника» и заставить их искать «другой» «спид» до тех пор, пока не будет уже слишком поздно. Гивенс лежал в зловещей тишине, и ничто, кроме звезд и светящихся графико-схематических проекций пассивного блока датчиков, не просачивалось через бортовой компьютер.

«А вот и они, – удовлетворенно подумал Гивенс. – Вперед, ребята, еще шажок к преждевременной отставке». Чистая мальчишеская радость пронизывала лейтенанта, пока добыча неслась к нему, совершенно не сознавая об опасности.

И тут его мотор вдруг завелся.

– Ты что, Гивенс? – проревел Апач, когда к ним с победными криками устремилась «голубая эскадрилья».

– Это не я! – Не веря своим глазам, Гивенс водил ими по приборному щитку, наблюдая, как там творится что-то совершенно невероятное, немыслимое. Выдернув пальцы из лунок, он принялся тыкать вспомогательные клавиши, но компьютер оказался там раньше него и отключил ручное управление. Желудок его сжался в комок, когда Гивенс внезапно понял, что происходит.

– Боже мой! Он в автоматический боевой режим перешел! Апач, я отрезан от управления, а этот «спид» взбесился!

Гивенс наблюдал за монитором, пока там разворачивались «мысли» бортового компьютера, и то, что он там прочел, мигом повергло его в дикий ужас.

– «Голубая эскадрилья», – закричал он, – мой «спид» неисправен. Повторяю, этот «спид» неисправен. Он опознает в вас мокакских истребителей. Выходите из боя, повторяю, выходите из боя.

Его пальцы порхали по пульту управления, снова и снова пытаясь обезвредить орудия, но его личный код раз за разом отвергался.

– Отличная попытка, Гивенс, – сказала командир «голубой эскадрильи». – Но сегодня твоя очередь пинок под зад получить. – Ее торжествующая улыбка мгновенно испарилась, когда компьютер сообщил ей о том, что орудия Гивенса уже наготове и нацелены на ее «спид». – Гивенс, – прорычала женщина, высылая маяк опознавательной системы «друг-враг».

Гивенс в ужасе наблюдал, как его сбрендивший компьютер без малейших колебаний отвергает маяк голубого командира.

– Он тебя не опознает! – завопил он. – Катапультируйся!

Было просто поразительно, как быстро может лететь самонаводящаяся ракета, когда два корабля разделяют не более четырех километров. Гивенс почувствовал, как его «спид» слегка тряхануло, когда магнитная установка с термоядерным приводом буквально с астрономической скоростью выпустила оружие. Голубой командир тут же поняла, что у нее уже нет времени на маневр, а потому последовала отчаянному совету Гивенса. Когда ракета нашла ее «спид», она уже была на достаточном от него расстоянии, стойко перенося стремительный полет, который обеспечила ей катапульта.

Гивенс в немом ужасе наблюдал, как его энергетическая пушка лениво отслеживает траекторию голубого командира. Затем на выпуклом голоэкране появился прицельный сегмент.

– Нет, – взмолился Гивенс к монстру, в нутре у которого он летел. – Пожалуйста, не надо.

Предательский «спид» дернулся; выстрелил он всего-навсего какую-то пригоршню атомов меди, но атомы эти были разогнаны до скорости света. От плазменного удара голубой командир вспыхнул как факел, сублимируясь в облако одноатомного водорода, кислорода и углерода плюс следовые примеси от катапультированного кресла. И обе эскадрильи разом вскрикнули от того ужаса, который у голубого командира уже не было времени выразить.

* * *

Редер сидел как громом пораженный, широко раскрыв рот и глаза от шока. По всему «Непобедимому» звенели сигналы тревоги, люди кричали… и никто ничего поделать не мог. Если «спид» не откликался на команды сидящего внутри Гивенса, он безусловно не стал бы реагировать на трансляцию. В тесном кабинете сильно пахло потом.

«Этого не может быть, – продолжал думать Питер. – Просто не может. Для таких вещей существует целая система мер безопасности при аварии. Их там больше дюжины. Гивенс должен быть способен что-то сделать, – с уверенностью заключил он. – По крайней мере один из вариантов обязан сработать». А где-то у него в затылке снова и снова продолжал вспыхивать фантомный пик Роббинс. Столь ничтожное предостережение о такой капитальной поломке.

Силясь вернуть себе управление «спидом», Гивенс с необычайной изобретательностью матерился. Как будто этими словами он мог принудить машину к подчинению.

– Нам выходить из боя, сэр? – спросил один из пилотов.

– Нет, – мрачно ответил Шелдон. – Я напомню вам, Конан, если вы об этом забыли, что следующим пунктом заранее запрограммированного меню боевых действий, загруженного в этот проклятый бортовой компьютер, является атака ближайшего боевого корабля противника. А раз компьютер Гивенса считает всех нас мокаками, могу себе представить, что этим кораблем должен стать сам «Непобедимый». Впрочем, всем нам здесь находиться смысла нет. – И он отбарабанил перечень имен, посылая двадцать семь пилотов своей эскадрильи домой.

Редер понял, что Шелдон оставил при себе лучших пилотов, тех, кто мог со своими «спидами» чудеса творить, кого бы ничто врасплох не застигло.

К несчастью, бортовые компьютеры были запрограммированы на обучение у пилотов. К своему загруженному набору они добавляли ходы человеческого фактора, которые лучше всего было использовать, если пилот был ранен или убит в бою. «А Гивенс один из лучших среди всех, кого я видел, – подумал Питер. – Он почти так же хорош, как я».

Он протянул руку к интеркому, желая обратиться к капитану, но Каверс нашел его первым.

– Коммандер, – произнес капитан голосом, похожим на замерзшую сталь, – вы уже в курсе сложившейся ситуации?

– Так точно, сэр. Я как раз собирался запросить капитанский мостик, чтобы узнать, нельзя ли связать меня с лейтенантом Гивенсом. Возможно, я что-то смогу ему предложить.

– Коммандер! – Темноволосый смерч ворвался в кабинет Редера и смущенно замер, когда тот поднял руку. Поняв, что опять нарушила протокол, Синтия побледнела.

– Судя по звуку, это лейтенант Роббинс, – сухо заметил Каверс.

– Так точно, сэр, – подтвердил Редер. – Это она.

– Тогда слушайте оба. Разберитесь с этим, если сможете. По вполне понятным причинам я хочу спасти этот «спид». Но с другой стороны, вечно держать под огнем людей я не могу. У вас есть десять минут, а потом нам придется его уничтожить.

– Все понятно, сэр, – серьезно ответил Питер.

– Хорошо, сейчас мы вас свяжем. Не разочаруйте меня, Редер.

– Попробую, сэр.

– Постарайтесь.

* * *

– Сэр! – сообщил Гивенс Шелдону. – Он себе задачу ставит. – Напрямую читая разворачивающиеся на экране «мысли» бортового компьютера, Гивенс имел ощутимое преимущество перед товарищами по эскадрилье. – Он намерен выйти из боя и направиться к «Непобедимому». Он собирается капитанский мостик долбануть! Вы были правы, сэр! Он думает, что «Непобедимый» – это вражеский корабль-носитель!

– Тогда нам просто придется хорошенько его занять, чтобы у него не было возможности нас покинуть. Так? – спокойно сказал Шелдон. – Продолжайте следить за ним, Гивенс, – добавил он. – А мы ему сейчас кое-что устроим.

– Есть, сэр.

Откровенно говоря, лейтенант был удивлен тем, что он по-прежнему мог поддерживать связь с товарищами. Бортовой компьютер должны был знать, что он это делает.

– А что, если компьютер мне рацию отключит? – нервно спросил он, ни к кому конкретно не адресуясь.

– Не волнуйтесь, Гивенс, – ответил ему Редер. – У этой системы тройная защита. А кроме того, ваш бортовой компьютер сейчас куда более важными вещами занят.

– Где вас, приятель, черти носят? Вы знаете, что тут творится? – От напряжения Гивенс только что не пищал.

– Именно потому я здесь, – сказал Редер, игнорируя жалобного Гивенсовского «приятеля» на месте «сэра». – Расскажите мне, что вы предприняли.

Лейтенант так и сделал. Большую часть этих ходов Питер как раз и собирался ему предложить, но пара вариантов все же осталась.

– Теперь нужно, чтобы вы набор инструментов вскрыли, – сказал Редер.

– А где он?

– Вытяните правую руку перед собой, – с легким возбуждением в голосе сказала Роббинс. – Она как раз такого выдвижного ящичка коснется.

– Понял, – отозвался Гивенс. Затем он потянул ящичек на себя, и тот раскрылся. Там было несколько инструментов и масса пустого места. – И что мне с этой ерундой делать? – поинтересовался он.

– Достаньте лазерный резак, – проинструктировал его Редер.

– Тут его нет, – сказал Гивенс.

Редер оглянулся на нависшую у него над плечом Роббинс. Та лишь пожала плечами и горестно скривила губы.

– В диагностике указывалось, что весь набор инструментов на месте. – Она сняла с пояса диктофон и сделала заметку. – Отныне только непосредственные проверки.

– Тогда возьмите кусачки, – продолжил Редер.

– Их тоже нет, – отозвался Гивенс, и в голосе его ясно прозвучало растущее нетерпение.

– А что у вас там есть? – спросил Редер. «Теперь, – подумал он, – ты, наверно, уже понял, что нам режущий инструмент требуется».

– У меня есть набор ювелирных отверток и какая-то штука вроде миниатюрного ломика.

– И все? – хором вскричали Редер и Роббинс.

– Что вы, Гивенс, с вашими инструментами сделали? – гневно вопросила Роббинс. Глаза ее подозрительно сузились, как будто она решила, что он их за большие деньги спекулянтам загнал.

– Ничего! Я даже не знал, что они тут есть! А что вы с ними сделали, лейтенант? Что вы, кстати говоря, с моим «спидом» сделали?

– Успокойтесь, Гивенс! – рявкнул Редер. – Так мы далеко не уйдем. Теперь возьмите этот ломик и постарайтесь вскрыть панель, которая вашу электронику закрывает. Не спорьте, делайте, что говорят.

– Эти инструменты должны были там лежать, – злобно пробурчала Роббинс.

– Лейтенант, вы бы не заткнулись? – зашипел на нее Редер. Гивенс не был на сто процентов уверен, к кому из них рбращается коммандер, так что он молча просунул плоский конец инструмента в щель и нажал. Там были еще четыре щели, и панель слегка подавалась в каждой, после чего свободно отплыла вверх. Гивенс раздраженно ее оттолкнул.

– О Боже, – простонал он затем.

– Что там такое? – резко спросил Редер.

– Это я вас хотел спросить. – Перед Гивенсом развернулся головокружительно сложный набор лампочек, соединений и ярких разноцветных панелей примерно одного и того же устройства. Про все эти панели рассказывали на ознакомительных лекциях, но с тех пор Гивенс их и в глаза не видел. Он считал, что ими должны заниматься специалисты, а у него своя нелегкая работа имеется. В результате у него обо всем этом не было даже примерного представления, и паника тисками сжала ему грудь. Как же ему со всей этой мешаниной разобраться предполагалось?

– Ничего, лейтенант, не пугайтесь, – подбодрил его Редер. – Ничего там страшного нет.

– Вам легко говорить, – с толикой отчаяния в голосе отозвался пилот. – А я с такой неразберихой в жизни не сталкивался.

– Неандерталец, – пробормотала Роббинс.

Редер бросил на девушку ядовитый взор, и она, скрестив руки на груди, отвернулась.

– Не обращайте внимания на сложность, – посоветовал Питер Гивенсу. – То, что вам требуется проделать, проще пареной репы. Считайте панели справа налево, а когда дойдете до четвертой, остановитесь. Она должна быть красного цвета.

– Есть такая.

– Эта панель вашим оружием управляет. Выдерните ее.

– Есть, сэр! – Сердце Гивенса воспарило, когда он протянул руку к панели. Ему казалось, это будет несложно.

ТРЕСЬ!

– Ай! – Он отдернул руку и ухватился за кисть. – Ч-черт!

– Что там? – крикнул Редер. – Что случилось? Ответьте, лейтенант Гивенс!

Гивенс тем временем прикидывал, не горит ли его перчатка изнутри, поскольку ему явственно так казалось.

– Силовое поле, – наконец выдохнул он. – Эту дьявольскую панель чертово силовое поле защищает.

Редер и Роббинс переглянулись.

«Похоже, она не меньше моего удивилась», – подумал он. Роббинс так прижимала руку к груди, словно ее сердце пыталось наружу выскочить, а глаза ее заметно выпучились от изумления.

– Могли бы предупредить, – прорычал Гивенс.

– Ситуация нестандартная, лейтенант. Этого поля там никоим образом быть не должно. – «Это откровенная диверсия, – подумал он. – А генератор этого поля как пить дать внутри и, следовательно, вне досягаемости». – Если до электроники не дотронуться, мы ничего сделать не можем.

– В таком случае, Гивенс, – произнес капитан голосом мучительно монотонным, – как мне ни жаль вам это приказывать, катапультируйтесь. Командир эскадрильи, как только лейтенант окажется в безопасности, этот «спид» должен быть уничтожен.

– Есть, сэр, – отозвался Шелдон.

Гивенс нажал пусковую кнопку, которая должна была сорвать крышку кабины и запустить его в космос. Никакого эффекта. Он снова нажал – и снова безрезультатно.

«Боже, – подумал Питер. – Этого не может быть. Но черт побери, эта мысль у меня уже рефреном идет!»

– Ничего, – сказал он вслух. – Есть вспомогательная система. Пошарьте правой рукой внизу. Там должен быть рычаг.

– Да, конечно, – в полном обалдении пробормотал Гивенс. – Вот он, нашел.

– Дерните его, – приказал Редер.

Гивенс прикусил губу и повиновался. ЩЕЛК! Отскочивший рычаг остался у него в руке.

– Черт, черт, черт! Будь оно все проклято! – В полном расстройстве Гивенс швырнул рычаг в переборку, и только когда тот отскочил назад и полетел прямо в него, до него дошло, что лучше бы он этого не делал. – Вот блин! – вскрикнул пилот и пригнулся.

– Он не сработал, – негромко заключил Редер. «Проклятье, – подумал он, – тот, кто это устроил, явно хотел Гивенса совсем из генофонда исключить».

– Что случилось? – крикнула Роббинс. – Прекратите ругань и объясните нам, что происходит!

– Да я швырнул этот чертов рычаг, и он теперь по всей кабине летает!

– Ну так поймайте его! – воскликнула девушка. – Вы должны его обратно приделать!

Гивенс горестно рассмеялся.

– От него все равно никакого толку, – с презрением отозвался он. – Даже если я идеально его присобачу, он работать не будет. До вас что, еще не дошло?

– Нет, будет! – рявкнула Роббинс.

– Лейтенант, – негромко вмешался Редер. – Вы уже заметили, что все наши аварийные меры отказывают?

Сначала девушке явно не по себе стало, но затем она кивнула.

– Что же нам делать? – тихо спросила она.

– Кому «нам»? – проревел Гивенс.

– Итак, лейтенант, – обратился к нему Редер, – у вас только один вариант остался. Надо, чтобы вы выбрались из кресла, подползли к люку и вручную его открыли.

– Вы с ума сошли? Вы хотите, чтобы я в боевой ситуации из «спида» выпрыгнул?

– Поймите, Гивенс, – терпеливо произнес Редер, – стреляет только ваш «спид».

– А вы видели, что он с голубым командиром сделал? – хрипло вопросил Гивенс.

– Поэтому не включайте поисковый маяк, пока эскадрилья о вашем «спиде» не позаботится.

На той скорости, с какой они перемещались, Гивенс должен был за считанные секунды остаться в сотнях километров позади. В горле у него от таких мыслей совсем пересохло. Он попытался заговорить, ответить коммандеру, но ничего, кроме каких-то сдавленных хрипов, не издал. Пока он реально с этим не столкнулся, Гивенс даже не представлял себе, как пугает его перспектива затеряться в бескрайнем просторе космоса.

– Коммандер прав, лейтенант, – вмешался капитан. – Это ваш единственный шанс. Другим вариантом будет остаться в машине и погибнуть. Ибо я не собираюсь позволять этому «спиду» наносить удар по нашему кораблю. Сегодня я уже потерял одного пилота, лейтенант Гивенс. Не заставляйте меня терять еще одного.

Гивенс хрипло вздохнул и отстегнул ремни.

– Есть, сэр, – сумел вымолвить он и пополз к люку. Его заранее пугало то, что рычаг разблокирующего механизма тоже отвалится. Лейтенант почти видел, как это происходит, а его ладонь уже чувствовала вес сломанного рычага, хотя до люка ему еще оставалось ползти три метра. Гивенс был до глубины души потрясен, и не только жуткими событиями последнего часа, но и пониманием того, что кто-то из тех, кого он знал, ненавидел его и хотел его смерти. Вообще-то он всегда беспечно считал себя славным парнем и не сомневался, что все окружающие хотят с ним дружить. А те, кого он отвергал, понятное дело, ревновали Гивенса к его ближайшему окружению. Но он никогда не представлял себе, что кто-то действительно способен его ненавидеть. Тут он не смог удержаться от мыслей о Роббинс. Вот кто не только обладал нужными знаниями и возможностями, но и никогда не делал секрета из своей неприязни к нему. Гивенс всегда считал, что эта женщина разочарована в жизни и способна на все. Но против голубого командира у нее ничего не было. Можно сказать, они даже ладили. В случае Роббинс это означало то, что она просто тебя игнорировала. А пуститься во все тяжкие и вот так замысловато попытаться его убить – это уже было чистое безумие! Но раз уж на то пошло, Роббинс всегда отличалась странностями. Возможно, ее странности представляли собой всего лишь тонкий покров над тяжелым помешательством.

Гивенс добрался до люка и, сорвав кожух разблокирующего механизма, пробормотал краткую, но предельно страстную молитву. Затем он ухватился за рычаг и осторожно его повернул. Рычаг сработал как положено, и будь там гравитация, Гивенс тут же рухнул бы на колени от огромного облегчения. Со вторым рычагом тоже все вышло как нельзя лучше. Однако успех только еще больше насторожил Гивенса, так что, переходя к третьему и последнему рычагу, он уже испытывал почти невыносимое напряжение. Если третий запор не откроется, он погиб.

Он стал поворачивать рычаг, и тот замер на полпути. Хотя он почти этого ожидал, Гивенс тем не менее ощутил приступ нелепого возмущения.

– Мать твою, – просто вымолвил он.

– Что там такое? – тут же спросил Редер и подумал: «Только не говори мне, что с люком тоже похимичили».

– С люком тоже похимичили, сэр, – сказал Гивенс.

Это уже было слишком! Питер устало прикрыл ладонью глаза.

– Третий запор заклинило, – пропыхтел Гивенс, давя на рычаг. Однако ему даже не удалось вернуть его в исходное положение.

– «Ну и дела, – подумал Редер. – До этого механизма можно добраться, только если весь люк распатронить».

– Вернитесь и возьмите ломик, – предложила Роббинс. – Когда вы его возьмете, вы можете попытаться вскрыть…

– Отставить, – сказал Питер.

– Ломик? Вы хотите, чтобы я ломик взял? – заверещал Гивенс. – Да откуда я, черт побери, знаю, где эта чертова хреновина?

«По тому, как он изъясняется, – подумал Редер, – могу предположить, что если бы Роббинс и ломик были достаточно близко друг к другу, для Синтии это бы плохо кончилось».

– Разве вы его назад не положили? – В голосе Роббинс прозвучали нотки ужаса и отчаяния.

– Нет, не положил! Я заперт в сбрендившем «спиде», который через четыре минуты расстреляют, а вы хотите, чтобы я пошел и какой-то чертов инструмент поискал? – Гивенс орал как резаный. Чувствовалось, что у него уже пена у рта.

– Я сказал отставить, – рявкнул Питер. – Гивенс, возьмите себя в руки и пинайте этот сволочной люк, пока он не откроется. – «Валяй, парень, – подумал он. – Представь себе, что это задница Синтии Роббинс».

– Пинать? – Голос у пилота был какой-то странный, как будто не вполне знал, что это слово означает. – Ага, сейчас! – тут же прорычал он.

Ухватившись за торчащие по обе стороны от люка ручки, Гивенс обеими ногами долбанул его как раз над заклинившим запором. Его отбросило назад, но благодаря крепкой хватке за ручки у пилота ушла всего секунда на то, чтобы ударить ногами еще раз. И еще раз. И еще. С краю показалась тонкая полоска космоса, но дальше люк не пошел.

– Он… не… подается, – выдохнул Гивенс.

– Конечно, не подается! – возбужденно рявкнула Синтия. – Эти запоры из особого материала изготовлены…

– Мы знаем, лейтенант, из чего они изготовлены, – сквозь зубы процедил Редер. – Разве я вас не попросил…

– Заткнуться? Есть, сэр. – Роббинс ухитрилась принять что-то вроде сидячей стойки «смирно». Смотрела она прямо перед собой.

«Эх, Синда, – подумал Питер, – а наполовину у тебя ничего не бывает? Когда ты кого-то достаешь, то до упора; а когда удила закусываешь, то ты прямо как та формочка, в которой тебя отлили».

– У меня ничего не выходит, – отчаянно-жалобным голосом произнес Гивенс. – Он не подается.

– Подастся, – настаивал Редер. – Непременно подастся. Бейте еще, – ободрил он молодого пилота.

– Да-да. Надо бить, – пробормотал Гивенс и снова обрушился на люк.

Он был не на шутку потрясен, когда могучие удары наконец сломали непокорный запор. И изумленно воззрился на звезды.

– Ур-ра! – заорал Гивенс и прыгнул. Он тут же закувыркался в пустоте, и звезды вихрем закружились на его лицевой пластине; «спид» тоже закружился, сохраняя свое относительное положение, а затем исчез в газовой вспышке, когда свихнувшийся бортовой компьютер резко изменил курс, уклоняясь от своих оппонентов.

– Я выбрался! – крикнул Гивенс.

– Понятно, – прозвучал прямо у него в ухе голос Шелдона. И где-то вдалеке вдруг расцвела яркая вспышка, которая затем так же внезапно и погасла. Тогда Гивенс включил поисковый маяк и стал дожидаться спасательной команды. Ему вполне хватило времени ощутить и грусть, и страх и сожаление – и растущий гнев.

* * *

Крошечная красная точка заискрилась на мониторе у Редера, и Роббинс радостно вскочила со стула.

– Ура, он спасен! – воскликнула девушка. Неподдельный восторг в ее улыбке изумил Питера.

– А мне казалось, он вам не очень нравится, – заметил он. Синтия остановила свою победную пляску и с разинутым ртом на него уставилась.

– Конечно, мы не друзья, – наконец сказала она, – но я бы не хотела, чтобы он умер или что-то в таком роде.

Редер лишь уставился на нее в ответ. «Не друзья, – подумал он. – Я так чувствую, сдержанность в выражениях – один из многих твоих талантов. А ведь прямо сейчас ты идеальной подозреваемой в явной диверсии смотришься. И когда Гивенс вернется, лучше бы тебе быть там, где он тебя не найдет».

– Теперь мне от вас, лейтенант Роббинс, вот что потребуется. Я хочу, чтобы вы пошли к себе в кабинет и написали обо всем этом инциденте подробный рапорт. Затем я хочу, чтобы вы прилежно освободили свой стол от всей бумажной работы, какая там могла накопиться. При этом вам следует запереть дверь кабинета и не выходить оттуда, пока я за вами не приду. Вы меня понимаете?

Девушка озабоченно нахмурилась.

– Никак нет, сэр, не понимаю, – возразила она. – Через двенадцать минут сюда поврежденные «спиды» прибудут. Мне нужно быть на главной, палубе, а не у себя в кабинете.

– Видите ли, как только лейтенант Гивенс вернется, он обязательно станет искать, кого бы ему обвинить. А поскольку вы с ним не друзья, то на вас он, скорее всего, и ополчится.

Синтия оцепенела и медленно приняла стойку «смирно».

– Вы правда так думаете, сэр? Что я это сделала? – От изумления и недоверия ее карие глаза стали совсем огромными.

Редеру показалось, что по лицу ее промелькнула настоящая боль. «Хотя, – подумал он затем, – если она виновна, она хочет, чтобы я ее невиновной считал. Быть может, она просто отличная актриса».

– Поймите, лейтенант, – сказал он, – дело не в том, что думаю я, а в том, что подумают Гивенс и все остальные. Предстоит расследование этот инцидента. И тогда выяснится, что у вас были и необходимые знания, и удобный случай, и возможный мотив для…

– Мотив? Какой у меня может быть мотив убить Гивенса? Людей не убивают только за то, что они самодовольные придурки! В этом случае их просто избегают. – Тяжело дыша, Роббинс взглянула прямо в глаза коммандеру. – Вы же слышали меня, сэр. Я просила не брать этот «спид». Я нянчила эту машину как больного ребенка, и все в эскадрилье это знают. Как вы могли обратить мою заботу в вину?

– Хороший вопрос, – признал Редер. – Не знаю, но… – Он немного помолчал. – Думаю, будет лучше, если вся команда, ответственная за этот «спид», будет допрошена отделом контрразведки, прежде чем мы еще чем-то займемся.

Синтия, если это только было возможно, еще больше оцепенела.

– Меня обвиняют, сэр?

– Нет, – терпеливо ответил Редер. – Но вы и вся команда обслуживания будете допрошены. Учитывая случившееся, это и неизбежно, и необходимо. Имейте в виду, лейтенант, что допуск на этот «спид» дал я, а следовательно, мне также придется ответить на некоторые тяжелые вопросы. Чем раньше мы позволим их задать, тем скорее сможем вернуться обратно к работе. – Он посмотрел девушке в глаза, пока она явно пробивала себе дорогу через трясину противоречивых эмоций.

– Так точно, сэр, – наконец сквозь зубы ответила Роббинс. Затем она развернулась и зашагала прочь из кабинета. Ее напряженная спина словно бы ожидала удара сзади.