Линнет одевалась к ужину в довольно унылом настроении. Итак, в западном крыле замка живут не только умирающие. Она чувствовала себя как дура, но в то же время испытывала праведное негодование. Возможно, Пирс заботился о телах своих пациентов, но его совершенно не волновало, насколько тоскливо лежать день за днем в этих кроватях.

Впрочем, какое ей дело? Они не подходят друг другу, и сама мысль о том, что он вообще влюбится в нее, не говоря уже о двух неделях, смешна. Ни о каком браке между ними не может быть и речи.

И потому она написала герцогу записку, предупредив, что собирается уехать на следующий день. Ей нужно решить, что делать с собственной жизнью. Для начала она вернется в отцовский дом. А потом… возможно, отправится на континент.

Это звучало довольно одиноко. Но, если уж на то пошло, она была одинока с тех пор, как скончалась ее мать.

Раздосадованная этим приступом жалости к себе, Линнет взяла книгу, которую начала читать утром, но она была не в том состоянии, чтобы увлечься описанием средств от зубной боли. У нее было серьезное подозрение, что герцог не разделяет ее желания немедленно уехать.

Она не представляла бы, почему Пирс не разговаривал с отцом столько лет, но в выражении лица герцога было невозможно ошибиться. Он чувствовал себя безгранично счастливым в обществе своего сына, даже если этот сын ведет себя как осел.

Она сидела за туалетным столиком, читая отрывки из медицинского трактата Элизе, которая проворно укладывала ее волосы в замысловатую прическу, когда со двора донесся шум.

– Что, скажи на милость, там происходит? – поинтересовалась Линнет.

Элиза отложила украшенный драгоценными камнями гребень и бросилась к окну.

– Карета, – сообщила она. – Совсем как тыква, желтая и блестящая.

Линнет присоединилась к ней как раз вовремя, чтобы увидеть стройную ножку, обутую в туфельку на высоком каблуке, показавшуюся из кареты. Она принадлежала даме, одетой в дорожный костюм сливового цвета и изящную шляпку, над которой изгибалось не одно, не два, а три пышных пера.

– Какая красота, – вздохнула Элиза. – Как на картинке из французского журнала.

Линнет отошла от окна и снова уселась за туалетный столик.

– Видимо, прибыла еще одна претендентка на руку лорда Марчента.

– Скорее еще одна пациентка, – возразила Элиза, снова взявшись за гребень. – Слуги рассказывают, что люди приезжают со всех концов Англии, чтобы показаться ему. И из Шотландии тоже. А может, даже из-за границы.

Линнет не желала и думать о достоинствах Пирса как врача. Особенно если вспомнить, как он обошелся с ней сегодня днем. В его глазах было столько злости. Он прекрасно знал, что она считает, будто Гэвин при смерти, и позволил ей делать из себя дурочку.

– Надеюсь, это очередная кандидатка в будущие герцогини, – упрямо заявила она. – Я с удовольствием посмотрю, как ей понравится перспектива прожить с этим человеком всю жизнь.

– Готово, – сказала Элиза, воткнув гребень в прическу Линнет. – Можете идти.

Линнет встала и направилась к двери, однако ей не хотелось спускаться вниз. Особенно после того, как Пирс посмеялся над ней, заставив почувствовать себя законченной идиоткой.

– Пожалуй…

– Нет, – заявила Элиза. – Он может быть дьявольским отродьем, судя по тому, что о нем рассказывают. Но вы не будете прятаться в своей спальне. Идите и заставьте его влюбиться в себя.

Линнет застонала.

– Мы все рассчитываем на вас, – добавила Элиза, подтолкнув ее к двери.

Линнет медленно спустилась с лестницы, уныло считая каждый шаг. Ей казалось, что она умрет от унижения, когда весь бальный зал отвернулся от нее. Кто бы мог подумать, что унижение может быть еще более мучительным, когда этот осел, доктор, рассмеялся ей в лицо?

Из гостиной доносились возбужденные голоса, и в двух шагах от приоткрытой двери стоял Прафрок, даже не пытаясь изобразить из себя вышколенного дворецкого.

– Ну что там? – поинтересовалась Линнет, добравшись до подножия лестницы.

– Приехала герцогиня, чтобы повидать своего сына, – сообщил Прафрок. – То есть бывшая герцогиня.

– Вы имеете в виду мать лорда Марчента? Разве она не живет за границей? – Линнет охватило любопытство.

– Как я понял, последние месяцы она провела в Андалузии, но ей там надоело, и она решила отправиться в Уэльс, чтобы сделать сюрприз своему сыну.

– Только для того, чтобы застать герцога в его резиденции, – подытожила Линнет. – Как интересно!

– Герцог еще не спускался. Так что им еще предстоит ощутить радость от встречи, – заметил Прафрок. Он распахнул дверь и, шагнув внутрь, объявил: – Мисс Тринн.

Разговор в комнате оборвался, и все присутствующие повернулись к ней: маркиз де Лафит, три молодых доктора… Пирса не было.

Линнет протянула руку кузену Пирса, Себастьяну, который склонился над ее пальцами, как и подобало французскому аристократу. Но ее глаза украдкой скользнули по сторонам. Вот он. Пирс стоял, прислонившись к фортепьяно, с полуопущенными веками, словно его не интересовало, что происходит вокруг.

Но когда он поднял глаза, она убедилась, что они такие же сонные, как у льва, поджидающего в кустах неосторожную газель. В его взгляде читалась издевка… и еще что-то, заставившее Линнет напрячься. Она перевела взгляд на маркиза и одарила его ласковой улыбкой.

– Чем вы сегодня занимались? Полагаю, лорд Марчент рассказал вам, как я привела его в ярость, посмев взять одного из его пациентов на прогулку на свежем воздухе?

В глазах Себастьяна сверкнули веселые искорки.

– Я привожу его в ярость с таким же постоянством, поэтому не могу оценить нюансы. Но поскольку он слишком дурно воспитан, чтобы исполнять роль хозяина, мне придется взять эту миссию на себя и представить вас его дорогой матушке, которая приходится мне теткой. Она прибыла не более часа назад.

Линнет присела перед миниатюрной и невероятно элегантной дамой.

– Леди Бернис, – сказал Себастьян. – Могу я представить вам мисс Тринн? Она приехала в Уэльс, чтобы познакомиться с вашим сыном, как вы знаете.

Мать Пирса не выказала никаких признаков усталости после путешествия. Это была красивая женщина с сияющей кожей и блестящими волосами, опровергавшими ее возраст.

– Enchantee, – произнесла она с ленивой полуулыбкой, напомнившей Линнет ее сына. Эта улыбка говорила все – и в то же время ничего. – Как я поняла со слов дорогого Себастьяна, вы нареченная невеста моего сына.

– Не нареченная, – поправила ее Линнет. – Возможная.

– Я так давно не была в Англии, – отозвалась леди Бернис, небрежно махнув рукой. – Вы должны простить мне мои ошибки. Вы хотите выйти замуж за моего сына?

– На тот случай, если не хотите, я буду счастлив занять его место, – галантно произнес Себастьян. Он, разумеется, шутил, но в его голосе слышались серьезные нотки.

Линнет улыбнулась, одарив его взглядом из-под полуопущенных ресниц. Он был всем, чем не был Пирс: добрый, красноречивый, заботливый. И прекрасно одевался.

– Боюсь, мы с вашим сыном не подходим друг другу, – сказала она, обращаясь к леди Бернис.

Та раскрыла веер.

– И как вы пришли к такому выводу?

– Она провела с ним более пяти минут, – вставил Себастьян, воспользовавшись короткой паузой.

– Лорд Марчент сам сообщил мне об этом, – сказала Линнет. – И я согласилась с ним. Боюсь, я привожу бедного доктора в ярость, что не может служить прочным основанием для брака.

– С каких пор я стал бедным? – поинтересовался Пирс за ее спиной.

– А кем еще можно считать человека, который одевается так, как ты, mon cher? – сказала его мать. – Где ты взял этот сюртук? На свалке?

– На помойке, – парировал Пирс. – Кстати, maman, я сказал вам, что мой презираемый папаша тоже находится здесь?

Глаза леди Бернис на мгновение сузились.

– Наверное, ты забыл упомянуть об этом от волнения, увидев меня после долгой разлуки.

– Наверное, – согласился он. – От волнения и свойственной мне забывчивости. Кстати, он может спуститься в любой момент.

Леди Бернис прочистила горло.

– Не волнуйся, он больше не принимает опиум, – услужливо сообщил Пирс.

Себастьян повернулся к Линнет с извиняющейся улыбкой.

– Мы уже относимся к вам как к члену семьи, мисс Тринн.

Линнет попыталась осмыслить услышанное. Могли герцог принимать опиум в качестве лекарства от какого-то недуга? Для человека его возраста, пятидесяти с хвостиком, он казался вполне здоровым.

– Он наркоман, – сказал Пирс, угадав ее мысли также быстро, как угадывал мысли своей матери. – Опиум снимает боль, но вызывает привыкание, и человек не может остановиться. По-видимому, он начал принимать его из-за какой-то травмы и пристрастился. Он слонялся по дому, устраивая нам с maman бесконечный спектакль.

Леди Бернис сложила веер и стукнула им сына по руке.

– Ты не должен непочтительно отзываться о своем отце в моем присутствии.

– А когда maman сбежала наконец во Францию, захватив с собой, слава Богу, меня, он развелся с ней, – добавил Пирс. – И объявил, что она изменила ему, сбежав с садовником. Что, кстати, неправда. Нашему садовнику было за восемьдесят, и он не пережил бы подобных волнений.

– Ты стираешь наше белье при посторонних, – заметила леди Бернис, наградив его укоризненным взглядом.

– Линнет – не посторонняя, – возразил Пирс. – Она моя невеста, по крайней мере до тех пор, пока один из нас не пошлет в «Морнинг пост» уведомление о расторжении помолвки.

– Мой отец займется этим, как только я вернусь в Лондон, – заверила его Линнет. – Завтра мы уезжаем.

– Правда? Вы очаровательны, – сказала леди Бернис. – Во Франции вы бы имели огромный успех. Хотя, думаю, вы выглядели бы еще лучше, если бы могли носить другие цвета, а не только белый. Пожалуй, вам следует выйти замуж за Пирса хотя бы по этой причине.

– Я был бы счастлив ходить с вами к модисткам, будь я вашим мужем, – сообщил Себастьян. – А вот Пирс скорее умрет, чем согласится сопровождать вас в подобные заведения.

– Да, но ты на год моложе, чем мой сын, – сказала леди Бернис. – Пирс должен жениться первым.

Линнет открыла рот, собираясь ответить, когда леди Бернис резко раскрыла веер и спряталась за ним.

Все в комнате повернулись к двери, даже молодые врачи, болтавшие между собой, и лакей, стоявший у серванта.

Герцог был бледен и выглядел старше, чем несколько часов назад. Но он решительно направился к ним, не удосужившись поприветствовать остальных.

Облаченный в бархатные бриджи и камзол, подчеркивавший его аристократические черты, он выглядел весьма элегантно и, на взгляд Линнет, совсем не напоминал человека, страдающего пристрастием к опиуму. Но с другой стороны, что она знает о подобных вещах?

– Хорош, не правда ли? – лениво протянул Пирс, склонившись к ее уху.

– Да, – отозвалась она.

– Я не скажу дорогой maman, что вы это заметили. И что он может жениться на вас, если я откажусь от этой авантюры. Не исключено, что она еще сохранила крупицу привязанности к старому ублюдку.

Герцог склонился над рукой своей бывшей жены и поцеловал ее. Та опустила веер, но ее лицо оставалось совершенно бесстрастным.

– Господи, не мог бы он выглядеть чуть менее жалким? – сказал Пирс, понизив голос. – Он позорит мужской пол. Боюсь, вам придется смириться со своей участью и выйти за меня. Или за кого-нибудь другого, только не за него.

– Может, он чувствует, что совершил ошибку, – отозвалась Линнет так же тихо. – Как вы думаете, ваша мать могла бы его простить?

– За увлечение опиумом? Возможно. Но за то, что он раструбил по всему Лондону, не говоря уже о судах, что она нечто среднее между изменницей и распутницей? Вряд ли.

Спина леди Бернис была прямой, как шомпол, а взгляд твердым, без всякого намека на кокетство.

– Итак, Уиндбэнк, – сказала она. – Расскажи мне, как ты жил все эти годы, с тех пор как я покинула Англию. – Ее голос был таким же ясным и холодным, как градины, падающие на мрамор.

– Ого, – произнес Пирс.

– Да уж, – согласилась Линнет. – Нам не следует подслушивать.

– Почему? Довольно приятно видеть это мучительное выражение у него на лице. Старый дурак вышвырнул ее в припадке наркотического безумия, но потом пожалел об этом.

Линнет повернулась к Пирсу.

– Как ведет себя наркоман?

Его глаза потемнели.

– По разному. То он чувствует себя прекрасно, разгуливая полуголым и действуя так, словно его хватил солнечный удар. То его выворачивает наизнанку. В общем, это очень неприятное и неприглядное состояние.

– В детстве, прежде чем ваша мать увезла вас во Францию, вы понимали, что с ним?

– Я был слишком мал в то время. Но уже научился различать симптомы. Дети наркоманов быстро узнают, что надо опасаться невнятной речи, нетвердой походки, изменившегося взгляда.

– Вы замечали изменение взгляда?

– Тогда не замечал. А сейчас наверняка заметил бы. От хронического употребления опиума сужаются зрачки.

– Наверное, это было ужасно для ребенка, – сказала Линнет, положив руку ему на локоть. – Мне очень жаль.

Пирс устремил на нее непроницаемый взгляд.

– Я благодарен судьбе за это.

– Почему? Потому что ваша мать увезла вас во Францию? – Глупо, но тепло его руки напомнило Линнет о мощных мускулах, которые она видела этим утром.

– Это сделало меня врачом, – ответил он. – Если бы не его приверженность опиуму, я бы прохлаждался в лондонских клубах, играя в шахматы и размышляя о том, не застрелиться ли от скуки.

Леди Бернис, очевидно, устала от разговора со своим бывшим мужем.

– Дорогие мои, – сказала она, появившись рядом с Линнет. – У меня разболелась голова.

– Брачная мигрень? – поинтересовался Пирс. – Мне казалось, надо состоять в браке, чтобы страдать от подобных недомоганий.

– Ты все превращаешь в шутку, – сказала его мать, взмахнув веером. – Жизнь – не шутка. Уверяю тебя, твой отец был способен вызвать у меня головную боль, даже когда я находилась на другом континенте.

– Прошу прощения, – подал голос герцог. – Пожалуйста, не уходите. Лучше я уйду.

– Нет, оставайтесь со своим сыном, – сказала она, не оборачиваясь. – Вы потеряли слишком много лет, лишившись общения с ним. По собственной вине, замечу. Но, подозреваю, что теперь вы полностью осознали, какую беду навлекли на себя и других.

– О да, – отозвался герцог, даже не взглянув на Пирса. Его глаза были прикованы к его бывшей жене с ее миниатюрной фигуркой, изящными изгибами, блестящими волосами и утонченными манерами.

Леди Бернис протянула руку вначале Линнет, а затем Пирсу.

– Мне кажется, его светлость не ошибся, выбрав вас для Пирса, – сказала она. – Пожалуй, это на редкость правильный поступок, – добавила она таким тоном, словно не ожидала от герцога ничего подобного.

И удалилась.

– Возьмите себя в руки, – сказал Пирс, обращаясь к отцу. – Вы похожи на пса, вожделеющего большую сладкую косточку. Дьявол, вам следовало бы обзавестись второй женой к этому времени. Она вышла замуж, почему вы не сделали того же? Мы имели бы теперь новую герцогиню, которая стояла бы здесь, стараясь быть снисходительной к maman. Было бы любопытно посмотреть на это.

Герцог судорожно сглотнул.

– Для меня никто другой не существовал, – отозвался он. – Я так сильно ранил ее, потому что очень любил. Хотя тогда я этого не понимал. А теперь мне приходится жить с тем, что я натворил, и с тем человеком, которым я был.

– Вы рассуждаете, как герой дешевой мелодрамы, – обронил Пирс.

– Перестаньте, – одернула его Линнет.

– Мисс Тринн, я получил вашу записку с просьбой уехать завтра утром, – сказал герцог. В его глазах блеснуло отчаяние.

– Возможно, если бы мы задержались на несколько дней, вы с леди Бернис могли бы поговорить, – неуверенно произнесла Линнет. – Вообще-то спешить особенно некуда.

– Так я и знал, – заявил Пирс. – Все это время вы просто притворялись, будто не желаете выходить за меня замуж.

Линнет рассмеялась.

– Да, сегодняшний день убедил меня в том, что вы образец совершенства. Мечта каждой женщины.

– Это было бы очень мило с вашей стороны, – сказал герцог. – Хотя мне не хотелось бы, чтобы она еще больше рассердилась на меня.

– О, чудесно, – хмыкнул Пирс. – Нежеланная невеста и еще более нежеланный родственник решили…

Он замолк на полуслове, получив от Линнет ощутимый тычок локтем в живот.

– Мы останемся настолько, насколько вы пожелаете, – сказала она герцогу. – В конце концов, мне следует более внимательно рассмотреть свои брачные перспективы. Возможно, у вашего сына больше достоинств, чем кажется. – Она наградила его ироническим взглядом. – Не следует отвергать его с такой поспешностью. Возможно, он только выглядит как малолетний болван. И внутри у него имеется взрослый мужчина, который может появиться в любой момент.

– Я стану герцогом независимо от того, избавлюсь я от своего инфантилизма или нет, – сказал Пирс. – Если только вы не выйдете замуж за моего отца, вы вряд ли получите предложение такого уровня.

– О, выделаете мне предложение? – отозвалась Линнет.

– Мой отец сделал его за меня, – парировал он. – Итак, что вы намерены делать, ваша светлость? Остаться здесь и попытаться снова втереться в доверие maman? Это невозможно, если вас интересует мое мнение.

Линнет ущипнула его.

– О, в этом нет ничего невозможного. Особенно если он будет опираться на советы своего сына и наследника.

– Я не могу помочь, если у него геморрой, – сказал Пирс. – Но я слышал, что брак – худшее из этих двух зол.

Герцог покачал головой, глядя на сына.

– Ты никогда не женишься, не так ли?

Линнет стало его жаль.

– Наверное, ему нужно самому осознать необходимость брака, – сказала она. – И самому найти себе жену.

– Это совсем несложно, находясь здесь, – вставил Пирс. – Вы не представляете себе, сколько молодых дам появляется на моем пороге, жалуясь на странные вздутия, слепоту, рвоту… и прочие очаровательные состояния.

– Что ж, вам есть из кого выбирать, – сказала Линнет, пожав плечами.

– Может, мне следует оставить вас, – заявил Пирс.

– Неужели вам никогда не надоедает юродствовать? – осведомилась Линнет. – Не слушайте его, – повернулась она к герцогу. – В один прекрасный день здесь появится женщина в положении, и он женится на ней, совершив тем самым разумный и достойный поступок.

– Не слишком разумный, если я не буду знать наверняка, что она носит мальчика, – возразил Пирс. – А насколько мне известно, не существует способа удостовериться в этом.

– В таком случае вам придется подождать, пока она родит следующего.

Пирс расхохотался.

Герцог натянуто улыбнулся.

– Вы можете смеяться над продолжением рода, но наша семья носила этот титул сотни лет, – сказал он.

– Пока вы не вываляли свое имя в грязи, пристрастившись к опиуму, – бросил Пирс, отвернувшись. – Пора ужинать. Прафрок, какого черта ты ждешь? Позвони в колокольчик, пока мы не начали пожирать друг друга.

Линнет взяла герцога под руку.

– Сегодня был тяжелый день, – сказала она.

Он похлопал ее по руке.

– Я сделал правильный выбор в отношении вас. Но я понимаю, что вы имеете в виду. – Пирс уже направился в столовую, не обращая внимания на светские условности, требовавшие, чтобы он пропустил вперед если не ее, то определенно своего отца.

– Вы, наверное, заметили, что я не ношу ребенка, – решилась сказать Линнет. Ее мучила совесть из-за обмана, который привел ее в Уэльс.

Герцог смутился и сделал жест рукой, как бы закрывая тему.

– Я действительно считаю, что ваш сын рано или поздно женится, – заверила его Линнет, хотя и не совсем искренне. Она не могла представить себе женщину, которая не только терпела бы выходки Пирса, но и противостояла ему при необходимости.

– Возможно. Просто я надеялся… но теперь вижу, что вы очень похожи.

– А вот это, ваша светлость, уже оскорбление, если вы извините мою прямоту, – улыбнулась Линнет.

– У меня этого и в мыслях не было. Что вы будете делать дальше, моя дорогая?

– Вернусь в Лондон, – сказала Линнет. – Может, поеду за границу. Или отправлюсь прямо к леди Джерси и покажу ей, что никакого ребенка не ожидается. А потом заставлю принца признать, что наши отношения никогда не заходили так далеко, чтобы это случилось. И выйду замуж за кого-нибудь другого.

– Очень хорошо, – отозвался герцог. – Можете рассчитывать на мою поддержку. Полагаю, мое мнение окажет существенное влияние на леди Джерси.

Линнет улыбнулась:

– Спасибо.