Линнет поспешно отползла назад, к спинке кровати. Пирс убрал руки с ее ног, и она подтянула к себе колени, инстинктивно пытаясь прикрыть самые интимные места.

Она с трудом верила, что позволила случиться такому, и сгорала от смущения.

– Это очень неприлично, – сказала она, переложив на него часть вины. – Никогда не поверю, что другие… Где вы этому научились?

– Откуда вам знать, что делают другие? – Пирс повернулся на бок и подпер голову ладонью. – Как врач, могу заверить вас, что они делают множество такого, чего мы с вами еще и не пробовали. Неужели никто не посвятил вас в то, что происходит в спальне?

Линнет покачала головой.

– Так я и думал, – отметил он с явным удовлетворением. – Учитывая очевидные пробелы в вашем образовании.

– Что вы имеете в виду? – Вопреки здравому смыслу ее тело до сих пор трепетало.

– Вы хоть понимаете, что только что произошло с вами?

У Линнет вырвался смешок, прежде чем она успела спохватиться.

– Как я понимаю, это означает «да», – сказал он. – Итак, первое правило гласит, что между любовниками не происходит ничего неприличного.

– Вы говорите таким тоном, словно читаете лекцию своим цыплятам, – возразила она. – Я слышала, как вы забрасывали их вопросами, загоняя в ловушку глупых ответов.

– Поверьте, я никогда не читал им лекции на интимные темы. Хотя бы потому, что у них гораздо больше волос на груди, чем я хотел бы видеть у своих партнеров.

Линнет обхватила колени руками.

– Какая нелепость.

– Не такая нелепость, как молодая женщина, которая ничего не знает о репродуктивной системе.

С этим было трудно поспорить.

– Полагаю, ваша мать умерла раньше, чем смогла объяснить вам основы.

– Я знаю основы, – возразила она.

– Неужели? В таком случае почему вы думали, что эта штука, которая у мужчин спереди, свисает? Как она вообще работает? Как заполнение сосиски фаршем?

– Я ошибалась, – сказала Линнет, скользнув глазами к той части его тела, о которой шла речь. Скатерть давно упала, отказавшись от борьбы. – Очевидно, моя мама выражалась фигурально.

– Это, – сказал он, пройдясь рукой по своему напряженному жезлу, – эрекция. И я, кстати, не импотент, как вам следовало догадаться, как только вы увидели, что он стоит, а не болтается.

У Линнет перехватило дыхание. Будь ее воля, она охотно коснулась бы его сама.

– У мужчины появляется эрекция, лишь когда ему хочется переспать с женщиной. Если нет, он свисает.

– О… Значит, моя мама была права. Вы не могли бы заставить его обвиснуть, чтобы я посмотрела, как это выглядит?

– Нет. Это невозможно.

– Разве это не в вашей власти?

– Не в данный момент и редко в вашем обществе, к моему удивлению.

Линнет почувствовала себя лучше от этого признания.

– На тот случай, если вам интересно, я не девственник, – сообщил Пирс непринужденным тоном. – Я имел дело с парой женщин, хотя не могу сказать, что занимался с ними любовью. Но вы, очевидно, девственница, и на редкость несведущая. Почему бы вам не рассказать мне, что, по вашему, является основами, – сказал он, лукаво блеснув глазами, – и я исправлю ваши неточности.

– Чтобы вы могли орать на меня, как орете на своих цыплят, когда они ошибаются? – Она покачала головой. – И не подумаю.

– Вы хотите пропустить лекцию и сразу перейти к практическим занятиям? Смотрите. – Глаза Линнет невольно устремились на его руку. – Впрочем, я не отказался бы от помощи.

– А я и вправду поверила, что вы изувечены, – прошептала она. – Я думала, что вы неспособны на это.

– Подумайте еще раз, – сказал он. – Подозреваю, что вы достаточно сведущи, чтобы точно знать, что я стал бы делать с этим орудием, будь оно исправно. А оно вполне работоспособно, как видите.

Она втянула в грудь воздух, наблюдая за его рукой.

– Но вы можете не уместиться, – указала она. – Собственно, я бы сказала, что не уместитесь.

– А я бы сказал, что умещусь, – возразил он.

– Но я думала, то есть ваш отец сказал… Значит, все дело в том, что вы просто не можете зачать ребенка?

– Вы не раз спрашивали меня, как я повредил ногу, – сказал он, устремив на нее взгляд. Его глаза казались темными, как черный бархат.

– Три раза, – уточнила Линнет. – А может, четыре.

– Однажды я вошел в комнату – мне было тогда шесть лет, – где находился мой отец, пребывавший в состоянии наркотического опьянения. Он решил, что я демон, явившийся из ада, чтобы украсть его душу… или что там демоны делают.

– Он принял вас за демона? В шестилетнем возрасте?

– Странно, не правда ли? Найдется немало людей, которые согласятся с ним сейчас, но, уверяю вас, в том возрасте я был довольно милым, без всякого намека на адский огонь и серу. Хотя, очевидно, я был подходящего размера, чтобы сойти за дьяволенка, к моему бесконечному сожалению. Как бы то ни было, он швырнул меня в камин, спасая тем самым свою бессмертную душу. Полагаю, я должен радоваться, что он оказался таким ревностным христианином.

Линнет ахнула, прижав ладонь ко рту.

– К счастью, там не было огня, но оказалась пара чугунных подставок для дров, одна из которых оставила мне это очаровательное напоминание о том событии.

Она поспешно придвинулась к нему.

– Это чудовищно. Представляю, что вы испытали: боль, испуг… Как это ужасно! Для вас обоих.

– Я почти ничего не помню, – сказал Пирс. – Полет в воздухе, удар. Но то, что было потом, я отлично помню. Боль так и не прошла.

– И тогда мать увезла вас во Францию.

– А потом в Баварию. Там были лучшие доктора. Тем не менее никто из них не смог объяснить, почему нога не заживает. Пока мы были в отъезде, отец добился развода. Это обошлось ему в добрую четверть моего наследства, но в конечном итоге он объявил свою жену – мою мать – виновной в супружеской неверности.

– Он был не в себе, – сказала Линнет, поглаживая шрам на его ноге. – Как врач, вы должны понимать это.

– Как сын… – Он покачал головой.

– И вы не придумали ничего лучше, чем сказать ему, что вы не способны иметь детей! Ведь он так гордится семейной историей. Вы точно знали, что ранит его больнее всего. Сознание, что он сам виноват в прекращении своего рода.

– В ваших устах это выглядит как не слишком умный поступок. – Он положил руку на ее бедро, рисуя пальцем кружки. – Пожалуй, мне следует подумать о примирении.

– Обязательно.

– Для этого достаточно сказать, что я способен иметь детей. Надеюсь, вы простите меня, если я не разрыдаюсь и не помчусь успокаивать дорогого папашу прямо сейчас.

Линнет сосредоточилась на его ноге, передвинув руку со шрама на поросшую волосками кожу, под которой перекатывались упругие мышцы.

– Мы договорились расторгнуть помолвку, – сказала она, не поднимая глаз.

Пирс кивнул.

– Это означает, что вы должны принять решение относительно того, чем мы здесь занимаемся. Мне нечего терять, тогда как ваша невинность висит на волоске.

Это было так характерно для Пирса. Другой мужчина, возможно, солгал бы или постарался завуалировать тот факт, что он желает переспать с ней, не взяв на себя никаких обязательств. Но не Пирс.

– А что вы скажете, если я откажусь? – поинтересовалась Линнет, распластав пальцы на рельефных мышцах его бедра, хотя уже знала, что не откажется. Возможно, это ее единственный шанс заняться любовью с кем-нибудь, кого она действительно желает.

Пирс пожал плечами:

– Вы же умная женщина. У вас имеется товар, который весьма ценится на брачном рынке, а из-за вашей красоты вдвойне. С какой стати вы отдадите его мне бесплатно?

– Вас послушать, так я выставлена на продажу в расчете на самую высокую цену.

Он молчал.

– Ну, возможно, я была выставлена на продажу, – признала Линнет, – но цена упала, потому что все уверены, что я больше не обладаю этим весьма ценным товаром.

Пирс по-прежнему молчал.

– Если я отдам его вам, вы можете гарантировать, что в результате не появится ребенок?

– Нет, – сказал он. – К сожалению, в этом домике нет всех удобств, какие только можно пожелать.

В его голосе прозвучали веселые нотки.

– А что, если будет ребенок?

– Мы поженимся, – заявил он.

Линнет кивнула, внезапно оробев.

– Думаю, нам следует подробно обсудить, что мы собираемся делать. – Он замолк, приникнув к ее губам в поцелуе, жадном и восхитительном. – В конце концов, – услышала она спустя несколько мгновений его голос, приглушенный тем, что его губы скользили по ее коже, – там, где есть риск брака, нужно продвигаться осторожно. Без спешки. Будучи абсолютно уверенными, что ни один из нас не испытывает ни малейших сомнений.

Линнет выгнулась, наслаждаясь прикосновением к его обнаженному телу, которое она столько раз украдкой разглядывала. Ей было не до его рассудительных речей. Она чувствовала себя хмельной, словно по ее жилам текло бренди, заполняя низ живота.

Ей хотелось большего.

Собственно, единственная вещь, которая ее сейчас интересовала, прижималась к ее бедру. Пирс продолжал говорить в своей иронической манере, которая так раздражала ее. Скользнув рукой вниз, она схватила его и сжала.

Он осекся на полуслове. Его жезл был горячим и гладким, пульсируя в ее ладони, как живой, и казался слишком большим.

Пирс слегка отстранился.

– Вы вцепились в меня, как в призовой огурец, который вы собираетесь сорвать. – Однако напряженные нотки в его голосе указывали на то, что он не так невозмутим, как хочет казаться.

Линнет ослабила хватку и скользнула рукой вниз вверх, как это делал Пирс. С его губ сорвался прерывистый стон. Она снова усилила хватку. Пирс запрокинул голову.

Он был мягким и твердым одновременно, странное сочетание, которое ее тело, казалось, понимало лучше, чем сознание. Линнет крепче сжала пальцы и снова погладила его. Ощущения, которые она испытала при этом, заставили ее содрогнуться и она застонала.

– Думаю, сойдет, – прошептала она, разжав пальцы. – У меня нет сомнений.

– Сойдет? – Пирс снова рассмеялся, но Линнет была слишком занята, пробуя на вкус его шею и прижимаясь своими бедрами к его бедрам.

– Ну давайте же, – сказала она, пытаясь уложить его на себя.

– Не стоит торопиться, – прошептал он, скользя языком по ее губам, пока его пальцы творили то же самое внизу. – Вы девственница. Полагаю, вы слышали, что потеря девственности может быть болезненной.

Линнет была так поглощена своими ощущениями, что едва слышала его. Но ей было мало этой нежной ласки.

– Давайте же, – нетерпеливо повторила она и, почувствовав его там, инстинктивно выгнулась навстречу.

– Не спешите, – прошептал Пирс.

Но она не желала ждать, охваченная глубинной потребностью ощутить жар, натиск и обладание. Это чувство было таким острым, что Линнет не находила слов и только всхлипнула, вцепившись в его плечи.

Каким-то образом Пирс угадал ее мысли. Сильная рука приподняла ее бедро, и он произнес, уткнувшись лицом в ее волосы:

– Вы уверены?

Линнет даже не стала отвечать, ограничившись нетерпеливым возгласом, словно утратила всякую способность говорить.

Видимо, он знал, как интерпретировать этот звук, потому что вошел в нее одним плавным, но мощным движением бедер.

– Больно? – спросил он спустя мгновение, касаясь губами ее щеки.

То, что она испытывала, нельзя было назвать болью. Она чувствовала себя растянутой, заполненной… и растерянной.

Она выгнула бедра, принимая его глубже.

– Вы не могли бы… – У нее перехватило дыхание, когда он шевельнулся, и ее внутренности обдало жаром.

– Я не могу остановиться, – хрипло произнес Пирс. – Подождите немного. Ваше тело привыкнет ко мне, если дать ему секунду.

Линнет едва слышала его. Закрыв глаза, она снова выгнулась, пытаясь вернуть ощущения. Ей было приятно, но… Она вцепилась в его плечи.

– Значит, это оно и есть? – Сообразив, как прозвучали ее слова, она поспешно добавила: – Это очень приятно, правда. Но… – Она осеклась, когда его бедра снова шевельнулись.

Пирс рассмеялся. Это был низкий, прерывистый смех. Он опирался на локти, так что Линнет могла чувствовать, как его тело сотрясается. Открыв глаза, она устремила на него раздраженный взгляд.

– Не думаю, что смех уместен в подобной ситуации.

– Мммм, – отозвался он, склонив голову и прикусив ее нижнюю губу. Движение его тела вызвало очередную волну ощущений, распространившуюся от ее живота до кончиков ступней. Ее глаза снова начали закрываться.

– Вам неудобно? – спросил он.

Неужели это действительно все? Не может быть.

– Мне вполне удобно, – отозвалась она, поцеловав его в челюсть.

– В таком случае я могу начать двигаться?

– Двигаться? Куда? – Она инстинктивно вцепилась в его плечи. Может, она и была несколько разочарована в самом акте, но определенно не хотела, чтобы он уходил. – Разве уже все кончилось?

Пирс уронил голову в изгиб ее плеча, и она услышала сдавленный смешок.

– Перестаньте смеяться надо мной! – приказала Линнет, размышляя о том, не скинуть ли его с себя, прежде чем он успеет уйти. Это послужит ему уроком. Она подтянула колени, уперлась пятками в постель и задохнулась от волны наслаждения, прокатившейся по ее телу.

– О, – выдохнула она и, уловив его безмолвное указание, обвила ногами его бедра. Их тела сплелись, позволив ему еще глубже проникнуть в нее. Ей понравилось это ощущение, особенно когда, поерзав, она добилась идеального соединения.

– Это очень приятно, – сказала она, снова поцеловав его в подбородок. – Мне нравится.

– Я сейчас начну двигаться, – произнес Пирс сквозь стиснутые зубы. – Пауза для привыкания девственницы закончилась.

– Хорошо, – отозвалась Линнет, разочарованная, и опустила ноги, обвившие его талию. Жаль, это было так приятно. Она вся пульсировала изнутри.

Пирс подался назад, вызвав у нее почти нестерпимое ощущение потери. А затем снова вонзился в нее. С губ Линнет сорвалось рыдание, а ноги снова обвили его бедра. Ее тело выгнулось навстречу его движениям.

– Что… – только и смогла вымолвить она.

Пирс не ответил, продолжив равномерно двигаться. Линнет цеплялась за него, как моллюск за скалу, позволив безумному наслаждению этой скачки проникать в каждую клеточку ее тела. Она слышала тяжелое дыхание Пирса и собственные всхлипывания. В ее теле медленно разгорался жар, заставляя ее впиваться ногтями в его плечи.

– Линнет! – хрипло выдохнул Пирс, помедлив. Он был так непохож на себя – сдержанного, ироничного, отстраненного, – что она прижала его к себе, осыпая поцелуями его плечи, шею и челюсть. – Нам нужно…

– Что? – спросила она, встрепенувшись. – Я делаю что-нибудь не так?

– Замолчите, – шепнул он ей на ухо.

Это было не слишком вежливо с его стороны. Линнет почувствовала бы себя уязвленной, но в этот момент он скользнул рукой между их телами, прямо туда, где они соединялись, и коснулся ее там. Одного медленного движения его большого пальца хватило, чтобы ее тело отреагировало как костер, в который плеснули бренди.

С ее губ слетел сдавленный возглас. С удовлетворенным ворчанием Пирс снова вонзился в нее, и она увидела звезды.

– Пирс! – крикнула она. – Пирс!

Он перестал сдерживать себя, вонзаясь в нее с такой силой, что шум от ударов кровати о стену соперничал со стуком града в стены коттеджа.

Внезапно мир взорвался, и Линнет захлестнуло наслаждение, ослепительное и яростное. Она не могла ни видеть, ни слышать, только чувствовать, как ее тело превратилось в жидкость и растеклось, пульсируя от жара, горевшего в ее крови.

Смутно расслышав сдавленный стон, она приоткрыла затуманенные глаза и увидела, что Пирс запрокинул голову, прежде чем вонзиться в нее в последний раз.

На его лице было написано такое самозабвение, такое наслаждение, что ее пронзил еще один каскад раскаленных искр, заставив сжаться в тот самый момент, когда он закричал.

И рухнул на нее.