— Неужели вы собираетесь прекратить занятия? — воскликнул Брэддон. В его голосе ощущались панические нотки.

— Конечно, Брэддон. Вчера Мадлен имела несомненный успех, и мне больше нечему ее учить. — Софи раскрыла зонтик, потому что в фаэтон опять проникли солнечные лучи.

— Без вас мы не знаем, какие выбрать приглашения.

— Чепуха! — бросила Софи. — Мы уже это обсуждали. В следующие несколько недель Мадлен посетит восемь или девять приемов. На каждом вы будете за ней ухаживать, а затем на балу у леди Гринлиф объявите о помолвке.

Брэддон посмотрел на нее в отчаянии:

— Но почему?

— А потому, — раздраженно ответила Софи, — что я хочу проводить время со своим мужем.

В те вечера, когда она уезжала с Брэддоном, Патрик тоже куда-то уходил, и ей хотелось попробовать отвратить супруга от черноволосой соблазнительницы.

— Я же говорил, что Патрику это не понравится, — всплеснул руками Брэддон. — В последние месяцы он со мной чертовски нелюбезен. Злится.

— Не знаю, — отозвалась Софи. — Во всяком случае, мне он ни разу ничего не сказал. Мне кажется, наших с вами поездок Патрик даже не замечает.

— В таком случае, — спохватился Брэддон, — у вас нет никаких причин отказываться от встреч с Мадлен.

Софи сложила зонтик и повернулась лицом к Брэддону. Теперь она видела, что он упрямо везет ее к дому Винсента Гарнье.

— Лорд Слэслоу, остановите, пожалуйста, экипаж.

Некоторое время он продолжал ехать. Ссутулившись, глядя в другую сторону.

— Брэддон!

«Ну и женщина, прямо как моя мать. Слава Богу, что я на ней не женился». Брэддон подъехал к тротуару и натянул поводья.

— Зачем вам нужно, чтобы я встречалась с Мадлен? — спросила Софи.

— Она соглашается видеться со мной только в вашем присутствии. И вообще, — Брэддон надул губы, — больше одного поцелуя не позволяет.

— Ну и что? — Софи пожала плечами. — Вы будете видеться с Мадлен по вечерам. А если пожелаете, не следующей неделе можете пригласить ее прокатиться в карете в парк, например. Конечно, в сопровождении миссис Тревельян или еще кого-нибудь. Так что не глупите, Брэддон. — Она снова раскрыла зонтик. — А теперь отвезите меня домой.

— Я боюсь, Софи, — с мольбой проговорил Брэддон.

Она искоса взглянула на него. Собачьи глаза незадачливого жениха были такими несчастными, что ей стало его жалко. Брэддон встрепенулся.

— Нам нужна ваша помощь, Софи. До самого конца. Ну что вам стоит! Ведь осталось всего каких-то три недели. — Он смущенно пожевал губу. — Вы же знаете, все это далось мне нелегко. И если Мадлен разоблачат, то… Поверьте, Софи, я сейчас думаю не о себе. Что будет с моей матерью, если откроется правда? Ужасная катастрофа — я осознал это только несколько дней назад.

Софи молчала с полминуты.

— Но мне действительно больше нечему ее учить. Теперь все в руках Божьих.

— Вы можете снова проработать особо трудные манеры, — предположил Брэддон. — Графиня Слэслоу действительно противная и скверная мегера, вы это знаете, но все же и она не заслуживает, чтобы болван-сын подложил ей такую свинью. Ведь если что случится, моя бедная матушка никогда больше не сможет появиться в приличном обществе. А это для нее смерть.

Софи понимала, что так оно и есть.

— Надо было думать об этом прежде. Я вас предупреждала.

— Я это знаю, — жалобно простонал Брэддон. — Но, если нужно предусмотреть последствия… с этим у меня всегда были трудности.

— Ладно, — неохотно бросила Софи и вздохнула.

На следующее утро она проснулась довольная. Вчера на музыкальном вечере Мадлен появилась, как всегда, с миссис Тревельян, и все заметили, что граф Слэслоу от них буквально не отходит. Всю вторую часть программы он сидел рядом и усердно подливал Мадлен шампанского. Ни для кого не было секретом, что граф ищет жену уже целых три года, и потому о его намерениях догадаться было очень несложно.

В клубах на Уайтхолл немедленно принялись заключать пари, примет Мадлен его предложение или (здесь ставки были выше) в самый последний момент бросит и выйдет за другого, как это сделала леди Софи Фоукс. Брэддон просматривал книги регистрации пари нахмурившись, но в душе ликовал. Для него главным было, чтобы никто не засомневался в подлинности происхождения Мадлен Корнель. А на это, слава Богу, и намека не было.

Сегодня вечером Мадлен и Брэддон собирались преподнести светскому обществу еще большую сенсацию. На балу, который давала леди Элеонор Коммонвилл в честь помолвки своей дочери Сисси, Мадлен намеревалась позволить Брэддону вести ее к столу.

К девяти часам Патрик так и не появился, чтобы сопровождать Софи на бал к леди Коммонвилл. Она долго слонялась по дому, а затем приказала подать карету и поехала одна.

Случилось так, что у входа в танцевальный зал она столкнулась с герцогом Камберлендом. Сегодня он был при полном параде, как и положено герцогу королевской крови, — ярко-синяя лента через плечо, ордена. Он улыбнулся ей своей обычной улыбкой старого сладострастника и приложился влажными губами к ручке.

— Слышал, что вы стали герцогиней.

— Я не поняла, что вы сказали, ваша светлость?

— Я говорю, как славно, что вы стали герцогиней. Позвольте вспомнить, кажется, герцогиней Гизл. Именно так! — Он лукаво улыбнулся. — Сегодня после полудня титул утвержден парламентом. Этого еще никто не знает.

Видя ее замешательство, герцог воспрянул духом. Очевидно, разлад в семействе Фоукс — это не просто слухи. Так что, как только хорошенькая леди Софи разрешится от бремени, надо будет ею заняться.

— Парламент даровал вашему супругу титул, — объяснил он, медленно растягивая слова. — Теперь он герцог Гизл. А вы соответственно герцогиня.

Герцог королевской крови так интенсивно задышал ей в шею, что Софи была вынуждена сделать шаг назад.

— Конечно-конечно, — пробормотала она, делая глубокий реверанс. — Это случилось совсем недавно и как-то вылетело у меня из головы. Спасибо, что напомнили, ваша светлость.

По глазам Камберленда она поняла, что он сейчас же разнесет это всему залу. Еще бы, такая восхитительная новость — герцог Гизл, став герцогом, не потрудился сообщить новость жене. Герцогиня в неведении!

Патрика все не было. Через час с небольшим Софи отправилась домой. Она просто не могла этого вынести — все перешептывались, посматривали на нее, некоторые уже обращались к ней «ваша светлость», а глаза при этом загорались любопытством. Можно себе представить, о чем они судачат.

Дома, перекинувшись парой слов с Клеменсом, она направилась в библиотеку.

Патрик сидел у камина с книгой.

Софи даже покраснела от ярости.

— Почему ты не приехал проводить меня на бал к леди Коммонвилл?

Патрик поднял глаза, а затем встал. Ей показалось, что неохотно.

— Так получилось. — Он выглядел совершенно спокойным, как будто ничего не случилось. — Дорогая, ты не сказала мне, что собираешься на бал. Если бы я знал, что мы приняли приглашение, то обязательно бы тебя проводил.

«Неужели я забыла ему сказать? Вполне возможно, ведь в последние дни голова кругом идет».

— Должен был сам догадаться, — сказала Софи.

В таком случае приношу глубокие извинения, — сдержанно произнес он.

— Ладно, это не важно. — Софи внезапно вспомнила причину своей злости. — Как получилось, что ты не сказал мне о титуле?

— О, неужели Брексби так быстро все это провернул?

Софи смотрела на мужа, не веря своим глазам. Похоже, Патрик не знал о сегодняшнем решении парламента и обрадовался этому, наверное, меньше, чем если бы услышал, что его любимая лошадь выиграла скачки в Аскоте.

— Ты в своем уме? Я говорю о герцогском титуле! — Ее голос возвысился почти до крика.

— Понимаю, понимаю. Зачем же так громко? — Патрик поморщился. — Повторяю, я не знал, что лорд Брексби сумел так быстро провести это через парламент.

— Мог бы хотя бы намекнуть. — Софи душила ярость. — А сегодня эту новость мне сообщает герцог Камберленд. И был удивлен моим неведением. Буквально через несколько минут об этом знали все и тут же начали шушукаться. «Представляете, достопочтенный Фоукс не удосужился сообщить жене, что претендует на титул герцога». Каково мне было там находиться?

Патрик улыбнулся. Взяв жену за руку, он усадил ее в кресло.

— Я понимаю причину твоего негодования, но поверь, это действительно выскочило у меня из головы.

— Значит, выскочило из головы! — Софи мгновенно оказалась на ногах. — У тебя выскочило из головы, что ты собираешься стать герцогом? У тебя выскочило из головы, что неплохо бы об этом сообщить жене?

— Но к чему так раздражаться? — Патрик уже начал терять терпение. — Насколько я помню, ты всегда хотела иметь титул. А теперь твой драгоценный Брэддон несколькими рангами ниже. Что же тут плохого?

В комнате установилась напряженная тишина. Поведение Патрика было настолько возмутительным, что она никак не могла придумать нужного ответа.

— А почему ты решил, что я всегда хотела иметь титул? — наконец спросила она.

Патрик пожал плечами. Не затевать же сейчас разговор о Брэддоне.

— Трудно сказать.

Софи почувствовала внутри огромную пустоту, от которой сжалось сердце. Доводы супруга для нее были совершенно непостижимыми. Надо успокоиться.

Она снова уселась в кресло.

— Но все-таки почему парламент решил пожаловать тебе герцогство Гизл?

Патрик опять пожал плечами.

— Видимо, потому, что осенью я отправлюсь в Оттоманскую империю в качестве посла его величества. — Теперь Фоукс действительно почувствовал смущение.

— В Оттоманскую империю? К Селиму Третьему? Осенью? — удивилась Софи.

— Да. — Осведомленность жены Патрика не удивила. Он уже привык, что Софи очень образованная женщина.

— В таком случае я перееду обратно к матери, — тихо проговорила Софи, непроизвольно положив руки на живот.

— Это еще зачем? — вскинулся Патрик.

— А затем, что предстоят роды. Родится мой ребенок. Именно в начале осени. Мне кажется, что и это тоже вылетело у тебя из головы.

Патрика укололо, что Софи называет ребенка своим.

— Ты не переедешь к матери, потому что это неприлично, — неуверенно сказал он.

Софи прищурилась.

— С каких это пор вы стали заботиться о приличиях, ваша светлость? — Последние два слова она произнесла с особым нажимом.

Патрик вспыхнул:

— Софи, прости, что я не сообщил тебе о титуле.

«Ну что еще можно сказать? Признаться, что я действительно забыл об этом никому не нужном титуле? Но она, похоже, относится к этому совсем иначе. Вон какую бучу подняла».

— Теперь ты стала герцогиней. Разве это так уж неприятно? — Он отвернулся к камину. — Кстати, возможно, ты права, и тебе действительно лучше переехать к матери. Я буду отсутствовать несколько месяцев.

Софи пристально смотрела в спину мужу, не понимая, что происходит. Слезы настолько щипали глаза, что невозможно было терпеть. Она тяжело сглотнула и тихо вышла из комнаты. Вести разговор дальше не было никакого смысла.

На чем держалась Софи в следующие несколько недель, одному Богу известно. Ходить с высоко поднятой головой помогала врожденная гордость, но на душе творилось что-то ужасное. Даже успехи Мадлен не радовали.

Патрик теперь являлся домой очень поздно, так что на светские приемы ее сопровождала Шарлотта. Но ни она, ни Алекс не спрашивали, что случилось с Патриком. Кажется, и без того было ясно.

А вот Элоиза однажды потребовала объяснений. Они сидели за чаем, и Софи в очередной раз выслушивала рекомендации по поводу режима питания. Затем мать пристально посмотрела ей в глаза:

— Софи, дорогая, это из-за твоих иностранных языков?

Вначале она даже не поняла вопроса.

— Из-за каких языков?

— У вас с Патриком разлад из-за твоих иностранных языков?

Софи покраснела.

— О нет, мама. Во всяком случае, я так не считаю.

Взгляд Элоизы посуровел.

— Ты так не считаешь? Напрасно… Это я недоглядела, — воскликнула она через несколько секунд со страданием в голосе. — Ему не понравилась твоя образованность. Я угадала?

Софи грустно усмехнулась:

— Мама, языки тут ни при чем. Просто я ему не нужна, вот и все. Порой он забывает о моем существовании.

— Такого не может быть, — искренне удивилась Элоиза. Софи взяла мать за руку.

— Все не так уж плохо, мама. Я против этого вовсе не возражаю. У него свои развлечения. Ну и пусть. — Она пожала плечами. — Осенью он уезжает с дипломатической миссией в Оттоманскую империю и согласился, чтобы я переехала к вам.

Элоиза быстро вскинула глаза. Она была сейчас очень похожа на встревоженную орлицу.

— Я скажу об этом твоему отцу. Пусть решает. Значит, Фоукс считает, что жену можно бросить, как грязную рубашку в стирку? А как же ребенок? — Как всегда, Элоиза попала в точку.

Софи опустила голову. Глаза наполнились слезами. В эти дни у нее вообще глаза были на мокром месте.

— Пожалуйста, мама, не надо ничего говорить папе, — сказала она, сдерживая рыдания. — Пусть будет, что будет. Тут уж ничего не поправишь.

Элоиза усадила дочь на диван и обняла за плечи.

— Не беспокойся, родная. Думай только о себе и о ребенке и приезжай к нам осенью погостить, мы будем очень рады.

На руки Софи закапали слезы.

— Мне бы не хотелось об этом говорить… — Она вытерла слезы. — Он проводит ночи с любовницами, но я никогда не устраивала ему скандалов. Не в этом дело… Понимаешь, ему безразлично. Он вообще перестал приходить домой по вечерам, а потом… и потом он… никогда ничего мне не рассказывает… я даже не знала, что ему пожаловали герцога, что он собирается в Турцию, как раз в то время, когда я должна буду рожать…

— Успокойся, дорогая. — Элоиза гладила дочь по голове. — Не стоит обо всем этом вспоминать. — Неожиданно она выпрямилась. — Я горжусь тобой, моя дорогая. Горжусь, что у меня такая дочь.

Такое Софи слышала от матери впервые.

— Тут нечем гордиться, мама, — всхлипывала она. — Замуж я вышла неудачно, с мужем наладить отношения не сумела, веду себя как последняя дура…

— Нет, дорогая, — горячо заговорила Элоиза. — Я горжусь тобой, потому что ты полна достоинства. Мне ли не знать, каким жестоким может быть свет, особенно к тем, у кого разваливается брак. Но ты вела себя безукоризненно. Я действительно горжусь тобой, Софи.

— Спасибо, мама, — обронила дочь, судорожно сглотнув. — Гордо стоять среди руин брака — это у меня, наверное, наследственное.