Женевьева не плакала. Она сидела на том самом месте, которое только что оставил Фелтон, крутя в своих пальцах золотистый локон. Она посмотрела на Тобиаса, когда он вошел. К его чрезвычайному облегчению Женевьева не выглядела впавшей с истерику или убитой горем.
- Как ты? - спросил он.
- Всю мою жизнь мужчины перебрасываются мной как восхитительным лакомством. Чем сегодняшняя ситуация отличается от всех предыдущих? Я всего лишь обнаружила, сколько стоит это лакомство в лошадях.
Сердце Тобиаса упало. Он сел напротив нее.
- Я хотела бы пойти домой, - равнодушным голосом тихо произнесла Женевьева. - Если, конечно, ты не хочешь воспользоваться своими брачными правами, или же я должна назвать их добрачными правами? - Она махнула рукой в сторону закрытой двери, ведущей в спальню Тобиаса.
- Я - настолько плохой обмен? - спросил он. - Я же говорил, что Фелтон не испытывает к тебе истинного чувства. Но я-то его испытываю, Женевьева. И ты тоже самое чувствуешь ко мне, хочешь ты это признать или нет.
Она сидела и смотрела на него, а он не мог понять, что означает это выражение ее лица.
- Я просто поражена своим дурным вкусом, - произнесла Женевьева каким-то будничным тоном. - Сначала ты, затем Фелтон. Вы оба вели себя, как мерзкие навозные жуки. Ну почему мне так не везет?
- Навозный жук - это довольно грубо, - отозвался Тобиас, едва сдерживая себя. - Прости, если ты не поняла, почему я предложил Фелтону лошадей. Я хотел показать тебе, что он за человек.
- О, об этом я не говорю, - усмехнулась она. - Полагаю, твоя истинная сущность проявилась на утро после нашего тайного побега, когда ты не появился, чтобы просить моей руки.
- Но ты же вышла замуж за другого.
- Я к этому отношения не имела, - с горечью заметила Женевьева. - Ты взял меня в карете на пути в Гретна-Грин, не предусмотрев, как избежать встречи с моим отцом, лишил меня девственности, а затем оказался не в состоянии предотвратить мой брак с лордом Малкастером.
- Прошу прощения, что не смог укрыться от твоего отца, - произнес Тобиас, тщательно контролируя свой голос. - Это был первый побег, который я устроил, и мне не были известны подробности маршрута.
- Ты должен был кого-то расспросить!
- Полагаю, мыслить здраво в то время я не мог.
- Ты пил! - выкрикнула Женевьева. Он выглядел так невинно, а был худшим из возможных распутников.
- Весь вечер, - согласился он. - Я был пьян в стельку.
Она почувствовала легкую дрожь.
- Ясно, в противном случае тебе и в голову не пришло бы сбежать со мной, - Женевьева пыталась выдержать вполне достойный тон.
- Вероятно нет, - согласился он, сложив руки на груди.
- Хорошо, объясни свою точку зрения, - резко предложила она.
- Ты ведь хотела сбежать со мной? - спросил он.
- Да, это так, ты меня не заставлял! - воскликнула Женевьева.
- Ты тоже была слегка навеселе, - напомнил он ей. - Все дело в шампанском... сомневаюсь, что ты сбежала бы со мной, не выпей перед этим так много, Женевьева. Итак, мы оба были пьяны.
- Я не была пьяной. Мое легкомысленное поведение объясняется только молодостью и глупостью.
- Похоже, в своем воображении ты приукрасила действительность, но мне не трудно напомнить, что я едва знал тебя со слов Адама, а уже через несколько часов мы мчались по деревенским дорогам, планируя доехать до Гретна-Грин.
- Ты знал меня! Мы были знакомы друг с другом всю нашу жизнь. - Каждый божий день она одевалась с особой тщательностью и проводила целые часы перед зеркалом, расчесывая волосы и мечтая о непредсказуемом красивом мальчишке-соседе. А теперь он говорит, что едва знал ее? - Ты должно быть шутишь! - Женевьева перешла на крик, такой ярости она еще никогда не испытывала. - Мой отец был ближайшим соседом твоих родителей с тех пор, как тебе исполнилось восемь лет, и пока твой отец не потерял свой дом.
Он пожал плечами.
- Конечно, этот факт мне известен. Изредка я тебя видел. Но я не знал тебя, Женевьева. Все изменилось, когда мы встретились на музыкальном вечере.
Женевьева же помнила даже день, когда увидела его впервые. Во время ярмарки на Троицу, Тобиасу было двенадцать лет. Прямо в середине игры, устроенной деревенскими ребятишками, миссис Брайглет вскочила со стула с пронзительным воплем - это Тобиас подложил ей в ридикюль живого ежа.
- Дьявольское отродье! - взревел его отец.
И с того самого момента, когда она увидела Тобиаса, со всех ног удирающего через площадь, безумно смеющегося в ответ на рев отца, Женевьева начала ему поклоняться.
Тобиас Дерби был полной противоположностью всему, что знала Женевьева, выросшая в спокойной, невозмутимой обстановке своего дома, воспитанная пожилым отцом, который хотя и любил ее, но легко уставал от ее сверхнеистовой природы, как он это называл.
Ее гнев продолжал расти.
- Какая милая картина, - язвительно заявила она. - На музыкальном вечере ты встречаешь молодую леди, которую, как утверждаешь, практически не знаешь. Ты пьян, она тоже. Ты бросаешься в ночь, нанимаешь карету и мчишься в Гретна-Грин. И тебе дважды удается лишить ее девственности...
- Никого невозможно лишить девственности дважды, - заметил он. Но в его голосе не чувствовалось сарказма.
- Ты... ты хватаешь помешавшуюся девчонку и дважды используешь ее себе в удовольствие прямо в движущемся экипаже, затем, как только появляется ее отец, ты решаешь сбежать в Индию, даже не потрудившись сделать ей формальное предложение своей руки. Вы, сэр, подлец! Фактически, ты еще хуже, чем твой папаша!
Внезапно он сильно побледнел.
- Как я мог просить твоей руки? Ты же вышла замуж за Малкастера.
- Не лги столь нагло! - выкрикнула она. - Если ты мне что и должен, то только правду! Вообще-то, если задуматься, - с горечью добавила она, - почему бы нам не перестать вспоминать весь этот вздор? Я понимаю, твоя совесть беспокоила тебя. Что ж, она может успокоиться. Благодаря доброте Эразмуса, женившегося на мне после того, как ты извалял меня в грязи, теперь я - почтенная вдова. У меня есть вдовья доля от наследства, и мне нет нужды выходить замуж.
- Но ты нужна мне, Женевьева. И то, что случилось, не было грязью. - Он смотрел прямо в ее красивые глаза, щательно подбирая слова. - Возможно, я неправильно тебя понял...
- Пожалуй, я могу задать всего один вопрос, - прервала она его. - Ты можешь объяснить, почему так и не приехал ко мне после того, как мой отец перехватил нашу карету. - Тобиас мог выглядеть невинным младенцем, но ее отец был прав, обозвав его наглым Лотарио: взял то, что хотел, и бросил ее. - Мой отец согласился бы на наш брак, учитывая произошедшее между нами. Ты же так и не появился. - Она никогда не забудет гнев отца, обнаружившего насколько безнравственна его дочь, потерявшая свою девственность в карете.
- К тому времени, как я проснулся, ты уже была замужем, - выдавил он сквозь сжатые зубы.
Она фыркнула.
- Вот как? Ты превратился в Спящую красавицу? Эразмус и я поженились только после того, как наши имена, имена вступающих в брак, оглашались в церкви в течение трех недель. И все это время... это время... - голос Женевьевы сорвался, выдав охватившие ее эмоции.
Что-то вспыхнуло на лице Тобиаса, и он вскочил с кресла.
- Три недели? Ты вышла замуж спустя три недели, Женевьева?
Она моргнула и уставилась на него.
- Конечно. Имена вступающих в брак должны быть оглашены, и даже Эразмус, если он и был добр - а он таковым не являлся, - не взял бы меня в интересном положении.
Тобиас развернулся и ударил кулаком в стену.
- Я не знал, Женевьева. - Мука, прозвучавшая в его голосе, заполнила комнату. - Кучер твоего отца практически выбил мне мозги, если ты помнишь. - Он снова развернулся, чтобы оказаться стоящим прямо перед ней, его лицо смертельно побледнело от гнева.
- Мне кажется крайне маловероятным, что твое выздоровление заняло три недели, - заметила она, вставая и отодвигаясь так, чтобы между ними оказался маленький столик.
- Я очнулся на следующий день.
- Что ж, - едко проговорила Женевьева, - у тебя оставалось две недели и шесть дней, чтобы вспомнить о моем существовании. Но вместо этого ты решил совершить длительное путешествие в Индию, выкинув из головы лишенную девственности девушку, которая ждала тебя. Или ты хочешь сказать, оправданием тебе служит количество выпитого накануне, так что целый вечер исчез из твоей памяти?
- Я проснулся и сразу же отправился к твоему отцу. - Он шагнул к ней со стремительностью и смертельным взглядом бенгальского тигра.
Женевьева отпрянула назад, огибая маленький столик и не выпуская Тобиаса из поля зрения. Кто знает, что придет ему в голову?
- В самом деле? - пробормотала она, стараясь незаметно пробраться к двери. - И что же сказал мой отец?
- Он сообщил мне, что уже давно запланировал твой брак с Эразмусом Малкастером, и что Малкастер получил специальную лицензию, позволяющую жениться на тебе немедленно. Он сказал, Женевьева, я в точности повторяю его слова: "К счастью, Малкастер согласился жениться на ней незамедлительно, даже при том, что вы ее обесчестили." Таким образом, Женевьева, когда я проснулся, ты уже была замужем за Малкастером.
- Но я не была замужем! - пронзительно выкрикнула она.
- Я поверил твоему отцу.
Женевьева уставилась на него, забыв о спасительном бегстве.
- Мой отец был человеком, заслуживающим доверия, - сказала она. - С какой стати я должна тебе верить?
- В моем кармане нет бумаги с подписью. - Он снова сжал челюсти. - Но это - правда. Что твой отец сказал тебе?
- Он сказал, что если бы ты сделал мне предложение, то он бы внимательно его рассмотрел, несмотря на начало оглашения имен в церкви. Я ждала... - Она отвела взгляд. - Ты не появился, а затем мы услышали про твой отъезд.
- Твой отец оказался изобретательным человеком, - устало произнес Тобиас. - Он написал моему отцу, обещая простить его долги при условии, что я уеду из страны и не вернусь, по крайней мере, в ближайшие десять лет. Чтобы пощадить твои чувства, исключив возможность случайной встречи.
Женевьева не смогла придумать ничего в ответ. Целых семь лет она считала, что Тобиас просто уехал из страны, не дав себе труда задуматься над чем-либо. Семь лет она считала его негодяем. И после семи лет она встретила такого благородного джентльмена, как Фелтон. Какое-то неясное чувство появилось в ее груди - могло ли это быть радостью?
- Я не знал, - тихо произнес Тобиас. - Клянусь Богом, Женевьева, я не знал. Я думал, ты уже вышла замуж за этого старика. Сколько раз за прошедшие семь лет я проклинал себя за то, что не взял тебя с собой, были мы женаты или нет. Но мне никогда и в голову не приходило, что твой отец солгал мне о специальной лицензии.
Женевьева прислонилась к стене и закрыла глаза. Ее руки дрожали, ей пришлось прижать их к обивке стены. Она попыталась призвать на помощь логику.
- Почему же отец так со мной поступил? Я знаю, он был на меня разгневан...
Тобиас уже стоял рядом, прямо перед ней. Его губы прошлись по ее щеке, руки обняли ее.
- Возможно, он думал, для тебя так будет лучше. Но я разрушил его планы, - мука в его голосе проникла ей в сердце. - Как же я был глуп, поверив ему. И я снова совершил глупость, оттолкнув тебя от Фелтона. Я знаю, что ты к нему чувствуешь. И он знает о твоих чувствах. Ты же его слышала!
- Наверное, - произнесла она, изо всех сил стараясь сконцентрироваться. Казалось, Фелтон был где-то за миллион миль отсюда и практически ничего не значил. Значение имело только то, что рядом был Тобиас - снова ее Тобиас.
- Я был с тобой не совсем честен, - произнес он, придерживая ее за плечи своими огромными ручищами. - Фелтон попросил меня пройти с ним в вестибюль, поскольку заботился о тебе, Женевьева. Он знал, что все это время ты находилась в комнате. Он почувствовал запах твоих духов, когда ты сидела за ширмой. Но он сделал вид, как если бы ничего не заметил.
- Зачем ему это? - спросила Женевьева, широко раскрыв глаза.
- Полагаю, он решил, что я люблю тебя больше, чем он. Фелтон знает, что я от тебя без ума. - Тобиас взял ее руки и поднес к губам. - В последний раз, когда я просил тебя выйти за меня замуж, я был пьян, молод и невероятно глуп. Но в своей любви я не сомневался.
Что-то начало расцветать в сердце Женевьевы, что так и не смогло умереть за все прошедшие годы.
Он целовал ей руки.
- И все же я не настолько глуп. Я любил тебя тогда, и я люблю тебя сейчас, возможно, даже еще больше. А ты, Женевьева? Ты согласишься выйти за меня снова?
Женевьеву настолько переполняли чувства, что она не могла говорить. В глазах стояли слезы счастья.
- Если ты не захочешь, Фелтон непременно женится на тебе - Боже, Женевьева, я был неправ - он хочет тебя. Действительно хочет. Но он в большей степени джентльмен, чем я.
Но она не желала говорить о Фелтоне. Женевьева повернула голову и прильнула к нему губами, ее язык ласкал губы Тобиаса, заставив их приоткрыться в ответ на ее молчаливую просьбу, напомнив насколько сладким может быть их поцелуй.
- Мне не нужен джентльмен, Тобиас. Я хочу тебя, своего первого мужа.
И тогда он сам начал целовать ее, а она таяла в его руках - ее сердце, все ее напряженное тело стремились стать его частью.
- Ты в этом уверена, Женевьева? - спросил он хрипло. - О, Боже, я так не хотел уезжать от тебя!
- Да, - просто сказала она.
Но ему необходимо было сказать ей нечто очень важное, и потому он не позволил Женевьеве снова начать его целовать.
- Я знаю, ты стала такой опасно утонченной, Женевьева, и прекрасно играешь роль почтенной вдовы...
- Но только тогда, когда рядом нет тебя! - вставила она.
- В том-то и дело, - подхватил он, обняв ее лицо руками и заглянув ей в глаза. - Мы такие необузданные, Женевьева. Ты и я. Мы принадлежим друг другу. Фелтон довел бы тебя до слез, а ты довела бы его до безумия. В нашем же браке будет жить страсть, Женевьева. - Он замолчал и поцеловал ее так отчаянно и с такой любовью, что она чуть не расплакалась. - Ваш брак с Фелтоном был бы чуть более чем дань благопристойности и благородному поведению.
Она обняла его за шею и прижалась так, как не сделала бы ни одна благопристойная замужняя дама.
- Я люблю тебя, Тобиас, - в ее глазах сверкали слезы. - Я не хочу Фелтона. Я хочу тебя - так было и будет всегда, я хочу только тебя.
Он прижал ее к себе еще сильнее, безжалостно целуя до тех пор, пока их дыхание не участилось, и они не задрожали. Тогда он хрипло произнес:
- На сей раз мы отправляемся в постель, Женевьева.
Он подхватил ее на руки, но она не могла от него оторваться и перестать целовать на всем протяжении их пути до спальни. В результате он практически врезался в стену, остановился и ответил на ее поцелуй, правда, без всякого чувства, не дав ей забыться, пока они не оказались в спальне.
К тому же он должен был сказать ей кое-что еще:
- Сегодня - постель, Женевьева, но завтра...
Она выгнулась, прижимаясь к нему, ее платье уже оказалось на уровне ее бедер - руки Тобиаса творили волшебные вещи.
- Завтра? - она задыхалась, пытаясь притянуть его ниже.
- Гретна-Грин, завтра же, - прорычал он, срывая с нее панталоны. - Снова. И в этот раз мы уж точно доберемся до Шотландии.
Ей было все равно.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.