Индия, извинившись, отвергла приглашение на дружеское чаепитие с Дибблширами – к чему было рисковать? Вдруг его светлость вновь затеет пламенные признания? Вместо чаепития они с крестной уединились в маленькой гостиной, где Индия принялась распечатывать почту, присланную камердинером Аделаиды с лакеем. И все письма буквально молили о помощи: кому-то надо было привести в порядок захламленный дом, превратить устаревшую столовую в модную, даже спасти с помощью ее искусства чей-то брак!..

Однако Индия писала одно за одним послания с вежливыми извинениями, свято помня свое намерение выйти замуж. Она отвергла даже предложение секретаря самого регента – он просил переделать его личные покои в Брайтоне. Единственным по-настоящему серьезным искушением стало послание от герцогини Вилльерз. Элеанор была старше Индии, сыночку ее сравнялось уже восемь лет, но, невзирая на эти различия, их связывала нежная дружба. Элеанор обладала гибким умом, была начитанна и мудра, при этом начисто лишена жестокости, свойственной порой аристократкам, – Индия искренне восхищалась ею и обожала подругу.

У Элеанор было все то, о чем мечтала Индия, – даже время на то, чтобы запоем читать, о чем Индия тосковала с самого детства. Когда-нибудь, мечтала девушка, она пригласит Элеанор и прочих ее друзей в собственный загородный дом… И они станут проводить долгие часы в тени плакучей ивы, беседуя о литературе. К тому времени она в совершенстве овладеет грамматикой и уже не будет путать слова «одеть» и «надеть», не говоря уже о многом не столь существенном…

Однако сейчас Элеанор просила оказать ей особую услугу.

– Скажи, Аделаида, мы встречались с сэром Тобиасом Дотри, когда были у герцога Вилльерза?

Крестная отставила чашку с чаем.

– Нет, он тогда как раз был в Шотландии. Но ты наверняка наслышана о Дотри. Он – старший из незаконных отпрысков Вилльерза, и, как поговаривают, владеет пятью фабриками и едва ли не богаче царя Мидаса.

– Постой, не он ли изобрел доменную печь или нечто в этом роде?

– Именно он, дорогая. А потом продал свое изобретение за десять тысяч фунтов. Признаюсь честно, я от души сочувствую герцогским бастардам. Наверняка это ужасно: быть воспитанным как истинный лорд или леди, рассчитывать на достойный брак… Но кто отважится выйти за незаконнорожденного? Или жениться на незаконной дочери, пусть даже и самого герцога? Впрочем, я слышала, будто ее светлость герцогиня обеспечивает им необычайно щедрое приданое.

Индия понимала, что рассуждает цинично, но здравый смысл заставлял предположить, что эти девушки и впрямь обретут весьма достойных спутников жизни…

– Дотри не похож на прочих, – продолжала Аделаида. – Он куда грубее. Полагаю, он жил просто-напросто на улице, когда Вилльерз наконец его отыскал. К тому времени мальчишке было уже двенадцать. Элеанор так и не удалось сделать из него вполне цивилизованного человека…

– Почему я никогда не встречала его? – спросила Индия.

Она регулярно бывала на разнообразных приемах в Лондоне – за исключением, пожалуй, бала дебютанток. Впрочем, она придерживалась мнения, что королеве было ничуть не интереснее встретиться с ней, Индией, чем Индии – с королевой.

– Он деловой человек. И, полагаю, знает свое место.

– Что ж, похоже, ему не удается начисто избегать общества, – сказала Индия. – Элеанор пишет, что он ухаживает за Летицией Рейнзфорд.

– Да ну? – Рот Аделаиды округлился от изумления. – Интересно, где он ухитрился повстречать Лалу? Она чудо какая хорошенькая – родители в свое время, видно, вовсю старались! А прежде чем вступить в брак, леди Рейнзфорд была одной из любимых фрейлин королевы.

– Все дело в деньгах? – предположила Индия.

– Деньги – это далеко не все!

Аделаиде легко было высказываться в таком духе – ведь она никогда не считала денег. Детство же Индии прошло в захудалом, буквально разваливающемся на глазах родительском имении. И, по ее мнению, деньги были главным в жизни. Да что там, они были почти всем…

– Что она пишет?

Индия развернула письмо:

– Она начинает с того, что Теодор недавно впервые выиграл у отца в шахматы, отчего оба были невероятно счастливы…

– Боже правый, ребенку ведь всего восемь!

Индия кивнула.

– А еще вот что она пишет: «Знаю, насколько ты востребована, однако все равно пишу тебе в тщетной надежде… Старший сын его светлости, Тобиас Дотри, не так давно приобрел имение за городом, именуемое Старберри-Корт, которое отчаянно нуждается в обустройстве. Сейчас он ухаживает за мисс Летицией Рейнзфорд и хочет, чтобы к моменту визита ее родителей особняк был в полной готовности принять высокородных гостей. Естественно, я сказала ему, что ты – единственная, кому можно бестрепетно доверить столь деликатную миссию».

– Элеанор не в восторге от перспективы этого союза, – объявила Аделаида. – Ах, как занятно! Полагаю, это означает, что и герцог того же мнения.

– С чего это вдруг ты это вообразила, крестная?

– Будь Элеанор счастлива в преддверии этого брака, она так прямо бы и написала. К тому же она называет Летицию полным именем, а не милым домашним имечком «Лала».

– Я видела эту девушку лишь однажды – мне показалось, она необычайно мила.

– Спору нет, она красива, но не слишком умна, – отрезала Аделаида. – Думаю, именно в этом причина скрытого неудовольствия герцогской четы. Вероятно, именно недалекость невесты заставила ее родителей смириться с незаконнорожденным будущим зятем. Как, ты сказала, называется его новое имение?

– Старберри-Корт.

– Да это же загородная резиденция покойного графа Джаппа! Боже, он наверняка задрапировал стены ярко-алым камчатным полотном, а с ним вместе проживало не менее дюжины итальянок! Причем итальянок самого… низкого пошиба! К тому же он обожал давать… ну, особенные балы. По крайней мере так говорят. Причем никто не признается в том, что бывал у него, однако все до единого осведомлены о подробностях, вплоть до самых мельчайших!

Роясь в чужом хламе, нелегко сохранить наивность – поэтому Индия нисколько не изумилась:

– Так Старберри-Корт превратился в бордель?

– Ну… борделем назвать его нельзя, ибо все услуги предоставлялись там безвозмездно, – отвечала Аделаида. – Джапп скончался в ноябре прошлого года, причем все в один голос утверждают, что сгубила его французская болезнь. Подозреваю, что интерьеры особняка в весьма плачевном состоянии.

– Ну, ободрать со стен дурацкие тряпки можно за день или два…

При мысли о столь впечатляющем проекте Индия ощутила привычное и радостное возбуждение. Разумеется, самая пора была ей подыскивать себе мужа, но ведь может же это подождать еще пару недель! А сегодня в ее распоряжении небольшая, но верная армия рабочих, и это войско только и ждет команды. Стоит ей слово молвить – и тотчас же явятся маляр, резчик по дереву и даже каменщик!..

– Ты легко сможешь сделать благопристойным любое жилище, дорогая, – вынуждена была признать Аделаида. – И все же, убей меня бог, не пойму: о чем думал этот Дотри? С его… ммм… неоднозначной репутацией – и покупать дом со столь дурной славой?

– Возможно, это была необычайно выгодная сделка…

– Впрочем, не думаю, что это чересчур заботит лорда Рейнзфорда. В последнее время дела у него идут не лучшим образом, к тому же супруга его весьма злобная и в высшей степени расточительная дама. Возможно, они приносят Лалу в жертву на алтарь их семейного благополучия…

– Элеанор пишет также, что они с герцогом будут на приеме в новом имении, пока этот Дотри станет развлекать Рейнзфордов, – продолжала Индия. – Она и нас с тобой приглашает к ним присоединиться. И еще: не думаю, что принять предложение сына герцога, к тому же богатого, словно царь Мидас, означает принести себя в жертву. Даже если он рожден… не вполне законно.

– А вот тут ты ошибаешься, дорогая. Леди Рейнзфорд – весьма высокомерная и напыщенная дама, превыше всего ставящая свою близость ко двору. Попомни мои слова: она с ума сходит при одной лишь мысли, что ее дочка готовится выйти за бастарда! А вот Элеанор не может позволить, чтобы дитя ее обожаемого Вилльерза, законное или нет, подвергалось общественному остракизму. Она ревностно блюдет интересы семьи и готова яростно защищать всякого герцогского отпрыска!

Индия сложила листок:

– Но если герцог Вилльерз одобряет этот брак – а это так, судя по тому, что Элеанор намерена быть хозяйкой на приеме, – свадьба непременно состоится!

Она не без оснований полагала, что уж если герцог чего захочет, то непременно это получит. Свадьба состоялась бы, даже если бы его незаконный сынок вознамерился обвенчаться с принцессой крови – таков уж был герцог Вилльерз…

– Мы должны помочь! – воскликнула Аделаида. – Лала настолько недалекая девушка, что может так и всю жизнь провести, танцуя под дудку своей мамаши! Элеанор нуждается в нашей помощи. И этот несносный дом – тоже. И бедной девочке не грех помочь! Справимся с Божьей помощью! К тому же, – радостно прибавила она, – эта помолвка явно пошатнет положение в свете леди Рейнзфорд. И поделом ей! А ведь она мне все уши прожужжала, что ее семья блистает при дворе чуть ли не со времен Генриха Восьмого!

– Послушать тебя, так страдалица Лала затравлена вконец! Полагаю, ее глупость сильно преувеличена…

– Но она неграмотна! – воскликнула Аделаида. – Она сама признавалась мне, что не умеет читать!

– Ну, когда она выйдет за Мидаса, ей вовсе не надо будет читать – все, что нужно, прочтут ей вслух трое секретарей. Хотя ее гувернантка, пожалуй, в свое время могла быть более усердной…

Индия болезненно относилась к любым пробелам в образовании.

– Похоже, усилия приложены были нешуточные. У девочки до сих пор есть учитель, но учение ей в голову не идет. Наверняка есть некая причина тому, что Рейнзфорды всерьез подумывают об этом браке. Но если она не умеет читать, как станет вести хозяйство? – Аделаида задумалась. – Интересно, а Дотри в курсе дела?

Что-то явно было не так с этим предполагаемым браком – и это отчаянно не нравилось Индии. Чересчур уж все это походило на торговую сделку…

С другой стороны, ее собственные родители сочетались браком по любви – а кончилось все ужасно. Несмотря на то что имение ее папеньки отчаянно нуждалось в финансовом вливании и богатое приданое невесты могло его спасти, он решил, что счастье превыше всего. Но он ошибся. Индия уверена была, что любовь – далеко не самый серьезный повод для брака.

– Элеанор просит, чтобы мы провели следующие две недели в Старберри, обустраивая дом. Ну а потом они с супругом к нам присоединятся, – сказала Индия.

Лицо Аделаиды просияло.

– Что за великолепная идея! И у тебя будет время что-то сделать наконец со своими волосами, прежде чем возвратиться в столицу!

Необычайно густые волосы Индии очень трудно было уложить, к тому же они были редкого цвета – напоминали скорее серебро, нежели золото. Аделаида предлагала то споласкивать их настойкой розмарина, то мыть яичными желтками… Но лучше всего, считала она, было бы выкрасить их в миленький золотистый цвет.

Индия же просто просила свою горничную закалывать их как можно крепче, чтоб локоны не выбивались из прически и не мешали. Она уже смирилась с тем, что женщины все как одна твердили, что волосы ее надобно «оживить», а вот мужчинам, похоже, они нравились и так. Индии же казалось, что волос у нее просто чересчур много…

К тому же ей по наследству от бабушки досталась весьма пышная грудь – по мнению девушки, природа и тут чересчур расщедрилась. Все как один модные наряды рассчитаны были на грудь скромных размеров, что вечно доставляло Индии массу неудобств – но, к счастью, ей не было нужды одеваться по последней моде. Скорее, даже наоборот…

Индия носила наряды вполне консервативные, вызывающие уважение и доверие. Это было необходимо: ведь прежде чем браться за работу, ей нужно было всем своим видом убедить клиентов, что ей можно довериться – а если бы она одевалась по последней моде, это могло бы их отпугнуть…

Вот и приходилось путешествовать с тремя объемистыми сундуками – ведь никогда нельзя было знать заранее, какой именно наряд ей потребуется. Порой хозяин дома хотел видеть ее одетой словно герцогиня, к тому же увешанную бриллиантами. (Все почему-то полагали, будто это фамильные драгоценности, хотя Индия покупала их сама, на честно заработанные деньги.) А порой она представала в образе скромной молодой леди, ловящей каждое слово, слетающее с мужских уст. Бывало и такое: какой-нибудь семнадцатилетний сынок владельцев имения явно норовил совершить глупость, подобно тому же Дибблширу. Тогда она выходила к завтраку с волосами, туго заплетенными в косу, в наглухо застегнутом у ворота платье из коричневой домотканой материи, всем видом своим напоминая суровую немецкую гувернантку.

Если она отважится приняться за обустройство Старберри-Корт, ей следует одеться как можно скромнее, чтобы ничем не выдать своего благородного происхождения. Потому что человек, желающий подняться по социальной лестнице и заставить всех позабыть об обстоятельствах его рождения, станет искать в ней поддержки. И ей всеми средствами надлежит щадить его самолюбие, одновременно давая тактичные советы по стилю, приличествующему его жилищу.

– Хорошо! – тряхнула головой Индия, решившись. – Распрощаемся как можно скорее с леди Дибблшир и уведомим мистера Дотри, что мы согласны помочь ему обустроить имение. А также покорить женщину его мечты.

– Прекрасный план, – кивнула Аделаида. – Но, моя дорогая Индия, вынуждена напомнить тебе, что время идет. И это решение вовсе не должно помешать твоим матримониальным планам.

Индия тотчас сникла, однако изобразила лучезарную улыбку:

– Ну, работы в особняке не продлятся чересчур долго…

– Тебе предстоит выбрать кого-то из твоих многочисленных поклонников, дорогая моя. – Аделаида потрепала крестницу по руке. – Учти, они не могут ждать вечно!

– Да выберу я, выберу! – поморщилась Индия. – Правда, я хочу найти подходящего жениха, Аделаида. Как только у меня будет время…