17 июня

Ганновер-сквер, Лондон

Индия с радостью констатировала, что старший сын герцога Вилльерза проживает в просторном городском особняке, выстроенном из белого мрамора, и что портик поддерживают колонны идеальной формы и размера. Она обожала, когда платежеспособный клиент дает ей карт-бланш  – а, судя по всему, этот заказчик весьма состоятелен.

Но когда они с Аделаидой вошли в библиотеку, а Дотри поднялся им навстречу, Индия решила, что она жестоко обманулась.

Она увидела мужчину, великолепного во всех отношениях, которого ничуть не портило отсутствие сюртука и галстука – он щеголял лишь в бриджах и белой льняной рубашке. Зато эти бриджи обрисовывали великолепные мускулистые ноги. На подбородке его темнела заметная щетина. Парика на нем также не было – он даже не стянул волосы в хвост. Он походил на какого-нибудь рабочего с фермы.

Или на короля…

Индия тотчас поняла, что где бы он ни появился, все прочие мужчины тотчас окажутся в его тени. И что неоднозначность его происхождения с лихвой искупалась явным мужским превосходством над большинством. Он прямо-таки излучал мощь – как физическую, так и интеллектуальную, что было куда ценнее любого высокого происхождения.

При этом он, несомненно, походил на своего благородного отца, герцога Вилльерза. Она отчетливо видела черты герцога в лице Дотри: такие же высокие скулы, такая же мощная челюсть, а в черных волосах точно такая же белоснежная прядь…

К своему ужасу, Индия ощутила тайный жар где-то в глубине живота, а сердцебиение предательски участилось – да что там, сердце ее страстно затрепетало! Она была одновременно удивлена и смущена такой однозначной реакцией своего тела. Ведь она явно не из тех женщин, чьи коленки подкашиваются при виде мужчины…

Однако, похоже, чувства оказались отнюдь не взаимны… По ней скользнул равнодушный взгляд серых глаз, и Дотри тотчас повернулся к ее крестной:

– Леди Ксенобия, – он склонил голову перед Аделаидой, – рад видеть вас у себя.

Аделаида хихикнула – Индия слышала подобное полудетское хихиканье от крестной всего лишь раз или два за всю жизнь.

– Мистер Дотри, боюсь, вы ошиблись. Я леди Аделаида Свифт. Позвольте представить вам мою крестницу, леди Ксенобию.

Какое-то мгновение лицо Дотри выражало замешательство, но это было всего лишь мгновение.

– Весьма польщен, леди Аделаида, – спокойно произнес он и, повернувшись к Индии, прибавил: – Прошу извинить меня, леди Ксенобия. Я предположил, что вы компаньонка леди Аделаиды – ведь с виду вы чересчур молоды. Трудно поверить, что все те чудеса, про которые взахлеб поведала мне герцогиня Вилльерз, – ваших рук дело.

Упоминание о ее молодости – которое вполне можно было почесть за комплимент, – увы, не означало признание ее статуса. Единственное, чем Индия отчасти утешилась, – словесная конструкция «взахлеб поведала» с точки зрения грамматики была совсем не безупречна…

Мистер Дотри поклонился ей со всем возможным почтением, однако без той изысканности, с коей положено кланяться дочери маркиза. Даже те, кто знал ее отца не понаслышке и представлял себе степень его безумия, отдавали дань ее титулу. Но этот человек даже не подумал прикоснуться губами к ее перчатке…

– Я тоже рада, мистер Дотри, – пробормотала Индия, жалея уже, что не облачилась в какое-нибудь сногсшибательное платье, способное уложить мужчину наповал. Или заставить пасть перед ней на колени. Вообразив себе Дотри на коленях перед ней, Индия вновь ощутила трепет и жар где-то глубоко внутри…

Разумеется, ее крестная тотчас защебетала:

– Я никогда не смогла бы совершить и десятой доли чудес, которые по силам моей дорогой Индии, уверяю вас… Вот когда мы гостили в доме вашего отца…

Все еще разглагольствуя, Аделаида уселась на софу и с удовольствием принялась за предложенные закуски. Индия последовала ее примеру, краешком глаза заметив, как Дотри кивком отдал приказ дворецкому принести чаю.

Аделаида же щебетала без умолку, и вскоре на лице Дотри отобразилась откровенная скука… Индия обожала свою крестную, однако и ее порой утомляла трескотня Аделаиды. Но откровенно скучать в присутствии крестной было прерогативой только любящей крестницы! И она не намерена была позволять кому-то постороннему обнаруживать подобные чувства! Глаза ее сузились, она бросила на Дотри недвусмысленный взгляд, давая ему понять, что выражение его лица совершенно недопустимо.

Но тот лишь вздернул бровь, нимало не смутившись.

Когда явился дворецкий с подносом, Аделаида отвлеклась от болтовни и принялась разливать чай – к этой церемонии она всегда относилась с превеликой серьезностью, и в комнате наконец-то воцарилась тишина.

– Итак, леди Ксенобия, – сказал Дотри, – моя мачеха уверяет меня, будто бы вы – величайший профессионал по части обустройства жилищ.

…Профессионал? Но Элеанор никогда бы не высказалась о ней в таком духе! Для нее это чересчур пресно… Приходилось признать, что с этим человеком ей будет далеко не так легко, как с большинством ее прежних клиентов…

Порой Индия проявляла излишнюю горячность – вот и теперь, почувствовав себя оскорбленной, она вспыхнула:

– Герцогиня уведомила меня, что вы отчаянно нуждаетесь в переустройстве вашего загородного имения!

У сидящей рядом с ней Аделаиды сурово сдвинулись брови. Крестная терпеть не могла грубости, а сейчас и Индия, и Дотри в этом смысле вели себя, мягко говоря, небезупречно.

Откинувшись на спинку кресла, хозяин с усмешкой взглянул на гостью – наверное, именно так смотрит тигр на газель.

– Да, нуждаюсь. Ненавижу ждать, знаете ли, тотчас начинаю скучать.

Похоже, этот человек никогда и ничего не ждал – ни кареты, ни женщины… вообще ничего и никого!

– Я рада была услышать, что вы надумали жениться, – нарушила тишину неугомонная Аделаида. – Дорогуша Элеанор призналась, что вы повстречали обворожительную юную леди…

Индия внимательно следила за выражением лица Дотри и тотчас приметила иронию в его взгляде.

– Да, мне и вправду посчастливилось встретить леди, которую со временем я надеюсь назвать своей, – согласился он. – Но разумеется, сперва я должен убедиться, что мой дом вполне подходит для такого… ммм… сокровища.

Этот человек на удивление высокомерен! И заслуживает того, чтобы слегка его осадить – хотя бы за то, что он со столь уничижительной иронией в голосе обозвал Лалу «сокровищем».

Однако это явно вне ее компетенции, одернула себя Индия. Ей надлежит блюсти приличия и держать себя в руках в течение всего времени, которое понадобится ей на выполнение обещания, данного Элеанор. Слегка подавшись к Дотри, Индия одарила его улыбкой, говорящей, что он ей весьма приятен – более того, что она считает его совершенством во всех отношениях. Мужчины обожают эту ее улыбку!

Губы Дотри сжались, серые глаза его сделались вдруг ледяными. Индия поспешно отпрянула.

Что ж. Не сработало…

– Есть ли у вас какие-то определенные пожелания по обустройству Старберри-Корт, мистер Дотри? – Она немедленно перешла на деловой тон.

– Необходимо, чтобы в течение двух недель дом стал пригоден для житья.

– Полагаю, дом в отличном состоянии? Ведь две недели – это совсем немного…

– Понятия не имею, – хмыкнул мистер Дотри и залпом осушил чашку с чаем.

Индия нахмурилась:

– Что вы имеете в виду?

– Прежде чем купить имение, я послал человека убедиться, что строение вполне крепкое.

Индия и Аделаида в две пары глаз изумленно воззрились на него. На лице Дотри вновь отобразилось раздражение.

– Это просто дом, – заявил он. – И расположен он вполне удачно, и к нему прилегают обширные угодья. Меня уверили, что это именно такой дом, какого может пожелать юная леди – хотя правильней было бы сказать, что именно такой дом ей требуется. Вот с чем вам предстоит иметь дело, леди Ксенобия. – Он поставил чашку на стол. – Кстати, это ваше настоящее имя – Ксенобия?

Индия знала, что многим ее имя казалось необычным, но почти никто не говорил об этом вслух. Во-первых, имя ее внесено было в «Дебретт». А во-вторых, всякий, кто знавал ее покойного отца, ничуть не удивлялся данному ей имени. Индия считала, что ей еще крупно повезло: ее не окрестили каким-нибудь «Лунным Цветком».

– Да, это настоящее имя, – спокойно ответила она и тотчас вновь перешла к делу: – Так вы и вправду представления не имеете о том, в каком состоянии пребывает принадлежащий вам особняк?

Дотри лишь взглянул на нее. Он был явно не из тех, кто повторяет что-либо дважды.

– Мой дорогой сэр, – воскликнула Аделаида, – не полагаете же вы всерьез, будто дом можно подготовить для проживания всего за две недели? Насколько мне известно, в последние годы особняк покойного Джаппа служил самым настоящим борделем!

– А я полагаю, что какими бы неблаговидными делами ни занимался там покойный сэр Джапп, это не могло сказаться на состоянии имения! К тому же существуют бордели, по виду неотличимые от герцогских резиденций!

Глядя на этого человека, Индия не сомневалась: он видел множество борделей как снаружи, так и изнутри…

– Однако леди Рейнзфорд – особа весьма разборчивая, – сказала она. – Она всегда отличалась безупречным поведением и того же требует от остальных.

Дотри поднял бровь:

– Знаю. А вы с ней близко знакомы?

– Ее добродетели давно вошли в пословицу, – уклончиво отвечала Индия. – Если вы желаете взять в жены ее дочь, репутация вашего имения должна быть абсолютно ничем не запятнана. Даже если стены и меблировка отлично сохранились, то за жалких две недели почти немыслимо придать дому нужный стиль!

– Сти-и-иль?!. – Казалось, Дотри вот-вот расхохочется во все горло.

Насмешливое выражение его лица не на шутку раздражало Индию.

– Принимая во внимание все обстоятельства, – ледяным тоном ответила она, – ваш дом должен быть не просто очарователен, а изыскан! И вообще безупречен во всех отношениях!

С губ Дотри готово было уже сорваться некое язвительное замечание, поэтому Индия поспешно прибавила:

– Иными словами, любая деталь должна приличествовать стилю жизни вашего батюшки, а вовсе не вашей матушки!

Глаза Дотри сощурились столь угрожающе, что Аделаида с нарочитым стуком поставила на стол свою чашку.

– Индия, дорогая, есть много способов высказать свое мнение. И я прошу тебя быть тактичнее! – Она поднялась и набросила на плечи шелковую шаль. – Мистер Дотри, не соблаговолите ли позвать дворецкого, чтобы он проводил меня… ммм… припудрить носик?

Индия понимала, что своим уходом Аделаида намеревалась положить конец этому щекотливому разговору. Однако, проводив Аделаиду, Дотри возвратился, уселся на софу и, иронично прищурившись, произнес:

– Полагаю, вы попытались указать мне на то, что мисс Рейнзфорд для меня недосягаема?

В его голосе все еще звучала насмешка, и последние остатки смятения, овладевшего Индией при виде этого мужчины, бесследно исчезли. Полно, да этот человек невыносимо заносчив и крайне неприятен!

– Полагаю, на сей счет мы с вами вполне единодушны, мистер Дотри. – Когда Дотри едва не заскрежетал зубами от ярости, Индия одарила его покровительственной улыбкой: – Вы сделали прекрасный выбор, однако некая сложность вашего положения в обществе сулит некоторые проблемы – вам нелегко будет добиться руки этой юной леди.

Дотри скрестил руки на груди, которая была существенно шире, чем полагалось утонченному аристократу. Казалось, он весь состоял из одних мускулов.

– Был бы благодарен, если бы вы соблаговолили объяснить, почему именно вы сочли мой выбор столь блестящим. Подозреваю, касаемо причин моего выбора наши мнения разойдутся…

Он не мог яснее дать ей понять, что пробует почву – ему явно интересно было, отважится ли она сказать правду вслух?

– Но ведь это вряд ли имеет значение, не правда ли? – отвечала Индия.

А Торн уже готов был пересмотреть некоторые свои убеждения – в частности, что все поголовно женщины скучны. Эта, например, своим буйным темпераментом напоминала Вэндера. А разрумянившаяся, с яростно сверкающими глазами, она сделалась еще красивее…

– Можно сказать, я пал жертвой любви с первого взгляда, – беззастенчиво солгал он. – Я повстречал мисс Рейнзфорд в Кенсингтон-Гарденс и был настолько очарован, что понял: более ни на ком я не женюсь. Но это вовсе не объясняет, с какой стати вы сочли мой выбор идеальным.

Индия изогнула изящную бровь, всем своим видом подвергая сомнению его заявление о неземной любви. Однако ему удалось принудить ее к ответу.

– Обстоятельства вашего рождения резко ограничивают вас в выборе: вы не можете жениться на ком попало. В то же время вы сын герцога, а это означает, что ваши дети – если вы, разумеется, вступите в правильный брак – будут приняты в высшем свете всеми, включая самых отъявленных блюстителей нравственности.

– Приятно это осознавать, – сухо откликнулся Торн.

– В толк не возьму, зачем вы изображаете детскую наивность! – выпалила вдруг Индия.

– Стало быть, родословная мисс Рейнзфорд вполне подходит для того, чтобы искупить «неоднозначность обстоятельств моего рождения» – ведь вы именно так выразились? Вообще-то это называется простым словом «бастард», хотя некоторым леди это словцо не по нутру.

Леди Ксенобия и глазом не моргнула. Одетая в белое пышное платье, она казалась на удивление юной, но с каждой секундой делалось очевидней: сколько бы ни было ей лет, характер у нее просто стальной! Неудивительно, что она полюбилась Элеанор…

– Полагаю, вам известно также, что леди Рейнзфорд в свое время служила фрейлиной при дворе ее величества, – напомнила Индия. – Однако дочь ее, к счастью, весьма непритязательна и, надеюсь, не будет шокирована вашей… расхристанной наружностью. Ну, не будет чересчур шокирована…

– Как я понял, вас это обстоятельство весьма взволновало, – развеселился Торн.

Но Индия пропустила эту шпильку мимо ушей.

– А поскольку финансовое положение семьи лорда Рейнзфорда оставляет желать лучшего, а вам не нужно щедрое приданое, этот союз просто идеален, – продолжала она. – Предлагаю нам встретиться дня через два, чтобы сообща оценить состояние вашего имения. Пока что могу предположить, что работы займут от месяца до двух – это будет в большой степени зависеть от состояния канализации и водопровода.

…Да, она не на шутку разозлилась! От волнения даже стала немного косить, но – вот удивительно – от этого стала еще привлекательнее… Дотри поневоле живо представил, в какую бурю могла бы вылиться вся эта страсть в постели…

Стоило леди Ксенобии возникнуть в дверях его гостиной, Торн тотчас оценил ее фигуру и дивный рот – любой живой мужчина просто обязан был отреагировать на такие губы! Но тогда Торн думал лишь о том, что ему предстоит нудный разговор с шарлатанкой, чья слава яйца выеденного не стоит и которая намерена существенно облегчить его кошелек, слегка облагородив его новую усадьбу.

Теперь же он всерьез подозревал, что если заглянет в справочник «Дебретт», то непременно обнаружит там эту «Ксенобию», причем имя это будет вписано туда золотыми чернилами…

От равнодушия и следа не осталось. И, что хуже всего, было нечто во взгляде этих яростных голубых глаз, отчего Торн почувствовал самую настоящую, обжигающую страсть. А она была совсем некстати – ведь когда явились эти леди, Торн даже сюртука не накинул…

Черт подери, у мужчин есть причины носить длинные сюртуки, а его «причина» с каждой секундой все увеличивалась. Слава богу, что они сидят! Он должен, он обязан совладать с собой до того, как вернется Аделаида!

– Наша беседа была весьма содержательной и поучительной, леди Ксенобия. И я рад, что вы одобряете мой выбор спутницы жизни.

Глаза Индии вновь яростно вспыхнули, и Торн ощутил, как его плоть тотчас откликнулась на эту вспышку. Черт подери…

– Ну а поскольку вы не в состоянии обустроить мою резиденцию в течение двух недель, – продолжал он, – я вынужден пересмотреть…

– Нет.

– Простите, что?

– Я сказала – нет!

– Вы, видимо, не поняли меня. Уверен, что смогу отыскать кого-нибудь, кто сумеет привести в порядок мой дом за две недели. Благодарен вам за добрый совет – разумеется, я предупрежу нанятого мной человека, чтобы он истребил следы всяческих непотребств, даже самые ничтожные. – Торн уже не мог остановиться. – Всякие там стулья-качалки… э-э-э… особого назначения, зеркальные потолки…

Он был уверен, что большинству юных леди было бы как минимум любопытно узнать некоторые подробности касательно эротических забав… Но леди Ксенобия была из иного теста. Глаза ее вновь полыхнули, хотя она и сделала глубокий вдох – видимо, силясь обуздать ярость.

– Нет.

– Нет?

Никто не смел перечить ему. А уж женщина и подавно…

Ее дивные сочные губы сжались в тонкую ниточку. Она поднялась. Проклятие! Это означало, что и ему надлежит встать. А естество его по-прежнему силится прорвать бриджи…

– Я отказываюсь от идеи фундаментального переустройства моего особняка, – объявил Торн. – Старберри-Корт всего-навсего следует сделать пригодным для обитания, а не превращать его в резиденцию, достойную герцога.

…Счастье, что эта дьяволица Ксенобия не отрываясь глядит ему в лицо!

– Вы ошибаетесь, мистер Дотри. Если ваш дом не будет безупречно меблирован, если в нем не будет штата вышколенной прислуги, то леди Рейнзфорд не даст согласия на вашу помолвку с дочерью, как бы ни были вы богаты. Скажу вам больше: домом дело не ограничится. У вас уйдет по меньшей мере месяц на то, чтобы обзавестись гардеробом, который сможет убедить мать Летиции в том, что вы истинный джентльмен!

Она внимательно оглядела его с макушки до пят.

Вот незадача-то, черт подери…

Но она, похоже, не заметила ничего непристойного – за исключением отсутствия сюртука и галстука, разумеется.

– Вы должны понять, что Старберри-Корт – ваша визитная карточка. Именно особняк расскажет о вас больше, чем тысяча слов, – продолжала она, видимо, поняв, что нового сюртука будет мало, дабы обозначить его истинный статус.

…Дело того стоило: ее надо было поддразнить хотя бы затем, чтобы получить в ответ этот яростный взор! Торн решил переменить тактику: использовал улыбку, от которой, как ему признавались женщины, они всегда ощущали слабость в коленках. Когда же она рассвирепела еще сильнее, Торн даже не удивился…

– Прошу вас, скажите, леди Ксенобия, кто я на самом деле такой?

Глаза ее сверкнули.

– Да вы пытаетесь меня запугать?

– Ничуть. Просто пытаюсь внести некоторую ясность. А она совершенно необходима. Раз уж мне не удалось вас уволить – невзирая на то, что официально я вас пока не нанимал, – то я имею право знать, что обо мне думает моя новая… помощница.

Взамен он удостоился очередного пламенного взгляда – с такой «нежностью» мог взглянуть на охотника дикий вепрь. Обычное дело в высшем свете, где каждый готов сожрать ближнего заживо. Таковы все, кроме отца. И Элеанор. И еще немногих его друзей…

– Во-первых, меня наняла Элеанор, а вовсе не вы. А во-вторых, вы незаконный герцогский отпрыск! А попросту говоря – ублюдок! – с пугающей прямотой выпалила леди Ксенобия.

…Вот ведь «конь с яйцами», если говорить столь же прямо! Сущая дьяволица!

– Известно ли вам, что вы первая женщина в моей жизни, которая обозвала меня ублюдком?

Индия смело взглянула ему в глаза:

– Это слово имеет несколько значений.

Но похоже было, что она сейчас вложила в него как минимум два!

Торн ухмыльнулся:

– Неужели все герцогские дочки таковы?

– Я дочь маркиза, а не герцога! Кстати, что вы имеете в виду?

Через ее плечо он заметил, что Иффли помогает Аделаиде облачиться в ротонду.

– Вы первая столь яростно воспротивились, когда я сказал, что не нуждаюсь в ваших услугах.

– Я очень нежно люблю вашу мачеху. Я пообещала ей помочь вам. И сделаю это! Кстати, ваши родители не без оснований тревожатся по поводу ваших перспектив заключить достойный брак…

Торн пожал плечами. Он чистосердечно полагал, что и Вилльерзу, и Элеанор глубоко наплевать, на ком он женится.

– Элеанор предупредила меня, чтобы я не интересовался размером вашего гонорара, – сказал он.

– Я никогда не обсуждаю подобных вещей, – холодно уронила Индия. – Мой агент просто свяжется с вашим.

– Вы истинная леди, как пить дать, – пробормотал Торн.

…А ведь она не могла не заметить выпуклости в его паху – правда, похоже, не поняла, что это такое…

– Пойдем, моя дорогая, – окликнула Индию Аделаида, уже стоя в дверях. – Мне нужно сделать еще несколько визитов.

– Встречаемся послезавтра в Старберри-Корт, – сказала леди Ксенобия, вздернув подбородок – ни дать ни взять королева Елизавета, обращающаяся к парламенту. – С раннего утра, мистер Дотри.

Она сделала шаг к нему и, понизив голос, прибавила:

– С раннего утра – это означает в девять, мистер Дотри. Извините за то, что вынуждена это оговаривать, но, как мне кажется, ваши вечера бывают обычно чересчур… утомительны.

…Она все-таки заметила его эрекцию! Которую звук грудного хрипловатого голоса лишь усугубил…

– А спустя некоторое время, – продолжала Индия, – я посоветую вам прибегнуть к услугам мсье де Вальера.

– Но почему вы советуете мне именно этого портного? – слегка растерялся Торн, с удовлетворением вспоминая, сколько сюртуков и камзолов пошил ему де Вальер за последние годы. Он ненавидел павлинью яркость одежд, особенно предназначенных для дня, но это не означало, что у него напрочь отсутствовали элегантные платья.

– Потому что ему особенно ловко удается скрывать некоторые… недостатки, – холодно сказала она. И провались он на этом самом месте, если в этот миг эта чертовка не взглянула прямо на его промежность!

Как, по ее мнению, мог ухитриться портной скрыть столь впечатляющее возбуждение? И неужели Ксенобия подумала, что он вот так и ходит целые дни напролет? Хотя он уже понимал, что это вполне реально – если она будет рядом. Индия скрестила руки на груди, отчего впечатляющие выпуклости стали еще рельефнее – зрелище, за которое любой мужчина продал бы душу дьяволу!

Иффли проводил обеих леди к выходу, а Торн получил возможность обозреть бедра леди Ксенобии, покуда те не скрылись под складками ротонды. Затем с тяжелым вздохом он перевел взгляд на свой пах…

И лишь когда двери за гостьями закрылись, до него дошел истинный смысл слов леди Ксенобии. Она обозвала его эрекцию «недостатком». Ничего себе «недостаток»! Торн захохотал во все горло.

Еще ни одна женщина, будь то леди или дама попроще, не жаловалась на размеры его мужского достоинства. Просто леди Ксенобия еще не видела его во всей красе!

Ее слова были равносильны прямому вызову. А Торн еще ни разу в жизни не уклонился от поединка.